Профессор Филипп Вайльд испытывает преувеличенное внимание к воим пальцам ног. Он рисует их и пытается стирать, следя за эффектом, который это произведет. В романе "Дар" герой рассматривает рентгенограмму костяшек пальцев ног и делает вывод - "вот этим ч ступлю на берег с парома Харона". В рассказе "Подлец" чистильщик обуви являетсся едва ли не первым человеком, которого герой встречает после несостоявшейся дуэли.
"У меня есть и была всего одна девушка в жизни, предмет ужаса и нежности, - пишет профессор, - к тому же предмет всеобщего сочувствия тех миллионов, которые читают о ней в книгах ее любовника. Говорю "девушка" -- не женщина, или жена, или девка. Кабы я писал на родном языке, я бы сказал fille. Уличное кафе, летнее воскресенье в полоску: Il regardait passer les filles[44] -- в таком вот смысле.
Не профессиональные шлюхи и не обязательно богатые туристки, но вот именно "fille", как переводят английское "герль", а я теперь делаю обратный перевод". В романе "Лолита" подобный персонаж наверняка подвергся бы порицанию - девушки-студентки вызывали у Гумберта Гумберта только некое брезгливое чувство ( по сравнению с четырнадцатилетними нимфетками ).
Профессор мирно попивает чай с Petit-beurre -- печеньем с круглыми фестонами по краям, напоминающими пальцы ног младенца. Это тоже автобиографическая деталь - в доме Набоковых любили подавать к чаю похожие печенья.
Еще одна деталь заимствована из романа "Приглашение.." и сближает профессора Вайльда с.. Мсье Пьером. "Я знаю, что от моих ног дурно пахнет, несмотря на каждодневные ванны", - признается профессор. От ног мсье Пьера тоже неприятно пахло ( что заметил Цинциннат ), несмотря на то, что тот пытался перебивать запах квасцами.
И в целом то, как профессор стирает нарисованные части своего тела, например, грудину - напоминает, весьма и весьма, то, как Цинциннат Ц снимал с себя грудную клетку, ребра и т.д. - и постепенно "доходил до сияющей точки, которая говорит". В романе "Приглашение.. " герой также "быстро восстанавливает" свой облик, что передано глаголом "оброс" ( всем частями тела ).
А вот еще одна любопытная автобиографическая деталь, касающаяся профессора - "Да, он еще и читает курсы студентам. Богач и профессор кислых щей (полное непонимание, иной мир). О ком это они? О ее муже, должно быть". Как известно, Набоков сам читал курсы лекций своим американским студентам и принимал у них экзамены. В романе "Пнин" выведен как раз такой автобиографический персонаж, который воответствует в большой степени образу самого Набокова - преподавателя.
Фраза из "Лауры" - "Нужно побольше об этом разузнать -- о странном моем ощущении, будто существует какой-то тайный, что ли, ход, по которому моя воля передает команды туда-сюда, и даже не по нервным путям собственно, а по их теням" - напоминает больше всего финал романа "Прозрачные вещи", где писатель также размышляет о некоем "тайном ходе", по его мнению, необходимом для того, чтобы душа из одного состояния Бытия "перешла" в другое.
Из романа "Лолита" позаимствован и образ Авроры Ли - Аннабел Ли Эдгара По.
Это мальчишеская любовь героя. "Я снова увидел тебя, Аврора Ли, мальчиком я млел по тебе на гимназических балах с безнадежным желанием -- а залучил только теперь, через пятьдесят лет, на террасе своего сновидения". Вероятно, и этот "мотив" "Лауры" также автобиографичен.
Автобиографично и описание того, как именно работает профессор над своим сочинением: "Филипп Вайльд просидел почти всю вторую половину дня в тени марброзы[56] (которую он, не приглядевшись, принял за роскошную тропическую разновидность березы), потягивая чай с лимоном и делая зачаточные заметки миниатюрным карандашиком, прикрепленным к миниатюрной же записной книжке, которая, казалось, плавилась в его широкой влажной ладони, где она время от времени раскрывалась крестообразно. Он сидел, широко раcставив ноги, чтобы дать место громадному животу, и то и дело проверял, вернее, делал по ходу мысли полужест, чтобы проверить, все ли пуговицы застегнуты на переднем клапане его старомодных белых панталон. То и дело предпринимались заново розыски карандашной точилки, которую он всякий раз после употребления по раcсеянности совал в другой карман".
Именно карандашиком, правда, не в записной книжке, а на каталожных карточках, записывал сюжеты своих произведений Набоков в зрелости. Именно карандашиком пишет свои письма и дневники один из самых интересных героев Набокова - Цинциннат Ц ( о роли карандаша в "Приглашении" не раз размышляли литературоведы, например, Нора Букс ).
В Лауре узнается даже Шарлотта Гейз ( Гейзиха ), презрение к интеллектуальным способностям которой не раз высказывал герой "Лолиты". "Потребность выставлять напоказ как можно больше голого тела (в границах, дозволенных модой) сочеталась в ее на удивление малоумной голове с диким страхом осквернить матовую свою кожу малейшим прикосновением загара", - пишет автор о Лауре.