Жрец покорно шел во дворец. Но любой наблюдатель мог почувствовать в его взгляде какую-то вызывающую гордость, даже презрение к фараоновым чертогам. Он готов был сделать все, что угодно фараону. Но в то же время чувствовалось, что он сделает это как он захочет. Нынешнему фараону не нравились жрецы, наверное, он был чрезмерно амбициозен и слишком самостоятельным. "Пора обрезать крылышки нашему небожителю." - Тихо размышлял жрец проходя между колонн. На лице его на миг мелькнула самодовольная усмешка, которая в следующее мгновение уже исчезла как только его взгляд встретился с взором фараона.
- Приветствую тебя, Жрец. Я заметил твою самонадеянную улыбку. Я позабочусь о ней.
- Приветствую и тебя, Сын Богов. Позволь нам самим разбираться с чувствами служителей Амона и им созданных людей. Мы именно для этого обучены.
Фараон встал, охваченный гневом, и пристально всмотрелся в лицо жреца. Тот отвечал ему бесстрастным взглядом, лицо ничего не выражало - каким и должен быть настоящий жрец. Фараон все еще наблюдал за ним - ведь хотелось точно знать, что движет жрецом, что стояло за его словами. Наконец, он созрел для ответного хода, который возможно раскроет перед ним жреца, который в гневе, возможно, и скажет что-то лишнее.
- Жрец, ты забываешься. Это я знаю, что скрывается за чувством каждого из вас, я - сын бога. А, следовательно, я и есть бог. Вы - только мои служители.
Жрец склонился перед ним в почтенном поклоне.
- И служить вы должны Атону. Не забывайся! Если сын бога решил, что его отца зовут Атон, значит, быть потому. - Он крепко сжал в руках нефритовую статуэтку, которая придавала силу его словам и ему самому.
"Я уничтожу их. Будь моя воля, это случилось бы завтра. Но воля богов обрекла меня на долгую борьбу. Как же они мешаются под ногами, они мешали любому фараону. Временами казалось, что они правят страной, а не мы - фараоны. Как это было у деда... Или нет, у прадеда?" - Фараон не был силен еще в своей генеалогии, но уроки детства он помнил крепко. Ему рассказывал его учитель, что вся история страны суть только лишь борьба жрецов и фараонов изредка прерываемая набегами кочевников. Именно его учитель первый подвел его к мысли, что у него есть единственный путь, чтобы править в спокойствии и мире. Только один.
- Жрец, но я тебя вызвал не для этого. - Фараон поднялся на ноги. - Я, Аменхотеп Четвертый, сын бога, сам бог повелеваю, чтобы вы отменили постройку моей пирамиды.
- Что? - Жрец не мог сдержать удивление.
- Да, жрец. - Фараон самодовольно улыбнулся ему. - Мне не нужна пирамида, которая будет служить лишь вам, жрецам после моей смерти. Она не дает мне ничего.
- Но переход в мир теней. Тебе понадобится еда, слуги...
- Жрец, ты опять забываешься. Это я - бог. Мне наплевать на то, что придумали вы, жрецы, и чем вы пытаетесь перед народом обосновать свою приближенность ко мне. Я сам могу решить как уйти мне в мир теней. Жрец, у меня нет желаний как и подобает то богу. Я ничего не хочу в этой жизни, тем более, от вас, людей, таких несовершенных созданий.
"Кроме одного - поскорее покончить с вами" - Фараон не стал говорить самое главное свое желание, тем более, что это не ложилось в его концепцию жизненного пути.
- А теперь ступай, неси своим жрецам мое волю.
- Сын Богов, ты неразумен и мы сможем отнести это к излишкам твоего возраста, если ты откажешься от этого повеления. Ни твой отец, ни твой дед не отказывались от земных желаний. И этим им была дарована власть на земле, иначе им приходилось только возвратиться к богам. Но хуже того, ты глуп и думаешь, что тебе удастся совладать с жрецами. За нами тысячелетнее сотрудничество с царским домом. Мы уже давно слились с властью фараона и только гибель всего нашего государства сможет уничтожить нас, только общая наша смерть... - И он покорно посмотрел на него, его лицо приняло просящий вид. - Фараон, я прошу тебя отменить этот приказ. Для твоего же блага.
