Осколками откроет тайны время, Через палатки, песни у костра Излом раскопа нас соединяет с теми, Кого ласкали древние ветра.
Рассказ, занявший 3-е место в конкурсе "Магия в моей жизни" на литературном форуме: http://lady.webnice.ru/forum/
СТРАЖИ ДИКИХ ОСТРОВОВ
Осколками откроет тайны время, Через палатки, песни у костра Излом раскопа нас соединяет с теми, Кого ласкали древние ветра.
(с)Константин Стоик
Будто нарочно растягивая в бесконечность никому не нужное собрание, профессор Кнышев неспешно снял с носа очки в массивной оправе, старательно протер клетчатым носовым платком толстые стекла и окинул аудиторию близоруким взглядом. Усмехнувшись собственным мыслям, встал из-за стола и медленно двинулся по проходу между рядами.
- Итак, асфальтовые вы мои, - не тая сарказма, продолжил он наставлять нас на путь истинный, - прежде чем мы сядем в поезд, настоятельно рекомендую вам еще раз убедиться... само собой, из достоверных источников, что останки мамонта в Костромских лесах мы искать не намерены. Ради насыщения своих скудных умишек недополученными знаниями, будьте добры, хотя бы пролистайте монографию по археологии Костромского края. Да-да... именно ту, что я имел честь рекомендовать вам еще в начале семестра.
Профессор самодовольно ухмыльнулся, после чего его насмешливый взгляд снова заскользил по аудитории и, как всегда, под конец сего странствия остановился на мне.
- А Вы, милая барышня... - досадливо скривив губы, протянул профессор. - Прислушайтесь к мудрому совету хоть на этот раз, коли мне все-таки не удалось отговорить Вас от участия в экспедиции. Не подходите к языческим идолам на острове ближе, чем на три метра. Сжальтесь над нами грешными.
По аудитории пронесся дружный смех, несомненно, вдоволь потешив самолюбие профессора. Не скрывая удовлетворения, тот растянул тонкие губы в блаженной улыбке и, видимо, посчитав свою миссию выполненной, наконец объявил об окончании сего бессмысленного мероприятия.
- Распечатки со списком необходимых продуктов возьмете у Ольги Владимировны, - видя, что студенты радостно повскакивали из-за парт, озвучил он самую ценную информацию и кивнул на свою красавицу жену.
Этой странной паре мы, студенты-первокурсники, перестали удивляться еще в конце сентября. Она - молодая, длинноногая блондинка, будто сошедшая со страниц глянцевых журналов, а по совместительству бывшая Кнышевская аспирантка. Он - стареющий коротышка с землистого оттенка лицом и сальными седыми патлами, торчащими вокруг вечно лоснящейся лысины. В остальном они составляли гармоничный тандем научных работников - заносчивых, высокомерных, не мыслящих жизни без язвительных насмешек над окружающими, будь то желторотые студенты или именитые историки.
Экспедиция в компании данной парочки обещала стать незабываемым приключением. Месяц походной жизни, палатки, песни под гитару с друзьями у костра, что еще нужно для счастья? Любимый мужчина рядом, само собой... Но с этим-то у меня как раз намечались сложности.
Нет, Большая Любовь в моей жизни все-таки существовала, и даже не в теории, а на практике. Более того, кажется, она, вопреки всем превратностям судьбы, наконец-то обрела взаимность. Только предстоящая экспедиция, в каких бы радужных красках я ее себе не рисовала, грозилась стать серьезной проверкой этих пока еще не окрепших чувств. Артем присоединиться к нашему отряду не мог.
А ведь сам же и убедил меня когда-то отправиться раскапывать "усадьбу" дедушки Мазая на Костромское водохранилище. "Убедил" - неправильное слово, фальшивое, как лейбл "Chanel" на Черкизовском рынке, ведь я и без захватывающих рассказов об экспедициях прошлых лет отлично понимала, что проторчать месяц в затхлом музее, протирая пыльные и никому не нужные экспонаты - вовсе не равнозначная альтернатива островной жизни. И все равно, когда за неделю до окончания сессии Артем объявил, что его карьера пошла в гору, и он просто не имеет права упустить такой шанс, моему негодованию не было предела. "Убедил" не "убедил", а палатку мне теперь придется делить вовсе не с ним, а с подружкой.
Я обиделась, демонстративно скрестила руки на груди и, гневно чеканя слова, сообщила Артему, что мне теперь все ясно, что карьера, естественно, гораздо важнее, чем любимая девушка, и что провожать меня, само собой, не надо. А потом, резко развернувшись на каблуках, ушла - не домой и не обратно в университет, а на поиски резиновых сапог по окрестным магазинам для охотников и рыболовов.
Артем догонять меня не стал - на самом деле спасибо ему за это, ведь иначе бы я точно не сдержалась и наговорила такого, о чем потом непременно сожалела. Есть за мной такой грешок, каюсь. Но на вокзал перед отправлением поезда до Костромы мой возлюбленный все-таки пришел. Ласково поцеловал меня в висок и, виновато улыбнувшись, притянул к себе.
