Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Чонкин: современные прочтения

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Очерк о критике романа В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина".

Игорь Александрович Петраков

ЧОНКИН: СОВРЕМЕННЫЕ ПРОЧТЕНИЯ

Очерк о современной критике романа В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина".

Исследование выполнено в декабре 2018 года

Омск 2018

  
  
  
   ПРЕДИСЛОВИЕ
  
   Роман В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", опубликованный в журнале "Юность" в конце 80-х, а затем не раз переиздававшийся отдельными изданиями - произведение, безусловно, талантливое. В нем автор использует тонкую иронию и сатиру по отношению к самым разным персонажам - начиная от "вождей народов" и заканчивая простыми крестьянами. Наполненность романа иронией была поводом к тому, чтобы обрушиться на него с критикой за его "антисоветскую" направленность ( в конце 80-х ). Действительно, портреты представителей власти страны Советов в романе даны с поистине сатирической безпощадностью. Впрочем, таковы и портреты всех остальных действующих лиц романа, за исключением, пожалуй, главных героев - Нюры и Чонкина. В отношении них автор пускает сатирические стрелы куда реже.
   Явная обличительная направленность романа была причиной того, что его подняли как знамя "демократические" критики в 90-е годы и в начале ХХI века. Предметом исследования в нашем очерке станут критические изыскания 2010-х годов. Их авторы в основном отягощены различными научными званиями. Они предлагают различные концепции для осмысления романа о Чонкине.
   1. Концепция Романа-анекдота. Согласно ей роман состоит из множества анекдотических - комических - сюжетных ситуаций ( подобное рассмотрение сатиры ХХ века уже встречалось в моей работе "Сюжет и герои романов И.Ильфа и Е.Петрова "12 стульев" и "Золотой теленок"" ).
   2. Концепция Романа-сказки. Согласно ей Чонкин представляет собой архетип Ивана-дурака, который попадает в различные "сказочные" обстоятельства на протяжении всех трех частей повествования.
   3. Концепция Романа-сатирической антиутопии. Согласно ей Войнович в романе развенчивает советские "мифы" ( представления о благополучии страны Советов ).
   Все три концепции могут считаться занимательными. Каждой мы отведем место на страницах нашего исследования.
   Постскриптум. Некоторые читатели, безусловно, заметят, что в моей работе нет заключения. Так я предоставляю читателям возможность самим делать выводы о ценностях современных исследований романа о Чонкине и выдвинутых авторами концепций. Остается сказать только, что я не разделяю наиболее популярную из них - десакрализации и отрицания автором всего советского.
  
  
   ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
  
   Начну с представления статей авторов в алфавитном порядке.
   В. В. Авдонин в статье ПОЭТИКА АНЕКДОТИЧЕСКОГО В РОМАНЕ В. ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" рассматривает поэтику анекдотического в романе В. Войновича о солдате Иване Чонкине, жанр романа-анекдота, взаимодействие мифа и анекдота.
   По словам исследователя, В.Войнович эффективно работает с таким жанром как анекдот, вот только не всегда это идет на пользу роману как таковому. Исследователь также говорит о множестве анекдотичных сюжетных ситуаций, нанизывающихся на общий стержень. По его мнению, третья часть книги уже "аморфна" и содержит анекдоты, мало относящиеся к главной сюжетной линии.
   Отмечено, между прочим, что "признаки поэтики анекдотического проявляются в творчестве таких авторов, как А. Платонов, М. Зощенко, И. Ильф и Е. Петров". Стихия анекдотического пронизывает и всего "Чонкина". Первоисточник анекдота - слухи.
  
   Происхождение или авторство слухов, как и авторство анекдота, в романе Войновича подчеркнуто анонимно: "Говорят (теперь это трудно проверить), что именно Гладышев первым... высказал предположение об искусственном происхождении спутников Марса" [8, с. 52]; "Говорят, что был молодой, но очень растущий ученый" [8, с. 463]; "Говорят, что Первый Мыслитель оказался полностью прав" [8, с. 436]; "Говорят, Марат Кукушкин не догадался вовремя прекратить съемку..." и далее в следующем же предложении: "Говорят, майор Фигурин потом затребовал снятую пленку" [8, с. 426]; "Говорят, в Москве какого-то октября была всеобщая паника" [8, с. 493]; "Что было дальше, люди рассказывали по-разному" [8, с. 299]. Однако автор-повествователь не скрывает своего авторского своеволия: "Что касается меня, то я собрал в кучу все, что слышал по данному поводу, и кое-что от себя прибавил, может быть, даже больше, чем слышал" [8, с. 8].
  
   Многие герои романа далеки от Чонкина. Они - персонажи анекдотов, рассказанных "к случаю". "В сюжет романа вовлекается все больше действующих лиц: сапожник Сталин, прокурор Евпраксеин, редактор Ермолкин, капитан Миляга, местные руководители, московские гости и т. д. Упоминаются исторические персонажи: Сталин, Берия, Гитлер, Гиммлер и др".
   Роман, таким образом, представляет собой никопление комических ситуаций.
   Образ самого Чонкина также рассматривается пристально. У него якобы много "масок" - конюх - часовой - дезертир - главарь банды - герой - опять дезертир - обвиняемый - князь - претендент на престол - беглый заключенный.
   Советская модель мироустройства при этом называется "тоталитарной" ( что неудивительно ). Ее идеологемы следующие - мудрость правителей, единство народа, героизм бойцов и самоотверженность тружеников тыла, ведущая роль партии.
   Роман-анекдот десакрализует социальные институты и психоархетипы эпохи Советской власти, считает автор. Он показывает работу анекдота по десакрализации нарративов Советской власти на нескольких примерах.
   1. История с лейтенантом Букашевым - персонажем с "говорящей фамилией", отрекшемся от своего отца. Это, по мнению исследователя, "анекдотический персонаж". Его поступки вызывают критическое отношение читателя - отречение от отца или письмо с просьбой, - "Если погибну, прошу считать меня коммунистом". Это письмо становится частью анекдотичного эпизода - его обнаруживает Гладышев по копытом павшего в бою мерина Осовиахима.
   2. Язык редактора Ермолкина. Он создает особую модель действительности, в которой не было "ни крестьян, ни лошадей, ни верблюдов, а труженики полей, конское поголовье и корабли пустыни. Люди... не говорили, а заявляли, не спрашивали, а обращали свой вопрос. Немецких летчиков Ермолкин называл фашистскими стервятниками, советских летчиков - сталинскими соколами, а небо - воздушным бассейном или пятым океаном" [8, с. 282].
   Мода на перименования ( характерная для "тоталитарного государства" ) дает комический эффект. Деревня Грязное переименовывается в Красное, Фроська - в Афродиту. Однако подлинность первоначального имени дает о себе знать. Плечевой рассказывает всем историю о переименовании деревни, а Афродита в минуту отчаяния восклицает - "Фроська я!"
   В третьей книге трилогии Чонкин предстает в следующих образах - беглый заключенный, скрывающийся в лесу - партизан - любовник по принуждению - солдат - перебежчик поневоле - американский фермер - американский турист в России. Постепенно его фигура отходит на 2 план, в сюжете действуют Нюра, Сталин, Берия.
   Развенчивается даже такой персонаж как Сталин, замечает автор. Появляется гипотеза о невероятном его рождении не от человека - "Да-да, трудно себе представить, что Сталина родила дикая кобыла, но еще большие сомнения охватывают автора, когда он думает, неужели такое чудовище могло быть выношено обыкновенной человеческой матерью".
   В. Авдонин критикует 3 часть трилогии замечая, помимо прочего, что новые анекдоты о Чонкине - американском туристе в новой России - в заключительной части романа выглядят не очень смешными.
   В статье ТИПОЛОГИЯ ОБРАЗА ДУРАКА В ПРОЗЕ В. Н. ВОЙНОВИЧА В.Авдонин рассматривает тип дурака в прозе Войновича в соотнесенности его с образом сказочного Ивана-дурака.
   По мнению автора, в романе о Чонкине дана целая галерея дураков. В центре ее стоит Иван Чонкин - комедийный, а не сатирический персонаж. Отличие же сатирического персонажа от комедийного, по словам исследователя, вот в чем:
  
   цитируя В. Е. Головчинер: "...сатирический персонаж потому и требует развенчания, разоблачения, уничтожения с помощью смеха, что он причиняет страдания, притесняет, лишает возможности свободно реализовать себя другим лицам. Как правило, сатирические - лица, имеющие в каких-то формах власть, которую они используют во вред другим, делу" [4, с. 50]. Антагонистом сатирического персонажа является комедийный персонаж, который не причиняет страдания, не пагубен для других, поэтому и не требует развенчания. Комедийный герой сам становится источником смеха, "проявляясь в сфере комического, создает (осознанно использует) в перспективе действия обстоятельства, в логике которых с очевидностью проявляется (проверяется, обнаруживается) степень его человеческой состоятельности, большая или меньшая мера продуктивности /разрушительности результатов деятельности для других" [4, с. 50]. Интерпретация Чонкина как комедийного персонажа сатирического романа позволяет точно расставить акценты и избежать многих недоразумений.
  
   Чонкин - воплощение Ивана-дурака из русской сказки, "дурака обыкновенного", как такового. Это человек с ограниченными умственными возмможностями.
  
   Однако безрассудство ему не свойственно. Чонкин постоянно размышляет и, прежде чем решиться на что-то, находящееся за пределами его привычных действий, основательно задумывается. Решение о женитьбе, обороне поста, возвращении на родину и другие поступки он совершает после основательных размышлений. Чонкин часто "предавался своим мыслям. Мысли у него были разные. Внимательно наблюдая жизнь, постигая ее законы, он понял, что летом обычно бывает тепло, а зимой холодно" [7, с. 25]. Умозаключения Чонкина, выходящие за границы обыденного опыта, примитивны и смешны. Однако Чонкину нельзя отказать в практическом уме, достаточно указать хотя бы на эпизод блестящего оформления "своих" арестантов на работу в колхоз.
  
   В отличие от сказочного Ивана-дурака, Чонкин любит работать. Благодаря труду сохраняется его идентичность, считает Авдонин.
   Среди других персонажей - дураков "с неразвитым сознанием" выделяются "образованный" дурак Гладышев и дурак государственный Федот Федотович Фигурин.
   В этом ряду тугодумный капитан Миляга, и дубинноголовый тупой сержант Свинцов, и редактор газеты Ермолкин, и сомневающийся дурак Голубев. "Все колхозники, представленные в более или менее развернутых эпизодах - Талдыкин, Шикалов, Луков, Фролов, Плечевой - показывают ту же чонкинскую степень неразвитости сознания".
   Гладышев размышляет о тараканах - о том, какую пользу они могут принести народному хозяйству. Луков и Фролов спорят о том, кто сильнее - слон или паровоз.
   Отмечено, что особую роль в романе играет сапожник-еврей - однофамилец Сталина. Он открыто противостоит персонажам из Учреждения ( так, капитану Миляге бросает в лицо - "У тебя руки в крови" ). У него функция шута, который может говорить власть придержащим правду.
   Приводится цитата из Т.Рыбальченко - "Народ представлен не только как жертва злой власти, но как производитель абсурдных идей и их ретивый, хотя и неумелый исполнитель" [10, с. 95].
   А также утверждение, что Чонкин "не может не только обрести свое слово о жизни, но и отказаться от не понимаемых им пустых слов, по которым организована советская система. Поэтому он - ложный герой не только в официальной оценке, но и не герой как хранитель народных подлинных критериев оценки реальности" [10, с. 95]. "Вопрос сводится к тому, что считать подлинно народными критериями и ценностями", - замечает автор.
   Рассмотрена третья часть романа - Чонкин в Америке. Здесь Иван продолжает работать, управляя такими сложными механизмами как трактор, комбайн и самолет.
   В итоге сказочные дураки Войновича - Самохин, Рахлин, Алтынник и Чонкин - терпят поражение. В частности, Чонкин попадает в тридевятое царство, где внешне у него все благополучно, но часто он вспоминает Нюру. Чонкин не обретает ни общественного положения (царство), ни личного счастья (суженая).
   В сказках была своя реальность, в которой Иван-дурак чувствовал себя как рыба в воде, замечает автор. "Современный" же дурак вынужден противостоять социальной системе, которую невозможно ( ?? - И.П. ) победить. Ее реальность "перехитрит хитреца, одурачит умника, сломает глупого упрямца". "И только дурак обнаруживает в себе достаточные жизненные силы для самоидентификации, оставаясь всегда и везде самим собой".
  
   В статье ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ САТИРИЧЕСКОГО РОМАНА В. ВОЙНОВИЧА Е.Ю. Алисова рассматривает данное самим Войновичем определение жанра романа о Чонкине - "роман-анекдот".
   Она уточняет определение жанра. В первой части приключений Чонкина - это, по ее мнению, типичный сатирический роман. Во второй и особенно в третьей части - эпопейное повествование с элементами сатиры. Кроме того, в 3-ей части появляются публицистические нотки. Исследовательница не случайно приводит слова Е. Пономарёва: "Во второй... части аналитическая стихия разворачивается на полную катушку, подавляет анекдот и начинает определять форму текста. Одним словом, чем ближе к концу, тем больше о сущности советской жизни и судьбах родины. Прямо как в "Войне и мире"".
   Здесь также обосновывается определение "сатирический" применительно к роману о Чонкине. По мнению Алисовой, произведение проникнуто обличительным пафосом. Не забывает она и об определении самого писателя. Войнович в предисловии к третьему роману трилогии так объяснил смысл собственного жанрового определения: "Кстати сказать, я обозначил когда-то жанр сочинения как роман-анекдот... это обозначение было просто уловкой, намеком, что вещь-то несерьезная и нечего к ней особенно придираться".
   Сюжет романа в основе своей анекдотичен - солдата забывают на месте его караульной службы. В анекдоте, замечает автор, отображен обычный человек - и показываются различные черты национального характера: от мудрости и находчивости до лени, ограниченности, пьянства и т.д.
  
   Типичный герой из народа, парадоксальность ситуаций, динамизм развития действия, непредсказуемость и неожиданность разрешения определенных коллизий комического характера -- все эти приемы писатель заимствует из анекдота и использует в полной мере при создании сатирического романа.
  
   Алисова заявляет, что роман построен на ряде анекдотических ситуаций ( или сюжетных ситуаций, как определили мы их в исследованиях "Основы сюжетосложения в романах Набокова" и "Сюжет и герои романов Ильфа и Петрова "12 стульев" и "Золотой теленок" ).
   Приведены примеры СС:
   1. Нюра падает в панике, увидя "большую железную птицу с перекошенным клювом" - самолет.
   2. Чонкин угощается гладышевским самогоном, а потом узнает, из чего он изготовлен.
   3. "Секретарь райкома Ревкин, разговаривая по телефону с председателем колхоза Голубевым, услышал, что Чонкин захватил все ведомство капитана Миляги вместе с "бандой", хотя председатель на самом деле сказал "с бабой". И вот на поимку Чонкина посылают целый полк!"
   Исследовательница выделяет характерную для всех романов Войновича примету - обращение к фантастике как к жанрообразующему элементу. В романах о Чонкине фантастичны сны героя. В них появляется Сталин - то он нисходит с небес в женском платье, то лежит на подносе на столе во время празднования свадьбы свиней. При этом фантастика тесно переплетается с "так называемой реальностью".
  
   Арто Анттилайнен в своей дипломной работе АНАЛИЗ РОМАНА-АНЕКДОТА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ОБРАЗА ГЕРОЯ, САТИРЫ И АНЕКДОТА также рассматривает определение "роман-анекдот" и анекдотичное в сюжете и образе главного героя романа.
   По его мнению, при создании образа Чонкина использовались такие жанровые традиции как сказка, анекдот и сатира.
   В начале дипломной работы отмечено, что в романе писатель подвергает сатире все сферы государства - народное хозяйство, армию, правительство и даже сам социалистический строй. Анттилайнен считает, что для понимания образа Чонкина необходимо познакомиться с самим автором - Войновичем. И тут же приводит его слова о том, что если бы он ( писатель ) не служил в армии, не пас в детстве колхозных телят, не работал после армии инструктором сельского райисполкома, образ Чонкина не возникнул бы.
   Здесь же отмечено, что образ героя ассоциируется с бравым солдатом Швейком из Я.Гашека. Здесь, как и у Гашека, обличается подавление госнеобходимостью человеческих судеб. Отмечено, что после написания Чонкина жизнь Войновича резко изменилась. Он был исключен из Союза советских писателей, лишен советского гражданства и был вынужден жить за границей - в Мюнхене.
   Приводятся слова Нузова о том, что роман"очень не понравился всем министрам обороны". По словам Анттилайнена, это неудивительно - писатель в нем "издевается" над армейским строем. Войнович якобы описывает военную часть, где сам служил. Чего стоят только аксиомы военной службы, которые приводит автор романа - "Боец спит, служба идет" и "Не спеши выполнить приказание, когда его могут и отменить".
   Отмечено, что первоначально "Чонкин" был задуман в 1958 году. Это была история о деревенской девушке Нюры, которая в канун войны встречает солдата. Солдат уходит на войну и не возвращается. Но этот рассказ не состоялся. Вот слова самого Войновича - "Написал и задумался: а какой же он был на самом деле? Я догадывался, что "герой" должен быть написан по контрасту с тем, кого представляла себе Нюра, простой и придурковатый".
   К слову, в этом же интервью Войнович заметил, что Чонкиным звали солдата из реальной, как говорится, жизни. Он действительно погонял лошадь. "Я спросил - "Кто это?" И мне ответили - "Да это же Чонкин!"
   Затем Анттилайнен пересказывает фабулу романа - первой его части ( "Лицо неприкосновенное", которой и посвящена дипломная работа ).
   Прослеживается специфика романа-анекдота на уровне основного сюжета - его повороты анекдотичны. Неожиданно уже то, что Чонкину и Нюре удается захватить в плен всех, Кого Надо. Затем для поимки Чонкина высылается полк солдат, и в борьбе с ним Чонкин показывает чудеса героизма.
   Так же "в духе анекдота", отмечает автор, Чонкину присваивает орден генерал. Но тут же Чонкина лишают ордена и арестовывают. Генерал объясняет свой поступок тем, что Чонкин притворялся героем, чтобы втереться в доверие. Все это "абсурдные события", образующие финал 1-ой книги о Чонкине.
   Далее автор рассматривает жанр анекдота, дает его определение и задается вопросом - обязан ли анекдот быть смешным. Выясняется, что вовсе не обязан. Исторически анекдот - рассказ о происшествиях с историческими персонажами. Роман о Чонкине определяется как роман-анекдот, в котором есть сказочные черты. Автор ссылается на труд Ефима Курганова "Анекдот как жанр" и понимает его как "текст в тексте", дополнение к роману
   . По его мнению, в "Чонкине" анекдот вырастает чаще всего из слуха, новости, сплетни. Он может уложиться в 1-2 фразы. Приводится такой пример:
  
   - А кого ты больше любишь - папу или маму?
   - Сталина, - сказала девочки и, смутившись, убежала.
  