Но фараоном играли бушуещие страсти юности, он только раздраженно замахнулся статуэткой на жреца, а потом медленно опустил руку. Лицо жреца ничего не выражало.
- Ладно, жрец. Я пока прощаю твою наглость, я накажу тебя... Завтра, быть может. Иди и оглашай мою волю.
Жрец попятился из тронного зала - аудиенцию очевидно не имело смысла продолжать. Неразумно разговаривать с упорствующим болваном, каким выставил себя этот фараон-теленок, которого только вчера отняли от материнского вымени. Его лицо расплылось в улыбке - придуманная им шутка должна потешить других жрецов.
Но жрецам не было дело до шуток - гнев охватил их своими цепкими коготками. Они выкрикивали проклятия в адрес фараона, лица святых людей исказила только одна человеческая страсть - страх. Страх, который гневит, который толкает людей на мужественные поступки, которые не дает ему выбора действий. Судьба фараона была предрешена этой страстью, удел жрецов был только исполнить свой долг до конца. Выкрики слышались из разных концов зала, в котором все они собрались.
- Убить его!
- Сместить с трона!
- Проклясть!
Главный жрец поднял руку - этот древний жест, призывающий к молчанию. Остальные жрецы медленно утихомирились и ожидали его приговора.
- Я понимаю вас - вы излишне взволнованы и перепуганы, чтобы сметь натворить много бед как для фараона, так и для нас самих. Но я призываю к благоразумию! - Он поднял свой посох. - Мы не можем убить или убрать с престола фараона...
- А кто же тогда смещал предыдущих фараонов? - Послышались смешки в зале, но нельзя было разобрать откуда именно они доносились.
- Может и мы. А может и нет. Зачем это кому-либо знать? Пусть люди гадают, небожители должны совершать свои дела скрытно от человеческих существ. Поэтому я лично склоняюсь к более подходящему для таких случаев средству - проклятию.
И опять крик поднялся на крыльях гнева.
- Проклятие!
- Проклясть его навеки!
- Лишить божественной ипостаси!
Жрец словно проснулся ото сна, он опять поднял руку и громко, с ударением выпустил из себя крик.
- Нет!
Остальные жрецы встрепенулись и посмотрели в ужасе на него.
- Мы не можем лишить его божественной ипостаси! Это подрывает нашу с вами власть в первую очередь. Мы накажем его иначе. Мы должны придумать ему наказание и объявить ему волю богов уже сегодня. Одно ожидание наказания может свести его с ума...
На лице некоторых жрецов прорезались морщинки удовлетворения. Другие сразу же начали думать над задачей. Вскоре свежие решения начали рваться на поверхность креативным ураганом.
- После смерти превратить в скарабея, чтобы он пожирал падаль!
- Построить над его мумией перевернутую пирамиду, которая до скончания веков будет раздавливать его мертвую плоть!
- Наклясть проклятие на любое воспоминание о нем!
Главный жрец в третий раз поднял руку - на этот раз ему не стоило усилий, чтобы воцарилось мертвое молчание - такой величавый и страшный момент наступил в их собрании. Его лицо расплылось в самодовольной улыбке.
- Наш фараон еще молод, а вы придумываете ему такие страшные проклятия. Дадим ему испытать свою же волю на своей шкуре.
Жрецы уставились на него, не понимая, что это нашло на главу собрания.
- Наш любимый фараон говорит, что у него нет желаний. Так сделаем ему еще больший подарок судьбы - пусть он сам выполняет желания всех других людей. И пусть носит свое заклятие покуда не умрет последняя живая душа, только когда исчезнет род человеческий успокоится и его душа.
Они попятились от главного жреца, даже эти люди, горевшие гневом к своему врагу, испытали естественное отвращение к такой ужасной участи.
- Мы сейчас же должны послать гонца к фараону. Советую выбирать самого худшего раба - мы едва ли увидим его вновь.
Он закрыл глаза, предвкушая выражение лица его молодого друга, которого он обрек на вечные страдания.
Два молодых гунна выехали из леса, который раскинулся недалеко от их лагеря. Уже смеркалось - по степи разносился запах травы, который сводил с ума животных, на которых они ехали. Они сами обезумели друг от друга, от прикосновения к телу другого. От того, что произошло несколько минут назад в этом небольшом лесочке, который теперь они не забудут на всю жизнь. Там они первый раз познали...
