"О, как бы я хотел увидеть снова.." Мотивы зрения в прозе Набокова
Зрение для писателя является одним из самых важных чувств. Для писателя важно увидеть мир. Об этом пишут О. Авдевнина, Даренская, Э. Гусейнова, И. Пуля - современные исследовательницы творчества Набокова.
Так, О.Ю. Авдевнина писала о пространственно-визуальном модуле процесса художественного познания, который, по ее мнению, в произведениях Набокова выражается в актуализации описания, номинативных предложений, форм винительного падежа в объектном значении, глаголов со значением зрительного восприятия: 1. "Он раскрывал глаза и опять видел сад, газон с маргаритками, свежеполитый гравий, девочку, самое с собой игравшую в классы, младенца в коляске, состоявшего из двух глаз и розовой трещотки, путешествие слепнувшего, дышащего, лучащегося диска сквозь облако ..." (с. 55)10; 2. "Елизавета Павловна как всегда будто искала чего-то, быстро обводя мир летучим взглядом переливчатых глаз. Немецкий праздничек выдался дождливым <...>, кое-где на углах рекламный рождественский дед в красном зипуне раздавал объявления. В витринах универсального магазина какой-то мерзавец придумал выставить истуканы лыжников, на бертолетовом снегу, под Вифлеемской звездой. Как-то видели скромное коммунистическое шествие, - по слякоти, с мокрыми флагами <...>. Отправились посмотреть на дом, на квартиру, где втроем два года прожили, но швейцар уже был другой, прежний хозяин .. , в знакомых окнах были чужие занавески, и как-то ничего нельзя было сердцем узнать <...>" (с. 81).
При этом оба фрагмента содержат глаголы со значением восприятия глазами.
По мнению О.Ю. Авдевниной ( 2009, 13 ) именно воспоминания о детстве дают герою "первый опыт соглядатайства".
Писатель - изначально наблюдатель, соглядатай, считает исследовательница. Не случайно воображение и воспоминание для него имеет визуальную основу.
И я, случайный соглядатай,
на заднем плане тоже снят.
Само определение "случайный" заставляет вспомнить такие рассказы Набокова как "Случайность", "Случай из жизни", слова из романа "Соглядатай" - "все от случая" ( когда герой думает о зыбкости жизни ).
По словам Даренской, для эстетики Набокова очень значима категория видения (созерцания). "Проповедуемое Набоковым счастье созерцания", - так характеризовала творческий метод писателя Ирина Пуля в своем исследовании об образе-мифе Росссии. "Именно умение "видеть вещи" -- своеобразное мерило художественного таланта. Набоков выстраивает собственное отношение к тому или иному писателю именно через дар видения. К примеру, в "Других берегах", описывая свои энтомологические опыты, он вспоминает строчки из стихотворения Бунина и вскользь делает оценочное замечание: Бунин "единственный русский поэт, кроме
По мнению Даренской, созерцать для героя Набокова - значит осознавать. Также Солоухин писал о том, что о мире человек узнает в первую очередь благодароя зрению.
Э. Гусейнова вспоминает слова Набокова по поводу сборника стихов Бунина, что самое божественное чувство - это "острое, до обморока томное желание выразить в словах то неизъяснимое, таинственное, гармоническое, что входит в широкое понятие красоты". "Толстой писал, что испытывает чувство боли от красоты, это же подразумевал и Пруст, говоря о "невыразимых ощущениях человеческой души". И Чехов, по Набокову, умел "передать ощущение красоты, совершенно недоступное многим писателям". Набоков цитирует пассаж из "Дамы с собачкой" Чехова: "...они смотрели вниз и молчали. <...> Листва не шевелилась на деревьях, кричали цикады, и однообразный, глухой шум моря, доносившийся снизу, говорил о покое, о вечном сне, какой ожидает нас. Так шумело внизу, когда еще тут не было ни Ялты, ни Ореанды, теперь шумит и будет шуметь так же равнодушно и глухо, когда.." Не комментируя, Набоков остается верным принципу "silentium!"
