Петраков Игорь Александрович. Осенний альбом

Игорь Петраков

ОСЕННИЙ АЛЬБОМ

1. Октябрь

И память меня, словно ветер, уносит

В другую -- такую же точно -- московскую осень..

Александр Иванов.

Солнечный день. Люди спешат,

и в городе где-то -- моя душа.

Желтые листья падают тихо,

будто наряд шьет там осень-портниха.

Будто не в городе, будто во сне

снова душа устремилась к тебе.

Ты не сердись на меня -- и не хмурься,

просто взгляни на знакомую улицу,

где проходили мы вместе когда-то..

Это ведь было. А нынче ребята

бегают там и, конечно, играют,

прохожих едва в беготне задевая.

Желтый октябрь рядом с домом твоим,

листьев осенних порхающих дым, -

я все запомнил, я снова живу,

воздухом этим чудесным дышу.

Ты позабыла его, как, наверно,

парк наш весной забывает осенний

бал из листвы. И напомнить тебе

я так хотел лишь о нем -- о себе.

Все повторилось. И солнце к закату

клонится снова, и так же ребята

в дом возвращаются, время хлопочет

о дне грядущем в предчувствии ночи.

Примешь ль меня? Я наверно не знаю,

только в час вечера вновь вспоминаю

милый твой дом, и слова, и улыбку -

осень играет вновь первую скрипку.

2. Осенний вечер

Осень -- это сны листопада,

нет, не надо, слов не надо..

Алсу.

Когда-то я был полноценно живым,

когда-то любил, и надеялся снова -

теперь же свинцовых лишь туч серый дым

клубится над городом. Как найти слово,

то слово, - оно бы могло тебя убедить

вернуться, прислушаться, вспомнить о чуде,

к тебе протянуть непременную нить,

связавшую б нас этой осенью. Люди

жестоки как тени немой пустоты,

о, как они были жестоки..

И, так как они, говорила и ты,

и был я в тот миг одиноким.

Но память исправила все. Непохожа на них

ты в этом светящемся круге..

Ты снова прекрасна как этот мой стих

И ты вспоминаешь о друге.

Как люди коварны, коварство -- их суть,

заполнившая существованье,

и как им легко нас с тобой обмануть,

как ложь нам прочесть в назиданье.

Иди и спасай свою душу теперь,

иди -- не оглядывайся только.

Я знаю: мгновение счастья, поверь,

оно драгоценнее боли.

3. Литераторы

О, литераторы, - бездарные поэты,

вы снова ухищреньями полны.

Заняв позицию при власти, вы куплеты

поете сладкозвучные. Вольны

вы делать многое в стране теперь, однако

есть еще те, кто -- нет, не верит вам.

Очаровать меня нельзя.. Своим вы мраком

лишь прыская, даете нам обман.

И главное -- вы цените заданье,

вам данное -- держать и не пущать,

и сохранять властей существованье,

которое вам дорого, кричать

вы можете о мелочи незначной,

о пустяках, что кажутся судьбой.

Вам главное -- прославить день вчерашний,

увлекшись модернистскою игрой,

Да, НЕ ПУЩАТЬ! В своем вы праве,

уверенные, как татарин-гость,

вы подчиняете поэзию забаве,

игре словес, и как собаке -- кость

бросаете поэту фразы типа:

"Нельзя же так безграмотно писать!

Где рифма, что мы ценим так? Эдипа

здесь комплекс виден! Можно продолжать?"

О литераторы, бездарные поэты!

О совести и Боге позабыв,

вы предлагаете нам винегреты

из слов скупых. Я к вам давно остыл.

Не увлечете вы своею сказкой,

не завлечете глупою игрой.

Довольно тыкать в нас своей указкой, -

своею рифмой, проданной строкой.

4. Обрывки прошлого.

А за дверью -- сумрак и пустота,

но они не влекут меня в морок проклятый,

не зовут меня больше. Вера чиста

как слеза на твоем лице когда-то.

Мое прошлое больше не изменить.

Мое бедное прошлое, слышу твой голос..

Я бреду по дороге, ведет меня нить

Ариадны потерянной в сумрачном городе.

Я бродил так по улице странной с тобой,

где дорогу лишь нам фонари освещали.

Я мечтал -- но пришлось распроститься с мечтой,

ты жестока, подруга моя; в людном зале

нам с тобой не стоять, очевидно, и только во мгле

образ твой проступает едва ли.

Об ином ты мечтала, а я лишь во сне

обнимал тебя снова.. Устали

люди в городом этом под небом скупым

длить свое бытие неприкаянное.

Где тебе постепенно становился чужим

образ мой, где терял я в отчаянии

след тебя в переулках холодных, немых,

где искал фонарей желтый иней.

Там, за дверью -- так тихо, мир словно остыл,

по прошествии лет, и отныне

мое прошлое больше не изменить.

И никто не ждет меня на той улице,

где я смел так надеяться.. Не отпустить

этот сон о тебе, мир вернувшийся.

5. Два пиита.

О чем твердит сегодня бездарный тот пиит,

что обрушал на нас свой исполинский молот

негодованья, зависти, - что нам твердит

он в своем отдаленьи. И приколот

листок к тетради глупых его вирш,

и он обманывает себя снова,

и ждет признанья.. Нет, дружок, шалишь,

слова не позабыты -- мир расколот.

Иди, дружок, трудиться на завод

иль продавать товары в магазины,

там увлечение стихами и пройдет,

и пользу принесешь Отечеству посильную.

Но как мой стих стал легок, как он слаб,

теперь нет возмущения и гнева,

нет обличения большого в тех словах,

что в строки так ложатся чуть нелепо.

О, как ему мне противостоять,

как не поддаться радости предвзятой,

штампует он стихи, как будто взяв печать,

и множит в них подспудные проклятья.

Как мне мой стих несмелый сохранить,

чтоб передать тебе.. как в этом мире

позицию занять, чтоб сотворить

достойное тебя, и ближе стать к России..

6. Верность.

Что такое осень? Это небо.

Плачущее небо под ногами,

в лужах разлетаются птицы с облаками..