Вдруг неожиданно перед ними появилась фигура человека, обмотанного с ног до головы в какую-то ткань. Девушку больше всего напугало, что голова его тоже была обмотана этой тканью. Каким же должен быть страшным человек, чтобы не решиться показать свой лик другому? Или может это не человек? Она прижалась к юноше - так, на всякий случай. Скоро они поняли, что это существо посмотрело на них - любой бы почувствовал бы взгляд двух пылающих глаз, которые до этого, видимо, искали что-то на земле. Вдруг прозвучал его кошмарный, скрипучий голос.
- Где ваше стойбище?
Молодые не смели отвечать - они были напуганы этой встречей, но и рассказывать незнакомому человеку о родном доме было весьма неразумно.
- Не хотите отвечать? Похвально, похвально. Но я блуждаю по земле в течении многих лет, поэтому мне не стоит труда найти его и самому. Я уже давно научился определять по следам и другим признаком близость человеческих поселений. Тем более, что у меня достаточно времени будет и после вашей смерти, чтобы найти его самому.
Юноша схватился за нож. Человек только рассмеялся.
- Не стоит - ты ничего не сделаешь со мной, а вот, если у тебя так сильно желание убивать - я смогу найти объект для этой твоей страсти даже быстрее, чем сообразит твой разум.
- Ты лжешь, чужестранец!
- Пробуй!
Юноша бросился к нему и в следующее мгновение с ужасом увидел как его рука пронзила плоть его возлюбленной. Чужестранец рассмеялся и кинул ему в лицо.
- Вот видишь! Теперь тебе остается только удовлетворить свою страсть способом, который расставит окончательные акценты в твоей судьбе.
Юноша бросился к нему. Последнее, что он успел заметить - это его собственная рука, которая полоснула его самого же по горлу. Глаза чужестранца загорелись и он склонился на двумя телами.
- Какие опасные желания у этих кочевников. - Он вновь засмеялся и равнодушно пробормотал. - Может и не стоило было их убивать, но их дом уже рядом, я чую запах костров. Это здесь живет тот воин, который на всю степь уже прославился своими неуемными желаниями, но в котором к сожалению так мало потенции.
И он направил свои мертвенно ледяные стопы к стойбищу. Убивающий все живое след протянулся за ним по траве. Чужестранец беспрепятственно подошел к юрте вождя - все дозорные только и могли видеть, что тень, которая кралась по стойбищу. Он впустил немного тьмы вовнутрь и осмотрелся сам - вождь был один, это-то ему и было нужно. Наконец-то собственная тень появилась и у этого вождя, которая что-то тихо ему нашептывала.
- Что, Аттила, печален? Не можешь осуществить свои сокровенные мечты и желания? Не хватает сил? Ложись спать - утро вечера мудренее. Завтра мы с тобой начнем нашу игру завоевания мира... - Убаюкивал он его. - Или я сам.
- Кто ты?
- Я - тень. Не обращай на меня внимания. Я исполняю желания людей. Вот и сегодня сумерки дали мне таких двух юных счастливцев, которые мечтали о смерти. Могу тебя успокоить - они очень быстро ее нашли.
- Не о моем ли сыне ты ведешь речь?
- Может и о твоем, может и нет. Какая разница? Завтра нас ждут иные планы!
- Ах, ты, тень!
Аттила вскочил на ноги и бросился к своей тени - та лишь рассмеялась ему в ответ.
- Что мы видим? Амбициозный вождь горюет по своему ребенку. Нет, уж - раз встав на путь своих сокровенных желаний - ты уже так просто не отступишь. Если человек идет против своих желаний, то боги дали мне все средства, чтобы он не отказался от них. Я стану тобой, а ты - мной. Вот и все.
Аттила вскочил на ноги и ощупал свое тело.
- Да, Аттила. - Обратился он к тени. - Мне нравится твое тело. Я доволен, что именно у тебя было самое сильное желание в степи, поэтому к тебе меня так влекло. А теперь, тень, ступай. В степь, в степь! Туда куда манит твое новое желание - быть с мертвым сыном.
