Аннотация: Первый Поршневский сборник с оригинальным изложением и развитием идей Б.Ф. Поршнева - русского Дарвина по оценке коллег. Часть 1.
Д Р У Ж К О В С К О Е К Р А Е В Е Д Ч Е С К О Е О Б Щ Е С Т В О
П. Н. П Е Р Г А Л О
П О Р Ш Н Е В С К И Й С Б О Р Н И К
К О Н В Е Р Г Е Н Т Н А Я Э В О Л Ю Ц И Я Т Р О Г Л О Д И Т И Д
( А Н Т И - Д И Р И Н Г )
У С И Н С К И Й К Р А Е В Е Д Ч Е С К И Й М У З Е Й
Р. К О М И
2006
Б. Ф. Поршнев (из личного архива М. Г. Быковой).
ДРУЖКОВСКОЕ КРАЕВЕДЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
ПОРШНЕВСКИЙ СБОРНИК N1
ПЕРГАЛО П. Н.
Сборник впервые вводит в научную литературу содержание главы, выброшенной из книги Б.Ф. Поршнева "О начале человеческой истории", а также работу автора сборника, написанную в 1991 году и к настоящему времени дополненную свежими материалами.
Содержит оригинальное изложение идей Б. Поршнева об эволюции прямоходящих приматов и переходе к Гомо сапиенс.
Книга "Конвергентная эволюция троглодитид" представляет основы новой концепции развития приматов - теории конвергенции, с позиций Общей теории информации ( ОТИ ) раскрывает роль информационных процессов в эволюционных изменениях природы и человеческого общества, знакомит с малоизвестными результатами археологических исследований за последние двадцать лет.
Сборник рассчитан на биологов, историков, краеведов, преподавателей соответствующих дисциплин и студентов.
4. Б.Ф. ПОРШНЕВ. О НАЧАЛЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ( ПРОБЛЕМЫ ПАЛЕОПСИХОЛОГИИ ). ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. СТАНОВЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ. ГЛАВА 9. ДИВЕРГЕНЦИЯ ТРОГЛОДИТИД И ГОМИНИД.
1.ВВЕДЕНИЕ.
Идея создания Поршневского сборника возникла летом 1991 года во время археологических раскопок на реке Северский Донец у села Закотное в Донецкой области.
Это был период "бури и натиска", сопровождавшийся огромным эмоциональным зарядом общения членов экспедиции между собой и с роскошной природой Кряжа. Свобода мыслей, полное взаимное доверие взрослых и детей, новая методика оценки культурных слоев - вот что отличало предприятие, которое запомнилось его участникам на всю жизнь и которое вряд ли повторится в столь необычном сочетании.
Каждое утро я с нетерпением задавал Вере Павловне Клец, изучавшей рукопись, один и тот же вопрос: "На какой Вы странице?", причем, начало дискуссии происходило в прохладных водах лесного озера, либо в уже горячих песках мезолитического раскопа. Особую прелесть придавало нашим беседам то обстоятельство, что В. Клец, являясь ученицей Г.И. Медведева и специалистом по галечным орудиям, невольно симпатизировала сибирской школе археологов, в том числе группе Ю.А. Мочанова. Парадокс состоял в том, что мы защищали открытие на Диринг-Юряхе с различных позиций: я признавал датировку в 2 млн. лет и отрицал принадлежность примата из Якутии не только к "древнейшим людям", но и к человеческой линии вообще.
Вскоре выяснилось, что теория конвергенции и некоторые положения диссертации Клец конвергентно совпадают, и что из этих работ легко сделать на первый взгляд прямо противоположные выводы. На самом деле показательные типологические колонки демонстрируют не превращение "мустьерского человека" в кроманьонца в Европе и на Ближнем Востоке независимо, а свидетельствуют о конвергентном гиперразвитии техники леваллуа в разных популяциях палеоантропов, о расцвете перед массовым вымиранием этих животных.
Конструктивный смысл спору пытался придать Сергей Дегерменджи (теперь я понимаю важность сопоставления общего термина "бифуркация" с понятием дивергенции). С Виталием Цимидановым обсуждалась возможность проведения семинара по антропогенезу и выпуска Поршневского сборника, однако теперь стало очевидным то, что ни областной краеведческий музей, ни Донецкий университет не станут публиковать альтернативный альманах, который по существу сводит на нет усилия традиционной археологии.
