Galinasky : другие произведения.

Рон уизли и орден феникса

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Тот кого нельзя называть вернулся. Родители заседают в штабе ордена феникса, а что остается нам? уборка?! тьфу. Еще и проблемы у Гарри с его шрамом и кошмарами. Но мы теперь умеем защищаться если что.

   Джоанн Кэтлин Роулинг
   Рон Уизли и Орден Феникса
  
   Рон Уизли - 5
   Глава 1
   Мы прибыли домой. Близнецы сразу же трансгресировали куда-то по своим делам. Я поплелся в свою комнату. до сих пор поверить не могу, что сами-знаете-кто вернулся. Родители ходят мрачные, что-то планируют.
   Через несколько дней пришло сообщение от Дамболдора, что он созывает всех в дом Сириуса. Написал Гермионе, та ответила, что июль пробудет с родителями. мы же обосновались в доме на площади Гриммо. Дамболдор заставил пообещать что мы не будем ничего стоящего писать Гарри. Под давлением родителей пришлось все-таки пообещать. Мда, как он там?
   Родители оказывается являются членами какого-то ордена феникса. К сожалению кроме примерного списка его членов я ничего не знаю. Как сказала мама мы еще слишком маленькие.
   глава 2
   Приехала Гермиона. Сразу стало веселее. Но друг все еще заперт у дурслей, что сильно огорчает. Никогда не забуду её вид при виде библиотеки Блеков. Хорошо Сириус предупредил, что часть книг заколдованы и их брать не стоит. Вроде прислушалась.
   Мы же все лето убираем дом Сириуса. Хоть здесь и есть домовик, но он настолько стар и немощен, что убирать дом уже не в состоянии. Или у него просто что-то в мозгу переклинило. Только ходит и ворчит, пряча вещи, которые приготовлены на выброс.
   Глава 3
   Сегодня случилось страшное событие. На Гарри напала пара дименторов. Хорошо он сумел отбиться от них.
   Получили от него записку.
   "Я только что отразил атаку дементоров, и меня, может быть, исключат из Хогвартса. Я хочу знать, что происходит и когда я отсюда выберусь."
   Хедвиг нас достала своим клекотом и нападками.
   - Да не могу я ничего ему написать, отвяжись наглая птица!
   ***
   Через три дня было решено его забрать. все это время Хедвиг летала за мной с Гермионой и хватала нас клювом. Попытались отправить её обратно, не улетает. Вот зараза белая а. Под давлением Гермионы начал делать домашнее задание.
   Кошмарное лето. Друга нет, квидич запрещен. Над Лондоном не полетаешь. Еще и уборка в доме. У нас даже появилось своеобразное развлечение подслушай что говорят взрослые на собрании ордена феникса. К сожалению они начали накладывать на дверь заглушающие звуки заклинание.
   Но сегодня случится чудо. Гарри должны привезти вечером.
  
  
   Глава 4
   Мы были в мрачной комнате с высоким потолком и двумя кроватями. Открылась дверь и зашел Гарри. Раздалось громкое птичье верещание. Гермиона, кинувшись к нему с объятиями, чуть не сбила Гарри с ног, а Сычик, моя маленькая сова, стал бешено кружить у нас над головами.
   -- ГАРРИ! Рон, он здесь, Гарри здесь! А мы и не слышали, как ты вошел в дом! Ну, как ты, как ты? Ничего? Жутко злой на нас, наверно! Наверняка злой, я же понимаю, что от наших писем радости было мало, но мы не могли тебе ничего написать. Дамблдор строго-настрого запретил, а у нас так много всякого, что надо тебе рассказать! Да и ты нам массу всего расскажешь! Про дементоров! Когда мы о них узнали и про слушание в Министерстве -- это просто возмутительно, я посмотрела в книгах, они не могут тебя исключить, не имеют права, в Указе о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних есть пункт об использовании волшебства при угрозе для жизни...
   -- Дай ему хоть вздохнуть, Гермиона, -- сказал я, улыбаясь и закрывая за Гарри дверь.
   Гермиона, по-прежнему сияя, отпустила Гарри, но не успел он открыть рот, как в воздухе раздался мягкий шорох и что-то белое, слетев с темного шкафа, нежно опустилось ему на плечо.
   -- Хедвиг!
   Белоснежная сова, которую Гарри тут же принялся гладить, пощелкала клювом и ласково ущипнула его за ухо.
   -- Что тут с ней было! -- сказал я. -- Чуть до смерти нас не заклевала, когда в последний раз принесла твои письма. Вот, смотри...
   Я выставил указательный палец правой руки, где виднелся полузаживший, но явно глубокий порез.
   -- Да, понимаю, -- откликнулся Гарри. -- Мне очень жаль, но я хотел получить ответы...
   -- А мы-то что, разве не хотели ответить? -- стал оправдываться я. -- Гермиона вся извелась, твердила, что ты какую-нибудь глупость вытворишь, если будешь сидеть там один без новостей, но Дамблдор...
   -- ...строго-настрого вам запретил, -- подхватил Гарри. -- Да, Гермиона мне сказала.
   Блин, он обиделся и похоже сильно. Не могу его за это винить.
   Возникло напряженное молчание. Гарри машинально поглаживал Буклю, не глядя на нас.
   -- Он считал, что так будет лучше, -- произнесла Гермиона упавшим голосом. -- Дамблдор.
   -- Ясно, -- сказал Гарри.
   -- Он, наверно, думал, что у маглов тебе будет не так опасно... -- начал я.
   -- Да? -- поднял брови Гарри. -- На кого-нибудь из вас этим летом нападали дементоры?
   -- Нет, но... он же поручил людям из Ордена Феникса за тобой смотреть...
   -- Плоховато что-то они смотрели. -- Гарри изо всех сил старался говорить ровным голосом. -- Так смотрели, что пришлось самому выкручиваться.
   -- Он страшно рассердился, -- сказала Гермиона чуть ли не с благоговейным ужасом. -- Дамблдор. Мы его видели, когда он узнал, что Наземникус самовольно ушел с дежурства. Он рвал и метал.
   -- А я рад, что Наземникус ушел, -- произнес Гарри холодно. -- Иначе я не совершил бы волшебства и Дамблдор, чего доброго, оставил бы меня на Тисовой улице на все лето.
   -- А тебя... тебя не беспокоит разбирательство в Министерстве магии? -- тихо спросила Гермиона.
   -- Нет, --Он отошел от нас с блаженствующей Буклей на плече и стал оглядываться, но сырая и мрачная комната не доставила ему особой радости. Голые стены с отстающими обоями украшал только пустой холст в нарядной раме.
   -- Зачем все-таки Дамблдору было скрывать от меня, что происходит? -- спросил Гарри, непринужденно. -- Вы... м-м... не догадались задать ему этот вопрос?
   Я и Гермиона переглянулись. Блин и что теперь делать?
   -- Мы сказали Дамблдору, что обо всем хотим тебе сообщить, -- заверил его я. -- Сказали, Гарри, не сомневайся. Но он сейчас страшно занят, мы, как сюда приехали, видели его только два раза, и у него очень мало времени. В общем, он заставил нас пообещать, что мы ничего важного тебе писать не будем. Сказал, сову могут перехватить.
   -- Если бы он хотел, он все равно мог бы держать меня в курсе, -- сухо возразил Гарри. -- Вы прекрасно знаете, что можно посылать сообщения без всяких сов.
   Гермиона посмотрела на меня:
   -- Я тоже об этом подумала. Но он решил, что ты ничего не должен знать.
   -- Может, он считает, что мне нельзя доверять? -- предположил Гарри, глядя на наши лица.
   -- Слушай, не будь идиотом, -- сказал я с расстроенным и смущенным видом.
   -- Или что я не могу о себе позаботиться.
   -- Разумеется, он ничего такого не думает! -- с волнением воскликнула Гермиона.
   -- Ну, и почему же тогда вы участвуете во всем, что тут делается, а я торчу у Дурслей? -- спросил Гарри. Его голос делался все громче и громче. -- Почему вам позволено все знать, а мне нет?!
   -- Нам тоже нет! -- перебил его я. -- Мама не пускает нас на собрания, говорит, малы еще...
   Тут Гарри закричал:
   -- Надо же, вас не пускали на собрания! Бедненькие! Но вы же были здесь, так или нет? Вы были вместе, а я целый месяц торчал у Дурслей! Я больше совершил, чем вы оба, и Дамблдор это знает! Кто защитил философский камень? Кто одолел Реддла? Кто спас вас обоих от дементоров?..
   Испугавшись крика, Хедвиг слетела с его плеча и опять села на шкаф. Сычик, тревожно вереща, еще быстрей принялся кружить у нас над головами.
   -- Кого в том году испытывали драконами, сфинксами и прочей нечистью? Кто увидел, как он возродился? Кто должен был от него спасаться? Я!
   Я ошеломленно стоял с разинутым ртом и не знал, что сказать. Гермиона, казалось, вот-вот разревется.
   -- Но зачем, спрашивается, мне знать, что происходит? Зачем вам беспокоиться насчет того, чтобы я был в курсе дела?
   -- Гарри, мы хотели тебе сообщить, мы действительно хотели... -- начала Гермиона.
   -- Хотели, да не слишком! Иначе послали бы мне сову! Дамблдор, видите ли, заставил их пообещать...
   -- Он правда заставил...
   -- Целый месяц я сидел как идиот на Тисовой улице, целый месяц таскал из мусорных баков газеты, надеялся хоть что-нибудь узнать...
   -- Мы хотели...
   -- Я думаю, вы от души надо мной посмеялись в этом уютном гнездышке...
   -- Да нет же, честно...
   -- Гарри, нам действительно очень-очень жаль! -- в отчаянии воскликнула Гермиона. В глазах у нее блестели слезы. -- Гарри, ты абсолютно прав! Я на твоем месте тоже была бы в бешенстве!
   Гарри, все еще часто дыша, уставился на нее, потом опять отвернулся и начал ходить взад-вперед по комнате. Хедвиг угрюмо ухнула со своего шкафа. Наступила долгая пауза, когда раздавался лишь тоскливый скрип половиц под подошвами Гарри.
   -- Где я, что это за место? -- внезапно выпалил он.
   -- Штаб-квартира Ордена Феникса, -- мгновенно ответил я.
   -- Может, кто-нибудь скажет мне наконец, что это за Орден такой?
   -- Это тайное общество, -- быстро сказала Гермиона. -- Его основал Дамблдор, он же и возглавляет. Участвуют главным образом те, кто боролся против Сам-Знаешь-Кого еще в прошлое его появление.
   -- Кто входит в общество? -- спросил Гарри, резко остановившись и держа руки в карманах.
   -- Совсем немного народу.
   -- Мы знаем человек двадцать, -- сказал я, -- но думаем, что есть и другие.
   Гарри смотрел на нас.
   -- Ну? -- требовательно спросил он, глядя то на меня, то на Гермиону.
   -- Э... -- смешался я. -- Что -- ну?
   -- Вол-де-Морт, вот что -- яростно крикнул Гарри, и мы одновременно вздрогнули. -- Какие новости? Что он затеял? Где он? Как мы будем с ним сражаться?
   -- Ты уже слышал -- нас не пускают на собрания Ордена, -- нервно сказала Гермиона. -- Поэтому подробностей мы не знаем, только общую идею смогли уловить, -- торопливо добавила она, увидев выражение лица Гарри.
   -- Понимаешь, Фред и Джордж изобрели Удлинитель ушей, -- сказал я. -- Очень полезная штука.
   -- Чего Удлинитель?
   -- Ушей, ушей. Правда, в последнее время пришлось перестать подслушивать: мама узнала и устроила жуткий скандал. Фред и Джордж теперь прячут все свои Удлинители, чтобы мама не выбросила. Но до этого мы хорошо ими попользовались. Мы знаем, что некоторые члены Ордена следят за выявленными Пожирателями смерти, ведут их учет...
   -- Другие набирают в Орден новых членов, -- подхватила Гермиона.
   -- А третьи что-то стерегут, -- сказал я. -- Там все время идут разговоры об охране.
   -- Не меня ли, случайно, они охраняют? -- саркастически спросил Гарри.
   меня озарило.
   -- Слушай, точно!
   Гарри фыркнул. Он опять стал расхаживать по комнате, глядя на все подряд, кроме меня и Гермионы.
   -- Так чем же вы занимались, если вас не пускали на собрания? -- спросил он. -- Вы писали, что очень заняты.
   -- Это правда, -- быстро ответила Гермиона. -- Мы очищаем дом, ведь он пустовал много-много лет и здесь чего только не завелось. Кухня и большая часть спален уже готовы, завтра займемся гости... А-а-а!
   С двумя громкими хлопками посреди комнаты возникли из ничего близнецы Фред и Джордж, мои старшие братья. Сычик заверещал еще бешеней прежнего и порхнул на шкаф, где уже сидела Хедвиг.
   -- Да перестаньте уже наконец, -- устало сказала Гермиона близнецам, таким же рыжим, как я, но не столь долговязым и более плотным.
   -- Привет, Гарри! -- сияя, выпалил Джордж. -- До наших ушей донеслись твои сладкозвучные трели.
   -- Слушай, Гарри, зря ты закупориваешь свое негодование, выпусти его наружу! -- посоветовал Фред, тоже сияя. -- А то за пятьдесят миль тебя, может, и не всякий услышит!
   -- Прошли, значит, испытания по трансгрессии? -- пробурчал Гарри.
   -- С отличными оценками, -- похвастался Фред, державший какой-то длинный, телесного цвета шнур.
   -- Спуститься по лестнице было бы дольше секунд на тридцать, -- заметил я.
   -- Время -- кнаты, сикли и галеоны, братишка, -- сказал Фред. -- В общем, Гарри, ты ухудшаешь слышимость. Удлинитель ушей, -- объяснил он, увидев вскинутые брови Гарри, и поднял шнур повыше. Оказалось, что он тянется на лестничную площадку. -- Мы пытаемся узнать, что делается внизу.
   -- Вы только поаккуратней, -- посоветовал я, глядя на Удлинитель. -- Если мама опять увидит...
   -- У них большое собрание, ради этого стоит рискнуть, -- сказал Фред.
   Дверь открылась, и возникла длинная рыжая грива.
   -- Ой, Гарри, здравствуй! -- радостно воскликнула Джинни, моя младшая сестра. -- Мне послышался твой голос. -- Потом она повернулась к Фреду и Джорджу: -- С Удлинителем ушей ничего не получится, она наложила на кухонную дверь Заклятие недосягаемости.
   -- Откуда ты знаешь? -- спросил Джордж, сразу упав духом.
   -- Мне Тонкс рассказала, как это выяснить, -- ответила Джинни. -- Ты просто кидаешь в дверь чем попало, и если не долетает -- все, значит, недосягаемая. Я бросала с лестницы навозные бомбы, так они отплывают от двери, и только. Можете не рассчитывать, что просунете под нее Удлинитель ушей.
   Фред глубоко вздохнул.
   -- Жалко. Я так хотел узнать, что поделывает старина Снейп.
   -- Снейп! -- вырвалось у Гарри. -- Он что, здесь?
   -- Ага, -- ответил Джордж. Тщательно закрыв дверь, он сел на одну из кроватей, Фред и Джинни пристроились рядом. -- Сейчас отчитывается. Секретность -- ух!
   -- Подлюга, -- лениво проговорил Фред.
   -- Он сейчас на нашей стороне, -- с укоризной сказала ему Гермиона.
   Я фыркнул.
   -- И все равно подлюга, -- подтвердил я. -- Как он смотрит на нас, когда мы встречаемся!
   -- Билл тоже его не любит, -- сказала Джинни, как будто это окончательно решало вопрос.
   Гарри опустился на кровать напротив.
   -- И Билл здесь? -- спросил он. -- Я думал, он в Египте.
   -- Он попросил перевести его домой: хочет что-то делать для Ордена, -- сказал Фред. -- Говорит, скучает по гробницам, но, -- он ухмыльнулся, -- тут ему есть чем себя вознаградить.
   -- Это ты про что?
   -- Помнишь милашку Флер Делакур? -- спросил Джордж. -- Она тоже теперь работает в банке "Гринготтс". Улучшает там свой "англесский"...
   -- И Билл дает ей кучу частных уроков, -- съехидничал Фред.
   -- Чарли тоже член Ордена, -- сказал Джордж, -- но он пока что в Румынии. Дамблдор хочет привлечь на свою сторону как можно больше иностранных колдунов, и Чарли в свободное время налаживает с ними контакт.
   -- Этим и Перси мог бы заниматься, -- заметил Гарри.
   Этот ублюдок?! так надо успокоинтся, Гарри же ничего не знает. При упоминании его имени мы обменялись мрачными многозначительными взглядами. Я напряженным голосом предостерег Гарри:
   -- При маме и папе никогда про Перси разговора не заводи.
   -- Это почему же?
   -- Стоит им про него услышать, как папа ломает то, что в этот момент держит, а мама начинает плакать, -- объяснил Фред.
   -- Просто ужас какой-то, -- печально сказала Джинни.
   -- Я думаю, у нас с ним кончено, -- проговорил Джордж с необычно злым для себя выражением лица.
   -- Что случилось-то? -- спросил Гарри.
   -- Перси с папой поссорились, -- ответил Фред. -- Я никогда не видел отца в таком состоянии. Если у нас кто кричит, то обычно мама.
   -- Это была первая неделя каникул, -- сказал я. -- Мы вот-вот должны были отправиться сюда и присоединиться к Ордену. Перси явился домой и сообщил, что его повысили.
   -- Да ты что! -- изумился Гарри.
   -- Мы тоже очень удивились, -- сказал Джордж. -- Ведь у Перси была масса неприятностей из-за Крауча. Расследование и все такое. Перси, мол, должен был понять, что у Крауча поехала крыша, и доложить наверх. Но ты же знаешь Перси. Крауч оставил его вместо себя, так чего ему было жаловаться?
   -- Почему же тогда его повысили?
   -- Вот и мы не могли этого понять, -- сказал я, изо всех сил стараясь поддерживать нормальный разговор после того, как Гарри перестал вопить. -- Он явился домой жутко самодовольный -- еще самодовольней обычного, если только ты можешь это себе представить. И сказал папе, что ему предложили должность под началом у Фаджа. Неплохо для молодого человека, который только год как окончил Хогвартс младший помощник министра. Он, видно, думал, что папа будет в восторге.
   -- Только вот папа не был, -- мрачно заметил Фред.
   -- Почему? -- спросил Гарри.
   -- Фадж в Министерстве просто свирепствует: никто не должен иметь никаких связей с Дамблдором, -- объяснил Джордж.
   -- В Министерстве сейчас "Дамблдор" -- ругательное слово, -- сказал Фред. -- Они думают, он просто зря мутит воду, когда заявляет, что Сам-Знаешь-Кто возродился.
   -- Папа говорит, Фадж дал всем понять, что тем, кто заодно с Дамблдором, в Министерстве делать нечего, -- продолжил Джордж.
   -- Беда в том, что папа у Фаджа на подозрении. Фадж знает, что они с Дамблдором друзья, и он давно уже считает папину одержимость маглами признаком легкого помешательства.
   -- Но Перси-то тут при чем? -- спросил Гарри.
   -- А вот при чем. Папа убежден: Фадж взял Перси помощником только для того, чтобы он шпионил за нашей семьей и за Дамблдором.
   Гарри тихо присвистнул.
   -- Да, Перси любитель этого дела.
   Я невесело засмеялся.
   -- Перси пришел в жуткую ярость. Сказал... ух, сколько он всего наговорил. Что с первого же дня, как он поступил в Министерство, ему пришлось сражаться с папиной поганой репутацией, что у папы нет никакого честолюбия и поэтому мы всегда были... ну... не слишком много у нас было денег...
   -- Что-о? -- спросил Гарри, не веря своим ушам. Джинни взвизгнула, как рассерженная кошка.
   -- Да, да, -- тихо сказал я. -- А потом еще хуже. Он обозвал папу идиотом за то, что он водится с Дамблдором, заявил, что Дамблдор напрашивается на большие неприятности, что папа пойдет ко дну с ним заодно. А он, Перси, мол, знает, с кем ему быть, и будет с Министерством. И если мама с папой намерены предать интересы Министерства, он объявит всем и каждому, что больше не считает себя членом нашей семьи. В тот же вечер он собрал вещи и уехал. Теперь в Лондоне живет.
   Гарри еле слышно ругнулся.
   -- Мама была вне себя, -- продолжал я. -- Ну, ты понимаешь -- слезы и все такое. В Лондон поехала поговорить с Перси, но он захлопнул дверь у нее перед носом. Не знаю, как он поступает, когда встречается с папой на работе, -- наверно, делает вид, что с ним не знаком.
   -- Но Перси должен знать, что Вол-де-Морт возродился, -- медленно проговорил Гарри. -- Он не дурак, он должен понимать, что мать с отцом не стали бы всем рисковать без причины.
   -- М-да, кстати, в перепалке и твое имя прозвучало, -- сказал я, бросив на Гарри короткий взгляд. -- Перси заявил, что единственное подтверждение этому -- твои слова, а они... ну... он считает, им нельзя верить.
   -- Перси всерьез принимает публикации в "Ежедневном пророке", -- ядовито сказала Гермиона, и остальные кивнули.
   -- Какие публикации? -- спросил Гарри и обвел всех взглядом. Друзья смотрели на него с опаской.
   Та-ак, он что не читал пророк? Представляю какой сейчас будет взрыв.
   -- Ты что, не... ты что, не получал "Пророка"? -- нервно спросила Гермиона.
   -- Получал, а как же! -- сказал Гарри.
   -- А ты... э... внимательно его читал? -- спросила Гермиона с еще большей тревогой.
   -- Ну конечно, не все от первой до последней страницы, -- ершисто ответил Гарри. -- Если бы поместили что-нибудь о Вол-де-Морте, это был бы большой заголовок в самом начале, не так ли?
   Услыхав это имя, все вздрогнули. да когда он прекратит называть этого гада по имени?! Гермиона торопливо продолжила:
   -- Чтобы не пропустить, и правда надо было читать от первой до последней страницы. Пару раз в неделю они... э... прохаживаются на твой счет.
   -- Но я бы увидел...
   -- Этого нельзя увидеть, если читаешь только первую страницу, -- покачала головой Гермиона. -- Я не про большие статьи говорю. Они просто вворачивают твое имя мимоходом. Ты у них дежурная шутка.
   -- Не понимаю...
   -- В общем-то все это выглядит довольно скверно, -- сказала Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал спокойней. -- Они продолжают дело Риты Скитер, только и всего.
   -- Она же вроде перестала для них писать.
   -- Да, она держит слово. Правда, у нее и выбора-то нет, -- сказала Гермиона с удовлетворением. -- Но она заложила основы для теперешнего.
   -- Для чего, для чего теперешнего? -- нетерпеливо спросил Гарри.
   -- Помнишь, как она писала, что ты все время теряешь сознание, жалуешься на жуткую боль в шраме и всякое такое?
   -- Помню, -- ответил Гарри.
   -- Ну, так они и сейчас изображают тебя дурачком, этаким любителем привлечь к себе внимание. Типом, который строит из себя великого трагического героя и тому подобное, -- очень торопливо проговорила Гермиона, как будто быстрота могла сделать все это для Гарри менее неприятным. -- Они то и дело подпускают ехидные замечания в твой адрес. Если идет речь о какой-нибудь заумной выдумке, пишут:
   "Басня, достойная Гарри Поттера". Если с кем-нибудь случается смешное происшествие, читаем: "Будем надеяться, у него не появилось шрама на лбу, иначе от нас будут ждать, чтобы мы на него молились"...
   -- Я не хочу, чтобы на меня молились! -- гневно перебил ее Гарри.
   -- Знаю, что не хочешь, -- быстро и испуганно сказала Гермиона. -- Знаю, Гарри. Но ты понял, чего они добиваются? Чтобы тебе никто не верил. И за этим стоит Фадж, точно тебе говорю. Они хотят, чтобы рядовые чародеи считали тебя глупым парнишкой, который сам сделал себя посмешищем, который рассказывает нелепые байки, потому что любит славу и любит, чтобы с ним носились.
   -- Я не просил... Я не хотел... Вол-де-Морт убил моих родителей! -- захлебываясь, прокричал Гарри. -- Я стал известным из-за того, что он убил папу и маму, а меня не смог! Кому нужна такая известность? Неужели они думают, что я бы не променял...
   -- Мы знаем, Гарри, -- проникновенно заверила его Джинни.
   -- И конечно, ни слова о том, как на тебя напали дементоры, -- продолжала Гермиона. -- Кто-то им велел об этом молчать. А ведь была бы настоящая сенсация! Дементоры, вышедшие из повиновения! Они даже не написали о том, что ты нарушил Международный статут о секретности. Мы думали, напишут, ведь это отлично подошло бы к облику глупого фанфарона, каким тебя хотят представить. Наверно, ждут, пока тебя исключат, и уж тогда-то пустятся во все тяжкие... Я, конечно, хотела сказать, если тебя исключат, -- торопливо поправилась она. -- Этого не должно случиться, если они уважают свои же законы. В вину тебе поставить просто нечего.
   Блин, даже думать об этом страшно. А Гарри похоже вообщзе этим не напуган. Он что не понимает что его действительно могут исключить?
   -- Атас!
   Фред с силой потянул на себя Удлинитель ушей. Раздался новый громкий хлопок, и они с Джорджем исчезли. Спустя несколько секунд в дверях спальни появилась мама.
   -- Собрание кончилось, идите вниз ужинать. Всем не терпится тебя увидеть, Гарри. Но можно узнать, откуда, под кухонной дверью навозные бомбы?
   -- Это Живоглот, -- с невинным видом соврала Джинни. -- Он любит с ними играть.
   -- Понятно, -- сказала мама. -- А я думала, Кикимер, он горазд на всякие странные выходки. Не забудьте вести себя в коридоре потише. Джинни, у тебя страшно грязные руки, что ты такое делала? Вымой их, пожалуйста, перед ужином.
   Джинни двинулась за матерью, состроив напоследок гримасу. Гарри остался со мной и Гермионой. Мы смотрели на него настороженно опасаясь, что теперь, когда другие ушли, он опять примется кричать.
   -- Знаете, я... -- начал он вполголоса, но я покачал головой, а Гермиона тихо сказала:
   -- Мы так и думали, что ты рассердишься, мы на тебя ни капельки не в обиде, но и ты нас пойми: мы действительно старались уговорить Дамблдора...
   -- Да, я знаю, -- перебил ее Гарри.
   Он задумался, потом спросил.
   -- Кто такой Кикимер?
   -- Здешний эльф-домовик, -- ответил я. -- Псих полнейший. Первый раз такого вижу.
   Гермиона бросила на него сердитый взгляд:
   -- Никакой он не псих, Рон.
   -- Святая цель его жизни -- чтобы ему отрезали голову и вывесили ее на дощечке, как голову его матери, -- раздраженно сказал я. -- Это что, нормально?
   -- Ну... если даже он немножко странный, его вины в этом нет.
   я игриво стрельнул глазами в Гарри.
   -- Гермиона все еще носится со своим обществом... Как его там?
   -- Я ни с чем не ношусь! -- вспылила Гермиона. -- Я пытаюсь бороться за права эльфов, понятно тебе? Дамблдор, между прочим, тоже считает, что мы должны относиться к Кикимеру гуманно.
   - Ну ладно, ладно, - сказал я. -- Пошли, я умираю с голоду.
   Я первым вышел на лестничную площадку, но мы еще не начали спускаться, как...
   -- Стойте! -- прошептал я и, выбросив назад руку, остановил Гарри и Гермиону. -- Они еще в коридоре, может, что и услышим.
   Бесшумно наклонившись над перилами, мы втроем посмотрели вниз. В сумрачном коридоре под нами было полно волшебников и волшебниц, среди них виднелись и те, что охраняли Гарри в пути. Все взволнованно перешептывались. В самой гуще толпы был и профессор Снейп. Гарри сильней перегнулся через перила.
   Он посмотрел наверх и увидел на площадке этажом выше Фреда и Джорджа, которые тихо опускали к темному скоплению людей в коридоре Удлинитель ушей. Секунду спустя, однако, волшебники двинулись к выходу и пропали из поля зрения.
   Фред тихо ругнулся, поднимая Удлинитель обратно.
   Мы услышали, как входная дверь открылась, потом закрылась.
   -- Снейп никогда здесь не ест, -- негромко сказал я, обращаясь к Гарри. -- И хорошо, что не ест. Пошли.
   -- И не забудь, Гарри, что в коридоре надо себя вести потише, -- шепотом напомнила ему Гермиона.
   Миновав головы эльфов на стене, мы увидели у входной двери Люпина, маму и Тонкс, которые магически запирали за ушедшими многочисленные замки и засовы.
   -- Ужинать будем на кухне, -- прошептала мама, встретив нас у подножия лестницы. -- Гарри, милый, пройди на цыпочках по коридору вон к той двери...
   БАБАХ!
   -- Тонкс! -- в отчаянии крикнула, оборачиваясь, мама.
   -- Простите! -- взмолилась Тонкс, растянувшаяся на полу. -- Все эта дурацкая подставка для зонтов, второй раз об нее...
   Но конец фразы потонул в ужасном, пронзительном, душераздирающем визге.
   Траченные молью бархатные портьеры раздернулись. Это был портрет в натуральную величину, но портрет самый реалистический и самый неприятный на вид из всех, что когда-либо мне попадались.
   Изо рта у старухи потекла пена, она закатила глаза, желтая кожа ее лица туго натянулась. Вдоль всего коридора пробудились другие портреты и тоже подняли вопль. Я почувствовал очень сильное желание заткнуть уши.
   Люпин и мама кинулись к старухе и попытались задернуть портьеры, но это у них не вышло, а она завизжала еще громче и подняла когтистые руки, точно хотела расцарапать им лица.
   -- Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков...
   Тонкс, ставя на место громадную, тяжеленную ногу тролля, все извинялась и извинялась; мама бросила попытки снова занавесить старуху и забегала по коридору, один за другим утихомиривая остальные портреты Оглушающим заклятием. Из двери, перед которой стоял Гарри, стремительно вышел мужчина с длинными черными волосами.
   -- Закрой рот, старая карга. ЗАКРОЙ РОТ! -- рявкнул он, хватаясь за портьеры, которые отпустила мама.
   Лицо старухи стало мертвенно-бледным.
   -- Ты-ы-ы-ы! -- взвыла она, вылупив на мужчину глаза. Осквернитель нашего рода, гад, предатель, позорище моей плоти!
   -- Я сказал: ЗАКРОЙ РОТ! -- рявкнул он опять, и с колоссальным усилием они с Люпином сумели наконец задернуть портьеры.
   Вопли старухи утихли, и воцарилась гулкая тишина.
   Отводя со лба длинные темные пряди и дыша чуть чаще обычного, к Гарри повернулся Сириус.
   -- Ну, здравствуй, Гарри, -- хмуро сказал он. -- Ты, я вижу, уже познакомился с моей мамашей.
   Глава 5
   -- С твоей...
   -- Да-да, с моей дражайшей престарелой матушкой, -- сказал Сириус. -- Мы хотели ее убрать на месяц другой, но, видимо, она подействовала на изнанку холста Заклятием вечного приклеивания. Ну, пошли скорее вниз, пока они опять не проснулись.
   -- Но почему здесь висит портрет твоей матери? -- озадаченно спросил Гарри, когда они, чуть опередив остальных, вышли из коридора на узкую каменную лестницу и стали спускаться по ней на кухню.
   -- Тебе что, никто не сказал? Это дом моих родителей, -- ответил Сириус. -- Но я последний из оставшихся Блэков, и дом теперь мой. Я предложил его Дамблдору в качестве штаб-квартиры. Это едва ли не единственная польза, какую я могу сейчас принести.
   Спустившись за Сириусом и Гарри до самого низа лестницы, я вошел в подвальную кухню.
   В этом похожем на пещеру помещении с грубыми каменными стенами было так же мрачно, как в коридоре над ним. Главным источником света был большой очаг в дальнем конце кухни. За мглистой завесой трубочного дыма, стоявшего в воздухе как пороховой дым битвы, угрожающе вырисовывались смутные очертания массивных чугунных котелков и сковородок, свисавших с темного потолка. Посреди множества стульев и кресел, которые принесли для участников собрания, стоял длинный деревянный стол, заваленный пергаментами, заставленный кубками и пустыми винными бутылками. Еще на нем громоздилась какая-то куча тряпья. У дальнего края стола, наклонив друг к другу головы, о чем-то тихо беседовали отец и Билл.
   Мама кашлянула. Отец, худой лысеющий рыжеволосый человек в роговых очках, встрепенулся, поднял голову и вскочил на ноги.
   -- Гарри! -- воскликнул он и, бросившись к вошедшему, энергично тряхнул его руку. -- Я страшно тебе рад!
   Поверх его плеча был виден Билл, чьи длинные волосы, кик и раньше, были стянуты в конский хвост. Он торопливо скатывал в трубки оставленные на столе пергаменты.
   -- С прибытием, Гарри! -- сказал Билл, пытаясь ухватить дюжину свитков разом. -- Надеюсь, Грозный Глаз не заставил тебя добираться через Гренландию?
   -- Он хотел, но... -- начала Тонкс. Бросившись на помощь Биллу, она тут же опрокинула свечу на последний пергаментный лист. -- Ой-ой-ой... Прошу прощения...
   -- Ничего страшного, милая, -- довольно-таки сердито произнесла мама и, взмахнув волшебной палочкой, восстановила пергамент. Вызванная ее заклинанием вспышка света позволила мельком увидеть нечто похожее на план здания.
   Мама сдернула план со стола и сунула Биллу в охапку поверх кучи других свитков.
   -- Все это после собраний надо убирать немедленно, -- резко сказала она и поспешила к старинному кухонному шкафу, откуда стала вынимать тарелки.
   Билл выдернул волшебную палочку, пробормотал: "Эванеско!" -- и свитки исчезли.
   -- Ну, садись же, Гарри, -- сказал Сириус. -- Ты, кажется, знаком с Наземникусом?
   То, что было похоже на кучу тряпья, издало протяжный клокочущий храп и, вздрогнув, медленно выпрямилось на стуле.
   -- Это кто меня кличет по имени? -- сонно пробормотал Наземникус. -- Я присоединяюсь, я как Сириус...
   Он поднял очень грязную руку, как будто голосовал "за". Его тоскливые, налитые кровью глаза пялились неизвестно куда.
   Джинни хихикнула.
   -- Собрание кончилось, дружище, -- проговорил Сириус, пока все садились за стол. -- Уже и Гарри здесь.
   -- Э? -- Наземникус мрачно уставился на Гарри сквозь завесу свалявшихся рыжих волос. -- Разрази меня гром, точно, он самый. Хе... Как дела-то, Гарри?
   -- Ничего, -- сказал Гарри.
   Все еще глядя на Гарри, Наземникус нервно пошарил в карманах и выудил черную закопченную трубку. Он сунул ее в рот, запалил концом волшебной палочки и всласть затянулся. За какие-нибудь несколько секунд его заволокли густые клубы зеленоватого дыма.
   -- Звиняюсь, -- прохрипело из середины вонючего облака.
   -- Я в последний раз тебя предупреждаю, Наземникус! -- крикнула мама. -- Прошу тебя не курить это на кухне, тем более когда мы собираемся ужинать!
   -- Э... да, -- согласился Наземникус. -- Прости сердечно, Молли.
   Он упрятал трубку обратно в карман, и дымное облако исчезло, но в воздухе остался едкий запах -- словно бы от сгоревших носков.
   -- И если вы хотите поужинать до полуночи, мне нужна помощь, -- обратилась мама ко всем собравшимся. -- Нет, ты уж сиди, милый Гарри, отдыхай с дороги.
   -- Что нужно делать, Молли? -- с воодушевлением спросила Тонкс, вскакивая с места.
   Мама посмотрела на нее с опаской.
   -- Э... -- заколебалась она, -- нет, Тонкс, спасибо, ничего не надо, ты тоже сегодня устала.
   -- Нет, нет, я хочу помочь! -- радостно возразила Тонкс и, сшибив по дороге стул, бросилась к кухонному шкафу, откуда Джинни уже вынимала столовые приборы.
   Вскоре несколько больших ножей под присмотром отца вовсю резали мясо и овощи без всякой человеческой помощи, мама помешивала в котле, висящем над огнем, остальные вынимали и ставили на стол тарелки, кубки и съестное. Гарри остался сидеть за столом с Сириусом и Наземникусом, который, моргая, глядел на него все так же тоскливо.
   -- Видал с тех пор старуху Фигги? -- спросил он.
   -- Нет, -- ответил Гарри. -- Я вообще никого не видел.
   -- Слышь, браток, я бы ни за что тогда не ушел, -- сказал Наземникус, наклоняясь к нему. В голосе зазвучало что-то жалобное. -- Но уж очень выгодная была сделка...
   Пришел живоглот. Мурлыкая, он стал тереться о ноги Гарри, а потом вспрыгнул к Сириусу на колени и свернулся там клубком. Рассеянно почесывая его за ухом, Сириус, по-прежнему мрачный, повернулся к Гарри:
   -- Как лето, ничего?
   -- Совсем паршивое, -- ответил Гарри.
   В первый раз по лицу Сириуса пробежало какое-то подобие улыбки.
   -- На твоем месте я бы не жаловался.
   -- Как это?! -- изумленно спросил Гарри.
   -- Я лично был бы только рад нападению дементоров. Схватка не на жизнь, а на смерть прекрасно развеяла бы скуку. Ожил бы душой. Ты считаешь, тебе худо пришлось, но ты по крайней мере мог куда-то пойти, размять ноги, ввязаться в драку... А я вот целый месяц сижу взаперти.
   -- Почему? -- нахмурился Гарри.
   -- Потому что Министерство магии по-прежнему меня ищет, а Вол-де-Морт наверняка уже узнал от Хвоста, что я анимаг и, значит, мои превращения бесполезны. Я мало, что могу сейчас сделать для Ордена Феникса... Так, во всяком случае, думает Дамблдор.
   -- Но ты хотя бы в курсе событий, -- подбодрил он Сириуса.
   -- Это точно, -- саркастически произнес Сириус. -- Выслушиваю отчеты Снейпа, глотаю по ходу дела его намеки, что он, мол, рискует жизнью, а я отсиживаюсь тут в уюте и покое... Еще спрашивает меня, как идет очистка...
   -- Что за очистка? -- спросил Гарри.
   -- Пытаемся сделать это жилище пригодным для человеческого обитания, -- сказал Сириус, обводя унылую кухню концом волшебной палочки. -- Десять лет, с тех самых пор, как умерла моя дражайшая матушка, в доме никто не жил, если не считать ее старого домового эльфа. А он совсем спятил и давным-давно уже ничего не чистит.
   -- Сириус, -- обратился к нему Наземникус, который пристально рассматривал пустой кубок и, казалось, совершенно не прислушивался к разговору. -- Чистое серебро, друг?
   -- Да, -- ответил Сириус, глядя на кубок без всякого удовольствия. -- Отличнейшая вещь пятнадцатого века с фамильным украшением Блэков, гоблинская работа.
   -- Будет как новенький, -- пробормотал Наземникус, полируя кубок рукавом.
   -- Фред, Джордж... Ну почему не в руках?! -- крикнула мама.
   Гарри, Сириус и Наземникус обернулись и миг спустя дружно нырнули под стол. Фред и Джордж приказали большому котлу с тушеным мясом, железной фляге со сливочным пивом, массивной доске для резки хлеба и лежащему на ней хлебному ножу отправиться к ним своим ходом. Закопченный котел проскользил по всему столу и резко остановился у самого края, оставив на деревянной поверхности длинную черную полосу Фляга со звоном упала, расплескав повсюду свое содержимое. Нож соскользнул с доски и воткнулся, зловеще подрагивая, в стол в точности там, где пару секунд назад лежала правая ладонь Сириуса.
   -- Ради всего святого! -- взмолилась мама. --Ну зачем было это делать?.. Нет, с меня довольно. Если вам теперь можно использовать волшебство, это не значит, что надо махать палочками направо и налево!
   -- Мы просто время хотели сэкономить! -- объяснил Фред. Бросившись к ножу, он не без труда выдернул его из стола. -- Прости, Сириус, дружище... Мы не хотели...
   Гарри и Сириус от души хохотали. Наземникус, завалившийся назад вместе со стулом, ругаясь, поднимался на ноги. Живоглот, который чуть раньше, злобно зашипев, метнулся под кухонный шкаф, теперь светил из темноты большими желтыми глазами.
   -- Мальчики, -- сказал отец, возвращая котел в центр стола, -- ваша мать права, вы теперь совершеннолетние и должны вести себя ответственно.
   -- Ни один из ваших братьев ничего подобного не делал! -- бушевала мама. Она с размаху поставила на стол новую флягу сливочного пива и пролила почти столько же. -- Билл не считал нужным трансгрессировать через каждые пять шагов! Чарли не пробовал заклинания на всем, что попадалось под руку! Перси...
   Она резко умолкла и испуганно, не дыша посмотрела на мужа, чье лицо вдруг застыло.
   -- Давайте же есть, -- быстро предложил Билл.
   -- Вид страшно аппетитный, Молли, -- сказал Люпин и, положив на тарелку тушеного мяса, передал ей через стол.
   Несколько минут стояла тишина, перебиваемая только постукиванием ножей и вилок о тарелки и поскрипыванием сидений под едоками. Потом мама повернулась к Сириусу:
   -- Я вот о чем тебе хотела сказать, Сириус. В гостиной что-то засело в письменном столе, он все время потрескивает и шатается. Это, конечно, может быть боггарт, но, наверно, надо попросить Аластора взглянуть, прежде чем мы это выпустим.
   -- Как тебе угодно, -- безразличным тоном ответил Сириус.
   -- В шторах там полно докси, -- продолжала мама. -- Может, завтра попробуем ими заняться?
   -- У меня просто руки чешутся, -- сказал Сириус. Гарри уловил в его голосе горькую иронию, но не знал, дошла ли она до кого-нибудь еще.
   Тонкс, сидевшая напротив Гарри, потешала Гермиону и Джинни, меняя по ходу ужина очертания своего носа. Каждый раз, сощуривая глаза и придавая лицу такое же напряженное выражение, она то выращивала острый клюв, напоминавший нос Снейпа, то уменьшала его до размеров крохотного грибка, то выпускала из каждой ноздри по густому пучку волос. Судя по тому, что Гермиона и Джинни вскоре начали заказывать свои любимые носы, это было здесь обычным застольным развлечением.
   -- А можно теперь свиной пятачок?
   Тонкс сделала пятачок. Отец, Билл и Люпин горячо обсуждали проблему гоблинов.
   -- Они пока темнят, -- сказал Билл. -- До сих пор не пойму, верят они, что он возродился, или нет. Могут, конечно, и нейтральную позицию занять. Отойти в сторону.
   -- Я уверен, что они никогда не встанут на сторону Сами-Знаете-Кого, -- покачал головой отец. -- Они ведь тоже пострадали: помните это последнее убийство целой гоблинской семьи близ Ноттингема?
   -- По-моему, это зависит от того, что им предложат, -- сказал Люпин. -- И я не золото имею в виду. Если он пообещает им вольности, в которых мы столетиями им отказывали, они могут на это клюнуть. Значит, с Рагноком, Билл, до сих пор ничего не получается?
   -- Он сейчас настроен не в пользу волшебников, -- ответил Билл. -- Все еще бесится по поводу Бэгмена, считает, что Министерство его прикрыло, ведь гоблины так и не получили от него назад свое золото...
   Взрыв веселья в средней части стола заглушил дальнейшие слова Билла. Фред, Джордж, я и Наземникус хохотали так, что чугь не падали со стульев.
   -- А потом, -- едва дыша от смеха и обливаясь слезами, продолжал Наземникус, -- а потом, честное чародейское, он мне и говорит: "Милый друг, где ты этих жаб-то раздобыл? Тут, вишь ты, стервец какой-то у меня всех моих стибрил!" А я ему: "Стибрил всех твоих жаб? Экая неприятность, Уилл. Ну, так тебе, наверно, нужны теперь новые". И безмозглая горгулья -- гад буду, если вру, -- покупает у меня всех своих жаб обратно, да куда дороже, чем платил спервоначала...
   -- Наземникус, с нас, я думаю, хватит рассказов о твоих коммерческих предприятиях, спасибо тебе большое, -- язвительно сказала мама. Я, завывая от смеха, бессильно повалился на стол.
   -- Прошу прощеньица, Молли, -- отозвался Наземникус, вытирая глаза и подмигивая Гарри. -- Уилл, если на то пошло, их выторговал у Бородавчатого Харриса обманом, так что я, может, не очень-то уж и дурно поступил.
   -- Не знаю, Наземникус, где тебя учили тому, что хорошо, а что дурно, но, боюсь, ты пропустил несколько ключевых уроков, -- холодно заметила мама.
   Фред и Джордж, хохоча, уткнулись в кубки со сливочным пивом. На Джорджа напала икота. Вставая, чтобы принести на сладкое большое блюдо с ревеневым пудингом, мама неизвестно почему бросила на Сириуса очень неприятный взгляд. Гарри повернулся к крестному отцу.
   В общем застольном разговоре возникло затишье. Отец сыто и размягченно откинулся на спинку кресла. Тонкс, вернув своему носу обычный вид, сладко позевывала. Джинни, выманив Живоглота из-под кухонного шкафа, сидела на полу по-турецки и катала пробки от сливочного пива. Кот бросался за ними в погоню.
   -- Не пора ли честной компании разойтись по спальням? -- сонным голосом предложила мама.
   -- Нет, Молли, погоди немного, -- сказал Сириус, отодвигая пустую тарелку и поворачиваясь к Гарри. -- Что-то ты меня удивляешь. Я думал, первое, что ты примешься тут делать, -- это задавать вопросы про Вол-де-Морта.
   Общая атмосфера изменилась так же стремительно, как при появлении дементоров. Если секунды назад на кухне царила дремотная расслабленность, то теперь все насторожились и напряглись. При упоминании ненавистного имени вокруг стола пробежала дрожь. Люпин, собиравшийся глотнуть вина, медленно опустил кубок, всем своим видом выражая осмотрительность.
   -- А то я не задавал! -- негодующе воскликнул Гарри. -- Задавал Рону и Гермионе, но они сказали, что мы не состоим в Ордене и...
   -- Они совершенно правы, -- заметила мама. -- Ты еще слишком юн.
   Она выпрямилась в своем кресле, сжав в кулаки лежавшие на подлокотниках руки. В лице -- уже ни следа сонливости.
   -- С каких это пор, чтобы задавать вопросы, надо быть членом Ордена Феникса? -- спросил Сириус. -- Гарри целый месяц проторчал в магловском доме. Он имеет право знать, что проис...
   -- Постой! -- громко перебил его Джордж
   -- Почему именно Гарри получит ответы на свои вопросы? -- сердито спросил Фред.
   -- Мы месяц пытаемся выудить хоть какие-то сведения, но нас не удостоили даже завалящего кусочка! -- крикнул Джордж.
   -- Вы еще слишком юные, вы не члены Ордена, -- произнес Фред тонким голосом, страшно похожим на материнский. -- А Гарри -- пожалуйста, хотя он несовершеннолетний!
   -- В том, что вам не рассказали про дела Ордена, я лично не виноват, -- спокойно проговорил Сириус. -- Так решили ваши родители. Что же касается Гарри...
   -- Ты не вправе самостоятельно решать, что нужно Гарри, а что нет! -- резко оборвала его мама. Ее обычно доброе лицо вдруг стало чуть ли не угрожающим. -- Надеюсь, ты не забыл слова Дамблдора?
   -- Какие именно? -- вежливо спросил Сириус с видом человека, готовящегося к бою.
   -- О том, что Гарри не должен знать больше, чем ему необходимо знать, -- ответила мама, сделав особенный упор на последние два слова.
   Я, Гермиона, Фред и Джордж поворачивали головы то к Сириусу, то к маме. Джинни, стоявшая на полу на коленках, позабыла о рассыпанных вокруг пробках и слушала разговор с полуоткрытым ртом. Люпин не сводил глаз с Сириуса.
   -- А я и не буду, Молли, рассказывать ему больше, чем ему необходимо знать, -- сказал Сириус. -- Но, поскольку именно он стал свидетелем возвращения Вол-де-Морта, он имеет больше права, чем многие другие...
   -- Он не член Ордена Феникса! -- заявила мама. -- Ему только пятнадцать лет, и...
   -- И он перенес столько же испытаний, как и большинство членов, -- возразил Сириус. -- А кое-кого и позади оставил.
   -- Я не собираюсь принижать то, что он совершил! -- закричала мама. Ее кулаки на подлокотниках кресла подрагивали. -- Но он же еще...
   -- Он не ребенок! -- раздраженно сказал Сириус.
   -- Но и не взрослый! -- Щеки мама зарделись. -- Он -- не Джеймс, Сириус!
   -- Спасибо, Молли, но я неплохо представляю себе, кто он такой, -- холодно ответил Сириус.
   -- Вовсе в этом не уверена! -- воскликнула мама. -- Иногда ты говоришь о нем так, словно это твой лучший друг воскрес!
   -- Что в этом плохого? -- спросил Гарри.
   -- То, Гарри, что ты -- не твой отец, как бы ты ни был на него похож! -- ответила мама, по-прежнему сверля глазами Сириуса. -- Ты еще учишься в школе, и взрослым, которые за тебя отвечают, не следует об этом забывать!
   -- Ты хочешь сказать, что я безответственный крестный отец? -- повысил голос Сириус.
   -- Я хочу сказать, что ты, Сириус, имеешь склонность к безрассудным поступкам, из-за чего Дамблдор требует, чтобы ты не выходил из дому и...
   -- Давай-ка лучше оставим в стороне указания, которые я получаю от Дамблдора! -- громко перебил ее Сириус.
   -- Артур! -- набросилась мама на мужа. -- Артур, поддержи меня!
   Отец ответил не сразу. Снял очки, медленно протер их мантией, не глядя на жену. Заговорил лишь после того, как аккуратно водрузил их на место.
   -- Дамблдор понимает, Молли, что положение изменилось. Он согласен с тем, что теперь, когда Гарри находится в штаб-квартире, его надо в какой-то мере ввести в курс дела.
   -- Да, но одно дело "в какой-то мере", другое -- поощрять его задавать любые вопросы!
   -- Что касается меня, -- тихо начал Люпин, отводя наконец взгляд от Сириуса и встречаясь глазами с мама, быстро повернувшейся к нему в надежде обрести наконец союзника, -- я считаю, что лучше пусть Гарри узнает факты -- не все факты, Молли, только общую картину -- от нас, чем получит их в искаженном виде от... других.
   Так, похоже Люпин знает, что некоторые Удлинители ушей уцелели после чистки, устроенной мамой.
   -- Так, -- произнесла мама, тяжело дыша и все еще оглядывая стол в тщетных поисках поддержки, -- ну что ж... я вижу, я в меньшинстве. Я только вот что скажу: у Дамблдора наверняка были причины для того, чтобы не позволять Гарри знать слишком много. Я как человек, принимающий интересы Гарри близко к сердцу...
   -- Он не твой сын, -- тихо сказал Сириус.
   -- Все равно что сын! -- яростно возразила ему мама. -- Кто еще у него есть?
   -- У него есть я!
   -- Так-то оно так, -- поджала губы мама, -- но беда в том, что тебе трудновато было о нем заботиться, пока ты сидел взаперти в Азкабане.
   Сириус начал подниматься со стула.
   -- Молли, из собравшихся за этим столом ты не единственная, кто печется о Гарри, -- резко сказал Люпин. -- Сириус, сядь!
   Нижняя губа мамы задрожала. Побледневший Сириус медленно опустился обратно на стул.
   -- Я думаю, мы должны послушать, что скажет сам Гарри, -- продолжал Люпин. -- Он уже достаточно большой, чтобы решать за себя.
   -- Я хочу знать, что происходит, -- мигом выпалил Гарри.
   -- Очень хорошо, -- сказала мама прерывающимся голосом. -- Джинни... Рон... Гермиона... Фред... Джордж! Немедленно выйдите из кухни.
   Взрыв негодования.
   -- Мы совершеннолетние! -- разом завопили Фред и Джордж.
   -- Гарри можно, а мне нельзя? -- взвыл Рон.
   -- Мама, я хочу послушать! -- захныкала Джинни.
   -- НЕТ! -- крикнула мама, встав с места и сверкая глазами. -- Я категорически запрещаю...
   -- Молли, ты не можешь запретить Фреду и Джорджу, -- устало возразил отец. -- Они действительно совершеннолетние.
   -- Они еще школьники.
   -- Но в юридическом смысле они взрослые, -- сказал отец все тем же утомленным голосом.
   Лицо мамы было уже пунцовым.
   -- Я... Так, ладно, Фред и Джордж могут остаться, но Рон...
   -- Гарри так и так все расскажет нам с Гермионой! -- горячо воскликнул я. -- Ведь расскажешь? А? -- неуверенно добавил он, встретившись с Гарри глазами.
   -- Конечно, расскажу, -- пообещал Гарри. Я с Гермионой просияли.
   -- Отлично! -- крикнула мама. -- Отлично! Джинни, спать!
   Джинни ушла, но ушла отнюдь не тихо. Все время, пока она поднималась по лестнице, были слышны ее негодующие жалобы, а когда она двинулась по коридору, к ним добавились душераздирающие вопли миссис Блэк Люпин поспешил наверх унимать старуху. Лишь когда он вернулся, закрыл за собой дверь кухни и сел на свое место, Сириус наконец заговорил:
   -- Итак, Гарри, что бы ты хотел узнать?
   Вздохнув всей грудью, Гарри задал вопрос, который мучил его весь последний месяц.
   -- Где Вол-де-Морт? -- спросил он, не обращая внимания на новые корчи при звуке этого имени. -- Что он делает? Я пробовал смотреть магловские последние известия, но там тишь да гладь, никаких странных смертей, ничего подозрительного.
   -- А странных смертей пока и не было, -- сказал Сириус, -- насколько мы знаем... А знаем мы довольно много.
   -- Во всяком случае, больше, чем он думает, -- вставил Люпин.
   -- Чего это он перестал убивать людей? -- спросил Гарри. Он знал, что за последний год Вол-де-Морт совершил не одно убийство.
   -- Не хочет привлекать к себе внимания, -- объяснил Сириус. -- Это было бы для него опасно. Видишь ли, его возвращение прошло не совсем так, как он хотел. Он напортачил.
   -- Или, верней, ты подпортил ему игру, -- заметил Люпин с довольной ухмылкой.
   -- Как? -- не понял Гарри.
   -- Ты не должен был остаться в живых! -- сказал Сириус. -- Никто, кроме его Пожирателей смерти, не должен был знать, что он снова силен. Но ты все видел и выжил.
   -- И меньше всего он хотел, чтобы о его возрождении узнал Дамблдор, -- добавил Люпин. -- Но благодаря тебе Дамблдору все стало известно немедленно.
   -- И как это помогло? -- спросил Гарри.
   -- Шутишь, что ли? -- вступил в разговор Билл. -- Дамблдор -- единственный, кого Сам-Знаешь-Кто всегда боялся!
   -- Благодаря тебе Дамблдор заново созвал Орден Феникса всего через час после возрождения Вол-де-Морта, -- сказал Сириус.
   -- Так чем же все-таки этот Орден занимается? -- спросил Гарри и поглядел на всех по очереди.
   -- Всеми силами пытается сорвать планы Вол-де-Морта, -- ответил Сириус.
   -- Откуда вы знаете, что у него за планы? -- быстро спросил Гарри.
   -- У Дамблдора есть кое-какие догадки, -- сказал Люпин, -- а догадки Дамблдора обычно оказываются близки к истине.
   -- Ну, и что думает о его планах Дамблдор?
   -- Во-первых, он хочет восстановить свое войско, -- сказал Сириус. -- В старые дни у него было много кого под началом: чародеи, которых он запугал или околдовал, преданные ему Пожиратели смерти, великое множество всяких Темных существ. Ты знаешь, что он вознамерился привлечь на свою сторону великанов, но это только одно из сообществ, на которые он нацелился. Разумеется, он не пойдет брать штурмом Министерство магии всего лишь с дюжиной Пожирателей смерти.
   - А вы пытаетесь помешать ему вербовать новых сторонников?
   -- Да, насколько можем, -- ответил Люпин.
   -- Но как?
   -- Главное -- убедить как можно больше людей в том, что Ты-Знаешь-Кто действительно возродился. Заставить их быть бдительными, -- объяснил Билл. -- Но оказалось, что это не так просто.
   -- Почему?
   -- Из-за позиции Министерства, -- сказала Тонкс. -- Гарри, ты же видел Корнелиуса Фаджа после возвращения Сам-Знаешь-Кого. С тех пор его отношение ко всему не изменилось. Он категорически отказывается поверить, что это произошло на самом деле.
   -- Но почему? -- в отчаянии спросил Гарри. -- Почему он такой идиот? Если Дамблдор...
   -- Ага, вот ты и попал в самую точку, -- горько усмехґнулся отец. -- В нем-то все и дело -- в Дамблдоре.
   -- Фадж его боится, -- печально сказала Тонкс.
   -- Боится Дамблдора? -- не поверил Гарри.
   -- Боится того, на что считает его способным, -- объяснил отец. -- Фадж думает, что Дамблдор хочет его свергнуть. Что он сам не прочь стать министром магии.
   -- Но Дамблдор ничего такого не хочет...
   -- Конечно, не хочет, -- сказал отец. -- Он никогда не стремился к должности министра, хотя очень многие были бы рады, если бы он ее занял после отставки Милисенты Багнолд. Бразды правления достались тогда Фаджу, но он не забыл, как популярна была идея сделать министром Дамблдора, пусть он и не претендовал на власть.
   -- В глубине души Фадж понимает, что Дамблдор намного его умней, что он куда более сильный волшебник, и в начале работы на министерском посту Фадж постоянно просил у Дамблдора помощи и совета, -- сказал Люпин. -- Но теперь, судя по всему, он вошел во вкус власти и стал гораздо самоуверенней. Ему очень нравится быть министром магии, он убедил себя, что он самый умный и что Дамблдор просто сеет смуту ради смуты.
   -- Как он может такое думать? -- сердито спросил Гарри. - Как он может думать, что Дамблдор говорит неправду? Выходит, и я говорю неправду?
   -- Согласиться с тем, что Вол-де-Морт возродился, означает великую головную боль для Министерства. Ни с чем подобным оно не сталкивалось почти четырнадцать лет, -- горько сказал Сириус. -- Фадж просто не в состоянии взглянуть правде в глаза. Гораздо удобней считать, что Дамблдор лжет, стремясь сделать его, Фаджа, положение неустойчивым.
   -- Понимаешь, да, в чем проблема? -- спросил Люпин. -- Пока Министерство утверждает, что Вол-де-Морта бояться нечего, очень трудно убеждать людей, что он возродился, особенно если они и сами не склонны этому верить. К тому же Министерство сильно давит на "Ежедневный пророк" -- запрещает писать о том, что оно называет фальшивками Дамблдора. Поэтому рядовые волшебники большей частью не знают о случившемся ровно ничего, и это делает их легкой добычей Пожирателей смерти, если они используют заклятие Империус.
   -- Но вы-то ведь сообщаете людям, да? -- спросил Гарри, глядя поочередно на мистера Уизли, Сириуса, Билла, Наземникуса, Люпина и Тонкс. -- Вы им говорите, что он возродился?
   Они невесело улыбнулись.
   -- Видишь ли, все считают, что я поубивал кучу народу, Министерство назначило за мою голову награду в тысячу галеонов, поэтому я вряд ли могу выйти на улицу и начать раздавать листовки, -- желчно проговорил Сириус.
   -- Я тоже не самый желанный обеденный гость в большинстве чародейских домов, -- сказал Люпин. -- В том, что ты оборотень, есть свои минусы.
   -- Тонкс и Артур, если начнут болтать направо и налево, потеряют должности, -- продолжил Сириус, -- а для нас очень важно иметь в Министерстве своих людей, ведь люди Вол-де-Морта там наверняка есть.
   -- Кое-кого, впрочем, мы сумели убедить, -- сказал отец. -- Вот Тонкс, к примеру. Она еще очень молода и по возрасту только недавно получила право стать членом Ордена, но то, что на нашу сторону переходят мракоборцы, -- громадное достижение. Кингсли Бруствер -- тоже ценнейший человек. Ему поручили возглавить охоту на Сириуса, и он вводит Министерство в заблуждение, утверждая, что Сириус скрывается в Тибете.
   -- Но если ни один из вас не заявляет открыто, что Вол-де-Морт возродился... -- начал Гарри.
   -- Кто сказал, что ни один? -- возразил Сириус. -- Из-за чего, по-твоему, у Дамблдора такие неприятности?
   -- Какие?
   -- Они всячески пытаются его дискредитировать, -- объяснил Люпин. -- Ты не читал в "Пророке" на прошлой неделе? Они написали, что Международная конфедерация магов сместила его с поста президента, потому что он постарел и потерял хватку. Но это неправда. Против него проголосовали чародеи Министерства, и произошло это после его речи, в которой он объявил о возвращении Вол-де-Морта. И он теперь не Верховный чародей Визенгамота, то есть суда волшебников, и ходят разговоры, что у него могут забрать орден Мерлина первой степени.
   -- Но Дамблдор говорит, что ему на все это наплевать, -- главное, чтобы его не убрали с карточек в шоколадных лягушках, -- ухмыльнулся Билл.
   -- Не вижу ничего смешного, -- резко сказал отец. -- Если он и дальше будет так дразнить Министерство, он может попасть в Азкабан, а этого нам ни за что нельзя допустить. Пока Сам-Знаешь-Кому известно, что Дамблдор на свободе и в курсе его замыслов, он вынужден действовать с оглядкой. Уберут Дамблдора -- и у Сам-Знаешь-Кого развязаны руки.
   -- Но ведь если Вол-де-Морт пытается вербовать новых Пожирателей смерти, как может его возвращение оставаться тайной? -- спросил Гарри.
   -- Вол-де-Морт не ходит от дома к дому и не стучится к людям в двери, -- сказал Сириус. -- Он обманывает, околдовывает, шантажирует. У него богатый опыт тайной деятельности, и вербовка сторонников -- только одно из ее направлений. У него есть и другие планы, которые он надеется осуществить без всякого шума, и как раз им-то он сейчас уделяет главное внимание.
   -- Что ему нужно, кроме сторонников? -- спросил Гарри. Сириус, прежде чем ответить, обменялся с Люпином быстрым взглядом.
   -- То, чем он может завладеть только исподтишка.
   Это он о чем?
   -- Некое, скажем так, подобие оружия, -- добавил Сириус. -- То, чего у него не было в прошлый раз.
   -- Когда он был силен? - Да.
   -- Что за оружие? -- спросил Гарри. -- Страшней, чем заклятие Авада Кедавра?
   -- Довольно! -- воскликнула мама, стоявшая в тени у двери.
   Она вернулась из комнаты Джинни, куда отводила дочку спать. Она скрестила руки на груди, и вид у нее был яростный.
   -- Я хочу, чтобы вы все немедленно отправились спать, -- потребовала она, глядя поочередно на Фреда, Джорджа, меня и Гермиону.
   -- Ты не имеешь права нами командовать... -- начал Фред.
   -- Сириус, посмотри на меня! -- не унималась мама. Ее била легкая дрожь. -- Ты уже сообщил Гарри кучу сведений. Еще чуть-чуть -- и его хоть в Орден принимай.
   -- А что, почему нет? -- быстро спросил Гарри. -- Я вступлю, я хочу вступить. Буду драться.
   -- Нет.
   Это сказала уже не мама. Это сказал Люпин.
   -- Мы принимаем только взрослых, совершеннолетних волшебников, -- продолжил он. -- Тех, которые окончили школу, -- добавил он, увидев, что Фред и Джордж раскрыли рты. -- Членство сопряжено с опасностями, о которых никто из вас не имеет понятия... Я думаю, Молли права, Сириус. Мы сказали ему достаточно.
   Сириус легонько пожал плечами, но спорить не стал. Мама властно поманила к себе сыновей и Гермиону. Один за другим мы встали и пошли в спальни.
   Глава 6
   Мама с сумрачным видом пошла за нами наверх.
   -- Все ложитесь немедленно, никаких больше разговоров, -- сказала она, когда мы добрались до второго этажа. -- У нас завтра трудный день. Джинни, скорее всего, уже спит, -- добавила она, глядя на Гермиону, -- и не вздумай ее будить.
   -- Спит, как же, -- вполголоса проговорил Фред, когда Гермиона пожелала остальным спокойной ночи и мы стали подниматься дальше. -- Если Джинни сейчас дрыхнет, а не ждет Гермиону, чтобы она ей все пересказала, то я флоббер-червь...
   -- Ну, Рон и Гарри, всего хорошего, -- сказала мама на третьем этаже, открывая нам дверь спальни. -- Марш в постель.
   -- Спокойной ночи, -- попрощались Гарри и я с близнецами.
   -- Приятных снов, -- подмигнул Фред.
   Мама со щелчком захлопнула за Гарри дверь. Висевший на стене пустой холст в раме дышал глубоко и ровно, как будто его невидимый жилец спал. Надев пижаму и сняв очки, Гарри забрался в постель, а я тем временем кидал на шкаф совиные лакомства, чтобы утихомирить Хедвиг и Сычика, которые беспокойно стучали жесткими лапами и хлопали крыльями.
   -- Мы не можем каждую ночь выпускать их на охоту, -- объяснил я, надевая бордовую пижаму. -- Дамблдор не хочет, чтобы вокруг этой площади летало слишком много сов, это было бы подозрительно. Ах, да... Я и забыл...
   Я подошел к двери и запер ее.
   -- А это еще зачем?
   -- Из-за Кикимера, -- объяснил я, гася свет. -- Когда я первую ночь тут спал, он в три часа сюда вперся. Просто бродит по всему дому. Проснуться и увидеть, как он крадется по спальне, -- удовольствие ниже среднего. Так, ладно... -- я залез в постель и повернулся к Гарри. Стоит обсудить услышанное.
   -- Что ты думаешь?
   -- По-моему, они мало, что сказали сверх того, о чем мы сами могли догадаться, -- ответил он, думая обо всем, что услышал внизу. -- Мы только и узнали, что Орден старается сорвать планы Вол-...
   Я судорожно втянул воздух.
   -- ...де-Морта, -- твердо окончил Гарри. -- Когда ты начнешь произносить его имя? Сириус и Люпин произносят.
   На это я промолчал.
   -- Да, ты прав, -- сказал я. -- Почти всё мы и так уже знали, спасибо Удлинителям ушей. Нового было только то, что...
   Хлоп.
   - ОХ-Х-Х!
   -- Тише ты, Рон, мама прибежит.
   -- Вы оба трансгрессировали прямо мне на колени!
   -- В темноте, думаешь, легко?
   Фред и Джордж, спрыгнули с моей кровати. Потом раздался стон пружин, и под тяжестью Джорджа, севшего у Гарри в ногах.
   -- Что, уже начали про... -- нетерпеливо заговорил Джордж.
   -- Про оружие, о котором сказал Сириус? -- спросил Гарри.
   -- Скорее, проговорился, -- с удовольствием поправил его Фред, сидевший теперь рядом со мной. -- Надо признать, что старые добрые Удлинители ушей нам про это не сообщали.
   -- Что это, по-вашему? -- спросил Гарри.
   -- Что угодно может быть, -- ответил Фред.
   -- Но разве бывает что-нибудь хуже, чем заклятие Авада Кедавра? -- спросил я. -- Что может быть хуже смерти?
   -- Скажем, такая штука, которая сразу убивает кучу людей, -- предположил Джордж.
   -- Может, какой-нибудь особо мучительный способ убийства, -- сказал я со страхом.
   -- Чтобы делать людям больно, у него есть заклятие Круциатус, -- возразил Гарри. -- Сильней ничего не требуется.
   Все замолчали.
   -- У кого оно сейчас, по-вашему: -- спросил Джордж
   -- Надеюсь, у наших, -- сказал я с нервозностью в голосе.
   -- Если так, то, наверно, у Дамблдора, -- предположил Фред.
   -- Где? -- быстро спросил я. -- В Хогвартсе?
   -- Конечно! -- откликнулся Джордж. -- Ведь он именно там хранил философский камень.
   -- Оружие наверняка покрупней размером, чем камень, -- заметил я.
   -- Не обязательно, -- возразил Фред.
   -- Да, размер и сила -- разные вещи, -- согласился с ним Джордж. -- Взять, к примеру, Джинни.
   -- Что ты хочешь сказать? -- спросил Гарри.
   -- Ты никогда не попадал под ее Летучемышиный сглаз?
   -- Тсс! -- Фред привстал. -- Слушайте!
   Все замерли. Кто-то поднимался по лестнице.
   -- Мама, -- сказал Джордж, и думали они с Фредом недолго: громкий хлопок и они пропали. Несколько секунд спустя за дверью скрипнула половица. Мама слушала, разговариваем мы или нет.
   Хедвиг и Сычик тоскливо ухнули. Снова скрипнула половица, и Гарри и я услышали, что мама идет наверх проверять Фреда и Джорджа.
   -- Вечно нас подозревает, -- с сожалением сказал я. Мама, скрипя ступенями, теперь спускалась обратно, а когда ее шаги умолкли, я отчетливо услышал, как по лестнице поднимаются другие существа...
   ***
   Я лежал, свернувшись под одеялом, и комнату наполнял громкий голос Джорджа:
   -- Мама говорит: вставать, завтрак на кухне, а потом она ждет вас в гостиной, там в тысячу раз больше докси, чем она думала, и под диваном она нашла большое гнездо с дохлыми шушерами.
   Через полчаса Гарри и я, быстро одевшись и позавтракав, поднялись на второй этаж и вошли в гостиную -- продолговатую комнату с высоким потолком и грязными серо-зелеными гобеленами. Из ковра при каждом шаге вылетали облачка пыли, а в длинных болотного цвета бархатных шторах стояло какое-то жужжание, словно там роились невидимые пчелы. Там-то все и столпились -- мама, Гермиона, Джинни, Фред, Джордж. Головы их снизу были обмотаны полосами ткани, закрывавшими нос и рот. Каждый, кроме того, держал по большой, наполненной черной жидкостью бутылке с насадкой-распылителем.
   -- Завяжите лица и возьмите пульверизаторы, -- велела мама мне и Гарри, едва нас увидела, и показала на две другие такие же бутылки, стоявшие на высоком тонконогом столике. -- Это доксицид. В жизни не видела такого засилья паразитов! Чем занимался последние десять лет этот эльф-домовик?
   -- Кикимеру много лет, он, наверно, не может...
   -- Ты удивишься, Гермиона, когда узнаешь, сколько всего Кикимер может, когда хочет, -- сказал Сириус, который только что вошел с запятнанной кровью сумкой, где, как выяснилось, были дохлые крысы. -- Я кормил Клювокрыла, -- добавил он. -- Я держу его наверху, в спальне моей матери. А что касается этого стола...
   Он кинул сумку с крысами на кресло и склонился над письменным столом с запертой тумбой, который слегка подрагивал.
   -- Да, Молли, я почти уверен, что это боггарт, -- кивнул головой Сириус, поглядев в замочную скважину, -- но пусть на всякий случай Грюм посмотрит, прежде чем мы это выпустим. Зная мою мамашу, всегда можно опасаться чего-нибудь худшего.
   -- Я тоже так думаю, Сириус, -- сказала мама.
   Они говорили между собой с нарочито легкими, вежливыми интонациями.
   Внизу пронзительно лязгнул дверной звонок, и вслед за этим мгновенно разразилась такая же какофония криков и стенаний, что и вчера, когда Тонкс повалила подставку для зонтов.
   -- Сколько раз я им говорил: не звонить в звонок! -- в ярости воскликнул Сириус, кидаясь за дверь. Загрохотали его шаги по лестнице, а между тем вопли миссис Блэк в очередной раз отдавались эхом по всему дому:
   -- Подлые негодяи, мерзкие полукровки, осквернители нашего рода, порождение грязи...
   -- Будь добр, Гарри, закрой дверь, -- сказала мама.
   Гарри медленно подошел к двери. Судя по тому, что крики прекратились, Сириусу удалось завесить мать портьерами. Я услышал, как Сириус идет по коридору, потом зазвенела цепочка на входной двери, потом раздался густой голос Кингсли Бруствера:
   -- Меня только что сменила Гестия, она взяла у Грюма мантию-невидимку, а я хочу оставить отчет для Дамблдора...
   Гарри нехотя закрыл дверь гостиной и вернулся к группе, готовящейся к атаке на докси.
   Мама наклонилась к лежащему на диване справочнику по домашним вредителям Гилдероя Локхарта, раскрытому на главе, посвященной докси.
   -- Будьте, пожалуйста, очень осторожны: докси кусаются, и зубы у них ядовиты. У меня есть, конечно, противоядие, но не хотелось бы к нему прибегать.
   Она выпрямилась, встала лицом к шторам и жестом велела всем остальным придвинуться к ним ближе.
   -- Когда я дам команду, прыскайте немедленно, -- сказала она. -- Они полетят прямо на нас, но на жидкости написано, что хорошая струя сразу их парализует. Тех, которые лишились подвижности, кидайте в это ведро. Она осмотрительно отошла с их линии огня и подняла свой пульверизатор.
   -- Внимание... начали!
   Из складки ткани, стрекоча блестящими жучьими крылышками и оскалив крохотные острые как иголки зубы, вылетела взрослая докси. Миниатюрное тельце покрывал густой черный мех, и все четыре маленьких кулачка были яростно стиснуты. Я встретил ее струей доксицида. Она оцепенела в полете и с неожиданно громким стуком упала на вытертый ковер. Я швырнул её в ведро.
   -- Фред, что ты делаешь? -- раздался недовольный голос мамы. -- Опрыскай и немедленно выбрось!
   Фред держал барахтающуюся докси большим и указательным пальцами.
   -- Сию секунду! -- весело сказал Фред, быстренько привел жертву в бессознательное состояние струей из пульверизатора и, когда мама отвернулась, подмигнул Гарри и сунул докси в карман.
   Гари подошел к близнецам и они о чем-то стали шептаться.
   Дедоксикация штор заняла большую часть утра. Лишь после полудня мама сняла с лица защитную повязку и устало опустилась в просевшее кресло. Опустилась, но тут же вскочила с воплем отвращения: на кресле лежала сумка с дохлыми крысами. Обильно опрысканные шторы свисали вяло и влажно, и в них ничего уже не жужжало. Рядом стояли на полу ведро, полное парализованных докси, и тазик с их черными яйцами. Фред и Джордж бросали на это богатство, к которому принюхивался сейчас Живоглот, алчные взгляды.
   -- С этим, я думаю, разберемся после обеда. Мама показала на пыльные застекленные
   шкафчики, стоявшие по обе стороны от камина. Они были битком набиты всякой всячиной: тут тебе и коллекция ржавых кинжалов, и когти, и свернутая кольцами змеиная кожа, и потускневшие серебряные шкатулки с надписями на неведомом языке, и, самое неприятное, изысканный хрустальный графинчик со вделанным в пробку большим опалом, наполненный, вне всякого сомнения, кровью.
   Внизу опять раздался громкий звонок. Все посмотрели на маму.
   -- Оставайтесь здесь, -- твердо сказала она под новые вопли миссис Блэк и взяла сумку с крысами. -- Я вам принесу сюда сандвичи.
   Она вышла из комнаты и тщательно закрыла за собой дверь. Все тут же бросились к окну и, посмотрев вниз, увидели у входа в дом чью-то растрепанную рыжеватую макушку и несколько котлов, неустойчиво поставленных один на другой.
   -- Наземникус! -- догадалась Гермиона. -- Зачем он притащил сюда эти котлы?
   -- Скорее всего, чтобы их тут спрятать, -- сказал Гарри. -- Ведь чем он занимался в тот вечер, когда должен был охранять меня? Собирал чужие котлы.
   -- Точно, ты прав! -- воскликнул Фред. Между тем дверь внизу открылась. Наземникус впихнул в нее котлы и исчез из виду. -- Маме это ох как не понравится...
   Они с Джорджем подошли к двери комнаты и замерли, внимательно прислушиваясь. Миссис Блэк уже не кричала.
   -- Наземникус разговаривает с Сириусом и Кингсли, -- пробормотал Фред, хмурясь от напряжения. -- Ничего толком не разберу... Может, была не была, попробуем Удлинитель ушей?
   -- Может, и стоит, -- сказал Джордж. -- Проберусь наверх, возьму парочку...
   Но в этот самый миг внизу разразилась настоящая звуковая буря, сделавшая Удлинитель ушей совершенно ненужным. Все очень ясно услышали, что именно кричала во весь голос мама.
   -- У нас тут не хранилище краденых вещей!
   -- Как я люблю, когда мама вопит не на меня, -- сказал Фред с довольной улыбкой, приоткрывая дверь, чтобы крик мама еще лучше наполнил комнату. -- Отраднейшая перемена.
   -- Крайняя безответственность! Как будто у нас мало забот помимо ворованных котлов, которые ты приволакиваешь в дом...
   -- Что за идиоты! Зачем дают ей расшуметься? -- покачал головой Джордж. -- Надо ее сразу чем-нибудь отвлечь, а то может раскочегариться на полдня. С тех пор как Наземникус ушел с дежурства и оставил тебя, Гарри, без прикрытия, она только случая ждала на него наброситься... А вот и мамаша Сириуса опять подала голос.
   Упреки мамы утонули в хоре новых визгов и воплей, издаваемых портретами в коридоре.
   Джордж двинулся к двери, чтобы ее захлопнуть, но не успел он это сделать, как в нее протиснулся эльф-домовик.
   Он был совершенно голый, если не считать грязной набедренной повязки, и выглядел очень старым. Кожа, казалось, была настолько ему велика, что могла вместить несколько таких, как он. Хотя он был лысый, как все эльфы-домовики, из его больших, как у летучей мыши, ушей торчало изрядное количество седых волос. Глаза водянисто-серые с краснотой, длинный мясистый нос напоминал рыльце животного.
   Эльф не обратил на нас ровно никакого внимания. Сгорбившись и как будто не видя нас, он медленно и целеустремленно прошаркал в дальний конец комнаты, все время бормоча себе под нос хриплым утробным голосом, похожим на лягушачье кваканье:
   -- Воняет на весь дом и ворюга в придачу, но она-то чем лучше, мерзкая старая осквернительница рода со своими щенками, дом моей госпожи опоганили, ох, бедная моя госпожа, если бы она знала, если бы она только знала, какое отребье они сюда пускают, что бы она сказала старому Кикимеру, ох, стыд какой, грязнокровки, оборотни, осквернители рода и воры, бедный старый Кикимер, что он может сделать...
   -- Здорово, Кикимер, -- очень громко сказал Фред, со стуком закрывая дверь.
   Эльф-домовик остановился как вкопанный, перестал бормотать и очень отчетливо, но очень неубедительно вздрогнул словно бы от удивления.
   -- Кикимер не видел молодого господина, -- сказал он, обернувшись и отвесив Фреду поклон. Потом, не поднимая глаз от ковра, тихо, но вполне внятно добавил: -- Поганый щенок осквернительницы рода, вот ты кто.
   -- Что-что? -- переспросил Джордж. -- Прости, я последнее, что ты сказал, не расслышал.
   -- Кикимер ничего не сказал, -- отозвался эльф и опять поклонился, на этот раз Джорджу, после чего вполголоса, но очень разборчиво проговорил: -- А вот и братец, тоже урод мерзопакостный.
   Эльф выпрямился, оглядел всех зловредным взглядом и, словно бы думая, что его никто не слышит, снова забормотал:
   -- И грязнокровка туточки, стоит наглая такая, ох, если бы моя госпожа видела, как бы она плакала, а вот новенький, Кикимер не знает, как его зовут. Что он здесь делает? Кикимер не знает...
   -- Это Гарри, Кикимер, -- обратилась к нему Гермиона. -- Гарри Поттер.
   Бледные глаза Кикимера расширились, и он забормотал быстрей и яростней прежнего.
   -- Грязнокровка говорит с Кикимером, как будто она его подруга, ох, если бы только госпожа видела, с кем Кикимеру приходится иметь дело, ох, что бы она сказала...
   -- Не смей называть ее грязнокровкой! -- одновременно и очень сердито сказали я и Джинни.
   -- Ничего страшного, -- прошептала Гермиона, -- он немного не в себе, он сам не понимает, что...
   -- Да брось ты, Гермиона, он прекрасно понимает, что говорит, -- сказал Фред, глядя на Кикимера с великой неприязнью.
   Бормоча по-прежнему, Кикимер не спускал глаз с Гарри.
   -- Неужто правда? Неужто это Гарри Поттер? Кикимер видит шрам, значит, это правда, это мальчик, который остановил Темного Лорда, Кикимер удивляется, как он это сделал...
   -- Мы все удивляемся, Кикимер, -- сказал Фред.
   -- А что тебе тут надо? -- спросил Джордж. Огромные глаза Кикимера метнулись в его сторону.
   -- Кикимер чистит, -- сказал он уклончиво.
   -- Очень правдоподобно, -- произнес голос у Гарри за спиной.
   Это вернулся Сириус. Стоя в дверях, он недружелюбно смотрел на эльфа. Шум в коридоре прекратился -- возможно, мама и Наземникус перенесли скандал на кухню. При виде Сириуса Кикимер отвесил ему до нелепости низкий поклон, распластав нос-рыльце по полу.
   -- Да встань же ты прямо, -- раздраженно сказал Сириус. -- А теперь отвечай: что ты задумал?
   -- Кикимер чистит, -- повторил эльф. -- Кикимер верой и правдой служит благороднейшему и древнейшему дому Блэков...
   -- Благороднейшему и грязнейшему, -- сказал Сириус. -- Чистит он...
   -- Господин горазд пошутить, -- проговорил Кикимер с новым поклоном. Потом опять принялся бубнить: -- Господин -- мерзкая неблагодарная свинья, он разбил материнское сердце...
   -- Да не было у моей матери никакого сердца! -- вскинулся Сириус. -- Старуха только злобой и была жива.
   Кикимер еще раз поклонился.
   -- Как будет угодно господину, -- пробормотал он яростно. -- Господин недостоин стереть грязь с обуви своей матери, ох, бедная моя госпожа, как бы она плакала, если бы увидела, что Кикимер ему служит, ох как она его ненавидела, как он ее разочаровал...
   -- Я спросил тебя, что ты задумал, -- холодным тоном напомнил ему Сириус. -- Всякий раз, как ты приходишь и прикидываешься, будто чистишь, ты утаскиваешь что-то к себе в комнату, чтобы мы не могли это выкинуть.
   -- Кикимер никогда ничего не уносит с надлежащего места в доме господина, -- возразил эльф, а потом забормотал скороговоркой: -- Госпожа не простила бы Кикимеру, если бы выкинули гобелен, семь веков он был в семье, Кикимер должен его спасти, Кикимер не позволит господину, осквернителям рода и их щенкам уничтожить семейное достояние...
   -- Так я и думал, -- сказал Сириус, бросая презрительный взгляд на стену. -- Не сомневаюсь, что она обработала гобелен с изнанки Заклятием вечного приклеивания, но, если смогу, я непременно от него избавлюсь. А теперь, Кикимер, вали отсюда.
   Ослушаться прямого приказа Кикимер не посмел, но, шаркая мимо Сириуса к выходу, он взглянул на него с глубочайшим отвращением и ни на миг не переставал бубнить:
   -- Как из Азкабана вернулся, так стал гонять Кикимера туда-сюда, ох, бедная моя госпожа, что бы она сказала, если бы увидела, во что превратился дом, всякое отребье живет, сокровища выбрасывают, она объявила, что он ей больше не сын, а он здесь, и говорят, ко всему еще и убийца...
   -- Побормочи у меня еще -- и стану убийцей! -- желчно сказал Сириус и захлопнул за эльфом дверь.
   -- Сириус, у него с головой не в порядке, -- вступилась за Кикимера Гермиона. - Я думаю, он не понимает, что мы его слышим.
   -- Слишком долго был один, -- объяснил Сириус, -- исполнял безумные приказы, которые отдавал ему мамашин портрет, и разговаривал сам с собой. Но, кроме того, он всегда был зловредным маленьким...
   -- Если бы можно было дать ему свободу, -- мечтательно сказала Гермиона, -- тогда, кто знает...
   -- Ему нельзя дать свободу, ему слишком многое известно об Ордене, -- сухо возразил ей Сириус. -- К тому же потрясение его убьет. Попробуй предложить ему покинуть дом -- посмотришь, как он это воспримет.
   Сириус пересек комнату и подошел к гобелену во всю ширину стены, который Кикимер пытался уберечь. Мы последовали за ним.
   Гобелен выглядел немыслимо старым. Он сильно выцвел, и местами его проели докси. Но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы видно было ветвистое родословное дерево, берущее начало в глубоком Средневековье. На самом верху гобелена крупными буквами значилось:
   "БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ". Чуть пониже девиз: "Чистота крови навек".
   -- А тебя здесь нет! -- воскликнул Гарри.
   -- Я вот где был. -- Сириус показал на маленькое круглое обугленное отверстие в ткани, точно прожженное сигаретой. -- Моя дорогая мамаша меня отсюда выжгла, когда я сбежал из дому. Кикимер очень любит про это тихонечко бормотать.
   -- Ты сбежал из дому?
   -- Да, в шестнадцать лет, -- ответил Сириус. -- Решил, что с меня хватит.
   -- И куда ты отправился? -- спросил Гарри, глядя на него во все глаза.
   -- К твоему отцу, -- сказал Сириус. -- Твои дед и бабка проявили себя с самой лучшей стороны. Приняли меня как родного сына. Школьные каникулы я провел у них, а когда мне стукнуло семнадцать, заимел собственное жилье. Мой дядя Альфард оставил мне приличное завещание -- потому-то, наверно, его тоже убрали с этого гобелена. Так или иначе, с тех пор я сам о себе заботился. Но на воскресном обеде у мистера и миссис Поттер я всегда был желанным гостем.
   -- Но... почему ты...
   -- Сбежал отсюда? -- Сириус горько усмехнулся и провел рукой по своим длинным спутанным волосам. -- Потому что я их всех люто ненавидел -- родителей с их манией чистокровности, убежденных, что быть Блэком -- чуть ли не то же самое, что быть королевской крови... идиота братца, который по слабости характера им верил... Вот он.
   Сириус ткнул пальцем в самый низ дерева -- туда, где значилось: "Регулус Блэк". Рядом -- дата рождения и дата смерти.
   -- Регулус был моложе меня, -- сказал Сириус, -- и он был гораздо лучшим сыном, о чем мне постоянно напоминали.
   -- Но он умер.
   -- Да, -- сказал Сириус. -- Безмозглый идиот... Он стал Пожирателем смерти.
   -- Ты шутишь!
   -- Да брось, Гарри, ты ведь уже достаточно знаком с этим домом, чтобы понять, какими волшебниками были мои родственнички, -- брюзгливо проговорил Сириус.
   -- Твои... твои родители что, тоже были Пожирателями смерти?
   -- Нет, нет, но поверь мне, они считали, что Вол-де-Морт прав в идейном отношении. Они всей душой были за очищение расы волшебников, за избавление от магловской примеси, за то, чтобы у руля стояли чистокровные. И они не были в этом одиноки. Очень многие до того, как Вол-де-Морт показал себя во всей красе, полагали, что у него очень даже здравые идеи... Но когда родители увидели, на что он готов пойти ради власти, они струсили. Впрочем, я уверен, что они считали Регулуса, который сразу встал под его знамена, настоящим героем.
   -- Его что, убил мракоборец? -- спросил Гарри.
   -- Нет, -- сказал Сириус. -- Нет, его уничтожил Вол-де-Морт. Или, скорее, его уничтожили по приказу Вол-де-Морта. Вряд ли Регулус был такой важной персоной, чтобы Вол-де-Морт стал лично им заниматься. Насколько мне удалось выяснить после его гибели, Регулус ввязался было в игру, а потом запаниковал из-за того, на какие дела его хотели послать, и попытался пойти на попятный. Но Вол-де-Морту ведь не подашь прошение об отставке. Либо пожизненная служба, либо смерть.
   -- Обед, -- раздался голос мамы.
   Она вошла, высоко держа перед собой волшебную палочку, на кончике которой балансировал громадный поднос с сандвичами и сладкими пирожками. Лицо у нее было красное, вид все еще очень сердитый. Все двинулись к ней, торопясь утолить голод, но Гарри остался с Сириусом, который наклонился к гобелену.
   Они начали обсуждать родню Сириуса. Потом переключились на слушание в министерстве.
   -- Сириус и Гарри, поторопитесь, а то вам ничего не достанется, -- позвала их мама.
   Сириус еще раз тяжко вздохнул, бросил на гобелен хмурый взгляд и двинулся вместе с Гарри к подносу с сандвичами.
   Мы пол дня занимались разборкой застекленных шкафчиков. Работа требовала немалой сосредоточенности, потому что многие предметы, когда их снимали с пыльных полок, всячески сопротивлялись. Сириус изрядно пострадал от серебряной табакерки: за считанные секунды укушенная ею кисть руки покрылась нехорошей коркой, похожей на жесткую коричневую перчатку.
   -- Ничего страшного, -- сказал Сириус, с интересом исследуя руку. Потом, легонько коснувшись ее волшебной палочкой и вернув кожу в нормальное состояние, добавил: -- Похоже, Бородавочный порошок.
   Он швырнул табакерку в мешок, куда они выбрасывали изъятый из шкафчиков хлам.
   Когда Гарри взял с полки неприятного вида серебряный инструментик, похожий на многорукие щипчики, вещица по-паучьи побежала по его руке и попыталась проколоть кожу. Сириус схватил ее и прихлопнул увесистой книгой, называвшейся
   "Природная знать. Родословная волшебников". Среди прочего в шкафчиках обнаружилось, например, такое: музыкальная шкатулка, начавшая, когда ее завели, издавать чуть зловещую, бренчащую мелодию, от которой все почувствовали странную слабость и заснули бы, если бы Джинни не догадалась захлопнуть крышку; массивный медальон, которого никто не смог открыть; несколько старинных печатей; и, наконец, в пыльной коробочке орден Мерлина первой степени, врученный деду Сириуса "за заслуги перед Министерством".
   -- Это означает, что он отвалил им кучу золота, -- с презрением сказал Сириус, бросая орден в мешок для мусора.
   Несколько раз в комнату бочком проскальзывал Кикимер. Он пытался утащить под набедренной повязкой то одно, то другое и, когда его на этом ловили, бормотал страшные проклятия. Когда Сириус вырвал из его цепких рук большое золотое кольцо с геральдическим украшением Блэков, Кикимер залился слезами гнева и заковылял прочь, сдавленно рыдая и честя Сириуса такими словами от которых у меня покраснели уши..
   -- Отцовское, -- сказал Сириус, швыряя кольцо в тот же мешок. -- Кикимер был не настолько предан ему, как мамаше, но все-таки на прошлой неделе он попытался умыкнуть его старые брюки.
   ***
   Мама и в последующие дни находила для нас массу работы. На очистку одной гостиной ушло три дня. Под конец из нежелательных вещей там остались только гобелен с родословным деревом Блэков, который никакими усилиями нельзя было снять со стены, и подрагивающий письменный стол. Грюм за это время в штаб-квартире не появлялся, поэтому мы не знали наверняка, что там засело.
   После гостиной настала очередь столовой на первом этаже. Когда в буфете там обнаружились пауки размером с блюдце, я быстро вышел налить себе чаю и часа полтора проторчал на кухне. Весь фамильный фарфор с геральдическим украшением и девизом Блэков Сириус бесцеремонно побросал в мешок, и такая же участь постигла старые фотографии в потускневших серебряных рамках. Те, кто был на них изображен, пронзительно вопили, когда разбивались покрывавшие их стекла.
   Это была самая настоящая война с домом, который при поддержке Кикимера очень упорно сопротивлялся. Эльф-домовик по-прежнему совался всюду, где мы собирались, пытался стащить из мешков для мусора все, что только мог, и его бормотание становилось все более оскорбительным. Сириус дошел до того, что замахнулся на него старым тряпьем. Кикимер устремил на него водянистый взгляд и сказал:
   -- На то она и воля господина. -- Потом, повернувшись спиной, очень громко забормотал: -- Но господин не прогонит Кикимера, нет, потому что Кикимер знает, что они затеяли, знает, господин строит козни против Темного Лорда, стакнувшись с грязнокровками, изменниками и отребьем...
   Тут Сириус не обращая внимания на протесты Гермионы, схватил Кикимера сзади за набедренную повязку и с силой вытолкал из комнаты.
   По нескольку раз на дню звонил дверной звонок, вслед за чем раздавались очередные вопли матери Сириуса, а мы пытались что-то подслушать и подсмотреть, пока мама не возвращала нас к прерванным трудам. Впрочем, от беглых взглядов и обрывков разговоров проку было очень мало. Неоднократно заходил Снейп, но с нами не общался. Однажды пришла профессор Макгонагалл, которая чрезвычайно странно выглядела в магловском платье и пальто, но она, судя по всему, была очень занята и пробыла недолго. Порой, однако, посетители задерживались, чтобы помочь. Тонкс, к примеру, была в доме в тот памятный день, когда в туалете на верхнем этаже обнаружили затаившегося кровожадного призрака. Люпин, который жил в доме Сириуса, но надолго покидал его ради каких-то таинственных дел Ордена, помог нам привести в порядок стоячие часы, имевшие неприятную привычку выстреливать в проходящих увесистыми деталями механизма. Наземникус немножко исправился в глазах мамы, когда избавил меня от старинной пурпурной мантии, принявшейся меня душить, едва я извлек ее из платяного шкафа.
   Вечером в среду, когда все сидели за столом и ужинали, мама повернулась к Гарри и тихо сказала:
   -- Гарри, я выгладила к завтрашнему утру твою лучшую одежду, и я бы хотела, чтобы ты сегодня вымыл голову. От первого впечатления очень многое зависит.
   Я, Гермиона, Фред, Джордж, Джинни -- все разом умолкли и посмотрели на него. Гарри кивнул и попытался заставить себя дожевать кусок.
   -- Как я туда буду добираться? -- спросил он у мамы, стараясь придать голосу беззаботность.
   -- Артур возьмет тебя с собой на работу, -- мягко ответила она.
   Отец подбадривающе улыбнулся ему через стол.
   -- Посидишь у меня в кабинете, пока не начнется слушание, -- сказал он.
   Гарри перевел взгляд на Сириуса, но прежде чем он задал вопрос, на него ответила мама.
   -- Профессор Дамблдор не считает целесообразным, чтобы Сириус отправился с тобой, и я...
   -- ...совершенно с ним согласен, -- стиснув зубы, доґговорил за нее Сириус.
   Мама поджала губы.
   -- Когда Дамблдор тебе это сказал? -- спросил Гарри, глядя на Сириуса.
   -- Он был здесь прошлой ночью, когда ты спал, -- сказал отец.
   Сириус задумчиво ткнул вилкой в кусок картофеля. Гарри опустил глаза в тарелку.
   Глава 7
   сегодня утром Гарри с отцом сходили на слушание. теперь он рассказывал нам о произошедшем. фух, его все-таки оправдали.
   -- Я так и знал! -- завопил я и нанес воздуху боксерский удар. -- Ты всегда выходишь сухим из воды!
   -- Они и не могли решить по-другому, -- сказала Гермиона, которая, когда Гарри вошел в кухню, была от тревоги сама не своя и теперь дрожащей рукой прикрывала глаза. -- Никаких доводов против тебя не было, ровно никаких.
   -- Если вы все точно знали, что меня оправдают, почему на лицах такое облегчение? -- с улыбкой спросил Гарри.
   Мама утерла лицо передником. Фред, Джордж и Джинни пустились в дикий воинственный пляс, припевая: "Оправдали, оправдали..."
   -- Хватит! Угомонитесь! -- крикнул отец, хотя и он улыбался. -- Сириус, в Министерстве мы встретили Люциуса Малфоя...
   -- Что? -- вскинулся Сириус.
   -- Оправдали, оправдали, оправдали...
   -- Тихо, я сказал! Да, мы увидели его на девятом уровне, он разговаривал с Фаджем, а потом Фадж повел его к себе в кабинет. Дамблдор должен об этом знать.
   -- Еще бы, -- сказал Сириус. -- Мы ему передадим, не беспокойся.
   -- А теперь мне надо в Бетнал-Грин, там меня ждет унитаз, страдающий рвотой. Молли, я вернусь поздно -- заменяю Тонкс, но к ужину может прийти Кингсли...
   -- Оправдали, оправдали, оправдали...
   -- Фред, Джордж, Джинни, довольно! -- скомандовала мама, когда ее муж вышел из кухни. -- Гарри, милый, иди же сюда, сядь и поешь, ведь ты толком не завтракал.
   Я и Гермиона уселись напротив. Гарри счастливо оглядывался кругом.
   -- Ну еще бы! Раз Дамблдор взялся тебя защищать, решение только таким и могло быть, -- счастливым голосом сказал я, наваливая всем на тарелки горы картофельного пюре.
   -- Да, он здорово мне помог, -- согласился Гарри.
   Он приложил ко лбу ладонь.
   -- Что с тобой? -- встревожилась Гермиона.
   -- Шрам, -- пробормотал Гарри. -- Но это ничего... Это все время сейчас...
   Другие ничего не заметили. Все налегали на обед, радуясь чудесному спасению Гарри. Фред, Джордж и Джинни по-прежнему пели. Гермиона имела очень обеспокоенный вид, но прежде, чем она смогла хоть что-то сказать, я в упоении произнес:
   -- Вот увидите -- Дамблдор явится сегодня вечером отпраздновать с нами событие.
   -- Вряд ли он сможет, Рон, -- возразила мама, подавая Гарри огромный кусок жареной курицы. -- Он сейчас очень-очень занят.
   -- Оправдали, оправдали, оправдали...
   -- Умолкните! -- крикнула мама.
   ***
   -- Только не вздумай винить в этом себя! -- жестко сказала Гермиона, когда Гарри через несколько дней поделился с ней и мной своими ощущениями. Мы в это время оттирали заплесневелый буфет на четвертом этаже. -- Твое место -- в Хогвартсе, и Сириус прекрасно это знает. Я лично считаю, что он ведет себя как эгоист.
   -- Ты слишком к нему строга, -- хмурясь, заметил я, пытаясь отковырнуть накрепко приставший к пальцу кусок плесени. -- Представь, что тебе самой пришлось бы торчать тут в одиночестве.
   -- Не в одиночестве! -- возразила Гермиона. -- Здесь как-никак штаб-квартира Ордена Феникса! Он просто тешил себя надеждой, что Гарри станет жить здесь с ним.
   -- Вряд ли это так, -- сказал Гарри, выжимая тряпку. -- Он ушел от ответа, когда я спросил, можно ли будет у него поселиться.
   -- Просто он не хотел слишком уж сильно себя тешить, -- мудро рассудила Гермиона. -- И он, вероятно, сам чувствовал себя немного виноватым, потому что отчасти действительно хотел, чтобы тебя исключили. Тогда вы оба стали бы отверженными.
   -- Перестань! -- в один голос воскликнули я и Гарри. Гермиона пожала плечами:
   -- Как вам угодно. Но иногда я думаю, что мама Рона права: Сириус путает тебя с твоим отцом, Гарри.
   -- По-твоему, он что, чокнутый? -- с негодованием спросил Гарри.
   -- Нет, по-моему, он просто очень много времени провел в одиночестве, -- бесхитростно ответила Гермиона.
   В этот момент у них за спиной в комнату вошла мама.
   -- Еще не кончили? -- спросила она, засунув голову в буфет.
