Пересвет Александр Анатольевич : другие произведения.

Героическая песнь готов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    героическая песня древних готов, раскрывающая некоторые исторические аспекты

   Сарва и Амальс звались
   Два венедских воина,
   И были они братьями.
   И была сестра их Сванхильда.
   А на их языке первый значил: Секач,
   А второй означал: Хоробор.
   А сестра их звалась: Лыбедь.
   И был у них третий брат, старший.
   И на их языке звался он Куй,
   Ибо главным он был в роду их.
   А по-готски не звали никак его,
   Ведь не выходил он к готам
   Из лесов своих
   Дремучих и чёрных,
   Где творил волшбы мрачные и кровавые.
   И себя девичьими жертвами потешал,
   Потому и было таково имя его.
   А готами правил тогда король Эрманарих,
   Что значило по-готски: "Великий правитель".
   И было это в те времена,
   Когда не пришли ещё на Землю
   Мерзкие карлики именем гунны,
   Что не лица имели, а чёрные маски,
   Безобразный комок вместо голов,
   С дырами узкими вместо глаз,
   Со шрамами вместо бород,
   От духов нечистых пошедшие,
   Среди болот прежде жившие,
   Ведьмами злыми вскормлённые,
   Малорослые и кривоногие.
   И был тот король Эрманарих
   Мудр, и учён, и храбр.
   И деяниями дивными украшен:
   Вождь войска искусный,
   Правитель мудрый,
   Судья великодушный.
   Недаром многие видные
   Сравнивали его с Александром Великим,
   Как если бы тот владел всеми теми,
   Что заселяли прежде Скифию Золотую:
   Народами умножающимися,
   Снаряжёнными для битвы,
   Угрожающими смертью,
   Как отряды ругов,
   Что распасли тучные земли свои
   И боролись с готами люто,
   Пока не покорены были ими
   В битвах великих.
   И жил долго тот Эрманарих:
   Сто лет жил и ещё десять.
   И не мог никто устоять
   Перед взором его пронзающим.
   Потому прятал он глаза от людей
   Под веками тяжёлыми,
   Дабы не язвить души и сердца.
   Но всю правду узнавал Эрманарих,
   Когда только хотел.
   И была у него на то присказка:
   "Поднимите мне веки", - велел он тогда.
   И открывались глаза его,
   И сгорала ложь,
   И корчился злодей
   Под взглядом его немигающим...
   И случилось однажды так,
   Что наехал славный воин готский,
   Победами и удалью известный,
   Один из ближних рикса Эрманариха,
   Халиберта грозного сын,
   В боях бесстрашный Аровульф,
   Наехал он на селение вендское,
   Где коварный Куй правил людьми
   И ковы свои злобные точил,
   А братья его слушались
   И много зла окрестным причиняли,
   Ибо внушал им Куй-колдун
   Волю свою.
   С миром ехал Аровульф славный
   В селение Куево, за данью малой,
   Мира деля.
   Предвкушал он уж пир почестен
   И гульбу весёлую.
   Но не знал молодой герой,
   Что сплетены на него ковы Куевы,
   Что замыслено захватить Орла
   В сети сладкие вендской Лебеди,
   Чтоб летал Орёл низко-низенько,
   Чтобы служил Орёл целям Куевым.
   И наехал Аровульф-Орёл в Куево,
   И сказал он волю королевскую:
   Ехать-де Сарве и Амальсу
   Ко двору великого Эрманариха.
   Потому что хотел король готский
   С венедами мириться добрыми.
   Ибо всех покорили готы славные:
   И алан, и сарматов, и карпов, и боранов,
   И греков, и ромеев, герулов, и гепидов -
   Со всеми ходили они в походы грозные,
   Разоряли царство Римское.
   Лишь со спалами вражда у них была,
   Кои были великанами могучими
   Со времён седых и стародавних.
   Долго бились с ними готы славные,
   Но победа всё же к ним склонилася,
   Покорилися тогда спалы грозные,
   Подогнули выи гордые под руку готскую.
   Но однажды из лесов далёких,
   Из чащ могучих и дремучих,
   Куда нога человеческая не ступала,
   А жили колдуны и нечисть разная,
   Приходить оттуда стали к спалам
   Непокорные бандиты венедские.
   Родственны ведь они были спалам,
   И нужны были им жёны спаловы.