Сборник N1 открывает лекция, которая является переработанным вступлением к первому варианту книги "Конвергентная эволюция троглодитид". Лекция в наклонной аудитории физфака моего родного университета была прочитана 12 декабря 1992 года по просьбе Виктора Бойченко (Мирославича), слушателя религиоведческого факультета и краеведа из Дружковки. После анализа библейских истин мне было неуютно, однако доклад вызвал живой интерес у студентов зрелого возраста и массу вопросов, тем более что он сопровождался демонстрацией самых эффектных доолдувайских орудий из кремня, отщепов и цветных чешуй.
Верующая часть слушателей, для которой эволюция человека должна означать просто ересь, с воодушевлением, очевидно, восприняла методологический тезис Поршнева: "Человек произошел не от обезьяны...".
Мне не хватило двух часов, лекцию взяли переписывать, а это означало успех, первый успех популяризации идей Б.Поршнева!
Во второй Поршневский сборник войдут письма специалистов с оценками концепции ученого и теории конвергенции, сравнительная характеристика древнейших индустрий Донбасса и Коми, а также Общая теория информации ( ОТИ ). Участвовать в создании очередных номеров сборника приглашаются исследователи, взгляды которых отличаются новизной и независимостью от принятых в науке подходов. В связи с выходом сигнального экземпляра сборника прошу направлять все замечания и предложения по адресу:
Россия, 169 712, Республика Коми, г. Усинск, ул. Молодежная, 7-63, т. 82144. 46-720. pietropergolo@mail.ru (Пергало Петру Николаевичу).
Рад выразить искреннюю признательность землякам: моему главному вдохновителю - археологу-любителю и энциклопедисту Эдуарду Борисовичу Ашрафьяну, криптозоологу Майе Генриховне Быковой, приславшей из Москвы ксерокопию 9-й главы, а также археологам: Аскольду Александровичу Щепинскому из Симферополя, Хизри Амирханову и Виктору Яковлевичу Сергину из Москвы, доктору Томасу Веберу (Галле - на - Заале), сотрудникам Музея предыстории г. Нейль (Франция) за профессиональную поддержку, всем работникам горнодобывающей промышленности, которые терпели мое присутствие в действующих карьерах от Овруча до Луганска, помогая транспортом, ценными сведениями или глотком воды.
Отец мой, Никколо Гаэтано Перголо, потомок итальянских мореплавателей 18-го века, в рамках мирной профессии учителя овладел тайнами русской словесности, литературы и истории. Ему я обязан независимостью мыслей и непримиримым отношением к мракобесию (моя резкая манера письма по сути лишь производное от его манеры высказываться). Если бы не трагические обстоятельства, его жизненной отваги хватило бы на дюжину мореходов. Он навеки уснул в родной гавани, но Корабль его продолжает свой ход в будущее...
Мама моя, родом из русской глубинки, с детства прививала нам любовь ко всему живому, в том числе через книги замечательных натуралистов: Бианки, Брэма, Пришвина и Фабра. Ее уже нет с нами, но мы с дочерью смотрим на жизнь взглядом ее синих глаз.
Особой благодарности заслуживает моя жена Валентина, в шутку назвавшая себя однажды "вдовой при живом муже".
Дочь моя Анжелина, едва научившись ходить, часто сопровождала меня в походах за камнями, рассматривая изумрудный мир сквозь призму сердоликовых отщепов. Непроизвольный эксперимент состоял в том, что ребенок учился различать предметы, классифицируя кремневые орудия ничуть не хуже какого-нибудь кандидата наук. Она благодарна мне за постоянный контакт с живой Природой.
В трудные моменты я всегда находил прямую поддержку близких мне людей уже здесь, на Крайнем Севере, и, прежде всего, со стороны сестры Александры и ее мужа Геннадия Хвороста, а также наших общих друзей: Хасановых, Агашиных, Ростеров и Кузьменко. Их оптимизм и работоспособность вызывают невольное восхищение и желание подражать простой житейской философии. В непростых экономических (и погодных) условиях подобная уверенность в завтрашнем дне служит основой творческой активности и граничит со счастьем.
