Панин никак не мог вспомнить, что произошло с ним за последние два-три часа и как он очутился в этом странном месте. Он долго и тщетно бороздил лес, пробираясь через густые заросли, то и дело натыкаясь на выраставшие в темноте безлунной ночи стволы деревьев.
Зелень благоухала. Через открывавшиеся между деревьями просветы проникали призрачные лучи звездного неба, неся с собой отзвуки далекого Космоса. Словно рожденные от этого таинственного потока лесные серенады нежно ласкали слух. Если не полное недоумение и даже замешательство, Панин несомненно обратил бы внимание на все это. Но с той минуты, когда он осознал, что находится не у себя дома, а в местности совершенно неопределенной, когда никак не смог понять, каким образом переместился сюда, им овладели одна-единственная мысль, одно-единственное желание - найти разгадку, где бы она ни была, найти выход...
Так он блуждал в ночной темноте, даже не заметив, как пролетели три часа, не принесшие однако ничего нового. Стена темноты не отступала. Это был словно жуткий сон, от которого уже нельзя избавиться. Но воображаемые ужасы, которые обычно появляются, когда сталкиваешься с чем-то в высшей степени загадочным, постепенно сглаживались видом мерцающих звезд, лесными звуками и запахами, походившими уже на нечто родное и знакомое. Панин понемногу приходил в себя. Вскоре он наткнулся на звонкий ручеек, отражавший своей дрожащей поверхностью звезды, и только теперь почувствовал усталость и необыкновенную сухость во рту. Утолив жажду, он уселся прямо у воды и бросил взгляд на небо, словно надеясь прочитать в этом мерцающем тумане ответ на вопрос, который его так мучил.
Странные чувства роились в мозгу. Теперь Панину почему-то показалось, что этот лес знаком ему давно... очень давно, с самого его рождения. Затем последовало пробуждение множества других воспоминаний, которые становились все ясней и отчетливей. Это действительно было что-то странное и непонятное: на него вдруг нахлынула целая груда ощущений, о которых раньше он не имел, как ему казалось, ни малейшего представления, но которые понемногу отвоевывали место в его сознании, где им положено быть или... где они были всегда. Ибо все Новое состояло в основном из воспоминаний, связанных с некими событиями, историями, в том числе очень давними, которые, казалось, происходили именно с ним. Не имея ничего общего друг с другом, сон и явь странным образом переплетались и уживались в мозгу. Это было словно пробуждение, возврат к реальности после долгого видения, но теперь видением была жизнь, прожитая им до этих последних нескольких часов. Панин уже не чувствовал страха, а местность, где он сейчас находился, предстала ему в совершенно новом свете: здесь ему было хорошо и уютно.
Вскоре усталость взяла верх над всем прочим, и он уснул, улегшись на мягкую траву рядом с ручьем.
Ему снился стремительный полет через звездные просторы в холодных, бездонных глубинах Космоса.
* * *
Панин лежал на чем-то твердом и неровном, обратив взор в безоблачное небо, откуда яркое, полуденное Солнце слепило глаза... Смутное ощущение тревоги прокрадывалось в душу. Что-то опять было не то, что-то произошло. Уже тот факт, что ему удалось проспать утро, чего раньше никогда не случалось, сам по себе был необычен. Панин оглянулся вокруг.
Но в какую сторону он ни смотрел, взгляд его, скользя по гладкой, скалистой поверхности, устремлялся к далекому горизонту, не упираясь ни во что. Во всей округе, насколько охватывал глаз, не было видно ни одного деревца, ни одной возвышенности. Его окружала блестящая под яркими солнечными лучами каменистая пустыня. Что же произошло? Панин отлично помнил, как еще пару дней назад он и несколько его старых друзей замышляли охоту в дремучем лесу, где ранее протекало их детство, охоту за мабирусом. Он помнил, как дожидаясь ночи, незаметно уснул и увидел странный кошмар, после которого некоторое время был сам не свой. И конечно, Панин отлично запомнил то место, где, утомленный многочасовой ходьбой, удобно расположился на мягкой траве и погрузился в сон, не обращая больше внимания на доносившиеся из темноты радостные возгласы товарищей по охоте, окруживших добычу...
Ощущение тревоги понемногу сливалось во что-то более осязаемое. Панин почувствовал необычное не только в том, что его окружало, но и в себе самом. Бросив взгляд на свое собственное тело и ужаснувшись, он вскочил на ноги, обрушив на близлежащие куски породы град раздробленного камня из-под... копыт... При всей трудности поверить в подобный факт, при всем нежелании признать его, тем не менее, было бы еще труднее опровергнуть увиденное собственными глазами. Панин был уже не тем, кем являлся всего несколько часов назад, он был совершенно другим существом! И каким! Тело его начинаясь массивным рогом на голове, оканчивалось крупом лошади... то есть, мабируса за место нижних конечностей! Подобная метаморфоза наверно могла свести с ума любого, однако Панином, помимо крайнего изумления и даже ужаса, руководило что-то еще, нечто, что действовало на него успокаивающе, нечто, склоняющее воспринимать происходящее с ним, как должное.