   И сроднились так со спалами венеды,
   Волновать их стали, беспокоили,
   Не лепо, де, вам, спалам могучим,
   Да по готами сиднями сиживать,
   Платить тем дани-выходы,
   Ходить под рукой крепкой готскою
   И быть у них на холопстве.
   Из венедов и братья Куевы,
   Не хотели платить дани-выходы,
   Волновали они спалов родственных.
   Но поднял свои веки Эрманарих-риск,
   И увидел он ковы венедские,
   И велел он взять всех зачинщиков
   И доставить их в бург к своему двору.
   Полагал король своей милостью
   Усмирить неразумных бунтовщиков,
   Для того хотел взять в росоманны их,
   То есть взять их в число своих всадников,
   В благородное посвятить то сословие.
   Эрманарих был очень милостив,
   Мир хотел заключить он с венедами.
   И сказал Аровульф волю риксову.
   Братьям гордым Куя коварного.
   И склонились те пред Эрманарихом,
   Рады были ведь стать благородными,
   Из лесов переехать да в стольный бург,
   Не на глине ведь есть, а на золоте.
   И устроили братья пир радостный.
   Но не нравилось то Кую злобному.
   Он лелеял всё замыслы хитрые,
   Он опутать решил Орла славного
   Злыми чарами сестры Лыбеди...
   Подпоили тогда разгуляльщики
   Аровульфа, посла Эрманариха,
   Подложили Орлу Лыбедь сладкую,
   Чтобы стала ему полюбовницей.
   А наутро зашёл Куй в покои те,
   Где герой возлежал с сладкой Лыбедью,
   И сказал, что неправ Халиберта сын -
   Не согласием взял красну девицу.
   И обязан теперь, де, жениться он.
   Благороден был Аровульф-герой.
   И не стал он спорить с венедами.
   Взял он замуж сестру их белую
   И повёз её в бург свой каменный,
   Вместе с братьями Сарвой и Амальсом.
   И сыграли тут пир они свадебный.
   И доныне поют о нём песенники.
   Было там гостей - готский весь народ,
   Ведь любили все Аровульфа-орла.
   Во главе сидел Эрманарих-рикс.
   Танцевали тут девы красные.
   Было дев тех десять тысячей.
   В поединках бились вои сильные,
   Росоманны, слуги Эрманариха.
   Хоть и были поединки те мирными,
   И сражались тупыми копьями,
   А и в них пало воев тысяча.
   И гулял весь народ весело,
   Тридцать дней гулял и ещё три дня.
   Отгулял Аровульф свадьбу добрую,
   И ушёл на войну он с ромеями.
   Много подвигов совершилось там,
   О которых поют все сказители.
   И не знал он, вдали хороборствуя,
   Что измена его в родном доме ждёт.
   Ведь Сванхильда о нём не плакала,
   Только с братьями запиралася,
   И о чём-то с ними шепталася.
   На пиры ходила и ристалища,
   Выбирала себе там полюбовника.
   Но никто на неё не позарился.
   Были готы друзьями верными,
   Были преданы дружбе воинской,
   Ведь недаром звались все - дружиною.
   И любили они Аровульфа-орла,
   Не хотели жены его сладостей.
   И сошлась тогда Лыбедь с конюхом,
   С жалким конюхом из венедов же,
   Что приехал в бург с её братьями,
   Исполняя задание Куево.
   А задание было коварное:
   Извести короля Эрманариха,
   Чтоб закрылись глаза его острые,
   Чтоб не видел измены венедской он.
   Но всё знал мудрый рикс Эрманарих тот,
   Ведь следил он за Лыбедью чёрною,
   Чуя ковы за нею злобные,
   Руку чуя Куя-волшебника,
   Что на кручах остался Данапровых,
   И творил там волшбу стародревнюю.
   И одною ночью велел король
   Отвести его к дому Лыбеди,
   И пришли тогда росманны готские
   Ко дворцу Аровульфа-герцога,
   Что водил своих воев по Фракии,
   Воевал славно с гордыми греками.
   Привели ко дворцу прямо под руки
   Эрманариха-рикса мудрого.
   Но не видно там было движения:
   Отводила глаза Лыбедь чёрная.
   Научил её этому Куй-колдун,
   Исходя злобой лютой в лесах своих.
