А описание нравов некоего романтического приюта? "Сверчки шалели от безоблачного сентября. Девочки сравнивали калибры своих спутников. Обмен мнениями сопровождался хихиканьями и возгласами удивления. Играли в жмурки нагишом. Иногда бдительный полицейский стряхивал с дерева подглядатая". - это воспоминание о летнем лагере в романе "Лолита", где, по словам автора, так же царила свобода нравов.
Следующая фраза - "Она ничего не смыслила ни в искусстве, ни в любви,
ни в различии между сном и явью, но метнулась бы на вас плоскоголовой синей рептилией, если б вы усумнились в том, что она разбирается в сновидениях."
Таким же знатоком сновидений, без сомнения, считал себя Цинциннат Ц - и не только он, но и сам автор, постоянно уверявший читателя, что за подкладкой ткани видимого днем мира скрывается нечто, доступное герою благодаря снам.
Этот мир, неочевидный для испытанных пошляков, любителей всего материального, привлекает внимание ряда героев писателя.
После этого в "Лауре" следует лингвистическая загадка - имени господина Эспеншаде, спутника Лауры и ее матери. "Это имя составлено из двух частей: первая, "осина", по-немецки, вторая -- или немецкий же "изъян"". Такая же загадка есть в романе "Отчаяние" ( о шоколаде ).
Появляется и профессор, преподававший русскую литературу - автобиографическая подробность "Лауры".
Вот какие вопросы его занимают:
Какого рода фольклор предшествовал появлению поэзии на Руси? Разскажите о Лом. и Держ. ( о Ломоносове и Державине ); перескажите своими словами письмо Т. к Е. О. ( Татьяны к Евгению Онегину ); о чем сокрушался, говоря о температуре своих рук, доктор И. И-ча ( Ивана Ильича ) перед тем как приступить к больного[24]
- таковых познаний требовал профессор русской словесности.
Также на мякоти большого пальца Лауры появляется имя Мишима - псевдоним японского писателя Кимитаке Хираока, убившего себя ритуальным способом "сэпукку" (хара кири). Набоков, по-видимому, знал о философской подоплеке этого поступка из статьи Роджера Скрутона. Кимитаке Хираока, таким образом, продолжает неприглядный список самоубийц, начавшийся с Яши Чернышевского.
Фраза из четвертой главы "В толпе несколько фотографов переходили с места на место с безразличием призраков, делавших призрачное свое дело" напоминает о фотографе из стихотворения Набокова "Одна из песен счастливой долины".
Безусловно, прототипом профессора Филиппа Вайльда мог быть сам Набоков. В одном из своих писем он как-то обмолвился, что "необыкновенно растолстел".
"Однако непомерная его толщина недолго поражала всякого, кто видел, как он семенит к кафедре на своих несообразно маленьких ножках", - сказано о профессоре Вайльде.
Также в романе появляется фигура художника из поляков Равича, фамилью которого иные произносили как "Роич", а сам он как "Раич". Она заставляет нас вспомнить о бедном поляке Романтовском, которого автор сравнивал с поэтом ( из рассказа "Королек" ), и который наверняка попал не в преисподнюю.
Однако появляется и еще один персонаж -- страдающий неврозами, неуверенный в себе литератор, который создает образ своей любовницы и тем ее уничтожает. "Статически (если можно так выразиться) портрет правдив. Такие устойчивые подробности, как ее манера приоткрывать рот, вытирая полотенцем промежность, или прикрывать глаза, нюхая непахнущую розу, совершенно совпадают с оригиналом". Эта манера - создание портрета, воссоздание идеала, с последующим его разоблачением - хорошо знакома нам по роману "Машенька" и рассказу "Возвращение Чорба". В рассказе герой использует женщину легкого поведения, чтобы избавиться от "искуса" навязчивого воспоминания. В романе "Машенька", создав завершенный образ героини, герой отказывается от встречи с "реальной" Машенькой.