- Да ладно, не дуйся. Ты и не заметишь, как месяц пролетит.
- Замечу, - упрямо фыркнула я, но отстраняться от его груди не стала.
- Я, правда, не могу сейчас поехать, но если вдруг нарисуется окно, мигом примчусь хоть на пару дней.
- Не примчишься... Кто же теперь отпустит такого ценного сотрудника. Не идиоты же они.
- Посмотрим.
Тут и смотреть было не на что. Я знала, что он не приедет. Поэтому лишь угрюмо кивнула, чмокнула Артема в щеку и, ухватившись за лямку походного рюкзака, попыталась без посторонней помощи закинуть его на спину. Задача не из простых, и, несомненно, мое позерство могло закончиться комичным падением с перрона. Артем не позволил мне веселить народ подобной клоунадой, недовольно покачал головой и, отобрав у меня непосильную ношу, сам затащил ее в вагон.
- Обещай звонить, - потребовал он напоследок, когда проводница громогласно оповестила пассажиров и провожающих об отправлении поезда.
- Ты же знаешь, у меня нет мобильника, - напомнила я уже из вредности.
- Но таксофоны на улицах Костромы и телеграф, на худой конец, еще никто не отменял. Туда раз в неделю вы однозначно сможете добраться, - усмехнулся Артем. - А мобильник тебе в Вёжах и не понадобится. Там нет ни вышек МТС, ни даже розеток.
- Значит, фен я тоже зря взяла. Хорошо, позвоню.
- Вот так бы и сразу. Ладно, девчонки, удачи. И Вам, Сергей Михайлович, тоже удачи, - кивнул он выглянувшему из-за фанерной стенки профессору Кнышеву.
- Она мне явно пригодится, - скривился мужчина и снова скрылся за перегородкой. - Прощайтесь со своей зазнобой поскорей, а то стоп-кран дергать придется.
Артем-то ушел, а мы остались. И судя, по доносившимся из-за стены комментариям, профессорское семейство было не слишком в восторге от соседей. Наша дружная компания, вырвавшись из-под родительского крылышка, решила отметить столь знаменательное событие.
Закупленное едва ли не в промышленных объемах пиво закончилось уже на подступах к Ярославлю, где и было решено пополнить запасы алкоголя. Восьмиминутная стоянка поезда не слишком располагала к долгим походам по привокзальным ларькам, но наших гонцов, вероятно, не слишком заботила такая мелочь, как расписание. Сорвать стоп-кран все-таки пришлось.
Проводница была в бешенстве, профессор Кнышев тоже. И он, в отличие от возмущенной дамы в форме, знал в чьем лице нужно искать козу отпущения. Конечно, в моем.
- Милейшая барышня, - с неприкрытым сарказмом в голосе протянул Кнышев. - Ксюшенька...
- Я не Ксюшенька, - ехидно улыбаясь, перебила его я. - И не Катенька тоже.
- Мне отлично известно, кто Вы по паспорту. Но не моя вина, что родители дали Вам столь неподходящее имя. Ничего светлого в Вас до сих пор обнаружено не было. Посему нарекаю Вас Ксенией, - осчастливил он меня, а заодно и собравшуюся в тамбуре толпу. - Итак, милейшая барышня, предупреждаю Вас первый и последний раз... если за эту ночь повторится что-нибудь подобное, у Вас есть все шансы получить "неуд" за практику, так и не добравшись до места археологических раскопок. Я понятно изъясняюсь?
- Не очень, - фыркнула я. - Сергей Михайлович, откуда такая уверенность, что это именно я сорвала стоп-кран?
- А больше некому, милейшая барышня. Больше некому!
Больше на самом деле было некому. Несмотря на огромную группу поддержки, собравшуюся рядом со мной, ее вмешательство в процесс остановки поезда ограничилось лишь громогласными призывами. Но зато я стала героиней ночи.
* * *
Вопреки угрозам профессора до острова Вёжи мне добраться все же удалось. Даже почти без труда, если не считать долгий и изнурительный путь под палящим солнцем по девятикилометровой дамбе от автобусной остановки до заброшенной деревушки Спас, где нашу экспедиционную братию ждала лодка для переправы на крошечный остров.
А чуть позже, когда в ненасытных желудках этой самой братии оседал скудный ужин, выяснилось, что профессор Кнышев в экспедиции мелкая сошка. Бессменный поставщик дармовой рабочей силы из Москвы. Верховодит же раскопками селища Вёжи некий Коробов - молодой красавец мужчина, руководитель чего-то археологического в Костромском государственном университете.