   Растерялись тут воины готские:
   Как увидеть жену-изменщицу?
   Как поймать в момент преступления
   Против чести мужа достойного?
   Но спокоен был Эрманарих-рикс
   Лишь одно приказал он всадникам:
   "Поднимите мне веки!" - велел он им,
   Чтобы увидеть всё, будто ясным днём.
   Подошли тогда к королю своему
   Эрманариха верные воины
   И увидели все Лыбедь чёрную,
   Как в постели она мужа честного
   Занималась изменой с конюхом.
   Возмутился тогда готский весь народ,
   Не видал он ещё такой дерзости,
   И схватили они Лыбедь чёрную,
   Повели на суд к Эрманариху,
   Ибо был король по обычаю,
   И судьёю верховным над готами.
   Справедливо судил Эрамнарих-рикс,
   Допросил жену, слушал конюха,
   Допросил он и братьев Сванхильдовых.
   И не мог король одного спросить -
   Не пришёл Куй на суд его праведный.
   Скрылся он меж лесов своих,
   Затаился за горы каменные.
   И не смог на суд Аровульф придти
   Воевал ведь герой в Нижней Мёзии,
   Тешил силушку там могучую,
   Добывал для готов добычу он.
   И сказал одно Эрманарих-судья:
   Что виновна Сванхильда в измене,
   А обычай гласит, что неверных жён,
   Разметать четырьмя бы конями.
   И сказал потом Эрманарих-рикс,
   Что жалеет он Аровульфа,
   Но поступит так, как закон велит,
   А закон велит: смерть Сванхильде.
   И одобрили готы приговор такой:
   По обычаю поступал король,
   По законам и Правде Готской.
   И было, сказители бают, так:
   Вывели жену ту неверную
   Из узилища её последнего.
   И вели по двору её голую,
   Чтобы было больше позора ей.
   Были связаны руки белые,
   А на шее была петля у ней.
   Вырывалась Сванхильда отчаянно,
   Так что с нею, даже со связанной.
   Лишь четыре справлялись воина,
   Исполнять приговор удостоенные.
   И кричала она хулы дерзкие
   Королю своему справедливому,
   Усмехался король лишь отечески:
   Он не слушал хулу Сванхильдову.
   Подвели её к четырём коням,
   Положили на травку волглую.
   Но всё билась она, короля кляня,
   И суля ему жизнь недолгую.
   Бросили неверную под копыта коням,
   Вороным и гнедым,
   На площади бурга,
   Крепким, объезженным готским коням!
   Привязали её к двум коням вороным
   Да за белы рученьки,
   Привязали её к двум коням гнедым
   Да за резвы ноженьки.
   И махнул тут рукой Эрманарих-рикс,
   И хлестнули коней верны воины,
   Чтоб рванулись они все в единый миг
   На четыре на разных стороны.
   Вороных коней - на север и юг,
   А гнедых - на восток и на запад.
   И лишь только тогда закричала вдруг
   Лыбедь Чёрная: "Да! Виновата!"
   Но поздно пришло к ней прозрение,
   Ибо опытны были вои готские,
   Что коней могучих настёгивали.
   Хотели ведь они так дело сделати,
   Чтоб в один миг все жилы лопнули.
   И вырвались из плеч ручки белые,
   А из бёдер её - ножки резвые.
   И упало тело Сванхильдово,
   На то ж место, где прежде лежало.
   И вскочил в гневе Куй-колдун
   Далеко на горах Куевых.
   И закрыли глаза братья Лыбеди:
   Не могли они видеть мук сестры.
   И хвалили люди мастерство палачей,
   Благодаря и короля справедливого.
   Но затаили зло братья Лыбеди,
   Сговорились они извести короля,
   Словно сам убил готский рикс её.
   Не по правде решил, не по совести,
   И задумали братья дело чёрное.
   После пира, решили, пойдём к королю
   И зарежем его мечами своими.
   Отгулявши пир, разошлись мужи,
   Справедливость хваля Эрманарха.
   Но не с ними пошли Сарва с Амальсом,
   Затаились они в тёмной спаленке,
   В тёмной спаленке Эрманариха.
   И как лёг в постель славный их король,
   Подошли к нему братья Лыбеди,
   Подошли они к королю своему
   И вонзили в бок мечи длинные.
