Я вижу, как в кумачовом небе моей страны поднимается серая вязкая масса. Это люди. Они конечны. Я плачу, изливаясь на треснувшую брусчатку моего дня. Я беру в руку, играю колесом, успокаиваю маму. Но понимаю, что вокруг одна лишь ложь и зелёные пальки. Красиво.
Давайте поставим людей, события в оригинальные условия, наведём туман, запутаем всех окончательно и посмотрим, что из этого выйдет.
...Льётся ночь, шумя деревьями и хохоча совами. Я стою буквально рядом, не считая конечно выхода. И вижу я. Боже! Как же много я вижу! Я вижу плакальщиков, прильнувших к тканям на моём теле; я вижу монахов, ищущих выходы. Помер я; смешон я и глуп. Что ж вы не смеётесь? Хохочете над собой - посмейтесь и надо мной. Ведь это же так просто, как вертеть палочку. Глупышки мои.
Вот вам, ребята, понедельник. А скоро будет завтра. И оно нам, друзья, ничего не принесёт. Мы проснёмся, как обычно, в окрошке. Верить все будут нам и хвалить. А мы всё смеёмся и врём. Делаем вид, что серьёзные, но, не выдержав, хватаемся за повязку на глазах и ...хохочем! Трясёмся от смеха не в силах остановить грязную машину осенней правды.
Мир так пёстр; мы так серы. Зато мы любим оправдываться за себя. Это же так весело, как небо и девятый аркан.
Я взял ремень и колесо. Нога моя болит в пятке. Видимо я её растянул. Я иду мимо решётки в толпе утренних людей. Серая вязкая масса залила мне глаза и уши, прижав мое тело к обыденному тоскливому долгу.
Люди умирают, как в фильмах: быстро и не больно. Я как бы в кино, я как бы актёр и вроде бы чувствую что-то похожее на сюжет. Я стою на плацу; в руках у меня ремень и колесо. Счастлив, я как никогда. Простодушен я, как опавший лист; светел я, как люк.