Аннотация: Несколько дней Кайдена и Эшли. Бенезии и Карин. Ждейн и Явика.
Эти несколько дней, пока шло бурение и проходка тоннелей... Эти четверо суток... вместили в себя многое. Бенезия долго говорила с Андерсоном. О многом говорила. О разном. Говорила так, что сама потом не раз удивлялась, насколько ей было хорошо и приятно вести этот разговор. Да, она понимала, осознавала, что Андерсон - тоже пожилой человек, много повидавший на своём веку. Ему сорок шесть лет, для людей, даже живущих сейчас в среднем максимум сто пятьдесят лет - это очень солидный возраст, начало личностного расцвета, окончание периода входа в реальную взрослую жизнь. Дэвид - не только офицер, не только военнослужащий. Нет, он, прежде всего - человек, обладавший значительным, разнообразным жизненным опытом. Говорить с ним Бенезии было интересно.
Тогда они проговорили несколько часов и матриарх не удивилась тому, что за всё это время их, закрывшихся в каюте, не побеспокоили ни вахтенные, ни другие члены экипажа и команды фрегата. Азари поняла, что экипаж разведфрегата-прототипа действительно состоит из профессионалов, не нуждающихся в мелочной опеке и в тупом пошаговом руководстве. Люди, турианцы, протеанин работали и действовали по заранее согласованному общему плану.
Когда Бенезия вышла из командирской каюты, подошедший вахтенный офицер вполголоса доложил ей, что я уже вернулся и сейчас отдыхаю у себя в каюте. Что-то такое было в выражении лица матриарха, слушавшей доклад, что офицер поспешил уточнить, что дверь в мою каюту плотно закрыта.
Поблагодарив вахтенного, Бенезия не спеша направилась к себе в салон. Если Шепард закрыл плотно дверь, то... он или спит, или занят срочной и важной работой.
(от Чаквас)
Едва ступив на лестницу, матриарх увидела идущую навстречу меня:
- Рада вас видеть, Бена. - я остановилась. - Пока вы говорили с Дэвидом, я отоспалась, отдохнула. Давайте-ка ко мне, поедите домашнего.
- Рина... мне... - попыталась было "отнекаться" азари, но я, ничего больше не говоря вслух, взяла собеседницу за руку и повела к двери своего Медотсека.
Спустя несколько минут мы уже сидели за небольшим обеденным столом и Бенезия, сама того не заметив, умяла двойной обед, что очень обрадовало меня:
- Ну вот, хорошо. По меньшей мере, я теперь вижу и знаю, что вы плотно поели домашнего и горячего, Бена.
- Дэвид... он несколько раз предложил мне перекусить... но я отказывалась, - смущённо призналась матриарх. - Мне было крайне интересно слушать его, и я боялась, что моё внимание будет слишком рассеяно необходимостью одновременно слушать Дэвида и поглощать пищу. Потому я отказалась. Отказывалась, - уточнила азари. - Хотела потом поесть в салоне, но вы меня опередили.
- И хорошо, что опередила, - кивнула я. - Дэвид, он такой... увлекающийся. Иногда - увлекающийся. Вот и сейчас, пока вы разговаривали, нормандовцы вполне "разогрелись" для того, чтобы за эти четверо суток сделать немало. Я уже знаю, что второй челнок Дэвид отдал нам. - я не стала уточнять, кому это "нам" - Бенезия и так правильно поняла меня. - Так что теперь нам с вами вместе, конечно, предстоит поработать, как любит выражаться Дэвид, "на выезде". Я уже отоспалась, теперь вам нужно будет отдохнуть, Бена. - я встала. - Я провожу вас до салона, поспите шесть часов минимум, потом позавтракаете. И мы с вами вылетаем на очередной "выезд". С нами полетят ещё несколько женщин и девушек. - Я подала собеседнице ридер. - Вот план, ознакомьтесь. Всё согласовано и проблем, думается, быть не должно.
- Но... - Бенезия не удержалась, включила прибор и прочла содержимое нескольких файлов. - Я согласна, но... я...
- О том, что вы хотели побывать у Джона - я помню и знаю, Бена. Но сейчас... Он не так давно вернулся на борт фрегата, вместе с Явиком и Сташинским они провели сложный выезд-вылет последовательно на несколько близлежащих и - не очень близлежащих археологических площадок. Насколько я знаю, он и Явик планируют очень скоро вернуться на первую археологическую базу. Да, да, именно туда, где размещается подземная база. Многие детали предстоящей Шепарду там работы мне, конечно, неизвестны, но оттуда Джон и его партнёр планируют вылететь очень скоро на вторую базу. Наверное, и там и там посмотрят, как идут работы по проходке шахты и тоннеля. И не только... посмотрят. Так что пока вам лучше отдохнуть, Бена.
- Но он... он опять улетит. И я так и не смогу... - Бенезия изумлённо слушала сама себя: так она не говорила с кем-либо из разумных очень, очень давно. Волнуется, нервничает и в то же время - опасается нажимать, настаивать на своём.
- Бена... - чуть укоризненно произнесла я. - Мне уже доложили, что вы хотели войти в каюту Джона. Вы и сами знаете - корабль наш маленький, всё везде просматривается и прослушивается. Да, Джон может улететь раньше, чем вы проснётесь. И что? Он всё равно вернётся на фрегат. И тогда я непременно помогу вам организовать первый ваш совместный обед. Домашний обед, не пайковый, - усмехнулась Чаквас. - Покормишь ты своего Джона, посмотришь на него. Поговоришь с ним. Уверена, Бена, от тебя он никуда не денется. Во всяком случае - в ближайшие несколько часов.
- А от тебя? - улыбаясь, спросила матриарх.
Я изумлённо посмотрела на собеседницу:
- От меня?! И от меня он - никуда не денется. Он - рядом с Дэвидом. Он - его помощник и ученик. И он - рядом со мной. И летает и будет летать рядом со мной. Я-то уж точно от Дэвида в ближайшее время никуда уходить не собираюсь, а значит, с корабля, которым он командует и, уверена - будет командовать ещё очень долго - я никуда не денусь. Так что я буду и рядом с Дэвидом и рядом с Джоном. А они будут рядом со мной. Никуда они от меня не денутся! - раскрепощённо усмехнулась своей полной улыбкой всегда сосредоточенная и немного грустная врач корабля.
- Рада, Карин. Очень рада слышать это от тебя! - улыбнулась матриарх. - И рада понимать, что это - чистая правда! Хорошо, уговорила! - азари допила из кружки волшебный "чаквасовский" настой, встала, сложила на край стола салфетку. - Пойду я, мне надо... подумать.
- Я тебя провожу. А то от моего настоя ты на полдороге вполне можешь лечь и уснуть. Где-нибудь в уголочке, - усмехнулась я, поднимаясь и делая шаг к собеседнице. - Идём.
Тихо беседуя, я и Бенезия неспешно дошли до двери салона, я подождала, пока азари переоденется и уляжется в кровать, прикрыла матриарха покрывалом-одеялом и, убедившись, что Бенезия крепко и спокойно спит, вернулась к себе в Медотсек.
Выспавшаяся Бенезия очнулась быстро и спокойно. Четверть часа - и она останавливается перед дверью Медотсека.
- Вы уже здесь, Бена. Хорошо. - Чаквас появилась у открывающейся двери своего постоянного обиталища несколько минут спустя. - Я как раз закончила снимать показатели с контрольных приборов. Несколько минут подождёте? Сейчас, только перегоню на накопители собранную информацию, сделаю первичный анализ - и мы с вами пойдём осваивать наш челнок.
- Подожду, Рина, - чуть смущённо сказала Бенезия, наблюдая, как я исчезаю за закрывающейся герметдверьюМедотсека.
- Бена, - рядом останавливается Амина Ваабери, облачённая в сержантский среднебронированный полицейский скафандр. - Приветствую. Отдохнула?
- Да. Здравствуй, - азари обнялась с подругой. - Спасибо, что спросила. Я хорошо отоспалась. Благодаря Карининому отвару.
- А-а-а, - удовлетворённо протянула Амина. - Знаю. Карин на эти отвары - большая мастерица.
В этот момент из Медотсека вышла я.
- Приветствую, Амина, - врач приветливо кивнула сержанту военной полиции. - Как ваши... готовы?
- Все - и Елена, и Каролин, и Мандира, и Моника - уже ждут нас в ангаре у челнока, Кари, - сказала Амина. - Только вот, - она взглянула на стоявшую рядом азари. - Карин, нам надо бы её тоже... Обрядить так, как следует. Приобрести ей скафандр лёгкий. Как минимум.
- Я уже озадачила нашего кудесника-снабженца, Амина, - усмехнулась врач. - Но - пока здесь, в округе и на планете - мир и относительно спокойно, пусть Бена почаще одевает не скафандр, а платье. Вот закончится проходка тоннеля и шахты, проясним ситуацию с базами до конца, проведём запланированные работы по развёртыванию подготовки. - я не стала уточнять вслух многие детали. - Тогда и озаботимся приобретением для Бены лучшего скафандра из доступных. Пока что ей угрожать ничего не может, да и наши подруги далеко не все и всегда - в скафандрах.
- Я согласна с Карин, Амина, - подтвердила матриарх. - Мне вполне пока хватит платья и комбинезона. А скафандры... Я ведь не военнослужащая, мне пока вроде можно обойтись без этой бронеоболочки. Пусть даже и лёгкой.
За разговорами с Аминой и мной азари и не заметила, как вошла в ангар и остановилась у челнока.
- Вот, наши мальчики презентовали нам, пусть и на время, но - отдельную комфортабельную карету, - усмехнулась, поприветствовав азари, выглянувшая из салона кораблика Мандира. - И полетим мы снова в чисто женской компании, девочки. Я поведу. Если будет надо - меня сменит Амина.
- Именно так, - подтвердила сержант военной полиции, поднимаясь на борт и занимая одно из кресел. - Давно не водила такие кораблики, надо попрактиковаться.
- Обязательно дам порулить. - Мандира помогла подняться в салон Карин и Бенезии. - Присаживайтесь, - она подождала, пока на борт поднимутся Елена и Каролин. - Все сели? Пристегнитесь, скоро взлетаем, - она вошла в пилотскую кабину, уселась в кресло, щёлкнула замком привязной системы. Включила пульты, коротко переговорила по аудикоаналам с вахтслужбой фрегата. - Вылет нам - разрешили. Полетели.
Кораблик вырвался из ангара фрегата, набрал обычную высоту. Вокруг по-прежнему была ночь, полумрак рассекали только лучики лазерных установок и огоньки аэронавигационных систем с блёстками света, льющегося из немногочисленных окон наземных строений.
Бенезия молчала, глядя сквозь стекло иллюминатора салонной двери на мерцание огней. Я работала со своим наручным инструментроном, Амина и Моника о чём-то очень тихо говорили. Каролин и Елена дремали.
Часовой полёт завершился - Мандира опустила кораблик на землю, открыла боковую салонную дверь и вошла в салон:
- Карин, мы прибыли на первую точку. Челнок останется здесь, данные о его координатах введены в ваши инструментроны, подруги, - она обвела взглядом поднимавшихся со своих мест женщин и девушек. - Всем вам известно, к кому кто идёт. Встречаемся здесь через три часа. Задержка запланирована только на час, так что - прошу не опаздывать. Наша следующая точка - в трёх часах полёта отсюда. - Мандира подождала, пока Бенезия и Карин последними покинут борт челнока и, закрыв салонную дверь, обошла машину, направляясь к ближайшему посёлку.
