Выставка Тёрнера в Пушкинском музее. Тёрнер - мрачный и сияющий, впечатляющий и загадочный, классически стройный в рисунке и импрессионистически безумный в живописи... Чего стоят одни названия - "Восход солнца. Морские чудовища" или "Тень и мгла: вечер перед всемирным потопом"! А это - самое длинное название картины во всей истории мировой живописи: "Снежная буря: пароход выходит из гавани, подавая сигналы на мелководье и измеряя глубину лотом. Автор был свидетелем бури в ночь, когда "Ариэль" отчалил из Хариджа"! Тёрнер рассказывал, что он приказал привязать себя к мачте, чтобы быть свидетелем ужасной бури! Правда, ему в это время уже стукнуло 67 лет... Да и что-то ни один историк пока не нашел ни малейшего упоминания о корабле "Ариэль"... Но какая разница - смотришь на это буйство стихий, на круговорот волн и ветра, и всему веришь! Веришь и поздним его картинам, где прихотливая игра света и красок превращает мир в разноцветную иллюзию, где тонет в рассветном тумане сизая громада замка и одинокая лошадь-призрак бродит по мелководью... А Поезд?! Поезд, мчащийся на всех парах - вперед и вперед! К победе технического прогресса... Ура! Только что-то этот поезд никак не догонит зайца, бегущего во весь опор впереди паровоза! Свободу зайцам!!! От Пушкинского - пешком в Третьяковку, через Большой Каменный мост. Снег, снег... Храм Христа Спасителя тает в бледном туманном небе, как свадебный торт... По мосту едет бодрый велосипедист... По Москва-реке плывут тонкие супрематические льдины, сбиваясь в стаи. Лужков мост, на котором растут деревья, увешанные замками - богатый урожай, взращенный Амуром. Яуза (а это - Яуза?) замерзла, в полыньях плавают утки и на припорошенном снегом льду четкие отпечатки перепончатых лапок - как слепой оттиск кленовых листьев... Лаврушенский переулок - белый, белый, розовый, рождественский... Женщина вынимает из сумки большущее зелено-желтое яблоко... Идет под огромным черным зонтом смуглый восточный человек в шапке пирожком... А стена кафе перед Третьяковкой светится синими огоньками... Выставка "Маэстрия пера" в Третьяковке. Кого и чего тут только нет? Все на свете и сапог... Мужиковатый Самсон на рисунке Скотникова решительно раздирает пасть поверженному льву - тот старательно таращит страдальческие глаза - а вокруг чисто японские дерева! Другой лев - его гладит по головке Рамазановская Геба - с совершенно человеческой лохматой и бородатой физиономией, почти Лев Николаевич... У Егорова - Георгий на коне сопровождает прекрасную деву, которая опасливо ведет на поводке мрачного побежденного Змия - натурального змия, без лапок и крыльев, только ушки на макушке! В следующем зале Федор Толстой - вечная прелестная Душенька соседствует с ... чуть было не сказала с "прелестным"! - с изящным крылатым бородатым Сатурном, который, грациозно взмахивая косой, косит под корень копошащийся у него под ногами мелкий "древний мир"... На рисунке Егорова Господь Бог только что сотворил Адама и "вдунул в лицо его дыхание жизни" - в позе человека, делающего искусственное дыхание рот-в-рот... Рядом с соснами Шишкина - полтора на два метра, и как ему было не лень штриховать эти метры! - мрачный и прекрасный Врубель: Демон повержен, экзальтированная Анна Каренина душит Сережу в припадке страшной нежности, а рядом - его же античный сюжет! Идеальная стройность и чистота линий - что тебе Федор Толстой! На обороте стеночки с Врубелевской Анной - Микешинская Татьяна Ларина манерно чертит на стекле заветный вензель "О" да "Е"... Страшная голова Филонова - безглазый череп, от которого невозможно оторваться, а когда, сделав усилие, отходишь, он продолжает смотреть тебе в спину... Два разных Кандинских: справа - абстрактно-линейный, слева - золотой, бриллиантовый, яхонтовый, немыслимыми по яркости красками изображающий амазонку на стыдливо опустившем голову коне и дам в неимоверных кринолинах! Смесь "французского с нижегородским": "Юлия, дочь Августа, в изгнании" соседствует с Перовскими "Проводами новобранцев" - чуть не сказала "оборванцев"! Изящные мелочи Судейкина и Бакста - а в соседнем зале сотворение мира пером Иванова - Господь Бог в окружении почтительных ангелов деловито творит свет и твердь земную и дает имя всякой твари... После Третьяковки - пешком на Полянку, где часы на колокольне розового, зеленого, празднично-пряничного храма Николы отбивают три четверти часа - а напротив вывеска "Фитнес-клуб "Онƀгинъ"... И книжный магазин, где, наконец, куплен Эрих Фромм - "Иметь" или "Быть" - и таким образом осуществлен синтез этих двух понятий, являющихся основными способами существования человека.