   Но хранили рикса боги готские,
   Не дали умереть смертью лютою,
   Жив остался Эрманарих-рикс,
   Хоть и сильно страдал своей раною.
   И бежали стремглав Сарва с Амальсом,
   И легли они спать в зале воинском,
   Будто вместе со всеми пришли они
   С пира честного, мёдом пьяные.
   А наутро везде разнеслася весть,
   Что нашлись среди готов предатели.
   Что убить хотели Эрманариха.
   И собрали тогда всех воинов,
   Всех дружинников и всех герцогов -
   Восхотел ведь сам Эрманарих-рикс
   Угадать своих подлых, злых убийц.
   И внесли короля в зал воинов,
   В зал большой, ставший тесным вдруг,
   Много было ведь готских воинов.
   А ведь было их десять тысячей,
   Не считая тех, кто на Рим пошёл,
   Себе алчущи чести воинской.
   И не знал никто, как убийц найти,
   Как найдёшь их тут, в таком множестве?
   Но спокоен был Эрманарих-рикс,
   Хот и боль терпел в боку раненном.
   И внесли короля в тот почестен зал,
   Где собралися все его воины.
   И закрыты были глаза его,
   Глаза острые Эрманариха,
   Но горели они ярким пламенем,
   Ярким пламенем прямо под веками.
   И велел тогда Эрманарих-рикс:
   "Поднимите мне веки!" - приказывал.
   Вдругорядь тут открылись глаза его,
   И упёрлись сразу в убийц его,
   В Сарву с Амальсом, в братьев-предателей.
   Закричали тут Сарва с Амальсом,
   Закричали сразу от ужаса.
   И вскричали с ними все воины,
   Не от ужаса, а от отчаяния,
   И не думали ведь они ранее,
   Что в рядах их найдутся предатели.
   И достали тут готы мечи свои
   И обрушили их на предателей,
   И убили их лютой смертию,
   Так что тел от них не осталося -
   На кусочки обоих порезали.
   Улыбнулся тут Эрманарих-рикс -
   Был он рад своих герцогов верности.
   И вскричал вдругорядь громко Куй-колдун,
   Что сидел на кручах Данапровых:
   Ведь узрел он судьбу своих родичей,
   Братьев двух и сестры своей Лыбеди.
   И застыл тут от горя коварный Куй,
   И затрясся от ярой ненависти.
   Поклялся извести Эрманариха,
   А вместе с ним уничтожить всю Готию.
   И ушёл в лес глухой злобный Куй-колдун,
   В чащи дикие он отправился,
   Где стояли стеной вековые дубы,
   И урочище в дебрях таилося.
   Стал там Куй волховать и петь,
   Стал он требы класть и поклоны бить.
   К древним божествам обращаючись.
   А поют о том таковы слова:
   В том урочище было темно и черно,
   И стояли там древние идолы.
   И один там был идол из давних времён,
   Что из камня был сделан друидами.
   А друиды те прежнюю знали волшбу,
   Что была им завещана Балором.
   Богом смерти тот был с страшным глазом во лбу,
   Почитаемый злобными галлами.
   Пар волшебного зелья раз в глаз тот попал,
   Что варили отцу его Доту.
   И теперь его взгляд всех врагов убивал,
   Избавляя мечи от заботы.
   В бой Балора вели сразу четверо слуг,
   Поднимали они ему веко.
   И убить его мог только собственный внук -
   Луг, Киана сын, сына Дьян Кехта.
   Солнца богом стал Луг, был силён и хитёр,
   И поклялся убить он Балора.
   Взял на битву он камень с волшебной пращой
   И отправился против фоморов.
   Это демоны были с одною ногой,
   И служили извечно Балору,
   Смерти бог поднял их на решительный бой
   В самом сердце дремучего бора.
   И увидел вдруг Луг, что устал его дед,
   Закрывается глаз его веком,
   И не могут поднять веко заново вверх,
   Все четыре его человека.
   Тут фомором прикинулся солнечный Луг,
   Одноногим стал, как они сами,
   Подобрался поближе он к злому врагу
   И метнул со всей силы свой камень.
   И попал прямо в страшный Балора тот глаз,
   И с такой угодил в него силой,
   Что с затылка открытым он вылетел враз
   И отправил фоморов в могилу.
   Так сказители бают о тех временах.