- Я, оказывается, теперь - не большая любительница ночных прогулок, Кари. Мне как-то дневные прогулки стали ближе. Пока ещё это... возможно, - тихо сказала Бенезия, когда вместе с врачом фрегата ступила на тропинку, уводившую к посёлку, расположенному в километре от места посадки челнока. - Я правильно поняла: посёлок этот из пятидесяти дворов - на нас обеих?
- Да, правильно, Бена. - Я кивнула, не особо веря, что азари в полумраке увидит этот кивок. - Не беспокойся, сейчас уже время рабочее, так что со многими здешними соседями ты увидишься, едва лишь зайдёшь на первое же подворье. Тут любят ходить друг к другу в гости - такова местная традиция. Не везде она, конечно, столь сильна, но в этом селении - обычна. Карта у тебя в инструментроне есть, её отметки ты помнишь, - уверенно заявила врач, подходя к границе селения. - Так что - успехов.
- И тебе - тоже, - проводив уходившую по улице Чаквас взглядом, Бенезия надавила сенсор на пульте на невысоком заборчике.
Спустя минуту калитка почти бесшумно отворилась и азари, чуть помедлив и с трудом подавив стремление оглядеться по сторонам, вошла во двор, направляясь по неширокой, едва светившейся в полумраке дорожке, к дому. На пороге гостью уже ждала хозяйка - женщина средних лет, рядом с которой стоял мужчина - хозяин дома и глава семьи.
- Рады вас видеть, Бенезия, проходите, - хозяева пропустили азари в дом, закрыли дверь. - Присаживайтесь. Сейчас придут наши ближайшие соседи. - Мужчина указал на мягкое кресло, стоявшее у стола. Матриарх заметила разложенные на столешнице тарелки с немудрёной закуской и чашки с ароматными напитками.
Соседи не замедлили явиться - не прошло и пятнадцати минут. Дети были в местной школе - взглянув на часы, матриарх отметила, что едва-едва завершился первый сорокаминутный урок. Как она уже знала, уроки здесь были разной продолжительности - педагоги чутко улавливали настроение своих подопечных и никогда не стремились излишне препятствовать им в желании подвигаться и поиграть. Многие уроки и проводились очень часто как игры. Младшие школьники от таких уроков почти всегда были в восторге. А старшие постепенно привыкали к тому, что далеко не всё можно облечь в игровую форму.
Рассевшись за столом - принято было так у землян, конечно не у всех, но у очень многих: прежде всего - накормить гостей - хозяева, их соседи и матриарх, отдали должное пище телесной и, постепенно, совсем незаметно увеличив паузы между "откушиванием" блюд, стали отдавать должное общению. Бенезия с удивлением и радостью отметила, что почти неизбежная поначалу протокольность очень скоро куда-то пропала, разговор приобрёл значительную степень свободы и непринуждённости.
О чём говорили? Да о самых обычных вещах. Конечно же, о детях, видах на урожай, событиях местной жизни. О том, что следует сделать по дому и подворью в самое ближайшее время. И, конечно же, о приближавшейся войне. Слушая рассказы и разговоры крестьян, Бенезия убеждалась, что очень незаметно, но последовательно и полно иденцы основательно готовились к этой войне. Да, было заметно по едва отмечаемым обмолвкам, что иденские крестьяне сумели связаться со своими родственниками, живущими на других планетах, где к этому времени уже существовали человеческие колонии. И там тоже развёртывалась подготовка. Неофициально, конечно, но... Люди удивительным образом были готовы всегда приложить максимум усилий к тому, чтобы выжить. И не делали из выживания проблему.
- А что же вы хотите, Бена, - сказала хозяйка. - Это политики мутят воду, чиновники дурь свою за креатив выдать стремятся, а народ... он всегда жить хочет. И не просто жить - а хорошо жить. Потому и готовимся, ведь если мы не будем готовиться - мы погибнем. А гибнуть нам - нельзя. Нас - много. И мы все хотим жить. У нас вон - у каждой, посчитай, Бена, по трое-пятеро детей. У крестьян всегда так - рабочие руки не только в поле, в теплице или на ферме нужны, но и на собственном, считай, что личном подворье. И детей сиротами оставлять - не дело это. Совсем не дело... - женщина встала с кресла, стоявшего рядом с креслом, в котором уютно и удобно устроилась матриарх, вышла в соседнюю комнату.
Азари понравилось сказанное хозяйкой. Она и сама думала примерно так же. Если Жнецы раз за разом хотели уничтожить и уничтожали разумную органическую жизнь в Галактике, то... обязательно должна найтись сила, которая положит этому стремлению, этому желанию конец. Так уж заведено эволюцией, что ничего вечного нет. Да, Жнецы уничтожали разумную органическую жизнь на протяжении миллиона или миллиарда лет, но это совсем не означает, что они настолько совершенны, что смогут безнаказанно уничтожать разумных органиков ещё миллиард лет. Как сказала Мандира? "Всё течёт, всё изменяется"? Именно так, как вспомнила матриарх, она и сказала.
Разговоры затянулись на добрых три часа, стол не оскудевал и Бенезия не особо отказывалась от предложений в очередной раз "перекусить" - она уже не раз убедилась в том, что местные крестьяне - запасливые, а уж гостеприимные - многим азари следовало бы у них поучиться. За эти несколько часов матриарх успела принять очень важное для себя решение - она будет стараться есть в гостях как можно меньше для того, чтобы возвращаясь на фрегат, плотно поесть в обществе Джона. И сделать всё, чтобы он тоже оттаял и - поел поплотнее. Ей самой это было странно, но она почувствовала, что любовь для Джона может быть только деятельной. Никак не словесной. Такой уж он, Джон Шепард, не любящий много говорить и всегда стремящийся побольше делать.
- Бена, вы опять почти ничего и не поели, - хозяйка подошла к матриарху, отметив, что гостья в очередной раз взглянула на часы и что-то отметила на экранчике своего инструментрона. - Скоро из школы придут дети, они будут рады с вами пообщаться. Мы как раз готовим для них обед. Оставайтесь.
- Я бы хотела, но... не могу. - Бенезия встала, обозначив тем самым, что остаться действительно не сможет. Ей не хотелось прямо говорить вслух о том, что дети, пришедшие из школы, требуют родительской заботы и внимания, они должны пообщаться с родителями и гостья в эти минуты будет в доме лишней. - Мне ещё надо побывать у многих ваших соседей.
- Вы ведь и там... - хозяйка внимательным взглядом коснулась лица Бенезии, поправлявшей свой комбинезон и застёгивавшей так не вовремя расстегнувшиеся липучки на клапанах карманов.
- Что поделать... - улыбнулась матриарх, - Я просто... стараюсь меняться. Приятно и необходимо для себя. И - не только для себя, - она кивнула вошедшему главе семьи. Тот кивнул в ответ, поняв, что гостья прощается. Несколько минут - и она уйдёт. Азари почувствовала, что мужчина не станет её уговаривать остаться, подошла к входной двери, чуть обернулась. - Спасибо вам.
Выйдя за калитку, Бенезия не спеша зашагала к воротам следующего выбранного дома, привычно отмечая в своей памяти жилища тех крестьян, с которыми она уже пообщалась, как с гостями радушных хозяев. Сейчас она хотела побывать в домах у тех, с кем ещё не встречалась. Со временем... Нет, надо всё же соблюдать баланс и не использовать гостеприимство во вред местным жителям. Всё же у неё есть дом.
Есть дом! Пока это, конечно, "Нормандия", но затем - она обязательно вернётся на Тессию. Даже если у неё не будет прежней власти и прежнего влияния, она будет счастлива. Потому что она, живая и относительно здоровая, вернётся к Этите и к Лиаре. Для неё этого будет вполне достаточно, чтобы чувствовать себя живой. В полном смысле этого слова.
Местные жители были в курсе многих вещей, окружённых, казалось бы, плотной завесой всяческой таинственности. Потому в разговорах хозяев и гостей часто упоминались археологические раскопки. И, конечно же, ход работ по восстановлению инфраструктуры планеты, пострадавшей в противостоянии со Жнецом. Тема протеан уже не была для иден-праймовцев чем-то уж особенным, заслуживающим статуса сенсации или новости "на час". Обычное дело - мало кто из иденцев не видел ежедневно гигантские чёрные "штыки" протеанских небоскрёбов, мало кто из иденцев не наблюдал, как ведутся раскопки на многочисленных площадках. Иденцы, кто входил в состав местного ополчения, принимали теперь активное участие в охране периметров этих площадок. А оттуда, с периметра, многое видно и очень многое становится понятнее и яснее.
Люди - любопытны и внимательны, они умеют видеть и понимать тщательно, казалось бы, от них скрываемое. Как сказала Елена М'Лави? "Людской телеграф"? Именно так она и сказала. А Моника Хегулеско выразилась ещё точнее и ещё экзотичнее: "молва людская". Благодаря "телеграфу" и "молве" иденцы знали гораздо больше, чем могли и хотели бы допустить чиновники - хоть районные, хоть общепланетные. Потому известия о протеанине, о том, что он изредка появляется на двух площадках, где работают археологи, а теперь побывал и на нескольких соседних площадках, расходились среди жителей планеты со скоростью, очень близкой к скорости света.
Местные учёные-исследователи теперь работали гораздо интенсивнее. Каждый час пребывания нормандовцев на планете, каждый час общения с протеанином, каждый час изучения новой, уточнённой карты расположения протеанских артефактов способствовали тому, что новые данные уже не откладывались в сторону, не лежали мёртвым грузом на накопителях, а активно использовались.
Как удалось местным иденским "разумникам" пресечь почти вечное стремление администраторов от науки утопить реальные исследования в достаточно долгом процессе их описания во всяческих отчётах и заготовках-черновиках научных публикаций - Бенезия не понимала, да и, если уж совсем откровенно, не стремилась понимать. Но теперь учёные, используя мирное время, которое всё ощутимее приобретало характер предвоенного, старались уделить основное внимание глубокому и всестороннему исследованию всего того, что располагалось на Иден-Прайме и относилось к протеанской культуре.
Шепард, конечно, важен для протеанина, особенно если он действительно был единственным, кто выжил из всей расы. Потому Бенезия и не удивилась, когда узнала, что капитан сконцентрировался на том, чтобы почаще бывать на двух археологических площадках: хорошо освоенной и новой. Если ему так нужно - пусть так и делает.
Иденцы уже давно научились довольно точно определять сроки работ, которые велись на самых разных археологических площадках. Потому, услышав, что на этих двух площадках ведутся теперь работы по проходке шахты и тоннеля, которые будут продолжаться минимум два-три дня, пожилая азари немного успокоилась: если дело обстоит именно так, она найдёт возможность ещё не раз побыть рядом с Джоном. И походы по всё новым и новым поселениям Идена не смогут помешать. Они - только фон, важный фон для её взаимоотношений с Шепардом.
