Клюева Варвара, Кашин Анвар : другие произведения.

  

        Действующие лица:

  

  Фульк - король Иерусалима

  Мелисенда - королева Иерусалима

  Гуго де Пейн - Великий магистр Ордена тамплиеров

  Алисия - княгиня Антиохии, сестра Мелисенды

  Жоффруа де Брант - приближенный Великого магистра

  Пайен де Мильи - барон, приближенный короля

  Катарина - дочь Жоффруа де Бранта, воспитанница Мелисенды

  Филипп - молодой рыцарь из Киликии

  Бертран де Сьёк - бретонский рыцарь

  Киниф - чернокожий телохранитель Алисии

  Тибо - королевский слуга

  Жером - слуга де Бранта

  Лекарь отец Канэ

  Купец

  Нищий

  

        Место действия

  Иерусалимское королевство, 1134 год от Рождества Христова.

  

  

        Картина I

  

  Ворота Иерусалима. В тени городской стены сидит нищий калека.

  Мимо проходит купец, только что вошедший в город и ведущий в поводу несколько навьюченных поклажей мулов.

  

  Нищий:

   Почтеннейший, подайте милостью своей

   Тому, кто кровь за вас пролил в Земле Святой!

  

  Купец:

  (протягивает пару монет)

   Держи. Одну от милости прими,

   Вторую получи за любопытство.

   Не скажешь ли, что нового теперь?

   О чем болтают языки повсюду,

   Ну, и о чем болтать не след?

   В цене ли шелк и сахар, как и прежде,

   И нет ли нынче с кем какой войны?

  

  Нищий:

   Как прежде золото свою имеет цену,

   А жизнь порой не стоит и гроша,

   Для тех, кто станет рассуждать не в меру.

   Что до войны - сегодня нет,

   А завтра так, как государь рассудит.

   Слыхали, верно, графа де Пьюзе

   Король судил за поднятый мятеж.

  

  Купец:

   О том друзья мне в Яффе говорили.

   По слухам, в ревности своей король...

   Кхе, кхе... ты прав, оно того не стоит.

  

  Нищий:

   Король?

   Мой дед служил при Готфриде Бульонском,

   Тот не был королем,

   Он Гроб Господень защищал

   И христианам был защитой.

   Кого сегодня защищает

   Его Величество добрейший Фульк?

  

  Купец:

   Любой стремится сохранить владение свое,

   Я - деньги и товар, король - корону.

  

  Нищий:

   Корону, верно. Ту, что под шумок

   Надел. Не минуло трех лет,

   Как Балдуин Второй скончался,

   Наследником своим провозгласивши внука,

   В опекуны же мать ему назначив.

   Но что за дело графу из Анжу

   До воли тестя своего,

   До короля покойного последней воли!

  

  Купец:

   Но Мелисенда - наша королева,

   Она и Фульк на трон взошли вдвоем.

  

  Нищий:

   На трон? На трон они взошли рука в руке,

   Да только власть к рукам король прибрал.

   Прибрал и хваткою железной держит.

   Тут, знаешь, не до праведных деяний,

   Не до защиты добрых христиан.

  

  Купец:

   Не ты ли говорил мне о цене

   Той жизни, что дешевле с каждым словом,

   Слетевшим с уст неосторожно?

  

  Нищий:

   А ты о том, что каждый бережет:

   Короне, деньгах и товаре.

   Мое владенье - честь,

   Другого нет давно. Тебе же я

   Могу бесплатно отличный дать совет:

   Поторопись и в сторону с дороги

   Сойди, то и тебе, и мулам плетей,

   Наверно, избежать поможет.

  

  Оглянувшись, купец торопливо одного за другим стаскивает с мостовой мулов.

  Мимо проезжает кавалькада всадников.

  

  Купец (отдышавшись):

   Да уж, господ живет в столице

   Куда как больше, чем в других местах.

   А что, не знает ли спины моей спаситель

   Тех, от кого сейчас ее он спас?

  

  Нищий:

   Не знает? Как не знать!

   Кабы не знал его я плети,

   То и тебя от них не уберег.

   Нет, обо всех я не скажу,

   Но тот, в доспехах на гнедой кобыле,

   То де Мильи, барон и ближний короля.

   Да ты и сам в иное время сможешь

   Его узнать по шраму на щеке.

  

  Купец:

   А рядом, видел, молодая дама?

   Должно быть, знатностью ему подстать.

   А с нею, даже как назвать не знаю,

   Тот великан, что цветом кожи в масть

   Коню барона. Нет! Еще черней.

  

  Нищий:

   Других не знаю я, но ты не мешкай,

   Опять посторонись на всякий случай.

  

  В ворота въезжает еще один всадник, оглядывается, замечает нищего.

  Достает из кошеля монету и бросает калеке.

  

  Нищий:

   Спасибо, добрый господин!

   За вас Христа молить я стану,

   Скажите только ваше имя мне.

  

  Филипп:

   В том нет нужды, молись за Катарину.

  

  Всадник уезжает прочь, нищий и купец смотрят ему вслед.

  

  

        Картина II

  

  Малая королевская приёмная. У дальней от дверей стены в кресле на возвышении восседает Фульк,

  перед ним - присяжные городской палаты суда. Двери открываются, входит Тибо.

  

  Тибо:

   Прошу прощенья, сир. Барона де Мильи

   Желали видеть вы. Он здесь, за дверью.

  

  Фульк(присяжным):

   Я всё сказал, ступайте.

  

  Горожане, кланяясь, пятятся к дверям.

  

  Фульк (Тибо):

   Зови. И проследи,

   Чтоб нас не прерывали.

  

  Тибо жестом приглашает в зал барона, кланяется и закрывает двери с другой стороны.

  

  Де Мильи:

   Примите, государь, приветствия мои

   И уверенья в преданности полной,

   И с тем позвольте доложить покорно,

   Что ваш приказ я в точности исполнил,

   Привез княгиню в Иерусалим.

  

  Фульк:

   Ты долго. Что, не слишком торопился?

   Иль волоком пришлось Алисию тащить?

  

  Де Мильи (с самодовольной усмешкой):

   Как можно, государь! Княгиню?

   Красавицу? Я был послушен ей,

   Я был ее слугой, любую прихоть упреждал,

   Хотя её капризы не так-то просто

   Было утолить. Но дело стоило затрат,

   И к вашему двору её высочество явилась добровольно.

  

  Фульк:

   Ха! Ты воображаешь, будто

   Покорностью своей Алису приручил?

   И вертишь ей, как лис хвостом послушным?

   Не льсти себе, Пайен мой. Ты не первый,

   Кто возомнил себя её поводырём.

   И Занги, атабек Алеппо, и Понс,

   Граф Триполи, и граф Эдесский

   В ошибку ту же впали. Берегись,

   Как бы в один прекрасный день не обнаружить,

   Что ты не лис, а хвост.

  

  Де Мильи (с вытянувшейся физиономией):

   Но Вашему Величеству сказать,

   Угодно было, будто только подкуп

   Причиной стал расположенья

   Вассалов короля к княгине.

  

  Фульк:

   К чему ты клонишь? Не к тому ли,

   Что денег ты не получал от интриганки?

   Ну так своя у каждого имеется цена.

   Кому-то - золото, кому-то - нежный взгляд.

   Алисия лишь власти жаждет.

   А ныне же, пока не улеглись ещё волненья,

   Что подняты недавним мятежом её кузена,

   Она опасна, потому

   Я приказал её доставить

   Сюда, к Ерусалимскому двору.

   Пусть будет под присмотром. К слову,

   Тебе спасибо, верный мой Пайен,

   За добросовестно исполненный приказ.

   Но впредь держись-ка от Алисии подальше.

  

  Де Мильи замирает, потом, спохватившись, кланяется.

   Мой государь, я повинуюсь, но скажите:

   Теперь, когда подавлен бунт

   И граф мятежный на изгнанье осужден,

   Что может Вашему Величеству грозить?

  

  Фульк (гневно):

   Ты что смеешься? Да? Чего мне опасаться

   В стране, где лишь ленивый не мечтает

   Вонзить мне в спину нож?

   Совет баронов, патриарх, прелаты, чины

   Коронные - все жаждут привилегий,

   И прав, и вольностей, что умаляют

   Достоинство и власть мою. Не говоря о тех,

   Кто шепчется, что я попрал права супруги,

   Которой трон отцом завещан.

   О тех, кто рад надеть корону был

   На голову мерзавца де Пьюзе!

  

  Де Мильи:

   Но государь! Мятежный граф повержен,

   Его вассалам собственным, и тем

   Пришлось отречься от сеньора своего,

   Когда позорно тот бежал от поединка,

   К которому вы пасынка его, Готье,

   Хитро и столь искусно подтолкнули.

  

  Фульк:

   Ты забываешь, друг мой: Яффы граф

   В родстве с супругою моей и королём покойным,

   А стало быть, имеет право на корону

   И неопасен будет, лишь когда умрёт.

   До тех же пор всегда найдутся те,

   Кто будет рад к нему переметнуться.

   А у меня среди проклятых левантийцев

   Так мало верных, преданных людей!

  

  Де Мильи:

   Сир, это до поры. Да, среди тех,

   Кто здесь рождён, полно строптивцев,

   Пускай они победами своих отцов кичатся

   И не желают пришлых над собой

   Сеньоров. Их много, но других -

   Юнцов, что приезжают из-за моря

   За именем и бранной славой, больше.

   Из них любой почтёт за счастье вам служить.

   Один такой как раз со мною прибыл,

   Ждёт дозволенья вашего войти.

   Поверьте, сир, совсем немного нужно

   Торжественных, высокопарных слов,

   И будет ваш душой и телом он.

  

  Фульк:

   Ты полагаешь? Что ж, давай посмотрим.

   Зови его, мой добрый де Мильи.

  

  

        Картина III

  

  Мелисенда и Катарина гуляют по галерее королевского дворца. За одной из колонн скрывается Филипп.

  Увидев королеву и ее спутницу, молодой человек выступает вперед и склоняется в глубоком поклоне,

  Катарина смущается и опускает глаза, а Мелисенда едва заметно улыбается.

  

  Катарина:

   Каков наглец, и видано ли дело!

  

  Мелисенда:

   Да. Часу не прошло, а он уж тут.

  

  Катарина:

   Как часу? Скоро год, как он в Киликию отбыл.

  

  Мелисенда:

   Признайся, ты б могла сказать:

   "Семь месяцев и ровно три недели".

   Или недели я сочла неверно?

   Или не ты вздыхала у окна?

  

  Катарина:

   Когда?

  

  Мелисенда:

   Когда Алисия вернулась

   В тот дом, где с нею мы росли.

   А следом рыцарь ко дворцу подъехал,

   То было ровно час тому назад.

   Теперь он вроде статуи, застывший,

   У своего подножья прячет взгляд,

   А ты со мною без причины споришь.

  

  Катарина:

   Простите, государыня, вы правы.

  

  Мелисенда:

   А раз права, чего же ты стоишь?

   Иди скорей! Я подожду.