Осень, я давно с тобою не был.

ДДТ.

И даже в холоде знакомом городском

тепло подчас мне. Этим переулком

я словно прохожу. И снова вижу дом,

в котором мы встречались. На прогулке

мне ветер бьет в лицо, и где-то крик людей

напрасный раздается лишь под небом..

О, как давно не виделись мы, ей-же-ей,

И снова жизнь "с ее насущным хлебом".

О, как ты далека, и город весь немой

вдаль устремляется напрасно.

Я словно в ожидании перед стеной,

а за стеной -- мое простое счастье.

Томится в ожидании октябрь,

идут часы, идут куда-то люди,

все повторяется, по кругу, все как встарь,

а я мечтаю об обычном чуде.

Как мне придти к тебе? Ведь ты так далека,

живешь в своем мирке нелепом, странном,

промчались без тебя практически века,

но я остался верен клятвам неустанным.

7. Странный танец

Всему цена -- одиночество,

иначе не получается..

Смысловые галлюцинации

Как движутся лица в танце нелепом,

живут по законам своим,

забывшие Бога, забывшие небо,

в пространстве немом. Белый дым

над городом стелется. Мне одиноко.

По улицам блеклым иду.

Не узнанный.. Эта большая дорога

под ноги так стелется. К сну

так медленно шествует день, что под вечер

растерян и тайно пуглив,

и где-то вдали есть моя безупречность,

и ужин простой на двоих.

Знакомые вещи меня окружают,

танцуют всё возле меня,

они меня видят, они много знают,

но только не верят в тебя.

Я к ним так привык -- от тебя отвыкая,

слова твои будто забыв,

а были они как простой отблеск рая,

но мир этот будто остыл.

Знакомые вещи, лицо на экране -

все призвано к жизни моей.

И вот моя память -- сосед мой престранный,

тебя оживляет теплей.

8. Загадка мироздания.

О, одиночество! И лишь мошенники звонят,

хотят отнять последние деньжата.

Раздолье им в стране, и смело говорят

они со мной с рассвета до заката.

О, осень! Ты прекрасная пора,

природа так честна, в отличие от многих,

теней и ветра на воде забавная игра

мне душу трогает. Убогих

душ и тел проходит время. Вновь

воспоминанье о тебе стих мой вдруг оживляет.

Я вспоминаю первую любовь,

и снова по тебе скучаю.

Весь мир, разломанный напополам

рукой чужою, грубою насмешкой,

вновь оживает под пером, и нам,

нам, кажется, и встретится бы в нем неспешно.

Есть в мире распорядок, ход вещей,

закон природы, что нас обнадежит,

и этой осенью я без затей

по нашей встрече будто бы тревожусь.

О, тайна мирозданья! Почему

я так страдаю без тебя, и долго

так тянутся минуты, не пойму,

недалеко, мне кажется, дорога,

которая к тебе вдруг приведет.

И ты посмотришь на мои страницы,

Которые не видит наш народ,

и наша встреча новая случится.

9. Дни и ночи.

И только ночь была мне здесь верна.

И только ночью утихали крики.

А днем -- опять знакомая стена,

опять толпа на улице, лишь книги

Мне в утешение бывали сей порой,

в них находил друзей я и улыбки,

надежду, вдохновение, игрой

сюжета увлечен был я. Ошибки

там исправлялись будто бы легко,

и ночь ждала как пес свою хозяйку.

А утро было тихо и светло,

и солнечный играл забавный зайчик.

Как люди ненадежны, во вранье

погрязшие, они подчас морочат

нас. И будто бы купаются во зле

и беды разные пророчат.

Но я живу далёко от людей,

почти не слышу их я сквернословья.

Все исправляется терпеньем, ей-же-ей,

и все прощается любовью.

10. Вторжение.

Просто случайность, просто ошибка

все эти дни без тепла.

Просто, наверное, чья-то улыбка

в усмешку вернулась. Вчера

было так ясно, так тихо, так мирно,

но кто-то ворвался в мой мир,

Пора испытаний настала, видимо,

кто-то чужой проник

в мирную гавань. Теперь, в ожидании

новых событий сижу.

Видимо, было такое задание

им.. Что еще я скажу?

Просто случайность. А мир так огромен,

так много в нем странных, чужих

людей. А мне надо бы вспомнить,

как он один на двоих

был все ж единым. Но осень настала,

печальная, грусти полна..

Память, наверное, тоже устала,

живет в ожидании она.

11. "Москвичи".

Штыками наступают холода,

выгрызая из груди рваный кашель..

"Агата Кристи"

Хитроумье, возведенное в степень,

и коварство чужого ума,

все кружатся вокруг словно слепень,

предлагая простые слова.

И идет по стране странный вирус,

заражают друг друга они.

Москвичи, едучи по России,

распространяют его в эти дни.

Москвичи... Вот от них-то все беды,

как сказал бы мультфильма герой.

Так показывает жизнь, страшным следом

идет за ними болезни тот рой.

Холода наступают на город,

прет зараза на нас, так и прет,

прет из разных щелей, непокорная,

убивающая мой народ.

А пииты придворные снова

восхваляют российскую власть.

Опрометчиво, беззаконно

наслаждаются вольницей всласть.

Распеваются соловьями

( ведь не зря же один -- Соловьев ),

изгаляются снова над нами.

И немало отравленных слов

предлагают тому ежечасно,

кто безгласен в пространстве немом.

Но они речь ведут -- напрасно,

и напрасно проникнут в мой дом.

12. Если бы.

А ведь все могло быть иначе,

если бы ты поняла

эти слова, приняла бы их, значит,

стала родной мне. Но встала стена.

И километры пути между нами,

и масса слов глупых, чужих.

Словно мои мир навсегда оставлен,

оставлен тобой. Был один на двоих

этот мой мир. Повернулась ты круто,

в темную даль от меня ты ушла.

Как там, во тьме, существуешь ты? Будто

мне дорогой ты еще не была.

А ведь могло быть совсем по-другому,

не было б траура в этой семье,

если б откликнулась ты на слово,

если б приблизилась только ко мне.

