Аннотация: Столкновение с имперцами и плен братьев бури. Хелген.
Записи:
Вот небольшое замечательное видео об истории Ульфрика Буревестника. Которого Bethesda, вероятно, исторически использовала для создания своего персонажа и т.д. Классный материал.
- Одним из наименее привлекательных аспектов человеческой натуры является наша склонность ненавидеть людей, с которыми мы плохо обращались;
Это гораздо проще, чем принимать вину на себя.
Если мы сможем убедить себя, что люди, которых мы предали или поработили, изначально были недочеловеками-монстрами, то наша вина и близко не так тяжела, как мы втайне думаем.
Люди очень, очень хорошо умеют перекладывать вину на других и избегать чувства вины.
- Дэвид Эддингс
Веревка из можжевеловой коры, сделанная наспех и едва годившаяся для такой работы, лежала у нее в руках мертвой змеей.
В животе у нее снова заурчало. Двенадцать дней. Прошло почти две недели с тех пор, как она в последний раз ела что-либо, кроме одного яйца камышевки. Даже скорлупу она хрустела на зубах, предварительно дочиста вылизав внутренности.
После этого ее путешествие на север через Простор привело ее только к голоду и обморожению. Ее заклинания ослабевали, поскольку именно тело подпитывало силу, необходимую для использования магии.
- А тело требовало регулярного питания. С тех пор как Немайн расколола яйцо, она не ела ничего, кроме кусочков мха и речной воды.
Она постаралась - смастерила ловушки для рыбы из веток и наспех смотала бечевку без конца, потому что приближались зимние штормы. Рыба в ручьях и прудах уплыла на глубину, так что до нее было не дотянуться, когда пошел дождь. Пока она в отчаянии смотрела на свои пустые ловушки, чувствуя, как ее мучает голод, дождь перешел в снег.
А намокшие дрова, которые она собрала, не загорались, как бы она ни пыталась разжечь их дрожащей рукой, пламя угасало. Она была брошена голой, в одиночестве, если не считать грубого ножа и изношенного бурдюка с водой, в дикую местность, чтобы выжить. Или нет, думала она, съежившись под скалистым выступом.
Веревка, которую она смастерила, была другим способом. Возможно, это был горький способ - путь труса, который покончил с собой. Но, тем не менее, это был выбор.
Она повертела в пальцах грубую кору.
Ее живот был узким и маленьким; его пустота отдавалась в позвоночнике острой, настойчивой болью. Остановившись, Немайн дотронулась до своих щек. Она не была уверена, плачет ли она на самом деле, потому что на нее, мокрую на высоких скалах, падал дождь. Нет, она не плакала с той ночи. С той ночи, двенадцать дней назад, когда Галан погиб от ее руки. Возрожденный, как Шиповник.
Она знала... или думала, что знает, что та часть его души, которая не была принесена в жертву, останется прежней. Его разум был бы цел и невредим. Он мог бы говорить с ней, если бы захотел. Мог бы сражаться, охотиться, быть кузнецом...
Делать все, кроме любви. Потому что сердце, которое она взяла по его приказу, было съедено ведьмой.
Личность, свобода воли, человечность...все это было принесено в жертву Богам. Бесчувственный, холодный... Теперь он был Шиповник, рожденный для войны.
Веревка безвольно лежала в ее руках.
Подняв ее, она соорудила петлю. Петля, которую она в оцепенении повесила на каменный выступ над головой... стараясь не споткнуться о мокрый камень, потому что это была быстрая смерть, к которой она стремилась. А не затяжная смерть от перелома шеи или вывихнутой ноги.
Стоя на камне, она накинула петлю из веревки себе на шею. Медленно затягивая ее, пока ее разум успокаивался. Лучше. Гораздо лучше умереть, чем жить в мире, где Галан ходит как мертвый. Бессердечный. Безнадежный. Это был правильный выбор.
Она сделала глубокий вдох.
И спрыгнул с утеса.
....."Guuuhrghk!"
Дергая проснулся, Немайн началось с мечты, что не сон.
За горами, она слышала лай собаки.
Нет... Похлопав себя по горлу, чтобы убедиться, что петли на нем больше нет, Немайн напрягла слух, чтобы лучше слышать, стоя на наспех выдолбленной куче сломанных веток и опавших листьев.