   Курганов утверждает, что анекдот не относится к области юмористики. Он воскрешает быт определенной эпохи ( размышления об эпохе! ), стимулирует историч. или психологич. любопытство, повергает в изумление.
   Следующий пункт работы - "Анекдотический герой". Такой герой, утверждает автор, не нуждается в представлении. Пример - историческая личность, Сталин. Он появляется в снах Чонкина. В одном из снов он спускается с неба в женской одежде, при этом куря трубку. Комично то, что вождь снисходит до разговора с рядовым красноармейцем.
   Анекдот отличается также неожиданностью. Пример - приход в гости к Чонкину председателя колхоза Голубева ( он принимает Чонкина за ревизора, что воскрешает в памяти гоголевский анекдот ). Неожиданно для себя председатель произносит по-французски:
   - Кес кесе?
   Еще более неожиданна эта фраза для Чонкина, который приходит в форменное смятение.
   Герой анекдота - это и шут, дурачок. Он помогает автору углубить смысл анекдота.
   Следующая часть работы называется "Сказка как жанр русского фольклора". В ней отмечается, что роман о Чонкине похож на БЫТОВУЮ сказку. Черта романа - описание повседневного народного быта. Герой сталкивается не с волшебниками, а с сложными житейскими обстоятельствами.
   Рассматривается также образ Ивана-дурака в русских сказках и теория карнавальности и комического М.М.Бахтина ( "теория сатиры" ). Автор заявляет, что учел в своей работе основные положения теории сатиры с учетом концепции Бахтина а также то, что сатира связана с изображением несоответствия общественного строя "реальному положению дел", а смех в романе направлен на разоблачение системы жизни общества.
   Также отмечено, что в романе есть основные приемы сатиры - заострение, гиперболизация, гротеск.
   Следующая часть посвящена Литературному герою как таковому. Приводится мнение Хализева, по которому термины литературный герой, действующее лицо и персонаж синонимичны ( К слову, с ним можно поспорить - герой - всегда персонаж первого плана, главный, так сказать, персонаж, он противостоит второстепенным персонажам произведения ).
   Приведены также мнения Лидии Гинзбург и Фарыно. так, Фарыно классифицирует персонажей лит.произведения по 3 группам:
   1. Персонажи-объекты. Это объекты мира проиведения.
   2. Персонажи-изображения.
   3. Отсутствующие персонажи.
   К 1-ой группе Анттилайнен относит Чонкина, Нюру и Гладышева.
   Ко 2-ой мать Чонкина, летчика неисправного самолета и командира батальона Пахомова. Все они не развиваются.
   Интересна небольшая глава "Гендерный порядок в поведении героя". Гендерный порядок - это организованная система отношений между полами, охватывающая все стороны социальной жизни. С одной стороны, Чонкин занимается "бабскими делами" - вышивает крестом, подметает полы, варит обед. С другой стороны, он - типичный герой-отец, защищает героически самолет.
   Это смешение гендерного порядка позволяет Войновичу показать тип советского солдата с комической стороны.
   В разделе "Анекдотические элементы в произведении Войновича о Чонкине" рассматриваются несколько современных критических статей.
   1. Статья З.Бакановой "Слово как отражение авторской концепции в романе Войновича "Жизнь.. Чонкина". В статье говорится о том, что черты фабулы романа анекдотичны. Так же упор дается на то, что Чонкин якобы противостоит тоталитарному государству.
   2. Статья Е.Арзамасцевой "Уж не пародия ли он" сравнивает Чонкина с Васиием Теркиным. Здесь речь идет об анекдотических чертах творчества Войновича.
   3. Статья И.Саморуковой "Метафизика анекдота в творчестве В.Войновича" исследует эстетику анекдота. По мнению Саморуковой, фольклорный анекдот восходит к трикстерским мифам ( трикстер - противоположность героя - демиурга ). В связи с фигурой трикстера высокие мифологемы превращаются в иные, выворачиваются "наизнанку". Логика анекдота - якобы логика плутовская.
   4. Статья В.Викторовой "Сатира как оружие". Викторова предлагает осмыслить сатиру в творчестве Войновича исходя из традиции, идущей от ее трактовки у Белинского. В.Викторова приводит примеры, в которых даны анекдотические черты - так, у Войновича используются "неказистые образы" - тяпка, хлев, бочка, ковшик. Чонкин - якобы ограниченный малый, у него "убогие мысли", желания и потребности. И в то же время Чонкин необыкновенно живуч - он на сытной должности в армии, быстро завоевывает даму сердца, побеждает в борьбе с группой Миляги, о нем узнают Гитлер и Сталин. Чонкин сыплет каламбурами, поговорками - "Вали кулем, потом разберем", "Табачок - самсон, молодых на это дело, стариков на сон", "Так, не так, перетакивать не будем". Чонкин - природный, естественный человек, противопоставленный системе. Он носит символическое имя Иван, фамилия напоминает простонародное "Чё?"
   По мнению Викторовной, в романе изображена также властная вертикаль, причем ее верхушка представлена как "профессиональные убийцы" ( цит. по: А.Анттилайнен ).
   В главе "Сатирические элементы в произведении Войновича о Чонкине" содержатся ссылки на работы некоего Х.Кхана. По мнению сего Кхана, Войнович использует такие средства для показа неуклюжести системы и авторитетов власти как:
   - иронию,
   - шутки, анекдоты,
   - пословицы,
   - стереотипную речь,
   - комические и двусмысленные имена,
   - ошибочную личность,
   - "диалог глухих".
   Исследование Кхана - на идеологической подкладке. Если капитан Миляга думает, что лучше ему было под арестом у Чонкина, чем на свободе под дождем, то это намек на общество того времени, где все перевернуто "существующей идеологией". Вот они какие, "сталинские времена"!
   Приводится мнение Бакаловой об ИРОНИИ у Войновича. Это не столько сумма сатирических приемов, сколько целое миропонимание, философское кредо. Чего стоит только характеристика Учреждения по эзоповским названием "Куда надо", описанное с безпощадной иронией.
   Рассматривается сюжетная ситуация хождения Нюры по инстанциям с целью вызволить Чонкина из тюрьмы. Лейтенант Филиппов ей вроде бы даже сочувствует. Бакалова указывает на ключевые слова представителей власти - "решительно отмежеваться", "противоборство двух систем", "звериная сущность". Это, по ее словам, признаки "эпохи тоталитарного строя".
   По мнению Арзамасцевой, которое приведено здесь же, и Чонкин, и Теркин являются воплощениями типа сказочного героя. Чонкин - "сказочный богатырь" ( ?? - ИП ), он черпает силу из земли, на огороде, например, работает легко и быстро. Арзамасцева замечает, что Чонкин - мастер на все руки, животные его любят, люди тоже, он сражается с целым полком.
   Слухи и легенды, по словам Арзамасцевой, придают значимость и фигуре Теркина, и фигуре Чонкина. Но если в случае с Чонкиным они имеют положительную коннотацию ( Теркин возвеличивается как герой в глазах народа ), то в случае Чонкина - они увеличивают в нем антигероя ( вспомним эпизод со слухами о банде Чонкина, начавшимися сразу после того, как Голубев произнес фразу "Их арестовал Чонкин вместе со своей бабой" ).
   И Теркин, и Чонкин - "вечные" герои. Теркин "не подвержен смерти", Чонкин - олицетворяет народ. Деревня носит его имя. Председатель сельсовета говорит - "У нас этих Чонкиных как собак. И я сам тоже Чонкин.. У нас и Иванов полно".
   Следующая часть работы посвящена рассмотрению особенностей конструирования сатиры, сказки и образа героя в романе-анекдоте.
   На уровне композиции романа выделяются такие приемы создания сатирического эффекта как гипербола, гротеск и абсурд. Причем гипербола часто переходит в гротеск уже во 2-ой части романа. Дано определение гиперболы - это сатирич. или худож. прием, основанный на преувеличении изображаемого с целью усиления выразительности. Гиперболизация используется, например, при описании массовой скупки товара в сельпо или проведения собрания. Гротеск дан в снах Чонкина и в ситуациях "превращения" в человека кабана Борьки и мерина Осовиахима.
   Абсурд обнаруживается в действиях военного командования, оно описано в 5 главах. Это и политзанятие Ярцева, и письмо старшины Пескова, и мысли Опаликова о жене. Абсурд очевиден при распоряжении начальства Голубева разогнать, а потом снова собрать митинг.
  
   - Собери народ..
   - Народ давно собрался..
   - Недопонял!
   - Чего недопонял?
   - Недопонял, как собрался народ, какой народ, кто собирал..
   - Вы ж сами говорили: стихийный митинг..
   - Стихией, товарищ Килин, нужно управлять!
  
   Еще один предмет изображения и источник абсурда - Учреждение, "выискивающее врагов народа из ничего". Абсурдна и ситуация, приведшая к расстрелу капитана Миляги - "погиб.. как дурак, по чистейшему недоразумению".
   Гипербола всречается на всех "этапах" развития сюжета. Преувеличен срок, на который Чонкин остается сторожить самолет, преувеличение содержится в описании борьбы за скупленный из сельпо товар. "Наибольшей гиперболизации", как отмечено, подвергается изображение Гладышева, ученого-самоучки.
   Так, Гладышев готов убить корову из-за кустов пукса, а лошадь готов принять за человека на основе теории эволюции. Увлечение Гладышева удобрениями доведено до крайней степени своего развития - он даже самогонку делает из дерьма.
   Теория эволюции доводится до абсурда в связи с запиской Букашева - "Если погибну, прошу считать коммунистом". Гладышев приходит в состояние крайнего удивления, обнаружив ее рядом с убитым мерином.
   Следующая часть повествует о средствах создания сатирического эффекта на речевом уровне и в поведении героев. У ним относятся использование неблагозвучной лексики, интонации, говорящей ономастики, градации, тропов, просторечий, а также "аллюзий и реминисценций".
   Приводятся примеры неблагозвучной лексики, а также просторечий, связанных с диалектизмами, которые создают особый колорит колхозного населения: брешет, пужаться, эроплан, пошшупай, мутило, помогти, чтой-то, шти.
   Особенности интонации формируют образ органов власти. В армии начальство использует восклицательные предложения. "Те, кому надо" не спрашивают и не восклицают - они утверждают: "Моисей Соломонович, зачем вам носить эту фамилию" или "Эй, товарищ, помог бы!" Речевая характеристика колхозного управления - совмещение страха перед начальством, передаваемым многоточием, и желания быть своим среди колхозников.
   К говорящим фамилиям относятся Миляга, Добренький, Дрынов. Лужин - областной начальник НКВД - наделен "говорящей внешностью" ( он довольно-таки "безобразен", как отмечает Анттилайнен ).
   Градация используется при описании смены председателей колхоза в Красном. "Градация являет тот же абсурд, что и явления, которые данной синтаксической фигурой подчеркиваются - "не то вечер, не то свет, не то сумрак".
   Манера говорить позволяет обнаружить расхождения между личностью персонажа и его социальной маской - как, например, в случае с Гладышевым. Чонкин задает ему неожиданный вопрос, касающийся теории эволюции - почему лошадь не становится человеком, хотя и работает. "Начитанный Гладышев не в состоянии ответить, несмотря на то, что знает данную тему наизусть".
   Следующая часть посвящена образу главного героя. Говорится об анекдотичном в образе Чонкина. Поднимается вопрос о классической СС уличения жены в неверности. "Метатекстовым вводом становятся слова Плечевого о том, что Нюрка якобы вступила в интимную связб со своим кабаном Борькой. Зачин отличается от узнаваемого "возвращается муж из командировки" тем, что Чонкин сразу же хватает ружье с целью убить "соперника"".
   Анттилайнен выделяет анекдотические сюжетные ситуации ( СС ), или, как исследователь их называет, "анекдотические сюжеты". Так, "легко узнается" анекдотическая СС о двух пьяницах в эпизоде с описанием последствия распития Чонкиным и Голубевым алкогольных напитков. В этой СС речь героев сбивчата, путана, нелогична.
   Вторая СС - анекдотический сюжет о ссорах соседей. Воплощается в эпизоде с поеданием коровой Красавкой пукса гибридизатора Гладышева.
   Отмечено, что большинство анекдотических СС возникают "из отношения Чонкина к системе власти". Например, из осмысления им военной службы, при попытке понять речь Килина на митинге, при желании подать о себе весть начальству, при взятии в плен сотрудников НКВД.
   Следующая часть работы называется "Иван Чонкин как антигерой". Здесь всячески муссируется тезис о том, что антигероичность Чонкина якобы воплощена в его общественной пассивности, описании его внешности и нежелании писателя сделать Чонкина главным действующим лицом романа. Анттилайнен считает, что Войнович описывает своего героя "грубо и неуклюже". Приводится пример первого знакомства читателя с Чонкиным. Утверждается также, что антигерой "безсознательно общественно пассивен и жизненно активен". Исследователь отмечает, что познания Чонкина малы - дескать, знает лишь то, что Волга впадает в Каспийское море, что зимой холодно, а летом жарко. Идеальный работник конюшни..
   Чонкин не интересуется событиями политической жизни. Ему приятней слушать Русланову, чем речь товарища Сталина. Также ему важнее следовать уставу, чем подчиняться сотрудникам НКВД, пришедшим его арестовывать.
   Также утверждается, что Чонкин не является главным действующим лицом романа ( ?? - ИП ), ведь "события разворачиваются не по его воле и ход их завист не от его действий". Походя обозначаются "всеобщее безразличие, страх и глупость" как "основные черты русского народа" ( ! - ИП ).
   Далее рассматривается анекдотическое в снах героя. Описываются персонажи снов и их фабула.
   Первый сон, оказывается, "посвящен армейской системе". Здесь героем движет "страх" ( впрочем, и как в остальных снах ).
   Второй сон - "наиболее продолжительный из всех". Герой запуган, впрочем, так же как и все "советские люди". Свадьба свиней - модель советского общества ( ?? - ИП ). "В советское время лучшим способом выживания было "не высовываться".. На свадьбе Чонкин остается единственным не хрюкающим - он выделяется из группы.. Войнович опять описывает советских людей и нормы жизни того времени. Советских людей заставляли жить так, как им этого не хотелось, .. насильно гнали в колхозы".
   Третий сон - в нем Чонкин встречается с матерью. Опять речь идет о "страхе перед.. расправой". "Это опять намек на запуганность людей при Сталине".
   Отдельная глава посвящена образу Сталина в снах Чонкина. Почему великий вождь появляется перед Чонкиным в женском платье? Ответ прост - Войнович хотел его просто.. унизить. Поэтому "бабские элементы" можно обнаружить в его портрете. Здесь же Анттилайнен делится с нами откровением - оказывается, на Руси существовало неравенство между мужчиной и женщиной. "Наряжая Сталина и солдата Чонкина в бабские элементы, Войнович касается самого святого - Советского солдата и отца народов".
   Затем рассматривается "реализация" Чонкиным функций сказочного Ивана-дурака в романе. Чонкин, как отмечается, является носителем благородных качеств - любит лошадей, искренне хочет помочь ближнему, исполняет свой долг, дружелюбен. Он "духовно побеждает" находящих ниже его нравственно сотрудников НКВД.
   В завершении работы говорится о том, что в романе использованы такие комические средства как абсурд, гротеск, сарказм, ирония и аллегория. Гротеск и гипербола используются при изображении органов исполнительной власти. Сарказм - при описании снов Чонкина, которые также абсурдны ( свадьба свиней, превращения мерина в человека, Сталина - в женщину ).
   Роман, как отмечается, основан на противопоставлении "маленького человека" и органов власти. Роман Войновича якобы - новый жанр, похожий на "роман-анекдот". При этом анекдотичность образа Чонкина является причиной возникновения комичных "минисюжетов" ( СС ). В итоге делается такой вывод - "Чонкин - он и Иванушка-дурачок, и исправный солдат, и сам народ в одном лице".
  
   А.А. Астахова в статье "Гротескный реализм" в романе В.Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" рассматривает роман не только как социальную сатиру ( что типично для других исследований "Чонкина" ), но и как философскую притчу. По мнению исследовательницы, это "карнавализированное" произведение, образец "гротескного реализма".
   Произведение связано с карнавальным смехом, на что указывает его определение - "роман анекдот" а также тип главного героя - сказочного Ивана-дурака. Произведение, таким образом, развивает традиции народной смеховой культуры.
  
   В романе Войновича мы находим все черты, характерные для "гротескного реализма", и одну из ведущих его черт -- обилие образов тела, еды, питья, половой жизни, т.е. преобладание материально-телесного начала жизни. Подобные образы присутствуют уже буквально на первых страницах романа. Так, описывая толпу, собравшуюся у совершившего вынужденную посадку в деревне Красное самолёта, автор обращает особое внимание на состав толпы и на то, что первыми к самолёту "спешили бабы, которые беременные, а которые с детками, а многие и с детками, и беременными одновременно, были и такие, у которых один ребёнок за подол цепится, другой за руку, вторая рука держит грудного, а ещё один в животе поспевает".
  
   Чонкин возит навоз. Знакомство с Нюрой происходит во время окучивания картошки, а "активные ухаживания начинаются за столом во время еды и после выпивки". Есть в романе зарисовки, связанные с тем, как кто-то направляется к туалету, или справляет нужду прямо возле крыльца ( Ефросинья, Чонкин ). Сосед Нбры носит "говорящую" фамилию, связанную с едой ( Гладышев - от "глад", "голод" ), это логично, ведь его сельскохозяйственный эксперимент безплоден. "Кроме того, Гладышев гонит самогонку из... продукта жизнедеятельности человека".
   С едой связан символический сон Чонкина ( герой на свадьбе свиней ). Свиньи едят прямо с тарелок, не пользуясь руками, и Чонкин пробует есть так же. Они могут есть и друг друга, один свин, например, отгрызает Чонкину ухо. "В завершение на стол подают подносы с совершенно готовыми к употреблению, посыпанными луком и зелёным горошком старшиной Песковым, каптенармусом Тимофеевичем, рядовым Самушкиным. Все они издевались над рядовым Чонкиным. Последним выносят поднос "лично с товарищем Спялиным, в свисавшей с подноса руке он держал свою знаменитую трубку и лукаво усмехался в усы"". По мнению исследовательницы, этот эпизод романа представляет собой не что иное как критику тоталитарного государства. Его идеология якобы "обезличивает" людей, примитивизирует их и заставляет ""есть" друг друга". Так же люди хотят поступить, пишет Астахова, и с представителями власти. Таким образом, сон Чонкина - мечта маленького человека о смене-обновлении власти.
   Особое место в романе отведено кулинарным пристрастиям одного из персонажей - Худобченко. "Еда для Худобченко - целое действо, он может "долго и красочно излагать рецепты приготовления борща, а потом - вареников разных сортов, а потом -- галушек"".
   Комичен и майор Фигурин - еще один преставитель власти, он "даже в момент страсти не снимает с себя портупею с жёлтой кобурой "и торчащей из неё рукоятью нагана"". Снижаются образы представителей власти и путем их связи с отхожим местом. Отдельное описание в романе касается того, как пленники Чонкина - представители НКВД - ходят "на двор". К отхожему место водит свою жену по ночам на расстрел прокурор Евпраксеин. У отхожего места выслушивает Чонкин откровение "латинского шпиона" Запятаева.
   Рассматривается и фигурирование в романе упоминаний кала. Гибрид картошки и помидора, например, назван в этом смысле символично - пукс. Этот "мотив" возникает и в письме сверхбдительного товарища Куда Надо - где он критикует песню "Лучше нету того цвету.." с ее известной строкой "Как увижу, как услышу" - Но прислушайтесь, и вы уловите нечто другое. "Каку вижу, каку слышу" -- вот там звучит этот текст...".
   Итак, "образы материально-телесного низа" служат, по мнению автора, здесь средством СНИЖЕНИЯ всего того, что в быту социалистического ( "тоталитарного", как пишет Астахова ) государства считалось высоким. С этой же целью приводятся ругательства - их произносят преимущественно представители власти.
   Вывод: автор продолжает литературную традицию, восходящую к мифу и фольклору.
  
   "Википедия" доводит до конца абсурдную логику Гладышева и Чонкина, по мнению которых - отчего бы лошади не стать человеком? "В это же время, в полном соответствии с тезисом Ф. Энгельса о том, что, как человек создал труд, так и труд создал человека, высказанным им в книге "Диалектика природы", мерин по кличке Осоавиахим становится человеком, после чего работать в колхозе отказывается". Здесь упущено из виду, что превращение мерина в человека происходит только во сне селекционера-любителя.
   В "Википедии" приведен краткий пересказ сюжета первых двух частей романа - "Лицо неприкосновенное" и "Претендент на престол". За исключением мелких недочетов, это довольно правдивые пересказы.
   Приводятся такие слова самого В.Войновича о Чонкине -
  
   Чонкин не идиот, он обыкновенный простодушный человек, хотя немножко смахивает и на Швейка, и на Василия Тёркина, и на сказочного русского солдата, который в огне не горит и в воде не тонет, и на Тиля Уленшпигеля. Я его не задумывал, как идиота. Просто он оказывался в идиотских ситуациях, в которых нормальный человек вполне может стать идиотом. А это наши, обычные советские ситуации.
  