При виде столь мужественного представителя сильного пола красавица Ольга Владимировна вспомнила, что она женщина с обложки, а не только научный работник, и начала стратегическую кампанию по обольщению. Тем более что ее благоверный, попав в родную стихию, незамедлительно приложился к бутылке и, собрав вокруг себя желторотую публику, приступил к красочному живописанию своих героических подвигов в дебрях Амазонки.
Полчища комаров не просто кусались, а устроили вселенский пир, восполняя долгие недели ожидания случайных жертв. Питьевая вода обнаружилась лишь в водохранилище, в котором нам еще месяц предстояло мыть посуду, стирать белье и купаться самим.
Великие знатоки истории Костромского края злорадно поведали, что под этой самой питьевой водой погребены не только обширные заливные луга и живописные деревушки, воспетые некогда Некрасовым, но и, само собой, кладбища. Как же без них?
После проведенного совещания без участия административной верхушки и опытных старшекурсников было решено, что не мы первые, не мы и последние. Да и марганцовки у нас хоть отбавляй. Будем разбавлять, кипятить и в случае необходимости насыпать в воду хваленый порошковый "Инвайт".
А на закате нам впервые довелось лицезреть традиционный языческий ритуал в исполнении начальника экспедиции. Увильнув от проявлявшей чудеса любвеобильности Ольги Владимировны, Коробов поднялся к раскопу и, остановившись у обрыва, картинно воздел руки к небу.
- Во дает, а... - перестав бренчать на гитаре, удивленно присвистнул Менестрель.
- А он, видать, как и Кнышев выпить не дурак, - усмехнулся его неизменный аккомпаниатор, отложив в сторону африканский барабан.
- Шаманит... - глубокомысленно протянула я. - Кстати, где там этот языческий пантеон, к которому мне запретили подходить? Никто не видел?
Деревянные идолы обнаружились в высоких зарослях бурьяна утром во время обустройства острова для жизни, труда и культурно-спортивного досуга. Я, само собой, к предупреждениям профессора не прислушалась, но довольно быстро утратила интерес к находке. Ведь на деле могущественные и грозные стражи диких островов оказались двумя трухлявыми пнями с не слишком умело вырезанными лицами. Моему разочарованию не было предела.
Дальше хуже... Через пару дней и вовсе выяснилось, что археология выглядит захватывающим приключением исключительно в кино. На деле же сперва она напоминает прополку сорняков в огороде, затем - копание картошки, когда высокое руководство вдруг торжественно объявляет:
- Сегодня, товарищи бандерлоги, мы опускаемся на штык!
Потом приходит черёд чего-то совершенно невразумительного под названием "зеркальная зачистка", когда вся команда дружно ползает под палящим солнцем с малярными кисточками, сметая пыль с трухлявых древесных конструкций.
Единственная радость всех этих бессмысленных трудовых подвигов - по окончании "зеркальной зачистки" сдалось-таки высокое экспедиционное начальство под моим бульдозероподобным напором и милостиво разрешило взглянуть на результат наших трудов в нивелир. Не то, чтобы там было что-то интересное, но столь щедрый жест Коробова внес хоть какое-то разнообразие в размеренное течение трудовых будней.
А затем, после зарисовки и фотосъемки, снова последовал неизменный приказ опускаться на штык. В новом культурном слое, как, впрочем, и в предыдущем, была обнаружена очередная порция древнего барахла, которую не примет ни один, даже самый захудалый музей мира. Битые черепки, рыболовецкие грузила и снова черепки. Керамика красно-поливная, черно-поливная, ямочно-гребенчатая...
Несмотря на заверения Коробова, что ищем мы чудом сохранившуюся берестяную грамоту, я начала подозревать, что самой ценной находкой здесь считаются останки кожаных тапок и кости домашних животных, сохранившиеся аж с XVI века. Но и они встречаются до омерзения редко...
Жара нарастала с каждым днем, грозясь в скором времени изжарить нас дотла. Изредка появлявшиеся на горизонте облака опасливо обходили остров стороной. Единственное тенистое место на острове под сенью старой раскидистой ивы определили под камеральные работы и вечерние посиделки у костра. Обширные запасы питьевой воды при ближайшем знакомстве оказались глубиной по колено даже в километре от берега, и само собой, уже к полудню просто не могли дарить прохладу, выступая исключительно в роли зеркального отражателя солнечных лучей. А куда им еще отражаться, если не на пылавшие багряным румянцем спины археологов?
А Коробов по-прежнему каждый вечер на закате, поднимался к раскопу, замирал на краю обрыва и, картинно воздев руки к небу, настойчиво молил богов о солнечной погоде.
Фантазия моя иссякла уже после первой невинной шутки и полученного за нее нагоняя от высокого руководства. На самом деле, ничего серьезного, всего-то подменила обувь у палаток. Но профессор Кнышев, а вслед за ним и Коробов, почему-то предпочитали и дальше винить во всех лагерных происшествиях именно меня. Будь то пивная бутылка, невесть каким образом очутившаяся в Старом - еще к тому моменту затопленном - раскопе, или привязанные вместо экспедиционного флага кумачово-красные шорты Кнышева.