   Только Куй ту легенду знал тоже,
   От друидов ведь несли мудрость свою
   Волхвы венедские, волхвы древние.
   Ещё когда сами венеды от галлов вышли,
   Римлянами побеждённые,
   И бродили шайками по пустым лесам,
   Расселяясь между окрестными племенами,
   Закладывали в чащах требища и святилища.
   Был ведь и Куй волхвом венедским,
   Знал он мудрость древнюю, мудрость злую.
   И воззвал Куй в древним волошским богам,
   И назвал их отцами венедскими,
   И призвал их Куй на подмогу себе,
   Чтобы месть свершить Эрманариху.
   И позвал он отдельно Луга-бога,
   Сына Этлинн, дочери Балора,
   И Киана, сына Дьян Кехта-врачевателя.
   Ибо призревали боги древние волхвов венедских,
   Хоть и носили теперь имена другие.
   Стал Луг-бог Даждь-богом у вендов,
   Стал отец его Киан Сварогом,
   А его отец прозывался Род -
   Прародитель богов он и мира творец,
   Вседержитель, един и бессмертен,
   Что вдохнул человеку дух жизни,
   И дал ему душу живую.
   Так считают венеды, что от галлов пошли,
   Возводя тем свой род прямо к Дэвам,
   Ибо был таковым и сам Диан Кехт,
   И почитают его венеды не врачевателем,
   А всего сущего создателем
   И жизни дарителем.
   А Бран стал у венедов Велесом,
   Богом чёрным, хозяином Нави.
   А Балора зовут они Вием,
   Этот тоже, как он, одноглазый.
   Вот такие суеверия венедов,
   Что внушили им друиды волошские
   В те века далёкие, неведомые,
   О которых старики уже не помнят.
   И воззвал Куй к богам тем древним,
   Не к своим богам воззвал, а к волошским,
   Будто был он сам друидом старым,
   Что кровавые жертвы возносили.
   А и был таким Куй-колдун:
   Он принёс богам жертвы многие -
   И зерна возложил,
   И медов хмельных,
   И петухов чёрных,
   И свиней жирных,
   И быков могучих.
   И главную жертву принёс Куй-колдун -
   Не видали в веках ещё жертвы такой.
   Он пролил на алтарь кровь многих людей:
   Светлых юношей он убил тысячу,
   Чистых девушек - и три тысячи!
   Боги приняли жертву неслыханну,
   Благосклонно явились к волшебнику,
   И услышали они его жалобу
   На великого рикса Эрманариха.
   И отдельно к Балору воззвал Кий-колдун.
   Он сказал ему таковы слова:
   "О ужасный, о ты, бог смерти!
   Ты, со взглядом своим ужасным!
   До сих пор средь людей его помнят,
   Хоть ушёл ты давно с лица Земли
   В битве с Лугом-богом великой.
   Но есть в Готской земле ничтожный король,
   Забирает себе твою славу,
   И требует поднимать ему веки,
   Будто он, а не ты - Вий ужасный.
   А жертвы приносит другим богам".
   И разгневался тогда Балор-бог,
   Обещал покарать Эрманариха.
   И воззвал Балор к своим фоморам,
   И поднял он их да из тёмных могил,
   И построил, и вооружил, и злобой напоил,
   И отправил их в мир земной,
   В мир Мидгарда.
   Воплотил он их здесь в мерзких карликов,
   У коих ужасные маски
   Вместо лиц.
   Безобразный комок на плечах
   Вместо головы,
   С дырами узкими
   Вместо глаз,
   Со шрамами на щеках
   Вместо бород.
   И звались те карлики гуннами.
   От духов нечистых пошедшие,
   Ведьмами злыми вскормлённые,
   Страшнолицые и кривоногие.
   И стали те гунны свирепейшим племенем,
   Малорослым, отвратительным и сухопарым,
   Понятным как род людской только лишь потому,
   Что переговаривалось на подобии человеческой речи.
   А были те гунны рождены средь болот,
   От совокупления фоморов с горбатыми ведьмами,
   И был дан им дух злобный и неспокойный,
   И души чёрные, смертью людей питаемые.
   И было зло от них велико и сильно,
   И летело оно перед ними, словно крик их визгливый,
   И плыло зло за ними, словно пыль за конями их.