   -- А я-то думал, ты пришла для того, чтобы объявить перерыв, -- упрекнул ее я. -- Знаешь, сколько плесени мы уже счистили с тех пор, как стали здесь жить?
   -- Вы говорили, что хотите потрудиться для Ордена, -- сказала мама. -- Ваша задача -- помочь сделать штаб-квартиру пригодной для обитания.
   -- Я чувствую себя эльфом-домовиком, -- проворчал я.
   -- Что ж, если ты понял теперь, какая ужасная у них жизнь, может быть, ты начнешь активнее бороться за права эльфов! -- с надеждой сказала ему Гермиона, когда мама вышла. -- Между прочим, у меня идея: чтобы показать людям, какой это ужас -- все время заниматься уборкой, мы могли бы за плату мыть гостиную Гриффиндора, вся прибыль -- в кассу общества. Это и повысило бы сознательность, и пополнило бы казну.
   -- Сколько тебе заплатить, чтобы ты перестала трепаться про свое дурацкое общество? -- раздраженно пробормотал я, но так, что слышал меня только Гарри.
   ***
   Жизнь в штаб-квартире организации, созданной для борьбы с Вол-де-Мортом, оказалась вовсе не такой интересной и волнующей, как можно было предположить. Хотя члены Ордена Феникса регулярно приходили и уходили -- в одних случаях они оставались ужинать, в других задерживались лишь для минутной беседы шепотом, -- мама позаботилась о том, чтобы до наших ушей ничего существенного не долетало.
   В последний день каникул нам наконец-то пришли конверты из Хогвартца.
   -- Списки учебной литературы, -- сказал я, бросая Гарри, стоявшему на стуле, один из конвертов. -- Давно пора, я уж думал, они забыли, обычно присылали гораздо раньше...
   Гарри смел последние кусочки совиного помета в пакет для мусора и через мою голову швырнул его в стоявшую в углу корзину, которая проглотила пакет и громко рыгнула. Я разорвал конверт. В нем лежало два листа пергамента -- на одном обычное напоминание, что учебный год начинается первого сентября, на другом список необходимых книг. Так, меня назначили старостой. Не может быть! Я заворожено уставился на письмо.
   -- Новых только две, -- сказал Гарри, прочитав список. -- "Общая теория заклинаний" для пятого курса Миранды Гуссокл и "Теория защитной магии" Уилберта Слинкхарда.
   Хлоп!
   Рядом с Гарри в спальню трансгрессировали Фред и Джордж.
   -- Мы тут задались вопросом: кто вставил в список книгу Слинкхарда? -- сказал Фред как ни в чем не бывало.
   -- Потому что это означает, что Дамблдор нашел таки нового учителя защиты от Темных искусств, -- подхватил Джордж
   -- Вовремя он, однако, -- заметил Фред.
   -- О чем это вы? -- спросил Гарри, спрыгнув на пол.
   -- Несколько недель назад мы Удлинителем ушей подслушали один разговор родителей, -- сказал Фред, -- и усвоили из него, что Дамблдор никак не может найти человека на эту должность.
   -- Неудивительно, если вспомнить, что сталось с предыдущими четырьмя, -- вставил Джордж.
   -- Один уволился, другой умер, у третьего отшибло память, четвертый девять месяцев провел в сундуке, -- сказал Гарри, загибая пальцы. -- М-да, понятно.
   -- Что с тобой, Рон? -- вдруг поинтересовался Фред. я не ответил. Гарри обернулся. Я все еще неподвижно стоял, приоткрыв рот, и смотрел на письмо, присланное мне из Хогвартса.
   -- Что там такое? -- нетерпеливо спросил Фред и, обойдя меня, посмотрел на пергамент через мое плечо.
   Нижняя челюсть Фреда тоже отвисла.
   -- Староста? -- проговорил он, не веря своим глазам. -- Староста?
   Джордж метнулся вперед, вырвал у меня из другой руки конверт и перевернул. На его ладонь выпало что-то алое с золотом.
   -- Не может быть, -- произнес Джордж глухим голосом.
   -- Ошибка, -- сказал Фред. Выхватив у меня письмо, он поднял его к свету, словно проверял на водяные знаки. -- Никто в здравом уме не способен сделать Рона старостой.
   Близнецы разом повернули головы к Гарри.
   -- Мы на все сто были уверены, что это будешь ты! -- воскликнул Фред таким тоном, словно Гарри в чем-то его обманул.
   -- Мы думали, у Дамблдора и варианта другого нет, кроме тебя! -- негодующе подхватил Джордж.
   -- И Турнир Трех Волшебников выиграл, и чего только не совершил! -- сказал Фред.
   -- Я думаю, против него сработали всякие идиотские соображения, -- сказал Джордж Фреду.
   -- Да, -- задумчиво произнес Фред. -- Да, Гарри, слишком уж ты много хлопот им доставил. Что ж, по крайней мере мы увидели их предпочтения.
   Он подошел к Гарри и хлопнул его по спине, одновременно бросая на меня уничтожающий взгляд.
   -- Староста... Малышок Ронни -- староста!
   -- Представляю себе мамину реакцию. Заранее тошнит. О-о-о! -- простонал Джордж и с отвращением швырнул мне обратно значок старосты, как будто мог о него испачкаться.
   Я молча посмотрел на значок секунду-другую и протянул его Гарри. Он взял значок. Там стояло большое "С" поверх гриффиндорского льва. Точно такой же значок я увидел на груди у Перси и Била.
   Дверь со стуком распахнулась. В комнату ворвалась Гермиона -- щеки пылают, волосы развеваются. В руке она держала конверт.
   -- Вы... вы получили уже?..
   Она увидела в руке у Гарри значок и вскрикнула.
   -- Я знала, знала! -- восторженно объявила она и взмахнула своим письмом. -- Я тоже, Гарри, я тоже!
   -- Нет, нет, -- быстро проговорил Гарри и сунул значок мне. -- Это Рон, а не я.
   -- Что -- это?
   -- Рон староста, а не я, -- объяснил Гарри.
   -- Рон? -- спросила Гермиона, да так и осталась с открытым ртом. -- Но... Вы уверены? Я хотела сказать...
   Она покраснела. Я посмотрел на нее с вызовом.
   -- Письмо пришло на мое имя, -- сказал он.
   -- Я... -- Гермиона была совершенно сбита с толку. -- Ну... здорово! Поздравляю, Рон! Это просто...
   -- Неожиданность, -- подсказал Джордж
   -- Нет... -- Гермиона зарделась еще ярче. -- Почему, вовсе нет. Рон сделал массу всего... Он действительно...
   Дверь позади нее открылась чуть шире, и в комнату, пятясь, вошла мама со стопкой свежевыстиранных мантий.
   -- Джинни говорит, прислали наконец списки книг, -- сказала она, мельком увидев конверты по дороге к кровати и начав раскладывать мантии на две стопки. -- Дайте их мне, я отправлюсь сегодня в Косой переулок и получу ваши книги, пока вы собираете вещи. Рон, я куплю тебе новые пижамы, эти короче нужного дюймов на шесть, ты невероятно быстро растешь... Какого цвета ты хочешь?
   -- Купи ему красные с золотом под цвет его значка, -- съехидничал Джордж.
   -- Под цвет чего? -- рассеянно переспросила мама, скатывая пару бордовых носков и кладя их поверх моей стопки.
   -- Значка, -- сказал Фред с видом человека, желающего побыстрей разделаться с самым худшим. -- Его прелестного нового блестящего значка старосты.
   Слова Фреда не сразу вошли в сознание мама, занятое пижамами.
   -- Его... но... Рон, ты же не...
   Я показал ей значок. Мама вскрикнула, в точности как Гермиона.
   -- Поверить не могу! Просто поверить не могу! Рон, дорогой мой, как чудесно! Староста! Это у нас уже семейная традиция!
   -- А мы с Фредом, значит, не члены семьи? Соседи? -- возмутился Джордж, когда мать, оттолкнув его, кинулась обнимать меня.
   -- Вот отец обрадуется! Рон, я так тобой горжусь, какая прекрасная новость! А потом ты, может быть, станешь старостой школы, как Билл и Перси, это только первый шаг! Какая радость, какая радость среди этих волнений, я просто в восторге, Ронни...
   Фред и Джордж дружно издавали у нее за спиной рвотные звуки, но мама ничего не слышала. Крепко обвив руками мою шею, она осыпала поцелуями мое лицо, которое краснотой уже превзошло значок старосты.
   -- Мама... не надо... мама, успокойся... -- бормотал я, отталкивая ее.
   Она выпустила меня и, с трудом переводя дыхание, сказала:
   -- Ну, и что это будет? Перси мы подарили сову, но у тебя-то она уже есть.
   -- Т-ты о чем? -- спросил я, не смея поверить своим ушам.
   -- Тебе полагается за это подарок! -- с любовью воскликнула мама. -- Может быть, красивую новую парадную мантию?
   -- Не надо, мы уже ему купили, -- мрачно сказал Фред с таким видом, будто всей душой сожалеет о такой щедрости.
   -- Или новый котел? Старый, который достался тебе от Чарли, уже ржавый-прержавый. Или, может быть, новую крысу? Ты ведь любил Коросту...
   -- Мама, -- отважился я, -- а можно мне новую метлу?
   У мама слегка вытянулось лицо. Метла -- вещь недешевая.
   -- Не обязательно самую лучшую! -- поспешит добавить я. -- Просто... новую, старая очень уж надоела.
   Мама заколебалась, потом улыбнулась.
   -- Ну конечно можно... Так, хорошо, если еще и метлу покупать, мне надо поторапливаться. До свидания, до свидания... Надо же, мой маленький Ронни -- староста! И не забудьте уложить чемоданы... Староста... Я дрожу, я вся дрожу...
   Она еще раз чмокнула меня в щеку, громко шмыгнула носом и суетливо вышла из комнаты. Фред и Джордж обменялись взглядами.
   -- Ничего, если мы не будем целовать тебя, Рон? - произнес Фред издевательски-участливо.
   -- Можем, если хочешь, сделать реверанс, -- добавил Джордж
   -- Заткнитесь вы, ну! -- сказал я, бросив на них злой взгляд.
   -- А то что? -- спросил Фред, по лицу которого расползалась ехидная улыбка. -- Оставишь нас после уроков?
   -- Вот бы посмотреть, как он попытается, -- ухмыльнулся Джордж.
   -- Еще как оставит, если будете вредничать! -- гневно воскликнула Гермиона.
   Фред и Джордж расхохотались. Я пробормотал:
   -- Ладно, Гермиона, хватит.
   -- Джордж, а Джордж! Нам надо будет вести себя поаккуратнее, -- сказал Фред, притворно задрожав от страха. -- С этими двумя блюстителями порядка шутки плохи.
   -- Да, похоже, нашим беззаконным шалостям пришел конец, -- сокрушенно покачал головой Джордж.
   И с очередным громким хлопком близнецы исчезли.
   -- Парочка обормотов! -- разъяренно бросила Гермиона, поглядев на потолок, сквозь который до нее и меня уже доносился громкий гогот Фреда и Джорджа. -- Не обращай на них внимания, это зависть в чистом виде!
   -- Нет, не думаю, -- с сомнением сказал я, тоже подняв голову к потолку. -- Они всегда говорили, что старостами становятся только тупицы... И все-таки, -- добавил он более радостным тоном, -- им никогда не покупали новые метлы! Жалко, что мне нельзя отправиться с мамой и выбрать... На "Нимбус", конечно, у нас нет денег, но в продажу выпустили новую модель "Чистомета", это тоже было бы здорово... Знаешь, я сбегаю, догоню ее и скажу, что хочу "Чистомет", пусть она знает...
   Я стрелой вылетел из комнаты, оставив Гарри и Гермиону одних.
   Я бросился вниз за матерью и сообщив ей о своих предпочтениях вернулся обратно в спальню.
   -- Догнал ее! -- радостно сообщил я. -- Говорит, купит "Чистомет", если есть в продаже.
   -- Отлично, -- отозвался Гарри. -- Слушай, Рон... Ты молодчина.
   -- У меня и в мыслях не было, что это могу быть я! -- сказал я, качая головой. -- Я думал, что это будешь ты!
   -- Да нет, от меня слишком много хлопот, -- повторил Гарри слова Фреда.
   -- Да, -- сказал я, -- да, наверно... Ну что, будем чемоданы собирать?
   Даже странно, по какой обширной площади оказались разбросаны наши вещи. Нам чуть ли не до вечера пришлось разыскивать по всему дому и запихивать в школьные чемоданы книги и прочее имущество. Рон никак не оставлял в покое значок старосты. Все искал ему подходящие место. Только когда ввалились Фред и Джордж и предложили прикрепить значок мне ко лбу Заклятием вечного приклеивания, я любовно завернул его в бордовые носки и запер в чемодане.
   Около шести вернулась из Косого переулка мама с грузом книг и с чем-то длинным, завернутым в плотную оберточную бумагу. Я взял у нее подарок со стоном нетерпения.
   -- Не вздумай сейчас разворачивать, люди уже собираются ужинать, все идите вниз, -- сказала она, но, едва очутившись вне поля ее зрения, я мигом исступленно сорвал бумагу и, лучась воодушевлением, исследовал каждый дюйм новой метлы.
   На кухне мама повесила над заставленным всякой снедью столом алое полотнище с надписью:
   ПОЗДРАВЛЯЕМ
   НОВЫХ СТАРОСТ-
   РОНА И ГЕРМИОНУ!
   Она была в очень приподнятом настроении.
   -- Сегодня у нас будет не простой сидячий ужин, а небольшой праздничный фуршет, -- сказала она Гарри, мне, Гермионе, Фреду, Джорджу и Джинни, когда мы вошли в помещение. -- Твой отец и Билл скоро будут здесь, Рон. Я послала им обоим сов, и они в восторге, -- добавила она, сияя. Фред закатил глаза.
   Сириус, Люпин, Тонкс и Кингсли Бруствер уже были на кухне. Потом вошел, тяжело ступая, Грозный Глаз Грюм.
   -- Я так рада видеть тебя здесь, Аластор, -- приветливо сказала мама, когда Грозный Глаз скинул с плеч дорожную мантию. -- Мы давным-давно еще хотели тебя попросить: не мог бы ты заглянуть в письменный стол в гостиной и сказать, что там внутри? Мы не решились его открыть -- вдруг там что-то действительно скверное.
   -- Конечно, Молли...
   Ярко-голубой волшебный глаз Грюма крутанулся вверх и замер, уставясь в кухонный потолок.
   -- Гостиная... -- прорычал Грюм, и зрачок глаза сузился. -- Стол в углу? Вижу, вижу... Да, это боггарт... Хочешь, чтобы я поднялся и разобрался с ним, Молли?
   -- Нет, нет, я сама потом, -- светясь, успокоила его мама. -- Отдохни, выпей. У нас тут, честно сказать, маленькое торжество... -- Она показала на алое полотнище. -- Уже четвертый староста в семье! -- с обожанием воскликнула она и взъерошила мои волосы.
   -- Староста? -- пророкотал Грюм и, глядя на меня нормальным глазом, повернул волшебный так, что он смотрел теперь сквозь его, Грюма, висок.
   -- Что ж, поздравляю, -- сказал Грюм, не переставая таращиться на меня нормальным глазом. -- Лица, наделенные властью, частенько навлекают на себя неприятности, но раз Дамблдор тебя назначил, он, похоже, уверен, что ты способен противостоять большинству серьезных заклятий...
   Я не ожидал такого отклика на событие, но от необходимости что-то отвечать меня избавило появление отца и старшего брата. Мама была в таком хорошем расположении духа, что даже не стала им пенять на приход Наземникуса, которого они привели с собой. На нем было длинное пальто, которое в неожиданных местах странно топорщилось. Он категорически отказался его снять и положить вместе с дорожной мантией Грюма.
   -- Ну что же, я думаю, напрашивается тост, -- сказал отец, когда все наполнили кубки. Он поднял свой. -- За Рона и Гермиону новых старост Гриффиндора!
   Все выпили и поаплодировали. Я и Гермиона сияли в ответ улыбками.
   -- А я вот никогда не была старостой, -- весело сказала Тонкс у Гарри за спиной, когда все двинулись к столу положить себе на тарелки еды. Волосы у нее были сегодня помидорного цвета и доходили до талии; ее можно было принять за старшую сестру Джинни. -- Декан моего факультета сказал, что у меня нет кое-каких необходимых качеств.
   -- Каких именно? -- спросила Джинни, выбирая печеную картофелину.
   -- Тех, какие нужны, чтобы самой хорошо себя вести, -- объяснила Тонкс.
   Джинни засмеялась, а у Гермионы был такой вид, точно она не знала, смеяться ей или нет. В порядке компромисса она сделала большой глоток из кубка со сливочным пивом и закашлялась.
   -- А ты, Сириус? -- спросила Джинни, хлопнув Гермиону по спине.
   Сириус, стоявший рядом с Гарри, издал свой обычный лающий смешок.
   -- Никому в голову не могло прийти назначить меня старостой. Я только и знал, что на пару с Джеймсом сидел после уроков наказанный. Вот Люпин -- другое дело, он был паинькой и ходил со значком.
   -- Дамблдор, видимо, надеялся, что я смогу хорошо повлиять на моих закадычных дружков, -- сказал Люпин. -- Вряд ли нужно добавлять, что я потерпел в этом полный провал.
   Я с упоением рассказывал всем, кто готов был слушать, про свою новую метлу:
   -- Ускорение -- от нуля до семидесяти за десять секунд. Совсем неплохо, правда? "Комета-260" может только от нуля до шестидесяти при хорошем попутном ветре -- так написано в буклете "Выбери метлу"...
   Гермиона очень серьезно излагала Люпину свои взгляды на права эльфов.
   -- Разве это не такая же бессмысленная жестокость, как сегрегация оборотней? Все это растет из одного жуткого корня -- из идеи превосходства волшебников надсдругими существами...
   Мама пустилась в обычные препирательства с Биллом по поводу его волос:
   -- Это уже ни в какие ворота не лезет, а ведь ты очень даже пригожий парень, гораздо красивей было бы покороче, правда, Гарри?
   -- Ну... я даже не знаю, -- промямлил Гарри. Он откочевал от них поближе к Фреду и Джорджу, которые шушукались в углу с Наземникусом.
   Гарри ушел общаться с близнецами и Наземникусом.
   -- Почему Дамблдор не назначил старостой Поттера? -- спросил Кингсли.
   -- На то наверняка были причины, -- ответил Люпин.
   -- Этим он показал бы, что верит в него. Я бы поступил именно так, -- настаивал Кингсли. -- Особенно в то время, когда "Пророк" то и дело прохаживается на его счет...
   Грозный Глаз Грюм обнюхивал тем, что осталось от носа, куриную ножку. Удостоверившись, что ядом не пахнет, он запустил в нее зубы.
   -- Метловище из красного дуба покрыто лаком, защищающим от заклятий. Встроенный гаситель вибрации, -- рассказывал я доброжелательной Тонкс.
   Мама широко зевнула.
   -- Пойду разберусь с боггартом и лягу... Артур, проследи, пожалуйста, чтобы молодежь не слишком поздно отправилась спать. Гарри, милый, спокойной ночи.
   Она вышла из кухни.
   Я же продолжил обсуждать свою метлу.
   Расходились мы уже после полуночи. Спа-аать.
  
   Глава 10
   как ни странно встал я рано. Успел перекусить бутербродами и одевшись, пошел будить Гарри. Он резко проснулся.
   -- Слушай, давай быстрей, мама уже на стенку лезет, говорит, опоздаем на поезд...
   В доме все бурлило. Фред и Джордж опять набедокурили. Свои чемоданы, которые им лень было нести, они, применив колдовство, отправили вниз по воздуху. Чемоданы сбили с ног Джинни, которая шла по лестнице, и девочка проскользила на животе два марша. Теперь миссис Блэк и мама наперебой надсаживали глотки.
   -- Могли нанести ей серьезную травму, кретины!
   -- Грязные полукровки! Прочь из дома моих отцов!
   Портрет миссис Блэк завывал от ярости, но занавесить старуху никто не считал нужным: все равно шум в коридоре разбудил бы ее опять.
   -- Гарри, ты пойдешь со мной и Тонкс! -- крикнула мама поверх нескончаемого визга:
   - Грязнокровки! Отребье! Дрянь!
   - Чемодан и сову оставь, багажом займется Аластор... Ну как же так, Сириус, Дамблдор ведь ясно сказал: нет!
   Рядом с Гарри стоял черный пес, похожий на медведя.
   -- Просто нет слов... -- в отчаянии сказала мама. -- Учти, своей головой будешь отвечать!
   Она рывком открыла входную дверь и вышла на слабенькое сентябрьское солнце. Гарри и пес -- за ней. Дверь за ними захлопнулась. Мы пошли следом.
   Мы дошли до вокзала Кингс-Кросс за двадцать минут. По пути не произошло ничего примечательного. Войдя внутрь вокзала, они стали вроде бы бесцельно прогуливаться у барьера, разделяющего девятую и десятую платформы. Улучив удобную минуту, каждый по очереди прислонялся к барьеру и без помех попадал на платформу номер девять и три четверти, около которой стоял, извергая черный дым и пыхтя паром, "Хогвартс-экспресс". Перрон был полон школьников и провожающих.
   Мы прошли на платформу вместе с отцом. Мы уже почти разгрузили тележку Грюма, когда пришел Люпин с Фредом, Джорджем и Джинни.
   -- Все спокойно? -- прорычал Грюм.
   -- Да, -- ответил Люпин.
   -- Я все равно буду жаловаться Дамблдору на Стерджиса, -- сказал Грюм. -- Уже второй раз за неделю его нет. Становится таким же ненадежным, как Наземникус.
   -- Ну, друзья, не зевайте там, -- сказал Люпин, пожимая всем руки. Гарри, с которым он прощался последним, Люпин хлопнул по плечу: -- И ты тоже, Гарри. Будь осторожен.
   -- Это точно. Ушки на макушке, лишний раз не подставляться, -- подхватил Грюм, тоже пожимая Гарри руку. -- И помните, это ко всем относится, -- поаккуратней с тем, что пишете в письмах. Сомневаетесь -- вообще про это не пишите.
   -- Очень рада была со всеми вами познакомиться, -- сказала Тонкс, обнимая Гермиону и Джинни. -- Надеюсь, скоро увидимся.
   Машинист дал предупредительный свисток. Стоявшие на платформе школьники заторопились в вагоны.
   -- Быстрее, быстрее, -- лихорадочно говорила мама, обнимая всех без разбора. Гарри она по рассеянности схватила дважды. -- Пишите... ведите себя хорошо... если что-нибудь забыли, мы пришлем... В поезд, в поезд, поторопитесь...
   На мгновение громадный черный пес встал на задние лапы и положил передние Гарри на плечи. Мама, толкнув Гарри к двери вагона, прошипела:
   -- Ради всего святого, Сириус, веди себя как положено собаке!
   -- До свидания! -- крикнул Гарри в открытое окно, когда поезд тронулся.
   Я, Гермиона и Джинни, стоявшие рядом с ним, махали провожающим. Фигуры Тонкс, Люпина, Грюма, мистера и мама быстро уплыли вбок, но черный пес, помахивая хвостом, вприпрыжку бежал и бежал рядом с окном. Нечетко видимые люди на платформе смеялись, глядя, как пес гонится за поездом. Потом поезд сделал поворот, и Сириус пропал из виду.
   -- Он не должен был нас провожать, -- обеспокоенно сказала Гермиона.
   -- Да ладно тебе, -- возразил ей я. -- Сколько месяцев бедняга не выходил на волю.
   -- Так, ребята, -- сказал Фред, хлопнув в ладоши, -- я не могу весь день тут стоять и лясы точить, мне надо поговорить с Ли по делу. Пока, до скорого. -- И они с Джорджем быстро двинулись по коридору направо.
   Поезд набрал скорость, за окном мелькали дома, и стоявшие у окна покачивались.
   -- Пошли найдем купе? -- предложил Гарри. Я и Гермиона переглянулись.
   -- Э... -- сказал я.
   -- Мы... ну... Нам с Роном надо в вагон старост, -- смущенно призналась Гермиона.
   Я не смотрел на Гарри; Блин как неудобно получилось. Но нам действительно туда надо.
   -- А, -- сказал Гарри, -- понятно. Ну ладно.
   -- Нам не надо будет сидеть там всю дорогу, -- торопливо продолжила Гермиона. -- В письмах сказано, что мы должны получить инструкции от старост школы, а потом время от времени ходить по коридорам и смотреть за порядком.
   -- Понятно, -- повторил Гарри. -- Ну, что ж... Значит, увидимся позже.
   -- Само собой, -- сказал я, бросив на Гарри быстрый беспокойный взгляд. -- Не думай, что мне очень хочется туда идти, я предпочел бы, конечно... но от нас требуют... Я в том смысле, что меня это не радует, я не Перси, -- закончил я с вызовом.
   -- Ну, это-то я знаю, -- улыбнулся Гарри.
   Мы же пошли в головной вагон. Познакомившись с остальными старостами, разошлись по поезду. В купе Гарри мы явились только через час. К этому времени тележка с едой уже проехала. Гарри, Джинни и Невилл как раз покончили с тыквенным печеньем и обменивались карточками из шоколадных лягушек мы вошли: Гермиона -- с Живоглотом, Я -- с громко ухающим Сычиком в клетке.
   -- Умираю с голоду, -- заявил я, пристроив Сычика рядом с Буклей на багажной сетке, взяв у Гарри шоколадную лягушку и рухнув на свободное место рядом с ним. Я сорвал обертку, откусил лягушачью голову, закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. изматывающее утро, а ведь впереди весь год.
   -- У пятикурсников на каждом факультете по двое старост, -- сообщила, садясь, Гермиона. Вид у нее был страшно недовольный. -- Мальчик и девочка.
   -- Угадай теперь, кто староста Слизерина, -- сказал я, не открывая глаз.
   -- Малфой, -- мгновенно отозвался Гарри, не сомневаясь, что оправдается худшее из его опасений.
   -- Разумеется, -- с горечью подтвердил я, запихивая в рот остаток лягушки и беря следующую.
   -- И эта жуткая корова Пэнси Паркинсон, -- язвительно скаала Гермиона. -- Какая из нее староста, если она толстая и медлительная, как тролль, которому дали по башке...
   -- А кто у Халфпафа? -- спросил Гарри.
   -- Эрни Макмиллан и Ханна Аббот, -- хрипло ответил я.
   -- А у Равенкло -- Энтони Голдстейн и Падма Патил, -- сказала Гермиона.
   -- Ты ходил с Падмой Патил на Святочный бал, -- произнес чей-то голос.
   Все повернулись к Полумне Лавгуд, которая, не мигая, смотрела на меня поверх своего "Придиры". Я проглотил шоколад, который был у меня во рту.
   -- Да, я знаю, что ходил, -- сказал я с легким удивлением.
   -- Ей не очень понравилось, -- поведала мне Полумна. -- Она говорит, ты неважно с ней обошелся. Не стал с ней танцевать. Хотя для меня это было бы даже лучше, -- добавила она глубокомысленно. -- Не люблю танцы.
   И она опять спряталась за журналом. Я несколько секунд с отвисшей челюстью пялился на обложку, потом повернулся к Джинни, надеясь на какое-нибудь объяснение, но та, чтобы не расхохотаться, засунула в рот костяшки пальцев. Я озадаченно покачал головой, потом посмотрел на часы. Блин, уже пора.
   -- Нам надо время от времени патрулировать коридоры, -- сказал я Гарри и Невиллу, -- и мы можем наказывать людей за плохое поведение. Мне не терпится прищучить Крэбба и Гойла...
   -- Ты не должен злоупотреблять положением старосты, Рон! -- резко сказала мне Гермиона.
   -- Малфой, конечно, ни капельки не будет им злоупотреблять, -- саркастически откликнулся я.
   -- Ты что, намерен опуститься до его уровня?
   -- Нет, я просто намерен добраться до его дружков раньше, чем он доберется до моих.
   -- Ну перестань же, Рон...
   -- Гойла я засажу за строчки, это его убьет, он терпеть не может писать, -- радостно сообщил я. Он понизил голос до хриплого хрюканья Гойла, наморщил лицо, изображая болезненную сосредоточенность, и принялся выводить в воздухе рукой: -- Я... не... должен... выглядеть... как... задница... бабуина.
   Все засмеялись, и громче всех -- Полумна Лавгуд. Она испустила такой громкий, радостный визг, что Хедвиг проснулась и негодующе захлопала крыльями, а Живоглот, шипя, прыгнул на багажную сетку. Полумна хохотала так, что выпустила из рук журнал, и он, скользнув по ее ногам, упал на пол.
   -- Ой, я не могу!
   Из ее выпуклых глаз текли слезы, она билась в судорогах, глядя на меня. Придя в полное замешательство, я посмотрел на других, смеявшихся теперь из-за выражения моего лица и долгого до нелепости хохота Полумны Лавгуд, которая, схватившись за бока, раскачивалась взад и вперед.
   -- Издеваешься, что ли? -- нахмурясь, спросил ее я.
   -- Задница... бабуина... -- задыхалась она, все еще держась за бока.
   Все смотрели на смеющуюся Полумну, но Гарри наклонился за упавшим на пол дурналом. Когда Полумна читала его перевернутым, трудно было разобрать, что изображено на обложке: там была не слишком умело выполненная карикатура на Корнелиуса Фаджа. Его можно было узнать только по светло-зеленому котелку. Одной рукой Фадж сжимал мешок с золотом, другой душил гоблина. Подпись гласила:
   Как далеко зайдет Фадж в стремлении присвоить банк "Гринготтс"?
   Чуть ниже -- краткое содержание других статей в этом номере:
   Коррупция в Лиге квиддича: какими методами "Торнадос" берет верх?
   Раскрываются тайны древних рун.
   Сириус Блэк злодей или жертва?
   -- Можно взглянуть? -- спросил Полумну заинтригованный Гарри.
   Она кивнула, по-прежнему глядя на меня и давясь от хохота.
   Гари принялся читать журнал. потом с ошарашенным видом отложил его в сторону.
   -- Что-нибудь интересное? -- спросил я, когда Гарри закрыл журнал.
   -- Разумеется, ровно ничего, -- язвительно сказала Гермиона, прежде чем Гарри успел ответить. -- Всем известно, что этот журнал -- макулатура.
   -- Прошу прощения, -- вмешалась Полумна, чей голос вдруг перестал быть потусторонним. -- Его редактор -- мой отец.
   -- Я... э... -- смущенно пробормотала Гермиона. -- Там, конечно... есть кое-что... любопытное... в смысле...
   -- Можно, я его возьму? -- холодно осведомилась Полумна и, наклонившись, вырвала "Придиру" у Гарри из рук. Открыв пятьдесят седьмую страницу, она решительно перевернула журнал и снова исчезла за ним. В этот момент дверь купе открылась в третий раз.
   -- В чем дело? -- недружелюбно спросил Гарри, не успел Малфой открыть рот.
   -- Повежливей, Поттер, иначе будешь наказан, -- проговорил, растягивая слова, Малфой, чьи прилизанные светлые волосы и острый подбородок были точной копией отцовских. -- Видишь ли, меня, в отличие от тебя, назначили старостой, и поэтому я, в отличие от тебя, имею право наказывать провинившихся.
   -- Может, и так, -- отозвался Гарри, -- но ты, в отличие от меня, гадина, поэтому вали отсюда и оставь нас в покое.
   Я, Гермиона, Джинни и Невилл засмеялись. Малфой скривил губы.
   -- А скажи-ка мне, Поттер, каково это -- быть на втором месте после Уизли? -- спросил он.
   -- Заткнись, Малфой! -- резко сказала ему Гермиона.
   -- Кажется, я затронул больное место, -- язвительно усмехнулся Малфой. -- Ты смотри у меня, Поттер! Я как пес, как пес буду вынюхивать, где ты что сделаешь не так.
   -- Пошел вон! -- крикнула Гермиона, вскакивая.
   Хихикнув, Малфой бросил напоследок на Гарри зловредный взгляд и удалился в сопровождении неуклюже топающих Крэбба и Гойла. Гермиона со стуком захлопнула за ними дверь купе и повернулась к Гарри.
   -- Кинь-ка нам еще по лягушке, -- сказал я.
   Погода, пока мы ехали все дальше на север, оставалась неустойчивой. То по вагонным стеклам вяло брызгал дождь, то показывалось бледное солнце, которое вскоре поглощали тучи. Когда стемнело и в вагоне зажглись лампы, Полумна скатала "Придиру" в трубку, аккуратно положила журнал в сумку и принялась разглядывать соседей по купе.
   Гарри, сидевший у окна, прижал лоб к стеклу и пытался разглядеть вдалеке очертания Хогвартса, но вечер был безлунный, а стекло с дождевыми потеками -- мутное от копоти.
   -- Пора, наверно, одеться, -- сказала наконец Гермиона. Она и я аккуратно прикололи к груди значки старост. Я посмотрел на свое отражение в черном стекле.
   Поезд начал замедлять ход, и отовсюду стали долетать обычные звуки: ученики брали свои вещи и живность, готовились к выходу. Поскольку я с Гермионой должны были за всем этим приглядывать, они опять пошли по вагонам, оставив Живоглота и Сычика на попечение Гарри и остальных.
   Мы вышли из вагона.
   -- Первокурсники, прошу построиться здесь! Первокурсники, ко мне!
   Качаясь, приблизился фонарь, и при его свете я увидел выступающий подбородок и строгую прическу профессора Граббли-Дерг -- волшебницы, которая в прошлом году некоторое время преподавала вместо Хагрида уход за магическими существами.
   Гарри остановился у безлошадных карет и что-то рассматривал между оглоблями. я подошел к нему.
   -- А где Сыч?
   -- Его эта Полумна взяла, -- сказал, быстро обернувшись, Гарри. Слушай, где, по-твоему...
   - Хагрид? Не знаю,
   Обеспокоенно ответил я. -- Если с ним что случилось, это очень некстати...
   Чуть поодаль Драко Малфой при поддержке Крэбба, Гойла, Пэнси Паркинсон и еще двоих-троих расталкивал робких второкурсников, чтобы карета целиком досталась его компании. Спустя несколько мгновений из толпы, тяжело дыша, появилась Гермиона.
   -- Малфой сейчас омерзительно обошелся с одним первокурсником. Я точно буду на него жаловаться! И трех минут еще не носит значка, а уже обижает людей направо и налево... А где Живоглот?
   -- У Джинни, -- ответил Гарри. -- Вон она... Джинни с извивающимся Живоглотом в руках только что возникла в поле зрения.
   - Спасибо, -- сказала Гермиона, забирая у Джинни кота. -- Пошли найдем свободную карету, пока они еще есть...
   -- Мне еще Сыча надо взять! -- возразил я, но Гермиона уже двинулась к ближайшему незанятому экипажу. Гарри остался со мной.
   -- Что это за звери такие, как ты думаешь? -- спросил он, кивком показывая на пустоту между оглоблями.
   -- Какие звери?
   -- Ну лошади...
   Появилась Полумна с Сычиком в клетке. Крохотная совушка, как обычно, взволнованно верещала.
   -- Вот, пожалуйста, -- сказала Полумна. -- Какой милый совеночек!
   -- Да, ничего, -- угрюмо отозвался я. -- Ну ладно, пошли сядем... Что ты говоришь, Гарри?
   -- Я спрашиваю, что это за чудо-лошади? -- сказал Гарри, двинувшись со мно й и Полумной к экипажу, в котором уже сидели Гермиона и Джинни.
   -- Какие еще лошади?
   -- Которые повезут кареты! -- ответил Гарри с раздражением. Я был озадачен.
   -- Да о чем ты, никак не пойму?
   -- Вот о чем -- посмотри!
   Гарри схватил меня за руку и повернул. Поглядев секунду-другую, я перевел глаза на Гарри.
   -- На что ты предлагаешь мне смотреть?
   -- Да на эту, которая между оглобель! Которая в карету запряжена! Вот же она перед тобой...
   Но я по-прежнему таращился на него с полным непониманием.
   -- Ты... ты не можешь их видеть?
   -- Кого?
   -- Тех, которые запряжены в кареты.
   Я встревожился не на шутку.
   -- Да что с тобой, Гарри?
   -- Со мной? Ничего...
   -- Ну что, может, сядем все-таки? -- неуверенно предложил я, глядя на Гарри с беспокойством.
   -- Да-да, -- сказал Гарри. -- Пошли...
   Полумна забралась вслед за мной и затхлый кузов экипажа. Не успокоившись до конца, Гарри полез туда же.
   Глава 11
   -- Все видели эту Граббли-Дерг? -- спросила Джинни. -- Что она, интересно, тут делает? Ведь не мог же Хагрид уйти из школы, правда?
   -- Я была бы рада, если бы он ушел, -- сказала Полумна. -- По-моему, он не ахти какой учитель.
   -- Он отличный учитель! -- хором возразили рассерженные Гарри, я и Джинни.
   Гарри посмотрел на Гермиону. Она кашлянула и быстро сказала:
   -- Да... он очень хороший.
   -- А мы в Равенкло считаем, что на него без смеха нельзя смотреть, -- не смутившись, сказала Полумна.
   -- Значит, у вас погано с чувством юмора! -- рявкнул я. Карета тем временем, скрипя колесами, поехала.
   Полумну моя грубость, казалось, не обеспокоила. Мало того -- она некоторое время равнодушно смотрела на меня, как смотрят не слишком интересную телепередачу.
   Громыхая и покачиваясь, кареты цепочкой двигались по дороге. Когда их экипаж между двумя высокими колоннами, увенчанными фигурами крылатых вепрей, въезжал на территорию школы, Гарри прильнул к окну. Я последовал его примеру. На всей территории было совершенно темно. Замок Хогвартс между тем нависал все ближе -- могучая громада башен, угольно-черная на фоне темного неба. Яркими прямоугольниками в ней там и сям светились окна.
   У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились. Гарри вышел из экипажа первым.
   опять он пустоту рассматривает.
   -- Идешь ты или нет? -- позвал я его.
   -- А... да, -- быстро сказал Гарри, и мы влились в толпу, торопливо поднимающуюся к дверям по каменной лестнице.
   Вестибюль был ярко освещен факелами, и шаги учеников по мощенному каменными плитами полу отдавались в нем эхом. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года.
   В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвездный черный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи, освещая серебристых призраков, во множестве сновавших по залу, и учеников, которые оживленно переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки.
   Полумна отделилась от нас и отправилась за стол Равенкло. Едва они дошли до стола Гриффиндора, как Джинни позвали друзья-четверокурсники, и она села с ними. Гарри, я, Гермиона и Невилл нашли себе четыре места подряд у середины стола. По одну сторону от нас сидел Почти Безголовый Ник, факультетский призрак Гриффиндора, по другую -- Парвати Патил и Лаванда Браун.
   -- Его тут нет.
   Я и Гермиона посмотрели на учительский стол, хотя особенно вглядываться не было нужды: рост Хагрида позволил бы сразу увидеть его в любой компании.
   -- Не мог же он совсем уйти из школы, -- сказал я с легкой тревогой в голосе.
   -- Конечно не мог, -- твердо проговорил Гарри.
   -- Может быть, с ним... случилось что-нибудь? -- беспокойно спросила Гермиона.
   -- Нет, -- мгновенно ответил Гарри.
   -- Где же он тогда?
   После паузы Гарри очень тихо -- так, чтобы не услышали Невилл, Парвати и Лаванда, -- сказал:
   -- Может быть, еще не вернулся. Ну, вы помните -- после своей летней работы... После того, что он должен был сделать для Дамблдора.
   -- Да... да, пожалуй, -- согласился я успокоившись. Но Гермиона, прикусив губу, все оглядывала преподавательский стол, точно хотела найти там какое-то окончательное объяснение отсутствия Хагрида.
   -- А это кто? -- резко спросила она, показывая на середину преподавательского стола.
   Дамблдор склонил голову к сидевшей рядом женщине, которая что-то говорила ему на ухо. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии.
   -- Это же Амбридж!
   -- Кто-кто? -- спросила Гермиона.
   -- Она была на разбирательстве моего дела, она работает у Фаджа!
   -- Кофточка что надо! -- ухмыльнулся я.
   -- Работает у Фаджа... -- нахмурившись, повторила Гермиона. -- И что, в таком случае, она делает здесь?
   -- Понятия не имею...
   Гермиона, сощурив глаза, оглядывала преподавательский стол.
   -- Нет, -- пробормотала она, -- нет, конечно...
   Профессор Граббли-Дерг, появилась позади преподавательского стола. Протиснувшись к дальнему его концу, она заняла место, где должен был сидеть Хагрид. Это значило, что первокурсники уже пересекли озеро и вошли в замок. И действительно несколько секунд спустя дверь, которая вела в Большой зал из вестибюля, отворилась. В зал потянулась длинная вереница испуганных новичков, возглавляемая профессором Макгонагалл, которая несла табурет с древней Волшебной шляпой, во многих местах заплатанной и заштопанной. На тулье Шляпы около сильно потрепанных полей виднелся широкий разрез.
   Разговоры в Большом зале разом умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор Макгонагалл бережно поставила перед ними табурет и отступила.
   Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь.
   Вся школа ждала затаив дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и Волшебная шляпа запела:
   В стародавние дни, когда я была новой,
   Те, что с целью благой и прекрасной
   Школы сей вчетвером заложили основы,
   Жить хотели в гармонии ясной.
   Мысль была у них общая -- школу создать,
   Да такую, какой не бывало,
   Чтобы юным познанья свои передать,
   Чтобы магия не иссякала.
   "Вместе будем мы строить, работать, учить!" --
   Так решили друзья-чародеи,
   По-иному они и не думали жить,
   Ссора -- гибель для общей идеи.
   Слизерин с Гриффиндором -- вот были друзья!
   Халфпаф, Равенкло -- вот подруги!
   Процветала единая эта семья,
   И равны были магов заслуги.
   Как любовь несогласьем смениться могла?
   Как содружество их захирело?
   Расскажу я вам это -- ведь я там была.
   Вот послушайте, как было дело.
   Говорит Слизерин: "Буду тех только брать,
   У кого родовитые предки".
   Говорит Равенкло: "Буду тех обучать,
   Что умом и пытливы и метки".
   Говорит Гриффиндор: "Мне нужны смельчаки,
   Важно дело, а имя -- лишь слово".
   Говорит Халфпаф: "Мне равно все близки,
   Всех принять под крыло я готова".
   Расхожденья вначале не вызвали ссор,
   Потому что у каждого мага
   На своем факультете был полный простор.
   Гриффиндор, чей девиз был -- отвага,
   Принимал на учебу одних храбрецов,
   Дерзких в битве, работе и слове.
   Слизерин брал таких же, как он, хитрецов,
   Безупречных к тому же по крови.
   Равенкло проницательность, сила ума,
   Халфпаф - это все остальные.
   Мирно жили они, свои строя дома,
   Точно братья и сестры родные.
   Так счастливые несколько лет протекли,
   Много было успехов отрадных.
   Но потом втихомолку раздоры вползли
   В бреши слабостей наших досадных.
   Факультеты, что мощной четверкой опор
   Школу некогда прочно держали,
   Ныне, ярый затеяв о первенстве спор,
   Равновесье свое расшатали.
   И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба,
   Что к былому не будет возврата.
   Вот какая шла свара, какая борьба,
   Вот как брат ополчился на брата.
   И настало то грустное утро, когда
   Слизерин отделился чванливо,
   И, хотя поутихла лихая вражда,
   Стало нам тяжело и тоскливо.
   Было четверо - трое осталось. И нет
   С той поры уже полного счастья.
   Так жила наша школа потом много лет
   В половинчатом, хрупком согласье.
   Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять,
   Чтобы всем новичкам в этой школе
   Для учебы и жизни места указать, --
   Такова моя грустная доля.
   Но сегодня я вот что скажу вам, друзья,
   И никто пусть меня не осудит:
   Хоть должна разделить я вас, думаю я,
   Что от этого пользы не будет.
   Каждый год сортировка идет, каждый год...
   Угрызеньями совести мучась,
   Опасаюсь, что это на нас навлечет
   Незавидную, тяжкую участь.
   Подает нам история сумрачный знак,
   Дух опасности в воздухе чую.
   Школе "Хогвартс" грозит внешний бешеный враг,
   Врозь не выиграть битву большую.
   Чтобы выжить, сплотитесь -- иначе развал,
   И ничем мы спасенье не купим.
   Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал.
   А теперь к сортировке приступим.
   Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты, но на этот раз они сопровождались тихим говором и перешептываниями. По всему Большому залу ученики обменивались репликами с соседями.
   -- Разошлась она что-то в этом году, -- сказал я, удивленно вскинув брови.
   -- Не то слово, -- согласился Гарри.
   Обычно Волшебная шляпа ограничивалась описанием качеств, которые требуются от новичка для зачисления на тот или иной факультет, и своей роли в решении его судьбы.
   -- Было раньше такое, чтобы она предостерегала школу? -- спросила Гермиона с ноткой тревоги в голосе.
   -- Безусловно, было, -- авторитетно ответил Почти Безголовый Ник, наклонясь к ней и пройдя при этом сквозь Невилла. -- Шляпа считает своим святым долгом выступить с должным предостережением, когда она чувствует...
   Но тут он увидел, что профессор Макгонагалл, которая должна была теперь выкликать первокурсников, смотрит на шепчущихся испепеляющим взором. Почти Безголовый Ник поднес к губам прозрачный палец, благонравно выпрямился на стуле и замер. Шепотки разом утихли. Грозно окинув напоследок взглядом столы всех четырех факультетов, профессор Макгонагалл опустила глаза к длинному свитку пергамента и назвала первое имя:
   -- Аберкромби, Юан.
   Вперед, спотыкаясь, вышел охваченный страхом мальчик. Он надел Шляпу, голова не утонула в ней целиком лишь благодаря большим оттопыренным ушам. Шляпа на мгновение задумалась, потом разрез в нижней части тульи снова зашевелился, и прозвучало:
   -- Гриффиндор!
   Мы громко зааплодировали, и Юан Аберкромби проковылял к нашему столу и сел; вид у него был такой, словно он мечтал провалиться сквозь пол и никогда больше не показываться никому на глаза.
   Мало-помалу длинная шеренга новичков рассасывалась. В паузах между выкликанием имен и решениями Шляпы слышалось громкое урчание у меня в животе. Наконец Целлер Роза была зачислена в Халфпаф, и профессор Макгонагалл, взяв табурет со Шляпой, вышла из зала. Встал директор школы профессор Дамблдор.
   -- Нашим новичкам, -- звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, -- добро пожаловать! Нашей старой гвардии -- добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет еще время для речей, но сейчас время для другого. Уплетайте за обе щеки!
   Под общий смех и одобрительные аплодисменты Дамблдор аккуратно сел и перекинул длинную бороду через плечо, чтобы не лезла в тарелку. А тем временем в зале, откуда ни возьмись, появилась еда, и в таком количестве, что все пять длинных столов ломились от мяса, пирогов, овощных блюд, хлеба, соусов и кувшинов с тыквенным соком.
   -- Кла-асс, -- простонал я изголодавшийся и, потянувшись к ближайшему блюду с отбивными котлетами, стал наваливать их себе на тарелку под тоскливым взором Почти Безголового Ника.
   -- Ты что-то начал говорить перед распределением, -- напомнила призраку Гермиона. -- Насчет предостережений, которые высказывала Шляпа.
   -- Да-да, -- сказал Ник, который был рад поводу отвернуться от меня. -- Я несколько раз слышал ее предостережения во времена, когда школе грозили большие беды. И всегда, конечно, она говорила одно и то же: сплотитесь, обретите силу изнутри.
   -- Окуа ляа мое на, шошое ози еда? -- спросил я.
   Блин, надо было прожевать.
   -- Прошу прощения? -- учтиво переспросил Почти Безголовый Ник.
   Гермиона метнула в меня негодующий взгляд; я сделал громадный глоток и сказал:
   -- Откуда Шляпа может знать, что школе грозит беда?
   -- Не имею понятия, -- ответил Почти Безголовый Ник -- Впрочем, разумеется, она живет в кабинете Дамблдора, и могу предположить, что она улавливает там некие веяния.
   -- И она хочет, чтобы все факультеты жили в дружбе? -- спросил Гарри, глядя на стол Слизерина, где властвовал Драко Малфой. -- Держи карман шире.
   -- Ты не должен так думать, -- упрекнул его Ник. -- Мирное сотрудничество -- это ключ ко всему. Хотя мы, привидения, тоже разделены на факультеты, мы поддерживаем между собой дружеские связи. Несмотря на борьбу за первенство между Гриффиндором и Слизерином, я ни за что не стал бы искать ссоры с Кровавым Бароном.
   -- Только потому, что ты жутко его боишься, -- сказал я.
   Почти Безголовый Ник был глубоко оскорблен.
   - Я - боюсь? Смею утверждать, что сэр Николас де Мимси-Дельфингтон ни разу вжизни не возбудил подозрения в трусости! Благородная кровь, текущая в моих жилах...
   - Кровь? - переспросил я. -- Разве у тебя есть...
   - Фигура речи! -- перебил меня Почти Безголовый Ник, уязвленный теперь настолько, что голова на почти разрубленной шее опасно задрожала. -- Надеюсь, мне, которому недоступны радости еды и питья, все же позволено употреблять те слова, какие я считаю нужным? Впрочем, заверяю вас: я давно уже привык к шуточкам учеников по поводу моей смерти!
   -- Ник, он же не смеялся над тобой! -- воскликнула Гермиона, бросив на меня уничтожающий взгляд.
   К несчастью, мой рот был опять набит, и я смог произнести только: "Яэ хоэ иа оиеть", что Ник, судя по всему, не расценил как достаточное извинение. Взмыв в воздух, он поправил шляпу с пером и полетел от нас к другому концу стола, где нашел себе место между братьями Криви -- Колином и Деннисом.
   -- Ну, Рон, ты даешь! -- гневно прошипела Гермиона.
   -- В чем дело? -- возмутился я, проглотив наконец то, что у меня было во рту. -- Мне простой вопрос нельзя задать?
   -- Ладно, проехали, -- раздраженно сказала Гермиона, и мы оба всю оставшуюся трапезу обиженно промолчали.
   Когда ученики покончили с едой и гомон в зале опять сделался громче, Дамблдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору.
   -- Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, -- сказал Дамблдор. -- Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы -- запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили.
   Мы обменялись ухмылками.
   - Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня -- как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз -- напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча.
   У нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств.
   Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, во время которых Гарри, я и Гермиона обменялись взглядами, выражавшими легкую панику: Дамблдор не сказал, как долго Граббли-Дерг будет преподавать. Дамблдор продолжал:
   -- Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить...
   Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое "кхе, кхе" и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь.
   Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Спраут исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали очень тонкими. Ни разу еще новый учитель не осмелился перебить Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе.
   -- Благодарю вас, директор, -- жеманно улыбаясь, начала Амбридж, -- за добрые слова приветствия.
   Голосок у нее был высокий, девчоночий, с придыханием. Она еще раз мелко откашлялась -- "кхе, кхе" -- и продолжала:
   -- Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! -- Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. -- И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц!
   Все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним.
   -- Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями!
   Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех.
   -- Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, -- шепнула Парвати Лаванде, и обе они беззвучно захихикали.
   Профессор Амбридж снова издала свое "кхе, кхе", но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными.
   -- Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение -- иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, -- первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания.
   Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор Макгонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Она обменялась многозначительным взглядом с профессором Спраут. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше:
   -- Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством...
   Я начал засыпать. Тишины, которая всегда наполняла зал, когда слово брал Дамблдор, не было и в помине: школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. За столом Равенкло Чжоу Чанг оживленно болтала с подружками. Полумна Лавгуд, сидевшая недалеко от Чжоу, снова вынула своего "Придиру". За столом Пуффендуя Эрни Макмиллан был одним из немногих, кто по-прежнему смотрел на профессора Амбридж, но взгляд у него был остекленевший.
   Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж -- она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру.
   -- ...потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно также некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру -- в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни.
   Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью мы просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем мы могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал.
   -- Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, -- сказал он с легким поклоном. -- Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить...
   -- Это точно, что содержательное, -- вполголоса заметила Гермиона.
   -- Только не говори, что тебе понравилось, -- тихо сказал я, повернув к Гермионе лицо. -- Одна из самых занудных речей, какие я слышал. А ведь я рос с Перси.
   -- "Содержательное" и "понравилось" -- разные вещи, -- сказала Гермиона. -- Эта речь очень многое объясняет.
   -- Правда? -- удивился Гарри. -- А по мне, так вода водой.
   -- В этой воде растворено кое-что важное, -- сумрачно проговорила Гермиона.
   -- Да что ты, -- с недоумением сказал я.
   -- Как вам вот это: "Прогресс ради прогресса поощрять не следует"? Или еще: "Искореняя то, чему нет места в нашей жизни"?
   -- Ну, и что это означает? -- нетерпеливо спросил Рон.
   -- А я тебе скажу, что означает, -- сказала Гермиона зловеще. -- Означает то, что Министерство вмешивается в дела Хогвартса.
   Тем временем все вокруг зашумели и засуетились. Дамблдор, пока они разговаривали, объявил торжество оконченным. Ученики начали вставать и двигаться к выходу. Гермиона взволнованно вскочила на ноги.
   -- Рон, мы же должны показать первокурсникам дорогу!
   Блин, я и забыл об этом. Еще и дежурства.
   -- Ах, да, -- сказал я. -- Эй! Эй, вы! Мелкота!
   -- Рон!
   -- А кто они, по-твоему? Великаны, что ли?
   -- Может, они и маленькие, но не смей называть их мелкотой! Первокурсники! -- властно крикнула Гермиона через стол. -- Сюда, пожалуйста!
   Кучка новичков робко двинулась по проходу между столами Гриффиндора и Халфпафа. Каждый мешкал как только мог, чтобы не идти первым. Все они действительно казались очень маленькими; Светловолосый мальчик рядом с Юаном Аберкромби остановился как вкопанный, он толкнул Юана локтем и шепнул ему что-то на ухо. Юан Аберкромби сделался таким же испуганным и украдкой бросил на Гарри взгляд, полный ужаса.
   -- Ну ладно, пока, -- сказал Гарри мне и Гермионе и один двинулся к выходу из Большого зала. Мы же повели первокурсников. После чего мы разошлись по спальням. Я застал уже конец беседы Гарри с Симусом.
   -- Оставь мою мать в покое, Поттер!
   -- Что тут у вас случилось?
   Я удивлено смотрел то на сжавшего кулаки Симуса, то на Гарри, который стоял на кровати на коленях, направив на Симуса волшебную палочку.
   -- Он про мою мать высказывается! -- завопил Симус.
   -- Что? -- не поверил я. -- Да брось ты, не мог этого Гарри -- мы же видели твою мать, она нам понравилась...
   -- Нравилась, пока не начала верить каждому слову, какое пишет про меня вонючий "Ежедневный пророк"! -- крикнул Гарри срывающимся голосом.
   а, понятно. блин только этого не хватало.
   -- Вот оно что, -- проговорил я. -- А... ну ясно.
   -- Знаешь что? -- разгоряченно сказал ему Симус, зло покосившись на Гарри. -- Он прав, я не хочу больше с ним жить в одной комнате, он сумасшедший!
   -- Так нельзя, Симус, -- сказал я. У него уже начали пылать уши -- недобрый знак.
   -- Нельзя? -- заорал Симус, который, в противоположность мне, стал весь бледный. -- Значит, ты веришь всему этому бреду, который он несет про Сам-Знаешь-Кого? Значит, по-твоему, он правду говорит?
   -- Да, правду! -- сердито воскликнул я.
   -- Ну, тогда ты тоже сумасшедший, -- с раздражением бросил Симус.
   -- Да? Но, к несчастью для тебя, дружок, я еще и староста! -- сказал я, ткнув пальцем в свой значок. -- Так что если не хочешь в наказание сидеть после уроков, думай, что говоришь!
   Несколько секунд Симус выглядел так, словно готов был даже ценой наказания произнести то, что вертелось на языке, но потом, презрительно хмыкнув, резко повернулся, кинулся на кровать и дернул полог с такой силой, что сорвал его, и ткань пыльным комком свалилась на пол. Я метнув напоследок на Симуса негодующий взгляд, посмотрел на Дина и Невилла.
   -- У кого еще родители имеют что-нибудь против Гарри? -- угрожающе спросил он.
   -- Мои родители маглы, -- пожал плечами Дин. -- Они про смерти в Хогвартсе и знать ничего не знают. Я не такой дурак, чтобы им рассказывать.
   -- Ты не знаешь мою мать, она у кого угодно что хочешь выведает! -- резко сказал ему Симус. -- И твои ведь не получают "Ежедневный пророк". Им невдомек, что нашего директора выперли из Визенгамота и из Международной конфедерации магов, потому что у него уже не все дома...
   -- Моя бабушка говорит, что это все чушь! -- крикнул Невилл фальцетом. -- Она говорит, это с "Пророком" неладно, а не с Дамблдором. Она даже подписку аннулировала. Мы верим Гарри, -- бесхитростно сказал Невилл. Он забрался в кровать и натянул одеяло до подбородка, по-сонному глядя на Симуса. -- Бабушка всегда говорила, что Сами-Знаете-Кто когда-нибудь вернется. Она сказала: если Дамблдор говорит, что он здесь, значит, он здесь.
   Больше никто ничего не сказал. Симус вынул волшебную палочку, поправил с ее помощью полог и скрылся за ним. Дин лег в кровать, повернулся и затих. Невилл, сказавший все, что мог, влюбленно смотрел на свой кактус, освещенный луной.
   Я, готовясь ко сну, принялся складывать одежду. Гарри снова положил голову на подушку.
   Я лег в кровать и потушил последнюю свечу и отрубился.
   Глава 12
   Утром Симус стремительно оделся и пулей вылетел из.
   -- Думает, что сам тронется умом, если слишком долго пробудет со мной в одной комнате? -- громко спросил Гарри, едва край мантии Симуса скрылся из глаз.
   -- Да не бери ты в голову, Гарри, -- пробормотал Дин, перекидывая сумку через плечо. -- Он просто...
   Но он явно не в состоянии был сказать, что именно Симус "просто", и после неловкой паузы вышел из комнаты следом за ним.
   Невилл и я бросили на Гарри одинаковые взгляды, означавшие: "Это его проблемы, а не твои".
   -- Что случилось, Гарри? -- спросила через пять минут Гермиона, нагнав в гостиной Гарри и меня, когда мы шли завтракать. -- У тебя такой вид... А это еще что такое?
   Она уставилась на доску объявлений, где красовался большой новый Лист:
   ГРЕБИ ГАЛЕОНЫ ГРАБЛЯМИ!
   Приток карманных денег отстает от твоих расходов?
   Хочешь маленько разжиться золотишком?
   Свяжись через общую гостиную Гриффиндора с Фредом и Джорджем Уизли, готовыми предложить нетрудную и почти безболезненную работу с неполным рабочим днем (всю ответственность, однако, несет нанимающийся).
   -- Нет, это уже ни в какие ворота! -- грозно заявила Гермиона, снимая лист, приколотый Фредом и Джорджем поверх объявления о дате первой вылазки в Хогсмид, которая должна была состояться в октябре. -- Надо будет поговорить с ними, Рон.
   Я всполошился.
   -- Почему?
   -- Потому что мы старосты! -- сказала Гермиона, вылезая через портретный проем. -- Кому, как не нам, останавливать это безобразие?
   Я ничего не ответил, меня это совершенно не радует.
   -- И все-таки что с тобой, Гарри? -- повторила вопрос Гермиона. -- Ты страшно зол на кого-то.
   Мы начали спускаться по лестнице. Старые волшебники и волшебницы на висевших вдоль нее портретах были поглощены разговорами между собой и не обращали на школьников внимания.
   -- Симус считает, что Гарри врет про Сама-Знаешь-Кого, -- коротко объяснил я, когда стало ясно, что Гарри отвечать не желает.
   Гермиона вздохнула.
   -- Лаванда тоже так думает, -- мрачно сказала она.
   -- Мило поболтали с ней о том, какой я гнусный врунишка и охотник до дешевой славы? -- громко спросил Гарри.
   -- Нет, -- спокойно ответила Гермиона. -- Я посоветовала ей не разевать по твоему поводу свой большой трепливый рот. И было бы очень мило, если бы ты перестал кидаться на нас с Роном. Не знаю, заметил ты или нет, но мы на твоей стороне.
   -- Извини, -- тихо сказал Гарри после небольшой паузы.
   -- Все в порядке, -- отозвалась Гермиона с достоинством. Потом покачала головой. -- Помните, что сказал Дамблдор на пиру перед летними каникулами?
   Гарри и я озадаченно на нее посмотрели. Гермиона вздохнула еще раз.
   -- Про Сами-Знаете-Кого. Дамблдор сказал, что он "славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии...".
   -- Как ты ухитряешься запоминать? -- спросил я, глядя на нее с восхищением.
   -- Слушаю, Рон, только и всего, -- холодновато ответила Гермиона.
   -- Я тоже, но я бы не мог слово в слово...
   -- А суть в том, -- громко, с нажимом продолжала Гермиона, -- что Дамблдор говорил как раз о таких вещах. Вы-Знаете-Кто возродился всего два месяца назад, а мы уже начали враждовать между собой. И Волшебная шляпа -- помните? -- предостерегает: держитесь вместе, будьте едины...
   -- Но и Гарри вчера вечером в точку попал, -- заметил я. -- Если это означает, что нам надо побрататься со Слизерином, -- держи карман шире.
   -- А по-моему, очень жаль, что мы не пытаемся создавать связи между факультетами, -- сердито возразила Гермиона.
   Тем временем мы добрались до подножия мраморной лестницы. Через вестибюль шло несколько четверокурсников из Равенкло; увидев Гарри, они поспешно образовали плотную группу, как будто боялись, что на одиночку он может напасть.
   -- Ну-ну, давай, создавай вот с такими связи, -- саркастически сказал Гарри.
   Войдя вслед за Равенкловцами в Большой зал, мы инстинктивно посмотрели на преподавательский стол. Профессор Граббли-Дерг была тут как тут, беседовала о чем-то с профессором Синистрой, учительницей астрономии. Хагрид, как и вчера, выделялся только своим отсутствием. Волшебный потолок был уныл и сер.
   -- Дамблдор не сказал даже, на сколько времени к нам пожаловала эта Граббли-Дерг, -- заметил он по пути к столу Гриффиндора.
   -- Может быть... -- задумчиво проговорила Гермиона.
   -- Что? -- одновременно спросили Гарри и я.
   -- Может быть... ну... он не хотел привлекать внимания к тому, что нет Хагрида.
   -- Как это -- не привлекать внимания? -- засмеялся я. -- Разве мы могли не заметить?
   Прежде чем Гермиона могла ответить, к Гарри подошла высокая чернокожая девушка с длинными косичками.
   -- Привет, Анджелина.
   -- Привет, -- бодро бросила она. -- Как лето? -- И, не дожидаясь ответа: -- Слушай, я теперь капитан команды Гриффиндора по квиддичу.
   -- Отличная новость, -- улыбнулся ей Гарри.
   -- Нам нужен другой вратарь вместо Оливера. Отборочные испытания в пятницу в пять часов, и я хочу, чтобы собралась вся команда, -- надо посмотреть, как впишется новичок
   -- Хорошо, -- сказал Гарри. Анджелина улыбнулась ему и отошла.
   -- Я и забыла, что Вуд уже окончил школу, -- рассеянно проговорила Гермиона, сев за стол рядом со мной и потянув к себе тарелку с тостами. -- Для команды, наверно, большая потеря.
   -- Это точно, -- сказал Гарри, садясь напротив. -- Он был хорошим вратарем...
   -- И тем не менее свежая кровь не помешает. Как по-вашему? -- заметил я.
   В верхние окна со свистом и стуком сотнями влетели совы с письмами и посылками. Каждая опустилась к своему владельцу, по пути окропив завтракающих дождевыми каплями, -- снаружи явно лило вовсю. Хедвиг не было. Гермионе, однако, пришлось быстро отодвинуть стакан с апельсиновым соком, чтобы дать на столе место большой мокрой сове-сипухе с отсыревшим
   "Ежедневным пророком" в клюве.
   -- Зачем тебе это, скажи на милость? -- раздраженно спросил Гарри глядя, как Гермиона кладет медный кнат в кожаный мешочек на ноге у совы и та улетает восвояси. -- Мне такая макулатура даром не нужна.
   -- Надо знать, что пишет противник, -- сумрачно сказала Гермиона и, развернув газету, исчезла за ней. Появилась она, лишь когда Гарри и Рон покончили с едой.
   -- Ничего нет, -- сообщила она и, скатав газету в трубочку, положила около своей тарелки. -- Ни про тебя, ни про Дамблдора, ни про что.
   Профессор Макгонагалл, идя вдоль стола, раздавала расписания.
   -- Ну и денек сегодня! -- простонал я. -- История магии, сдвоенное зельеварение, прорицания и сдвоенная защита от Темных искусств... Бинс, Снейп, Трелони и эта Амбридж -- все в один день! Хорошо бы Фред и Джордж поторопились со своими Забастовочными завтраками...
   -- Что я слышу? Не обманывают ли меня уши? -- спросил Фред, который как раз появился вместе с Джорджем. -- Староста Хогвартса хочет прогуливать уроки?
   Он втиснулся на скамейку рядом с Гарри.
   -- Вот, полюбуйся, что у нас сегодня, -- хмуро сказал ему я, подвигая к Фреду свое расписание. -- Худший понедельник в моей жизни.
   -- Я тебя понимаю, братишка, -- кивнул Фред, просмотрев листок. -- Ну что ж, могу по дешевке уступить тебе Кровопролитную конфету.
   -- С какой стати вдруг по дешевке? -- с подозрением спросил я.
   -- С такой, что у тебя от нее как пойдет носом кровь, так и не остановится. Противоядия у нас еще нет, -- объяснил Джордж, беря себе копченой рыбы.
   -- С чем вас и поздравляю, -- угрюмо сказал я, засовывая расписание в карман. -- Нет уж, лучше на уроках посижу.
   -- Кстати, о ваших Забастовочных завтраках, -- сказала Гермиона, поочередно сверля глазами Фреда и Джорджа. -- Вы не должны были помещать на доске Гриффиндора объявление о наборе испытуемых.
   -- Кто это берется нам указывать? -- с изумлением спросил Джордж.
   -- Я, -- ответила Гермиона. -- И Рон.
   -- Меня, пожалуйста, не припутывай, -- поспешно сказал я.
   Гермиона сверкнула на меня глазами. Фред и Джордж хихикнули.
   -- Скоро ты, Гермиона, другие песни запоешь, -- проговорил Фред, густо намазывая маслом сдобную лепешку. -- У тебя пятый курс пошел, скоро сама будешь выпрашивать у нас Забастовочные завтраки.
   -- Почему это на пятом курсе я вдруг начну их выпрашивать? -- спросила Гермиона.
   -- На пятом курсе сдают СОВ, -- объяснил Джордж.
   -- И что же?
   -- А то, что у вас впереди экзамены. Вас так нагрузят, что спины затрещат, -- с удовлетворением сказал Фред.
   -- У половины нашего курса перед СОВ пошли неполадки с нервами, -- радостно подхватил Джордж. -- Ну, слезы там, истерики... Патриция Стимпсон все время в обморок падала...
   -- А Кеннет Таулер весь покрылся пузырями, было такое? -- пустился вспоминать Фред.
   -- Это потому, что ты подсыпал ему в пижаму Волдырный порошок, -- сказал Джордж
   -- Да, точно, -- ухмыльнулся Фред. -- Я и позабыл... Трудно, знаете, держать все в голове.
   -- Так или иначе, пятый курс -- это кошмар, -- сказал Джордж. -- По крайней мере для тех, кого волнуют результаты экзаменов. Мы-то с Фредом не унывали.
   -- Ага... Ну, и что у вас вышло? Всего по три балла каждому, -- напомнил ему я.
   -- Подумаешь, -- отмахнулся Фред. -- Все равно наша жизнь не будет иметь ничего общего с миром академических достижений.
   -- Мы всерьез обсуждали вопрос, учиться ли на седьмом курсе, -- бодро сообщил Джордж. -- Ведь теперь, когда у нас есть...
   Он осекся.
   -- ...когда у нас есть баллы за СОВ, -- мигом выкрутился Джордж, -- зачем нам еще ЖАБА? Но в конце концов мы решили, что для мамы это было бы слишком -- наш уход из школы как раз в тот момент, когда Перси оказался самым вонючим дерьмом на свете.
   -- Но мы не собираемся тратить этот последний год зря, - сказал Фред, с нежностью оглядывая большой зал. - Мы используем его для того, чтобы провести небольшое исследование рынка. Выясним в точности, чего хочет средний ученик Хогвартса от магазина волшебных фокусов и трюков, тщательно обработаем результаты исследования и постараемся предложить товар, соответствующий спросу.
   -- Но где вы возьмете начальный капитал? -- скептически спросила Гермиона. -- Вам нужна будет масса всяких ингредиентов, материалов -- ну, и помещение, конечно...
   Гарри уронил вилку и наклонился под стол поднять. Над ним раздался голос Фреда:
   -- Меньше будешь спрашивать -- меньше вранья услышишь, Гермиона. Пошли, Джордж, если поторопимся, может, успеем перед травологией поторговать Удлинителями ушей.
   Прихватив несколько тостов близнецы ушли.
   -- Ну, и как это понимать? -- спросила Гермиона, глядя то на Гарри, то на меня. -- "Меньше будешь спрашивать..." Выходит, у них уже есть золото, чтобы начать дело?
   -- Мне и самому хотелось бы знать, -- задумчиво наморщил лоб я. -- Этим летом они купили мне новую парадную мантию. Откуда у них столько галеонов, понятия не имею...
   Гарри решил, что пора перевести разговор в менее опасное русло.
   -- Думаете, и правда из-за экзаменов будет трудный год?
   -- Еще бы, -- откликнулся я. -- Это уж наверняка. СОВ -- важная штука, от него зависит, какую работу ты можешь получить, и всякое такое. В этом году, Билл мне сказал, у нас будут еще консультации по выбору профессии. Чтобы ты мог решить, какие предметы сдавать на последнем курсе.
   -- А вы уже поняли, что хотите делать после Хогвартса? -- спросил Гарри меня и Гермиону чуть погодя, когда мы вышли из Большого зала и направились в класс истории магии.
   -- Я -- еще нет, наверно, -- медленно проговорил я. -- Разве что... ну...
   На меня напала застенчивость.
   -- Что? -- не отступался Гарри.
   -- Ну, мракоборцем неплохо бы стать, -- сказал я нарочито небрежным тоном.
   -- Это точно! -- с жаром подтвердил Гарри.
   -- Но они -- вроде как элита, -- продолжил я. -- Надо сильно постараться, чтобы туда попасть. Ну, а ты, Гермиона?
   -- Не знаю, -- сказала она. -- Хочется делать по-настоящему важное дело.
   -- Мракоборцы -- это очень важно! -- воскликнул Гарри.
   -- Да, но это не единственное важное дело на свете, -- глубокомысленно заметила Гермиона. -- Я могла бы, например, всерьез заняться борьбой за права эльфов...
   Гарри и я с трудом удержались от того, чтобы не переглянуться.
   История магии была, по общему мнению, самым скучным предметом из всех, что когда-либо преподавались в мире волшебников. Профессор Бинс, наш учитель ґ призрак, говорил глухим монотонным голосом, который практически гарантировал тебе сильнейшую сонливость уже на десятой минуте урока, а в теплую погоду -- на пятой. Форма преподавания у него была ровно одна -- бубнить и бубнить без перерыва, а ты сиди и записывай или, если невмоготу, тупо пялься в пространство. Гарри и мне пока что худо-бедно удавалось получать по этому предмету проходные баллы, но только благодаря тому, что Гермиона давала нам перед экзаменами свои конспекты. Из всех только она могла противостоять усыпляющей силе профессорского голоса.
   Сегодня нам надо было вытерпеть сорокапятиминутную лекцию о войнах с великанами. Я почти весь урок играл с Гарри в "виселицу" на уголке пергамента, Гермиона то и дело уничтожающе на нас косилась.
   - Что, по нашему, будет, -- спросила она их холодно, когда Бинс, кончив лекцию, уплывал сквозь классную доску, а они шли на перемену, -- если я в этом году не дам вам конспектов?
   -- Мы завалим СОВ, -- ответил я. -- Совесть твоя это выдержит, Гермиона?
   -- Получите по заслугам, -- парировала она. -- Ведь вы даже не пытаетесь его слушать!
   -- Еще как пытаемся, -- возразил я. -- Просто у нас ни мозгов твоих нет, ни памяти, ни сосредоточенности. Не очень-то любезно с твоей стороны подчеркивать тот факт, что ты умнее нас.
   -- Не говори глупостей, -- сказала Гермиона, но, первой выходя в сырой двор, она, судя по лицу, уже была настроена более миролюбиво.
   С неба сыпалась мелкая туманная морось, и кучки школьников, жавшихся к стенам двора, выглядели словно бы чуточку смазанными. Гарри, я и Гермиона нашли уединенный уголок под балконом, с которого здорово капало, подняли воротники мантий, защищаясь от сентябрьской промозглости, и заговорили о том, какое задание на первом уроке года даст им Снейп. Едва они успели сойтись на том, что оно наверняка будет очень заковыристое -- Снейп нарочно постарается застать их врасплох после двухмесячных каникул, -- как увидели, что кто-то, выйдя из-за угла, направляется прямо к ним.
   -- Привет, Гарри!
   Это была Чжоу Чанг -- и, что необычно, опять одна.
   -- Здравствуй, -- отозвался Гарри.
   -- Вижу, ты избавился от этой зелени.
   -- Ага, -- сказал Гарри, постаравшись улыбнуться-- Ну, а ты как... э... хорошо провела лето?
   Что-то в ее лице напряглось, но она ответила:
   -- Да, ты знаешь, очень даже неплохо...
   -- Это у тебя значок "Торнадос"? --спросил я, показывая на приколотый к мантии Чжоу небесно-голубой значок с красивым двойным золотым "Т", -- Разве ты за эту команду болеешь?
   -- За эту, -- ответила Чжоу.
   -- Ты всегда за нее болела или начала с тех пор, как она стала выигрывать первенство лиги? -- спросил я прокурорским тоном.
   -- Я болею за нее с шести лет, -- прохладно ответила Чжоу. -- Ну ладно... пока, Гарри.
   И она ушла. Подождав, пока Чжоу пересекла полдвора, Гермиона обрушилась на меня:
   -- Верх бестактности с твоей стороны!
   -- Почему? Я только спросил ее...
   -- Разве непонятно было, что она хочет говорить с Гарри, а не с тобой?
   -- Ну и говорила бы, разве я мешал?
   -- С какой стати ты напустился на нее из-за команды по квиддичу?
   -- Напустился? Ни на кого я не напускался, я только...
   -- Кому какое дело, если она болеет за "Торнадос"?
   -- А такое, что половина из тех, кто носит теперь эти значки, купили их только в прошлом сезоне...
   -- Ну и что?
   -- Это значит, что они не настоящие болельщики, а просто примазались...
   -- Пошли на урок, -- безразличным голосом сказал Гарри. Спор продолжался всю дорогу в подземелье Снейпа.
   Войдя в класс, мы двинулись к привычному столу в дальнем конце и уселись продолжая ругаться.
   -- Успокаиваемся, -- холодно произнес Снейп, закрывая за собой дверь.
   Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как безмолвие и неподвижность воцарились сами собой. Одного присутствия Снейпа было, как правило, достаточно для поддержания тишины.
   -- Прежде чем начать сегодняшний урок, -- сказал Снейп, быстро подойдя к столу и оглядев класс, -- я бы счел уместным напомнить, что в июне вы будете держать серьезный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, я все же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы "удовлетворительно". Иначе вам придется столкнуться с моим... неудовольствием.
   Его взгляд в этот момент остановился на Невилле, который судорожно сглотнул.
   -- По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, -- продолжал Снейп. -- По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моем классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, остальным же придется со мной распрощаться.
   -- Но до приятной минуты расставания как-никак еще год, -- мягко сказал Снейп, -- и потому, будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем собраться с силами и постараться получить те приличные баллы за СОВ, на какие я привык рассчитывать у своих учеников. Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это - Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Ингредиенты и способ приготовления, -- Снейп взмахнул волшебной палочкой, -- написаны на доске. (Они тотчас там появились.) Все, что вам необходимо, -- он опять взмахнул палочкой, -- находится в шкафу. (Дверца шкафа распахнулась.) В вашем распоряжении полтора часа... Приступайте.
   Как мы и предполагали, Снейп выбрал чрезвычайно трудное зелье, требующее кропотливой работы. Ингредиенты необходимо было добавлять в котел в строго определенном порядке и строго определенных количествах. Помешивая состав, надо было совершить строго определенное число движений, сначала по часовом стрелке, потом против; перед добавлением последнего ингредиента температуру огня, на котором варится зелье, необходимо было уменьшить до определенного значения на определенное количество минут.
   - От вашего зелья должен сейчас идти легкий серебристый пар, сказал Снейп, когда до конца урока оставалось десять минут.
   Мой котел Рона испускал зеленоватые искры. Симус лихорадочно тыкал в еле теплящийся огонь под своим котлом кончиком волшебной палочки. А вот над зельем Гермионы стоял мерцающий серебристый туман, и Снейп, быстро проходя мимо, ничего ей не сказал, даже не опустил крючковатого носа. Взглянул, и только. Это означало, что придраться не к чему. Но над котлом Гарри Снейп остановился и посмотрел в него с жуткой ухмылкой.
   -- Поттер, что это, по-вашему, такое?
   Сидевшие в первых рядах слизеринцы с удовольствием подняли головы.
   -- Умиротворяющий бальзам, -- выдавил из себя Гарри.
   -- Скажите мне, Поттер, -- мягко сказал Снейп, -- вы читать умеете?
   Драко Малфой засмеялся.
   -- Умею, -- ответил Гарри, крепко стиснув волшебную палочку.
   -- Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции.
   Гарри посмотрел на доску.
   -- "Добавить толченого лунного камня, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы".
   -- Вы сделали все, что написано в третьем пункте, Поттер?
   -- Нет, -- очень тихо ответил Гарри.
   -- Простите, я не расслышал.
   -- Нет, -- повторил Гарри громче. -- Я забыл про чемерицу.
   -- Я знаю, что вы про нее забыли, Поттер, и это означает, что ваша работа яйца выеденного не стоит. Эванеско!
   Приготовленное Гарри зелье исчезло; он, как дурак, стоял над пустым котлом.
   -- Тех из вас, кто справился с чтением инструкции, прошу наполнить вашим зельем колбу, снабдить ее наклейкой с разбочиво написанными именем и фамилией и поставить на мой стол для проверки, -- сказал Снейп. -- Домашнее задание на четверг: двенадцать дюймов пергамента о свойствах лунного камня и его использовании в зельеварении.
   Он сунул волшебную палочку обратно в сумку и тяжело опустился на стул, а остальные между тем наливали зелье в колбы, затыкали их пробками и приносили Снейпу. Когда прозвенел наконец звонок, Гарри первым двинулся прочь из подземелья, и к тому времени, как я и Гермиона пришли в Большой зал, он уже приступил к обеду. Потолок в зале приобрел за утро еще более хмурый оттенок серого цвета. В высокие окна хлестал дождь.
   -- Страшная несправедливость со стороны Снейпа, -- принялась утешать его Гермиона, сев рядом и положив себе картофельной запеканки с мясом. -- Твое зелье уж во всяком случае было лучше, чем у Гойла. Когда он налил его в колбу, она разлетелась на куски, и мантия у него загорелась.
   - Ничего нового, -- сказал Гарри, не поднимая глаз от тарелки, - Разве Снейп был когда-нибудь ко мне справедлив?
   Вопрос остался без ответа. Мы все втроем знали, что сильнейшая взаимная неприязнь между Снейпом и Гарри началась с той минуты, когда Гарри впервые переступил порог Хогвартса.
   - А я была почти уверена, что в этом году он не будет так зверствовать, -- сказала Гермиона с недоумением. -- Потому что... ну, вы понимаете... -- Она огляделась по сторонам; и справа и слева от них было по нескольку пустых стульев, и мимо стола никто не проходил. -- Теперь, когда он в Ордене...
   - Какая разница-то? Поменяла поганка пятна... -- глубокомысленно проговорил я. -- Я всегда считал, что у Дамблдора не все дома, если он доверяет Снейпу. Где доказательства, что он и вправду перестал работать на Сами-Знаете-Кого?
   -- Я думаю, у Дамблдора хватает доказательств, пусть даже он не делится ими с тобой, Рон, -- резко отозвалась Гермиона.
   -- Знаете что, заткнитесь вы оба, -- устало сказал Гарри, когда я открыл рот, чтобы ответить. Гермиона и я так и застыли с обиженными лицами. -- Надоело вас слушать. Вечно друг с другом цапаетесь, сил больше нет.
   И, не доев запеканку, он рывком перекинул сумку через плечо и пошел от нас прочь.
   Так, похоже действительно пора заканчивать.
   Перекусив, мы разошлись кто куда.
   Я, поднявшись через люк, внимательно огляделся, увидел Гарри и двинулся прямо к нему -- вернее, настолько прямо, насколько можно было среди всех этих столиков, стульев и пухлых пуфов.
   -- Мы с Гермионой кончили ругаться, -- сообщил я, садясь около Гарри.
   -- Поздравляю, -- проворчал Гарри.
   -- Но Гермиона считает, что было бы очень мило, если бы ты перестал срывать на нас злость, -- сказал я.
   -- Я не...
   -- Я просто передаю тебе ее слова, -- перебил его я. -- Но я с ней согласен. Если Симус и Снейп тебя обижают, то при чем тут мы?
   -- Я и не говорю, что...
   -- Здравствуйте, -- сказала профессор Трелони своим обычным голосом -- глухим, потусторонним, и Гарри осекся. - Добро пожаловать в новом учебном году на урок прорицаний. Все каникулы я, конечно, внимательно следила за вашими судьбами, и мне приятно видеть, что вы благополучно вернулись в Хогвартс -- о чем я, разуметься, знала заранее. На столах перед вами лежат экземпляры "Оракула СНОВ" Иниго Имаго. Толкование сновидений -- важнейший способ заглянуть в будущее, и вполне вероятно, что наше владение этим разделом ясновидения будет проверено на экзаменах по СОВ. Хотя, конечно же, я не считаю, что экзаменационные успехи или неудачи играют какую-либо роль, когда речь идет о священном искусстве прорицания. Для тех, у кого есть Зрячее Око, оценки и аттестаты значат очень мало. Но, поскольку директор считает нужным подвергнуть вас экзаменационным испытаниям...
   Она позволила голосу мягко сойти на нет, давая всем понять, что, по мнению профессора Трелони, ее предмет выше таких пошлых материй, как экзамены.
   -- Откройте, пожалуйста, предисловие и прочтите, что Имаго пишет об искусстве толкования сновидений. Затем разбейтесь на пары и, пользуясь "Оракулом снов", попробуйте истолковать самые последние сновидения друг друга. Приступайте.
   Хорошего в этом уроке было только то, что он был одинарный, а не сдвоенный. К тому времени, как мы кончили читать предисловие, на толкование сновидений осталось от силы минут десять. За столиком по соседству с Гарри и мной пару составили Дин и Невилл, и Невилл немедленно пустился в пространное описание кошмара, где фигурировала выходная шляпа его бабушки, нахлобученная на гигантские ножницы. А Гарри и я сидели и мрачно смотрели друг на друга.
   -- Я снов никогда не запоминаю, -- сказал я, -- так что давай ты.
   -- Хоть один-то ты должен помнить, -- раздраженно отозвался Гарри.
   -- Кажется, прошлой ночью мне приснилось, что я играю в квиддич, -- сказал я, наморщив лицо в попытке вспомнить получше. -- Ну, и что, по-твоему, это значит?
   -- Может быть, то, что тебя сожрет какая-нибудь гигантская зефирина, -- предположил Гарри, листая "Оракул" без всякого интереса. Выискивать в "Оракуле" фрагменты сновидений было очень скучно, и домашнее задание, состоявшее в том, чтобы месяц вести дневник сновидений, радости не добавило. Когда прозвенел звонок, Гарри и я первыми полезли вниз. Я при этом громко ворчал:
   -- Это же надо -- сколько всего назадавали! Бинс -- письменную работу в полтора фута длиной о войнах с великанами, Снейп -- фут об использовании лунного камня, а теперь ещё Трелони -- месячный дневник сновидений! Значит, правду сказали Фред и Джордж про год перед СОВ. Если еще теперь эта Амбридж что-нибудь задаст...
   Когда мы вошли в класс защиты от Темных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом.
   На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал черный бархатный бант.
   В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется.
   -- Здравствуйте! -- сказала она, когда ученики расселись по местам.
   Несколько человек пробормотали в ответ:
   -- Здравствуйте.
   -- Стоп-стоп-стоп, -- сказала профессор Амбридж. -- Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: "Здравствуйте, профессор Амбридж". Ещё раз пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!
   - Здравствуйте, профессор Амбридж! -- проскандировал класс.
   -- Вот и хорошо, -- сладким голосом пропела профессор Амбридж. -- Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, перья вынем.
   Услышав это, многие обменялись угрюмыми взглядами. Ни разу еще интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Я вынул перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова:
   "Защита от Темных искусств. Возвращение к основополагающим принципам".
   -- Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? -- сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. -- Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ.
   Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса.
   Она опять постучала по доске. Слова, которые на ней были, исчезли, и взамен появилось:
   ЦЕЛИ КУРСА
   1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии.
   2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону.
   3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования.
   Пару минут в классе раздавался только шорох перьев о пергамент. Когда все списали три поставленные профессором Амбридж цели курса, она спросила:
   -- У всех ли есть экземпляры "Теории защитной магии" Уилберта Слинкхарда?
   По классу пробежало глухое утвердительное бормотание.
   -- Мне кажется, надо попробовать еще разочек, -- сказала профессор Амбридж. -- Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме:
   "Да, профессор Амбридж" или "Нет, профессор Амбридж". Итак: у всех ли есть экземпляры "Теории защитной магии" Уилберта Слинкхарда?
   -- Да, профессор Амбридж, -- хором ответили ученики.
   -- Хорошо, -- сказала профессор Амбридж. -- Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу -- "Основы для начинающих". От разговоров можно воздержаться.
   Профессор Амбридж отошла от доски и, сев за учительский стол, стала наблюдать за классом своими выпуклыми жабьими глазами. Я начал читать "Теорию защитной магии" с пятой страницы.
   Это было неимоверно скучно -- нисколько не лучше, чем слушать профессора Бинса. Я рассеянно крутил в пальцах перо, глядя в одну точку на странице. Гермиона свой экземпляр "Теории защитной магии даже не открыла. Подняв руку, она сверлила глазами профессора Амбридж.
   Спустя еще несколько минут Гарри был уже не единственным, кто уставился на Гермиону. Глава, которую нам велено было читать, оказалась такой нудной, что все больше и больше народу вместо того, чтобы продираться сквозь "Основы для начинающих", принималось наблюдать за молчаливыми стараниями Гермионы привлечь к себе внимание профессора Амбридж.
   Когда больше половины класса уже смотрело не в книгу, а на Гермиону, профессор Амбридж решила, что не может больше делать вид, будто ничего не происходит.
   -- Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? -- спросила она Гермиону, как будто только что ее заметила.
   -- Вопрос, но не по поводу главы, -- ответила Гермиона..
   -- Видите ли, сейчас мы читаем, -- сказала профессор Амбридж, обнажив мелкие острые зубки. -- Все прочие неясности мы можем разрешить с вами в конце урока.
   -- Мне неясны цели вашего курса, -- сказала Гермиона. Профессор Амбридж вскинула брови.
   -- Ваше имя, будьте добры.
   -- Гермиона Грейнджер.
   -- Видите ли, мисс Грейнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, -- нарочито ласковым голосом сказала профессор Амбридж.
   -- Мне они непонятны, -- отрезала Гермиона. -- Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний.
   Последовала короткая пауза, во время которой многие ученики, наморщив лбы, перечитывали три цели курса, все еще остававшиеся на доске.
   -- Об использовании защитных заклинаний? -- повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. -- Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?
   -- Мы что, не будем применять магию? -- громко спросил я.
   -- На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер...
   -- Уизли, -- сказал я, выбрасывая руку в воздух.
   Профессор Амбридж, чуть расширив улыбку, повернулась к мне спиной. Мигом Гарри и Гермиона тоже вскинули руки. На секунду задержав на Гарри взгляд выпуклых глаз с кожистыми мешками, профессор Амбридж обратилась к Гермионе:
   -- Да, мисс Грейнджер. Вы хотите еще что-нибудь спросить?
   -- Хочу, -- сказала Гермиона. -- Не в том ли весь смысл защиты от Темных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?
   -- Вы кто у нас, мисс Грейнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? -- спросила профессор Амбридж все тем же фальшиво-ласковым тоном.
   -- Нет, но...
   -- Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чем состоит "весь смысл" моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска...
   -- Ну, и какой от этого толк? -- громко спросил Гарри. -- Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо...
   -- Руку, мистер Поттер! -- пропела профессор Амбридж.
   Гарри выбросил вверх кулак. И опять профессор Амбридж мгновенно отвернулась от него -- но тут поднялось еще несколько рук.
   - Ваше имя, будьте добры, -- сказала профессор Амбридж Дину.
   - Дин Томас.
   - Итак, мистер Томас?
   - Я согласен с Гарри, заявил Дин. -- Если на нас нападут, без риска не обойдется.
   - Я вынуждена повторить, сказала профессор Амбридж, улыбаясь Дину выводящей из терпения улыбкой. -- Вы что ожидаете нападения во время моего урока?
   -- Нет, но...
   Профессор Амбридж перебила его.
   -- Я бы не хотела подвергать критике порядки, установленные в этой школе, -- сказала она, растягивая большой рот в улыбке, которой очень трудно было верить, -- но вы в этом классе испытали воздействие весьма безответственных волшебников, поистине безответственных. Не говоря уже, -- она издала недобрый смешок, -- о чрезвычайно опасных полукровках.
   -- Если вы о профессоре Люпине, -- возмутился Дин, -- то он был самым лучшим...
   -- Руку, мистер Томас! Разрешите продолжить. Вас познакомили с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Темных сил...
   -- Ничего подобного, -- сказала Гермиона, -- мы просто...
   -- Ваша рука не поднята, мисс Грейнджер! Гермиона подняла руку. Профессор Амбридж отвернулась от нее.
   -- Насколько я знаю, мой предшественник не только произносил перед вами запрещенные заклятия, но и применял их к вам.
   -- Он оказался сумасшедшим, разве не так? -- горячо возразил Дин. -- И даже от него мы массу всего узнали.
   -- Ваша рука не поднята, мистер Томас! -- проверещала профессор Амбридж. -- По мнению Министерства, теоретических знаний будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счете, и должно быть нацелено школьное обучение... Ваше имя, будьте добры? -- спросила она, глядя на Парвати, чья рука только что взлетела вверх.
   -- Парвати Патил. Разве на экзамене по защите от Темных искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное?
   -- При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания, -- либеральным тоном сказала профессор Амбридж.
   -- Без всякой практики, без тренировки? -- спросила Парвати с недоумением. -- Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене?
   -- Повторяю: при хорошем владении теорией...
   -- Какая польза от этой теории в реальном мире? -- громко подал голос Гарри, вновь поднимая в воздух кулак.
   Профессор Амбридж взглянула на него.
   -- Здесь у нас школа, мистер Поттер, а не реальный мир, -- сказала она мягко.
   -- Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы?
   -- Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Поттер.
   -- Да неужели? -- спросил Гарри.
   -- Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и на таких же детей, как вы? -- спросила профессор Амбридж отвратительным медовым голоском.
   -- М-м-м, дайте сообразить... -- произнес Гарри издевательски-задумчивым тоном. -- Может быть... лорд Вол-де-Морт?
   У меня перехватило дыхание. Лаванда Браун вскрикнула. Невилл съехал вбок со своей табуретки. Профессор Амбридж, однако, и бровью не повела. Она взглянула на Гарри с мрачным удовольствием.
   -- Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер. Класс сидел молча и неподвижно. Одни смотрели на Амбридж, другие на Поттера.
   - Теперь я хотела бы сказать кое о чем прямо и откровенно.
   Профессор Амбридж встала и подалась вперед, распластав по столу короткопалые ладони.
   - Вам внушали, будто некий темный волшебник возродился из мертвых...
   - Он не был мертвым, -- сердито возразил Гарри, -- Но что возродился -- это правда!
   -- Мистер-Поттер-вы-уже-отобрали-у-вашего-факультета-десять-очков-не-вредите-тепер-самому-себе, -- произнесла профессор Амбридж единым духом, не глядя на него. -- Повторяю: вам было сказано, что некий Темный волшебник опять гуляет на свободе. Это ложь.
   -- Нет, это НЕ ЛОЖЬ! -- крикнул Гарри. -- Я видел его, я дрался с ним!
   -- Вы будете наказаны, мистер Поттер! -- торжествующе воскликнула профессор Амбридж. -- Завтра после уроков, в пять часов, в моем кабинете. Говорю вам всем еще раз: это ложь. Министерство магии ручается, что никакие Темные волшебники вам не угрожают. Если вы все же чем-то обеспокоены, не стесняйтесь, приходите ко мне во внеурочное время. Если кто-то тревожит вас россказнями о возродившихся Темных волшебниках, я хотела бы об этом услышать. Я здесь для того, чтобы помогать вам. Я ваш друг. А теперь будьте добры, продолжите чтение. Страница пятая, "Основы для начинающих".
   Профессор Амбридж села за свой стол. Гарри, наоборот, встал. Все глаза были устремлены на него. У Симуса лицо было наполовину испуганное, наполовину восторженное.
   -- Гарри, не надо! -- предостерегающе прошептала Гермиона, хватая его за рукав, но Гарри выдернул руку.
   -- Значит, по-вашему, Седрик Диггори умер сам, никто его не убивал? -- спросил Гарри срывающимся голосом.
   Общий судорожный вдох. Никто в классе, кроме меня и Гермионы, еще не слышал от Гарри ничего о событиях того вечера, когда погиб Седрик. Все перевели напряженные взгляды с Гарри на профессора Амбридж, которая подняла глаза и уставилась на него уже без следа фальшивой улыбки на лице.
   -- Смерть Седрика Диггори была результатом несчастного случая, -- холодно сказала она.
   -- Это было убийство, -- возразил Гарри. -- Его убил Вол-де-Морт, и вы об этом знаете.
   На лице профессора Амбридж не выразилось ровно ничего. Она промолвила своим мягчайшим, сладчайшим девчоночьим голоском:
   -- Подойдите-ка сюда, мой милый мистер Поттер. Отшвырнув стул ногой, он мимо меня и Гермионы прошел к учительскому столу. Все затаили дыхание. В нем кипела такая злость, что было совершенно безразлично, чем это кончится.
   Профессор Амбридж вынула из сумки маленький свиток розового пергамента, расправила его на столе, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать записку, спиной закрывая ее от Гарри. Все молчали. Спустя примерно минуту она скатала пергамент и волшебной палочкой без шва запечатала свиток, чтобы Гарри не смог его развернуть.
   -- Отнесите профессору Макгонагалл, -- сказала профессор Амбридж, протягивая ему свиток Гарри взял у нее пергамент и, не сказав ни слова, вышел из класса и хлопнул дверью.
   Мы же продолжили конспектировать.
  
   Глава 13
   Мы сидели за столом в большом зале и ото всюду до нас долетали шепотки.
   -- Он говорит, что видел, как Седрика Диггори убили...
   -- По его словам выходит, что он дрался Сами-Знаете-С-Кем...
   -- Да брось ты...
   -- Кому он мозги хочет запудрить?
   -- Ну не на-адо...
   -- Я вот чего не могу взять в толк, -- сказал Гарри нетвердым голосом, положив нож и вилку, которые ему трудно было держать -- так дрожали руки. -- Почему они все, как один, поверили этой истории два месяца назад, когда услышали ее от Дамблдора?..
   -- Дело вот в чем, Гарри. Я совсем не убеждена, что они даже тогда ей поверили, -- мрачно проговорила Гермиона. -- Слушайте, пошли отсюда.
   Она тоже положила нож и вилку, стукнув ими по столу; Я, с тоской посмотрев на недоеденный кусок яблочного пирога, последовал ее примеру. Пока мы шли из зала, все смотрели на нас.
   -- Как это ты не убеждена, что они поверили Дамблдору? -- спросил Гарри Гермиону, когда мы поднялись на площадку второго этажа.
   -- Ты не до конца понимаешь, как обстояли дела после того, что с тобой случилось, -- тихо сказала Гермиона. -- Ты появляешься посреди лужайки с телом Седрика... Что произошло в лабиринте, никто из нас не видел... О том, что Сам-Знаешь-Кто возродился, убил Седрика и дрался с тобой, Дамблдор сообщил нам на словах, и только.
   -- Но это правда! -- воскликнул Гарри.
   -- Я знаю, Гарри, поэтому, пожалуйста, перестань на меня бросаться, -- утомленно попросила его Гермиона. -- Я хочу сказать, что, когда все поехали на каникулы по домам, правда еще не улеглась в головах, а дома они два месяца читали, что ты идиот, а Дамблдор -- выживший из ума старик.
   Пока мы шли по пустым коридорам в башню Гриффиндора, по окнам барабанил дождь.
   -- Мимбулус мимблетония, -- сказала Гермиона, не дожидаясь вопроса Полной Дамы. Портрет распахнулся, и мы полезли в проем.
   Общая гостиная была почти пуста -- мало кто успел к этому времени покончить с ужином. Живоглот, лежавший клубком на одном из кресел, двинулся, громко мяукая, нам навстречу, и когда мы сели в свои любимые кресла у камина, он легко вспрыгнул Гермионе на колени и улегся там, похожий на пушистую рыжую подушку.
   -- Как мог Дамблдор это допустить? -- вдруг воскликнула Гермиона, заставив Гарри и меня вздрогнуть;
   Живоглот с обиженным видом соскочил с ее колен. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. -- Как он мог позволить этой ужасной тетке нас учить? Да еще в год, когда нам сдавать СОВ!
   -- Ну, выдающихся учителей защиты от Темных искусств у нас пока еще не было, -- сказал Гарри. -- Помните, что Хагрид говорил? Никто не хочет идти на эту должность, потому что она проклята.
   -- Да, но нанять такую, которая запрещает нам применять волшебство? Что Дамблдор делает? Не понимаю.
   -- И к тому же она будет вербовать доносчиков, -- хмуро заметил я. -- Помните ее слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что Сами-Знаете-Кто возродился.
   -- Ну еще бы! Она сама здесь для того, чтобы за нами всеми шпионить. Это же очевидно -- иначе зачем Фадж ее сюда прислал? -- резким тоном сказала Гермиона.
   -- Только не начинайте опять спорить, -- промолвил Гарри, когда я открыл рот, чтобы ответить. -- Может, мы просто... просто займемся домашней работой, это хотя бы скинем...
   Мы взяли сумки, которые лежали в углу, и вернулись к креслам у камина. Гриффиндорцы уже начали возвращаться с ужина.
   -- Давайте сперва со Снейпом разберемся, -- предложил я, обмакнув перо в чернила. -- "Свойства... лунного камня... и его использование... в зельеварении..." -- бормотал я, выводя эти слова вдоль верхней кромки пергамента. -- Так. -- я подчеркнул заголовок и с надеждой посмотрел на Гермиону.
   -- Ну, и какие же свойства у лунного камня и как он используется в зельеварении?
   Но Гермиона не слушала меня. Она смотрела в дальний угол гостиной, где сидели теперь Фред, Джордж и Ли Джордан, окруженные невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у Фреда.