Но километры путей беззаконных

легли между нами. Настала пора

осени тихой. И ты, безусловно,

тоже прочесть эти строки должна.

13. Прочная нить.

Я искал человеческое в этом мире.

Но как редко встречалось, однако, оно.

Тем дороже секунды любви. И в квартире

этой снова тепло как когда-то давно.

И беседа течет так неторопливо,

словно некуда больше поэту спешить.

И чувствую я ну почти что счастливым

себя. Этим мигом хочу дорожить.

И душа говорит откровенно и честно

о своем бытии. Словно некая трель,

птичий гомон за окнами, слово неспешно,

где-то тихо играет свирель.

Я искал понимания. Эти минуты

не пройдут второпях словно тающий снег.

Понимание между людьми -- это чудо,

предсказующее мой ответ.

Пусть сейчас только псы под окошками лают,

знаю, связала нас прочная нить -

мы друг друга теперь с полуслов понимаем,

мы не можем несчастливы быть.

14. Золотая осень.

Осень.. Падает с деревьев

серое небо в лужах.

Дети не идут домой -

им ничего не нужно.

"Агата Кристи".

Я счастлив бывал все ж по-своему в детстве,

когда были живы знакомые все.

Осенние дни жили там по-соседству,

и в школу мы шли по весне.

Красивые листья.. Природа, вздыхая,

отчаливает от небес.

Как будто меня своим вздохом встречая,

напомнила давешний лес.

Да что это детство? Если недавно

я счастлив практически был.

Вставая с постели с рассветом ранним,

я мыслил, любил и жил.

Все меньше в живых моих добрых знакомых,

все гуще за окнами лес,

как будто живут они там, и снова

взирают на нас с небес.

Я не одинок. Нахожу пониманье

у тех, кто сегодня родней.

Но молча стоят городские зданья,

великанами -- у дверей.

И снова пришла к нам незваная осень..

И снова идут холода.

И сумрачно в доме вечером поздним,

но вряд ли так будет всегда.

15. Свист сверла.

Вновь раздается свист сверла.

Как они сверлят мерзко, твари..

Все это мягко говоря..

В игру играют там случайно.

О, как резвятся там они!

О, как безумно там хлопочут.

И безнаказанны в те дни,

и богомерзки, между прочим.

Вновь раздается свист сверла,

они резвятся не по-детски,

Куда их мерзость привела?

Они испытывают сердце.

Коронавирус к нам идет,

приветствует с телеэкрана,

с собою в злую даль зовет,

а им, тварям, - по барабану.

Что б не случилось, сверлят там.

Сверло -- вот их ответ на беды.

Мир разломав напополам,

хлопочут мерзкие соседи.

16. О коронавирусе.

Коронавирус шествует победно.

Вот уж Гундяев, Бурков заболел.

И Трамп заокеанский непременно

испробует его коварнейший удел.

На улице народ шатается без масок,

безпечный, непутевый, как всегда.

И наше телевиденье напрасно

ему твердит обычные слова.

Коронавирус шествует по суше,

по взморью и долинам, по воде,

заразе этой многие послушны,

он многих оставляет не у дел.

Когда пройдет опасная безпечность?

Когда поймет народ, - идет беда,

неужто ему нужно вечно

твердить по то, что се -- не ерунда.

Идет волна вторая, непременно

зараза посещает город наш.

А пиит глупый там самозабвенно

все пишет про любви порыв, не дашь

ему ума, он закусил удила,

и мрачно превозносит жизнь свою,

которая уже давно остыла

после его позорных плясок на краю.

Коронавирус -- он, друзья, не дремлет,

испытывает многих он людей.

Народ же наш безчувственный не внемлет

речам неубедительных врачей.

17. Существа.

О, Боже, как какофонию

врубили все же на этаж.

Как они Бога оскорбили,

впадая, блин, в преступный раж.

О, Боже, как они резвятся,

как скочут, прыгают они..

Своею бранью насладятся

сполна подонки в эти дни.

И вот звучит какофония,

вползая безпардонно в мозг..

Слова нехитрые, простые,

но хочется кричать мне: "СОС!"

Да, поселенные, конечно,

здесь лютовали как могли,

закона не признав, успешно

орали по ночам они.

Такие яростные твари

здесь в скверне изощрялись вновь,

и наказания искали,

презрев науку, свет, любовь.

18. Что это такое?

Ходят по домам с "проверкой",

что им надо проверять?

Ведь коронавирус мерзкий

надо им распространять.

Надо им, чтоб мы болели,

чтоб страдали, как могли,

далеко так до метелей,

до зимы, и в эти дни

маски они приспускают,

что-то гаркают во тьме,

и его распространяют,

мерзкий вирус по земле.

Как слабы бывают люди,

в эту пору я узнал..

Так зачем же, как на блюде,

нужен этот карнавал?

Существа из странных сказок,

не боятся ничего,

да, они весьма заразны,

но не прыгают в окно.

Лезут в наши они двери,

сами не поняв, зачем,

как напуганные звери,

как писатель польский Лем.

Что им надо, беззаконным?

Ищут что они у нас?

Как придурок некий конный,

осмелели, - вас из дас?

19. Проданный мир.

И только деньги они с трепетом считают,

купюры шелестящие любя.

Стихи мои они не понимают,

и раздуваются день ото дня.

Определяется для них наш статус

тем, что имеем мы лишь в кошельке.

И прячутся от жизни словно страус,

нашед свое прибежище в песке.

Умы их, изощренные в коварстве -

от Бога они странно далеки.

И погрязают в своем вечном чванстве,

И презирают нас, мои стихи.

Им отобрать, ограбить -- вот занятье,

достойное глумливого ума.

Повысить лишь свой статус социальный

мечтают ежедневно и весьма.

Безссмысленые и нелепые занятья

избрали те профессией своей,

кто презирает и само распятье.

И кто считать лишь любит побыстрей.

И души они давно заложили,

и получают с этого процент,

все ладно в мире их. И свои силы

они пускают, чтоб ограбить тех,

кто их еще не слушает. Но поздно

меня в уменьи этом убеждать.