   Они двигались, как лавина, и крушили всё,
   Что встречали на своём пути.
   И ни стар, и ни мал,
   Ни муж мудрый, ни дева нежная -
   Никто не оставался в живых,
   Повстречавши их.
   И всех обращали в величайший ужас одним своим видом.
   И многих тогда победили они
   И принесли в жертву своим жутким богам.
   И ворвались тут гунны в Готию светлую,
   И стал свирепый род их тревожить покой готов,
   Стремясь добраться до короля Эрманариха,
   Покарать его за древнего бога за Балора.
   А Эрманарих-победитель,
   Сам многих племён покоритель,
   Всё страдал в это время раною,
   Болью тяжкою исходившею.
   Никак не заживавшею.
   Ибо была заклята та рана,
   Злою волшбою Куевой.
   И влачил король жизнь больного.
   И сказывают о том таковы слова:
   Как узнав о том его недуге,
   Баламбер, рикс гуннов кривоногих,
   Разорять пошёл его округу,
   Убивая и пленяя готов многих.
   Не было защиты-обороны
   Ни младенцу, ни жене, ни старцу,
   Лишь пиры играли тут вороны,
   Да делили трупы волк и пардус.
   Так сказывают песенники, а так дело было:
   Хоть был Эрманарих недужен,
   Но не смел оставить он народ свой.
   Чтоб уйти в мир богов своей смертию.
   Он созвал тогда войско могучее
   И вступил навстречу злобным гуннам.
   А ещё послал Эрманарих-рикс
   За верным за своим за герцогом,
   За славным богатырём за Аровульфом,
   Чтобы оставил тот бить ромеев
   И поспешил со всею доблестью своею
   На помощь страждущему народу своему,
   На бой с проклятыми гуннами,
   Порождениями злобы и смерти,
   И жестокого бога Балора.
   И сделал так Аровульф храбрый.
   Повёл он войско своё на родину.
   Но не успевал он на битву главную
   С отродьями фоморов одноногих,
   Ибо быстро продвигались гунны,
   Сея смерть и кровь без меры проливая.
   И встретились два могучих войска,
   Готов и гуннов.
   И начали биться
   На поле широком.
   И доблесть свою ярую явили готы.
   Там можно было видеть одного,
   Что с десятью врагами сразу бьётся,
   Тут можно было видеть другого,
   Что стрелами гуннов сшибает
   С коней их мохнатых,
   И можно было видеть третьего,
   Что вонзал копьё своё острое
   В грудь неприятеля.
   И много доблести явили тут готы славные,
   Но велики были числом гунны,
   И изнемогали готы в битве кровавой,
   Какой не было ещё на земле
   От века веков.
   А Эрманарих лежал на носилках
   И страдал от своей раны
   И от участи, что, как знал он,
   Ожидает народ его в случае поражения.
   И спрашивал он, не идёт ли Аровульф.
   И смотрели его герцоги на полдень,
   Откуда должна была прийти помощь.
   Но не было видно войска Аровульфа.
   И изнемогли готы в битве,
   И посечены были многие из них,
   И мало их осталось,
   Но были полны готы мужества,
   И не боялись смерти они,
   Но бросались на врага лютого,
   Ровно львы рыкающие.
   Но бесчисленно было войско гуннов,
   И постепенно превозмогало оно
   Доблесть готскую.
   И тогда в третий раз сказал Эрманарих:
   "Поднимите мне веки".
   Ибо хотел он превозмочь взглядом своим
   Взгляд одноглазого Балора-бога,
   Вызванного в мир Куем-колдуном.
   Знал ведь Эрманарих,
   Что стоит Балор за силой гуннскою,
   Но коли закроет Балор глаз свой,
   Преодолённый силой взгляда Эрманариха,
   То тут и гуннам конец.
   Но покидали короля готского силы последние,
   Ведь страдал он от раны тяжкой.
   Но прямо смотрел Эрманарих в небо
   Над войском гуннским визжищим,
   И видел там рикс глаз Балора-бога,
   Бога смерти.
   И сражался с ним Эрманарих-король,
   Взглядом своим, словно всадник копьём.
   И был его взгляд, остр, могуч и тяжёл.
   И не выдержал взгляда того страшный Балор-бог,
   Отвёл он глаз свой чёрный,
   Чтоб не вылетел он, как в прежний раз,
   Обращая смерть на своё войско.