   -- Нет, как хотите, но они зарвались, -- сказала она, вставая с негодующим видом. -- Пошли, Рон.
   -- Что?.. Куда пошли? -- спросил я, пытаясь выиграть время. -- Нет... Давай не будем, Гермиона... Как мы можем им запретить раздавать сладости?
   -- Ты прекрасно знаешь, что это не просто сладости, а Кровопролитные конфеты, Блевальные батончики или что там еще...
   -- Обморочные орешки... -- тихо подсказал Гарри.
   Один за другим, точно их били по голове невидимым молотом, первокурсники обмякали в своих креслах, теряя сознание; некоторые сползали прямо на пол, другие, вывалив языки, повисали на подлокотниках. Те, кто на них смотрел, большей частью смеялись; Гермиона, однако, расправила плечи и решительным шагом двинулась к Фреду и Джорджу, которые стояли теперь с блокнотами в руках и пристально наблюдали за подопытными. Я приподнялся со своего кресла, замер на секунду-другую в этом положении, не зная, как мне быть, потом, обращаясь к Гарри, буркнул:
   - Она сама справится -- и, сев обратно, съехал в кресле так низко, как только можно было при моем внушительном росте.
   -- Хорошего понемножку! -- громогласно заявила Гермиона Фреду и Джорджу; они подняли на нее глаза с легким удивлением.
   -- Да, ты права, -- кивнул Джордж. -- Доза, кажется, немного великовата.
   -- Я, кажется, сказала вам утром: вы не имеете права испытывать на учениках эту дрянь!
   -- Мы же им платим! -- возмутился Фред.
   -- Это не важно. Вы подвергаете их опасности!
   -- Глупости, -- отрезал Фред.
   -- Уймись, Гермиона, с ними все в полном порядке! -- успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты темно-красные конфетки.
   -- Вот, смотри, они приходят в себя, -- сказал Джордж.
   Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что Гарри понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них "сладости".
   -- Как себя чувствуешь, нормально? -- участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног.
   -- Я... да, кажется, -- слабым голосом ответила она.
   -- Замечательно, -- радостно сказал Фред, но миг спустя Гермиона выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками.
   -- Ничего замечательного!
   -- Да ты что, ведь они остались живы! -- сердито возразил Фред.
   -- Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьез заболеет?
   -- Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково...
   -- Если вы не прекратите, я...
   -- Оставишь нас после уроков? -- спросил Фред тоном, в котором слышалось: "Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь".
   -- Посадишь нас строчки писать? -- ухмыльнулся Джордж.
   По всей гостиной зазвучал смех. Гермиона словно бы стала чуть выше ростом; глаза ее сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество.
   -- Нет, -- заявила она вибрирующим от гнева голосом. -- Я просто напишу вашей матери.
   -- Ты этого не сделаешь, -- в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг.
   -- Еще как сделаю, -- мрачно сказала Гермиона. -- Если вы сами хотите глотать эти идиотские штучки, глотайте сколько угодно, но давать их первокурсникам я не позволю!
   Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Гермионы -- удар ниже пояса. Окинув их напоследок суровым взглядом, она швырнула Фреду обратно блокнот и пакет и вернулась к своему креслу у камина.
   Я сполз уже так низко, что нос был примерно на одном уровне с коленями.
   -- Спасибо за поддержку, Рон, -- язвительно бросила Гермиона.
   -- Ты отлично разобралась с ними сама, -- пробормотал я.
   Поглядев несколько секунд на свой чистый лист пергамента, Гермиона раздраженно сказала:
   -- Без толку, не могу сейчас сосредоточиться. Я иду спать.
   Она открыла сумку. Вначале она достала из сумки два уродливых шерстяных предмета. Аккуратно положив их на столик у камина, она пристроила сверху несколько скомканных клочков пергамента и сломанное перо, после чего отступила, чтобы оценить впечатление.
   -- Именем Мерлина, что ты такое делаешь? -- спросил я, глядя на нее как на чокнутую.
   -- Это шапки для эльфов-домовиков, -- бодро ответила она, начав наконец складывать в сумку книги. -- Я летом их связала. Без волшебства я вяжу очень медленно, но в школе, думаю, дело пойдет гораздо быстрее.
   -- Ты что, оставляешь им эти шапки? -- медленно проговорил я. -- А вначале посыпаешь их всяким мусором?
   -- Точно, -- с вызовом подтвердила Гермиона и перекинула сумку через плечо.
   -- Так нельзя, -- сердито сказал я. -- Ты пытаешься всучить им эти шапки хитростью. Хочешь освободить их против их желания.
   -- Разумеется, они желают освободиться! -- возразила Гермиона, но лицо ее порозовело. -- И не смей трогать шапки, понятно?
   Она вышла. Я подождал, пока за ней закрылась дверь, которая вела в спальни девочек, а потом смахнул с шерстяных шапок весь сор.
   -- Пусть по крайней мере видят, что берут, -- твердо сказал он. -- А что касается этого... -- он скатал пергамент, на котором вывел заголовок заданной Снейпом письменной работы, -- сейчас даже и пытаться бессмысленно. Без Гермионы я все равно ничего не напишу, я понятия не имею о лунных камнях. А ты?
   Гарри покачал головой. Он запихнул учебники обратно в сумку.
   -- Я тоже пойду лягу.
   я же полез в учебник, хоть немного почитать об этом. надо будет в библиотеку идти.
   ***
   Новое утро оказалось таким же свинцовым и дождливым, как предыдущее. Во время завтрака Хагрид за преподавательским столом опять не появился.
   -- Зато Снейпа сегодня в расписании нет, -- ободряюще заметил я.
   Гермиона широко зевнула и налила себе кофе. Чем-то она была слегка обрадована, и, когда я спросил, чем именно, она ответила:
   -- Шапок уже нет. Такое впечатление, что эльфы-домовики все же хотят свободы.
   -- Не знаю, не знаю, -- едко сказал я. -- Они могли и не понять, что это головные уборы. По мне, так это никакие и не шапки -- больше похоже на вязаные мочевые пузыри.
   Гермиона не разговаривала со мной все утро.
   За сдвоенными заклинаниями в тот день шла сдвоенная трансфигурация. И профессор Флитвик, и профессор Макгонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВ.
   -- Вы должны помнить, -- пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, -- что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие годы! Если вы еще не задумывались всерьез о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придется работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны!
   После этого мы час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдется, а под конец урока он задал нам такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям еще не бывало.
   То же самое, если не хуже, -- на трансфигурации.
   -- Невозможно сдать СОВ, -- сурово провозгласила профессор Макгонагалл, -- без серьезной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, -- надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Лонгботом, -- сказала профессор Макгонагалл. -- Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.
   Она сказала сущую правду. До конца сдвоенного урока ни мне, ни Гарри так и не удалось заставить исчезнуть улитку, хоть я и оптимистически заявил, что моя улитка, кажется, стала чуточку бледнее. А вот Гермиона со своей улиткой успешно справилась уже с третьей попытки, заработав для Гриффиндора десятиочковую премию от профессора Макгонагалл. Она единственная не получила домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой.
   В легкой панике из-за горы домашней работы, которая перед нами высилась, Гарри и я провели большую перемену в библиотеке, где читали об использовании лунного камня в зельеварении. Все еще сердитая на меня из-за пренебрежения к ее шерстяным шапкам, Гермиона к нам не присоединилась.
   День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока мы шли вниз по луговому склону к хижине Хагрида, на лица нам время от времени падали отдельные дождевые капли. Профессор Граббли-Дерг, поджидая учеников, стояла шагах в десяти от двери хижины. Перед ней тянулся длинный стол на козлах, на котором были навалены какие-то ветки. Когда Гарри и я приблизились к столу, сзади раздался взрыв хохота; обернувшись, мы увидели Драко Малфоя, который направлялся туда же в сопровождении своей обычной слизеринской свиты. Он явно сказал сейчас что-то чрезвычайно забавное, поскольку Крэбб, Гойл, Пэнси Паркинсон и прочие, подтягиваясь к месту урока, все никак не могли унять ржание. По тому, как они поглядывали на Гарри, предмет насмешки угадывался без труда.
   -- Все здесь? -- гаркнула профессор Граббли-Дерг, когда явились и слизеринцы, и гриффиндорцы. -- Тогда поехали. Кто может сказать, как это называется?
   Она показала на лежащую перед ней кучу веток Рука Гермионы взвилась в воздух. За спиной у нее Малфой, скаля зубы, передразнивал ее манеру подпрыгивать на месте, когда ей не терпится ответить на вопрос. Пэнси Паркинсон взвизгнула от смеха, но этот визг почти сразу же перешел в пронзительный крик: веточки на столе подскочили, встали торчком и оказались крохотными деревянными существами, похожими на пикси, с коричневыми шишковатыми ручками и ножками, с двумя отросточками-пальчиками на конце каждой ручки, со смешными плоскими, покрытыми подобием коры, личиками, на каждом из которых блестели карие, клопиного цвета глазки.
   -- О-о-о-о-о! -- воскликнули Парвати и Лаванда.
   -- А ну-ка, девочки, потише! -- скомандовала профессор Граббли-Дерг. Она бросила живым палочкам горсть какой-то коричневой крупы, и они тут же набросились на пищу. -- Итак, кто мне скажет, как они называются? Мисс Грейнджер?
   -- Лукотрусы, -- ответила Гермиона. -- Это лесные сторожа, живут обычно на деревьях, чья древесина идет на волшебные палочки.
   -- Пять очков Гриффиндору, -- объявила профессор Граббли-Дерг. -- Да, это лукотрусы, и, как правильно сказала мисс Грейнджер, они чаще всего живут на деревьях тех пород, что ценятся изготовителями волшебных палочек. Кто-нибудь знает, чем они питаются?
   -- Мокрицами, -- выпалила Гермиона, и стало понятно, почему то, что я принял за коричневую крупу, движется. -- И яйцами фей-светляков, если могут их раздобыть.
   -- Очень хорошо, еще пять очков. Итак, если вам нужна древесина или листва дерева, на котором обитает лукотрус, следует запастись порцией мокриц, чтобы отвлечь или успокоить его. На вид они безобидны, но, если их разозлить, они пытаются выколоть человеку глаза пальцами, которые, как вы видите, очень остры и опасны для глазных яблок. А теперь подходите ближе, берите мокриц и лукотрусов -- одного на троих -- и изучайте их поподробнее. До конца урока каждый из вас должен зарисовать лукотруса и пометить на рисунке все части тела.
   Ученики толпой двинулись к столу. Гарри нарочно обогнул его, чтобы оказаться рядом с профессором Граббли-Дерг.
   -- А где Хагрид? -- спросил он ее, пока все выбирали лукотрусов.
   -- Не ваша забота, -- жестко сказала профессор Граббли-Дерг. Примерно так же она ответила ему и в прошлом году, когда заменяла Хагрида. Между тем Драко Малфой с широкой ухмылкой на заостренном лице перегнулся через Гарри и схватил самого крупного лукотруса.
   Гарри поспешно двинулся вокруг стола обратно, ко мне и Гермионе, мы сидели на траве на корточках чуть поодаль и пытались привести лукотруса в более или менее неподвижное состояние, чтобы его зарисовать. Гарри вынул пергамент и перо, опустился на корточки рядом с нами и шепотом передал им то, что услышал от Малфоя.
   -- Если бы С Хагридом что-то случилось, Дамблдор был бы в курсе, - не долго думая, сказала Гермиона. -- К тому же показывать, что мы обеспокоены, значит играть, Малфою на руку. Он увидит, что мы не знаем точно, как обстоят дела. Не обращай внимания, Гарри. Подержика лучше лукотруса, я лицо хочу зарисовать...
   -- Да, -- донеслось до них от ближайшей группы учеников; манерно-медлительный выговор Малфоя узнавался безошибочно. -- Мой отец пару дней назад беседовал с министром, и очень похоже, что Министерство всерьез хочет положить конец непрофессиональным методам обучения в Хогвартсе. Так что даже если это глупое бревно здесь еще появится, его скорее всего тут же и пошлют куда подальше.
   - О-ОХХ!
   Гарри так крепко сжал лукотруса, что чуть не сломал, и тот в отместку со всей силы царапнул его острыми пальцами, оставив на руке две длинные глубокие раны. Гарри разжал руку. Крэбб и Гойл, уже расхохотавшиеся при мысли о предстоящем увольнении Хагрида, заржали еще пуще, увидев, как человечек-палочка со всех ног улепетывает к лесу и скрывается среди древесных корней. Когда по лугу прокатился эхом дальний звонок, я скатал свой рисунок и двинулся на травологию.
   -- Если он еще раз посмеет назвать Хагрида бревном... -- прорычал Гарри.
   -- Гарри, не связывайся с Малфоем, не забудь, что он староста, он может тебе устроить трудную жизнь...
   -- Интересно, что это такое -- трудная жизнь? Может, попробовать для разнообразия? -- саркастически сказал Гарри.
   Я засмеялся, но Гермиона нахмурилась. Втроем мы не спеша шли мимо огородов. Небо по-прежнему словно бы еще не решило, будет дождь или нет.
   -- Мне хочется, чтобы Хагрид поскорее вернулся, только и всего, -- тихо сказал Гарри, когда мы добрались до теплиц. -- И не говорите мне, что эта Граббли-Дерг преподает лучше! -- добавил он с угрозой.
   -- Я и не собиралась, -- спокойно заметила Гермиона.
   -- Потому что ей в жизни не сравняться с Хагридом, -- твердо проговорил Гарри.
   нехочу никого обижать, но я бы лучше походил к Грабли-Дерг, чем к Хагриду.
   Дверь ближайшей теплицы открылась, и из нее вышло несколько четверокурсников, в том числе Джинни.
   -- Привет! -- жизнерадостно сказала она, проходя мимо.
   Некоторое время спустя появилась Полумна Лавгуд. Она плелась в хвосте своего класса. Нос у нее был запачкан землей, длинные волосы собраны в узел на макушке. Когда она увидела Гарри, ее выпуклые глаза от волнения вытаращились еще сильней, и она двинулась прямо к нему. Многие его одноклассники с любопытством повернули головы. Полумна набрала побольше воздуха и, не здороваясь, выпалила:
   -- Я верю, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился, и я верю, что ты дрался с ним и спасся.
   -- Э... да, -- неуклюже сказал Гарри.
   Уши Полумны были украшены серьгами, похожими на оранжевые редиски, что явно не укрылось от внимания Парвати и Лаванды: они хихикали и показывали пальцами на ее мочки.
   -- Смейтесь сколько хотите! -- повысила голос Полумна, которой показалось, что они потешаются над ее словами. -- Было время, когда люди считали, что на свете нет таких существ, как бундящая шица и морщерогий кизляк.
   -- Так ведь они были правы, разве не так? -- с раздражением сказала Гермиона. -- На свете действительно нет и не было таких существ.
   Полумна бросила на нее уничтожающий взгляд и метнулась прочь. Редиски в ее ушах бешено раскачивались. Теперь уже не только Парвати и Лаванда покатывались со смеху.
   -- Сделай милость, перестань обижать единственного человека, который мне верит, -- попросил Гарри Гермиону по дороге в класс.
   -- Не прибедняйся, Гарри, найдутся и другие, -- возразила ему Гермиона. -- А про эту Полумну Джинни мне все рассказала. Она верит только тому, что ничем вообще не доказано. От дочки человека, который издает "Придиру", другого и ждать нельзя.
   -- Я хочу, чтобы ты знал, Поттер, -- произнес Эрни громким, звучным голосом, -- что на твоей стороне не только сумасшедшие. Я лично верю тебе на все сто. Моя семья всегда стояла за Дамблдора, и я тоже буду за него стоять.
   -- Э... спасибо большое, Эрни, -- сказал Гарри и удивленно, и обрадованно. От слов Эрни улыбка с лица Лаванды Браун мигом исчезла, и выражение лица Симуса было смущенное и упрямое.
   Профессор Спраут начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности СОВ. Да они сговорились все что ли? Утомленные и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением профессора Спраут, гриффиндорцы потянулись обратно в замок. Разговаривали мало. Позади был еще один трудный день.
   -- Эй, Поттер!
   -- Что еще? -- устало пробормотал он и, обернувшись, увидел Анджелину Джонсон, которая, похоже, была вне себя от гнева.
   -- Я тебе сейчас объясню, что еще, -- сказала она и, двинувшись прямо к нему, жестко ткнула его в грудь пальцем. -- Как это ты ухитрился заработать наказание на пять вечера в пятницу?
   -- Что? -- спросил Гарри. -- Не по... ах, да, вратарские испытания!
   -- Вспомнил! -- возмущенно крикнула Анджелина. -- Я же говорила, что мне нужна вся команда, что я хочу посмотреть, как впишется новый игрок! Разве ты не знаешь, что я специально заказала на это время поле? А теперь ты вздумал уклониться!
   -- Ничего я не вздумал! -- возразил Гарри, обиженный этой явной несправедливостью. -- Меня наказала Амбридж, потому что я сказал правду про Сама-Знаешь-Кого.
   -- Ну, так иди теперь к ней и проси освободить тебя в пятницу, -- яростно потребовала Анджелина. -- Как будешь ее уговаривать -- меня не касается. Можешь, если хочешь, сказать ей, что Сам-Знаешь-Кто -- плод твоего воображения. Но в пятницу изволь быть!
   Она резко повернулась и унеслась прочь.
  
   -- Знаете что? -- сказал Гарри мне и Гермионе, когда мы вошли в Большой зал. -- Надо бы узнать в "Паддлмир Юнайтед", не погиб ли Оливер Вуд на тренировке. В Анджелину, похоже, вселился его дух.
   -- Ну, и какие, по-твоему, шансы, что Амбридж отпустит тебя в пятницу? -- скептически спросил я, когда мы сели за стол Гриффиндора.
   -- Меньше чем нулевые, -- мрачно ответил Гарри, положив себе бараньи отбивные и взявшись за еду. -- Но попытаться-то можно, чем я рискую? Предложу, к примеру, два дополнительных наказания потом отбыть... -- Он прожевал и проглотил кусок картошки, потом добавил: -- Хорошо бы она сегодня не слишком меня задержала. Нам же надо написать три письменные работы, отрабатывать Заклятие исчезновения для Макгонагалл, найти контрзаклятие для Флитвика, дорисовать лукотруса и начать этот дурацкий дневник сновидений для Трелони!
   Я застонал и поднял глаза к волшебному потолку. может хоть там что-то хорошее. блин.
   -- И кажется, собирается дождь.
   -- При чем тут дождь, когда мы говорим о домашней работе? -- вскинула брови Гермиона.
   -- Ни при чем, -- быстро ответил я, но уши у меня покраснели. я бы хотел играть в сборной факультета.
   утром я вместо того, чтобы пойти на завтрак вместе с Гарри сидел и писал дневник сновидений для Трелони.
   -- Вечером-то что тебе помешало? -- спросил Гарри меня, когда мой взор дико блуждал по стенам гостиной в поисках вдохновения. я пробормотал, что "делал другое", и, низко склонившись над пергаментом, нацарапал несколько слов.
   -- Ладно, сойдет, -- сказал я, захлопывая дневник -- Написал, что мне приснилось, будто я покупаю новые ботинки. Вряд ли она отсюда что-нибудь этакое сможет вывести, Вдвоем мы быстро зашагали в Северную башню.
   -- А как у Амбридж? Что она заставила тебя делать? Поколебавшись долю секунды, Гарри ответил:
   -- Строчки писать.
   -- Значит, ничего такого страшного? -- спросил я.
   -- Да, ничего, -- сказал Гарри.
   -- Кстати... вспомнил сейчас... отпустит она тебя в пятницу?
   -- Нет, -- сказал Гарри.
   Я издал сочувственный стон. Начались уроки. какой кошмар и так будет весь год. за обедом к нам подошла Анделина. после чего начала ругаться с Гарри.
   -- Я наказан, ясно тебе или нет? -- заорал Гарри ей в спину, когда она зашагала прочь. -- Ты думаешь, торчать у этой старой жабы мне приятнее, чем играть в квиддич?
   -- По крайней мере это строчки, ничего больше, -- попыталась утешить его Гермиона, когда он опять опустился на свое место за столом и поглядел на бифштекс и пирог с почками. -- Не такое уж страшное наказание.
   Гарри открыл рот, потом закрыл его и кивнул.
   -- Сколько домашней работы -- это просто немыслимо, -- несчастным голосом сказал я.
   - Не понимаю, почему ты вчера вечером ничего не сделал? -- спросила меня Гермиона. -- Где ты был, кстати?
   -- Я был... ну... прогуляться ходил, -- уклончиво ответил я.
   ***
   Четверг прошел в тумане неимоверной усталости.
   -- Рон?
   Гарри дошел тем временем до верха лестницы, повернул направо и едва не натолкнулся на меня, я стоял за статуей Десмонда Долговязого и стискивал метлу. Увидев Гарри, я так и подскочил от неожиданности и попытался спрятать свой новый "Чистомет-11" за спиной.
   -- Что ты здесь делаешь?
   -- Я... ничего. А ты что здесь делаешь?
   Гарри нахмурился.
   -- Да брось, мне-то ты можешь сказать! Чего ты тут спрятался?
   -- Я... я от Фреда и Джорджа, если уж тебе так нужно знать, -- сказал я. -- Они только что прошли тут с первокурсниками, наверняка опять что-то на них испытывают. Ведь в общей гостиной они не могут, там сейчас Гермиона.
   Говорил я очень быстро и как-то лихорадочно.
   -- Но метла-то тебе зачем? Куда лететь собрался? -- спросил Гарри.
   -- Я... ну... ну хорошо, скажу, только не смеяться, ладно? -- слабо обороняясь, проговорил я, с каждой секундой краснея. -- Я подумал, может, теперь, когда у меня приличная метла, меня возьмут вратарем в команду Гриффиндора? Ну вот. Давай. Смейся.
   -- Никакого смеха, -- сказал Гарри. Я моргнул. -- Отличная идея! Просто здорово будет, если ты попадешь в команду! Ни разу не видел, как ты играешь вратарем. Хорошо играешь?
   -- Вроде бы неплохо, -- ответил я, мне реакция Гарри принесла громадное облегчение. -- Когда Чарли, Фред и Джордж тренировались в каникулы, я всегда был у них вратарем.
   -- Значит, сейчас отрабатывал вратарские приемы?
   -- И сейчас, и каждый вечер со вторника... правда, сам по себе. Я пытался колдовством заставить квоффлы лететь на меня, но это оказалось трудно, и не уверен, что от этого было бы много пользы. -- я был сильно встревожен этим. -- Фред и Джордж небось лопнут от смеха, когда я приду на испытания. С тех пор как меня назначили старостой, они постоянно меня дразнят.
   -- Жалко, что меня там не будет, -- с горечью сказал Гарри, когда они вместе пошли в гостиную.
   -- Да, и мне...
   так это еще что?
   - Гарри, что у тебя с рукой?
   Гарри, который только что почесал нос свободной от сумки правой рукой, попытался спрятать ее, но преуспел не больше, чем я со своим "Чистометом".
   -- Да ничего, порезал просто...
   Я схватил Гарри за запястье и поднял его кисть на уровень глаз, повернув к себе тыльной стороной. Довольно долго я молча пялился на слова, вырезанные на коже. Наконец отпустил руку. Мне стало нехорошо.
   -- Ты, кажется, сказал, что она просто велела тебе писать строчки.
   Гарри заколебался было -- но рассказал мне всю правду о часах, которые провел в кабинете Амбридж.
   -- Вот старая стерва! -- возмущенно прошептал я, когда мы остановились у Полной Дамы, которая мирно дремала, уронив голову на грудь. -- Да она просто сумасшедшая! Иди к Макгонагалл, скажи ей!
   -- Нет, -- быстро ответил Гарри. -- Этим я только обрадую Амбридж, Значило бы, что она меня достала. Не хочу.
   -- Достала? Но нельзя же ей это спускать!
   -- К тому же я не знаю, имеет ли Макгонагалл над ней власть.
   сказал Гарри.
   -- Тогда иди к Дамблдору!
   -- Нет, -- отрезал Гарри.
   -- Почему?
   -- У него и без меня много забот, -- сказал Гарри.
   -- И все-таки я считаю... -- начал я, но меня перебила Полная Дама, которая уже некоторое время смотрела на нас сонным взором и теперь не выдержала:
   -- Вы намерены говорить пароль? Мне что, всю ночь не спать и дожидаться, пока вы кончите беседу?
   ***
   В пятницу -- такая же хмарь и сырость, как всю неделю.
   Гарри опять ушел на отработку к этой твари. Может Гермиона хоть чем-то сможет помочь?
   В гостиной Гарри встретил радостный вопль. Я, сияя и обливаясь сливочным пивом, бросился к нему бегом с кубком в руке.
   -- Гарри, я сумел, я в команде, я вратарь!
   -- Что? Ухты, классно! -- сказал Гарри, пытаясь изобразить улыбку.
   -- Вот, хлебни сливочного пива. -- я сунул ему бутылку. -- Я все никак поверить не могу... А куда Гермиона делась?
   -- Здесь она, здесь, -- успокоил его Фред, тоже попивавший сливочное пиво, и показал на кресло у камина. Сидевшая в нем Гермиона задремала, кубок у нее в руке опасно наклонился.
   -- Когда узнала, сказала, что рада, -- сообщил я уже не таким торжествующим тоном.
   -- Пусть поспит, -- торопливо сказал Джордж.
   -- Рон, иди сюда! Посмотрим, годится ли тебе старая игровая мантия Оливера, -- позвала его Кэти Белл. -- Можно будет убрать его фамилию и поставить твою...
   после чего я ушел праздновать дальше, а Анжелина начала шептаться с Гарри. после чего тот разубдил гермиону и они тихо ушли в свои спальни.
   Глава 14
   -- Доброе утро, -- весело сказал Гарри мне и Гермионе, усаживаясь за стол Гриффиндора в Большом зале.
   -- Чего это ты такой довольный? -- удивился я.
   -- Ну... квиддич скоро, -- радостно сказал Гарри, придвигая к себе большое блюдо яичницы с беконом.
   -- А-а... да. -- я положил свой тост и глотнул тыквенного сока. -- Слушай, ты не против пойти со мной чуть раньше? Немного погонять меня перед тренировкой? Чтобы я слегка пообвык -- Давай, конечно, -- сказал Гарри.
   -- Слушайте, по-моему, не стоит, -- вмешалась Гермиона. -- У вас обоих масса несделанных уроков, а вы...
   Но она не закончила фразу: прибыла утренняя почта, и к Гермионе, как всегда, спускался"Ежедневный пророк" в клюве ушастой совы, которая приземлилась в опасной близости к сахарнице и протянула лапу. Гермиона сунула ей в кожаный мешочек кнат и, когда птица взлетела, критическим взглядом пробежала по первой странице.
   -- Что-нибудь интересное? -- спросил я.
   -- Нет, -- вздохнула она. -- Сплетня о бас-гитаристке "Ведуний" -- выходит замуж.
   Гермиона развернула газету и скрылась за ней целиком. Гарри занялся второй порцией яичницы. Я с несколько озабоченным видом смотрел на высокие окна.
   -- Постойте, -- вдруг сказала Гермиона. -- Ох, что же это... Сириус!
   -- Что такое? -- сказал Гарри и схватился за газету так порывисто, что она разорвалась надвое, и у него и Гермионы оказалось в руках по половине.
   -- "Министерство магии получило сведения из надежного источника, что осужденный за массовое убийство Сириус Блэк... ля-ля-ля... в настоящее время скрывается в Лондоне!" -- Гермиона прочла это упавшим голосом.
   -- Люциус Малфой. Спорю на что угодно, -- тихо и с яростью проговорил Гарри. -- Он узнал Сириуса на платформе...
   -- Как? -- встревожился Рон. -- Ты хочешь сказать...
   -- Тс-с, -- остановили его оба.
   -- "...Министерство предупреждает волшебное сообщество, что Блэк крайне опасен... убил тринадцать человек... совершил побег из Азкабана..." Обычный вздор, -- заключила Гермиона, положив свою половину газеты и с испугом глядя на Гарри и меня. -- Значит, опять не сможет выходить из дома, вот и всё, -- прошептала она. Дамблдор предупреждал его, что нельзя.
   Гарри хмуро посмотрел на свою половину разорванного "Пророка".
   -- Эй, -- сказал он, шлепнув газету на стол, чтобы видно было Гермионе и мне, -- посмотрите сюда!
   -- Мне своих мантий хватает, -- сказал я.
   -- Да нет. Вот на эту маленькую заметку.
   Рон и Гермиона нагнулись к газете. Заметка была в несколько строк и помещена в самом низу колонки.
   НАРУШИТЕЛЬ В МИНИСТЕРСТВЕ Стерджис Подмор, тридцати восьми лет, проживающий в Клэпеме, Лабурнум-Гарденс, 2, предстал перед Визенгамотом по обвинению во вторжении и попытке ограбления, имевшим место в Министерстве магии 31 августа. Подмор был задержан в час ночи дежурным колдуном Министерства Эриком Манчем, который застиг его за попыткой проникнуть в совершенно секретное помещение. Подмор, отказавшийся от защитительной речи, признан виновным по обоим пунктам и приговорен к шести месяцам заключения в Азкабане.
   -- Стерджис Подмор? -- медленно проговорил я. -- Это у которого голова как будто покрыта соломой? Он тоже из Орд...
   -- Тсс! -- испуганно озираясь, оборвала его Гермиона.
   -- Шесть месяцев в Азкабане! -- прошептал потрясенный Гарри. -- Только за то, что хотел войти в какую-то дверь!
   -- Не будь наивным, не в двери дело. С чего это он оказался в Министерстве магии в час ночи? -- прошептала Гермиона.
   -- Думаешь, он что-то делал по заданию Ордена? -- шепотом спросил я.
   -- Подождите, -- вмешался Гарри. -- Ведь Стерджис должен был нас провожать, помните?
   Оба уставились на него.
   -- Ну да, он тоже должен был охранять нас по дороге на вокзал, помните? И Грюм досадовал, что он не явился, -- значит, он не мог пойти туда по их заданию, так?
   -- Ну, может, они не думали, что он попадется, -- сказала Гермиона.
   -- Его могли подставить! -- воскликнул я. -- Нет... слушайте! -- Под угрожающим взглядом Гермионы он заговорщицки понизил голос - Министерство подозревает, что он человек Дамблдора, и... не знаю... никуда он не хотел проникнуть - его заманили в Министерство. Просто придумали, как его схватить!
   Наступило молчание. Гарри и Гермиона задумались.
   -- Знаете, нисколько не удивлюсь, если это в самом деле так.
   Она задумчиво сложила свою половину газеты. Гарри положил вилку и нож, и тут она будто опомнилась.
   -- Так, по-моему, надо заняться этой статьей для Спраут -- о самоудобряющихся кустарниках, и, если быстро справимся, успеем до обеда поработать над заклинанием Инаниматус Коныорус для Макгонагалл.
   -- Можно ведь и вечером, -- сказал я, когда мы с метлами на плечах спускались по лужайке к полю для квиддича, и грозные предостережения Гермионы о том, что мы завалим все свои СОВ, еще звучали у наших в ушах. -- И еще завтра целый день. Она чересчур заводится из-за работы -- вот в чем ее беда... -- я помолчал, а потом с легким беспокойством добавил: -- По-твоему, она всерьез сказала, что не даст списывать?
   -- По-моему, да, -- ответил Гарри. -- Но и потренироваться надо, если не хотим, чтобы нас выгнали из команды.
   -- Правильно, -- повеселев, сказал я. -- Времени у нас на все хватит.
   В раздевалке мы достали из шкафа мячи и принялись за дело -- я охранял три высоких шеста, а Гарри играл за охотника и пытался забросить квоффл в кольца. Я отразил три четверти бросков и с каждым разом действовал все увереннее. Часа через два мы вернулись в замок на обед, в ходе которого Гермиона ясно дала нам понять, что считает нас безответственными. После обеда пошли на общую тренировку. Вся команда, кроме Анджелины, была уже в раздевалке.
   -- Порядок, Рон? -- спросил его Джордж и подмигнул.
   -- Ага, -- сказал я, хоть и нервничал.
   -- Покажешь нам, где раки зимуют? -- сказал с ехидной улыбкой Фред, высунув всклокоченную голову из ворота спортивного костюма.
   -- Заткнись, -- с каменным лицом огрызнулся я, впервые надевавая форму. Костюм был Оливера Вуда и пришелся мне почти впору, хотя Оливер был шире в плечах.
   Анджелина, уже переодетая, появилась из капитанской комнаты и сказала:
   -- Внимание! Начинаем. Алисия и Фред, будьте добры, ящик с мячами. Да, тут будут наблюдать за нами кое-какие зрители -- прошу не обращать на них внимания.
   Когда мы вышли из раздевалки на яркое солнце, нас встретило улюлюканье и глумливые выкрики слизеринской команды и десятка болельщиков, сбившихся в кучку на пустой трибуне. Голоса их гулким эхом разносились по стадиону.
   -- Что это там оседлал Уизли? -- насмешливо пропел Малфой. -- Какими заклинаниями научили летать это гнилое старое полено?
   Крэб, Гойл и Пэнси Паркинсон загоготали. Я оседлал метлу и взлетел, Гарри следом; у меня покраснели уши.
   -- Не обращай внимания, -- сказал Гарри, нагнав меня, -- посмотрим, кто будет смеяться после матча.
   -- Вот правильное отношение, Гарри, -- одобрила Анджелина, взмыв над ними с квоффлом под мышкой, и зависла перед своей командой. -- Так, начинаем с перепасовки для разогрева, участвуют все...
   -- Эй, Джонсон, что за прическа? - завопила снизу Пэнси Паркинсон. - Кто Это придумал, чтобы волосы выглядели как черви?
   Анджелина откинула со лба заплетенные в косички волосы и спокойно скомандовала:
   -- Расходимся и посмотрим, на что мы годны. Гарри отлетел назад к кромке поля, я -- к шестам на другой стороне. Анджелина подняла квоффл одной рукой и с силой метнула Фреду, тот отпасовал Джорджу, Джордж -- Гарри, Гарри -- мне, и я его выронил.
   Слизеринцы, возглавляемые Малфоем, оглушительно заржали. я устремился вниз, чтобы поймать мяч до того, как он упадет на землю, вышел из пике неудачно, завалившись набок, весь покраснел, но все же снова поднялся на рабочую высоту.
   -- Бросай, Рон, -- крикнула как ни в чем не бывало Анджелина.
   Я бросил квоффл Алисии, Алисия отпасовала Гарри, Гарри -- Джорджу...
   -- Эй, Поттер, шрам не беспокоит? -- крикнул Малфой. -- Прилечь не хочешь? Пора уж -- целую неделю как не был в больничном крыле. Личный рекорд небось?
   Джордж бросил квоффл Анджелине, она вернула его Гарри, который не ожидал этого, но все же поймал мяч кончиками пальцев и сразу отправил мне. Я ринулся за мячом -- и промахнулся.
   -- Давай повнимательнее, -- сердито крикнула Анджелина вслед мне, когда я устремился к земле за квоффлом.
   Когда я вернулся на рабочую высоту, трудно было сказать, что краснее -- мое лицо или квоффл. Малфой и остальные слизеринцы задыхались от смеха.
   С третьей попытки я поймал квоффл и от радости так запустил им в Кэти, что мяч пролетел у нее между рук и ударил прямо в лицо.
   -- Извини! -- простонал я и бросился к ней посмотреть, силен ли ушиб.
   -- Вернись на место, она цела! -- рявкнула Анджелина. -- Но когда пасуешь своему, постарайся не сбить его с метлы! Для этого есть бладжеры!
   У Кэти шла кровь из носа. Слизеринцы на трибуне топали ногами и улюлюкали. Фред и Джордж подлетели к Кэти.
   -- На-ка, -- сказал Фред, вынув из кармана что-то маленькое малинового цвета, -- остановит мигом.
   -- Ладно, -- крикнула Анджелина. -- Фред и Джордж, берите биты и бладжер. Рон -- к шестам. Гарри, когда скажу, выпускай снитч. Начинаем забрасывать Рону.
   Гарри помчался за близнецами.
   -- У Рона все через пень-колоду, -- буркнул Джордж, когда они приземлились возле ящика с мячами.
   -- Просто волнуется, -- сказал Гарри. -- Утром мы упражнялись вдвоем, и он играл нормально.
   -- Будем надеяться, он не прошел пик формы, -- угрюмо сказал Фред.
   Они поднялись в воздух. Анджелина дала свисток, Гарри освободил снитч, а Фред с Джорджем отпустили бладжер. Вскоре раздался свисток
   -- Стоп... стоп... СТОП! -- крикнула Анджелина. -- Рон, ты не прикрываешь средний шест!
   Я парил перед левым кольцом, оставив без присмотра остальные два.
   -- Ой, извини.
   -- Ты все время смещаешься, следя за охотниками! -- сказала Анджелина. -- Или стой в центре, пока не надо прикрыть боковое кольцо, или циркулируй между ними, а не дрейфуй в сторону -- из-за этого ты пропустил три последних гола!
   -- Извини, -- повторил я, и мое лицо горело на фоне голубого неба, как красный бакен.
   -- А ты, Кэти, не можешь как-нибудь остановить кровь?
   -- Она только хуже идет, -- хрипло сказала Кэти,-- утираясь рукавом.
   Гарри оглянулся на Фреда: тот встревоженно шарил в карманах. Потом вытащил что-то малиновое, осмотрел и с нескрываемым ужасом обернулся к Кэти.
   -- Ну, попробуем еще раз, -- сказала Анджелина. Она не обращала внимания на слизеринцев, затянувших нараспев: "Гриффиндор -- сапожники, Гриффиндор -- сапожники", но посадка ее на метле стала несколько скованной.
   На этот раз свисток Анджелины остановил их через каких-нибудь три минуты.
   -- Ну что опять? -- раздраженно спросил Гарри Алисию.
   -- Кэти, -- кратко ответила она.
   Гарри повернулся и увидел, что Анджелина, Фред и Джордж мчатся к Кэти. Вместе с Алисией он устремился туда же. Ясно было, что Анджелина вовремя остановила игру: Кэти, белая как мел, обливалась кровью.
   -- Ее надо в больницу, -- сказала Анджелина.
   -- Мы ее доставим, -- сказал Фред. -- Она... это... по ошибке проглотила Кровяной Волдырняк.
   -- Продолжать без загонщиков и одного охотника нет смысла, -- мрачно сказала Анджелина, когда Фред и Джордж, поддерживая Кэти с двух сторон, полетели к замку. -- Всё, переодеваемся.
   Слизеринцы проводили нас до раздевалки глумливыми выкриками.
   Получасом позже Гарри и я вошли через портретную дверь в общую гостиную Гриффиндора.
   -- Как прошла тренировка? -- холодно спросила Гермиона.
   -- Тренировка? -- начал Гарри.
   -- Совсем паршиво, -- глухим голосом закончил я, опустившись рядом с ней в кресло.
   Гермиона посмотрела на меня и немного оттаяла.
   -- Первый блин комом, -- утешила она меня. -- Надо втянуться...
   -- Кто сказал, что из-за меня паршиво? -- огрызнулся я.
   -- Никто, -- растерянно сказала она. -- Я думала...
   -- Ты думала, я ни на что не годен?
   -- Да нет же! Ты сказал: "паршиво" -- ну я и...
   -- Я намерен заняться уроками, -- сердито объявил я и затопал к лестнице в спальню.
   В тот вечер и я, и Гарри не сильно продвинулись с уроками. Я был слишком огорчен своей плохой игрой.
   Все воскресенье мы просидели в гостиной, зарывшись в книги, между тем как комната то наполнялась народом, то пустела. День опять был погожий, и большинство однокашников-гриффиндорцев проводили его на воздухе, последний раз в году наслаждаясь ярким солнцем.
   -- Знаешь, наверное, надо поплотнее засесть за уроки на неделе, -- сказал Гарри мне, когда мы наконец отложили длинную работу о заклинании Инаниматус Коньюрус для Макгонагалл и уныло взялись за такое же длинное сочинение о спутниках Юпитера для профессора Синистры.
   -- Да, -- согласился я, бросив пятый испорченный обрывок пергамента в камин, и потер покрасневшие глаза. -- Может, попросим Гермиону показать, что она сделала?
   Гарри посмотрел в ее сторону: она сидела с Живоглотом на коленях, весело болтала с Джинни, и в руках у нее мелькали спицы -- вязался очередной бесформенный носок для домового эльфа.
   - Нет
   твердо сказал он
   -- ты же знаешь, она не покажет
   И мы продолжали работать, пока не потемнело за окнами. Гостиная потихоньку пустела. В половине двенадцатого к нам, зевая, подошла Гермиона.
   -- Заканчиваете?
   -- Нет, -- лаконично ответил я.
   -- Самый большой спутник Юпитера -- Ганимед, а не Каллисто, -- она показала пальцем на строчку в моем сочинении, -- а вулканы -- на Ио.
   -- Благодарю, -- буркнул я, зачеркивая ошибку.
   -- Извини, я просто...
   -- Ну да, приходишь только критиковать...
   -- Рон...
   -- Некогда мне слушать нотации, ясно? У меня тут работы по горло.
   -- Ой, посмотри!
   Гермиона показала на ближнее окно. Снаружи на подоконнике стояла красивая сипуха и смотрела на меня.
   -- Не Гермес ли это? -- изумилась Гермиона.
   -- Ух ты, он! -- тихо сказал я и вскочил, бросив перо. -- С чего это Перси мне пишет?
   Я открыл окно, Гермес влетел в гостиную, опустился на мое сочинение и протянул лапу с привязанным письмом. Я снял письмо, и птица тотчас улетела, оставив чернильные следы на рисунке Ио.
   Я прочел надпись на свитке: "Рональду Уизли, Гриффиндор-Хаус, Хогвартс" -- и сел в кресло.
   -- Почерк Перси. -- Я поднял глаза на Гарри и Гермиону. -- Ну, что?
   -- Открывай! -- нетерпеливо сказала Гермиона, и Гарри кивнул.
   Я развернул свиток и начал читать.
   "Дорогой Рон!
   Я только что услышал (не от кого иного, как от самого министра магии, который узнал это от твоей новой преподавательницы, профессора Амбридж), что ты стал старостой Хогвартса.
   Я был приятно удивлен этой новостью и раньше всего хочу тебя поздравить. Должен признаться, я всегда опасался, что ты пойдешь, если можно так выразиться, "дорожкой Фреда и Джорджа", а не по моим стопам, поэтому можешь вообразить, с каким чувством я воспринял известие о том, что ты перестал пренебрегать требованиями руководства и взял на себя реальную ответственность.
   Но хочу не только поздравить тебя, Рон, я хочу дать тебе некоторые советы -- почему и посылаю это письмо ночью, а не, как обычно, утренней почтой. Надеюсь, ты прочтешь его вдали от любопытных глаз и избежишь неудобных вопросов.
   Из того, что говорил мне министр, сообщая о твоем назначении, я заключил, что ты по-прежнему часто общаешься с Гарри Поттером. Должен сказать тебе, Рон: ничто не угрожает тебе потерей значка больше, чем продолжающееся братание с этим учеником. Не сомневаюсь, мои слова тебя удивят, и ты, безусловно, возразишь, что Поттер всегда был любимцем Дамблдора, -- но должен сказать тебе, что Дамблдор, вероятно, недолго будет оставаться во главе Хогвартса, и влиятельные люди совсем иначе -- и, наверное, правильнее -- оценивают поведение Поттера. Распространяться не буду, но если ты просмотришь завтрашний
   "Ежедневный пророк", то получишь хорошее представление о том, куда дует ветер... и, быть может, наткнешься на имя твоего покорного слуги!
   Серьезно, Рон, нельзя, чтобы считали, будто вы с Поттером одного поля ягода. Это может очень повредить тебе в будущем -- я имею в виду и карьеру после школы. Как тебе должно быть известно, поскольку в суд его провожал наш отец, этим летом у Поттера было дисциплинарное слушание перед Визенгамотом в полном составе, и прошло оно для него не лучшим образом. Его оправдали чисто формально, если хочешь знать мое мнение, и многие, с кем я говорил, по-прежнему убеждены в его виновности.
   Возможно, ты боишься порвать отношения с Поттером - я знаю, что он бывает неуравновешен и даже буен, но, если ты обеспокоен этим или заметил еще что-то тревожащее в его поведении, настоятельно рекомендую тебе обратиться к Долорес Амбридж. Эта замечательная женщина, я знаю, будет только рада помочь тебе советом.
   Перехожу ко второй части. Как я уже заметил выше, режиму Дамблдора в Хогвартсе, возможно, скоро придет конец. Ты должен быть предан не ему, а школе и Министерству. Я с огорчением услышал, что в своих попытках произвести в Хогвартсе необходимые изменения, которых горячо желает Министерство, профессор Амбридж встречает очень мало поддержки со стороны персонала (впрочем, с будущей недели ей станет легче -- смотри опять-таки завтрашний номер "Ежедневного пророка"!). Скажу еще: ученик, выказавший готовность помочь профессору Амбридж сегодня, года через два получит очень хорошие шансы стать старостой школы!
   Жалею, что редко виделся с тобой этим летом. Мне больно критиковать родителей, но боюсь, что не смогу жить под их кровом, пока они связаны с опасной публикой из окружения Дамблдора. (Если надумаешь писать матери, можешь сообщить ей, что некий Стерджис Подмор, близкий друг Дамблдора, недавно заключен в Азкабан за незаконное проникновение в Министерство. Может быть, это откроет ей глаза на подлинную сущность мелких преступников, с которыми они теперь якшаются.) Считаю большой удачей для себя, что избежал позорного общения с такими людьми -- министр проявил ко мне величайшую снисходительность, -- и надеюсь, Рон, что семейные узы не помешают и тебе понять всю ошибочность взглядов и поступков наших родителей. Я искренне надеюсь, что со временем они сами осознают, насколько они заблуждались, и, если настанет такой день, с готовностью приму их извинения.
   Пожалуйста, обдумай хорошенько все, что я здесь написал, в особенности о Гарри Поттере, и еще раз поздравляю тебя с назначением старостой.
   Твой брат
   Перси."
   Чем дальше скользили его глаза по свитку, тем сильнее я хмурился. И когда закончил, меня на лице было написано отвращение. Я бросил письмо Гарри и Гермионе, и они, наклонившись друг к другу, прочли его вместе.
   Гарри повернулся ко мне.
   -- Ну что ж, -- сказал он так, словно воспринял все это как шутку, -- если хочешь... Что там у него? -- Он заглянул в письмо. -- Ага, порвать со мной отношения, клянусь, я не буду буянить.
   -- Дай. -- я протянул руку. -- Он... (я разорвал письмо пополам) ...самый большой (разрывая на четыре части) ...гад (разорвав на восемь) ...на свете.
   Я бросил обрывки в камин.
   -- Давай, до утра надо с этим закончить. -- я подтянул к себе сочинение по астрономии.
   Гермиона смотрела на меня со странным выражением.
   -- Дай-ка сюда, -- вдруг сказала она.
   -- Что? -- удивился я.
   -- Дай мне. Я их посмотрю и исправлю.
   -- Серьезно? Гермиона, ты наша спасительница, -- сказал я. -- Что я могу для тебя?..
   -- Ты можешь сказать: "Мы обещаем, что больше не будем волынить с домашними заданиями до ночи". -- Она протянула обе руки за нашими сочинениями, но вид у нее был веселый.
   -- Спасибо большое, -- слабым голосом сказал Гарри. Он отдал ей сочинение, снова опустился в кресло и потер глаза.
   Было уже за полночь, гостиная опустела, остались только мы трое и Живоглот. Скрипело перо Гермионы, исправлявшей наши сочинения, шуршали страницы справочников, по которым она проверяла факты.
   -- Перепиши это, -- сказала Гермиона мне, толкнув ко мне сочинение и исписанный ею самой листок. -- И добавь заключение, которое я написала.
   -- Гермиона, честно, ты самый прекрасный человек на свете, -- пролепетал я, -- и если я когда-нибудь опять буду с тобой груб...
   -- Я пойму, что ты снова стал самим собой, -- докончила Гермиона. -- Гарри, у тебя все нормально, кроме этого вот, в конце. Ты, наверное, не расслышал профессора Синистру. Европа была покрыта льдами, а не львами... Что с тобой?
   Гарри сполз с кресла и, стоя коленями на вытертом, в подпалинах каминном коврике, глядел в огонь.
   -- Эй, Гарри, -- неуверенно окликнул его Рон, -- ты почему там?
   -- Потому что увидел в огне голову Сириуса.
   Гарри ответил совершенно спокойно.
   -- Голову Сириуса? -- повторила Гермиона. -- Как в тот раз, когда он захотел поговорить с тобой на Турнире Трех Волшебников? Но не сейчас же -- это было бы слишком... -- И, глядя в огонь, вскрикнула: -- Сириус?
   Я выронил перо. Посреди пляшущего пламени была голова Сириуса, и длинные черные волосы спадали на его улыбающееся лицо.
   -- Я уж подумал, вы уйдете спать раньше, чем остальные разойдутся, -- сказал он. -- Каждый час заглядывал.
   -- Каждый час залезал в камин? -- со смехом спросил Гарри.
   -- На несколько секунд -- проверить, чисто ли на горизонте.
   -- А если бы тебя увидели? -- испуганно спросила Гермиона.
   -- Кажется, одна девочка, первокурсница, как будто видела мельком. Но не волнуйся, -- сказал Сириус, заметив, что Гермиона поднесла ладонь ко рту, -- я тут же скрылся. Наверняка приняла меня за странное полено или что-нибудь вроде.
   -- Но это же громадный риск... -- начала Гермиона.
   -- Ты говоришь прямо как Молли, -- сказал Сириус. -- Это был единственный способ ответить на письмо Гарри, не прибегая к шифру. А шифры расшифровываются.
   При упоминании о письме Гермиона и я разом повернулись к Гарри.
   -- Сам написал, а нам -- ни слова, -- с упреком сказала Гермиона.
   -- Забыл, -- ответил Гарри. -- Не смотри на меня так. Никаких секретов из письма нельзя было извлечь, верно, Сириус?
   -- Да, очень хорошо составлено, -- улыбнулся тот. -- Однако поторопимся, а то, чего доброго, помешают... Твой шрам...
   -- А что?.. -- начал я, но Гермиона меня перебила:
   -- Потом объясним. Дальше, Сириус.
   -- Понимаю, когда шрам болит, удовольствия мало. Но, по-моему, беспокоиться пока не из-за чего. Ведь он весь прошлый год болел?
   -- Да, и Дамблдор сказал, что это происходит, когда Вол-де-Морта обуревают сильные чувства, -- сказал Гарри, как всегда не обращая внимания на то, что я и Гермиона вздрогнули. - Так что не знаю, может, он был зол или еще что нибудь в тот вечер, когда я отбывал наказание.
   - Да, теперь он вернулся, и болеть будет чаще, -- сказал Сириус.
   -- Так, по-твоему, это не из-за того, что Амбридж дотронулась до меня, когда я отбывал у нее наказание?
   -- Вряд ли, -- сказал Сириус. -- Я знаю ее репутацию и уверен, что она не из Пожирателей смерти.
   -- По подлости своей вполне может быть, -- мрачно заметил Гарри, а я и Гермиона энергично закивали.
   -- Да, но человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти, -- с невеселой улыбкой возразил Сириус. -- Хотя знаю, существо она преотвратное... Послушали бы, что о ней говорит Римус.
   -- А Люпин ее знает? -- быстро спросил Гарри, вспомнив ее замечание об опасных полукровках на первом занятии.
   -- Нет, -- сказал Сириус, -- но два года назад она составила законопроект против оборотней, и теперь он не может получить работу.
   Гарри вспомнил, что Люпин теперь совсем обносился, и Амбридж стала ему еще противнее.
   -- Чем же ей не угодили оборотни? -- сердито спросила Гермиона.
   -- Боится их, я думаю. -- Сириуса забавляло ее негодование. -- Должно быть, не переносит полулюдей: в прошлом году агитировала за то, чтобы отловить водяной народ и навесить всем бирки. Представляешь, тратить на это время и энергию, когда такая рвань, как Кикимер, гуляет без ярлыка.
   Я рассмеялся, а Гермиона огорчилась.
   -- Сириус, -- сказала она с укоризной, -- если бы ты немного поработал с Кикимером, он наверняка переменился бы. Как-никак ты последний член его семьи, и профессор Дамблдор сказал...
   -- Ну, а что на уроках у Амбридж? -- перебил Сириус. -- Обучает вас убивать полукровок?
   -- Нет, -- сказал Гарри, не обращая внимания на обиженную Гермиону которой не дали защитить Кикимера. -- Она вообще не позволяет нам прибегать к магии!
   -- Читаем дурацкие учебники, и больше ничего, -- сказал Рон.
   -- Все понятно, -- сказал Сириус. -- По нашим сведениям из Министерства, Фадж не хочет, чтобы вас обучали борьбе.
   -- Обучали борьбе? -- изумился Гарри. -- Он думает, мы что, собираем тут какую-то армию магов?
   -- Именно так он и думает, -- подтвердил Сириус. -- А вернее, боится, что этим занят Дамблдор -- формирует свою личную армию, чтобы захватить Министерство магии.
   Молчание. Потом заговорил Рон:
   -- В жизни не слышал ничего глупее, включая рассуждения Полумны Лавгуд.
   -- Значит, нам не дают изучать защиту от Темных искусств потому, что Фадж боится, как бы мы не использовали заклинаний против Министерства магии? -- возмутилась Гермиона.
   -- Точно, -- подтвердил Сириус. -- Фадж решил, что Дамблдор готов на все ради захвата власти. С каждым днем он все больше превращается в параноика. Того и гляди, Дамблдора арестуют по какому-нибудь сфабрикованному обвинению.
   Тут Гарри вспомнил о письме Перси.
   -- Не знаешь, в завтрашнем "Ежедневном пророке" будет что-нибудь о Дамблдоре? Брат Рона Перси пишет, что да.
   -- Не знаю, -- сказал Сириус. -- В выходные никого из Ордена не видел -- заняты. Мы тут одни с Кикимером.
   В голосе Сириуса прозвучала обида.
   -- Так и о Хагриде ничего не слышно?
   -- А... ему полагалось бы уже вернуться, -- сказал Сириус, -- никто не знает, что с ним. -- И, увидев их огорченные лица, добавил: -- Но Дамблдор не беспокоится, и вы не дергайтесь. Уверен, Хагрид жив-здоров.
   -- Но если он должен был уже вернуться... -- слабым голосом сказала Гермиона.
   -- С ним была мадам Максим, мы связались с ней, и она говорит, что они распрощались по дороге домой. Но нет никаких оснований думать, что он пострадал или с ним что-то не так.
   Нас это не убедило, мы встревоженно переглянулись.
   -- И не задавайте слишком много вопросов о Хагриде, -- поспешил добавить Сириус, -- так вы только привлечете внимание к его отсутствию, а Дамблдор этого не хочет. Хагрид сильный, он не пропадет. -- Видя, что нас это не успокоило, он спросил: -- Когда вас опять отпустят в Хогсмид? Думаю, эта маскировка под собаку на станции нам удалась, а? Я решил...
   -- НЕТ! -- в один голос воскликнули Гермиона и Гарри, а Гермиона спросила:
   -- Сириус, ты видел "Ежедневный пророк"?
   -- А, это, -- ухмыльнулся он, -- они все время гадают, где я, и все невпопад.
   -- Да, но на этот раз, может быть, угадали, -- возразил Гарри. -- Малфой в поезде как-то странно выразился и, похоже, догадался, что это ты. И его отец был на станции -- знаешь, Люциус Малфой. Так что ты тут лучше не появляйся. Если Малфой опять тебя узнает...
   -- Ладно, ладно, понял, -- сказал Сириус. -- Я просто думал, вам захочется повидаться...
   -- Да, только не хочется, чтобы тебя опять упрятали В Азкабан! -- сказал Гарри.
  
   Сириус молча смотрел из огня на Гарри, между бровей у него залегла глубокая складка.
   -- Ты меньше похож на отца, чем я думал, -- сказал он наконец с холодком в голосе. -- Отец радовался бы риску.
   -- Слушай...
   -- Мне, пожалуй, пора. Слышу, Кикимер спускается по лестнице, -- сказал Сириус. -- Значит, когда снова соберусь к вам в камин, сообщить тебе время? Если для тебя это не слишком рискованно.
   Легкий хлопок, и там, где была голова, осталось только пляшущее пламя.
   Глава 15
   Они собирались проштудировать "Ежедневный пророк" Гермионы от первой до последней полосы в поисках статьи, О которой упомянул в письме Перси. Но не успела почтовая сова сняться с молочного кувшина, как Гермиона, громко охнув, расстелила на столе газету с большой фотографией Долорес Амбридж, которая широко улыбалась и моргала им из-под заголовка.
   МИНИСТЕРСТВО ПРОВОДИТ РЕФОРМУ ОБРАЗОВАНИЯ
   ДОЛОРЕС АМБРИДЖ НАЗНАЧЕНА НА НОВУЮ ДОЛЖНОСТЬ
   ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА
   -- Амбридж -- генеральный инспектор? -- хмуро произнес Гарри, выронив недоеденный тост. -- Что это значит?
   Гермиона прочла вслух:
   -- "Вчера вечером Министерство магии приняло неожиданную меру, издав декрет, предоставляющий ему беспрецедентный контроль над Школой чародейства и волшебства "Хогвартс".
   "Последнее время министр с растущим беспокойґством следил за деятельностью Хогвартса, -- сообщил нам младший помощник министра Перси Уизли. -- Нынешнее решение принято в связи с озабоченностью ро дителей, считающих, что школа движется в нежелательном направлении".
   За последнее время это не первый случай, когда министр Корнелиус Фадж использует новые законы для совершенствования образовательного процесса в Школе волшебства. Не далее как 30 августа был принят Декрет об образовании N 22, согласно которому в случае, если нынешний директор не в состоянии подыскать кандидата на преподавательскую должность, Министерство само подберет подходящего человека.
   "Именно так и получила назначение в Хогвартс профессор Амбридж, -- заявил вчера вечером Уизли. -- Дамблдор никого не нашел, и в результате министр назначил Амбридж. Выбор чрезвычайно удачный...""
   -- КАКОЙ выбор? -- громко сказал Гарри.
   -- Подожди, это еще не все, -- угрюмо отозвалась Гермиона. -- "...удачный. Коренным образом изменилось обучение защите от Темных искусств, а кроме того, министр обеспечен теперь текущей информацией о том, что на самом деле происходит в Хогвартсе.
   Этой последней функции Министерство придало официальный характер своим Декретом об образовании N 23, учреждающим должность генерального инспектора Хогвартса.
   "Это очередной решительный шаг министра в его стремлении остановить то, что многие считают упадком Хогвартса, -- заявил Уизли. -- Инспектор уполномочен инспектировать работу коллег-преподавателей, с тем чтобы поддерживался высокий уровень учебного процесса. Этот пост был предложен профессору Амбридж в дополнение к ее преподавательским обязанностям, и мы рады, что она согласилась".
   Родители учеников Хогвартса восприняли этот шаг с энтузиазмом.
   "Узнав, что деятельность Дамблдора поставлена под объективный контроль, я испытал большое облегчение, -- заявил вчера вечером в своем уилтширском особняке мистер Люциус Малфой. -- В последние годы многие из нас, кому небезразличны судьбы наших детей, были обеспокоены отдельными эксцентрическими ре шениями Дамблдора, и мы рады услышать, что Министерство намерено отслеживать ситуацию в школе".
   К числу этих эксцентрических решений, безусловно, относятся спорные кадровые назначения, о которых уже писала газета; так, были зачислены в штат оборотень Римус Люпин, полувеликан Рубеус Хагрид и страдающий паранойей бывший мракоборец "Грозный Глаз" Грюм.
   Широко ходят слухи, что Альбус Дамблдор, в прошлом Верховный чародей Визенгамота и президент Международной конфедерации магов, уже не в состоянии выполнять обязанности руководителя престижной школы
   "Хогвартс".
   "Считаю, что назначение генерального инспектора -- первый шаг к тому чтобы Хогвартс получил директора, которому мы можем полностью доверять, -- заявил вчера вечером осведомленный сотрудник Министерства".
   В знак протеста против учреждения должности инспектора старейшины Визенгамота Гризельда Марчбэнкс и Тиберий Огден подали в отставку.
   "Хогвартс школа, а не филиал учреждения Корнелиуса Фаджа, -- сказала мадам Марчбэнкс. -- Это очередная возмутительная попытка дискредитировать Альбуса Дамблдора".
   (Подробно о предполагаемых связях мадам Марчбэнкс с подрывными организациями гоблинов -- на стр. 17)". -- Гермиона кончила читать и посмотрела на друзей.
   -- Теперь понятно, как нам досталась Амбридж. Фадж провел этот декрет и навязал ее! И еще дал ей право инспектировать других преподавателей! -- Гермиона часто дышала, и у нее блестели глаза. -- Невероятно! Безобразие!
   -- Согласен, -- сказал Гарри. Он посмотрел на свой правый кулак и увидел белые очертания слов, которые заставила его врезать в руку Амбридж.
   А Рон между тем ухмылялся.
   -- Ты что? -- хором спросили его двое.
   -- Жду не дождусь, когда она станет инспектировать Макгонагалл. Амбридж даже не поймет, что на нее рухнуло.
   -- Ладно, пошли. -- Гермиона вскочила. -- Может, она уже инспектирует урок Бинса, нам нельзя опаздывать...
   Но профессор Амбридж не инспектировала урок истории магии, такой же скучный, как в прошлый понедельник. Не было ее и в подземелье Снейпа на сдвоенном уроке зельеварения, где работа Гарри о лунном камне была возвращена ему с жирным "О" в верхнем углу.
   -- Я проставил вам такие оценки, какие вы получили бы за свои работы на СОВ, -- с самодовольной усмешкой объявил Снейп, раздавая работы. -- Дабы у вас было реальное представление о том, чего вам ожидать на экзамене.
   Он круто повернулся и стал лицом к классу.
   -- В целом, уровень работ кошмарный. На экзамене большинство из вас провалились бы. Надеюсь, что вы проявите гораздо больше усердия в работе над следующим заданием: о видах противоядий против животных ядов. Иначе болваны, удостоенные неудовлетворительной оценки, будут вдобавок оставлены после уроков.
   Малфой заржал и театральным шепотом произнес:
   -- Ха, кое-кто схлопотал нолик.
   Гарри увидел, что Гермиона скосила глаза и силится разглядеть его отметку, поэтому быстро засунул сочинение в сумку: о своем достижении он предпочел умолчать.
   Твердо решив, что не даст Снейпу повода унизить его на этом уроке, он трижды перечел каждую строчку указаний на доске, прежде чем приняться за дело. Его Укрепляющий раствор получился не таким прозрачно-бирюзовым, как у Гермионы, но, по крайней мере, голубым, а не розовым, как у Невилла. В конце урока он понес колбу к столу Снейпа с чувством облегчения, окрашенным некоторой воинственностью.
   -- Ну, на этот раз вышло не так плохо, как на прошлой неделе? -- сказала Гермиона, когда они поднялись по лестнице в вестибюль и пошли обедать. -- И с домашним заданием благополучно?
   Ни Рон, ни Гарри не ответили, но Гермиона не отставала:
   -- Я и не ожидала высшей оценки, раз он ставил их, как на СОВ, но проходные на этой стадии тоже неплохо, правда?
   Гарри неопределенно хмыкнул.
   -- Конечно, до экзаменов многое может измениться, времени еще достаточно, мы подтянемся, но сегодняшние оценки можно рассматривать как исходный рубеж, правда? И двигаться дальше...
   Они сели за стол Гриффиндора.
   -- Если бы мне поставили "П", я была бы в восторге.
   -- Гермиона! -- взорвался Рон. -- Если хочешь узнать, сколько мы получили, так и скажи.
   -- Да нет... почему? Если не хотите говорить...
   -- Я получил "С", -- сказал Рон, наливая половником суп в тарелку. -- Довольна?
   -- Стыдиться нечего, -- вмешался Фред. Он только что подошел к столу вместе с Джорджем и Ли Джорданом и сел справа от Гарри. -- Ничего плохого в честной крепкой "С".
   -- Но разве "С" -- не "слабо"? -- удивилась Гермиона.
   -- Да, "слабо", подтвердил Ли Джордан. -- Но всетаки лучше, чем "о" -- "отвратительно".
   Гарри почувствовал, что у него вспыхнуло лицо, и притворно закашлялся. Закончив это маленькое представление, с огорчением обнаружил, что Гермиона так и не слезла с темы оценок СОВ.
   -- Значит, высшая "П" -- "превосходно", -- говорила она, -- затем идет "У"...
   -- Нет, "В", -- поправил Джордж, -- "выше ожидаемого". И я всегда считал, что нам с Фредом должны ставить "В" по каждому предмету -- мы превзошли все ожидания хотя бы потому, что явились на экзамен.
   Все засмеялись, кроме Гермионы, а она тянула свое:
   -- Значит, после "В" идет "У" --
   "удовлетворительно", и это последняя проходная оценка, да?
   -- Да, -- сказал Фред и, окунув булочку в суп, сунул в рот и проглотил целиком.
   -- Затем "С" -- "слабо"... -- Рон воздел руки, изображая ликование, -- и "О" --
   "отвратительно".
   -- И еще "Т", -- напомнил ему Джордж.
   -- "Т"? -- с ужасом переспросила Гермиона. -- Что еще за "Т"?
   -- "Тролль", -- живо откликнулся Джордж.
  
   Гарри снова засмеялся, хотя не понял, шутка это или нет. Он вообразил, как пытается скрыть от Гермионы свои "Т" на всех экзаменах, и тут же решил, что отныне будет заниматься прилежнее.
   -- У вас, ребята, уже был урок с инспекцией? -- спросил Фред.
   -- Нет, -- сказала Гермиона. -- А у вас?
   -- Только что, перед обедом, -- сказал Джордж. -- Заклинания.
   -- Ну и как? -- одновременно спросили Гарри и Гермиона.
   Фред пожал плечами:
   -- Ничего особенного. Амбридж сидела в углу и что-то записывала в блокноте. Вы же знаете Флитвика -- обращался с ней как с гостьей, как будто она ему совсем не мешала. А она говорила мало. Задала Алисии пару вопросов насчет того, как обычно проходят занятия, Алисия сказала: "Очень хорошо". На том и кончилось.
   -- Не думаю, что у Флитвика будут неприятности, -- сказал Джордж -- У него все хорошо сдают экзамен.
   -- А у вас что после обеда? -- спросил у Гарри Фред -- Трелони...
   -- Вот уж "Т" так "Т"!
   -- ...и сама Амбридж.
   -- Будь паинькой там и сдерживайся, -- сказал Джордж. -- Если пропустишь еще одну тренировку, Анджелина сойдет с ума.
   Пришли на прорицания. Когда Гарри вытаскивал свой дневник сновидений в сумрачном классе прорицаний, я толкнул его локтем. Из люка в полу поднимается генеральный инспектор собственной персоной. Класс, весело гомонивший до этого, разом умолк. Внезапная тишина заставила оглянуться и профессора Трелони, которая раздавала в это время экземпляры "Оракула снов".
   -- Добрый день, профессор Трелони, -- с широкой улыбкой сказала Амбридж. -- Полагаю, вы получили мою записку с датой и временем инспекции?
   Трелони кивнула с недовольным видом, повернулась спиной к гостье и продолжала разносить учебники. По-прежнему улыбаясь, Амбридж взялась за спинку ближайшего кресла, подтащила его вперед и поставила прямо позади кресла Трелони. Уселась, вынула большой блокнот из цветастой сумки и подняла голову, ожидая начала.
   Профессор Трелони стянула на груди шаль слегка дрожащими руками и сквозь толстые увеличивающие очки оглядела класс.
   -- Сегодня мы продолжим изучение вещих снов, -- сказала она, стараясь говорить, как всегда, таинственно, хотя голос у нее немного дрожал. -- Разбейтесь, пожалуйста, на пары и с помощью "Оракула" попробуйте истолковать последнее ночное видение партнера.
   Она хотела было сесть в свое кресло, но, увидев позади него Амбридж, Свернула влево, к Парвати и Лаванде, которые уже обсуждали последний сон Парвати.
   Амбридж уже писала в блокноте. Через несколько минут она поднялась и стала ходить по пятам за Трелони, прислушиваясь к ее разговорам с учениками и время от времени задавая вопросы. Гарри поспешно склонился над книгой.
   -- Быстро придумывай сон, -- сказал он мне. -- Старая жаба вот-вот подойдет.
   -- Я в прошлый раз придумывал, -- запротестовал я. -- Твоя очередь.
   -- Ой, не знаю... -- с отчаянием шепнул Гарри. -- Скажем, мне приснилось, что я утопил Снейпа в моем котле. Сойдет...
   Рон фыркнул и раскрыл "Оракул".
   -- Так, надо назвать твой возраст, дату сновидения и число букв в теме... Какая у нас?
   "Утопил", "котел" или "Снейп"?
   -- Неважно. Бери любую, -- оглянувшись с опаской, сказал Гарри.
   Трелони расспрашивала Невилла о его дневнике сновидений, Амбридж стояла у нее за плечом и делала пометки в блокноте.
   -- Так в какую ночь тебе это снилось? -- спросил я, занятый вычислениями.
   -- Не знаю... в прошлую... да в какую хочешь. --Сейчас нас отделял от профессоров всего один стол.
   Амбридж записала еще что-то в блокноте, а Трелони выглядела совсем расстроенной.
   -- Так, -- сказала Амбридж. -- Как долго занимаете вы эту должность?
   Профессор Трелони нахмурилась, скрестила руки на груди, свела плечи, словно хотела как можно лучше закрыться от позорного допроса. Она помолчала, но, видимо решив, что вопрос не слишком унизителен и можно на него ответить, с большим недовольством сказала:
   -- Почти шестнадцать лет.
   -- Изрядный срок, -- сказала профессор Амбридж и сделала пометку в блокноте. -- И на работу вас взял профессор Дамблдор?
   -- Да, -- последовал лаконичный ответ. Профессор Амбридж записала.
   -- И вы праправнучка знаменитой ясновидящей Кассандры Трелони?
   -- Да, -- подтвердила Трелони, слегка выпрямившись. Очередная пометка в блокноте.
   -- Но, по-моему, -- поправьте меня, если ошибаюсь, -- после Кассандры вы в семье первая, кто наделен ясновидением?
   -- Это... м-м... часто передается лишь через три поколения.
   Жабья улыбка на лице Амбридж сделалась еще шире.
   -- Разумеется, -- произнесла она сладким тоном и сделала еще пометку. -- Так, может быть, вы и мне что-нибудь предскажете? -- И по-прежнему с улыбкой испытующе уставилась на Трелони.
   Та оцепенела, словно не веря своим ушам.
   -- Не понимаю вас. -- Она судорожно стянула шаль на тощей шее.
   -- Я прошу вас сделать мне предсказание, -- раздельно проговорила Амбридж.
   Теперь не только я и Гарри украдкой поглядывали на них из-за книг. Почти весь класс замер, глядя на Трелони, которая выпрямилась во весь рост, так что зазвенели бусы и браслеты.
   -- Внутреннее Око не зрит по приказу, -- оскорбленно сообщила она.
   -- Понятно, -- проворковала профессор Амбридж и записала что-то в блокноте.
   -- Я... но... но... подождите! -- Профессор Трелони пыталась говорить, как всегда, потусторонним голосом, но эффект таинственности был несколько подпорчен тем, что голос дрожал от гнева. -- Кажется, я что-то вижу... что-то, вас касающееся... да, я чувствую что-то... что-то темное... большую угрозу...
   Профессор Трелони наставила дрожащий палец на профессора Амбридж, а та, подняв брови, продолжала любезно улыбаться.
   -- Боюсь... боюсь, вам грозит большая опасность! -- драматически возвестила профессор Трелони.
   Пауза. Профессор Амбридж, по-прежнему подняв брови, смотрела на профессора Трелони.
   -- Ну что ж, -- мягко произнесла она после очередной заметки в блокноте. -- Если это все, что вы можете сообщить...
   Она отошла, а профессор Трелони, с вздымающейся грудью, будто приросла к полу. мы оба знали, что профессор Трелони -- старая мошенница, но Амбридж вызывала такое отвращение, что мы были всецело на стороне Трелони -- вернее, те несколько секунд, пока она не нависла над нами.
   -- Ну? -- с непривычной резкостью сказала она и щелкнула длинными пальцами перед носом Гарри. -- Дайте-ка посмотреть, как вы начали дневник сновидений.
   И к тому времени, когда она закончила толковать в полный голос сны Гарри. Все до единого, даже те, где он ел овсянку, сулили горькую безвременную кончину. Все это время профессор Амбридж стояла в двух шагах, писала в блокноте, а после звонка первой спустилась по серебряной лестнице.
   Через десять минут, когда они пришли на защиту от Темных искусств, Амбридж уже ждала нас в классе. Она напевала под нос и чему-то своему улыбалась. Достав учебники "Теория защитной магии", Гарри и я рассказали Гермионе (она пришла с урока нумерологии) о том, что было на уроке у Трелони. Гермиона собралась что-то спросить, но тут профессор Амбридж призвала класс к порядку, и воцарилась тишина.
   -- Волшебные палочки убрать, -- с улыбкой распорядилась она, и оптимисты, вынувшие свои палочки, с сожалением спрятали их обратно в сумки. -- На прошлом уроке мы закончили главу первую. Прошу раскрыть книги на странице девятнадцать -- приступаем к главе второй: "Общие теории защиты и их происхождение". От разговоров можно воздержаться.
   Все с той же широкой самодовольной улыбкой она села за стол. Ученики с громким вздохом разом раскрыли книги. Гарри лениво подумал, хватит ли глав в книге на все уроки до конца года, и хотел уже открыть страницу с оглавлением, но тут заметил, что Гермиона опять подняла руку.
   Профессор Амбридж тоже это заметила, но, похоже, у нее была выработана тактика именно на такой случай. Она не притворилась, будто не видит поднятой руки, а, наоборот, встала, прошла вдоль переднего ряда и, остановившись перед Гермионой, наклонилась к ней и шепотом, чтобы не слышали остальные, спросила:
   -- Что на этот раз, мисс Грейнджер?
   -- Я уже прочла вторую главу.
   -- Тогда переходите к главе третьей.
   -- Ее я тоже прочла. Я прочла всю книгу. Профессор Амбридж моргнула, но быстро овладела собой.
   -- В таком случае вы можете сказать мне, что говорит Слинкхард в главе пятнадцатой о контрзаклятиях.
   -- Он говорит, что это неправильное наименование. Он говорит, "контрзаклятием" люди называют свои заклятия для того, чтобы это звучало более приемлемо.
   Профессор Амбридж подняла брови, и Гарри понял, что это произвело на нее впечатление.
   -- Но я не согласна, -- продолжала Гермиона. Брови у Амбридж поползли еще выше, и взгляд стал еще более холодным.
   -- Не согласны?
   -- Да. -- Гермиона, в отличие от Амбридж, не шептала, а говорила звонким голосом, так что теперь их слушал весь класс. -- Мистер Слинкхард не любит заклятий, правда? Но, думаю, они могут быть очень полезны, если ими пользоваться для защиты.
   -- Вы так думаете? -- Профессор Амбридж перестала говорить шепотом и выпрямилась. -- Боюсь, что в этом классе нас интересует мнение мистера Слинкхарда, а не ваше, мисс Грейнджер.
   -- Но... хотела возразить Гермиона.
   - Довольно Амбридж отошла и повернулась лицом к классу от веселости ее не осталось И следа. -- Мисс Грейнджер, я снимаю с Гриффипдора пять очков.
   По классу пробежал шумок.
   -- За что? -- сердито спросил Гарри.
   -- Только не задирайся, -- шепотом взмолилась Гермиона.
   -- За неоправданное нарушение хода занятий, -- спокойно произнесла профессор Амбридж. -- Я здесь для того, чтобы внедрить одобренную Министерством методику, не поощряющую учеников высказывать свое мнение о предметах, в которых они мало смыслят. Ваши прошлые преподаватели этой дисциплины, по-видимому, давали вам больше воли, но ни один из них -- за исключением, возможно, профессора Квиррелла, который хотя бы ограничивался темами, проверенными на протяжении веков, -- не удовлетворил бы министерскую инспекцию.
   -- Да, Квиррелл был чудесный учитель, -- громко сказал Гарри, -- только с одним маленьким недостатком: у него Вол-де-Морт торчал из затылка.
   Оглушительная тишина, какой никогда еще не слышал Гарри. Затем:
   -- Я думаю, еще одна неделя дополнительных занятий принесет вам пользу, мистер Поттер, -- вкрадчиво проговорила Амбридж.
   Во вторник, когда Гарри пришел на завтрак, Джонсон набросилась на него с таким криком, что профессор Макгонагалл прибежала к ним от преподавательского стола.
   -- Мисс Джонсон, как вы смеете поднимать такой шум в Большом зале? Минус пять очков Гриффиндору!
   -- Профессор, ведь он опять оставлен после уроков. Макгонагалл повернулась к нему:
   -- Что еще, Поттер? Наказаны? Кем?
   -- Профессором Амбридж, -- промямлил Гарри, боясь взглянуть в глаза за прямоугольными очками.
   -- То есть как? -- Она понизила голос, чтобы не услышали любопытные Равенклоцы позади. -- Несмотря на предупреждение в прошлый понедельник, вы опять не сдержались на уроке профессора Амбридж?
   -- Да, -- потупясь, сказал Гарри.
   -- Поттер, вы должны держать себя в руках! Вы напрашиваетесь на серьезные неприятности! Снимаю еще пять очков с Гриффиндора!
   -- Но... почему?.. Профессор! -- Гарри был взбешен этой несправедливостью. -- Меня уже она наказала, почему еще вы отнимаете пять очков?
   -- Потому что наказания на вас, очевидно, совсем не действуют, -- едко ответила она. -- Никаких возражений, Поттер! А что до вас, мисс Джонсон, впредь прошу упражнять голос на стадионе, если намерены остаться капитаном команды!
   Профессор Макгонагалл зашагала обратно к преподавательскому столу. Анджелина наградила Гарри взглядом, полным отвращения, и удалилась, а он, кипя, сел на скамью рядом с Роном.
   -- Оштрафовала Гриффиндор за то, что мне каждый вечер взрезают руку! Это что, честно?
   -- Нет, -- сочувственно сказал я и положил на тарелку Гарри ломоть бекона. -- Да она не в себе.
   Гермиона же только листала "Ежедневный пророк".
   -- По-твоему, Макгонагалл права? -- сердито обратился Гарри к портрету Корнелиуса Фаджа, скрывавшему лицо Гермионы.
   -- Мне жаль, что она оштрафовала тебя, но, по-моему, она правильно предупредила, чтобы ты не сцеплялся с Амбридж, -- раздался голос Гермионы позади Фаджа, который энергично жестикулировал на первой странице и явно произносил какую-то речь.
   На трансфигурации в углу с блокнотом сидела Амбридж, и при виде нее всякое воспоминание о завтраке выветрилось.
   -- Отлично, -- шепнул я, когда они заняли свои места. -- Тут уж Амбридж свое получит.
   Профессор Макгонагалл вошла в класс твердым шагом и так, как будто не заметила присутствия Амбридж
   -- Успокоимся, -- сказала она, и все сразу утихли. -- Мистер Финниган, будьте добры подойти и сдать домашнюю работу. Мисс Браун, пожалуйста, возьмите этот ящик с мышами... без глупостей, милая, они вас не съедят... и раздайте по одной каждому...
   -- Кхе, кхе...
   Тем же дурацким покашливанием профессор Амбридж прервала в первый вечер Дамблдора. Профессор Макгонагалл предпочла ее не услышать. Симус передал Гарри его сочинение. Гарри взял его, не взглянув на Симуса, и с облегчением увидел, что ему поставили "У".
   -- Итак, прошу внимания. Дин Томас, если вы еще раз поступите так с мышью, я оставлю вас после уроков... Большинство из вас добилось исчезновения улиток, и даже те, у кого сохранились заметные остатки раковины, уловили принцип превращения. Сегодня мы будем...
   -- Кхе, кхе...
   -- Да? -- Профессор Макгонагалл обернулась; брови ее сошлись в прямую жесткую черту.
   -- Я хотела узнать, профессор, получили ли вы мою записку с датой и часом инспекции вашего...
   -- Очевидно, получила -- в противном случае спросила бы вас, что вы делаете на моем уроке, -- сказала профессор Макгонагалл и решительно повернулась спиной к профессору Амбридж. Ученики обменялись злорадными взглядами. -- Повторяю: сегодня мы будем упражняться в гораздо более трудном исчезновении -- мыши. Заклятие исчезновения...
   -- Кхе, кхе...
   -- Интересно, -- Макгонагалл с холодной яростью повернулась к профессору Амбридж, -- как вы собираетесь ознакомиться с моим методом преподавания, если намерены ежеминутно меня прерывать? Видите ли, я обычно не позволяю разговаривать в классе, когда говорю сама.
   У профессора Амбридж сделался такой вид, как будто ей залепили пощечину. Она промолчала, но раскрыла блокнот и принялась с остервенением писать.
   Даже не взглянув в ее сторону, Макгонагалл снова обратилась к классу:
   -- Как я уже сказала, Заклятие исчезновения тем сложнее, чем сложнее строение животного, которое мы хотим подвергнуть исчезновению. Улитка, беспозвоночное, не представляет трудной задачи. Мышь -- млекопитающее, и работать с ней гораздо труднее. Поэтому магическое действие такого рода нельзя осуществить, мечтая об ужине. Итак, заклинание мы знаем, а теперь посмотрим, что у нас получится...
   -- Как она может отчитывать меня за несдержанность с Амбридж! -- шепнул Гарри Рону. Но он уже улыбался, злость на Макгонагалл прошла.
   Профессор Амбридж не ходила за профессором Макгонагалл по классу, как за профессором Трелони, -- наверное, поняла, что Макгонагалл этого не потерпит. Зато гораздо больше писала, сидя в углу, и, когда Макгонагалл отпустила класс, поднялась с мрачным видом.
   -- Вот для начала, -- сказал я, подняв длинный извивающийся мышиный хвост, и бросил его в ящик, подставленный Лавандой.
   Ученики потянулись из класса, а Гарри, увидев, что Амбридж подошла к учительскому столу, толкнул меня, я -- Гермиону, и мы втроем нарочно отстали, чтобы послушать.
   -- Как долго вы преподаете в Хогвартсе? -- спросила профессор Амбридж.
   -- В декабре будет тридцать девять лет, -- отрывисто сказала Макгонагалл, защелкнув сумку.
   Амбридж записала.
   -- Очень хорошо, -- сказала она, -- результаты инспекции вы узнаете через десять дней.
   -- Жду с нетерпением, -- холодно ответила Макгонагалл и направилась к двери. -- Не задерживайтесь, молодые люди, - сказала она, подгоняя сзади Гарри, Гермиону и меня.
   -- Не вы обычно ведете эти занятия? -- услышал я ее вопрос, когда мы подошли к длинному столу, где несколько пленных лукотрусов, похожих на ожившие прутики, скреблись в поисках мокриц.
   -- Совершенно верно, -- ответила профессор Граббли-Дерг, сцепив руки за спиной и время от времени поднимаясь на цыпочки. -- Я заменяю профессора Хагрида.
   мы обеспокоено переглянулись. Малфой шептался с Крэббом и Гойлом.
   -- Хм-м... -- Амбридж понизила голос, но я все равно ее слышал, -- интересно... директор не спешит объяснить мне причину... А вы не могли бы сказать, почему так затянулся отпуск профессора Хагрида? Малфой тоже навострил уши.
   -- Боюсь, не смогу, -- живо отозвалась Граббли-Дерг. -- Знаю об этом не больше вашего. Дамблдор прислал сову: не соглашусь ли я недели две поработать. Я согласилась. Вот и все, что я знаю. Так что... может быть, начнем?
   -- Да, будьте любезны, -- сказала профессор Амбридж и сделала запись в блокноте.
   Здесь она избрала другую тактику -- стала ходить между учениками и задавать вопросы о волшебных существах. По большей части отвечали они хорошо, и настроение у Гарри немного улучшилось -- по крайней мере, Хагрида не подведут.
   -- В целом, -- сказала Амбридж, вернувшись к профессору Граббли-Дерг после того, как долго допрашивала Дина Томаса, -- как вы -- временный член коллектива и, можно думать, объективный наблюдатель, -- как вы находите Хогвартс? Ощущаете ли поддержку со стороны руководства?
   -- О да, Дамблдор великолепен, -- горячо откликнулась Граббли-Дерг. -- Мне очень нравится, как поставлено дело в школе. Очень!
   Выразив лицом вежливое сомнение, Амбридж поставила закорючку в блокноте и продолжала:
   -- И что вы намерены пройти в этом году с классом, предполагая, конечно, что профессор Хагрид не вернется?
   -- А мы займемся существами, которые чаще всего даются на СОВ. Осталось не так много -- они уже изучили единорогов и нюхлеров. Я думаю, мы займемся глиноклоками и жмырами, научимся распознавать шишуг и нарлов. Словом...
   -- Что ж, вы, очевидно, знаток своего дела, -- сказала Амбридж, ставя очень заметную галочку в блокноте.
   Гарри не понравилось, что она с нажимом произнесла
   "вы", и еще меньше понравился вопрос, адресованный Гойлу:
   -- Я слышала, в классе были травмы.
   Гойл глупо ухмыльнулся. С ответом выскочил Малфой:
   -- У меня. Меня полоснул гиппогриф.
   -- Гиппогриф? -- повторила профессор Амбридж, деловито записывая.
   -- Из-за его же глупости: надо было слушаться Хагрида, -- сердито вставил Гарри.
   Я и Гермиона застонали. Амбридж медленно повернулась к Гарри.
   -- Еще один вечер после уроков, -- нежно сказала она. -- Ну что ж, большое спасибо, профессор Граббли-Дерг, думаю, мне все ясно. Вам сообщат результаты инспекции в течение десяти дней.
   -- Прекрасно, -- сказала Граббли-Дерг, и Амбридж отправилась по лужайке к замку.
   ***
   Гарри пришел из кабинета Амбридж около полуночи; рука кровоточила так, что пропитался шарф, которым он ее обвязал. Мы ждали его в гостиной.
   -- На, -- взволнованно сказала Гермиона, подвинув к нему мисочку с желтой жидкостью. -- Это процеженная настойка маринованных щупальцев растопырника, должна помочь.
   Гарри опустил окровавленную руку в миску. Живоглот с громким мурлыканьем вился вокруг его ног, потом вспрыгнул на колени и улегся.
   -- Спасибо, -- с чувством сказал Гарри, почесывая левой рукой кота между ушей.
   -- Все-таки ты должен пожаловаться на это, -- тихо сказал я.
   -- Нет, -- отрезал Гарри.
   -- Макгонагалл взбесилась бы, если б узнала.
   -- Да, наверное, -- согласился Гарри. -- И сколько, ты думаешь, времени понадобится Амбридж, чтобы издать еще один декрет: кто пожалуется на генерального инспектора, будет немедленно исключен?
   Я открыл было рот, чтобы возразить, но не нашелся что сказать и немного погодя закрыл.
   -- Страшная женщина, -- пискнула Гермиона. -- Страшная. Я как раз говорила Рону перед твоим приходом -- надо с этим что-то делать.
   -- Я предложил яд, -- угрюмо сказал я.
   -- Нет... Объяснить, что она никудышный преподаватель, что мы не научимся у нее защите.
   -- Да что мы можем? - я зевнул. -- Поздно. Она получила место, и ее не уберут. Фадж этого не допустит.
   -- Знаете... -- нерешительно начала Гермиона, -- я сегодня подумала... -- она с опаской взглянула на Гарри, -- я подумала, что, может быть, пора нам самим... самим этим заняться.
   -- Чем заняться? -- подозрительно спросил Гарри, продолжая купать руку в настойке растопырника.
   -- Самим учиться защите от Темных искусств.
   -- Да брось ты, -- заныл я. -- Не хватало нам работы. Ты понимаешь, что мы с Гарри опять отстали с домашними заданиями, а ведь только вторая неделя идет.
   -- Но это поважнее домашних заданий! -- сказала Гермиона.
   Гарри и я вытаращились на нее.
   -- А я-то думал, важнее ничего на свете нет! -- сказал я.
   -- Глупости. Конечно, есть, -- сказала Гермиона, и Гарри увидел с испугом, что лицо ее вспыхнуло такой же страстью, с какой она говорила об освобождении эльфов. -- Гарри правильно сказал на первом уроке у Амбридж: мы должны подготовиться к тому, что нас ждет за стенами школы. Мы должны уметь защитить себя. Если мы ничему не научимся за год...
   -- Много ли мы можем сами? -- устало возразил я. -- Ну ладно, пойдем в библиотеку, посмотрим заклятия, попробуем упражняться, и что?..
   -- Нет, я согласна, мы уже прошли ту стадию, когда можно учиться только по книгам, -- сказала Гермиона. -- Нам нужен учитель, настоящий, чтобы показал нам, как пользоваться заклинаниями, и поправил, если будем ошибаться.
   -- Если вы о Люпине... -- начал Гарри.
   -- Нет, нет, не о Люпине, -- сказала Гермиона. -- Он занят в Ордене, да и часто встречаться с ним мы не сможем -- только в Хогсмиде по выходным.
   -- Тогда кто же? -- нахмурясь, сказал Гарри. Гермиона глубоко вздохнула:
   -- Разве не ясно? Ты, Гарри.
   Наступило молчание. Ночной ветерок шевельнул окна за моей спиной, пламя в камине качнулось.
   -- Что -- я?
   -- Ты будешь учить нас защите от Темных искусств.
   Гарри уставился на нее. Потом повернулся ко мне. Я нахмурился и напряженно думал. Потом сказал:
   -- Это мысль.
   -- Какая мысль? -- спросил Гарри.
   -- Чтобы ты нас учил.
   - Но...
   Гарри заулыбался.
   -- Я же не учитель. Я не могу...
   -- Гарри, в этом году ты лучший по защите от Темных искусств, -- сказала Гермиона.
   -- Я? -- Улыбка на его лице стала еще шире. -- Ты же обошла меня на всех испытаниях...
   -- На самом деле нет, -- спокойно возразила Гермиона. -- На третьем курсе ты был лучшим -- это были первые настоящие испытания, и первый учитель, который знал предмет. Но я не об уроках говорю! Вспомни что ты сделал!
   -- Что я сделал?
   -- Я не уверен, что хочу такого тупого учителя, -- с ехидной улыбкой сказал я Гермионе. И, повернувшись к Гарри: -- Давай подумаем. -- Он изобразил задумавшегося тупицу Гойла. -- Ага, в первый год ты спас от Сам-Знаешь-Кого философский камень.
   -- Просто повезло, -- сказал Гарри, -- не от умения...
   -- Во второй год ты убил василиска и уничтожил Реддла.
   -- Да, но если бы не явился Фоукс...
   -- В третий год, -- я повысил голос, -- ты отразил сотню дементоров...
   -- Ты же знаешь -- по чистой случайности, если бы не маховик времени...
   -- В прошлом году, -- я почти кричал, -- ты снова схватился с Сам-Знаешь-Кем.
   -- Да послушай же. -- Гарри начал сердиться, потому что улыбалась уже и Гермиона. -- Вы можете послушать? Все это звучит очень красиво, но мне просто везло -- половину времени я сам не понимал, что делаю, ничего не планировал, действовал вслепую и почти всегда мне помогали.
   Я и Гермиона по-прежнему улыбались, и Гарри сердился все больше.
   -- Что вы смеетесь, как будто лучше меня знаете? Я там был или кто? Я знаю, что там было, понятно? И выпутался не потому, что блестяще владею защитой от Темных искусств, а потому... потому, что помощь приходила вовремя или правильно угадывал... все делал наобум, не соображая... КОНЧАЙТЕ РЖАТЬ!
   Миска с настойкой растопырника упала на пол и разбилась. Гарри встал. Живоглот юркнул под диван.
   Друзья уже не улыбались.
   -- Вы не знаете, что это такое! Вы никогда с ним не сталкивались! Думаете, просто запомнил пяток заклинаний и пустил в него, как на уроке? Ты все время знаешь, что между тобой и смертью -- ничего, кроме... твоих мозгов, или смелости, или чего там еще, -- когда не теряешь рассудка, сознавая, что через микросекунду -- конец или пытка... Или друзья умирают у тебя на глазах... Ничему такому нас в классах не учили, не объясняли, как с этим быть, а вы тут сидите с таким видом, как будто перед вами умненький мальчик, а Диггори был глуп, все не так сделал... Вы просто не понимаете, это вполне мог быть я, и так и было бы, если бы не нужен был Вол-де-Морту. Я опешил:
   -- Ничего такого мы не говорили. И Диггори никто не винил, ты все неправильно... -- Он беспомощно посмотрел на Гермиону тоже изумленную.
   -- Гарри, -- робко сказала она, -- неужели ты не понимаешь? Ведь именно поэтому мы и просим тебя... Мы хотим знать, каково это -- очутиться лицом к лицу с Во... Вол-де-Мортом.
   Она впервые произнесла имя Вол-де-Морта, и это больше, чем ее слова, охладило Гарри. Все еще тяжело дыща, он опустился в кресло.
   -- Подумай об этом, - тихо сказала Гермиона. - Ладно?
   Он кивнул. Гермиона поднялась и сказала:
   -- Ну, я пошла спать.
   Я тоже встал.
   -- Идем? -- неуверенно обратился я к Гарри.
   -- Да... Сейчас. Только уберу.
   Гарри показал на разбитую миску. Я кивнул и ушел.
   Глава 16
   Две недели Гермиона не заводила разговора о том, чтобы Гарри учил нас защите от Темных искусств. Наказания у Амбридж закончились. Я побывал еще на четырех тренировках, и на последних двух на меня не кричали. Все трое сумели добиться исчезновения мышей на трансфигурации (Гермиона научилась даже убирать котят). Но бурным ветреным вечером в конце сентября, когда мы втроем сидели в библиотеке, подбирая ингредиенты для зелья у Снейпа, тема эта всплыла снова.
   -- Слушай, Гарри, -- вдруг сказала Гермиона, -- ты больше не думал о защите от Темных искусств?
   -- Думал, конечно, -- сварливо отозвался Гарри. -- Как тут не думать, когда нас учит эта карга.
   -- Нет, насчет того, о чем мы с Роном тебя...
   Я бросил на нее тревожный, угрожающий взгляд. Она в ответ нахмурилась.
   -- Ладно, о чем я тебя просила, -- учить нас.
   Гарри медлил с ответом. Он вчитывался в страницу "Азиатских противоядий.
   -- Да, -- сказал он наконец, -- немного думал.
   -- И что?
   -- Не знаю, -- сказал Гарри, оттягивая решительный разговор. Он взглянул на меня.
   -- Мне эта мысль с самого начала понравилась, -- охотно вступил в разговор я, убедившись, что Гарри не намерен ругаться.
   Гарри поерзал в кресле.
   -- Вы же слышали: во многом это было везение, правильно?
   -- Да, Гарри, -- мягко сказала Гермиона, -- но все равно, нет смысла отрицать, что ты владеешь защитой от Темных искусств. В прошлом году ты был единственным, кто мог полностью осуществить заклятие Империус, мог вызвать Патронуса и сделать то, чего не могут взрослые волшебники. Виктор всегда говорил...
   Я обернулся к ней так резко, что чуть не вывихнул шею. Я потер затылок.
   -- Да? Что сказал Вики?
   -- Хо-хо, -- скучающим тоном отозвалась Гермиона. -- Он сказал: Гарри делает то, чего он не умеет. А он был на последнем курсе Дурмстранга.
   Я посмотрел на нее с подозрением.
   -- Ты что, до сих пор поддерживаешь с ним связь?
   -- Ну и что из того? -- невозмутимо ответила Гермиона, хотя лицо у нее чуть порозовело. -- Можно ведь дружить по переписке.
   -- Он не только по переписке хотел дружить.
   Гермиона раздраженно тряхнула головой и, не обращая внимания на меня, я продолжал есть ее взглядом, после чего сказала Гарри:
   -- Ну, что? Будешь нас учить?
   -- Только тебя и Рона, да?
   -- Ну... -- Гермиона как будто опять заробела. -- Только ты не бесись. Гарри, я правда думаю, ты должен научить всех, кто захочет учиться. Мы же хотим защититься от В... Вол-де-Морта. Рон, не будь смешным. Будет нечестно, если мы не дадим такой возможности остальным.
   Гарри на минуту задумался.
   -- Хорошо, но сомневаюсь, что кто-нибудь, кроме вас, захочет у меня учиться. Я же чокнутый, помнишь?
   -- Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько ребят хотят тебя послушать. -- Она наклонилась к Гарри, и я, все еще хмурившийся, тоже придвинулся поближе. -- А что, если скажем: все, кто хочет, встретимся в первый октябрьский выходной в Хогсмиде и обсудим это дело?
   -- Почему там, а не в школе? -- спросил я.
   -- Потому что, -- сказала Гермиона, снова взявшись за рисунок Китайской жующей капусты, который копировала из книги, -- потому что Амбридж вряд ли обрадуется, если узнает, что мы задумали.
   ***
   Гарри беспокоится что Сириус снова заявится к нам в гостиную. Или придет в Хогсмит.
   -- Нельзя же упрекать его за то, что ему охота проветриться, -- сказал я, когда Гарри поделился со мной и Гермионой своими опасениями. -- Ведь он в бегах уже два года -- счастье, конечно, не большое, но, по крайней мере, он был на воле, правда? А сейчас сидит взаперти с этим жутким эльфом.
   Гермиона посмотрела на него с осуждением, но не ответила на выпад против Кикимера.
   -- Беда в том, -- сказала она Гарри, -- что пока Вол... Вол-де-Морт -- да успокойся, Рон, -- не объявится, Сириус должен скрываться, так? В дурацком Министерстве не поймут, что Сириус невиновен, покуда не признают, что Дамблдор всегда говорил о нем правду. И когда эти дураки начнут ловить настоящих Пожирателей смерти, станет ясно, что Сириус не из них. Во-первых, на нем нет метки...
   -- Не думаю, что у Сириуса хватит глупости опять прийти, -- успокоил их я. -- Дамблдор будет страшно недоволен, а Сириус прислушивается к Дамблдору даже когда это ему поперек.
   Но вид у Гарри по-прежнему был озабоченный, и Гермиона попыталась его отвлечь:
   -- Слушай, мы с Роном прикинули, кто из ребят захотел бы учиться настоящей защите, поспрашивали их, и кое-кто проявил интерес. Мы назначили им встречу в Хогсмиде.
   -- Хорошо, -- рассеянно согласился Гарри.
   -- Не беспокойся, -- тихо сказала Гермиона, -- у тебя и без Сириуса забот невпроворот.
   Утро вылазки в Хогсмид выдалось ясное, но ветреное. После завтрака мы выстроились в очередь перед Филчем, а он сверялся с длинным списком учеников, получивших разрешение родителей или опекунов посещать деревню.
  
   -- Чего это Филч тебя обнюхивал? -- спросил я, когда мы втроем зашагали по широкой дорожке к воротам.
   Гарри усмехнулся:
   -- Проверка на навозные бомбы. Я забыл вам сказать... И он поведал о том, как отправил письмо Сириусу а через минуту ворвался Филч и потребовал показать письмо.
   -- Ему донесли, что ты заказываешь навозные бомбы? Но кто мог донести?
   -- Не знаю. -- Гарри пожал плечами. -- Может, Малфой решил подшутить.