   Таким образом, и здесь отмечено, что на 1-ый план в романе выступает комизм анекдотичных сюжетных ситуаций ( СС ).
   Отмечено также, что уже в 80-е годы вокруг романа развернулась жаркая дискуссия - автора обвиняли в издевательстве над идеалами, очернении облика советского солдата, который выиграл войну. "В 2002 году Екатеринбургская епархия резко выступила против гастрольного показа спектакля "Иван Чонкин" в постановке Алексея Кирющенко, считая образ Чонкина оскорблением самого понятия армии и истории".
   Из "Википедии" мы узнаем и то, что про Ивана Чонкина были сняты 2 фильма:
  
   - "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / Zivot a neobycejna dobrodruzstvi vojaka Ivana Conkina (1994, реж. Иржи Менцель),
   - "Приключения солдата Ивана Чонкина" (2007, реж. Алексей Кирющенко).
  
   Упоминаются спектакли в антрепризе А.Кирющенко, Московском театре музыки и драмы Стаса Намина, Норильском Заполярном театре драмы, театре "Красный факел" в Новосибирске, в Хабаровском краевом музыкальном театре.
  
   Мария Воробьева в своей диссертации "Коммуникативно-прагматическая заданность языковых средств создания комического эффекта в произведениях В. Н. Войновича" рассматривает такие произведения как романы "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", "Москва 2042", "Монументальная пропаганда", "Замысел"; сборник "Антисоветский Советский Союз"; повести "Мы здесь живем", "Два товарища", "Иванькиада", "Дело N 34840", "Шапка"; рассказы "Хочу быть честным", "Расстояние в полкилометра", "В кругу друзей".
   Воробьева пишет, что в произведениях Войновича при помощи словообразовательного приема - неузуального образования формы сравнительной степени относительного прилагательного -создается юмор, характеризующий определенные качества "наших людей":
  
   Почему-то у наших людей вообще есть представление, что коньяк обязательно пахнет клопами и, чем выше сорт, тем клопинее. И вообще, странна эта чувствительность к клопиному запаху в народе, который готов выпить все от денатурата до средства для ращения волос [Замысел: 231].
  
   Комический эффект дает использование и сугубо лексических средств, например, в таком фрагменте -
  
   До революции, когда никакого Москорепа еще не существовало в природе, Советским Союзом правили глубокие старцы. То есть они не всегда, конечно, были такими глубокими. Власть они обычно захватывали еще полными сил и здоровья. И всякий раз принимались за омоложение кадров. Но за время омоложения они обычно успевали состариться и, умудренные возрастом, приходили к мысли, что наиболее прогрессивной формой правления является форма маразматическая [Москва 2042: 202]
  
   Отмечено, что сатирическому представлению ( цель которого - рассмешить читателя ) подвергаются у Войновича представители власти, номенклатурные работники.
   В автореферате диссертации КОММУНИКАТИВНО- ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ЗАДАННОСТЬ ЯЗЫКОВЫХ СРЕДСТВ СОЗДАНИЯ КОМИЧЕСКОГО ЭФФЕКТА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. Н. ВОЙНОВИЧА, выпущенном в 2006 году, М.Воробьева отмечает, что в "Чонкине" комическое создается во многом за счет широкого контекста, нелепости описываемых  автором случаев и ситуаций. Это верное замечание, подчеркивающее важность роли сюжетных ситуаций в структуре романа. Роман, по мнению исследовательницы, наряду с другими произведениями Войновича, интересен для лингвиста, так как содержит "разнообразный  иллюстративный  материал для анализа коммуникативно-прагматической заданности  языковых единиц, реализующих комизм".
   В "Чонкине" исследовательница выделяет случаи контактного употребления полисемантических слов ( прием буквализации ), например, во фрагменте, где диктор говорит о том, что слухи о нападении Германии на СССР лишены всякой ПОЧВЫ. "ПОЧВА, - думает Чонкин, - смотря какая.. Если сухая с песком, для картошки лучше не надо". Появляется КАЛАМБУР - герой понимает слово ПОЧВА буквально, хотя оно употреблено в переносном смысле ( вспомним эпизод с употреблением Голубевым некоего глагола несовершенного вида - в переносном смысле - по которому иностранец, не знающий тонкостей русского языка, мог бы подумать, что тот состоял с сотрудниками НКВД в интимных отношениях ).
   Есть и обыгрывание паронимов - слов, обладающих "частичным звуковым сходством" при разном значении. Например, когда речь идет об Учреждении, оно характеризуется как не столько ВОЕННОЕ, сколько ВОИНСТВЕННОЕ ( Учреждение это "вело борьбу со своим народом" ).
   Замечено, что наряду с метафорическим словоупотреблением продуктивным приемом создания комического эффекта в романе является сравнение, так "Плечевой.. утверждал, что по клеточкам может срисовать любого ВОЖДЯ или ЖИВОТНОЕ". К эффекту комического может привести и использование ЭВФЕМИЗМА - например, в таком фрагменте - "Баба Дуня сама уже напробовалась своего зелья до того, что ей все было неинтересно". Слово "напробовалась" заменяет здесь "приняла внутрь изрядное количество".
   Отмечено, что у Войновича используются имена собственные с целью создания комического эффекта. Они могут не быть смешными, но строиться при этом с нарушением норм языка. Также используются фразеологические единицы ( ФЕ ). Оно имеют "большой комический потенциал", когда обнаруживается прием расширения компонентного состава. Например, введение уточняющих слов позволяет автору усилить сатирическое звучание оборота. Ворошилов говорит Люше, что немцы "держат камень за пазухой". Люша уточняет народу - "действительно камень, булыжник, держали эти господа за пазухой".
   "На синтаксическом уровне с целью создания комического эффекта В. Н. Войнович весьма удачно обыгрывает разного рода п о в т о р ы. Так, способом создания комического выступает повтор в окказиональных сочетаниях". Например, "..пришла ему в голову другая мысль, еще более важная и интересная, но он тут же забыл, какая именно.. И мысль об утерянной мысли была мучительна".
   Потенциалом комического обладают, оказывается, даже сочинительные конструкции, когда "обыгрывается" значение союзов - "..листья и стебли на нем были вроде картофельные, зато корни точь-в-точь помидорные". Союз "зато" обозначает, что 2-ая часть как бы "компенсирует содержание первой" ( В.Санников ). Но ".. эта актуализация происходит за счет нарушения данного смыслового соотношения частей сочинительной конструкции: помидорные корни не могут рассматриваться как компенсация за картофельные листья и стебли".
   В завершении автореферата Воробьева приводит список излюбленных автором средств и приемов: 
   1. На лексическом уровне -- это имена собственные, большое количество эвфемизмов, приемы лексико-стилистической рассогласованности языковых единиц, разрушения семантических связей слов;
   2. На фразеологическом уровне наиболее ярким средством комического у него являются речевые штампы, крылатые выражения и так называемые советизмы, которые позволяют писателю реализовать интенцию на сатирическое изображение персонажей; 
   3. На словообразовательном уровне это  приемы контаминации, слияния, каламбурного  словообразования  и построения окказиональной  единицы по конкретному слову- образцу; 
   4.Синтаксическим средством комического, характерным для всего творчества писателя, являются вставные и вводные конструкции.
  
   А.В.Есина в статье ОСОБЕННОСТИ ЗАПАДНЫХ КРИТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ ТВОРЧЕСТВА В.Н. ВОЙНОВИЧА, опубликованной в Известиях Самарского научного центра Российской академии наук - Социальные, гуманитарные, медико-биологические науки, т. 20, N4, 2018 - рассматривает англоязычные исследования о "Чонкине".
   Здесь отмечено, что в романе В. Войновича про Чонкина большинство американских и европейских исследователей видят, прежде всего, "образ Советского Союза как колосса на глиняных ногах, который скоро развалится под влиянием абсурдных идей, которые заложены в его основании". Смесь страха и абсурда - такой, по мнению англоязычных критиков, предстает советская действительность в романе, который обличает "функционеров сталинского режима".
   О творчестве Войновича в целом зарубежными авторами написано несколько диссертаций. Вот список Есиной - Кэрол Элизабет Пирс "Прозаические произведения Владимира Войновича" (1982), Салли Энн Перриман "Владимир Войнович: эволюция советского писателя-сатирика" (1981), Карен Райан-Хэйс "Советская сатира после оттепели: Твардовский, Солженицын, Войнович и Искандер" (1986), Сандра Мари Томсон "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина": комментарии и толкование" (1981), Рейчел Фармер "Жизнь и произведения Владимира Войновича: сатирик в изгнании" (1997).
   В исследованиях рассмотрены поэтика романа, его система образов, жанровое своеобразие, специфика сатиры, связь с фольклорной традицией.
   Ряд исследований касается образа героя романа. Так, Джеффри Хоскинг указывает, что герой возник из следующих "типов" - маленьких людей Чехова, простых крестьян Толстого, эксцентричных и немного смешных "святых" Лескова и, прежде всего, фольклорного Ивана-дурака. Многие сравнивают Чонкина с бравым солдатом Швейком Гашека.
   Отмечено, что критики высоко оценивают творчество Войновича. Э.Астрахан ( не путать с известным режиссером ) "даже считает писателя Гоголем или Салтыковым-Щедриным 20-го века, а также советским Джонатаном Свифтом".
   Общим местом западных исследований является мысль об "антисоветскости" романа Войновича и его творчества в целом.
   В статье ИЗУЧЕНИЕ В ШКОЛЕ РОМАНА В. ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" А.В.Есина размышляет о том, как передать школьникам правду о "тотальном режиме" и рассказать о том, что писатель отразил в изображении Чонкина "жизнь всей России".
   Здесь отмечено, что, несмотря на то, что писатель является классиком русской литературы ХХ в., истинным мастером слова, его роман о Чонкине до сих пор не входит в школьную программу. Это явное упущение, считает литературовед. Ведь именно в прозе Войновича можно почерпнуть правдивые сведения о "беззакониях советского режима" ( замечу, что не так уж они и достоверны - проблемы Советского общества преувеличены, гиперболизированы, и воспринимать роман как единственный источник сведений о Советском обществе вряд ли можно - И.П. ). Отмечено также, что большинство критиков сходятся во мнении, что произведение было направлено против идеологических мифов советской и постсоветской действительности.
   "Чонкина" предлагается изучить на уроке внеклассного чтения в 11 классе и исследовать при этом такие вопросы:
   1. Роман В. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" в контексте русской литературы.
   2. Образ России в романе.
   3. Образ главного героя в романе.
   4. Комическое в романе.
   Касательно 1-го вопроса предлагается найти общее между "Чонкиным" и такими шедеврами, как "Мертвые души" Гоголя, "Очарованный странник" Лескова, "История одного города" М.Е. Салтыкова-Щедрина. В "Истории одного города", оказывается, русский народ представлен так - "недотепы, смиренны, покорны, готовы нести все наказания". И эту идею якобы развивает Войнович.
   Есина вступает в полемику с теми критиками, которые обвиняли Войновича в оскорблении русского .. хм.. вернее, советского народа. С теми, кто считает, что Войнович открыто глумится над трагедией народа - событиями Великой Отечественной. На самом деле, считает Есина, Войнович выступает не против народа ( пусть даже и советского ), а против Авторитарности во всех ее проявлениях, против алогизма тогдашней "российской действительности". Отсюда и анекдотичные СС - события романа. А основной конфликт романа исследовательнице видится в конфликте между человеком и "тоталитарной системой".
   Есина отмечает, что Чонкин - необычный герой. Она предлагает уащимся вспомнить, как обычно представляют себе народного героя, а для этого обратиться к снам персонажей романа - Сталина и Гитлера.
   Сталину "он снился огромного роста богатырем с длинными русыми волосами и ясным взором голубых глаз. Размахивая палицей, Чонкин громил всех его врагов, и сам Гитлер трусливо бежал на четвереньках..." [1, c. 519].
   Гитлеру же "снился князь Голицын (он же Чонкин), огромного роста богатырь с длинными русыми волосами и ясным взором голубых глаз. Он ехал на белом коне под белым знаменем, надетым на пику с длинным древком. За князем двигалось несметное воинство длиннобородых крестьян в лаптях и армяках, подпоясанных веревками. Крестьяне поднятием правых рук выражали свое ликование и выкрикивали: "Хайль Гитлер!"
   Отмечено, что критики любят называть Чонкина "русским Швейком". Но их сходство, считает автор, - чисто внешее. Оба "простачки из народа", оба попадают в нелепые ситуации, схожим способом из них выходят. Их противостояние системы разворачивается во время войны. Куда больше отличий. Швейк - хитер, он притворяется идиотом. Чонкин, в отличие от него, безропотен, послушен ( выполняет приказы старшины ). Швейк умеет все - достать еду, украсть собаку, прислуживать у Каца и т. д. Чонкин работает на конюшне. Чонкин простодушен, наивен, беззащитен, не мечтает о карьере в армии. Приводятся слова Войновича о Чонкине - "В этом романе я смеюсь над многим, но я не смеюсь ни над солдатом, ни над народом, ни над подвигом. Я смеюсь над Сталиным, над его камарильей, над лже-героями, над дутыми героями. Я смеюсь над кретинами..."
   Выделены приемы комического в романе. Это "карнавальные травестии ( история о мерине Осоавиахиме и его планах читать лекции), и "глухой телефон" (история разговора Ревкина и председателя Голубева о "банде" Чонкина), и "один в роли другого" (история про Моисея Соломоновича Сталина), и алогизм (история про полемику на страницах газеты про хорошие манеры, в то время как в стране идет война), и гротеск".
   Гротеск представлен в гиперболе, преувеличении. Образец гротеска - история с редактором Ермолкиным. Он не помнит даже дорогу домой и полагая, что его сыну только три года, покупает ему леденцового петушка ( а "карапуза" между тем забрали на фронт ). Еще один образец гротеска - беседа между секретарем райкома Ревкиным и его женой, обещающей воспитать их сына в духе преданности партии - да так, что тот забудет даже, как звали его отца.
   Затем Есина отмечает, что жанр произведения не зря определен как "роман-анекдот". Анекдот в 60-80е годы был популярным средством борьбы с официальной "мифологией". Есина считает, что весь роман состоит из анекдотов. Анекдотичным образом возникает понятие "Чонкин и его банда". Беседа между лейтенантом Букашевым и Милягой - готовый анекдот. Смех здесь, по мнению Есиной, - очищающий, "карнавальный".
   Есина считает, что роман заканчивается тем, что "Чонкин вместе со своим конвойным, который должен был его расстрелять, уходит в лес". На самом деле это конец только 2-ой его части.
   А.В.Есина в работе ЭВОЛЮЦИЯ ОТЕЧЕСТВЕННЫХ И ЗАРУБЕЖНЫХ КРИТИЧЕСКИХ ОТЗЫВОВ О РОМАНЕ В.ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА". 1-Я СТАТЬЯ рассматривает историю публикаций критических отзывов о романе Войновича.
   Начинает аспирантка с отзывов откровенно ругательных. Первый - статья Е.Ованесяна "Где ищет почестей глумливое перо?". В этой статье, в частности, заявлено: "Можно ли вообще отнести к литературе цепь анекдотов, перемежаемых цирковыми репризами и псевдонародными прибаутками? "Чонкин" - явление более идеологического, чем литературного порядка". Отказывая "Чонкину" в статусе литературного произведения, Ованесян отмечает, что тема романа возмутительна. История Великой Отечественной, на его взгляд, не может быть объектом сатиры. Образ Чонкина - тоже не выдерживает критики. Он - "карикатурен", уснашен большим количеством "издевательских подробностей". Автор убежден еще и в том, что роман был "внедрен" в нашу страну в качестве "художественной иллюстрации к кампании очернения нашей истории".
   Второй отзыв - Г.Яновского - статья "Чонкин против Теркина, или как стать "наследником" Гоголя". Здесь роман назван "пошлым" и "клеветническим". "Каждая строка грязного романа насыщена до предела цинизмом и злобой к простому, советскому человеку, - пишет Яновский. - Нет в этом, с позволения сказать, художественном произведении ни одного умного порядочного персонажа".
   Вторит Яновскому Г.Муриков, говоря об "атмосфере всепроникающей пошлости в "Чонкине". По его мнению, роман построен целиком на сплетнях и анекдотах и представляет собой "вязь хохмачества и кривляния". Это было бы уместно у Жванецкого, а не в романе о ВОВ.
   Д.Урнов высказывается в "Литературной газете" так - роман это "плохая проза", с низким эстетическим уровнем. Популярность "Чонкина" он объясняет "скандальностью" произведения.
   А.Ланщиков считает, что роман Войновича - оскорбление русского народа и "Юность" была "нравственно неразборчива", когда печатала его.
   А.Казанцев обратил внимание на то, что "в произведениях Войновича главным объектом осмеяния является русский народ", а С.Куличкин полагал, что герои Войновича - "совершенные монстры".
   Как замечает Есина, негативная критика 80-90-х годов не исследовала сюжеты и образы романа о Чонкине, а лишь огульно зачеркивала его. А неприятие романа критиками объяснялось чаще всего идеологической неприязнью.
   Но были и иные отзывы. Так, в полемику с Д.Урновым, Е.Ованесяном и пр. вступила Ирина Васюченко в своей статье "Чтя вождя и армейский устав". В одном она соглашалась с Д.Урновым - роман не так уж смешон, события, изображенные в нем, порой становятся причиной мучений героев, а им писатель сострадает.
   В защиту "Чонкина" высказывался и В.Виноградов ( Виноградов, В. Чонкин возвращается из эмиграции / В.Виноградов // Московские новости. - 1988. - 18 дек. (N51). - С. 14 ). По его мнению, автор стоит на точке зрения "простого здравого смысла", "народной" точке зрения.
   Высоко ставит роман Войновича и Поэль Карп ( Карп, П. За кого Чонкин? / П.Карп // Книжное обозрение. - 1988. - 21 окт. (N42). - С.6 ). По его мнению, автор продолжает "демократическую традицию" русской литературы и выступает против авторитарности. Войнович - реалист ( по мнению автра ).
   Наталья Иванова в статье "Трагедия преданности и ее комедия" ( Н.Иванова // Огонек. - 1989. - N21. - С.10.
   Отмечается, что В.Г.Магнитова в своей статье ""Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" Владимира Войновича как факт литературного терроризма" пишет, что роман о Чонкине использовался Западом в своих корыстных целях. Роман, по ее мнению, не имеет художественной ценности. Он положительно оценивается на Западе из-за "антисоветской направленности".
   Есина отмечает, что самые значительные исследования романа Войновича появились уже после его возвращения в Россию в 1990 г. Они акцентированы на изучении поэтики романа, его жанра, смеховой природы, фольклора. Приведем здесь пространную выдержку из статьи -
  
   Так, значительное количество работ посвящено анализу жанрового своеобразия романа "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". Среди авторов, исследовавших данный аспект творчества Войновича, следует отметить Е.Ю.Алисову20, Ю.Гурска21, И.В.Саморукову22, Ю.К.Щеглова23. Анализу природы смеха в романе о Чонкине посвящены труды В.В.Авдонина24, А.А.Бернацкой25, И.С.Жемчужного26, Г.А.Жиличева27, А.Платонова28, Н.О.Черняевой29. Интересно исследование З.Н.Бакаловой, посвященное анализу словесных средств изображения героев романа о солдате Чонкине30. Предметом изучения Е.Алисовой31, Т.Л.Рыбальченко32 стали фольклорные мотивы, присутствующие в романе о солдате Иване Чонкине.
   Анализу связей романа о Чонкине с русской и зарубежной литературной традицией посвящены работы Е.Г.Арзамасцевой33, А.Р.Волкова34.
   Особо хотелось бы отметить исследования М.В.Покатыло35.
  