Много собак. Их было несколько, и все они лаяли и выли, учуяв ее запах.
Если они были так близко, рассудила она, то у нее было меньше времени, чем она хотела, чтобы потерять их след. Ее карта была бесполезна; она уже несколько дней как свернула с дороги. Свернула в непроходимые дикие леса, которые, как она знала, назывались Фолкрит.
Деревья стонали и раскачивались на ветру надвигающейся бури. Незнакомый, жуткий, такой темный, что она тщательно закуталась в покрытую грязью, пропитанную плесенью одежду. Взвалив на спину тяжелый рюкзак, Немайн бросила взгляд назад, на запад.
Снова лай. Одна из гончих завыла, и это был почти вопросительный вой, так как в конце жалобный звук стал громче. Как будто зверь кричал:
- Где ты?
Ветер переменился, заставив огромные ветви вздохнуть высоко над ней. Они тоже разговаривали.
Рууунннн, рууунннн...
Переступая через извивающиеся корни и камни, о которые она норовила споткнуться, Немайн чувствовала, как капли дождя падают ей на лицо. Она знала Бэннинга; знала повелителя гончих очень хорошо.
Она также знала, что жалованье ему платил ярл Игмунд. А власть ярла Игмунда подпитывалась серебром, которое поступало из рудника Сидна и проходило через руки клана Серебряной Крови. Клан, чью голову матриарха она взорвала, вскипятив мозги внутри черепа, пока он не лопнул, как неисправный чайник.
Лай приближался.
Пора уходить.
***
Она заблудилась.
Немайн еще никогда, в отчаянии думала она, продираясь сквозь заросли папоротника и колючих кустов, не покидала пределов Досягаемости. Ни разу в жизни она не видела ничего, кроме окутанных туманом скал в своем сердце, прекрасных и суровых. Постоянное журчание ручьев и водопадов было ее колыбельной, а низкорослый можжевельник и стелющиеся мхи, местами усеянные белыми звездчатыми цветами, были единственной зеленью, которую она знала.
В отличие от здешних высоких лесов, которые закрывали небо. Погружая ее в темноту и мрак, заставляя шарахаться от каждой хрустящей ветки, от каждого кролика, который осмеливался выскочить на открытое место.
Дальше к востоку погода изменилась. Тучи, предвещавшие дождь над Маркартом, разразились градом мокрого снега, который промочил ее насквозь, даже когда она, спотыкаясь, пробиралась по лесу. Хотя зловещие верхушки деревьев закрывали ей вид на небо, эта холодная сырость была для нее смертельной.
И у нее заканчивались зелья от простуды, когда она открыла последнюю бутылку. Держа ее высоко над головой, ожидая, пока последние капли не упадут на язык, Немайн встряхнула ее; энергично встряхнула, просунув язык внутрь стеклянного горлышка бутылки. Причмокнув губами, она вздохнула с облегчением, чувствуя, как по телу разливается тепло. Прогоняя боль от пронзительного холода. Она знала, что это чувство вернется с удвоенной силой.
где я?
Она больше не слышала лая собак. Вой больше не будил ее беспокойный сон, не заставлял двигаться вперед, когда она брела вперед, стирая ноги и дрожа от усталости. По подсчетам Немайн, она уже девять дней находилась в бегах от Маркарта и казначейства.
Девять дней, восемь ужасных ночей, полных холода, голода и боли. Она взяла с собой только то, что было на ней надето, чтобы собрать косточки для Бетрид Серебряной Крови. Двухдневного рациона, которого, несмотря на то, что он был съеден экономно, хватило только на четверых. Ее нож, сильно потертый и изогнутый от многочисленных заточек о точильный камень. Бурдюк для воды - не то чтобы от него был какой-то толк, подумала она в панике. Вся выпитая ею вода прошла сквозь нее, как будто ее пропускали через сито, а не через человека. Ничто не могло остановить ее продвижение по кишечнику... Она больше не утруждала себя питьем воды, чтобы утолить голодные муки. Не стоило делать постоянные остановки, чтобы облегчить мочевой пузырь.
И ее одежда превратилась в мокрое, изорванное месиво. Наложенные на них чары только усиливали ее иллюзорные чары. Они никак не защищали ее от пронизывающего ветра, холодного порыва дождя, снега и воды.