   Мы прошли между высокими каменными колоннами с крылатыми вепрями и свернули влево, на дорогу к деревне. Ветер трепал нам волосы, бросал на глаза.
   -- Малфой? -- усомнилась Гермиона. -- Да... может быть.
   И до самой деревни пребывала в задумчивости.
   -- Куда пойдем? -- спросил Гарри. -- В "Три метлы"?
   -- Ну нет, -- очнувшись, сказала Гермиона. -- Там всегда битком народу и шумно. Я сказала остальным: встречаемся в "Кабаньей голове" -- этот трактир не на главной дороге... По-моему, подозрительное место, но ученики туда обычно не ходят, и нас не подслушают.
   Мы прошли по Главной улице мимо магазина волшебных шуток "Зонко", увидев там, естественно, Фреда и Джорджа с Ли Джорданом, мимо почты, откуда через правильные интервалы вылетали совы, и завернули в переулок, в конце которого стоял трактирчик. На ржавой скобе над дверью висела облезлая деревянная вывеска с изображением отрубленной головы кабана, с которой текла кровь на белую скатерть. Вывеска скрипела на ветру. Троица остановилась перед дверью в нерешительности.
   -- Идем? -- робея, сказала Гермиона. Гарри шагнул первым.
   Внутри было совсем не так, как в "Трех метлах", большом баре, теплом и сияющем чистотой. Трактир "Кабанья голова" представлял собой убогую, грязную комнатку, чем-то насквозь пропахшую, скорее всего козлами. Окна эркера покрывал такой слой сальной грязи, что дневной свет едва просачивался в комнату, и освещалась она огарками свечей, расставленными на грубых деревянных столах. Пол, на первый взгляд земляной, оказался каменным, с вековыми наслоениями грязи. У одного голова была вся обмотана грязными бинтами с щелью на месте рта, куда он вливал стакан за стаканом какую-то жгучую дымящуюся жидкость. У окна двое в капюшонах -- и если бы они не разговаривали с сильным йоркширским акцентом, Гарри, пожалуй, принял бы ИХ за дементоров. А в темном углу возле очага сидела колдунья в густой черной вуали, достававшей до туфель, и виден был только кончик ее носа, поскольку выпирал из-под вуали.
   -- Не знаю, Гермиона, -- пробормотал Гарри, когда они шли к стойке. Особенно его заинтересовала колдунья. -- Тебе не приходит в голову, что под вуалью может прятаться Амбридж?
   Гермиона кинула на нее оценивающий взгляд.
   -- Амбридж меньше ростом. И если даже придет сюда, она никак не сможет нам помешать. Я дважды и трижды перечла правила школы. Мы ничего не нарушили. Специально спросила профессора Флитвика, можно ли ученикам бывать в "Кабаньей голове", и он сказал "да", но очень советовал приходить со своими стаканами. Я просмотрела все, что говорится об учебных кружках и группах домашних заданий, -- они разрешены. Просто не стоит, по-моему, делать это демонстративно.
   -- Ну да, -- сухо подтвердил Гарри, -- тем более что ты затеваешь не группу по домашним заданиям.
   Из задней комнаты к ним подошел бармен, склочного вида старик с длинными седыми волосами и бородой. Он был высок и худ и показался Гарри смутно знакомым.
   -- Ну? -- буркнул он.
   -- Три сливочных пива, пожалуйста, -- сказал Гарри. Бармен достал откуда-то снизу три очень грязных, очень пыльных бутылки и со стуком поставил на стойку.
   -- Шесть сиклей.
   -- Я заплачу, -- быстро сказал Гарри и отдал ему серебро.
   Взгляд бармена скользнул по нему и задержался на шраме. Потом старик отвернулся и скинул деньги в старинную деревянную кассу, ящик которой открылся сам собой. Гарри, я и Гермиона ушли к самому дальнему столу, сели там и огляделись. Забинтованный постучал костяшками по стойке и получил еще стакан дымящегося питья.
   -- Знаете что? -- я окинул бар восторженным взглядом. -- Мы можем заказать здесь все, что захотим. Старикан подаст нам что угодно, ему плевать. Я всегда хотел попробовать огненного виски.
   -- Ты же староста! -- возмутилась Гермиона.
   -- Ах, да. -- Улыбка погасла.
   -- Так кто, говоришь, собирался прийти? -- Гарри сковырнул ржавую крышку с бутылки и сделал глоток.
   -- Да два-три человека. -- Гермиона взглянула на часы и с нетерпением обернулась к двери. -- Я просила их прийти в это время, и место они должны знать... О, смотрите, это, наверное, они.
   Дверь распахнулась. Сноп пыльного солнечного света разрезал комнату надвое и потух -- дверной проем загородила целая толпа.
   Первыми вошли Невилл с Дином и Лавандой, за ними сразу -- Парвати и Падма Патил вместе с Чжоу и одной из ее вечно хихикающих подруг, потом одна и с мечтательным видом, словно забрела сюда случайно, Полумна Лавгуд; потом Кэти Белл, Алисия Спиннет и Анджелина Джонсон, Колин и Деннис Криви, Эрни Макмиллан, Джастин Финч-Флетчли, Ханна Аббот, девочка из Пуффендуя с длинной косой; три парня из Равенкло Энтони Голдстейн, Майкл Корнер и Терри Бут; Джинни, а за ней высокий курносый блондин, в котором Гарри узнал игрока команды Халфпафа. Замыкали процессию Фред и Джордж Уизли со своим другом Ли Джорданом -- у всех троих были большие бумажные мешки с товарами от "Зонко".
   -- Два-три человека? -- севшим голосом передразнил Гарри. -- Два-три человека?
   -- Ну, идея оказалась привлекательной, -- радостно сообщила Гермиона. -- Рон, не подтащишь стулья?
   Бармен, вытиравший стакан тряпкой, такой грязной, как будто ее никогда не стирали, прервал свою деятельность. Наверное, он в жизни не видел столько посетителей.
   -- Здравствуйте, -- сказал Фред, первым подошедший к стойке. Он быстро пересчитал спутников. -- Можно нам... двадцать пять сливочного пива?
   Бармен уставился на него, потом, с досадой бросив тряпку, словно помешали какому-то важному его занятию, начал таскать из-под стойки пыльные бутылки.
   Фред передавал их ребятам.
   -- Угощайтесь. И раскошеливайтесь. У меня золота на всех не хватит.
   Гарри оцепенело наблюдал, как гости, весело болтая, разбирают пиво и достают из мантий монеты. Он повернулся к Гермионе:
   -- Что ты им наговорила? Чего они ждут?
   -- Я же тебе сказала: просто хотят тебя послушать, -- успокоила его Гермиона. Но Гарри продолжал испепелять ее взглядом, и она торопливо добавила: -- От тебя пока ничего не требуется, я сперва сама скажу.
   -- Привет, Гарри, -- сияя, сказал Невилл и сел напротив. Гарри улыбнулся в ответ, но ничего не сказал. Чжоу только улыбнулась и села справа от меня. Ее подруга, кудрявая рыжеватая блондинка, не улыбалась, она наградила Гарри недоверчивым взглядом, словно говоря: моя бы воля, я бы вообще сюда не пришла.
   По двое, по трое вновь прибывшие рассаживались вокруг Гарри, меня и Гермионы, кто взволнованно, кто с любопытством. Полумна Лавгуд мечтательно глядела в пространство. Когда все расселись, разговоры стихли. Все взгляды обратились на Гарри.
   -- Так, -- сказала Гермиона; от возбуждения ее голос звучал выше обычного. -- Ну, - значит...
   Теперь всеобщее внимание было приковано к ней, хотя ребята то и дело поглядывали на Гарри.
   -- Так вот... хм... вы знаете, зачем мы собрались. Так вот... у Гарри возникла идея... То есть (Гарри свирепо посмотрел на нее) у меня возникла идея, что тем, кто хочет учиться защите от Темных искусств, было бы полезно... То есть по-настоящему ей учиться, а не той ерунде, которую преподносит Амбридж... -- Голос ее зазвучал сильнее и увереннее. -- Потому что это никакая не защита, а пустые разговоры. ("Вот именно", -- сказал Энтони Голдстейн, и Гермиона заговорила еще смелее.) Ну, и я подумала, что стоит взять это дело в свои руки. -- Искоса взглянув на Гарри, она продолжала: -- В смысле, учиться защите как следует, не теоретически, а настоящими заклинаниями...
   -- Но сдать защиту от Темных искусств на СОВ ты, надеюсь, тоже хочешь? -- сказал Майкл Корнер.
   -- Конечно хочу. Но не только. Я хочу действительно овладеть защитой, потому что... потому что... -- она набрала в грудь воздуха, -- потому что лорд Вол-де-Морт вернулся.
   Реакция была мгновенной и предсказуемой. Подруга Чжоу взвизгнула и пролила на себя пиво, Терри Бут вздрогнул, Падма Патил поежилась, а Невилл как-то странно тявкнул и попытался выдать это за кашель. Все при этом выжидательно уставились на Гарри.
   -- Такой, по крайней мере, план, -- сказала Гермиона. -- Если хотите участвовать, надо решить, как нам это...
   -- Где доказательство, что Вы-Знаете-Кто вернулся? -- воинственным тоном сказал светловолосый игрок Халфпафа.
   -- Ну, Дамблдор в это верит, -- ответила Гермиона.
   -- Хочешь сказать: ему верит? -- Он кивнул на Гарри.
   -- А ты кто такой? -- грубо осведомился я.
   -- Захария Смит. И по-моему, мы вправе услышать, почему он решил, что Сами-Знаете-Кто вернулся.
   -- Слушай, -- вмешалась Гермиона, -- вообще-то мы не для этого тут собрались.
   -- Ничего, Гермиона, -- сказал Гарри.
   -- Почему я решил, что Сами-Знаете-Кто вернулся? -- сказал он, глядя Захарии в глаза. -- Я его видел. Дамблдор рассказал всей школе, что произошло в прошлом году, и если вы ему не поверили, то не поверите и мне. А я не собираюсь тратить день на то, чтобы убеждать вас.
   Все слушали его затаив дух. Даже бармен навострил уши. Он вытирал тряпкой все тот же стакан, чем еще больше его пачкал.
   Захария не был удовлетворен:
   - В прошлом году Дамблдор сказал только, ЧТО Седрика Диггори убил Сами-Знаете-Кто и что ты принес его тело в Хогвартс. Без подробностей. Как именно убили Диггори, он не сказал, а нам хотелось бы знать...
   -- Если вы пришли послушать, как именно убивает Вол-де-Морт, то ничем не могу быть полезен, -- Он избегал смотреть на Чжоу и не сводил глаз с агрессивного лица Захарии. -- Не хочу говорить о Седрике Диггори, ясно? Так что если ради этого явились, можете убираться.
   Он рассерженно взглянул на Гермиону. Однако никто не ушел, даже Захария Смит, хотя продолжал недоверчиво смотреть на Гарри.
   -- Так вот, -- сказала Гермиона тонким голосом, -- я говорю: если хотите учиться защите, тогда надо решить, как мы это устроим, как часто будем встречаться и где.
   -- Это правда, что ты можешь вызвать Патронуса? -- спросила девочка с длинной косой.
   Заинтересованный шепоток среди слушателей.
   -- Да, -- с некоторым вызовом сказал Гарри.
   -- Телесного Патронуса?
   -- Ты, случайно, не знаешь мадам Боунс? -- спросил он. Девочка улыбнулась:
   -- Она моя тетя. Я Сьюзен Боунс. Она рассказывала мне о слушании в Министерстве. Так это правда? Ты вызвал Патронуса-оленя?
   - Да.
   -- Елки! -- воскликнул Ли. -- А я и не знал!
   -- Мама велела Рону не болтать об этом, -- объяснил Фред, улыбнувшись Гарри. -- Сказала, что ты и так не обделен вниманием.
   -- Это точно, -- буркнул Гарри, и кое-кто засмеялся. Колдунья в вуали чуть передвинулась на стуле.
   -- И ты убил василиска мечом из кабинета Дамблдора? -- спросил Терри Бут.
   -- Ну... убил, да.
   Джастин Финч-Флетчли присвистнул, братья Криви обменялись испуганно-восхищенными взглядами, а Лаванда Браун тихо сказала: "Ух". Гарри покраснел, и старательно избегал смотреть на Чжоу.
   -- А на первом курсе, -- объявил Невилл, -- он спас филологический камень от...
   -- Философский, -- прошипела Гермиона.
   -- Да, от Вы-Знаете-Кого, -- закончил он.
   Глаза у Ханны Аббот сделались круглыми, как галеоны.
   -- Не говоря уже о всех заданиях, с которыми он справился на Турнире Трех Волшебников в прошлом году, -- сказала Чжоу. -- Одолел дракона, русалок, паука... Пронесся почтительный шумок.
   -- Слушайте, -- и все сразу смолкли. -- Я не хочу изображать тут скромность и вообще ломаться... но мне очень сильно во всем этом помогали.
   -- С драконами -- нет, -- живо откликнулся Майкл Корнер. -- Ты шикарно летал.
   -- Ну... допустим.
   -- И летом никто не помогал тебе прогнать дементоров, -- сказала Сьюзен Боунс.
   -- Да, -- сказал Гарри. -- Да. Ладно. Кое-что действительно я сделал без посторонней помощи, но я вот что хочу сказать...
   -- Хочешь отвертеться и не показывать нам своих номеров? -- сказал Захария Смит.
   -- У меня мысль, -- вмешался я прежде, чем Гарри успел ответить. -- Может, тебе заткнуться?
   Захария покраснел, по не унимался:
   - Мы пришли у него поучиться, а он объясняет нам, что на самом деле ничего не умеет.
   -- Он этого не говорил! -- рявкнул Фред.
   -- Тебе что, уши прочистить? -- поинтересовался Джордж, вытаскивая из бумажного мешка от "Зонко" длинный, устрашающего вида металлический инструмент.
   -- Или другой какой орган? -- сказал Фред. -- Мы куда хочешь его вставим.
   -- Ну, хорошо, -- вмешалась Гермиона. -- Идем дальше. Мы согласны в том, что хотим брать уроки у Гарри?
   Собравшиеся ответили одобрительным шумом. Захария сложил руки на груди и молчал -- должно быть, потому, что очень внимательно следил за инструментом в руке у Фреда.
   -- Так, -- сказала Гермиона, обрадованная тем, что наконец до чего-то договорились. -- Теперь второй вопрос: как часто будем заниматься? По-моему, реже, чем раз в неделю, не имеет смысла...
   -- Подожди, -- сказала Анджелина, -- важно, чтобы это не совпало с нашими тренировками.
   -- И с нашими, -- подхватила Чжоу.
   -- И с нашими, -- добавил Захария Смит.
   -- Думаю, мы сумеем выбрать вечер, который устроит всех, -- с легким нетерпением отозвалась Гермиона. -- Все-таки это важное дело, мы хотим защищаться от Пожирателей смерти, слуг Во... Вол-де-Морта.
   -- Дело говоришь! -- рявкнул Эрни Макмиллан, чьей реплики Гарри давно дожидался. -- Я считаю, это важно, наверное, поважнее всего остального в нынешнем году, важнее даже, чем СОВ! -- Он грозно оглядел компанию, словно ожидая криков "нет!". Но все молчали. -- Я лично не могу понять, почему в такое критическое время Министерство навязало нам эту никчемную преподавательницу. Ладно, оно не желает признать, что Сами-Знаете-Кто вернулся, но подсовывать нам учителя, который намеренно не дает овладеть защитными заклинаниями...
   -- Мы думаем, Амбридж не позволяет нам учиться защите от Темных искусств потому, -- сказала Гермиона, -- что у нее возникла безумная идея, будто... будто Дамблдор хочет организовать из учеников личную армию. И выставить ее против Министерства.
   Почти все были огорошены этой новостью -- все, кроме Полумны Лавгуд, которая пропищала:
   -- Похоже на то. Ведь у Корнелиуса Фаджа есть личная армия.
   -- Что? -- изумился Гарри, ошеломленный этой неожиданной информацией.
   -- Да, у него своя армия Гелиопатов, -- торжественно объявила Полумна.
   -- Не может быть! -- сказала Гермиона.
   -- Может, -- отрезала Полумна.
   -- Кто такие Гелиопаты? -- недоуменно спросил Невилл.
   -- Духи огня. -- Выпуклые глаза Полумны еще больше расширились, отчего вид у нее стал еще более безумный, чем всегда. -- Огромные пылающие создания, они носятся по земле и сжигают все перед собой, и...
   -- И они не существуют, Невилл, -- насмешливо вставила Гермиона.
   -- Нет, существуют! -- рассердилась Полумна.
   -- Извини, но где доказательства?
   -- Есть сколько угодно свидетелей. А если ты такая ограниченная, что пока тебе не сунут под нос...
   -- Кхе-кхе, -- произнесла Джинни, так похоже изобразив Амбридж, что некоторые испуганно оглянулись и только потом засмеялись. -- Кажется, мы хотели решить, как часто должны быть уроки защиты?
   -- Да, Джинни, ты права, -- сказала Гермиона.
   -- Раз в неделю, по-моему, нормально, -- сказал Ли Джордан.
   -- Только чтобы... -- начала Анджелина.
   -- Знаем, знаем: не мешать квиддичу, -- закончила Гермиона. -- Теперь давайте решим где.
   Это оказалось труднее. Все молчали.
   -- В библиотеке? -- предложила Кэти Белл.
   -- Не думаю, что мадам Пинс будет в восторге, если МЫ займемся там заклинаниями, -- сказал Гарри.
   -- Может, в пустом классе? -- предложил Дин.
   -- Ага, -- сказал Рон, -- Может, Макгонагалл пустит в свой пускала же Гарри, когда он практиковался перед Тремя Волшебниками.
   -- Ладно, попробуем что-нибудь придумать, -- сказала Гермиона. -- Когда решим насчет времени и места первого занятия, всех оповестим.
   Она порылась в сумке, достала перо и пергамент и помешкала, словно собираясь с духом перед тем, как сделать важное заявление.
   -- Хорошо бы, все написали свои имена, чтобы мы знали, кто присутствовал. И еще я думаю, -- она сделала глубокий вздох, -- нам не стоит кричать об этом на каждом углу. Так что, если вы подпишетесь, это значит, вы обязались не говорить о наших планах ни Амбридж, ни остальным.
   Фред сразу взял перо и с удовольствием расписался, но Гарри заметил, что перспектива внести себя в список кое-кого не обрадовала.
   -- Э-э, -- протянул Захария, не взяв пергамент, который протягивал ему Джордж. -- Эрни мне скажет, когда собираемся.
   Но Эрни и сам не решался подписаться. Гермиона вздернула брови.
   -- Понимаешь... мы -- старосты. Если список найдут... ты же сама сказала: если Амбридж прознает...
   -- Ты минуту назад согласился, что это самое важное в нынешнем году, -- напомнил ему Гарри.
   -- Я... да. Да, я так считаю... Просто...
   -- Эрни, ты правда думаешь, что я буду оставлять его где попало? -- язвительно спросила Гермиона.
   -- Нет. Конечно нет. -- Эрни немного успокоился. -- Ну, конечно, я подпишу.
   После Эрни никто не протестовал, хотя подруга Чжоу посмотрела на нее с укоризной перед тем, как поставить подпись. Когда записался последний - Захария, Гермиона забрала пергамент и аккуратно засунула в сумку. Теперь мы как будто были связаны круговой порукой.
   -- Ну, время бежит, -- бодро сказал Фред. -- А нам с Джорджем и Ли еще надо приобрести предметы довольно щекотливого свойства. До встречи.
   По двое, по трое ребята стали расходиться. Прежде чем уйти, Чжоу устроила долгую возню с застежкой сумки; густые черные волосы ее свесились вперед, совершенно заслонив лицо. Но подруга стояла у нее над головой, скрестив руки и цокая языком, и Чжоу ничего другого не оставалось, как уйти с ней. У двери, подталкиваемая подругой, она оглянулась напоследок и помахала Гарри.
   -- По-моему, неплохо прошло, -- сказала довольная Гермиона, когда мы втроем вышли из "Кабаньей головы" на солнечный свет. Гарри и я еще не расстались со своими бутылками сливочного пива.
   -- Этот Захария -- хмырь, -- сказал я, злобно глядя в спину удалявшегося Смита.
   -- Мне он тоже не очень нравится, -- сказала Гермиона. -- Понимаешь, он слышал, как я сговаривалась с Эрни и Ханной у стола Халфпафцев, и тоже захотел прийти -- что я могла сделать? Но чем больше народу, тем лучше. Вот и Майкл Корнер с друзьями не пришел бы, если бы не гулял с Джинни...
   Я, допивавший последние капли из своей бутылки, поперхнулся и пролил сливочное пиво себе на грудь.
   -- Он ЧТО? -- Уши у меня покраснели. -- Она гуляет... моя сестра гуляет... ты что говоришь? С Майклом Корнером?
   -- Ну, поэтому он с друзьями и пришел, я думаю. Конечно, он тоже не прочь поучиться защите, но если бы Джинни не сказала Майклу о нашем плане...
   -- Когда это... когда она с ним...
   -- Они познакомились на Святочном балу и подружились в конце прошлого года, -- спокойно сообщила Гермиона.
   Наша троица свернула на Верхнюю улицу и остановилась перед магазином перьев Писарро, в витрине которого красовался раскошный набор фазаньих перьев.
   -- Хм, не отказалась бы от нового пера. Гермиона вошла в магазин, Гарри и я -- следом.
   -- Майкл Корнер -- это который? -- свирепо спросил я.
   -- Черноволосый.
   -- Он мне не понравился.
   -- Тоже мне, удивил, -- пробормотала Гермиона.
   -- Но я думал, она сохнет по Гарри, -- сказал я, продвигаясь за ней вдоль ряда медных чернильниц с перьями.
   Гермиона посмотрела на меня с некоторой жалостью и покачала головой.
   -- Джинни сохла по нему, но уже много месяцев, как отсохла. Это не значит, что ты ей разонравился, -- деликатно пояснила она Гарри, разглядывая длинное, черное с золотом перо.
   -- Так вот почему она теперь разговаривает? -- сказал он Гермионе. -- Раньше она при мне не разговаривала.
   -- Ну да, -- ответила она. -- Пожалуй, я возьму вот это. Она подошла к прилавку и выложила пятнадцать сиклей и два кната. Я по-прежнему дышал ей в затылок.
   -- Рон, -- строго сказала она, повернувшись и наступив мне на ногу, -- именно поэтому Джинни и не сказала тебе, что встречается с Майклом. Знала, что ты плохо это воспримешь. Так что кончай нудить, я тебя умоляю.
   -- Что это значит? Кто плохо воспринял? Кто тут нудит? -- продолжал ворчать на улице я.
   Глава 17
   Большую часть воскресенья я с Гари опять подгоняли домашние задания. Конечно, удовольствием это трудно назвать, но последнее осеннее солнце продержалось весь день, и, вместо того чтобы корпеть за столом в гостиной, мы перебрались с работой под раскидистый бук на берегу озера. Гермионе, разумеется, нагонять было нечего -- она принесла туда шерсть, заговорила спицы, и теперь они сами позвякивали и поблескивали в воздухе перед ней, изготовляя все новые носки и шарфики.
   Мы спустились из спальни, обсуждая предложенную Анджелиной новую фигуру пилотажа -- Вялый Кистевой Крен, который предстояло отрабатывать вечером на тренировке, и только на середине залитой солнцем гостиной заметили новый предмет: вокруг него стояла кучка учеников.
   К доске объявлений был пришпилен большой лист, закрывавший собой все остальные -- списки предлагаемых подержанных книг по чарам, регулярные напоминания Аргуса Филча о правилах школы, расписание тренировок по квиддичу предложения об обмене карточками от шоколадных лягушек, последние объявления о контрольных, даты вылазок в Хогсмид и объявления о потерянных и найденных вещах. Новое было напечатано жирным черным шрифтом, внизу красовалась официального вида печать и подпись с завитушками.
   ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА
   Все ученические организации, общества, команды, кружки и клубы настоящим упраздняются.
   Организацией, обществом, командой, кружком и клубом считается регулярно собирающаяся группа из трех и более учеников.
   За разрешением на реорганизацию обращаться к генеральному инспектору (профессору Амбридж).
   Никакие организации, общества, команды, кружки и клубы учеников не могут существовать без ведома и санкции генерального инспектора.
   Всякий ученик, уличенный в принадлежности к организации, обществу, команде, кружку или клубу, не санкционированным генеральным инспектором, будет исключен.
   Основанием, настоящего приказа является Декрет об образовании N 24.
   Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.
   Гарри и я прочли объявление, стоя позади кучки озадаченных второкурсников.
   -- Значит, закроют клуб "Плюй-камни"? -- спросил один другого.
   -- Думаю, с вашими плюй-камешками обойдется, -- мрачно заметил я, отчего второкурсник вздрогнул и устремился прочь. -- А нам, похоже, не так повезет, а, Гарри?
   Гарри перечитывал приказ.
   -- Это не случайное совпадение. -- Руки у него сами собой сжались в кулаки. -- Она пронюхала.
   -- Да как? -- возразил я.
   -- Нас слышали в баре. И, если честно, знаем разве, скольким из пришедших можно доверять? Любой мог побежать с доносом к Амбридж.
   -- Захария Смит! -- выпалил я, стукнув кулаком о ладонь. -- Или этот скользкий тип... Майкл Корнер.
   -- А Гермиона видела? -- Гарри оглянулся на дверь в девичьи спальни.
   -- Надо ей сказать. -- я бросился к двери и стал подниматься по винтовой лестнице.
   Когда я достиг шестой ступеньки, раздался громкий вой, будто клаксона, и лестница слилась в гладкий каменный скат. Какую-то секунду я еще пытался бежать вверх, размахивая руками, как ветряная мельница, но повалился и съехал вниз, под ноги Гарри.
   -- Кажется, нам нельзя к девочкам в спальню, -- сказал Гарри, помогая мне встать и с трудом удерживаясь от смеха.
   По каменному желобу с радостным хохотом скатились две четверокурсницы. Они вскочили на ноги и уставились на Гарри и меня.
   -- О-о, кто это к нам прорывался?
   -- Я. Кто бы мог подумать? Это несправедливо, -- обратился я к Гарри. -- Гермионе к нам в спальню можно, а нам почему-то нельзя...
   -- Это старинное правило, -- сообщила Гермиона, плавно съехав на коврик перед нами и поднимаясь на ноги. -- В "Истории Хогвартса" сказано: основатели посчитали, что мальчики менее порядочны, чем девочки. А зачем вам туда понадобилось?
   -- К тебе. Посмотри на это! -- сказал я, увлекая ее к доске объявлений.
   Гермиона скользнула взглядом по приказу. Лицо у нее стало каменным.
   -- Кто-то ей сболтнул, -- сердито сказал я.
   -- Никто не мог, -- тихо ответила она.
   -- Не будь наивной: если ты такая порядочная, это не значит, что все...
   -- Не могли они, потому что я заколдовала пергамент с подписями, -- угрюмо настаивала Гермиона. -- Будь спокоен: если кто-то донес Амбридж, мы точно узнаем кто, и он сильно об этом пожалеет.
   -- А что ему сделается? -- заинтересовался я.
   -- Ну, скажем так прыщи Элоизы Миджен покажутся рядом с этим милыми веснушками. Пошли завтракать и посмотрим, что остальные думают. Интересно, это на всех факультетах развесили?
   Как только мы вошли в Большой зал, стало ясно, что приказ появился не только в башне Гриффиндора. Возбужденные разговоры, больше обычного суеты и хождения вдоль столов: все обсуждают прочитанное. Гарри, я и Гермиона едва сели за стол, как на нас накинулись Невилл, Дин, Фред, Джордж и Джинни.
   -- Вы видали?
   -- Думаете, она узнала?
   -- Что будем делать?
   Все смотрели на Гарри. Он огляделся.
   -- Мы все равно это сделаем, -- тихо сказал он.
   -- Я знал, что ты так скажешь. -- Сияющий Джордж хлопнул его по плечу.
   -- Старосты с нами? -- сказал Фред, насмешливо глядя на меня и Гермиону.
   -- Разумеется, -- холодно ответила она. я оглянулся:
   -- Вон идет Эрни с Ханной Аббот. И эти из Равенклоа, и Смит... и никто вроде не пятнистый.
   Вид у Гермионы был встревоженный.
   -- Это ничего не значит. Идиоты не пойдут сюда -- побоятся вызвать подозрения... Сядьте! -- выговорила она одними губами и замахала рукой, показывая, чтобы мы вернулись за стол Равенкло. -- Потом! Поговорим -- с вами -- потом!
   -- Я скажу Майклу, -- засуетилась Джинни и вскочила со скамьи, -- вот дурак, честное слово...
   Она устремилась к столу Равенкло.
   Но вся злодейская сила приказа открылась нам только тогда, когда мы пошли из Большого зала на историю магии.
   -- Гарри! Рон!
   К нам бежала с отчаянным видом Анджелина.
   -- Все нормально, -- тихо сказал ей Гарри, когда она приблизилась. -- Мы не раздумали...
   -- Вы понимаете, что к квиддичу это тоже относится? Мы должны идти к ней и согласовывать состав команды Гриффиндора!
   -- Что? -- сказал Гарри.
   -- Ты шутишь? -- ужаснулся я.
   -- Вы же читали приказ, там написано: "команды"! Слушай, Гарри, последний раз тебя прошу: пожалуйста, пожалуйста, не задирайся с Амбридж, иначе она вообще не даст нам играть!
   -- Хорошо, хорошо, -- сказал Гарри, потому что Анджелина чуть не плакала. -- Не беспокойся, я буду держать себя в руках.
   -- Амбридж сегодня на истории магии, -- хмуро сказал я. -- Она еще не инспектировала Бинса. Спорить могу, она уже там.
   Но я ошибся: когда мы вошли, в классе был только профессор Бинс -- он, по обыкновению, парил в нескольких дюймах над своим креслом, готовясь продолжить нудную повесть о войнах с великанами. Лекция была скучной как и всегда.
   -- Что тебе? -- недовольно спросил Гарри.
   Гермиона показала на окно. Гарри обернулся. Снаружи сидела Хедвиг и смотрела на него сквозь толстое стекло; к ноге ее было привязано письмо. Почему она прилетела сюда? Остальные тоже показывали друг другу на Хедвиг.
   -- Я обожаю эту сову, такая красивая, -- шепнула Лаванда соседке Парвати.
   Гарри взглянул на профессора Бинса, который безмятежно бубнил, не замечая, что внимания ему уделяют еще меньше, чем всегда. Гарри тихонько слез со стула, пригнувшись, пробрался вдоль ряда, поднял задвижку на окне и бесшумно его открыл.
   Как только окно приоткрылось, она печально ухнула и прыгнула на подоконник Оглянувшись на профессора, Гарри пригнулся и с Хедвиг на плече шмыгнул на свое место. Посадил Хедвиг на колени и отвязал письмо.
   И только тут заметил, что Хедвиг какая-то встрепанная -- некоторые перья стоят торчком и одно крыло не складывается.
   -- Она ранена! -- Гарри склонился над совой. Я и Гермиона вытянули шеи, а Гермиона даже уронила перо. -- Смотрите, у нее что-то с крылом.
   Хедвиг дрожала. Когда Гарри дотронулся до крыла, все перья у нее встали дыбом, как будто ее надули, и она посмотрела на него с упреком.
   -- Профессор Бинс, -- громко сказал Гарри, и все обернулись на его голос, -- я плохо себя чувствую.
   Профессор оторвался от своих записей и поднял голову, как всегда изумляясь тому, что перед ним полный народу класс.
   -- Плохо себя чувствуете? -- рассеянно повторил он.
   -- Совсем нехорошо, -- подтвердил Гарри и встал, спрятав за спиной Хедвиг. -- Наверное, мне надо в больничное крыло.
   -- Да, -- сказал профессор, явно не понимая, о чем речь, -- да, больничное крыло... ступайте, Перкинс.
   Гарри вышел в коридор.
   мы дождались конца урока, а пошли к Гарри. по пути обсуждая состояние совы.
   -- Как Хедвиг? -- встретила его вопросом Гермиона.
   -- Куда ты ее отнес? -- спросил я.
   -- К Граббли-Дерг. И видел Макгонагалл. Слушайте... Он повторил слова Макгонагалл. Мы многозначительно переглянулись.
   -- Что такое? -- спросил Гарри, переводя взгляд с меня на Гермиону и обратно.
   -- Я как раз говорила Рону: что, если кто-то перехватит Хедвиг? Ведь раньше на нее никто не нападал в пути?
   -- А от кого письмо-то? -- спросил я, забирая у Гарри пергамент.
   -- От Нюхалза, -- тихо сказал Гарри.
   -- "Там же, в тот же час?" То есть в камине гостиной?
   -- Очевидно, -- сказала Гермиона, пробежав записку. Лицо у нее было озабоченное. -- Надеюсь, больше никто его не прочел...
   - Но оно было запечатано и вообще, -- сказал Гарри, пытаясь убедить скорее себя, чем ее. -- Да и никто бы не понял, если не знать, где мы в прошлый раз разговаривали.
   -- Не знаю, -- усомнилась Гермиона и вскинула сумку на плечо, потому что прозвенел звонок. -- Не так уж трудно снова запечатать пергамент с помощью магии... И если кто-то следит за Сетью летучего пороха... Только не представляю, как мы предупредим его, чтобы не появлялся, -- ведь и наше письмо могут перехватить!
   Мы ломали голову над этой задачей, спускаясь по каменным ступеням в подземелье к Снейпу. Но внизу нас вернул к действительности голос Драко Малфоя, который стоял перед дверью класса, размахивал официального вида пергаментом и говорил гораздо громче, чем требовалось -- так, чтобы каждое слово донеслось до них:
   -- Да, Амбридж сразу дала разрешение слизеринской команде по квиддичу -- мы продолжаем играть. Я прямо с утра отправился к ней. Все прошло как по маслу -- она отлично знает отца, он часто наведывается в Министерство... А вот позволят ли Гриффиндору играть -- это мы еще посмотрим...
   -- Не заводитесь, -- взмолилась Гермиона, потому что я и Гарри уже смотрели на него свирепо, сжав кулаки. -- Он только этого и добивается...
   -- Тут главное -- связи в Министерстве, -- еще громче продолжал Малфой, злобно поглядывая в сторону Гарри и меня. -- А у этих, я думаю, шансов мало. Отец говорит, там давным-давно ищут повода уволить Артура Уизли... А что касается Поттера, отец говорит, это только вопрос времени -- Министерство твердо решило сдать его в больницу святого Мунго -- там есть специальное отделение для тех, кто спятил на магии.
   Малфой скорчил идиотскую мину -- отвесил губу и закатил глаза. Крэбб и Гойл, по обыкновению, загоготали, а Пэнси Паркинсон залилась визгливым смехом.
   Что-то толкнуло Гарри в плечо, отбросив в сторону. Мгновением позже он увидел, что это Невилл чуть не сшиб его, ринувшись на Малфоя.
   -- Невилл, стой!
   Гарри бросился за ним и схватил его сзади за мантию. Невилл махал кулаками и рвался к остолбеневшему Малфою.
   -- Рон, помоги! -- крикнул Гарри.
   Ему удалось обхватить Невилла одной рукой вокруг шеи и удержать от атаки. Крэбб и Гойл уже приняли боевую стойку, загородив собой Малфоя. Я схватил Невилла за руки, и вдвоем с Гарри они оттащили его от слизеринцев. Лицо у него стало багровым, рука на горле мешала говорить, но отдельные слова все же выскакивали.
   -- Не... смешно... не сметь... Мунго... покажу... ему.
   Дверь класса открылась. Появился Снейп. Его черные глаза обежали цепочку гриффиндорцев и остановились на Гарри и Роне, сдерживавших Невилла.
   -- Поттер, Уизли, Лонгботом -- драка? -- раздался его холодный, надменный голос. -- Десять очков штрафа Гриффиндору. Отпустите Лонгботома, Поттер, или останетесь после уроков. Все в класс.
   Гарри отпустил Невилла. Тот пыхтел и испепелял его взглядом.
   -- Я должен был тебя остановить, -- тяжело дыша, сказал Гарри и поднял сумку. -- Крэбб и Гойл оставили бы от тебя мокрое место.
   Невилл не ответил, только схватил сумку и вошел в класс.
   -- Из-за чего скандал? -- протянул я.
   Гарри промолчал. Гарри, я и Гермиона заняли свои привычные места в заднем ряду, достали пергамент, перья и книги "Тысяча магических трав и грибов". В классе шепотом обсуждали выходку Невилла, но, когда Снейп с громким стуком захлопнул дверь, все разом смолкли.
   -- Прошу заметить, у нас сегодня гость, -- с обычной презрительной интонацией обратился к нам Снейп.
   Он показал на темный угол подземелья, и там сидела Амбридж с блокнотом на коленях.
   -- Сегодня мы продолжим работу над Укрепляющим раствором. Ваши смеси вы найдете в том состоянии, в каком оставили их на прошлом уроке. Если они были составлены правильно, то за выходные дни созрели. Инструкции, -- он указал палочкой, -- на доске. Выполняйте.
   Первые полчаса Амбридж только писала в блокноте. Было любопытно, как она станет допрашивать Снейпа.
   -- Саламандрову кровь, Гарри! -- застонала Гермиона, схватив его за руку, чтобы он в третий раз не налил неправильный ингредиент. -- Не гранатовый сок!
   -- Угу, -- рассеянно отозвался Гарри, продолжая наблюдения за углом.
   Амбридж как раз встала и направилась между рядами столов к Снейпу, склонившемуся над котлом Дина Томаса.
  
   -- Что ж, для своего уровня класс, кажется, неплохо подготовлен. Хотя не уверена, что ему стоит работать над таким зельем, как Укрепляющий раствор. Думаю, Министерство предпочло бы исключить его из курса.
   Снейп медленно выпрямился и повернул к ней голову.
   -- Как долго вы преподаете в Хогвартсе? -- спросила она, занеся перо над блокнотом.
   -- Четырнадцать лет. -- Лицо Снейпа было непроницаемо.
   Гарри, продолжая следить за ним, добавил несколько капель в зелье. Оно угрожающе зашипело и из бирюзового превратилось в оранжевое.
   -- Сначала, кажется, вы подавали на должность преподавателя защиты от Темных искусств?
   -- Да, -- тихо ответил Снейп.
   -- Но безуспешно? Снейп скривил губы:
   -- Как видите.
   Она записала в блокноте.
   -- И после поступления в Хогвартс регулярно предлагали себя на эту должность, не так ли?
   -- Да. -- Снейп едва шевельнул губами. Он был очень сердит.
   -- Не представляете себе, почему Дамблдор вам упорно отказывал в этом?
   -- Вам лучше спросить у него, -- буркнул Снейп.
   -- Непременно, -- сказала она со сладкой улыбкой.
   -- Полагаю, это имеет отношение к делу?
   -- Прямое, -- сказала профессор Амбридж. -- Министерство желает досконально знать... э-э... послужной список преподавателей.
   Она отошла к Пэнси Паркинсон и стала расспрашивать ее о занятиях. Снейп оглянулся на Гарри. Гарри сразу опустил взгляд: его зелье противно свертывалось, издавая сильный запах жженой резины.
   -- Вновь без оценки, Поттер, -- с удовольствием сказал Снейп и мановением волшебной палочки опорожнил его котел. -- Напишете мне работу о правильном составе этого зелья с указанием, где и почему вы ошиблись. Сдать на следующем уроке, вам понятно?
   -- Да, -- с яростью отозвался Гарри.
   Снейп дал нам задание на дом. Вечером у него тренировка по квиддичу. Свободного времени опять не будет.
   -- Я, наверно, прогуляю прорицания, -- уныло сказал Гарри после обеда, когда мы стояли во дворе и ветер трепал наши мантии и поля шляп. -- Скажусь больным, а сам напишу для Снейпа, тогда не надо будет сидеть полночи.
   -- Тебе нельзя пропускать прорицания, -- строго сказала Гермиона.
   -- Кто бы говорил! Ты сама ушла с прорицаний, ненавидишь Трелони! -- возмутился я.
   -- Вопрос не в ненависти, -- напыщенно изрекла она. - Просто я считаю ее отвратительным преподавателем и старой мошенницей. Но Гарри уже прогулял историю магии, и, по-моему, сегодня больше ничего пропускать нельзя.
   Трелони шлепнула экземпляр "Оракула" на стол между мной и Гарри и отошла, поджав губы. Потом швырнула книгу Симусу и Дину, чуть не угодив первому в голову, а еще один экземпляр сунула Невиллу в грудь с такой силой, что он съехал с пуфика.
   -- Продолжайте! -- выкрикнула она с надрывом. -- Вам известно, что надо делать! Или я такой слабый учитель, что вы до сих пор не умеете раскрыть книгу?
   Мы недоуменно уставились на нее, потом друг на друга. Глаза у Трелони за толстыми очками были полны слез, и, когда она стремительно вернулась к своему креслу с высокой спинкой, Гарри наклонился ко мне и прошептал:
   -- Наверное, получила результаты инспекции.
   -- Профессор, -- робко произнесла Парвати Патил (она и Лаванда восхищались профессором Трелони), -- профессор, что-то случилось?
   -- Случилось?! -- дрожащим голосом выкрикнула та. -- Разумеется, нет! Меня оскорбили, разумеется... на меня возводят наветы, предъявляют беспочвенные обвинения -- а в остальном ничего не случилось, ровно ничего!
   Она судорожно вздохнула, отвернулась от Парвати, и из-под очков заструились слезы.
   -- Не буду говорить о шестнадцати годах беспорочной службы... очевидно, они прошли незамеченными... но я не позволю себя оскорблять -- не позволю!
   -- Кто же вас оскорбил, профессор? -- пролепетала Парвати.
   -- Власть имущие, -- глухим рыдающим голосом возвестила Трелони. -- Те, чьи глаза застит земное и низменное, кто не видит так, как я вижу, не знает того, что я знаю... Конечно, нас, ясновидящих, всегда боялись, всегда травили... такова, увы, наша доля.
   Она всхлипнула, вытерла мокрые щеки краем шали, потом вытащила из рукава вышитый платок и оглушительно -- звук получился такой же неприличный, как у Пивза -- продула нос.
   Я хихикнул, Лаванда наградила меня уничижительным взглядом.
   -- Профессор, -- сказала Парвати, -- может быть, это профессор Амбридж?
   -- Не упоминайте при мне эту женщину! -- Профессор Трелони вскочила с кресла, звеня бусами и сверкая очками. -- Будьте добры продолжать работу!
   И до конца урока расхаживала между столами, проливая слезы из-под очков и бормоча, по-видимому, какие-то угрозы.
   -- ...вполне могу уволиться... унизительное положение... с испытательным сроком... еще посмотрим... как она смеет...
   -- У вас с Амбридж есть кое-что общее, -- сказал Гермионе Гарри, когда они снова встретились на защите от Темных искусств. -- Она тоже считает ее старой обманщицей и, похоже, оставила ее с испытательным сроком.
   В это время вошла Амбридж со своим черным бантом и самодовольной улыбкой на лице.
   -- Здравствуйте, учащиеся.
   -- Здравствуйте, профессор Амбридж, -- безрадостно ответили они.
   -- Волшебные палочки убрать.
   На этот раз никакой возни не было: никто и не потрудился их вынуть.
   -- Откройте, пожалуйста, страницу тридцать четыре "Теории защитной магии" и прочтите главу третью
   "Основания для неагрессивного ответа на магическое нападение". От разговоров...
   -- Можно воздержаться, -- шепотом подхватили трое друзей.
   ***
   -- Тренировки не будет, -- хмуро объявила Анджелина, когда они вошли после ужина в общую гостиную.
   -- Но я не пререкался с ней. -- Гарри был в ужасе. -- Ни слова не сказал, клянусь тебе, Анджелина.
   -- Знаю. Знаю. Она сказала, ей надо разобраться.
   -- В чем разобраться? -- возмутился я. -- Слизеринцам дала разрешение. А нам почему нет?
   -- А ты взгляни на это с приятной стороны, -- сказала Гермиона, -- у тебя, по крайней мере, будет время написать работу для Снейпа.
   Я посмотрел на нее с изумлением, а Гарри огрызнулся:
   -- Приятной? "Больше Снейпа, меньше квиддича"?
   Он повалился в кресло, вытащил из сумки свою писанину о зельях и принялся за работу. Он каждые пять минут поглядывал в огонь -- на всякий случай. К тому же в гостиной стоял невообразимый шум: Фред с Джорджем усовершенствовали свой Забастовочный завтрак и по очереди демонстрировали его под одобрительные крики публики.
   Сперва Фред откусывал от оранжевого конца батончика, после чего картинно блевал в принесенное ведро. Затем кусал с темно-красного конца, и рвота мгновенно прекращалась. Ли Джордан, ассистировавший при показе, каждый раз лениво убирал рвоту с помощью того же Заклятия исчезновения, которое применял Снейп к зельям Гарри.
   Я делал домашку, гари ипытался писать эссе для Снейпа, а Гермиона недовольно шмыгала носом призвуках рвоты близнецов.
   -- Так пойди и прекрати это! -- не выдержал Гарри, в четвертый раз зачеркивая неправильно указанную весовую долю молотых когтей грифона.
   -- Не могу. Формально они все делают правильно, -- процедила она сквозь зубы. -- Они вправе есть любую пакость, и я не знаю правила, запрещающего идиотам ее покупать, если не доказана ее опасность, -- чего в данном случае, кажется, нет.
   -- Не понимаю, почему Фред и Джордж сдали только по три СОВ, -- сказал Гарри, наблюдая, как они с Джорданом собирают золото с довольных покупателей. -- Они мастера своего дела.
   -- Мастера эффектных штучек, от которых никакой пользы, -- отрезала Гермиона.
   -- Никакой пользы? -- звенящим голосом переспросил я. -- Они заработали двадцать шесть галеонов.
   Толпа вокруг близнецов Уизли рассеялась не сразу. Потом они втроем с Ли долго считали выручку, так что гостиная опустела только за полночь. Фред, хвастливо встряхивая коробку с монетами к недовольству Гермионы, наконец закрыл дверь в мужские спальни. я, дремавший в кресле, тихонько замычал, проснулся и, с трудом разлепив глаза, посмотрел на камин.
   -- Сириус! -- сказал я.
   Гарри резко обернулся и увидел в огне лохматую голову Сириуса.
   -- Привет, -- с улыбкой сказал Сириус.
   -- Привет, -- откликнулись они хором и опустились на колени перед камином. Живоглот громко мурлыкнул, подошел к камину и, несмотря на жар, сунулся мордой к Сириусу.
   -- Как жизнь? -- сказал Сириус.
   -- Не очень, -- сказал Гарри, а Гермиона потянула Живоглота назад, чтобы он не спалил усы. -- Министерство издало еще один декрет, и теперь ни команды по квиддичу...
   -- Ни кружка по защите от Темных искусств? -- подхватил Сириус.
   Пауза.
   -- Как ты узнал? -- изумился Гарри.
   -- Надо умнее выбирать места для встречи, -- с широкой улыбкой ответил крестный. -- "Кабанья голова", видите ли.
   -- Но лучше же, чем в "Трех метлах"! -- возразила Гермиона. -- Там всегда полно народу.
   -- Значит, меньше шансов, что вас подслушают. Тебе еще учиться и учиться, Гермиона.
   -- Кто нас подслушал? -- спросил Гарри.
   -- Наземникус, кто же еще.
   Все трое разинули рты, и Сириус засмеялся:
   -- Это он был колдуньей в вуали.
   -- Наземникус? -- Гарри не верил своим ушам. -- Что он делал в "Кабаньей голове"?
   -- Ну что он мог делать, по-твоему? -- сказал Сириус. -- За тобой наблюдал, конечно.
   -- За мной до сих пор следят? -- рассердился Гарри.
   -- Да, следят. И отнюдь не напрасно, раз ты не придумал ничего лучше, чем собрать нелегальный кружок по защите.
   Но он явно не был сердит или обеспокоен. Наоборот, смотрел на Гарри с гордостью.
   -- А почему Назем от нас прятался? -- разочарованно спросил я. -- Мы были бы рады ему.
   -- Отлучен от "Кабаньей головы" двадцать лет назад, -- объяснил Сириус. -- А у этого бармена хорошая память. Мы лишились Грюмовой мантии-невидимки, когда арестовали Стерджиса, так что последнее время Назем часто наряжается ведьмой... Впрочем, первое дело к тебе, Рон: я поклялся передать тебе материнский наказ.
   -- Вон что? -- сказал я, предчувствуя недоброе.
   -- Она сказала: ни в коем случае не участвовать в тайном кружке по защите от Темных искусств. Сказала: тебя непременно исключат, и твоя жизнь будет загублена. Сказала: у тебя полно времени впереди, чтобы научиться самозащите, а сейчас тебе об этом беспокоиться рано. Кроме того (он перевел взгляд на Гарри и Гермиону), она советует Гарри и Гермионе не затевать это дело, хотя признает, что приказывать им не вправе, и поэтому просто просит помнить, что заботится только об их благе. Она все это написала бы, но сову могут перехватить, что грозит вам крупными неприятностями. А сказать это лично не может -- сегодня она на дежурстве.
   -- На каком дежурстве? -- удивился я.
   -- Неважно, в Ордене. Так что на меня легла обязанность сообщить тебе это, а от тебя передать подтверждение, что тебе все сказано, -- потому что мне она, кажется, тоже не доверяет.
   Снова наступила пауза, в продолжение которой Живоглот, мяукая, пытался зацепить голову Сириуса, а я ковырял дырку в каминном коврике.
   -- Так ты хочешь, чтобы я сказал, что не буду участвовать в кружке по защите? -- пробормотал он наконец.
   -- Я? Конечно нет! -- изумился Сириус. -- По-моему, это чудесная мысль!
   -- Правда? -- обрадовался Гарри.
   -- Ну конечно! Думаешь, мы с твоим папой распластались бы перед этой старой каргой Амбридж?
   -- Но в прошлом семестре ты без конца твердил: не рискуй, будь осторожен!
   -- В прошлом году, Гарри, по всем признакам кто-то в Хогвартсе замышлял тебя убить! -- уже с нетерпением отвечал Сириус. -- В этом году, мы знаем, убить тебя хочет кое-кто вне Хогвартса, поэтому считаю, что научиться самозащите -- мысль хорошая.
   -- А если нас исключат? -- не без насмешки спросила Гермиона.
   -- Гермиона, -- сказал Гарри, -- это же была твоя идея!
   -- Знаю. Просто мне интересно, что думает Сириус.
   -- Ну, лучше вылететь отсюда, умея защищаться, чем смирно сидеть в школе беззащитными.
   -- Золотые слова! -- с энтузиазмом подтвердили я и Гарри.
   -- Ну, и как вы организуете группу? Где собираетесь?
   -- В этом вся загвоздка, -- сказал Гарри. -- Не знаем, где встречаться.
   -- А если в Визжащей хижине? -- предложил Сириус.
   -- О, это идея! -- воскликнул я, но Гермиона скептически хмыкнула.
   Остальные трое, включая Сириуса в огне, повернули к ней головы.
   -- Вас, Сириус, когда вы собирались в Визжащей хижине, было только четверо, -- сказала Гермиона, -- и все умели превращаться в животных, и при желании, наверное, уместились бы под одной мантией-невидимкой. А нас двадцать восемь, и ни одного анимага, и нам не мантия-невидимка нужна, а хороший шатер...
   -- Справедливо, -- сказал Сириус, несколько потухнув. -- Ну, уверен, вы что-нибудь придумаете. Был довольно просторный потайной ход за большим зеркалом на пятом этаже, можно там попрактиковаться в заклятиях.
   Гарри покачал головой:
   -- Фред с Джорджем говорят, что он заблокирован, не то обвалился.
   -- А-а, -- нахмурясь, сказал Сириус. -- Я подумаю, и еще...
   Он не закончил. Лицо его вдруг стало напряженным. Оно повернулось в сторону, уперлось взглядом в глухую кирпичную стену топки.
   -- Сириус? -- встрепенулся Гарри.
   Но тот уже исчез. Гарри обескураженно посмотрел в огонь, потом на Рона и Гермиону.
   -- Чего он вдруг?..
   Гермиона испуганно охнула и вскочила на ноги, глядя в камин.
   В огне появилась рука и словно пыталась что-то схватить -- пухлая короткопалая рука с уродливыми старомодными перстнями.
   Ребята бросились наутек. Перед дверью в мужские спальни Гарри оглянулся. Рука Амбридж в огне все еще делала хватательные движения, словно знала, где были минуту назад волосы Сириуса, и во что бы то ни стало хотела в них вцепиться.
   Глава 18
   -- Амбридж читала твою почту, Гарри. Другого объяснения нет.
   -- Думаешь, это она напала на Хедвиг? -- с бешенством сказал он.
   -- Почти уверена, -- мрачно ответила Гермиона. -- Смотри за своей лягушкой, она удирает.
   Лягушка радостно скакала к другому краю стола. Гарри направил на нее волшебную палочку:
   -- Акцио! -- И лягушка покорно перелетела к нему в руки.
   Заклинания были самым удобным уроком для того, чтобы посекретничать: такая кругом колготня и гам, что вряд ли тебя кто-нибудь подслушает. Сегодня в классе, оглашаемом кваканьем лягушек и хриплыми криками воронов, под стук дождя по оконным стеклам Гарри, я и Гермиона без помех перешептывались о том, как Амбридж чуть не поймала Сириуса.
   -- Я заподозрила это еще тогда, когда Филч обвинил тебя, что ты заказываешь навозные бомбы. Глупее не выдумать, -- шептала Гермиона. -- Ведь если твое письмо прочли, тогда ясно, что ты их не заказывал. И зачем к тебе приставать ради дурацкой шутки? А потом я подумала: что, если кому-то нужен повод, чтобы прочесть твою почту? Амбридж легко это устроить: накапает Филчу, тот сделает черную работу, конфискует письмо, а она его выкрадет или потребует показать. Филч возражать не станет: когда это он вступался за права учеников? Гарри, ты раздавишь лягушку.
   Гарри посмотрел на свою руку: действительно, он так сжал лягушку, что у нее вылезли глаза. Он быстро положил ее на стол.
   -- Вчера вечером все висело на волоске, -- сказала Гермиона. -- Интересно, Амбридж знает, как близка она была к успеху? Силенцио.
   Лягушка, на которой она отрабатывала Заклятие немоты, онемела на полукваке и посмотрела на нее с укором.
   -- Если бы она поймала Нюхалза...
   -- Сегодня утром он был бы уже в Азкабане, -- закончил за нее Гарри.
   Он рассеянно взмахнул волшебной палочкой; лягушка его раздулась в зеленый шар и издала тонкий свист.
   -- Силенцио, -- быстро сказала Гермиона, направив палочку на лягушку, и та безмолвно выпустила воздух. -- Он больше не должен так делать, вот и все. Не знаю только, как его предупредить. Сову посылать нельзя.
   -- Думаю, он сам не рискнет, -- сказал я. -- Он не дурак. Он понимает, что чуть не попался. Силенцио!
   Большой уродливый ворон презрительно каркнул мне в лицо.
   -- Силенцио. СИЛЕНЦИО! Ворон каркнул еще громче.
   -- Ты неправильно действуешь палочкой, -- сказала Гермиона, критически наблюдая за его манипуляциями. -- Не маши, а делай выпад.
   -- Вороны упрямей лягушек, -- с досадой сказал я.
   -- Отлично. Меняемся. -- Она схватила его ворона и заменила своей толстой лягушкой. -- Силенцио!
   Ворон продолжал разевать острый клюв, но из него не выходило ни звука.
   -- Очень хорошо, мисс Грейнджер! -- раздался у них за спиной писклявый голосок профессора Флитвика, отчего все трое вздрогнули. -- А теперь попробуйте вы, мистер Уизли.
   -- А?.. Да, да, сейчас, -- встрепенулся я, мгновенно залившись краской. -- Э-э... Силенцио!
   От усердия я ткнул лягушку в глаз, и она, оглушительно квакнув, спрыгнула на пол.
   Так что нас нисколько не удивило, когда мне и Гарри было велено поупражняться в заклятии немоты еще и в свободное время.
   Из-за ливня нам разрешили провести перемену в помещении. Мы отыскали свободное местечко в шумном переполненном классе на втором этаже, где Пивз мечтательно парил у люстры, время от времени плюя через трубку чернильными пульками в чью-нибудь макушку. Едва мы сели, как сквозь гомонящую толпу к нам протиснулась Анджелина Джонсон.
   -- Я получила разрешение. Можем собирать команду!
   -- Замечательно! -- воскликнули я и Гарри.
   -- Да. -- Анджелина сияла. -- Я пошла к Макгонагалл, и, думаю, она поговорила с Дамблдором. В общем, Амбридж должна была уступить. Ха! Жду вас на поле в семь часов -- нам надо наверстывать. Вы понимаете, что первый матч у нас всего через три недели?
   Она отошла от нас, увильнув от чернильной пульки Пивза, угодившей в первокурсника рядом, и скрылась.
   Я взглянул на окно, по которому барабанил дождь, и улыбка моя увяла.
   -- Надеюсь, к вечеру перестанет. Что с тобой, Гермиона?
   Она тоже смотрела в окно, но так, будто не видела его. Взгляд ее был несфокусированным, и она хмурилась.
   -- Да вот подумала... -- ответила она, по-прежнему глядя в сторону окна.
   -- Про Сири... Нюхалза? -- спросил Гарри.
   -- Нет... не совсем... -- медленно проговорила она. -- Скорее... Правильно ли мы делаем... Как по-вашему?
   Гарри и я переглянулись.
   -- Ага, это сильно проясняет дело, -- сказал я. -- А ты не могла бы выразиться членораздельнее?
   Гермиона посмотрела на него так, словно только что вспомнила о его присутствии.
   -- Я просто подумала, -- голос ее окреп, -- правильно ли мы поступаем, затевая этот кружок по защите от Темных искусств.
   -- Что? -- сказали Гарри и я хором.
   -- Это же была твоя идея! -- возмутился я.
   -- Знаю. -- Гермиона переплела пальцы. -- Но после разговора с Нюхалзом...
   -- Он целиком за это, -- сказал Гарри.
   -- Да, -- сказала она, снова уставясь в окно. -- Поэтому я и засомневалась, так ли хорошо мы придумали.
   Пивз парил над ними с трубкой наготове; все трое инстинктивно подняли сумки над головой, дожидаясь, чтобы он улетел.
   -- Давай начистоту, -- сердито сказал Гарри, когда они поставили сумки на пол. -- Сириус нас поддержал, и поэтому ты думаешь, что нам надо отказаться?
   Вид у Гермионы был довольно несчастный. Глядя на свои руки, она сказала:
   -- А ты доверяешь его мнению, если честно?
   -- Да, доверяю. Он всегда давал замечательные советы. Чернильная пулька пролетела мимо них и попала точно в ухо Кэти Белл. Кэти вскочила и стала бросаться в Пивза всем, что попадало под руку. Понаблюдав за ней, Гермиона заговорила, тщательно выбирая слона:
   -- Вам не кажется, что он стал... ну... опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? Вам не кажется, что он... как бы... живет через нас?
   -- Что значит "живет через нас"? -- удивился Гарри.
   -- В смысле... конечно, он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по защите... По-моему, он в отчаянии от того, что сам ничего не может, сидя взаперти... и, по-моему, как бы сказать... подстрекает нас.
   Я был в полном недоумении.
   -- Сириус прав, -- сказал он, -- ты в самом деле рассуждаешь, как моя мать.
   Гермиона прикусила губу и не ответила. Прозвенел звонок, и в ту же секунду Пивз, спикировав, вылил весь пузырек с чернилами на голову Кэти Белл.
   День клонился к вечеру, а погода не улучшалась, так что в семь часов, отправившись к спортивному полю, Рон и Гарри сразу вымокли до нитки и то и дело оскальзывались на мокрой траве. Небо было темно-серое, грозовое, и мы вошли в теплую светлую раздевалку с чувством облегчения, хотя знали, что облегчение это ненадолго. Фред и Джордж обсуждали уже, не прибегнуть ли к Забастовочному завтраку, чтобы отмотаться от тренировки.
   -- Да она сразу догадается, -- вполголоса говорил Фред. -- Эх, зачем я предложил ей купить вчера Блевальные батончики?
   -- Может, попробуем Лихорадный леденец? -- сказал Джордж. -- Его еще никто не видел.
   -- А он действует? -- с надеждой спросил я, поскольку дождь забарабанил по крыше еще настойчивее, а ветер за окном завыл еще злее.
   -- Вообще да, -- сказал Фред, -- температура подскакивает.
   -- А еще выскакивают гнойные чирьи, -- сказал Джордж, -- и мы пока не придумали, как от них избавиться.
   -- Никаких чирьев не вижу, -- сказал я, глядя на близнецов.
   -- И не увидишь, -- мрачно ответил Фред. -- Они на том месте, которое народу обычно не показывают.
   -- Но на метлу сесть -- все равно что...
   Из капитанской комнаты вышла Анджелина.
   -- Слушай меня, команда. Я знаю, погода не идеальная, но не исключено, что нам придется играть со Слизерином в таких же условиях. Поэтому стоит проверить, как мы к ним приноровимся. Гарри, ты ничего не сделал с очками, чтобы их не слепил дождь, как в прошлой игре с Халфпафом?
   -- Гермиона сделала. -- Гарри вынул волшебную палочку, постучал по очкам и сказал: -- Импервиус!
   -- Давайте все попробуем, -- сказала Анджелина. -- Если сможем не допускать дождь до лица, это очень улучшит видимость. Ну, вместе: ИМПЕРВИУС. Всё. Пошли.
   Они убрали палочки во внутренние карманы, взяли метлы на плечо и вышли за Анджелиной из раздевалки.
   По глубокой грязи добрели до середины поля. Несмотря на заклинание Импервиус, видимость была плохая; день гас, и полотнища дождя охлестывали землю.
   -- Ну, по свистку! -- крикнула Анджелина.
   Анджелина прогоняла нас почти час, прежде чем смириться с поражением. Уводя промокшую и недовольную команду в раздевалку, она твердила, что тренировка не прошла впустую, но убежденности в ее голосе не было. Особенно удрученными выглядели Фред и Джордж оба шли враскоряку и гримасничали при каждом движении. Вытирая голову полотенцем, Гарри слушал их сетования.
   -- У меня вроде несколько штук прорвалось, -- глухо говорил Фред.
   -- У меня нет, -- морщась, отвечал Джордж. -- Дергает по-страшному... похоже, еще больше вздулись.
   -- Уй! -- вырвалось у Гарри.
   Он зажмурился от боли и прижал полотенце к лицу. Шрам на лбу обожгло огнем -- такого не было уже несколько недель.
   -- Что с тобой? -- раздались голоса.
   Гарри отнял полотенце. Все лица были обращены к нему.
   -- Ничего. Ткнул себя в глаз.
   Но он со значением посмотрел на меня, и, когда команда выходила из раздевалки, кутаясь в мантии и нахлобучив шляпы на самые уши, оба нарочно отстали.
   -- Что случилось? -- спросил я, как только Алисия скрылась за дверь. -- Шрам?
   Гарри кивнул.
   -- Но он не может быть где-то рядом, правда? -- с испугом спросил я, подойдя к окну и вглядываясь в дождливую темень.
   -- Нет. -- Гарри сел на скамью и потер лоб. -- Он, наверное, за много миль отсюда. А заболело... потому что... он злится.
   -- Ты его увидел? -- с ужасом спросил я. -- У тебя было видение или что?
   Гарри сидел неподвижно, глядел на ноги, приходя в себя после приступа боли.
   -- Он хочет, чтобы что-то сделали, но делается это слишком медленно.
   -- Но... откуда ты знаешь? -- сказал я.
   Гарри помотал головой, закрыл ладонями глаза и нажал. Я сел рядом и посмотрел на него.
   -- И в прошлый раз было из-за этого? -- слабым голосом спросил я. -- Когда заболело в кабинете у Амбридж. Сам-Знаешь-Кто злился?
   Гарри помотал головой.
   -- А что же тогда?
   -- Нет, в прошлый раз потому, что он был доволен. Он думал... произойдет что-то приятное. А в ночь накануне отъезда в школу Вол-де-Морт был в бешенстве.
   Гарри повернулся ко мне, я смотрел на него, вытаращив глаза.
   -- Друг, тебя вместо Трелони пора нанимать.
   -- Я ничего не предсказываю.
   -- Нет, знаешь, что ты делаешь? -- испуганно и в то же время с почтением сказал я. -- Гарри, ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!
   Гарри покачал головой:
   -- Нет. Скорее... настроения. И приходит как бы вспышками -- в каком он настроении. Дамблдор сказал, что в прошлом году происходило примерно то же. Сказал, что, когда Вол-де-Морт был совсем близко или испытывал ненависть, я это чувствовал. Вот, а теперь еще чувствую, когда он доволен.
   Наступило молчание. Ветер и дождь ломились в здание.
   -- Ты должен кому-то рассказать.
   -- В прошлый раз сказал Сириусу.
   -- Скажи и теперь.
   -- Интересно, как? -- угрюмо ответил Гарри. -- Амбридж следит за совами и за камином -- забыл?
   -- Ну, тогда Дамблдору.
   -- Говорю же тебе: он знает. -- Гарри встал, снял мантию с крючка и закутался. -- Зачем говорить еще раз?
   Я, задумчиво глядя на Гарри, запахнул мантию:
   -- Дамблдор захотел бы об этом узнать. Гарри пожал плечами:
   -- Пойдем, надо еще поупражняться в Заклятии немоты. Они торопливо пошли по темному лугу, спотыкаясь и оскальзываясь на мокрой траве. Оба молчали. наконец мы подошли к портрету в нашу гостиную.
   -- Мимбулус мимблетония, -- сказал я.
   Гарри опомнился и следом за мной прошел через портретный проем в общую гостиную.
   Видимо, Гермиона отправилась спать пораньше, а Живоглот лежал, свернувшись в кресле возле камина, перед столом, заваленным нескладными вязаными шапочками для эльфов. Я беспокойно поглядывал на него, а он вынул книги по заклинаниям и принялся дописывать сочинение.
   ***
   По раскисшим огородам мы шлепали на сдвоенную травологию; ветер раздувал и трепал наши мантии. Речь профессора Спраут была едва слышна -- дождь барабанил по крыше теплицы так, что граду впору позавидовать.
   Буря продолжалась и после обеда; уход за магическими существами перенесли с воздуха в свободный класс на втором этаже, а в обед, к всеобщему облегчению, Анджелина объявила членам команды, что тренировка отменяется.
   -- Отлично, -- тихо сказал ей в ответ Гарри, -- нашлось место для первого занятия по защите. Сегодня в восемь, восьмой этаж, напротив гобелена с Варнавой Вздрюченным, которого лупят тролли. Можешь передать Кэти и Алисии?
   Она слегка удивилась, но пообещала известить остальных. Гарри набросился на сосиски с пюре.
   -- Что? -- спросил он с полным ртом.
   -- Затеи Добби не всегда безопасны. Помнишь, он оставил тебя без костей в руке?
   -- Эта комната -- не просто дикая выдумка Добби; Дамблдор тоже знает о ней, он сказал при мне на Святочном балу.
   Лицо у Гермионы посветлело:
   -- Дамблдор сказал о ней?
   -- Вскользь. -- Гарри пожал плечами.
   -- А, тогда хорошо, -- бросила она и больше не возражала.
   Большую часть дня мы разыскивали ребят, записавшихся в "Кабаньей голове", чтобы сообщить им место встречи. К концу ужина все двадцать пять человек, пришедших в "Кабанью голову", были оповещены.
   В половине седьмого Гарри, я и Гермиона вышли из гостиной; у Гарри в руке был старый лист пергамента. Пятикурсникам дозволялось ходить до девяти часов, но все трое, поднимаясь на восьмой этаж, нервно озирались.
   -- Стоп, -- сказал Гарри, когда они одолели последний марш лестницы. Он развернул пергамент, постучал по нему волшебной палочкой и произнес: -- Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.
   На пустом листе появилась карта Хогвартса. Черные точки с именами показывали, где находятся разные люди.
   -- Филч на третьем этаже, -- сказал Гарри, поднеся карту к глазам, -- а Миссис Норрис на пятом.
   -- Амбридж? -- взволнованно спросила Гермиона. Гарри показал.
   -- У себя в кабинете. Порядок. Пошли.
   Они заторопились к тому месту, которое указал Добби, -- голой стенке напротив громадного гобелена с изображением Варнавы Вздрюченного и его дурацкой затеи обучить троллей балету.
   -- Так, -- сказал Гарри, когда траченный молью тролль перестал дубасить палкой учителя танцев и оглянулся на них. -- Добби сказал: три раза пройти мимо этой стенки, сильно сосредоточившись на том, что нам нужно.
   Так они и сделали, поворачивая назад у первого окна, а на обратном пути -- у вазы вышиной в человеческий рост. Я от напряжения окосел; Гермиона что-то бормотала себе под нос; Гарри смотрел прямо перед собой, сжав кулаки.
   -- Гарри! -- вскрикнула Гермиона, когда мы повернули после третьего прохода.
   В стене появилась полированная дверь. Я смотрел на нее с опаской. Гарри схватился за медную ручку, открыл дверь и первым вошел в просторную комнату, освещенную факелами вроде тех, что горели в подземелье восемью этажами ниже.
   Вдоль стен тянулись книжные полки, на полу лежали большие шелковые подушки -- вместо стульев. На стеллаже в дальнем конце стояли приборы -- вредноскопы, стервовизоры, детекторы лжи и большой треснутый Проявитель врагов -- тот самый, был уверен Гарри, который висел год назад в кабинете Лжегрюма.
   -- Эти пригодятся, когда будем делать Оглушение. -- Я с энтузиазмом пнул подушку.
   -- А сколько книг! -- воскликнула Гермиона, водя пальцем по кожаным корешкам. "Путеводитель по практическим проклятиям"... "Как превзойти Темные искусства"... "Самооборона чарами"... Ух! -- Сияя, она обернулась к Гарри и стало ясно, что книжные сокровища наконец-то убедили Гермиону в правильности задуманного дела. -- Чудо, Гарри! Здесь все, что нам нужно!
   И без дальнейших разговоров сняв с полки "Прочь от порчи", уселась с ней на ближайшую подушку.
   В дверь тихо постучали. Гарри обернулся. Пришли Джинни, Невилл, Лаванда, Парвати и Дин.
   -- Ого! -- сказал, озираясь, Дин. -- Что это за комната?
   Гарри начал объяснять, но кончить не успел -- явились новые, и пришлось начинать сначала. К восьми часам все подушки были заняты. Гарри подошел к двери и повернул торчавший в замке ключ. Замок успокоительно щелкнул, все умолкли, повернувшись к Гарри. Гермиона педантично отметила свою страницу в "Прочь от порчи" и отложила книгу.
   -- Ну, -- слегка волнуясь, заговорил Гарри, -- мы подыскали место для занятий, и, кажется, вам оно подошло.
   -- Изумительно! -- сказала Чжоу, и несколько человек отозвались одобрительным ропотом.
   -- Чудно! -- недоверчиво озираясь, сказал Фред. -- Однажды мы прятались тут от Филча, помнишь, Джордж? И тогда это был чулан с вениками.
   -- Гарри, а что это за штуки? -- спросил из дальнего конца Дин, показав на Проявитель врагов и вредноскопы.
   -- Детекторы Темных сил, -- объяснил Гарри, направляясь туда между подушками. -- В принципе, все они показывают приближение врагов и Темных магов, но на них нельзя чересчур полагаться -- их можно обмануть.
   -- Я вот думаю, с чего бы нам начать и... -- Он заметил поднятую руку. -- Да, Гермиона.
   -- Я думаю, надо избрать руководителя.
   -- Гарри -- руководитель, -- немедленно откликнулась Чжоу и посмотрела на Гермиону как на сумасшедшую.
   Желудок Гарри сделал очередное обратное сальто.
   -- Да, но надо проголосовать по всей форме, -- не смутилась Гермиона. -- Тогда его полномочия будут официальными. Итак, кто за то, чтобы руководителем был Гарри?
   Все подняли руки, даже Захария Смит, хотя и сделал это с видимой неохотой.
   -- Ну ладно, спасибо, -- сказал Гарри, чувствуя, что краснеет. -- И... что, Гермиона?
   -- Еще я думаю, нам нужно название, -- бодро сказала она, по-прежнему с поднятой рукой. -- Это укрепит дух коллективизма, правда?
   -- Может, назовемся Лигой против Амбридж? -- с надеждой сказала Анджелина.
   -- Или группа "Министерство Магии -- Маразматики"? -- предложил Фред.
   -- Я думала, скорее, о таком названии, -- сказала Гермиона, бросив косой взгляд на Фреда, -- которое ничего не скажет посторонним, и мы сможем спокойно упоминать его вне занятий.
   -- Оборонное Движение? -- сказала Чжоу. -- Сокращенно ОД, никто ничего не поймет.
   -- Да, ОД -- подходяще. Только пусть оно означает "Отряд Дамблдора", раз Министерство боится этого больше всего на свете.
   Ответом ей был одобрительный шум и смех.
   -- Все за ОД? -- важно спросила Гермиона и стала коленями на подушку, чтобы подсчитать голоса. -- Большинство "за". Принято!
   Она приколола пергамент с их подписями к стене и сверху написала крупными буквами:
   ОТРЯД ДАМБЛДОРА
   -- Хорошо, -- сказал Гарри, когда все уселись. -- Может быть, начнем? Я подумал, стоит начать с обезоруживающего заклинания Экспеллиармус. Знаю, оно довольно элементарное, но мне оно помогало...
   -- Я тебя умоляю, -- сказал Захария Смит, закатив глаза и сложив ладони. -- Неужели ты думаешь, что Экспеллиармус поможет нам против Сам-Знаешь-Кого?
   -- Я применял его против него, -- спокойно ответил Гарри. -- Оно спасло мне жизнь в июне.
   Захария разинул рот. Все молчали.
   -- Но если считаешь, что ты выше этого, можешь уйти. Смит не пошевелился. Остальные тоже.
   -- Хорошо, -- сказал Гарри. -- Давайте разобьемся на пары и приступим.
   Все немедленно встали и разделились. Как и следовало ожидать, Невилл остался без партнера.
   -- Давай со мной, -- сказал Гарри. -- Так, на счет три... Ну -- раз, два, три...
   Комнату огласили крики "Экспеллиармус". Волшебные палочки полетели во всех направлениях; шальные заклятия попадали в книги, и те взвивались с полок. Невилл не успевал за Гарри -- палочка вырвалась у него из руки, ударилась в потолок, вызвав дождь искр, и со стуком упала на книжную полку, откуда Гарри извлек ее Манящими чарами. Очень много происходило вокруг неопрятного чародейства, многим вообще не удавалось обезоружить оппонентов -- те только отлетали на несколько шагов или вздрагивали, когда слабые чары ширкали мимо.
   Гарри обходил другие пары и пытался поправить тех, кто действовал неправильно. Джинни стояла против Майкла Корнера; у нее получалось очень хорошо, а Майкл либо был слаб, либо не хотел обезоруживать ее. Эрни Макмиллан чересчур размахивал волшебной палочкой, так что противник успевал проникнуть под его защиту. Братья Криви сражались увлеченно, но бестолково -- книги прыгали с полок по большей части их стараниями. Полумна тоже действовала неуверенно: иногда у Джастина Финч-Флетчли палочка вылетала из рук, а иногда только волосы вставали дыбом.
   -- Всё, стоп! -- крикнул Гарри. -- Стоп! СТОП!
   Гарри схватил свисток и громко свистнул. Все опустили свои волшебные палочки.
   -- Это было неплохо, -- сказал Гарри, -- но до совершенства еще далеко.
   Захария Смит смотрел на него недовольно.
   -- Попробуем еще раз.
   Он снова прошел по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы дать совет. Действия ребят постепенно становились более четкими.
   -- В целом, очень неплохо, -- сказал Гарри. -- Но мы запаздываем, надо уходить. Через неделю тут же, в то же время?
   -- Пораньше бы! -- взмолился Дин Томас, и многие закивали.
   Но их осадила Анджелина:
   -- Начинается игровой сезон, тренироваться тоже надо!
   -- Тогда давайте вечером в среду, -- сказал Гарри, -- и выберем дополнительный день. А сейчас пошли.
   Он взял Карту Мародеров и проверил, нет ли на восьмом этаже преподавателей. Потом стал выпускать их по трое и по четверо, напряженно следя за движением черных точек. Он хотел убедиться, что они благополучно следуют к своим спальням: Халфпафцы -- на втором этаже в коридоре, ведущем к кухне; Равенклоцы -- в Западной башне замка, гриффиндорцы -- по коридору с портретом Полной Дамы.
   -- Все прошло очень хорошо, -- сказала Гермиона, когда они наконец остались втроем.
   -- Потрясающе! -- подхватил я. Мы выскользнули в коридор; дверь тотчас же слилась с каменной стеной. -- Ты видел, как я обезоруживал Гермиону?
   Гермиона была уязвлена.
   -- Всего раз. Я доставала тебя гораздо больше.
   -- Не раз, а по крайней мере три.
   -- Ну, если считать тот раз, когда ты споткнулся о собственную ногу и вышиб у меня палочку...
   Мы спорили всю дорогу до гостиной.
   Глава 19
   Две недели у Гарри было такое чувство, что он носит в груди талисман, пламенную тайну, помогавшую ему терпеть занятия у Амбридж и даже вежливо улыбаться, глядя в ее жуткие выпуклые глаза. ОД и он под самым носом у нее делали то, чего она и Министерство больше всего страшились, и, вместо того чтобы читать у нее на уроках Уилберта Слинкхарда, он с удовольствием вспоминал последние собрания кружка, вспоминал, как Невилл разоружил Гермиону, как Колин Криви после усердной практики на трех занятиях овладел Чарами помех; как Парвати Патил так хорошо овладела Уменьшающим заклятием, что превратила стол со всеми вредноскопами в пыль.
   Выделить определенный день для собраний ОД оказалось невозможно: надо было приноравливаться к отдельным тренировкам трех команд по квиддичу а их нередко переносили из-за плохой погоды. Но Гарри об этом не сожалел: наверное, даже выгодней собираться не по расписанию. Если за ними слежка, ее это скорее запутает.
   Гермиона вскоре придумала очень остроумный способ оповещать всех участников о времени и дате собрания, когда надо было неожиданно его перенести. Если бы ученики с разных факультетов стали слишком часто ходить по Большому залу и сговариваться, это выглядело бы подозрительно. Всем членам ОД Гермиона дала по фальшивому галеону (Рон чрезвычайно возбудился, когда увидел корзинку и решил, что раздают золото).
   -- Видите цифры по ребру монеты? -- сказала она, показывая образец в конце четвертого занятия. Монета зажиточно блестела золотом при свете факелов. -- На настоящих галеонах это серийный номер, указывающий, каким гоблином она отчеканена. На этих фальшивых цифры будут меняться -- они показывают дату и час следующего собрания. Когда дата меняется, монета делается горячей, так что, если вы носите ее в кармане, вы это почувствуете. Все берем по одной; когда Гарри назначает дату, он меняет цифры на своей, и, поскольку я навела на них Протеевы чары, с вашими произойдет то же самое.
   Ответом ей было недоуменное молчание. Гермиона обвела взглядом смущенных слушателей.
   -- Я подумала, это хороший способ, -- неуверенно пояснила она. -- В смысле, если Амбридж прикажет вывернуть карманы, то ничего подозрительного не увидит. Ну... если вам не хочется...
   -- Ты умеешь наводить Протеевы чары? -- спросил Терри Бут.
   - Да.
   -- Но это ведь... это уровень ЖАБА, -- сказал он слабым голосом.
   -- Ну... -- Гермиона старалась держаться скромно, -- может быть... наверное...
   -- Почему ты не в Равенклое? -- допытывался он почти удивленно. -- С твоими мозгами?
   -- На распределении Волшебная шляпа всерьез подумывала отправить меня в Равенкло, -- весело сказала Гермиона, -- и все-таки остановилась на Гриффиндоре. Так мы воспользуемся галеонами?
   Послышались одобрительные голоса, и все стали подходить к корзинке. Гарри повернул к ней голову:
   -- Знаешь, что мне это напоминает?
   -- Нет, что?
   -- Шрамы Пожирателей смерти. Вол-де-Морт прикасается к одному, и шрамы у всех жжет. Это -- сигнал, что он их призывает.
   -- Ну... да, -- тихо сказала Гермиона, -- это и навело меня на мысль... Но заметь: я решила вырезать дату на металлических вещах, а не на коже наших членов.
   -- Ага, твой способ гуманней. -- Гарри улыбнулся и опустил монету в карман. -- Единственное опасение -- мы можем потратить их невзначай.
   -- фиг там, -- сказал я, с некоторой скорбью разглядывая свой негодный денежный знак. -- Мне-то не с чем его спутать.
   Приближался первый матч сезона: Гриффиндор -- Слизерин. Анджелина требовала чуть ли не ежедневных тренировок, и в собраниях ОД наступил перерыв. Из-за того, что Кубок по квиддичу давно не разыгрывался, предстоящую игру ожидали с повышенным интересом и даже волнением. Живо интересовались ею и Халфпафцы с Равенклоцами -- и тем и другим, понятно, предстояло сразиться с обеими этими командами. Деканы факультетов, пытаясь сохранять приличествующую им беспристрастность, на самом деле горячо желали победы своих. Насколько важен для профессора Макгонагалл выигрыш у Слизерина, Гарри понял по тому, что за неделю до матча она перестала давать им задания на дом.
   -- Полагаю, в ближайшие дни у вас и без этого достаточно дел, -- торжественно произнесла она, и мы не поверили своим ушам. Но тут она посмотрела в упор на Гарри и меня и сурово добавила: -- Я привыкла видеть Кубок по квиддичу у себя в кабинете и вовсе не хочу уступать его профессору Снейпу так что потренируйтесь лишний раз, если не затруднит.
   Снейп проявлял не менее горячую заботу о своей команде. Он так часто заказывал поле для слизеринцев, что команде Гриффиндора иногда не удавалось потренироваться. Он пропускал мимо ушей жалобы на то, что слизеринцы пытаются вывести соперников из строя в коридорах. В больничное крыло пришла Алисия Спиннет -- брови у нее стали расти так быстро и густо, что совершенно закрыли глаза и уже мешали есть. И хотя четырнадцать свидетелей доказывали, что ее заколдовал сзади слизеринский вратарь Майлс Блетчли, когда она занималась в библиотеке, Снейп не пожелал их слушать и сказал, что она, наверное, сама пыталась применить чары для выращевания волос.
   Октябрь скончался в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришел ноябрь, с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки. Небо на потолке Большого зала затянула жемчужно-серая мгла, горы вокруг Хогвартса надели снежные шапки, а в замке стало так холодно, что между занятиями ученики ходили по коридорам в толстых защитных перчатках из драконьей кожи.
   Утро матча выдалось холодным и ясным. Я сиджу на кровати, обхватив колени и глядя в одну точку.
   -- Не заболел?
   о Гарри простнулся. Я не ответил, только помотал головой.
   -- Надо позавтракать, -- бодро сказал Гарри. -- Пошли.
   Большой зал быстро наполнялся народом, настроение было приподнятое, голоса звучали громче обычного. Когда они проходили мимо стола слизеринцев, там зашумели. Гарри обернулся и увидел, что, помимо зеленых с серебром шарфов и шляп, у каждого еще серебряный значок, как будто бы в форме короны. Многие из них почему-то замахали мне и оглушительно захохотали.
   Гриффиндорский стол встретил нас горячими приветствиями; на всех было красное с золотом, но приветствия не только не ободрили меня, а, наоборот, лишили последних душевных сил. Я плюхнулся на ближайшую скамью с таким видом, словно это последний завтрак в его жизни.
   -- Я, наверно, спятил, когда напросился в команду, -- хрипло прошептал я. -- Спятил!
   -- Не дури, -- одернул меня Гарри, придвигая ко мне хлопья. -- Ты хорошо сыграешь. А волнение -- это нормально.
   -- Я пустое место. Вратарь -- дырка. Сыграть не смогу, хоть убей. Чем я думал?
   -- Возьми себя в руки, -- сурово сказал Гарри. -- Вспомни, какой ты отбил на днях. Даже Фред с Джорджем сказали: класс.
   Я повернул к нему несчастное лицо.
   -- Это вышло нечаянно, -- пробормотал я жалким голосом. -- Я не собирался... соскользнул с метлы, вы просто не видели, а когда пытался влезть обратно, случайно пнул мяч.
   -- Ничего, -- сказал Гарри, -- еще парочка таких случайностей, и игра у нас в кармане.
   Напротив сели Гермиона и Джинни в красно-золотых шарфах и перчатках, с красно-золотыми розетками.
   -- Как самочувствие? -- спросила Джинни.
   Я смотрел на остатки молока в своей тарелке с таким выражением, как будто не прочь был в них утопиться.
   -- Он волнуется, -- сказал Гарри.
   -- Это хороший знак, -- успокоила Гермиона. -- Я заметила: лучше всего сдаешь экзамены, когда немного волнуешься.
   -- Привет, -- протянул у них за спиной сонный голос. Гарри поднял голову. Это пришла к ним от стола Равенклоцев Полумна Лавгуд. Множество лиц смотрело в их сторону, кое-кто смеялся и показывал пальцами. Она соорудила шляпу в виде львиной головы в натуральную величину и только каким-то чудом ухитрялась удерживать ее на своей.
   -- Я болею за Гриффиндор, -- сообщила Полумна, показав на шляпу, что было уже излишне. -- Посмотрите, что мы умеем...
   Она постучала по шляпе волшебной палочкой; шляпа разинула пасть и издала весьма правдоподобный рев, заставивший всех поблизости вздрогнуть.
   -- Неплохо, а? -- радостно сказала Полумна. -- Я хотела, чтобы она еще жевала змею, представляющую Слизерин, но времени не хватило. В общем, желаю удачи, Рон.
   Она побрела прочь. Не успели мы оправиться от удивления, вызванного ее шляпой, как подбежала Анджелина Джонсон в сопровождении Кэти и Алисии, избавившейся от сверхбровей стараниями милосердной мадам Помфри.
   -- Когда закончите, -- сказала Анджелина, -- идем прямо на поле, выясняем погодные условия -- и в раздевалку.
   -- Скоро будем, -- сказал Гарри. -- Рону надо позавтракать.
   Однако через десять минут стало ясно, что я больше ничего съесть не смогу, и Гарри повел меня сразу в раздевалку. Когда мы встали из-за стола, Гермиона тоже поднялась и за руку отвела Гарри в сторону.
   Я шел к ним, потерянный и безутешный.
   -- Удачи, Рон, -- сказала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала меня в щеку. -- И тебе, Гарри.
   Я немного приободрился, пока мы шли по Большому залу. Озадаченно, словно не понимая, что произошло, я дотронулся до того места, куда меня поцеловала Гермиона. Вид у меня был отсутствующий, я почти ничего не замечал.
   Гарри поспешил вывести меня в вестибюль, а оттуда по каменным ступеням на морозный луг.
   Замерзшая трава похрустывала под ногами, пока мы спускались к стадиону. Безветрие, небо затянуто жемчужно-серой мутью, видимость хорошая, и солнце не будет слепить глаза. Гарри объяснял это мне по дороге, но я его почти не воспринимал.
   Анджелина уже переоделась и, когда мы вошли, давала последние указания команде. Гарри и я сменили мантии (я несколько минут пытался надеть свою задом наперед, пока надо мной не сжалилась Алисия) и сели, чтобы выслушать установку на игру.
   Гомон снаружи усиливался -- зрители валили из замка на матч.
   -- Только что выяснила окончательный состав Слизерина, -- сказала Анджелина Джонсон, заглядывая в пергамент. -- Прежние загонщики Деррик и Боул выбыли, но Монтегю взял на их место обычных горилл, а не тех, кто умеет летать. Их зовут Крэбб и Гойл, я о них мало знаю.
   -- Мы знаем, -- хором откликнулись Гарри и я.
   -- Вид у них такой, что вряд ли отличат один конец метлы от другого, -- сказала Анджелина, убирая пергамент в карман. -- Впрочем, всегда удивлялась, как это Деррик и Боул не заблудятся на поле без дорожных указателей.
   -- Крэбб и Гойл из той же породы, -- заверил ее Гарри. Слышно было шарканье сотен ног, поднимавшихся по лестницам трибун. Доносилось пение но я не мог разобрать слова. Я держался за живот, с серым лицом и сжатыми губами уставясь в пустоту.
   -- Пора, -- вполголоса сказала Анджелина, взглянув на часы. -- Идем... Ни пуха ни пера.
   Команда встала, метлы на плечо, и цепочкой вышла на стадион. Рев зрителей и пение, заглушаемое приветственными выкриками.
   Команда Слизерина уже построилась и ждала нас -- тоже с серебряными значками в виде короны. Их новый капитан Монтегю сложением походил на Дадли Дурсля -- руки, как волосатые окорока. Позади стояли Крэбб и Гойл, почти такие же здоровенные, и тупо щурились на небо, помахивая битами. Малфой стоял сбоку; бледное солнце освещало его белесые волосы. Он поймал взгляд Гарри и, осклабясь, постучал по значку у себя на груди.
   -- Капитаны, пожмите руки, -- приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. Монтегю больно сдавил ей пальцы, но она даже не моргнула. -- Седлайте метлы...
   Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух. я устремился к своим кольцам.
   -- С мячом Джонсон, Джонсон овладела квоффлом. какой игрок эта девушка, я годами это твержу, а она не хочет со мной встречаться...
   -- ДЖОРДАН! -- крикнула профессор Макгонагалл.
   -- Биографический факт, профессор, для оживления репортажа... Она уходит от Уоррингтона, обводит Монтегю, она... ох... ее настигает бладжер от Крэбба, Монтегю перехватывает квоффл, Монтегю устремляется к кольцам соперников... Отличный бладжер Джорджа Уизли, точно в голову Монтегю, Монтегю выпускает квоффл, мяч у Кэти Белл... гриффиндорка Кэти Белл продвигается с мячом, пас назад Алисии Спиннет...
   Комментарий Ли Джордана разносился над стадионом, и Гарри напряженно прислушивался к нему -- насколько позволял свист ветра в ушах, общий гам, улюлюканье, крики и пение.
   -- Спиннет обходит Уоррингтона, уклоняется от бладжера - еще бы чуть-чуть, Спиннет... Зрители в восторге, вы только послушайте, что они поют?
   Он прервался, чтобы послушать. Песня зазвучала громко и отчетливо над зелено-серебряной секцией слизеринских болельщиков:
   Рональд Уизли -- наш король,
   Рональд Уизли -- наш герой,
   Перед кольцами дырой
   Так всегда и стой!
  
   Квоффл Рон поймать не может,
   Победить он нам поможет,
   На помойке он родился,
   Слизерину пригодился.
   -- ...Алисия возвращает квоффл Анджелине! -- закричал Ли. Гарри круто повернул. -- Анджелина... перед ней один только голкипер... БРОСОК... а-а-а!
   Голкипер слизеринцев взял мяч; он бросил его Уоррингтону, и тот помчался зигзагом между Алисией и Кэти.
   Пение становилось все громче по мере того, как он приближался ко мне.
   - Рональд Уизли -- наш король, Рональд Уизли -- наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой!
   Я парил перед тремя кольцами, и пушечным снарядом мчался к ним массивный Уоррингтон.
   -- С квоффлом Уоррингтон, Уоррингтон приближается к кольцам, он уже недосягаем для бладжеров, перед ним только голкипер...
   Трибуна. Слизерина загрохотала:
   Перед кольцами дырой Так всегда и стой!
   -- ...это первое испытание для нового голкипера Гриффиндора, брата загонщиков Фреда и Джорджа Уизли, талантливого новичка команды... Держись, Рон!
   Восторженный рев на трибуне Слизерина: я спикировал, растопырив руки, и квоффл пролетел между ними прямо в среднее кольцо.
   -- Слизерин выходит вперед! -- раздался голос Ли среди воплей и свиста болельщиков. -- Десять -- ноль, ведет Слизерин... Не унывай, Уизли!
   Слизеринцы запели еще громче.
   НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
   СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ...
   -- Мяч у Гриффиндора, и Кэти Белл стремительно продвигается вперед, -- мужественно выкрикивал Ли, хотя голос его тонул в оглушительном пении.
   КВОФФЛ РОН ПОЙМАТЬ НЕ МОЖЕТ,
   ПОБЕДИТЬ ОН НАМ ПОМОЖЕТ.
   -- Гарри, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? -- крикнула Анджелина, пролетая мимо, чтобы поддержать атаку Кэти Белл. -- ДВИГАЙСЯ!
   РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ КОРОЛЬ,
   РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ ГЕРОЙ...
   НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ...
   -- И снова Уоррингтон, - орал Ли, -- пасует Пьюси, Пьюси обходит Спиннет... Давай, Анджелина, ты можешь его перехватить... не удалось -- отличный бладжер Фреда Уизли... нет, Джорджа, какая разница -- одного из них, и Уоррингтон роняет квоффл, его подхватывает Кэти Белл... эх, тоже упускает... с квоффлом Монтегю, капитан Слизерина. Монтегю несет квоффл, летит к кольцам... Блокируй его, Гриффиндор, ну же!
   Я попытался перхватить мяч.
   ПЕРЕД КОЛЬЦАМИ ДЫРОЙ...
   -- И Пьюси снова уходит от Анджелины и устремляется к кольцам... Внимание, Рон!
   Неудача. Снова. Раздался тяжкий стон на трибуне Гриффиндора, аплодисменты и крики слизеринцев. Пэнси Паркинсон с лицом мопса стояла перед трибунами и дирижировала хором болельщиков, оравшим:
   НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
   СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
   Я пропустил еще два гола.
   -- Кэти Белл из Гриффиндора финтом оставляет позади Пьюси, уходит под Монтегю -- отличный вираж, Кэти! Обводит Уоррингтона, она мчится к кольцам, вперед, Анджелина... ГОЛ! Сорок -- десять в пользу Слизерина, мяч у Пьюси...
   -- ...Пьюси отдает Уоррингтону, Уоррингтон -- Монтегю, Монтегю возвращает его Пьюси... Джонсон перехватывает квоффл, пас на Белл, прекрасно... но нет, ее настиг бладжер Гойла, и вновь мяч у Пьюси...
   НА ПОМОЙКЕ ОН РОДИЛСЯ,
   СЛИЗЕРИНУ ПРИГОДИЛСЯ.
   РОНАЛЬД УИЗЛИ - НАШ КОРОЛЬ...
   Но Гарри увидел его наконец -- крохотный крылатый золотой мячик парил в футе над землей, поблизости от слизеринских шестов.
   Он спикировал...
   А слева, прильнув к метловищу, серебристо-зеленым пятном несся к земле Малфой...
   Снитч обогнул подножие одного шеста и полетел к противоположным трибунам; эта перемена курса была на руку Малфою -- теперь он находился ближе. Гарри развернул свою "Молнию", и вот уже они летят голова в голову.
   В трех футах от земли Гарри оторвал правую руку от метловища и потянулся за снитчем... А справа к мячу тянется рука Малфоя, растопыренными пальцами загребает воздух...
   Две отчаянные секунды с замиранием сердца и свист ветра в ушах -- и все кончено. Пальцы Гарри схватили маленький, рвущийся на волю снитч, ногти Малфоя запоздало скребанули его по руке, Гарри направил метлу вверх, сжимая в руке непокорный мячик, и болельщики Гриффиндора разразились ликующими криками.
   БАХ.
   Бладжер ударил Гарри точно в крестец, и он свалился с метлы.
   Я призимлся у колец и пошел шляться по окрестностям замка раздумывая над прошедшим матчем.
   ***
   Полная Дама повернулась, и в портретном проеме появился я, бледный, волосы в снегу. Увидев друзей, я остановился как вкопанный. Гермиона вскочила.
   -- Где ты был?
   -- Гулял, -- буркнул я. Я все еще был в спортивной форме.
   -- У тебя замерзший вид, -- сказала Гермиона. -- Садись к камину!
   Не глядя на Гарри, я подошел и сел в самое дальнее от него кресло. Беспризорный снитч просвистел над их головами.
   -- Извини, -- промямлил я, глядя в пол.
   -- За что? -- спросил Гарри.
   -- Я думал, что могу играть в квиддич. Завтра с утра откажусь.
   -- Откажешься, -- разозлился Гарри, -- от команды останется три человека. -- И в ответ на мой недоуменный взгляд объяснил: -- Нас выгнали навсегда. Меня, Фреда и Джорджа.
   -- Что? -- задохнулся я.
   Мне рассказала Гермиона. После рассказа вид у Рона стал совсем несчастный.
   -- Я во всем виноват...
   -- Не ты заставил меня налететь на Малфоя, -- сердито ответил Гарри.
   -- ... если бы я не опозорился на квиддиче...
   -- При чем здесь это?
   -- Я из-за песни завелся...
   -- Любой бы завелся...
   Гермиона встала, отошла к окну, подальше от спорщиков, и смотрела, как вьется снег за стеклом.
   -- Слушай, кончай! -- взорвался Гарри. -- И так тошно, а тут еще ты со своими угрызениями!
   Я умолк, мрачно уставясь на мокрый подол своей мантии. Немного погодя он сказал:
   -- Мне никогда еще не было так паршиво.
   -- Зато ты теперь не один, -- со злостью отозвался Гарри.
   -- Кажется, могу вас немного утешить, -- слегка дрожащим голосом сказала Гермиона.
   -- Чем, интересно? -- проворчал Гарри.
   -- А вот чем. -- Она отвернулась от черного окна с налипшими снежинками, и лицо ее осветилось улыбкой. -- Хагрид вернулся.
   Глава 20
   Гарри побежал наверх, в спальню, чтобы взять из чемодана мантию-невидимку и Карту Мародеров; Я с ним обернулися так быстро, что, по крайней мере, пять минуг еще ждал Гермиону из спальни девочек -- она пришла в шарфе, перчатках и одной из эльфовских нескладных шапок.
   -- Там же холод! -- извиняющимся тоном сказала она, когда я нетерпеливо щелкнул языком.
   Мы выбрались через портретный проем, спешно накинули мантию-невидимку -- я так вырос, что шел на полусогнутых, иначе высовывались бы их ноги, -- и медленно, осторожно двинулись дальше. Спуститься надо было по многим лестницам, они то и дело останавливались и проверяли по карте, нет ли поблизости Филча и Миссис Норрис. Повезло: встретился только Почти Безголовый Ник -- он парил под потолком, рассеянно напевая что-то, ужасно напоминавшее
   "Уизли -- наш король". Они пересекли вестибюль и вышли на безмолвный заснеженный луг. Сердце у Гарри радостно забилось: впереди квадраты золотого света и дымок над трубой Хагрида. Я и Гермиона толкались позади Гарри. По хрусткому снегу мы добрались наконец до деревянной двери. Гарри трижды постучал кулаком, собака в доме исступленно залаяла.
   -- Хагрид, это мы! -- крикнул Гарри в замочную скважину.
   -- А то не знаю, -- отозвался грубый голос.
   Трое под мантией радостно повернулись друг к другу -- по голосу было ясно, что Хагрид доволен.
   -- Порог переступить не успел... с дороги, Клык... уйди ты, сонная псина...
   Отодвинулся засов, скрипнула дверь, и в щели показалась голова Хагрида. Гермиона вскрикнула.
   -- Тихо, Мерлин тебя научи! -- Хагрид ошалело поглядел поверх их голов. -- В мантии, что ли? Заходите живей!
   -- Извини, -- шепнула Гермиона, когда они протиснулись мимо Хагрида в дом и стащили с себя мантию, чтобы он наконец увидел гостей. -- Я просто... Ой, Хагрид!