   Полностью список работ исследователей смотри в завершении моей работы - ст. "Список Есиной".
   Современные авторы уже не упрекают Войновича в глумлении над советским народом и историей. Они "анализируют глубокие фольклорно-мифопоэтические особенности творчества писателя, синтез комического и трагического, проблемы творчества позднего Войновича как единого индивидуального художественного мира, который связан с устным народным творчеством и мифологией".
   А.В.Есина в статье ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫЕ СВЯЗИ РОМАНА В.ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" отстаивает известный тезис о том, что якобы каждый текст является "интертекстом" ( невольно вспоминается моя дипломная работа "Проблема российских источников интертекстуальности прозы В.Набокова" ). Интертекстуален, по мнению исследовательницы, и роман о Чонкине. Чонкин генетически связан якобы с такими персонажами как сказочный Иван-дурак, Василий Теркин и бравый солдат Швейк. Рассмотрим их последовательно.
   1. Иван-дурак. Чонкин поход на него тем, что "неказист, примитивен, наивен, медленного соображает, на него сваливаются всевозможные несчастья". Но, в отличие от сказочного Ивана, Чонкин трудолюбив, великолепно разбирается в личном хозяйстве, умеет ухаживать за огородом, скотиной. Он выгодно отличается от пропитанных коммунистической идеологией персонажей. "Чонкин абсолютно лишен этого идеологического налета. Его рассуждения просты, наивны, лишены идеологической составляющей, он как ребенок, который не постигает сути интриг, не умеет лгать, выкручиваться, говорить одно, а думать другое". Иллюстрация противостояния Чонкина системе - свадьба свиней из его сна. Там кабан Борька - жених - спрашивает у Чонкина: "Интересно, все хрюкают, а он нет. Может тебе не нравится хрюкать?" Это якобы намек на советскую действительность. На "идеологическую пропаганду".
   2. Солдат Швейк. Их объединяет с Чонкиным то, что "оба они "простачки из народа", оба нелепы и смешны, оба попадают в глупые ситуации". Но, как уже говорила Есина в другой своей статье ( описанной ранее ), сходство это чисто внешнее. У Чонкина нет той хитрости и притворства, которые свойственны Швейку. Оказавшись в ситуации Чонкина Швейк "постарался бы избежать наказаний", Чонкин же - напротив - безропотен в процессе выполнения своего воинского долга.
   3. Василий Теркин. Перекличка этих образов как будто очевидна. Так, отношения солдата и генерала "в романе В.Войновича пародийным образом переосмысляют аналогичные (только уже между генералом-майором и Теркиным) в поэме А.Твардовского. В "Теркине" - это встреча близких людей. Дрынов в "Чонкине" - пародийная карикатура на отца-наставника".
   Здесь же приводятся слова Войновича о том, что никакого специального контекста при описании Чонкина не имелось в виду - однако одной из его "предтечей" называется Иванушка-дурачок.
   Рассмотрена связь "Чонкина" с "Мертвыми душами" Гоголя. Так, во второй части романа птица-тройка превращается в полуторку "с военным номером на бортах". "Птица-тройка в романе В.Войновича летит, чтобы устрашать, карать, убивать по доносам, анонимкам, наветам..." Это довольно-таки кровавый, по мнению Есиной, символ.
   Также рассмотрена связь с "Историей одного города" М.Е.Салтыкова-Щедрина. Наивные недотепы - жители города Глупова - трансформируются в описанных с таким же сатирическим смаком бедолаг из "Чонкина". "Запуганные и оболваненные, герои его романа смиренно делают то, что им велено, боясь выказать недовольство, несогласие с режимом. За это автора обвиняли в том, что он оскорбляет советский народ, издевается над ним".
   Здесь повторно Есина выдвигает тезис о том, что роман направлен не против народа, а против авторитарности. Предметом сатиры, таким образом, становится порожденный ею образ жизни, при котором персонажи романа встречают войну неготовыми.
  
   И.С. Жемчужный в статье ВЛАДИМИР ВОЙНОВИЧ В КОНТЕКСТЕ ТРАДИЦИЙ РУССКОЙ САТИРЫ XX ВЕКА обрушивается на "наш "совковый" образ жизни". Именно в условиях Советского строя, считает он, стали возможные невероятные приключения таких героев как Остап Бендер и Иван Чонкин.
   Автор сравнивает героев романов Ильфа и Петрова - и Войновича. Оба они, по его мнению, "выделяются из массы".
  
   Чонкин и Бендер при сопоставлении могут вообще быть восприняты как два антипода. Прекрасным доказательством этого может послужить, скажем, сравнение лопоухого глуповато-растерянного простецкого лица Ивана и медального облика командора; или необычайная ловкость великого комбинатора и, наоборот, удивительная способность бойца Красной Армии постоянно попадать впросак из-за своей доверчивости и простодушия. Однако казус в том, что, всерьез воспринимая всё и вся, (даже шутливое предположение Плечевого об интимных отношениях Нюрки с кабаном Борькой) и не умея за буквальным смыслом разглядеть истинное положение вещей, герой Войновича тоже становится таким героем, который по тем же причинам, что и Бендер, выделяется из массы других персонажей. Сходство видится еще и в том, что и Остап, и Иван совершенно искренне, нисколько этого не скрывая, стремятся к собственному счастью, мягко говоря, игнорируя борьбу за какое-то абстрактное благо для кого-то вообще. Другое дело, что счастье они представляют себе (а иначе и быть не может), по-разному.
  
   Если у Остапа сохранялась "иллюзия выбора", то Чонкин - герой подневольный, ему выбирать не приходится. Так тяготит право на выбор председателя колхоза Голубева - он не знает, какую рубашку ему надеть или что съесть на завтрак - яичницу или картошку. Сомнению не место в новой социалистической действительности - здесь "надо работать, а не сомневаться". А ведь именно сомнение считает Жемчужный двигателем прогресса.
   Рассматривается сходство Чонкина с бравым солдатом Швейком. Оба появляются накануне масштабных войн, но активного участия в боях не принимают. Оба непосредственны, на фоне чего проявляется "идиотизм" других персонажей и "условий жизни". Отсюда якобы - "анекдотизм" происходящего. В качестве примера указаны:
   - пленение Чонкиным целого отряда сотрудников НКВД,
   - попытка целого полка взять Чонкина.
   На отличия Чонкина от Швейка указывал Войнович: "Швейк - солдат, родившийся гораздо раньше Чонкина. А был еще солдат Теркин. Какая-то связь есть. Когда я писал, это где-то в подсознании жило, хотя они очень разные. Я считаю, что пишу в русской литературной традиции, на меня сильное влияние оказали Гоголь, Чехов, но Чонкин идет еще от русских сказок, от Иванушки-дурачка. Швейк - лицо активное, он сам куда-то лезет, попадает сам в какие-то ситуации. Чонкин - фигура пассивная, приключения сами идут к нему и сами к нему липнут. Чонкин - фигура более страдающая, и в этом главное отличие. Он более трагическая фигура, чем Швейк. Тот просто смешной и такого большого сочувствия не вызывает. А на сочувствие Чонкину я рассчитываю".
   Еще отличия Чонкина от Швейка: Чонкина вполне удовлетворяет жизнь с Нюрой, "и сейчас, и в дальнейшем". Чонкин не по своей воле попадает в анекдотичные ситуации ( СС ). Эпопея Чонкина "разворачивается как цепь анекдотов".
   Смех в романе - не простое зубоскальство, а.. средство "уничтожить дистанцию между затюканным и ничтожным "простым советским человеком" и теми, кто противостоит ему, навязывая свою основанную на силе и крови власть". Здесь имеется в виду, конечно, Советская власть. Идеологическая подкладка статьи очевидна.
   Еще замечено, что Войнович пишет "от противного". Он словно противопоставляет свой роман канону героической повести о Великой Отечественной.
  
   Без И. Стаднюка и Ю. Бондарева не было бы и В. Войновича.. Из многих эпопей о войне, созданных А. Чаковским, П. Проскуриным, В. Гроссманом (как бы ни отличались друг от друга оказавшиеся здесь рядом писатели и по масштабу дарования, и по взглядам на историю), эпопея Войновича отличается тем, что она - "первая сатирическая".
  
   А сатире, считает автор, достаточно отрицания существующих порядков - без предложения чего-то взамен ( тогда может возникнуть новая утопия ). Сатира "не дает" рецептов изменения общества, но отстаивает "нормальное человеческое существование и необходимую для этого общественную свободу". Здесь же, кстати, воспевается "полная свобода" человека как некая ценность.. Ну, к чему может привести такая свобода, мы все видели уже на примере нового буржуазного - "демократического" общества.
  
   В учебно-методическом пособии для студентов-филологов из КазГу ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ "персональное дело" Войновича обозначено такими терминами -
  
   Деконструкция "советского мифа": события отечественной истории с 1941 по 1956 год в смеховом аспекте (перипетии судьбы героя как стержень истории государства). Абсурд как движущая сила сюжета и способ саморазоблачения героев. Стихия языка как отражение абсурда и дисгармонии жизни; комический и эстетический эффект парадоксальности мысли. Соотнесение
  
   Непонятно, правда, что же комического нашли составители пособия в судьбе русского народа. Это высказывание приходится оставить целиком на совести авторов из Казани. И "вот фраза смущает", как сказала бы одна недалекая исследовательница, - о том, что судьбы героев - стержневые для государства. Это справедливо только в отношении такого второстепенного персонажа романа как Сталин. В Чонкине и Нюре ничего "стержневого", на наш взгляд, не наблюдается.
   Что же касается "абсурда" советской действительности, - то приходится заметить, что она была не более абсурдна, чем другие известные политические системы.
  
   В статье МИФ, СКАЗКА, АНТИУТОПИЯ... (ЖАНРОВЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ В РОМАНЕ В.Н. ВОЙНОВИЧА "МОНУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДА" И ЛИТЕРАТУРНАЯ ТРАДИЦИЯ) Е.Ю. Зубарева пишет, что сатира характерная для всего творчества Войновича. Отмечено, что сам автор называл сатирика "разочарованным идеалистом".
   Войнович, как указано в статье, продолжает традиции Чехова ( сочетания комического и драматического начал ) и Салтыкова-Щедрина ( с его "концепцией амбивалентной действительности" ).
   "Я считаю себя автором неких смешанных жанров", - утверждал Войнович в одном из интервью, "подчеркивая, что в его повествовании о солдате Чонкине сатира сочетается с лирикой".
   Зубарева пишет о Неприятии любых форм кумиротворения, которое отразилось и в "Москве 2042". В "Монументальной пропаганде", замечает автор, Войнович представляет тип героя, который не укладывается в рамки традиционных определений "положительный" или "отрицательный": "Что касается "положительных героев", то их у меня вообще нет, - утверждает писатель. - Я их терпеть не могу. Хорошие люди хороши в жизни, а в литературе они обычно скучны. Вообще мой любимый литературный герой - Собакевич, существо необычайно яркое и цельное" [7: 31]. "Войнович осознанно следует по пути Гоголя, сделавшего главным героем человека, заведомо несимпатичного читателю".
  
   В статье "Языковая игра в "Жизни и необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина"" Т.В. ИГНАТЬЕВА рассматривает приемы языковой игры в "Чонкине" в целях сатиры.
   Вот какие "приемы" выделяет исследовательница:
   1. Рифмовка с комическим эффектом.
   Например, " - Табачок - самсон, молодых - на это дело, стариков - на сон, - поддержал Чонкин";
   "- Да и исть охота. Кишка кишке бьет по башке".
   2. Фонетическая омонимия. В ту эпоху будто бы ослышка была фактом, достойным рассмотрения в огранах.
   Например, "Каку вижу, каку слышу" - вот так звучит этот текст, если прислушаться";
   "- А между прочим, Курта, случайно, не знаете, а?
   - Кур-то? - удивилась Нюра.
   - Ну да, Курта.
   - Да кто ж кур-то не знает? - Нюра пожала плечами. - Да как же это можно в деревне без кур-то?"
   3. Авторские неологизмы.
   "Побегу, как бы в огород к кому не залезла. Заходи болтаться, - как всегда, пригласила она. - Песни попоем, посмеемся"
   [С. 39];
   "- Так, так, - сказал он.
   - Так, не так, перетакивать не будем, - пошутил в ответ Чонкин"
   [С. 56].
   ПУКС - путь к социализму.
   4. Каламбуры, в основе которых лежат явления омонимии, паронимии и парономазии.
   Например, " - Не труп, а эти... - сказал Свинцов.
   - Останки? - подсказал Фигурин.
   - Остатки, - согласился Свинцов. - Кости";
   "После завтрака вошел в камеру заспанный вертухай, ткнул пальцем в Чонкина.
   - Ты! - и еще в кого-то: И ты, на выход!
   - С вещами? - засуетился тот, второй, маленький тщедушный человек без двух верхних зубов.
   - С клещами.."
   Языковая игра, кроме того, может быть связана с абсурдной ситуацией. Например, во втором томе Запятаев учится говорить безграмотно -
  
   - Ну вот, например, по-вашему, что это: сисификация сызясного прызводства? Поняли?
   - Не, - признался Чонкин, - не понял.
   - Естественно. Это означает интенсификация сельскохозяйственного производства. Это уж высший класс. Когда я овладел этим языком в совершенстве, некоторые товарищи смотрели на меня с умилением.
  
   Задача языковой игры в романе, по мнению автора, - сатирическое изображение эпохи ( размышления об эпохе! ).
  
   М. Ковальска ( Польша, г. Краков ) в статье РУССКИЙ СОЛДАТ В ИЗБРАННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В.Н. ВОЙНОВИЧА, А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА, Г.Н. ВЛАДИМОВА рассматривает "Чонкина" как этакого разгильдяя -
  
   .. простой, грубоватый, а отчасти даже неотесанный человек. Его поведением управляют примитивные импульсы и инстинкты.
  
   Любовь, проявленная писателем к своему герою, при этом выносится за скобки.
   Образ Чонкина, по мнению автора, возводится к литературной традиции XIX века с ее фигурой "маленького человека". Чонкин, подобно Макару Девушкину или Акакию Акакиевичу Башмачкину, находится в самом низу социальной иерархии, однако, несмотря на это, является порядочным и достойным человеком.
   Чонкин сравнивается и с героем повести "Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны". Оба - "уникальные народные типажи".
   У Чонкина, несомненно, есть достоинства, пишет Ковальска. Он с уважением относится к Уставу, "готов отдать жизнь, защищая вверенное ему государственное имущество", добродушен, доверчив, даже мудр. При этом "Естественность героя романа становится самым
   действенным противоядием против убийственной для личности отравы идеологической фикции". То есть Советская идеология рассматривается автором как фиктивная.
   А как изображена Красная армия? По мнению исследовательницы, "двусмысленность, имитация деятельности, подхалимаж и всеобъемлющий страх царят и здесь". Дрынов возвышается благодаря доносам. Армейская поведневность.. абсурдна. Причина абсурда - страх, причем боятся все - "сотрудники аппарата и внутренних служб, рядовые солдаты и офицеры".
   Армия изображена в гротескных тонах, при помощи иронии и гиперболы. А весь роман повествует не о Великой Отечественной, но об универсальных "истинах, которые в советской онтологической реальности перемешались с абсурдом".
   Абсурд, фикция - такие слова выбирает исследовательница для характеристики Советского строя.
  
   А. Коткевич из Кракова ( см. лимерик - "Прибыл намедни из Кракова сосед, от волнения всякого.." ) в статье "Сатирический дискурс в русской литературе XIX-XX веков. Гоголь, зощенко, Войнович
   Особую роль у всех трех авторов играет т.н. "трикстер" - "персонаж, сознательная авторская конструкция: трикстер, герой и одновременно анти-герой, шут, посредник между двумя крайностями: официозным и народным началами".На этом основании сравниваются Чонкин, Чичиков и Синебрюхов.
   В характеристике этого героя писатели используют якобы принцип антиэстетизма, разные способы номинации, а также карикатуру.
   "Сущностью сатиры является метафоричность - гоголевская шинель, коза у Зощенко или шапка у Войновича - это метафоры, знак престижа в обществе. В явлениях национальных, русских скрываются явления общечеловеческие: коварство, страсть к деньгам, ложь, зависть, стремление к власти.."
   Интересно, что Гоголь, Зощенко и Войнович как будто показывают действительность в ситуации распада и деформации. Это обусловлено эпохой (Гоголь - николаевское время, Зощенко - сталинское время, Войнович - хрущевская кратковременная оттепель). Здесь нужно отметить, что действительность, изображенная в "Чонкине" - все-таки сталинская.
   О задачах сатиры так размышляет автор ( применительно к творчеству означенных писателей ):
  
   Сатира как мироощущение связана у писателей с пониманием ими функций, какие должна выполнять литература. Задачи литературы, по мнению Гоголя, не в развлечении, но в совершенствовании человеческих характеров во имя романтического идеала красоты, справедливости и правды. Стремление к подчинению действительности эстетическому и этическому идеалу заметно и у Зощенко.. Войнович целиком порывает с соцреализмом, пародируя его ("Шапка", "Москва 2042"). Функции литературы, по мнению писателя, сводятся к познавательной и эстетической. Подчеркивая право художника на самостоятельность и независимость (писать согласно своему дарованию), Войнович не претендует на роль воспитателя народа.
   Мельком автор касается происхождения Чонкина. По его словам, это "русский бравый солдат Швейк и сказочный Иван-дурак в одном".
  
   Наталья Иванова-Гладильщикова написала о Войновиче статью "Войнович, гражданин России. "Русский писатель, последний советский классик. Точнее, антисоветский"".
   В статье приведена краткая биография Войновича. Рассказывается о судьбе "Чонкина". Так,
  
   В 1969 году ее текст был опубликован в русскоязычном эмигрантском журнале "Грани", издававшемся во Франкфурте-на-Майне (ФРГ).
   В 1975 году первая и вторая части "Жизни и необычайных приключений солдата Ивана Чонкина" были выпущены отдельным изданием в Париже. Вскоре в Москве состоялась встреча Войновича с сотрудниками Комитета государственной безопасности, в ходе которой, по словам писателя, его пытались отравить. Данные события и их "авторское расследование" легли в основу документальной повести "Дело N34840" (1994).
   В 1979 году во Франции вышла вторая книга про Ивана Чонкина - "Претендент на престол".
  
   Затем речь идет о лишении Войновича советского гражданства, его жизни в ФРГ и сотрудничестве с радио "Свобода" ( не путать с командой КВН из Ярославля ). Отмечено, что писатель "в 2007 году выпустил последнюю часть трилогии про Ивана Чонкина - "Перемещенное лицо"".
   Резюме статьи такое: "Он был веселым человеком. Но главное, как сказала Елена Калужская, "тексты Войновича безценны, да. Но его уникальность в том, что он показал нескольким поколениям людей, говорящих по-русски, что нет таких обстоятельств, в которых нельзя сохранить человеческое достоинство".
   Последнее замечание справедливо в отношении Чонкина. Герой романа действительно оказывается в сложных сюжетных ситуациях. То ему приходится сражаться с целым полком, обороняя самолет, то противостоять Тем, Кому Надо в застенках Учреждения.
  