Именно красота и эстетическое наслаждение ( например, наслаждение сюжетом ) противостоят, по мнению Набокова, "усредненной реальности", вечерней газете, хитросплетениям статистики " .. глобализация зрения и наблюдения как способов присутствия в мире, нашедшее выражение в синтетической паре роман "Соглядатай" - стихотворение "Око", отвечает якобы общей тенденции к феноменологической дескрипции ментального мира в лирике и в романе Набокова:
К одному исполинскому оку
Без лица, без чела и без век,
Без телесного марева сбоку
Наконец-то сведен человек (19, с. 270).
Само стремление идентифицировать в зримых, пространственных формах время приводит к настойчивой медиации оппозиции "время-вечность"".
глаз
Для Марка Штандфусса, оказывашегося в пограничном пространстве важно прежде всего о г л я д е т ь с я. И он, разумеется, делает это. И здесь он видит призрак - себя, свою тень, удаляющуюся от него.
В романе "Соглядатай" после рокового выстрела Смуров тоже видит себя со стороны - в зеркале -
"Взявшись за дверную скобку, я увидел, как сбоку в зеркале поспешило ко мне мое отражение, молодой человек в котелке, с букетом. Отражение со мною слилось, я вышел на улицу".
В обоих рассказах есть повторяющийся мотив - герой сливается со своей "тенью" или своим "отражением". Только если в рассказе "Катастрофа" Марк спешит к своему двойнику, уходя из здесь-бытия в мир теней, то в романе "Соглядатай" отражение спешит к герою. Так же как спешат к нему и второстепенные персонажи -
- старушка, у которой Смуров снимает комнату,
- Кашмарин, который предлагает герою работу.
В обоих рассказах действие развивается по логике сновидения.
"Вайншток носил усы, а теперь их не было, моя мечта не успела их доделать, и вместо усов было на его бледном лице розоватое от бритья место". Мечта и сон - в английском синонимы, об этом переводчик "Алисы в стране чудес" должен был знать.
Инобытие в изображении Набокова тоже - парадоксально! - освещено солнцем. Как отмечает Е.А. Бакланова, в сборнике "Возвращение Чорба" наиболее частотны такие лексемы, касающиеся человека как лицо и глаза. Исследовательница даже приводит такую цитату из "Энциклопедии символов":
"Глаз - важнейший орган чувств человека, в символике всегда связан со светом и "способностью духовного видения"; одновременно, по воззрению древних, он является не только воспринимающим органом, но и сам посылает "лучи энергии" и считается символом способности к духовному выражению... Высшие ангельские чины (херувим, серафим) носят в знак их проницательности и мудрости глаза на крыльях".
Память героя связана со зрением - это очевидно. Это "зрячая память", как сказал бы автор повести "Акука".
В романе "Отчаяние": "Действительно, место было глухое. Сдержанно шумели сосны, снег лежал на земле, в нем чернели проплешины... Ерунда, -- откуда в июне снег? Его бы следовало вычеркнуть. Нет, -- грешно. Не я пишу, -- пишет моя нетерпеливая память. Понимайте, как хотите, -- я не при чем. И на желтом столбе была мурмолка снега. Так просвечивает будущее. Но довольно, да будет опять в фокусе летний день: пятна солнца, тени ветвей на синем автомобиле, сосновая шишка на подножке, где некогда будет стоять предмет весьма неожиданный: кисточка для бритья".
"Отчаяние" - это... роман об искусстве, о его отношениях с действительностью", - пишет современный писатель, биограф Набокова Б. Носик.
Или, как говорил другой критик, "проблема Набокова - это проблема языка, оторванного от жизни, и колдовским усилием пытающегося эту жизнь заменить". Образ героя романа "Отчаяние" как будто соответствует этой "проблеме".
Но это художник не идеальный, второстепенный. Он не воспринимает Всевышнего как своего соперника - он Его просто не воспринимает, самонадеянно пытается доказать, что Его просто не существует. Это необходимо Герману для оправдания собственного преступления. Для этой же цели он вспоминает теорию Дарвина. Он убивает не образ и подобие Божие. Он убивает своего "двойника", плотское существо, больше похожее, по его мнению, на "говорящую обезьяну".