К исходу второй недели, побывав и на Новом, и на Старом раскопах, и даже на камералке - драя черепки под строгим руководством Ольги Владимировны - я постановила, что если бы не пара сброшенных килограмм лишнего веса, единственной мало-мальски приятной составляющей археологии можно считать только вечерние посиделки у костра.
* * *
День выдался как всегда жарким и душным. С наступлением ежечасного десятиминутного перерыва, я вслед за остальными собратьями по лопате подставила под половник костровых эмалированную кружку и, дождавшись пока ее наполнят чаем, плюхнулась на отвал. Закурила, мрачно наблюдая, как вдалеке по фарватеру плывет баржа, груженная то ли песком, то ли щебнем.
- Ну и чего ты приуныла? - присев рядом со мной, поинтересовался Пашка, однокурсник Артема, уже третий год подряд приезжавший на Вёжи в составе экспедиции.
- Переживаю, что это не я додумалась Кнышевские труселя к флагштоку привязать, - угрюмо буркнула я.
- Ничего страшного. Все равно народ думает, что это твоих рук дело. Жарко...
- Ага. И ни намека на дождик.
- Коробов знает свое дело. Хорошо шаманит. На закате заклинание на ясную погоду читает, на рассвете подношения богам делает.
- Совсем что ли двинутый?
- Двинутый не двинутый, а видишь... работает заклинание.
- Ну-ну... Пойду-ка и я сегодня в обед подношения этим идолам сделаю. Шутки ради. Может, смилостивятся, ниспошлют нам дождь. Сил больше нет глинобитные полы долбасить на солнцепеке.
- Попробуй, - задорно подмигнул Пашка и выпустил изо рта клубы сигаретного дыма. - Если получится, тебе половина лагеря спасибо скажет. Да что там половина - все, кроме руководства и костровых.
- А что, хотя бы посмеемся.
Послеобеденная шутка удалась на славу. Собрав позади себя солидную группу поддержки и накинув поверх купальника белую простыню, я нацепила на голову венок из ромашек и медленно двинулась во главе ритуальной процессии к языческому пантеону.
- О великие и могущественные боги, стражи диких островов! - торжественно громко обратилась я к трухлявым пням и для пущего эффекта опустилась на колени, склонив голову. Группа поддержки с "ритуальным" мычанием последовала моему примеру. - Просим милости вашей, о великие боги! - выдержав театральную паузу, продолжила я и положила на каменный алтарь три черствых бублика. - Ниспошлите долгожданный дождик на наши бренные головы! Мммм! - подобно Коробову, воздев руки к нему, взмолилась я и тут же снова поклонилась идолам. - Не сильный, хоть три капельки. Все на милость вашу.
Кто-то за моей спиной прыснул от смеха, да я и сама еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос. Дабы не сорвать представление, пришлось закругляться. В третий раз коснувшись лбом земли, я поднялась с колен и, сняв с головы цветочный венок, водрузила его на одного из идолов. Торжественная процессия двинулась обратно к палаточному лагерю, а уже через пару минут, все участники языческого ритуала с визгами и воплями неслись к берегу. Ритуал ритуалом, а послеобеденное плавание наперегонки до фарватера еще никто не отменял.
А через пару часов, к концу обеденного перерыва, еще недавно почти безоблачное небо над островом заволокло серыми тучами. Вдалеке то и дело вспыхивали молнии, гулко громыхал гром. Воздух будто превратился в горячий кисель, удушливой вязкой массой застревая в горле. И наконец, когда изнеможенный духотой отряд копателей уже потерял надежду на прохладу, палатки встрепенулись от порывистого ветра, и на землю упали первые капли дождя.
Я недоверчиво подняла глаза к небу. По щеке скользнула прохладная капля. И правда дождь! Самый настоящий дождь! Невероятное совпадение...
Зигзагообразная молния рассекла надвое потемневшее небо и яростно вонзилась в воду. Вслед за ней, недолго думая, грянул гром, призывая отряд к действию. И опытные археологи, и бандерлоги ринулись к палаткам. Второпях закинули внутрь разбросанные вокруг вещи и, сражаясь то ли со шквалистым ветром, то ли с собственной неуклюжестью, начали укрывать целлофановыми тентами имущество.
Уже под проливным дождем лопаты и прочие верные спутники археолога были досрочно отправлены в хозблок. Полевые работы, само собой, отменялись. Спасибо дождю.
А мы забрались вдесятером в самую большую палатку, откупорили по бутылке пива и, закусывая сухой лапшой "Ролтон", до поздней ночи играли в карты.
- Ну ты даешь! - вдруг присвистнул Менестрель, звонко чокаясь со мной пивной бутылкой. - Такую потрясающую грозу вызвала!