Несколько зелий, которые она бездумно бросила в свой рюкзак, почти закончились. Большая часть ее припасов оставалась надежно спрятанной в запасном сундуке Мот гро-Багол в Маркарте.
Если она не поищет укрытия, чтобы скоро согрется...она умрет от дрожащего переохлаждения, которое сдерживалось лишь тем небольшим промежутком времени, который дало ей зелье. А Немайн слишком устала, чтобы поддерживать протянутую руку с пламенем, чтобы согреться.
Желание убежать, скрыться как можно дальше от этого Места, уступило место насущным потребностям ее плоти. Приют. Где может быть эта проклятая пещера? Скалистый выступ? Все, что я вижу, - это деревья, ничего, кроме этих проклятых, царапающихся деревьев и этого проклятого вечного снега!
Погрязнув в страданиях, Немайн не заметила имперского солдата, который вышел из-за дерева, пока не стало слишком поздно.
Бах!
Немайн тупо открывала и закрывала рот. Каким-то образом она оказалась распростертой на грязной земле, а имперец стоял над ней, все еще держа меч в ножнах. На самом деле, он был еще совсем юнцом; его темные глаза блестели от возбуждения, обрамленные блестящим металлом шлема.
- Я поймал одного! Хадвар, смотри! Я поймал мятежника! Ха-ха!
Ответил голос с сильным акцентом. "Норд", - поняла она в туманном предчувствии, когда стальные прутья подняли ее вверх и унесли прочь, ее сознание мерцало, как свеча на сквозняке.
- Хм... Эта гражданка не похожа на одну из них. Но она одета в их цвета. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, солдат. Отличная работа. Поднимите ее.
***
Отдать приказ отступить было правильным решением. И все же слова отдавались у него во рту привкусом пепла.
Да чтоб разведчиков * за то, что они не добрались до них вовремя! Имперцы появились из ниоткуда, превосходя Ульфрика и его людей численностью по меньшей мере впятеро. Было бы бессмысленной тратой сил бросать их на сверкающих, лязгающих оружием ублюдков, которые окружили их. Лишая их всех шансов на побег, сам военный губернатор спрыгнул со своего коня, чтобы позлорадствовать.
"Они научились", - с неудовольствием подумал ярл. Научились передвигаться более бесшумно по хрустящему снегу. Они пробирались сквозь деревья, как тени, и застали его и его людей врасплох, когда они направлялись к Черноводной переправе.
Нет смысла зацикливаться на упущенных шансах. Затянув грязный кляп, который был засунут в потрескавшиеся губы Ульфрика, Туллий презрительно скривил губы и дернул за узел на ткани. Сильно дернул.
И хотя имперский генерал не улыбался, вид у него был самодовольный, когда двое легионеров толкали Ульфрика, заставляя его спотыкаться, пока он пробирался к повозке с другими пленниками.
- Ульфрик Буревестник! Ты виновен в мятеже, убийстве имперских граждан, убийстве короля Торугга и государственной измене Империи. Все кончено.
Не потрудившись ответить, Туллий развернулся на каблуках и начал отдавать приказы. Быстро отдав честь, двое солдат, к которым он обратился, вскочили в седла. Имперский стражник Ралоф ударил норда по затылку, когда тот забирался в повозку, отчего тот подался вперед.
- Заткнись и садись в повозку, предатель. - Меч наклонился к нему. - Твоя очередь.
Покачав головой Ралофу, который побагровел от ярости из-за неуважения, проявленного к его ярлу, Ульфрик сумел забраться на деревянное сиденье без посторонней помощи. Вдалеке он увидел еще три повозки, заполненные выжившими братьями бури. Перепачканные кровью и грязью лица повернулись, знакомые лица внимательно наблюдали за ним, пока Ульфрик устраивался поудобнее на скрипучей скамье без пружин.
В фургоне находились только он, Ралоф и угрюмого вида северянин с копной каштановых волос. Ссутулившись, Ульфрик потер нос грубой веревкой, которой был связан. Чувствуя, как на него наваливается тяжесть усталости, он на мгновение прикрыл глаза. Отгоняя все отвлекающие факторы, он искал покоя - ясности, которая приходила, когда он медитировал. Он остро нуждался в этом сейчас, потому что не мог придумать, как освободить своих людей. Не тогда, когда он оставался связанным и пленником.