   И не увидел Балор,
   Как пришёл Аровульф,
   Как пришёл со спины он тех гуннов,
   Как упало всё войско его
   На спины карликов кривоногих,
   Ведь успел он с войском своим
   На помощь к своему королю,
   К великому Эрманариху.
   И ударил на гуннов славный Аровульф,
   Тут смешались ряды кривоногих,
   Тут дрогнули отродья фоморов,
   И бежали они,
   И гнали их,
   И убивали их.
   И на сорок миль
   Лежали трупы их.
   Но тяжело далась победа Эрманариху.
   Последние он отдал ей силы.
   Пришла смерть к королю готскому,
   Но последний взгляд его
   Упал на спины бегущих гуннов.
   И похоронили готы великого Эрманариха,
   Павшего храбрых смертию на поле битвы,
   Главной битвы своей долгой жизни.
   Погребли его
   С великими почестями
   И плачем великим
   В кургане высоком,
   Что и по сей день в том поле высится
   На страх врагам, а готам - на память грозную.
   И избрали готы своим новым королём
   Аровульфа славного,
   Принадлежал ведь он к роду Амалов.
   И поклялся теперь уж король Аровульф -
   Отмстить Кую коварному
   За смерть короля своего Эрманариха,
   За измену жены своей Сванхильды,
   За гибель многих славных готов,
   И за то, что навёл он на людей
   Отродий бога смерти,
   Древнего Балора войско,
   От коих уже многие погибли
   И многим ещё погибнуть суждено.
   Собрал Аровульф войско бессчётное,
   Что дышало мужеством и ненавистью,
   К убийцам своего короля,
   Славного Эрманариха.
   Исполчились тут многие тысячи,
   Приоделись оружием грозныим,
   Исполнились духа ратного
   И пошли искать Куя злобного
   Во глубине лесов венедских.
   А Куй по-прежнему плёл ковы древние,
   Волшбу мрачную, древнюю.
   Угнетала ведь его злоба лютая
   Против Аровульфа славного
   Готов короля благородного.
   И наслал тогда Куй чары крепкие
   На венедов своих псоголовых,
   Что от века готов ненавидели.
   И не стали бояться теперь венеды,
   Не страшились они больше готов,
   Злобой сильною они на них ярились,
   Разорвать на куски их сулились -
   Вот как сильно было заклятье Куя,
   Что и страх прошёл у венедов.
   И отправился Куй к королю их,
   Что сидел за болотами тухлыми,
   За горами дальними,
   За лесами тёмными,
   В стране неведомой,
   Предводительствуя венедами дикими.
   А звали того короля - Бус-король,
   И несметно было у него воинов.
   И принёс Куй ему дары богатые,
   И молвил ему таковы слова:
   "Ай же ты, собака Бус-король,
   Повелитель ты диких венедов,
   Я принёс тебе дары великие,
   От тех венедов да от готских,
   Что жили под королём Эрманарихом,
   А теперь от него отвалиться хотят,
   Да к тебе привалиться, к державе твоей.
   Ибо суть ведь мы да родственники,
   От одного идём корня-дерева,
   От великого племени венедского,
   Что с Кесарем-царём долго билося,
   Да того Кесаря побеждало есть,
   А ушло потом в леса дикие,
   Как велели волхвы тогдашние,
   Чтобы мудрость волхвов сохранить,
   Мудрость древнюю,
   От отцов пошедшую
   Да в те века неведомые.
   Сохранили ведь мы суть
   Веру древнюю,
   Одной веры ведь мы с вами,
   Волошской,
   Что завещана была
   Волхвами старыми.
   А сам ведь я волох есть,
   А зовут меня Куй-колдун,
   Это я изгубил Эрманариха,
   Это я навёл страшных фоморов,
   Да на войско его на готское,
   Погубил есмь я войско готское,
   Не осталось в нём уже воинов,
   Изгубились его все герцоги,
   И один лишь остался - славный Аровульф,
   Что решил погубить всех венедов здесь".
   И разгневался тут буйный Бус-король,
   И созвал своих воев тысячи,
   Чтобы вышли они на готов тех,
   Погубить хотя Аровульфа-короля.