   Лишь королю ждать не пристало,

   Для королевы сей удел привычен.

  

  Катарина кланяется королеве и сдерживая торопливость походки направляется

  к застывшему у своей колонны Филиппу. Мелисенда удаляется.

  

  Катарина:

   Да разве нет нигде другого места,

   Где ты сумел бы повстречать меня?

  

  Филипп:

   Я ждать не мог, хотел тебя увидеть...

  

  Катарина:

   Молчи, я знаю по себе!

   Тебе о том же я готова молвить,

   Но во дворце и шагу не ступить,

   Чтобы не встретить знающих отца.

   Проведай он об этих пылких взглядах...

  

  Филипп:

   Но для тебя других мне не найти!

  

  Катарина:

   Молчи! Нет, лучше расскажи,

   Что матушка твоя, ей лучше?

  

  Филипп:

   Хвала Спасителю! Намного.

   Отшельник, что в горах скитался,

   Отвел беду молитвою своей.

  

  Катарина:

   Я рада. Правда, рада за нее!

   И за тебя...

  

  Филипп:

   А ты? Поверишь ли, я всю дорогу

   Мечтал улыбки свет твоей увидеть.

   Коня чуть не загнал, бедняга Серый!

  

  Катарина:

   Улыбкой только счастье расцветает,

   А мне иной теперь обещан цвет.

   Отцу на днях пришло письмо с ответом

   Барона де Басси. Все решено.

   Назначить день венчания осталось.

   Он, говорят, был юн, хорош собой

   Семнадцать лет тому назад,

   Когда отец ему сулил мою младенческую руку.

  

  Филипп:

   Семнадцать? Значит, он не стар.

   Не стар еще, чтобы со мной сразиться!

  

  Катарина:

   Сразиться? И кого сразит

   Стальной клинок в жестокой схватке?

   Того, кто мне дороже брата,

   Когда бы были братья у меня,

   Или того, кто словно брат отцу?

  

  Филипп:

   Но как же...

  

  Катарина:

   Я не знаю.

   Наверное, как госпожа моя,

   Чей брак устроен был отцом покойным

   Из тех же лучших побуждений.

   Супруг ее, он так же стар...

   Не то чтоб стар, но уж давно не молод.

   Мне, видно, та же уготована судьба:

   Пренебрежение, упреки, подозренья

   В неверности.

   Слепая ревность от любви отлична,

   Как меда вкус от горечи морской.

   Не знаю, может ли со мною быть иначе.

   И как отцу сказать о том не знаю.

   Ах! Вот и он - отец!

  

  Катарина увлекает Филиппа в нишу за колонну. Появляется отец Катарины, Жоффруа де Брант,

  он спешит навстречу королю Фульку и Великому магистру Ордена тамплиеров Гуго де Пейну, показавшимся с другой стороны галереи.

  

  Магистр (королю):

   ... о сем радеть нам надлежит.

   И та защита будет тем надежней,

   Чем больше сможем в истинную веру

   Мы обратить детей неверных,

   На дню пять раз молящихся пророку.

   Когда язычники увидят

   Величье милосердного Христа,

   То сами устремятся к Богу.

   Так дайте же узреть им милость.

   Пример терпения явите.

   И помните, значение побед

   Не исчисляется пролитой кровью.

  

  Фульк:

   Однако крепость новую построить

   Вы собираетесь, на милость не надеясь,

   На милость тех, кто стен ее страшится.

  

  Де Брант:

   Ваше Величество!

   Мессир! Прошу меня простить!

   Гонец из Акры прибыл с донесеньем.

   Корабль тот, что в Яффе нынче ждали,

   Уж боле не придет.

   Захвачен он пиратами у Крита.

  

  Магистр:

   Захвачен?

  

  Де Брант:

   Да, захвачен и потоплен.

  

  Фульк (магистру):

   Корабль тот, что должен был?..

  

  Магистр:

   Потоплен... Боже! Сколько жизней...

  (Фульку)

   Да, тот, о нем мы с вами говорили прежде.

   Отважному барону де Басси

   Я поручил из Генуи доставить средства.

   И этих средств хватило бы с лихвой

   На крепость, что хранила бы Эдессу.

  

  (де Бранту)

   А де Басси, он другом был тебе?

   Убит? Пленен?

  

  Де Брант:

   Нет, сир, не другом.

   Его я младшим братом почитал

   С тех пор, как, головой в бою рискуя,

   Он спас меня. Таких пленить непросто.

  

  Магистр:

   Кто весть принес, тому возможно верить?

  

  Де Брант:

   Да, только он один и спасся

   Из всех, кто был на этом корабле.

   Бертрам де Сьёк, бретонский рыцарь.

  

  Магистр:

   Один?

  

  Де Брант:

   Да, он упал за борт

   И смог доплыть до голых скал средь моря,

   Откуда снят был после рыбаками.

  

  Магистр :

   И он уверить хочет, что пираты

   Не стали пленных брать?

   Что ж за пираты это,

   Которым выкуп дорогой не нужен?

   Доселе я не слышал о таких.

  

  Фульк:

   Уж если золото их блеском ослепило,

   То, верно, пленники им стали ни к чему.

  

  Магистр:

   Пиратам? Или тем, кто ждал,

   Когда корабль из Генуи отчалит,

   Тем, кто заранее о грузе ценном ведал?

  

  Король, Магистр и отец Катарины уходят. Из ниши выглядывает Катарина.

  

  Катарина:

   Ушли, и мне пора идти.

  

  Филипп:

   Но как же так! Барон погиб?

   Стой, погоди! Выходит,

   Вольна ты от отцовских обещаний!

   Теперь и я не знаю как сказать!

  

  Катарина:

   Сказать? О чем?

   О том, что мы с тобою

   Своими мыслями накликали беду?

  

  Филипп:

   Одни лишь помыслы не могут убивать...

  

  Катарина:

   Иначе говоря, ты уверяешь

   Меня, что я должна быть только рада

   Тому, что друг отца убит?

   Тому, что храбрый благородный воин,

   Кому обязана я за его отвагу,

   Не удостоившись могилы,

   На дне в морской пучине сгинул!

  

  Филипп:

   Но видит Бог!

  

  Катарина:

   Не смей!

  

  Катарина убегает.

  

  

        Картина IV

  

  Резиденция Ордена Бедных воинов Христа, Храм Соломона.

  Великий магистр в сопровождении де Бранта появляется в своих покоях.

  

  Магистр:

   В каком же то году случилось?

   Постой, тогда король покойный

   Был у неверных в заточеньи.

   Прошло лет десять, нет, пятнадцать лет с тех пор.

  

  Де Брант:

   Двенадцать лет, мессир, я помню точно.

   В тот год мою жену прибрал Господь.

  

  Магистр:

   Двенадцать лет... А ведь уже тогда я был немолод...

   А... что? Жена? Да-да, ее я помню, красавица была...

   Прости, тебе, наверно, больно вспоминать.

  

  Де Брант:

   Нет, боль ушла... почти ушла, а о любимой

   Я не могу не помнить, у дочери ее лицо.

  

  Магистр:

   Да, это так:

   Все больше в памяти и меньше впереди.

   И все же, нам с тобой ворчать негоже,

   Мол, молодые уж не те,

   Какими прежде мы с тобою были.

   Нет, нам не должно руки опускать,

   Напротив, до последнего дыханья

   Пред нами цель одна - хранить Христову веру.

   А трудностей и бед, их молодым

   На долю выпадет не меньше, уж поверь,

   Так что достойно ли и нам еще

   От горестей и тягот оставлять наследство?

  

  Де Брант:

   О чем вы, сир! Наследники не подведут,

   Но рано вам...

  

  Магистр устало машет рукой

   Да полно, Жоффруа, ужели думаешь,

   Я помирать собрался?

   Однако, что бы ни случилось,

   Привык я завершать дела свои.

   Вот, не идут никак из головы пираты,

   Что на корабль де Басси напали.

   Похоже, что разбойников заране

   Предупредили о ларце,

   Который для меня барону

   В далекой Генуе вручил сеньор дель Маско.

  

  Де Брант:

   Мессир, о том же думал я,

   Однако заподозрить невозможно

   В преступном

   Никого из тех, кто знал о том.

  

  Магистр:

   Да, невозможно... Ты и я,

   Мы полагаем, что живем довольно,

   Чтоб в людях различать добро и зло.

   И что? Воспоминания и опыт

   Из возомнивших стариков

   Наивных делают младенцев.

   И лишь когда один холодный разум

   Мы станем слушать вопреки всему,

   Что знаем или думаем, что знали,

   Тогда, возможно, приоткроется для нас

   Не самая приятная из истин.

  

  Де Брант:

   Сей путь, мессир, начать с меня пристало,

   Коль завели вы речь о том со мной.

   Скажите напрямик, откинув

   Все доводы о чести и приличьях,

   А разве я людей лихих нанять не мог,

   Корабль снарядить и ждать поживы?

  

  Магистр:

   Пять тысяч ливров в Генуе давали

   Купцы за тот ларец. Большие деньги.

   А ты, на гибель обрекая друга

   И жениха для дочери своей,

   Убытки суммою такой покрыть бы смог?

  

  Магистр, подняв ладонь, останавливает пытающегося возразить и не находящего слов собеседника.

   Прости, мой друг, но такова цена

   За тот холодный ум, что мы призвали в судьи.

   Потери же твои неизмеримы,

   И нет причин, чтобы тебя коснулись

   Хоть краем даже тени подозрений.

  

  Де Брант:

   Спасибо, сир, однако кто тогда?

   Кому еще о том ларце известно?

  

  Магистр:

   Сеньор дель Маско там, за морем,

   Один об этом знал и уверял в письме,

   Что в тайне сохранит секрет ларца.

   Чтобы проверить уверенья эти,

   Негласно с порученьем верный человек

   Вчера был в Геную отправлен мною.

   Что же касается других...

   Других немного, только сам король,

   И те, кому он пожелал открыться.

  

  Де Брант:

   Выходит...

  

  Магистр:

   Да, выходит, мог любой,

   И вот о чем просить тебя хотел,

   Мой друг,

   Когда бы смог ты исподволь, неспешно

   Поразузнать о тех, кто посвящен...

  

  Де Брант:

   Мой господин, о золоте болтают ныне

   В любой таверне, то уж не секрет...

  

  Магистр:

   Вот именно, о золоте...

   О чем болтают все, известно мне,

   А я тебе толкую лишь о тех,

   Кто до беды задолго мог проведать

   О де Басси и драгоценном грузе.

   О тех, кому действительно под силу

   Не просто весть пиратам передать,

   А как ты говорил, расставить сети,

   Корабль снарядив, поживы ждать.

  

  Де Брант:

   Я ваш приказ исполнить поспешу...

  

  Магистр:

   Что ж, поспеши, но осторожен будь,

   Кто знает, приведет куда злодеев след.

  

  

        Картина V

  

  Церковь Святой Марии

  Великий магистр Гуго де Пейн молится, преклонив колени перед алтарём. Спустя какое-то время встает, идет к выходу.