Бенезия прошла несколько десятков метров по неярко освещённой софитами улице, толкнула калитку, входя во двор. Кивнула хозяйке дома, поздоровалась с хозяином. Переступая порог, успела подумать о том, что этот "фон" действительно важен для неё. И она постарается сделать всё, чтобы помочь и нормандовцам, и Джону, и иденцам. Помочь всем, чем сумеет.
Хозяева пригласили гостью к столу. Конечно же, ведь наступило, как всегда, незаметно, время обеда. Дети, вернувшиеся из школы, уже заняли свои места и с интересом посматривали на азари, продолжавшую вполголоса беседовать с хозяйкой, хлопотавшей у кухонной стойки. Бенезия чувствовала взгляды детей и едва заметно улыбалась, ощущая, как уходит куда-то вполне понятное нервное напряжение, связанное с приходом в дом к незнакомым ранее землянам. Хозяйке дома нравилось настроение гостьи.
Глава семьи пригласил гостью к столу, учтиво отодвинул стул с высокой спинкой, подождал, пока матриарх сядет рядом с хозяйкой дома и только после этого занял своё место.
Незаметно завязался разговор, дети, как отметила Бенезия, больше прислушивались к разговорам взрослых, сами говорили мало. Обед не затянулся - первыми в свои комнаты ушли дети, затем, дипломатично сославшись на необходимость поработать в мастерской, ушёл хозяин дома. Матриарх и хозяйка тихо беседовали, прибирая со стола и расставляя на полки шкафов и пеналов вымытые и насухо вытертые полотенцем чашки, тарелки, блюдца, ложки, вилки.
Через четверть часа вернулся хозяин дома. Главы семьи вместе с гостьей переместились в гостиную, где разговор продолжился. Появились новые интересные темы - Бенезия немного рассказала о культуре, традициях и обычной жизни азари.
Отметив интерес хозяев дома, подробно рассказала о том, как азари воспитывают своих детей. Рассказы, как поняла матриарх, понравились - их с интересом слушали не только взрослые, но и их дети, старавшиеся остаться незамеченными, но чутко ловившие каждое слово гостьи.
Вместе с хозяйкой дома матриарх прошла к детям в их комнаты, немного поиграла с младшими в хорошо знакомые им игры, переговорила со средними и старшими детьми на интересующие их темы.
Мельком взглянув на часы, Бенезия извинилась и поспешила попрощаться. Её ждали ещё в нескольких домах. И она не хотела быть навязчивой или "загостившейся".
Главы семьи и старшие дети проводили азари до калитки и Бенезия, неспешно шагавшая по ночной улице, чувствовала: они довольны встречей, довольны общением.
Над услышанным и увиденным предстояло ещё не раз подумать, многое - вспомнить более точно и чётко, но и эту короткую прогулку по ночной улице посёлка матриарх старалась использовать для того, чтобы составить более глубокое впечатление о только что закончившейся встрече.
Бенезии нравилось неспешно идти по обочине, мимо невысоких оград, за которыми располагались огороды и хозяйственные пристройки и светились окна одно-двухэтажных домов. Нравилось чувствовать, что она - живёт. Живёт полной, свободной жизнью. Живёт каждую минуту. А ведь раньше она довольно легко относилась к тому, что прожила ещё один год, ещё один десяток лет, ещё одну сотню лет. Теперь же каждая прожитая секунда для пожилой азари наполнялась сложным многогранным смыслом и побуждала размышлять, всматриваться, вчитываться в то, что раньше воспринималось как данность.
Азари живут долго - тысячу земных лет, как минимум. Живут. И, оказывается, их жизнь во многом уже давно лишилась остроты, полноты, разнообразия. А впереди - война с огромными кораблями и с их пилотами. Война, цель которой в очередной раз - полное уничтожение разумной органической жизни в Галактике.
Кивнув приветственно хозяйке и хозяину, матриарх поднялась на крыльцо, придержала открытую дверь, вошла в дом, поздоровалась с детьми. У землян - кругом дети, почти всегда - многодетные семьи. Конечно, людям далеко до азари, но это - вполне обычная особенность молодой расы, у которой очень многое впереди. А теперь впереди и у азари, и у людей, и у турианцев, и у выжившего Явика-протеанина - война с внегалактическим, сильным, коварным и хорошо оснащённым врагом - Жнецами.
За столом о Жнецах говорили мало. И не потому, что рядом - маленькие дети, которые жадно прислушиваются к разговорам взрослых и вполне многое могут понять по-своему, испугаться, занервничать. Больше говорили о местной жизни, региональных и районных новостях. Самых разных. Слушая хозяев, Бенезия дивилась в очередной раз спокойствию землян и их уверенности в том, что и такой противник, как Жнецы, в конечном итоге будет уничтожен. Именно уничтожен, побеждён. И никак иначе.
Весть о том, что в гостях у крестьян - матриарх азари, вызвала, если не паломничество, то что-то очень близкое к этому. Не прошло и полчаса, как жители большинства окрестных домов - и взрослые и дети - пришли во двор дома, где находилась Бенезия. Пришлось организовать застолье "на открытом воздухе".
За длинным столом собрались и младшие, и старшие. Посыпались вопросы, на которые матриарх старалась отвечать обстоятельно, но в то же время - коротко. Разговор затянулся на несколько часов. Бенезия радовалась: теперь ей не придётся самой ходить в гости к очень многим крестьянам, отрывать взрослых от работы, а детей - от учёбы и игр. Конечно, это не последняя такая встреча, будут обязательно такие встречи и в будущем.
И всё же что-то очень беспокоило пожилую азари. Успевая отвечать на многочисленные вопросы, слушать, что говорят крестьяне и их дети, матриарх понимала всё острее: она влюбилась. Влюбилась по-настоящему, серьёзно и очень надолго. Влюбилась в землянина Джона Шепарда. И теперь беспокоилась за его судьбу. Если она - гражданская азари вполне может себе позволить вот так просто говорить с крестьянами Иден-Прайма о самых разных вещах, не имеющих прямого отношения ни к протеанам, ни к Жнецам, то для Джона эти две темы являются, вне всяких сомнений, приоритетными. И будут важными ещё очень долго.
Шепард - воин, спецназовец и приближение войны ощущает, чувствует и понимает во многом по-иному, чем матриарх азари. Война - на пороге, до неё осталось совсем немного времени. Слишком мало. Конечно, Шепард пообщается очень плотно с протеанином, кому как не ему, этому немного странному и очень непривычному для нынешних органиков жукообразному разумному знать, что такое Жнецы - и как раса, и как противник. Пообщается и поможет протеанину. Шепард уделит должное внимание и всему, что важно для его нового партнёра. А для Явика сейчас важны эти две археологические площадки и их содержимое.
Бенезия чувствовала: именно этим и будет заниматься Джон следующие несколько декад. Вот так странно получилось и даже где-то неожиданно: протеанские артефакты обрели хозяина, владельца, а возможно - ещё и распорядителя. Попробуй теперь поторгуй чем-нибудь протеанским внерамочно. Явик очень силён и необычен, а значит, его реакция может впечатлить любого разумного, привыкшего приторговывать артефактами и на "чёрном" и на "белом" рынках. Протеанин - воин и церемониться не будет. От слов он очень быстро перейдёт к действиям. И результат этих действий будет предельно эффективным.
Застолье на свежем воздухе не затянулось. Всё же особо долго бездельничать иденцам некогда - всегда есть заботы, хлопоты, задачи. Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, Бенезия продолжила свой путь, намереваясь в самое ближайшее время встретиться с Карин, а затем и с её подругами.
Надо возвращаться на фрегат: время идёт незаметно, ночные часы истекают, скоро - новый день. Несколько суток - земных, не иденских - и будет ясно, что же там есть, на этих двух площадках, куда улетели Шепард и Явик. Пока информации явно недостаточно. Тут - не только служебная тайна. Тут взаимоотношения. Никто ведь не знал, что неожиданно будет найден живой и здоровый разумный органик, принадлежащий к протеанской расе.
С Карин матриарх увиделась на улице - врач как раз намеревалась вернуться к челноку, чтобы лететь на фрегат. Четверть часа - и кораблик, приняв на борт матриарха, врача и пять женщин - членов экипажа "Нормандии", берёт курс на стоянку фрегата и Жнеца.
Пока Амина рулила челноком, Елена, Каролин, Мандира и Моника рассказывали Карин и Бенезии, где им довелось побывать, у кого, о чём поговорить и что увидеть и услышать. Как всегда, времени полёта не хватило, чтобы обменяться мнениями в полной мере и пассажирки челнока собрались в Медотсеке у Чаквас на обычные клубные "посиделки", затянувшиеся на несколько часов.
Бенезия больше слушала, чем говорила. Ей нравилось самой учиться, впитывать информацию, молчаливо разбираться в причинах и последствиях самых разных событий и ситуаций.
Вернувшись к себе в салон, матриарх на несколько часов провалилась в сон без сновидений, позволивший ей отдохнуть и зарядиться энергией для нового дня.
***
Протеанин не спал. Трудно было привыкнуть к тому, что теперь вокруг - пусть хрупкий, очень хрупкий, но всё же мир, а не война. Трудно. Сохраняя полную неподвижность, воин древней расы постарался заставить себя прервать любые размышления, любые внутренние монологи и диалоги, чтобы предельно расслабиться.
Война, новая война со Жнецами - приближалась. И в этой войне он будет не один. Рядом с ним будут его сородичи, его соплеменники. В нужный момент протеане скажут своё веское слово. Пусть Жнецы каким-то образом узнали о том, что достаточно много протеан выжило - это уже ничего не изменит. Фрегат "Клинок ярости" уйдёт с Иден-Прайма, планета, пригодная для жизни протеан, будет найдена и... пусть все остальные нынешние органики по-прежнему полагают, что выжил только он, Явик.
Пусть. В Галактике сейчас есть сила, способная противостоять Жнецам. Пусть она только формируется, делает первые шаги. Главное, что нападение Жнецов уже не будет внезапным. К нему разумные органики хоть как-то успеют и сумеют подготовиться. Лучше хоть какая-то подготовка, чем никакой.
Решив, что в самое ближайшее время он осмотрит Маяк, находившийся сейчас в трюме фрегата, Явик плотно смежил веки и приказал себе спать. Пока ещё можно.
День второй
- Не спать, не спать! - вполголоса командовала Эшли, наблюдая за бегущими обычную дистанцию утреннего кросса сослуживцами. - Темп! Темп! - сержант Уильямс взмахнула рукой, указывая направление дальнейшего движения, после чего переместилась в "хвост" колонны космопехотинцев. Маршрут был привычный, можно сказать - стандартный, поэтому она не стремилась возглавлять строй.
Вчера вечером она, воспользовавшись тем, что на несколько часов охрану периметра второй археологической площадки взяли на себя местные ополченцы, собрала всех своих коллег на плацу основного военного лагеря. Объявила, что теперь утренние пробежки будут осуществляться только с полной выкладкой, в скафандрах и с полным комплектом брони.
Сказанное сержантом возражений не вызвало: космопехотинцы уже знали о том, что очень скоро в Галактику вторгнутся десятки Жнецов и начнётся очередная Жатва, цель которой - полное уничтожение разумной органической жизни.