Я чуть приоткрыла полу палатки и выглянула наружу. В это мгновение над водохранилищем снова вспыхнула молния, раскроив небо пополам. Дождь, барабанивший по тенту, стихал, но темные тучи, заковавшие небо в свинцовый панцирь, намекали, что это затишье ненадолго.
- Главное, чтобы палатки не затопило, а то спать в луже - приятного мало, - разумно заметила моя подруга, с которой мы делили кров.
- И еще чтобы гроза к ужину стихла, - вставил свои пять копеек аккомпаниатор Менестреля. - Иначе останемся голодными.
- А я, кажется, единственные длинные штаны в суматохе потеряла, - скривилась я, пытаясь понять, в чью именно палатку могли попасть мои вещи. - Катастрофа!
- А вот и тост созрел. За катастрофу!
* * *
Утром, когда о вчерашнем дожде напоминала лишь слегка разбухшая деревянная столешница на полевой кухне, профессор Кнышев, кинув на меня традиционно саркастический взгляд, объявил о внеплановом собрании перед началом рабочего дня. Несмотря на его ехидный тон, озвученная информация удивления не вызывала. Чего нельзя сказать о поведении Коробова.
Яростно рассекая ребром ладони воздух, начальник экспедиции подошел к длинной шеренге юных археологов и, остановившись рядом с Кнышевым, начал свою обличительную речь.
- Вчера, как вам всем, вероятно, уже известно, в нашем лагере произошло чрезвычайное происшествие.
Лично мне ничего подобного известно не было. Но досада от того, что в этот раз я уж точно ни в чем особенном, кроме театрализованного шествия, замечена быть не могла, не умерила любопытства. Я недоуменно покосилась на ближайших соседей по строю в надежде все-таки понять, о чем же идет речь. Но те всем видом олицетворяли полное неведение.
После краткого замешательства мы снова обратили взгляды на Коробова. Тот выдержал эффектную паузу и, скривив губы в неком подобии саркастической улыбки, продолжил:
- Итак, прошу виновницу выйти из строя и объяснить товарищам, а заодно и руководству экспедиции причины своего поступка.
Народ безмолвствовал. Виновница с признаниями тоже не спешила. Знать бы, кто она... На этот счет нас всех, а меня в особенности, просветил сам Коробов.
- Ну, что же Вы? - почему-то глядя именно на меня, усмехнулся он. - Всегда такая смелая, а когда настал момент отвечать за свои поступки, вдруг струсила.
- Й-э-э-эпическая сила в тропическом лесу! Опять я? - Вероятно, мое вытянувшееся от удивления лицо выглядело комично, так как по шеренге вдруг пронесся дружный смешок. - Я в целом не против, но Вы хоть объясните, в чем меня на этот раз обвиняют.
Кнышев ехидно ухмыльнулся и поспешил обрадовать меня обличительной речью, добавив новый пункт в списке моих прегрешений.
- Милейшая барышня, поздно изображать святую невинность. Это уж точно не про Вас! Я ведь еще в Москве предупреждал, чтобы Вы с вашими ведьминскими глазками к идолам даже близко не подходили.
Ситуация прояснялась. И теперь настала моя очередь презрительно улыбаться. Я, торжественно чеканя шаг, вышла из строя и, поднеся ладонь ко лбу в пионерском жесте, промаршировала к руководству.
- Товарищ начальник экспедиции, студентка первого курса исторического факультета...
- Не паясничай! Твои шуточки у меня уже в печенках сидят, - яростно скрипнув зубами, перебил он. - Предупреждаю, еще один фортель с твоей стороны, и я буду вынужден выселить тебя с острова. Судя по твоему вчерашнему поступку, вижу, ты тоже не горишь желанием продолжать раскопки.
- Я? Какие Вы интересные выводы сделали из моей невинной шутки.
- Ваша шутка на этот раз могла привести к срыву всего археологического сезона!
- Каким же это образом милое театрализованное представление с подношением бубликов трухлявым столбам могло привести к столь необратимым последствиям? - ехидно поинтересовалась я и снисходительно изогнула бровь.
- Верите Вы в высшие силы или нет, но пока Вы находитесь на этом острове, прошу Вас чувство юмора поумерить.
- Как Вам будет угодно... - демонстративно невинно захлопав ресницами, проворковала я. Безумно хотелось исполнить что-нибудь вроде книксена, но свирепый взгляд Коробова остановил меня от продолжения клоунады. Черт с ним. Грешно смеяться над больными людьми.
- Все свободны! - удовлетворившись моим согласием, объявил он.
- Всем спасибо! - громко дополнила я и, не дожидаясь реакции Коробова, направилась к друзьям. Ну надо же! Нашел в чем обвинить... В плохой погоде. Кому скажи, не поверит.
* * *
Вечер выдался очень теплым и почти безветренным. Тихо потрескивал свежими поленьями яркий костер. Убаюкивающе ласково плескалась вода, набегая на усыпанный черепками берег. Менестрель бренчал на гитаре, уже в который раз за этот день исполняя полюбившуюся всем песенку про ведьму.