  Сейчас же незамеченная им дама с лицом скрытым под вуалью прерывает свою молитву и направляется к магистру.

  

  Алисия (поднимая вуаль):

   Вам, ваша милость, благоденствия желая,

   Я счастлива сейчас увидеть вас,

   То свыше знак.

  

  Магистр:

   Да? Разве свыше?

   Навряд ли, но тебя я видеть рад,

   Хотя и удивлен "нежданной" встречей.

  

  Алисия:

   Да, я ждала вас здесь, не скрою,

   Но смею ли надеяться на то,

   Что благосклонность вашего вниманья,

   Мессир, к моим словам продлится

   Еще хотя бы несколько минут?

  

  Магистр:

   Когда же я отказывал тебе

   И не желал слова твои услышать?

  

  Алисия (делая вид, что смущена):

   Нет-нет, я не к тому! От вас зависит...

   Зависит многое. Открыть вам тайну

   Хочу, но только я ее не знаю...

  

  Магистр:

   Не знаешь, вот как? Что же то за тайна?

  

  Алисия:

   То ваша тайна, и о ней когда-то

   Узнала я со слов сестры моей.

  

  Магистр:

   Пока не вижу смысла я в загадке,

   Однако тайна, говоришь, моя?

   Что ж, продолжай, возможно, прояснит

   Значенье слов твоих мне собственная память.

  

  Алисия:

   Да-да, конечно, так и будет.

   Пять лет назад, когда моя сестра

   Шла под венец, она призналась,

   Призналась мне наедине,

   Что тем удивлена немало,

   С какой покорностью ее жених

   Свои владения в Анжу оставил.

   Отрекся от богатства и от власти,

   Чтобы в Заморье стать ей мужем,

   Не королем, лишь только мужем ей...

  

  Алисия замолкает, Магистр с тем же спокойным и чуть снисходительным выражением на лице ждет продолжения.

  

  Алисия:

   Сестра моя, она уверена вполне,

   Что вы, мессир, тому причину

   Могли бы знать всего точней.

   И в знании причины этой

   Таится суть того влиянья,

   Что с некоторых пор принадлежит

   Вам, ваша милость, на сеньора своего.

   Да, вы, наверно, можете сказать

   О том, что ваши годы и заслуги

   Вам позволяют мудростью одной...

  

  Магистр:

   Нет, не скажу. Но ты договори.

   О чём хотела ты меня просить?

  

  Алисия:

   Сказать мне больше нечего, увы.

   Тот путник обречен, что миражу

   Обманывать себя позволит.

   И я страшусь вот так же обмануться...

  

  Магистр:

   Весьма разумный страх.

  

  Алисия:

   Однако миражи - не ложь,

   В них можем мы доподлинно увидеть

   Причудливую зыбкую картину

   Того, что скрыто не одним десятком лье,

   Лишь надо знать, куда стопы направить,

   Чтобы воочию узреть и брег морской,

   И зелень буйную оазиса в пустыне.

  

  Магистр:

   Из уважения к сединам

   Моим, будь так добра,

   Оставь намёки. Скажи мне прямо,

   Что мерещится тебе?

  

  Алисия:

   Мерещится? Ну что ж, возможно.

   Картина же на диво складной

   Выходит у меня.

   Фульк не из тех, кого манят химеры.

   Его влиянье там, за морем,

   Сравнимо было с властью короля

   Французского, его сеньора.

   Не стал бы он менять

   Могущество своё

   На призрак оного,

   Когда б к тому его принудить не могли.

   Но принужденья Фульк не терпит,

   И раньше не терпел, а это значит,

   Что тот, кто предложил ему сей брак

   Убийственным владел оружьем,

   Поистине убийственным для графа...

   Я знаю, Мелисенда говорила,

   О том письме, что вам вручил отец

   Перед поездкой вашею в Анжу.

   Письме к одной известной даме,

   Секрет хранящей за высокою стеной

   Аббатства, коим управляет много лет.

  

  Магистр:

   Ах, вот о чем ты! Что же мнится

   Тебе, скажи уж, наконец!

  

  Алисия:

   Я думаю, сеньора эта

   Сочла возможным поделиться с вами

   Таким секретом, что обыкновенно

   Предпочитают люди хоронить.

   Благодаря чему вы обрели

   Необоримое влияние на графа,

   Тогда - на графа из Анжу,

   А ныне - короля Ерусалима.

  

  Магистр:

   Да уж, в фантазии тебе не отказать...

   А что, сестра твоя с тобой согласна?

   Иль ты от имени ее пришла просить?

  

  Алисия:

   Нет-нет, сестра

   Себя бы никогда не уронила

   Подобной просьбою.

   Хотя супруге Фульк принёс немало горя,

   Ей не пристало суетно менять

   Свое величие и долг

   На золото фальшивое секретов.

   Я тоже не пришла бы к вам,

   Когда, подобно ей, могла бы

   Все чаянья и помыслы свои

   Народу посвятить и той земле,

   Что мне принадлежит по праву...

   Точней - принадлежала до поры,

   Пока отец покойный не отнял

   Ее у дочери родной руками Фулька,

   И если б вы... Просить не смею я,

   Но не просить не в силах...

   Мессир, что стоит вам?

   Одно лишь ваше слово, и Фульк вернет

   Все то, что отобрал когда-то у законной

   Княгини Антиохии. А я...

   Я буду Вам до гроба благодарна.

  

  

        Картина VI

  Королевский дворец. Королева, сопровождаемая Катариной, направляется к покоям своей сестры Алисии.

  

  Мелисенда:

   Порой смешно, порой обидно,

   Взглянув назад, распознавать судьбы изгибы,

   Что перед тем иной имели вид.

   Однако же другое дело смерть:

   Приходит горем, помнится печалью.

   Но не тебе скорбеть, вдовою ты не стала,

   Гляди вперед и будь себе верна.

  

  Катарина:

   Да, я барона и не знала вовсе,

   Отца жалею я, он после смерти мамы...

  

  Мелисенда:

   Ну-ну, уже глаза наполнились слезами.

   Должны мы помнить все, но вспоминать

   Давай одно лишь то, что помогает

   Нам счастье в этой жизни отыскать.

   Сюда, вот эта дверь, стучи.

  

  Катарина стучит в дверь покоев Алисии. Дверь тут же распахивается. На пороге, преграждая путь, стоит огромный чернокожий слуга

  с необычного вида изогнутым клинком на поясе.

  

  Катарина:

   Ее Величество хотела бы увидеть

   Сестру, Алисию. Будь добр, доложи

   О том Высокой госпоже своей.

  

  Чернокожий слуга молчит, не сводя глаз с гостей.

  

  Катарина (нерешительно):

   Да он немой, похоже...

  

  Следом за Мелисендой и Катариной к дверям приближается сама Алисия.

  

  Алисия:

   Сестра! Тебе так рада я!

   Здесь, у дверей стоишь давно ли?

   С Кинифом говорить - пустое

   Он нем и слушает меня одну.

   Зато и нет его вернее,

   Чтобы надежно защитить от бед,

   Которыми грозят грабители и воры.

  

  Алисия подает знак слуге, тот почтительно кланяется и отступает внутрь покоев. Сестры и Катарина входят.

  

  Мелисенда:

   Да, помню, ты всегда умела

   Надежных слуг в помощники сыскать.

  

  Алисия:

   Зато к твоим услугам были

   Не только слуги, но и господа.

   Я слышала, что Гуго де Пьюзе

   Отбыть в изгнанье скоро надлежит.

   Так жаль! Тебе открою тайну:

   Отчаянно завидовала я

   Той вашей детской беззаботной дружбе.

  

  Мелисенда неприятно удивлена, но пытается обратить разговор в шутку:

   Завидовала? Ты? Когда у ног твоих

   Поклонников теснились толпы,

   Завидовала мне, имеющей единственного друга?

  

  Алисия (с неожиданной горечью):

   Поклонники, о да! Возвышенные речи

   И взоры пылкие - отрада для девиц

   Восторженных и юных. До той поры, покуда,

   Девица правила игры уразумеет

   И не поймёт, как глупо придавать

   Значение словам мужчин, что в вечной

   Клянутся ей любви. А поумнев, научится она

   Ценить надежность дружбы

   И подтверждения словам мужским искать в делах.

  

  Мелисенда:

   Прости. Я, кажется, задела

   Какую-то запретную струну

   В твоей душе.

  

  Алисия (с напускной небрежностью):

   А, пустяки! У ран душевных

   Есть преимущество своё:

   Зарубцевавшись, они нас делают сильнее.

   К тому же шрамы, оставленные ими,

   Лица не безобразят. Но как ловко

   Ты повернула разговор!

   Ведь я спросить хотела

   О Гуго. Правду ль говорят?

  

  Мелисенда:

   Алиса!

  

  Алисия:

   О, прости! Теперь и я

   Больную, кажется, затронула струну.

   Но всё, отныне будем говорить

   О чём-нибудь невинном и пристойном.

   К примеру, вот: ходила я сегодня в город

   Святой Марии поклониться.

   Как суетно и шумно в Иерусалиме!

   А я и позабыла, каково в столице жить.

  

  

  

  

  Картина VII

  

  На улице Яффы. Бертрам де Сьёк, молодой человек разглядывает вывеску гостиницы.

  

  Де Сьёк:

   Поди-ка разберись попробуй,

   Когда удача выпадет тебе,

   А где судьба грозит потерей.

   Посланец от Великого магистра

   Пришелся как нельзя удачно

   Для совести моей и кошелька.

   Но что мессир де Брант хотел разведать?

   Что мог еще ему я рассказать?

   Пираты? Да, числом под сотню,

   Щадить не собирались никого,

   Барон убит, а мне ударом

   Копья тяжелого разбили щит,

   Тогда же, от того удара

   Упал я за борт, тем и спасся,

   Хвала Хранителю, кольчугу не надел.

   О золоте, что в сундуке у де Басси,

   Я слышал. Правда, был сундук тяжелый.

   Однако же, мое ли дело знать,

   Что под замком хранил барон погибший?

  (поглаживая кошелек)

   Теперь и я, пускай не золотыми,

   Но серебром денариев могу

   За стол и за ночлег платить сполна.

   А там, как знать, в поход на земли

   И города богатые неверных

   Король войска решит собрать, тогда

   И я свой верный шанс не упущу.

  

  Мимо проходит богато одетый господин, видимо, дворянин, чуть поодаль за ним следуют еще два человека, Бертрам их не замечает.

  

  Де Сьёк:

   О Боже! Но возможно ли такое!

   Нет, спутать я его никак не мог.

   Тот самый человек, главарь пиратов!

   О нем мне следовало, верно,

   Особо рассказать де Бранту.

  (прохожему вытаскивая меч)

   Постойте! Да! Теперь я вижу,

   Теперь уж ты ответишь мне за все!

  

  Прохожий тоже выхватывает меч.

  

  Незнакомец:

   Вы верно сумасшедший, сударь!

   Мне, впрочем, все равно,

   Кого наказывать за грубость.