Уточнение, сделанное Уильямс немного позднее - перед самым отбоем... О том, что теперь бронескафандр, а не комбинезон станут для космопехов обычной одеждой, также не вызвало непонимания и возражений. И не только потому, что это было распоряжение сержанта: все солдаты отлично видели двухкилометровую "креветку", возвышавшуюся неподалёку от лагеря космопехотинцев и хорошо знали и помнили, что смогла за очень короткое время сделать эта "креветка" с инфраструктурой района, пока её не остановил удар фрегата-прототипа.
Уильямс знала, что запись противостояния фрегата-прототипа со Жнецом есть на инструментронах большинства её коллег. Эта запись не лежит на накопителях мёртвым грузом - пехотинцы её в редкие свободные от службы минуты часто просматривали.
Эшли за прошедшие несколько суток просмотрела её раз пять и каждый раз - словно впервые. Предстоящая война со Жнецами очень отличалась от любых конфликтов, в которых пришлось поучаствовать землянам. И не только масштабом, охватывавшим всю исследованную к этому дню Галактику.
Прежде всего - тем, что в этой войне не будет пленных. Совсем не будет. Жнецы не берут органиков в плен - они их просто... просто "перепрограммируют". Делают своими марионетками, лишают свободы воли. И потому... потому людям тоже надо будет кое-что существенно поменять в своих "настройках". Надо будет отказаться от любой мысли о возможности оставить Жнеца или его сторонника, сообщника, приспешника в живых. Никаких пленных, никаких лагерей для пленных приспешников Жнецов, если, такие, конечно, найдутся. Ни трудовых, ни концентрационных. Никаких лагерей. Только гарантированное уничтожение. Потому что... Потому что вернуть органика, перепрограммированного Жнецами, в нормальное исходное состояние не будет никакой мыслимой возможности. По меньшей мере - в массовом порядке. Это слишком долго и затратно.
Шепард... Он не сможет тратить своё время на извлечение сути очередного разумного органика из "кокона" - у капитана спецназа и старпома будет предостаточно других срочных и важных задач. "Нормандия" покинет Иден-Прайм. У обитателей фрегата-прототипа будет много работы. Со временем случившееся на Идене станет известно очень многим разумным. Хватило бы им всем времени на должное осмысление случившегося.
Может и не хватить. Тогда придётся... тяжело придётся, в общем. Времени на раскачку очень мало. Очень. То, что Жнецы нападут - стопроцентно, а вот когда. Это - самый важный вопрос. Могут ведь и завтра... И послезавтра... И через неделю, и через месяц вломиться в Галактику. Не в первый раз ведь, дорога для них - знакомая.
Космопехи все сильны, в конкурентах - лишь слоны,
Обгоняем лошадей, защищаем мы людей.
Мы стреляем, наступаем, слабость, боль превозмогаем,
К цели мы придём всегда, не страшны огонь, вода!
Обычная речёвка-кричалка сегодня звучала по особому мощно, слаженно. Бегущая слева от колонны своего взвода Уильямс прислушивалась, взглядом отмечая, как подтянулись солдаты, как их шаг становился всё более твёрдым, резким, чётким.
В наступлении страшны, в обороне мы сильны!
Нет преград для нас нигде, мы пройдём всегда везде!
Уничтожим мы врага, не преграда нам снега,
Горы, реки и пустыни - всё пешком, не на машинах!
Пусть текст немного коряв, зато солдаты взвода Уильямс поют то, с чем согласны, что считают не просто словами из армейской кричалки, а чем-то намного более важным, нужным, необходимым. Впереди - война. Реальная, длительная. Впереди - не полигон, не маневры, не учения. Впереди - война. И слова простой армейской речёвки звучат сегодня по-другому. Мирное время подходит к концу и вскоре космопехотинцам предстоит воевать с реальным, сильным, изворотливым врагом.
На Земле и вне Земли служим, дружим, защищаем,
Людям нашим помогаем, мир, порядок бережём,
Равновесье соблюдаем, за врагами наблюдаем,
Если людям будет трудно - мы на помощь к ним придём!
Колонна завершила круг, прошла дистанцию полностью и Эшли вполголоса отдала распоряжение о возвращении в лагерь. Предстояло снять пробу с завтрака, а потом... Потом - обычная служба. Патрулирование, охрана периметра лагеря и двух площадок, контроль входа и выхода людей из охраняемых космопехотинцами зон. Ротация работала нормально - солдаты взвода, охранявшие обе секретные археологические зоны-площадки, менялись, Эшли строго придерживалась плана и программы ротации, так что пока особых проблем с отдыхом личного состава не было.
Космопехотинцам теперь помогали местные ополченцы. Уильямс видела, как они стараются приблизиться хотя бы в чём-то очень важном к уровню, обычному для профессиональных воинов ВКС Альянса Систем. Иначе, как понимала Эшли, им не выжить, когда Иден будет атакован десятками "креветок" и десантными кораблями поддержки.
Разрешив солдатам разойтись по палаткам и домикам, Эшли направилась к палатке-столовой, где уже были накрыты столы. Сняв пробу и расписавшись служебным световодом-кодатором в журнале, сержант Уильямс подождала, пока космопехотинцы приступят к завтраку. Привычно прислушивалась к разговорам солдат за столами, проверяла готовность кухонного наряда к приготовлению обеда, быстро поела и направилась к периметру лагеря, намереваясь обойти посты.
Кайден сегодня будет очень занят на охране посадочной площадки фрегата и площадки со Жнецом. Если Шепард и протеанин загружены работой на двух археологических площадках, то у Аленко полно забот с охраной периметров площадок, где стоят корабли. Местные жители почувствовали, что фрегат-прототип готовится к отлёту и теперь почти каждый час кто-то из местных нарушал границу охраняемой зоны, чтобы увидеться и поговорить с кем-нибудь из нормандовцев. Да, женщины - члены экипажа и команды корабля уже несколько дней ходили по близлежащим селениям, общались с местными жителями, но, вполне возможно, иденцам этого уже перестало хватать. Как бы там ни было, Кайдену придётся поработать над усилением охраны периметра стояночных площадок. А это может занять не один и не два часа, а несколько суток.
Уильямс угадала правильно. Кайден действительно всё утро общался с задержанными местными жителями, стремившимися подойти поближе к кораблям: сначала - к фрегату-прототипу, а потом - и к Жнецу. Дети, подростки, молодые люди, несколько пенсионеров. Всем им было интересно, каковы же эти два корабля вблизи. У визитёров не было никакого страха перед Жнецом. Не только потому, что рядом с "креветкой" находился земной военный боевой корабль, нет. Но и потому, что шок, вызванный внезапным появлением такого корабля, уже прошёл. Уступив место любопытству и... спокойствию.
***
Домик-вагончик, куда определили задержанных местных жителей, встретил лейтенанта Аленко сдержанным гулом голосов - люди переговаривались между собой, показывали друг другу снимки на экранах инструментронов, прислушивались к рассказам. Говорили, конечно, больше о том, как прибыл на Иден Жнец. Но и о том, как следом за ним прибыл земной фрегат - не забывали упомянуть. Уважительно так упомянуть, спокойно. Да, гордость за то, что земной корабль сумел остановить Жнеца, не проскальзывала - сквозила в разговорах.
То, что их задержали и препроводили в этот вагончик до прибытия офицера, местных жителей не удивляло и не возмущало: порядок есть порядок. Сержант-полисмен, присутствовавший в зале, где на скамьях разместились задержанные, вполголоса отдал Кайдену короткий рапорт. Отметил, что никаких проблем дежурной смене охраны периметра задержанные не доставили.
Представляться не пришлось - Кайдена узнали, сдержанно поприветствовали.
Переговорив с несколькими пожилыми иденцами, обменявшись несколькими фразами с молодёжью, Аленко вместе с дежурным сержантом проводил местных жителей до границы охранной зоны. Попрощался и вернулся в балок.
Предстояло прочесть рапорты полисменов, осуществлявших задержание, с некоторыми, кто находился в составе дежурной бодрствующей смены, переговорить более подробно - вдруг они вспомнят что-либо настораживающее.
Несколько десятков минут чтения и разговоров - и лейтенант покидает домик, возвращаясь на фрегат, в свою каюту-выгородку.
Взглянув на часы и подивившись точности внутреннего "хронометра", несколько минут назад доложившего, что в двадцатичетырёхчасовом цикле наступило время полудня, Аленко с грустью посмотрел на настенный экран, транслировавший изображение площадки у трапа "Нормандии".
Ночь продолжала держать планету в своих объятиях.
Предстояло пообедать, а потом - полететь на дежурном челноке на первую, а затем - на вторую археологические площадки. Шепард с Явиком уже улетели туда. Дежурный челнок четверть часа тому назад вернулся. Неугомонные, что коммандер, что протеанский воин: проверяют всё сами, доверяют только своему восприятию, а не письменным и устным рапортам и докладам. Наверное, так и надо действовать. Теперь, когда до вторжения Жнецов в Галактику осталось так мало времени.
Неспокойно на душе. Раньше, когда Аленко почти что инстинктивно ограничивал себя в проявлении чувств и эмоций... Не желая расплачиваться за "вспышки" часами жуткой головной боли, он научился многие вещи воспринимать отстранённо. Как сквозь некую вязкую почти непрозрачную стенку.
Теперь же, зная, что мигрень не будет властвовать над ним ни минуты, ни секунды, он... опасался. Не за себя, не за своё состояние - физическое или психическое. За Эшли. Она, скорее всего, останется здесь, на Идене, когда "Нормандия" уйдёт к Цитадели. Надолго останется.
Может быть, космопехотинцев попросят провести занятия с местными ополченцами. Научить стрелять, маскироваться, азам первой помощи при ранениях и травмах, более серьёзных, чем банальные растяжения и ушибы. И всё равно, если фрегат ещё может уйти из-под огня "креветки", то планета... не сможет. И Эшли... она может пострадать.
Космопехоту бросят на отражение ударов десантных сил Жнецов. Прежде всего - гетов. Этих шагоходов. Безжалостных, ведомых сетевым искусственным интеллектом. Кайден точно знал, что космопехотинцев не учили воевать с гетами, не учили воевать с роботами. Хотя, конечно, в земной литературе было предостаточно художественных произведений, в которых люди противостояли синтетам, но то - литература, а это - реальность, где всё - сложнее и тяжелее. Во много раз. Если Жнецы придут к Идену, а они придут - в этом Кайден не сомневался, то... массовые десанты гетов станут вполне обычным делом. И этим гетам придётся противостоять. Гражданским в большинстве своём людям придётся воевать с разумными машинами. Вот что страшно. А Жнецы... эти полумашины, эти полуорганические, полусинтетические создания... К планете, столь густо заселённой разумными органиками придут теперь не единицы - десятки таких "креветок".
И тогда... иденцам придётся воевать в условиях блокады. Воевать придётся всем - и старикам, и маленьким детям. Война о возрасте не спрашивает, она спрашивает, готов ли разумный встать на Грань - и победить врага. Победить - или погибнуть. В предстоящей войне пленных не будет, военнопленных - тем более. Одно неверное движение, один неверный шаг - и человек будет превращён в хаска. Такого, как Сарен. Или такого, каким была Бенезия. Тысячи, десятки тысяч послушных воле Жнецов хасков. Турианцев, азари, саларианцев, кварианцев.