Кентавр! Oн видел это во сне, в том странном сне прошлой ночи, во сне длиною в жизнь...
Вдруг ему показалось, что земля под ногами задрожала. Линию горизонта пересекло несколько точек, которые стали стремительно приближаться. По мере того, как объекты делались больше, Панин стал различать их очертания и понял, что это такие же как он существа. Они бежали прямо на него. Скорость была такова, что не прошло и минуты, как кругозор уже ограничивался живым кольцом из нескольких десятков кентавров. Однако, как ни странно, Панин не испытывал ни малейшего страха, казалось даже, что они понимают друг друга. Еще несколько минут, и эта группа уже мчалась по пустыне с такой же головокружительной скоростью, а он бежал рядом, покрывая вместе с этими существами невероятные расстояния. Вскоре огромная равнина, которая сначала напугала его, стала понемногу преображаться во что-то более знакомое, даже близкое. Конечно, это была его стихия, теперь он просто задохнулся бы в любом другом месте, ему не хватило бы простора. Он бежал, и в этом стремительном беге ощущался такой восторг, такой смысл, что Панин-кентавр почувствовал себя вполне счастливым. События прошлой ночи в темном лесу, охота на мабируса, друзья детства - все это, подобно утренней влаге, стало поглощаться палящим зноем равнины, подобно сну стало вливаться в другие призрачные воспоминания, уступая место новым и более реальным. Как он мог позабыть свое счастливое детство, когда учился покорять первые пустыни вместе с родителями...
Группа кентавров за это время достигла большого оазиса с довольно живописным озером, окруженным деревьями. Оазис питал бьющий из грунта ключ, который стекался извилистым ручейком в озеро.
Около сотни хижин укрывались в тени деревьев. От некоторых из них тянулся дымок. Всегда приятно вернуться домой...
Засыпал Панин однако с тревогой на душе. Он и раньше видел много ярких снов. Но два последних были какие-то особенные: они были чем-то большим, чем простое видение, они не отпускали, как не отпускает порой прошлое, реальное прошлое...
Наконец он заснул... И опять перед взором проносились звездные просторы...
* * *
- Просыпайся, - настойчиво ломилось в его сознание, - ты свободен!
Панин открыл глаза.
- Свободен? - проговорил он. - Где я? - а потом добавил, чувствуя необходимость и этого вопроса, - Кто я?
- Ты человек, - был ответ, - посмотри вокруг.
Неужели сон продолжается? Его окружала бесконечность, усеянная миллиардами звезд, несравнимая ни с чем бездна, где многое сразу утрачивало свой смысл, но вместе с тем чувствовалась вся незначительность этих утрат.
Нельзя сказать, кто именно находился рядом с ним, но он здесь был не один и их было много.
Сквозь множество ощущений в его сознание продолжала поступать информация:
- Человек бессмертен, но дано это узнать пока немногим. Теперь настал твой час. До тех пор пока человек не в состоянии контролировать свою жизнь, он путешествует, не оставаясь в отдельной био-форме не больше одного цикла. И каждый раз - это целая жизнь с ее прошлым и будущим. Но когда он обретает новую форму с новыми воспоминаниями, старые утрачиваются полностью. В сущности, большинству людей суждено когда-нибудь познать Истину и обрести Свободу, однако никто не может сказать, когда наступит это время. По всей видимости, оно еще очень далеко.
- Как вы нашли меня?
- Мы тебя не находили. Ты сам пришел к нам - это дар. Перед тем, как обрести свободу, мы совершаем еще несколько неконтролируемых перемещений, но воспоминания прошлого уже остаются с нами. Это болезненная стадия, но затем происходят полное Пробуждение и Освобождение, а это уже истинное счастье. Тебе еще многому предстоит учиться, но в конце концов ты сможешь выбирать любую форму существования и оставаться в ней сколько угодно.
Его окружала все та же бездна, усеянная миллиардами звезд, но холод, одиночество, пустота, хаос не то что не ощущались, они отсутствовали здесь как понятия.
Он чувствовал единое дыхание жизни, слышал зов бурлящих, далеких, но все же доступных миров, видел вокруг себя бесконечный океан, объединенный в содружество, в гармонию. Здесь была настоящая жизнь, которая только начиналась для него, настоящее счастье, которое ему предстояло познать. Но прежде надо было учиться...
Вдруг Панин уловил едва заметный поток информации - то был сигнал, посланный с планеты Земля, посланный разумными существами. Вот подходящее место для первых шагов. Он собрал все свои силы и высвободил их в пронзительном младенческом крике...