Имперцы одобрительно зашумели, когда Туллий, возглавлявший караван пленных, закончил свое обращение к ним.
- ...Скайрим принадлежит Империи! А теперь двигайтесь...ближайший укрепленный город в этом замерзшем захолустье - Хельген. Всем оставаться начеку.
- Это никогда не закончится, имперский пес! - Ралоф сплюнул, когда имперский солдат связал ему запястья и, угрожая мечом, затолкал в повозку. - Ни за что, пока я жив и дышу!
- Ага! Голова Ульфрика на пике!
- Смерть Братьям Бури!
- Скайрим завоеван для императора! Для Тита Мида!
Это наша родина, Туллий. Вся кровь, пролитая в этой войне, - на твоей совести.
Повозка накренилась вперед, когда имперец дернул поводья, и горькие размышления Ульфрика были прерваны, когда он, как и остальные, чуть не упал, когда повозка резко остановилась. - Что же это такое, солдат?
Вдалеке виднелись три фигуры, бредущие через лес. Нет... четверо, понял он, когда один из солдат легиона отделился от двух других. Которые были полностью заняты тем, что усмиряли воющее, визжащее существо, которое могло быть ребенком.
Нет... он исправил эту мысль, когда солдат схватил ее за одежду, туго обтянувшую маленькие, но четко очерченные груди. Женщина. Жительница Пределов. Это было почти невозможно определить из-за растрепанных волос, которые скрывали ее черты. Но ее маленький рост, магия, которая даже сейчас исходила от пальцев, туго стянутых тканью и шнурком......
Ульфрик прищурился, чтобы лучше разглядеть фигуру, которая даже сейчас пыталась высвободиться из крепкой хватки двух легионеров.
- Я нашел ее неподалеку. Честно говоря, я не совсем понимаю, что она здесь делала.
- Она шпионка Братьев Бури, Хадвар! - Имперский солдат слева от нее презрительно фыркнул, пнув ее ботинком со стальным носком, отчего она упала лицом в грязь. Послышались приглушенные стоны и визг, когда солдат придавил ее каблуком, удерживая в неподвижности. Она яростно брыкалась ногами, ища опоры на земле, а солдат хохотал над ее усилиями. - Ха-ха - грязная сука. Думаешь, мы сможем немного повеселиться, прежде чем палач добьется своего?
Тот, кого они назвали Хадвар, вздохнул.
- Нет, рядовой, ты не можешь. Посади ее в тележку к остальным. Сейчас.
Одним мощным рывком солдат швырнул женщину в повозку. Перевернувшись от силы удара, она ударилась головой о деревянные доски фургона. Трудная.
Ульфрик решил, что удар, должно быть, оглушил ее. Она лежала, распростертая и неподвижная, у самых сапог Ульфрика. Больше похоже на клубок спутанной шерсти на веретене, чем на человека.
Он откинулся на спинку сиденья, старательно отодвигая свои ботинки подальше от ее вони. Даже сквозь отвратительную вонь кляпа Ульфрик чувствовал ее запах: отвратительное сочетание кислого пота и затхлой вони грязной одежды. Сморщив нос, он отвернулся. Выбита она или нет, ее ждет та же участь, что и всех нас.
Повозку снова тряхнуло, когда она начала двигаться вперед, и от этого стремительного движения людей бросало из стороны в сторону, так как они крепко держались за борт фургона. Напрягаясь на ухабах, Ралоф облизал губы...поморщившись, когда его язык наткнулся на свежую царапину.
- Интересно, почему она здесь?
- Разве это не очевидно? - Неряшливый норд, выглядевший так, словно проглотил полный рот уксуса, усмехнулся и намеренно наступил ногой на безвольную руку женщины. - Она изгой. Это так же ясно, как то, что нос отпечатался на твоем лице, ты, предатель.
Ульфрик бросил на мужчину уничтожающий взгляд. Немного молчания было бы не лишним. Даже без слов сила его взгляда, казалось, сделала свое дело, и мужчина откинулся назад. Ковыряя ремни ногтем большого пальца, он оглядывался по сторонам, пока повозки двигались по мощеной лесной тропинке.
Проходило несколько мгновений. Каждый вздох приближал их к казни.