   И выплеснулись венеды ярые
   Из лесов своих водой вешнею,
   И обрушились на готов они,
   Грозя затопить войско их,
   Своей яростью,
   Растрепать его
   Своими стрелами,
   Завалить его
   Своими копьями,
   В землю вбить
   Своими дубинами.
   Но не дрогнуло тут войско готское.
   Исполчилось оно строем воинским,
   Защитилось оно крепким деревом,
   Ощетинилось оно копьями,
   Заблистало мечами острыми,
   Застреляло стрелами буйными,
   Укрепилось духом могучим.
   И сразились тут готы славные
   С озверелыми злыми венедами,
   И один гот бился с десятком их,
   Ну, а двое - с целою сотнею.
   И кровавая то битва была,
   Жестокая.
   Одного увидишь - мечом пронзает,
   Другого увидишь - копьём протыкает,
   Третьего увидишь - стрелу запускает.
   И никто тут щиты не пользовал:
   Готы - от доблести своей,
   А венеды - от ярости.
   Много пало тут славных воинов,
   Напоилась трава красной кровию,
   Радовался Вотан душ обилию,
   Что предстали Валхаллы пред воротами.
   День весь первый бились до вечера.
   И второй день бились аж до ночи.
   А на третий день к полудню
   Пали стяги венедские,
   Побежали вои их ярые
   От могучего натиска готского.
   Но смогло избежать лишь немного их
   Справедливой мести Аровульфовой,
   Мало их ушло от смерти,
   А ещё меньше - от пленения.
   И попали тут в руки готские
   Семьдесят бояр больших венедских,
   Но радовались готы всего больше
   Что поймали они Буса-короля,
   Что пленили они Куя коварного.
   И восстал пред Куем Аровульф-король
   И изрёк он ему таковы слова:
   "Что, коварный волхв, извиваешься?
   Злобой чёрною исполняешься?
   Погубил ты, вражина, жену мою,
   Погубил ты братьев верность королю,
   Братьев ведь своих изменой ты сгубил,
   Славу их бесчестьем вечным заменил.
   Лыбедь, Секач, Хоробр жили бы сейчас,
   И Балор, Бог Смерти, не открыл свой глаз.
   Главное ж, что был бы Эрманарих жив,
   Гуннов бы проклятых дальше не пустив.
   Готы бы стеною встали на пути,
   А теперь к венедам скоро гуннов жди.
   Милосердны гунны будут к тем из вас,
   Кто полёг на землю в этот смертный час.
   Остальные завистью будут к ним пылать,
   Когда гунны в плен их будут угонять.
   Матери завоют,
   Деток хороня
   Глазки им закроют,
   Жизнь свою кляня.
   А в лесах венедских
   Будет хищный гунн,
   Ухмыляясь зверски,
   Пленных гнать табун.
   И глумливо девок
   Будет раздевать,
   С ними дальше делать,
   Что не описать.
   И никто не выйдет,
   Гунна не убьёт,
   За свою обиду
   Кровь уж не прольёт.
   Никто не двинется, когда кровавый гунн
   Венедов мясо будет жарить,
   Лишь потому, что ты, колдун,
   И их, и нас к богам отправил".
   И предсказав так венедам их участь,
   Велел им Аровульф в назидание
   Изготовить кресты на бояр на всех,
   А числом на семь десятков ровно.
   А два креста велел он сделать побольше.
   И сотворили то венеды, как король велел.
   И встали те кресты на горах Данапрских,
   Посредь леса дремучего,
   Где было Куя кровавое требище,
   Где было потайное его святилище.
   И распял тут Аровульф бояр вендских,
   Во главе с королём их Бусом.
   А отдельно распял он Куя,
   Гвоздями прибив ему руки,
   Чтоб не смог волшбу сотворить,
   Чтоб не смог с креста вырваться,
   Чтоб не смог позвать Балора-бога,
   Чтоб не смог пролить он больше крови.
   И восславили тут люди рикса Аровульфа,
   И прозвали его люди Винитарием,
   Венедов прозвали его Опустошителем.
   Ведь воистину - распотрошил он венедов.
   Уничтожил их сущность подлую,
   Восстановил славу готов ярую,
   Запер в Хеле смертного бога Балора,
   Чтобы никогда уж не велел он,
   Кровавую реку отворяя,
   Четверым своим слугам:
   "А поднимите же вы мне веки!"
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"