   -- Ерунда! Ерунда! -- Хагрид захлопнул дверь и заторопился опускать шторы.
   Волосы у Хагрида свалялись от запекшейся крови, левый глаз заплыл и превратился в щелку, окруженную лиловыми и черными синяками. Лицо и руки в порезах, некоторые еще кровоточат. И двигался он скособочась. Наверное, из-за сломанных ребер. Очевидно, он вернулся только что: на спинке стула висел плотный черный дорожный плащ, а к стене возле двери был прислонен большой рюкзак, в котором могли спрятаться несколько детей. Сам Хагрид, ростом с двух взрослых мужчин, прихромал к очагу и поставил на огонь медный чайник. Клык скакал вокруг нас и норовил лизнуть в лицо.
   -- Что с тобой случилось? -- спросил Гарри.
   -- Говорят тебе: ничего. -- Хагрид выпрямился и радостно повернулся к ним, правда, при этом морщась. -- До чего же рад вас видеть. Летом хорошо жилось?
   -- Хагрид, на тебя напали! -- сказал я.
   -- Сколько раз говорить -- ерунда!
   -- А если бы кто из нас пришел с фунтом фарша на месте лица, тоже сказал бы "ерунда"? -- не отставал я.
   -- Ты бы сходил к мадам Помфри, -- сказала Гермиона. -- Раны нехорошие.
   -- Без докторов обойдемся, ясно? -- отрезал Хагрид.
   Он подошел к громадному деревянному столу, стоявшему посреди хижины, и сдернул с него посудное полотенце. Под ним оказался кровавый с прозеленью бифштекс размером чуть больше автомобильной шины.
   -- Уж не кушать ли ты это собрался? -- спросил я, наклонившись к мясу. -- Выглядит ядовитым.
   -- А как еще ему выглядеть? Драконье мясо. Не для кушанья принесено.
   Он схватил его, пришлепнул к левой стороне лица и закряхтел от удовольствия; по бороде потекла зеленоватая кровь.
   -- Уже полегчало. Жжет, а помогает.
   -- Так расскажешь нам, что случилось? -- спросил Гарри.
   -- Не могу, Гарри. Большой секрет. Рассказать -- так не то что с работы уволят...
   -- Скажи, это тебя великаны отделали? -- тихо спросила Гермиона.
   -- Великаны? -- Хагрид поймал бифштекс, сползший почти до пояса, и снова пришлепнул к лицу. -- Кто тебе сказал "великаны"? Ты с кем говорила? Кто тебе наплел, где я... кто сказал, что я... а?
   -- Мы догадались, -- извиняющимся тоном ответила Гермиона.
   -- Ага, догадались. -- Хагрид сурово взирал на нее тем глазом, который не был закрыт бифштексом.
   -- Это... вроде очевидно, -- сказал я.
   Гарри кивнул. Хагрид сердито оглядел нас, шмякнул мясо на стол и подошел к засвистевшему чайнику.
   -- Сроду не видал таких досужих ребят, -- бурчал он, разливая кипяток по трем кружкам в форме ведер. -- Не в похвалу вам говорится, учтите. Любопытны не в меру. Нос суете куда не надо.
   Но в бороде как будто мелькнула улыбка.
   -- Так ты великанов искал? -- с улыбкой сказал Гарри, усаживаясь за стол.
   Хагрид поставил перед ними чай, сел, подобрал свой бифштекс и опять пришлепнул к лицу.
   -- Ну. Искал.
   -- И нашел? -- спросила полушепотом Гермиона.
   -- Правду сказать, найти-то не больно трудно. Не карлики, понимаешь.
   -- А где они? -- спросил я.
   -- В горах, -- последовал невразумительный ответ.
   -- А что же, маглы их не...
   -- Да встречают, -- мрачно перебил Хагрид. -- Только говорится всегда: несчастный случай в горах. С альпинистами.
   Он переместил немного бифштекс, чтобы полечить самый большой синяк.
   -- Давай, Хагрид, рассказывай, чем занимался, -- сказал я. -- Расскажи, как повздорил с великанами, а Гарри тебе расскажет, как на него напали дементоры.
   Хагрид поперхнулся с кружкой у рта и одновременно уронил свой драконий компресс. Слюни, чай и драконья кровь обильно оросили стол, и, пока он кашлял, мясо сползло со стола и с мягким шлепком упало на пол.
   -- Как это напали дементоры?
   -- А ты не знал? -- Гермиона широко раскрыла глаза.
   -- Ничего я не знал, пока меня не было. Я был на секретном задании, нельзя, чтобы совы ко мне летали все время. Дементоры, шут их возьми! Вы правду говорите?
   -- Ну да. Они появились в Литтл-Уингинге, напали на нас с двоюродным братом, а потом Министерство магии исключило меня...
   -- ЧЕГО?
   -- ...и вызвало на разбирательство, но расскажи сперва про великанов.
   -- Тебя исключили?
   -- Расскажи, как ты провел лето, тогда расскажу я.
   Хагрид уставился на него здоровым глазом. Гарри выразил лицом простодушие, но взгляд Хагрида выдержал твердо. Хагрид уступил.
   -- Ну, так и быть. -- Он нагнулся и выдернул у Клыка из пасти драконье мясо.
   -- Хагрид, это не гигиенично, -- сказала Гермиона, но тот уже приложил мясо к подбитому глазу и, подкрепившись основательным глотком чая, начал:
   -- Отправились мы, значит, как семестр кончился...
   -- И мадам Максим с тобой? -- перебила Гермиона.
   -- Ну да. -- Не закрытые зеленым мясом несколько дюймов лица сразу как-то смягчились. -- Ага, вдвоем отправились. И я вам скажу, она не неженка, Олимпия. Ну да, красивая, нарядная женщина... Я-то знал, куда идем, думаю, каково ей покажется по скалам карабкаться да в пещерах ночевать, а она хоть бы раз пожаловалась.
   -- Ты знал, куда идете? -- спросил Гарри. -- Знал, где живут великаны?
   -- Дамблдор знал, он и сказал нам.
   -- Они прячутся? -- спросил я. -- Это тайна, где они живут?
   -- Да какая тайна, -- сказал Хагрид, встряхнув косматой головой. -- Просто волшебникам до них дела нет, лишь бы подальше где были. Но где они есть, добраться туда трудно, особенно для людей. Потому и надо было получить от Дамблдора направление. Месяц добирались...
   -- Месяц? -- сказал я. В жизни не слышал о таких бессмысленно долгих путешествиях. -- А взял бы и через портал?
   Целый глаз Хагрида уставился на него со странным выражением -- как бы даже жалости.
   -- Следили за нами, Рон, -- грубо сказал он.
   -- Как это?
   -- Никак не скумекаешь. Шпионит Министерство за Дамблдором и за всеми, кто с ним в сговоре, по-ихнему.
   -- Это мы знаем, -- вставил Гарри. Ему не терпелось услышать продолжение истории. -- Мы знаем, Министерство следит за Дамблдором.
   -- Значит, волшебным транспортом ты не мог до них добраться? -- допытывался я. -- Весь путь проделал, как магл?
   -- Ну не так уж прямо весь, -- уклончиво ответил Хагрид. -- Но осторожность не мешает -- мы-то с Олимпией, как бы сказать, заметные...
   Я издал непонятный звук и поспешно глотнул чаю.
   -- ...за нами-то легче следить. Прикинулись, будто вместе едем в отпуск. Прибыли, значит, во Францию и будто бы в школу Олимпии направляемся. Знаем, таскается кто-то за нами хвостом из министерских. Вот и ехали потихоньку -- мне же магией пользоваться нельзя, а Министерство только и ждет, за что бы нас закатать. Но хвост мы свой сбросили возле Ди-Джона...
   -- У-у, в Дижоне? -- обрадовалась Гермиона. -- Я там была на каникулах. А ты видел?.. -- И замолкла под моим взглядом.
   -- А после этого рискнули малость поколдовать и добрались благополучно. Наткнулись на пару сумасшедших троллей на польской границе, и в минской пивной с вампиром малость повздорил, а так все прошло как по маслу. Добрались до места и пошли в горы, искать их... Магию, значит, побоку, раз они близко -- они волшебников ох как не любят, а нам их злить ни к чему. Дамблдор предупредил, что Сами-Знаете-Кто тоже станет искать великанов. И скорее всего, уже отрядил к ним посла. Сказал: осторожнее, внимание к себе не привлекайте, когда подойдете близко -- вдруг они там уже, Пожиратели смерти.
   Хагрид умолк и отхлебнул чаю.
   -- Дальше! -- нетерпеливо сказал Гарри.
   -- Нашли их. Ночью поднялись на гору -- они внизу под нами. Костерки горят и большущие тени... будто гор куски передвигаются.
   -- Какого они роста? -- спросил я притихнув.
   -- Да футов двадцать, -- небрежно уронил Хагрид. -- Которые побольше, так, может, и двадцать пять.
   -- А сколько их было? -- спросил Гарри.
   -- Десятков, думаю, семь или восемь.
   -- И всё? -- сказала Гермиона.
   -- Да, -- печально сказал Хагрид, -- восемьдесят осталось, а было их пропасть сколько. Одних племен, почитай, сотня по всему свету. Они веками вымирали. Конечно, и волшебники кое-каких убили, но больше сами они друг друга, а теперь особенно быстро мрут. Это против их природы -- кучей жить. Дамблдор говорит, мы виноваты -- волшебники их прогнали от себя подальше, вот и пришлось им собраться вместе, для защиты.
   -- Ну, вы увидели их, и что потом? -- поторопил Гарри.
   -- Дождались утра, не хотели в темноте приближаться, опасно. Часа в три ночи они заснули, прямо где сидели. А мы боялись спать. Во-первых, мало ли кто там проснется и к нам подойдет, а потом храп такой, что представить нельзя. Под утро из-за этого лавина случилась. В общем, как рассвело, пошли к ним.
   -- Прямо так и пошли? -- благоговейно произнес я. -- Прямо в лагерь великанов?
   -- Ну, Дамблдор сказал нам, как к ним подступиться. Принести подарки гургу, уважение оказать, одним словом.
   -- Кому подарки? -- спросил Гарри.
   -- А-а, гургу -- вождю то есть.
   -- А как понять, кто там гург? -- спросил Рон. Хагрида вопрос позабавил.
   -- Проще простого. Самый здоровый, самый уродливый и ленивый. Сидит, и чтобы жратву ему таскали. Мертвых козлов и прочее. Зовут Каркусом. Фута, чтобы не соврать, двадцать два -- двадцать три, а весом -- с пару взрослых слонов. Шкура как у носорога.
   -- И ты к нему подошел? -- с трепетом спросила Гермиона.
   -- Ну... спустился к нему. Он в ложбине лежал, между четырьмя довольно-таки высокими горами, возле горного озера. Лежит этот Каркус и орет остальным, чтобы харч таскали ему и его жене. Мы с Олимпией спустились по склону...
   -- И они не захотели убить вас, когда увидели? -- изумился я.
   -- Кое-кто там точно об этом подумал, -- Хагрид пожал плечами, -- но мы сделали, как велел Дамблдор -- подарок поднять повыше и ни на кого не смотреть, только на гурга. Так и сделали. Остальные там держались смирно, смотрели, как мы идем, а мы подошли к ногам Каркуса, поклонились и положили перед ним подарок
   -- Что вы поднесли великану? -- спросил я. -- Еду?
   -- Нет, еды у него сколько влезет. Мы ему волшебство принесли. Великаны любят волшебство, не любят, чтоб его против них применяли. Короче, в первый день мы дали ему ветку Губрайтова огня.
   Гермиона тихо охнула, а Гарри и Рон недоуменно нахмурились.
   -- Ветку чего?
   -- Вечного огня, -- раздраженно пояснила Гермиона. -- Пора бы знать. Профессор Флитвик, как минимум, два раза говорил о нем на занятиях!
   -- Короче, -- поспешил вмешаться Хагрид, не дав мне огрызнуться, -- Дамблдор заколдовал эту ветку, чтобы она всегда горела, -- а это не всякий волшебник умеет. Я, значит, кладу ее в снег к ногам Каркуса и говорю: "Подарок гургу великанов от Альбуса Дамблдора, который шлет ему почтительные приветствия".
   -- И что сказал Каркус? -- поинтересовался Гарри.
   -- Ничего. Не знает по-английски.
   -- Да ну?
   -- Подумаешь, какое дело, -- невозмутимо ответил Хагрид. -- Дамблдор предупреждал нас, что может так случиться. Смекалки у Каркуса хватило кликнуть парочку великанов, которые разумели по-нашему -- толмачей, значит.
   -- А подарок ему понравился? -- спросил Рон.
   -- Еще как -- чуть не запрыгали, когда поняли, что за штука. -- Хагрид перевернул свой драконий бифштекс, чтобы приложить к подбитому глазу холодной стороной. -- О-очень были довольны. И я говорю:
   "Альбус Дамблдор просит гурга поговорить с его посланцем завтра, когда он придет с новым подарком".
   -- А почему сразу нельзя было поговорить? -- удивилась Гермиона.
   -- Дамблдор велел нам подъезжать потихоньку. Пусть, мол, видят, что мы держим слово. "Завтра придем еще с одним подарком", -- и приходим с еще одним. Производит хорошее впечатление, поняла? А они пока что первый испробуют, поймут, что вещь хорошая, и еще захотят. В общем, великаны вроде Каркуса, если их мозги чересчур нагружать новостями, они тебя убьют, чтобы думать было проще. Короче, откланялись мы, нашли себе уютную пещерку для ночлега, а наутро пришли обратно, и на этот раз Каркус уже сидел, ждал нас прямо с нетерпением.
   -- И ты поговорил с ним?
   -- Ну да. Сперва мы поднесли ему ладный боевой шлем, ну, гоблинской работы, непрошибаемый, а потом сели потолковать.
   -- Что он сказал?
   -- Немного. Больше слушал. Но признак хороший. Про Дамблдора он слышал, слышал, что Дамблдор был против того, чтобы убивали последних великанов в Британии. И вроде Каркусу было интересно, с чем к нему пожаловали гонцы от Дамблдора. И еще сколько-то ихних, в особенности которые знают по-английски, подошли и тоже слушают. Так что уходили мы в тот день обнадеженные. Обещали назавтра прийти, опять с подарком. А ночью все поломалось.
   -- Почему же? -- спросил Рон.
   -- Я же говорю: они не приспособлены жить сообща, -- грустно сказал Хагрид. - Такой большой компанией. Не могут с норовом своим совладать -- у них прямо смертоубийство. Мужчины друг с другом дерутся, женщины друг с дружкой дерутся, остатки старых племен стенка на стенку идут -- и не то чтобы харч не поделили, или костры какие получше, или место для ночлега. Казалось бы, коль весь род твой почти перевелся, ну не долби ты друг друга, так нет же... -- Хагрид грустно вздохнул. -- В ту ночь завязалась драка. Мы сверху видели, из пещеры. И час за часом дерутся, шум невообразимый. А когда солнце встало -- снег кругом красный, голова его на дне озера.
   -- Чья голова? -- ужаснулась Гермиона.
   -- Каркуса, -- внушительно произнес Хагрид. -- И у них новый гург, Голгомаф. Мы-то не ждали, что будет новый гург -- два дня только, как с первым в дружелюбные сношения вошли, -- и чувствуем, этот Голгомаф не так уж захочет нас слушать. Но деваться некуда.
   -- И вы пошли с ним говорить? -- изумился Рон. -- После того, как на ваших глазах он оторвал голову другому великану?
   -- Пошли, конечно... Что же мы в такую даль тащились, и через два дня на попятный? Пошли с подарком, который Каркусу приготовили. Я еще рта не успел открыть, а понял уже, что толку не будет. Он сидел в шлеме Каркуса, а как подошли, оскалился. Здоровущий, из самых больших там. Черные волосы, зубы им в тон и ожерелье из костей. Частью вроде бы человеческие. Я, однако, попробовал: протягиваю большой рулон драконьей кожи и говорю: "Подарок гургу великанов..." Оглянуться не успел, как повис вниз головой: двое его приятелей меня за ноги держат.
   Гермиона закрыла ладонями рот.
   -- Как же ты от них освободился? -- спросил Гарри.
   -- Да без Олимпии ни за что бы. Вынула палочку -- такой быстрой волшебной работы я сроду не видел. Чудо, иначе не скажешь. Обоих, что держали меня, стеганула по глазам заклятием Конъюнктивитус, и они меня сразу выронили. Но теперь совсем беда -- против них магию употребили, а они за это и ненавидят волшебников. Пришлось удирать, и обратно к ним на стоянку нам теперь ход заказан.
   -- Дела, -- прошептал я.
   -- Почему же вы так долго добирались домой, если пробыли там всего три дня? -- спросила Гермиона.
   -- Мы не три дня там были! -- с негодованием ответил Хагрид. -- Дамблдор положился на нас!
   -- Но ты же сам сказал: пути обратно не было.
   -- Днем не было, верно. Пришлось заново все обдумывать. Дня на два притаились, сидим в пещере, наблюдаем. И то, что увидели, нам не понравилось.
   -- Он еще кому-то головы отрывал? -- скривив лицо, спросила Гермиона.
   -- Нет. Похуже.
   -- Это как?
   -- Увидели, что он не против всех волшебников настроен -- только против нас.
   -- Пожиратели смерти? -- догадался Гарри.
   -- Да, -- угрюмо подтвердил Хагрид. -- Парочка их каждый день к нему ходила, таскали подарки гургу, и вверх тормашками он их не вешал.
   -- А как вы поняли, что они Пожиратели смерти? -- спросил я.
   -- Я узнал одного, -- прорычал Хагрид. -- Макнейра помните? Его прислали казнить Клювокрыла. Форменный маньяк. Убивать любит не меньше Голгомафа; немудрено, что они поладили.
   -- Значит, Макнейр уговорил великанов присоединиться к Ты-Знаешь-Кому?
   -- Придержи своих гиппогрифов, я еще не кончил! -- рявкнул Хагрид. Притом, что вначале он совсем ничего не хотел рассказывать, сейчас явно получал от этого удовольствие. -- Мы с Олимпией обсудили и решили: если гург благоволит Сами-Знаете-Кому, это не значит, что остальные тоже. Надо потолковать с другими, которые не хотели Голгомафа в гурги.
   -- А как вы поняли, которые из них? -- спросил я.
   -- Да их же измордовали, -- терпеливо пояснил Хагрид. -- А у кого немного соображения в голове, те от Голгомафа убрались подальше, отсиживались в пещерах вокруг долины, как мы. И мы решили сунуться к ним ночью -- не удастся ли кого уговорить.
   -- Ночью лазили по пещерам, искали великанов? -- с благоговением спросил Рон.
   -- Мы не великанов больше опасались. Мы больше беспокоились насчет Пожирателей смерти. Когда собирались, Дамблдор велел не связываться с ними, если можно без этого обойтись, но в том беда, что-они про нас знали -- Голгомаф, я думаю, рассказал. Ночью, когда великаны спали и мы хотели полазить по пещерам, Макнейр и другой шастали по горам, нас разыскивали. Насилу удержал Олимпию, чтобы на них не бросилась, -- сказал Хагрид, и видно было сквозь косматую бороду, как поднялись у него углы рта. -- Прямо рвалась... это надо видеть, когда ее рассердят, Олимпию... Огонь... Верно, французская кровь сказывается.
   Хагрид растроганно глядел в огонь. Гарри дал ему тридцать секунд на воспоминания, после чего громко кашлянул.
   -- Ну и как? Добрались вы до этих других великанов?
   -- А?.. Что?.. Да, добрались. В третью ночь после того, как убили Каркуса, вылезли мы из своей пещеры и стали спускаться в долину. Ушки на макушке -- не попасться бы
   Пожирателям. В одну пещеру залезли, в другую -- пусто. В шестой уж, наверное, нашли-таки трех великанов.
   -- Небось тесновато там было, -- вставил я.
   -- Жмыра посадить некуда.
   -- Они на вас не напали, когда увидели? -- спросила Гермиона.
   -- Может, и напали бы, если бы силы нашлись, но все трое были очень избиты. Голгомафова свора избила их до бессознательного состояния, а когда очнулись, заползли в самое ближнее укрытие. Один из них немного понимал по-английски и переводил остальным, и, похоже, им было по душе, что мы говорили. Словом, стали мы ходить к раненым. И одно время шестерых или семерых удалось убедить.
   -- Шестерых или семерых? -- обрадовался Рон. -- Неплохо. Значит, согласились прийти сюда и сражаться против Ты-Знаешь-Кого вместе с нами?
   А Гермиона спросила:
   -- Хагрид, почему ты сказал "одно время"? Хагрид печально посмотрел на нее:
   -- Голгомафовские сделали налет на пещеры. Те, что живы остались, после этого не хотели иметь с нами дела.
   -- Значит... значит, великаны не придут, -- разочарованно протянул я.
   -- Нет. -- С тяжелым вздохом Хагрид перевернул свой бифштекс и приложил его к лицу холодной стороной. -- Но мы сделали, что должны, передали им слова Дамблдора, и кое-кто из них слышал нас и, думается, запомнит. Может статься, те, которые с Голгомафом не хотят жить, уйдут с гор и, кто их знает, может, вспомнят, что Дамблдор им дружбу предлагал... Глядишь, и придут.
   Снег лепился к окну. Клык все время держал у Гарри на коленях голову и пускал слюни.
   Немного погодя Гермиона робко сказала:
   -- Хагрид?
   -- М-м?
   -- А ты не... ты не слышал... тебе там никто не говорил... о твоей матери?
   Незагороженный глаз Хагрида остановился на Гермионе, и ей стало неловко за свой вопрос.
   -- Извини... я забыла...
   -- Умерла, -- буркнул Хагрид. -- Давно уже. Они мне сказали.
   -- Ой, мне очень жаль, правда, -- слабым голосом сказала она.
   Хагрид пожал широкими плечами.
   -- Не убивайся. Плохо ее помню. Неважная была мать. Они опять замолчали. Гермиона нервно поглядывала на Гарри и меня -- надеялась, что мы заговорим.
   -- Но ты так и не объяснил, Хагрид, где тебя разукрасили. -- я показал на его разбитое лицо.
   -- И почему ты так долго не возвращался, -- добавил Гарри. -- Сириус говорит, мадам Максим сто лет назад вернулась.
   -- Кто на тебя напал? - спросил я.
   -- Да не нападали на меня! -- с жаром воскликнул Хагрид. -- Я...
   Но речь его прервал внезапный стук в дверь. Гермиона охнула, кружка выпала у нее из рук и разбилась. Клык залаял. За тонкой занавеской маячила приземистая тень.
   -- Это она! -- прошептал Рон.
   -- Залезайте! -- быстро сказал Гарри. Схватив мантию-невидимку, он накинул ее на себя и Гермиону; я бросился к ним с другой стороны стола и нырнул под мантию. Кучкой мы отступили в угол. Клык исступленно лаял на дверь. Хагрид выглядел совершенно растерянным.
   -- Хагрид, спрячь наши кружки!
   Хагрид схватил кружки мою и Гарри и засунул под подстилку в корзине Клыка. А сам Клык прыгал на дверь. Хагрид отодвинул Клыка ногой и открыл ее.
   Там стояла профессор Амбридж в зеленом твидовом плаще и такой же шапке с наушниками. Она поджала губы и отклонилась назад, чтобы видеть лицо Хагрида -- головой она едва доставала ему до пупа.
   -- Та-ак, -- громко произнесла она, словно обращалась к глухому. -- Вы Хагрид, так?
   И, не дожидаясь ответа, вошла в дом, шныряя своими выпученными глазами.
   -- Пшел, -- рявкнула она, замахнувшись сумкой на Клыка, который бросился к ней, норовя лизнуть в лицо.
   -- Э... не хочу быть невежливым, но кто вы, шут побери?
   -- Меня зовут Долорес Амбридж.
   Взгляд ее обшаривал комнату. Дважды он задерживался на том углу, где стоял Гарри, зажатый между Роном и Гермионой.
   -- Долорес Амбридж? -- с глубоким недоумением повторил Хагрид. -- Я думал, вы из этих, министерских. Вы разве не у Фаджа работаете?
   -- Да, я была первым заместителем министра, -- сказала Амбридж, расхаживая по всей комнате и пристально разглядывая каждую вещь в ней -- от рюкзака у стены до брошенного дорожного плаща. -- Теперь я преподаватель защиты от Темных искусств...
   - Смелая женщина, -- сказал Хагрид, -- на эту должность нынче мало охотников.
   -- ...и генеральный инспектор Хогвартса, -- закончила Амбридж так, будто и не слышала его.
   -- Это что такое? -- нахмурясь, сказал Хагрид.
   -- Именно этот вопрос я и собиралась задать, -- сказала Амбридж, показывая пальцем на рассыпанные по полу фаянсовые черепки, которые еще недавно были кружкой Гермионы.
   -- А... -- сказал Хагрид, весьма некстати бросив взгляд в тот угол, где спрятались гости, -- а-а, это... Это Клык. Разбил кружку. Вот, пришлось другую взять.
   Он показал на кружку, из которой пил чай, другой рукой прижимая к глазу драконье мясо. Теперь Амбридж стояла лицом к нему и рассматривала уже не помещение, а все детали его внешности.
   -- Я слышала голоса.
   -- Я с собакой разговаривал, -- решительно сказал Хагрид.
   -- И она вам отвечала?
   -- Ну... можно и так сказать, -- без убежденности согласился он. -- Я иной раз думаю, что Клык прямо почти уже человек.
   -- На снегу три цепочки следов, от двери замка до вашей двери, -- вкрадчиво произнесла Амбридж.
   Гермиона ахнула, Гарри зажал ей рот ладонью. К счастью, Клык шумно обнюхивал подол профессора Амбридж, и она ничего не услышала.
   -- Я только что вернулся. -- Хагрид махнул громадной рукой в сторону рюкзака. -- Может, кто и заходил, да я их не застал.
   -- А от вашего дома следы никуда не ведут.
   -- Ну, уж не знаю... почему это, -- сказал Хагрид, нервно подергав бороду, и снова бросил взгляд в угол, где стояли ребята, словно ждал от них помощи. -- Хм...
   Амбридж повернулась кругом и прошла по всей комнате, внимательно ее оглядывая. Нагнулась, заглянула под кровать. открыла буфеы. Прошла в двух дюймах от ребят, прижавшихся к стене; Гарри даже втянул живот при ее приближении. Изучила внутренность исполинского котла, в котором Хагрид готовил еду, снова сделала поворот кругом и сказала:
   -- Что с вами произошло? Как вы получили эти увечья? Хагрид поспешно отнял драконий компресс от лица, что было ошибкой -- лиловые и черные выпуклости открылись во всей своей красоте, не говоря уже о большом количестве свежей и запекшейся крови.
   -- Да так... небольшая авария, -- неубедительно объяснил он.
   -- Какого рода авария?
   -- Я... я споткнулся.
   -- Вы споткнулись, -- ледяным тоном повторила она.
   -- Так. Об... об метлу приятеля. Сам-то я не летаю. Видите, какого я размера -- вряд ли какая метла меня выдержит. Приятель мой разводит Абраксанских коней -- не знаю, встречались ли вам -- здоровые такие зверюги с крыльями. Я на одном прокатился и вот...
   -- Где вы были? -- холодно прервала его бормотание Амбридж.
   -- Я где?..
   -- Да, были? Семестр начался два месяца назад. Вас пришлось подменять другому преподавателю. Никто из ваших коллег не мог сообщить мне, где вы находитесь. Вы не оставили адреса. Где вы были?
   Наступила пауза, в продолжение которой Хагрид глядел на Амбридж освободившимся глазом.
   -- Уезжал. Для поправки здоровья.
   -- Для поправки здоровья. -- Взгляд ее пробежал по его распухшему черно-лиловому лицу; драконья кровь тихо капала ему на жилет. -- Понимаю.
   -- Да, -- сказал Хагрид, -- маленько подышать свежим воздухом, понимаете.
   -- Да, у лесника, разумеется, свежий воздух в дефиците, -- ласково сказала Амбридж.
   Та небольшая часть лица, которая не была лиловой и черной у Хагрида, сделалась красной.
   -- Ну... переменить обстановку, что ли...
   -- И горный воздух? -- быстро сказала Амбридж.
   -- Горный? -- повторил Хагрид. Было видно, как он старается соображать побыстрее. -- Нет, я больше по югу Франции. Солнышко, море...
   -- В самом деле? Загара что-то не видно.
   -- Да... это... кожа чувствительная. -- Хагрид заискивающе улыбнулся -- насколько позволяло состояние его лица.
   Гарри заметил, что двух зубов у него не хватает. Амбридж смотрела на него ледяным взглядом; улыбка его увяла. Она подтянула повыше сумку на локте и сказала:
   -- Я, разумеется, проинформирую министра о вашем позднем возвращении.
   Хагрид кивнул:
   -- Правильно.
   -- Вам следует знать, что моя неприятная, но непременная обязанность как генерального инспектора -- инспектировать моих коллег-преподавателей. Так что, полагаю, мы вскоре увидимся.
   Она круто повернулась и пошла к двери.
   -- Вы нас инспектируете? -- недоуменно сказал Хагрид, глядя ей вслед.
   -- О да, -- мягко произнесла она, оглянувшись на него и взявшись за ручку двери. -- Министерство полно решимости очистить школу от некомпетентных преподавателей, Хагрид. Спокойной ночи. -- И захлопнула за собой дверь.
   Гарри хотел снять мантию-невидимку, но Гермиона схватила его за руку.
   -- Подожди, -- шепнула она ему на ухо. -- Может, еще не ушла.
   Хагрид, видимо, подумал о том же. Он подошел к двери и чуть отодвинул занавеску.
   -- К замку пошла, -- тихо сообщил он. -- Вот те на... людей инспектирует, а?
   -- Да, -- сказал Гарри. -- Трелони уже оставили с испытательным сроком.
   -- Хагрид, а что мы будем с тобой проходить на занятиях? -- спросила Гермиона.
   -- Об этом не беспокойся, я много чего наметил, -- с энтузиазмом сказал Хагрид и схватил со стола драконье мясо, чтобы снова приложить его к глазу. -- Держу тут пару зверьков для вашего СОВ. Увидишь, это что-то особенное.
   -- Слушай, Хагрид, -- Гермиона заговорила настойчиво, отбросив вежливость, -- профессор Амбридж будет рада, если ты принесешь на занятия кого-нибудь опасного.
   -- Опасного? -- искренне удивился Хагрид. -- Глупости какие -- ничего опасного я вам сроду не принесу. Ну, конечно, они могут за себя постоять...
   -- Хагрид, ты должен благополучно пройти инспекцию, и лучше всего, если ты нас поучишь ухаживать за глипоклоками, отличать нарлов от ежей, чему-нибудь в этом роде.
   -- Но это не шибко интересно, Гермиона. У меня для вас кое-кто позадорнее. Я их не первый год ращу, думается, единственная ручная стая в Британии.
   -- Хагрид, прошу тебя, -- сказала Гермиона с подлинным отчаянием в голосе. -- Амбридж ищет любого предлога, чтобы избавиться от учителей, которых считает близкими Дамблдору. Прошу тебя, Хагрид, учи нас чему-нибудь скучному, что могут дать на СОВ.
   Но Хагрид только зевнул во весь рот и мечтательно скосил глаз на огромную кровать в углу.
   -- Слушай, день был долгий, поздно уже, -- сказал он, ласково потрепав Гермиону по плечу, отчего колени у нее подогнулись и стукнулись об пол. -- Ох, извини... -- Он поднял ее за шиворот. -- Ты за меня не беспокойся, теперь я вернулся и для ваших уроков таких славных животных припас, честное слово... А вы, ребятки, давайте-ка в замок, да не забудьте следы за собой замести!
   -- Не знаю, дошло ли до него, что ты говорила, -- сказал немного погодя я, когда убедился, что горизонт чист, и они возвращались к замку по глубокому снегу, не оставляя следов -- их убирала Стирающими чарами Гермиона.
   -- Тогда я завтра опять к нему пойду, -- решительно сказала она, -- и, если надо, составлю для него план уроков. Мне все равно, если уволят Трелони, но Хагрида ей не удастся выжить!
   Глава 21
   В воскресенье утром, утопая по колено в снегу, Гермиона снова побрела к хижине Хагрида. Я и Гарри хотели пойти с ней, но гора домашних заданий достигла у нас пугающей высоты, и мы неохотно остались в гостиной, стараясь не обращать внимания на веселые крики, доносившиеся снизу, где ребята катались на коньках по замерзшему озеру, ездили на санках и -- самое обидное -- заговаривали снежки, чтобы они долетали до самого верха гриффиндорской башни и ударялись в окна. В конце концов я потерял терпение, высунулся в окно и заорал:
   -- Эй! Я староста. Если еще хоть один снежок попадет в окно... Уй! -- Он быстро убрал голову, лицо было залеплено снегом. -- Это Фред и Джордж. Уроды. -- И захлопнул окно.
   Гермиона вернулась от Хагрида только к обеду, слегка дрожа, в промокшей до колен одежде.
   -- Ну? -- сказал я, подняв голову при ее появлении. -- Составила ему программу занятий?
   -- Попыталась, -- уныло ответила она и опустилась в кресло рядом с Гарри. Потом вытащила палочку, произвела ею замысловатое движение, так что из конца хлынул горячий воздух, и направила ее на свою мантию, от которой сразу пошел пар. -- Его даже дома не было, когда я пришла, -- чуть не полчаса стучалась. Потом притопал из леса...
   Гарри застонал. Запретный лес кишел созданиями, из-за которых Хагрида скорее всего и уволят.
   -- Кого он там держит? Не сказал?
   -- Нет. Говорит, что хочет сделать нам сюрприз. Я пыталась объяснить ему про Амбридж, но он просто не понимает. Говорит, что только ненормальный предпочтет изучать нарлов или химер... Нет, не думаю, что он завел химеру, -- поспешила сказать она, увидев испуг на лицах Гарри и Рона. -- Это не значит, что он не пробовал; как я поняла из его слов, их яйца трудно достать. Не знаю, сколько раз я ему сказала, что лучше ему следовать программе Граббли-Дерг. По-моему, он половины сказанного не пожелал услышать. Он в каком-то странном настроении. Не желает говорить, где поранился.
   Появление Хагрида за столом преподавателей во время завтрака не все ученики встретили с восторгом. Некоторые, как Фред, Джордж и Ли, с радостными криками побежали между столами Гриффиндора и Пуффендуя пожимать его огромную лапу; другие, как Парвати и Лаванда, обменивались хмурыми взглядами и качали головами. Многие из них предпочитают уроки профессора Граббли-Дерг, и в глубине души я понимал, что для этого есть основания. Интересное занятие в представлении Граббли-Дерг не обязательно должно быть связано с риском, что кому-то откусят голову.
   И во вторник, основательно закутавшиеся от холода, мы втроем шли на урок к Хагриду с тяжестью на сердце. Гарри беспокоился не только из-за сюрприза, приготовленного Хагридом, -- он не знал, как поведут себя остальные ученики, в особенности Малфой с приспешниками, если урок будет проходить под наблюдением Амбридж.
   Однако, пока мы брели по глубокому снегу, генерального инспектора видно не было. Хагрид один ждал нас на опушке Запретного леса. Зрелище он представлял собою неутешительное: ушибы, лиловые в субботу вечером, окрасились в зеленые и желтые тона, некоторые раны по-прежнему кровоточили. И в довершение зловещей картины на плече у Хагрида лежало нечто, похожее на половину коровьей туши.
   -- Сегодня занимаемся здесь! -- радостно встретил Хагрид учеников, кивнув головой в сторону темных деревьев. -- Поукромнее будет. Да и они больше любят темноту.
   -- Кто это там любит темноту? -- раздался голос Малфоя, в котором звучали панические нотки. Малфой обращался к Крэббу и Гойлу. -- Кто, он сказал, любит темноту -- не слышали?
   -- Готовы? -- весело спросил Хагрид, обводя взглядом учеников. -- Лесную прогулку приберегал для вашего пятого года. Ну, теперь пойдем посмотрим на этих животных в естественной среде обитания. Значит, кого мы изучаем сегодня, -- они довольно редкие. Я, думается, только один в Британии сумел их приручить.
   -- А вы уверены, что приручили? -- совсем уже испуганно спросил Малфой. -- А то ведь вы не раз уже давали нам диких животных.
   Среди слизеринцев пробежал одобрительный шумок, да и у некоторых гриффиндорских было такое выражение на лицах, как будто Малфой высказал их опасения.
   -- Конечно, приручил, -- насупясь, сказал Хагрид и поправил на плече сползшую коровью тушу.
   -- Что же тогда у вас с лицом? -- допытывался Малфой.
   -- Не твое дело! -- рявкнул Хагрид. -- Если кончили с дурацкими вопросами, идите за мной.
   Он повернулся и зашагал в лес. Ребята явно не горели желанием следовать за ним. Гарри посмотрел на Рона и Гермиону; они вздохнули, но ответили на его взгляд кивком, и втроем они первыми двинулись за Хагридом.
   Шли минут десять и остановились перед чащей, такой густой, что под деревьями царили вечные сумерки и совсем не было снега. Крякнув, Хагрид свалил тушу на землю, отступил назад и повернулся лицом к ребятам. Многие еще плелись, переходя от дерева к дереву, и нервно озирались, словно в любую минуту на них могли напасть.
   -- Собирайтесь, собирайтесь, -- подбадривал Хагрид. -- Их привлечет запах мяса, но я все равно позову -- им приятно слышать, что это я пришел.
   Он повернулся, тряхнул косматой головой, чтобы отбросить волосы с лица, и издал странный пронзительный вопль, огласивший дебри, словно крик какой-то чудовищной птицы. Никто не засмеялся, большинство ребят просто онемели от испуга.
   Хагрид снова завопил. Мы робко озирались, заглядывали за деревья, ожидая появления чего-то неведомого. И когда Хагрид третий раз тряхнул головой и набрал воздуху в исполинскую грудь, Гарри толкнул меня локтем и показал на черноту между корявыми тисами.
   Гарри с любопытством обернулся ко мне, но я по-прежнему вглядывался в чащу, а через несколько секунд прошептал:
   -- Почему он больше не зовет?
   У большинства учеников на лицах было такое же недоуменное и настороженное выражение, как у меня, и смотрели они куда угодно, только не на лошадь.
   -- А вот идет еще один! -- с гордостью объявил Хагрид. -- Ну-ка, поднимите руки, кто их видит!
   Гарри поднял руку. Хагрид кивнул.
   -- Да... да, я знал, что ты увидишь. И ты тоже, Невилл, да? И...
   -- Извините, -- злобно сказал Малфой, -- но что именно, по-вашему, мы должны увидеть?
   Вместо ответа Хагрид показал на коровью тушу. Несколько секунд все смотрели на нее, потом кто-то ахнул, а Парвати завизжала. Куски мяса отрывались от костей и растворялись в воздухе -- картина действительно необычная.
   -- Отчего это происходит? -- Парвати в ужасе отступила за ближайшее дерево. -- Кто его ест?
   -- Фестралы, -- гордо сказал Хагрид, и Гермиона тихо охнула за плечом у Гарри: ей это слово что-то говорило. -- У Хогвартса здесь целый табун. Ну, кто знает?..
   -- Они же очень, очень несчастливые! -- перебила его испуганная Парвати. -- Приносят всякие ужасные несчастья тем, кто их увидел. Профессор Трелони сказала мне однажды...
   Хагрид усмехнулся:
   -- Нет, нет, нет, это просто суеверие, не приносят они несчастья, они страсть какие умные. И полезные! Конечно, эта порода не очень-то рабочая, только школьные кареты возит туда-сюда. Да если Дамблдору надо куда-то подальше, а переноситься не хочет... Глядите, вот еще пара...
   Парвати вздрогнула и прижалась к дереву со словами:
   -- Кажется, я что-то почувствовала, кажется, он рядом!
   -- Ты не бойся, он тебя не обидит, -- терпеливо сказал Хагрид. -- А теперь кто мне скажет, почему одни их видят, а другие -- нет?
   Гермиона подняла руку.
   -- Ну, говори, -- обрадовался Хагрид.
   -- Фестралов могут видеть только те, кто видел смерть.
   -- Правильно, молодец, -- торжественно произнес Хагрид. -- Десять очков Гриффиндору. Фестралы, значит...
   -- Кхе-кхе.
   -- А, здрасьте! -- с улыбкой сказал Хагрид, обнаружив источник звука.
   -- Вы получили записку, которую я послала утром к вам на дом? -- как и в прошлый раз, громко и раздельно произнесла Амбридж, словно обращалась к иностранцу, причем тупому. -- С уведомлением, что буду инспектировать ваше занятие?
   -- Да-да, -- бодро подтвердил Хагрид. -- Рад, что вы нашли нас. Вы это... не знаю... вы их видите? Сегодня у нас фестралы.
   -- Простите? -- громко сказала Амбридж, приставив к уху ладонь. -- Что вы сказали?
   Хагрид немного смутился.
   -- Ну... фестралы! -- гаркнул он. -- Ну, знаете... такие большие лошадки с крыльями!
   Для наглядности он помахал своими ручищами. Профессор Амбридж подняла брови и стала писать в блокноте, сопровождая это бормотанием:
   -- "Вынужден... прибегать... к примитивному... языку... жестов".
   -- Ну, так... это... -- Хагрид, несколько волнуясь, снова обратился к ученикам: -- Хм... о чем я говорил?
   -- "По-видимому... легко... теряет... нить... изложения", -- бубнила Амбридж, но достаточно громко, чтобы слышали все.
   Драко Малфой маслился так, словно Рождество наступило на месяц раньше; Гермиона же, напротив, побагровела от гнева.
   -- Ага, ну да. -- Хагрид бросил виноватый взгляд в сторону блокнота, но мужественно продолжал: -- Я хотел вам рассказать, как мы обзавелись этим табунком. Начали мы с одного самца и пяти самочек. Этот, значит, -- он потрепал по холке лошадь, которая появилась первой, -- зовется Тенебрусом, он мой главный любимец, первый родился здесь, в лесу...
   -- Вам известно, -- громко перебила его Амбридж, -- что Министерство магии отнесло фестралов к разряду "опасных"?
   Хагрид только заґсмеялся:
   -- Фестралы не опасные! Конечно, куснуть тебя могут, если ты им сильно досадишь...
   -- "Проявляет... признаки... одобрительного... отношения... к насилию", -- бормотала Амбридж, чиркая в блокноте.
   -- Да полно вам! -- Теперь Хагрид немного встревожился. -- Ведь и собака вас укусит, не ровен час... А у фестралов плохая репутация из-за всяких разговоров про смерть люди держали их за дурную примету. Просто не понимали. Верно я говорю?
   Амбридж не ответила. Она кончила писать в блокноте, потом посмотрела снизу на Хагрида и опять очень громко и медленно проговорила:
   -- Пожалуйста, продолжайте занятие... Я похожу, -- она изобразила ходьбу (Малфой и Пэнси Паркинсон задохнулись от беззвучного смеха), -- среди учеников (она показала на некоторых пальцем) и задам им несколько вопросов -- Она показала на свой рот, изображая разговор.
   Хагрид уставился на нее, не в силах уразуметь, почему она ведет себя так, как будто он не понимает нормальной речи. У Гермионы от ярости выступили слезы.
   -- Ведьма, старая злая ведьма! -- прошептала она, когда Амбридж подошла к Пэнси Паркинсон. -- Я понимаю, что ты задумала, гнусная, злобная, испорченная...
   -- Ну так ног... -- Хагрид изо всех сил старался поймать потерянную мысль, -- да, фестралы. Да. У них много хороших качеств...
   -- Как вам кажется, -- громко спросила Амбридж у Пэнси Паркинсон... - вы в состоянии понимать речь профессора Хагрида?
   У Пэнси Паркинсон, как и у Гермионы, были слезы на глазах -- только она давилась от смеха и поэтому едва смогла выговорить:
   -- Нет... потому что... это... большей частью... похоже... на рычание.
   Амбридж записала в блокноте. Неповрежденная часть лица у Хагрида побагровела, но он старался вести себя так, как будто не слышал ответа Пэнси Паркинсон.
   -- Да... Хорошие качества фестралов. Когда ты их приручил, как этих, ты уже никогда не заблудишься. Изумительно ориентируются -- только скажи им, куда тебе надо...
   -- Ну да, если они понимают твою речь, -- громко заметил Малфой, и Пэнси Паркинсон снова согнулась пополам от смеха.
   Амбридж посмотрела на них снисходительно и повернулась к Невиллу.
   -- Вы видите фестралов, не так ли, Логботом? Невилл кивнул.
   -- Кто при вас умирал? -- равнодушно спросила она.
   -- Мой... мой дедушка.
   -- И что вы о них думаете? -- Она показала короткопалой рукой на лошадей, которые уже обглодали половину коровьей туши почти до костей.
   -- Ну... -- нерешительно начал Невилл и оглянулся на Хагрида. -- Ну... они хорошие...
   -- "Ученики... запуганы... настолько... что... не признаются... в своем страхе", -- декламировала свою запись Амбридж.
   -- Нет! -- Невилл был явно расстроен. -- Нет, я их не боюсь!
   -- Ничего, ничего, -- сказала Амбридж, похлопав Невилла по плечу и изобразив понимающую улыбку, которая показалась Гарри злобной гримасой. Она повернулась к Хагриду и опять заговорила громко и раздельно: -- Ну что ж. Я достаточно тут увидела. Вы получите (с таким жестом, как будто взяла что-то из воздуха) результаты инспекции (показала на блокнот) через десять дней. -- Она растопырила десять кургузых пальцев и с широкой, еще более жабьей, чем прежде, улыбкой двинулась прочь, оставив позади себя хохочущих Малфоя и Пэнси Паркинсон, трясущуюся от ярости Гермиону и растерянного, огорченного Невилла.
   -- Подлая, лживая, старая горгулья, -- бушевала полчаса спустя Гермиона, когда они возвращались в замок по коридорам, ими же протоптанным в снегу. -- Вы поняли, к чему она клонит? Это ее помешательство на полукровках -- хочет представить Хагрида каким-то безмозглым троллем, а все потому, что у него мать была великанша... Нечестно -- урок был совсем не плохой... Конечно, если бы опять соплохвосты... а фестралы славные -- в смысле, для урока то, что надо.
   -- Амбридж сказала, они опасны, -- возразил я.
   -- Хагрид и сам сказал, что они умеют за себя постоять. Думаю, обычный преподаватель, вроде Граббли-Дерг, не показал бы их нам раньше, чем к экзаменам на ЖАБА, а они ведь интересные, правда? Кто-то их видит, а кто-то -- нет. Хотела бы я их увидеть.
   -- Неужели? -- тихо сказал Гарри.
   До нее только теперь дошел страшный смысл ее слов.
   -- Ой, Гарри... извини... конечно, нет, какую глупость я сморозила.
   -- Бывает, не огорчайся.
   -- Я удивляюсь, сколько народу их видит, -- сказал я. -- Смотри, у нас целых трое.
   -- И мы удивляемся, Уизли, -- раздался позади злорадный голос. Неслышно ступая по снегу, позади нас шли Малфой, Крэбб и Гойл. -- Если бы при тебе кто откинул копыта, может, ты и квоффл увидел бы?
   Они с гоготом прошли вперед и через несколько минут затянули: "Уизли -- наш король". Мои уши стали алыми.
   -- Не обращай внимания, не обращай внимания, -- приговаривала Гермиона.
   Она вынула волшебную палочку и заклинанием включила горячий воздух, чтобы растопить в снежной целине тропинку к теплицам.
   ***
   Пришел декабрь со снегопадами и целой лавиной домашних заданий для пятикурсников. С приближением Рождества обременительнее стали и обязанности старост для меня и Гермионы. Мы надзирали за украшением замка, следили за первокурсниками и второкурсниками, чтобы на переменах они не выбегали на мороз и посменно патрулировали коридоры с Аргусом Филчем, решившим, что предпраздничное настроение приведет к массовым дуэлям юных волшебников. Мы были настолько заняты, что Гермиона даже перестала вязать шапочки эльфам и огорчалась, что еще три недоделаны.
   -- Сколько бедняг я еще не освободила, и они должны просидеть тут Рождество из-за того, что не хватает шапок!
   Почти все ребята разъедутся по домам. Гермиона собиралась кататься на лыжах. Идея такого отдыха позабавила меня, впервые услышавшего, что маглы нацепляют на ноги дощечки и катаются по горам. Я уезжал домой, в "Нору".
   - Ты ведь тоже едешь! Разве я не говорил? Мама месяц назад написала мне и велела тебя пригласить!
   Гермиона сделала большие глаза, но Гарри воспрял духом.
   На последний перед праздником сбор ОД Гарри пришел в Выручай-комнату рано.
   С приходом меня, Гермионы и Невилла этот разговор оборвался, а еще через пять минут в комнате стало так людно, что Гарри стал недосягаем для горящего, укоризненного взгляда Анджелины.
   -- Хорошо, -- сказал он, и собрание утихло. -- Я думаю, сегодня мы повторим то, чем занимались в прошлые разы. Это последняя встреча перед каникулами, и не имеет смысла начинать что-то новое, если впереди перерыв в три недели...
   -- Ничего нового не будет? -- шепотом, слышным всей комнате, недовольно спросил Захария Смит. -- Знал бы, не пришел.
   -- Эх, жалко, Гарри тебя не предупредил, -- сказал Фред.
   Несколько человек засмеялись, среди них Чжоу.
   -- Будем работать парами, -- сказал он. -- Для начала десять минут -- Чары помех. Потом разложим подушки и -- Оглушающее заклятие.
   Разделились. Гарри, как всегда, стал против Невилла. Комнату огласили резкие выкрики "Импедимента". Один застынет на минуту, другой в это время вертит головой, смотрит, как идут дела у остальных пар. Потом первый приходит в себя, и теперь его очередь наводить чары.
   Невилл усовершенствовался до неузнаваемости. После того как он трижды заморозил Гарри, тот, по обыкновению, передал его мне и Гермионе, а сам пошел смотреть, что получается у других.
   Поупражнявшись десять минут в Чарах помех, мы разложили по полу подушки и занялись Оглушением. Пространства было слишком мало, чтобы всем заниматься одновременно; половина группы наблюдала за другой, а потом они менялись. Правда, Невилл оглушил вместо Дина, в которого целился, его соседку Падму Патил, но промах был гораздо меньше обычного, и все остальные тоже действовали успешнее, чем прежде.
   Через час Гарри скомандовал: "Стоп".
   -- У вас уже очень хорошо получается, -- сказал он, обводя их довольным взглядом. -- Когда вернемся с каникул, попробуем что-нибудь покрепче, может, даже Патронуса.
   В ответ -- взволнованный гомон. Стали расходиться, как всегда, по двое, по трое. Прощаясь, желали Гарри счастливого Рождества. Веселый, он собирал вместе со мной и Гермионой подушки и аккуратно складывал. Я с Гермионой ушли, а он остался.
   Мы заняли в гостиной лучшие места перед камином. черз пол часа пришел Гарри. Почти все уже разошлись по спальням. Гермиона писала длиннющее письмо; исписана была половина свитка, конец которого свешивался со стола. Я валялся на коврике и домучивал сочинение по трансфигурации.
   -- Ты чего там застрял? -- спросил я, когда Гарри уселся в кресло рядом с Гермионой.
   Гарри не ответил.
   -- Ты нездоров? -- спросила Гермиона, глядя на него поверх своего пера.
   Гарри неопределенно пожал плечами.
   -- В чем дело? -- сказал я и приподнялся на локте, чтобы лучше его видеть. -- Что случилось?
   Гермиона сама взялась за дело.
   -- Это Чжоу? -- деловито спросила она. -- Она зацепила тебя после урока?
   Ошеломленный Гарри кивнул. Я засмеялся было и сразу осекся под взглядом Гермионы.
   -- Так... э-э... что ей надо? -- спросил я с напускным равнодушием.
   -- Она... -- вдруг осипнув, начал Гарри, потом откашлялся и начал снова. -- Она...
   -- Целовались? -- все так же деловито спросила Гермиона.
   Я сел так порывисто, что чернильница покатилась по коврику. Не обратив на нее внимания, я алчно вперился в Гарри.
   - Ну?
   Гарри кивнул. - ХА!
   Я ликующе вскинул кулак и разразился громовым хохотом, заставившим вздрогнуть двух робких второкурсников у окна и начал кататься по ковру.
   -- Ну? -- выговорил наконец я. -- Как это было? Гарри немного задумался и честно ответил:
   -- Сыро.
   Я отреагировал непонятным звуком, который мог означать и торжество, и отвращение.
   -- Потому что она плакала, -- серьезно объяснил Гарри.
   -- Ну? -- Улыбка моя притухла. -- Так плохо целуешься?
   -- Не знаю. Может быть.
   -- Да нет, конечно, -- рассеянно сказала Гермиона, не отрываясь от письма.
   -- А ты-то почем знаешь? -- с некоторой настороженностью спросил я.
   -- Потому что Чжоу теперь все время плачет, -- рассеянно сказала Гермиона, -- и за едой, и в туалете, повсюду.
   -- Надо думать, поцелуи ее немного развеселят, -- ухмыльнулся я.
   -- Рон, -- назидательно сказала Гермиона, погрузив перо в чернильницу. -- Ты самое бесчувственное животное, с каким я имела несчастье познакомиться.
   -- Это что же такое? -- вознегодовал я. -- Кем надо быть, чтобы плакать, когда тебя целуют?
   -- Да, -- сказал Гарри с легким отчаянием в голосе, -- почему так?
   Гермиона посмотрела на друзей чуть ли не с жалостью.
   -- Вам непонятно, что сейчас переживает Чжоу?
   -- Нет, -- ответили они хором. Гермиона вздохнула и отложила перо.
   -- Ну, очевидно, что она глубоко опечалена смертью Седрика. Кроме того, я думаю, она растеряна, потому что ей нравился Седрик, а теперь нравится Гарри, и она не может решить, кто ей нравится больше. Кроме того, она испытывает чувство вины -- ей кажется, что, целуясь с Гарри, она оскорбляет память о Седрике, и ее беспокоит, что будут говорить о ней, если она начнет встречаться с Гарри. Вдобавок она, вероятно, не может разобраться в своих чувствах к Гарри: ведь это он был с Седриком, когда Седрик погиб. Так что все это очень запуганно и болезненно. Да, и она боится, что ее выведут из Равенклоской команды по квиддичу, потому что стала плохо летать.
   Речь была встречена ошеломленным молчанием. Затем я сказал:
   -- Один человек не может столько всего чувствовать сразу -- он разорвется.
   -- Если у тебя эмоциональный диапазон, как у чайной ложки, это не значит, что у нас такой же, -- сварливо произнесла Гермиона и взялась за перо.
   -- Она сама начала, -- сказал Гарри. -- Я бы не... вроде подошла ко мне, а потом смотрю, чуть ли не всего слезами залила... Я не знал, что делать.
   -- Не вини себя, сынок, -- сказал я, вообразив эту тревожную картину.
   Гермиона оторвалась от письма:
   -- Ты должен был отнестись к ней чутко. Надеюсь, так и было?
   -- Ну, -- Гарри покраснел, -- я вроде... похлопал ее по спине.
   Еще бы чуть-чуть, и Гермиона, кажется, возвела бы глаза к небу.
   -- Могло быть и хуже, -- сказала она. -- Ты намерен с ней встречаться?
   -- Придется, наверное. У нас же собрания ОД, правда?
   -- Ты знаешь, о чем я, -- в сердцах сказала Гермиона. Гарри ничего не ответил.
   -- Ну что ж, -- сухо сказала Гермиона, с головой уйдя в свое письмо, -- у тебя будет масса возможностей пригласить ее.
   -- А если он не хочет ее приглашать? -- сказал я, наблюдавший за Гарри с пристальностью.
   -- Не говори глупостей. Она давным-давно ему нравится.
   Гарри промолчал.
   -- А кому ты вообще пишешь этот роман? -- спросил я у Гермионы, пытаясь прочесть ту часть пергамента, которая свесилась уже на пол.
   Гермиона отдернула ее.
   -- Виктору.
   -- Краму?
   -- А сколько еще у нас Викторов?
   Опять. Да когда она уже его забудет?
   Я ничего не сказал, но вид у меня был недовольный. Двадцать минут мы провели в молчании: я дописывал сочинение по трансфигурации, то и дело раздраженно крякая и зачеркивая фразы; Гермиона неутомимо писала письмо и, исписав пергамент до конца, свернула его и запечатала; Гарри смотрел в огонь.
   -- Ну, спокойной ночи. -- Гермиона широко зевнула и ушла по лестнице в девичью спальню.
   -- И что она нашла в Краме? -- сказал я, когда они поднимались по лестнице.
   Гарри подумал и сказал:
   -- Наверное, он старше... и играет за сборную страны в квиддич.
   -- Ну, а кроме? -- досадовал я. -- Мрачный тип, и всё.
   -- Да, мрачноват, -- согласился Гарри.
   Молча мы разделись и надели пижамы; Дин, Симус и Невилл видели уже десятый сон.
   -- Спокойной ночи, -- буркнул я.
   -- Спокойной ночи.
   я отрубился. Разбудил меня крик Гарри.
   -- Гарри! ГАРРИ!
   Он открыл глаза. простыни опутывали его, как смирительная рубашка.
   -- Гарри!
   я перепугано стоял над ним. В ногах кровати маячили остальные. Он схватился за голову... Потом свесился с кровати, и его вырвало.
   -- Он заболел, -- послышался испуганный голос Невила. -- Надо кого-то позвать.
   -- Гарри! Гарри!
   -- Твой папа, -- пропыхтел он. -- На него напали...
   -- Что? -- не понял я.
   -- Твой отец! Его кто-то укусил, это серьезно, повсюду была кровь.
   -- Пойду позову помощь, -- раздался тот же испуганный голос, и Невил выбежал из спальни.
   -- Гарри, друг, -- неуверенно сказал я, -- тебе приснилось.
   -- Нет! Это был не сон... не обычный сон. Я был там, я это видел... Я это сделал.
   Он слышал тихие голоса Симуса и Дина и не прислушивался к их словам. Боль во лбу понемногу ослабевала, но он все еще потел и его трясло как в лихорадке. Снова подкатила тошнота, и Рон отскочил назад.
   -- Гарри, ты нездоров, -- проговорил я дрожащим голосом. -- Невилл пошел за помощью.
   -- Я здоров! -- Гарри закашлялся и вытер рот пижамой. Его била неудержимая дрожь. -- Я в порядке, ты об отце беспокойся, мы должны выяснить, где он. Он истекал кровью... я был... я был огромной змеей.
   Он попытался встать с кровати, но я толкнул его назад. Где-то рядом перешептывались Дин и Симус. Он сидел и дрожал. Потом послышались торопливые шаги на лестнице и голос Невилла:
   -- Сюда, профессор.
   Профессор Макгонагалл -- в халате из шотландки, очки на костистой переносице перекошены -- торопливо вошла в спальню.
   -- Что случилось, Поттер? Где болит?
   -- Отец Рона. -- Он сел. -- На него напала змея, и ему плохо, я видел, как это случилось.
   -- Что значит "видел"? -- спросила Макгонагалл, сведя брови.
   -- Не знаю, я спал, а потом очутился там...
   -- Хотите сказать, вам это снилось?
   -- Да нет же! Сперва мне снилось что-то совсем другое, какая-то глупость... а потом вмешалось это. Это было на самом деле, не в моем воображении. Отец спал на полу, на него напала гигантская змея, он истекал кровью, он упал, надо выяснить, где он.
   Профессор Макгонагалл смотрела на него сквозь перекошенные очки так, словно увидела нечто ужасное.
   -- Я не вру, и я не сумасшедший. -- Голос Гарри взвился до крика. -- Говорю вам, я видел, как это случилось!
   -- Я верю вам, Поттер. Надевайте халат -- мы идем к директору.
   Глава 22
   Гарри мигом спрыгнул с постели, натянул халат и нацепил очки.
   -- Уизли, вам тоже надо пойти, -- сказала профессор Макгонагалл.
   Мимо безмолвных Невилла, Дина и Симуса мы вышли за ней из спальни, спустились по винтовой лестнице в гостиную, откуда через портретную дверь вышли в освещенный луной коридор Полной Дамы. Мы степенно шагали по коридору. Прошли мимо Миссис Норрис, которая обратила на нас свои глаза-лампы и тихо зашипела, но профессор Макгонагалл сказала: "Брысь!" -- и кошка шмыгнула в темноту. Через несколько минут мы остановились перед каменной горгульей, сторожившей вход в кабинет Дамблдора.
   -- Летучая шипучка, -- сказала профессор Макгонагалл.
   Горгулья ожила и отскочила в сторону, стена позади нее разошлась, открыв каменную лестницу, непрерывно бегущую вверх наподобие спирального эскалатора. Мы стали на движущиеся ступени, стена за ними закрылась с глухим стуком, и лестница понесла нас наверх тугими кругами. И вот блестящая дубовая дверь с латунным молотком в виде грифона.
   Хотя было уже за полночь, за дверью слышался многоголосый гомон. Как будто Дамблдор принимал не меньше дюжины гостей.
   Профессор Макгонагалл трижды стукнула молотком-грифоном, и голоса разом смолкли, словно их выключили. Дверь сама собой открылась, и следом за Макгонагалл Гарри и я вошли в кабинет.
   В комнате царил полумрак; непонятные серебряные приборы не жужжали и не пыхали дымом, как обычно, а стояли неподвижно и безмолвно; портреты прежних директоров и директрис дремали в своих рамах. Спрятав голову под крыло, спала на своем шестке за дверью чудесная красно-золотая птица, большая, как лебедь.
   -- А, это вы, профессор Макгонагалл... и...
   Дамблдор сидел за письменным столом в кресле с высокой спинкой; он наклонился вперед, и на него упал свет свечей, освещавших разложенные на столе документы. На нем был великолепно расшитый пурпурно-золотой халат, надетый поверх белоснежной ночной рубашки, но выглядел Дамблдор нисколько не сонным. Пронзительный взгляд голубых глаз остановился на профессоре Макгонагалл.
   -- Профессор Дамблдор, -- сказала она, -- у Поттера был... был кошмар. Он говорит...
   -- Это не кошмар, перебил Гарри.
   Профессор Макгонагалл обернулась к нему нелегка нахмурилась.
   -- Хорошо, Поттер, сами расскажите директору.
   -- Я... я правда спал, -- сказал Гарри. -- Но это был не обычный сон... это было на самом деле... я видел, как это произошло... -- Он глубоко вздохнул. -- Отец Рона, мистер Уизли -- на него набросилась гигантская змея.
   Произнесенные слова как будто еще отдавались в комнате и звучали немного нелепо, даже смешно. Наступила пауза; Дамблдор откинулся в кресле и задумчиво смотрел в потолок. Я бледный, потрясенный переводил взгляд с Гарри на Дамблдора.
   -- Как вы это увидели? -- спокойно спросил Дамблдор, по-прежнему не глядя на Гарри.
   -- Не знаю... -- сердито ответил он. -- Ну, мысленно, что ли...
   -- Вы меня не поняли, -- все так же спокойно сказал Дамблдор. -- Я спрашиваю, помните ли вы, откуда наблюдали за этим нападением. Стояли рядом с жертвой или видели сцену сверху?
   Вопрос поразил Гарри, он изумленно уставился на директора -- как будто все уже знает...
   -- Я был змеей. Я видел ее глазами.
   Стало тихо. Потом Дамблдор, глядя теперь на меня, резко спросил:
   -- Артур серьезно ранен?
   -- Да, -- с силой произнес Гарри.
   Дамблдор встал с такой внезапностью, что Гарри вздрогнул. Директор обратился к одному из портретов, висевшему под самым потолком.
   -- Эдвард! -- властно произнес он. -- И вы, Дайлис! Волшебник с землистым лицом и короткой черной челкой и его соседка, пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, как будто бы крепко спавшие, мгновенно открыли глаза.
   -- Вы слушали? -- спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:
   -- Естественно.
   -- Он рыжий, в очках, -- сказал Дамблдор. -- Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди...
   Оба кивнули и боком ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах, а просто исчезли. На одной картине остался только задник -- черный занавес, а на другой -- красивое кожаное кресло. Другие директора и директрисы, мирно дремавшие и похрапывавшие самым натуральным образом, нет-нет да и поглядывали на Гарри украдкой из-под полуопущенных век. Теперь стало ясно, кто здесь разговаривал перед нашим приходом.
   -- Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, -- сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к великолепной птице, спавшей возле двери. -- Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах.
   -- Но мистер Умзли мог быть где угодно! -- сказал Гарри.
   -- Садитесь, пожалуйста, все трое, -- сказал Дамблдор, словно не слыша его. -- Эдвард и Дайлис могут на несколько минут задержаться. Профессор Макгонагалл, будьте любезны, вызовите стулья.
   Профессор Макгонагалл вынула из кармана халата волшебную палочку и взмахнула ею. Из воздуха возникли три деревянных стула с прямыми спинками, совсем не такие, как уютные ситцевые кресла, которые наколдовал Дамблдор в Министерстве, когда слушалось дело Гарри. Гарри сел и через плечо наблюдал за Дамблдором. Тот гладил пальцем Фоукса по золотой хохлатой голове. Феникс сразу проснулся, поднял красивую голову и блестящими темными глазами смотрел на Дамблдора.
   -- Нам будет нужно предупреждение, -- очень спокойно сказал Дамблдор птице.
   Вспышка пламени, и феникс исчез.
   Дамблдор стремительно подошел к одному из тонких серебряных приборов, перенес его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.
   С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зеленого дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошел ровной струей, она сгущалась и закручивалась в воздухе...
   И вот уже вылепилась из нее змеиная голова с разинутой пастью.
   Гарри посмотрел на Дамблдора. Но Дамблдор не поднимал головы.
   -- Конечно, конечно, -- бормотал он, по-прежнему наблюдая за дымом без малейшего удивления. -- Но сущности разделены?
   Между тем дымная змея немедленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались в полутьме. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
   Дамблдор перенес аппарат обратно на узенький столик. Многие прежние директора на портретах проводили его глазами, но, заметив, что смотрят на них, тут же прикинулись спящими. Справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме.
   -- Дамблдор!
   -- Какие новости? -- сразу откликнулся тот.
   -- Я кричал, пока кто-то не прибежал, -- сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. -- Сказал, что слышал внизу какое-то движение... Они не сразу мне поверили, но спустились посмотреть... вы знаете, внизу наблюдать некому -- портретов там нет. Короче говоря, через несколько минут его принесли. Вид неважный, весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше...
   -- Хорошо, -- сказал Дамблдор, а я в это время судорожно приподнялся. -- Значит, Дайлис увидит, когда его доставят...
   Через минуту на своем портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала:
   -- Да, его доставили в больницу святого Мунго... пронесли мимо моего портрета... выглядит плохо...
   -- Благодарю вас, -- сказал Дамблдор. Он повернулся к Макгонагалл: -- Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли.
   -- Конечно...
   Профессор Макгонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на меня. я очень испугался.
   -- Дамблдор, как быть с Молли? -- задержавшись у двери, спросила Макгонагалл.
   -- Этим займется Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает... благодаря этим превосходным часам...
   Наверное стрелка мистера Уизли до сих пор показывает на смертельную опасность. Но время было позднее. Мама, наверное, спит и не следит за часами. Отец не умрет... он не может умереть...
   Дамблдор тем временем рылся в буфете поблизости от Гарри и меня. Наконец он извлек оттуда закопченный старый чайник и осторожно поставил на письменный стол. Поднял волшебную палочку и тихо сказал: "Портус!" Чайник задрожал, оделся странным голубым сиянием, а потом успокоился, черный, как прежде.
   Дамблдор подошел к другому портрету -- волшебнику с умным лицом и остроконечной бородкой. Этот был одет в цвета Слизерина -- серебряный и зеленый -- и спал, по-видимому, так крепко, что не слышал Дамблдора, пытавшегося его разбудить.
   -- Финеас, Финеас.
   Люди на портретах перестали притворяться спящими, они зашевелились в своих рамах, чтобы лучше видеть происходящее. Умный с бородкой-клинышком по-прежнему изображал спячку, и некоторые тоже стали выкрикивать его имя:
   -- Финеас! Финеас! ФИНЕАС!
   Прикидываться дальше было невозможно, он нарочито вздрогнул и широко раскрыл глаза.
   -- Кто-то звал?
   -- Надо, чтобы вы еще раз посетили свой другой портрет, Финеас, -- сказал Дамблдор. -- У меня новое сообщение.
   -- Посетить мой другой портрет? -- скрипучим голосом сказал Финеас с притворным зевком (при этом взгляд его обежал комнату и остановился на Гарри). -- Ну, нет, Дамблдор, я сегодня ужасно устал.
   Что-то знакомое почудилось Гарри в его голосе. Где он его слышал? Но вспомнить ему помешали другие портреты на стенах -- слова Финеаса вызвали бурю негодования.
   -- Нарушение субординации, сэр! -- взревел дородный красноносый волшебник, потрясая кулаком. -- Неисполнение приказа!
   -- Честь обязывает нас служить нынешнему главе Хогвартса! -- воскликнул дряхлый волшебник, в котором Гарри признал Армандо Диппета, предшественника Дамблдора. -- Стыдно, Финеас!
   -- Внушить ему, Дамблдор? -- спросила остроглазая ведьма и подняла необыкновенно толстую волшебную палочку, смахивавшую на трость.
   -- Ну, хорошо, -- согласился волшебник по имени Финеас, глядя на ее палочку с некоторой опаской. -- Хотя вполне возможно, что он уже ликвидировал мой портрет так же, как разделался с большинством предков...
   -- Сириус знает, что не должен уничтожать ваш портрет, -- сказал Дамблдор, и Гарри сразу вспомнил, где он слышал голос Финеаса: этот голос шел из пустой рамы в его спальне на площади Гриммо. -- Вы передадите ему, что Артур Уизли тяжело ранен и что его жена, дети и Гарри Поттер скоро прибудут к нему в дом. Вы поняли?
   -- Артур Уизли ранен, жена, дети и Гарри Поттер остановятся у него, -- скучающим голосом повторил Финеас. -- Да, да... хорошо.
   Он нырнул за раму портрета и скрылся из виду; в ту же секунду дверь кабинета открылась. Профессор Макгонагалл ввела Фреда, Джорджа и Джинни, встрепанных и ошарашенных, в ночной одежде.
   -- Гарри, что происходит? -- с испугом спросила Джинни. -- Профессор Макгонагалл говорит, ты видел, как ранили папу...
   -- Ваш отец был ранен при выполнении задания для Ордена Феникса, -- опередил его Дамблдор. -- Его доставили в клинику магических недугов и травм -- в больницу святого Мунго. Я отправляю вас в дом Сириуса, это ближе к больнице, чем "Нора". Там вы встретитесь с матерью.
   -- Как мы доберемся туда? -- спросил Фред. Сейчас он был не похож на себя. -- Летучим порохом?
   -- Нет, -- сказал Дамблдор. -- Сейчас это небезопасно, за Сетью ведется слежка. Вы отправитесь через портал. -- Он показал на невыразительный старый чайник, стоявший на столе. -- Мы ждем сообщения от Финеаса Найджелуса... Прежде чем отправить вас, я хочу убедиться, что путь свободен.
   Посреди кабинета на миг вспыхнуло пламя, от него осталось золотое перо, медленно опускавшееся на пол.
   -- Это предупреждение Фоукса, -- сказал Дамблдор, поймав его на лету. -- Профессор Амбридж узнает, что вас нет в спальнях... Минерва, идите и отвлеките ее -- придумайте что угодно.
   В развевающемся халате Макгонагалл устремилась к двери.
   -- Он сказал, что будет рад, -- раздался скучающий голос за спиной Дамблдора: волшебник Финеас снова появился у себя, на фоне слизеринского знамени. - У моего праправнука всегда был странный вкус по части гостей.
   -- Тогда подойдите сюда, -- обратился Дамблдор к Гарри и всем Уизли. -- Быстро, пока не появились провожатые.
   Мы сгрудились возле его стола.
   -- Вы все уже пользовались порталом?
   Мы кивнули, и каждый протянул руку к закопченному чайнику.
   -- Хорошо. На счет три: раз... два... три.
   Я ощутил сильный толчок пониже пупа, пол ушел из-под ног, рука намертво прилипла к чайнику, и, стукаясь друг о друга, увлекаемые чайником, все пятеро понеслись куда-то в вихре красок и шуме ветра...
   -- Прочь отсюда, отродье, предавшее свою кровь. Это правда, что ваш отец умирает?
   -- ВОН! -- рявкнул другой голос.
   Гарри вскочил на ноги и огляделся. Они прибыли на кухню в цокольном этаже дома двенадцать на площади Гриммо. Единственными источниками света были камин и оплывшая свеча, освещавшие объедки чьего-то ужина. К двери в прихожую убегал Кикимер; перед тем как скрыться, он злобно оглянулся на них и поддернул набедренную повязку. А к ним уже спешил встревоженный Сириус. Он был небрит и в дневной одежде; от него пахнуло перегаром, как от Наземникуса.
   -- Что случилось? -- Он протянул руку и помог Джинни встать. -- Финеас Найджелус сказал, что Артур Уизли тяжело ранен.
   -- Спроси у Гарри, -- сказал Фред.
   -- Да, и я хочу услышать, -- сказал Джордж. Близнецы и Джинни повернулись к нему. Шаги Кикимера на лестнице стихли.
   -- Это было... -- заговорил Гарри. Им рассказывать оказалось еще труднее, чем Дамблдору и Макгонагалл. -- У меня было... вроде... видение.
   Он рассказал все, что видел, но изменил рассказ так, как если бы наблюдал за нападением змеи со стороны, а не смотрел на это ее глазами. Я, по-прежнему белый как простыня, глянул на него, но ничего не сказал. Когда Гарри кончил, Фред, Джордж и Джинни продолжали молча смотреть на него. Фред повернулся к Сириусу
   -- Мама здесь?
   -- Она, может быть, еще ничего не знает. Важно было переправить вас до того, как вмешается Амбридж. А сейчас, я думаю, Дамблдор даст ей знать.
   -- Нам надо сейчас же в больницу святого Мунго, -- сказала Джинни. Она оглянулась на близнецов: оба еще в пижамах. -- Сириус, одолжишь нам плащи или что-нибудь?
   -- Подождите, нельзя вам мчаться в больницу! -- сказал он.
   -- Нет, нам надо, и мы пойдем, -- уперся Фред. -- Это наш отец!
   -- А как вы объясните, откуда узнали про несчастье, если больница даже жене еще не сообщила?
   -- Какая разница? -- вскинулся Джордж
   -- Такая! -- сердито ответил Сириус. -- Мы не хотим привлекать внимание к тому, что у Гарри видения и он видит вещи, которые происходят за сотни миль! Вы представляете, какие выводы сделает из этого Министерство?
   Фред и Джордж смотрели на него так, как будто им плевать на любые выводы Министерства. Я был бледен и молчал. Джинни сказала:
   -- Нам мог кто то другой сказать... Не обязательно Гарри.
   -- Кто, например? -- обозлился Сириус. -- Слушайте, ваш отец пострадал, выполняя задание Ордена, обстоятельства и без того подозрительные -- не хватало еще, чтобы дети узнали об этом через минуту после происшествия. Это может серьезно повредить Ордену...
   -- Плевать нам на ваш дурацкий Орден! -- выкрикнул Фред.
   -- Наш отец умирает -- о чем мы тут говорим! -- заорал Джордж.
   -- Ваш отец знал, на что идет, и он не поблагодарит вас, если вы навредите Ордену! -- с таким же жаром ответил Сириус. -- Вот как обстоит дело... вот почему вы не в Ордене... вы не понимаете... есть дело, ради которого стоит умереть.
   -- Тебе легко говорить, тут сидя! -- взревел Фред. -- Не вижу, чтоб ты рисковал своей шкурой!
   Лицо Сириуса, и прежде бледное, стало пепельным. Казалось, он готов ударить Фреда, но, когда он заговорил, голос его был предельно спокоен:
   -- Я знаю, это тяжело, но сейчас мы должны вести себя так, как будто нам еще ничего не известно. Должны сидеть тихо -- по крайней мере пока нет известий о вашей матери.
   Фреда и Джорджа это не успокоило. Джинни подошла к ближайшему креслу и села. Гарри посмотрел на меня. я кивнул, и попытался пожать плечами, и мы оба они сели одновременно. Близнецы еще минуту жгли глазами Сириуса, но потом уселись по бокам от Джинни.
   -- Ну, хорошо, -- с облегчением сказал Сириус. -- Давайте... давайте теперь выпьем, пока ждем. Акцио, сливочное пиво!
   С этими словами он поднял волшебную палочку, и из кладовой вылетело полдюжины бутылок; они заскользили по столу, раскидав остатки хозяйского ужина, и аккуратно остановились -- по одной перед каждым. Пили молча; только потрескивали поленья в камине да изредка стукала по столу поставленная бутылка.
   А затем в воздухе вспыхнуло пламя, осветив грязные тарелки перед ними. Все вскрикнули, на стол шлепнулся пергаментный свиток, а вслед за ним опустилось золотое перо из хвоста феникса.
   -- Фоукс! -- воскликнул Сириус и схватил пергамент. -- Почерк не Дамблдора -- это, наверное, от вашей матери. Держи.
   Он сунул письмо Джорджу, тот развернул его и вслух прочитал:
   -- "Отец еще жив. Я отправляюсь в больницу. Оставайтесь на месте. Как только смогу, извещу вас. Мама".
   Джордж обвел взглядом стол.
   -- Еще жив... -- медленно проговорил он. -- Это надо понимать так, что...
   Не было нужды договаривать до конца. Я, по-прежнему без кровинки в лице, смотрел на письмо не отрываясь, ожидая услышать от него слова утешения. Фред выхватил пергамент у Джорджа и прочел про себя, а потом посмотрел на Гарри. Рука, державшая бутылку тряслась, и Гарри сжал ее покрепче, чтобы унять дрожь.
   Никогда еще ночь не тянулась для него так долго. В какой-то момент Сириус без особой убежденности в голосе предложил всем лечь спать, но отвращение на лицах Уизли было достаточно ясным ответом. Сидели за столом по большей части молча, смотрели, как фитилек свечи все ниже опускается над расплавленным воском, изредка подносили бутылку ко рту, изредка кто-то спрашивал время, или вслух гадал, что сейчас происходит в больнице, или пытался успокоить других, говоря, что, если бы были плохие новости, они бы знали -- мама давно уже там.
   Фред задремал, свесив голову на плечо. Джинни калачиком свернулась в кресле, но глаза ее были открыты.
   Я сидел, опустив лицо на ладони. Гарри и Сириус время от времени обменивались взглядами -- непрошеные свидетели семейного горя. Ждали... Ждали...
   В десять минут шестого дверь распахнулась, и в кухню вошла мама. Она была бледна, но, когда все повернулись к ней, а Гарри, Фред и я привстали, слабо улыбнулась.
   -- Он поправится, -- сказала она усталым голосом. -- Попозже пойдем навестим его. Сейчас с ним сидит Билл, утром он не пойдет на работу.
   Фред упал в кресло и закрыл лицо руками. Джордж и Джинни бросились к матери и обняли ее. Я неуверенно засмеялся и разом опорожнил бутылку.
   -- Завтрак! -- весело и громко объявил Сириус и вскочил на ноги. -- Где этот проклятый эльф? Кикимер! КИКИМЕР!
   Но Кикимер не откликнулся на зов.
   -- Ладно, без тебя обойдемся. -- Он пересчитал гостей. -- Итак, завтрак на... семерых, яичница с беконом, чай, тосты...
   Гарри кинулся помогать у плиты. Но едва он вынул тарелки из буфета, мама отняла их и заключила его в объятия.
   -- Не представляю, что было бы, если бы не ты, Гарри, -- тихо сказала она. -- Не знаю, через сколько часов его нашли бы, -- и было бы уже поздно. Он жив благодаря тебе. А Дамблдор сочинил правдоподобную историю для объяснения, почему Артур оказался там. Не представляешь, какие нас ждали бы неприятности -- вспомни беднягу Стерджиса...
   Потом она отпустила его и стала благодарить Сириуса за то, что приютил на ночь детей. Сириус ответил, что рад был оказаться полезным и надеется, что они поживут у него, пока отец в больнице.
   -- Сириус, я так тебе признательна... они хотели бы тут побыть... ближе к больнице... значит, наверно, останемся и на Рождество.
   -- Чем больше нас, тем веселее! -- Сириус так искренне обрадовался этому, что она просияла.
   Она надела фартук и занялась завтраком.
   -- Сириус, -- тихо сказал Гарри, не в силах терпеть дальше, -- можно тебя на два слова? Прямо сейчас.
   Он ушел в темную кладовку, и Сириус за ним.
   Утро все, кроме Гарри, проспали. Я сразу забрался в постель и через минуту уснул.
   Когда я проснулся, Гарри тоже хорошо выспался. Во время обеда прибыли наши чемоданы из Хогвартса -- теперь можно было одеться маглами и пойти в больницу святого Мунго. Все были счастливы и болтали без передышки, пока переодевались в фуфайки и джинсы. Провожать их в больницу явились Тонкс и Грозный Глаз. Мы встретили их радостными криками, смеялись над котелком Грюма, лихо надвинутым на бровь, чтобы скрыть волшебный глаз, и на полном серьезе уверяли его, что в метро гораздо менее заметной будет Тонкс, которая снова обзавелась короткими ярко-розовыми волосами.
   Тонкс очень интересовалась видением Гарри, хотя обсуждать эту историю он не имел ни малейшего желания.
   -- У тебя в роду не было ясновидящих? -- допытывалась она в гремучем вагоне метро, мчавшем нас к центру Лондона.
   -- Нет, -- сказал Гарри, оскорбленный этим вопросом, поскольку вспомнил профессора Трелони.
   -- Нет? -- задумчиво повторила Тонкс. -- Хотя, и в самом деле, ты ведь не предсказывал. То есть видел не будущее, а настоящее... странно, правда? Но полезно.
   Гарри не ответил. К счастью, подъехали к своей станции в самом сердце Лондона. Следом за ней мы стали на эскалатор, а позади всех стучал деревянной ногой Грюм в нахлобученном котелке, держа за пазухой покалеченную руку с волшебной палочкой. Гарри спросил, где скрывается больница святого Мунго.
   -- Недалеко уже, -- прохрипел Грюм, когда мы вышли на морозный воздух.
   Перед нами была широкая улица, сплошь в магазинах, запруженная предрождественской толпой покупателей. Грюм подтолкнул Гарри вперед, а сам топал за ним по пятам. Его глаз под надвинутой шляпой вращается сейчас во всех направлениях.
   -- Нелегко было найти хорошее место для больницы. В Косом переулке тесно, а под землю упрятать, как Министерство, не годится -- для здоровья вредно. В конце концов удалось приобрести здесь здание. Расчет таков, что хворые волшебники смогут приходить и уходить незаметно, смешавшись с толпой.
   Он схватил Гарри за плечо, чтобы их не разделила стая покупателей, ринувшихся к магазину, набитому электрическими штуковинами.
   -- Пришли, - сказал он минуту спустя.
   Мы стояли перед старым кирпичным универмагом "Чист и Лозоход лимитед". Дом был запущенный, невзрачный, в витринах -- несколько облупленных манекенов в съехавших париках и нарядах, лет десять как вышедших из моды. На пыльных дверях большие вывески: "Закрыто на ремонт". Гарри отчетливо услышал, как крупная женщина, увешанная пластиковыми пакетами, сказала спутнице: "Вечно у них закрыто".
   -- Сюда, - сказала Тонкс, подзывая их к витрине, где стоял одинокий и очень уродливый манекен женского пола. Искусственные ресницы у нее отклеились, а из одежды был только зеленый нейлоновый фартучек.
   Все собрались вокруг Тонкс. Грюм снова подтолкнул Гарри в спину, чтобы он стал поближе, а Тонкс, глядя на манекен, наклонилась к витрине вплотную, так что от ее дыхания запотело стекло.
   -- Стрём, -- сказала она, -- мы к Артуру Уизли. Манекен чуть заметно кивнул, поманил суставчатым пальцем, и Тонкс, схватив под руки Джинни и ее мать, вошла прямо в стекло и исчезла.
   За ними вошли Фред, Джордж и я.
   Ни безобразного манекена, ни самой витрины не было и в помине. Мы очутились, судя по всему, в приемном отделении, где на шатких деревянных стульях сидели рядами волшебники и волшебницы; иные, совершенно нормальные с виду, читали старые номера "Магического еженедельника", иные -- с неприятными уродствами, вроде слоновьего хобота или лишней руки, торчащей из груди. Здесь едва ли было тише, чем на улице, -- многие пациенты издавали очень оригинальные звуки: колдунья с потным лицом, энергично обмахивавшаяся экземпляром "Ежедневного пророка" в середине первого ряда, то и дело давала тонкий свисток, причем изо рта у нее шел пар; неопрятный кудесник в углу при каждом движении брякал, как бубенчик, и голова его начинала трястись так, что остановить ее он мог, только схватив себя за уши.
   Между рядами сновали волшебники и волшебницы в лимонных халатах, задавали вопросы и делали записи в больших отрывных блокнотах, как у Амбридж. На груди у них я увидел вышитую эмблему: скрещенные волшебная палочка и кость.
   -- Это доктора? -- тихо спросил Гарри у меня.
   -- Доктора? -- изумился я. -- Ты про этих чокнутых маглов, которые режут людей? Не-е, это целители.
   -- Сюда! -- позвала мама под возобновившееся бряканье кудесника в углу, и мы встали с ней в очередь к пухлой блондинке -- волшебнице, сидевшей за столом с табличкой
   "Справки".
   Стена позади нее была увешана объявлениями и плакатами типа: "ЧИСТЫЙ КОТЕЛ НЕ ДАСТ ПРЕВРАТИТЬСЯ ВАШЕМУ ЗЕЛЬЮ В ЯД", "САМОЛЕЧЕНИЕ - ЭТО САМООБОЛЬЩЕНИЕ". Еще висел большой портрет волшебницы с длинными серебряными локонами, под ним подпись:
   Дайлис Дервент Целитель больницы св.Мунго (1722 -- 1741) Директор Школы чародейства и волшебства "Хогвартс" (1741 -- 1768)
   Дайлис присматривалась к гостям Артура Уизли и как будто пересчитывала их. Затем заметно подмигнула и ушла за раму.
   Тем временем в голове очереди молодой волшебник отплясывал на месте странную джигу и, ежесекундно вскрикивая от боли, пытался объяснить характер своего недуга блондинке за столом.
   -- Эти туфли... ой... их дал мне брат... уй... они грызут мне... Ай... ноги... взгляните, они, наверно... УРРР... заколдованы... МА-ММА... снимите их. -- Он прыгал с ноги на ногу, словно танцевал на раскаленных углях.
   -- Туфли, кажется, не мешают читать? -- раздраженно спросила блондинка, указывая на большое объявление слева от стола. -- Вам нужно в "Недуги от заклятий", пятый этаж, видите поэтажный указатель? Следующий!
   Молодой отковылял в сторону, посетители Уизли продвинулись на шаг, и Гарри смог прочесть указатель:
   ТРАВМЫ ОТ РУКОТВОРНЫХ ПРЕДМЕТОВ..................................1 этаж
   Взрыв котла, обратное срабатывание волшебной палочки, поломка метлы и проч.
   РАНЕНИЯ ОТ ЖИВЫХ СУЩЕСТВ....................................................2 этаж
   Укусы, ужаления, ожоги, застрявшие шипы и проч.
   ВОЛШЕБНЫЕ ВИРУСЫ.......................................................................3 этаж
   Инфекционные заболевания, как то: драконья оспа, болезнь исчезновения, грибковая золотуха и проч.
   ОТРАВЛЕНИЯ РАСТЕНИЯМИ И ЗЕЛЬЯМИ..................................... 4
   этаж Сыпи, рвота, неудержимый смех и проч.
   НЕДУГИ ОТ ЗАКЛЯТИЙ.......................................................................5 этаж
   Наговор, не совместимый с жизнью, порча, неправильно наложенные чары и проч.
   БУФЕТ ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ И БОЛЬНИЧНАЯ ЛАВКА................6 этаж
   ЕСЛИ ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, КУДА ОБРАТИТЬСЯ, НЕ В СОСТОЯНИИ НОРМАЛЬНО ГОВОРИТЬ ИЛИ НЕ ПОМНИТЕ, ЗАЧЕМ ПРИШЛИ, НАША ПРИВЕТ-ВЕДЬМА С УДОВОЛЬСТВИЕМ ВАМ ПОМОЖЕТ.
   Теперь к столу подошел старый сгорбленный волшебник со слуховой трубкой:
   -- Я к Бродерику Боуду! -- просипел он.
   -- Сорок девятая палата. Но боюсь, вы напрасно потратите время. Он в полном затмении -- все еще воображает себя чайником. Следующий!
   Измученный волшебник крепко держал свою маленькую дочь за щиколотку, а она вилась у него над головой, хлопая громадными оперенными крыльями, проросшими прямо сквозь комбинезончик.
   -- Пятый этаж, -- равнодушно сказала блондинка, не задавая вопросов, и он ушел через двойную дверь недалеко от стола, держа дочь как воздушный шарик. -- Следующий!
   Мама подошла к столу.
   -- Здравствуйте, -- сказала она. -- Моего мужа Артура Уизли утром должны были перевести в другую палату. Вы не скажете?..
   -- Артур Уизли? -- Блондинка провела пальцем по длинному списку. -- Да, второй этаж, вторая дверь справа, палата Дай Луэллин.
   -- Спасибо. Пошли, ребята.
   Мы прошли через двойную дверь, затем по узкому коридору, увешанному портретами знаменитых целителей и освещенному хрустальными шарами, полными свеч и плававшими под потолком наподобие гигантских мыльных пузырей. Из дверей по сторонам выходили и входили в палаты волшебники и волшебницы в светло-зеленых халатах. Из одной двери потек желтый, дурно пахнущий газ; время от времени откуда-то доносилось приглушенное подвывание и стоны. Они поднялись по лестнице и вошли в отделение для раненых магическими существами. На второй двери справа была табличка: "Опасно. Палата Дай Луэллин, серьезные укусы". Под ней карточка в латунном держателе, и на карточке от руки надпись: "Дежурный целитель Гиппократ Сметвик. Целитель-стажер Август Сепсис".
   Молли, мы подождем снаружи, -- сказала Тонкс. -- Мистеру УИЗЛИ НИ к чему так много гостей разом... Сначала родные.
   Грозный Глаз одобрительно буркнул и прислонился спиной к стене коридора, вращая волшебным глазом во все стороны. Гарри тоже попятился, но мама поймала его и втолкнула в дверь со словами:
   -- Не глупи, Гарри. Артур хочет тебя поблагодарить. Палата была маленькая и невзрачная, с одним узким окошком наверху в стене напротив двери. Больше света давала гроздь хрустальных шаров под потолком в центре. Стены в дубовых панелях, на одной -- портрет довольно свирепого волшебника с подписью: "Уркхарт Ракплуг, изобретатель Кишечно-опорожнительного заклятия".
   Тут было всего трое больных. Отец занимал койку в дальнем конце, возле окошка. Гарри с облегчением увидел, ЧТО ОН полусидит, опершись на несколько подушек, и читает "Ежедневный пророк" под единственным лучом солнечного света, падавшим как раз на его кровать. Он оторвался от газеты и, увидев, кто к нему идет, весело заулыбался.
   -- Привет! -- сказал он, отбросив газету. -- Молли, Билл только что ушел, ему надо на службу, но обещал заглянуть к вам попозже.
   -- Ну, как ты, Артур? -- Мама наклонилась, поцеловала его в щеку и озабоченно посмотрела на его лицо. -- Вид у тебя еще неважный.
   -- Отлично себя чувствую, -- бодро ответил он и протянул здоровую руку, чтобы обнять Джинни. -- Если бы сняли повязки, я бы домой пошел.
   -- А почему не снимают? -- спросил Фред.
   -- Когда снимают, кровь идет со страшной силой, -- весело объяснил отец и протянул руку за волшебной палочкой, лежавшей на тумбочке. Он взмахнул ею, и появилось шесть стульев. -- Видимо, в зубах у этой змеи был довольно необычный яд -- не дает закрыться ранам. Но они уверены, что найдут противоядие, а пока что велят каждый час принимать крововосполняющее зелье. А вот сосед, бедняга, -- он понизил голос и кивнул на кровать напротив, где лежал мужчина с болезненным зеленоватым лицом и глядел в потолок, -- его покусал оборотень. От этого нет средств.
   -- Оборотень? -- с тревогой переспросила мама. -- А ничего, что он в общей палате? Разве его не должны изолировать?
   -- До полнолуния еще две недели, -- тихо напомнил ей отец. -- Сегодня они с ним беседовали, целители. Пытались убедить его, что он сможет вести почти нормальную жизнь. Я сказал ему -- без имен, конечно, -- что лично знаю оборотня, милейший человек и прекрасно справляется в такой же ситуации.
   -- И что он ответил? -- спросил Гарри.
   -- Что, если не заткнусь, буду второй раз укушен, -- с грустью сказал отец. -- А та вон женщина, -- он показал на третью занятую кровать у самой двери, -- не признается, кто ее укусил, и мы подозреваем, что она могла держать недозволенное существо. Так или иначе, оно отхватило у нее изрядную часть ноги -- очень неприятный запах, когда меняют повязку.
   -- Так ты расскажешь нам, что случилось? -- спросил Фред, придвигая свой стул к кровати.
   -- Ну, вы уже знаете, правда? -- Отец со значением улыбнулся Гарри. -- Все очень просто. Я устал за день, задремал на дежурстве, подкралась ко мне и укусила.
   -- В "Пророке" уже есть об этом? -- Фред показал на брошенную отцом газету.
   -- Нет, конечно, -- сказал отец с улыбкой, в которой сквозила легкая горечь. -- Министерство не желает доводить до сведения публики, что здоровенная гнусная змея...
   -- Артур! -- предостерегла его мама.
   -- ...добралась до меня, -- поспешно закончил он, но Гарри почувствовал, что хотел он сказать совсем другое.
   -- Где же ты был, когда это случилось? -- спросил Джордж.
   -- Это мое дело, -- отрезал отец, слегка улыбнувшись. Он схватил "Ежедневный пророк", развернул и сказал: -- Когда вы пришли, я как раз читал об аресте Уилли Уиддершинса. Оказывается, эта летняя история с извергающими унитазами -- его рук дело. Однажды его заклятие дало осечку, унитаз взорвался, и его нашли без сознания среди ОСКОЛКОВ, С головы ДО ног в...
   -- Когда ты говоришь, что был "на дежурстве", -- тихо перебил его Фред, - ТЫ чем был занят?
   -- Ты слышал отца, -- прошептала мама. -- Здесь мы это не обсуждаем! Так что там с Уиддершинсом, Артур?
   -- Не спрашивайте меня, как, но от обвинения по туалетному делу он отвертелся, -- хмуро сказал отец. -- Нетрудно догадаться, что кое-кого подмазали.
   -- Ты охранял его? -- тихо спросил Джордж. -- Оружие? За которым охотится Сам-Знаешь-Кто?
   -- Замолчи, Джордж! -- прикрикнула мать.
   -- Словом, продолжал отец, повысив голос, на этот раз Уилли поймали на продаже кусающихся дверных ручек, и теперь он вряд ли выпутается -- в газете пишут, что двое маглов лишились пальцев и помещены сюда для восстановления костей и изменения памяти. Подумать только, маглы у святого Мунго! Интересно, в какой они палате? -- Он оглянулся, словно ожидая увидеть таблички с фамилиями.
   -- Гарри, ты вроде говорил, что у Сам-Знаешь-Кого есть змея? -- спросил Фред, глядя при этом на отца -- Большая. Ты видел ее в ту ночь, когда он вернулся, верно?
   -- Довольно об этом, -- рассердилась мама. -- Грозный Глаз и Тонкс ждут в коридоре, Артур, и хотят тебя видеть. А вы, ребята, постойте снаружи. Потом зайдете попрощаться. Ну?
   Они высыпали в коридор. Грозный Глаз и Тонкс вошли в палату и закрыли за собой дверь. Фред поднял брови.
   -- Прекрасно, -- сказал он и полез в карманы. -- Пожалуйста. Можете ничего нам не говорить.
   -- Эти ищешь? -- сказал Джордж, демонстрируя что-то похожее на пучок шнуров телесного цвета.
   -- Читаешь мои мысли, -- ухмыльнулся Фред. -- Поглядим, наложил ли святой Мунго Заклятие недосягаемости на двери палат.
   Вдвоем они распутали пучок, отделили один от другого пять Удлинителей ушей и раздали остальным.
   -- Бери, Гарри! Ты спас папе жизнь. Кто-кто, а уж ты имеешь право послушать.
   Невольно улыбнувшись, Гарри взял шнур и засунул конец в ухо, как близнецы.
   -- Ну, двигайтесь! -- шепнул Фред.
   Шнуры телесного цвета, извиваясь, как длинные тонкие червяки, проползли под дверь. Сначала Гарри ничего не слышал, а потом даже вздрогнул от неожиданности -- шепот Тонкс зазвучал так явственно, как будто она стояла рядом.
   -- Обыскали все вокруг, но змею не нашли. Будто исчезла после того, как напала на тебя, Артур... Но Ты-Знаешь-Кто не мог ведь рассчитывать, что она туда проберется, правда?
   -- Думаю, он послал ее на разведку, -- прорычал Грюм, -- до сих пор ему ничего не удавалось, так ведь? Нет, думаю, он хочет получить представление о том, с чем имеет дело, и если бы не Артур, эта гадина успела бы как следует оглядеться. Значит, Поттер говорит, что все видел?
   -- Да, -- отозвался отец. Голос его звучал напряженно. -- Знаете, Дамблдор почти ожидал, что Гарри увидит нечто подобное.
   -- Есть что-то странное в парне, мы все это знаем.
   -- Когда я утром говорила с Дамблдором, он, по-моему, тревожился за Гарри, -- прошептала мама.
   -- Еще бы не тревожился, -- проворчал Грюм. -- Малый видит глазами Сами-Знаете-Чьей змеи. Сам он, очевидно, не понимает, что это может значить, но если Вы-Знаете-Кто овладел им...
   Гарри выдернул Удлинитель из своего уха, сердце у него бешено колотилось, в голову бросилась кровь. Он оглянулся на нас. Все смотрели на него -- шнуры по-прежнему вставлены в уши, а в глазах -- страх.
   Глава 23
   -- Гарри, милый, что с тобой? -- шепотом спросила мама в грохочущем вагоне, перегнувшись через Джинни. -- Ты плохо выглядишь. Тебе нездоровится?
   Он яростно замотал головой и стал смотреть на рекламу страхования недвижимости.
   -- Гарри, ты правда не заболел, милый? -- озабоченно спросила она, когда они огибали нестриженую травяную площадку посреди площади Гриммо. -- Ты такой бледный... ты хотя бы выспался утром? Иди сейчас же в спальню и часика два поспи до ужина, хорошо?
   Он кивнул. Когда она открыла парадную дверь, он быстро прошел мимо подставки для зонтиков в форме ноги тролля и поднялся в нашу спальню.
   Гарри не было весь день. в конце концов пеерд ужином я пошел его вытаскивать к нам.
   -- Гарри, мама говорит, ужин готов, но если ты не хочешь вставать, она для тебя оставит.
   После чего ушел.
   ***
   Утром все развешивали рождественские украшения. Никогда еще не видел Сириуса в таком хорошем настроении - он распевал рождественские гимны и был несказанно рад тому, что встретит Рождество не один, а в компании. В обед мама тихо позвала Гарри снизу, но он не откликнулся и ушел на самый верх.