Душа -- это явление серьезное,

ее у нас вам ныне не отнять.

20. Осенний путь.

Ах, Александр Сергеевич милый,

что же вы нам ничего не сказали..

ДДТ.

Как одинок мой путь.. Осенний город,

задумчивый, меня весь так облек,

что я не понимаю, как был дорог

он летом мне, как цвел и в небо тек.

А твари -- они снова торжествуют,

почуя ассигнации чужие,

они добычу безпардонно чуют,

и оскорбляют дорогое имя.

Повсюду. Город тихо опадает,

с деревьев падает на землю желтый лист,

а твари торжествуют.. Им забот хватает.

И их кумир так памятно речист.

Свирепствует у нас коронавирус,

и ищет вновь добычу он свою,

как Божье наказание, и жизни

он забирает -- несколько на дню.

Презренье к слову, ненависть к таланту

в продажном мире так распространена,

и даже мне, экс-аспиранту,

те твари предъявляют все права.

Как одинок мой путь. Я жду минуты

отдохновенья от чужих забот,

и кажется, что жизнь моя как будто

к знакомой тихой гавани придет..

21. Танец.

Танцевала в подворотне

осень вальс-бостон..

А.Розенбаум.

Странный танец.. Нездешний танец

падающей с деревьев листвы.

Он мне напомнил, слышишь ли, знаешь ли,

осень, когда рядом шли в городе мы.

О, как близко было в день этот счастье,

так что казалось -- лишь протянуть

руку достаточно, чтобы участливо

оно отозвалось, и не обмануть.

Странное счастье, мне дорогое,

срывалось словно листья с небес,

было все в мире понятно устроено,

имело все смысл, и размер, и вес.

Годы предательства лишь между нами,

годы, которые мне не забыть,

дни, что наполнены чужими словами,

презрением, завистью, соединить

руки с твоими теперь мне так трудно,

как ты поймешь нынче все же меня?

Осень отчалила в день, словно судно,

как холодает.. На склоне дня

я наблюдаю за танцем осенним,

и ты его видишь вновь за окном,

он лишь -- меж нами.. И лишь воскресенье

нас оживить может, как этот дом.

22. Сны.

И лишь во сне тебя я вновь встречаю,

а сны так убедительны порой..

Там наша встреча так нечаянна,

светла как солнце за горой.

И снова я держу тебя за руки,

и снова между нами -- листопад,

и затихают вновь дневные звуки,

и расцветает вновь мой летний сад.

Чудес не жду я больше. Безучастна

ты не бываешь в этих моих снах.

Но вот порой я думаю, - напрасно

тебе я не признался. Лишь в мечтах

сад расцветает. Между нами -- реки,

озера, горы, страны, города.

Но все я одолею, в первом снеге

я жду лишь откровения как сна.

23. И таяли огни в вечернем переулке..

И таяли огни в вечернем переулке,

и звезды падали с синеющих небес,

и города большого эти звуки

напоминали мир большой чудес.

Все было живо той порой осенней,

все обещания дарило мне.

Напоминало мне о первом снеге,

о теплой от любви волне.

Все было правильно под этим небом,

все было справедливо в мире том,

И не забыть мне, как нездешним светом

был освещен твой милый, милый дом.

Тебя я потерял в нелепых снах напрасных,

и слова уж давно не слышу от тебя..

В каком краю живешь ты? И, несчастное,

вниз смотрит небо бежевого дня..

Как далеко я от тебя. И осень

запутала следов людских поток.

Но я зову. И верю -- нет, не поздно,

усвоил я той осени урок.

24. Наше время.

И годы шли. Менялись зимы, весны.

Жила ты так далеко от меня.

И думала, наверно, - несерьезна

моя любовь к тебе. Ее кляня,

твои друзья тебя в том убеждали,

чтоб ты другого выбрала себе..

И ты их слушала. Как в зазеркалье,

жила, бродила, будто бы во сне.

О чем ты думала все эти годы?

На что надеялась, живя с другим?

Тебя ведь обошли мои невзгоды,

остался в памяти осенний дым.

Каким обманом он увлек с собою?

Каким лишь хитроумием своим?

Неужто он любил? Неужто был судьбою?

Поверить в это нету моих сил.

Он думает, что всем он обладает,

но как хрупка крепость его,

и страх его, однако, посещает,

что потеряет он тебя, всего

лишится в миг один прекрасный,

ответит за ту боль, которую мне дал.

И разорится его труд напрасный,

то царство зла, что он так собирал.

Теперь он чует -- идет наше время,

теперь готов ответить он за все,

пора покаяться ему пред всеми

за то, что он забрал совсем, блин, не свое.

25. Проходя мимо твоего дома.

Ленивая шалость

последней недели..

Так мало осталось

до первой метели.

Земфира. Сказки.

Проходя мимо твоего дома,

вспомнил я эту зиму, когда

этот дом мне был добрым знакомым,

когда ждал от него я тепла.

Не обрублены были связи

между мной и тобой в этот день.

Еще твари не бились в экстазе,

и еще не нашла на мир тень.

Снег казался чудесным, прекрасным.

Он приветствовал будто меня.

И день прожитый был не напрасным,

ведь прошел он в тепле и любя.

За окном вновь холодная осень,

ветер стонет опять в проводах,

и опять этим вечером поздним

я пытаюсь признаться в стихах

в моей нежности просто душевной,

что испытывал я к тебе.

Что вела меня во вселенной

к пониманию -- не к борьбе.

Проходя мимо твоего дома,

вспоминал я тепло твоих рук,

как я был с тобой там слишком скромным,

как тобой очарованный друг.

26. Воспоминание.

Помедли, подожди, не уходи,

не улетай в страну, откуда нет возврата.

Остались пусть лишь считанные дни,

но я любил тебя когда-то.

Несмелый, робкий, я жил все ж тобой,

я помнил все твои улыбки,

и не знаком я был еще с тоской,

которая пришла с твоей ошибкой.

О, город странный! В сумраке ночном

в нем оживают тени, души, лица,

ушедшие от нас. И оживает дом, -

кто знает, что тебе приснится?