"Ведьма, ведьма! Костер или плаха,
Снова рвутся нервы от страха.
Сдирайте с нее кожу бейте в колокола!
Ведьма! Ведьма она!" - то и дело доносилось сегодня из разных концов лагеря. Я снова стала героиней острова. Но, кажется, на этом аккорде моей звезде предстояло померкнуть. В противном случае зачета по археологической практике мне не видать до скончания веков, и разлука с Артемом окажется напрасным испытанием. Интересно, а что проще вызвать на Вёжи? Дождь или Артема?
Я тихо поднялась с бревна и, стараясь остаться незамеченной, направилась к пантеону. На этот раз лишние зрители мне были ни к чему.
- Привет, - тихо прошептала я, остановившись напротив трухлявых столбов. - Это снова я. Только никому не рассказывайте, что я к вам опять приходила, а то ведь засмеют. Или и вовсе с острова выселят... А вы что же, и правда такие могущественные, как он считает? Можно я еще разок проверю, ладно? Вы же можете сделать так, чтобы у Артема появилось свободное время, и он, как и обещал, приехал сюда? Мне кажется, это гораздо проще, чем пролить на землю дождь. Попробуете, ладно? Только тссс! Пусть это будет нашим секретом.
Я ждала какого-то знака. Но стражи, вероятно, об этом не догадывались. Поэтому гром не грянул с небес, земля не зашаталась под ногами, а глаза деревянных идолов не вспыхнули благословенным огнем. По-прежнему ярко светила луна, красуясь в обрамлении хаотичной россыпи звезд. Над головой монотонно пищали комары. В высоких зарослях крапивы стрекотали ночные цикады. А со стороны камералки, где все еще восседали у костра мои однокурсники, доносились протяжные и как всегда глубокомысленные песни Менестреля.
Так и не поняв, услышали ли могущественные стражи мою просьбу и есть ли им вообще дело до сердечных переживаний новоиспеченной ведьмы, я поплелась к лагерю. Сил на подвиги почему-то не осталось.
Щедро брызнув репеллентом в темные недра палатки, присела у входа и закурила. Бездумно и даже без удовольствия вдохнула сигаретный дым. Машинально прихлопнула усевшегося на щиколотку комара и, досадливо поморщившись, почесала укус. Отчаянно клонило в сон. Вымотала меня эта экспедиция и физически, и морально. Мне всегда нравилось сидеть ночью под открытым небом, выискивать знакомые созвездия, прислушиваться к загадочным звукам, доносящимся из темноты. А теперь - ничего. Сижу и кроме усталости ничего не чувствую.
Чиркнула молния, и из соседней палатки показалась заспанная физиономия однокурсницы.
- О! Тебя-то мне и надо, - радостно воскликнула она. - Слушай, сделай доброе дело. Покури у меня в палатке, а? Комары совсем зажрали.
- Может, тебе пшикалку дать?
- У меня есть, не помогает. А Жека вчера вечером подымил трубкой - всю ночь как убитая спала.
- Интересно, что же он такое курил... - зевая протянула я. - Ладно, отворяй ворота! Будем твоих кровососов выкуривать. И баиньки.
"Доброе дело" доконало меня окончательно. Несмотря на заспанный вид, несчастная жертва насекомых просто фонтанировала энергией, не замолкая ни на секунду. А я к середине сигареты уже едва разбирала слова, таинственным образом слившиеся воедино с комариным писком.
И наконец, когда миссия была выполнена, я, промычав что-то ради приличия, выползла из соседской палатки, а через несколько секунд блаженно посапывала в собственном спальнике.
* * *
- Здравствуй, Ксюша, - раздался над ухом громоподобный, но в то же время вкрадчивый голос, насквозь пронизанный властным самодовольством. Мне кажется, именно так должен был разговаривать, например, Иван Грозный или, на худой конец, былинный богатырь Святогор. Но оба они остались в далеком прошлом... Лучше бы и голоса свои прихватили заодно. Так нет же! Оставили кому-то в наследство...
Я неохотно обернулась к неведомому наследнику царско-богатырского голоса и недоуменно замерла. Никого за моей спиной не было. Странно... хотя... говорят, по воде звуки кажутся гораздо ближе, чем они есть на самом деле. Но не настолько же!
- Я не Ксюша! - невнятно пролепетала я, продолжая озираться по сторонам. Предрассветная дымка вместо того, чтобы рассеиваться, почему-то наоборот густела, стремительно превращаясь в белесый туман.
- Это-то как раз не странно... - фыркнула я. - Странно совсем другое... Зачем прятаться-то? Объясните мне бестолковой! Или этот остров на людей так действует, что каждому второму пора санитаров вызывать?