   Около шести вечера в дверь позвонили, и миссис Блэк опять принялась вопить. Решив, что это пришел Наземникус или кто-нибудь еще из Ордена, Гарри только поудобнее устроился у стены в комнате Клювокрыла. Теперь он прятался здесь и подкармливал гиппогрифа дохлыми крысами.
   гермиона вытащила его обсудить произошедшее. к сожалению он уперсяф как баран.
   -- Когда-нибудь, Гарри, -- с большим раздражением сказала Гермиона, -- ты все-таки прочтешь "Историю Хогвартса", и, может быть, она напомнит тебе, что с территории Хогвартса нельзя трансгрессировать. Даже Вол-де-Морт не в силах заставить тебя вылететь из спальни.
   -- Ты не покидал своей постели, понял? -- сказал я. -- Ты сучил ногами во сне не меньше минуты, пока мы тебя будили.
   Гарри снова заходил по комнате.
   ***
   Проснувшись рождественским утром, я разворачивал свои, тоже из порядочной горки.
   -- Отменный улов в этом году, -- сообщил я из-за вороха бумаги. -- Спасибо за метловый компас -- получше подарка от Гермионы. Видал? Планировщик домашних заданий.
   Гарри разобрал свои и тоже нашел сверток, надписанный рукой Гермионы. В нем оказалась книжка, похожая на дневник, только когда ты раскрывал его на любой
   странице, она громко возвещала что-нибудь вроде
   "Завтра, завтра, не сегодня -- так ленивцы говорят".
   с громким хлопком перед кроватью возникли Фред и Джордж.
   -- Веселого Рождества, -- сказал Джордж -- Погодите спускаться.
   -- Почему? -- спросил Рон.
   -- Мама опять плачет, -- угрюмо ответил Фред. -- Перси вернул ей рождественский джемпер.
   -- Без записки, -- добавил Джордж. -- Ни об отце не спросил, ни сам к нему не сходил -- ничего.
   -- Мы пробовали ее утешить, -- сказал Фред, пройдя вдоль кровати, чтобы взглянуть на портрет Гарри. - Объяснили ей, что Перси -- просто большой кулек крысиного помета.
   -- Не помогло, -- сказал Джордж, угощаясь шоколадной лягушкой. -- Теперь Люпин нас сменил. Так что лучше подождать с завтраком, пока он ее развлекает.
   -- А это что вообще такое? -- сказал Фред, прищурясь на картину Добби. -- Похоже на гиббона с двумя фингалами.
   -- Это Гарри! -- сказал Джордж, тыча пальцем. -- Так на обороте сказано.
   -- Ну, вылитый, -- улыбнулся Фред.
   Гарри запустил в него новым дневником. Тот врезался в стену, упал на пол и радостно изрек:
   "Кончил дело -- гуляй смело".
   Я и Гарри оделись. Слышно было, как по всему дому обитатели поздравляют друг друга с Рождеством. По дороге вниз мы встретили Гермиону.
   -- Спасибо за книгу, Гарри, -- сказала она. -- Сто лет мечтала об этой "Новой теории нумерологии"! И духи твои, Рон, необыкновенные.
   -- Пустяки. А это для кого? -- Рон кивнул на сверток у нее в руках.
   -- Для Кикимера!
   -- Смотри, если одежда... -- предостерег он. -- Сириус что сказал? "Кикимер слишком много знает, мы не можем отпустить его на свободу".
   -- Это не одежда. Хотя, будь моя воля, я дала бы ему что-нибудь вместо его грязной тряпки. Нет, это лоскутное покрывало, пусть немного оживит его спальню.
   -- Какую спальню? -- спросил Гарри, понизив голос, потому что они проходили мимо портрета матери Сириуса.
   -- Ну, Сириус говорит, это не то чтобы спальня, а скорее нора, -- сказала Гермиона. -- Видимо, он спит под котлом, в чулане возле кухни.
   Когда они спустились вниз, там не было никого, кроме мама. Она стояла у плиты и пожелала им веселого Рождества таким голосом, как будто у нее был насморк. Они отвели глаза.
   -- Так здесь спальня Кикимера? -- сказал Рон, подойдя к невзрачной двери в углу напротив кладовки. Гарри ни разу не видел ее открытой.
   -- Да, -- сказала Гермиона несколько неуверенно. -- Пожалуй, лучше постучать.
   Рон постучался, но ответа не было.
   -- Наверху где-нибудь шастает, -- сказал я и без дальнейших рассуждений распахнул дверь. -- Фу-у!
   Большую часть чулана занимал старинный отопительный котел, но в невысоком пространстве под трубами Кикимер устроил себе что-то вроде гнезда. На полу были навалены разные тряпки, вонючие одеяла и небольшая ямка в них указывала, где спит по ночам, свернувшись крендельком, Кикимер. Там и сям среди тряпья валялись хлебные корки и заплесневелые кусочки сыра. В углу блестели мелкие предметы и монетки, которые он перетаскал к себе, как сорока, спасая от генеральной уборки, затеянной Сириусом. Кроме того, он собрал фамильные фотографии, которые Сириус повыбрасывал летом. Стекло на иных было разбито, что не мешало маленьким черно-белым людишкам надменно глядеть на Гарри, в частности -- у него екнуло в животе -- темноволосой даме с тяжелыми веками, суд над которой он видел в Омуте памяти Дамблдора: Беллатриса Лестрейндж. Похоже, это была любимица Кикимера: ее фото он поставил перед остальными, неуклюже склеив стекло чудо-скотчем.
   -- Пожалуй, оставлю подарок здесь. -- Гермиона аккуратно положила сверток в углубление постели и прикрыла дверь. -- Найдет его позже, ничего страшного.
   -- Между прочим, -- сказал Сириус, выйдя в это время из кладовой с большой индейкой, -- кто-нибудь видел Кикимера последнее время?
   -- Я не видел его с тех пор, как мы сюда прибыли, -- сказал Гарри. -- Ты еще выгонял его из кухни.
   Сириус нахмурился:
   -- Да... Знаете, по-моему, я тоже с тех пор его не видел... Прячется где-нибудь наверху.
   -- А уйти он не мог? -- спросил Гарри. -- Когда ты сказал "вон", он мог так понять, что вон из дома.
   -- Нет, нет, домовые эльфы не могут уйти, пока им не дали одежду. Они привязаны к семейному дому.
   -- Если очень захотят, то могут, -- возразил Гарри. -- Три года назад Добби ушел от Малфоев, чтобы меня предупредить. После он должен был наказать себя, но уйти все-таки смог.
   На лице Сириуса промелькнуло озабоченное выражение, но он тут же сказал:
   -- Ладно, потом его поищу. Где-нибудь наверху сидит, льет слезы над панталонами моей мамаши или еще чем. Конечно, мог заползти в вентиляционный шкаф и умереть... но надеяться на это не смею.
   Фред, Джордж и я рассмеялись, Гермиона же посмотрела на него с укоризной.
   Покончив с рождественским обедом, семейство Уизли, Гарри и Гермиона собрались навестить отца в сопровождении Люпина и Грозного Глаза. К пудингу и бисквиту со сливками подоспел Наземникус с "позаимствованным" автомобилем, поскольку в Рождество метро не работало. Скорее всего машина позаимствована без согласия владельца. Заклинанием ее увеличили, как в свое время форд "Англию", и, хотя снаружи она выглядела обычно, в ней удобно разместились вдесятером, включая водителя Наземникуса. Мама долго колебалась перед тем, как залезть, -- Гарри понимал, что подозрения насчет Наземникуса борются в ней с нелюбовью к путешествиям без магии, но в конце концов мороз на улице и мольбы детей взяли верх, и она соизволила сесть между Фредом и Биллом.
   До больницы святого Мунго доехали быстро: движение на улицах было маленькое. Редкой цепочкой, крадучись, по безлюдной улице двигались к больнице волшебники и волшебницы. Гарри вылез с остальными из машины. А Наземникус отъехал за угол, чтобы ждать нас там. С незаинтересованным видом подошли к витрине, где стоял манекен в зеленом передничке, и по одному прошли сквозь стекло.
   Приемное отделение выглядело по-праздничному уютно: хрустальные шары, освещавшие больницу, окрасились в красный и золотой цвет и превратились в огромные сияющие рождественские игрушки; во всех углах искрились елки, усыпанные волшебным снегом, обвешанные сосульками, и каждая была увенчана золотой звездой. Сегодня тут было не так людно, как в прошлый раз, хотя на полпути к дверям Гарри оттолкнула в сторону волшебница с японской чашкой в левой ноздре.
   -- Семейный спор, а? -- усмехнулась блондинка за столом. -- Сегодня вы у меня третья. "Недуги от заклятий", пятый этаж.
   Отец сидел в постели с подносом на коленях, только что кончив ужинать индейкой, и на лице у него было слегка виноватое выражение.
   -- Все налаживается, Артур? -- спросила мама после того, как они поздоровались с ним и вручили подарки.
   -- Все отлично, -- сказал отец как-то чересчур бодро. -- Ты... э-э... не виделась с целителем Сметвиком?
   -- Нет. А что? -- насторожилась она.
   -- Ничего, ничего, -- беспечно ответил он и стал разворачивать подарки. -- Хорошо провели день? А вам что подарили? Ох, Гарри, это просто чудо! -- Он развернул подарок -- электрический шнур и набор отверток.
   Мама не вполне удовлетворил ответ мужа. Когда он наклонился, чтобы пожать Гарри руку, она взглянула на повязку под ночной рубашкой.
   -- Артур, -- отрывисто сказала она, и это было похоже на хлопок защелкнувшейся мышеловки, -- тебе сменили повязку. Почему ее сменили на день раньше? Мне сказали, что до завтра это не понадобится.
   -- Что? -- сказал отец довольно испуганно. -- Да нет... это так... это просто...
   Он как будто даже съежился под пронзительным взглядом жены.
   -- Ну... только не расстраивайся, Молли, у Августа Сепсиса идея... он целитель-стажер, знаешь? Приятнейший парень и очень интересуется... ну... дополнительной медициной... в смысле старыми магловскими средствами... Это называется "швы", Молли, они очень хорошо заживляют раны у маглов.
   Мама издала угрожающий звук, нечто среднее между визгом и рычанием. Люпин отошел от кровати к оборотню, который тоскливо смотрел на толпу, окружавшую Уизли, -- самого его никто не навещал. Билл пробормотал, что не прочь выпить чаю. Фред и Джордж вскочили, улыбаясь, и сказали, что проводят его.
   -- Не хочешь ли ты сказать, -- заговорила мама, с каждым словом повышая голос и не обращая внимания на то, что ее спутники начинают разбегаться, -- что балуешься магловскими лекарствами?
   -- Молли, дорогая, это не баловство, -- умоляющим голосом произнес отец, -- это просто... просто мы с Августом решили попробовать... но, к сожалению, при такого рода ранах... этот метод не так хорошо действует, как мы надеялись...
   -- То есть?
   -- Видишь ли... не знаю, известно ли тебе, что такое... что такое швы?
   -- Ты пробовал сшить на себе кожу. Так я поняла? -- со свистящим грозным смехом сказала мама. -- Нет, даже ты, Артур, не до такой степени глуп!
   -- Я бы тоже выпил чаю, -- сказал Гарри и вскочил со стула.
   Гермиона, я и Джинни чуть ли не бегом устремились за ним к двери. Когда она захлопнулась за нами, мы услышали крик мамы:
   - Что значит "это просто общая идея"?
   -- Типичный папин заскок, -- качая головой, сказала Джинни. -- Швы... Надо же...
   -- Если рана не магическая, они очень помогают, -- рассудительно заметила Гермиона. -- Видимо, что-то в яде этой змеи растворяет их. Интересно, где тут буфет?
   -- На шестом, -- сказал Гарри, вспомнив указатель над столом привет-ведьмы.
   Мы прошли по коридору, потом через несколько двойных дверей и очутились перед ветхой лестницей, с портретами весьма сурового вида целителей. По пути наверх целители окликали их, ставили им странные диагнозы и предлагали жутковатые способы лечения. Я всерьез оскорбился, когда средневековый волшебник крикнул, что у него тяжелая форма обсыпного лишая, и проследовал за ним еще через шесть портретов, отпихивая с дороги их обитателей.
   -- Что еще за новость? -- не выдержал наконец я.
   -- Тяжелейшее поражение кожи, мой юный лорд, оно оставит вас рябым и еще более безобразным, нежели сейчас...
   -- Полегче там насчет "безобразных"! -- сказал я с побагровевшими ушами.
   -- ...единственное средство -- взять печень жабы, туго привязать к горлу и при полной луне стать голым в бочку с глазами угрей...
   -- Нет у меня обсыпного!
   -- Но неприглядные пятна на вашем лице, мой юный лорд...
   -- Это веснушки! -- заорал я. -- Возвращайся на свой портрет и оставь меня в покое!
   Он обернулся к спутникам, изо всех сил старавшимся сохранить невозмутимость.
   -- Это какой этаж?
   -- Я думаю, шестой, -- сказала Гермиона.
   -- Нет, пятый, -- сказал Гарри. -- Нам выше.
   Но, ступив на лестничную площадку, он остановился как вкопанный: взгляд его уперся в дверь с табличкой "НЕДУГИ ОТ ЗАКЛЯТИЙ", за которой начинался коридор отделения. Через оконце в двери, прижавшись носом к стеклу, на нас смотрел светловолосый кудрявый мужчина с ярко-голубыми глазами и улыбался бессмысленной лучезарной улыбкой во весь свой белозубый рот.
   -- Ух ты! -- сказал я, уставясь на это лицо.
   -- Не может быть! -- задохнулась Гермиона. -- Профессор Локхарт!
   наш бывший преподаватель защиты от Темных искусств толкнул дверь и вышел на площадку в длинном сиреневом халате.
   -- Приветствую вас! Вы, я вижу, хотите получить мой автограф?
   -- Не сильно изменился, -- шепнул Гарри, а Джинни, стоявшая рядом, улыбнулась.
   -- О-о... как ваше здоровье, профессор? -- слегка виноватым тоном осведомился я.
   Это моя неисправная палочка так повредила память профессора, что он угодил в больницу святого Мунго.
   -- Я совершенно здоров, благодарю вас! -- восторженно сообщил Локонс, доставая из кармана довольно облезлое павлинье перо. -- Итак, сколько вам нужно автографов? Знаете, теперь я умею писать письменными буквами!
   - Спасибо, сейчас нам не нужно, -- сказал я и обернулся к Гарри, сделав большие глаза.
   А Гарри спросил:
   -- Профессор, ничего, что вы ходите по коридору? Разве вам не надо лежать в палате?
   Улыбка Локонса увяла. Несколько мгновений он вглядывался в лицо Гарри, после чего сказал:
   -- Мы с вами не встречались?
   -- Да... было такое. Вы учили нас в Хогвартсе, помните?
   -- Учил? -- чуть-чуть забеспокоился Локонс. -- Я? В самом деле?
   А затем улыбка возникла вновь -- с такой внезапностью, что стало даже страшновато.
   -- Научил вас всему, что вы знаете, не так ли? Так что с автографами? Дать вам ровно дюжину, чтобы вы могли подарить вашим маленьким друзьям и никто не остался в накладе?
   Но в это время из двери в дальнем конце коридора высунулась голова, и голос, полный материнской заботливости, сказал:
   -- Златопустик, шалунишка, куда это ты убежал?
   Добродушного вида целительница с мишурным веночком в волосах торопливо шла к ним по коридору и приветливо улыбалась.
   -- Ах, Златопустик, у тебя гости! Как мило -- да еще в Рождество. Бедный ягненочек, вы знаете, его никто не навещает, не понимаю почему, ведь он такая душка!
   -- Мы раздаем автографы, -- сообщил ей Локонс с ослепительной улыбкой. -- Они потребовали много, могу ли я отказать? Надеюсь, у нас хватит фотографий?
   -- Только послушайте его, -- сказала целительница, взяв Локхарта под руку и растроганно улыбаясь ему, словно двухлетнему малышу. -- Несколько лет назад он был известным человеком, и вот опять полюбил давать автографы -- мы очень надеемся, что это признак выздоровления, что к нему возвращается память. Пожалуйста, пройдите сюда. Понимаете, он содержится в изоляторе, видимо, выскользнул, пока я разносила рождественские подарки. Обычно дверь на запоре... Не потому, что он опасен! Но... -- она понизила голос до шепота, -- он немножко опасен для самого себя, бедненький... не помнит, кто он, уходит и не знает, как вернуться... Как мило, что вы пришли его навестить.
   -- Да мы... -- Рон беспомощно показал на потолок, -- вообще-то мы...
   Но целительница выжидательно улыбалась им, и мое растерянное бормотание "хотели выпить чаю" повисло в пустоте. Мы грустно переглянулись и поплелись за Локонсом и целительницей по коридору.
   -- Только недолго, -- шепнул я. Целительница направила волшебную палочку на дверь палаты Януса Тики и произнесла: -Алохомора.
   Дверь распахнулась, и, крепко держа Локхарта под руку она ввела его в палату и усадила в кресло возле кровати.
   -- Здесь пациенты на длительном лечении, -- тихо объяснила она ребятам. -- Непоправимые повреждения от заклятий. Конечно, с помощью сильных лекарственных зелий и чар в удачных случаях мы добиваемся некоторого улучшения. Локхарт, кажется, понемногу приходит в себя, а у мистера Боуда налицо значительное улучшение: к нему возвращается дар речи, хотя пока что он разговаривает на языке, который нам не известен. Хорошо, мне надо еще раздать рождественские подарки, а вы пока поболтайте.
   Гарри огляделся. По всем признакам палата была постоянным обиталищем ее пациентов. Здесь около кроватей скопилось гораздо больше их личных вещей, чем в палате мистера Уизли; стена над изголовьем у Локхарта была сплошь обклеена его фотографиями. Он ослепительно улыбался с каждой и приветственно махал посетителям. Многие из них он подписал самому себе, детскими печатными буквами. Как только целительница поместила его в кресло, Златопуст подтянул к себе новую пачку фотографий, схватил перо и стал лихорадочно их подписывать.
   -- Можете положить их в конверты, -- посоветовал он Джинни, бросая ей на колени одну за другой по мере подписания. -- Знаете, меня не забыли, нет, я получаю кучу писем от поклонников... Глэдис Гаджен пишет каждую неделю... Хотел бы знать почему... -- Он замолк в легком недоумении, потом опять расцвел улыбкой и с новой энергией принялся за автографы. -- Видимо, причиной моя прекрасная внешность...
   Напротив лежал траурного вида, с землистым лицом волшебник и смотрел в потолок; он что-то бормотал себе под нос и как будто не замечал окружающего. Через одну кровать от него располагалась женщина; вся голова у нее обросла шерстью. На втором курсе нечто похожее произошло с Гермионой. К счастью, тогда это явление оказалось временным. В дальнем конце палаты две кровати были отгорожены цветастыми занавесками, чтобы больные и их посетители могли отдохнуть от посторонних глаз.
   -- А это тебе, Агнес, -- весело сказала целительница, вручая шерстистой женщине маленькую стопку рождественских подарков. -- Видишь, тебя не забывают. И сын прислал сову -- пишет, что навестит тебя вечером. Как приятно!
   Агнес несколько раз гавкнула.
   -- А тебе, Бродерик, смотри, прислали цветок в горшке и красивый календарь с разными забавными гиппогрифами на каждый месяц. С ними будет веселее, правда?
   Целительница подошла к бормотуну, поставила на тумбочку довольно уродливое растение с длинными качающимися щупальцами и волшебной палочкой прикрепила к стене календарь.
   -- О, миссис Лонгботом, вы уже уходите?
   Занавески в дальнем конце были раздвинуты и по проходу между кроватями шли двое посетителей: могучего вида старуха в длинном зеленом платье с изъеденной молью лисой и в остроконечной шляпе, украшенной не чем иным, как чучелом стервятника, и позади нее, нога за ногу, удрученный Невилл.
   - Невилл!
   Невилл вздрогнул и съежился, словно мимо просвистела пуля.
   -- Невилл, это мы! -- я вскочил. -- Ты видел? Локхарт здесь! Ты к кому приходил?
   -- Твои друзья, Невилл, дорогой? -- любезно сказала его бабушка, направляясь к компании.
   У Невилла был такой вид, будто он предпочел бы провалиться сквозь землю. Пухлое лицо его налилось багровой краской, и он старался ни на кого не смотреть.
   -- Ах, да, -- сказала бабушка, приглядевшись к Гарри, И подала ему морщинистую и как бы когтистую руку, -- да, да, конечно. Я знаю, кто ты, Невилл очень тебя ценит.
   -- Спасибо, -- сказал Гарри и пожал ей руку. Невилл не смотрел на него, он потупился и еще больше потемнел лицом.
   -- А вы, несомненно, Уизли, -- продолжала старуха, царственно подавая руку сначала мне, а потом Джинни. -- Да, я знаю ваших родителей -- не близко, конечно, -- достойнейшие, достойнейшие люди. А ты, должно быть, Гермиона Грейнджер?
   Гермиона была поражена тем, что старой даме известно ее имя, но руку исправно подала.
   -- Да, Невилл про тебя рассказывал. Выручала его не раз, правда? Он хороший мальчик, -- старуха кинула на внука сурово-оценивающий взгляд, -- но, боюсь, не унаследовал отцовского таланта.
   Она кивнула в сторону дальних кроватей; при этом чучело стервятника у нее на голове угрожающе заколыхалось.
   -- Что? -- изумился я. -- Это твой папа там?
   -- Что я слышу, Невилл? -- строго сказала старая дама. -- Ты не рассказал друзьям о родителях?
   Невилл глубоко вздохнул, посмотрел на потолок и помотал головой.
   -- Тут нечего стыдиться, -- сердито сказала миссис Долгопупс. -- Ты должен гордиться ими, Невилл, гордиться! Не для того они пожертвовали душевным и физическим здоровьем, чтобы их стыдился единственный сын!
   -- Я не стыжусь, -- пролепетал Невилл, по-прежнему не глядя ни на кого из друзей.
   Я привстал на цыпочки, чтобы увидеть больных в том конце.
   -- Интересно же ты это демонстрируешь, -- сказала старая дама. -- Моего сына и его жену, -- продолжала она, величественно повернувшись к Гарри и остальным, -- пытками довели до безумия сторонники Вы-Знаете-Кого.
   Джинни и Гермиона прижали ладони ко рту, я перестал тянуть шею в направлении родителей Невилла и мгновенно скис.
   -- Они были мракоборцами и очень уважаемыми людьми в волшебном сообществе, -- продолжала старая дама. -- Чрезвычайно одаренные, оба. Я... Да, Алиса? Что такое, дорогая?
   К нам незаметно подошла мать Невилла в ночной рубашке. Совсем не та круглолицая счастливая женщина с фотографии первоначального Ордена Феникса, которую Грюм показывал тогда Гарри. Лицо у нее исхудало и состарилось, глаза на нем казались огромными, а волосы поседели, стали жидкими и тусклыми. Она как будто не хотела заговорить, а может, вообще не могла и только делала какие-то робкие движения, протягивая что-то Невиллу.
   -- Опять? -- с легкой усталостью в голосе сказала ее свекровь. -- Очень хорошо, дорогая, очень хорошо... Невилл, возьми, все равно, что это.
   Но Невилл уже протянул руку, и мать уронила в нее пустую обертку от "Лучшей взрывающейся жевательной резинки Друбблс".
   -- Это прелесть, дорогая, -- сказала бабушка Невилла наигранно веселым голосом и погладила невестку по плечу.
   А Невилл тихо сказал:
   -- Спасибо, мама.
   Алиса засеменила к своей кровати, напевая без слов. Невилл с вызовом посмотрел на ребят: давайте, мол, смейтесь.
   -- Ну что ж, пора нам и восвояси, -- вздохнула миссис Лонгботом, натягивая длинные зеленые перчатки. -- Рада была познакомиться с вами, молодые люди. Невилл, брось обертку в урну, она тебе их столько надавала, что впору уже комнату обклеивать.
   Но Гарри заметил, как перед выходом Невилл незаметно сунул обертку в карман. Дверь за ними закрылась.
   -- Я не знала, -- сказала Гермиона, чуть не плача.
   -- И я, -- хрипло отозвался я. Оба смотрели на Гарри,
   -- Я знал, -- сказал он угрюмо, -- Дамблдор мне рассказал, но я пообещал, что буду молчать... За это Беллатрису Лестрейндж отправили в Азкабан -- она пытала их заклятием Круциатус, пока они не сошли с ума.
   -- Беллатриса Лестрейндж? -- с ужасом прошептала Гермиона. -- Та, чья фотография у Кикимера в берлоге?
   Наступило долгое молчание. Нарушил его сердитый голос Локхорта:
   -- Слушайте, я зря, что ли, учился писать письменными буквами?!
   Глава 24
   Кикимер, как выяснилось, прятался на чердаке. Нашел его Сириус; домовик весь был в пыли и, несомненно, искал там семейные реликвии Блэков, чтобы перетащить к себе в чулан. Сириус удовлетворился этим объяснением, но Гарри ощущал беспокойство. Настроение у Кикимера как будто улучшилось, ворчать он стал реже и не так злобно, приказы выполнял послушнее, чем обычно, но несколько раз Гарри замечал на себе его жадный взгляд, причем он тут же отводил глаза, увидев, что Гарри на него смотрит.
   -- Гарри, дорогой, -- сказала мама, просунув голову в дверь их спальни, когда мы с ним играли в волшебные шахматы, а за игрой наблюдали Джинни, Гермиона и Живоглот. -- Можешь спуститься в кухню? С тобой хочет поговорить профессор Снейп.
   До Гарри не сразу дошел смысл ее слов: его ладья вступила в бурную схватку с моей пешкой, и Гарри ее усердно науськивал:
   -- Дави ее, дави, идиотка, это же только пешка. Извините, миссис уизли, что вы сказали?
   -- Профессор Снейп, милый. На кухне. Хочет поговорить.
   От испуга Гарри даже рот разинул. Он оглянулся на меня, на Джинни с Гермионой -- они тоже смотрели на него во все глаза. Живоглот, последние четверть часа удерживаемый Гермионой, радостно вспрыгнул на доску, и фигуры с громкими воплями бросились врассыпную.
   -- Снейп? -- тупо повторил Гарри.
   -- Профессор Снейп, -- поправила мама. -- Иди скорее, он говорит, у него мало времени.
   -- Чего ему надо от тебя? -- обескураженно спросил я, когда мать вышла из комнаты. -- Ты вроде ничего не сделал.
   -- Нет! -- с возмущением сказал Гарри, тщетно пытаясь сообразить, какое им совершено преступление, если Снейп гнался за ним аж до площади Гриммо.
   Ужину полагалось быть веселым в этот вечер -- отец снова в кругу семьи. И Гарри видел, что Сириус очень старается поддержать общее настроение, но, когда он не принуждал себя смеяться шуткам Фреда и Джорджа и не подкладывал гостям еду, лицо его приобретало задумчивое, угрюмое выражение. Между ним и Гарри сидели Наземникус и Грюм, пришедшие поздравить Артура с выздоровлением. Гарри только шепнул мне и Гермионе, что должен брать уроки окклюменции у Снейпа.
   -- Дамблдор хочет, чтобы ты перестал видеть сны о Вол-де-Морте, -- сразу догадалась Гермиона. -- Ты же не будешь по ним скучать?
   -- Дополнительные уроки у Снейпа, -- ужаснулся я. -- Мне, пожалуйста, кошмары!
   Завтра им предстояло вернуться в Хогвартс на автобусе
   "Ночной рыцарь" в сопровождении Тонкс и Люпина. Утром, когда Гарри, я и Гермиона спустились на кухню, эти двое уже завтракали. У взрослых шел какой-то разговор вполголоса, и, увидев Гарри в дверях, они сразу замолчали.
   Наскоро поев, надели куртки и шарфы -- январское утро, на дворе мороз.
   поднявшись по лестнице в окружении Уизли, мы уже стояли перед парадной дверью, запертой на тяжелую цепь и засов.
   -- До свидания, Гарри. Береги себя, -- обняв его, сказала мама.
   -- Будь здоров и приглядывай там за змеями, -- добродушно сказал отец и пожал ему руку.
   -- Ладно, - рассеянно отозвался Гарри.
   Гарри повернулся, посмотрел на крестного. Сириус быстро обхватил его одной рукой за плечи и отрывисто сказал:
   -- Держи ухо востро, Гарри.
   В следующее мгновение его вытолкнули на морозный воздух, и Тонкс (сегодня принявшая вид высокой седой дамы в твиде) поторапливала его с крыльца.
   Дверь дома двенадцать захлопнулась за ними. Вслед за Люпином они спустились на тротуар. Дом двенадцать быстро сжимался, теснимый с обеих сторон соседями. Миг, и он исчез.
   -- Пошли, чем скорее сядем в автобус, тем лучше, -- сказала Тонкс, и во взгляде, которым она окинула площадь, Гарри почувствовал нервозность.
   Люпин выбросил правую руку. БАХ!
   Ярко-фиолетовый трехэтажный автобус возник перед ними из воздуха, чуть не сбив фонарный столб, который вовремя успел отскочить.
   Худой, прыщавый, лопоухий малый в фиолетовой форме спрыгнул на землю и сказал:
   -- Добро пожа...
   -- Да, да, знаем, -- нетерпеливо сказала Тонкс. -- Залезайте, залезайте...
   Она толкнула Гарри к ступенькам мимо кондуктора, который вытаращился на него.
   -- А-а... да это Гарри!..
   -- Еще раз выкрикнешь его имя -- насмерть заколдую, -- пообещала Тонкс, подталкивая уже Гермиону и Джинни.
   -- Всю жизнь мечтал прокатиться на этой штуке, -- радостно сказал я, присоединившись к Гарри и оглядывая салон.
   Теперь, ранним утром, тут теснились разномастные кресла, беспорядочно составленные вблизи окон. Некоторые попадали, когда автобус резко затормозил на площади Гриммо; кое-кто из волшебников и волшебниц, ворча, еще только поднимался на ноги. Чей-то пакет проехал по всему полу, разбросав неаппетитную смесь лягушачьей икры, тараканов и заварного крема.
   -- Похоже, нам надо разделиться, -- сказала Тонкс, оглядев свободные кресла. -- Фред, Джордж и Джинни, вы сядьте там сзади... Римус с вами.
   Сама она вместе с Гарри, мной и Гермионой поднялась на самый верхний этаж, где было два свободных кресла впереди и два в заднем конце. Кондуктор Стэн Шанпайк с энтузиазмом проследовал за Гарри и мной назад. По дороге головы пассажиров поворачивались в их сторону, но, когда Гарри сел, все моментально вернулись в исходное положение.
   Гарри и я отдали Стэну по одиннадцать сиклей, и автобус снова пришел в движение, угрожающе виляя. Он прогрохотал по площади Гриммо, где по тротуару, где по мостовой, а затем с новым оглушительным "БАХ!" их всех бросило назад. мое кресло опрокинулось, Сыч, располагавшийся у меня на коленях, вырвался из клетки, с громким писком пролетел вперед и там сел на плечо Гермионы. Гарри не упал только потому, что схватился за канделябр.
   -- Уже под Бирмингемом, -- радостно сообщил Стэн в ответ на незаданный вопрос Гарри, пока я поднимался с пола. -- Ты сам-то как? Летом про тебя много писали в газете, только хорошего ничего. Я говорю Эрну: не похож был, говорю, на психа, когда с нами ехал, -- было бы видать, правильно?
   Он вручил нам билеты и продолжал восхищенно глазеть на Гарри. Очевидно, Стэну было все равно, псих перед ним или нет, главное, что знаменитый и про него пишут в газете. "Ночной рыцарь" опасно вилял, обгоняя поток автомобилей по внутренней полосе. Гермиона закрыла глаза ладонями, довольный Сыч качался у нее на плече.
   БАХ!
   Кресла снова поехали назад -- "Ночной рыцарь" перескочил с Бирмингемской автострады на тихий извилистый проселок. Живые изгороди по обе стороны резво отскакивали от дороги, когда автобус брал очередной поворот. Затем они ввалились на центральную улицу людного городка, оттуда выскочили на обдуваемую всеми ветрами дорогу на возвышенности -- и каждый раз это сопровождалось оглушительным "БАХ!".
   -- Я передумал, -- проворчал я, в шестой раз поднимаясь с пола, -- больше не хочу кататься на этой штуке.
   Мотаясь по проходу, к ним двигался Стэн:
   -- Слышь, следующая остановка -- Хогвартс. Эта важная тетка, что с вами, велела подбросить вас вне очереди. Сейчас, только высадим мадам Марш... -- Снизу донесся звук рвотных потуг и наконец жуткий плеск -- Ей малость нехорошо.
   Через несколько минут "Ночной рыцарь" затормозил перед маленьким баром, проворно уклонившимся от тарана. Слышно было, как Стэн помогает спуститься незадачливой мадам Марш и как с облегчением переговариваются ее соседи на втором этаже. Автобус рванул с места, набрал скорость и...
   БАХ!
   Они уже катят по заснеженному Хогсмиду. В переулке мелькнула "Кабанья голова" с отрубленной головой на скрипучей вывеске. Снежные хлопья лепятся к ветровому стеклу. Вот и ворота Хогвартса.
   Люпин и Тонкс помогли нам вынести вещи, потом вышли попрощаться. со всех трех на нас смотрели пассажиры, прижавшись носами к окнам.
   -- На территории вы будете в безопасности, -- сказала Тонкс, проверив взглядом пустынную дорогу. -- Удачного семестра.
   -- Будьте здоровы, -- говорил Люпин, по очереди пожимая руку нам. Последним был Гарри, остальные уже прощались с Тонкс. -- Слушай, -- он понизил голос, -- я знаю, ты не любишь Снейпа, но он превосходный окклюменист, и все мы, включая Сириуса, хотим, чтобы ты научился защищать себя. Так что старайся, ладно?
   -- Хорошо, постараюсь, -- невесело ответил Гарри, глядя на преждевременно изрезанное морщинами лицо. -- До встречи.
   Вшестером, волоча чемоданы, мы побрели по скользкой дорожке к замку. Гермиона уже говорила о том, что к вечеру надо связать несколько шапок для эльфов.
   ***
   -- Сообщу вам обычным способом, когда будет сбор, -- снова и снова повторял Гарри. -- Сегодня не могу. Мне надо... короче, на лекарственные зелья.
   -- Ты проходишь лекарственные зелья? -- презрительно спросил Захария Смит, поймав его после обеда в вестибюле. -- Да ты, наверно, вообще ни бум-бум. Снейп никогда не давал дополнительных уроков.
   Он чванливо отошел, и я, прожигавший глазами его спину, поднял волшебную палочку и, нацелившись между лопаток, спросил:
   -- Колдануть его? Отсюда еще достану.
   -- Да брось, -- грустно сказал Гарри. -- Сейчас все так будут думать. Что совсем глупый...
   -- Привет, Гарри, -- раздался голос у него за спиной. Он повернулся: Чжоу.
   -- А, привет.
   -- Гарри, мы будем в библиотеке, -- решительно сказала Гермиона, схватив меня за локоть и направляя к мраморной лестнице.
   Гарри ушел вечером на уроки к снейпу. Я же с Гермионой пошел делать домашние задания. Гарри нашел нас в библиотеке -- Мы трудились над громоздким домашним заданием Амбридж. Небо за окнами темнело. Остальные ученики, большей частью пятикурсники, сидели под лампами, уткнувшись носом в учебники, и лихорадочно царапали перьями. Их скрипу вторил скрип одной туфли мадам Пинс -- библиотекарша ходила между столами, угрожающе дыша в затылки, склоненные над ее драгоценными книгами.
   -- Как прошло? -- шепотом спросила Гермиона и тут же с озабоченным видом: -- Ты как себя чувствуешь?
   -- Хорошо... не знаю. -- Гарри поморщился. -- Слушай, я кое-что сообразил...
   И он рассказал им о том, что увидел в кабинете у Снейпа и что из этого вывел.
   -- Так ты говоришь... -- прошептал я, потому что мимо со скрипом прошла мадам Пинс, -- это оружие, за которым гоняется Сам-Знаешь-Кто, оно в Министерстве магии?
   -- В Отделе тайн, должно быть, там, -- шепотом ответил Гарри. -- Я видел эту дверь, когда твой отец вел меня вниз на слушание -- ее он и охранял, когда на него напала змея.
   Гермиона глубоко, протяжно вздохнула.
   -- Ну конечно.
   -- Что "конечно"? -- нетерпеливо спросил я.
   -- Ты сам подумай... Стерджис Подмор пытался проникнуть за секретную дверь в Министерстве магии... должно быть, за эту самую. Не слишком ли много совпадений?
   -- Зачем Стерджису туда понадобилось, если он на нашей стороне? -- сказал я.
   -- Тоже не понимаю, -- призналась Гермиона. -- Это немного странно...
   -- Так что там, в Отделе тайн? -- спросил Гарри у меня. -- Отец тебе никогда не говорил?
   -- Знаю только, что людей, которые там работают, прозвали невыразимцами. -- я нахмурился. -- По-моему, никто не знает, чем они занимаются. Странное место, чтобы держать там оружие.
   -- Ничего не странное. Самое подходящее, -- сказала Гермиона. -- Наверное, в Министерстве разрабатывают что-то сверхсекретное, так я думаю... Гарри, ты правда не заболел?
   Гарри в это время сильно провел обеими ладонями по лбу, словно пытаясь его разгладить.
   -- Нет... все нормально. -- Гарри опустил руки, они дрожали. -- Просто немного... Мне не очень понравилась окклюменция.
   -- Думаю, любой бы ослаб, если в его ум вторгаются раз за разом, -- посочувствовала Гермиона. -- Давайте пойдем в гостиную, там все-таки уютнее.
   Но в гостиной было полно народу, раздавался громкий смех: Фред и Джордж демонстрировали новейший товар своего магазина розыгрышей.
   - Безголовая! Шляпа! -- выкрикивал Джордж, а Фред размахивал остроконечной шляпой, украшенной розовым пышным пером, -- Два галеона штука! Следите за Фредом.
   Сияющий Фред нахлобучил ее на голову. Первую секунду у него был просто глупый вид; затем и шляпа, и голова исчезли.
   Несколько девочек вскрикнули, остальная публика разразилась хохотом.
   -- А теперь снимаем! -- объявлял Джордж, и рука Фреда шарила в воздухе над плечом, после чего в ней появлялась шляпа, а на плечах -- голова.
   -- А как эти шляпы действуют? -- заинтересовалась Гермиона, оторвавшись от своего урока. -- Понятно, что это какие-то чары невидимости, но интересно, что они распространяются за границы заколдованного объекта... Думаю, эти чары не долговременного действия.
   Гарри не ответил, ему нездоровилось.
   -- Пожалуй, займусь этим завтра. -- Он запихнул только что вынутые книги обратно в сумку.
   -- Тогда запиши в свой планировщик домашних заданий. Чтобы не забыть! -- посоветовала Гермиона.
   Друзья переглянулись, Гарри залез в сумку, достал планировщик и неуверенно раскрыл.
   -- Все на завтра отложил -- понапрасну день прожил! -- наставительно пропела книжечка, когда Гарри стал записывать домашнее задание Амбридж. Гермиона ликовала.
   -- Пойду-ка спать, -- сказал Гарри и засунул планировщик в сумку, решив, что при первом же удобном случае надо отправить его в камин.
   я пошкл спать и внезапно раздался хохот Гарри. я начал его будить.
   - Гарри? ГАРРИ!
   Я ударил его по лицу. Сквозь безумный смех прорвался крик боли. Радость покидала его, но смех продолжался.
   Он открыл глаза и понял, что этот дикий смех вырывался из его рта. И как только понял, заткнулся.
   Он лежал на полу, тяжело дыша, и смотрел в потолок. я испуганно склонился над ним.
   -- Что случилось?
   -- Не знаю... -- выдохнул Гарри и сел. -- Он счастлив... просто счастлив...
   -- Тот-Кого-Нельзя-Называть?
   -- Произошло что-то хорошее, -- пролепетал Гарри. Его трясло, как после видения змеи и мистера Уизли, и ужасно тошнило. -- На что он надеялся.
   Он делал глубокие вздохи, чтобы его не стошнило на меня.
   -- Гермиона попросила пойти посмотреть, как ты, -- тихо сказал я, помогая ему встать. -- Говорит, твои защитные силы сейчас на спаде -- после того как Снейп покопался в твоем сознании... Но, думаю, потом это принесет пользу, а?
   Я с сомнением посмотрел на Гарри и подвел его к кровати. Гарри неуверенно кивнул и повалился на подушки.
   И счего сам-знаете кто был так счастлив?
   Глава 25
   Ответ был получен на следующее же утро. Когда пришел "Ежедневный пророк" Гермионы, она развернула его, посмотрела на первую полосу и ойкнула так, что обернулись все, сидевшие неподалеку.
   -- Что? -- спросили в один голос я и Гарри.
   Вместо ответа она положила газету перед нами и показала на десять черно-белых фотографий, занявших всю первую полосу; на девяти -- лица волшебников, на десятой -- ведьма. Одни безмолвно скалились, другие нагло барабанили пальцами по рамкам своих фотографий. Под каждой значилось имя и преступление, за которое этот человек был посажен в Азкабан.
   "Антонин Долохов, -- гласила подпись под фотографией волшебника с длинной, бледной, искривленной физиономией, насмешливо смотревшего на Гарри. -- Осужден за зверское убийство Гидеона и Фабиана Пруэттов".
   "Август Руквуд, -- значилось под изображением рябого мужчины с жирными волосами, который стоял со скучающим видом, прислонясь к краю фотографии. -- Осужден за передачу секретных сведений Министерства магии Тому-Кого-Нельзя-Называть".
   "Беллатриса Лестрейндж, осуждена за пытки, нанесшие непоправимый вред здоровью Фрэнка и Алисы Лонгботом".
   Гермиона толкнула Гарри локтем и показала на заголовок над фотографиями.
   МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА МИНИСТЕРСТВО ОПАСАЕТСЯ, ЧТО "ДУША ЗАГОВОРА" СТАРЫХ ПОЖИРАТЕЛЕЙ СМЕРТИ - БЛЭК
   -- Блэк? -- громко сказал Гарри. -- Откуда?..
   -- Тс-с! -- шепнула Гермиона. - Тихо. Читай про себя!
   "Вчера поздно вечером Министерство магии сообщило, что из Азкабана совершен массовый побег.
   В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег десять заключенных, о чем, ввиду особой опасности беглецов, он уже проинформировал премьер-министра маглов.
   -- К великому сожалению, повторилась ситуация, с которой мы столкнулись два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал убийца Блэк, -- заявил вчера вечером Фадж. -- И между этими происшествиями нельзя не усмотреть взаимосвязи. Побег подобного масштаба предполагает помощь извне, и следует помнить, что Блэк, первым в истории вырвавшийся из Азкабана, идеально подходит для роли такого помощника. Мы считаем весьма вероятным, что бежавшие преступники, в числе которых кузина Блэка Беллатриса Лестрейндж, группировались вокруг своего вожака Блэка. Тем не менее мы прилагаем все силы к задержанию преступников и просим волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к этим лицам."
   -- Вот тебе и разгадка, Гарри, -- сказал я потрясенно. -- Вот почему он вчера так радовался.
   -- Поверить не могу, -- сказал Гарри. -- Фадж винит в побеге Сириуса.
   -- А что ему остается? -- с горечью спросила Гермиона. -- Сказать: "Извините, господа, Дамблдор предупреждал меня, что это может случиться -- стража Азкабана переметнулась к лорду Вол-де-Морту (перестань ойкать, Рон) ...а теперь на свободе и самые опасные его союзники"? Понимаете, он полгода твердил, что ты и Дамблдор -- лжецы.
   Она перевернула страницу и стала читать дальше, а Гарри окинул взглядом Большой зал.
   На преподовательском столе картина была совсем другая. Дамблдор был поглощен разговором с Макгонагалл, у обоих озабоченные лица. Профессор Спраут, подперев
   "Пророк" бутылкой кетчупа, читала первую полосу с такой сосредоточенностью, что не замечала, как с ее ложки, застывшей в воздухе, капает на колени яичный желток. А на дальнем конце стола профессор Амбридж поедала овсянку. Раз в кои веки ее выпученные жабьи глаза не обшаривали зал в поисках нарушителей дисциплины. Насупясь, она метала в рот ложку за ложкой и время от времени злобно поглядывала на занятых беседой Дамблдора и Макгонагалл.
   -- Кошмар, -- сказала Гермиона, продолжавшая читать газету.
   -- Что еще? -- встрепенулся Гарри.
   -- Это ужасно. -- Гермиона сложила газету на десятой странице и пододвинула к Гарри и мне.
   "ТРАГИЧЕСКАЯ КОНЧИНА МИНИСТЕРСКОГО РАБОТНИКА Больница святого Мунго пообещала вчера вечером провести детальное расследование обстоятельств гибели сорокадевятилетнего Бродерика Боуда, сотрудника Министерства магии, задушенного в своей постели "комнатным" растением. Вызванные на место происшествия целители не смогли вернуть его к жизни. Мистер Боуд пострадал от несчастного случая на рабочем месте за несколько недель до смерти.
   Целительница Мириам Страут, дежурившая по палате во время этого происшествия, отстранена от работы с сохранением содержания и была недоступна для журналистов, однако представитель больницы заявил:
   -- Больница глубоко сожалеет о смерти мистера Боуда, уже поправлявшегося перед этим трагическим происшествием.
   У нас установлены строгие правила касательно украшения палат, но, по предварительным данным, целительница Страут, перегруженная работой в связи с Рождеством, не обратила внимания на опасный характер растения на тумбочке мистера Боуда. Поскольку речь и подвижность у мистера Боуда уже восстанавливались, целительница Страут доверила ему уход за растением, упустив из виду, что это не невинная цветокрылка, а отросток дьявольских силков. При первом же прикосновении к нему растение моментально задушило выздоравливавшего мистера Боуда.
   Больница пока не может объяснить, каким образом растение оказалось в палате, и просит всех волшебников и волшебниц, располагающих какой-либо информацией, сообщить об этом."
   -- Боуд... -- сказал я. -- Что-то знакомое...
   -- Мы его видели, -- прошептала Гермиона. -- В больнице, помнишь? Кровать напротив Локонса -- он лежал и смотрел в потолок. И видели, как принесли дьявольские силки. Она -- целительница -- сказала, что это рождественский подарок.
   -- Как это мы не узнали дьявольские силки? Мы ведь видели их раньше... могли помешать...
   -- Кто же думал, что дьявольские силки появятся в больнице под видом комнатного растения? -- сказал я. -- Это не мы виноваты, а тот тип, что их прислал. Тоже мне, лопух -- не видит, что покупает.
   -- Да ну тебя, Рон, -- дрожащим голосом сказала Гермиона. -- Не верю я, что кто-то сажал дьявольские силки в горшок и не знал, что они стараются удавить всякого, кто прикоснется. Это... это было убийство... притом хитроумное. Если растение прислано анонимно, как узнать, кто это сделал?
   -- Я знаю Боуда, -- медленно сказал Гарри. -- Мы с твоим отцом встретили его в Министерстве.
   У меня округлились глаза.
   -- Я помню, отец говорил о нем дома! Он был невыразимец, он работал в Отделе тайн!
   С минуту мы глядели друг на друга, потом Гермиона притянула к себе газету, закрыла ее, свирепо посмотрела на первую страницу с портретами беглых Пожирателей смерти и вскочила.
   -- Ты куда? -- опешил я.
   -- Отправить письмо. -- Гермиона вскинула сумку на плечо. -- Не знаю, получится ли... но надо попробовать... а кроме меня, некому.
   -- Терпеть не могу, когда она себя так ведет, -- проворчал я. Мы тоже направились к выходу из Большого зала, только не так быстро. -- Умрет, что ли, если скажет, в чем дело? Ну, потеряла бы десять секунд... А-а, Хагрид.
   Хагрид стоял у двери в вестибюль, дожидаясь, когда пройдет толпа Равенклоцев. Он по-прежнему был в кровоподтеках, как в день возвращения из командировки к великанам, а на переносице у него красовалась свежая рана.
   -- Как жизнь, приятели? -- спросил он, причем вместо улыбки у него получилась болезненная гримаса.
   -- А ты как, Хагрид? -- спросил Гарри, шагая рядом с ним через вестибюль к парадной двери.
   -- Хорошо, хорошо, -- ответил Хагрид, с наигранной веселостью; он помахал рукой, едва не контузив проходившую мимо профессора Вектор. -- Всё дела, понимаешь... к занятиям готовиться... у пары саламандр чешуйная парша... у меня испытательный срок.
   -- У тебя испытательный срок? -- громким голосом переспросил я, так что многие ребята с любопытством обернулись. -- Извини... Правда испытательный срок? -- повторил я шепотом.
   -- Да... Правду сказать, я другого не ждал. Вы, может, не заметили -- инспекция-то не больно хорошо прошла... вот как, значит... -- Он тяжело вздохнул. -- Пойду-ка натру этих саламандр красным перчиком, не то, глядишь, и хвосты отвалятся. Пока, ребятки.
   Он вышел в дверь, спустился с каменной лестницы и зашагал по мокрому лугу.
   ***
   Известие о том, что Хагрид оставлен с испытательным сроком, разнеслось по всей школе, но почти никто не расстроился, а некоторые -- и в первую голову, конечно, Драко Малфой -- просто обрадовались. Что же до диковинной смерти какого-то министерского служащего в больнице святого Мунго, то знали о ней и были огорчены, кажется, только мы трое. Разговоры в коридорах были только об одном: о десяти сбежавших Пожирателях смерти -- новость распространили те немногие, кто читал газеты. Поползли слухи, что кое-кто из беглых замечен в Хогсмиде, что они прячутся в Визжащей хижине и намерены прорваться в Хогвартс, как когда-то Сириус Блэк
   Ребята, выросшие в семьях волшебников, с детства знали имена этих Пожирателей смерти -- их произносили почти с таким же страхом, как имя самого Темного Лорда; преступления их, совершенные в годы Вол-деґмортовского террора, стали легендой. А по коридорам Хогвартса ходили юные родственники их жертв, и теперь на них падали вовсе нежеланные отсветы их мрачной славы. Сьюзен Боунс, чьи дядя, тетя и двоюродные братья пали от руки одного из злодеев, с горечью сказала на уроке травологии, что теперь она поняла, каково оказаться на месте Гарри.
   -- Не знаю, как ты с этим живешь. Это ужас, -- выпалила она, подсыпая слишком много драконьего навоза саженцам визгоперки, отчего они недовольно запищали и заерзали.
   Да и Гарри снова стал предметом повышенного внимания и оживленных пересудов в коридорах, правда, в интонациях шептунов слышалась некоторая перемена. Теперь в них слышалось любопытство, а не враждебность, и несколько раз до нас долетели обрывки разговоров, из которых явствовало, что ребят не устраивает версия "Пророка" насчет того, как и почему удалось Пожирателям смерти вырваться из крепости Азкабан. Недоумение и страх вынуждали этих усомнившихся обратиться к единственному объяснению, которое было им доступно -- к тому, о чем твердили с прошлого года Гарри и Дамблдор.
   Изменилось не только настроение учеников. То и дело можно было встретить в коридорах двух-трех профессоров, шепотом ведущих напряженную беседу, -- завидя приближающихся учеников, они немедленно ее обрывали.
   -- Должно быть, больше не могут свободно разговаривать в учительской, -- тихо сказала Гермиона, когда мы втроем прошли мимо стоявших тесной группой перед кабинетом заклинаний Макгонагалл, Флитвика и Спраут. -- Если там Амбридж.
   -- Думаете, они узнали что-то новое? -- спросил я, оглянувшись на трех профессоров.
   -- Если и узнали, мы об этом не услышим, -- сердито сказал Гарри. -- После этого декрета -- какой там у него номер?..
   Дело в том, что после побега из Азкабана на доске объявлений появилось такое:
   "ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Преподавателям запрещается сообщать ученикам информацию, не относящуюся непосредственно к предмету, для обучения которому они наняты. Основание: Декрет об образовании N 26. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор."
   Этот последний декрет стал предметом многочисленных шуток Ли Джордан указал Амбридж, что в соответствии с новым правилом она не вправе выгонять Фреда и Джорджа из класса за то, что они играли сзади со взрыв-кусачкой.
   -- Профессор, взрыв-кусачка не связана с защитой от Темных искусств. Эта информация не имеет отношения к вашему предмету.
   Когда Гарри увидел Джордана в следующий раз, рука у того сильно кровоточила. Гарри порекомендовал ему настойку растопырника.
   Каждое занятие по прорицаниям и уходу за магическими существами проходило теперь в присутствии Амбридж и ее блокнота. Она маячила у камина в пропахшей благовониями комнате на башне, прерывала становившиеся все более истерическими вещания Трелони трудными вопросами о птицегадании и гептомологии, утверждала, что Трелони предугадывает ответы учеников раньше, чем они ответят, требовала, чтобы та продемонстрировала свое умение работать с хрустальным шаром, гадать на кофейной гуще или по рунам. Трелони скоро сломается под этим давлением. Несколько раз Гарри встречал ее в коридорах -- что само по себе было необычно, ибо профессор предпочитала сидеть у себя в башне, -- и Трелони что-то лихорадочно бормотала, заламывала руки и испуганно оглядывалась через плечо, издавая при этом сильный запах кулинарного хереса.
   К сожалению, нельзя было сказать, что Хагрид на уроках выглядит убедительнее Трелони. Правда, он последовал совету Гермионы и не показывал нам никого более страшного, чем шишуга, -- видимо, к Рождеству и у него сдали нервы. На занятиях он был непривычно рассеян и взвинчен, то и дело терял нить рассуждений, на вопросы учеников отвечал невпопад и все время тревожно оглядывался на Амбридж. Кроме того, он стал держаться отчужденнее с Гарри, мной и Гермионой и прямо запретил нам приходить к нему после наступления темноты.
   -- Если она вас поймает, нам всем крышка, -- сказал он им без обиняков, и, не желая ставить его под удар, мы перестали ходить к нему по вечерам в гости.
   Известие о побеге десяти Пожирателей смерти прибавило рвения всем членам отряда, даже Захарии Смиту. Но ни на ком это не сказалось так сильно, как на Невилле. Известие о том, что палачи его родителей гуляют на свободе, вызвало в нем странную и даже пугающую перемену. Он ни разу не упомянул о своей встрече с Гарри, мной и Гермионой в изоляторе больницы святого Мунго, и мы, следуя его примеру, тоже помалкивали. Ни словом не обмолвился он и о побеге Беллатрисы Лестрейндж с сообщниками.
   Теперь он вообще почти не разговаривал на сборах ОД и неутомимо отрабатывал каждое заклятие и контрзаклятие, с которыми знакомил их Гарри, -- закусив губу от усердия, не обращая внимания на осечки и ушибы. Успехи он делал стремительные. Когда Гарри преподал им Щитовые чары -- способ отражать несильные заклятия так, чтобы они отскакивали в самого нападающего, -- быстрее Невилла ими овладела только Гермиона.
   Гари нам пожаловался на боль в шраме после уроков Снейпа.
   -- Может быть, это вроде болезни, -- сказала Гермиона, озабоченно глядя на него, когда он поделился своими страхами с ней и мной. -- Как лихорадка. Сначала должно стать хуже, чтобы потом отпустило.
   -- От уроков со Снейпом становится только хуже, -- твердо сказал Гарри. -- Мне надоело, что шрам болит, надоело ходить каждую ночь по этому коридору. -- Он сердито потер лоб. -- Хоть бы дверь эта открылась. Надоело торчать перед ней и глазеть.
   -- Не выдумывай. Дамблдор хочет, чтобы тебе перестала сниться эта дверь, иначе не велел бы Снейпу учить тебя окклюменции. Просто надо больше стараться.
   -- Я стараюсь! -- обозлился Гарри. -- Попробовала бы сама разок... Снейп лезет тебе в мозги -- то еще удовольствие!
   -- А что, если... -- медленно проговорил я.
   -- Что -- "если"? -- вскинулась Гермиона.
   -- Если не Гарри виноват, что не может закрыться, -- мрачно пояснил я.
   -- Что ты хочешь сказать? -- спросила Гермиона.
   -- Ну, может, Снейп вовсе не хочет помочь Гарри... Гарри и Гермиона уставились на меня. Я мрачно и со значением посмотрел на Гарри, потом на нее.
   -- Может, -- я понизил голос, -- Снейп на самом деле хочет еще больше раскрыть сознание Гарри -- облегчить Сами-Знаете...
   -- Замолчи, Рон, -- сказала Гермиона. -- Сколько раз ты подозревал Снейпа, и хоть раз оказался прав? Дамблдор ему доверяет, он работает для Ордена, этого достаточно.
   -- Он был Пожирателем смерти, -- уперся я. -- Где доказательства, что он в самом деле перешел на нашу сторону?
   -- Дамблдор ему доверяет, -- повторила Гермиона. -- И если мы не можем верить Дамблдору, тогда мы никому не можем верить.
   ***
   За всеми этими тревогами и делами -- домашними заданиями, которых наваливали столько, что пятикурсники засиживались за полночь, тайными собраниями ОД и регулярными тренировками -- январь пролетел незаметно. Наступил февраль с сырыми оттепелями и перспективой второй за год вылазки в Хогсмид.
   Мы с Гарри пришли на завтрак как раз к прилету почтовых сов. Хедвиг среди них не было, зато Гермиона выдергивала какое-то письмо из клюва незнакомой бурой совы.
   -- Очень вовремя. Если бы сегодня не пришло... -- Она нетерпеливо разорвала конверт и вынула клочок пергамента. Глаза ее бегали взад и вперед по листку, и на лице постепенно проступало хмурое удовлетворение. Она подняла глаза на Гарри. -- Слушай, это очень важно. Можешь со мной встретиться в "Трех метлах" около полудня?
   -- Да не знаю, -- нерешительно сказал он. -- Чжоу, наверное, рассчитывала, что я весь день проведу с ней. Мы не договаривались, что будем делать.
   -- Ну, раз так, и ее возьми. Но ты придешь?
   -- Хорошо, ладно. А что такое?
   -- Сейчас некогда объяснять. Надо срочно ответить. -- И с письмом в одной руке и тостом в другой она выбежала из Большого зала.
   -- А ты пойдешь? -- спросил Гарри у меня. Я уныло покачал головой:
   -- Я вообще не могу пойти. Анджелина хочет весь день тренироваться. Как будто это поможет. Хуже нашей команды я ничего не видел. Ты бы посмотрел на Слоупера и Керка -- жалкое зрелище, еще хуже меня. -- Он тяжело вздохнул. -- Не понимаю, почему Анджелина меня держит?
   -- Когда ты в форме, ты хорошо играешь, вот почему.
   Гарри с гермионой ушли в хогсмит, а я пошел на стадион тренироваться. Интересно, что Гермиона задумала?
   Глава 26
   Полумна уклончиво сказала, что не знает, скоро ли интервью Риты с Гарри появится в
   "Придире": ее отец рассчитывает получить шикарную большую статью о недавних наблюдениях за морщерогими кизляками. "Конечно, это очень важная статья, так что Гарри, скорее всего, придется подождать до следующего выпуска", -- пояснила Полумна.
   я весь день тренировалася с командой и вернулся только к ужину. Гарри с Гермионой обсуждали Чжоу.
   -- Ах вот оно что! -- сказал Гарри, когда я плюхнулся на скамью напротив и стал придвигать к себе все блюда, до которых мог дотянуться. -- А разве не легче было бы просто спросить меня, кто мне больше нравится -- она или ты?
   -- Девочки не часто задают такие вопросы...
   -- Ну и напрасно! Тогда я просто сказал бы, что мне нравится она, и ей не пришлось бы снова лить слезы из-за Седрика!
   - Я и не говорю, что она вела себя разумно, -- сказала Гермиона, когда к нам присоединилась Джинни, такая грязная, как я, и такая же насупленная. -- Я только пытаюсь объяснить тебе, что она чувствовала.
   -- Напиши книжку, -- посоветовал Гермионе я, разрезая картофелину, -- и растолкуй в ней, что чувствуют девочки, когда делают глупости. Тогда мальчики наконец смогут их понимать!
   -- Точно, -- с жаром сказал Гарри, посмотрев на Равенклоский стол. Чжоу только что поднялась с места и, по-прежнему не глядя на него, вышла из Большого зала. Гарри уныло повернулся обратно ко мне и Джинни. -- Ну, как тренировка?
   -- Кошмар, -- буркнул я.
   -- Перестань, -- сказала Гермиона, взглянув на Джинни. -- Я уверена, что все не так уж...
   -- Именно так, -- вздохнула Джинни. -- Это было ужасно. Анджелина под конец чуть не расплакалась.
   После ужина я с Джинни отправились в душ, а Гарри и Гермиона вернулись в гостиную Гриффиндора к своей обычной горе домашних заданий.
   в субботу прошел матч по квидитчу. мне хотелось сгрореть ото стыда.
   Единственным достоинством матча оказалась его краткость -- мучения гриффиндорских зрителей длились всего двадцать две минуты. На звание худшего игрока, по мнению Гарри, с равным правом претендовали Трое я, пропустивший четырнадцать мячей, Слоупер, который целился в бладжер, но врезал Анджелине битой по лицу, и Керк, который завопил и свалился с метлы, когда на него понесся Захария Смит с квоффлом в руках. Каким-то чудом Халфпаф победил с перевесом всего лишь в десять очков: Джинни изловчилась выхватить снитч прямо из-под носа у Халфпафского ловца Саммерби, так что конечный счет составил двести сорок против двухсот тридцати.
   -- Отличный рывок, -- сказал Гарри своей рыжеволосой преемнице в гостиной, где царила такая унылая атмосфера, какая бывает разве что на похоронах.
   -- Повезло. -- Джинни пожала плечами. -- Снитч летел не очень быстро, а у Саммерби простуда: он чихнул и зажмурился в самый неподходящий момент. В любом случае, когда ты вернешься в команду...
   -- Джинни, мне запретили играть навсегда.
   -- Ты не будешь играть, пока в школе остается Амбридж, -- поправила его Джинни. -- Есть разница. В любом случае, когда ты вернешься, я попробую себя в охотниках. И Анджелина, и Алисия учатся последний год, а мне больше нравится забивать голы, чем ловить снитч.
   Я сгорбился в углу, уставившись на свои колени и сжимая в руке бутылку сливочного пива. Слушая Гарри с Джини.
   -- Анджелина все равно не хочет его отпускать, -- сказала Джинни. -- Она уверена, что у него есть потенциал.
   Я покинул поле под очередной куплет песни "Уизли -- наш король", которую с большим подъемом распевали слизеринцы, ставшие теперь фаворитами в борьбе за Кубок Приблизились Фред и Джордж -- У меня даже не хватило духу над ним подшутить, -- сказал Фред, глядя на скорбную фигуру Рона. -- Знаете, когда он пропустил четырнадцатый... -- Он отчаянно заболтал руками, изображая тонущего щенка. -- Ладно, оставим это для вечеринок
   Вскоре я потащился в спальню. Когда Гарри поднялся в комнату, я храпел чуть громче, чем надо; не хочу не скем общаться.
   ***
   Утром в понедельник мы явились в Большой зал одновременно с почтовыми совами. Гермиона была не единственной, кто с нетерпением ждал свежего номера "ежедневного пророка": почти всем не терпелось узнать новости о сбежавших Пожирателях смерти, которые, несмотря на многочисленные сообщения людей, якобы видевших их в разных местах, до сих пор не были пойманы. Гермиона отдала сове кнат и торопливо развернула газету, пока Гарри наливал себе апельсинового сока; за весь прошлый год ему прислали только одну записку, и поэтому, когда перед ним на стол бухнулась первая сова, он ни на секунду не усомнился в том, что произошла ошибка.
   -- Ты к кому? -- спросил он, лениво отодвигая у нее из-под клюва стакан с соком, и, наклонившись, прочел имя и адрес получателя:
   Гарри Поттеру
   Большой зал
   Школа "Хогвартс" Нахмурясь, он протянул руку, но не успел взять у совы письмо, как еще три, четыре, пять сов сели на стол рядом с ней и принялись теснить друг друга, наступая в масло и опрокидывая солонки: каждой хотелось вручить свое послание раньше других.
   -- Это еще что такое? -- изумился я. Все гриффиндорцы обернулись посмотреть, что происходит, и тут на стол, ухая и хлопая крыльями, опустились еще семь летучих почтальонов.
   Гарри разорвал желтый конверт. Из него выпал плотно сложенный мартовский номер
   "Придиры". Гарри развернул его и увидел свое лицо, робко ухмыляющееся с обложки. Поперек фотографии большими красными буквами шла надпись:
   ГАРРИ ПОТТЕР НАКОНЕЦ ЗАГОВОРИЛ: ПРАВДа О ТОМ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ И О ЕГО ВОЗВРАЩЕНИИ, КОТОРОЕ Я ВИДЕЛ СВОИМИ ГЛАЗАМИ
   -- Неплохо, правда? -- сказала Полумна, подходя к гриффиндорскому столу и втискиваясь на скамейку между Фредом и мной. -- Он вышел вчера, и я попросила отца выслать тебе бесплатный экземпляр. Думаю, все это письма читателей, -- она кивнула на сов, которые по-прежнему бродили по столу перед Гарри.
   -- Я тоже так подумала, -- нетерпеливо сказала Гермиона. -- Гарри, ты не будешь возражать, если мы...
   -- Пожалуйста, -- сказал Гарри, слегка озадаченный.
   Я с Гермионой сразу же принялись вскрывать конверты.
   -- Этот малый считает, что ты совсем съехал с катушек, -- сказал я, проглядывая письмо. -- Так-так...
   -- А эта женщина советует тебе пройти курс лечения Шоковыми заклятиями в больнице святого Мунго, -- разочарованно сказала Гермиона, комкая второе письмо.
   -- Зато тут вроде бы ничего плохого, -- медленно произнес Гарри, читая длинное письмо от колдуньи из Пейсли. -- Ого! Она говорит, что верит мне!
   -- А этот колеблется, -- сказал Фред, с энтузиазмом взявшийся распечатывать письма вместе с ними. -- Говорит, что ты вроде не похож на сумасшедшего, но лично он не хочет верить, что Сам-Знаешь-Кто возродился, поэтому не знает, как ему теперь быть. Тьфу ты, только пергамент зря перевел!
   -- А вот еще один, которого ты убедил, Гарри! -- возбужденно воскликнула Гермиона. -- "Прочтя Вашу версию этой истории, я был вынужден заключить, что "Пророк" обошелся с Вами крайне несправедливо... Хотя мне очень не хочется верить в возвращение Того-Кого-Нельзя-Называть, я вынужден признать, что Вы говорите правду..." Да это же просто чудесно!
   -- Еще одна думает, что ты просто гонишь волну, -- сказал я, выбрасывая за плечо скомканное письмо, -- зато эта пишет, что ты обратил ее в свою веру и теперь она считает тебя настоящим героем... даже фотографию свою приложила, ого!
   -- Что здесь происходит? -- раздался позади тонкий, фальшиво-приторный голосок
   Гарри поднял взгляд от вороха конвертов, которые держал в руках. За Фредом и Полумной стояла профессор Амбридж -- ее жабьи глаза навыкате озирали разгром, учиненный совами на столе перед Гарри. Позади нее он увидел толпу жадно наблюдающих за ними учеников.
   -- Кто это прислал вам столько писем, мистер Поттер? -- вкрадчиво спросила Амбридж.
   -- А что, разве это преступление -- получать письма? -- громко осведомился Фред.
   -- Поосторожнее, мистер Уизли, не то останетесь после уроков, -- предупредила Амбридж. -- Ну, мистер Поттер?
   Гарри помедлил, но он не видел возможности скрыть содеянное; было ясно, что рано или поздно "Придира" попадется ей на глаза.
   -- Люди пишут мне потому, что я дал интервью, -- сказал Гарри. -- О том, что случилось со мной в прошлом июне.
   -- Интервью? -- повторила Амбридж еще более тонким и мерзким голосом, чем обычно. -- Что вы имеете в виду?
   -- Я имею в виду, что репортер задавала мне вопросы, а я на них отвечал, -- сказал Гарри. -- Вот...
   И он кинул ей номер "Придиры". Она поймала его и уставилась на обложку. На ее бледном, рыхлом лице проступили отвратительные фиолетовые пятна.
   -- Когда вы это сделали? -- спросила она чуть севшим голосом.
   -- В последний выходной в Хогсмиде, -- сказал Гарри. Она посмотрела на него, вне себя от ярости; журнал дрожал в ее коротких толстых пальцах.
   -- Больше у вас не будет выходных в Хогсмиде, мистер Поттер, -- прошептала она. -- Как вы осмелились... как вы могли... -- Она сделала глубокий вдох. -- Я снова и снова пыталась отучить вас лгать. Видимо, вы до сих пор не усвоили моего урока. Минус пятьдесят очков Гриффиндору и еще неделя штрафных занятий.
   Она зашагала прочь, прижимая "Придиру" к груди, и многие ученики проводили ее взглядом.
   Не прошло и часа, как по всей школе расклеили гигантские объявления -- они появились не только на факультетских стендах, но и в коридорах, и в классных комнатах.
   ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Любой учащийся, уличенный в хранении журнала "Придира", будет немедленно исключен. Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании N2 7. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор.
   Всякий раз, когда Гермионе попадалось на глаза одно из этих объявлений, она прямо-таки расцветала от удовольствия.
   -- Да что тебя так радует? -- не выдержал Гарри.
   -- Неужели ты не понимаешь? -- удивилась Гермиона. -- Даже если бы она сама захотела, чтобы в школе не осталось ни единого человека, который не читал бы твоего интервью, она не могла бы придумать ничего лучше, чем запретить его!
   Похоже, Гермиона была права. Хотя Гарри ни разу даже мельком не видел в школьных помещениях запретного журнала, к концу дня все только и делали, что цитировали друг другу его интервью. Гарри слышал, как о нем шептались в коридорах перед занятиями, за обедом и на задних партах во время урока, а Гермиона, заглянув в туалет для девочек перед лекцией по древним рунам, сообщила, что во всех кабинках только об этом и судачат.
   -- А потом они заметили меня -- очевидно, они знают, что я тебя знаю, -- и налетели с вопросами, -- сказала Гермиона с сияющими глазами, -- и по-моему, Гарри, они тебе верят, честное слово, -- думаю, ты их все-таки убедил!
   Тем временем профессор Амбридж курсировала по школе, останавливая учеников на выбор и заставляя их вынимать из сумок книжки и выворачивать карманы; Гарри знал, что она ищет запрещенный номер "Придиры", но ученики всегда на несколько шагов опережали ее. Они успевали заколдовать страницы с интервью Гарри так, что любой посторонний видел в них только выдержки из учебников, или волшебным образом превращали их в чистые, снимая заклятие лишь тогда, когда им хотелось перечитать статью снова.
   Преподавателям, разумеется, запрещалось упоминать интервью согласно Декрету об образовании номер двадцать шесть, однако они все равно находили способ выразить свои чувства. Профессор Спраут наградила гриффиндорцев двадцатью очками, когда Гарри передал ей лейку; лучезарно улыбающийся профессор Флитвик под конец урока заклинаний впихнул ему в руки коробку попискивающих сахарных мышек, сказал "тс-с!" и поспешил прочь, а профессор Трелони на своих занятиях вдруг истерически разрыдалась и заявила изумленному классу и очень недовольной Амбридж, что Гарри вовсе не умрет в юном возрасте, а доживет до преклонных лет и станет министром магии и отцом двенадцати детей.
   Гарри огорчило то, что Чжоу пришлось пролить еще одну порцию слез, но очень обрадовало, что они снова начали разговаривать, а потом она быстро чмокнула его в щеку и поспешила дальше. А едва мы добрались до класса трансфигурации, как произошло еще нечто столь же замечательное и невероятное: навстречу Гарри из толпы однокашников выступил Симус.
   -- Я только хотел сказать, -- промямлил он, косясь на левое колено Гарри, -- что я тебе верю. И послал этот журнал маме.
   Если Гарри и нужно было что-то еще для полного счастья, этой мелочью стала реакция на происшедшее Малфоя, Крэбба и Гойла. В тот же день, ближе к вечеру, они сидели в библиотеке: сдвинув головы, тихо переговаривались. С ними был еще один худосочный мальчишка; Гермиона шепнула, что его зовут Теодор Нотт. Они оглянулись на Гарри, когда он искал на полках книгу с инструкциями по частичному исчезновению. Гойл угрожающе затрещал суставами пальцев, а Малфой стал что-то яростно нашептывать Крэббу.
   -- И самое смешное, -- ликующе сказала Гермиона, когда они вышли из библиотеки, -- что они даже возразить тебе не могут: ведь это значило бы, что они прочли запрещенную статью!
   В довершение всего Полумна сказала ему за ужином, что никогда еще выпуск "Придиры" не расходился так быстро.
   -- Папа печатает дополнительный тираж! -- сообщила она, возбужденно выкатив глаза. -- Ему в это просто не верится: похоже, что ты интересуешь людей даже больше, чем морщерогие кизляки!
   В этот вечер в гостиной факультета Гарри чествовали как героя. Фред и Джордж дерзко увеличили обложку "Придиры", заколдовали ее и вывесили на стену, так что гигантская голова Гарри озирала присутствующих, время от времени выдавая громогласные сентенции вроде "В МИНИСТЕРСТВЕ ОДНИ ИДИОТЫ!" или "НАЕШЬСЯ УДОБРЕНИЙ, АМБРИДЖ!" Гермиона сочла это не слишком забавным: она сказала, что ей не дают сосредоточиться, и, раздраженная, рано отправилась спать. Через час-другой шутка приелась и Гарри -- особенно когда колдовство стало сходить на нет, так что его голова на плакате просто выкрикивала отдельные слова вроде "АМБРИДЖ!" или "ИДИОТЫ!" с постепенно уменьшающимися интервалами и все более и более высоким голосом. В конце концов у Гарри заболела его собственная голова, а шрам стало неприятно покалывать. Под разочарованные возгласы ребят, которые сидели вокруг и заставляли его в сотый раз переживать тот достопамятный день в Хогсмиде, он объявил, что ему тоже необходимо лечь пораньше.
   мы еще поседжели после чего я пошел спать.
   -- НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!
   -- Что? -- взвизгнул чей-то голос рядом.
   Гарри отчаянно замахал руками, запутался в пологе и упал с кровати. Опять ему кошмар приснился. надеюсь сегодня никто не умер.
   -- Если ты перестанешь барахтаться как псих, я тебя вытащу!
   Я сорвал материю, и Гарри уставился на него в лунном свете. Он лежал на спине, и его шрам раздирало болью. Я уже собирался лечь в постель, когда это произошло.
   -- Опять на кого-то напали? -- спросил я, рывком поднимая Гарри на ноги. -- На отца? Снова эта змея?
   -- Нет... все целы... -- пробормотал Гарри. -- Правда... не знаю, что будет с Эйвери... он дал ему ложную информацию... Вол-де-Морт в ярости...
   Гарри застонал и без сил опустился на постель, дрожа и потирая шрам.
   -- Но Руквуд собирается ему помочь... теперь он снова на верном пути...
   -- О чем ты говоришь? -- испуганно спросил я. -- Ты хочешь сказать... ты только что видел Сам-Знаешь-Кого?
   -- Я был им, -- ответил Гарри, вытянул в темноте руки и поднес их к лицу. -- Он говорил с Руквудом -- это Пожиратель смерти, он тоже сбежал из Азкабана, помнишь? Руквуд сейчас сказал ему, что Боуд не мог этого сделать.
   -- Чего "этого"?
   -- Что-то взять... он сказал, Боуд должен был знать, что не сможет... На Боуда наложили заклятие Империус... По-моему, он сказал, что это дело рук отца Малфоя.
   -- Боуда заколдовали, чтобы он взял какую-то вещь? -- сказал я. -- Но... Гарри, это наверняка...
   -- То самое оружие, -- закончил за него Гарри. -- Знаю.
   Дверь спальни открылась; вошли Дин и Симус. Гарри снова лег на кровать, поджав под себя ноги. Поскольку Симус совсем недавно перестал считать его чокнутым, не стоило давать им понять, что здесь произошло что-то необычное.
   -- Ты сказал, -- пробормотал я, наклонившись к нему и для прикрытия наливая себе воды из кувшина, стоявшего на тумбочке, -- что ты был Сам-Знаешь-Кем?
   -- Да, -- тихо ответил Гарри.
   Я судорожно глотнул из стакана; вода пролилась мне на подбородок и грудь.
   -- Гарри, -- прошептал я, пока Дин с Симусом шумно готовились ко сну, снимая мантии и переговариваясь, -- ты должен рассказать...
   -- Ничего я не должен, -- решительно возразил Гарри. -- Если бы я освоил окклюменцию, я бы вообще ничего этого не увидел. Они же хотели, чтобы я научился изолировать свое сознание.
   Я тоже улегся. Ладно, может еще и обойдектся. Спать...
   ***
   На следующее утро Гарри и я дождались перемены, чтобы рассказать обо всем Гермионе: мы хотели быть абсолютно уверены, что нас не подслушают. Отведя Гермиону в их любимый угол прохладного, продуваемого ветерком двора, Гарри во всех подробностях описал ей свой вчерашний сон. Когда он закончил, она некоторое время молчала, с болезненной сосредоточенностью глядя на Фреда и Джорджа в противоположном углу двора: оба безголовые, они торговали своими волшебными шляпами, доставая их из-под мантий.
   -- Так вот почему они его убили, -- тихо сказала она, наконец оторвав взгляд от близнецов. -- Когда Боуд попытался украсть это оружие, с ним что-то случилось. Я думаю, на этом оружии или вокруг него были какие-то оборонительные заклятия и его нельзя было трогать. Поэтому Боуд и очутился в больнице святого Мунго -- память отшибло и язык отнялся. Но помните, что сказала нам целительница? Что он поправляется. А они не могли допустить его выздоровления, правда? Шок, который он испытал, коснувшись этого оружия, мог разрушить чары, наложенные Малфоем. Если бы к нему вернулся дар речи, он рассказал бы, что делал, так ведь? И все бы узнали, что его посылали украсть оружие. Конечно, Люциусу Малфою ничего не стоило наложить на него заклятие. Он же днюет и ночует в Министерстве!
   -- Он был там даже в день моего слушания, -- заметил Гарри. -- Постой-ка... Да ведь он стоял тогда в коридоре Отдела тайн! Твой отец сказал, что он, наверное, хотел разнюхать, чем кончилось разбирательство моего дела, но что, если...
   -- Стерджис! -- ахнула Гермиона, точно пораженная громом.
   - О чем ты? -- озадаченно спросил Рон.
   -- Стерджиса Подмора арестовали за попытку проникнуть через запертую дверь! -- торопливо пояснила Гермиона. -- Наверно, Люциус и его заколдовал! Готова поспорить, что он сделал это в тот день, когда ты видел его там, Гарри. У Стерджиса была мантия-невидимка Грюма, так? Что, если он стоял на часах у этой двери, не видимый, а Малфой услышал, как он пошевелился... или догадался, что там кто-то есть... или просто наложил заклятие Империус на всякий случай -- вдруг сработает? И когда у Стерджиса опять появилась возможность... наверное, когда снова наступила его очередь сторожить дверь, тут-то он и попытался проникнуть в Отдел, чтобы украсть оружие для Вол-де-Морта... спокойно, Рон... но его поймали и отправили в Азкабан... -- Она посмотрела на Гарри широко раскрытыми глазами. -- А теперь Руквуд объяснил Вол-де-Морту, как заполучить это оружие?
   -- Всего разговора я не слышал, но похоже на то, -- сказал Гарри. -- Руквуд ведь там работал... Может быть, теперь Вол-де-Морт пошлет за оружием именно его?
   Гермиона кивнула, по-прежнему поглощенная своими мыслями. Потом вдруг резко сказала:
   -- Но ты не должен был видеть всего этого, Гарри.
   -- Что? -- ошеломленно спросил он.
   -- Тебе велели научиться ограждать свое сознание от таких вещей, -- сказала Гермиона, внезапно посуровев.
   -- Я знаю, -- ответил Гарри, -- но...
   -- Так что, я полагаю, нам надо постараться забыть все, что ты видел, -- твердо заявила Гермиона. -- А тебе нужно усердней трудиться на занятиях окклюменцией.
   Следующие дни не принесли ничего хорошего.
   Через пару недель случилось это. Под причитания трелони амбридж выгнала её в вестибюль. я услышал их сидя за ужином. Было полно народу -- взбудораженные ученики кучей вывалили туда из Большого зала, где еще не кончился ужин, и на мраморной лестнице тоже стояла плотная толпа. Ребята образовали в середине огромный круг -- у кого-то были взволнованные лица, у кого-то даже испуганные. Прямо напротив спуска в подземелья, с другой стороны вестибюля, стояла профессор Макгонагалл; она выглядела так, словно сцена, открывшаяся ее глазам, вызывала у нее легкую дурноту.
   Посреди вестибюля, с палочкой в одной руке и пустой бутылкой из-под хереса в другой, стояла профессор Трелони, и вид у нее был абсолютно сумасшедший. Волосы ее встали дыбом, очки перекосились, так что левый глаз казался больше правого, а бесчисленные шали и шарфы хаотически свисали с плеч, создавая впечатление, что она расползается по швам. На полу рядом с прорицательницей лежали два огромных чемодана, один вверх ногами -- похоже было, что его спустили по лестнице вслед за ней. Профессор Трелони в ужасе смотрела на кого-то, находившегося у подножия лестницы.
   -- Нет! -- выкрикнула она. -- НЕТ! Это невозможно... так нельзя... я отказываюсь в это верить!
   -- Вы не знали, что все к этому шло? -- сказал тонкий голосок профессора Амбридж, в котором слышалось жестокое удовлетворение. -- Хоть вы и не в силах предсказать даже погоду на завтра, вы, конечно же, не могли не понимать, что ваш убогий стиль работы и неодобрение, которое я ясно продемонстрировала вам во время моих инспекций, делают ваше увольнение неизбежным!
   -- Вы н-не можете! -- взвыла профессор Трелони; из-под ее огромных очков струились слезы. -- Вы... н-не можете меня уволить! Я п-провела здесь шестнадцать лет! Х-хогвартс -- м-мой родной д-дом!
   -- Он был вашим домом, -- сказала профессор Амбридж, и я заметил, что ее жабье лицо растянулось в злорадной усмешке при виде того, как профессор Трелони, безудержно рыдая, рухнула на один из чемоданов, -- но перестал им быть час назад, когда министр магии подписал приказ о вашем увольнении. А теперь будьте добры покинуть замок Вы нам мешаете.
   С жадным наслаждением она смотрела, как профессор Трелони содрогается и стонет, в приступе отчаяния раскачиваясь на своем чемодане взад и вперед. Лаванда и Парвати, обнявшись, тихо плакали друг у дружки на плече. Потом я услыхал шаги. Отделившись от зрителей, профессор Макгонагалл подошла к Трелони и стала утешать прорицательницу, легонько похлопывая ее по спине и одновременно вынимая из складок мантии большой носовой платок
   -- Ну-ну, Сивилла... успокойся... вот, вытри слезы... все не так плохо, как ты думаешь... тебе не придется покидать Хогвартс...
   -- Неужели, профессор Макгонагалл? -- ледяным тоном осведомилась Амбридж, сделав несколько шагов вперед. -- И кто же уполномочил вас сделать подобное...
   -- Я, -- раздался звучный голос.
   Дубовые парадные двери распахнулись. Стоявшие рядом с ними ученики посторонились, освобождая путь Дамблдору, только что появившемуся на пороге. Я понятия не имел, что на ночь глядя понадобилось директору под открытым небом, но его фигура на фоне туманных сумерек казалась весьма внушительной. Оставив двери широко распахнутыми, он двинулся через ряды зрителей к заплаканной, дрожащей Трелони, которая по-прежнему сидела на чемодане, и замершей около нее Макгонагалл.
   -- Вы, профессор Дамблдор? -- спросила Амбридж с каким-то особенно неприятным коротким смешком. -- Боюсь, вы не понимаете ситуации. У меня имеется, -- иона вытащила из складок мантии свиток пергамента, -- приказ об увольнении, подписанный мною и министром магии. Согласно Декрету об образовании номер двадцать три, генеральный инспектор Хогвартса обладает правом присутствовать на занятиях, назначать испытательные сроки, а также увольнять любого преподавателя, чьи методы работы она -- то есть я -- сочтет не соответствующими нормам, установленным Министерством магии. Я решила, что профессор Трелони профессионально некомпетентна. Я освободила ее от должности.
   К моему огромному удивлению, Дамблдор продолжал улыбаться. Он опустил взгляд на профессора Трелони, которая все еще бурно всхлипывала, сидя на чемодане, и сказал:
   -- Разумеется, вы совершенно правы, профессор Амбридж. Как генеральный инспектор, вы имеете полное право увольнять моих преподавателей. Однако у вас нет права выгонять их из замка. Боюсь, -- продолжал он с коротким вежливым поклоном, -- что подобные решения по-прежнему находятся во власти директора, и мне угодно, чтобы профессор Трелони осталась жить в Хогвартсе.
   При этих словах профессор Трелони не то икнула, не то истерически хихикнула:
   -- Н-нет, я п... пойду, Дамблдор! Я ос... оставлю Хогвартс и п... поищу счастья ещ... еще где-нибудь...
   -- Нет, -- отрезал Дамблдор. -- Мне угодно, чтобы вы Остались, Сивилла. -- Он повернулся к Макгонагалл. -- Могу я попросить вас проводить Сивиллу обратно наверх, профессор Макгонагалл?
   -- Конечно, -- ответила та. -- Поднимайся, Сивилла... Из толпы поспешно вышла профессор Спраут и взяла Трелони под другой локоть. Вместе они провели ее мимо Амбридж и двинулись вверх по мраморной лестнице. За ними суетливо побежал профессор Флитвик; вынув по дороге палочку, он скомандовал:
   - Локомотор, Чемоданы! -- и багаж профессора Трелони, всплыв в воздух, тронулся вслед за ней. Сам Флитвик замыкал процессию.
   Профессор Амбридж застыла на месте, не сводя глаз с Дамблдора, который по-прежнему благожелательно улыбался.
   -- И что, -- сказала она шепотом, разнесшимся по всему вестибюлю, -- что вы будете с ней делать, когда я назначу нового учителя прорицаний и ему понадобится ее комната?
   -- Это не проблема, -- вежливо ответил Дамблдор. -- Видите ли, я уже нашел нового учителя прорицаний, а он предпочитает жить на первом этаже.
   -- Вы нашли?.. -- пронзительно воскликнула Амбридж. -- Вы? Позвольте напомнить вам, Дамблдор, что, согласно Декрету номер двадцать два...
   -- Министерство имеет право утвердить подходящеґго кандидата в том -- и только в том -- случае, если директор не сумеет найти такового, -- сказал Дамблдор. -- Но я рад сообщить вам, что в данном случае мне это удалось. Позвольте представить...
   Он повернулся к раскрытым входным дверям, в которые затекала легкая ночная дымка. Я услышал стук копыт. В толпе учеников раздалось встревоженное шушуканье, и те, кто был ближе всех к дверям, торопливо попятились. Некоторые даже споткнулись, стремясь как можно скорее очистить дорогу новому преподавателю.
   В туманной дымке появилось лицо со снежно-белыми волоса и поразительной синевы глазами, голова и торс человека на теле пегой лошади.
   -- Это Флоренц, -- с беспечной улыбкой сказал Дамблдор остолбенелой Амбридж. -- Надеюсь, он вас устроит.
   Глава 27
   - Небось жалеешь теперь, что отказалась от прорицаний, а, Гермиона? -- с ухмылочкой спросила Парвати.
   Было время завтрака -- после увольнения профессора Трелони прошло уже два дня, -- и Парвати завивала себе ресницы волшебной палочкой, любуясь своим отражением на выпуклой стороне ложки. Нынче утром им предстоял первый урок с Флоренцем.
   -- Да не особенно, -- равнодушно сказала Гермиона. И руках у нее был свежий номер "Ежедневного пророка". -- Никогда не любила лошадей.
   Она перевернула страницу и принялась бегло проглядывать рубрики.
   -- Это не лошадь, а кентавр! -- возмущенно воскликнула Лаванда.
   -- И какой кентавр... -- вздохнула Парвати.
   -- Все равно, ноги у него четыре, -- холодно сказала Гермиона. -- И вообще -- мне казалось, что уход Трелони вас огорчил!
   -- Конечно, огорчил! -- заверила ее Лаванда. -- Мы ее навестили, принесли ей нарциссов -- не тех гуделок, которые выращивает Спраут, а нормальных.
   -- И как она? -- спросил Гарри.
   -- Горюет, бедняжка, -- сочувственно сказала Лаванда. - Плачет и говорит, что скорее навсегда уедет из замка, чем останется здесь вместе с Амбридж, и я ее не виню -- ведь Амбридж обошлась с ней просто ужасно, правда?
   -- Сдается мне, это еще только цветочки, -- мрачно заметила Гермиона.
   -- Трудно поверить, -- сказал я, наваливший себе полную тарелку яичницы с беконом. -- По-моему, у Амбридж вряд ли получится вести себя хуже, чем теперь.
   -- Попомните мои слова, она захочет отомстить Дамблдору за то, что он назначил нового преподавателя, не посоветовавшись с ней, -- сказала Гермиона, складывая газету -- Да еще получеловека. Видели, какое у нее было лицо, когда вошел Флоренц?
   После завтрака Гермиона отправилась на свою нумерологию, а Гарри и я вышли в вестибюль следом за Парвати и Лавандой.
   -- Разве нам не в Северную башню? -- удивился я, когда Парвати обогнула мраморную лестницу.
   Парвати презрительно оглянулась на него через плечо.
   -- Как, по-твоему, Флоренц поднялся бы на эту лестницу? Нам теперь в одиннадцатый кабинет -- вчера на доске было объявление.
   Кабинет номер одиннадцать находился на первом этаже -- туда вел коридор, начинающийся в вестибюле напротив дверей в Большой зал. Это была одна из комнат, где занятия проводятся нерегулярно, и потому она выглядит слегка запущенной, как чулан или кладовая. Однако, войдя туда я с изумлением обнаружил, что очутился на настоящей лесной лужайке.
   -- Ну и ну!
   Под ногами пружинил мох, вокруг росли деревья; их густая листва затеняла окна и потолок, и сквозь нее лишь кое-где пробивались косые лучи света, так что в комнате царил мягкий зеленоватый полумрак. Опередившие нас ученики расселись на земляном полу, опершись спиной о валуны и стволы деревьев, сложив руки на груди или крепко обхватив ими колени; видно было, что всем им немножко не по себе. Посреди лужайки, на самом открытом месте, стоял Флоренц.
   -- Гарри Поттер! -- сказал он, увидев Гарри, и протянул ему руку.
   -- Э... здрасьте, -- сказал тот и обменялся рукопожатием с кентавром, который пристально, но без улыбки глядел на него своими ярко-синими глазами. -- Э... очень рад вас видеть.
   -- Я тоже, -- ответил кентавр, склонив белокурую голову. -- Было предсказано, что мы встретимся вновь.
   Я заметил на груди у Флоренца уже почти сошедший синяк в форме следа от копыта. Гарри повернулся, чтобы сесть вместе с остальными. Теперь однокашники смотрели на него с благоговейным трепетом: их поразил факт его знакомства с Флоренцем, которого они явно опасались.
   Когда дверь закрылась и последний ученик уселся на пенек рядом с мусорной корзиной, Флоренц повел рукой, приглашая всех еще раз оглядеть комнату.
   -- Профессор Дамблдор, -- сказал Флоренц, когда все утихли, -- любезно оборудовал этот класс в духе моей привычной среды обитания. Я предпочел бы учить вас в Запретном лесу, который до понедельника был моим домом... однако теперь это уже невозможно.
   -- Простите... э... сэр... -- робко спросила Парвати, подняв руку, -- а почему? Мы ходили туда с Хагридом, мы не боимся!
   -- Дело не в вашей смелости, а в моем положении, -- сказал Флоренц. -- Мне нельзя вернуться в лес. Мое стадо изгнало меня.
   -- Стадо? -- смущенно повторила Лаванда, и Гарри понял, что она подумала о коровах. -- То есть... а-а! -- Ее лицо просветлело. -- Так значит, вас много? -- недоверчиво спросила она.
   -- Вас тоже вырастил Хагрид, как фестралов? -- жадно спросил Дин.
   Флоренц очень медленно повернул к нему голову, и Дин сразу понял, что сморозил страшную глупость.
   -- Я не... не хотел... извините, -- выдавил из себя он и умолк.
   -- Кентавры -- не слуги и не игрушки людей, -- спокойно сказал Флоренц. Наступила пауза, затем Парвати снова подняла руку.
   -- Простите, сэр... а за что другие кентавры вас прогнали?
   -- За то, что я согласился стать вашим учителем по просьбе Дамблдора, -- ответил Флоренц. -- Они считают это предательством.
   Его что кентавры лягнули?
   -- Давайте начнем, -- сказал Флоренц. Он взмахнул длинным белым хвостом, поднял руку к листвяному пологу над головой, затем медленно опустил ее. Свет в комнате еще больше померк, так что они очутились как бы в вечернем лесу, и на потолке зажглись звезды. По классу прокатился вздох изумления, а я удивлено прошептал: "Неслабо!"
   -- Лягте на спину, -- спокойным голосом сказал Флоренц, -- и посмотрите на небо. Те, кто умеет видеть, могут прочесть там судьбы наших народов.
   Я растянулся на мху и уставился в потолок.
   -- Я знаю, что вы проходили названия планет и их спутников по астрономии, -- снова раздался невозмутимый голос Флоренца, -- и что вы составляли карты передвижения звезд по небу. Кентавры много веков пытались разгадать тайны этих перемещений. Наш опыт учит, что иногда по небесным картинам можно прозревать будущее...
   -- Профессор Трелони занималась с нами астрологией! -- возбужденно сказала лежащая на спине Парвати, вытянув руку вверх. -- Марс вызывает катастрофы, ожоги и всякое такое, а когда он стоит под углом к Сатурну, как сейчас, -- она начертила над собой прямой угол, -- это значит, что мы должны быть особенно осторожны в обращении с горячими предметами...
   -- Все это чепуха, выдуманная людьми, -- спокойно промолвил Флоренц.
   Рука Парвати бессильно шлепнулась на пол.
   -- Мелкие травмы, крошечные человеческие беды, -- сказал Флоренц, с мягким постукиванием перебирая копытами. -- Для огромной вселенной это не больше чем муравьиная суета, и движение планет никак на них не влияет.
   -- Профессор Трелони... -- снова начала Парвати уязвленно и негодующе.
   -- Всего лишь человек, -- просто сказал Флоренц. -- И потому не может избавиться от шор и оков, мешающих вашему роду.
   Парвати и несколько учеников, лежащих по соседству с ней, выглядели глубоко оскорбленными.
   -- Возможно, у Сивиллы Трелони и вправду есть дар предвидения, -- продолжал Флоренц, прохаживаясь перед ними; Гарри слышал, как его хвост с легким свистом рассекает воздух, -- но по большей части она напрасно тратит свое время на глупую ворожбу, порождение человеческого самодовольства. Я же пришел сюда, чтобы обучить вас мудрости кентавров, беспристрастной и объективной. Мы ищем в небесах признаки великих перемен, приливов и отливов зла, которые порой отражаются там. Иногда понять то, что мы видим, удается только спустя десяток лет.
   Флоренц указал на красную звездочку прямо над Гарри.
   -- В прошлом десятилетии приметы говорили о том, что в волшебном мире наступил всего лишь краткий перерыв между двумя войнами. Марс, вестник битвы, ярко светит над нами, а это значит, что вскоре борьба должна разразиться снова. Когда именно, кентавры пробуют предсказать, сжигая специально подобранные травы и листья и наблюдая за их дымом и пламенем...
   Это был самый необычный из всех уроков, на которых довелось мне побывать. Мы и впрямь жгли на классном полу шалфей и листья мальвы, и Флоренц велел им вглядеться в едкий дым и попытаться различить там определенные формы и образы, но при этом, похоже, совершенно не огорчился, когда никто из них не увидел ни одного из описанных им знаков, -- он сказал, что людям редко удается овладеть этим искусством, что кентавры осваивают его годами, а напоследок заявил, что слишком уж доверять таким вещам тоже глупо, поскольку в них порой ошибаются и сами кентавры. Он не походил ни на кого из знакомых мне преподавателей. Казалось, главное для него -- не научить их тому, что знал он сам, а втолковать им, что никакое знание, даже нечеловеческое, не может быть абсолютным.
   -- Не скажешь, что он хоть в чем-то уверен по-настоящему, -- тихонько сказал я, когда мы тушили свой костерок из листьев мальвы. -- Я в том смысле, что неплохо бы узнать что-нибудь более конкретное об этой скорой войне, как по-твоему?
   В коридоре, прямо над классной дверью, прозвенел звонок, и все подскочили; Ученики потянулись наружу -- вид у них был такой, словно они еще не успели толком очнуться.
   Гарри и я уже собрались выйти вслед за ними, как вдруг Флоренц сказал:
   -- Пожалуйста, Гарри Поттер, на два слова.
   Гарри обернулся, и кентавр шагнул к нему. Я замешкался.
   -- Вам тоже можно остаться, -- сказал мне Флоренц -- Только закройте дверь.
   Я поспешил выполнить просьбу.
   -- Вы ведь друг Хагрида, Гарри Поттер? -- сказал кентавр.
   -- Да, -- ответил Гарри.
   -- Тогда предупредите его от меня. Его план не работает. Лучше ему оставить свои попытки.
   -- Оставить попытки? -- тупо повторил Гарри.
   -- Да, потому что его план не работает, -- кивнув, подтвердил Флоренц. -- Я бы и сам предупредил Хагрида, но я изгнанник -- теперь мне было бы неразумно приближаться к Лесу... У Хагрида и так немало хлопот -- не хватает ему еще битвы кентавров.
   -- Но... что Хагрид пытается сделать? -- тревожно спросил Гарри.
   Флоренц бесстрастно посмотрел на него.
   -- Недавно Хагрид оказал мне большую услугу, -- ответил он, -- да и прежде я искренне уважал его за любовь ко всем живым существам. Я не выдам его тайны. Но Хагрида нужно привести в чувство. Его план не работает. Скажите ему это, Гарри Поттер. Желаю вам удачи.
   ***
   Скучный март сменился ветреным апрелем. Амбридж по-прежнему посещала все занятия по уходу за магическими существами, поэтому выполнить поручение Флоренца было очень трудно. Наконец Гарри умудрился сделать это, притворившись, что забыл свою книжку "Фантастические звери и места их обитания", и вернувшись назад после урока.
   Вернувшись к нам он сказал что все было бесполезно. Хагрид отмахнулся от него.
   А тем временем, как ни уставали напоминать нам преподаватели и Гермиона, СОВ неуклонно приближались. Все пятикурсники в разной степени страдали от стресса, однако Ханна Аббот первой получила от мадам Помфри успокаивающую настойку, когда вдруг ударилась в слезы на травологии и заявила в промежутках между всхлипами, что она слишком тупа, в жизни не сдаст экзаменов и потому хочет сейчас же бросить школу.
   Мы наконец приступили к работе над Патронусами, о чем все мечтали уже давно, хотя Гарри старался почаще напоминать ребятам, что создать Патронуса посреди ярко освещенной классной комнаты гораздо проще, чем вызвать его при встрече, например, с тем же дементором.
   -- Да брось ты занудствовать! -- весело воскликнула Чжоу, любуясь тем, как ее Патронус, серебристый лебедь, парит под потолком Выручай-комнаты -- дело было накануне Пасхи. -- Они такие милашки!