  

  Де Сьёк:

   Ты тот пират, что нас обрек на гибель,

   И от меня теперь ты не уйдешь.

   Прими же смерть свою

   И будь готов гореть в аду, подлец!

  

  Сзади к молодому человеку подбегают следовавшие за прохожим подручные. Неожиданно Бертрам де Сьёк схвачен и обезоружен.

  Незнакомец (ногой пиная выбитый из рук Бертрама меч):

   Смешно, щенок так мал и глуп,

   И не сменил зубов молочных.

   Убить его? Нет, больно день хорош,

   К тому ж я пообедал слишком плотно.

   Дурашка, кто тебе сказал, что волен ты

   Своей судьбой распоряжаться?

   Ты - только пыль и сорная трава

   У ног властителей, а я чуть больше -

   Их пес. И я не ем травы,

   По нраву мне другая пища.

   А чтоб ты знал, скажу открыто:

   Здесь в Яффе господин один -

   Граф Гуго де Пьюзе. Решает он...

   Решает все, и по его решенью

   Любой корабль в срок прибудет в порт

   Или утонет без следа в пучине.

  (помощникам)

   Не знаю, стоит ли щенок

   Того, чтобы ему в живых остаться.

   Пускай идет, и если разума ему

   Достанет - будет псом когда-нибудь.

  

  Прохожий и его помощники удаляются. Растерянный де Сьёк подбирает меч.

  

  

  

  

  Картина VIII

  

  В саду королевского дворца Мелисенда и Катарина.

  Катарина:

   Филиппа, госпожа, имели вы в виду?

   Да, ваш супруг призвал его к себе.

  

  Мелисенда:

   Удачное пути начало

   Для рыцаря, желающего имя

   Свое прославить ратными делами.

  

  Катарина:

   У короля на службе? Вы шутите?

  

  Мелисенда:

   Нет, не шучу, с чего бы?

   Постой, а чем такая служба

   Тебя смущает, милая моя?

  

  Катарина:

   Страшусь, а вдруг Филипп, как де Мильи

   Таким же станет,

   Безжалостным и диким, словно зверь.

  

  Мелисенда:

   Барон? О Господи! Ты что, его боишься?

  

  Катарина:

   Да, госпожа, немного... и этот шрам его...

   Барону только эдак улыбнуться стоит,

   Или какое слово скажет он,

   А шрам багровый на щеке... как будто сам,

   Как будто он живой...

  

  Мелисенда:

   Какие глупости, переживать

   О красоте лица мужского!

   И, может статься, барон

   Собою не хорош, зато он верен

   Сеньору своему и королю

   И тем достоин уваженья.

  

  Катарина:

   Но как же так? Я думала,

   Размолвки ваши с супругом...

  

  Мелиседа:

   С супругом или с королём?

   Размолвка с королём иначе - бунт.

   По воле Господа и воинов отвагой

   Средь стран неверных выпало нам жить.

   Теперь и здесь бунт против короля -

   Крамола против веры во Христа,

   Что укрепилась во Земле Святой.

  

  Катарина:

   Но разве графа де Пьюзе

   Вы не хотели б видеть королем,

   И был бы разве худшим он сеньором?

  

  Мелисенда:

   Да, худшим, милая моя.

   Мой муж привык совсем иначе

   Страною править. Видит Бог,

   Жестокость с той, что он преследует врагов,

   С такой жестокостью он подданных своих

   Карать за вольности привычные не должен.

   Однако же важнее во сто крат

   Его решительность и опыт

   В делах военных. И за то,

   За то я многое должна ему прощать,

   Должна, но не всегда прощать готова.

   А Гуго, он... Он благороден и умен.

   Страх? Нет, и страх ему неведом,

   Но обмануть его посулами и лестью

   Несложно, а король, что носит

   Корону Иерусалима,

   Сам должен быть коварен и хитер.

   С тобой я не шутила, видишь?

   Филиппу твоему пойдет на пользу

   Быть под рукой такого господина,

   Как Фульк Анжуйский.

  

  Катарина:

   Ф-ф, моему! Но он совсем не мой!

   Теперь его и видеть не хочу!

  

  Мелисенда:

   А он мечтает,

   Смотри, и знаки подает тебе.

  

  Катарина бросает недовольный взгляд на появившегося из-за деревьев Филиппа. Тот смущен и в то же время очень серьезен.

  

  Мелисенда:

   Иди, не стой.

  

  Катарина:

   Но госпожа!

  

  Мелисенда:

   Ты видишь, он в дорожном платье,

   Что если только через год

   Судьба вам новое свидание подарит?

  

  Катарина, ахнув, убегает.

  

  Мелисенда:

   Не в том ли счастье, чтобы с легкостью прощать,

   Когда нуждается в прощеньи невиновный?..

  

  Через несколько минут Катарина бегом возвращается к королеве.

  

  Катарина:

   О, госпожа, дурные снова вести!

  

  Мелисенда:

   К таким давно привыкнуть мне пора.

  

  Катарина:

   Граф де Пьюзе...

  

  Мелисенда:

   А? Что с ним? Ну же! Не молчи! Убит?

  

  Катарина:

   Нет, ранен тяжело,

   Тот рыцарь, что нанес ему удар кинжалом,

   Он схвачен, более...

   И боле ничего Филиппу не известно.

  

  Мелисенда:

   Филиппу? А ему откуда то ведомо?

  

  Катарина:

   С супругом вашим в Яффу сей же час

   Отбыть он должен, чтобы там на месте

   Король преступника судил.

  

  Мелисенда:

   Ты говоришь, он ранен?

  

  Катарина:

   Граф? Да только ранен, в шею.

  

  Мелисенда:

   Но жив? Скажи!

   Ах, нет, я понимаю, ты не можешь знать.

   Иди, скажи Филиппу,

   Чтобы разведал все как есть,

   И помирись, и попрощайся с ним.

   Да что я говорю! Уже ль по твоему лицу не видно,

   Что ссоре вашей наступил конец.

  

  Катарина кланяется и спешит вслед скрывшемуся за поворотом садовой дорожки Филиппу. Королева остается одна.

  

  Мелисенда:

   За что!.. Нет. Этих восклицаний

   Господь не должен слышать от меня.

   От королевы жалоб на судьбу,

   От той, кому чужие судьбы

   Решать подвластно так или иначе...

   Все, что приносит горе мне,

   Моим друзьям и моему народу,

   Во всем себя одну винить мне должно.

   И все-таки, за что?..

   Ах, Катарина, смешная девочка,

   Ее бы уберечь, еще ее Филипп,

   И Гуго мой... Да! Мой! Ужели и себе

   Признаться я не смею в том?

   Мой Гуго! Что же с ним? О Боже!

   За что...

  

  

  

  

  Картина IХ

  

  Покои королевы. Мелисенда стоит у окна и в задумчивости разглядывает что-то вдали.

  

  Мелисенда:

   Уж солнце поднялось, сжигая мрак ночной.

   Длиннее и мучительнее ночи я не знала,

   На сердце лед холодный,

   Как растопить его и боль унять?

  

  Входит Катарина.

  

  Катарина:

   О, госпожа, прошу меня простить,

   Я вашу просьбу не смогла исполнить.

   Он ждет, он вслед за мной пришел...

  

  Мелисенда оборачивается несколько растерянная, все еще погруженная в свои мысли.

  

  Мелисенда:

   Что? Не пойму, о ком ты говоришь?

  

  Катарина:

   Мессир де Пейн, он у дверей,

   Принять его просил, когда услышал,

   Что встречи с ним искали вы.

  

  Мелисенда:

   Ах, я едва смогла себя заставить,

   Решиться, а он уж сам пришел!

   Вот незадача. Катарина!

   Подай накидку мне,

   Не стой, зови!

  

  Катарина подает Мелисенде накидку, кланяется и выходит.

  Появляется Магистр Гуго де Пейн, кланяется королеве и молча ждет склонившись.

  Мелисенда порывисто приближается к старику, берет в руки ладонь магистра.

  

  Мелисенда:

   Мессир, признаться, вы врасплох меня застали.

   Хотела я сама вас навестить.

  

  Магистр:

   Но так ли важно, кто к кому пришёл?

   Меня желала видеть ты. А я

   Рад повидать тебя, дитя мое.

   И выслушать, что б ни хотела ты сказать.

  

  Мелисенда:

   Дозвольте пожелать сначала вам

   Здоровья и удачи.

  

  Магистр (улыбается):

   О, да! Здоровье для меня -

   Теперь немалая удача.

   Но верно не затем ведь только

   Со мною встречи ты искала?

  

  Мелисенда:

   Еще хочу вам долгих лет...

  

  Магистр:

   Спасибо, знаю я, что пожелания твои -

   Не звук пустой. Однако,

   О чем хотела ты поведать мне?

  

  Мелисенда:

   Не звук пустой, вы говорите...

   Вы правы, никогда

   Слова так тяжело мне не давались.

   Как трудно и мучительно

   В слова всю душу обратить и разум,

   Обиду, ненависть, любовь и горе,

   И подозрения, и страх, и гордость.

   В слова...

  

  Магистр:

   В слова молитвы, их Господь услышит.

  

  Мелисенда:

   Христа молить я не устану!

   Скажите только, Гуго жив?

   Вы верно знать должны!

   Скажите, заклинаю! И простите,

   О том мне больше некого спросить.

   Когда бы я могла, то в Яффу

   Уже бы мчалась, не щадя коня,

   Но, благочестие храня,

   Я во дворце в неведеньи страдаю.

  

  Королева умолкает и опускает глаза.

  Магистр (внимательно всматриваясь в лицо королевы):

   Дитя, я обнадеживать напрасно

   Тебя не стал бы, видит Бог,

   Но телом граф силен и молод,

   Надежда есть, хотя и рана тяжела.

   На милость Господа всецело уповая,

   Молись, надейся, верь,

   Он не умрет.

  

  Королева отворачивается, скрывая слезы, затем через несколько мгновений, справившись с собой, вновь обращается к старому рыцарю.

  

  Мелисенда:

   Мессир, спасибо! Легче стало

   На сердце у меня.

   Но кто мог пожелать

   Для Гуго смерти

   Теперь,

   Когда он на изгнанье осужден?

   Меня страшит, что с силою такою

   Врага поверженного можно ненавидеть.

   Но более всего пугает

   Ответ на сам вопрос: Кто враг?

  

  Магистр:

   И кто же враг, по-твоему, дитя?

  

  Мелисенда:

   Но разве не придет на ум любому

   Король и мой супруг?

   Любому, кто не побоится прямо

   Себя спросить. Известно всем:

   Прощать противников не склонен Фульк.

   А если и простит, в ряду врагов прощенных

   Последним будет Гуго. К тому же,

   Уверовал король в своё святое право карать.

   Но только видит Бог! Убийцу подослать -

   То выше всех пределов! Убийцу к графу Яффы!

   Когда вокруг так много недовольных:

   Дворян, обиженных на своего сеньора,

   Купцов и прочих подданных, готовых

   Оружье в руки взять, едва к тому найдется повод...