   В статье "Образ Ивана Чонкина в творчестве Владимира Войновича" Кузьмина Наталья Борисовна, учитель русского языка, обрушивается с обличениями на Советский строй. Приведем характерную фразу: ".. любую сатиру в СССР воспринимали как критику советского образа жизни. А Зощенко, Искандера и Войновича - как врагов народа".
   Неужели так и любую? - хотелось бы спросить. Тот же Зощенко до поры печатался весьма активно.
   Автор статьи затем предлагает детям Ролевую игру "Телемост "Москва-Нью-Йорк"". С одной стороны, в ней выступают советские номенклатурщики. Один из них даже отыскивает в романе о Чонкине "нецензурные выражения". Затем говорит о том, что Войнович исказил действительность. "Если верить Войновичу, то перед нами встает страшная картина, от которой волосы встают дыбом: первое в мире пролетарское государство якобы не только не дало свободу трудовому народу, но еще более его закабалило...Критиковал он и колхозную жизнь. Вот к чему, товарищи, приводит политическая безграмотность".
   Секретарь союза писателей СССР так и вовсе заявляет - "Это вообще не книга, а собрание глупых анекдотов, это грубый пасквиль на колхозный строй и советскую действительность. Автор считает себя писателем-реалистом. Но в романе нет и следа от социалистического реализма!" Затем следует предложение - "Если он сумасшедший, то его нужно лечить в психбольнице. Если он в своем уме и сознательно пакостит народу, вырастившему его, то его нужно выслать из страны без права возвращения. Я думаю, в этом меня поддержат все собратья по перу".
   Глава Американского общества Марка Твена отмечает, в противовес, что в произведении "втором раскрыты основные черты сталинского тоталитарного строя: коммунистическая лжеидея превалирует над объективной реальностью, вождь гипнотизирует общественное сознание, органы НКВД, обладая огромной властью, борются с химерой". Все эти высказывания приходится оставить на совести учителя, очевидно, видящего себя этаким борцом с тоталитаризмом.
   В другом "выступлении" другой американец восхваляет черты русского характера, данные в образе Чонкина. Это простодушие, беззащитность, наивность, добросердечие, отсутствие хитрости и прагматизма. "Он ловок в крестьянской работе, сметлив и трудолюбив, но глуп на солдатской службе".
   Выступает также воображаемый генерал - он сообщает, что роман о Чонкине - "злостная клевета на нашу Советскую армию". Затем следует представитель номенклатуры пенсионного возраста -
   - Требую, чтобы органы КГБ разобрались с Войновичем и выяснили, какой западной разведкой нанят на службу автор пресловутого "Чонкина". Он оскверняет самое дорогое - нашу партию, рисуя председателей райкомов и обкомов лентяями и эгоистами. Он с иронией рисует самого Сталина!
   Излюбленными "приемами" Войновича называются гротеск, ирония, алогизм. В чем дана ирония? "Этот прием используется и в описании портрета главного героя ("кривоног" и лопоух, и размер головы в общем-то невелик"), и в рассказе о несчастливой женской доле главной героини: "...один ухажер бросил ее за то, что была молчалива, мол, не о чем даже поговорить: другой добивался от нее, чтобы согласилась на то, чего он хотел, до замужества, и обиделся, что она ему не верит; третьему поверила, но он тоже бросил - за то, что легко согласилась"."
   Гротесковы, по мнению автора, страницы, где Иван один сражается против сотрудников НКВД, где никто не замечает отсутствие Миляги и его сотрудников. Алогизм - в том, что газета начинает дисскуссию о светских манерах в момент борьбы с фашисткой Германией.
   Автор, по словам учителя, якобы "опрокидывает" советские мифы. Они такие:
   1. Миф о колхозной системе, якобы позволяющей крестьянству жить безбедно и счастливо. Образ председателя колхоза Голубева. Постоянные приписки в отчетах. Отчитаться перед начальством гораздо важнее, чем действительно вырастить урожай.
   2. Миф о Советской Армии как самой боеспособной и гуманной. ("От Москвы до Британских морей Красная Армия всех сильней"). Развенчание происходит на всех уровнях.
   3. Миф о честности и преданности народу органов НКВД. Миф о необходимости классовой борьбы. Миф о том, что доносы - это бдительность советских граждан, их помощь органам.
   Примеры - капитан Миляга, майор Фигурин, которого сослуживцы называли Идиотом Идиотовичем. Фигурин - автор "безсмертной" фразы: "Советская власть настолько объективно хороша, что каждый, кому она не нравится полностью или частично, является сумасшедшим".
   4. Миф о социалистическом реализме как самом передовом литературном направлении всех времен и народов. Этот миф развенчивается на примере редактора газеты Ермолкина.
   5. Миф о Сталине как об отце народов, миф о его гениальности и заботливости.
   Советская идеология, по мнению автора, является этаким сборищем абсурдных в разной степени мифов.
   Образ Чонкина автор трактует с точки зрения официальной - которая раздула его до невероятных пределов. И вот это уже князь Голицын, глава целого антисоветского движения, международный резидент и даже претендент на русский трон.
   Правда, и здесь автор останавливается всего лишь на 2-х книгах, не беря во внимание третью. "Роман-анекдот был начат Владимиром Войновичем на излете "хрущевской оттепели", а создавался в условиях эпохи брежневского застоя. Отсюда и у первой, и у второй части романа открытый конец. Сатирику есть что высмеять, автору есть что противопоставить мнимым "ценностям" марксизма-ленинизма".
   В завершение статьи отмечено, что "Чонкин" глубоко "анализирует" советскую жизнь и поэтому стоит "в одном ряду с романами В. Дудинцева "Белые одежды", Ю. Домбровского "Факультет ненужных вещей", А. Рыбакова "Дети Арбата"".
  
   В рецензии Петровой на монографию доцента Института русского языка (Пекин) Чжан Чаои ВЛАДИМИР ВОЙНОВИЧ: ЭТАПЫ ТВОРЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ. - СПб.: СПбГУ, 2009. - 207 с. отмечено, что только вторая глава монографии посвящена теме "Жанр романа-анекдота "Жизнь.. Чонкина".
   Прежде всего исследовательница отмечает такую описанную в монографии черту поэтики романа Войновича - "Словесное конструирование невозможных ситуаций выворачивается наизнанку и достигает абсурдного комизма. Здесь наблюдается механизм игры, построенный на невозможных ситуациях насмешки и иронического издевательства". Действительно, комические СС в романе доведены порой до абсурда.
   Роман о Чонкине назван "кульминацией в творческой эволюции писателя". Чонкин по фольклорному канону - крестьянский сын. "В некоторой степени этот образ является советским вариантом "маленького человека" - героя русской классической литературы, полагает Чжан Чаои".
   СССР назван.. "страной дураков" на том основании, что герои "Чонкина" преданы партии. "В их понимании они в первую очередь коммунисты, а потом уже люди". Люди превратились в, пардон, "идеологическое животное" - они уже не способны размышлять ( якобы ), а могут только выполнять приказы. Власть Советов автор понимает как демоническую - во имя ее доносят друг на друга и убивают. "Галерея подмятых идеологической машиной персонажей превращается в совокупный портрет человека, который стоит у власти и управляет людьми. Они образовали озлобленную, запуганную и жадную толпу, обреченную на самоуничтожение. "Так комедия преданности окончилась трагедией личности"".
   Петрова отмечает в Чонкине такие черты характера как душевная чистота, честность и искренность. Смех же в романе - развенчивающий, он возникает, когда автор "соединяет контрасные вещи". "Игра со словом, пародирование, широкое использование известных литературных цитат, клише, пародирующих реальную жизнь, все эти приемы создают богатую палитру словесных красок романа и дают возможность воспроизведения многообразных сюжетных перипетий" (с.
   Чонкин - герой комический, связанный с народно-поэтической традицией, alter ego автора, - считает Петрова.
  
   А.И.Позднякова в статье КАКОЙ ОН, ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ? размышляет о Чонкине так:
  
   ( приводится выдержка из газетенки )
   Чонкин, как и Самохин, человек пассивный. Это не герой нашего времени. Может, он бы и не спился, но олигархом точно не стал бы (2001). Чонкин - персонаж романа Владимира Войновича, неказистый и простодушный солдат, с внешностью, далекой от внешности образцового воина, отбывает воинскую обязанность в хозяйственном подразделении полка, занимаясь тем, что убирает навоз..
  
   В этом фрагменте - образ Чонкина статичен, лишен развития. Между тем в романе Чонкин закаляется, пройдя пост в Красном, бой против полка, тюрьму и допросы.. Всего этого как будто не замечает студентка.
  
   Покотыло Михаил Валерьевич в статье ЖАНРОВЫЙ СИНКРЕТИЗМ В ТВОРЧЕСТВЕ В. ВОЙНОВИЧА: ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС И ХУДОЖЕСТВЕННАЯ РЕАЛИЗАЦИЯ роман о жизни и приключениях Ивана Чонкина рассматривает наряду с другими произведениями В.Войновича, такими как "Москва 2042", "Сказки для взрослых", "Монументальная пропагада".
   В каждом из этих произведений, по мнению Покотыло, развенчивается коммунистическая идея, которую автор называет почему-то "утопией". Так же в "Жизни и приключениях солдата Ивана Чонкина", по словам Покотыло, критикуется опыт строительства коммунизма в одной отдельно взятой стране - СССР. Для этой цели ( критики опыта ) якобы и используется сатира.
   Рассуждает Покотыло и о жанре "Чонкина" -
  
   Так, в романе о солдате Чонкине представлено смешение и совмещение жанровых признаков авантюрного романа и антиутопии. Помимо этого, в романе о Чонкине реализованы элементы эпических "низших" жанров - сказки, анекдота, которые постепенно усиливают свои позиции в структуре художественного произведения и приводят к неоднозначности восприятия романа при его первой публикации в СССР в конце 1980-х годов, когда в отечественном литературоведении мнения о романе "резко разошлись в диапазоне страстей от восторгов до негодования".
  
   Итак, в романе, по мнению исследователя, развечивается "советский миф". Поэтому образы некоторых героев и похожи на "дэбилов и придурков".
   Рассматривается и "тема Великой Отечественной войны". Покотыло замечает, что военные в романе изображены с не меньшей долей иронии, чем гражданские. Это, по его мнению, часть общей тенденции в изображении этой войны в русской литературе конца 20 - начала 21 века. При этом исследователь ссылается на слова В.В. Филиппова, утверждавшего, что "в современном творческом освоении военной темы все более усиливается критической пафос. Он вызван, с одной стороны, изображением негативных эпизодов в советской истории, отдельных исторических фактов, а с другой - изображением недостатков тоталитарной, административно-бюрократической системы, приведших к массовым репрессиям".
   И в конце беседы о "Чонкине" автор вновь возвращается к определению жанра романа. Сам Войнович назвал "Чонкина" романом-анекдотом. Критик Евгений Пономарев, по словам Покотыло, не принимает этого определения. По его мнению, сама идея нанизывания анекдотов, комических сюжетных ситуаций ( см. мое исследование о романах Ильфа и Петрова ) один на другой в поисках романа несостоятельна. О том, что Войнович нанизывает на стержень "новые и новые сцены" пишет, по наблюдению Покотыло, и Евгения Щеглова.
   И здесь же приводится мнение В.Авдонина, который считает роман-анекдот явлением состоявшимся. Анекдотические ситуации, по его мнению, "становятся системообразующим фактором романа". Роман гармонично складывается в большое полотно, полное самых разных "развенчаний".
   В статье "Феноменология сатиры в современном литературном процессе: контаминация жанров" кандидат филол.наук Михаил Валерьевич Покотыло пытается привязать Чонкина к теории сатиры, формирующейся на основе сочинения Гегеля и Шиллера. Также феномен сатиры он пытается объяснить при помощи "концепций" Лихачева и Бахтина.
   Прежде всего сказано, что роман Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" эксплицирует "явные черты негативной квазиутопии. Роман-анекдот, базируясь на принципах иронии и смеховой культуры [7], позволяет глубже ощутить комичность и абсурдность художественного мира".
   - языковая игра,
   - цитирование,
   - аллюзии, реминисценции,
   - клише.
   Используются также гипербола, гротеск, ирония и пародия. Главная задача Войновича, по мнению автора, - "показать утопичность построения коммунизма в СССР".
   В романе воссоздан якобы фантастический абсурдный мир, который тем не менее как-то коррелируется с Советской действительностью. Парадоксально совмещаются условности и жизнеподобие, и поэтому развенчиваются "мифы".
   Советское общество автор обзывает "тоталитарным", а его идеологию - сборищем мифов. Затем перечисляются "мифы" о процветании страны Советов. Их список уже встречался нам в "Открытом уроке".
   1. Миф о колхозной системе, главной целью которой является богатая и счастливая жизнь советского крестьянина.
   Его разоблачает беседа Голубева с бывшим заключенным Лешкой Жаровым - где протаскивается мысль о том, что в тюрьме жить лучше, чем в деревне: "Работают по
   2. Миф о Советской Армии как самой боеспособной и гуманной.
   Он подвергается "остракизму" в разных "образах". Над Чонкиным издеваются сослуживцы и старшина Песков. От Чонкина избавляются, посылая его охранять ненужный никому самолет. Плюс "образ генерала Дрынова, всегда выбиравшего "из всех возможных решений самое глупое", сделавшего за короткий срок головокружительную карьеру благодаря доносу на своего командира батальона, показывает неподготовленность высшего командного состава армии к военным действиям".
   3. Комплекс мифов - о необходимости классовой борьбы; о честности и преданности высоким идеалам и народу органов НКВД; о доносах как проявлении бдительности советских граждан.
   Мимоходом замечено, что характеристики этих персонажей находятся в пределах традиции Салтыкова-Щедрина.
   4. Миф о гениальности, непогрешимости Сталина как "отца народов".
   Этот миф - сквозной для 3-х частей романа. В третьей части он разрушается окончательно. Выделяются якобы общие черты Сталина и Гитлера, которые обезпечивают существование "тоталитарных систем".
   5. Миф о мичуринском и лысенковском движении. Развенчивается на примере Кузьмы Матвеевича Гладышева. Результаты его экпериментов плачевны - "Гладышев вынужден был ежегодно закупать картошку и помидоры на зиму".
      -- Миф о стахановском движении. Развенчивается на примере Люшки Мякишевой. Жизнь ее после возвышения показана сатирически.
   Покотыло М.В. в монографии "Сатира в творчестве В.Н. Войновича: феноменологический статус и жанровые модификации" / М.В. Покотыло; ФГБОУ ВПО РГУПС. - Ростов н/Д, 2015. - 132 с. - Библиогр.: с. 113-131. рассматривает функционирование сатиры у Войновича в контексте советского литературного процесса.
   Целая глава посвящена истории происхождения сатиры и истории термина ( Феноменологический статус сатиры в современной научной парадигме ).
   Отмечено, что "В.Н. Войновича называют "живым классиком русской литературы", постсоветским "сатириком номер один", "советским Рабле", "отцом" замечательного литературного героя - солдата Ивана Чонкина". Также замечено, что в романе о солдате Чонкине представлено смешение и совмещение жанровых признаков авантюрного романа и антиутопии. Помимо этого, в романе о Чонкине реализованы элементы эпических "низших" жанров - сказки, анекдота.
   Цель Войновича проста, считает Покотыло - показать УТОПИЧНОСТЬ идеи построения коммунизма в СССР. Для достижения сей цели он пользуется такими "приемами" как гипербола, гротеск, пародия. Приводится цитата из Авдонина, который пишет, что роман о солдате Чонкине "представляет собой сложную систему взаимодействующих элементов, каждый из которых разворачивается и реализуется в составе романного целого... Очевидно, что анекдотическое является системообразующим фактором романа. Жанровая природа анекдота препятствует разворачиванию романа в монументальное эпическое полотно, но сам роман-анекдот - единственную в своем роде жанровую форму - можно считать состоявшимся, и его противостояние абсурду, карнавальное осмеяние зла, развенчание мнимого величия и дутых величин, несомненно, останется значительным явлением современной русской литературы".
   Затем "вопрос зашел в сказку".
  
   Т.Л. Рыбальченко справедливо отмечает, что в первой части романа-анекдота о Чонкине (1968), а также в повести "Путем взаимной переписки" (1968) В. Войнович вводит элементы сказочного повествования в качестве "подсветки", способствующей обнаружению соответствия / несоответствия картин реального и сказочного миров, "высвечивая неразумность реальности, создаваемой человеком.
  
   Представлено мнение М.Б. Столяр, согласно коему "энциклопедией "обратной стороны" советского гуманизма" [180, с. 27] явилось творчество А.И. Солженицына, а "закрыл эту тему" В.Н. Войнович своим романом "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина".
  
   Э.Ф. Шафранская справедливо полагает, что в самом названии романа фиксируется "декларация продолжения авантюрного повествования" и хотя "авантюрный роман как жанр беллетристики - анахронизм в литературе XX века, структура романа Войновича, заявленная названием, генетически оттуда" [212, с. 15-16]. Исследователь акцентирует внимание на "архетипичности главного героя" и использовании "традиций сказки" для сатирического осмысления советской действительности довоенной и военной поры.
  