Этот страшный чужестранец не знал только одного своего недостатка - он не имел себе равных только до тех пор, пока чье-то мощное желание не противопоставится тому желанию, воплощением которого он являлся. Впереди его ждал четыреста пятьдесят первый год...
Небольшой отряд рыцарей пробирался сквозь лесную чащу. Всем деревьям было даже издали видно, что рыцари были бедные, а поэтому каждый как мог помогал им. Ветки обнимали их, но рыцари только отмахивались от них, грязь тянула к себе, мечтая приголубить, но они только прибавляли шагу, тьма мечтала объять их своей нежной пеленой, но те только и зажгли факела, чтобы убить ее. "Неблагодарные" - Шептал лес. К счастью для них самих они уже почти выехали из него - башни замка, куда их позвали на службу уже виднелись за деревьями. Неожиданно на дороге возник человек. Вид у него был изрядно потрепанный, одет он был по старой моде, следы которой уходили в века, но вещи о которых он говорил были близки каждому из них.
- Остановитесь, мои смелые воины! Я знаю, что вы едете на службу. Ваши желания совпадают с моими. - При этом он как-то хитро улыбнулся каждому их них. - Я хочу быть вам слугой.
- Но у нас нет денег! - Крикнул самый старый, а поэтому и самый благоразумный рыцарь.
- Я буду служить не за деньги.
Среди молодых рыцарей послышались возгласы одобрения, но старый рыцарь продолжал оставаться благомудрым.
- А за что, тогда? - Посмотрел он внимательно на незнакомца.
- За ваши желания. Мне всегда приятно исполнить желание другого. - Глаза этого странного человека засверкали. - И я выполню желания каждого из вас.
Рыцарей как-будто убаюкали эти слова. Каждый из них посмотрел на другого словно говоря: "Что ж - каждый человек разный. И каждый хочет своего. Пусть мы сделаем вид, что нам все равно, что хочет этот человек, но придет время, когда мы узнаем, чего же он желает по-настоящему." Увидев их взгляды, странник только улыбнулся безмолвно отвечая им: "Конечно узнаете, конечно узнаете..."
Их новый хозяин в честь их приезда даже закатил небольшой пир. Что, в общем-то, было ему на руку - и присмотреться к людям, и развязать им языки - глядишь что-то и расскажут ценного. Не удалось ему только раскрутить этого странного человека, который сидел рядом с рыцарями в темном углу. Он решил лично узнать в чем причина столь вызывающего поведения.
- Я слышал, ты в пути пристал к этому небольшому отряду моих вассалов?
- Да, Ваша Милость, и не жалею об этом.
- Так ли это? Когда я начал расспрашивать о тебе у других рыцарей - они только пожимали плечами и рассказывали о тебе странные вещи. Будто ты просто хочешь исполнять их желания. Ты кто? Маг, волшебник?
- Нет. Я просто когда-то давным-давно... - Он погрузился в воспоминания. - ...устал от своих желаний. Теперь мною движет только одно - исполнять желания других.
- Любого человека?
- Да, любого.
- И даже мои?
- Ваша Милость, именно поэтому я сюда и приехал. Меня редко удовлетворяют желания таких бедняг как эти. - Он обвел рукой сидящую за столом компанию. - Я знаю ваши желания, именно поэтому я и здесь.
- Ты знаешь о моих планах? - Хозяин нахмурил брови.
- Конечно, Ваша Милость. Но я не говорю о ваших более конкретных планах, я говорю о сокровенных мечтах.
- Так ли это?
- Да, Ваша Милость, я знаю, что вами движет - желание разбогатеть и мечты о славе и службе вере.
Хозяин долго и внимательно изучал этого странного человека, который будто заглянул ему в душу, а потом рассмеялся.
- Ну меня ты не обманешь! Это желания любого человека в наши дни.
- Но они особенно сильны у вас. Впрочем не это важно, а то, что я знаю как осуществить мечты Вашей Милости.
- Неужели?
- Если вы позволите.
Хозяин поднялся и позвал слуг.
- Мы пойдем с этим человеком в мою опочивальню. Осветите нам путь.
Слуги взяли по факелу со стен и помогли им добраться до покоев хозяина замка. Когда они вышли, хозяин сразу продолжил их разговор.
- Говори странник и, если то, что ты мне расскажешь окажется правдой, я не премину тебя наградить как следует.