   О Господи! Что будет с ним?

  

  Магистр:

   Да, мудрено мне старику понять!

   Ты только что о графе горевала,

   Теперь страшишься за судьбу его врага,

   И в том ли дело, что тебе законным мужем

   Тот враг приходится?

  

  Мелисенда:

   Нет... Да... Жене велит Господь

   За мужем следовать, но путь сей для меня

   Прыжку подобен в бездну.

   Я не могу восстать на друга детских лет,

   Который брата мне дороже.

   Но как мне Гуго сторону принять,

   Когда мой муж - король, Земли Святой защитник?

   И как бы горек ни был мой удел,

   Мне быть его женой и королевой.

  

  Магистр:

   Ты выросла давно, а я тебя ребенком

   Считал, и тем мы старики

   Похожи друг на друга.

   Нам кажутся детьми все те,

   Кого детьми мы помним,

   Их свысока мы поучаем,

   И вдруг, нежданно нам ученики

   Урок преподают. Что ж, поделом!

   И оправдаться нечем.

   Вот разве только тем, что я с детьми знаком,

   Которые и до седин не повзрослели,

   Желанья их для них единственный закон.

   А ты - иное дело. Что ж, отныне

   Я королевы преданный слуга.

  

  Мелисенда:

   Мессир, я вас прошу...

   У вас совета просит королева,

   Та самая, которую ребенком,

   Вы брали на руки когда-то.

   Совета друга, не слуги.

   Когда предчувствие беды верней рассудка,

   Когда обиды боль сжигает разум,

   Слуг не зовут.

  

  Магистр:

   Совет всего один могу я дать.

   Тебе лишь кажется, что разум

   Противится велению души.

   Когда сомнения свои ты испытать сумеешь чувством,

   Откроется тебе, что поступать

   Нам надлежит по совести и чести.

   И не иначе! Вот и весь совет.

   А боль обиды стихнет, если только

   Обида не смертельна. Вот скажи:

   Ужель ты правда веришь,

   Что убийцу к графу

   Супруг твой подослал?

  

  Мелисенда:

   Я не знаю!

   Вы правы: эта боль сильней всего

   Терзает мне израненную душу,

   И Фульк пойти бы мог на это,

   Когда б уже не победил...

   Нет. Нет! Не верю я!

  

  Магистр:

   Не веришь, но обида не проходит?

   Тогда скажи, что мучает тебя?

  

  Мелисенда:

   Все вместе, что случилось перед тем:

   И то, что вызван был на поединок

   Мой верный друг по наущенью Фулька,

   И сам мятеж отчаянный, безумный

   И сразу обреченный на разгром,

   И унижение суда, и ссылка,

   И рана, нанесённая рукою

   Злодея неизвестного...

  

  Мелисенда опускает голову, чтобы скрыть вновь блеснувшие слезы,

  (тихо)

   Несчастный Гуго,

   Боже, сколько бед из-за меня...

  

  Магистр:

   Дитя...

  (чуть смущенно улыбается)

   И все же ты... ты для меня - дитя,

   Прости, спеша утешить,

   Еще сильней тебя я растревожил.

   Что ж до виновного, напавшего на графа,

   На месте преступленья схвачен он.

   Им оказался тот бретонский рыцарь,

   Ты, верно, помнишь, что один лишь спасся

   От нападения пиратов.

  

  Мелисенда:

   Да, мне об этом говорила Катарина.

  

  Магистр:

   Ах, эта девочка, ее отец - отважный человек.

   Постой, ведь де Басси, погибший,

   Помолвлен с нею был?

  

  Мелисенда:

   Нет, не успел. Несчастье

   Повсюду предъявить свои права спешит.

  

  Магистр:

   Еще один печальный повод.

   Еще загадка, и ответ

   Пока я отыскать не в силах.

  

  Мелисенда:

   И здесь загадка? Да, припоминаю:

   Я слышала, на этом корабле

   Груз драгоценный был для вас отправлен.

  

  Магистр:

   С камнями самоцветными ларец

   И за него купцы дамасские давали серебра

   В достатке, чтоб построить крепость...

   Но что теперь об этом говорить?

  

  Мелисенда:

   Нет, погодите! Вы сказали,

   Загадка. Значит, не случайно

   Пираты тот корабль захватили?

  

  Магистр:

   Боюсь, теперь никто ответа

   Уж не узнает. Тот бретонец

   Не смог пролить и капли света

   На тайну темную, хотя его де Брант

   Расспрашивал, но только тщетно.

  

  

  

  

  Картина Х

  

  Фульк в окружении свиты подъезжает к королевскому дворцу. На ступенях Мелисенда, придворные, слуги.

   Все кроме королевы спешат поприветствовать короля. Мелисенда лишь склоняет голову перед Фульком.

  

  Фульк (одному из слуг):

   Тибо! Барона де Мильи сыщи мне сей же час!

  

  Тибо:

   Я Вашему Величеству напомнить поспешу,

   Барона с важным порученьем

   Угодно было вам в Кесарию послать.

  

  Фульк:

   Тогда поторопись гонца отправить...

   А, впрочем, нет, не надо.

   Барон вернется сам на днях,

   Тогда и поспешишь ему сказать,

   Чтоб сразу же ко мне явился.

  

  Фульк (королеве):

   А Вашему Величеству я добрых дней желаю

   И сообщить хочу, что наказал сурово

   Того, кто руку поднял дерзновенно

   На друга старого в былых забавах детских

   Моей любимой горячо жены.

  

  Мелисенда:

   Я вас благодарить должна, наверно?

  

  Фульк:

   Должны. Товарищ ваш отмщен.

  

  Мелисенда:

   Но кем убийца был подослан?

   Под пытками открыл он вам сие?

  

  Фульк:

   Нет, не открыл. Тому одна причина -

   Безумие и больше ничего.

   Бесспорно то, что тронулся рассудком

   Клинок на графа обнаживший.

   В его ответах, путанных подчас,

   Едва ли было больше капли смысла.

  

  Мелисенда:

   А верно говорят, что тем убийцей

   Явился рыцарь, спасшийся случайно

   От плена и ножей пиратских?

  

  Фульк:

   Да, это верно, как и то, похоже,

   Что в злоключениях своих на море

   Он, жизнь спасая, разум потерял.

  

  Мелисенда:

   О чем же он сумел вам рассказать?

  

  Фульк:

   Да ни о чем. Все - вздор и бред!

   Болтал о сундуках несчастный,

   Набитых серебром и златом.

   Разбойники мерещились ему

   Кругом на улицах благословенной Яффы.

   Сошел с ума, но жалости не стоит,

   А вашей жалости не стоит он вдвойне.

  

  

  

  

  Картина XI

  

  Беседка в саду королевского дворца. Катарина гладит по щеке Филиппа.

  

  Катарина:

   Какой колючий, куст репейника, и тот

   Милее и желаннее наощупь...

   И как такого целовать прикажешь?

  

  Филипп:

   Увы, приказывать не смею,

   Вот разве только сам облобызать.

  

  Филипп порывается заключить в объятия девушку, но Катарина вырывается.

  

  Катарина:

   Репейник придорожный, он и есть!

   Всю пыль, наверное, собрал!

  

  Филипп:

   Зато любимая моя нежнее розы,

   Жаль одного, исколешь руки

   Об острые шипы, пытаясь

   Прижать к груди изысканный цветок.

  

  Появляется королева, молодые люди, смутившись, отстраняются друг от друга. Филипп склоняется перед Мелисендой в почтительном поклоне.

  

  Филипп:

   Я Вашему Величеству спешу

   Желать благополучия и счастья.

  

  Мелисенда:

   Спасибо, рыцарь, мне тебя спросить

   О многом нужно. Ты ответишь мне?

  

  Филипп:

   Да, госпожа! Мне Катарина

   Наказывала разузнать для вас,

   Что только можно о несчастном графе.

  

  Мелисенда:

   Скажи скорей: он жив, он будет жить?

  

  Филипп:

   Мне лекарь говорил, что Божьей волей

   Такая рана не смертельна,

   Однако к графу никого

   Не допускают, охраняя от волнений.

  

  Мелисенда:

   Благая весть! Как мало ныне

   Благих вестей.

  

  Мелисенда молчит, прикрыв глаза, Филипп не решается продолжить.

  

  Мелисенда:

   Ты, верно, ждешь моих вопросов,

   Да, я ведь говорила, что о многом

   Хочу узнать... Какие пустяки,

   Безделицы и вздор - любые вести,

   Теперь, когда я знаю: Гуго будет жить!

  

  Мелисенда вновь ненадолго умолкает, отворачивается, после, вздохнув, решительно продолжает:

   Нет, не годится становиться слабой,

   Лишь только миновал удар смертельный.

   В испуге, будто птица под крылом

   Скрыть голову и затаиться!

   Нет, друг мой, продолжай, о чем еще

   Ты в Яффе разузнал и мне хотел поведать?

  

  Филипп:

   Возможно, Вашему Величеству известно,

   Что я повсюду короля сопровождать

   Был в Яффе, словно тень, обязан.

   Его Величество нашел, что почерк мой...

   Простите, госпожа. В секретари

   Меня король определил на время той поездки.

  

  Мелисенда:

   Так, видимо, тебе пришлось вести допроса запись?

   Я слышала, безумного бретонца

   Супруг пытал и вызнал все, что мог.

   Скажи мне, я права?

  

  Филипп:

   Да... то есть нет. Тому допросу

   Я был свидетелем, но записи не вел.

  

  Мелисенда:

   Но отчего?

  

  Филипп:

   Его Величество не пожелал. К тому же

   Ваш муж и тот бретонский рыцарь

   Вели свою беседу на латыни,

   А я в сём языке не столько сведущ.

   Мне ведомы слова, однако же значенье

   Речей порою мне никак не уловить.

  

  Мелисенда:

   То не беда, когда понятен общий смысл.

   О чем же вопрошал мой муж,

   И что ему ответил рыцарь?

  

  Филипп:

   Король о золоте расспрашивал его,

   Несчастный же твердил, что граф повинен

   В пиратстве и убийстве христиан.

  

  Мелисенда:

   Ужели от воды морской и злоключений

   Бретонец впрямь ума лишился?

  

  Филипп:

   Не знаю, госпожа, я за безумца

   Его не принял бы. Пусть речь его была

   Порою сбивчивой, но только не безумной.

   Со слов несчастного, на графа указал

   Ему злодей, случайно встреченный

   На улице поблизости от порта.

   В нем будто бы узнал бретонец

   Напавшего на их корабль пирата,

   А тот с усмешкою признался, что разбой

   Чинили люди графа де Пьюзе,

   С согласия и ведома его.

  

  Мелисенда:

   Коварство или бред, возможно ли понять?

   И как узнать жестокого пирата

   В прохожем уличном? Скорее бред.

  

  Филипп:

   Но ведь несчастный опознал его

   И описать сумел подробно.

  

  Мелисенда:

   Ах, вот как! Как же выглядит злодей?