   По мнению Щеглова, в романе о Чонкине есть признаки двух жанров - "экстенсивного" романа и парадокса-анекдота. Исследователь замечает, что автор идет по тому же пути, что и Ильф и Петров, в романах которых советский "материал" соседствует с фарсовым методом изображения. По мнению Покотыло, автор романа соединяет традиции Чехова и Салтыкова-Щедрина.
   В этой же книге приводится опять-таки список советских "мифов", которые развенчивает автор ( см. выше ).
   Отмечено, что в образе Чонкина профанирован идеал титанической личности, но не посредством его абсолютного отрицания, но через деконструкцию и демифологизацию: "Если советская идеология взывала к человеческой гордыне как идеальному самосознанию личности, то образ Чонкина ориентирован совершенно противоположным образом - герой романа смиренно понимает свою незначительность. Но тем не менее этот маленький человечек с большими ушами, худой, кривоногий, в глазах других людей в итоге оказывается настоящим героем".
   У образа Чонкина - фольклорная доминанта, это тип "низкого героя" волшебной сказки.
   Следующая глава называется "Мениппейные модели в романах "Москва 2042" и "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"". Для этих произведений якобы характерна контаминация жанровых признаков в координатах каждого его произведения, что "в целом характеризует модификации мениппейных моделей".
   Роман о Чонкине ( о котором речь идет сразу по размышлении о "Москве" ) многомерен - например, "конструирование фантастического мира происходит на двух уровнях - на поверхностном фантастика проникает в советскую мифологию, и на этой основе осуществляется деконструкция мифов, более глубинный слой обращен к русскому фольклору, в частности к жанрам анекдота и сказки". В основе сюжета - анекдотичная ситуация, которая обезпечивает фарсовый характер повествования и гротескность образа Чонкина.
   Саритическое перо направлено на НКВД, армию, колхозное управление и отдельных представителей подвластного народа: Гладышева, Голубева, Милягу. Гротеск проявлен в снах Чонкина, где Борька и Осовиахим превращаются в людей.
   Не равнодушен автор к такой организации того времени как НКВД. Об этом тоже пишет Покотыло. "Примерно половина всего объема текста первой части романа посвящена описанию деятельности и специфики НКВД, собственно деятельность "тех, кому надо" изображается в пяти главах (гл. 18, 19, 23, 24, 25) как вечное выискивание врагов народа на пустом месте (Ср.: случай с евреем Сталиным, анонимка на Чонкина), в четырех главах (гл. 21, 22, 26, 29) описывается пребывание пленников НКВД у Чонкина. Абсурд достигает своей кульминации в описании ситуаций, приведших к расстрелу капитана Миляги (гл. 32-38)".
   Особый предмет гиперболизации - самородок-селикционер Гладышев. Преувеличено количество удобрений, которые он помещает внутри своего дома, желание убить корову за свой ПУКС, желание принять лошадь за человека ( впрочем, в соответствии с теорией эволюции ). Неприспособленность Гладышева к "жизни" проявляется в том, что жену и сына он нарекает древнегреческими именами ( Афродита и Геракл ).
   Образ Чонкина, по мнению Покотыло, представляет собой двойственную сущность: "с одной стороны, он выступает объектом сатирического изображения и осмеяния, с другой - становится носителем авторского критического сознания". Чонкин постояннно попадает в анекдотические СС. В качестве примера приведен такой эпизод: "В дверь постучали. - Да, - сказал председатель и потянулся за папиросой. Чонкин вошел, поздоровался и остановился, топчась у дверей. - Проходи, Ваня, вперед, - пригласил председатель, не отрывая взгляда от фляги. - Проходи, садись. Чонкин нерешительно подошел к столу и сел на самый краешек скрипучего стула. - Да ты, Ваня, не стесняйся, - поощрил председатель, - садись нормально, на всю жопу, Ваня, садись. - Ничего, мы и так, - назвав себя от смущения на "мы", Чонкин поерзал на стуле тем самым местом, на которое столь деликатно указал председатель, но дальше продвинуться все-таки не посмел.<...> - Ты это вот чего... - начал опять Чонкин и вдруг решительно, со стуком поставил флягу перед Голубевым. - Пить будешь? Председатель посмотрел на флягу и облизнулся. Недоверчиво посмотрел на Чонкина. - А ты это по-товарищески или в виде взятки? - В виде взятки, - подтвердил Чонкин. - Тогда не надо. - Иван Тимофеевич осторожно подвинул флягу назад к Чонкину".
   Затем - после распития бодрящего напитка - возникаетт анекдотическая СС с участием двух пьяниц ( в данно млучае - Голубева и Чонкина ). СС о ссорах соседей - дана в сцене с поеданием Красавкой последнего куста пукса. Отмечено, что "большинство анекдотических ситуаций возникает из отношения Чонкина к системе власти: при осмыслении сущности военной службы, при попытке понять сущность слов Килина на митинге, при невозможности вникнуть в суть самого объявления о начале войны, при желании подать весть о себе армейскому начальству, при взятии в плен сотрудников НКВД, при описании сражения с силами НКВД".
   Подробно рассмотрен образ Чонкина. Он не похож на былинного героя - пассивен, непригляден, имеет "комичную" внешность. Кроме того, он одинок и неприкаян: "Он вообще любил разговаривать с лошадью больше даже, чем с людьми, потому что человеку скажешь что-нибудь, да не то, еще и неприятностей наберешь на свою шею, а лошадь, ей чего не скажи, все принимает. Чонкин с ней беседовал, советовался, рассказывал про свою жизнь, про старшину, жаловался на Самушкина и на повара Шурку, лошадь понимала чего или не понимала, а махала хвостом, кивала головой - реагировала".
   Замечено, что Чонкин представляет тип природного, "естественного" человека. Но он - не главный герой романа ( считает Покотыло ), что "обусловлено" тем, что Войнович хотел изобразить в свете абсурда некую "переломную эпоху".
   Затем автор дает несколько нелестных определений "советскому периоду истории". Для него якобы характерен общий страх. "Примеров страха, испытываемого советскими людьми, в романе предостаточно: председатель колхоза постоянно ожидает расправы начальства, капитан Миляга запуган до такой степени, что случайно выкрикивает "Да здравствует товарищ Гитлер!", чем и приговаривает сам себя к расстрелу. Все начальники Чонкина боятся и ненавидят своих начальников, не говоря уже о самом Сталине".
   Характерно якобы также правило "каждый сверчок знай свой шесток".
   Отмечается критическое отношение автора к Сталину, которое очевидно в снах Чонкина, где Сталин становится участником абсурдных СС.
   Отмечается, что для писателя немаловажными оказываются традиции сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина. Но если Щедрин защищал "сацалические" идеи, то его последователь иллюстрирует их дискредитацию. Если у Щедрина в обществе выделяются несколько социальных групп (народ, интеллигенция, представители власти), то у Войновича, "вследствие метаморфозы, которая произошла в обществе, видимые границы между этими социальными группами стерлись, рисуется единая масса, "толпа", или же разрозненные массы обывателей, вобравших в себя то худшее, что изображалось Шедриным: психология приспособленчества, философия соглашательства как отражение духовной неразвитости и социальной апатии, замешанной на многолетнем, искусственно поддерживаемом властью страхе".
   Автор считает, что Чонкин - это воплощение для русской культуры традиционного типа Иванушки-дурачка. Это парень из деревни, носитель благородных качеств, любящий лошадей, исполняющий свой долг, приветливый.
   Отмечено, что в романе есть черты традиционной сказки:
   ЗАЧИН - экспозиция романа, самолет - "железная птица", его посадка у избы Нюры.
   ПРЕВРАЩЕНИЕ - Осовиахима и Борьки - в людей, Ярцева - в жука, Сталина - в женщину.
   ИНИЦИАЦИЯ - внутреннее преображение Чонкина, который становится "нравственно более богатым".
   СИСТЕМА СКАЗОЧНЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ - Чонкин, мудрая дева - Нюра, "злой враг" - НКВД.
   В завершении работы отмечено, что роман-анекдот активно "синтезирует" различные приемы и средства комического: абсурд, гротеск, сарказм, иронию, аллегорию и т. д. "Принцип абсурда наиболее ярко реализован, на наш взгляд, в снах Чонкина". Высказывается спорное мнение о том, что Чонкин не является сюжетообразующим персонажем: его действия никак не влияют на происходящие события, равно как и действия других персонажей. Действительно, Чонкин - скорее пассивный герой. Но он является активным участником сюжетных ситуаций ( СС ) - воюет с отрядом НКВД, а потом и с целым полком. Только во второй части романа, попав в жернова судебного производства, он проявляет пассивность и как будто даже смирение. Почему же разворачивается сюжет, если действия персонажей не него "не влияют"? Ответ Покотыло такой: "потому, что в тоталитарном обществе" главенствуют безразличие, страх и тупость. Таким образом, все персонажи романа, по мнению исследователя, с большим или меньшим успехом барахтаются в недрах тоталитарной системы.
   Отмечено, что "..безусловно, писатель с любовью относится к своему герою Ивану Чонкину, но в полной мере герой может проявить себя лишь в естественных условиях - условиях свободы от догм и тотального контроля, тогда как в условиях жесткой регламентации советской действительности, а тем более на военной службе Чонкин выглядит чужеродным явлением".
   М.В. Покотыло в статье ОСМЫСЛЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ В РОМАНАХ В.Н. ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" И Г.Н. ВЛАДИМОВА "ГЕНЕРАЛ И ЕГО АРМИЯ" отмечает, что в советских журналах в феврале 1989 г. было опубликовано открытое письмо редакторам журналов "Юность" А. Дементьеву и "Огонек" В. Коротичу от ветеранов клуба "Золотая звезда", объединяющего 72 Героев Советского Союза и 16 полных кавалеров ордена Славы, в котором книга В. Войновича была названа "клеветническим и кощунственным измышлением" [3] и "злобной клеветой на Красную Армию" [Там же], где писатель "глумится и смеется над кадровыми командирами, политработниками и бойцами Красной армии, а также колхозниками периода мая-июня 1941 года" [Там же], подчеркивается, что в романе все пронизано "злобой ко всему советскому, ко всему русскому, в духе геббельсовских "русише швайне"" [Там же]
   Отмечается также, что "с помощью художественных приемов сатиры (пародии гротеска, гиперболы, иронии)" Войнович показывает якобы утопичность идеи построения коммунизма в СССР. В этой же статье Покотыло показывает, откуда берут корни его рассуждения о советских мифах и мемифологизации. Оказывается, о 5 мифах в романе Войновича размышляла еще Н.Б.Кузьмина.
   Мифы о соцреализме, о колхозной системе, об органах НКВД, о Советской армии, наконец, о Сталине стали аксиомой и "были освоены народным сознанием". В этом, считает автор, причина того, что публикация романа в "Юности" вызвала такие "эмоциональные отклики" ( как сказала бы М.С.Штерн ).
   М.В. Покотыло в статье ТВОРЧЕСТВО В.Н. ВОЙНОВИЧА КАК ВЫРАЖЕНИЕ ИДЕЙНЫХ И ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПОИСКОВ РУССКОЙ ЭМИГРАЦИИ "ТРЕТЬЕЙ ВОЛНЫ" произведения Войновича осмысляются как единый текст, объединенный сатирическим пафосом по отношению к советской, а в романе "Монументальная пропаганда" (2000) и второй редакции пьесы "Трибунал" (2013) и к постсоветской действительности.
   Здесь рассматривается "Чонкин" в свете его авторского определения как романа-анекдота. Приводится цитата из В. Иверни: "Подобное определение жанра компрометирует любое солидное критическое начинание и заставляет искать литературную форму, способную отразить этакий хитрячок-прищур, тайное подмигиванье и явную улыбку автора "Приключений Чонкина", которое на самом деле - всего лишь дно его серьезности, .. дно упрямства, дно будничного взгляда обыкновенного гражданина, дно последней - безсвязной, и неотвязчивой, и уязвимой - жалости". Заявляется, что роман использует такие средства комического как абсурд, гротеск, сарказм, ирония, аллегория, элементы фантастики.
   Чонкин, считает Покотыло, социально пассивен. Он мог бы развернуться во всю ширь своего характера в "естественных условиях" - когда есть свобода от догм и тотального контроля. В романе же Чонкин попадает в условия противоположные - жеской регламентации. Повинен в том, само собой, Советский строй. Усиливается коллизия тем, что Чонкин вдобавок ко всему находится на военной службе.
   Приводятся также следующие мнения о романе:
   1. П.Вайля и А.Гениса, которые относят роман о солдате Чонкине к жанру эпопеи, "выросшей из веселой и безобидной сатиры" [10], почву которой подготовили "либерализация 60-х и разочарования 70-х".
   2. П.Дебрецени, по словам коего успех роману принесли умеренное и органичное сочетание фантастики и реальности, так же как и опора на классические традиции.
   Чонкин, по словам Покотыло, - сказочный персонаж. Рядом с ним есть персонажи "реальные" - балагур Плечевой, председатель колхоза Голубев, генерал Дрынов, капитан Миляга. Из них и складывается "живой образ России".
   Здесь же автор размещает отсылку к своей статье о Владимове и Войновиче. Он отмечает, что в их произведениях представлено две формы интерпретации войны - реалистическая (у Г. Владимова) и гротесковая (у В. Войновича). "Если Г. Владимов, опираясь на традиции Л.Н. Толстого и Н.В. Гоголя, создает реалистический по форме и философский по содержанию роман, в котором поднимает важнейшие нравственные вопросы и переосмысливает толстовское понимание роли личности в истории, то В. Войнович, обратившись к возможностям фольклора и традициям русских сатириков ХIХ века (М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.В. Гоголя), создает роман, в котором на первый план выходит гротесковое повествование, что позволяет разрушить официальные мифы о войне".
   В завершении статьи кратко характеризуются с позиции жанра такие произведения Войновича как "Москва 2042", "Иванькиада" (1976), "Дело N 34840" (1992), "Замысел" (1994) и "Автопортрет: Роман моей жизни" (2010).
   В статье "Специфика сатиры в творчестве В. Войновича: доминанты, функции, эволюция" канд. филол. наук Покотыло Михаил Валерьевич заявляет, что сатира у Войновича проявляется в символизации, метафоризации и аллегоризации повествования. Доминирующими жанрами при этом становятся утопия, антиутопия и "дистопия".
   Все это рассматривается на примере таких произведений Войновича как "Сказки для взрослых", "Москва 2042" и "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". В основе метатекста Войновича, по его мнению, - сатирическое осмысление советской действительности. Сатира актуализирует критику социальной системы, жанр при этом избирается "меннипейный" ( ?? - И.П. ), тяготеющий "к сатирическим и гротескным формам комического". Отмечено, что мир В.Н. Войновича формируется в целом в координатах негативной квазиутопии. При помощи сказки автор обращается к "онтологическим проблемам".
   Применительно к "Чонкину" автор призывает прежде всего изучить пародию. "Игра со словом, широкое использование известных цитат, клише, пародирующих реальную жизнь, - все эти литературные приемы создают богатую палитру словесных красок романа и сюжетных перипетий".
   На протяжении всего романа о Чонкине автор развенчивает м и ф ы о ПРОЦВЕТАНИИ СТРАНЫ СОВЕТОВ. Мир советской действительности представлен как абсурдный, фантастический.
   "Чонкин" - это, ко всему прочему, роман о трикстере, комическом "двойнике" героя. Повествование представляет высокие мифологемы в перевернутом состоянии. Покотыло считает, что герой попадает в "иной мир" ( хаос ), где официальные мифологемы деконструируются.
   Далее рассматривается применительно к "Чонкину" жанр анекдота. Провозглашается основной творческий принцип автора - "трагический гиперреализм". И в книге, и в интервью Войнович говорит об ограничениях свободы слова в СССР и официальных культах.
   Затем Покотыло рассуждает о сюжете "Чонкина". Он отмечает, что роман существует благодаря отдельным "анекдотическим историям". "Чонкин не является сюжетообразующим персонажем: его действия никак не влияют на происходящие события, равно как и действия других персонажей. Можно с уверенностью утверждать, что сюжет разворачивается потому, что в тоталитарном обществе главными чертами его граждан становятся безразличие, страх и тупость".
   Таким образом, объектом политической сатиры в произведении становится как будто это самое пресловутое "тоталитарное общество".
   По этому поводу можно вспомнить одну из шуток КВН-щиков:
  
   - А кто виноват? Кто виноват?
   - Товарищ Сталин!
  
   Организует повествование "принцип иронии", смеховое начало. Автор статьи призывает нас оценить комичность и абсурдность художественного мира антиутопии.
   В завершение Покотыло отмечает, что Войнович возвышает конфликт между личность и властью до онтологического уровня. Высказывается мнение о том, что любое государство "совершает насилие над личностью". Важную роль имеет категория свободы, осмысленная в связи с другими философскими категориями.
   В статье "Сатира в контексте русской литературы ХХ в.: онтологический статус и функции" тот же М.В.Покотыло высказывает мнение, согласно которому русская сатира ХХ века ориентируется на традиции Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина.
   Вспоминаются щедринские произведения "Господа Головлевы", "История одного города" и "Помпадуры и помпадурши", которые "резко выделяются на общем литературном фоне силой сатиры, направленной против общественной системы в целом".
   Отмечается, что именно в 20-е годы созданы лучшие сатирические произведения М. А. Булгакова, М. Зощенко, А. Платонова, И. Ильфа и Е. Петрова, Ю. Олеши ( см. по этому поводу мои исследования о "Собачьем сердце", "Мастере и Маргарите", "12 стульях" и "Золотом теленке" ).
   Затем автор рассматривает ХХ век в целом и выделяет 2 типа лит.героев:
   1. Тип авантюриста (Остап Бендер в романах Е. Петрова и И. Ильфа, Семен Иванович Невзоров из повести А.Н. Толстого "Похождение Невзорова, или Ибикус", булгаковский Шариков из повести "Собачье сердце");
   2. Фольклорный тип "дурака" как один из вариантов сатирического персонажа (главный герой сказки В.М. Шукшина "До третьих петухов", Иван Чонкин у В.Н. Войновича). Примечание. Здесь отметим, что у Шукшина в его сочинении - это классический сказочный Иван-дурак, Чонкин же - герой современный, архетип Ивана-дурака только проглядывает сквозь его образ.
   Что касается романа о Чонкине, то автор высказывается вполне определенно: "Одним из наиболее значительных сатирических произведений второй половины ХХ века является роман-анекдот В.Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина", который оценивается некоторыми исследователями как "единственный русский эпос, созданный в послевоенное советское время" [1]. Опираясь на традиции отечественной (творчество Н. В. Гоголя и М. Е. Салтыкова-Щедрина") и зарубежной (творчество М. Твена, Я. Гашека) литературы, используя фольклорные образы, приемы и мотивы, восходящие, прежде всего, к русской народной сказке, писатель ниспровергает господствующие в советском обществе мифы, навязанные официальной идеологией, показывает их абсурдность". Методом романа автор называет "трагикомический гиперреализм".
   В статье КОНТАМИНАЦИЯ ЖАНРОВЫХ ПРИЗНАКОВ В РОМАНЕ В. Н. ВОЙНОВИЧА "ЖИЗНЬ И НЕОБЫЧАЙНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СОЛДАТА ИВАНА ЧОНКИНА" М.В.Покотыло следует принципу Юли Хвостенко - "Я подумала - и соединила все сказки вместе". По мнению автора, в романе о Чонкине соединяются авантюрный роман, эпопея, анекдот, сказка и антиутопия. Антиутопия превращается здесь в "негативную квазиутопию".
   В статье речь идет и об истории публикации романа в журнале "Юность" в конце 80-х. Роман разделил читателей на 2 лагеря -
  
   одни читатели отправляли в редакцию взволнованные письма, признавались, что читают Войновича, одновременно "смеясь и плача", что в солдате Иване Чонкине "узнают себя", что "потрясены точностью описанных в романе трагических лет", называли книгу о Чонкине "умной сатирой", "сильным оружием против социального идиотизма и мракобесия", а самого главного героя - "частицей народа", который "спас весь мир от фашизма" [9, с. 76-77], другие недоумевали, для чего необходимо было печатать в популярном журнале роман, в котором "герои какие-то дебилы и придурки", а содержание книги - "клевета на советского человека и солдата", которую "нельзя забыть и простить" [Там же].
  