Любой локальный внутрирасовый или межрасовый конфликт мерк перед масштабами противостояния, которое должно было начаться совсем скоро. "Теперь ты в армии, мальчик", - вспомнил Кайден слова из хорошо известной любому военнослужащему Альянса Систем песни. Так же, пусть несколько другими словами, говорил тот турианец, которого Кайдену пришлось убить. Какая там армия, на "Нулевом скачке" - то?! Но этот турианец видел перед собой не детей, он видел новобранцев, которых надо было без всяких скидок на возраст кошмарить и муштровать. Тогда этот инструктор повёл себя не лучшим образом. Тогда... А сейчас именно таких безжалостных инструкторов потребуются десятки и сотни. Потому что только они своими жестокими методами будут способны быстро сделать из вчерашних гражданских органиков опытных, злых и беспощадных к врагам солдат. Медлить нельзя будет - враг опытен. Жнецы много раз приходили в Галактику и победителями уходили из неё тоже много раз... Теперь предстоит попытаться сделать невозможное - победить Жнецов. Победить многократных победителей. Победить так же, как он, подросток Кайден Аленко победил того жестокого турианца-инструктора. Победить, уничтожив. Чтобы никогда больше никакие Жнецы не приходили в Галактику за страшной данью. Чтобы никогда больше разумная высокоорганизованная органическая жизнь не была с пугающей, замораживающей душу регулярностью уничтожена.
Появление среди разумных органиков протеанина Явика - представителя расы, первенствовавшей в прошлом Цикле, считавшейся полностью уничтоженной более сорока тысяч лет назад, можно было счесть знаком, о котором земные и, наверное, не только земные литераторы исписали сотни и тысячи пластиковых, а чуть раньше - бумажных страниц. Знаком, что страшная тенденция, страшная цепочка Жатв может быть окончательно, безвозвратно прервана. Навсегда прервана.
Да, прервать её, эту цепочку, будет невероятно тяжело. Трудно и - тяжело. Многие разумные органики - погибнут. Многие - станут хасками. Нельзя недооценивать мощь Жнецов. Недооценка такого врага ведёт к гибели любого из его оппонентов, будь то люди, азари, турианцы или саларианцы с кварианцами. Ведёт к гибели не отдельных представителей - всей расы. Жнецы не будут церемониться. Их задача - уничтожение всех носителей разумной органической жизни в масштабах Галактики. Ни больше - ни меньше.
Есть перспектива: сопротивляться годами и десятилетиями. Главное - выдержать первый удар, выдержать первый натиск. Не отступить, не испугаться, не запаниковать, не сломаться. Выдержать.
В коридоре послышались шаги множества людей. Прислушавшись, Кайден успокоился: это возвращались с пробежки космопехи бодрствующей смены группы охраны и обороны фрегата. Ричард Дженкинс командовал вполголоса, но традиции - несколько кругов по коридорам и переходам фрегата - изменять не собирался.
Аленко усмехнулся - хорошо ещё, что не заставляет горланить знаменитую "Теперь ты в армии, мальчик". Хотя, чего тут особо заставлять-то? Полисмены, проходившие под руководством капрала курс десантной подготовки, вполне были согласны погорланить такую известную песню. Сразу и ритм чётче становится, и шаг - твёрже, и настроение поднимается, несмотря на то, что вокруг - темнота иденской ночи.
Если уж полисмены согласились переквалифицироваться в десантников, то чистые армейцы и подавно озаботились повышением своей квалификации: трюмные залы не пустуют, тренажёры не простаивают, по коридорам и переходам фрегата снуют люди в скафандрах. Сначала коммандер Шепард облачился в скафандр, потом нормандовцы увидели протеанина в боевой броне. Куда уж тут деваться - облачились, не забыли и про шлемы, и про полный комплект вооружения.
Теперь полисмены вполне профессионально заняты совершенствованием многих нормативно-правовых актов, регламентирующих жизнь и деятельность нормандовцев. Кому как не им, военным правоохранителям, заниматься этим? Командование фрегата, конечно, принимает в этом процессе самое активное участие, но всё же профессиональные военные правоохранители обладают и более специфическим практическим опытом, и взгляд и восприятие у них натренированы особо. Неспециалист может многое пропустить, специалист - вряд ли. А теперь - особенно.
Иденцы понемногу перестраиваются на военный режим жизни и работы. Да, нормандовцам пришлось надавить и на районных, и на планетных чиновников Иден-Прайма, но результат уже виден - простые жители, колонисты планеты первыми глубоко поняли, что именно им надо начинать готовиться к отражению Вторжения, к противостоянию со Жнецами.
Местные генералы ополчения... они, как всегда, готовятся к минувшей, а не к предстоящей войне. Читая отчёты и рапорты, Аленко всё чаще ловил себя на мысли, что сейчас главную роль в подготовке к войне со Жнецами будут играть простые иденцы, а не их немногочисленные, не желающие напрягаться руководители - хоть военные, хоть гражданские.
Информация о происходящем уходит с Иден-Прайма в другие звёздные системы, в другие человеческие колонии. Ведь о полной информационной блокаде планеты речь никогда не заходила. Не тот повод, не те предпосылки, чтобы говорить о возможности установления такой блокады. Тем более что и о полёте к Цитадели по-прежнему говорят, как о чём-то совершенно реальном и обязательном для выполнения, все нормандовцы.
Служба радиоперехвата "Нормандии" регулярно докладывает командованию фрегата о том, как информация о происшедшем и происходящем на Идене распространяется от одной человеческой колонии к другой. Люди начинают готовиться. Сами, без приказов, распоряжений, понуканий. Потому что альтернативой подготовке может быть и будет только физическая гибель расы землян. Турианцев, саларианцев, кварианцев, азари люди не упрашивают, не агитируют отказываться от мирного графика жизни. Жестокий принцип "умному - достаточно" позволяет не тратить время и ресурсы на такие малоэффективные уговоры.
- Сэр, - на пороге возник Ричард. - Время обеда.
Немногословным стал Дженкинс. Это - хорошо, - отметил Кайден, вставая с жестковатого рабочего кресла у столика, на котором светился экран ноутбука. - Надо идти. Все собрались и офицерское присутствие необходимо:
- Идёмте, капрал. - Кайден, встал, пристегнул шлем к поясу, пропустил вперёд Дженкинса и вышел из каюты, прикрыв за собой створку.
Небольшой зал был полон - пришли почти все свободные от вахты полисмены. Кайден и Ричард не стали занимать отдельный небольшой столик, сели за общий стол, приняли участие в коротком обсуждении происшедшего за последние несколько часов. Такое обсуждение становилось у нормандовцев традицией.
Дневальные быстро разнесли бачки с пищей по столам. Застучали, зазвенели ложки о тарелки и миски, разговоры плавно угасали - люди отдавали должное телесной пище.
После обеда Кайден не стал возвращаться в свою каюту - надо было обойти посты на Периметре. Спустившись по едва освещённому софитами корабельному трапу на плиты площадки, лейтенант направился к дальнему краю охранной зоны.
Послышался шелест и над головой офицера прошёл челнок. Проводив взглядом машину, уходившую в небо, Кайден отметил, что Шепард и Явик отправились на одну из двух специальных археологических площадок и, скорее всего, пробудут там долго. Время окончания бурения вертикальной шахты приближалось к концу, до окончания проходки горизонтального тоннеля оставались ещё сутки. Земные, не иден-праймовские, к счастью.
Проверяя посты, Кайден внимательно посматривал по сторонам. Ночь - такое время: всякое может быть. Стоявшие на постах военные полисмены успели задержать двоих подростков, пытавшихся "просочиться" к лапам Жнеца. Пришлось провести воспитательную и разъяснительную работу, сообщить родителям, что их дети в безопасности. Хотя какие там дети - по тринадцать-четырнадцать лет пацанам. Парни кивали, мялись, слушая рассказ Аленко о том, что может сделать Жнец, если оживёт, посматривали по сторонам, в надежде, что им всё же не сегодня так завтра, но удастся пересечь "запретку".
Кайден отметил это стремление, сказал чётко и ясно, что в следующий раз церемониться с визитёрами охрана Периметра не будет. Они уже будут доставлены не к родителям, а в местные правоохранительные органы - пусть они теперь с ними разбираются.
Парни покивали, вроде бы прониклись. Кайден разрешил полисменам отпустить задержанных. Не пришлось специально уточнять, что необходимо усилить наблюдение и повысить бдительность. Всё же близость Жнеца заставляла отбросить в самый дальний угол любые надежды на лёгкое и беззаботное будущее.
Площадь зоны посадочных полей, закрытой для местных жителей, была достаточно большой. Косясь изредка в сторону громады Жнеца, Кайден продолжал неспешно идти по тропинке от поста к посту. Всё же корабль - Жнец впечатлял даже сейчас, когда, казалось бы, его силуэт стал для жителей Иден-Прайма привычным и обычным. Разведчик, наблюдатель. Так уж случилось, что встретились два разведчика, а не два чисто боевых обычных корабля. Может именно то, что встретились разведчики, позволило обойтись без развёртывания полномасштабного конфликта? Может быть.
Думать о том, что было бы, если бы... не хотелось. Совсем не хотелось. Потому что... потому что тогда могла бы очень пострадать Эшли. Она не стала бы прятаться, не стала бы отсиживаться в тылу. Кайден знал, что она очень переживает за своего деда, сдавшего турианцам во время Войны Первого Контакта одну из человеческих колоний. Сдавшего, чтобы избежать ещё больших жертв. Не поняли тогда генерала его вышестоящие командиры. И на семью Уильямс легло пятно. Эшли верит в идеалы Альянса, верит осознанно. Для неё это - не пустые слова, не сухие формулировки, годные разве что для политбесед. Пусть верит. Потому что без такой веры... будет трудно противостоять Жнецам и их пособникам.
Больше двух часов лейтенант потратил на проверку постов и обход периметра. Вернувшись на борт фрегата, он доложил о результатах проверки Андерсону и получил разрешение отдыхать.
Войдя в свою каюту, Кайден взглянул на часы - половина шестого вечера по двадцатичетырёхчасовому суточному циклу. Пройдёт ещё минимум тридцать часов, прежде чем станут ясны результаты бурения шахты и проходки тоннеля. А там - несколько дней и фрегат возьмёт курс на Цитадель.
***
Андерсон, разрешив Кайдену покинуть командирскую каюту, сел в кресло, пододвинул к себе клавиатуру ноутбука. На его имя поступило интересное предложение от одного из достаточно высокопоставленных районных чиновников. До разговора с Кайденом командир фрегата успел ознакомиться только с аннотацией к письму, теперь же предстояло прочесть основной текст. Стандартные две страницы древнего формата А4 - любимый всеми чиновниками-землянами объём документа. Предложение и в самом деле было интересным: районная власть предлагала командованию фрегата рассмотреть вопрос о проектировании и строительстве базы для фрегата. Сначала - простого охраняемого и минимально оборудованного стационарного посадочного поля, а затем - полноценной закрытой базы. И это предложение местные чиновники делали нормандовцам накануне войны. Большой войны, рисковавшей стать очень длительной.