Теперь с тобой и сон, и эта явь,

которая возникла из ошибки.

Теперь ты вечером сидишь, устав,

и вспоминаешь обо мне. Как нитку

порвала нашу связь. И только миг

я помню --вот лицо твое немое,

я суть воспоминания постиг,

и мигу этому я рад, не скрою.

27. Осенний день.

И вновь мошенники тревожат этот день,

вновь требуют у нас лишь денег.

Купюры затмевают словно тень

для них весь мир. И вот иной затейник

придумает историю свою,

чтоб обмануть нас. Но, увы, напрасно,

его фантазия бездушна на корню,

несостоятельна, и это ясно.

Тревожно мне становится. Тепло

из города сей осенью уходит.

И вспоминаю робко, как давно

тебя не видел я. Под небосводом

так проплывают тучи надо мной,

а кто-то трудится вдали, и в мире

существований много, и в чужой

как будто они плавают квартире.

Тревога не уходит вдаль моя,

она мне душу трогает, конечно,

и вот уже при свете дня

я стал задумчив -- вовсе не безпечен.

Был необременительным мой сон,

что улетучился вверх утром ранним,

я вспоминаю звук, и цвет его, и стон,

лицо твое я вспоминаю.

Пришел ко мне опять осенний день,

все то же равнодушие на лицах,

пишу стихи я просто, без затей,

не бойся, то в кошмаре не приснится,

что описал я в радостных строках,

они светлы как день, как свет осенний,

они не равнодушны, и в веках

останется их след, наверное.

28. Город.

Как воды поток утром к тебе спешит..

"Ума Турман".

Оставленный город под призрачным солнцем,

оставленный дом в полутемном стекле,

прозрачный мой свет -- но когда он вернется

на улицы эти, кто даст ответ?

Конечно, все это весьма субъективно,

как субъективна и жизнь вся моя,

может быть, думать о небе наивно,

глупо искать там осколок тебя.

Но я молюсь, во мне жива надежда,

что ты не потерялась там, вдали,

что будет день осенний, как и прежде,

был светел, тепел, снова эти дни

наполнятся твоим существованьем,

и встреча наша вновь произойдет,

и город, что когда-то был оставлен,

под солнцем дивным снова оживет.

29. Обманщик.

Он твой мальчик, ты его девочка.

Он обманщик, да и ты не припевочка.

Земфира. Припевочка.

Я думаю, что властвует обман

в пространстве, где живешь ты, в твоем доме,

он будто изначально тебе дан

тем существом, поселенным с тобою.

Он часто упражняется во лжи,

мешает ложь и правду словно миксер,

тебе дает нередко миражи,

и увлекает вниз как некий трикстер.

Он хитроумен, опытен весьма

и искушен в профессии обмана,

он управляет этой жизнью дна

и очаровывает странно.

Иллюзий красочных плетет он нить,

он мастер напустить в твой дом тумана,

он имитирует саму способность жить,

я не хочу о нем твердить, "гуманном".

Но почему ты выбрала его?

Неужто так легко ты обманулась?

И, может быть, он был, верней всего,

счастливцем той минуты, когда сумрак

твой одинокий путь вдруг окружил.

Тебе внушить сумел он беззаботность.

Не думал он, что я тобою жил, -

была безчувственной и его совесть.

30. С тобою были миражи

С тобою были миражи, -

любви, надежды, тихой неги.

Но будто атмосферой лжи

они проникнуты в том веке.

Тот век весь шумно миновал,

он, впрочем, был незабываем.

Опять осенний карнавал

из листьев в танце опадает.

С тобой была моя любовь,

такая хрупкая, такая

недостоверная, и вновь

осенний ветер овевает

твой образ в этой серой мгле,

и улица вся фонарями

все продолжается. В тебе

я видел смысл существованья.

Ты вновь в плену кривых зеркал,

хочу признаться откровенно -

тебя как веру я узнал,

любил тебя первостепенно.

31. Бабье лето.

Солнечный день, оранжевый блюз;

я не успеваю, но и не тороплюсь.

Юля Чичерина. Жара.

Последний привет мне из теплого лета

сегодня подарят в обед небеса.

Последний привет. Много бледного света

на город нисходит. Опять чудеса..

Блестит паутина, летит бедный ветер,

и я узнаю путь единственный свой,

лежит он к тебе, и на всем белом свете

пути нет вернее; коварной игрой

не увлечен больше. Цветы все опали,

и люди куда-то торопятся вдаль,

а мне в моем мире прозрачной печали

все вспоминается та магистраль,

вдоль шумной которой ходили мы часто,

и смыслом она все ж была полна.

Теперь же деревья глядят безучастно,

и так же машины куда-то спешат.

О, как я был слаб в этот вечер осенний,

когда я с тобою по улице шел,

и я не решился на то объяснение,

которое, может, изменило бы все.

Идет вновь по городу тихая осень,

и я вспоминаю твои слова.

Неужели окончилось все, неужели все поздно, -

и зло побеждает как эта молва..

32. Эпидемия.

Свирепствует коронавирус.

Он наказание за то,

что ты так странно изменилась,

что веру сняла как пальто.

Теперь в том мире, где живешь ты,

тревожнее день ото дня.

Я знаю -- вряд ли вновь придешь ты

и вряд ли ты поймешь меня.

И вряд ли ты меня обнимешь, -

так горько это сознавать, -

В свой мир меня теперь не примешь,

на нем словно лежит печать.

Какая роковая сила

тебя с собою увлекла?

Мою любовь не оценила -

и обманулась силой зла.

Свирепствует коронавирус..

Болеют люди. Только ты

безмолвна.. Жду я словно милость,

когда осыплются цветы.

33. Вечер.

В тенях серых вечер. И снова, и снова

болит голова в этой тени ночной.

Мое одиночество так безусловно,

как будто не знает никто, чьей тропой

сюда я пришел, в этот каменный город.

Забрался на башню одну средь миров,

читал "Черновик". И, наверно, нескоро

мое одиночество стает из слов.