Он был так уверен, печально подумал Ульфрик. Уверен, что Туллий захочет продлить победу. Провести их парадом по улицам Имперского города. Показать Бело-золотой башне плоды трудов полководца.
Если бы они предприняли путешествие через Бледный перевал в Бруму, это дало бы Ульфрику время. Время спланировать, придумать способ спасти своих солдат, свой народ от петли и топора. Пока повозка грохотала по дороге, его разум беспомощно вращался по кругу, натыкаясь на одни и те же мысли. Желание сражаться боролось с желанием убежать.
Никто не мог им помочь. Они были в меньшинстве, на чужой территории. Их охраняли эти самодовольные южные псы, когда их гнали на бойню. Но, подумал Ульфрик, когда вонючий сверток сдвинулся, открывая широко раскрытые серые глаза...где была воля, там был и способ.
Они еще не были мертвы.
- привет. - Ралоф наконец помог женщине сесть на повозку напротив него. - Привет, ты. Наконец-то ты проснулась. Вы пытались пересечь границу, верно? Попали прямо в имперскую засаду, как и мы, и вон тот вор.
- Будьте вы прокляты, Братья Бури. Ульфрик пересчитал лошадей, везущих офицеров, вдоль вереницы фургонов, мысленно подсчитывая их количество. Он сосредоточил часть своего внимания на разговоре в повозке, когда хрупкая бретонка удрученно вздохнула; волосы снова закрыли ее лицо.
- ...В Скайриме все было хорошо, пока не появился ты. Империя была милой и ленивой. Если бы они не искали тебя, я мог бы украсть ту лошадь и быть на полпути к Хаммерфеллу.
- Вряд ли, - мрачно подумал Ульфрик. Глупец выбрал самый опасный путь на южной границе. Просто чудо, что его не остановили раньше. - Ты там... Ты и я, мы не должны были быть здесь. Империи нужны именно эти братья Бури.
Ралоф пожал плечами.
- Теперь мы все братья и сестры, связанные узами брака, вор.
- Заткнись там, сзади!
Все замолчали, ожидая, когда лошадь имперца снова отстанет.
Слегка повернув голову, Ульфрик не увидел ничего, кроме деревьев и далеких гор. Где-то дальше по тропинке лежал Хельген. На скамье напротив него Женщина-Предел дрожала от холода.
Без сомнения, она жалела о своем поношенном наряде. Расшитые бисером шкуры, кости и тому подобные мерзости. Вытянув ноги, Ульфрик согнул пальцы в сапогах и напряг мышцы, заставляя себя сосредоточиться еще раз. Думать. Шор дал тебе голову на отсечение, так используй ее. Найди выход из этой ловушки, пока не стало слишком поздно.
Задумавшись, он едва уловил, что вор заговорил снова.
- И что с ним не так, а?
- Следи за своим языком. Ты разговариваешь с Ульфриком Буревестником, истинным верховным королем.
- Ульфрик? Ярл Виндхельма? Ты лидер восстания. Но если они схватили тебя... - Голос мужчины перешел в жалкое всхлипывание. - О боги, куда они нас ведут?
Лицо Ралофа помрачнело, его голубые глаза стали отстраненными.
- Я не знаю, куда мы направляемся, но Совнгард ждет.
При этих словах женщина подняла голову, устремив изумленный взгляд сначала на Ульфрика, затем перевела его на Ралофа, а затем на вора, когда мужчина начал бормотать: - Нет, этого не может быть. Этого не может быть!
- По крайней мере, мы умрем героями. Тсун будет ждать нас. - Голос Ралофа был сух от смирения. - Наши предки. Пир. Медовуха
Чувствуя, как из-под кляпа вытекает слюна, Ульфрик неохотно согласился с вором и застонал.
- Боги, чего бы я сейчас не отдал за глоток меда...
Копыта лошадей застучали по камню еще громче. Блин. Слегка запрокинув голову, Ульфрик увидел, что булыжная мостовая становится все более твердой. Она меньше заросла травой и мхом, не такая изношенная, как тропинка, по которой они ехали раньше.
Хелген подошел ближе.
- Эй, ты. Изгой - меня зовут Локир. Что привело тебя в холодные объятия Империи? Я знаю, что ты не одна из мятежников.
Повернув ее лицо к задку повозки, Ульфрик увидел, как ее покрытое грязью лицо исказилось от презрения.