   Отмечено, что разную реакцию роман вызвал еще в 70-х на Западе и в СССР. На Западе Войновича всячески восхваляли, в СССР - исключили из Союза писателей и потом и вовсе изгнали из страны.
   Приведены отклики критиков на определение "роман-анекдот". Вот что пишет, например, В.Магнитова -"Анекдот (абсурд, нелепица) как происшествие необычного характера в жизни -- явление исключительное, нетипичное и не может являться темой для разработки в таком сложном, дающем объемное видение проблемы, работающем с закономерностями жанре как роман. Если же это происходит, то мы имеем дело с развернутой авторской фантазией-фантомом". Э.Ф.Шафранская полагает, что в названии продекларировано авантюрное повествования, и хотя Авантюрный роман для ХХ в. - "анахронизм", "структура" "Чонкина" именно оттуда. Чжан Чаои называет "Чонкина" кульминацией в творческой эволюции писателя, по его словам, жанровые признаки сказки "создают богатую палитру словесных красок романа и дают возможность многообразных сюжетных перипетий" [с. 117], пародирующих жизнь.
   Еще одно мнение - Ю.К.Щеглова, согласно которому композиция "Чонкина" происходит от экстенсивного романа. Это типичный роман, хотя на уровне микроструктуры он тяготеет к жанру анекдота. Щеглов определяет "Чонкина" как "административный роман", говоря, что автор "идет по тому же пути, что Ильф и Петров, в чьих романах также использованы (причем в подчеркнутом виде) жанровые формы классической литературы, переведенные, однако, в облегченный и полупародийный ключ советским материалом и фарсовым методом изображения" [Там же].
   Жанр романа синтетичен - считает Покотыло. Он согласен с мнением Ю. Гурска (См.: [4]) и Е. Г. Арзамасцевой (См.: [1]), которые выделили в нем антиутопические и пародийные мотивы. Отмечено, что Б. Ланин обозначает характерные черты антиутопии (См.: [6]):
   1. Описание утопического государства. "Только если утописты предлагают рецепт человечеству, спасение от всех социальных и политических бед, то авторы антиутопии... берут обычного человека из утопического общества и предлагают читателю разобраться: чем же расплачиваются за это конкретное всеобщее счастье конкретные обычные люди, те, кого принято называть простыми обывателями" [Там же].
   2. Псевдокарнавал, в основе которого "абсолютный страх", соседствующий "с благоговением перед властными проявлениями" и проявляющийся в различных сюжетных эпизодах, получивших название аттракционов.
   3. Ритуализации жизни. "Общество, реализовавшее утопию, не может не быть обществом ритуала. Там, где царит ритуал, невозможно хаотичное движение личности. Напротив, ее движение запрограммировано".
   4. Пародия на жанр утопии или утопическую идею (См.: [Там же])
   С помощью пародии ( и ее приемов - гротеска, гиперболы, иронии ) Войнович якобы развенчивает утопию "построения коммунизма в СССР".
   Итак, речь идет о жанровом смешении, о котором писала еще С.Ш.Шарифова. Жанровое смешение возникает как возможность РОМАНА включать в себя ВКРАПЛЕНИЯ элементов различных жанров ( напр., сказки, анекдота ). Именно элементы "низших жанров", считает Покотыло, привели к неоднозначности восприятия романа читателями при первой его публикации в СССР.
   Покотыло приводит слова Т.Л. Рыбальченко, согласно которым анекдотические СОБЫТИЯ накладываются в "Чонкине" на сказочный сюжет. Это наложение соединяет три части романа в композиционное единство.
   При этом Войнович якобы деконструирует схему авантюрного романа. Герой последнего нарушает правила, инициирует события, побеждает обстоятельства. Чонкин - не вполне герой авантюрного романа, ибо он пассивен, податлив.
   Стиль писателя, как отмечает Е.Зубарева, "следуя по пути, проложенному русской классической литературой, соединяет традиции А. П. Чехова, стремившегося к воссозданию жизни "как она есть", сочетающей комические и драматические начала, и М. Е. Салтыкова-Щедрина, с его концепцией амбивалентной действительности". Зубарева отмечает, что Войнович экспериментирует с жанрами, "синтезирует" их ( как прокурор "синтезировал" дело в одном из романов Набокова ). Он создает новый роман на стыке жанров, - это ответ на движение современного лит. процесса.
   И, наконец, М. В. Покотыло в статье "Роман В. Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина": специфика негативной квазиутопии" заявляет, что цели у романа были контридеологические - показать "призрачность построения коммунизма в СССР через изображение абсурдности советской действительности".
   Роман сравнивается с образцами антиутопий - романами Е. Замятина "Мы", О. Хаксли "О дивный новый мир", Дж. Оруэлла "1984". "Несмотря на то, что подавляющее большинство исследователей творчества Владимира Войновича относит "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" к социальной и политической сатире, а сам автор определил жанр книги как "роман-анекдот", мы солидарны с мнением Юлии Груска [4] и Е. Г. Арзамасцевой [1], которые отметили в данном произведении антиутопические и пародийные мотивы..".
   Пародия в романе находится на разных уровнях. Это "игра со словом, пародирование, широкое использование известных цитат, клише, пародирующих реальную жизнь". С пародией связаны худож. приемы - гротеск, гипербола и ирония. Автор романа, считает Покотыло, критикует "мифы о процветании страны Советов". Так, миф о колхозной системе развенчивает образ председателя Голубева ( считавшего, что в тюрьме ему будет лучше, чем в колхозе ). Миф о Советской армии развенчивает образ Чонкина. Начало романа, завязка сюжета анекдотична - Чонкина посылают охранять старый, никому не нужный самолет.
   Образы армейских командиров, по мнению Покотыло, подчеркивают их неготовность к военным действиям. Особенно выделяется образ генерала Дрынова, всегда выбиравшего "из всех возможных решений самое глупое", "сделавшего за короткий срок головокружительную карьеру благодаря доносу на командира батальона".
   Развенчивается комплекс мифов, связанных с сотрудниками Учреждения - миф о честности и преданности народу органов НКВД, миф о необходимости классовой борьбы, миф о том, что доносы доказывют бдительность советских граждан, их помощь органам. Так, Войнович указывает, что "прошло несколько дней с тех пор, как исчезло ведомство капитана Миляги, но в районе никто не заметил. И ведь пропала не иголка в сене, а солидное Учреждение, занимавшее в ряду других учреждений весьма заметное место. Такое Учреждение, что без него вроде шагу ступить нельзя. А вот пропало, и все, и никто даже не ойкнул" ( цит. по: М.Покотыло ).
   Развенчивается и миф о Сталине. Причем "вождь народа" дан в романе контурно, скорее, как персонаж анекдота, а не историческая личность. Образ Сталина, считает Покотыло, параллелелен образу Гитлера, что добавляет первому глубины.
   Миф о перспективности мичуринского и лысенковского движения развенчивается с помощью образа Гладышева. Его занятия ПУКСом безплодны - вместо плодов у него вырастает ботва картошки и корни помидор ( а вовсе не наоборот ).
   Затем автор говорит о пагубности тоталитарного режима и мимоходом замечает - "В. Войнович подчеркивает, что только полная свобода может быть единственным условием, позволяющим создавать действительно разумное и счастливое общество". Ну, к чему может привести "полная свобода", мы видим на ярких примерах из современной жизни.
   Вывод, который делает Покотыло: "Итак, В. Войновичу удалось в своем романе "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" подвергнуть сатирическому осмыслению и пародированию все основополагающие мифы советского государства. Учитывая, что обыденное сознание советского человека никогда не покушалось на их ниспровержение, и эти мифы были на протяжении десятилетий аксиомами, в которые верили и которыми гордились несколько поколений советских людей, появление романа-анекдота в журнале "Юность" вызвало весьма эмоциональные отклики".
  
   Елена Кузнецова в статье "Смеющийся пророк: Каким мы запомним Владимира Войновича" освещает основные моменты биографии писателя. Здесь она пишет о том, что уже в 60-е годы Войнович создавал произведения, которые могли считаться оппозиционными существующему строю -
  
   .. в 1963 году повесть "Хочу быть честным" -- о прорабе, который стыдится, что строит некачественный дом -- подверглась критике. Секретарь ЦК КПСС по идеологическим вопросам Леонид Ильичев счёл, что произведение порождает вредную мысль -- в советском обществе честным быть сложно.
  
   О "Жизни и необычайных приключениях" Кузнецова высказывается так: "Истории лопоухого красноармейца, вместе со своей Нюркой готового сражаться с целым полком; жеребца Осоавиахима, превратившегося в человека; кладовщика Гладышева, выращивавшего гибрид картошки и помидора под названием "пукс", сегодня известны не хуже сказок Пушкина. А цитаты из "Чонкина" стали крылатыми: "Митинг -- это такое мероприятие, когда собирается много народу и одни говорят то, что не думают, а другие думают то, что не говорят"; "Товарищи бойцы, мой приказ о награждении рядового Чонкина отменяется. Рядовой Чонкин оказался изменником Родины. Героем он притворялся, чтобы втереться в доверие. Ясно?""
   Отмечено, что роман ходил в самиздате ( а эти хождения нам знакомы ), затем был опубликован за границей, что "спровоцировало новый конфликт с властью".
   О третьей части приключений Чонкина Кузнецова написала снисходительно: "Уже в 00-е и 2010-е написана третья часть "Чонкина" -- "Перемещённое лицо", и сатирический роман "Малиновый пеликан". Но они не смогли сравниться с произведениями "эпохи расцвета" Войновича. Не такие остроумные, не такие едкие, более рыхлые".
  
   А.О. Путило в статье ЮМОР И САТИРА В ИЗОБРАЖЕНИИ ПЕРИОДА ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ (на примере поэмы А.Т. Твардовского "Василий Теркин" и романа В.Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина") отмечает, что герои Твардовского и Войновича являются двумя зеркальными половинами одного фольклорного образа, наблюдается даже созвучие имен персонажей (Теркин - Чонкин, Вася - Ваня).
   Отмечается, что при этом по внутреннему состоянию Чонкин - антипод Теркина. Теркин способен понять "общественное благо", он героичен и альтруистичен. "Чонкин имеет проблемы с интеллектом", - считает исследовательница. Его желания "физиологичны", просты, низменны. Вот Чонкин говорит: "Да и исть охота. Кишка кишке бьет по башке". Ему надо "всего лишь оставить пост", чтобы поесть, следовательно, его лишения не такие уж и "реальные" ( в отличие от лишений Теркина ).
   Отмечено, что в романе большой пласт занимает "идеологическая антисоветская сатира". Пример - стремление овладеть безграмотной речью латинского шпиона Запятаева.
  
   Т.Л. Рыбальченко в статье ВВЕДЕНИЕ ЭЛЕМЕНТОВ СКАЗОЧНОЙ ПОЭТИКИ В СТРУКТУРУ ПОВЕСТВОВАНИЯ О СОВРЕМЕННОСТИ КАК ФОРМА КРИТИКИ НАРОДНОГО СОЗНАНИЯ В РУССКОЙ ПРОЗЕ 1960-х гг. рассматривает повести В. Белова ("Привычное дело"), Б. Можаева ("Живой"), А. Синявского ("Любимов"), и, разумеется, роман-анекдот В. Войновича ("Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина").
   По ее мнению, в структуру повествования романа включены элементы сказки. "Сказочная "подсветка" может быть направлена на отдельные элементы художественного произведения: наперсонажей (имена, атрибуты, функции, соотносимые со сказочными персонажами), на отдельные сказочные ситуации и положения без воспроизведения морфологии всего сказочного сюжета, на характеристики "реального" пространства или времени. Знаков, вызывающих аллюзии со сказкой, достаточно, чтобы соотнести образ реальности с моделью мира, хранимого в памяти сказки".
   Рыбальченко полагает, что роман нельзя назвать последовательно антисоветским, ибо " Войнович остаётся в русле шестидесятнических (просветительских) иллюзий по поводу разумности человека, по поводу возможности разумно устроенного социума" ( предполагается, что у Т.Л.Рыбальченко таких "иллюзий" нет ). Больше того - Войнович близок официальной советской идеологии, признающей роль идеалов, проектов (слова, замысла) в преодолении природного хаоса.
   Стратегия Войновича сравнивает со свифтовской в его "Путешествиях Гулливера". Войнович тоже создает сатиру, высвечивая "неразумность реальности, создаваемой человеком". "Два адреса обличения - обличение ложного замысла, объявленного властью законом государства ("Учреждения"), и обличение недумающего и недеятельного человека - определяют эстетику автора". Народ, таким образом, представлен не только как жертва власти, но и как производитель неразумных идей.
   Отмечено, что роман Войновича становится пародией на деревенскую прозу, мифологизировавшую "органику жизни". Чонкин соперничает с кабаном Борькой? Так он выступает против "скотства природной жизни". Мерин Ося превращается в человека? Здесь есть спор с теорией эволюции Дарвина и маркистской теорией о роли труда в возвышении человека ( а кроме того, аллюзия на свифтовских лошадей ).
   Народ-исполнитель у Войновича еще более неидеален, чем природный народ. Это и мичуринец Гладышев, и капитан Миляга, и сам солдат Чонкин, и "множество доносителей, ретивых исполнителей не из страха, а по душевному желанию, готовых исполнить любую установку".
   В сочинении Рыбальченко прослеживается неприязнь к существовавшему тогда социальному строю. Используется даже термин "ложная государственная идеология".
   В отличие от многих других работ о "Чонкине", здесь исследуется и третья часть романа, написанная в постсоветской России. В ней Иван-дурак умнеет, "принимая нормы чужого мира". И в конце 1990-х гг. "призывается советским президентом Горбачёвым в Москву для того, чтобы научить советских людей создавать изобилие". Герой "прагматически приспосабливается" к чужому миру, ведь отечество для него олицетворяют такие фигуры как капитан Миляга, прокурор Евпраксеин и полковник Добренький - "и у всех у них были длинные руки, и эти руки тянулись к его горлу".
   Рассматриваются анекдотичные СС во второй части романа. Она состоит из череды анекдотов, порой не имеющих прямого отношения к герою (например, история эксгумации останков Осовиахима и рождение псевдонаучной антропологической концепции; линия редактора газеты и др.). Но ведь и в первой части, отмечает Рыбальченко, встречались подобные ситуации - там главный герой был только СВИДЕТЕЛЕМ коллизий ( напр,, меж Гладышевым и Афродитой ). Заметим, что все же СС второй части бывают, в отличие от СС первой, совершенно оторваны от Чонкина. В первой части Чонкин становился героем, вокруг которого вращались ситуации. В крайнем случае, он мог только показываться на митинге, участвовать в их развязке ( эпизод с Красавкой, поедающей пукс, драки за мешок бабы Дуни ), но все же СС были так или иначе связаны с Чонкиным. Во второй и третьей книге на первый план выходят СС, связанные со второстепенными персонажами книги.
   Речь идет и о сказочном сюжете романа. Рыбальченко утверждает, что в соответствии со "сказочной схемой" Иван "исполняет волю злых носителей силы или ложных властителей (армейского начальства, затем Учреждения), следует советам вредителей". Нюра сравнивается с.. принцессой. Кабан Борька - с.. соперником. Народ называется глупым, податливым "чарам власти". Государственная система - "губительной" ( ее-то и защищает "глупый" народ ). "Вторая часть может быть соотнесена со сказочной ситуацией преследования героя в момент его возвращения".
   Третья часть вводит герою в СС "инициации", в чужой мир, который является "местом обретения знаний".
  
   В книжечке "Свидетель эпохи" : к 85-летию со дня рождения В. Н. Войновича : беседа о творчестве / Амур. обл. науч. б-ка им. Н.Н. Муравьева-Амурского ; сост. И. В. Трофимова. - Благовещенск, 2017. - 24 с. роман о Чонкине назван наиболее значимым произведением периода самиздата. Он якобы выдержан "в абсурдистской стилистике" - и на Западе считается антисоветским. Однако здесь же сказано, что вершиной в творчестве Войновича следует признать "Москву 2042".
   Роман о Чонкине назван сатирическим и замечено, что "главное место в повествовании Войновича отводится не сводкам военных действий и не размышлениям военных стратегов, как это было принято в советской военной прозе, а смешной и грустной судьбе нелепого солдатика Ивана Чонкина и его возлюбленной - почтальона Нюры Беляшовой". Здесь же судьба всего русского народа почему-то названа "трагикомичной" ( что авторы брошюры нашли в ней комичного, остается загадкой ).
   Утверждается, в противовес Рыбальченко, что Чонкин - главный герой и фигура романа, а лидеры государств и генералы - возникающие в романе - всего лишь "тени", третьестепенные персонажи. Чонкин исторически и человечески "более значителен", чем "вожди народов".
   Дальше следует пересказ сюжета всех трех частей романа. Во время пересказа второй части выясняется, что далеко не все события вращаются вокруг Чонкина - "Чонкин и Нюра отходят в тень, а на первый план выдвигаются работники НКВД. Роман представляет собой цепь эпизодов, каждый из которых посвящен людям, связанным с Там Где Надо". И не только сотрудники НКВД, но и редактор Ермолкин и прокурор Евпраксеин - можно добавить. В третьей части, оказывается, обстоятельства сначала отправляют Чонкина "в тюрьму, затем забрасывают в Америку, где он идет наемным рабочим к фермеру, какое-то время спустя наследует его ферму и даже жену... Но и на этом история не заканчивается, ведь в СССР осталась Нюра, любимая Чонкина, к которой он и возвращается спустя полвека".
  
   М.Ф. Шацкая в статье "Маркеры трансформаций социальных категорий модуса в комическом контексте (на материале русской и украинской прозы)
   Первый - ответы Чонкина на вопросы анкеты, где "созданию языковой игры способствует семантическая избыточность".
  
   - Родители ваши кто?
   - Так ведь люди, - ответил он, не понимая сути вопроса.
   - я понимаю, что не коровы. Чем занимаются?
  
   Второй - эпизод с обыгрыванием социальной дистанции между персонажами. Ирония создается в эпизоде в "дискурсе, основанном на неполной омонимии" ( Курта - кур-то - произносится одинаково ).
  
   - ...А между прочим, Курта, случайно, не знаете, а?
   - Кур-то? - удивилась Нюра.
   - Ну да, Курта.
   - Да кто ж кур-то не знает? - Нюра пожала плечами. - да как же это можно в деревне без кур-то?
   - Нельзя? - быстро переспросил Лужин. - да. Конечно. в деревне без Курта. Никак. Нельзя. Невозможно. - он придвинул к себе настольный календарь и взял ручку. - Как фамилия?
   - Беляшова, - сообщила Нюра охотно.
   - Беля... Нет. Не это. мне нужна фамилия не ваша, а Курта. Что? - насупился Лужин. - и это не хотите сказать?
   Нюра посмотрела на Лужина, не понимая. губы ее дрожали, на глазах опять появились слезы.
   - Не понимаю, - сказала она медленно. - Какие же у кур фамилии?
  
   Третий эпизод показывает дистанцию "между социальным статусом и коммуникативной компетентностью".
  
   "До чего же умный человек! - мысленно восхитился председатель. - и с этой стороны к нему подойдешь, и с другой, а он все равно ответит так, что ничего не поймешь. Небось высшее образование имеет..."
  
   СПИСКИ ЛИТЕРАТУРЫ ОТ КРИТИКОВ
  
   Список М.Воробьевой
  
   Войнович, В. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 1. Повести и рассказы/В. Н. Войнович. М.: АООТ "Фабула", 1995. - 704 с.
   Войнович, В. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 2. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина: Роман. Книги первая и вторая /
   В. Н. Войнович. М.: АООТ "Фабула", 1995. - 528 с.
   Войнович, В. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 3. Москва 2042: Ро-t ман. Шапка. Иванькиада: Повести / В. Н. Войнович. М.: АООТ "Фабула",1995.-544 с.
   Войнович, В. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 4. Антисоветский Советский Союз. Сказки. Между жанрами / В. Н. Войнович. М.: АООТ "Фабула", 1995.-576 с.
   Войнович, В. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 5. Замысел. Дело N 34840 / В. Н. Войнович. М.: АООТ "Фабула", 1995. - 384 с.
   Войнович, В. Антисоветский Советский Союз / В. Н. Войнович // * В. Н. Войнович. Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 4. Антисоветский Советский Союз. Сказки. Между жанрами. М.: АООТ "Фабула", 1995. - С. 5 -410.
   Войнович, В. В кругу друзей / В. Н. Войнович // Малое собрание сочинений: в 5 т. Т. 1. Повести и рассказы. М.: АООТ "Фабула", 1995. -С. 671 -693.
   Войнович, В. Два товарища / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. -М.: Эксмо, 2002. С. 171 - 283.ї 9. Войнович, В. Дело N 34840 / В. Н. Войнович // В. Войнович. Замысел.- М.: Эксмо, 2003. С. 343 - 478.
   Войнович, В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина / В. Н. Войнович // В. Н. Войнович. Антология сатиры и юмора России XX века. Том 7. М.: Эксмо, 2003. - С. 15 - 552.
   Войнович, В. Замысел / В. Н. Войнович // В. Войнович. Замысел. М.: Эксмо, 2003.-С. 5-251.
   Войнович, В. Иванькиада / В. Н. Войнович // В. Войнович. Замысел. -М.: Эксмо, 2003. С. 252 - 342.
   Войнович, В. Монументальная пропаганда / В. Н. Войнович.1. М.: Эксмо, 2004.-384 с.
   Войнович, В. Москва 2042 / В. Н. Войнович. М.: Эксмо, 2003. - 448 с.
   Войнович, В. Мы здесь живем / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. М.: Эксмо, 2002. - С. 5 - 90.
   Войнович, В. Путем взаимной переписки / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. М.: Эксмо, 2002. - С. 284 - 346.
   Войнович, В. Расстояние в полкилометра / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. М.: Эксмо, 2002. - С. 152 - 170.
   Войнович, В. Сказки для взрослых / В. Н. Войнович // В. Войнович. Москва 2042. М.: Эксмо, 2003. - С. 393 - 446.
   Войнович, В. Фиктивный брак / В. Н. Войнович // В. Н. Войнович. Антология сатиры и юмора России XX века. Том 7. М.: Эксмо, 2003. -С. 553-570.
   Войнович, В. Хочу быть честным / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. М.: Эксмо, 2002. - С. 91 - 151.
   Войнович, В. Шапка / В. Н. Войнович // В. Войнович. Шапка. М.: Эксмо, 2002.-С. 347-446.I
  
   Список А.Есиной
  
   1. Интервью с В. Войновичем, 1990 г. // Глэд Д. Беседы в изгнании. Русское литературное зарубежье. М., Кн. палата, 1991. С. 104. [Interv`yu s V. Vojnovichem, 1990 g.(Interview with V. Voinovich, 1990). Gle`d D. Besedy` v izgnanii. Russkoe literaturnoe zarubezh`e. M., Kn. Palata, 1991. S. 104].
   2. Хазанов Б., Глэд Д. Допрос с пристрастием: литература изгнания. М., Захаров, 2001. С. 78. [Xazanov B., Gle`d D. Dopros s pristrastiem: literatura izgnaniya (Interrogation with predilection: literature of exile). M., Zaxarov, 2001. S. 78].
   3. Некрасов В. Спасибо партии и правительству! // Континент. 2003. N 117. С. 412. [Nekrasov V. Spasibo partii i pravitel`stvu! (Thank the party and the government!). Kontinent. 2003. N 117. S. 412].
   4. Osnos, Р. Touch of Voinovich. Washington Post Book World, Vol. 9, No. 21, August 19, 1979, p. 7.
   5. Hingley R. Living Space. Spectator, Vol. 240, No. 7812, March 25, 1978, p. 20.
   6. Кузьмина Н.Б. Образ Ивана Чонкина в творчестве Владимира Войновича (Kuzmina N.B. The image of Ivan Chonkin in the works of Vladimir Voinovich): http://festival.1september.ru/articles/516207/
   7. Szporluk M. Ann. Vladimir Voinovich: The Development of a New Satirical Voice. Russian Literature Quarterly 14, winter, 1976, pp. 99 - 121.
   8. Hosking G. The Times Literary Supplement. Times Newspapers. Ltd. (London) 1976; reproduced from The Times Literary Supplement by permission, January 23, 1976.
      -- Astrachan А. Good Soldier Chonkin. Book World--The Washington Post, February 6, 1977, p. F10.
  