И даже под окнами крики умолкли,

подонки под окнами уж не кричат -

как громко орали, да только без толку,

они месяцами подряд.

И медленно дом проплывает как будто

огромный корабль в городской темноте,

и кажется мне, в мир тепла и уюта

он вскоре отправится -- будто во сне.

В тенях серый вечер. И тени немые

диктуют мне песни осенние здесь,

глядят сверху вниз существа лишь Иные.

И медленно сумрак становится весь

как будто прозрачным. Иным опереньем

осенние птицы над нами летят,

и кажется, будто с осенним мгновеньем

уносит меня время снова назад.

34. Планета имени тебя.

Мне не нравится лето, солнце белого цвета,

вопросы без ответа, небо после рассвета..

Смысловые галлюцинации. Розовые очки.

И словно обезсмыслился планеты

ход плавный в том ряду светил.

И словно потерял я нить Завета,

и будто я любовь навек забыл.

А ведь когда-то было все так просто:

улыбка освещала путь твоя,

и так легко и радостно-серьезно

беседа между нами как стезя

словесная там протекала..

Но словно жизни рухнула стена

и ночь открылась в пройме белой зала,

и дом жилой окутала волна

тумана, сумрака.. И в этом свете

ты изменилась, позабыв мечту,

и что-то изменилось и в планете,

в ее структуре, будто в темноту

корабль мой вдруг отправился бумажный,

и я боюсь его неверных снов,

не встретить в темноте тебя, отважный,

принц сказочный боится за любовь.

35. Город притих в ожидании чуда

Город притих в ожидании чуда,

этим осенним погожим днем

он осыпается листьями, будто

вместе мы снова с тобою идем.

Шепот листвы знаменует спасенье

в городе этом и в этой стране,

ждет впереди нас опять воскресенье,

мы отдохнем. Снова вспомнилось мне,

как говорили о прошлом мы осенью,

в столь дорогом сердцу старом дворе,

где оживали лишь тени из прошлого,

где так тепло было, словно во сне.

Знакомый двор мой, оживленный памятью,

ты ближе мне стал и дороже вдвойне,

ну а теперь ты живешь, оставленный

в мире своем. И почудилось мне,

что ныне мы покидаем его, прощаемся

с детством погожим, приснившимся нам,

снова из прошлого возвращается

в быт, что из стен и окон, и рам.

Город притихший шагами я меряю,

будто живу новой встречей с тобой,

встречей, как некогда, самою верною

и освященной моей мечтой..

36. Омск -- город контрастов.

Дождь за окном устал,

кот прошмыгнул в подвал.

Лист золотой упал

всей пятерней в траву.

Александр Иванов.

А где-то за стеной свистит сверло,

живут неуспокоенные души,

и мне жить рядом с ними "повезло",

а им -- лишь бы закон нарушить.

Свистит сверло, нарушив мой покой,

затейники они большие! -

а солнце далеко, как за горой,

и далеко ты от меня. Немые

не отзовутся словом провода,

и не поймут, и не обнимут нежно,

такая безответная среда

здесь сформирована. Так безнадежно

свистит сверло, настаивая вновь

на сосуществовании со мною,

с презрением глядят на нас, любовь -

и ту они презрят, не скрою.

А где-то за окном осенний джаз,

тепло и тихо, безмятежно.

Как далеко ты от меня. Не раз

я вспоминал души твоей безбрежность.

37. Воспоминание о молодости.

Зараза еще ходит по стране,

и сообщенья все мрачней приходят.

И многие живут словно во тьме,

и место в ней свое находят.

И неизменен сумрака закон,

свет в твой мирок почти не проникает,

супруг твой благоденствует, и он

тебя так мало понимает.

И вновь настанет безпокойный день

с его заботами нелепыми как будто.

И вновь тебя обступит дребедень

и дум, и слов чужих, как в это утро.

Как долго будет длиться этот круг?

Круг замкнутый проклятий и испуга?

Как долго неоценен будет труд

поэта и оставленного друга?

Зараза еще ходит по стране,

я от тебя не требую любови,

лишь чувства справедливости ко мне,

лишь отклика на зов, что к изголовью

стремится поутру вновь к твоему.

Пусть не проходит время больше мимо.

И может ты поймешь вдруг, почему

когда-то я любил тебя безсильно.

38. Поздняя осень.

Сквозь туманы и дома

Ты идешь совсем одна,

Первый снегопад ворвался в город твой.

А.Варум.

А ты живешь в холодном городе,

среди дождей, среди снегов.

Ты холод выбрала -- позволишь ли

сказать об этом пару слов?

А быть могло иначе здесь,

и не случилась бы зима,

когда б ты не закрыла дверь,

когда б не прогнала меня.

Ты словно в чужеродном сумраке

идешь по улицам немым,

и голоса глухие, глупые

несут ветра как будто дым.

Среди дождей, в холодном городе

ты ищешь жадно дом, тепло,

Что ненадолго стал б покровом,

и не было бы в нем темно.

Как много лет прошло в том сумраке,

меня и не искала ты.

Есть еще время. Ты одумайся,

не предавай своей мечты.

39. Мир существ.

Хитроумнейшие люди

напрягут напрасно мозг.

И напрасно им на блюде

был преподнесен вопрос..

Они могут отбирать лишь,

жить за счет других людей.

И справлять свои, блин, свадьбы,

ох, немало там затей..

Они любят обобрати,

и ограбить, оскорбить.

Хитроумнейшие твари,

любят там шикарно жить.

К нам идет коронавирус,

он распространился вширь.

Им немало заразилось

человеков.. Этот мир,

видно, Господа прогневал

хитроумием своим.

Стал он в свете дня нелепым

и растает он как дым.

40. Коронавирусные.

Идет коронавирус по стране

и бьет разнообразные рекорды.

Распространяясь будто бы во сне

в театрах и учрежденьях спорта.

Как любят люди чем-то заразить,

их хлебом не корми, а дай покашлять,

Своей болезнью стали дорожить,

нести ее с собою людям, в массы.

Идут и кашляют по улице иной,

не надевая масок и перчаток,

распространяя свой заветный гной,

что дорог им, как некий, блин, задаток.