- Не нравится тебе, значит, у нас в гостях... - отчего-то разочарованно протянул на этот раз уже другой голос - мягкий баритон, с едва заметной хрипотцой.
- У кого это - у вас? - опасливо покосилась я на деревянных идолов. Стоп! Ерунда какая-то! Какого черта я здесь вообще делаю? Да еще в таком виде - в розовой пижаме с кроликом Багзом Банни на груди... Точно помню, что забыла ее дома... А теперь стою на рассвете в этом нелепом наряде у языческого алтаря и, кажется, разговариваю с трухлявыми пнями. А вокруг странный, непроглядный туман...
- У нас, - вкрадчиво повторил голос.
- Ну-ну... Допилась... - мрачно изрекла я и в надежде на чудо попыталась украдкой ущипнуть себя за руку.
- Не вздумай! - грозно предостерег меня рокочущий голос. - Думаешь, тебя так просто было усыпить?
- Чего? - не поняла я.
- Да спишь ты, спишь. Не волнуйся.
- Отлично, - усмехнулась я собственной недогадливости и, воодушевившись радостным известием, присела рядом с алтарем, скрестив ноги по-турецки. - Ладно, тогда говорите, чего надо, или дайте поспать спокойно.
- Так это ж не нам, а тебе от нас кое-что надо. Помнишь?
- Помню! Вы мне о своем решении сообщить хотите, что ли?
- А сообщать пока не о чем, - заявил царско-богатырский наследник. - Все от тебя зависит.
- Сделку предлагаете? - ехидно поинтересовалась я. - Ну-ну... Могучие стражи, а туда же... в коммерсанты подались. Бублики понравились или...?
- Останешься на вторую смену здесь? - прервал меня на полуслове мягкий баритон.
Я ошарашено воззрилась на деревянных стражей.
- Чего? Здесь? Это еще зачем? Нет уж... археология - это точно не мое призвание.
- Почему ты так думаешь?
- А чего тут думать-то? Вы что же, считаете, мне безумно интересно старые черепки из земли выковыривать?
- А если не черепки? Если я скажу, что именно тебе суждено найти берестяную грамоту? Останешься?
Замаячившая на горизонте выдающаяся находка пошатнула мою убежденность в собственном неприятии земляных работ. Берестяная грамота - это тебе не хухры-мухры! Это сенсация!
- Зачем вам я? - на этот раз серьезно, без тени улыбки спросила я у стражей.
- Бублики понравились... - раскатисто засмеялся первый голос. - Ну так как? Вызывать сюда Артема, или археология тебя по-прежнему не интересует?
- А здесь точно есть берестяная грамота? - прежде чем дать какой-то ответ, решила уточнить я.
- Есть...
Я надолго замолчала, задумчиво вглядываясь в туманную дымку. Видимость оставалась на нуле. Меня будто поместили в ватную капсулу, чтобы ничто за ее пределами не смогло повлиять на мое решение. Неправильная стратегия...
- Я подумаю. Ладно?
- Думай...
* * *
- Ну ты и соня! - картинно округлив глаза, заявила мне за завтраком подруга, с которой мы и делили палатку с самого начала экспедиции. - Я сегодня ночью на тебя и наступить умудрилась, и ящик с оставшимися консервами уронить. А ты все спишь, даже не шелохнешься
Я рассеянно кивнула, машинально метнув взгляд на языческий пантеон. Приснится же такая чушь. Да я и сама хороша. Чего ради потащилась на ночь глядя к этим трухлявым пням с нелепыми просьбами? Артема мне подавай на остров... а заодно мифическую берестяную грамоту. Пора бы уже перестать верить в сказки и уяснить себе раз и навсегда, что кроме керамического хлама здесь искать нечего.
Но душа вопреки скептическим доводам разума требовала любви и сенсаций.
- Сергей Михайлович, - окликнула я подошедшего к полевой кухне профессора. - Можно вопрос?
Мужчина окинул меня мрачным взглядом и молча протянул кружку и миску поварам. Дождавшись своей порции овсянки и чая, направился к длинному, сбитому из неотесанных досок столу. Я думала, он по традиции сядет подальше от меня, но случилось невероятное - профессор осчастливил меня своим обществом.
- Ну, задайте свой вопрос, - присаживаясь рядом, усмехнулся он.
- Скажите честно, каковы шансы найти здесь берестяную грамоту? - не тратя время на "реверансы", спросила я.
- Ого! Вы сразили меня наповал! Неужели Вас вдруг начала интересовать археология?
- Возможно, - неопределенно пожала плечами. - В данный момент меня интересует берестяная грамота.
- Ну, что ж... похвально.
- Так что там с нашими шансами на успех?
- Барышня... состав почвы в данной местности является достаточно хорошим консервантом. Если бы Вы обратили внимание на такую мелочь, как сохранившиеся с XIV века древесные конструкции и кожа, то не задавали подобных вопросов.