Прочитав несколько раз текст письма, Андерсон снял пальцы с сенсоров клавиатуры, откинулся на спинку кресла, прижав затылок к подголовнику. Над прочитанным надо было хорошо и, главное - достаточно долго подумать, поразмышлять. Не следовало торопиться давать согласие, но не следовало, по всей вероятности, спешить и с отказом.
- Прессли, Адамс. Зайдите, - коротко, вполголоса распорядился Андерсон, на секунду прижав сенсор на наушном спикере. - Есть информация, надо обсудить.
Несколько минут - и навигатор и главный инженер фрегата садятся в кресла у рабочего командирского стола. Андерсон разворачивает экран своего инструментрона к собеседникам, пододвигает к ним поближе клавиатуру и кивает, призвав ознакомиться с текстом документа. Торопить коллег он не собирался - времени было предостаточно. Такой проект, если даже начать его воплощать в жизнь... дело не одного месяца.
- Думаю, это, - Адамс указал на инструментрон, - крайне преждевременно.
- Уточните, - спокойно и тихо попросил Андерсон.
- Мы на этой планете не останемся. Нам предстоит полёт к Цитадели, а там... Вряд ли мы вернёмся сюда когда-нибудь в более-менее обозримом будущем, - сказал главный инженер корабля. - И, если иденцы-районщики собираются строить нам здесь какое-то посадочное поле, а затем - базу, то я считаю, что это - пример нецелевого, немотивированного использования и средств и ресурсов. В общем и целом, командир, я эту затею поддержать не могу. Хотя понимаю, что так или иначе, в будущем, нам, вероятно, придётся иметь такую возможность, - Адамс коротким движением указал пальцем на экран командирского инструментрона, - в виду ещё очень долго. Я не верю, что иденцы откажутся от этой затеи легко, просто и быстро.
- А ваше мнение? - Андерсон повернулся, крутнувшись в кресле, к Прессли.
- Да пусть строят! - навигатор взмахнул рукой. - В конечном итоге мы здесь, как правильно говорит главный инженер, не останемся, а вот другие альянсовские корабли будут и до войны и во время войны остро нуждаться в обустроенных наземных базах. Так что наша это будет база или не наша - не принципиально и не важно. Хотят иденцы построить какую-то простейшую базу с одним посадочным столом - пусть строят. Это - их планета, здесь они - хозяева. Не вижу оснований запрещать или препятствовать, тем более что мне кажется: нас просто проинформировали о намерениях, а вопрос в принципе уже решён - они будут строить эту базу, даже если мы откажемся в этом предприятии хоть как-то участвовать.
- Какую реакцию с нашей стороны вы, коллеги, сочли бы нормальной? - задал очередной вопрос Андерсон.
- Принять к сведению, - сказал Адамс. - Без дальнейших уточнений и конкретизации.
- И не выражать явно ни согласия, ни протеста, - дополнил Прессли. - Нужна им эта база - пусть строят. Не факт, что она сохранится до конца войны со Жнецами - всякое может быть. А после победы над "креветками" - будет видно. Сейчас же что-то конкретное решать - нельзя. Мы в этом участвовать не должны.
- Хорошо, - подумав, подвёл итог Андерсон. - Согласен. Спасибо, коллеги, - он встал, проводил Адамса и Прессли до двери каюты, закрыл за ними створку, вернулся к рабочему столу и быстро набросал на экране проект ответного письма.
Четверть часа - и окончательно оформленный документ был отослан, а Андерсон выключил ноубук и встал, решив подойти в очередной раз к закрытому бронезаслонкой иллюминатору. Он любил вот так прерывать работу и подходить к окну каюты. Расфокусированный взгляд командира фрегата очерчивал силуэт хозяина каюты, изредка останавливался на разноцветных пятнах изображений, выводимых на настенные экраны.
Андерсону не нравилось вот так просто "держать" корабль здесь, на планете. Держать в бездействии. Он вспоминал, насколько остро и полно был счастлив, когда "Нормандия" атаковала Жнеца. Да, может быть, высоколобым умникам из штабов Альянса Систем и могло привидеться, что разведывательный фрегат в принципе не должен участвовать в боестолкновениях, тем более, если оппонентом выступает сверхдредноут, но... Какой "Нормандия" тогда боевой корабль? Может, честнее будет снять с фрегата-прототипа "ПОИСКи", оба "Таникса", а также все "небольшие приложения", разоружить экипаж и команду, оставив разумным органическим обитателям фрегата только маломощные гражданские "стволы"? Тогда, по меньшей мере, можно рассуждать о том, что безоружный корабль должен был бежать от сверхдредноута, бежать на самой полной скорости! Но если "Нормандия" является боевым разведывательным кораблём, а не гражданским судном, то... Значит ли это, что использовать фрегат в качестве некоей базы для осуществления работ на вполне благоустроенной и заселённой людьми планете - это правильно?
Андерсон раз за разом прокручивал в памяти цепочку событий за последние несколько суток. И - пытался заглянуть в самое ближайшее будущее. Несколько суток - и тоннель будет закончен. Ещё раньше будет закончена вертикальная шахта. Это позволит решить многие проблемы протеан. Пусть переходят в корабль, пусть переносят на его борт всё, что посчитают нужным со своей базы. Вряд ли они смогут погрузить на один, пусть даже и очень большой и вместительный боевой протеанский фрегат всё содержимое подземной базы, но... Если они погрузят самое ценное и смогут вывезти незаметно с планеты, не засветив корабль, то уже это можно будет считать победой. Явик останется единственным выжившим протеанином, но никто не будет уверен в том, что и другие протеане смогли выжить. Разговоры, конечно, будут, но ведь и о Бермудском треугольнике и его тайнах земляне говорили на протяжении десятков лет, а толку? Разговоры остались разговорами, а треугольник - треугольником. Сейчас главное - дожить до старта протеанского корабля. Это - минимум декада. Эту декаду надо как-то прожить. Постараться прожить. Потом, когда протеанский фрегат покинет Иден-Прайм, сможет стартовать и "Нормандия".
Жнец... Даже если его старт с Идена будет зафиксирован, то где потом искать этот корабль? Явик как-то обмолвился, что такие корабли обладали во времена всевластия Протеанской империи весьма совершенными технологиями маскировки. Вряд ли на корабле-разведчике стоят устаревшие с тех пор системы, позволяющие "засветиться". Нет, системы там достаточно современные, совершенные. Значит, вторым всё же с планеты должен уйти не фрегат "Нормандия", а Назара-наблюдатель. А фрегат "Нормандия" уйдёт третьим. Визуально - вторым, после Жнеца. Фактически - первым кораблём, потому что Жнецу-Назаре ничто не помешает закрыться при старте с поверхности Идена полем невидимости - так, кажется, Явик определил эту технологию. А там - "Клинок Ярости" в одну сторону, Назара-наблюдатель - в другую, а "Нормандия" - к Цитадели. Эту станцию фрегатовцам никак миновать не удастся. На борту - два Спектра Цитадели, Маяк, протеанин. Ситуация, как не раз говорили земные человеческие классики-литераторы, "только что резко осложнилась". Фигурально, конечно, "только что". Не за секунду, не за минуту, не за час, но - осложнилась. Значит, вероятнее всего, следующая остановка "Нормандии" будет на Цитадели.
Остановка, а не стоянка. Вряд ли после стольких суток здесь, на Иден-Прайме нормандовцы согласятся вот так просто бездеятельно простаивать на внешнем, а может быть - внутреннем рейде Станции. Предстоит решить несколько важных вопросов: Спектры-турианцы, Маяк и Явик. Остальное - мелочи, не стоящие сейчас сколько-нибудь подробного упоминания даже при таком беглом разборе ситуации. Главное - стартовать и уйти с Идена. Пусть иденцы сами делают всё необходимое для подготовки планеты и её населения к вторжению Жнецов.
Информация о вторжении уже ушла за пределы Идена, ушла в доказательной форме. Не то, что раньше - на уровне домыслов, слухов и легенд. Теперь о Жнецах заговорили как о реальной угрозе, как о реальной опасности. До цитадельских "сидельцев" это вряд ли быстро "дойдёт" - чиновники в таких направлениях способны только очень медленно думать. И ещё медленнее - соображать. А времени до Вторжения остаётся мало. По космическим меркам - так очень мало.
А по земным? По земным меркам - ещё меньше. В Альянсе - всего два десятка стран и между руководителями этих стран давно нет единства. Один "Цербер" чего стоит. Превратили общественную организацию в прямо-таки государство в государстве. Некая наднациональная, надгосударственная структура, неподвластная земным легальным властям ни в какой сколько-нибудь заметной и достаточной мере - вот что такое "Цербер". Если доклад Сташинского - правда, то... "Цербер" будет усиленно грабить протеанские развалины, добираясь до крайне ценных артефактов, не считаясь с потерями и с затратами на достижение первенства в этой сфере.
Что-то в этой организации не так. Андерсон не знал что именно не так, но чувствовал: здесь присутствует, как минимум, "двойное дно". А это - уже серьёзно. Предшественница Сташинского - член "Цербера"? Сотрудник "Цербера" - так будет правильнее обозначить эту дамочку. А "Цербер" пустяками не занимается. И, если связать появление Жнеца и то обстоятельство, что во главе археологической партии, выкопавшей Маяк, стояла сотрудник "Цербера"... К тому же - только волей обстоятельств, сложившихся не в её пользу, отстранённая от дальнейшего руководства археологами... Значит, "Цербер" погряз в весьма специфических отношениях со Жнецами гораздо глубже, чем можно было представить себе ранее. Опять "спрут"?!
Ничего не меняется, - подумав об этом, Андерсон встал с кресла, решив пройтись по каюте. Ходьба всегда его успокаивала, приводила мысли в порядок, позволяла снять неизбежное нервное напряжение. Или хотя бы ослабить пресс этого напряжения. Нет, сейчас, конечно, Карин видит, что состояние у командира фрегата - далеко не самое лучшее, но... пусть уж такое состояние, чем благодушие и ничегонеделание. Он - командир корабля и ему необходимо много, глубоко, серьёзно думать о таких вещах. Потому что кроме него - некому. Его коллеги ждут от своего командира решения или хотя бы указаний, в каком направлении теперь следует работать. Предстояло поработать на Идене эту ближайшую декаду, а там - снова уйти в полёт. Если уж космические корабли живут, как утверждают земные физики и лирики, в полётах и только в полётах, то командиры таких кораблей тем более чувствуют себя наиболее... нет, не комфортно, а нормально - именно в полётах.
Сделав несколько "кругов" по каюте, Андерсон почувствовал, что достаточно успокоился для того, чтобы вернуться за стол и продолжить работу. Пришли новые доклады и рапорты, требовавшие его внимания. Надо было через час-полтора пройтись по кораблю, посмотреть, как реально обстоят дела на борту фрегата. Не всё, далеко не всё можно узнать, увидеть и почувствовать, находясь в командирской каюте. Потому личные обходы корабля Андерсон старался делать регулярно и относился к этим обходам, как к важным инструментам поддержания ситуации на борту в норме.