   Список Есиной 2
  
   19 Магнитова, В.Г. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" Владимира Войновича как факт литературного терроризма [Электронный ресурс] - Режим доступа: http:// www.trinitas.ru/rus/doc /0225/003a /02250004.htm
   20 Алисова, Е.Ю. Жанровое своеобразие сатирического романа В.Войновича / Е.Ю.Алисова // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер.: Литературоведение, журналистика. - 2013. - N 1. - С. 12 - 18.
   21 Гурска, Ю. Черты социальной антиутопии на примере романа В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / Ю.Гурска // Норма жизни - служение России и славянству. - М.: ООО "Диона", 2008. - С. 310 - 317.
   22 Саморукова, И.В. Метафизика анекдота в творчестве В.Войновича / И.В.Саморукова // Литература "третьей волны". Сб. научных статей. - Самара: Изд-во "Самарский ун-т", 1997. - С. 113 - 118.
   23 Щеглов, Ю.К. К понятию "административного романа" (типологические заметки об "Иване Чонкине" В.Войновича) / Ю.К.Щеглов // Новое литературное обозрение. - 2009. - N 99. - С. 143 - 154.
   24 Авдонин, В.В. Поэтика анекдотического в романе В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина / В.В.Авдонин // Вестник ТГПУ. - 2011. - Вып. 7 (109). - С. 160.
   25 Бернацкая, А.А. Способы создания комических эффектов в "Чонкине" и "Шапке" В.Н.Войновича / А.А.Бернацкая // Речевое общение. - Красноярск: 2011. - Вып. 13. - С. 52 - 65.
   26 Жемчужный, И.С. Владимир Войнович в контексте традиций русской сатиры ХХ века / И.С.Жемчужный // Вестник Алтайской госуд. педагогич. акад. - 2002. - N 2-2. - С. 95 - 99.
   27 Жиличева, Г.А. О природе смеха в романе В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / Г.А.Жиличева // Молодая филология: сб. науч. тр. - Новосибирск: 2001. - Вып.3. - С. 160 - 168.
   28 Платонов, А. Сатирическое изображение действительности в произведениях В.Н.Войновича [Электронный ресурс] - Режим доступа: http:// cendomzn.ucoz.ru /index/0-2606
   29 Черняева, Н. О природе смеха в романе-анекдоте В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / Н.Черняева // Ежеквартальник русской филологии и культуры. - 1996. - N 3. - Том 2. - С. 157 - 175.
   30 Бакалова, З.Н. Слово как отражение авторской концепции в романе В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / З.Н.Бакалова // Литература "третьей волны". .... - С. 118 - 123.
   31 Алисова, Е. "Два дурака об одном уме": (Фольклорные источники образа Ивана Чонкина в романе В.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина") / Е.Алисова // Опыты: Сб. науч. ст. аспирантов и студентов. - М.: 2009. - Вып. 4. - С. 17 - 24.
   32 Рыбальченко, Т.Л. Введение элементов сказочной поэтики в структуру повествования о современности как форма критики народного сознания в русской прозе 1960-х гг. / Т.Л.Рыбальченко // Вестник Томского госуд. ун-та. Филология. - 2009. - N 2. - С. 78 - 100.
   33 Арзамасцева, Е.Г. "Уж не пародия ли он?": (К вопросу о соотношении образов Василия Теркина и Ивана Чонкина) / Е.Г.Арзамасцева // Литература "третьей волны". .... - С. 123 - 132.
   34 Волков, А.Р. Швейк и Чонкин (типология или влияние?) / А.Р.Волков // Rossica Olomucensia XXXVIII (zarok 1999). 1. Rocenka katedry slavistiky na FF Univerzity Palackeho. Olomouc, 2000. - S. 43 - 48.
   35 Покотыло, М.В. Роман В.Н.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина": специфика негативной квазиутопии / М.В.Покотыло // Вестник Ленинград. госуд. ун-та им. А.С.Пушкина. Сер. Филология. - 2012. - N 4. - С. 218 - 223;
   Покотыло, М.В. Демифологизация в романе В.Н.Войновича "Необычайные приключения солдата Ивана Чонкина"/ М.В.Покотыло // Теоретические и прикладные вопросы образования и науки: сб. науч. тр. по материалам Межд. научно-практич. конф. 31 марта 2014 г.: в 13-ти ч. - Часть 8. - Тамбов: ООО "Консалтинг. комп. Юком", 2014. - С. 131 - 132;
   Покотыло, М.В. Жанровый синкретизм в творчестве В.Войновича: онтологический статус и художественная реализация / М.В.Покотыло // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2013. - N 5. - Ч. 1. - С. 122 - 126;
   Покотыло, М.В. Контаминация жанровых признаков в романе В.Н.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / М.В.Покотыло // Филологические науки. Вопросы теории и практики. - Тамбов: Грамота, 2013. - N 3 (21): в 2-х ч. - Ч. I. - C. 129 - 132;
   Покотыло, М.В. Осмысление Великой Отечественной войны в романах В.Н.Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" и Г.Н.Владимова "Генерал и его армия" / М.В.Покотыло // Труды Ростовского госуд. ун-та путей сообщения. - 2013. - N 3(24). - С. 93 - 97;
   Покотыло, М.В. Творчество В.Войновича в аспекте психопоэтики: личность и власть / М.В.Покотыло // Труды Ростовского госуд. ун-та путей сообщения. - 2013. - N 1(22). - С. 117 - 122.
   36 Хлебникова, Е.А. Жанровое своеобразие прозы В.Н.Войновича: дисс. канд. филол. наук: (шифр специальности 10.01.01) / Елена Александровна Хлебникова. - Астрахань, 2006. - 242 с.
   37 Чжаи, Чаои. Проза Владимира Войновича: жанровопоэтическое своеобразие: дисс. канд. филол. наук: 10.01.02 / Чаои Чжаи - СПб., 1999. - 162 с.
   38 Чжаи, Чаои. Владимир Войнович: этапы творческой эволюции / Чаои Чжаи - СПб.: СПБГУ, 2009. - 207 с.
  
   Список Покотыло 1
  
   1. Бахтин М.М. Сатира // Бахтин М.М. Собрание сочинений. Т.5. Работы 1940-х начала 1960-х годов. М.: Русские словари, 1987. 730 с. С. 7.
   2. Лихачев Д.С., Панченко А.М., Понырко Н.В. Смех в Древней Руси. Л.: Наука, 1984. 295 с.
   3. Шульженко М.Ю., Клементьева Е.В. Риторические аспекты художественного произведения // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2008. N11. С. 108-115.
   4. Ромашенкова Е.С. Идиостиль литературной личности как детерминант лингвориторической картины мира художественного дискурса // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2007. N8. С. 91-95.
   5. Ворожбитова А.А. Текст как синергетическая структура лингвориторического характера // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2003. N2. С. 25-34.
   6. Шишкина С.Г. Истоки и трансформация литературной антиутопии ХХ века. Иваново: Иван. гос. хим.-технол. ун-т, 2009. 229 с. С. 38.
   7. Кузнецова Анна В. Языковая игра и ирония в лингвориторическом сценарии художественного текста // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2012. N17. С. 62-68.
   8. Хализев В.Е. Теория литературы. М.: ВШ, 1999. 398 с. С. 92-96.
   9. Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. М.: ЭКСМО, 2007. 320 с. С. 73.
   10. Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. М.: ЭКСМО, 2007. 320 с. C. 185-186.
   11. Ворожбитова А.А., Кегеян С.Э. Идиодискурс И.В. Сталина как продукт речемыслительной деятельности "тоталитарной идеологической машины" // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2007. N10. С. 51-58.
   12. Ворожбитова А.А., Кегеян С.Э. Проблематика типологии языковой личности в аспекте анализа идиодискурсов вождей-идеологов большевизма // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2007. N10. С. 54-58.
   13. Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. М.: ЭКСМО, 2007. 320 с.С. 134.
   14. Войнович В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. М.: ЭКСМО, 2007. 320 с. С. 136.
   15. Ворожбитова А.А. "Языковая личность" и "литературная личность" как лингвориторические категории // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2007. N8. С. 22-44.
      -- Ворожбитова А.А. Основы лингвориторической теории литературной личности // Лингвориторическая парадигма: теоретические и прикладные аспекты. 2004. N4. С. 12-19.
  
   СПИСОК ПОКОТЫЛО 2
  
   1 Беляков, С. Автомат в руках ребенка : историческая правда и мифология войны [Электронный ресурс] / С. Беляков // Урал. - 2005. - N 5. - Режим доступа : http://magazines.russ.ru/ ural/2005/5/be19.html
   2 Богомолов, В. Срам имут и живые, и мертвые, и Россия / В. Богомолов / Свободная мысль - XXI. - 1995. - N 7. - С. 79-103.
   3 Войнович, В. Автопортрет. Роман моей жизни / В. Войнович. - М. : ЭКСМО, 2010. - 880 с.
   4 Войнович, В. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина / В. Войнович. - М. : Книжная палата, 1990.
   5 Давыдов, О. Между Предславлем и Мырятином / О. Давыдов // Независимая газета. - 1996. - 1 февраля. - N 20.
   6 Карп, П. За кого Чонкин / П. Карп // Книжное обозрение. - 1989. - 21 октября. - N 42. - С. 6.
   7 Кузьмина, Н.Б. Образ Ивана Чонкина в творчестве В.Н. Войновича [Электронный ресурс] / Н.Б. Кузьмина. - Режим доступа : http://festival.1september.ru/articles/516207/
   8 Курицын, Вяч. Военно-патриотический роман в трех вариантах / Вячеслав Курицын // Литературная газета. - 1995. - 11 октября. - N 41.
   9 Литовская, М.А. Георгий Владимов: "Нужно во всем разобраться..." К 80-летию со дня рождения писателя / М.А. Литовская // Вестник Уральского отделения РАН. - 2011. - N 1 (35). - С. 151-166.
   10 Магнитова, В.Г. "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" Владимира Войновича как факт литературного терроризма [Электронный ресурс] / В.Г. Магнитова // "Академия Тринитаризма". - М. : Эл. N 77-6567, публ. 10461, 09.06.2003. - Режим доступа : http://www.trinitas.ru/rus/doc/0225/003a/02250004.htm
   11 Мазнева, О.А. Литература ХХ века. Тема Великой Отечественной войны [Электронный ресурс] / О.А. Мазнева. - Режим доступа : http://velikayakultura.ru/gotovye-sochineniya/literatura-20-veka-tema-velikoy- otechestvennoy-voynyi
   12 Ованесян, Е. Где ищет почестей глумливое перо? О "похождениях" солдата Чонкина в СССР / Е. Ованесян // Молодая гвардия. - 1990. - N 5. - С. 272-288.
   13 Покотыло, М.В. Жанровый синкретизм в творчестве В. Войновича: онтологический статус и художественная реализация / М.В. Покотыло // Филологические науки. Вопросы теории и практики : в 2 ч. - Тамбов : Грамота, 2013. - N 5 (25). - С. 122-126.
   14 Почта "Юности" // Юность. - 1990. - N 8. - С. 272-274.
   15 Рамзаева, В.А. Роман Г.Н. Владимова "Генерал и его армия". Урок внеклассного чтения в 11-м классе [Электронный ресурс] / В.А. Рамзаева. - Режим доступа : http://lit.1september.ru/ article.php?ID=200501509/
   16 Русская проза рубежа ХХ-ХХI веков : учеб. пособие. - М. : Флинта ; Наука, 2011. - 519 с.
   17 Сухих, И. Баллада о добром генерале (1996. "Генерал и его армия" Г. Владимова) / И. Сухих // Звезда. - 2003. - N 6. - С. 220-231.
   18 Филлипов, В.В. Как читать "Чонкина"? (материалы к урокам) / В.В. Филиппов // Русская словесность. - 2005. - N 3. - С. 46-50.
   19 Хализев, В.Е. Теория литературы / В.Е. Хализев. - М. : ВШ, 1999. - 398 с.
   20 Щеглов, Ю. Страх, с которым нужно бороться / Ю. Щеглов // Независимая газета.- 1996. - 1 февр. - N 20.
  
   Список А.О.Путило
  
   1. Барышникова Ю. Е. Центральные и армейские газеты периода Великой Отечественной войны [Электронный ресурс] // Язык. Культура. Коммуникации. 2016. N2. URL: http://journals.susu.ru/lcc/article/view/411/587.
   2. Бунин И.А. Собрание сочинений. Т. 15. М.: Воскресенье. 2006. С. 217-220.
   3. Войнович В.Н. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина. [Электронный ресурс]. URL: https:// www.e-reading.club/book.php?book=11807.
   4. Ерофеев В.. Госпатриотизм и Тёркин // Культурология. 2014. N: 4 (71) С. 48-56.
   5. Жемчужный И.С. Владимир Войнович в контексте традиций русской сатиры ХХ века. [Электронный ресурс]. URL: http://www.altspu.ru/Journal/vestbspu/2002/gumanit/PDF/gemchugnii.pdf.
   6. Жизнь и необычайные приключения писателя Войновича (рассказанные им самим). [Электронный ресурс]. URL: https://newizv.ru/news/culture/20-05-2005/24582-zhizn-i-neobychajnye-prikljuchenija-pisatelja-vojnovicha-rasskazannye-im-samim.
   7. История русской литературы XX века (20-90-е годы). Основные имена / под ред. С. И. Кормилова. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова. 1998.
   8. Ковальска М. Русский солдат в избранных произведениях В.Н. Войновича, А.И. Солженицына, Г.Н. Владимова. // Великая Отечественная война 1941-1945 гг. в судьбах народов и регионов: сб. статей. отв. ред. А.Ш. Кабирова. Казань. 2015. С. 517-525.
   9. Огаркова Е.В. "Смеясь мы забывали об угрозе..." сатира, юмор, смех на страницах периодической печати. // Историческая и социально-образовательная мысль. 2015. Т.7. N 5-2 С.70-73.
   10. Покотыло М.В. Осмысление Великой отечественной войны в романах В.Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" и Г.Н. Вадимова "Генерал и его армия" // Труды РГЦПС. 2013. N 3. С. 94-97.
   11. Твардовский А.Т. Василий Теркин. [Электронный ресурс]. URL: http://lib.ru/POEZIQ/TWARDOWSKIJ/terkin.txt.
   12. Филлипов В.В. Как читать "Чонкина"? (материалы к урокам). // Русская словесность. 2005. N3. С. 46-50.
      -- Martin R. A. Individual di?erences in uses of humor and their relation to psychological well-being: Development of the Humor Styles Questionnaire // Martin R. A., Puhlik-Doris P., Larsen G., Gray J., Weir K. // Journal of Research in Personality. 2003. N 37. P. 48-75.
  
   Литература о творчестве В. Н. Войновича из книги "Свидетель эпохи"
  
   Борисова, Е. Свидетель эпохи : о писателе В. Войновиче / Е. Борисова // Эксперт. - 2010. - N 5. - С. 76-78.
   Войнович, В. "Чонкины всегда оплот режима" : беседа с писателем В. Войновичем / записал Я. Шенкман // Огонек. - 2012. - N 39. -С. 42-43.
   Войнович, В. Я не хочу "тише, тише", я хочу "громче, громче" : беседа с писателем / провел А. Кузнецов // Вопр. лит. - 1997. - N 1. -С. 188-206.
   Войнович, А. "Из русской литературы я не уезжал никуда" : беседа с писателем / провела Т. Бек // Дружба народов. - 1991. - N 12. -С.245-261.
   Воротынцева, К. Теркин против Чонкина : образ рус. солдата в "Василии Теркине" А. Твардовского и "Чонкине" В. Войновича / К. Воротынцева// Свой. - 2015. - N 6. - С. 16-17.
   Игнатьева, Т. Языковая игра в "Жизни и необычайных приключениях солдата Ивана Чонкина" В. Войновича / Т. Игнатьева // Рус. речь. -2011. -N 5. -С. 30-33.
   Краснухин, Г. "Портрет на фоне мифа" и его критики : заметки об одноим. кн. В. Войновича / Г. Краснухин // Вопр. лит. - 2000. - N 2. - С. 77-92.
   Латынина, А. "Сквозь наведенный глянец" : "Автопортрет" Владимира Войновича / А. Латынина // Новый мир. - 2010. - N 6. -С.163-171.
   Мирошкин, А. Под знаком Чонкина : о романе В. Войновича /
   А. Мирошкин // Кн. обозрение. - 2007. - N 40. - С. 1, 4.
   Немзер, А. В поисках утраченной человечности : о повести Г. Владимова "Верный Руслан" и романе-анекдоте В. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" /
   A. Немзер // Октябрь. - 1988. - N 8. - С. 184-193.
   Покотыло, М. Контаминация жанровых признаков в романе B. Н. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / М. Покотыло // Филол. науки. - 2013. - N 3. - С. 129-132.
   Покотыло, М. Жанровые контаминации в цикле "Сказки для взрослых" В. Н. Войновича / М. Покотыло // Филол. науки. - 2013. -N4.-С. 155-159.
   22 синкретизм в творчестве В. Войновича: онтологический статус и художественная реализация / М. Покотыло // Филол. науки. - 2013. - N 5. - С. 122-125.
   Пономарев, Е. От Чонкина до Чонкина / Е. Пономарев // Нева. -2004,-N4. -С. 210-220.
   Попов, Е. Возмутитель спокойствия : о писателе Владимире Войновиче / Е. Попов // Знамя. - 2007. - N 9. - С. 208-211.
   Сидоров, Е. Записки из-под полы : о творчестве В. Войновича / Е. Сидоров//Октябрь.-2011,-N6.-С. 105-115.
   Стародубец, А. И это все о нем : творчество В. Войновича / A. Стародубец // Эхо планеты. - 2010. - N 5. - С. 43.
   Филиппов, В. Как читать "Чонкина"? / В. Филиппов // Рус. словесность. - 2005. - N 3. - С. 46-50.
   Шафранская, Э. Изучение романа В. Войновича "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина" / Э. Шафранская // Рус. словесность. - 2001. - N 3. - С. 15-19.
   Шохина, В. Восемнадцатое брюмера генерала Букашева : о романе "Москва2042"/В. Шохина//Октябрь. - 1992. -N 3. - С. 198-201.
   Шпаков, В. Из шахты памяти о кн. В. Войновича "Автопортрет" / В. Шпаков // Дружба народов. - 2010. - N 9. -С. 212-214.
   Щеглов, Ю. К понятию административного романа : заметки об "Иване Чонкине" В. Войновича / Ю. Щеглов // Новое лит. обозрение. - 2009.-N 5. - С. 143-151.
   Щеглова, Е. О солдате Чонкине, Аглае Ревкиной и других / Е. Щеглова // Нева. - 2004. - N 4. - С. 220-226.
   Эдельштейн, М. Войнович, или чудо памяти : о кн. воспоминаний B. Войновича "Автопортрет" / М. Эдельштейн // Эксперт. - 2010. - N5.-С. 80.
  
   ВСЕ!
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"