Что может их теперь остановить?

Что может образумить? Я не знаю.

Ох, любо им заразу нам дарить,

крича, вопя и кашляя, чихая.

Идет коронавирус по стране,

победно шествуют нелепые бациллы,

день ото дня сильнее кашляют оне,

те, кто живет средь нас, но все же силы

их покидают в сумраке ночном,

не вечно заражать им, есть пределы,

и верный не подвержен им мой дом,

и непоколебима вера.

41. Бездарные поэты.

Кто-то предал, кто-то -- свой.

"Агата Кристи". Подвиг.

Бездарные поэты, рифмоплеты,

как любо вам друг друга прославлять.

Вы для того и будто бы живете,

чтоб рифмы всюду лишь свои вставлять.

Рифмуя одержимо, оголтело,

вы хвалите друг друга всякий час.

Я удивляюсь -- как не надоело

печатать вам стихи свои у нас?

И больше -- издаете даже книги,

спонсирует их Лукоморный дед.

И нету в том издании интриги -

он деньги отобрал у нас. В обед,

довольный, ест морепродукты

и торжествует он в своем мирке.

И презирает он поэтов русских,

их понося под вечер налегке.

Парадоксальное существованье

его под небом вызвать может смех.

Но получает он свое признанье

из рук соратников по нации. И всех

очаровал своим искусством,

о нем соратники по нации трубят.

Но в сердце у него все так же пусто,

как много, много, много лет назад.

Пусты его напыщенные книги,

и это каждый русский здесь поймет.

Кто их читает -- видит только фиги,

что крутит этот странный "полиглот".

Бездарные поэты, что вам нужно

от нас -- признанья в нашей же стране?

Чтоб вас поняли, смысл обнаружив

там, где его и не было? Вовне

закона, чести, постоянства

вы жили тесной группою своей.

За вами было только ваше чванство

да старый блудодейственный еврей.

42. Готовясь к публикации.

Замолкли под окнами крики подонков,

что признаны в городе этом, увы,

и я, вам признаться, грусть свою скомкав,

пишу продолжение первой главы

лирической повести. Надо мне смело

о жизни своей так теперь написать,

чтоб стала она не такой уж нелепой,

чтоб смыслом исполнилась эта тетрадь.

Я не прославляю ту власть.. Каждодневно

ведь сим занимаются люди -- тогда,

когда получают с нее непременно

деньжата свои. Для меня далека

ее мощь и сила. Они фантазийны.

Но вот что хочу я однажды сказать -

что, может быть, ценным для нашей России

мои стихи станут, увидят печать..

43. Лирика.

Ветер гонит листья по асфальту,

солнце светит ясное с небес.

Словно чудеса из разной смальты

зайчики на людях, и полез

жук большой на эту же дорогу,

и бежит ребенок налегке.

По тропинке к людям словно к Богу

я спешу. И день дрожит в реке.

Мы с тобой встречались в день осенний,

вот в такой же ясный и смешной,

так тепло мне было.. Невезеньем

стала осень без тебя. Порой

кажется -- меня ты вновь обнимешь,

скажешь свои главные слова,

вновь под своды дома меня примешь,

улыбнувшись мне едва-едва.

Все изменится в пространстве, и мгновенно

станет ясно все в моем пути.

Станет мой порыв первостепенным,

ведь тебя мне лучше не найти.

Ветер гонит листья по асфальту,

вновь иду знакомым я путем.

И тебя я снова вспоминаю,

не жалея больше ни о чем.

44. Осенний сон.

Как тепел был осенний сон -

он был как ожиданье чуда..

И в ожидании простом

тебя увидел я как будто.

А днем встречает суета

и крики там, внизу, у дома,

людей чужая слепота

и их слова, что мне знакомы.

Ушла ты в мир других людей,

что груб так, темен и так тесен..

Его ты выбрала -- моей

не захотела стать.. И песен

в том доме больше не слыхать,

где мы с тобой встречались утром.

На мире сем лежит печать

существования без чуда.

О, как кричат они во тьме

и разевают пасть напрасно.

Но не приблизятся к тебе,

молюсь я за тебя, мне ясно,

что помнишь все прекрасно ты,

что наши встречи не забыла.

Когда соединят мосты,

хочу, чтоб обо мне спросила.

45. Возвращение в город.

Стоял я в городе мглистом, огромном

и глядел в маслянистую темноту.

Владимир Набоков

Огромный, безбрежный, оставленный город,

что плещется у моих ног.

Как он мне был безконечно дорог,

как связан с тобою.. Урок

нелюбви я усвоил прочно,

теперь его отзвуков жду,

во мне еще не погасло точное

чувство, и я иду.

Теряется связь между мной и другими,

теряется связь времен,

и лишь вспоминаю твое я имя

в пространстве чужих имен.

И в шуме моих оставленных улиц,

и в гуле иных голосов

к нам птицы осенние снова вернулись,

неся травинки из слов.

Они все летят в этом синем небе,

они все зовут мой сон,

и вечер опять наступает нелепый,

как будто придуман он.

Огромный, безбрежный, но все же мой город,

я снова спускаюсь к тебе..

В сетях информаций ищу я повод

тебе рассказать о мечте.

46. Человек и сеть.

Как мы стали зависимы от информаций,

как опять поглощает людей

электронная сеть, и профанации

в ней легко мне подчас рассмотреть.

Но среди сообщений -- чужих и нелепых -

отблеск правды подчас нахожу,

словно чье-то виденье осеннего неба,

словно с кем-то я вместе гляжу.

Я не чувствую ныне таким одиноким,

одиноким как прежде, себя.

Мир способен, оказывается, быть не жестоким

и способен жить, не кляня.

И подчас ходом мыслей я тех увлекаюсь,

что в сети появляются вновь,

восклицаю, читаю и улыбаюсь,

вспоминая свою лишь любовь.

Сеть -- как будто окно в мир прекрасный, безкрайний,

с ней как с другом подчас говорю,

среди лиц и теней, среди лестниц и зданий

я ей тоже признанье дарю.

47. Вне круговорота.