***
Бенезия ни разу за эти сутки не смогла застать меня в каюте. Она видела меня в коридорах, отсеках и на постах "Нормандии", но там я была очень занята. "Старпом - всегда старпом, - повторяла себе матриарх, глядя на меня склонившегося над пультом или говорившего с нормандовцем. - Мешать ему сейчас - нельзя. Он занят своим делом".
Потом я неожиданно улетела на вторую базу. Туда, где продолжалось бурение вертикальной шахты. Точнее - оно уже подходило к концу. Улетела, конечно, не одина - с Явиком. Протеанин продолжал потрясать восприятие матриарха азари. Мало того, что он практически не спал, не отдыхал, не "отключался", так он ещё не исчезал надолго в своей каюте-выгородке. Его ждали, его звали, его хотели видеть и слышать очень многие нормандовцы. И протеанин был рад своей востребованности.
Рад. Хотя... Он оставался таким же собранным и малодоступным. Броню свою он не снимал сутками - для матриарха, привыкшей отмечать мельчайшие изменения, это было очевидно.
Только рядом со мной протеанин немного... оттаивал, расслаблялся, становился чуть-чуть доступнее. Явик и я образовали прекрасную мини-команду. Конечно, у каждого из них были свои функции, свои задачи и свои обязанности. Далеко не всегда нас можно было видеть вместе. Но, как вполне обоснованно полагала Бенезия, очень многие нормандовцы уже привыкали к тому, что только рядом со старпомом протеанин немного более... открыт, что-ли. Старшая Раса. Два слова, которые очень многое могут пояснить разумному, желающему понять детали.
Чем несколько часов занимались Явик и я на второй базе, Бенезия в деталях не знала. Карин снова попросила азари принять участие в очередном "посещении" отдалённых селений района и матриарх согласилась. Рядом с Чаквас и её подругами старшая Т"Сони чувствовала себя спокойно и свободно. К тому, что рядом с женщинами - членами экипажа фрегата-прототипа находится необычная матриарх азари, жители Иден-Прайма уже начали привыкать. Да, возможно, для них, она и была необычным матриархом азари. Может быть, она чем-то очень существенно отличалась от своих ровесниц. Всё же Иден-Прайм - не какая-нибудь малонаселённая планета: это очень хорошо обустроенная большая человеческая колония.
Люди совершенно не стремятся к изолированности этого мира от представителей так называемых Старых Рас: здесь живут саларианцы, турианцы. Есть пара десятков кварианцев. Есть, конечно же, азари, но вот как раз с ними Бенезия намеренно и не хотела встречаться. Так, если случайно, то можно, а вот намеренно - нет. Ей гораздо интереснее было общаться с людьми, а с соплеменницами - только если будет важная и большая необходимость. А так - нет. Что-то подсказывало Бенезии, что ещё несколько двадцатичетырёхчасовых суток - и события будут сменять друг друга очень быстро. Скоро, очень скоро отлёт.
Иногда матриарх думала: как всё же хорошо, что она теперь вернулась в нормальное состояние. Теперь только она сама решает, что, когда и как ей следует делать. Над ней никто не властен: ни нормандовцы, ни иден-праймовцы не стремятся ею командовать, на чём-то настаивать. Они только предлагают и вполне нормально воспринимают её нежелание или прямой отказ. Это так приятно...
Теперь впереди, скорее всего - Цитадель. И там она впервые, конечно же, как часто говорят люди, "расшифруется". О ней тогда быстро узнают на Тессии и в Пространстве Азари. Там, на этой гигантской станции, будет стоянка. Не остановка, а именно стоянка. И у неё там будет возможность... сделать многое. Важное. Для неё - важное. Только для неё. Она постарается помочь нормандовцам. Всем, чем сможет. Потому что она им... верит. Как мало кому в своей жизни она верила. Верит и им и верит в них. Они... смогут одержать победу над Жнецами. Они - смогут. Весь многостолетний опыт матриарха азари однозначно указывал на это. Они - смогут.
Эту уверенность Бенезия не испытывала желания облекать в слова. Она понимала и верила, что нормандовцы - смогут. Благодаря происшедшему с Джоном у галактики появился протеанин Явик, благодаря Явику очень многое изменится. Так, что об очередной победе Жнецов над разумной органической жизнью уже нельзя думать, как о чём-то неминуемом и неизбежном. Джон - единственный, кто способен понять Явика достаточно полно и глубоко. Единственный, кто сможет многое пояснить Явику так, как не сможет больше никто из нынешних органиков. И единственный, кому Явик доверяет и... особенно глубоко и полно верит.
Джон и Явик действуют. Потому что только им двоим дано выправить эту часть ситуации безопасно. Знают ли Жнецы или не знают о том, что протеане выжили - не так уж, на самом деле, и важно. У Жнецов одна задача: в очередной раз зачистить Галактику от развитой разумной органической жизни. И если под это лезвие задачи попадут в очередной раз протеане - что ж... Значит, так тому и быть. Только вот не попадут они теперь. Они будут готовиться, они будут укрепляться, они будут развиваться, они будут... помогать, оставаясь на заднем плане для очень многих разумных органиков.
Хорошо, что Явик - не одинок. Одному - очень трудно. И - горько. Явик - силён, но одиночество... Его давление очень непросто выдержать и при этом - не сломаться. Протеане живут намного дольше, чем азари, но и они... не вечны.
Явик будет воевать, будет бороться, будет помогать. Он не будет один, потому что рядом с ним - Таэла. Да, она будет скрываться, но она будет рядом с Явиком. Со своим избранником.
Бенезия сама не всегда понимала, откуда и почему она столько знает о выживших протеанах. Для неё, пожилой азари не было секретом, что нормандовцы, те, кто знает о том, что Явик не одинок, строго хранят эту тайну, ничем не проявляя вовне своей осведомлённости. И она, матриарх азари, тоже - ничем не проявляет вовне своё знание. Явик... смог сделать так, что никому из разумных органиков, не допущенных к тайне такого уровня, не удастся узнать ничего из того, что составляет суть тайны. Он - действительно Старшая Раса. Не Старая - Старшая.
Пусть протеане останутся в безвестности, пусть они укрепятся, пусть породят новые поколения. Они смогут это сделать. Смогут, потому что на их стороне - бесценный для нынешних органиков опыт. И передавать нынешним жителям галактики частички этого опыта будет протеанин Явик. Появление которого уже очень серьёзно и существенно повлияло на ситуацию. Глупо рассчитывать, что о его существовании не известно теперь за пределами Иден-Прайма. Потому что... Потому что люди - разные. Они не действуют по одному раз и навсегда установленному шаблону. Они всегда действуют по-разному, временами - очень непредсказуемо. Молодая, активная, энергичная раса.
Бенезия думала об этом, сидя в кресле челнока, летящего к очередному поселению, думала об этом, шагая к дому, с обитателями которого она ещё никогда не общалась. Думала об этом, глядя на играющих детей иден-праймовцев. Думала, видя, как ополченцы Иден-Прайма становились профессиональными воинами. Быстро и уверенно становились. Воевать со Жнецами готовились не только немногочисленные профессиональные армейцы Идена, но и ополченцы - простые, гражданские по сути своей люди.
Да, никто из разумных органиков не рождается с погонами на плечах - думала матриарх, - но люди... Они способны удивить. И они способны... повести за собой. Не уговорами, не лозунгами - собственным примером. Они не тратят время на разговоры, на убеждения. Они деятельно показывают, что можно жить и действовать по-иному. А уж выбор будет делать каждый разумный органик самостоятельно. И выбор теперь невелик: либо ты на стороне жителей Галактики, либо ты - на стороне врага. И - никак иначе. Никаких полутонов, никаких переходных этапов, никаких ситуаций, когда ещё можно будет выбирать. Время выбора сокращается... предельно.
Конечно, такие изменения на Идене - следствие работы всего экипажа, всей команды "Нормандии". Напряжённой, обманчиво незаметной и даже где-то тщательно скрываемой работы. Да, женщины - члены экипажа и команды фрегата-прототипа делают свою часть работы. Кайден Аленко - свою часть работы, Грэг Адамс - свою. Дэвид Андерсон - свою. Трудно перечислить сразу всех нормандовцев поимённо, но без них... Без них не было бы ничего. Ни усмирённого, пусть даже временно, Жнеца-Наблюдателя, ни обретения Явика, ничего. Всё было бы очень горько, больно. К этой горечи и боли разумные органики - ни иден-праймовцы, ни нормандовцы, никто из обитателей Галактики не были бы готовы. Если бы не Шепард. Если бы не его "преображение". Так, кажется, иногда говорят люди в таких случаях.
Хорошо, что ей, матриарху азари, поверили. И хорошо, что она теперь не отсиживается в одиночестве в своём салоне, а участвует наравне с другими женщинами в реальном большом и важном деле. И всё острее, полнее, точнее, глубже понимает, что она - не бесполое "оно". Она - женщина, она - мать, она - жена. У неё есть дочь и у неё есть муж. Она обязательно вернётся к Лиаре и к Этите. Вернётся, пусть даже придётся ей жить теперь очень скромно, даже бедно.
В конце концов, ей - не двести и не пятьсот лет, её жизнь подходит к концу, но, благодаря Джону и Карин, конец жизни у Бенезии был озарён таким светом, о котором она раньше мало что знала, понимала, мало верила, что когда-нибудь такой свет коснётся её. Этот свет не только коснулся её, он проник внутрь её тела, проник внутрь её души, он озарил её суть и дал матриарху новые силы, новые смыслы, новые перспективы.
Она теперь - другая. Она многое знает о том, о чём не знают подавляющее большинство её соплеменниц. Она знает, кто такие люди, она знает, кто такие протеане. Она теперь многое знает и понимает. И готова поделиться этим знанием и пониманием со своими соплеменницами. А уж они сами решат, как им следует действовать в очень недалёком будущем. В будущем, в котором центральное место займёт война со Жнецами. Война, в которой предстоит победить этих гигантских креветок и их пилотов.
Возможно, эта война будет длиться не один месяц. Возможно - не один год. Но всё равно эта война будет окончена победой жителей Галактики над Жнецами. Ради этого будут воевать иден-праймовцы и ради этого будут воевать земляне. Информация о том, что произошло на Иден-Прайме так или иначе уже покинула пределы планеты - в этом нет никаких сомнений. И те, к кому эта информация попала, конечно же, имели все возможности очень серьёзно, глубоко и долго подумать над ней.
Несколько суток. Какая разница - иден-праймовских или земных?! Это - несколько суток. За несколько суток может измениться очень многое. И многое - действительно изменилось. Пусть не всегда эти изменения заметны с первого взгляда. Нужен будет второй, третий, а если потребуется - и четвёртый взгляд. И тогда очень многие разумные, независимо от расовой принадлежности, увидят эти изменения. Или - почувствуют их. Или - поймут, в чём эти изменения заключаются.
Челнок на многие часы стал базой для женщин - членов экипажа и команды фрегата-прототипа. Раз за разом он принимал на борт своих хозяек. Бенезия, перепоясавшись привязными ремнями, засыпала в кресле. Чаквас передала ей подушку, ту самую, с отверстием, благодаря которой азари смогла сначала дремать, а вскоре - спать, не поворачивая голову, не напрягая шею.