   -- Важно не то, что они милашки, а то, что они способны защитить тебя, -- терпеливо сказал Гарри. -- Нам бы сюда боггарта или кого-нибудь вроде него: я сам впервые вызвал Патронуса, когда боггарт притворился дементором, и благодаря этому научился...
   -- Но это было бы страшно! -- сказала Лаванда, палочка которой испускала клубы серебряного дыма. -- И у меня... до сих пор... не получается! -- сердито добавила она.
   У Невилла тоже не все ладилось. Он скривился от напряжения, но из кончика его палочки вылетали только слабые струйки серебристого пара.
   -- Ты должен думать о чем-нибудь очень хорошем, -напомнил ему Гарри.
   -- Я стараюсь, -- несчастным голосом ответил Невилл; он и впрямь так старался, что его лицо блестело от пота.
   -- По-моему, у меня получилось, Гарри! -- завопил Симус, которого Дин сегодня привел на занятия по ОД в первый раз. -- Смотри-ка... Ах ты, ушел! Но это точно было что-то волосатое, Гарри!
   Патронус Гермионы, отливающая серебром выдра, весело скакал вокруг нее.
   -- Они и правда симпатичные, -- сказала она, с удовольствием наблюдая за выдрой.
   Дверь Выручай-комнаты открылась и снова закрылась. Гарри оглянулся посмотреть на вошедшего, но никого не увидел. Лишь через несколько секунд он заметил, что те, кто был ближе к двери, притихли, и сразу же почувствовал, как его дергают за мантию примерно на высоте коленки. Он опустил взгляд и увидел домовика Добби, который, как обычно, таращился на него из-под восьми шерстяных шапок.
   -- Привет, Добби! -- сказал он. -- Что ты здесь... что стряслось?
   Глаза эльфа еще больше выкатились от испуга, и он весь дрожал. Ребята, обступившие Гарри, молчали; вся комната следила за Добби. Несколько Патронусов, вызванных самыми удачливыми из них, растаяли серебристой дымкой, и в комнате стало гораздо темнее, чем раньше.
   -- Гарри Поттер, сэр... -- пропищал эльф, дрожа с головы до пят. -- Гарри Поттер, сэр... Добби пришел предупредить вас... но всем домовым эльфам велели молчать...
   Он ринулся в стену головой вперед. Гарри, уже знакомый со страстью Добби к самобичеванию, сделал попытку поймать его, но восемь шапок эльфа спружинили, и он мячиком отскочил от каменной стены. Гермиона и еще несколько девочек вскрикнули от испуга и жалости.
   -- Что случилось, Добби? -- спросил Гарри, хватая эльфа за крошечную ручку и удерживая его подальше от всего, с помощью чего он мог бы нанести себе увечье.
   -- Гарри Поттер... она... она...
   Свободным кулачком Добби изо всех сил треснул себя по носу. Гарри схватил и его тоже.
   -- Кто "она", Добби?
   Но он сразу все понял: ведь только одна женщина могла повергнуть эльфа в такую панику. Добби взглянул на него чуть окосевшими глазами и беззвучно что-то пробормотал.
   -- Амбридж? -- спросил Гарри.
   Добби кивнул и попытался размозжить себе голову о колени Гарри. Тот отодвинул его на расстояние вытянутой руки.
   -- И что она? Добби... неужели она узнала про это... про нас... про ОД?
   Он прочел ответ на искаженном от страха личике эльфа. Поскольку Гарри держал его за руки, он попытался лягнуть сам себя и упал на колени.
   -- Она идет сюда? -- тихо спросил Гарри.
   -- Да, Гарри Поттер! -- взвыл Добби. -- Она сейчас будет здесь!
   Гарри распрямился и оглядел неподвижных, пораженных ужасом ребят, не сводивших взгляда с бьющегося у него в руках эльфа.
   -- ЧЕГО ВЫ ЖДЕТЕ? -- заорал он. -- БЕГИТЕ!
   Они тут же бросились к выходу; у двери образовалась пробка, но потом кто-то первым выскочил наружу. Гарри слышал их топот в коридоре и понадеялся, что у них хватит смекалки не бежать прямиком в свои спальни. Было всего только без десяти девять. Если им удастся отсидеться в библиотеке или совятнике поблизости...
   -- Бежим, Гарри! -- взвизгнула Гермиона из кучи народа у двери.
   Он сгреб в охапку Добби, который по-прежнему пытался нанести себе травму потяжелее, и пристроился в конец очереди на выход.
   -- Добби! Это приказ: возвращайся обратно на кухню к другим эльфам, а если она спросит, не предупреждал ли ты меня, соври, что нет! -- сказал Гарри. -- И я запрещаю тебе себя истязать! -- добавил он и отпустил эльфа, наконец-то переступив порог и захлопнув за собой дверь.
   -- Спасибо вам, Гарри Поттер!
   мы бросились бежать в разные стороны. Но у выходов из коридора стояли слизеринцы из инквизиторской дружины.
   к сожалению Гарри и часть наших поймали. И дамболдор был вынужден взять вину на себя. Проклятая Эжкомб.
   Глава 28
   ПРИКАЗ МИНИСТЕРСТВА МАГИИ Долорес Джейн Амбридж (генеральный инспектор) назначается директором Школы чародейства и волшебства "Хогвартс" вместо Альбуса Дамблдора. Основанием настоящего приказа является Декрет об образовании N28. Подписано: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии.
   К утру эти объявления были развешаны по всей школе, но они не объясняли, почему всем до единого обитателям замка стало известно, что Дамблдору удалось бежать несмотря на усилия двух мракоборцев, генерального инспектора, министра магии и его младшего помощника. Везде, куда бы мы ни пошли, только и говорили что об этом побеге, и хотя некоторые его детали в ходе пересказывания слегка изменились, можно было лишь удивляться тому, с какой достоверностью передавались основные факты. Все, например, знали, что Гарри с Мариэттой присутствовали в кабинете Дамблдора, когда там разворачивались главные события вчерашнего дня, а поскольку Мариэтта после этого очутилась в больничном крыле, Гарри как единственный доступный очевидец происшедшего из числа учеников был вынужден отвечать на бесконечные вопросы желающих узнать все из первых уст.
   -- Дамблдор скоро вернется, -- уверенно заявил Эрни Макмиллан по дороге с урока травологии, выслушав рассказ Гарри. -- Они не смогли надолго прогнать его, когда мы были на втором курсе, и теперь у них тоже ничего не выйдет. Толстый Проповедник мне сказал, -- он заговорщически понизил голос, так что Гарри, мне и Гермионе пришлось придвинуться к нему поближе, -- что вчера вечером, когда они обыскали замок и территорию, но так и не нашли Дамблдора, Амбридж пыталась снова попасть к нему в кабинет, а горгулья ее не пустила. Шиш ей, а не кабинет директора. -- Эрни ухмыльнулся. -- Небось чуть от злости не лопнула!
   -- Да уж конечно -- она, наверное, спала и видела, как сидит за директорским столом, -- мстительно сказала Гермиона, когда они поднимались по каменным ступеням к парадной двери замка. -- Мечтала, как будет командовать другими учителями, эта тупая, надутая, завистливая старая...
   -- Ты уверена, что хочешь закончить эту фразу, Грейнджер?
   Из-за двери выскочил Драко Малфой, а за ним показались и Крэбб с Гойлом. Бледное заостренное личико Малфоя светилось злобным торжеством.
   -- Боюсь, придется мне снять по нескольку очков с Гриффиндора и Пуффендуя, -- протянул он.
   -- Ты не имеешь права штрафовать старост, Малфой, -- тут же возразил Эрни.
   -- Я знаю, что старосты не имеют права штрафовать друг друга, -- откликнулся Малфой. -- Но члены Инспекционной дружины...
   -- Чего? -- резко спросила Гермиона.
   -- Инспекционной дружины, Грейнджер. -- Малфой показал на крошечное серебряное "И", вышитое на его мантии прямо под значком старосты. -- Особая группа учащихся, поддерживающих Министерство магии и отобранных лично профессором Амбридж. Так вот, члены Инспекционной дружины имеют право снимать очки... так что, Грейнджер, тебе минус пять очков за грубость в адрес нового директора. С Макмиллана пять за то, что возражал мне. Поттер, с тебя пять за то, что ты мне не нравишься. А у тебя, Уизли, рубашка не заправлена, поэтому с тебя тоже пять. Ах да, чуть не забыл -- ты же грязнокровка, Грейнджер, так что с тебя за это еще десять.
   Вот урод! Я выхватил палочку, но Гермиона оттолкнула ее, шепнув: "Не надо!"
   -- Очень умно с твоей стороны, Грейнджер, -- усмехнулся Малфой. -- Новый директор -- новые порядки... веди себя хорошо, Потти... Мое почтение, король...
   И он, страшно довольный собой, зашагал прочь вместе с Крэббом и Гойлом.
   -- Он блефует. -- Голос Эрни звучал испуганно. -- Не может быть, чтобы им разрешили снимать очки... это же нелепо... какой тогда смысл назначать старост, и вообще...
   Но Гарри, я и Гермиона уже автоматически повернулись к ряду огромных песочных часов, установленных в стенных нишах и предназначенных для подсчета очков, -- у каждого факультета были свои часы. Утром первое место делили между собой Гриффиндор и Равенкло. Теперь же, прямо у них на глазах, несколько драгоценных камешков поднялись, переместившись из нижней половины часов в верхнюю. Похоже, ничего не изменилось только в одних часах -- слизеринских, наполненных изумрудами.
   -- Заметили? -- послышался голос Фреда.
   Они с Джорджем секунду назад спустились по мраморной лестнице и подошли к Гарри, мне, Гермионе и Эрни, замершим перед песочными часами.
   -- Малфой только что оштрафовал нас всех очков на пятьдесят, -- свирепо сказал Гарри, глядя, как в гриффиндорских часах всплывает вверх еще горсть камней.
   -- Ага, и Монтегю на перемене пытался сделать с нами то же самое, -- сказал Джордж.
   -- Что значит "пытался"? -- немедленно спросил Рон.
   -- А он не успел договорить, -- пояснил Фред. -- Дело в том, что мы засунули его головой вперед в Исчезательный шкаф на втором этаже.
   Гермиона была потрясена.
   -- Но вам за это здорово влетит!
   -- Не раньше, чем Монтегю вернется, а это вряд ли произойдет в ближайшую неделю-другую: я не знаю, куда мы его отправили, -- хладнокровно ответил Фред. -- В любом случае мы решили больше не волноваться насчет того, влетит нам или нет.
   -- Как будто это вас раньше волновало, -- заметила Гермиона.
   -- Конечно, волновало, -- сказал Джордж. -- Нас ведь до сих пор не исключили, правда?
   -- Мы всегда знали, где остановиться, -- сказал Фред.
   -- Ну разве что иногда чуть-чуть увлекались, -- сказал Джордж.
   -- Но до настоящего членовредительства дело никогда не доходило, -- сказал Фред.
   -- А теперь? -- осторожно спросил я.
   -- Ну, теперь... -- сказал Джордж
   -- Когда Дамблдора больше нет... -- сказал Фред.
   -- Мы считаем, что немножко членовредительства...
   -- Это как раз то, чего заслуживает наш драгоценный новый директор.
   -- Не надо! -- прошептала Гермиона. -- Пожалуйста, держите себя в руках! Она будет счастлива, если вы дадите ей повод вас выгнать!
   -- Неужели ты не понимаешь, Гермиона? -- сказал Фред с улыбкой. -- Нам совершенно не хочется здесь оставаться. Да мы ушли бы хоть сейчас -- просто мы считаем, что сначала надо расквитаться за Дамблдора. В общем, как бы там ни было, -- сказал он, взглянув на свои часы, -- первый этап вот-вот начнется. На вашем месте я бы сейчас отправился в Большой зал обедать -- тогда всем учителям будет ясно, что вы не имеете к этому никакого отношения.
   -- К чему -- к этому? -- тревожно спросила Гермиона.
   -- Увидишь, -- ответил Джордж. -- Идите, нечего тут торчать.
   Фред с Джорджем повернулись и исчезли в толпе учеников, спускающихся по мраморной лестнице к дверям Большого зала: время было обеденное. Эрни -- вид у него был крайне обеспокоенный -- пробормотал что-то на счет недоделанного задания по трансфигурации и поспешил прочь.
   -- Пожалуй, нам тоже стоит поторопиться, -- взволнованно сказала Гермиона. -- Просто на всякий случай...
   -- Пошли, -- сказал я, и мы втроем двинулись в Большой зал, но едва Гарри переступил его порог, как кто-то похлопал его по плечу. Обернувшись, он едва не столкнулся нос к носу со смотрителем Филчем и поспешно отступил на несколько шагов: Филч лучше выглядел издалека.
   -- Директор хочет тебя видеть, Поттер, -- с гнусной улыбочкой сказал смотритель.
   -- Это не я, -- невпопад ляпнул Гарри, вспомнив предупреждение близнецов. Брылы Филча затряслись от беззвучного смеха.
   -- Совесть-то нечиста, -- просипел он. -- Иди за мной.
   Гарри оглянулся на меня с Гермионой -- оба выглядели встревоженными. Он пожал плечами и зашагал вслед за Филчем обратно в вестибюль, навстречу потоку голодных учеников.
   филч увел Гарри. а мы пошли в большой зал. когда мы напчали обедать произошло это.
   БУ-УМ!
   Пол под нашими ногами вздрогнул.
   Все выяснилось очень скоро. Этажом ниже царил настоящий хаос. Кто-то устроил прямо в школе гигантский волшебный фейерверк.
   Драконы, состоящие целиком из зеленых и золотых искр, плавали под потолком, с грохотом изрыгая пламя; ядовито-розовые огненные колеса пяти футов в диаметре с угрожающим свистом проносились мимо, как летающие тарелки; ракеты с длинными хвостами из ослепительных серебряных звезд метались по коридорам, отскакивая от стен; шутихи выписывали в воздухе нескромные слова; повсюду, куда ни глянь, точно бомбы, взрывались хлопушки -- и вместо того, чтобы сгореть и с шипением потухнуть, все эти пиротехнические штучки словно набирали силу и начинали вытворять что-то совсем уж немыслимое.
   Посреди лестницы, оторопев от ужаса, застыли Филч и Амбридж. На моих глазах одно из самых больших огненных колес, решив, по-видимому, что внизу негде развернуться, понеслось к ним со зловещим "вз-з-з-з-з". Завопив от страха, оба шарахнулись в сторону, а колесо вылетело в окно прямо за ними и усвистело куда-то в поля. Тем временем несколько драконов и большая летучая мышь, за которой тянулся пурпурный дымовой след, воспользовались открытой дверью в конце коридора, чтобы просочиться на третий этаж.
   -- Скорее, Филч, скорее! -- взвизгнула Амбридж. -- Если им не помешать, они заполонят всю школу... Остолбеней!
   Из ее палочки вырвался луч красного света и угодил в одну из ракет. Вместо того чтобы замереть в воздухе, она взорвалась с такой силой, что прожгла дыру в картине с ведьмой, замечтавшейся на зеленой лужайке; та успела отскочить как раз вовремя и пару секунд спустя втиснулась в рамку соседней картины, где несколько волшебников, занятых игрой в карты, поспешно вскочили, чтобы освободить ей место.
   -- Не заклинайте их, Филч! -- сердито крикнула Амбридж, словно это была инициатива несчастного смотрителя.
   -- Не буду, мадам! -- пропыхтел Филч, хотя ему, сквибу, легче было бы проглотить шутихи, чем наложить на них заклятие. Кинувшись к ближайшему чулану, он вытащил оттуда метлу и принялся махать ею, пытаясь сшибить шутихи в полете. Не прошло и минуты, как прутья метлы вспыхнули.
   Пиротехнические изобретения близнецов продолжали гореть и носиться по школе до самого вечера. Хотя они причиняли немалый ущерб -- особенно разрушительны были хлопушки, -- других преподавателей это, похоже, не слишком огорчало.
   -- Ай-яй-яй, -- саркастически промолвила профессор Макгонагалл, когда один из драконов, с ревом изрыгающих клубы пламени, залетел в класс, где она проводила урок. -- Мисс Браун, будьте так любезны, сбегайте к директору и поставьте ее в известность о том, что у нас в классе находится сбежавший элемент волшебного фейерверка.
   В результате всего этого новоиспеченному директору пришлось весь день бегать по школе в ответ на вызовы преподавателей, ни один из которых почему-то не мог избавиться от шутих и хлопушек без ее помощи. Когда отзвенел последний звонок и гриффиндорцы с тяжелыми сумками направились в свою башню, я с огромным удовлетворением увидел растрепанную, закопченную Амбридж -- мокрая от пота, она выходила из класса профессора Флитвика.
   -- Благодарю вас, профессор! -- послышался тонкий, скрипучий голосок Флитвика. -- Конечно, я и сам мог бы загасить все эти ракеты, но у меня не было уверенности, что я имею на это право.
   И он с лучезарной улыбкой закрыл дверь за Амбридж, чье лицо исказилось от злобы.
   Вечером Фреда и Джорджа чествовали в гриффиндорской гостиной как героев. Даже Гермиона пробилась через возбужденную толпу, чтобы их поздравить.
   -- Очень качественная работа, -- восхищенно сказала она.
   -- Спасибо, -- ответил Джордж. Он выглядел удивленным и польщенным одновременно. -- Это Фантастический фейерверк "Фокус-покус". Жаль только, что мы израсходовали весь свой запас, -- теперь все снова придется начинать с нуля.
   -- Но дело того стоило, -- сказал Фред, который принимал заказы от гомонящих однокашников. -- Если хочешь занять очередь, Гермиона, имей в виду: пять галеонов за Набор начинающего негодяя и двадцать -- за порцию Великолепной взрывчатки...
   Гермиона вернулась к столу -- Гарри и я уже седели там и гипнотизировали взглядом свои сумки, надеясь, что домашнее задание выскочит оттуда и начнет выполняться само.
   -- А почему бы нам сегодня не отдохнуть? -- весело сказала Гермиона, глядя, как за окном с визгом проносится одна из хвостатых серебряных ракет Уизли. -- В пятницу начинаются пасхальные каникулы -- тогда времени у нас будет навалом...
   Она что заболела?
   -- Ты хорошо себя чувствуешь? -- недоверчиво спросил я, уставившись на нее.
   -- Раз уж ты спросил, -- жизнерадостно сказала Гермиона, -- я, так и быть, признаюсь, что чувствую себя немножко... непокорной.
   Часом позже, когда я с Гарри отправился в спальню, мы еще слышали где-то вдалеке грохот взрывающихся хлопушек, а когда я разделся, мимо башни пролетела шутиха, упрямо выписывая в темноте слово
   "ТРАХ-ТАРАРАХ".
   Я улегся в постель.
   БА-БАХ!
   Я проснулся мигом. В темной спальне смеялись сразу несколько человек.
   -- Класс! -- сказал Симус, чей силуэт вырисовывался на фоне окна. -- По-моему, вон то огненное колесо столкнулось с ракетой -- похоже, они сцепились друг с другом, ух ты!
   Я с Дином вылезли из постелей, чтобы тоже насладиться интересным зрелищем. Гарри лежал неподвижно и тихо.
   Теперь напротив окон гриффиндорской башни парили розовые крылатые поросята в серебряных блестках. мы слушали восторженные крики гриффиндорцев с других этажей.
   ***
   Гарри как обычно пошел вечером к Снейпу, но вернулся значительно раньше какой-то взьерошеный и учем-то очень растроеный.
   Глава 29
   -- Но почему ты больше не ходишь на уроки окклюменции? -- нахмурившись, спросила Гермиона.
   -- Я же тебе говорил, -- пробормотал Гарри. -- Снейп считает, что теперь, когда основы изучены, я могу продвигаться дальше самостоятельно.
   -- Значит, тебе уже не снятся странные сны? -- скептически поинтересовалась Гермиона.
   -- Практически нет, -- сказал Гарри, пряча глаза.
   -- А по-моему Снейп не имеет права прекращать уроки, пока ты не научишься контролировать свои сны целиком и полностью! -- негодующе воскликнула Гермиона. -- Я считаю, что ты должен пойти к нему и спросить...
   -- Нет, -- решительно сказал Гарри. -- Давай поговорим о чем-нибудь другом, ладно?
   Был первый день пасхальных каникул, и Гермиона, по своему обыкновению, провела большую его часть, составляя расписание подготовки к экзаменам для всех троих. Гарри и я не мешали ей: это было проще, чем ввязываться в спор. К тому же плоды ее трудов могли и вправду нам пригодиться.
   Я с ужасом обнаружил, что до экзаменов осталось всего полтора месяца. Как время то летит.
   -- Как ты мог об этом забыть? -- требовательно спросила Гермиона, дотрагиваясь своей палочкой до мого расписания. От ее прикосновений квадратики на расчерченном листе пергамента по очереди вспыхивали разными цветами в зависимости от предмета, которому они соответствовали.
   -- Не знаю, -- ответил я. -- Так много всего происходило...
   -- Ладно, держи, -- сказала она, протягивая мне расписание. -- Готовься по нему, и все у тебя будет в порядке.
   Я мрачно поглядел на пергамент, но потом его лицо прояснилось.
   -- Ты отвела мне по одному свободному вечеру на каждой неделе!
   -- Это для тренировок по квиддичу -- сказала Гермиона.
   Моя улыбка увяла.
   -- Какой в этом смысл? -- угрюмо сказал я. -- В этом году у нас столько же шансов выиграть Кубок по квиддичу, сколько у моего отца -- стать министром магии.
   Гермиона ничего не ответила: она смотрела на Гарри, который невидящим взглядом уставился в противоположную стену гостиной, хотя Живоглот царапал его руку, требуя, чтобы ему почесали за ухом.
   -- Что с тобой, Гарри?
   -- Со мной? Ничего, -- поспешно ответил он.
   Схватив книгу "Теория защитной магии", он начал что-то тскать. Живоглот, решив, что бессмысленно тратить на него время, скользнул прочь под стулом Гермионы.
   -- А я сегодня видела Чжоу, -- осторожно сказала Гермиона. -- Она тоже была очень расстроена. Вы что, снова поссорились?
   -- Поссо... ах да, конечно, -- сказал Гарри, с благодарностью ухватившись за новую тему.
   -- Из-за чего?
   -- Из-за этой ее подружки-ябеды, Мариэтты, -- ответил Гарри.
   -- Ну, тогда я тебя не виню! -- сердито заявил я, откладывая расписание. -- Если бы не она...
   И я принялся ругать Мариэтту Эджком. Гарри только сидел с рассерженным видом, кивал и говорил: "Да-да!" и "Точно!", когда я переводил дух
   Мы занимались все днги на пролет. Пасхальные каникулы близились к концу, и погода становилась все более ветреной, теплой и солнечной, но Мы, подобно всем прочим пяти- и семикурсникам, сидели в четырех стенах, листая учебники и то и дело наведываясь в библиотеку.
   ***
   Словно для того, чтобы подчеркнуть важность надвигающихся экзаменов, незадолго до окончания каникул на столах в Гриффиндорской башне появились стопки брошюр, рекламок и проспектов, посвященных различным волшебным специальностям, а на доске вывесили объявление, гласившее:
   КОНСУЛЬТАЦИЯ ПО ВЫБОРУ ПРОФЕССИИ В течение первой недели летнего семестра всем пятикурсникам надлежит пройти краткое собеседование с деканом своего факультета на предмет выбора будущей профессии. Дата и время собеседования для каждого ученика указаны ниже.
   Я отыскал в списке свою фамилию и выяснил, что он должен явиться в кабинет профессора Макгонагалл в половине второго во вторник. В последний уикенд каникул я вместе с другими пятикурсниками потратил львиную долю времени на изучение материалов по профессиональной ориентации, предложенных нашему вниманию.
   Я сидел с приятелями и просматривал брошурки, пытаясь понять кем же я хочу стать. примеры братьев не вдохновляли.
   -- Не хочу быть целителем, -- заявил я вечером накануне начала занятий. Я был поглощен чтением брошюры, на обложке которой красовались перекрещенные кость и волшебная палочка -- эмблема больницы святого Мунго. -- Здесь говорится, что ты должен получить, как минимум, "В" на ЖАБА по зельеварению, травологии, трансфигурации, заклинаниям и защите от Темных искусств. Немного же они требуют, как по-вашему?
   -- Ну, это ведь очень ответственная работа, правда? -- рассеянно откликнулась Гермиона. Она читала яркий оранжево-розовый проспект, озаглавленный: "ХОТИТЕ ПОПЫТАТЬ СЧАСТЬЯ В ОТДЕЛЕ СВЯЗЕЙ С МАГЛАМИ?" -- Похоже, для общения с маглами не нужна очень уж высокая квалификация. Надо всего лишь сдать СОВ по магловедению: "Для нас гораздо важнее ваш энтузиазм, терпение и хорошее чувство юмора!"
   -- В общении с моим дядюшкой одним чувством юмора не обойдешься, -- хмуро заметил Гарри. -- Там тебе скорее понадобится хорошая реакция, чтобы уворачиваться от ударов. -- Он уже наполовину пролистал брошюру, посвященную волшебному банковскому делу. -- Послушайте-ка вот это: "Вы мечтаете о захватывающей жизни, полной ярких путешествий, опасных приключений и щедрых наград за открытие новых кладов? Тогда присылайте документы в Волшебный банк "Гринготтс", набирающий Ликвидаторов заклятий с блестящими перспективами работы за границей..." Между прочим, им нужна нумерология -- это по твоей части, Гермиона!
   -- Я не слишком люблю банковское дело, -- отозвалась Гермиона, поглощенная чтением уже другого проспекта: "ПО СИЛАМ ЛИ ВАМ ОБУЧЕНИЕ ТРОЛЛЕЙ-ОХРАННИКОВ?"
   -- Эй, -- сказал кто-то у Гарри над ухом. Он обернулся: к ним подошли Фред и Джордж. -- Вчера Джинни потолковала с нами насчет тебя, -- сказал Фред, положив вытянутые ноги на столик перед собой. Несколько рекламных брошюрок Министерства магии полетели на пол. -- Она говорит, ты хочешь перекинуться словечком с Сириусом.
   -- Что? -- резко спросила Гермиона, замерев с рукой, протянутой к проспекту "ПОЗВОНИТЕ В ОТДЕЛ ВОЛШЕБНЫХ АВАРИЙ И КАТАСТРОФ".
   -- Да, -- как можно небрежнее сказал Гарри, -- не мешало бы.
   -- Хватит нести чепуху, -- заявила Гермиона, распрямляясь и глядя на него так, словно не верила собственным глазам. -- Ты что, не знаешь, что Амбридж сует нос во все камины и обыскивает всех наших сов?
   -- Пожалуй, мы найдем способ обойти эту помеху, -- сказал Джордж, потягиваясь и улыбаясь. -- Надо всего-навсего ее отвлечь... Кстати, вы заметили, что на каникулах мы вели себя исключительно скромно?
   -- Зачем портить себе отдых, решили мы, -- подхватил Фред. -- К тому же нам вовсе не хотелось мешать людям готовиться к экзаменам!
   Он скорчил ханжескую физиономию и отвесил Гермионе маленький поклон. Судя по ее виду, та явно не ожидала от близнецов такой трогательной заботливости по отношению к школьным товарищам.
   -- Но бизнес есть бизнес, и завтра все снова пойдет своим чередом, -- весело продолжал Фред. -- А раз мы все равно собираемся устроить легкий переполох, отчего бы заодно не помочь Гарри немножко поболтать с Сириусом?
   -- Конечно, но тем не менее, -- сказала Гермиона таким тоном, будто объясняла нечто очень простое законченным тупицам, -- даже если вам удастся отвлечь Амбридж, где Гарри сможет поговорить с ним?
   -- В ее кабинете, -- тихо произнес Гарри.
   Он размышлял об этом уже две недели и не придумал ничего другого. Сама Амбридж сказала ему, что единственный камин, свободный от постоянного наблюдения, находится у нее в кабинете.
   -- Ты... сошел... с ума, -- севшим голосом сказала Гермиона.
   Я опустил брошюрку, посвященную торговле селекционными грибами, и внимательно прислушивался к их разговору.
   -- Не думаю, -- сказал Гарри, пожав плечами.
   -- Для начала, как ты собираешься туда попасть?
   -- С помощью ножа Сириуса, -- сказал он.
   -- Что-что?
   -- На предпоследнее Рождество Сириус подарил мне нож, которым можно открыть любой замок, -- пояснил Гарри. -- Даже если она заколдовала свою дверь и заклинание Алохомора не подействует -- а я уверен, что так оно и будет...
   -- А ты что скажешь? -- этот требовательный вопрос Гермионы был адресован мне.
   -- Не знаю, -- промямлил я, мне стало не по себе от того, что мне предложили высказать определенное мнение. -- Думаю, если Гарри хочет попробовать, он имеет на это право.
   -- Слова верного друга и истинного Уизли, -- сказал Фред, наградив меня увесистым шлепком по спине. -- Итак. Мы думаем приступить к делу завтра после уроков, когда все выйдут в коридор, -- тогда можно будет добиться максимального эффекта. Начнем где-нибудь в восточном крыле, чтобы сразу выкурить Амбридж из кабинета. Пожалуй, Гарри, мы можем гарантировать тебе минут двадцать. Как ты думаешь? -- Он поглядел на Джорджа.
   -- Легко, -- подтвердил Джордж.
   -- Чем вы будете ее отвлекать? -- спросил я.
   -- Увидишь, братишка, -- сказал Фред, и они с Джорджем снова поднялись на ноги. -- Для этого тебе надо будет только наведаться в коридор Григория Льстивого этак часиков в пять пополудни.
   ***
   Гермиона снова выговаривала Гарри.
   -- А если она тебя там поймает, ты не просто вылетишь из школы: она наверняка догадается, что ты говорил с Нюхалзом, и на сей раз, помяни мое слово, заставит тебя выпить сыворотку правды и ответить на ее вопросы...
   -- Гермиона, -- негодующе прошептал я, -- хватит наконец пилить Гарри! Будешь ты слушать профессора Бинса или мне придется самому писать конспекты?
   -- Можешь и поработать для разнообразия, не умрешь!
   К тому времени, как они добрались до подземелья, и Гарри, и я перестали разговаривать с Гермионой. Но это нимало ее не смутило: она воспользовалась нашим молчанием, чтобы по-прежнему изливать на нас поток жутких предсказаний, и ее громкий свистящий шепот заставил Симуса потратить добрых пять минут на поиски утечки из своего котла.
   Снейп же, судя по всему, решил держаться так, словно Гарри был невидимым. Гарри как обычно поешел сдавать зелье снейпу, но едва он отошел от стола, как сней скинул его зелье со стола. Малфой испустил ликующий вопль. Гарри стремительно обернулся и увидел, что осколки его образца лежат на полу, а Снейп смотрит на него со злорадным удовлетворением.
   -- Какая неприятность, -- мягко сказал он. -- Что ж, Поттер, очередной нуль.
   От гнева Гарри потерял дар речи. Широкими шагами он направился к своему котлу, чтобы наполнить другую склянку и заставить-таки Снейпа проверить эликсир, но с ужасом увидел, что содержимое котла исчезло.
   -- Прости меня! -- сказала Гермиона, прижав ладони ко рту. -- Прости пожалуйста, Гарри! Я думала, ты закончил, и все вылила!
   Гарри не смог выдавить из себя ответ. Когда прозвенел звонок, он поспешил наверх из подземелья, даже не оглянувшись, а за обедом нарочно сел между Невиллом и Симусом, чтобы лишить Гермиону возможности и дальше бубнить ему на ухо.
   Когда настала пора отправляться на прорицания, он был в таком дурном настроении, что совсем позабыл о назначенной ему консультации с профессором Макгонагалл и вспомнил о ней только после того, как я его спросил, почему он еще здесь. Гарри бегом кинулся наверх.
   Когда мы встретились с Гарри он был сильно задумчивым и рассказал нам о ругани Макгонагал с Амбридж по поводу его желания стать мракоборцем.
   Когда Амбридж явилась на урок защиты от Темных искусств, который ей предстояло провести в этот же день, она все еще дышала так, будто только что пробежала стометровку.
   -- Надеюсь, ты наконец образумился и понял, что не стоит лезть на рожон, Гарри, -- прошептала Гермиона, едва они открыли книгу на главе тридцать четвертой, озаглавленной "Непротивление и переговоры". -- Амбридж сегодня явно не в духе!
   Время от времени Амбридж бросала яростные взгляды на Гарри, который не поднимал головы, уткнувшись в "Теорию защитной магии".
   -- Дамблдор пожертвовал собой, чтобы тебя оставили в школе! -- прошептала Гермиона, прикрывшись книжкой, чтобы не увидела Амбридж -- И все это будет напрасно, если тебя сегодня выгонят!
   Гарри продолжал задумчиво сидеть за книгой.
   -- Гарри, не делай этого! Пожалуйста, не делай! -- сказала Гермиона после звонка голосом, в котором звучало отчаяние.
   Он не ответил ей. Я же твердо решил держать свое мнение при себе и не давать Гарри никаких советов -- он даже не смотрел на Гарри, но когда Гермиона в очередной раз открыла рот, тихо сказал ей:
   -- Помолчи, сделай милость! У него своя голова на плечах.
   Пройдя коридор до середины, я услыхал вдалеке шум, безошибочно доказывающий, что близнецы начали свое дело. Вопли и крики отдавались эхом где-то наверху. Ребята, выходящие из других классов, замирали и прислушивались, с опаской поглядывая на потолок...
   Из их класса выскочила Амбридж. Она неслась так быстро, как только позволяли ее короткие ноги. На бегу вынимая палочку, она помчалась в противоположном направлении.
   -- Гарри... пожалуйста, -- слабо пискнула Гермиона.
   Но он уже принял решение. Поддернув сумку за ремень, он пустился бежать, уворачиваясь от учеников, которые оправились от первого удивления и теперь спешили ему навстречу, заинтригованные суматохой в восточном крыле.
   Мы же пошли смотреть что там натворили близнецы. Внизу собралась чуть ли не вся школа.
   Близнецы превратили коридор в мерзкую жижу, которая обрызгала учащихся и особенно Амбридж. та послал Филча в свой кабинет за разрешением на розги. надеюсь Гарри там уже закончил свои дела.
   Зрелище было примерно таким же, как в тот вечер, когда увольняли Трелони. Стоящие вдоль стен ученики образовали огромный круг. Некоторые из них были покрыты чем-то очень похожим на Смердящий сок. Были в толпе и учителя с привидениями. Среди наблюдателей! выделялись члены Инспекционной дружины -- они явно были чрезвычайно довольны собой. Под потолком болтался Пивз, взирающий сверху вниз на Фреда и Джорджа, которые стояли посреди вестибюля с таким видом, что было яснее ясного: их наконец загнали в угол.
   -- Итак! -- торжествующе сказала Амбридж. она стоит всего на несколько ступеней ниже его и коршуном смотрит на близнецов. -- Итак! Вы полагаете, что превратить школьный коридор в болото -- это смешно?
   -- Мы полагаем, что да, -- сказал Фред, глядя на нее без малейшего страха.
   Филч протолкался поближе к Амбридж, чуть не плача от счастья.
   -- У меня есть документ, директор, -- хрипло сказал он и помахал куском пергамента. -- У меня есть документ, и розги готовы... Прошу вас, позвольте мне сделать это сразу...
   -- Очень хорошо, Аргус, -- сказала Амбридж. -- А вам двоим, -- продолжала она, глядя вниз на Фреда и Джорджа, -- предстоит узнать, что бывает с нарушителями в моей школе...
   -- Знаете что? -- перебил ее Фред. -- Боюсь, у вас ничего не выйдет.
   Он повернулся к брату.
   -- Джордж, -- сказал он, -- по-моему, в нашем с тобой случае идея школьного образования себя исчерпала.
   -- Да, у меня тоже такое чувство, -- весело откликнулся Джордж
   -- Пора испытать себя в настоящем мире, как ты считаешь? -- спросил Фред.
   -- Согласен, -- сказал Джордж.
   И, прежде чем Амбридж успела вставить хоть слово, они подняли свои палочки и хором воскликнули: - Акцио, метлы!
   Гарри услышал где-то в отдалении громкий треск. Взглянув налево, он пригнулся, и как раз вовремя. Метлы Фреда и Джорджа -- на одной из них еще болталась тяжелая цепь с железным крюком, к которому приковала их Амбридж, -- неслись по коридору к своим хозяевам. Они свернули влево, скользнули вниз над лестницей и резко затормозили перед близнецами -- цепь громко прозвенела по вымощенному камнями полу.
   -- Надеюсь, мы больше не увидимся, -- сказал Фред профессору Амбридж, перекидывая ногу через свою метлу.
   -- И не стоит нам писать, -- подхватил Джордж, оседлав свою.
   Фред обвел взглядом собравшихся учеников -- молчаливую, настороженную толпу.
   -- Если кто надумает купить портативное болото вроде того, что выставлено у вас наверху, милости просим в Косой переулок, номер девяносто три, в магазин "Всевозможные волшебные вредилки", -- громко сказал он. -- Это наш новый адрес!
   -- Специальные скидки для тех учеников Хогвартса, которые пообещают, что используют наш товар в целях избавления от этой старой крысы, -- добавил Джордж, показывая на профессора Амбридж.
   -- Держите их! -- взвизгнула Амбридж, но было уже поздно. Когда члены Инспекционной дружины кинулись на Фреда с Джорджем, те уже оттолкнулись от пола и взмыли вверх футов на пятнадцать -- железный крюк угрожающе раскачивался внизу. Фред поглядел на полтергейста, парившего вровень с ними по другую сторону вестибюля.
   -- Задай ей жару от нашего имени, Пивз.
   И Пивз, который на моей памяти еще ни разу не послушался ни одного ученика, сорвал с головы свою шляпу с бубенчиками и отсалютовал ею, а Фред и Джордж под громоподобные аплодисменты толпы описали в воздухе полукруг и вылетели из распахнутых парадных дверей навстречу сияющему закату.
   Глава 30
   В следующие несколько дней история о том, как Фред с Джорджем вырвались на свободу, пересказывалась так часто, что мне стало ясно: она войдет в золотой фонд хогвартских преданий. Спустя неделю даже очевидцы этого события были почти убеждены, что своими глазами видели, как близнецы, оседлавшие метлы, сначала спикировали на Амбридж и забросали ее навозными бомбами, а уж потом вылетели из дверей на волю. Сразу после отбытия близнецов было много разговоров о том, что их поступок достоин подражания. Я частенько слышал от учеников фразы вроде "Честно, иногда мне страсть как хочется вскочить на метлу да и махнуть отсюда подальше" или "Еще один такой урок, и я тоже исполню номер "прощание Уизли"".
   Фред с Джорджем позаботились о том, чтобы память о них осталась в школе надолго. Во-первых, они никому не объяснили, как убрать болото, образовавшееся в коридоре на шестом этаже восточного крыла. Амбридж и Филч пробовали осушить его самыми разными способами, но безрезультатно. В конце концов болото огородили веревками, а Филчу поручили переправлять учеников в классные комнаты на плоскодонке, что он и делал, скрипя зубами от злости. Я не сомневался, что Макгонагалл или Флитвик могли бы удалить болото без всякого труда, однако, как и в случае с устроенным близнецами фейерверком, они явно предпочитали наблюдать за усилиями Амбридж со стороны.
   Кроме того, в двери кабинета Амбридж теперь зияли две большие дыры в форме метел, пробитые
   "Чистометами" Фреда и Джорджа, спешившими на зов своих хозяев. Филч приладил на место старой двери новую, а "Молнию" Гарри перенес в подземелье, где Амбридж, по слухам, поставила при ней вооруженного тролля-охранника. Но ее заботы на этом отнюдь не кончились.
   Вдохновленные примером Фреда и Джорджа, многие ученики вступили в борьбу за право занять освободившиеся места Главных Бузотеров Хогвартса. Несмотря на новую дверь, кто-то умудрился подсунуть в кабинет Амбридж нюхлера с волосатым рыльцем -- тот перевернул всю мебель в поисках блестящих предметов, а когда вошла Амбридж, прыгнул на нее и попытался сгрызть кольца с ее толстых пальцев. Навозными бомбами и вонючей дробью теперь швырялись в коридорах так часто, что среди учеников стало модно перед уходом с урока накладывать на себя Заклятие пузыреголовости -- это обеспечивало им приток свежего воздуха, хотя выглядели они при этом весьма экстравагантно, будто щеголяли в надетых на голову аквариумах.
   Филч, крадучись, ходил по коридорам с хлыстом в руке, надеясь поймать виноватых, но вся трудность заключалась в том, что их стало чересчур много и он никак не мог решить, куда ему броситься в первую очередь. Инспекционная дружина пыталась помочь ему, но с ее членами то и дело происходили странные вещи. Уоррингтона из слизеринской команды по квиддичу отправили в больницу с ужасным кожным недугом, из-за которого он словно покрылся кукурузными хлопьями. На следующий день, к восторгу Гермионы, Пэнси Паркинсон пропустила все уроки, поскольку у нее вдруг прорезались рожки.
   Тем временем стало ясно, что перед тем, как покинуть Хогвартс, Фред и Джордж успели распродать уйму Забастовочных завтраков. Стоило Амбридж войти в классную комнату, как собравшихся там учеников начинало тошнить и лихорадить. Одни падали в обморок, у других шла кровь из обеих ноздрей. Вопя от ярости и бессилия, она пыталась определить источник загадочных симптомов, но ученики упрямо твердили ей, что страдают от "амбриджита". Оставив после уроков четыре класса подряд и ровно ничего этим не добившись, она была вынуждена отказаться от репрессий и позволить мокрым от пота, мертвенно-бледным и окровавленным ученикам покидать ее занятия целыми толпами.
   Но даже потребители Забастовочных завтраков не могли сравниться с Пивзом, этим непревзойденным мастером сеять разрушение и хаос: похоже, полтергейст принял прощальный завет Фреда очень близко к сердцу. С безумным хихиканьем он носился по всей школе, переворачивал столы, выскакивал из-за классных досок, опрокидывал вазы и статуи; дважды он запихивал Миссис Норрис в пустые рыцарские доспехи в коридоре, и разъяренный смотритель замка извлекал ее оттуда истошно орущей, но живой и невредимой. Пивз разбивал фонари и тушил свечи, жонглировал горящими факелами над головой у перепуганных учеников, заставлял аккуратно сложенные стопки пергамента обрушиваться в огонь или за окно; он устроил на третьем этаже наводнение, открыв краны во всех умывальнях, набрал полную сумку тарантулов и выпустил их посреди вестибюля во время завтрака, а если ему хотелось передохнуть, часами парил над Амбридж, сопровождая ее повсюду, куда бы она ни пошла, и издавая громкие непристойные звуки всякий раз, как она открывала рот.
   Если не считать Филча, никто из обслуживающего персонала даже не пытался помочь директору. А спустя неделю после того, как Фред и Джордж покинули школу, Гарри своими глазами видел, как профессор Макгонагалл прошла мимо Пивза, старательно отвинчивающего хрустальную люстру, и мог бы поклясться, что она, почти не разжимая губ, шепнула полтергейсту: "Не в ту сторону крутишь!".
   Я бы в это не поверил, когда Гарри рассказал нам. Но Макгонагал была настолько зла на Амбридж, что в это вполне могло быть правдой.
   В довершение всего, Монтегю до сих пор не оправился от заключения в туалете. У него по-прежнему путались мысли, и как-то утром, во вторник, его родители были замечены на парадной аллее: они шагали к замку с крайне рассерженным видом.
   -- Может, нам вмешаться? -- обеспокоенно сказала Гермиона, прижавшись щекой к оконному стеклу в классе заклинаний, чтобы посмотреть, как мистер и миссис Монтегю входят внутрь. -- Объяснить, что с ним произошло? Вдруг это поможет мадам Помфри его вылечить?
   -- Да ладно, и так очухается, -- равнодушно отозвался Рон.
   -- В любом случае для Амбридж это лишние хлопоты, -- удовлетворенно сказал Гарри.
   Мы одновременно постучали палочками по чашкам, которые им велели заколдовать. У чашки Гарри вылезли четыре очень коротенькие ножки -- они не могли достать до стола и бессмысленно корчились в воздухе. Моя чашка с огромным трудом оторвалась от столешницы, опираясь на выросшие у нее длинные и тонкие ножки -- несколько секунд они удерживали ее наверху, дрожа от натуги, потом подломились, и чашка упала, расколовшись надвое.
   -- Репаро, -- быстро сказала Гермиона, взмахнув палочкой, и моя чашка вновь стала целой. -- Все это замечательно, но что, если Монтегю повредился в уме навсегда?
   -- Да кому какое дело? -- раздраженно сказал я, глядя, как его чашка снова пытается подняться, качаясь как пьяная: коленки у нее отчаянно тряслись. -- Нечего было вычитать очки у Гриффиндора! Если тебе некого жалеть, Гермиона, пожалей лучше меня!
   -- Тебя? -- спросила она, ловя свою чашку, которая весело поскакала прочь по столу на четырех крепких ножках, расписанных под китайский фарфор, и вновь ставя ее перед собой. -- Почему это я должна тебя жалеть?
   -- Когда следующее мамино письмо пройдет проверку, у меня будут крупные неприятности, -- горько сказал я, помогая своей чашке устоять на трепещущих ножках. -- Не удивлюсь, если она опять пришлет мне громовещатель.
   - Но...
   -- Вот увидишь, побег Фреда и Джорджа поставят в вину мне, -- мрачно пояснил я. -- Она скажет, что я должен был их остановить. Вцепиться в их метлы и не дать им улететь, или уж я не знаю что... Точно тебе говорю, виноват буду я.
   -- Ну, если она и вправду так скажет, это будет ужасно несправедливо, потому что ты ничего не мог поделать! Но я уверена, что она ничего такого не скажет: ведь если у них и впрямь есть помещение в Косом переулке, значит, они все это спланировали уже давным-давно.
   -- Кстати, вот еще вопрос: как они заполучили это помещение? -- сказал я, так сильно стукнув палочкой по чашке, что та снова упала и теперь лежала перед ним, бессильно подрагивая. -- Это же не так просто, верно? Чтобы арендовать место в Косом переулке, нужна куча галеонов. Она захочет узнать, во что они ввязались, чтобы раздобыть такие деньжищи.
   -- Это и мне приходило в голову, -- сказала Гермиона, пуская свою чашку вскачь вокруг чашки Гарри, по-прежнему шевелящей в воздухе короткими толстыми ножками. -- Я тоже думала: вдруг Наземникус уговорил их взяться за торговлю краденым или еще за что-нибудь похлеще...
   -- Ничего подобного, -- обронил Гарри.
   -- А ты откуда знаешь? -- хором спросили я с Гермионой.
   -- Оттуда... -- Гарри помедлил, но потом решил, что пришло время открыть секрет. Раз Фреда с Джорджем начали подозревать в чем-то неблаговидном, молчать уже попросту нельзя. -- Они получили золото от меня. В прошлом июне я отдал им свой выигрыш в Турнире Трех Волшебников.
   Его друзья ошеломленно молчали. Потом чашка Гермионы скакнула через край стола и, грохнувшись на пол, разлетелась на мелкие кусочки.
   -- Не может быть! -- воскликнула Гермиона.
   -- Может! -- вызывающе сказал Гарри. -- И я об этом не жалею! Мне эти деньги были ни к чему, а у них будет отличный магазин со всякими волшебными штучками.
   -- Но это же здорово! -- восхищенно сказал я. -- Значит, виноват ты один, и мама не сможет ни в чем меня обвинить! Ты не против, если я ей скажу?
   -- Конечно, лучше сказать, -- хмуро ответил Гарри, -- особенно если она думает, что они торгуют ворованными котлами.
   Гермиона больше ничего не говорила до самого конца урока, но было понятно, что терпения ей хватит ненадолго. И действительно, на перемене, когда мы вышли из замка погреться в жиденьких лучах майского солнца, она устремила на Гарри пронзительный взгляд и открыла рот, чтобы сделать ему очередное внушение.
   Гарри не дал ей заговорить.
   -- Не надо меня воспитывать -- что сделано, то сделано, -- твердо сказал он. -- Фред с Джорджем получили деньги и, судя по всему, уже потратили немалую их часть, так что обратно я их забрать не могу, да и не хочу. Поэтому не сотрясай зря воздух, Гермиона.
   -- Я и не собиралась ничего говорить насчет Фреда с Джорджем! -- уязвленно сказала она.
   Я недоверчиво хмыкнул, и Гермиона наградила меня уничтожающим взглядом, полным презрения.
   -- Да, не собиралась, представь себе! -- сердито сказала она. -- Я всего лишь хотела спросить у Гарри, когда он думает снова пойти к Снейпу и договориться с ним о продолжении уроков окклюменции!
   День-другой тому назад, после того как была исчерпана тема эффектного отбытия Фреда и Джорджа, что заняло, пожалуй, не один час, мне с Гермионой захотелось узнать новости о Сириусе. Он ограничился честным сообщением о том, что Сириус велел ему возобновить уроки окклюменции. С тех пор он не раз успел пожалеть об этом: Гермиона отказывалась считать вопрос закрытым и то и дело возвращалась к нему, когда Гарри меньше всего этого ожидал.
   -- И нечего врать мне, что ты перестал видеть кошмары, -- продолжала Гермиона. -- Рон сказал, что прошлой ночью ты бормотал во сне!
   Гарри метнул на меня свирепый взгляд. Мне сталдо стыдно.
   -- Ты бормотал совсем немножко, -- извиняющимся тоном промямлил я. -- Я разобрал только что-то вроде: "Ну же, еще чуть-чуть!.."
   -- Мне приснилось, как вы играете в квиддич, я кричал тебе, чтобы ты дотянулся до квоффла.
   Уши у меня покраснели.
   -- Но ты хотя бы пытаешься защитить свое сознание? -- требовательно спросила Гермиона, сверля Гарри взглядом. -- Ты применяешь окклюменцию?
   -- Конечно, -- ответил Гарри, его голос звучал оскорбленно, однако он избегал смотреть Гермионе в глаза.
   -- Знаешь, -- сказал я, мои уши до сих пор пылали огнем, -- если Монтегю не придет в себя до матча Слизерина с Пуффендуем, у нас может появиться шанс выиграть Кубок.
   -- Да, пожалуй, -- сказал Гарри, обрадовавшись перемене темы.
   -- Я имею в виду, мы один раз выиграли, один проиграли. Если в следующую субботу Халфпафцы победят слизеринцев...
   -- Да, правильно, -- сказал Гарри. Мы еещ некоторое время поболтади, но он только бездумно с оглашался с нами, смотря на прошедшую мимо Чанг.
   ***
   Заключительный матч сезона -- Гриффиндор против Равенклоа -- должен был состояться в последние майские выходные. Хотя Халфпафцам удалось-таки выиграть у Слизерина с минимальным перевесом, гриффиндорцы почти не надеялись на победу, в основном из-за моей обескураживающей игры в прошлых матчах (конечно, мне никто об этом не напоминал). Однако я был настроен оптимистически.
   -- Я ведь не могу выступить еще хуже, чем раньше, -- мрачно сказал я Гарри и Гермионе за завтраком в день матча. -- Стало быть, и терять нечего!
   Стояла замечательная ясная погода -- я не мог бы желать лучшего. может мне хоть сегодня удастя словить хоть часть мячей. я ведь хорошо ловлю их, когда неикто не видит. я уставился на подрагивающие ладони. сжал кулаки. если проиграем этот матч уйду из команды.
   Как всегда, комментаторскую кабинку занял Ли Джордан, который после ухода близнецов из школы ходил точно в воду опущенный. Когда команды появились на поле, он стал называть игроков, хотя в голосе его не слышалось привычного оживления.
   -- Брэдли... Дэвис... Чанг... -- говорил он.
   Игроки вышли на середину поля. Мадам Хутч свистнула и мы взлетели.
   -- Итак, матч начался! -- сказал Ли. -- Дэвис немедленно завладел квоффлом... квоффл у капитана Равенклоцев Дэвиса, он уворачивается от Джонсон, уходит от Белл, потом от Спиннет... он направляется прямо к воротам! Готовится к броску, и... и... -- Ли громко выругался. -- Счет открыт!
   Грифиндорцы застонали. Естественно, слизеринцы на противоположной трибуне тут же затянули свою отвратительную песню:
   Квоффл Рон поймать не может, Победить он нам поможет...
   Как ни странно в этот раз я отбил почти все мячи. каждый отбитый гол прибавлял мне уверенности в себе, а потом моя сестра поймала снитч, прямо из под носа Чжоу. Трибуа Грифиндора восторженно орала.
   Рональд Уизли -- наш король,
   Рональд Уизли -- наш герой,
   Перед кольцами стеной
   Так всегда и стой...
   По зеленому склону к замку поднималась огромная толпа учеников, возвращающихся с матча.
   Квоффла Рональд не пропустит
   И победы не упустит,
   Вратарем наш Рон родился,
   Гриффиндору пригодился.
   Красно-золотая массы, высыпала на поля и подхватила меня на руки, когда мы приземлились. А где мои друзья? я закрутил головой. нет, не вижу. масса подхватила меня и медленно двинулась к замку и понесла меня на своих многочисленных плечах.
   Рональд Уизли -- наш король, Рональд Уизли -- наш герой, Перед кольцами стеной Так всегда и стой...
   -- Не может быть... -- тихо ахнула Гермона.
   -- Может! -- громко сказал Гарри.
   Вон они! наконец-то.
   -- Гарри! Гермиона! -- завопил я, махая серебряным Кубком. Я был вне себя от счастья. -- Он наш! МЫ ПОБЕДИЛИ!
   Они расплылись в улыбках, провожая меня взглядом. У дверей замка образовалась пробка и меня как следует приложили головой о притолоку, но никто, похоже, не собирался ставить меня на ноги. Продолжая петь, болельщики протиснулись в вестибюль и исчезли из виду.
   я был так счатлив, что у меня все вывлетело из головы. Собеседовние с макгонагал и её слова о необходимых оценках на СОВ для аврората. Исключение братьев. Проигшраный прошлый матч с разгромным счетом. Я смог. Может действительно остаться с следующем году на должности вратаря? ладно, это будущие. Теперь бы СОВ сдать. Интересно гдже были мои друзья? Они видели как я отбивал мечи? надеюсь видели. я их всех сдела. о да. и сестра у меня тоже молодчина.
   Надо кстати домой написать, по воводу Фреда и Джоржа. Точно завтра отправлю, надо мать успокоить.
   Глава 31
   Я был так рад, что сумел помочь Гриффиндору выцарапать Кубок по квиддичу, что на следующий день не мог ни на чем сосредоточиться. Я снова и снова принимался обсуждать матч, и Гарри с Гермионой никак не удавалось улучить момент, чтобы заговорить о Гроххе. Поскольку день опять выдался ясный и теплый, они убедили меня заняться подготовкой к экзаменам под березой на берегу озера: там было меньше посторонних ушей, чем в гриффиндорской гостиной. Сначала я не пришел в восторг от этой идеи -- мне гораздо больше нравилось сидеть в башне, где меня то и дело дружески хлопали по плечу, а порой и снова затягивали "Уизли -- наш король", -- однако через некоторое время я согласился, что мне тоже полезно подышать свежим воздухом.
   Мы разложили учебники в тени березы и уселись сами, в двадцатый раз слушая мой рассказ о том, как вчера я взял свой первый мяч.
   -- Ну, то есть я ведь пропустил мяч от Дэвиса, так что полной уверенности в себе не было, но, не знаю уж почему, когда Брэдли полетел на меня -- он и взялся-то неизвестно откуда, -- я вдруг подумал:
   "Ты сможешь!"
   И у меня осталось не больше секунды, чтобы выбрать, куда кинуться, -- понимаете, он вроде как метил в правое кольцо, ну, в смысле, для меня правое, а для него-то левое, -- но мне будто внутренний голос подсказал, что он финтит, и я решил рискнуть и бросился влево -- стало быть, от него вправо, -- и... ну, вы видели, чем это кончилось, -- скромно заключил я, без всякой необходимости взлохмачивая себе волосы и оглядываясь, чтобы убедиться, что ближайшие их соседи -- кучка сплетничающих между собой третьекурсников с Пуффендуя -- услышали его слова. -- А минут через пять гляжу -- на меня летит Чемберс... Что? -- я оборвал себя на середине фразы, увидев выражение лица Гарри. Так я не понял. Они, что все пропустили?! -- Чего ты ухмыляешься?
   -- Ничего, -- быстро ответил Гарри и уткнулся носом в конспект по трансфигурации, пытаясь стереть с лица улыбку.
   -- Да, -- медленно сказал я, наслаждаясь звучанием этих слов, -- мы победили. Ты заметил, какое лицо было у Чанг, когда Джинни схватила снитч прямо у нее под носом?
   -- Она, наверно, расплакалась, -- горько сказал Гарри.
   -- Ага... правда, скорей от досады, чем от чего-нибудь еще... -- я слегка нахмурился. -- Но ты хоть видел, как она отшвырнула метлу, когда приземлилась?
   -- Ну... э-э... -- протянул Гарри.
   -- Честно говоря... нет, Рон, -- сказала Гермиона с тяжелым вздохом, откладывая книжку и устремляя на него извиняющийся взгляд. -- Ты уж нас прости, но все, что мы с Гарри видели вчера на стадионе, -- это первый гол Дэвиса.
   я так и думал. Я просто поник от разочарования.
   -- Вы не смотрели матч? -- тихо сказал я, растерянно глядя на них. -- Вы не видели ни одного моего броска?
   -- Ну... нет, -- сказала Гермиона, примирительно дотрагиваясь до его руки. -- Но мы не хотели уходить со стадиона, Рон, -- нам пришлось это сделать!
   -- Да ну? -- спросил я. Его лицо угрожающе покраснело. -- Это зачем же?
   -- Из-за Хагрида, -- сказал Гарри. -- Теперь мы знаем, почему он вечно ходит в синяках с тех пор, как вернулся от великанов. Он позвал нас с собой в Лес, и мы не могли отказать -- он так уговаривал... В общем, слушай...
   Весь рассказ занял у него пять минут, по прошествии которых негодование на моем лице уступило место глубокому недоверию. Я с недоверием слушал их Рассказ о Грохе и разговоре Хагри да с кентаврами.
   -- Он привел одного из них с собой и спрятал в Лесу?
   -- Ага, -- мрачно подтвердил Гарри.
   -- Да нет, -- сказал я, отрицая происшедшее. -- Нет, не может быть!
   -- И все-таки он это сделал, -- твердо сказала Гермиона. -- Грохх примерно шестнадцати футов ростом, любит выдирать с корнем двадцатифутовые сосны и знает меня, -- она хмыкнула, -- под именем Герми.
   У меня вырвался нервный смешок.
   -- И Хагрид хочет, чтобы мы...
   -- Научили его английскому, -- закончил за него Гарри.
   -- Он сошел с ума, -- сказал я почти благоговейным тоном.
   -- Да, -- раздраженно подтвердила Гермиона, перевернув страницу "Ступенчатой трансфигурации" и хмуро разглядывая ряд диаграмм, иллюстрирующих превращение совы в театральный бинокль. -- Я тоже начинаю так думать. Но, к несчастью, мы с Гарри обещали ему помочь.
   Они оба рехнулись?! Великаны очень опасны.
   -- Что ж, придется вам нарушить свое обещание, только и всего, -- твердо заявил я. -- То есть я хочу сказать... у нас же экзамены на носу, и шансов, что мы не вылетим из школы, примерно вот столько. -- Я сблизил большой и указательный пальцы, оставив между ними лишь узкую щелочку. -- Да и вообще... помните Норберта? И Арагога? Мы хоть раз что-нибудь выиграли от знакомства с чудищами из числа Хагридовых приятелей?
   -- Ты прав, но вся беда в том, что... мы обещали, -- жалким голосом сказала Гермиона.
   Я пригладил растрепанные волосы. Я серьезно задумался. пообещапли, мда. учитывая клятвы в магическуом мире, могут быть проблемы.
   -- Ну ладно, -- вздохнул я. -- Хагрида ведь еще не выгнали. А если уж он продержался так долго, может, продержится и до конца семестра, и тогда нам не придется даже близко подходить к Грохху.
   ***
   Окрестности замка сияли на солнце, как чисто вымытые; безоблачное небо улыбалось своему собственному отражению в искрящейся глади озера; по шелковым зеленым лужайкам изредка пробегала рябь от легкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это означало одно: экзамены наконец придвинулись к ним вплотную.
   Нам больше не задавали ничего на дом; все уроки были посвящены повторению вопросов, которые, по мнению преподавателей, почти наверняка должны были встретиться нам на экзаменах. В атмосфере лихорадочной, сосредоточенной подготовки я забыл почти обо всем на свете, кроме СОВ. Снейп продолжал игнори ровать Гарри. Впрочем, Гарри это вполне устраивало: у него хватало забот и волнений и без дополнительных уроков со Снейпом, да и Гермиона, к его облегчению, была в эти дни слишком занята для того, чтобы ругать его за пренебрежение советами Дамблдора; она ходила, постоянно бормоча что-то себе под нос, и вот уже который вечер не оставляла по углам одежду для эльфов.
   Гермиона была не единственной, кто в преддверии СОВ начал вести себя странно. У Эрни Макмиллана появилась дурная привычка расспрашивать всех подряд о том, как они готовятся к экзаменам.
   -- Сколько часов в день у вас уходит на подготовку? -- с маниакальным блеском в глазах спросил он у Гарри и меня, когда мы вместе шли на травологию.
   -- Не знаю, -- сказал я. -- Несколько.
   -- Больше восьми или меньше?
   -- Меньше, наверно, -- ответил я, слегка встревоженный.
   -- У меня восемь, -- выпятив грудь, сказал Эрни. -- А то и все девять. Я еще по часу до завтрака каждый день выкраиваю. Восемь -- это у меня средняя цифра. В удачный выходной могу и до десяти дотянуть. В понедельник у меня получилось девять с половиной. Во вторник не так хорошо -- всего семь с четвертью. Зато в среду...
   Я был очень благодарен профессору Спраут за то, что в этот момент она пригласила нас в оранжерею и Эрни пришлось замолчать.
   Тем временем Драко Малфой нашел новый способ сеять панику.
   -- Разумеется, важно не то, сколько вы знаете, -- громко поучал он Крэбба и Гойла перед уроком зельеварения за несколько дней до начала экзаменов. -- Важно, кого вы знаете. Отец уже много лет на короткой ноге со старухой Гризельдой Марчбэнкс, председательницей Волшебной экзаменационной комиссии, -- она и на званых ужинах у нас бывала, и вообще...
   -- Как по-вашему, это правда? -- тревожно прошептала Гермиона Гарри и мне.
   Блин, надеюсь малфой гонит.
   -- Если и так, мы все равно ничего не можем поделать, -- угрюмо ответил я.
   -- Не думаю, что это правда, -- спокойно произнес за их спинами Невилл Лонгботом. -- Дело в том, что Гризельда Марчбэнкс дружит с моей бабушкой, и она никогда не упоминала о Малфоях.
   -- А какая она, Невилл? -- тут же спросила Гермиона. -- Строгая?
   -- Честно говоря, у них с бабушкой много общего, -- подавленно признался Невилл.
   -- Ну, такое знакомство тебе уж во всяком случае не повредит, -- ободряюще заметил я.
   -- Вряд ли от этого будет хоть какой-то прок, -- еще более уныло сказал Невилл. -- Бабушка все время твердит ей, что мне далеко до отца... да вы и сами видели, какая она, в больнице святого Мунго...
   Невилл мрачно уставился в пол. Гарри, я и Гермиона обменялись взглядами, но не придумали, что ему ответить. В первый раз Невилл упомянул о своей встрече с нами в волшебной больнице.
   Тем временем торговля из-под полы различными средствами, способствующими повышению концентрации, живости ума и внимательности, которая и раньше процветала среди пяти- и семикурсников, достигла своего апогея. Гарри и я сразу же соблазнились бутылью эликсира Баруффио для интеллектуального роста -- ее предложил им шестикурсник с Равенклоа Эдди Кармайкл. Он уверял, что в прошлом году получил на СОВ "превосходно" по девяти предметам лишь благодаря эликсиру, и готов был расстаться с целой пинтой по смехотворной цене в двенадцать галеонов. Рон пообещал Гарри, что расплатится с ним за свою половину, как только закончит Хогвартс и выйдет на работу, но прежде чем они ударили по рукам, Гермиона отняла у Кармайкла бутылку и вылила ее содержимое в унитаз.
   -- Гермиона! Мы же хотели это купить! -- завопил я.
   -- Не будьте идиотами, -- огрызнулась она. -- Вы бы еще купили у Гарольда Дингла порошок из когтя дракона! И хватит об этом!
   -- У Дингла есть порошок из когтя дракона? -- жадно спросил я.
   -- Уже нет, -- ответила Гермиона. -- Его я тоже конфисковала. Все эти штучки -- чистое надувательство, понятно?
   -- Только не коготь дракона! -- воскликнул Рон. -- Это классная вещь, она так прочищает мозги, что ты потом несколько часов ходишь умный-преумный... Гермиона, дай мне щепоточку этого порошка, пожалуйста, он же не повредит...
   -- Может и повредить, -- сдержанно откликнулась Гермиона. -- Я его рассмотрела. На самом деле это сушеный помет докси.
   После этого сообщения у Гарри и меня пропала охота гоняться за мозговыми стимуляторами.
   На следующем уроке трансфигурации мы получили расписание экзаменов и ознакомились с правилами их проведения.
   -- Как видите, -- сказала профессор Макгонагалл, когда ученики переписали с доски даты и время всех экзаменов, -- вы будете сдавать СОВ в течение двух недель. Утренние часы отведены под письменные работы, послеобеденные -- под проверку практических навыков. Практический экзамен по астрономии, разумеется, будет проходить ночью.
   Далее, я должна предупредить вас, что на ваши экзаменационные принадлежности наложены исключительно жесткие Антиобманные заклятия. Использование напоминалок, а также самоотвечающих перьев, накладных манжет-шпаргалок и самоправящихся чернил запрещено. К сожалению, практически ежегодно в школе находится, как минимум, один ученик, считающий, что ему по силам обвести Волшебную экзаменационную комиссию вокруг пальца. Могу только выразить надежду, что среди гриффиндорцев таковых не окажется. Наш новый... директор, попросила деканов факультетов предупредить своих учеников, что мошенничество будет караться строжайшим образом -- поскольку, как вы сами понимаете, ваши результаты могут бросить тень на новые порядки, установленные директором...
   Профессор Макгонагалл едва заметно вздохнула. Я увидел, как затрепетали крылья ее точеного носа.
   -- Тем не менее у вас нет причин не показать все, на что вы способны. Вам необходимо думать о будущем.
   -- Можно спросить, профессор? -- подняла руку Гермиона. -- Когда станут известны наши результаты?
   -- В июле каждому из вас отправят сову с оценками, -- сказала Макгонагалл.
   -- Прекрасно, -- отчетливым шепотом произнес Дин Томас. -- Значит, до каникул можно не трепать себе нервы.
   Гарри представил, как через полтора месяца будет сидеть на Тисовой улице, дожидаясь своих оценок по СОВ. Что ж, подумал он, по крайней мере, одно письмо этим летом ему обеспечено.
   Наш первый экзамен, по теории заклинаний, был назначен на утро понедельника. В воскресенье после обеда Гарри согласился проверить Гермиону, но почти сразу же пожалел об этом: она страшно волновалась и то и дело выхватывала у него учебник, чтобы посмотреть, не допустила ли она в ответе каких-нибудь мелких ошибок. В конце концов Гарри сильно досталось по носу острым краем "Успехов заклинательных наук".
   -- Займись-ка ты этим сама, -- твердо сказал он, возвращая ей книгу и вытирая заслезившиеся глаза.
   Тем временем я, заткнув уши пальцами и беззвучно двигая губами, читал конспекты по заклинаниям за два года, Симус Финниган, лежа навзничь, повторял определение независимого заклинания, а Дин проверял его по "Общей теории заклинаний" для пятого курса. Парвати с Лавандой отрабатывали основные Заклинания движения, заставляя свои пеналы носиться наперегонки вдоль края стола.
   За ужином накануне экзамена царила атмосфера легкой подавленности. Гарри и я почти не говорили, но ели с аппетитом, проголодавшись за целый день занятий. Однако Гермиона то и дело откладывала нож с вилкой и ныряла под стол, чтобы выудить из сумки книгу и проверить какой-нибудь факт или цифру. Да сколько можно?! Я уже собирался сказать ей, что надо нормально поесть, иначе она не заснет, как вдруг вилка выскользнула из ее ослабевших пальцев и с громким звоном упала в тарелку.
   -- Держите меня, -- пробормотала она, глядя в вестибюль. -- Неужто это они? Экзаменаторы?
   Гарри и я мгновенно повернулись на скамье и уставились в открытую дверь. В вестибюле стояла Амбридж, а рядом с ней -- группа очень древних на вид магов и волшебниц. Гарри с удовольствием отметил, что Амбридж явно нервничает.
   -- Может, посмотрим поближе? -- предложил я.
   Гарри и Гермиона кивнули, и мы в троем поспешили к распахнутым дверям. Переступив порог, мы замедлили шаг и чинно прошествовали мимо экзаменаторов. Видщимо крошечная сутулая ведунья с морщинистым, словно затянутым паутиной лицом и есть профессор Марчбэнкс; Амбридж обращалась к ней с большим почтением. Видимо, профессор Марчбэнкс была глуховата: она отвечала Амбридж очень громко, хотя их разделяло не больше двух шагов.
   -- Прекрасно, прекрасно добрались, мы приезжаем сюда уже далеко не в первый раз! -- нетерпеливо сказала она. -- Кстати, что-то я давненько не получала вестей от Дамблдора! -- добавила она, оглядывая зал, точно надеялась, что бывший директор вот-вот появится из чулана для метел. -- Где он сейчас, не знаете?
   -- Не имею понятия, -- ответила Амбридж, бросая злобный взгляд на Гарри, меня и Гермиону, когда мы застряли у подножия лестницы: я притворился, что завязываю распустившийся шнурок. -- Но осмелюсь предположить, что Министерство магии вскоре его отыщет.
   -- Вряд ли! -- гаркнула крошечная Марчбэнкс. -- Разве только Дамблдор сам захочет, чтобы его отыскали! Уж я-то знаю... сама принимала у него ЖАБА по трансфигурации и заклинаниям... Что он вытворял своей палочкой -- я такого в жизни не видела!
   -- М-м... да... -- промямлила Амбридж. Гарри и я с Гермионой поднимались по мраморным ступеням, еле волоча ноги. -- Позвольте проводить вас в учительскую. Вы ведь не откажетесь от чашечки чаю после такого путешествия?
   Остаток вечера прошел довольно уныло. Все пытались что-то повторить в последнюю минуту, но проку от этого было немного. Гарри улегся в постель, пораньше. Я пошел попозже. Эх наденюсь я хорошо сдам экзамены.
   Наутро, за завтраком, пятикурсники по-прежнему почти не разговаривали между собой. Парвати бормотала себе под нос заклинания, и солонка перед ней судорожно подергивалась. Гермиона перечитывала "Успехи заклинательных наук" с такой скоростью, что взгляд ее казался расплывшимся, а Невилл каждые полминуты ронял нож или вилку и опрокидывал вазочку с мармеладом.
   Когда завтрак кончился, пяти- и семикурсники остались слоняться в вестибюле, а прочие ученики разошлись по аудиториям. Затем, в половине десятого, оставшихся начали класс за классом приглашать обратно в Большой зал: четыре факультетских стола убрали, заменив их множеством парт, обращенных к концу Зала, где находился стол для преподавателей. За ним стояла профессор Макгонагалл. Когда все расселись по местам и успокоились, она сказала: "Итак, начали" -- и перевернула огромные песочные часы. Рядом с ними были разложены и расставлены запасные перья, баночки с чернилами и свитки пергамента.
   Я с гулко бьющимся сердцем взял свой билет -- Гермиона, сидевшая на 2 ряда правее его и на четыре парты ближе к преподавателям, уже строчила как сумасшедшая -- и прочел первый вопрос "а) приведите магическую формулу и б) опишите движения палочки, с помощью которых можно заставить предметы танцевать".
   ***
   -- Ну что, все не так уж плохо, а? -- беспокойно спросила Гермиона два часа спустя в вестибюле, все еще сжимая в руке свой экзаменационный билет. -- Правда, я не уверена, что отдала должное Веселящим заклинаниям, -- у меня просто времени не хватило... Вы упомянули про заклинание, снимающее икоту? Я побоялась, что это будет уже чересчур... а на вопрос двадцать третий...
   -- Гермиона, -- твердо сказал я, -- что было, то прошло. Давай не будем отвечать на все вопросы по второму разу -- лично мне вполне хватило и одного.
   Пятикурсники пообедали вместе со всеми остальными (на время обеда факультетские столы вернули в Большой зал), а потом перешли в небольшую комнатку рядом с Большим залом, откуда нас должны были пригласить на устный экзамен. Вскоре нас начали вызывать маленькими группами в алфавитном порядке; те, кто дожидался своей очереди, вполголоса бормотали заклинания и отрабатывали движения палочкой, время от времени нечаянно угощая соседей тычком в глаз или в спину.
   Прозвучало имя Гермионы. Трепеща, она покинула комнату вместе с Энтони Голдстейном, Грегори Гойлом и Дафной Грингласс. Прошедшие экзамен не возвращались обратно, так что Гарри и я не знали, как проявила себя Гермиона.
   -- Да нечего за нее волноваться. Помнишь тест по заклинаниям, когда она набрала сто двенадцать процентов? -- сказал я.
   Через десять минут профессор Флитвик выкликнул:
   -- Паркинсон, Пэнси! Патил, Падма! Патил, Парвати! Поттер, Гарри!
   -- Ни пуха ни пера, -- тихо сказал я.
   Гарри прошел в Большой зал, крепко, до дрожи сжимая в руке палочку.
   Гарри рассказал вечеро о своем экзамене мне -- я сам умудрился превратить тарелку в большой гриб и понятия не имел о том, как это у меня получилось. Хорошо хоть с остальным вроде справился.
   Вечером отдыхать было некогда: после ужина мы сразу отправились в свою гостиную и взялись за подготовку к завтрашнему экзамену по трансфигурации. Когда я наконец добрался до постели, голова у меня шла кругом от сложных магических теорий и диаграмм. С транфигурацией у меня вусе куда хуже.
   Утром, на письменном экзамене, он позабыл определение нескольких заклинаний, но после обеда, пожалуй, отыгрался на устном. С правктикой у меня было все таки получше, чем стеорией.
   В среду мы сдали экзамен по травологии, а на четверг был назначен экзамен по защите от Темных искусств. Здесь Гарри в первый раз почувствовал, что ему не в чем себя упрекнуть, а мне было немного не посебе. я без труда ответил на все письменные вопросы,
   а на устном экзамене с особенным удовольствием применял все требуемые Щитовые чары на глазах у Амбридж, которая холодно наблюдала за нами от дверей.
   -- Браво, браво! -- воскликнул профессор Тофти , когда я по его просьбе эффектно расправился с боггартом. -- Великолепно! Что ж, полагаю, это все, Поттер... если только... брр, опять паук.
   В пятницу у Гарри со мной был выходной, а Гермиона сдавала древние руны. Поскольку впереди был еще целый уикенд, мы решили отдохнуть от подготовки. Растянувшись и позевывая у распахнутого окна, из которого веял теплый летний ветерок, мы играли в волшебные шахматы. Вдалеке, на опушке Леса, маячил Хагрид -- он проводил урок у младшекурсников. Гарри попытался угадать, каких существ они изучают, и решил, что единорогов, поскольку ребята стояли, слегка расступившись. Тут проем за портретом раскрылся, и в комнату шагнула Гермиона. Она была сильно не в духе.
   -- Как твои руны? -- спросил я, зевая и потягиваясь.
   -- Я неправильно перевела "эхваз", -- свирепо сказала Гермиона. -- Это значит "товарищество", а не "защита". Я перепутала его с "эйхваз".
   -- Да ладно тебе, -- лениво сказал я. -- Это же только одна ошибка. Ты все равно получишь свою...
   -- Умолкни! -- огрызнулась Гермиона. -- Иногда от одной ошибки зависит судьба всего экзамена. И вдобавок, кто-то снова подсунул к Амбридж в кабинет нюхлера. Не пойму, как они умудрились справиться с новой дверью, но я только что проходила мимо и слышала, как она там орет, -- можно было подумать, что он пытается откусить кусочек от ее ноги...
   -- Здорово, -- хором сказали Гарри и я.
   -- Вовсе это не здорово! -- горячо воскликнула Гермиона. -- Вы что, забыли? Она считает, что это проделки Хагрида! А если она его выгонит, мы с вами наплачемся!
   -- У него сейчас урок. Она не сможет его обвинить, -- сказал Гарри, махнув в сторону окна.
   -- Иногда меня поражает твоя наивность, Гарри. Ты правда думаешь, что ей нужны доказательства? -- Гермиона явно не собиралась успокаиваться. Она решительно прошагала в спальню для девочек и с грохотом захлопнула за собой дверь.
   -- Милая девочка с чудесным характером, -- пробормотал я, подталкивая свою королеву на поле, где стоял один из коней Гарри.
   Гермиона ходила насупленная почти весь уикенд. Впрочем, Гарри и мне некогда было обращать на это внимание: мы потратили львиную долю субботы и воскресенья на подготовку к экзамену по зельеварению, назначенному на понедельник. От этого экзамена Гарри ждал самых больших неприятностей; он был уверен, что на нем придет конец его надеждам стать мракоборцем. И действительно, письменное задание оказалось довольно трудным, однако за вопрос об Оборотном зелье я, похоже, набрал максимальное количество баллов: на втором курсе я принимал это запрещенное снадобье и потому сумел описать его действие во всех подробностях.
   После обеда выяснилось, что я зря так отчаянно боялся практического экзамена: когда рядом не было Снейпа, я чувствовал себя перед котлом гораздо свободнее. Невилл, сидевший совсем близко от Гарри, тоже выглядел намного веселее, чем на уроках зельеварения. Когда профессор Марчбэнкс сказала: "Пожалуйста, отойдите от котлов -- ваше время истекло", я закупорил бутылочку с образцом, почти уверенный в том, что по крайней мере не провалился.
   -- Осталось только четыре экзамена, -- устало сказала Парвати Патил, когда мы направлялись обратно в гриффиндорскую гостиную.
   -- Только! -- язвительно отозвалась Гермиона. -- У меня впереди нумерология, а труднее этого, наверное, ничего нет!
   У всех хватило ума воздержаться от возражений, так что ей не удалось излить на них свой гнев и она ограничилась тем, что отчитала каких-то первокурсников за слишком громкое хихиканье в гостиной.
   На вторник назначили экзамен по уходу за магическими существами. Гарри был полон решимости сдать его как можно лучше, чтобы не подставлять Хагрида под удар. Да и я тоже не хотел подстьавлять хагрида, хотя когда я записывался на этот курс я ожидал большего. Практические испытания проходили на зеленой поляне у опушки Запретного леса. Учеников попросили опознать нарла среди дюжины обыкновенных ежей (правильный метод состоял в том, чтобы предложить им всем по очереди молоко; нарлы, крайне подозрительные существа, чьи иглы обладают целым рядом волшебных свойств, обычно приходят от этого в бешенство, считая, что их пытаются отравить); показать, как нужно обращаться с лукотрусом; покормить и почистить огненного краба, избежав при этом серьезных ожогов, и, наконец, выбрать из множества продуктов те, что не принесут вреда больному единорогу.
   Я видел, как Хагрид взволнованно наблюдает за нами из окошка своей хижины. Когда экзаменаторша Гарри, симпатичная пухленькая ведьмочка, улыбнулась ему и сообщила, что он может идти, Гарри украдкой показал Хагриду большой палец, а потом направился обратно к замку. я же немного задержался вместе с сгермионой. После чего мы пошли в зхамок.
   Письменный экзамен по астрономии в среду утром прошел без неприятных сюрпризов. я перечислил все, что запомнил. Хорошо она мне не нужна для мракоборчества. Хоть и применяется в ритуалистике. Но где я и где ритуалистика? Практическая астрономия должна была начаться вечером, а послеобеденное время отвели под прорицания.
   Гарри растроеный вышел из класса. Я попытался раслабится и узнать что нибудь в шаре. Погадал на чаинках, а потом попытался прочитать линию жизни на руке Тофти. Не сдал и фиг с ним, все рано я этот предмет брал как необязательный. Он мне не нужен. Вела бы Трелони нормально, а так мы больше предумывали, чем гадали.
   -- Ну уж здесь-то мы обязаны были провалиться, -- мрачно пробормотал я, когда мы поднимались по мраморной лестнице. Только что я заметно поднял Гарри настроение рассказом о том, как подробно описал внешность безобразного мужчины с бородавкой на носу, появившегося в его магическом кристалле, а потом поднял глаза и обнаружил, что это было отражение его экзаменатора.
   -- Зря мы вообще выбрали этот идиотский предмет, сказал Гарри.
   -- Что ж, зато теперь мы наконец сможем от него отказаться.
   -- Да, -- согласился Гарри. -- Не надо больше прикидываться, будто нас волнует, что произойдет, если Юпитер с Ураном окончательно рассорятся.
   -- А я больше не стану переживать, если чайные листья у меня в чашке будут твердить: "Умри, Рон, умри!" -- просто возьму да и выкину их в мусорное ведро, там им самое место.
   Гарри рассмеялся, и как раз в этот момент нас нагнала Гермиона. Я тут же оборвал смех, опасаясь разозлить ее.
   -- Ну, по-моему, нумерологию я сдала нормально, -- сказала она, и оба друга вздохнули с облегчением. -- Пожалуй, до ужина еще успеем быстренько просмотреть звездные карты...
   В одиннадцать, поднявшись на верхушку Астрономической башни, Мы убедились, что ночь для наблюдений над звездами выдалась идеальная -- тихая и безоблачная. Окрестности замка купались в серебристом лунном свете, воздух был прохладный, бодрящий. Мы настроили телескопы и по команде профессора Марчбэнкс принялись заполнять пустые карты, которые нам роздали.
   Профессора Марчбэнкс и Тофти ходили среди нас, наблюдая за тем, как мы определяем точные координаты планет и звезд, видимых в телескоп. Тишину изредка нарушали только шелест карт, случайный скрип телескопа, поправляемого на опоре, да царапанье по пергаменту многочисленных перьев. Прошло полчаса, потом час, и маленькие квадратики отраженного золотого света на земле внизу стали исчезать один за другим -- это гасли окна в замке.
   Из далекой хижины донесся рев, взмыв сквозь тьму к самой верхушке Астрономической башни. Несколько моих соседей вынырнули из-за своих телескопов и стали всматриваться во мрак в направлении хижины Хагрида.
   Послышался суховатый кашель профессора Тофти.
   -- Пожалуйста, друзья мои, сосредоточьтесь, -- мягко сказал он.
   Большая часть учеников вернулась к телескопам. Гарри посмотрел налево: взгляд Гермионы был прикован к хижине Хагрида.
   -- Кхм... осталось двадцать минут, -- напомнил проґфессор Тофти.
   Гермиона подскочила и тут же согнулась над своей звездной картой; Гарри поглядел на свою и заметил, что по ошибке назвал Венеру Марсом. Он наклонился, чтобы исправить надпись.
   Снизу что-то громко бабахнуло. Несколько человек дернулись от неожиданности и завопили "ай!", наткнувшись глазом на свои телескопы.
   Дверь Хагрида распахнулась настежь, из хижины хлынул поток света, и мы ясно увидели на пороге массивную фигуру хозяина -- он ревел от ярости и потрясал кулаками, а шестеро человек вокруг, судя по тонким красным лучикам, которые они направляли в его сторону, пытались сразить его Оглушающим заклятием.
   -- Негодяи! -- закричала Гермиона.
   -- Ну-ну, уважаемая! -- возмутился профессор Тофти. -- Вы на экзамене!
   Но никто уже не обращал на звездные карты ни малейшего внимания. Лучи красного света все еще метались около хижины Хагрида, но почему-то словно отскакивали от него: он по-прежнему стоял, выпрямившись во весь рост, и по-прежнему, насколько мог судить Гарри, отбивался от нападавших. Крики и вопли разносились по всей территории школы, кто-то крикнул: "Будьте же благоразумны, Хагрид!"
   -- Ни фига, Долиш! Так просто вы меня не возьмете! -- заревел Хагрид в ответ.
   Я видел крошечный силуэт Клыка -- он пытался защитить хозяина, бросаясь на окруживших его волшебников, но вскоре в него угодило заклятие и он упал замертво. Испустив яростный вопль, Хагрид сгреб виновника в охапку и отшвырнул прочь; тот пролетел футов десять, грянулся оземь и больше не вставал. Гермиона ахнула, прижав руки ко рту; Гарри оглянулся на меня и заметил, что я тоже испуган. До сих пор никто из нас еще не видал Хагрида разозленным по-настоящему.
   -- Смотрите! -- пискнула Парвати, опершись о парапет и указывая на парадные двери замка, которые снова открылись; на темную лужайку опять пролился свет, и к хижине лесничего устремилась еще одна высокая черная фигура.
   -- Это безобразие! -- взволнованно воскликнул профессор Тофти. -- Осталось всего шестнадцать минут!
   Но ребята пропустили его оклик мимо ушей: они наблюдали за новым участником событий, со всех ног мчащимся к месту, где разгорелась битва.
   -- Как вы смеете! -- крикнул этот человек на бегу. -- КАК ВЫ СМЕЕТЕ!
   -- Это Макгонагалл! -- прошептала Гермиона.
   -- Оставьте его в покое! Немедленно! -- раздался в темноте голос Макгонагалл. -- По какому праву вы на него нападаете? Он не сделал ничего, что могло бы послужить...
   Гермиона, Парвати и Лаванда дружно завизжали: люди у хижины послали навстречу декану их факультета не меньше четырех Оглушающих заклятий. На полпути между хижиной и замком красные лучи угодили в нее -- на мгновение фигура Макгонагалл словно осветилась изнутри зловещим красным светом, потом ноги ее оторвались от земли, она упала навзничь и больше не шевелилась.
   -- Разорви меня горгулья! -- воскликнул профессор Тофти, который, по-видимому, тоже успел совершенно забыть об экзамене. -- Без всякого предупреждения! Это возмутительно!
   -- Трусы! -- взревел Хагрид. Его слова были хорошо слышны на верхушке башни, и после этого возгласа в замке снова вспыхнуло несколько окон. -- Жалкие трусы! Получайте! Вот вам!
   -- О боже! -- ахнула Гермиона.
   Хагрид угостил двух ближайших к нему противников мощными ударами; судя по тому, как они рухнули наземь, это был чистый нокаут. Я увидел, как Хагрид согнулся вдвое, и решил, что его наконец одолели с помощью заклятий. Но нет -- в следующий миг Хагрид распрямился снова. Теперь у него на спине чернело что-то похожее на тюк, и Гарри сообразил, что это бесчувственное тело Клыка.
   -- Взять его, взять! -- вопила Амбридж, однако ее последний помощник явно не торопился свести знакомство с Хагридовыми кулаками -- наоборот, он пятился так быстро, что споткнулся о лежащего без чувств товарища и упал. Хагрид развернулся и кинулся бежать с Клыком на плечах. Амбридж послала ему вслед еще одно Оглушающее заклятие, но промахнулась, и Хагрид, во всю мочь несущийся к далеким воротам, исчез во мраке.
   Наступила тревожная тишина, которая длилась, наверное, целую минуту. Ошеломленные ученики не отрываясь смотрели вниз, во тьму. Потом раздался слабый голос профессора Тофти:
   -- Э-э... прошу, у вас еще пять минут.
   Хотя я заполнил всего две трети карты, я не мог дождаться конца экзамена. Когда назначенные пять минут истекли, мы с Гарри и Гермионой как попало нахлобучили на телескопы футляры и ринулись вниз по винтовой лесенке. Никто из учеников и не думал ложиться в постель -- все они громко и возбужденно обсуждали у подножия лестницы те события, свидетелями которых им довелось стать.
   -- Какая подлость! -- воскликнула Гермиона. Она была так рассержена, что язык плохо ее слушался. -- Напасть на Хагрида посреди ночи!
   -- Очевидно, на этот раз Амбридж хотела обойтись без сцен -- помните Трелони? -- глубокомысленно заметил Эрни Макмиллан, протискиваясь к ним сквозь толпу.
   -- А Хагрид-то, вот молодец! -- сказал я, хотя я и был скорее обеспокоенным, чем восторженным. -- Почему это от него отскакивали их заклятия?
   -- Наверное, великанья кровь помогла, -- дрожащим голосом пояснила Гермиона. -- Великанов вообще очень трудно оглушить заклятием, они как тролли, прямо непрошибаемые... но как же бедная Макгонагалл... четыре Оглушающих заклятия прямо в грудь, а она ведь уже далеко не девочка!
   -- Ужас, ужас, -- поддакнул Эрни, солидно качая головой. -- Ну ладно, я пошел спать. Всем пока!
   Ребята вокруг нас расходились, все еще оживленно обсуждая увиденное.
   -- По крайней мере, им не удалось засадить Хагрида в Азкабан, -- сказал я. -- Он небось к Дамблдору отправился, как думаете?
   -- Да, наверно, -- согласилась Гермиона. Казалось, она вот-вот заплачет. -- Ах, как все ужасно! Я так надеялась, что Дамблдор скоро вернется, а вместо этого мы потеряли и Хагрида!
   Мы побрели обратно в гриффиндорскую гостиную и обнаружили, что там яблоку негде упасть. Шум у хижины лесничего разбудил несколько человек, а те подняли друзей. Симус с Дином, чуть опередившие Гарри, меня и Гермиону, уже рассказывали о том, что они видели и слышали с верхушки Астрономической башни.
   -- Но с чего ей увольнять Хагрида? -- покачав головой, спросила Анджелина Джонсон. -- Это же не Трелони -- в нынешнем году он преподавал гораздо лучше, чем обычно!
   -- Амбридж ненавидит полулюдей, -- горько сказала Гермиона, усевшись в кресло. -- Она давно пыталась выгнать Хагрида.
   -- А еще она думала, что это Хагрид запускает к ней в кабинет нюхлеров, -- подала голос Кэти Белл.
   -- Ах ты блин, -- ругнулся Ли Джордан и тут же прикрыл рот рукой. -- Это ведь я их ей подсовывал. Фред с Джорджем оставили мне несколько штук -- ну, я и левитировал их через окно.
   -- Она все равно бы его уволила, -- сказал Дин. -- Он был слишком дружен с Дамблдором.
   -- Что правда то правда, -- сказал Гарри, опускаясь в кресло напротив Гермионы.
   -- Я очень надеюсь, что с профессором Макгонагалл все в порядке, -- чуть не плача, сказала Лаванда.
   -- Ее принесли обратно в замок, мы видели из окошка спальни, -- сказал Колин Криви. -- Она не слишком хорошо выглядела.
   -- Мадам Помфри поставит ее на ноги, -- твердо сказала Алисия Спиннет. -- Она превосходный целитель.
   Гостиная опустела только часам к четырем утра.
   Заключительный экзамен, по истории магии, был назначен на послеобеденное время. После завтрака я с удовольствием вернулся бы в постель, но мне нужно было еще раз повторить пройденное, и я, стиснув голову руками и изо всех сил стараясь не дремать, уселся у окошка в гостиной и принялся просматривать стопку занятых у Гермионы конспектов высотой в добрых три с половиной фута.
   В два часа пополудни пятикурсники вошли в Большой зал и, заняв свои места, стали ждать разрешения перевернуть билеты. Я чувствовал, что вымотался до предела. Мне хотелось только одного -- чтобы все это поскорее кончилось и я мог пойти и заснуть;
   -- Пожалуйста, переверните билеты, -- сказала профессор Марчбэнкс из-за преподавательского стола. -- Итак, начали!
   Я тупо уставился на первый вопрос. Лишь через несколько секунд я осознал, что не понимаю ни слова. Где-то наверху, у края высокого окна, билась в стекло муха, и ее жужжание мешало сосредоточиться. Медленно, мучительно он наконец собрался с мыслями и начал писать ответ.
   Я стал писать, время от времени отрываясь от работы, чтобы взглянуть на большие песочные часы, стоявшие около профессора Марчбэнкс. Я сидел прямо за Драко Малфоем -- его Платиновые волосы волосы мешали мне сосредоточится. Хорошо, что мне не нужна история. Нет, просто отлично.
   Со всех сторон вокруг меня усердно скрипели перья -- звук был такой, словно в Зале копошатся полчища крыс. Солнце жарило мне в затылок. Чем же этот Бонаккорд так насолил чародеям из Лихтенштейна? У Гарри было впечатление, что там не обошлось без троллей... Я снова со злостью уставиолся на Малфоя.
   Внезапно Гарри упал на пол и закричал.
   Глава 32
   -- Я не хочу... не надо меня в больничное крыло... пожалуйста...
   Гарри бормотал эти бессвязные слова, пытаясь освободиться от профессора Тофти, который только что вывел его в вестибюль. Кудап это Гарри протащили? У него что опять был кошмар?
   Наконец экзамен закончиолся, и мы пошли искать Гарри.
   -- Гарри! -- воскликнула Гермиона, вне себя от испуга. -- Что случилось? С тобой все в порядке? Ты не заболел?
   -- Где ты был? -- требовательно спросил я.
   -- Пошли со мной, -- быстро отозвался Гарри. -- Пойдем, мне нужно вам кое-что сказать.
   Он повел нас по коридору второго этажа. Отыскав пустую классную комнату, он нырнул туда и, как только я с Гермионой переступили порог следом за ним, захлопнул дверь и привалился к ней спиной, глядя на них.
   -- Вол-де-Морт схватил Сириуса.
   -- Что?
   -- Откуда ты...
   -- Видел. Только что. Когда заснул на экзамене.
   -- Но... но где? Как? -- Гермиона побелела от ужаса.
   -- Не знаю я как, -- сказал Гарри. -- Зато точно знаю где. В Отделе тайн есть комната со стеллажами, на которых лежат стеклянные шарики, и Вол-де-Морт с Сириусом сейчас в конце девяносто седьмого ряда... Он хочет заставить Сириуса взять оттуда что-то, очень ему нужное... Он пытает его... Говорит, что рано или поздно убьет!
   Голос у него заметно дрожал, да и он сам был довольно бледным. Он подошел к парте и сел на нее, стараясь успокоиться.
   -- Как нам туда попасть? -- спросил он. Наступила недолгая пауза. Потом я промямлил:
   -- К-куда?
   -- В Отдел тайн, чтобы спасти Сириуса! -- громко сказал Гарри.
   -- Но... Гарри... -- слабо пробормотал я.
   -- Что? Что?!
   Гарри не понимал, почему мы оба смотрим на него так, словно он предлагает что-то немыслимое.
   -- Гарри, -- в голосе Гермионы звучал испуг. -- Но как... как Вол-де-Морт сумел проникнуть в Отдел тайн незаметно для всех волшебников?
   -- Откуда я знаю? -- прорычал Гарри. -- Вопрос в том, как нам туда проникнуть!
   -- Но... сам посуди, Гарри. -- Гермиона сделала шаг к нему. -- Сейчас пять часов... в Министерстве магии полно сотрудников... разве Вол-де-Морт с Сириусом могли пробраться туда так, чтобы никто не видел? Гарри... ведь за их поимку назначена огромная награда... и, по-твоему, они могли проникнуть в здание, битком набитое мракоборцами, и остаться незамеченными?
   -- Я не знаю, может, Вол-де-Морт воспользовался мантией-невидимкой или еще чем-нибудь! -- закричал Гарри. -- К тому же я сам много раз бывал в Отделе тайн и никогда не видел там ни одной живой души!
   -- Ты никогда там не бывал, Гарри, -- тихо сказала Гермиона. -- Все это тебе снилось, и только.
   -- Это не обычные сны! -- крикнул Гарри прямо ей в лицо, поднявшись с места и в свою очередь делая шаг вперед. -- Как ты тогда объяснишь случай с отцом Рона? Откуда, по-твоему, я узнал, что произошло с ним?
   -- Тут он прав, -- спокойно подтвердил я, глядя на Гермиону.
   -- Но это ведь... это почти невероятно! -- в отчаянии воскликнула Гермиона. -- Как, скажи на милость, Вол-де-Морт мог схватить Сириуса, если Сириус все время сидел на площади Гриммо?
   -- Наверное, Сириус не выдержал и решил, что, если он на минутку отлучится, большой беды не будет, -- взволнованно сказал я. -- Этот дом надоел ему хуже горькой редьки, вот он и...
   -- Но почему, -- настойчиво сказала Гермиона, -- почему, объясните мне пожалуйста, Вол-де-Морту понадобился именно Сириус? Почему он не может без него раздобыть свое оружие или что там ему нужно?
   -- Не знаю, на это могут быть тысячи причин! -- завопил на нее Гарри. -- Может, Вол-де-Морту приятно смотреть, как Сириус мучается...
   -- Послушайте-ка, я вот что подумал, -- негромко сказал я. -- Брат Сириуса был Пожирателем смерти, так?
   А вдруг он поделился с Сириусом тайной, как добыть оружие?
   -- Да-да... потому-то Дамблдор и настаивал на том, чтобы держать Сириуса под замком! -- сказал Гарри.
   -- Постойте! -- воскликнула Гермиона. -- Прошу прощения, но вы оба несете чепуху. У нас нет никаких доказательств, мы даже не уверены, действительно ли Вол-де-Морт с Сириусом находятся там...
   -- Гермиона! Гарри их видел! -- рявкнул на нее я.
   -- Ну хорошо, -- сказала она испуганно, но решительно. -- Вы только не забывайте, что...
   -- Что?
   -- Ты... Я не критикую, Гарри! Но ты немножко... как бы это объяснить... тебе не кажется, что у тебя есть такой пунктик... что тебя вечно тянет кого-то спасать?
   Он сердито уставился на нее.
   -- О чем это ты, а? Что значит "кого-то спасать"?
   -- Ну... ты... -- Она стала запинаться еще сильнее, точно боясь высказать то, что у нее на уме. -- Ну, например... вот хотя бы в прошлом году... в озере... на Турнире... ты же не должен был... от тебя не требовали, чтобы ты спасал сестренку Делакур... а ты немножко... увлекся, что ли...
   Гарри покраснел.
   -- Я согласна, это было благородно с твоей стороны и все такое, -- быстро сказала Гермиона. Выражение лица Гарри явно напугало ее до полусмерти. -- Все решили, что ты настоящий...
   -- Очень любопытно, -- сказал Гарри дрожащим голосом, -- поскольку я отлично помню, как Рон заявил, что я напрасно потратил время, изображая из себя героя... Так, по-вашему, это называется? Вы думаете, я снова корчу из себя героя?
   -- Нет-нет-нет! -- поспешно воскликнула Гермиона. -- Я совсем не это имела в виду!
   -- Ну так говори, что ты имела в виду, потому что мы зря теряем время! -- заорал Гарри.
   -- Я вот о чем... Вол-де-Морт знает тебя, Гарри! Он забрал Джинни в Тайную комнату, чтобы заманить тебя туда, -- такие уловки в его духе, потому что он знает: ты обязательно придешь на помощь. И с Сириусом то же самое -- вдруг он просто пытается заманить в Отдел тайн тебя?
   -- Неважно, так это или нет! Макгонагалл увезли в больницу святого Мунго, в Хогвартсе не осталось членов Ордена, которым можно было бы все рассказать, и, если мы не отправимся в Министерство сами, Сириус умрет!
   -- Но, Гарри... Что, если твой сон был... всего лишь сном?
   Гарри взвыл от бессилия. Гермиона отступила от него на шаг с испуганным видом.