- Никто. Я - никто, я никуда не собираюсь. - В ее скрипучем голосе слышался мелодичный акцент жительницы запада, подтвердивший его подозрения о ее происхождении.
Не то чтобы он нуждался в особых подтверждениях. Это было, как так неэлегантно выразился вор, очевидно, как нос на его лице.
Не обращая внимания на вора, который насмешливо отмахнулся от нее, она отодвинулась подальше от него на скамье фургона. Ульфрик ответил ей таким же свирепым взглядом, когда серые глаза задержались на нем, на черном, подбитом мехом плаще. Украшенные рунами косы, борода... Казалось, они считают звенья кольчуги, которую он носил, вплоть до вышивки серебряными нитями на его сапогах. Они без смущения разглядывали его, придирчиво изучая.
С немалой долей ненависти, подумал он с удивлением. Житель предела. Значит, у нее есть причины презирать меня. Жаль, что она не захочет помочь нам, если представится такая возможность.
Голос Ралофа прорезал напряженную тишину.
- Что ты имеешь против конокрад? Вайтран? Хаафингар? Простор?
Локир прорычал в ответ.
- Почему тебя это волнует?
Женщина первой оторвалась от схватки, опустив взгляд на свои обмотанные руки, пока она натягивала веревки, которые крепко держали ее. Ульфрик не мог сказать, молчала ли она, ее губы побелели, когда она облизывала внутреннюю сторону щеки от разочарования или страха.
Ралоф фыркнул, его тон выдавал его нетерпение по отношению к конокраду.
- Потому что не будет никаких оплотов, как только имперцы добьются своего. Никаких ярлов, которые могли бы править ими. Только солдаты легиона и военное положение.
- Каждый мужчина, женщина и ребенок Скайрима - часть этого восстания, конокрад. Каждый должен сражаться за свободу Девяти владений.
Внезапно женщина усмехнулась, пряди ее пепельных волос взметнулись от внезапного порыва ветра, налетевшего с деревьев.
- Девять Холдов, тьфу. Ты оптимист, Норд, если думаешь, что все девять Холдов будут заинтересованы в чем угодно, кроме меда.
- Свобода Девяти крепостей? - Я не помню, чтобы Империя собирала в Скайриме все украденные кошельки, пока вы, ублюдки, не начали убивать их солдат.
Ралоф уже собирался ответить, но его прервал солдат, объявивший:
- Генерал Туллий, сэр! Палач ждет!
Далеко впереди Ульфрик почувствовал, как его желудок сжался, когда он услышал, как генерал тяжело вздохнул.
- хорошо. Давайте покончим с этим.
- Шор, Мара, Дибелла, Кинарет, Акатош. Боги, пожалуйста, помогите мне. - пробормотал Локир себе под нос, почти задыхаясь от плохо скрываемого ужаса.
Полностью игнорируя других пленников, Ульфрик погрузился в внутреннее спокойствие. Несмотря на то, что он старался не обращать на это внимания, он все еще смутно слышал, как уроженец Ривервуда разглагольствует о можжевеловом меду и сладостях. Что-то о стенах и башнях.
Что это был за урок, который любил преподавать Арнгейр? Камень в реке? Пламя в пустоте? Борода Исмира... как я могу быть спокоен, когда все пошло прахом?
- Вытащите этих заключенных из повозок. Пошевеливайтесь!
В третий раз за последний час жительница предела грубо заговорила.
- Почему мы остановились?
- Как ты думаешь, почему? - В глазах Ралоф было сочувствие, когда она огляделась вокруг, задержав взгляд на Хелгене. Обнесенные стеной ворота закрылись, и солдаты вытолкали братьев бури из повозок. Раздалось хлюпанье грязи под ногами, когда бесчисленные ноги протопали по замусоренному двору города, где горожане оставались на обочинах. Наблюдаю из любопытства или, возможно, от скуки. Это место действительно захолустье. - Конец света. Пойдем. Не стоит заставлять богов ждать нас.
Чувствуя, как от долгого сидения нервы у него сводит от напряжения, Ульфрик спрыгнул на землю. Кряхтя, он пытался вытащить кляп, который, похоже, не вылезал, несмотря на тщательную работу его рта и зубов.