Во многих семьях иден-праймовцев на видных местах в домах теперь горели биотические огоньки, порождённые матриархом азари. Да, всего несколько часов горения, но это пламя - тёплое, доброе, мягкое. Оно - не обжигает, не разрушает. Дети с радостью и гордостью приносили эти огоньки своим папам и мамам, сёстрам и братьям. Они смотрели на них, как на огни надежды на лучшее, на победу над страшным, сильным и опытным врагом. Несколько огоньков унесли в расположение своих частей и подразделений старшие молодые иден-праймовцы - ополченцы.
Бенезия знала об этом из рассказов своих подруг. Знала, радовалась и была удовлетворена. Разговоры, общение - это важно, а вот такое зримое, не слишком обычное свидетельство - ещё важнее. Потому что выжить в борьбе со Жнецами смогут только те разумные органики, которые объединят свои усилия. В одиночку против Жнецов выстоять - невозможно. А объединившись - можно и даже нужно. Единение усиливает, укрепляет надежду. Надежду на победу, надежду на то, что Жнецы - не всесильны, не неуязвимы.
Челнок "Нормандии", полускрытый деревьями и кустарниками, стоял неподвижно. Женщины спали или дремали - Чаквас настояла на восьми часах сна, пришлось согласиться и подчиниться. Врача такого класса, как Карин, трудно переубедить и даже Бенезия, чувствовавшая странный прилив сил, не смогла устоять перед магией негромкого, но такого уверенного голоса, совсем, казалось бы, не свойственного хирургам. Очень скоро наступят третьи сутки, а там - придут четвёртые.
День третий
Я на исходе вторых суток не стала возвращать челнок на "Нормандию". Несколько часов сна в кресле пассалона челнока - и я снова вошла в шатёр, раскинутый над буровыми установками вертикальной шахты. В моей памяти была точная карта, переданная мне в ходе ставшего привычным для меня обмена мыслеобразами с Явиком.
Корабль. Протеанский военный боевой корабль. "Клинок Ярости". По протеанской классификации - фрегат, а по человеческой - крейсер. Теперь выжившим протеанам на этот крейсер придётся переносить необходимое оборудование с планетной базы. Потом - стартовать с Иден-Прайма, чтобы уйти незамеченными, неузнанными, неопознанными. Явику предстоит решать сложную задачу: сделать всё, чтобы его считали очень долго единственным выжившим протеанином.
Глядя на "огненный венец", бушевавший на значительной глубине в шахте, я думала о том, что протеанину будет очень трудно. Нельзя считать разумных органиков идиотами и глупцами. Даже если Явик и считает большинство нынешних обитателей Галактики "примитивами", они на самом деле не такие уж и примитивы.
Явик мыслеобразами рассказал мне о том, как девочка, рождённая на Иден-Прайме, прочла больше, чем планировал и желал протеанин. Прочла не только больше, но и глубже. Прочла, можно сказать, острее. Уже хорошо. Значит, Явик скоро поймёт, что далеко не все нынешние обитатели галактики - примитивы. Наверное, так всегда было, ведь разумные органики неоднородны: кто-то лучше, кто-то хуже. Все разумные органики - разные. С этой разностью не всегда можно сосуществовать беспроблемно. Не всех разумных органиков можно понять сразу глубоко и полно. Да, на первый взгляд, нынешние органики, обитатели Галактики могут, с точки зрения выжившего протеанина, быть действительно примитивами. Но, как раз за разом убеждался старпом, только на первый взгляд.
Трудно требовать от всех стопроцентной полноты и чёткости восприятия. А без такой полноты... Хорошо, что Явик где-то в глубине своей души не будет чувствовать себя одиноким. У него есть любимая протеанка, у него есть соплеменники, с которыми так или иначе Явик будет встречаться. Пусть изредка, пусть ненадолго, но - будет видеться и общаться. У него есть любовь. Есть перспектива. Явик хочет и будет воевать со старым, хорошо знакомым врагом. Теперь - будет воевать так, чтобы этот враг терпел поражение раз за разом, слабел, становился менее многочисленным. И, в конце концов - стал историей, прошлым.
Вроде бы присутствия его, старпома "Нормандии" здесь не требовалось: бурение должно было закончиться сегодня поздно вечером, считая по двадцатичетырёхчасовому циклу суток. До этого момента нечего делать здесь, под шатром - все данные, вся информация поступает на фрегат в режиме реального времени и пока что никаких настораживающих моментов не отмечалось. Бурение проходит нормально. Осталось очень мало времени.
Замершего у ограждения Шепарда никто из археологов не беспокоил. И не только потому, что у всех техников, ассистентов, инженеров и у самого Сташинского было много работы. Но и потому, что все, кто появлялся в шатре, ощущали: сейчас лучше к капитану не подходить близко и тем более - ни о чём с ним не говорить.
Явик тоже не подходил ко мне. У него хватало дел в пределах шатра, ведь почти все члены археологической партии желали в очередной раз увидеться с протеанином, поговорить с ним. Не обязательно на служебные, рабочие темы. Да и на площадке вокруг шатра у воина древней расы было предостаточно собеседников: космические пехотинцы, стоявшие в оцеплении, тоже хотели пообщаться с протеанином. А уж о местных жителях и особенно - детях и говорить особо не приходилось. Они во множестве проникали в охраняемую космопехотинцами закрытую зону археологической площадки только для того, чтобы, преодолевая вполне понятный страх, приблизиться и прикоснуться к разумному органику, о котором раньше уверенно говорилось как о представителе вымершей расы. Если ко всему этому прибавить разрывавшийся от звонков и сигналов о пришедших сообщениях новый наручный инструментрон - можно с уверенностью сказать, что Явик не чувствовал себя одиноким.
Не чувствовал - и всё же старался быть поближе ко мне. Что-то ему в моем состоянии очень не нравилось. И не только в состоянии - в настроении тоже.
Я о чём-то думала о будущем и медлительности АС, стоя у ограждения шахты. Да еще и Бенезия влюбилась и отступать не собирается. Да, я смотрел на "корону" бура, это зрелище очень многих людей - и не только людей - завораживало, но протеанин чувствовал: я думаю о том, что не доставляет ему никакого удовольствия. Думаю об этом час за часом. Да, я прерывался для того, чтобы подойти к пультам буровых установок, взглянуть на индикаторы и экраны, прочесть показатели, уяснить изменения. Прерывался, чтобы вскрыв оболочку, торопливо втолкнуть в себя очередной армейский, а если повезёт - флотский паёк. Прерывалась - и продолжала думать.
- Внимание, - разнёсся под шатром приглушённый голос автоматического информатора. - "Корона" отключена. Производится подъём буровой колонны в исходное положение. Бурение завершено.
Я подняла голову чуть выше, повернула её, взглянув на экран пульта одной из буровых установок. Действительно. Осталось три-пять метров размягчённого горячим дыханием "короны" грунта, отделявшего теперь археологов от "спины" "Клинка Ярости". Огромный по нынешним меркам боевой протеанский корабль теперь был вполне доступен. Несколько метров грунта - и стенка внешней брони корабля станет видна, если, конечно, удалить эти несколько метров земли.
Маслянисто поблескивавшая колонна продолжала уходить вверх, складываясь "гармошкой". Я ждала. Время в очередной раз потеряло для меня значение. Где-то в глубине сознания я уже приготовился к тому, чтобы прикрепившись к подвеске, спуститься вниз, к этим нескольким метрам грунта. Что-то очень определённо подсказывало мне: там, почти на дне шахты, мне будет гораздо спокойнее, чем здесь, на поверхности Иден-Прайма.
Колено за коленом складывалась буровая колонна. Явик, поговорив с подошедшим к пультам буровых установок Сташинским, тихо приблизился ко мне. Двое техников готовили к "надвижке" на зев шахты треножник подвески: стало обычным, что я и Явик первыми осуществляем окончательную расчистку дна шахты. Мало кто из археологов знал, что именно находится там, на дне. Единицы разумных органиков знали, немногие, очень немногие - догадывались, остальные - строили самые разные предположения.
Я дождалась, когда "корона" поднимется в нерабочее положение, обернулась, кивнул оператору буровых установок, посмотрела, как быстро, чётко работают трое техников, устанавливавших над зевом шахты трапы и подвеску.
- Джон. - Явик шагнул к старпому, остановился в метре от него.
- Я должен побывать там. - Я взглядом указала на зев шахты.
Протеанин понял - от своей идеи я не отступлю.
- Хорошо. Тогда я - с тобой, - воин древней расы махнул рукой техникам, устанавливавшим дополнительный шатёр вокруг шахты. Слов не потребовалось - всё уже было обсуждено и согласовано заранее: новый шатёр скроет и протеанина и человека на... на столько, насколько потребуется.
Подошедший к капитану техник помог офицеру облачиться в "систему", проверил крепления, кивнул, отошёл к поручням, пропустив Шепарда на мостки. Явик шагнул следом за человеком, подождал, пока Шепард сам проверит подвеску и крепления.
- Поехали, - тихо сказал капитан, первым шагнув за ограждение мостков. Несколько минут - и вокруг - только стенки шахты, а ноги чувствуют мягкость и податливость грунта, отделяющего двух разумных органиков от "спины" корабля.
Протеанин не стремился держать меня под прицелом своих глаз - он почувствовал, что я немного успокоилась, едва ступила на "подушку" размягчённого "короной" грунта. Несколько десятков метров отделяли нас от верхнего двойного шатра, услышать их стоявшие у ограждения техники и инженеры могли бы, но Явик не собирался давать им такой возможности - пальцы правой руки воина древней расы обхватили запястье левой руки Шепарда. Тот не стал взглядывать на Явика - и без этого взгляда было всё ясно. Обмен мыслеобразами стал для меня привычным делом - в этом Явик уже не сомневался. Молчание помогало им общаться так, что очень многое оставалось закрытым, недоступным и неизвестным для окружающих разумных органиков.
Сейчас мне было тяжело. И то, что я стоял здесь, на "спине" "Клинка Ярости", рядом с воином древней расы, лишь в самой малой степени помогало ему чувствовать себя увереннее и спокойнее. Я волновалась и тщательно скрывала своё волнение. Я не любила чувствовать себя слабой, не любил чувствовать себя беспомощной. И не любила, когда моя слабость и его беспомощность видели или чувствовали окружающие разумные.
- Джейн, - мыслеобраз, посланный Явиком, коснулся сознания человека. Первым моим желанием было "закрыться", но я сдержалась. Ответный мыслеобраз в самом общем виде можно было озвучить, как "Что?". В ответ Явик промолчал, задержавшись с ответом на несколько секунд, но потом всё же прислал новый мыслеобраз. - Мы здесь - одни, постарайся расслабиться.
- Не могу, - ответила я коротким мыслеобразом. Явик не смотрел на меня, его взгляд скользил по стенкам шахты. Протеанин чувствовал, что я успокоилась недостаточно, а расслабилась - и того меньше. - Я оказалась не готова к такому... - помедлив, старпом послал новый мыслеобраз. - Совсем не готов. А меня... меня вроде бы готовили. Но - не к такому. Если я не готов, то другие... совсем не готовы. И рискуют погибнуть. Потому что я... снова оказался не готова.