И бытия круговорот бурлящий,

признаться, мне так надоел.

Борьба, борьба опять, и настоящей

суть жизни не видать мне в ней.

Замена жизни -- круговерть иллюзий,

экранных призраков безумный хоровод.

Искать уж надоело мне аллюзий

на его сущность, что легко пройдет.

А люди лезут все, ругаясь друг на друга,

куда-то все наверх, наверное, во власть,

и душат они яростно в испуге

своих товарищей по бытию, и всласть

бьют их по голове, пихают, блин, локтями,

стремясь занять свою позицию в стране.

И занимаются вот этим днями,

и отдыхают только лишь во сне.

Плодят детей, во мраке размножаясь,

и Бога забывают там, во тьме,

и оскорбить меня они стараясь,

снуются в тесной пустоте.

Я снова жду рассвет. Воды глоток мне свежей

он снова принесет. Наполнит смыслом жизнь.

И верою своей я, словно бы одеждой,

оденусь в новый день, спускаясь к людям вниз.

48. Песчинка.

Бредет сквозь лампочек салют

безснежный новый год..

Олег Митяев.

Но бытие вовсе не определяет сознание..

Владимир Набоков.

Живу по-своему счастливо,

смотрю на мир я свысока -

как будто на большое диво,

как бы на сон издалека.

Что мне людское там признанье,

нестройных критиков оскал?

Оно -- лишь разочарованье

в высоком том, что я лишь знал.

Они друг друга хвалят дружно

и ценят свой они лишь род,

и презирают не наружно

они наш русский весь народ.

О, жизнь моя! Ты -- невидимка

среди огромных кораблей.

Зашла в их гавань как песчинка

и узнаешь с трудом людей.

Живу по-своему счастливо,

усвоил жизни я урок.

И, может быть, моя Россия

оценит, что иной не смог.

49. Комната.

Буду снова земным поэтом:

на столе раскрыта тетрадь..

Владимир Набоков.

Вот комната. По стенам ходят тени,

и лампы свет горит еще в углу.

Я нахожу себя, когда потерян,

в ее пространстве тихом. На столу

стоит компьютер, давно мне знакомый,

и что-то пишет, приводом шурша.

И я делюсь переживаньем, словом

с моим экраном. И моя душа

дивится каждому мгновенью в белом свете,

и ждет чего-то в этом сером дне.

И вспоминает, как жила с рассветом,

с восходом солнца, с мыслью о тебе.

Все призвано к сосуществованью,

живут предметы в комнате моей,

и медленно плывет там мирозданье,

там, за окном, и в сумраке ночей.

И как хрупка моя соотнесенность с миром,

как далеко от меня, ну, к примеру, ты,

грустит лишь моя бедная квартира,

грустят на подоконнике цветы.

Но это мир, где все ж жива надежда,

где человеческий живет мой след,

и не смыкаю долго свои вежды

в надежде обрести тебя навек.

50. Розовое небо.

Вдохновенье, розовое небо..

О, это небо, выпитое огненным оком!

Владимир Набоков.

Вечер. Розовое небо

на закате там, вдали.

Как расстались мы нелепо,

оно знает. От земли

мне хотелось так умчаться

да, еще вчера, вчера..

Но в сем мире -- мое счастье

и живет моя душа.

Словно море за горою,

небо обнимает нас.

Своей славой золотою

овевает наш баркас.

И его ты тоже видишь

в этот вечер голубой,

знаю -- больше не обидишь

ты своею немотой.

Вечер. Розовое небо.

Понимаешь ли, вдали

было нам дано победное

чувство жизни и любви.

51. Через время.

Помню, помню -- я

шел по улице осенней.

Вспоминал тебя

как последнюю.

Много лет прошло -

след предательства.

И пробили дно

обстоятельства.

Помню, помню -- тишь

того города.

На меня глядишь,

вдаль; просторами

небо перед нами

расстелено,

на столе один

том Есенина.

Помню, помню -- солнце

лишь светлое,

теплое, твое

и приветное.

А теперь -- лишь стук

обезумевших.

И сцепленье рук

в сне полуночном.

52. Это было очень давно.

Это было когда-то давно,

время тихою сапой ушло.

Это было в доме твоем,

мы сидели вместе, вдвоем.

Возвращаться мне суждено

в день, когда мне было тепло.

В день, когда понимал я тебя,

в день, когда жил, тихо любя.

Теплилась надежда во мне,

а теперь я словно во сне -

не пойму я, как ты живешь

и о чем ты песни поешь.

Мир, разделенный напополам,

мне напоминает бедлам.

Неужели в нем счастлива ты?

Неужели рядом мечты?

Это было очень давно,

словно в подзабытом кино.

Это было в доме твоем,

тем осенним пасмурным днем.

53. В осеннем парке.

По тропинке парковой

мне пройти б чуть-чуть,

чтоб меня узнала б ты,

поняла мой путь.

Над мостками летними

кружит желтый лист,

отраженье белое

смотрит, вечер чист.

И на гладь на водную

падает листва.

Вниз летит природная

ее красота.

Кто-то мчит на велике,

кто-то бродит лишь,

не открыв Америки,

я читаю лист.

На тропинке парковой

тихо так, тепло,

осень как подарок нам

подняла крыло.

54. Двое в огромном мире.

Мир огромный, чужой, непонятный

за окном простирался моим.

И писал я стихи невнятные,

и тебе казался чужим.

Желтый лист полетит на обочину,

и проедет машина вот там,

где гуляли мы вместе; а, впрочем,

разделился наш мир пополам.

Мне осталась осенняя горечь

и попытка признаться себе

в том, что чувство мое неустойчиво,

мое бедное чувство к тебе.

Далеко до весны, до признания

настоящего моего.

Не сердись, дорогая, заранее, -

это чувство вернее всего.

Оставить комментарий © Copyright Петраков Игорь Александрович (petrak-igor@yandex.ru) Размещен: 19/10/2020, изменен: 19/10/2020. 71k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Сборник, написанный в октябре 2020 - го.

Петраков Игорь Александрович : другие произведения.

Осенний альбом