ПАМЯТИ БОРИСА ПОРШНЕВА.
ЛЕКЦИЯ В ДОНЕЦКОМ ОТКРЫТОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, 1992.
1. ВСТУПЛЕНИЕ.
Наша сегодняшняя лекция посвящается памяти гениального русского мыслителя Бориса Федоровича Поршнева, его жизни и идеям. Тему определяет не один академический интерес к личности ученого, но прежде всего острая необходимость практического применения его концепции в системе обучения, в полевых и теоретических исследованиях.
Актуальность этих задач вытекает из того вопиющего положения в четвертичной археологии и, следовательно, во всем комплексе наук о человеке, которое Поршнев мягко охарактеризовал как "кризисное". В статье "Возможна ли сейчас научная революция в приматологии?" он пишет: "...в науке о происхождении человека накопились аномалии и...попытки истолковать их в системе существующей парадигмы безуспешны...Речь идет о коренном преобразовании целой науки, причем таком преобразовании, которое нимало не отвергает ни крупицы из добытых ею...реальных знаний. Надо лишь снять очки. Нужды кибернетики, психологии, физиологии...настоятельно требуют революции в приматологии".
С данного момента прошло двадцать лет, а кризис только обострился на фоне новых принципов и новейших открытий. Революционные идеи Поршнева были преданы забвению, архив частично уничтожен, поэтому не известно, насколько вперед продвинулся исследователь в решении сложнейших проблем становления Homo sapiens. Его некем сегодня заменить, и впереди - годы топтания на месте, годы упорного труда по научной реабилитации Истины одного человека. Один из сотрудников в письме так отзывается о коллеге: "...понимаю, как велик Поршнев, ничуть не меньше Дарвина (конечно, в свое время)".
"О начале человеческой истории" - суперкнига естествознания. Никогда еще мысль человеческая не владела истиной о столь трудном предмете с подобной глубиной и доступностью! Книга Поршнева должна стать настольным пособием для каждого ученого, ибо в ней заложены основы теоретической биологии и археологии грядущего века. Жаждущий понимания юный ум нужно избавить от системы вдалбливания "вечных истин" вроде сакраментального "труд создал человека". Бессознательное так же не способно породить сознание, как неуч не в силах создать учение.
2. " ВЗМАХ И ПЕРЕЛОМ КРЫЛА".
"Социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, как из биологического".
( Б.Ф. Поршнев )
О жизни Поршнева известно крайне мало, а гибель его в 1972 году до недавнего времени была окутана тайной. Борис Федорович Поршнев родился 7 марта 1905 года в Санкт-Петербурге. В своих "фрагментах жизнеописания" он пишет: "Еще в семье от отца химика я получил облучение естествознанием. А початки мышления неискоренимы на всю жизнь...Час синтеза подошел, когда я смог своими пальцами прикоснуться к началу истории...". Самостоятельно постигая законы психологии и физиологии, Поршнев оканчивает факультет общественных наук МГУ, а после аспирантуру Института истории АН. После продолжительной биографической лакуны выступают ребрами трагических дат отдельные шаги его научной карьеры: 1940 год - защита докторской диссертации, доктор исторических наук; 1943 - заведующий сектором истории развития общественной мысли Института всеобщей истории в Москве. Лауреат Государственной премии, автор более двухсот научных работ и статей, получивший звание почетного доктора Клермон-Ферранского университета.
На первый взгляд, типичная судьба советского ученого-функционера. Однако есть сбои, внутренняя несовместимость с Системой: "Личность крупная и самобытная, Б.Ф. Поршнев в свое время не был избран член-корром Академии наук СССР лишь потому, что занимался такой "смешной темой", как предположение о существовании нового вида из отряда приматов. Но союзный и международный авторитет ученого от этого обстоятельства не пострадал". М. Быкова, соратница Поршнева в изучении "смешной" темы, имела в виду загадку реликтового гоминоида, знакомого больше по прозвищу "снежный человек".