  

  Филипп (смущенно):

   Признаться, я не все уразумел

   Из слов его...

   Там что-то было про змеиное лицо,

   И о богатом платье дворянина...

  

  Мелисенда:

   Змеиное лицо?

  

  Филипп:

   Он так сказал.

   Или, вернее, так его я понял.

  

  Мелисенда:

   И что же мой супруг?

  

  Филипп:

   Король разгневался и обвинил во лжи бретонца,

   А после снова речь о золоте завел,

   Да только тот несчастный рыцарь

   Не видел золота, о том и рассказал.

  

  Мелисенда:

   И что же это все?

  

  Филипп:

   Нет, но поверьте,

   То лучше Вашему Величеству не знать.

  

  Мелисенда:

   Не знать чего?

  

  Филипп:

   Не знать, какие муки

   Бретонцу выпали и как несчастный умер.

  

  Мелисенда:

   Не знать... Я знаю слишком хорошо,

   На что супруг мой в бешенстве способен.

  

  (после небольшой паузы)

   Что ж, благодарности моей

   Мой друг, ты как никто достоин.

  

  Подает руку Филиппу, тот с поклоном ее целует.

  

   Однако даже королева

   Тебя не сможет одарить

   Как некий нежный, но колючий

   Цветок...

  

  Мелисенда бросает насмешливый взгляд на Катарину.

  

   Теперь ступайте.

  

  Филипп и Катарина, поклонившись королеве, уходят.

  Мелисенда, прикусив губу, смотрит, как молодые люди скрываются за поворотом садовой дорожки.

  

  Мелисенда:

   Сколь мало милосердия во мне...

   Ведь я почти хотела, чтобы

   Злодей, на Гуго обнаживший меч,

   Был смерти предан. Господи, прости!

   Прими слепца обманутого душу,

   Несчастный попросту не ведал, что творил.

   Граф Яффы - покровитель негодяев,

   Единоверцев обрекающих на смерть?

   Вожак убийц бесчестных, что не погнушались

   Жизнь отобрать у братьев-христиан

   За золота сундук? Поверить в это

   Мог лишь чужак, не знавший ничего.

   Нет, истинный злодей - тот клеветник,

   Кого назвал бретонец

   Иудой со змеиным ликом.

   А я скажу: и со змеиным сердцем.

   Но кто он, рыцарь и христианин

   Без совести и чести, затаивший

   На Гуго зло?

   Пресветлая и пресвятая Дева!

   Мне страшно мысли собственной,

   Что болью в висок стучит.

   Её не отогнать,

   Как ворона, учуявшего падаль.

   Есть человек, который был бы рад

   Избавиться от Гуго. И ему

   Уже случалось действовать чужими

   Руками против графа Яффы.

   Король и Божьей волей мой супруг...

   Ты видишь, Господи, на всё готова я,

   Чтоб страшное рассеять подозренье.

   Но слишком много сходится на нём...

   Помчался в Яффу сам - вершить дознанье

   И скорый суд. С собой Филиппа взял,

   Что знает греческий, но не силён в латыни.

   И, в самом деле, почему король

   С бретонцем на латыни говорил?

   Не по-французски? Неужели рыцарь

   Бретонский не владел фрацузской речью?

   Не верится. И, ко всему, Филипп подметил,

   Как тему Фульк тотчас сменил,

   Когда несчастный внешность

   Клеветника решился описать.

   Змеиный лик...

   А может быть, серпента на лице?

   Багровый толстый шрам,

   Что так мою пугает Катарину,

   Змеёю извиваясь на щеке,

   Когда смеётся или говорит

   Барон один, приспешник короля?

   А Фульк, едва из Яффы прибыл,

   Немедля повелел, чтобы к нему

   Барона пригласили де Мильи...

   Но, если это был барон... Выходит,

   Корабль потоплен по приказу короля?

   Нет, вздор! Снедаем жаждой власти безраздельной,

   Фульк, может быть, жесток,

   Коварен даже. Но не вероломен.

   Как мне поверить в то,

   Что он пойти решился против церкви

   И ордена, чьё золото везли на корабле?

   Нет, я не верю! Я не верю...

   Чье золото... Однако...

   Какое чувство странное - надежда.

   Надежда глупая? Нет, вовсе не глупа она,

   Когда сомненья разогнать сумела,

   Сомнения, что вскормлены обидой.

   Не ноет сердце боле и дышать легко,

   Меж тем шарада всякая свое значение имеет,

   И свой ответ. Но нет его пока.

   По вкусу ли придется мне ответ?

  

  

  

  

  Картина XII

  

  Дом де Бранта

  

  Катарина:

   Отец, поверьте, горе ваше

   Я понимаю и сочувствую ему

   Всем сердцем. Но и вы меня поймите:

   Барона де Басси не знала я,

   И скорбь моя - лишь отраженье вашей.

  

  Де Брант:

   Что ж, отражению воистину смешно

   На глубину надеяться. И я смешон,

   Наверно... безусловно даже,

   Когда незыблемости жду от тени.

   Пусть так. Однако долг отца -

   Блюсти честь дочери,

   О скромности забывшей.

   Ты знаешь ли, что по дворцу

   Уж ходят слухи о бесстыдстве

   Твоём и этого щенка?

  

  Слуга заглядывает в комнату.

  

  Жером:

   Простите, господин. Мессир де Пейн

   Пришёл и вас желает видеть.

  

  Де Брант (указывая дочери на скрытую ширмой-гобеленом дверь во внутренние комнаты):

   Ступай. Потом договорим.

  

  Катарина (кланяясь):

   Как будет вам угодно.

  

  (Уходит за ширму, открывает дверь, колеблется, потом тихонько прикрывает дверь, оставшись за ширмой).

  

  Де Брант (поднимаясь навстречу вошедшеу магистру):

   Мессир, какая честь вас принимать

   В моём жилище скромном! Право,

   Вам стоило слугу ко мне послать,

   И я не медля поспешил бы к вам на зов.

  

  Магистр:

   Слуг посылать за слугами пристало,

   А я пришел к тому, кого считаю другом.

   А другу, коль уж я назвался им,

   К чему душой кривить? В твой дом

   Незваным гостем пришлось пожаловать затем,

   Чтоб избежать ушей излишне чутких,

   Тех, что повсюду во дворце, в обители моей,

   В Христовом храме даже, и нигде

   От них надежно не укрыться.

  

  Де Брант:

   Мессир, позвольте кресло предложить,

   Вино и фрукты? Эй! Жером!

  

  В дверях снова появляется слуга. Магистр, слегка поморщившись, качает головой, де Брант взмахом руки отпускает Жерома.

  После того, как слуга скрывается, де Брант спохватывается, подходит к двери и проверяет, плотно ли она прикрыта.

  

  Де Брант:

   Мессир, дурные вести, верно, вас гнетут?

  

  Магистр:

   Скорее, разговор тяжелый.

   Но прежде мне скажи:

   Сумел ли ты разведать,

   Кто в окруженьи короля

   Прознал, что ожидает орден

   Корабль с ценным грузом из-за моря?

  

  Де Брант:

   Увы. Мои расспросы

   Среди придворных, рыцарей и слуг

   Не принесли успеха. Либо

   Никто заранее не знал о корабле,

   Когда же кто-то знал - молчит. Хотел бы я

   К Его Величеству с вопросом обратиться,

   Да не по чину мне такая дерзость.

  

  Магистр:

   А я дерзнул. Король меня заверил,

   Что тайны никому он не открыл.

   Ответ такой же в точности в письме

   Из Генуи прислал сеньор дель Маско.

  

  Де Брант:

   О нем я слышал, он - банкир известный,

   И репутация его надежным

   Залогом служит честности его.

   Мессир, однако согласиться вы должны,

   Что здесь, за морем, мы не знаем,

   Какие дьявол мог расставить сети

   Там, в Генуе...

  

  Магистр:

   Антонио дель Маско? Нет.

   С ним с основанья ордена дела

   Веду. Правдивости его давно

   Привык я доверять. К тому же

   Надежный человек, что послан

   Мною был в Италию, проверил

   Слова его, и подтвердил: он чист.

  

  Де Брант:

   Как знать, что не ошиблись мы тогда,

   Подозревая злонамеренность людскую,

   Когда виною быть жестокий случай мог,

   Тот случай, что привел пиратов к кораблю

  

  Магистр (качая головой):

   Нет, Жоффруа, в Каире

   Невольники теперь в такой цене,

   Что каждый, кто ведет монетам счет,

   Не смог бы удержаться, чтоб не сбыть

   Полсотни молодцев, в бою плененных.

   А выкуп за барона де Басси

   Обогатить злодеев вдвое мог.

   Нет, ни один пират не устоял бы,

   А очевидцев тем потребна смерть,

   Чей страх перед разоблаченьем больше,

   Намного больше, чем поживы жажда.

  

  Де Брант:

   Тогда... король?

  

  Магистр мрачно кивает.

  

  Де Брант:

   Но почему? Как мог

   Сеньор Земли Святой,

   Неверных враг безжалостный

   И церкви сын послушный,

   Что щедро жертвовал на храмы

   И ордену, внезапно, без причины

   Решиться на разбой? Зачем

   Одной рукой давать,

   Другою отнимая?

  

  Магистр:

   В сердцах людских один Господь

   Читает ясно. У меня же

   Догадка только есть.

   Тебе признаюсь, я владею

   Свидетельством, что проливает свет

   На обстоятельство, которому полвека

   Уж скоро будет. Документ,

   Когда-то писанный рукою

   Бертрады де Монфор,

   Немало поощряет щедрость,

   И с ней внимание к моим советам,

   Но, думается только, Фульк Анжуйский

   Такому поощрению не рад.

   А если к этому добавить

   Что рыцарь, спешно им казненный,

   На графа Яффы покушался

   По наговору одного

   Из тех пиратов ряженных...

  

  Де Брант:

   Вы полагаете, бретонцу

   Намеренно позволили спастись?

  

  Магистр:

   Не знаю, может быть.

  

  Де Брант:

   И что же вы хотите предпринять?

  

  Магистр (вздыхает):

   Вот с этим, друг мой, я пришел к тебе

   По совести сказать, нельзя оставить

   Такое злодеянье безответным,

   Когда располагаю средством,

   Чтобы злодея строго покарать.

   Однако, ты представь, настанет что,

   Лишь только Фульк низвергнут будет!

   Мятеж, баронов распри, кровь рекой.

   Теперь скажи, как можно выбирать

   Меж воздаянием за смерть друзей немногих

   И тысячами жизней христиан?

  

  Де Брант (умоляюще):

   Мессир, кто я такой, чтоб вам,

   Великому магистру,

   Подсказывать ответы на вопрос,

   Что, может быть, ответа не имеет?

  

  Магистр:

   Ты - друг, которому я верю,

   Друг, потерявший названного брата

   По милости предателя. Кого ещё

   Могу просить я о совете,

   Предателя решая участь?

   И с кем ещё могу я ношу разделить

   Решения, что не по силам мне?