   -- Как ты не понимаешь! -- закричал на нее Гарри. -- Это не кошмары и не обычные сны! Зачем, по-твоему, я ходил на уроки окклюменции, почему Дамблдор хотел, чтобы я перестал видеть во сне эти вещи? Потому что они РЕАЛЬНЫ, Гермиона, -- Сириуса схватили, я его видел! Он у Вол-де-Морта, и больше об этом никто не знает; стало быть, мы единственные, кто может его спасти, и, если ты не хочешь в этом участвовать, дело твое, но я отправляюсь туда, понятно? И если мне не изменяет память, ты не жаловалась, что меня вечно тянет кого-то спасать, когда я спасал тебя от дементоров, да и ты тоже, -- он повернулся к мне, -- ты тоже не жаловался, когда я спасал от василиска твою сестру...
   -- Я и сейчас не жалуюсь! -- с жаром воскликнул я.
   -- Но ты сам только что сказал, Гарри, -- с отчаянием в голосе возразила Гермиона, -- Дамблдор хотел, чтобы ты научился изгонять эти вещи из своего сознания! Если бы ты как следует изучал окклюменцию, ты бы даже не увидел...
   -- Если ты думаешь, что я могу вести себя так, будто ничего не видел...
   -- И Сириус говорил тебе, что ты должен научиться защищать свое сознание и что нет ничего важнее этого!
   -- Ну, знаешь! Сейчас он наверняка сказал бы что-нибудь дру...
   Дверь класса открылась. Я и Гермиона мигом обернулись. Вошла Джинни -- на лице у нее было написано любопытство, -- а следом за ней Полумна. У Полумны, как обычно, был такой вид, словно она очутилась здесь по чистой случайности.
   -- Привет, -- неуверенно сказала Джинни. -- Мы услышали голос Гарри. Что это ты кричал?
   -- Не твое дело, -- грубо отрезал Гарри. Джинни подняла брови.
   -- Я, кажется, не давала тебе повода разговаривать со мной в таком тоне, -- холодно заметила она. -- Я просто хотела спросить, не нужна ли тебе помощь.
   -- Нет, не нужна, -- коротко ответил Гарри.
   -- Что-то ты очень грубый сегодня, -- безмятежно сказала Полумна.
   Гарри выругался и отвернулся.
   -- Постойте-ка, -- вдруг сказала Гермиона. -- Постойте... Гарри, они и вправду могут помочь.
   Гарри и я воззрились на нее.
   -- Послушайте, -- настойчиво сказала она. -- Гарри, ведь нам нужно выяснить, действительно ли Сириуса сейчас нет в штаб-квартире!
   -- Я же тебе говорил: я видел...
   -- Пожалуйста, Гарри, прошу тебя! -- в отчаянии воскликнула Гермиона. -- Прошу тебя -- давай убедимся, что Сириуса нет дома, прежде чем отправляться в Лондон! Если его и правда там нет, тогда, клянусь, я не стану больше тебе мешать. Я пойду с тобой и... и сделаю все, чтобы его спасти!
   -- Сириуса УЖЕ пытают! -- выкрикнул Гарри. -- У нас нет времени!
   -- А если Вол-де-Морт нас обманывает? Нет, Гарри, мы обязаны это проверить!
   -- Как? -- спросил Гарри. -- Как, по-твоему, мы это проверим?
   -- Воспользуемся камином Амбридж еще раз и попробуем связаться с площадью Гриммо, -- сказала Гермиона. У нее был такой вид, словно она сама в ужасе от своего предложения. -- Надо снова отвлечь Амбридж, а Джинни с Полумной могут сыграть роль наблюдателей.
   Еще плохо понимая, что происходит, Джинни тем не менее тут же кивнула в знак согласия, а Полумна спросила:
   -- Кого это вы называете Сириусом -- уж не Коротышку ли Бордмана?
   Ей никто не ответил.
   -- Ладно, -- сердито бросил Гарри, обращаясь к Гермионе. -- Если ты придумаешь способ сделать это побыстрее, я не против, а если нет, то я отправлюсь в Отдел тайн прямо сейчас.
   -- В Отдел тайн? -- спросила Полумна с легким удивлением. -- Но как ты собираешься туда попасть?
   Гарри снова пропустил ее вопрос мимо ушей.
   -- Так, -- нервно потирая руки, Гермиона принялась шагать взад и вперед по проходу между партами. -- Так... хорошо... один из нас должен найти Амбридж и... и заманить ее куда-нибудь подальше. Ей можно сказать... ну, например, что Пивз опять задумал какую-нибудь пакость...
   -- Я пойду, -- немедленно вызвался я. -- Скажу ей, что Пивз громит класс трансфигурации -- это за милю от ее кабинета. Вообще-то, если Пивз подвернется мне по дороге, я и вправду могу уговорить его этим заняться...
   То, что Гермиона не возразила против идеи разгромить класс профессора Макгонагалл, свидетельствовало о крайней серьезности ситуации.
   -- Хорошо, -- сказала она, наморщив лоб и продолжая шагать туда-сюда. -- Теперь дальше: надо и учеников отвлечь от ее кабинета, иначе кто-нибудь из слизеринцев обязательно ей донесет.
   -- Мы с Полумной можем встать у обоих концов коридора и предупреждать всех, чтобы не ходили туда, потому что кто-то взорвал хлопушку с душильным газом, -- живо сказала Джинни. Взглянув в лицо Гермионе, явно удивленной тем, как быстро Джинни придумала этот маневр, она пояснила: -- Фред и Джордж собирались это сделать, только не успели.
   -- Ладно, -- сказала Гермиона. -- Ну, а мы с тобой, Гарри, спрячемся под мантией-невидимкой и проберемся в кабинет, чтобы ты мог поговорить с Сириусом...
   -- Его там нет, Гермиона!
   -- Я имею в виду, чтобы проверить... проверить, там Сириус или нет. Я буду следить, чтобы тебя не поймали. По-моему, тебе не стоит лезть к Амбридж в одиночку: Ли уже доказал, что окно там слабое место, когда запускал туда нюхлеров.
   -- Я... ладно, спасибо, -- пробормотал он.
   -- Ну хорошо. Даже если нам все это удастся, мы вряд ли сможем рассчитывать больше чем на пять минут, -- с облегчением сказала Гермиона, довольная тем, что Гарри принял ее план. -- Туда в любой момент может нагрянуть Филч или кто-нибудь из этой мерзкой Инспекционной дружины.
   -- Пяти минут нам хватит, -- сказал Гарри. -- Ну, пошли...
   -- Уже? -- потрясенно спросила Гермиона.
   -- Конечно уже! -- сердито сказал Гарри. -- А что, ты предлагаешь сначала поужинать? Пойми ты, Сириуса пытают сейчас!
   -- Я... ну ладно, -- с отчаянной решимостью сказала она. -- Иди за мантией-невидимкой, встретимся у коридора, где кабинет Амбридж. Договорились?
   Вместо ответа Гарри выскочил из класса. Через пятнадцать минут он прибежал обратно.
   -- Есть, -- задыхаясь, выпалил он. -- Ну что, готовы?
   -- Готовы, -- откликнулась Гермиона шепотом, чтобы не услышали шестикурсники, которые гурьбой шли мимо и громко болтали. -- Итак, Рон, ты идешь и отвлекаешь Амбридж... Джинни, Полумна, пора очищать коридор... Мы с Гарри наденем мантию-невидимку и двинемся, когда путь будет свободен...
   Я зашагал вперед; Нади найти Амбридж. Сначала все было хорошо. она рванулда к кабинету трансфигурации, но потом схватила меня и потащила в свой кабинет. Блин, они еще здесь!
   Слизеринцы вели с собой меня, Джинни, Полумну и Невилла -- Крэбб сжимал ему горло мертвой хваткой, рискуя задушить его в любую минуту. Во рту у пленников торчали кляпы.
   -- Всех изловили, - сказал Уоррингтон, грубо выталкивая меня на середину комнаты. -- А этот, -- он ткнул в Невилла толстым пальцем, -- хотел помешать мне поймать ее, -- он указал на Джинни, которая пыталась лягнуть в ногу крупную девицу, державшую ее в охапке, -- так что я и его прихватил.
   -- Замечательно, просто замечательно, -- сказала Амбридж, глядя, как извивается Джинни. -- Похоже, Хогвартс скоро освободится от всей семейки Уизли!
   Малфой громко и угодливо рассмеялся. Амбридж улыбнулась широкой самодовольной улыбкой, не спеша опустилась в кресло с цветастой обивкой и уставилась на пленников немигающим взглядом, точно жаба на клумбе.
   -- Итак, Поттер, -- сказала она, -- вы расставили вокруг моего кабинета своих наблюдателей и отправили ко мне этого клоуна (Малфой рассмеялся еще громче) с сообщением, что полтергейст безобразничает в классе трансфигурации, тогда как я прекрасно знала, что он занят совсем другим: мистер Филч только что сообщил мне, что он замазывает черной краской окуляры школьных телескопов. Таким образом, для вас было очень важно с кем-то поговорить. Может быть, с Альбусом Дамблдором? Или с этим полукровкой, Хагридом? Сомневаюсь, чтобы это была Минерва Макгонагалл: насколько я знаю, она еще не в состоянии ни с кем беседовать.
   При этих словах Малфой и несколько членов Инспекционной дружины засмеялись опять. Гарри колотила дрожь.
   -- Не ваше дело, с кем я разговаривал, -- огрызнулся он.
   Дряблое лицо Амбридж слегка напряглось.
   -- Очень хорошо, -- сказала она своим самым угрожающим приторным голоском. -- Очень хорошо, Поттер... я дала вам шанс признаться добровольно. Вы отказались. Мне остается только одно -- принуждение... Драко! Позовите сюда профессора Снейпа.
   Малфой спрятал палочку Гарри во внутренний карман мантии и вышел из кабинета с ухмылочкой.
   В кабинете наступила тишина, лишь время от времени нарушаемая шумом борьбы и сопением слизеринцев, не дающих мне и остальным вырваться из их объятий. Я пытался освободиться от зажима Уоррингтона; у меня была разбита губа, и кровь из нее капала на ковер Амбридж; Джинни до сих пор старалась наступить на ноги шестикурснице, которая крепко держала ее за обе руки; Невилл, чье лицо приобретало все более фиолетовый оттенок, трепыхался в лапищах Крэбба, а Гермиона тщетно пыталась стряхнуть с себя Милисенту. Полумна, однако, смирно стояла рядом с притащившей ее слизеринкой и вяло смотрела в окно, точно ее одолевала невыносимая скука.
   Гарри перевел взгляд обратно на Амбридж, которая пристально следила за ним. Когда в коридоре снова раздались шаги, он попытался придать своему лицу как можно более спокойное и равнодушное выражение. В комнату снова вошел Драко Малфой и придержал дверь перед Снейпом.
   -- Вы хотели меня видеть, директор? -- спросил Снейп, с полнейшим бесстрастием озирая пары борющихся учеников.
   -- А профессор Снейп! -- воскликнула Амбридж, широко улыбаясь и снова вставая на ноги. -- Да-да, мне нужен еще один пузырек с сывороткой правды, и чем скорее, тем лучше.
   -- Вы забрали у меня последний пузырек, чтобы допросить Поттера, -- сказал Снейп, холодно глядя на нее сквозь свисающие ему на глаза сальные космы. -- Не использовали же вы его весь целиком? Кажется, я говорил вам, что довольно трех капель.
   Амбридж покраснела.
   -- Но вы ведь можете принести еще? -- как всегда в минуты раздражения, ее голос стал еще более сладким и приторным.
   -- Разумеется, -- сказал Снейп, поджав губы. -- Это снадобье должно настаиваться в течение всего лунного цикла, так что примерно через месяц вы сможете его получить.
   -- Через месяц? -- взвизгнула Амбридж, раздуваясь по-жабьи. -- Через месяц? Но он нужен мне сегодня, Снейп! Я только что обнаружила перед своим камином Поттера, который вел переговоры с неустановленным лицом или лицами!
   -- Неужели? -- сказал Снейп, впервые проявляя слабый интерес к происходящему. Он повернулся и посмотрел на Гарри. -- Что ж, это меня не удивляет. Поттер никогда не отличался дисциплинированностью.
   Его холодные темные глаза так и сверлили Гарри, но тот встретил его взгляд не дрогнув -- он изо всех сил старался сконцентрироваться на том, что видел во сне, заставить Снейпа прочесть это у него в сознании, понять...
   -- Я хочу допросить его! -- крикнула Амбридж, и Снейп вновь перевел взгляд с Гарри на ее дрожащее от злобы лицо. -- Я хочу, чтобы вы снабдили меня средством, которое поможет мне выяснить правду!
   -- Я ведь уже сказал, что у меня больше нет запасов нужной вам сыворотки, -- невозмутимо ответил Снейп. -- Если вы не хотите отравить Поттера -- кстати, уверяю вас, что я отнесся бы к подобному намерению с большим сочувствием, -- то у меня нет возможности вам помочь. Беда только в том, что большинство ядов действует слишком быстро и практически не оставляет жертве времени на признания.
   И Снейп снова посмотрел на Гарри, который уставился на него, мучительно пытаясь передать свои мысли без слов.
   "Вол-де-Морт схватил Сириуса и держит его в Отделе тайн, -- отчаянно повторял он про себя. -- Вол-де-Морт схватил Сириуса..."
   -- Я назначаю вам испытательный срок! -- завопила Амбридж, и Снейп снова перевел на нее взгляд, чуть приподняв брови. -- Вы намеренно отказываете мне в содействии! Я ожидала иного -- Люциус Малфой всегда отзывался о вас с крайним уважением! А теперь прочь из моего кабинета!
   Снейп отвесил ей насмешливый поклон и повернулся к двери.
   Гарри понял, что последний шанс поставить Орден в известность о случившемся сейчас покинет кабинет вместе с профессором зельеварения.
   -- Бродяга у него в плену! -- крикнул он. -- Его держат там, где оно спрятано!
   Снейп замер с поднятой рукой, уже готовый толкнуть дверь.
   -- Бродяга? -- воскликнула Амбридж, жадно переводя взгляд с Гарри на Снейпа. -- Какой еще Бродяга? И что там спрятано? О чем это он, Снейп?
   Снейп обернулся. Его лицо было непроницаемо. Непонятно догадался ли он, в чем дело, но в присутствии Амбридж нельзя было говорить яснее.
   -- Понятия не имею, -- холодно сказал Снейп. -- Если я захочу послушать околесицу, я дам вам болтушки для молчунов, Поттер. Кстати, Крэбб, ослабьте немного хватку. Если вы задушите Долгопупса, начнется бесконечная бумажная канитель. К тому же мне придется упомянуть об этом в вашей характеристике, если вы когда-нибудь вздумаете устроиться на работу.
   Он со стуком закрыл за собой дверь, оставив Гарри в еще большем смятении, чем прежде, -- ведь Снейп был его последней надеждой. Он посмотрел на Амбридж, которая, похоже, чувствовала то же самое: ее грудь вздымалась от бессильной ярости.
   -- Что ж, прекрасно, -- сказала она и вынула палочку. -- Прекрасно... мне не оставляют выбора... это больше, чем вопрос школьной дисциплины... это касается безопасности на уровне Министерства... да... да...
   Она словно уговаривала себя на что-то решиться. Нервно переминаясь с ноги на ногу, она поглядывала на Гарри, похлопывала палочкой по ладони и тяжело отдувалась. Гарри вдруг с ужасом ощутил, как он беззащитен перед нею без своей собственной палочки.
   -- Вы вынуждаете меня, Поттер... я этого не хочу, -- сказала Амбридж, все еще беспокойно топчась на месте -- Но иногда обстоятельства оправдывают применение... Я уверена, министр поймет, что у меня не было другого пути...
   Малфой следил за ней с алчным нетерпением.
   -- Заклятие Круциатус развяжет тебе язык, -- негромко сказала Амбридж.
   -- Нет! -- воскликнула Гермиона. -- Профессор Амбридж... это противозаконно!
   Но Амбридж не обратила на нее внимания. На ее лице было написано отвратительное жадное возбуждение -- такой Гарри ее еще не видел. Она подняла палочку.
   -- Министр не позволил бы вам нарушать закон, профессор Амбридж! -- крикнула Гермиона.
   -- То, о чем Корнелиус не узнает, ему не повредит, -- сказала Амбридж Она слегка задыхалась, направляя палочку на разные части тела Гарри по очереди, явно выбирая самое уязвимое место. -- Он ведь так и не узнал, что это я прошлым летом наслала на Поттера дементоров, но все равно был очень рад, когда ему представилась возможность его исключить.
   -- Так это были вы? -- ахнул Гарри. -- Вы натравили на меня дементоров?
   -- Кто-то должен был действовать, -- прошептала Амбридж, и ее палочка замерла, нацелившись Гарри прямо в лоб. -- Они все твердили, что надо заставить тебя замолчать... как-нибудь тебя опорочить... но только я одна предприняла какие-то реальные шаги... правда, в тот раз ты выкрутился, Поттер! Но сегодня тебе это не удастся... нет, не удастся... -- И, набрав в грудь воздуху, она воскликнула: -- Круци...
   -- НЕТ! -- сорвавшимся голосом крикнула Гермиона из-за плеча Милисенты Булстрод. -- Нет... Гарри... нам придется сказать ей!
   -- Ни за что! -- завопил Гарри, глядя на ту малую толику Гермионы, которая была доступна взору.
   -- Нам все равно придется, Гарри, иначе она вырвет из тебя это, так какой же смысл...
   И Гермиона тихо зарыдала, уткнувшись лицом в спину Милисенты. Та немедленно перестала вдавливать ее в стену и попыталась увернуться от нее с видом глубокого отвращения.
   -- Так-так-так! -- с торжествующей миной сказала Амбридж. - Наконец-то мы услышим от нашей дотошной мисс Почемучки кое-какие ответы! Ну-ка, давайте, милая, давайте!
   -- Гей... мо... на... не-е! -- промычал я сквозь кляп. Джинни уставилась на Гермиону таким взглядом, как будто раньше никогда ее не видела. Все еще задыхающийся Невилл тоже не сводил с нее глаз. Однако хотя Гермиона отчаянно рыдала, спрятав лицо в ладони, на ее щеках не было ни малейшего следа слез.
   -- Я... простите меня, все... -- пробормотала Гермиона. -- Но... я не могу этого выдержать...
   -- Правильно, правильно, девочка! -- сказала Амбридж, хватая Гермиону за плечи. Она толкнула ее в освободившееся цветастое кресло и нависла над ней. -- Ну? С кем Поттер сейчас связывался через камин?
   -- Он... -- всхлипнула Гермиона, не отнимая рук от лица, -- он пытался поговорить с профессором Дамблдором.
   Чего?! Я застыл, широко раскрыв глаза; Джинни перестала лягать свою противницу-слизеринку и даже Полумна, кажется, слегка удивилась. К счастью, внимание Амбридж и ее любимцев было целиком сосредоточено на Гермионе и никто из них не заметил этих подозрительных признаков.
   -- С Дамблдором? -- жадно переспросила Амбридж. -- Так, значит, вам известно, где он?
   -- Нет... нет! -- прорыдала Гермиона. -- Мы проверяли "Дырявый котел" в Косом переулке, "Три метлы" и даже "Кабанью голову"...
   -- Безмозглая девчонка! Дамблдор не станет сидеть в трактире, когда за ним охотится все Министерство! -- закричала Амбридж Разочарование сквозило в каждой складке ее обрюзгшего лица.
   -- Но... но мы должны были сообщить ему очень важную вещь! -- завывала Гермиона, все плотнее прижимая ладони к глазам, но я понимал, что она не так уж страдает: ей просто нужно было скрыть отсутствие слез.
   -- Ах вот как? -- спросила Амбридж с новым приливом воодушевления. -- И что же вы хотели ему сообщить?
   -- Мы... мы хотели сказать ему, что оно го... готово!
   -- Что готово? -- настойчиво спросила Амбридж, хватая Гермиону за плечи и слегка встряхивая. -- Что? Отвечай!
   -- Ору... оружие, -- выдавила Гермиона.
   -- Оружие? -- воскликнула Амбридж. От возбуждения глаза ее полезли на лоб. -- Так вы планировали оказать сопротивление? Хотели использовать свое оружие против Министерства? Конечно, по наущению профессора Дамблдора?
   -- Д-да, -- призналась Гермиона. -- Но ему пришлось покинуть школу раньше, чем оно созрело, а т-теперь мы довели подготовку до конца и н-н-не можем найти его и с-с-сказать об этом!
   -- И что же это за оружие? -- резко спросила Амбридж, по-прежнему крепко сжимая своими короткими пухлыми руками плечи Гермионы.
   -- Если честно, мы и с-с-сами не знаем, -- сказала Гермиона, громко шмыгнув носом. -- Мы просто д-д-делали то, что в-в-велел нам профессор Дамблдор!
   Амбридж выпрямилась с ликующим видом.
   -- Отведи меня к этому оружию, -- сказала она.
   -- Я не хочу показывать... им! -- пронзительно воскликнула Гермиона, косясь на членов Инспекционной дружины сквозь раздвинутые пальцы.
   -- Ты не в том положении, чтобы ставить условия, -- сурово сказала Амбридж.
   -- Ладно, -- снова заныла Гермиона. -- Ладно... Пускай они его увидят -- надеюсь, они применят его против вас! Это даже хорошо. Позовите побольше народу, чтобы они пошли и посмотрели! Т-тогда вы получите п-п-по заслугам, пускай вся школа у... узнает, где оно и как им пользоваться, и тогда, стоит вам кого-нибудь обидеть, как он в-вам от... отплатит!
   Эти слова произвели на Амбридж сильнейшее впечатление: она быстро и подозрительно обвела взглядом своих прихвостней, и ее выпученные глаза задержались на Малфое, который слишком туго соображал и не успел согнать с лица гримасу алчности и нетерпения.
   Амбридж поразмыслила над словами Гермионы еще чуть-чуть, а потом заговорила тоном, который, видимо, считала по-матерински ласковым:
   -- Хорошо, милочка, пусть это будем только ты и я... и Поттера тоже возьмем, правда? Ну, вставай.
   -- Профессор, -- жадно сказал Малфой. -- Профессор Амбридж, по-моему, кто-нибудь из членов Дружины должен пойти с вами, чтобы присмотреть...
   -- Я высококвалифицированная служащая Министерства, Малфой! По-вашему, я одна не в силах справиться с двумя подростками без палочек? -- резко спросила Амбридж -- В любом случае, я полагаю, что это оружие не следует показывать детям школьного возраста. Вы подождете здесь моего возвращения и позаботитесь о том, чтобы никто из этих, -- она обвела рукой меня, Джинни, Невилла и Полумну, -- тем временем не сбежал.
   -- Хорошо, -- угрюмо сказал Малфой. Вид у него был разочарованный.
   -- А вы двое пойдете впереди и будете показывать мне дорогу, -- распорядилась Амбридж, направив палочку на Гарри с Гермионой. -- Ну же, ведите!
   Глава 33
   Амбридж утащила Гарри с Гермионой с собой. мы же извернувшись обездвижитли слизеринцев. псоле чего раванули вслед за Амбридж. Куда они пошли? выглянув в окно я заметил Гарри уныло бредущего в лес. вперед, за ними!
   -- Без волшебных палочек все равно ничего не сделаешь, -- безнадежно промолвила Гермиона и заставила себя подняться. -- Кстати, Гарри, как ты думал добираться до Лондона?
   -- Мы вот тоже об этом сейчас размышляли, -- произнес у нее за спиной я.
   Гарри и Гермиона безотчетно прижались друг к другу и уставились в темноту под деревьями.
   Из темноты возник я, за мной торопливо шли Джинни, Невилл и Полумна. Вид у всех был довольно потрепанный: у Джинни на щеке красовалось несколько длинных царапин, у Невилла под правым глазом налился большой лиловый фонарь, у меня губа кровоточила хуже прежнего. Но это не мешало нам быть довольными собой.
   -- Ну так что, -- сказал я, -- какие идеи?
   Я отвел рукой низко нависшую ветку и протянул Гарри его волшебную палочку.
   -- Как вы сумели удрать? -- изумленно спросил Гарри, беря палочку.
   -- Пара-тройка Оглушающих заклятий, одно Разоружающее, а Невилл очень изящно применил Чары помех, -- небрежно ответил я, вручая волшебную палочку и Гермионе. -- Но кто действительно отличился -- это Джинни. Наслала на Малфоя Летучемышиный сглаз, большие такие крылатые твари -- всю морду ему облепили. Мы увидели в окно, что вы идете в Лес, и двинули за вами. Что вы сделали с Амбридж?
   -- Ее кентавры утащили, -- сказал Гарри. -- Их тут был целый табун.
   -- А вас оставили? -- поразилась Джинни.
   -- Пришлось оставить, потому что за ними погнался Грохх, -- объяснил Гарри.
   -- Кто такой Грохх? -- поинтересовалась Полумна.
   -- Маленький братец Хагрида, -- быстро ответил я. -- Но об этом потом. Гарри, что ты выяснил через камин? Сам-Знаешь-Кто действительно схватил Сириуса?
   -- Да, -- сказал Гарри, снова чувствуя колющую боль в шраме. -- Я уверен, что Сириус жив, но как туда добраться и ему помочь -- не знаю.
   Все испуганно притихли. Задача казалась неосуществимой.
   -- Придется нам полететь, -- промолвила Полумна самым что ни на есть будничным тоном.
   -- Так, -- раздраженно набросился на нее Гарри. -- Во-первых, нам, если ты включаешь в это понятие себя, ничего делать не придется. Во-вторых, у всех, кроме Рона, метлы стережет тролль-охранник, поэтому...
   -- У меня есть метла! -- возразила Джинни.
   -- Есть, но ты никуда не летишь, -- сердито заявил я.
   -- Прошу прощения, но судьба Сириуса волнует меня не меньше, чем тебя! -- воскликнула Джинни и сжала зубы так, что ее сходство с Фредом и Джорджем стало просто удивительным.
   -- Ты тоже... -- начал Гарри, но Джинни яростно перебила его:
   -- Я на три года старше, чем ты был, когда дрался Сам-Знаешь-С-Кем за философский камень! Это я обезвредила сейчас Малфоя в кабинете Амбридж, это я напустила на него огромных летучих тварей...
   -- Да, но...
   -- В Отряде Дамблдора мы были вместе, -- тихо сказал Невилл. -- Разве не для того мы его создали, чтобы сражаться Сам-Знаешь-С-Кем? Вот мы в первый раз получили шанс сделать что-то по-настоящему. Или, по-твоему, ОД -- это была игра?
   -- Нет... конечно, не игра... -- нехотя согласился Гарри.
   -- Тогда нам всем надо отправляться, -- бесхитростно рассудил Невилл. -- Мы хотим помочь.
   -- Верно, -- поддержала его Полумна с радостной улыбкой.
   Гарри встретился взглядом со мной. Он знал, что я думает в точности о том же: что если бы я мог решать, кому из членов ОД участвовать в спасении Сириуса, то я не взял бы с собой ни Джинни, ни Невилла, ни Полумну.
   -- Впрочем, это не имеет никакого значения, -- уныло промолвил Гарри. -- Все равно мы не знаем, как туда добираться...
   -- А я думала, это решено, -- вмешалась Полумна. -- Мы летим!
   Было от чего прийти в бешенство.
   -- Так, послушай-ка меня, -- сказал я, едва сдерживаясь. -- Ты, может быть, и умеешь летать без метлы, но нам-то, остальным, где прикажешь взять крылья?
   -- Летать можно не только на метлах, -- безмятежно возразила Полумна.
   -- А на чем еще? На мерзляках твоих козлорогих? -- поинтересовался я.
   -- Морщерогие кизляки не летают, -- сказала Полумна с достоинством, -- а вот эти летают, и еще как, и Хагрид говорил, они запросто могут доставить тебя куда нужно.
   Гарри резко обернулся.
   -- Точно! -- воскликнул Гарри и двинулся к пустоте.
   -- Что, эти идиотские лошади? -- неуверенно спросил я, уставившись в пустоту, которую гладил Гарри. -- Которых не видишь, если при тебе кто-нибудь не отдал концы?
   -- Да, -- ответил Гарри.
   -- Сколько?
   -- Всего два.
   -- А нам надо три, -- сказала Гермиона, не совсем оправившаяся от потрясения, но уже полная решимости.
   -- Не три, а четыре, -- сердито поправила ее Джинни.
   -- Мне кажется, нас тут шестеро, -- спокойно промолвила, пересчитав всех, Полумна.
   -- Глупости! Мы не можем все полететь! -- снова разъярился Гарри. -- Так, вы трое, -- он показал на Невилла, Джинни и Полумну, -- вы в этом не участвуете, вы не...
   Новые бурные протесты. Каждая секунда промедления могла стать решающей. Спорить было некогда.
   -- Ладно, как хотите, дело ваше, -- коротко сказал Гарри. -- Но если мы не найдем других фестралов, вы не сможете...
   -- Другие придут, не сомневайся, -- заверила его Джинни, смотревшая, как и Рон, мимо.
   -- Почему ты так думаешь?
   -- Потому что вы с Гермионой, к твоему сведению, заляпаны кровью, -- невозмутимо объяснила она, -- а мы знаем, что Хагрид приманивает фестралов сырым мясом. Вот из-за чего явились эти двое.
   -- Отлично, -- сказал он.-- Мы с Роном садимся на этих и летим вперед, Гермиона остается с вами и приманивает других...
   -- Нетушки! -- гневно возразила Гермиона.
   -- Никому не надо оставаться, -- улыбнулась Полумна. -- Смотрите, вон еще идут... от вас, наверно, пахнет на весь Лес...
   Гарри оглянулся. Все, новых доводов не найти.
   -- Хорошо, -- сердито сказал он. -- Выбирайте, садитесь, и поехали.
   Глава 34
   Гарри крепко взялся за гриву ближайшего фестрала, намотал ее на руку, потом встал на пенек и неуклюже вскарабкался на шелковистую лошадиную спину.
   Оказалось, что можно упереться коленками в основания крыльев летучего коня -- сидеть так было довольно удобно. Устроившись, Гарри оглянулся на товарищей. Невилл уже навалился животом на спину соседнего фестрала, но никак не мог перекинуть через нее свою коротенькую ногу. Полумна уселась на своего коня боком и спокойно расправляла мантию, словно такое путешествие было для нее самым обычным делом. Однако я, Гермиона и Джинни до сих пор не сдвинулись с места -- мы замерли, глядя в пространство с раскрытыми ртами.
   -- Ну? -- спросил он.
   -- Как мы, по-твоему, на них сядем, -- слабым голосом спросил я, -- если их даже не видно?
   -- О, это совсем просто, -- сказала Полумна, с готовностью соскальзывая со своего фестрала и направляясь к ним. -- Идите сюда...
   Она подвела нас к другим фестралам, стоящим неподалеку, и по очереди помогла нам взобраться на их спины и нащупать руками гривы, -- при этом вид у всех троих был очень испуганный. Посоветовав нам держаться крепче, Полумна вернулась обратно.
   -- Это безумие, -- пробормотал я, осторожно проводя свободной рукой по шее своего коня. -- Безумие... Эх, если б я мог его видеть...
   -- Наоборот, считай, что тебе повезло, -- мрачно заметил Гарри. -- Ну что, все готовы?
   Пятеро друзей кивнули в ответ.
   -- Хорошо, тогда...
   Он посмотрел вниз и сглотнул.
   -- Тогда в Министерство магии, ко входу для посетителей... в Лондон... -- неуверенно сказал он. -- Э-э... если вы знаете дорогу...
   Несколько секунд он сидел в пустоте, потом внезапно поднялся в воздцух и полетел.
   Мне казалось, что я никогда еще не передвигался так быстро. Фестрал пронесся над замком, почти не взмахивая крыльями; холодный ветер бил мне в лицо. все мы сидели пригнулись как можно ниже, уткнувшись в шеи своих фестралов, чтобы уберечься от ветра.
   Миновали территорию школы, потом Хогсмид; Я видел, как скользят внизу горы и ущелья. В наступающих сумерках маленькими гроздьями зажглись огни деревень; затем внизу показалась извилистая дорога с одиноким автомобилем, пробирающимся среди холмов...
   -- Ну и чудеса! -- крикнул я.
   Сумерки сгущались; на ярко-фиолетовом, стремительно темнеющем небе загорелись крошечные серебряные звездочки. Теперь единственными ориентирами, по которым мы могли судить о скорости и высоте полета, были огни магловских городков. Крепко вцепившись в гриву коня, я мысленно умолял его нестись помедленее.
   Все дальше и дальше летели мы в густеющей тьме; лицо мое застыло от холода, ноги, крепко сжимающие бока фестрала, онемели от напряжения, но я не отваживался переменить позу, боясь соскользнуть назад; уши его заложило от неумолчного воя воздушных потоков, а губы высохли и замерзли на пронизывающем ночном ветру. Я уже утратил всякое чувство расстояния и надеялся только на зверя под собой, а тот, по-прежнему едва шевеля крыльями, целеустремленно мчался вперед сквозь ночной мрак.
   У меня подхватило кишки: фестрал вдруг круто пошел вниз, и я даже сполз на дюйм-другой ближе к его шее. Наконец-то мы спускаемся... Неподалеку кто-то крикнул, и Гарри быстро обернулся с риском для жизни, но не увидел ничего похожего на падающее тело... Наверное, кого-то из нас, как и меня, просто испугала внезапная смена направления.
   Желтые огоньки со всех сторон приближались, становясь все больше и круглее; уже можно было различить крыши домов, яркие фары автомобилей, похожие на светящиеся глаза насекомых, бледные желтые квадратики окон. Вдруг, совершенно неожиданно, на нас понеслась мостовая;
   Я приземлился неподалеку от Гарри и тут же мешком свалился со своего фестрала на мостовую.
   Оглядевшись, я увидел переполненный мусорный бак, стоящий рядом с разбитой телефонной будкой, -- в тусклом оранжевом свете фонарей и будка, и бак казались черными.
   -- Чтоб я еще раз... -- пробормотал я, с трудом вставая на ноги. Затем попытался было отойти от своего невидимого коня, но по ошибке наткнулся на его круп и чуть не упал снова. -- Нет уж, спасибо... хуже этого я ничего...
   Гермиона и Джинни опустились с небес по обе стороны от меня; и та и другая спешились с чуть большим изяществом, чем я, но и они, очутившись на твердой земле, явно почувствовали облегчение. Невилл спрыгнул со своего коня, весь дрожа, зато Полумна соскользнула на мостовую без малейшего труда.
   -- Куда теперь? -- спросила она у Гарри с вежливым любопытством, точно речь шла всего лишь об интересной экскурсии.
   -- Сюда. -- Благодарно потрепав по холке своего фестрала, Гарри быстро прошел к покосившейся телефонной будке и открыл дверцу. -- Скорее! -- поторопил он друзей, увидев, что мы медлим.
   Я и Джинни покорно забрались внутрь, за нами в будку втиснулись Гермиона с Невиллом и Полумной. Кинув прощальный взгляд на фестралов, которые принялись рыться в мусорном баке, ища съедобные отбросы, Гарри шагнул в будку вслед за Полумной.
   -- Кто там ближе к аппарату? Наберите шесть, двадцать четыре, сорок два!
   Вывернув руку, я с трудом дотянулся до диска. Когда он набрал последнюю цифру, в будке зазвучал прохладный женский голос:
   -- Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.
   -- Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, -- скороговоркой произнес Гарри, -- Джинни Уизли, Невилл Долгопупс, Полумна Лавгуд... Мы здесь, чтобы спасти человека, если только ваше Министерство не сделает этого раньше нас!
   -- Благодарю вас, -- произнес прохладный женский голос. -- Посетители, возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите их к мантии спереди.
   В углубление для возврата неиспользованных монет высыпалась горсть значков. Гермиона сгребла их и молча протянула Гарри через голову Джинни; он взглянул на верхний и прочел: "Гарри Поттер, спасательная миссия".
   -- Уважаемые посетители, вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного колдуна, чей пост находится в дальнем конце атриума.
   -- Хорошо! -- громко сказал Гарри. -- Теперь мы наконец можем войти?
   Пол телефонной будки содрогнулся, и мостовая поплыла вверх мимо ее стеклянных стенок. Роющиеся в мусоре фестралы скрылись из виду; над головами шестерых друзей сомкнулась тьма, и с глухим скрежещущим звуком мы канули в недра Министерства магии.
   Вскоре на наши ноги упал тонкий луч мягкого золотистого света и, расширяясь, пополз вверх. Гарри присел и, насколько позволяла теснота, взял свою палочку на изготовку, высматривая сквозь стекло, кто или что ждет их в атриуме. Однако зал, похоже, был абсолютно пуст. Сейчас освещение здесь было слабее, чем днем: в каминах вдоль стен не горел огонь, но когда лифт плавно остановился, я увидел, что золотые символы по-прежнему совершают на переливчато-синем потолке сложные волнообразные движения.
   -- Министерство магии желает вам приятного вечера, -- произнес женский голос.
   Дверца телефонной будки распахнулась; Гарри, а за ним и Невилл с Полумной вывалились наружу. Тишину, царящую в атриуме, нарушал только ровный шум воды в золотом фонтане -- это журчали струи, изливающиеся в бассейн из палочек чародея и волшебницы, кончика стрелы кентавра, острия гоблинской шляпы и ушей эльфа-домовика.
   -- Пойдем, -- тихо сказал Гарри, и все шестеро двинулись в конец зала. Гарри шагал впереди. Они миновали фонтан и подошли к столу, за которым когда-то сидел дежурный колдун, взвесивший палочку Гарри, а теперь было пусто.
   Гарри встревожился. Он подошел к лифту и нажал ближайшую кнопку со стрелкой вниз, раздался лязг, и кабина появилась в поле их зрения почти мгновенно. С грохотом, отдавшимся эхом, разъехались золотые решетки, и ребята шагнули внутрь. Гарри ткнул пальцем в кнопку с цифрой девять, решетки с лязгом сомкнулись, и лифт, натужно гремя, пополз вниз. Какой же он шумный; я подумал, что шум наверняка перебудоражил всю охрану здания, но тут лифт остановился, прохладный женский голос сказал: "Отдел тайн", и решетки разошлись в стороны. Мы выбрались в коридор, где все было неподвижно -- только легкий порыв ветерка, поднятого лифтом, колыхнул пламя ближайших факелов.
   Гарри повернул к простой черной двери.
   -- Идем, -- шепнул он и повел нас по коридору. Прямо за ним шла Полумна, озираясь по сторонам с чуть приоткрытым ртом. -- Погодите, -- сказал Гарри, останавливаясь в нескольких шагах от двери. -- Может... может, кому-нибудь из нас лучше побыть здесь... и в случае тревоги предупредить...
   -- И как же ты услышишь наш сигнал? -- подняв брови, спросила Джинни. -- К тому моменту ты можешь оказаться за милю отсюда.
   -- Мы пойдем с тобой, Гарри, -- сказал Невилл.
   -- И нечего терять время, -- твердо добавил я. Гарри по-прежнему не хотел брать с собой всех, но мы не оставили ему выбора. Он снова обернулся к двери, пошел вперед, и, точно как во сне, она распахнулась перед ним и его товарищами.
   Мы очутились в просторной круглой комнате. Все здесь было черным, даже пол и потолок; вокруг всей комнаты через равные интервалы были расположены одинаковые черные двери без ручек и табличек, а между ними горели синим пламенем свечи в канделябрах. Их холодный мерцающий свет, отражаясь на гладком мраморном полу, делал его похожим на темную воду под ногами.
   -- Кто-нибудь, закройте дверь, -- тихо попросил Гарри.
   Отрезав себя от освещенного факелами коридора, мы на мгновение перестали видеть что бы то ни было, кроме трепещущих синих язычков пламени и их призрачных отражений на полу.
   Дверей было не меньше дюжины. Пока Гарри смотрел на них, пытаясь решить, какая ему нужна, раздался низкий рокочущий звук, и свечи на стенах поехали в сторону. Круглая комната вращалась.
   Гермиона схватила Гарри за руку, видимо, испугавшись, что и пол у них под ногами начнет двигаться, но этого не произошло. Однако стены завертелись так быстро, что на несколько секунд синие огоньки вокруг них слились в сплошные полосы наподобие неоновых ламп; затем, так же внезапно, рокот стих и все снова замерло в неподвижности.
   В глазах у меня все еще стояли синие полосы -- больше я пока ничего не видел.
   -- Чего это она? -- боязливо спросил я.
   -- Наверное, это для того, чтобы мы забыли, в какую из дверей вошли, -- негромко сказала Джинни.
   Теперь опознать выход было не легче, чем найти крохотного муравья на черном, как антрацит, полу. Мало того -- туда, куда им нужно было попасть, тоже могла вести любая из дюжины одинаковых дверей вокруг.
   -- Как же мы выберемся? -- с тревогой спросил Невилл.
   -- Пока что это неважно, -- решительно сказал Гарри, мигая, чтобы избавиться от синих полос перед глазами, и сжимая палочку еще крепче, чем раньше. -- Нам не понадобится уходить отсюда, пока мы не найдем Сириуса...
   -- Только не вздумай его звать! -- взволнованно сказала Гермиона, но этот совет был абсолютно лишним: интуиция и так подсказывала Гарри, что надо вести себя как можно тише.
   -- Куда теперь, Гарри? -- спросил я.
   -- Я не... -- начал Гарри. Потом сглотнул. -- Во сне я проходил от лифта к двери в конце коридора и попадал в темную комнату -- вот в эту самую, а потом в следующую, где вроде как... играют блики. Надо проверить несколько дверей, -- поспешно добавил он. -- Я узнаю нужную комнату, когда увижу ее. Пошли.
   Вместе с друзьями, не отстающими от него ни на шаг, он направился к двери, которая теперь находилась прямо напротив. Положив левую руку на ее прохладную блестящую поверхность, он поднял палочку, чтобы его не застали врасплох, затем толкнул дверь.
   Она легко распахнулась.
   После полумрака, царившего в первой комнате, свет люстр, низко висящих на золотых цепях в этом длинном прямоугольном помещении, показался им очень ярким, хотя здесь не было тех танцующих, мерцающих бликов, которые Гарри видел во сне. Комната была практически пуста, если не считать нескольких столов и огромного стеклянного аквариума, который занимал самую ее середину, -- наполненный темно-зеленой жидкостью, он был так велик, что все мы свободно могли бы в нем искупаться. Приглядевшись, мы заметили, что в аквариуме лениво плавают какие-то жемчужно-белые комья.
   -- Что это за штуки? -- прошептал я.
   -- Не знаю, -- сказал Гарри.
   -- Может, рыбы? -- предположила Джинни.
   -- Вододышащие личинки! -- возбужденно сказала Полумна. -- Папа говорил, что в Министерстве выращивают...
   -- Нет, -- сказала Гермиона каким-то странным голосом. Она подошла к аквариуму и всмотрелась внутрь через стекло. -- Это мозги.
   -- Мозги?
   -- Да... Интересно, что они с ними делают?
   Гарри тоже подошел и стал рядом с ней. Действительно, зловеще поблескивая, они то выплывали из глубин зеленой жидкости, то снова скрывались из виду, похожие на скользкие головки цветной капусты.
   -- Пойдем отсюда, -- сказал Гарри. -- Это не та комната. Надо проверить другую дверь.
   -- Здесь тоже есть двери, -- заметил я, обводя рукой стены.
   -- Во сне я выходил из темной комнаты и сразу попадал во вторую, -- сказал он. -- По-моему, надо вернуться и попробовать оттуда.
   Они снова вернулись во тьму круглой комнаты; теперь вместо синих огненных полос перед глазами у Гарри плавали призрачные комья мозгов.
   -- Стойте! -- вдруг сказала Гермиона, когда Полумна уже собиралась закрыть за собой дверь помещения с аквариумом. -- Флагрейт!
   Она взмахнула палочкой, и на двери появился огненный крест. Стоило двери закрыться за ними, как вновь раздался низкий рокочущий гул и стены снова начали быстро вращаться, однако теперь на фоне тусклых синих полос появилась широкая, яркая красно-золотая. Когда все опять затихло, огненный крест не потух -- он по-прежнему указывал им, из какой двери они только что вышли.
   -- Молодец, -- сказал Гарри. -- Ладно, давайте проверим эту...
   Он снова пересек комнату и толкнул противоположную дверь, держа палочку наготове; друзья последовали за ним.
   Новая комната, прямоугольная и слабо освещенная, была больше последней, а пол ее спускался вниз ступенями, образуя огромную каменную яму футов двадцати в глубину. Мы стояли на самой верхней из этих крутых каменных ступеней, или скамей, амфитеатром идущих вокруг всей комнаты. На дне ямы возвышалась каменная платформа, а на ней -- каменная же арка, покрытая трещинами, такая древняя и ветхая на вид, что непонятно было, как она еще не рассыпалась в пыль. Проем арки, стоящей на платформе без всяких дополнительных опор, был закрыт изорванным черным занавесом; несмотря на полную неподвижность холодного воздуха вокруг, этот занавес еле заметно колыхался, словно до него только что дотронулись.
   -- Кто здесь? -- спросил Гарри, спрыгивая на следующую скамью. Никто ему не ответил, но занавес в арке по-прежнему зыбился, точно колеблемый легким ветерком.
   -- Осторожно! -- шепнула Гермиона.
   Гарри спустился по крутым уступам до самого дна каменной ямы и медленно двинулся к платформе. Его шаги сопровождало громкое эхо. Отсюда, снизу, островерхая каменная арка казалась гораздо выше. Занавес продолжал мягко колыхаться, словно сквозь него секунду назад кто-то прошел.
   -- Сириус? -- снова подал голос Гарри. На этот раз он говорил тише, поскольку был совсем близко.
   У меня было очень странное чувство -- будто по ту сторону занавеса, прямо за аркой, кто-то стоит. Сжав палочку как можно крепче, Гарри стал боком пробираться вдоль платформы, но там никого не оказалось: он снова увидел изорванный черный занавес, только с другой стороны.
   -- Пойдем, -- окликнула его Гермиона, спустившаяся до середины амфитеатра. -- Тут что-то не так, Гарри. Лучше уйдем отсюда.
   Вид у нее был испуганный -- гораздо более испуганный, чем в предыдущей комнате, где плавали мозги.
   -- Пойдем, Гарри, пожалуйста! -- повторила Гермиона еще настойчивее.
   -- Сейчас, -- сказал он, но не тронулся с места. Он стоял и к чему-то прислушивался.
   -- Что вы говорите? -- спросил он так громко, что его слова эхом прокатились по всему помещению.
   -- Никто ничего не говорил, Гарри! -- сказала Гермиона, шагнув к нему.
   -- Кто-то шепчет там, сзади, -- сказал он, нахмурившись, и чуть отодвинулся от нее, не давая взять себя за руку. -- Это ты, Рон?
   -- Я здесь, дружище, -- отозвался я, появляясь сбоку от платформы.
   -- Неужели вы ничего не слышите? -- Гарри уже стоял одной ногой на платформе.
   -- Я тоже их слышу, -- сказала Полумна, подойдя к ним с другой стороны. Она не сводила глаз с колеблющегося занавеса. -- Там, внутри, кто-то есть!
   -- Что значит "внутри"? -- осведомилась Гермиона, спрыгивая с нижней скамьи. Она говорила гораздо более сердито, чем того требовала ситуация. -- Там нет никакого "внутри" -- это просто арка, туда никто не поместится. Хватит, Гарри, пойдем отсюда...
   Она схватила его за локоть и потянула, но он не послушался.
   -- Гарри, мы пришли сюда ради Сириуса! -- сказала она высоким, напряженным голосом.
   -- Ради Сириуса... -- повторил Гарри, как зачарованный глядя на волнующийся занавес. -- Да-да...
   Он отступил от платформы на несколько шагов и с трудом оторвал взгляд от занавеса.
   -- Пошли, -- сказал он.
   -- О чем я тебе и... ну ладно, идем! -- сказала Гермиона и первой начала взбираться по каменным ярусам. По другую сторону амфитеатра стояли Джинни с Невиллом -- они тоже смотрели на занавес, как загипнотизированные. Без единого слова Гермиона взяла за руку Джинни, а я -- Невилла; потом мы решительно повели их по ступеням вниз и вместе с ними поднялись обратно к двери.
   -- Как по-твоему, что это за арка? -- спросил Гарри у Гермионы, когда мы вновь очутились в круглой темной комнате.
   -- Не знаю, но я уверена, что она опасна, -- твердо сказала Гермиона, опять помечая дверь огненным крестом.
   Еще раз закружились и замерли стены. Гарри наугад выбрал третью дверь и толкнул ее. Она не поддалась.
   -- В чем дело? -- спросила Гермиона.
   -- Здесь заперто, -- ответил Гарри и налег на дверь всем своим весом, но безрезультатно.
   -- Стало быть, это она, да? -- возбужденно сказал я, присоединяясь к Гарри и тоже пытаясь взломать дверь. -- Точно она -- иначе и быть не может!
   -- Отойди! -- резко сказала Гермиона. Направив палочку на то место, где у обычной двери был бы замок, она сказала: -- Алохомора!
   Ничего не произошло.
   -- У меня же есть нож! -- воскликнул Гарри. Вынув из мантии нож Сириуса, он вставил его в щель между дверью и стеной. Остальные нетерпеливо смотрели, как он проводит им по щели сверху донизу, вынимает его и снова толкает дверь плечом. Но она оказалась так же крепко заперта, как и вначале. Больше того -- взглянув на нож, Гарри обнаружил, что его лезвие расплавилось.
   - Ладно, эту дверь мы пропустим, -- решительно сказала Гермиона.
   -- А что, если она-то нам и нужна? -- спросил я, глядя на дверь со смешанным выражением опаски и страстного любопытства.
   -- Этого не может быть, ведь Гарри во сне всюду проходил свободно, -- пояснила Гермиона, в очередной раз помечая дверь огненным крестом.
   Гарри опустил бесполезную рукоятку загубленного ножа обратно в карман.
   -- Знаете, что там могут прятать? -- жадно спросила Полумна, когда стены снова пришли в движение.
   -- Очевидно, какое-нибудь блеющее чудо, -- пробормотала Гермиона себе под нос, и у Невилла вырвался короткий нервный смешок.
   Стены замерли, и Гарри с растущим чувством отчаяния распахнул следующую дверь.
   -- Вот оно!
   Когда глаза мои привыкли к блеску, я увидел, что со всех сторон на меня смотрят циферблаты часов -- большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что их деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты.
   -- Сюда!
   Теперь, когда мы наконец оказались на верном пути Гарри быстро зашагал по узкому проходу между рядами столов, направляясь, как это было и во сне, прямо к источнику света -- хрустальному сосуду высотой с него самого, который тоже покоился на столе и, казалось, был полон искристого, вихрящегося ветра.
   -- Ой, смотрите! -- воскликнула Джинни, когда мы приблизились к нему, и показала в самый центр хрустального сосуда.
   Там, в искристом потоке, мерцало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Постепенно всплывая, оно раскололось, и из него появился колибри, который вознесся на самый верх; но потом воздушные течения понесли птичку вниз, и ее перышки снова обвисли и стали мокрыми, а у самого дна сосуда она вновь исчезла в яйце.
   -- Не останавливайся! -- резко сказал Гарри, потому что Джинни явно вознамерилась посмотреть, как яйцо опять превратится в птичку.
   -- Сам-то сколько проторчал у своей дурацкой арки! -- огрызнулась она, но все же пошла за ним дальше, к единственной двери позади хрустального сосуда.
   -- Вот оно, -- снова сказал Гарри. -- Нам сюда...
   Он оглянулся на своих друзей -- все мы достали палочки и сделались серьезными и взволнованными. Он снова повернулся к двери и толкнул ее. Дверь открылась.
   Мы наконец нашли то, что искали, -- зал, высокий, как в соборе, где не было ничего, кроме бесконечных стеллажей с маленькими, пыльными стеклянными шариками. Кое-где к полкам были прикреплены зажженные канделябры, и шарики тускло блестели в их лучах. Здесь, как и в круглой комнате, свечи тоже горели синим пламенем. В зале было очень холодно.
   Гарри осторожно шагнул вперед и заглянул в один из сумрачных проходов между стеллажами. Я ничего не услышал и не заметил ни малейшего движения.
   -- Ты говорил, нам нужен девяносто седьмой, -- прошептала Гермиона.
   -- Да, -- шепнул в ответ Гарри и поглядел на крайний стеллаж в ближнем ряду. Там, под канделябром с горящими синим огнем свечами, поблескивали серебряные цифры -- тройка рядом с пятеркой.
   -- По-моему, надо идти вправо, -- прошептала Гермиона, вглядываясь в полумрак. -- Да... вон пятьдесят четвертый ряд...
   -- Держите палочки наготове, -- тихо предупредил Гарри.
   Мы украдкой двинулись вперед, по дороге заглядывая в длинные проходы между рядами стеллажей, дальние концы которых тонули в кромешной тьме. Под каждым стеклянным шариком, лежащим на полке, был приклеен крохотный пожелтевший ярлычок. Некоторые шарики испускали зловещее красноватое сияние, другие были темны и безжизненны, как перегоревшие лампочки.
   Они миновали восемьдесят четвертый ряд... потом восемьдесят пятый...
   -- Девяносто семь! -- прошептала Гермиона.
   Мы сбились в кучку у самого края ряда, пытаясь разглядеть что-нибудь в проходе за ним. Там никого не было.
   -- Он в дальнем конце, -- сказал Гарри. -- Отсюда разве увидишь...
   И он повел нас мимо высоченных стеллажей со стеклянными шариками -- некоторые из этих шариков провожали нас своим неярким сиянием...
   -- Он должен быть где-то здесь, -- прошептал Гарри. -- Вот-вот дойдем... мы уже совсем близко...
   -- Гарри, -- осторожно окликнула его Гермиона, но он не захотел ей отвечать.
   -- Кажется... где-то... здесь, -- сказал он.
   Они достигли конца ряда, тускло освещенного канделябром. Тут никого не было. Их окружала гулкая, пыльная тишина.
   -- А вдруг он... -- хрипло прошептал Гарри, заглядывая в соседний проход. -- Или, например... -- Он торопливо шагнул к следующему.
   -- Гарри, -- снова сказала Гермиона.
   -- Чего? -- буркнул он.
   -- Я... я не думаю, что Сириус здесь.
   Остальные молчали.
   Он побежал вдоль рядов, заглядывая в каждый по очереди. Пусто... опять пусто... Он развернулся и побежал в другую сторону, мимо своих молчащих товарищей. Нигде не было ни следа Сириуса, не заметил он и признаков недавней борьбы.
   -- Гарри! -- позвал я.
   - Что?
   -- Ты видел это? -- спросил я.
   -- Что? -- повторил Гарри, но на этот раз с жадным нетерпением. Он подбежал к концу девяносто седьмого ряда, где маленькой кучкой стояли остальные, но увидел там только меня. мой взгляд был прикован к одному из пыльных стеклянных шариков на полке.
   -- Ну? -- мрачно спросил Гарри.
   -- Тут... тут твое имя, -- сказал я.
   Гарри придвинулся ближе. Я указывал на маленький шарик, тускло светящийся изнутри и покрытый толстым слоем пыли -- похоже, никто не трогал его уже много лет.
   -- Мое имя? -- озадаченно переспросил Гарри.
   Он сделал еще шаг вперед. Поскольку я был выше его ростом, Гарри пришлось вытянуть шею, чтобы прочесть надпись на пожелтевшем ярлычке, приклеенном к полке точно под стеклянным шариком. На нем тонким, почти неразборчивым почерком была написана дата -- примерно шестнадцать лет тому назад, -- а под ней стояло:
   С. П. Т.- А. П. В. Б. Д.
   Темный Лорд и
   (?)Гарри Поттер
   Гарри уставился на ярлычок.
   -- Что это значит? -- спросил я. В моем голосе звучала тревога. -- Почему здесь стоит твое имя?
   Я посмотрел на другие ярлычки, приклеенные к той же полке.
   -- А меня тут нет, -- недоуменно сказал я. -- И никого из остальных тоже.
   -- Гарри! По-моему, тебе лучше его не трогать, -- резко сказала Гермиона, когда он протянул к шарику руку.
   -- Почему? -- спросил он. -- Ведь это имеет ко мне отношение!
   -- Не надо, Гарри, -- внезапно сказал Невилл. Гарри посмотрел на него. Круглое лицо Невилла слегка блестело от пота. Он выглядел так, словно нервы у него были уже на пределе.
   -- Но здесь мое имя, -- сказал Гарри.
   И он сомкнул пальцы на пыльной поверхности шарика. Друзья обступили Гарри, наблюдая за тем, как он счищает прилипшую к шарику пыль.
   И тут, прямо за их спинами, раздался голос. Кто-то сказал спокойно, чуть растягивая слова:
   -- Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне.
   Глава 35
   Черные силуэты, возникшие неизвестно откуда, обступили нас слева и справа, отрезав все пути к бегству; глаза блестели сквозь прорези капюшонов, с десяток палочек с горящими кончиками были направлены прямо нам в сердце. Джинни ахнула от ужаса.
   -- Дай его мне, Поттер, -- с расстановкой повторил голос, и его обладатель, Люциус Малфой, протянул к Гарри руку ладонью вверх.
   Блин. мы оказались в ловушке, и на каждого из нас приходилось по двое противников.
   -- Ну же, Поттер, -- снова сказал Малфой.
   -- Где Сириус? -- спросил Гарри.
   Несколько Пожирателей смерти рассмеялись. Затем грубый женский голос, принадлежащий одной из неясных фигур слева от Гарри, сказал с мрачным торжеством:
   -- Темному Лорду известно все!
   -- Все, -- эхом откликнулся Малфой. -- А теперь дай мне пророчество, Поттер!
   -- Я хочу знать, где Сириус!
   -- "Я хочу знать, где Сириус!" -- передразнила его женщина слева.
   Пожиратели смерти сузили свой крут, так что от нас их отделяла всего какая-нибудь пара шагов. Свет их палочек слепил глаза.
   -- Вы схватили его, -- сказал Гарри, подавляя волну паники, с которой боролся с тех пор, как они свернули в проход у девяносто седьмого ряда. -- Он здесь, я знаю.
   -- Наса детоцка плоснулась напуганная и подумала, сто ее сон -- плавда, -- жутко прогнусавила женщина, издевательски подражая детскому выговору. Пора что-то делать.
   -- Не надо, -- тихо пробормотал Гарри. -- Не сейчас...
   Женщина, которая передразнивала его, хрипло расхохоталась.
   -- Слыхали? Нет, вы слыхали? Он еще дает указания другим детям, словно собирается драться с нами!
   -- Просто ты не знаешь Поттера так, как я, Беллатриса, -- вкрадчиво сказал Малфой. -- Он питает большую слабость ко всему героическому, и Темному Лорду это отлично известно. А теперь дай мне пророчество, Поттер.
   -- Я знаю, что Сириус здесь, -- сказал Гарри. -- Я знаю, вы его схватили!
   Опять несколько Пожирателей смерти рассмеялись, и женщина -- громче всех.
   -- Пора бы тебе понять разницу между сном и явью, Поттер, -- сказал Малфой. -- Отдай мне пророчество, иначе мы пустим в ход палочки.
   -- Пожалуйста, -- сказал Гарри, поднимая свою собственную палочку на уровень груди. Тут же по обе стороны от него взлетели в воздух еще пять палочек -- моя, Гермионы, Невилла, Джинни и Полумны. Если Сириуса на самом деле здесь не было, он привел товарищей на верную смерть без всякой причины...
   Но Пожиратели смерти медлили с нападением.
   -- Если ты отдашь мне пророчество, никто не пострадает, -- холодно сказал Малфой.
   Теперь настала очередь Гарри ответить смехом.
   -- Ну да, конечно! -- сказал он. -- Я дам вам это... пророчество, да? И вы спокойно отпустите нас всех по домам -- так, что ли?
   Не успел он договорить, как Пожирательница смерти взвизгнула:
   -- Акцио, проро...
   Гарри среагировал как раз вовремя -- он крикнул "Протего!" прежде, чем она успела произнести заклинание до конца, и, хотя шарик едва не спрыгнул с его ладони, сумел удержать его.
   -- А он у нас шустрый, этот малютка Поттер, -- сказала она. Ее безумные глаза блестели в прорезях капюшона. -- Ну что ж, ладно -- тогда...
   -- ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! -- рявкнул на нее Люциус Малфой. -- Если ты его разобьешь...
   Пожирателям смерти нужен этот пыльный стеклянный шарик? что это?
   Женщина шагнула вперед, отделившись от своих собратьев, и стащила с головы капюшон. Азкабан иссушил лицо Беллатрисы Лестрейндж -- оно стало худым и похожим на череп, но глаза ее сверкали лихорадочным, фанатическим блеском.
   -- Значит, будем сопротивляться? -- спросила она. Ее грудь быстро поднималась и опускалась. -- Прекрасно. Возьмите самую младшую, -- приказала она Пожирателям смерти, которые стояли рядом. -- Пусть посмотрит, как мы пытаем девчонку. Я сама этим займусь.
   мы теснее обступили Джинни. Гарри шагнул вбок, встав прямо перед ней и прижав пророчество к груди.
   -- Только попробуйте напасть на любого из нас, и оно разобьется, -- сказал он Беллатрисе. -- Не думаю, что ваш хозяин будет доволен, если вы вернетесь к нему с пустыми руками. Или я не прав?
   Беллатриса не двинулась с места; не сводя с него глаз, она облизнула кончиком языка тонкие губы.
   -- Ну, -- сказал Гарри, -- так что же это за пророчество, объясните!
   -- Что за пророчество? -- повторила Беллатриса, и ухмылка сползла с ее лица. -- Ты шутишь, Гарри Поттер.
   -- Вовсе нет, -- сказал Гарри. -- Зачем оно понадобилось Вол-де-Морту?
   Несколько Пожирателей смерти испустили тихое шипение.
   -- Ты осмеливаешься называть его имя? -- прошептала Беллатриса.
   -- А что? -- отозвался Гарри. Он еще крепче сжал в руке стеклянный шарик. -- Да, мне совсем нетрудно называть его Волан...
   -- Замолчи! -- взвизгнула Беллатриса. -- Как ты смеешь произносить его имя своим нечестивым ртом, как смеешь ты осквернять его своим гадким языком полукровки, как...
   -- Разве вы не знаете, что он тоже полукровка? -- дерзко спросил Гарри. У Гермионы, стоящей рядом, вырвался тихий стон. -- Ваш Вол-де-Морт? Да, его мать была ведуньей, зато отец -- маглом! Или он наврал вам, что он чистокровный волшебник?
   - ОСТОЛБЕ...
   - НЕТ!
   Из палочки Беллатрисы Лестрейндж вырвался красный луч, но Малфой отклонил его, и заклятие угодило в полку слева от Гарри. Несколько стеклянных шариков разбилось.
   Две фигуры, перламутрово-белые, как привидения, и текучие, как дым, поднялись из осколков стекла на полу и разом заговорили. Их голоса смешались друг с другом, и за криками Малфоя и Беллатрисы можно было различить лишь обрывки их речей.
   -- Когда наступит солнцестояние, придет новый... -- сказала фигура старика с бородой.
   -- Не нападай! Мы должны получить пророчество!
   -- Он осмелился... как он смеет... -- невпопад выкрикивала Беллатриса. -- Паршивец... грязный полукровка...
   -- ПОДОЖДИ, КОГДА ПРОРОЧЕСТВО БУДЕТ У НАС! -- взревел Малфой.
   -- И никто не придет после... -- сказала фигура молодой женщины.
   И обе фигуры, вырвавшиеся из разбитых шариков, растаяли в воздухе. От них и от их прежних убежищ не осталось ничего, кроме осколков стекла на полу. Но они подали Гарри идею. Теперь надо было найти способ поделиться ею с другими.
   -- Вы еще не объяснили мне, что особенного в этом пророчестве, которое я, по-вашему, должен вам отдать, -- сказал Гарри видимо пытаясь выиграть время. Потом медленно передвинул ногу в сторону.
   -- Не вздумай шутить с нами, Поттер, -- сказал Малфой.
   -- Разве Дамблдор никогда не говорил тебе, что причина, по которой ты носишь шрам, спрятана в недрах Отдела тайн? -- усмехнулся Малфой.
   -- Я... что? -- вырвалось у Гарри. -- При чем тут мой шрам?
   -- Так ты ничего не знаешь? -- сказал Малфой со злобным восторгом.
   Пожиратели смерти засмеялись опять:
   -- Значит, Дамблдор никогда не говорил тебе? -- повторил Малфой. -- Что ж, это объясняет, почему ты не пришел раньше, Гарри Поттер, -- Темный Лорд удивлялся, отчего...
   -- ...ты не прибежал со всех ног, как только он показал тебе во сне место, где спрятана эта причина. Ему казалось, что естественное любопытство заставит тебя явиться сюда, чтобы узнать все в точности...
   -- Ах, вот как? -- спросил Гарри. Гермиона у него за спиной передавала нам его слова, чтобы мы разбили стелажи. -- Стало быть, он хотел, чтобы я пришел сюда и взял эту штуку? Зачем?
   -- Зачем? -- В голосе Малфоя прозвучало недоверчивое изумление. -- Да затем, Поттер, что взять пророчество из Отдела тайн могут только те, о ком в нем говорится. Темный Лорд выяснил это, когда посылал других выкрасть его, а у них ничего не получалось.
   -- Но зачем он хотел выкрасть пророчество обо мне?
   -- О вас обоих, Поттер, о вас обоих... Ты никогда не задавал себе вопроса, почему Темный Лорд пытался убить тебя, когда ты был еще ребенком?
   Оп-па. так все дало было в пророчестве?
   -- Значит, здесь уже давно хранилось чье-то пророчество о Вол-де-Морте и обо мне? -- спокойно спросил Гарри , глядя на Люциуса Малфоя и крепко сжимая в руке теплый стеклянный шарик. Размерами он едва ли превышал снитч, и поверхность его до сих пор была шероховатой от пыли. -- И Вол-де-Морт заманил меня сюда, чтобы я взял его и отдал ему? Но почему он не мог прийти за ним сам?
   -- Сам? -- пронзительно воскликнула Беллатриса под хриплый смех черных магов. -- Ты предлагаешь Темному Лорду явиться в Министерство, где так любезно игнорируют его возвращение? Предлагаешь ему отдать себя в руки мракоборцев, которые пока что убивают время на моего драгоценного кузена?
   -- Ага, так он заставляет вас делать за него грязную работу! -- сказал Гарри. -- Сначала он посылал сюда Стерджиса... потом Боуда...
   -- Очень хорошо, Поттер, очень... -- медленно протянул Малфой. -- Но Темный Лорд знает, что ты не ду...
   -- ДАВАЙ! -- завопил Гарри.
   На пять разных голосов позади мы воскликнули: "РЕДУКТО!" Пять заклятий вылетели из палочек в пяти разных направлениях, и полки соседнего стеллажа, в который они угодили, разлетелись на куски; сотня стеклянных шариков взорвалась одновременно, и все огромное сооружение пошатнулось, а воздух сразу наполнился множеством молочно-белых фигур, и их голоса -- эхо бог весть какого далекого прошлого -- смешались со звоном бьющегося стекла и ломающегося дерева, когда щепки вместе с осколками дождем посыпались на пол...
   -- Бежим! -- крикнул Гарри. Стеллаж угрожающе накренился и с его верхних полок скатываются все новые шарики. Он схватил Гермиону за мантию и потащил вперед, прикрываясь другой рукой от града обломков и осколков, которые сыпались сверху. Какой-то Пожиратель смерти метнулся к ним сквозь облако пыли, и Гарри сильно ударил его локтем в закрытое маской лицо; вокруг раздавались крики боли, кто-то визжал, полки с грохотом обрушивались друг на друга, и в этот шум вплетались обрывки речей провидцев, выпущенных на волю из своих шариков...
   Я, Джинни и Полумна пронеслись мимо Гарри, закрывая головы руками.
   Гарри и гермиона убежали в зал с хроноворотами. мы же свернули в другое помещение.
   они запечатали проход. мы же раванули в соседнюю дверь. к сожалению за нами бежала часть пожираетлей.
   м ыпроберались дальше. Пока снова не встретили Гарри .и невила
   -- Рон! -- хрипло воскликнул Гарри и бросился к нам. -- Джинни! Как вы...
   -- Гарри, -- пробормотал я, слабо хихикая. Я покачнулся и схватил Гарри за мантию, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. -- Ах, вот ты где... ха-ха-ха... смешной у тебя вид, Гарри... ты на себя не похож...
   Мне было плохо. Из уголка рта сочилась кровь. В следующую секунду колени у меня подкосились, но я не разжал рук, и Гарри согнулся под моим весом.
   -- Джинни! -- испуганно сказал Гарри. -- Что случилось?
   Но Джинни лишь помотала головой и сползла по стене на пол, тяжело дыша и держась за лодыжку.
   -- По-моему, она сломала ногу. Я слышала хруст, -- прошептала Полумна. Похоже, только ей одной и удалось остаться невредимой. -- Их было четверо, и они загнали нас в какую-то темную комнату с планетами. Очень странное место -- иногда мы просто парили в темноте...
   -- Гарри, мы видели Уран, совсем близко! -- сказал я, все еще хихикая. -- Понял, Гарри? Мы видели Уран... ха-ха-ха...
   В уголке моего рта надулся и лопнул кровавый пузырек.
   -- ...в общем, один из них схватил Джинни за ногу, я применила Уменьшающее заклятие и залепила ему в лицо Плутоном, но...
   Полумна беспомощно повела рукой в сторону Джинни, которая, часто дыша, сидела на полу с закрытыми глазами.
   -- А что с Роном? -- тревожно спросил Гарри. Я продожал хихикать, крепко вцепившись в его мантию.
   -- Не знаю, чем они в него попали, -- грустно сказала Полумна, -- но он стал какой-то странный. Я еле привела его сюда.
   -- Гарри, -- сказал я, притягивая его ухо поближе к своим губам и все еще слабо хихикая, -- знаешь, кто эта девочка, Гарри? Это Полоум... Полоумная Лавгуд... ха-ха-ха...
   -- Нам надо выбраться отсюда, -- твердо сказал Гарри. -- Ты поможешь Джинни, Полумна?
   -- Да, -- откликнулась Полумна, закладывая палочку за ухо. Потом она обняла Джинни за талию и стала поднимать на ноги.
   -- Лодыжка -- ерунда, я и сама встану! -- нетерпеливо сказала Джинни, но в следующий момент пошатнулась и едва не упала, схватившись за Полумну.
   Гарри перекинул мою руку через плечо. Вокруг было двенадцать дверей, но лишь одна из них вела к выходу из Министерства...
   Он поволок меня к двери. До нее оставалось всего несколько шагов, когда другая, противоположная дверь распахнулась и в комнату ворвались трое Пожирателей смерти под предводительством Беллатрисы Лестрейндж.
   -- Попались! -- взвизгнула она.
   Сверкнули Оглушающие заклятия; Гарри проломился в ближайшую дверь, бесцеремонно сбросил меня с плеча и нырнул обратно, чтобы помочь Невиллу с Гермионой; они едва успели перебраться за порог и захлопнуть дверь перед носом у Беллатрисы.
   -- Коллопортус! -- воскликнул Гарри и услышал, как три тела ударились в дверь с той стороны.
   -- Ничего! -- крикнул мужской голос. -- Туда можно попасть и по-другому... МЫ ИХ ПОЙМАЛИ, ОНИ ЗДЕСЬ!
   Гарри обернулся; мы снова были в Комнате мозгов. Действительно, сюда вело множество дверей. я слышал, как за стеной кто-то бежит со всех ног: Пожиратели смерти дождались подкрепления.
   -- Полумна... Невилл... помогите!
   Все трое помчались вокруг комнаты, по дороге запечатывая двери; в спешке Гарри врезался в стол и перекатился через него.
   -- Коллопортус!
   За стеной бухали шаги; время от времени кто-то бросался всем телом на очередную запечатанную дверь, так что она скрипела и ходила ходуном. Полумна с Невиллом запечатывали двери по другую сторону комнаты -- и тут, добравшись почти до самого ее конца, Гарри услыхал крик Полумны:
   -- Колло... а-а-а-а-а-а!
   Он мгновенно повернулся и увидел ее в воздухе: пятеро Пожирателей смерти ворвались в дверь, которую она не успела запечатать. Полумна упала на стол, проехала по нему и, рухнув на пол, осталась лежать без чувств.
   -- Хватайте Поттера! -- завизжала Беллатриса и бросилась к Гарри. Он увернулся и побежал дальше: ему ничто не грозит, пока они боятся разбить пророчество...
   -- Эй! -- я с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, как пьяный, и хихикая, побрел к Гарри. -- Эй, Гарри! Там, внутри, мозги -- вот чудеса, а?
   -- Уйди с дороги, Рон, ложись на пол...
   Но я уже направил палочку на аквариум.
   -- Честно, Гарри, там мозги... гляди... акцио, мозг! Все, кто был в комнате, на мгновение застыли. Гарри, Джинни, Невилл и все пятеро Пожирателей смерти невольно повернулись к аквариуму, и тут из зеленой жидкости, точно рыба, выпрыгнул мозг -- на секунду он повис в воздухе, а затем поплыл ко мне. На лету он вращался, и из него выползали ленты движущихся изображений -- они разматывались, как рулоны кинопленки...
   -- Ха-ха-ха, Гарри, ты только посмотри... -- сказал я, глядя, как из мозга вылезает его разноцветное содержимое. -- Иди сюда, потрогай: вот чудеса...
   - НЕ НАДО, РОН!
   Гарри метнулся вперед, но я уже поймал мозг обеими руками.
   Едва коснувшись его кожи, щупальца мыслей стали обматываться вокрут моих кистей, как веревки.
   -- Гарри, смотри-ка... нет... нет! Мне это не нравится! Эй, вы, перестаньте... стойте...
   Но тонкие ленты уже обвивались вокрут моей груди. Я принялся разрывать их, а мозг тем временем тесно приник ко мне, словно осьминог.
   --Диффиндо! -- закричал Гарри в надежде разорвать щупальца, связывающие меня, но заклинание не помогло. Я упал, отчаянно стараясь освободиться от пут.
   -- Они его задушат, Гарри! -- вскрикнула Джинни. Сломанная лодыжка мешала ей встать -- и вдруг луч красного света, вырвавшийся из палочки какого-то Пожирателя смерти, ударил ей прямо в лицо. Она повалилась набок и замерла.
   -- Осдолбедей! -- заорал Невилл, оборачиваясь и направляя палочку Гермионы на подступающих к нему Пожирателей смерти. -- Осдолбедей, осдолбедей!
   Но ничего не случилось.
   Один из Пожирателей смерти метнул в Невилла ответным заклятием и промахнулся всего на дюйм-другой. Теперь Гарри и Невилл остались вдвоем против пятерых нападающих -- двое из них выпускали из палочек стрелы серебряного света, которые летели мимо и разбивали штукатурку на стене за спинами ребят. Гарри пустился бежать, Беллатриса Лестрейндж -- за ним; он высоко поднял пророчество над головой.
   Они погнались за ним, расшвыривая по дороге столы и стулья, но не осмеливаясь обстреливать его заклятиями из опасения повредить пророчество, и он проскочил в единственную дверь, оставшуюся открытой, я же все еще боролся с мозгом.
   Глава 36
   -- ОНА УБИЛА СИРИУСА! -- закричал Гарри. -- ОНА УБИЛА ЕГО -- А Я УБЬЮ ЕЕ!
   И он быстро полез вверх по каменным ступеням -- сзади что-то кричали, но он не обращал на это внимания. Полы мантии Беллатрисы скрылись за дверью, и он выскочил вслед за ней обратно в Комнату мозгов...
   Она пустила в него заклятие через плечо. Аквариум с мозгами подскочил в воздух и опрокинулся. На Гарри хлынул вонючий зеленый раствор; мозги заскользили вокруг него и уже начали было выпускать длинные разноцветные щупальца, но он крикнул: "Вингардиум левиоза!", и они разлетелись в стороны. Торопясь и оскальзываясь, он побежал к двери -- перепрыгнул через Полумну которая стонала на полу, миновал Джинни, слабо окликнувшую его по имени, потом меня, тихо хихикающего, и Гермиону, которая по-прежнему лежала без сознания.
   Глава 37
   Нас доставили в больничное крыло. мозг наконец-то оторвали от меня. заодно сняли с меня проклятье и я стал сооброжать здраво. твою мать, мы едва не погибли. чтоб я еще раз связался с авантюрами Гарри. в следую.щий раз когда он будет строить из себя героя стоит просто дать ему по голове и позвать взрослых. надесю джини и гермина живы. За Гарри я почти не беспокоилася. он очень живучий. Кому постоянно везет, так это ему.
  
   Глава 38
   ТОТ-КОГО-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ ВЕРНУЛСЯ
   В кратком заявлении, сделанном в пятницу вечером, министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что Тот-Кого-Нелъзя-Называть вернулся в нашу страну и вновь принялся за старое.
   -- К моему величайшему сожалению, я вынужден сообщить, что чародей, называющий себя Лордом, -- вы понимаете, кого я имею в виду, -- возродился и снова находится среди нас, -- сказал усталый и расстроенный министр окружившим его репортерам. -- Почти столь же глубокое сожаление вызывает то, что азкабанские дементоры подняли мятеж и отказались в дальнейшем состоять на службе у Министерства. Мы полагаем, что в настоящее время дементоры подчиняются указаниям вышеупомянутого Лорда.
   Мы призываем всех, кто нас услышит, проявлять бдительность. Сейчас Министерство готовит к изданию справочник "Как защитить себя и семью: элементарные методы обороны"; в течение ближайшего месяца он будет бесплатно разослан всем волшебникам по домашнему адресу".
   Заявление министра было встречено волшебным сообществом с тревогой и недоумением -- ведь еще в прошлую среду представители Министерства уверяли нас, что "упорные слухи о том, что Вы-Знаете-Кто снова творит среди нас свои черные дела, не имеют под собой никакой почвы".
   Подробности событий, заставивших чиновников столь резко изменить свое мнение, по-прежнему не ясны, однако можно утверждать, что в четверг вечером Тот-Кого-Нелъзя-Называть и банда его ближайших приверженцев, известных как Пожиратели смерти, прорвались внутрь Министерства.
   Альбус Дамблдор, восстановленный в должности директора Школы чародейства и волшебства
   "Хогвартс", а также на посту Верховного чародея Визенгамота, пока никак не прокомментировал происшедшее. В течение всего прошлого года он настаивал на том, что Вы-Знаете-Кто, вопреки широко распространенному мнению, не мертв, а снова набирает сторонников, готовясь к очередной попытке захвата власти. Тем временем Мальчик, Который Выжил...
   -- А вот и ты, Гарри. Я знала, что они обязательно тебя помянут, -- сказала Гермиона, взглянув на него поверх газеты.
   Мы находились в больничном крыле -- Гарри сидел на краешке моей кровати, и мы оба слушали Гермиону, которая читала вслух передовицу из
   "Воскресного пророка". Джинни, чью лодыжку мадам Помфри залечила в одно мгновение, устроилась в изножье кровати Гермионы; Невилл, носу которого также вернули нормальную форму и размеры, занял стул между двумя кроватями, а Полумна, на минутку заглянувшая к друзьям с последним выпуском "Придиры", уже успела развернуть его перед собой вверх ногами и явно не слышала ни слова из того, что говорила Гермиона.
   -- Ну конечно, теперь он у них снова "Мальчик, Который Выжил", -- мрачно заметил я. -- Быстро же они забыли, как обзывали его выскочкой с мозгами набекрень! На тумбочке у моей кровати лежала огромная груда шоколадных лягушек; взяв оттуда целую горсть, я кинул несколько штук Гарри, Джинни и Невиллу, а потом сорвал зубами обертку со своей. На руках у меня все еще краснели глубокие рубцы, оставленные щупальцами мозгов. Мадам Помфри объяснила нам, что раны, нанесенные мыслями, заживают дольше любых других, -- впрочем, обильно смазывая мои шрамы Летейским эликсиром доктора Летто, она сумела добиться заметного улучшения.
   -- Да, они отзываются о тебе прямо-таки восторженно, -- заметила Гермиона, пробегая статью глазами. -- "Одинокий голос правды... Этого мальчика считали неуравновешенным, но он ни разу не дрогнул под градом насмешек и клеветнических заявлений..." Гм... -- Она нахмурилась. -- Почему-то я нигде не вижу ни словечка о том, что эти насмешки и клеветнические заявления появлялись именно на страницах "Пророка"...
   Она слегка поморщилась и приложила ладонь к ребрам. Проклятие Долохова подействовало на нее не в полную силу, поскольку черный маг не успел произнести заклинание вслух, однако мадам Помфри, осмотрев Гермиону заявила, что "здесь определенно есть над чем поработать". Каждый день Гермионе приходилось принимать с десяток целебных настоек, она быстро шла на поправку и с нетерпением ждала, когда же ей наконец разрешат покинуть больничное крыло.
   -- "Как рвался к вершинам власти Вы-Знаете-Кто" -- страницы со второй по четвертую, "О чем умолчало Министерство" -- страница пятая, "Почему никто не слушал Альбуса Дамблдора" -- страницы с шестой по восьмую, эксклюзивное интервью с Гарри Поттером на странице девятой... Да уж, -- Гермиона сложила газету и кинула ее на одеяло, -- теперь им долго будет о чем писать... И вовсе оно не эксклюзивное, это интервью, -- оно ведь было в "Придире" еще несколько месяцев назад...
   -- Папа им его продал, -- рассеянно сказала Полумна, переворачивая страницу своего журнала. -- И очень прилично на этом заработал, так что этим летом мы снаряжаем экспедицию на Скандинавский полуостров -- посмотрим, удастся ли нам поймать хоть одного морщерогого кизляка.
   Секунду-другую Гермиона явно боролась с собой, потом ответила:
   -- Желаю удачи.
   Джинни поймала взгляд Гарри и быстро отвернулась, пряча усмешку.
   -- Ну ладно. -- Гермиона села прямее и опять поморщилась. -- А что новенького в школе?
   -- Во-первых, Флитвик избавился от болота, которое сотворили Фред и Джордж, -- начала Джинни. -- Ему понадобилось на это около трех секунд. Правда, один крошечный кусочек под окном он уничтожать не стал и обнес его канатом...
   -- Зачем? -- удивилась Гермиона.
   -- Он сказал, что это образцовое колдовство, -- пожала плечами Джинни.
   -- По-моему, он решил оставить в школе что-то вроде памятника Фреду и Джорджу, -- рот у меня был набит шоколадом, и слова звучали невнятно. -- Это, между прочим, они прислали, -- сообщил он Гарри, кивая на гору лягушек рядом с собой. -- Похоже, их магазинчик приносит неплохой доход, а?
   Гермиона неодобрительно покосилась на меня и спросила:
   -- Значит, после возвращения Дамблдора все неприятности кончились?
   -- Да, -- ответил Невилл. -- Все снова идет своим чередом.
   -- Филч небось на седьмом небе от счастья? -- поинтересовался я, прислоняя к кувшину с водой маленький портрет Дамблдора, извлеченный из обертки с лягушкой.
   -- Не сказала бы, -- возразила Джинни. -- По-моему, он чувствует себя просто ужасно... -- Она понизила голос до шепота. -- То и дело повторяет, что в Хогвартсе никогда не было такого замечательного директора, как Амбридж.
   Мы в шестером оглянулись. Профессор Амбридж лежала на кровати напротив, неподвижно уставившись в потолок. Чтобы вызволить ее, Дамблдор в одиночку отправился в лес к кентаврам; как ему удалось вернуться оттуда вместе с полуживой Амбридж, не получив даже царапины, никто не знал, а сама Амбридж ничего об этом не рассказывала. После возвращения в замок она, насколько знали ребята, еще не произнесла ни единого слова. Почему -- не известно. Ее мышиного цвета волосы, обычно аккуратно уложенные, теперь были растрепаны и в них до сих пор виднелись мелкие прутики и листья, но в остальном она выглядела вполне здоровой.
   -- Мадам Помфри говорит, что у нее нервное потрясение, -- шепнула Гермиона.
   -- А я считаю, она просто дуется, -- откликнулась Джинни.
   -- Во всяком случае, она подает признаки жизни, когда слышит вот это, -- сказал я и тихонько поцокал языком.
   Амбридж подскочила в кровати, с диким видом озираясь по сторонам.
   -- Что-нибудь не так, профессор Амбридж? -- высунувшись из кабинета, окликнула ее мадам Помфри.
   -- Нет... нет, - пробормотала Амбридж, снова опускаясь на подушки. -- Кажется, померещилось...
   Гермиона и Джинни прыснули, зажав ладонями рты.
   -- Кстати, о кентаврах, -- сказала Гермиона, немного придя в себя. -- Кто теперь преподает прорицания? Флоренц остался у нас?
   -- По-моему, у него нет выбора, -- ответил Гарри. -- Другие кентавры уже не позволят ему вернуться.
   -- Может, они с Трелони будут преподавать вместе? -- предположила Джинни.
   -- Но Дамблдор хочет избавиться от Трелони раз и навсегда, -- заявил я, жуя четырнадцатую лягушку. -- Спросите меня, так сам предмет дурацкий -- и даже Флоренц его не спасет...
   -- Как можно так говорить! -- возмутилась Гермиона. -- Разве мы с вами не убедились в том, что истинные пророчества все же бывают?
   -- Жалко, что оно погибло, -- тихо сказала Гермиона, покачав головой.
   -- Да уж, -- согласился я. -- Правда, Сами-Знаете-Кто тоже так и не узнал, что там было... Куда это ты собрался? -- добавил я с удивлением и разочарованием, заметив, что Гарри поднялся с места.
   -- Э-э... к Хагриду -- отозвался Гарри. -- Он только что вернулся, а я обещал зайти к нему повидаться и заодно рассказать, как вы себя чувствуете.
   -- Ну, тогда ладно, -- буркнул я, завистливо глядя из окна спальни на кусочек яркого голубого неба. -- Эх, нам бы с тобой...
   -- Передай ему привет от нас! -- крикнула Гермиона вслед уходящему Гарри. -- И спроси, как поживает его... его маленький друг!
   Гарри махнул рукой, показывая, что все слышал, и скрылся за дверью.
   ***
   За три дня до окончания семестра я с Гермионой вышли из больничного крыла совершенно здоровыми. Гермиона иногда пыталась заговорить о Сириусе, но стоило ей произнести его имя, как я сразу же начинал на нее шикать.
   Профессор Амбридж покинула Хогвартс за день до конца семестра. Она выскользнула из больничного крыла во время ужина, рассчитывая, очевидно, уехать незамеченной, но на свою беду встретила по дороге Пивза; тот не упустил последнего шанса выполнить прощальное пожелание Фреда и со злобным ликованием погнался за ней, осыпая ее ударами трости и носка, набитого мелом. Многие ученики выбежали в вестибюль посмотреть, как она удирает из замка, и деканы факультетов пытались их урезонить -- впрочем, похоже, только для виду. И правда, после недолгих и неубедительных увещеваний профессор Макгонагалл вернулась обратно в учительскую и, усевшись в свое любимое кресло, довольно громко выразила сожаление по поводу того, что не может сама с улюлюканьем помчаться за Амбридж, поскольку одолжила Пивзу трость.
   Наступил последний вечер учебного года; почти все ученики собрали чемоданы заранее и уже стекались в Большой зал на прощальный пир, но Гарри еще даже не начал укладываться.
   -- Да брось ты, завтра все сделаешь! -- крикнул ему я с порога спальни. -- Пошли, а то у меня живот к спине прилип!
   -- Сейчас... ты иди, я догоню...
   я с гермоной пошли в большой зал. Гарри все еще переживал смерть Сириуса. наверное стоит оставить его одного. я наложил себе как обычно горку куриных ножек и принялся есть, дожидаясь друга. в конце концов он пришел сильно ратсроеный и плюхнулся на место рядом со мной.
   ***
   Обратный путь из школы в "Хогвартс-экспрессе" ознаменовался сразу несколькими событиями. Во-первых, Малфой, Крэбб и Гойл, которые всю неделю дожидались случая нанести удар тайком от преподавателей, устроили Гарри засаду, когда он возвращался из туалета. Их замысел мог бы увенчаться успехом, однако они неосмотрительно выбрали для нападения место около купе, полного членов ОД, -- они увидели сквозь стекло, что происходит, и все, как один, бросились Гарри на помощь. К тому времени, как Эрни Макмиллан, Ханна Аббот, Сьюзен Боунс, Джастин Финч-Флетчли, Энтони Голдстейн и Терри Бут использовали на них чуть ли не весь богатый арсенал заклятий, которым обучил их Гарри, Малфой, Крэбб и Гойл стали похожи на трех гигантских слизняков, втиснутых в школьную форму. Гарри с Эрни и Джастином взгромоздили их на багажную полку и оставили там истекать коричневой жижей.
   -- Честно говоря, мне не терпится увидеть, какое у мамаши Малфоя будет лицо, когда он сойдет с поезда, -- с удовлетворением сказал Эрни, наблюдая, как слизеринец корчится наверху. Эрни так и не простил Малфою нескольких очков, вычтенных у Пуффендуя в те дни, когда в школе хозяйничала Инспекционная дружина.
   -- Зато мамаша Гойла наверняка обрадуется, -- заметил я, пришедший на шум из своего купе. -- По-моему, он сильно похорошел... Кстати, Гарри, только что подъехала тележка с едой -- может, хочешь чего-нибудь?
   Гарри поблагодарил остальных и, вернувшись вслед за мной к себе, накупил целую кучу котловых кексов и тыквенных тартинок Гермиона снова углубилась в чтение "Ежедневного пророка", Джинни решала кроссворд из "Придиры", а Невилл поглаживал свою Мимбулус мимблетония, которая заметно подросла за год и тихонько мурлыкала, когда до нее дотрагивались.
   Гарри и я скоротали большую часть дороги за игрой в волшебные шахматы. Время от времени Гермиона зачитывала нам вслух фразу-другую из "Пророка" -- газета была битком набита статьями о том, как отогнать дементоров, рассказами о попытках Министерства выследить того или иного Пожирателя смерти и истерическими письмами, где утверждалось, что Вол-де-Морт проходил мимо дома автора не далее как сегодня утром...
   -- Всерьез еще ничего не началось, -- мрачно вздохнула Гермиона, просмотрев последнюю страницу. -- Но ждать уже недолго...
   -- Эй, Гарри. -- я тихонько кивнул на стеклянную дверь в коридор.
   Гарри обернулся. По вагону шла Чжоу а с ней -- Мариэтта Эджком в вязаном шлеме. На мгновение взгляды Гарри и Чжоу встретились; она покраснела, но не остановилась. Гарри снова посмотрел на доску и успел увидеть, как мой конь согнал с клетки одну из его пешек.
   -- А что... что между вами сейчас, а? -- негромко спросил я.
   -- Да ничего, -- честно ответил Гарри.
   -- Я... гм... слышала, что она встречается с кем-то другим, -- осторожно сказала Гермиона.
   -- Ну и отлично, -- с нажимом сказал я. -- То есть она, конечно, симпатичная и все такое, но лучше бы тебе подцепить кого-нибудь повеселее.
   -- Со своим теперешним приятелем она, может, и веселая, -- пожал плечами Гарри.
   -- А кто он, ее теперешний приятель? -- спросил Рон у Гермионы, но ответила ему Джинни:
   -- Майкл Корнер.
   -- Майкл... но... -- я уставился на нее, чуть не свернув себе шею. -- Это же твой кадр!
   -- Был, -- решительно заявила Джинни. -- После того как Гриффиндор выиграл у Равенклоа в квиддич, он все время ходил надутый, и я дала ему отставку. Вот он и побежал утешать Чжоу. -- Она задумчиво почесала нос кончиком пера, затем перевернула "Придиру" вверх ногами и стала проверять ответы. Я был очень доволен.
   -- По мне, так он всегда малость смахивал на идиота, -- сказал я, подталкивая свою королеву к дрожащей ладье Гарри. -- Правильно сделала, сестренка. В следующий раз выбери кого-нибудь получше.
   При этих словах я украдкой покосился на Гарри.
   -- Я уже выбрала Дина Томаса -- одобряешь? -- рассеянно откликнулась Джинни.
   -- Чего? -- завопил я, опрокидывая доску. Живоглот кинулся за фигурами, а Хедвиг с Сычом, сидевшие на верхней полке, сердито заухали и захлопали крыльями.
   Когда поезд замедлил ход, приближаясь к вокзалу Кингс-Кросс мне стало тоскливо. может приятели смогут приехать на лето к нам? когда состав наконец остановился, Гарри покорно взял клетку с Буклей и приготовился тащить на платформу свой тяжелый чемодан. я же подхватил свой чемодан и пошел с гермионой к выходу.
   По знаку контролера Гарри, я и Гермиона миновали волшебный барьер между девятой и десятой платформами, и тут оказалось, что по другую его сторону их ожидает сюрприз: встречать Гарри явились люди, которых ребята вовсе не рассчитывали тут увидеть.
   Здесь был Грозный Глаз Грюм, облаченный в просторный дорожный плащ и сжимающий в шишковатых пальцах длинную трость; в котелке, низко надвинутом на волшебный глаз, он выглядел отнюдь не менее устрашающе, чем с непокрытой головой. Рядом с ним стояла Тонкс в заплатанных джинсах и фиолетовой майке с эмблемой "Ведуний" -- ее ярко-розовые волосы блестели на солнечном свету, льющемся сквозь грязную стеклянную крышу вокзала. Следующим был Люпин -- бледное лицо, седоватые волосы, длинный потертый плащ, с грехом пополам прикрывающий старые штаны и джемпер. А возглавляли компанию отец и мама в своих лучших магловских нарядах и Фред с Джорджем, оба в новых с иголочки куртках из какого-то чешуйчатого ядовито-зеленого материала.
   -- Рон, Джинни! -- Мама поспешила крепко обнять нас. -- Гарри, дорогой, ты тоже здесь! Ну как дела?
   -- Нормально, -- соврал Гарри. Мама наградила сердечным объятием и его. Поверх Я таращился на новые костюмы близнецов.
   -- Это еще что такое? -- спросил я, кивая на них.
   -- Самая лучшая драконова кожа, братишка. -- Фред слегка поддернул молнию. -- Бизнес процветает, вот мы и решили себя побаловать.
   -- Привет, Гарри, -- сказал Люпин, когда мама отпустила его и повернулась к Гермионе.
   -- Здравствуйте, -- отозвался Гарри. -- Я и не ожидал... Что вы все тут делаете?
   -- Ну, -- губы Люпина тронула легкая улыбка, -- мы решили немножко поболтать с твоими дядей и тетей, прежде чем они увезут тебя домой.
   -- По-моему, не стоит, -- тут же вырвалось у Гарри.
   -- А по-моему, стоит, -- проворчал Грюм и, приволакивая ногу, подошел чуть ближе. -- Это ведь они, правильно, Поттер?
   Он ткнул большим пальцем через плечо; очевидно, его волшебный глаз следил за тем, что происходит сзади, прямо сквозь затылок и котелок. за его спиной, и вправду столи все трое Дурслей -- они с явной опаской взирали на окружившую его делегацию.
   -- Ну вот, Гарри! -- сказал отец, отвернувшись от родителей Гермионы, которых он только что горячо приветствовал, и предоставив им по очереди обнимать дочь. -- Приступим, пожалуй?
   -- Давай, Артур, -- согласился Грюм.
   Они первыми двинулись в сторону Дурслей, которые точно приросли к перрону. Гермиона мягко высвободилась из материнских объятий и пошла следом за остальными.
   -- Добрый день, -- вежливо произнес отец, останавливаясь прямо перед носом у дяди Вернона. -- Наверное, вы меня помните? Мое имя Артур Уизли.
   Лицо мистера Дурсля приобрело еще более густой кирпичный оттенок и он ответил отцу свирепым взглядом, однако предпочел промолчать -- возможно, еще и потому, что Дурслей было вдвое меньше, чем волшебников. миссис Дурсль выглядела одновременно смущенной и испуганной; ее глаза шныряли по сторонам, точно она боялась, что ее заметят в этом сомнительном обществе. Дадли же пытался казаться маленьким и незначительным, хотя такой подвиг был ему явно не под силу.
   -- Мы хотели бы потолковать с вами минутку насчет Гарри, -- по-прежнему улыбаясь, продолжал отец.
   -- Да, -- рыкнул Грюм. -- Насчет того, как вы с ним обращаетесь у себя дома.
   Усы мистера Дурсля встопорщились от гнева. Возможно, под влиянием полностью ошибочного впечатления, что котелок свидетельствует о некоем духовном родстве между его обладателем и им, Верноном Дурслем, он решил обратиться прямиком к Грюму:
   -- Я не знал, что мои домашние дела касаются вас!
   -- Если записать все, чего вы не знаете, Дурсль, получится целая библиотека, -- прорычал Грюм.
   -- Все это неважно, -- вмешалась Тонкс, чьи розовые волосы, похоже, возмущали миссис Дукрсль больше всего остального, вместе взятого: она даже закрыла глаза, чтобы их не видеть. -- Суть в другом. Если мы узнаем, что вы плохо обращаетесь с Гарри...
   -- А мы обо всем узнаем, можете не сомневаться, -- дружелюбно вставил Люпин.
   -- Да, -- добавил отец, -- и даже если вы не позволите Гарри воспользоваться фелетоном...
   -- Телефоном, -- прошептала Гермиона.
   -- Так вот, если мы хоть краем уха услышим, что Поттеру приходится несладко, вы нам за это ответите, -- заявил Грюм.
   мистер Дурсль стал зловеще раздуваться. Видимо, его ярость перевесила даже страх перед нашей бандой ненормальных, по мнению маглов.
   -- Вы мне угрожаете, сэр? -- рявкнул он так громко, что несколько прохожих удивленно обернулись.
   -- Именно так, -- ответил Грозный Глаз, очень довольный тем, что мистер Дурсль так быстро ухватил самую суть дела.
   -- По-вашему, я похож на человека, которого можно запугать? -- пролаял мистер Дурсль.
   -- Ну... -- протянул Грюм, сдвигая назад котелок и открывая свой дико вращающийся волшебный глаз. мистер Дурсль в ужасе отскочил назад и больно ударился о багажную тележку. -- Думаю, что похожи, Дурсль. -- Он повернулся к Гарри: -- Итак, Поттер... когда мы тебе понадобимся, дай знать. Если от тебя не будет известий три дня кряду, кого-нибудь пришлем...
   У миссис Дурсль вырвался звук, напоминающий жалобное поскуливание. Вне всяких сомнений, она подумала о том, что скажут соседи, увидев подобных персонажей на ее садовой дорожке.
   -- Ну, бывай, Поттер. -- Грюм на мгновение сжал плечо Гарри своей костлявой рукой.
   -- Береги себя, Гарри, -- негромко сказал Люпин. -- Не пропадай.
   -- Мы заберем тебя отсюда, как только сможем, -- шепнула мама, снова обнимая его.
   -- Скоро увидимся, дружище. -- В моем голосе звучала тревога. Мы обменялись рукопожатием. Надеюсь с ним все будет в порядке.
   -- Правда скоро, Гарри, -- серьезно сказала Гермиона. -- Обещаем.
   Гарри кивнул. Он улыбнулся, поднял ладонь в знак прощания и, повернувшись, первым зашагал из здания вокзала на залитую солнцем улицу, а мистер и миссис Дурсл и Дадли, не задержавшись ни на секунду, поспешили за ним.
   мы же пошли к каминной сети. порав домой. мать озабочено косилась на нас, но мнек было на это наплевать. все обошлось. мы все выжили и теперь осталось только дождаться сов и пригласить друзей погостить.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"