В 1966 году Поршнев становится доктором философских наук. Данный факт весьма важен для предстоящей оценки идей ученого и особенно для анализа его метода решения не решаемых эмпирической наукой проблем: "Социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, как из биологического". Эти слова, взятые в качестве эпиграфа, может быть, наилучшим образом характеризуют автора, решившего парадокс Начала человеческой истории.
Постепенно оттепель сменяется холодным равнодушием. Философия застоя есть прежде всего застой философии, и все-таки Поршневу удается невероятное: "Факт уникальный для советской науки. Три центральные издательства: "Наука", "Мысль" и "Политиздат" - выпустили монографии, во многом противоречащие Энгельсу, хотя внешне... следующие за ним. Расхождения скрываются. Отдав дань труду и его мнимой роли в предистории, они затем предлагают...свои ответы, лежащие далеко от...марксизма...самая талантливая работа...принадлежит...Поршневу... "О начале человеческой истории". Поршнев зашел слишком далеко, и это стоило ему жизни". Жаль только, что Ачильдиев не называет двух других авторов "крамолы" (видимо, не такая уж и крамола оказалась).
Смерть доктора Поршнева вызвала множество слухов, неточностей и искажений, бытовавших вплоть до сегодняшнего дня. В статье "Какой быть науке?" (газета "Поиск" , N 13, июль 1989) А.Рувинский сообщает: "В свое время трагически ушел из жизни Борис Федорович Поршнев, уникальный исследователь, разработавший основы палеолингвистики. Он застрелился. Детали неизвестны, но многие склонны считать одной из причин самоубийства невозможность опубликовать свою главную работу. Она увидела свет после смерти автора. У нас так принято..." В предисловии к изданной (во избежание скандала!) в 1974 году книги "О начале человеческой истории" говорится о том, что она якобы не была завершена...
Правду находим в письмах Быковой: " Борис Федорович умер в санатории "Узкое" от инфаркта, читая в третий раз рассыпанную верстку книги...Он был редким жизнелюбом. За два месяца до смерти сказал мне: "Чувствую конец" (письмо от 30 марта 1992 года). Некоторые подробности есть в книге Ачильдиева "Власть предистории": "Когда книга была сдана в набор, гранки подписаны автором и Борис Федорович уехал после напряженной работы лечиться в санаторий, ему сообщили, что по распоряжению какого-то начальника (от науки или от издательства - не знаю) набор рассыпали, а книгу решили не печатать. Узнав, что плод его многолетних трудов, а точнее - то, что возможно было опубликовать при наших порядках, - не увидит света, Поршнев умер от инфаркта. И лишь тогда книгу издали, снабдив двумя предисловиями, в которых издательство и научные редакторы решительно отмежевались от позиции Поршнева. Сразу после выхода...книга получила в научных кругах название "Анти-Энгельс".
Следует назвать авторов предисловия (некоторые из этих имен мелькают на страницах научных изданий и учебников), чтобы не обманываться более мыслью, что они будто бы "сеют разумное, доброе, вечное": заведующий кафедрой Академии общественных наук при ЦК КПСС Х.Н. Момджян, зав. сектором народов зарубежной Европы Института этнографии имени Миклухо-Маклая АН СССР С.А. Токарева и зав. сектором философских проблем психологии Института психологии АН СССР Л.И. Анциферова. Однако эти люди составляют лишь нижний уровень той мафиозной структуры, с которой столкнулся Б. Поршнев. Свою безраздельную власть в сфере издания научной литературы наукообразная номенклатура использовала для сепарации опасных для нее идей.
Поэтому происходящий сейчас суд над КПСС должен иметь продолжение в форме создания специальной комиссии правительства России при активном участии неправительственных организаций. Задача состоит в изучении творческого наследия, а вовсе не в отмщении, в поиске пропавших и укрытых частей личного архива исследователя, в подготовке к изданию массовым тиражом полного собрания научных трудов Поршнева. Существует, например, одно свидетельство вполне объективного характера. М. Быкова вспоминает: "Все, что оставил Борис Федорович в виде недописанных страниц...сдано вдовой (умершей 10 лет назад) куда-то...", а также о той части архива, которая содержит материалы по реликтовым неандертальцам (среди них могут находиться и заметки общего характера): "Архив Б.Ф. Поршнева недоступен. Причина: он ошибочно выбрал человека для его сохранения (ибо общественные организации тогда им не интересовались). Это дама, которая хочет играть определенную роль в гоминологии, но ничего объективно делать для этого не хочет и не может. Поэтому она "спекулирует" архивом. И тут ничего поделать нельзя. Доступа для обычных людей нет".