  

  Де Брант:

   Простите, сир, но даже малой доли

   Той ноши мне не вынести. Судить,

   Когда слова решают столько судеб...

   Кто может быть судьей?

  

  Магистр:

   Не можешь, стало быть.

   И мне непросто, но судья...

   Судья, похоже, есть и мне известен,

   Тот, кто сумеет, чести не утратив,

   Решить задачу и воздать долги.

  

  Де Брант с удивлением смотрит на магистра, а тот, подозвав хозяина дома поближе, продолжает тише, почти шепотом.

  

   Ты помнишь, на стене в моих покоях

   Распятие из камня?

  

  Де Брант:

   Да, мессир.

  

  Магистр:

   Под ним тайник.

   В стене сокрыта ниша,

   Которую открыть ты сможешь,

   Нажав рукою с силою на крест.

  

  Де Брант:

   Но почему...

  

  Магистр:

   Молчи, дослушай прежде.

   Там, в тайнике хранится документ,

   И за него Людовик,

   Король французский, с радостью отдаст

   Просящему провинцию любую.

   Однако, здесь, за морем,

   Цена тому письму намного больше.

   Пока оно в руках надежных,

   Король не смеет полной воли дать

   Ни ярости своей, ни сумасбродству.

   Но, видишь, руки слабнут, скоро час пробьет.

  

  Магистр жестом останавливает пытающегося возразить де Бранта.

  

   Довольно, брось, молчать смешно,

   И глупо счета не вести годам.

   Не завтра, значит, вскоре.

   Пустое спорить, лучше слушай.

   Уж если сам я не отдам того письма

   Тому, кого судьей теперь назначил,

   Тебе приспеет время завершить

   Дела мои и долг исполнить за меня.

  

  Де Брант:

   Но...

  

  Магистр:

   Со мною все же ты поспорить хочешь?

   Я уж решил!

  

  Де Брант:

   Но, сир, вы не сказали,

   Кому письмо мне надлежит отдать.

  

  Магистр:

   Я не сказал? А сам не понял ты?

   Тот документ, что под распятием хранится,

   Вручить ты должен будешь королеве,

   Сеньоре Иерусалима Мелисенде.

  

  

  

  

  Картина XIII

  

  Приёмная зала короля. Перед Фульком - несколько человек придворных. Входит Тибо.

  

  Тибо (кланяясь):

   Мой государь, супруга ваша желает знать,

   Угодно ли вам будет

   Принять её величество сейчас?

  

  Фульк:

   Ты знаешь, королеву я видеть рад всегда.

   Негоже заставлять жену мою под дверью ожидать.

  

  Король кивает слуге, Тибо с поклоном отворяет двери перед Мелисендой и выходит.

  

  Мелисенда:

   Позвольте мне у вашего величества просить

   Вниманья толику.

  

  Фульк:

   Просить? Ну, что вы!

   Сударыня, вы требовать его по праву

   Должны от верного супруга своего,

   И посему я целиком к услугам вашим.

  

  Фульк делает придворным знак отойти.

  

  Мелисенда:

   Благодарю. Тогда, возможно,

   Вам интересен будет мой рассказ.

   Минувшей ночью, сир,

   Мне не спалось, и я, розарий взяв,

   Отправилась в часовню помолиться

   Пречистой деве. В третий раз

   Розария перебирала чётки я,

   Когда глазам моим открылось

   Тревожное и странное виденье.

   Мне вдруг привиделось, как рыцарь

   В одеждах белых бьется с черным змеем,

   Но силы неравны, и торжествует змей.

   Поверженный на землю рыцарь

   Лежать остался, истекая кровью,

   А змей, в когтистой лапе сжав добычу -

   Кошель со златом, поспешил укрыться

   В своей пещере темной сей же час.

   Едва я только и успела, что дух перевести,

   Как рядом с прежним новый воин встал.

   Его чело увенчано короной, огнем пылает меч,

   Решимость и бесстрашие во взгляде.

   Не замечая павшего собрата,

   В пещеру прямо рыцарь держит путь.

   И грянул гром, и страшным ревом

   Окрестности пещеры огласились.

   Когда же вновь на Божий свет явился тот,

   Кого сраженный змей пред смертью проклял,

   Тогда его я вида убоялась.

   Он словно почернел, и меч в крови,

   И взгляд не тот, и сам обличьем схож

   Со змеем, коего убил,

   Чтоб завладеть богатством.

   Не ведаю, к чему тот объявился змей,

   И в чём сокрытый смысл зловещего виденья,

   Но сердце подсказало вас об этом

   Спросить, в надежде получить совет.

  

  Фульк:

   Сударыня, то лишь виденье

   От чувств расстроенных,

   Дурных вестей и непогоды.

   К тому же, полагаю, королевский

   Венец тяжел для женской головы.

   Уверен, спать могли бы вы куда спокойней,

   Когда бы бремя дум переложили

   О судьбах королевства на супруга.

   Всецело положитесь на меня,

   И странные виденья вас оставят,

   А коли не оставят, то сходите

   К духовнику.

  

  Мелисенда:

   Я вас благодарю.

   Принять от Вашего Величества совет

   Мне удалось поистине бесценный.

   Кто, в самом деле, знает больший толк

   В знаменьях, чем духовное лицо?

   Хотя, я думаю, вернее будет

   За толкованием к Великому магистру

   Храмовников пойти. Отец Жерар

   Весьма далек от ратных дел,

   Едва ли он сумеет разобраться

   В тех грозных знаках,

   Что пригрезились мне. Сир...

  

  Корлева кланяется, собираясь уйти.

  

  Фульк:

   Мадам, постойте! Думается мне,

   Что я был неучтив. Прошу прощенья.

  

  Мелисенда:

   Но, господин мой, это я

   Прощения должна просить,

   Не следовало мне от дел вас отвлекать.

  

  Фульк:

   Нет-нет, теперь я вижу, это важно.

   Вы говорите: изменился ликом?

  

  Король, задумавшись на несколько мгновений, замолкает.

  

   Поверьте, лестно мне, что ваше сердце

   Не обмануло вас и привело ко мне.

   Боюсь, я ведаю, о чем виденье ваше,

   И попрошу о нем до времени молчать.

   Нет, не до времени, забудьте вовсе

   Свой сон, любезная моя.

   Беседу нашу в тайне сохранив,

   Вы явите свое благоразумье.

   А я тем временем поговорю с магистром,

   И все, что следует, немедля предприму.

  

  

  

  

  Картина XIV

  

  Мелисенда в своих покоях.

  

  Мелисенда:

   Тревожно. И молитва не идёт

   На ум. Минуты, словно воск,

   Что со свечи стекая, застывает.

   Нет хуже, чем томиться ожиданьем,

   Не ведая, чего ты ждёшь...

   Негодница мне так и не призналась,

   А, судя по глазам,

   Задумала не шутку...

  

  В комнату вбегает Катарина. Замечает Мелисенду, поспешно затворяет дверь и бросается к королеве.

  

  Катарина:

   Ах, госпожа моя! Филипп...

   Он весь в крови!

   Где лекарь, тот монах?

  

  Катарина задыхается от волнения.

  

  Мелисенда:

   Отец Канэ? Он у себя. Постой!

   С тобой пойду, ты на ногах

   Едва стоишь. Я так и знала!

   Дитя оставить без присмотра

   Не так опасно, как тебя...

  

  Уходят.

  Те же и отец Канэ (старик в монашеской рясе) входят в комнату Катарины. В кресле сидит бледный Филипп,

   он зажимает рукой рану на своем плече, рукав его рубахи весь в крови. Мелисенда кивает старику и берет под локоть Катарину.

  

  Мелисенда:

   Пойдем, не будем лекарю мешать,

   Своё он дело знает.

   А ты тем временем...

  

  Катарина:

   Да! Но Филипп...

  

  Мелисенда:

   Он жив, доверься же уменью

   Отца Канэ и милости Господней.

   Пойдем, пойдем, мне нужно знать

   О том, что натворили вы.

   Рассказывай, теперь уж без утайки!

  

  Выходят из комнаты.

  

  Катарина:

   Я... как начать? Вчера король,

   Охоту повелел открыть

   И отбыл из дворца со свитой,

   С ним гости, множество, почти весь двор,

   И Вашего Величества сестра...

  

  Мелисенда:

   И ты тайком пробраться

   К Алисе в комнату решила?

   Безумная! А почему не в пасть ко льву?

  

  Катарина:

   Но, госпожа! Ведь вы искали способ,

   Чтобы свою догадку испытать.

  

  Мелисенда:

   Догадку? Глупая!

   К чему мне все догадки мира,

   Когда бы ты лишилась головы?

   Но продолжай. Ты позвала Филиппа?

  

  Катарина:

   Нет-нет, Филипп не знал!

   Его я ни во что не посвящала,

   Он следом шёл за мной украдкой.

   А я служанкою оделась,

   И, взяв кувшин вина,

   К княгине постучала в дверь.

   Тот мавр, что ровно пес Алисе служит,

   Меня впустил сначала, а потом...

  

  Мелисенда:

   Что? Говори же, наконец!

  

  Катарина:

   Он... я не знаю... почему

   Он вдруг меня схватил

   И лапою своей зажал мне рот и нос.

   Я не могла вздохнуть, и, уронив

   Кувшин с вином, из сил последних

   Пыталась отвести его ладонь.

   Уж свет померк в глазах,

   Когда на шум Филипп ворвался в двери.

   Тот чёрный бык меня с дороги

   Отбросил прочь и выхватил клинок.

   Мгновенье или час продлился бой,

   Не ведаю, все как в тумане было.

   Я помню только тот удар последний.

  

  Мелисенда:

   Вам удалось бежать?

  

  Катарина:

   Нет, я же говорю: Филипп его ударил

   Своим мечом, но не убил.

   Лишился мавр чувств.

   Когда бы не плашмя удар клинка пришелся,

   Рассек бы голову неверного на части.

   Тут кровь на рукаве Филиппа

   Я увидала.

   Бежать хотела, звать на помощь,

   Но мой любимый мне не дал.

  

  Мелисенда:

   Запомни этот день, его любимым

   Не называла прежде ты, теперь

   Уже от этих слов отречься

   Ты не посмеешь, я тому свидетель!

  

  Катарина на миг смущается и прячет глаза.

  

  Катарина:

   Посмотрим... он...

  

  Мелисенда (скрывая улыбку строгим голосом):

   Тому свидетель я!

  

  Катарина:

   Да, госпожа, но главное не то...

  

  Мелисенда:

   Поверь мне, милая, главнее

   Не будет ничего, и не было, и нет.

  

  Катарина:

   Да-да, как мне не верить вам, но все же,

   Давайте в комнату вернемся. Там...

  

  Мелисенда:

   Что там?

  

  Катарина:

   Там подтверждение догадки вашей,

   Скорей всего. Та вещь, что вы искали,

   Ключа, конечно, нет...

  

  Мелисенда:

   Не может быть! А впрочем,

   Ведь это так похоже на сестру:

   Не верить никому,

   И лишь самой свои секреты прятать.