- Ваша Милость, мне ничего не нужно.
- Вот как! Человек без желаний внушает мне подозрения. - Он сотворил подобие цепкого взгляда, чтобы произвести нужный эффект на этом странном человеческом существе.
- Да, Ваша Милость, для меня будет наибольшей радостью, если вы исполните свое желание. - Он сделал ударение на слове "свое", при этом брови Его Милости резко взметнулись вверх. Уж не намекает ли он?... Впрочем нет, не намекает, он не может знать...
- Ладно, эти разговоры оставим на потом. Расскажи мне лучше каков путь ты избрал для моей судьбы.
- Путь на юг, Ваша Милость. Вернее, на юго-восток.
- Юго-Восток? Ты знаешь я не очень разбираюсь в этих сторонах света... Расскажи мне сам.
- Юго-Восток ваша милость, куда мы поплывем через все Средиземное Море.
- Плыть? Ненавижу плавать!
- О, Ваша Милость, наверное, не ведала, что для исполнения собственной мечты необходимо немного потрудиться. Но это неизбежная жертва. Я бы даже сказал святая жертва Вашей Милости. Пойдите на нее и о Вас будут говорить еще долгие века.
- Так что дальше? Куда мы вообще поплывем и зачем?
- В Святую Землю, Ваша Милость. В Иерусалим, в этот христианский город. Все что вам нужно будет сделать это только отобрать его у неверных.
- В Иерусалим, говоришь? - Хозяин задумался.
- Да, ваша милость, но вам необходим еще один шаг.
- Какой? - Встрепенулся человек, желающий славы, но не выезжающий лишний раз из своего замка.
- Я слышал, что Ваша Милость состоит в переписке, и даже более того, в хороших отношениях с папой?
- Да, это верно.
- Вам нужно будет съездить в Рим.
- Но это далеко. - Потянул как маленький ребенок давно уже седой человек.
- Хорошо, вы можете написать ему письмо.
- Какое письмо.
- Письмо, в котором вы намекнете на то, что неплохо бы устроить... м-м-м... - Чужестранец начал оглядываться пока его взгляд не остановился на кресте. - Крестовый Поход в Святую Землю, чтобы возвратить то, что принадлежит всем христианам по праву.
- Письмо, гм-м-м... Пожалуй ты прав, письмо я напишу. А может не надо писать? Я поплыву сам и привезу ключи от Иерусалима папе собственноручно.
- Ах, какая незадача, Ваша Милость! Но неверных слишком много! Вы один никак не справитесь!
- Никак?
- Нет, никак.
- Так... Хорошо!
Хозяин замка велел позвать писаря, которому начал диктовать свое послание. Странник же отошел в темный угол и начал что-то бормотать себе под нос, занятый своими мыслями.
- Как же все-таки примитивные эти людишки! Всегда желают только одного. Богатства, славы, примитивных эмоций! Как мне надоела эта моя жизнь. Удовлетворять их желания, быть в первую очередь там, где желание столь велико, что сводит как паразит своего хозяина в могилу. Неужели этому никогда не будет конца?
Ганц стоял и смотрел на свой дом. Какое гордое название для этой разваливающейся хижинки, которую уже давно пора бы уничтожить, если бы только не воспоминания, привязывающие его родителей к ней, да привычка. Он рос уже целых пять лет и сам за это время успел привыкнуть к этому хламу. А вот еще и зима пришла - совсем уж холодно стало, так ладно бы на улице, так и дома. Нет, все-таки лучше побегать, а то так и совсем превратиться в сосульку можно. Вдруг на их узенькой улице показалась фигура человека. Уже темнело, поэтому этот человек казался еще страшнее, тем, что издали напоминал городского палача - такой же темный и кошмарный. Ганц уже собрался убегать, когда человек подошел к нему почти вплотную и оказался старым дедушкой, белая борода которого доставала ему почти до живота. Ганц застыл на месте даже не пытаясь убежать от старика, который неожиданно обратился к нему.
- Ты не знаешь, где живет Ганц из этого дома?
- Нет, не знаю... То есть знаю, это я.
- Так, так. А ты ничего не путаешь? - Он засмеялся. - Ты, на самом деле, именно Ганц и именно из этого дома?