В ходе разбирательства могут всплыть имена непосредственных виновников гибели Поршнева, которые нанесли ему удар в самое сердце. Впрочем, кровавый спектакль имел в прошлом не одну репетицию: "Плод нескольких лет невероятного напряжения, толстенная рукопись продиктована, завершена: "Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах"...Теперь надо было напечатать эту книгу. Ведь без этого почти никто не слышал толком, на чем мы стоим. Нет, мы встречали не только насмешки да кукиши: снова и снова протягивались в помощь человеческие руки...Зам. заведующего Отделом науки ЦК КПСС А.С. Монин не сделал чего-нибудь особенного - он просто с внимательным товариществом отнесся к научному поиску. Правда, книгу удалось отпечатать таким тиражом, каким выходили средневековые первопечатные книги, - 180 экземпляров. Но она вошла в мир человеческих книг. Пусть в последнюю минуту видный профессор антропологии метался... требуя прервать печатание ниспровергающей дарвинизм книги. Книга вышла. Пусть директор Института антропологии МГУ распорядился не приобрести в библиотеку ни единого экземпляра. Она существовала отныне. Так ли?... Ни одного отклика в научной печати...вот уже пять лет. Неужто опять "записка, не имеющая научного значения?".
Постепенно выяснилось, что главный труд Поршнева вышел в неполном, усеченном, виде. "...остается лишь следить за выходом в свет, - пишет М. Быкова, - второго издания "О начале человеческой истории". Туда войдет выброшенная в свое время глава...", то есть результирующая глава о дивергенции палеоантропов и неоантропов. Ачильдиев совсем не случайно выдул фигуру умолчания, когда наряду с массой подробностей опустил данный факт: этот забавный плагиатор использовал, хотя и необычно, 9 главу Поршнева в своих корыстных целях (трудно понять мотив такого поступка в период, когда многое тайное в истории становится явным).
"О начале человеческой истории" - книга-приговор. Ее идеи, щедро разбросанные по страницам, вызвали панический страх и, вместе с тем, хладнокровный расчет: приговор глупости, догматизму и лени обернулся против автора. 20 лет назад случилась трагедия человеческой жизни: убивали книгу - убили мыслителя. Заговор против истины сорвался все же. Книга - выжила, хотя и вышла из этой мясорубки обезглавленной, без заключительного слова, без главного нерва. Однако друзья Поршнева сохранили копию главы-беспризорницы; теперь она размножена и впервые вводится в мир научной литературы, в мир Человека познающего. Всего-то несколько десятков страниц! Но они переворачивают устоявшийся взгляд на человека и на историю человечества.
3. ИДЕИ.
"Гора знаний сыплется без идей".
( Б.Ф. Поршнев ).
Археологи научились собирать орудия, но не научились их интерпретировать. Они сводят теорию к типологии, а животных, делавших примитивные орудия из камня, возводят до человеческого уровня.
Вот почему кажется удивительным то, что историк задался вдруг зоологическим вопросом: "Возможна ли сейчас научная революция в приматологии?" Поршнев так отвечает оппонентам на их кастовые упреки: "...наука о начале человеческой истории, и в первую очередь, палеопсихология, является моей основной специальностью" (Выступление на Всесоюзном совещании "Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психологии". М.,1963). Глубокий анализ начала истории привел Поршнева к важнейшему выводу: все виды прямоходящих приматов, которые считались "истинными людьми", являются животными и должны изучаться биологией: "Решение спора должно исходить прежде всего от естественных наук. В силах они...объяснить особенности жизнедеятельности высших приматов до Гомо сапиенс, и объяснить его появление? Если в силах - ничто не вправе их лимитировать".