   Ты говоришь, там то, что раб немой берег?

  

  Катарина:

   Да госпожа, надеюсь.

  

  Мелисенда:

   Ну что ж, пойдем.

   Но впредь пускай хранит

   Тебя и этого мальчишку благоразумие.

   От глупостей шальных и сумасбродства

   Пускай хранит вас страх друг друга потерять.

  

  

  

  

  Картина XV

  

  Охота. Множество всадников, в центре кроль, Мелисенда, Алисия, магистр Гуго де Пейн, Пайен де Мильи, вокруг другие охотники.

  Утренняя тишина, и без того нарушаемая топотом и всхрапыванием лошадей, негромкими разговорами придворных и лаем собак,

  прорезается звуками охотничьих рогов. На поляну выскакивает олень и сразу, увидев людей, бросается прочь.

  Большая часть всадников срывается с места и скачет за оленем. На поляне остаются Великий магистр и королева, поодаль несколько человек из свиты.

  

  Магистр:

   А что же, милая моя,

   Вы вдруг к судьбе оленя безучастны?

  

  Мелисенда:

   Как славно, вы меня назвали "милой",

   Мне сразу вспомнился отец.

   Признаться стыдно, я хотела

   Сплетать напыщенные речи...

  

  Магистр:

   Со мной того не нужно, я уж стар.

  

  Мелисенда:

   Не буду. Вот, примите это.

  

  Королева подзывает жестом Филиппа, тот верхом приближается к Магистру. Перед собой, молодой человек, опирая на луку седла,

  держит тяжелый ларец, укрытый плащом.

  

  Магистр (приподнимает край плаща):

   Но... как? Откуда?!

  

  Мелисенда:

   Нет, это не секрет, я расскажу.

  

  Магистр:

   Я буду рад принять за одолженье.

  

  Мелисенда:

   Об одолженьи я вас попрошу.

   В покоях у сестры моей ларец хранился.

  

  Потрясенный магистр проводит ладонью по лицу, не сразу находя слова.

  

  Магистр:

   Алисия?.. В самонадеяньи своем

   Я полагал, что знаю этот омут.

   В ребенке знал... Теперь ребенок вырос,

   И омут обернулся бездной!

  

  Мелисенда (умоляюще):

   Мессир, я понимаю, тяжело...

  

  Магистр:

   Признаться должно мне, увы,

   Видать, старик уже не в силах

   С тобою в быстроте ума сравниться.

   Я и теперь, когда ответ известен,

   И доказательства представлены, не вижу,

   Как удалось твоей сестре сие,

   И как она смогла... Всего лишь трое

   В пределах здешних ведали о корабле.

   Средь них и твой супруг.

   Готов я поручиться головою,

   За то, что двое тайну сохранили,

   Но Фульк... и пусть он уверяет,

   Что никому секрета не открыл,

   Я допустить готов, что он солгал.

   Но в тайну посвятить твою сестру?..

   И как на ум тебе прийти могло,

   Алису заподозрить в том?

  

  Мелисенда (Филиппу):

   Мой друг, оставь нас, будь любезен.

  

  Филипп понимающе кивает и направляет коня к деревьям неподалёку от королевы с магистром.

  

  Мелисенда (магистру):

   Вы моему уму польстили,

   Не ум, не проницательность, а случай

   Причиной озарений служит мне.

   Филипп, тот юный рыцарь,

  (кивает в сторону терпеливо ожидающего молодого человека)

   Его Величеством совсем недавно

   Приближен был, и в Яффу короля

   Сопровождал в поездке срочной.

   Когда бы не Филипп, то никакой рассудок

   Не дал бы мне искомого ответа.

   Не знаю, ведомо ли вам о том, мессир,

   Бретонец, что кинжал на Гуго

   Там, в Яффе обнажить посмел,

   Напал на графа по навету дворянина,

   В котором прежде опознал пирата?

  

  Магистр:

   Да, помнится, король мне говорил.

  

  Мелисенда:

   Тогда вы, верно, и слова запомнить

   Смогли, которыми бретонец

   Описывал лицо клеветника?

   Филипп, увы, не все сумел понять,

   Когда король задумал на латыни

   Допрос вести. И почему латынь?

  

  Магистр (задумчиво):

   Вот даже как? Его Величество не счел

   Потребным лик злодея описать?

   А в чем причина? Бред безумца,

   В котором смысла нет, иль умысел иной?

  

  Мелисенда:

   Боюсь, мой муж отнюдь не в полной мере

   Был честен с вами, но причину

   Тому могу понять. И если я права,

   То Фульк по описанию бретонца

   Без колебаний опознал в "пирате"

   Барона де Мильи.

  

  Магистр (наливаясь гневом):

   Но это означает...

  

  Мелисенда (поспешно):

   Нет-нет, мессир! Я тоже поначалу

   Решила, что король

   Стоит за нападеньем на корабль.

   Но, по словам Филиппа, Фульк бретонца

   Пытал о золоте. Зачем, когда ему

   Известно было, у кого ваш ценный груз?

   И почему о золоте, а не о самоцветах?

   Чтоб обмануть Филиппа? Но не проще ль

   Не брать его с собою на допрос?

  

  Магистр:

   Пожалуй, ты права. Но почему,

   Признав по описанию барона,

   Король ни словом мне не дал понять,

   Как обстоят дела?

  

  Мелисенда:

   Я полагаю, Фульк

   Имел все основанья опасаться,

   Что вам, мессир, поверить в невиновность

   Его непросто будет.

  

  Магистр:

   Так и есть,

   Ведь де Мильи прославился как пёс,

   Что верно служит господину своему.

  

  Мелисенда:

   Мне кажется, король хотел сначала

   Вернуть сокровище, а уж потом

   Во всем признаться вам.

  

  Магистр бросает на королеву острый, немного недоверчивый взгляд, потом на лице его отражается уважительное понимание.

  

  Магистр:

   Ну, хорошо, допустим, может быть.

   Король, проговорившись де Мильи

   О ценном грузе, что из Генуи я жду,

   Не захотел мне в этом сознаваться.

   Но как пришла ты к мысли, что барон,

   На страшное решившись преступленье,

   Не для себя сокровище добыл?

   Как поняла, что за "пиратским" нападеньем

   Стоит твоя неугомонная сестра?

   Или она в речах была неосторожна,

   Как ею околдованный барон?

  

  Мелисенда (грустно):

   О нет, мессир. Алисия секреты

   Свои не поверяет никому.

   Хотя... В каком-то смысле - да,

   Проговорилась, но того не сознавая.

   Когда сестру я повидать пришла,

   Что вскоре вслед ее приезду было,

   Мы с нею вспомнили о юности, о днях,

   Что пролетают, словно быстрый ветер...

  

  Магистр, невольно усмехнувшись, вздыхает.

  

  Мелисенда, чуть смутившись, продолжает:

   ...Мы говорили, и Алиса мне

   Вскользь о любви своей несчастной

   Упомянула. Та любовь

   Заставила её страдать когда-то

   И отучила навсегда словам

   Мужчин влюбленных безоглядно верить.

   И с той поры сестра моя привыкла

   Мужские клятвы делом проверять.

   Я было пожалеть ее хотела,

   Она же, рассмеявшись, мне сказала,

   Что даже рада давнему уроку,

   И что сердечных ран рубцы

   Лица не безобразят. Позже,

   Когда уже со слов Филиппа,

   Открылось мне, что погубил бретонца

   Обезображенный рубцом барон,

   Я размышляла, мог ли де Мильи

   Один замыслить нападенье на корабль?

   И тут на память мне пришли слова

   Алисии о шрамах и любви.

   Когда же я слова своей сестрицы

   Сложила с тем, что в Иерусалим

   Ее сопровождал барон...

   Тот, кто уверен, что Алису знает

   Вам скажет, будто власть

   Мою сестру влечет и увлекает в бездну.

  

  Магистр:

   И что же, тот знаток совсем не прав?

  

  Мелисенда:

   Отчасти, только лишь наполовину.

   Другая власть Алисии по вкусу -

   Власть над мужчинами, признанье ими

   Ее господства, первенства и силы,

   Той силы, что умеет притвориться

   То слабостью, то нежностью и лаской.

  

  Магистр:

   Той силы, что на гибель обрекла

   И прежде обрекала без пощады.

  

  Мелисенда (опустив голову, тихо):

   Мне нечем возразить, мессир.

  

  Магистр:

   Однако, помнится, об одолженьи

   Хотела ты просить, речь о сестре?

  

  Мелисенда:

   Да, вас, магистра рыцарей Христа,

   Учившего прощать злодеев и блудниц,

   Молю о милосердии.

  

  Магистр:

   Меня?

   Но что Алисии мое прощенье?

  

  Мелисенда:

   Кого же, как не вас? Король едва ли

   Решится суд чинить над ней и де Мильи.

   Когда в пиратстве уличат барона,

   То, без сомнения, его сеньору

   Достанется сторицей той же славы.

   И кто тогда сумеет угадать,

   Чем обернется возмущение умов

   И без того уже готовых к бунту?

  

  Магистр:

   И ты сама вот так ее простить

   Смогла? И даже мысли,

   Чтобы отмстить тому, кто покусился

   На друга, нет? Ужель тебя

   Не соблазняет вовсе роль судьи?

  

  Мелисенда:

   Такой соблазн, его легко отринуть,

   Алисия - моя сестра, какой бы грех

   Она ни приняла на душу,

   Любить ее не перестану я.

   Пусть Небеса потом рассудят,

   И каждому Господь воздаст свое.

  

  Магистр:

   Вот, значит, как. Без сожалений,

   Без горечи простить убийцу

   Готова ты?

  

  Мелисенда:

   Мессир...

  

  Магистр замечает выражение страдания на лице королевы и останавливает, пытающуюся возразить ему Мелисенду.

  

  Магистр:

   Позволь, я сам себе отвечу.

   И гибель, и спасение несет

   Свобода, людям данная Творцом.

   Свобода, что любовью награждает

   И дарит ненавистью жгучей.

   Свобода благо различать и зло,

   И выбор делать между истиной и ложью,

   Прощением и местью, тьмой и светом.

   Свобода - тяжкий груз, когда подобно мне

   Ты жаждешь справедливости жестокой,

   Но и тебя, как и меня, страшит

   Всего сильнее призрак смуты,

   Несущей гибель Иерусалиму.

   А о сестре твоей... Ну что ж, ее судьба

   Теперь в руках твоих, но верно,

   Что даже Господу Алису не спасти,

   Когда сама она к тому стремиться

   Не станет всей своей душою.

  

  Мелисенда:

   Теперь на то Алисию подвигнуть

   Я принимаю крест.

  

  Магистр, прежде чем ответить на слова королевы, чуть медлит и кивает каким-то своим мыслям.

  Магистр:

   Что ж, милая моя, тебе я обещаю

   Не поминать грехи твоей сестры отныне,

   Но, знай, твоей свободы

   Безмерно тяжелее крест -

   Крест королевы христиан в Святой Земле.