- Я обратила на это внимание, но... Откуда сведения, что здесь может быть обнаружена берестяная грамота? Провидение?
- Барышня, напомните-ка мне, что предшествует полевым исследованиям в археологии?
- Сергей Михайлович, экзамен по археологии, если Вы помните, я Вам уже сдала.
- В таком случае, мой вопрос вряд ли вызывает у Вас затруднения.
- Хорошо, - неохотно протянула я. - Прежде чем приступить к полевой разведке и раскопкам, археологи тщательно изучают архивные, литературные и музейные материалы.
- Отлично. Так что из всего перечисленного Вы называете провидением?
- Ладно, вопрос закрыт, - скривилась я и поднялась со скамьи. - Спасибо, что не послали. Приятного аппетита.
Разговор с профессором Кнышевым не внес абсолютно никакой ясности, поэтому пришлось искать ответ у вышестоящих инстанций, то есть у самого Коробова. Тот отнесся ко мне гораздо лояльнее. Кажется, его даже обрадовал мой неожиданный интерес к раскопкам, когда я подошла к нему во время первого десятиминутного перерыва.
- Пойми, цель наших изысканий вовсе не ограничивается берестяной грамотой, - начал он. - Более того, если она все-таки будет обнаружена, то станет лишь приятным бонусом. Основная же наша задача - исследовать своеобразие средневековых сельских поселений Костромского Поволжья, материальную культуру, особенность жилых, хозяйственных, бытовых и производственных построек. Понять, как жили люди, во что одевались, чем питались, из чего ели и пили... А берестяная грамота - это... как бы тебе сказать...
- Я поняла. "Приятный бонус".
- Дополнительный исторический источник, который может дать нам бесценные сведения о жизни этих людей. Понимаешь?
- Понимаю.
- Посмотри, - неожиданно развернув меня лицом к раскопу, сказал Коробов. - Какие выводы напрашиваются сами собой даже при беглом взгляде на это?
Я не стала озвучивать свои мысли о бездарно потраченном времени и неопределенно пожала плечами.
- Наверное, что дефицита древесины и глины в данной местности не наблюдалось.
- Замечательно, а еще?
- Ну, что все постройки были из дерева.
- Логично. Притом хвойных пород. Ладно, об этом потом. Вон, взгляни на квадрат Г-4. Что видишь?
- Это там, где скелет собаки захоронен?
- Именно. Как думаешь, зачем он там?
- Понятия не имею.
- Помнишь, что было в этом месте, пока мы не опустились на штык?
- Бревна какие-то. И?
- То есть собака захоронена при закладке фундамента дома. Она была призвана охранять жилище от злых духов. А это уже прямое указание на верования людей.
- Язычество?
- Точнее, его наложение на христианство. Языческая атрибутика была очень распространена среди местного сельского населения. Домовые, лешие, различные обереги и охранные ритуалы. И вот эта собака - наглядное тому подтверждение.
- Интересно, - не кривя душой, протянула я.
Коробов, ободренный моей реакцией, расплылся в довольной улыбке и продолжил делиться со мной сведениями, почерпнутыми в ходе раскопок. О дренажной системе на острове, о кожевенном ремесле, даже о способах укладки полов в жилых постройках. А потом вдруг предложил:
- Пойдем, я тебе покажу чертежи и фотоотчеты прошлых лет. Так понятнее будет.
На этот раз мне действительно было интересно, какие же выводы смог сделать Коробов на основе откопанных черепков, рыболовецких грузил и полусгнивших бревен, поэтому я не раздумывая двинулась вслед за ним в административный лагерь.
А там, неведомым образом заразившись его энтузиазмом, уже с восторгом изучала зарисовки, то и дело тыча ногтем в то в один, то в другой квадрат, и настойчиво выспрашивала подробности. Коробов, не тая улыбки, наблюдал за моими действиями. И, кажется, в тот день впервые сумел разглядеть во мне человека. А я... ну а что я? Мне захотелось остаться в Вёжах на вторую смену. И едва эта мысль промелькнула среди царившей в голове сумятицы, Коробов вдруг замолчал на полуслове и, глядя поверх моей макушки, замахал кому-то рукой.
- Да у нас пополнение! - воскликнул он.
Я машинально проследила за его взглядом и изумленно замерла, не веря собственным глазам. К берегу стремительно приближалась моторная лодка, а на корме, улыбаясь во все тридцать два зуба, сидел Артем. Собственной персоной.
- Й-э-э-эпическая сила в тропическом лесу! - ошарашено пролепетала я, не в силах сдвинуться с места. - Неужто и правда берестяная грамота найдется...
Вёжи - деревня, воспетая Некрасовым в стихотворении "Дед Мазай и зайцы", после создания Горьковского водохранилища в 1956 г. ставшая одним из "необитаемых" островков посреди Костромского разлива.
Бандерлоги - сленговое название копателей, не успевших еще пройти обряд посвящения в археологи.