"Из убийства и повести о нем герой мечтает создать истинные шедевры, однако забывает, что построены они на самообмане и лжи перед читателем. Можно говорить о разработке в романе темы "гения и злодейства". По Набокову, как и по А.С. Пушкину, они оказываются несовместными. Герман экспериментом над одним человеком показывает всю губительность своего мастерства для человечества в целом. В определенном смысле Набоков романом "Отчаяние" предостерегает, показывая, как виртуозный мастер слова может стать изощреннейшим преступником".
Герман одержим самолюбованием, подобен Нарциссу. И при этом он не может в и д е т ь элементарные вещи. Он не замечает, что в картине убийства, которую он нарисовал, есть роковой изъян - он забывает палку на месте преступления.
"И жена-то ему не верна, и двойник на него не похож", - резюмирует Б. Носик.
Ж. Бло не зря называет героя солипсистом. Ведь, как известно, солипсизм не видит другого субъекта как действительность.
По мнению В. Егоровой, "Отчаяние" - это роман о первенстве сознания Бога как творца Вселенной над человеком, который не способен самостоятельно создать себе подобного.
"Жизнь оказалась намного изобретательней его...", - говорит о Германе Б. Носик.
По словам Егоровой, герой "Отчаяния", увлекшись погоней за разнообразными масками, превращается в банального преступника, чье преступление - лишение жизни Феликса, принятого им за двойника, - повторяет ряд убийств,
совершенных в Германии в начале 1930-х гг.
И повесть Германа становится уликой, выдающей читателю его преступные помыслы.
Примечание. Здесь необходимо заметить, что на филологическом факультете мне исправляли Германа на Германна, а Эстотию - на Эстонию, при этом присовокупив -
"Сколь элементарные ошибки!"
"Творчество" Германа приводит его не к действительности и не к другому субъекту. Оно приводит его к отчаянию, к одиночеству, вероятно, к изоляции.. Так же одинок герой романа "Соглядатай", который хочет крикнуть, что он - счастлив. Но если герой "Соглядатая" способен любить, то герой "Отчаяния" способен только на преступление, на убийство.
Герману удается провести только одного человека - свою жертву, Феликса. Полицию, видимо, ему обмануть не удалось.
В романе Набокова мотив зрения, "увидеть" синонимичен мотиву разума, "уразуметь". Так, лишенный дара зрения Кречмар, становится глупым, неразумным. Его легко обманывает Магда.
Эти мотивы рассматривает В.Е. Егорова в своей статье о художественном мире Флобера в романе "Король, дама, валет".
По ее словам, значимый образ романа "Госпожа Бовари" - слепой старик. Это второстепенная фигура, появляющаяся перед Эммой во время совершения измен. "Своей непристойной песней он пророчит ей гибель. Так и происходит: именно под напеваемый им музыкальный мотив госпожа Бовари .. В набоковском произведении похожим персонажем является сумасшедший фокусник Менетекелфарес, сосед Франца, следящий за изменами Марты. К финалу Франц и его подруга надоедают старику, и он хочет их кем-нибудь заменить, что также определенным образом подготавливает трагический исход романа".
Таким образом, здесь синонимичны не только "зрение" и "разум", но и сумасшествие и лишенность зрения.
Узреть, увидеть для героя Набокова - счастье. Он изумляется сотворенному Богом, человеческой красоте, красоте бабочек, красоте берез, знакомых пейзажей, архитектуре..
Увидеть - особый дар. Им обладает в полной степени герой рассказа "Королек", Романтовский, способный видеть необычное поверх голов ( оттого, что был он рослым ). Это и синоним слова "узнать". Герои Набокова узнают друг друга, увидев.. То есть подчас на большом расстоянии. Сам писатель был наделен большой зоркостью, об этом он пишет в романе "Другие берега".