- нет! Ждать! Мы не мятежники!
Ралоф, стоявший слева от него, фыркнул. Он гордо выпрямился, когда к нему подошел солдат Хадвар в сопровождении смуглого имперского капитана, державшего в руках лист пергамента.
- Мужественно прими свою смерть, вор.
Отчаянно тряся головой, Локир подошел к спрыгнувшей с повозки жительнице предела. Он почти прижал ее к фургону, жестикулируя имперцам.
- Вы должны сказать им! Нас не было с вами! Это ошибка!
Оттолкнув Локира, женщина снова устремила на него взгляд. В нем было что-то похожее на триумф, подумал он отстраненно. Отрекшиеся ликуют по поводу победы над Медведем. Пустая победа. Ее голова скоро покатится рядом с моей.
Трусливый вор бросился бежать. И был сражен молниеносной стрелой, выпущенной из императорского лука.
- Кто-нибудь еще хочет убежать?
Бежать некуда.
- Подойдите к плахе, когда мы назовем ваше имя. По одному.
Бросив взгляд на Ралофа, Ульфрик увидел, как верный Брат Бури сделал Хадвару не слишком заметный жест. Ульфрик подумал, что, возможно, это была клятва на пальцах, столь любимая данмерами, поскольку он несколько раз видел, как ее произносили в его сторону в Виндхельме. Что-то похожее на невербальное "пошел ты".
- Империя обожает свои проклятые списки.
Не обращая внимания на Ралофа, Хадвар зачитал список.
- Ульфрик Буревестник. Ярл Виндхельма.
Шагнув вперед, Ульфрик проверил веревки на своих запястьях. Все еще крепко держась, несмотря на то, что он постоянно напрягался с тех пор, как их связали. Где-то позади него Ралоф тихо прошептал:
- Это было честью для меня, ярл Ульфрик.
Кивнув, он направился туда, где стояли его мужчины и женщины. Среди куч соломы и влажной развороченной земли виднелись остатки его почетного караула. Мрачный и стойкий, несмотря на насмешки и случайные, не очень меткие выпады со стороны уроженцев Хельгена.
Шагая в первых рядах сбившихся в кучу пленников, он удостоился нескольких кивков и гордых улыбок от сынов и дочерей Скайрима. Те, кто последовал за ним. Те, кому предстояло умереть, ибо эта земля теперь обречена расколоться на части под умирающими когтями Империи.
Переминаясь с ноги на ногу, наслаждаясь свободой движений, Ульфрик размышлял о том, кто первым нападет на Сиродил после неизбежного падения правления Титуса Мида. Как и во время каждой битвы, он ощущал, как наполняются воздухом его легкие. Ульфрик слушал биение своего сердца, как кровь бежит по напряженным конечностям, готовясь к битве, которой не суждено было состояться, и мрачно наблюдал за приближением Туллия.
Он утешал себя тем, что конец не за горами. По воле Талоса, Скайриму осталось страдать всего несколько лет. Этот выскочка-коловианский военачальник мог так долго держаться за ветхую сеть альянсов. Умиротворение никогда не было верным решением, и империя отдала слишком много, чтобы оставаться нетронутой в течение десятилетия, не говоря уже о следующих ста годах.
Был бы это Эльсвейр? Эти каджиты так заискивали перед доминионом альдмери из-за предполагаемого чуда восстановления лун. Или Хаммерфелл, совершающий возмездие за трусливый поступок императора, заключившего Бело-золотой конкордат и оставившего их сражаться в одиночку?
Он едва помнил лицо своего отца. Всего лишь смутное пятно, затмеваемое другими воспоминаниями о детстве, проведенном в безмолвных залах Верховного Хродгара. Будет ли старому Хогу стыдно после их встречи в Совнгарде за то, что он погиб под топором палача?
Конечно, не доблестная смерть вдохновляла песни и бардовские сказки.
- Ульфрик Буревестник. Некоторые здесь, в Хелгене, называют тебя героем. Но герой не использует такую силу, как Голос, чтобы убить своего короля и узурпировать его трон.
И даже сейчас, связанный и с кляпом во рту, Ульфрик чувствовал, как внутри него поднимается Ту'ум. Из груди его вырвался крик, который он не смог произнести вслух, в то время как Туллий продолжал свою злорадную речь. Очевидно, для его же собственной выгоды.