- Да. - Пролепетал Ганц.
- Ах, как хорошо. - Старик ему подмигнул и снял с плеча мешок.
Ганц испугался не на шутку - ведь дедушка мог его схватить и посадить в мешок. А потом поминай как звали. Но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой - может это волшебник?
- А у меня для тебя подарок. - Старик развязал мешок и запустил руку в него. - Вот.
Он достал пряник и подал его Ганцу. Тот не смел даже взять его.
- Ну, Ганц. Давай, не стесняйся! - Он всунул пряник Ганцу в руку.
А Ганц только и мог смотреть на дедушку, который непонятно почему сует ему сладости.
- Ну же, мальчик мой. Жуй.
Дедушка взял его за руку и поднес ее ко рту. Мальчик послушно зажевал.
- Ну что? Хочешь еще подарки?
Мальчик все равно не мог ничего ему сказать и только тщательно пережевывал пряник.
- Я, конечно, не обещаю, что я принесу так скоро. Может пройдет... скажем, год. Но принесу обязательно.
- Дедушка. - Мальчик взял его за рукав. - А можно мне книжку?
- Книжку? Гм... Ой, сложное это дело. Она появилась дай бог памяти... - Дедушка почесал себе затылок. - Да уже пару десяток лет, наверное. А может тебе еще больше пряник принести?
- Нет, дедушка. Я хочу книгу.
- Да зачем она тебе нужна? Да и сложное это дело пока - сделать книгу.
- А мой папа говорит, что в них много картинок печатают, а я люблю рассматривать картинки. А если там еще и будут сказки - папа мне прочтет их! - Его глаза засветились от счастья.
- А он умеет читать?
- Ой, дедушка, не знаю, но я думаю мой папа может все, что угодно!
- Ну все уметь не может ни один человек. Что-то он да не умеет.
- Да? - Глаза малыши светились недоверием и он как-то поник.
- Не горюй! - Дедушка потрепал его по плечу. - По крайней мере, он может попытаться научиться, пока я тебе ее принесу.
Ганц не верил своему счастью - может через год у него будет своя собственная книжка. Дедушка тоже был счастлив от одного только осознания, что он сделал и сделает этому маленькому человеку.
- А ты знаешь, Ганц, ведь я счастлив!
- Ты дедушка? Почему?
- Потому что я смог обрадовать тебя.
- А почему тебя это сделало счастливым?
- Ты знаешь, что я очень старый...
- И ты счастлив, что поговорил со мной?
- С чего ты взял?
- А мои бабушка и дедушка всегда рады поговорить со мной.
- Это тоже. Но правда даже не в этом, а в том, что я очень стар. Мне уже тысячи лет.
- Так ты жил еще до сотворения мира? - Глаза мальчишки округлились.
- Нет. - Рассмеялся старик. - Конечно же я родился после сотворения мира, но с тех пор прошло уже так много лет...
- И ты счастлив, потому что все эти тысячи лет молчал и ни с кем не говорил?
- Нет же! - Старик захохотал от души. - Я счастлив потому, что я выполнил свой долг и исполнил твое желание.
- А ты выполняешь желания?
- Да. Практически любые. Правда... - Лицо его помрачнело на миг и он начал разговаривать с самим собой. - Многие тысячи лет я просто слепо выполнял желания людей, но потом понял, что это разрушительный путь и он просто неразумен. Этот путь не есть промысел Господен. А я должен выполнять те желания людей, которые сделают мир лучше. А обычно это самые простые как у тебя желания. Я думал многие годы над своей судьбой... вернее... своим проклятием. Что оно мне дает и как я должен справляться с ним. И в один прекрасный момент я понял, что нужно делать что-то... хорошее...? Нет. Скорее, такое, что сделает меня самого нужного людям. Что наполнит мой рок смыслом.
Он помолчал немного, посмотрел на ребенка.
- Наконец, я понял, что нет ничего светлее, чем исполнять желания детей. И в этом я вижу смысл своего проклятия. Я буду обязательно приходить к вам. - Он погладил мальчика по голове. - Каждый год. Возможно, нужно будет избрать какой-нибудь хороший праздник, скорее, как повод моего прихода... Главное не это, а то, что я обязательно исполню свой рок до конца. До последней капли. До последнего человека.