- Вы начали эту войну, погрузили Скайрим в хаос, и теперь Империя собирается расправиться с вами и восстановить мир.
Он чуть не споткнулся о собственные ботинки, оглядываясь в поисках отдающегося эхом рева, похожего на тот, от которого разрывалось его сердце. Что это было?
Грозовые плащи позади него переминались с ноги на ногу и что-то бормотали между собой.
- Что это было? - изумленно произнес Хадвар, стоя на месте перед палачом.
Военный губернатор сделал пренебрежительный жест.
- Ничего страшного. Продолжай.
Когда жрица Аркея произнесла последние слова; без сомнения, обряды Аркея призваны были усмирить гнев богов на эту несправедливость, Ульфрик обратил свои мысли к дому и за его пределы.
Он поймал себя на том, что мечтает о холодных, чистых ветрах Виндхельма, а не о влажной гниющей растительности этих гниющих лесов. Температура, запах... это все было не так. Слишком влажно. Слишком тепло. Хотя, судя по почти постоянной дрожи, исходившей от Жрицы, которой каким-то образом все еще суждено было отправиться на плаху, в этих лесах, вероятно, было достаточно холодно для тех, кто родился без льда в жилах.
Возможно, он наблюдал за великим возрождением своей родины из священных залов Шора. Ульфрик только надеялся, что Тсун сочтет его достойным пересечь мост из китовой кости и попасть в Совнгард.
Он все равно скоро узнает. Один из его людей шагнул вперед, прерывая льстивые речи жрицы, демонстрируя свою храбрость.
- Ради святого Талоса, заткнись и давай покончим с этим!
Женщина в мантии фыркнула.
- Как пожелаете.
Не каждый человек был достаточно смел, чтобы добровольно пойти навстречу своей смерти. Его солдат был смел. Положив голову на плаху, палач дико ухмыльнулся под капюшоном. Опускаю могучий боевой топор, совершаю мощный взмах посеребренной сталью.
Голова с мясистым хрустом отделилась от туловища и упала в корзину. Ужасный результат: имперский капитан безжалостно отодвинул тело в сторону, готовя подставку для следующих голов.
Истинный северянин, до последнего. Ралоф, казалось, согласился, повторив это чувство шепотом произнесенной похвалы:
- Такой же бесстрашный в смерти, каким он был при жизни.
- Следующий - бретонец в лохмотьях!
Идущая позади собравшихся братьев Бури, изгой выглядела как ребенок. Ее голова с копной волос едва доставала до плеч большинства присутствующих. И все же она шла с высоко поднятой головой. Как будто эти рваные и грязные одежды были соболиной шубой, подбитой тончайшим шелком.
Она бросила на него долгий торжествующий взгляд, направляясь к пропитанному кровью каменному блоку. Ульфрик увидел, как ее щека покрылась пятнами: такой яркий румянец выделялся на фоне покрытого грязью бледного лица Жительницы Предела.
Твой конец и мой. В этом нет триумфа, проклятая. Где победа? Кто протрубит в рог?
- Что это, блин за Обливион?
- ...Дракон! Дракон!?!
- Конец времен! Настал конец времен!
- Позовите сюда боевых магов! Немедленно!
Ошеломленный, потерявший сознание Ульфрик потерял сознание, когда дракон, появившийся из ниоткуда, открыл свою зияющую черную пасть.
- И закричал, и от его сотрясения с неба посыпались огонь и камни.
Он едва успел собраться с мыслями, чтобы отпихнуть Брата бури, стоявшего у него за спиной, с грохотом обрушился массивный камень, за которым последовали новые, падающие сверху; Туллий отвлекся на организацию защиты.
Возможно, они все-таки выживут...
Нужно двигаться, нужно двигаться сейчас же!
Записи:
Фу...Хелген. Я так часто проигрывал этот вступительный эпизод. раз. Я попробовал мод, который дополнил диалоги и прочее, добавив Ульфрика с Ралофом, когда Драконорожденный убегает из крепости. Это сделало игру немного более терпимой.
Но поскольку я люблю фики об альтернативной вселенной, я собираюсь немного встряхнуться. Смотрите продолжение в следующей главе.
И, если вам понравился этот фик, оставьте комментарий. Всем комментаторам приятного просмотра.