Ты стоишь во главе... нет, не факультета даже, а целого дела.
Может, плохого, злого, отвратительного. Но ты стоишь за него.
Значит для тебя оно не плохое, не злое и не отвратительное...
Ник Перумов.
Ночной Ветер
Переулки молчат. Под ногами усталый асфальт,
Но под крышами город продолжает жить.
И пускай фонари светят ярче далеких звезд -
Фонари все погаснут, а звезды будут светить.
Виктор Цой.
Отличная ночь для Смерти и Зла...
Глеб Самойлов.
Солнце заходит за черный горизонт, отдавая мир во власть мрака. Тени на обшарпанных стенах домов удлиняются и наливаются первозданной тьмой. Город засыпает. Ночь, словно бездомная нищенка, выбралась из-за горизонта и крадучись прошла по улицам Нижнего Эдентира. Здесь ей нечего боятся. Тьма, ее старинная подруга, царит здесь, прерываемая лишь редкими лучиками тусклого света, выбивающимися из-за тщательно задраенных ставен.
Это на улицах Верхнего Эдентира, где фонари светили всегда ярко, ей было не по себе. Там Ночь, рука об руку с Тьмой, опасливо ходили по краю ярких, желтых кругов источаемых фонарями, не решаясь преступить, зримую лишь им двоим, черту.
Небо заволокло тучами, скрывшими от человеческого взора звезды и месяц. Пустели ночные переулки. Мирные жители, оказавшиеся вдалеке от дома в сей неурочный час, спешили домой, чтобы погрузиться в свет лампад, укрыться в тепле очагов, избавиться от извечного, неизбывного страха темноты. Приезжие моряки шумными ватагами перебирались от кабака к кабаку, выкрикивая по пути полупьяные песни на непонятном никому кроме них самих языке. Городская стража уже заперла ворота и с минуты на минуту ждала смены. Юный, только что народившийся, месяц выплыл из-за черных туч, но снова скрылся через несколько мгновений.
Ночь - время порождений Мрака. Тьма - их источник. В древности в такие ночи выползали из своих убежищ вампиры и стриги, оборотни и зомби. Спешили на шабаш в полнолуние ведьмы и ведьмаки. Темные маги творили свои злые, темные заклинания, жрецы Тьмы устраивали кровавые Черные Мессы. Так шли годы, годы складывались в века и тысячелетия и не было видно ни конца ни края жертвам Темных Сил, пока не явились могучие витязи Света и не понесли они на остриях своих мечей возмездие и кару. Были изгнаны силы Тьмы с земли Эдентирской и не стало более причин у людей боятся Ночи и Тьмы.
Темный
По дороге в Ад
Черный всадник мчится -
Бледное лицо и странный блеск застывших глаз.
Он посланник Зла,
Тень бессмертной птицы,
Словно сквозь прицел он видит нас.
Маргарита Пушкина
Кровавое солнце скрылось за горизонтом. Можно выходить. Две недели я отлеживался в старом, заброшенном погребе, почти без пищи и воды. Когда надо я могу без многого обойтись. Я закутался в серый плащ и бесшумно выскользнул в безлюдный проулок. Это хорошо. Терпеть не могу покидать убежище при свидетелях. Заморосил мелкий, липкий дождь. Где-то вдалеке послышался раскат грома. Похоже будет гроза. Я быстро зашагал прочь от опротивевшего мне за последние дни гнилого погреба. Улицы пустынны, как всегда в темное время суток. Видно нелегко будет мне найти Избранного этой ночью. Впрочем, в предсказании было ясно и четко сказано когда и где искать Его. Холщовый плащ мой весь промок, но на подобные мелочи я привык не обращать внимания.
Два раза приходилось прятаться в тени домов от патруля городской стражи. Они как собаки: когда их много - все из себя такие важные да смелые, а по одиночке они воины никудышные, да и трусы порядочные в придачу. Потому-то и ходят стаями-десятками, как и положено псам. Но не мне, слуге Тьмы их опасаться. Прятался я отнюдь не от трусости и не из страха своего, нет. Совсем незачем вступать в драку со всеми, кто волею судеб окажется на твоем пути, потому как сил, растраченных на мелочь, как раз и может не хватить на схватку с действительно достойным соперником. Иногда мудрее пропустить опасность мимо себя, уйти в сторону, чем очертя голову бросаться в битву.
Я блуждал по мокрым улицам, прислонялся к влажным, почерневшим от времени, перекошенным деревянным стенам, слушал Тьму, взывал к ее мудрости, просил указать мне верный путь, однако она молчала. Иногда мне казалось, что я чуял особым, неведомым смертным, шестым чувством Избранного, однако каждый раз ощущение обрывалось едва возникнув. Словно кто-то неведомый играл со мной, показывая кошелек на веревочке, и отдергивая его, как только я протягивал руку, чтобы разжиться звонкой монетой. Я боялся даже подумать о том, кто может быть настолько могущественным, что бы вот так запросто играть со мной - Последним Темным. Поэтому, для вящего спокойствия, я предпочел списать свои ощущения на чрезмерное обострение чувств, какое бывает после долгого вынужденного бездействия.
Ничего, четыре века я ждал этой ночи и теперь не имею права на ошибку. Четыре века, я Гироэн, последний из великих темных магов, питался кровью бродяг, как последний захудалый вампир, подвергался нестерпимым унижениям, прятался по подвалам солнечными днями и выходил на охоту по ночам, когда скрывалось губительное Солнце, и ждал. Могучая Тьма, сколько лет прошло, а я все думаю о нас, Темных, во множественном числе. Слишком сильны мы были и тем больнее было падение. Пришли Светлые и народ, еще недавно раболепно поклонявшийся нам, обезумел. Темных магов, ведьм, которых до того хоть и побаивались, а все равно приходили за советом или помощью, принялись резать по всему Эдентиру. Простых вампиров, оборотней и людоедов, очищавших общество от "сирых и убогих", от тех, кто просил милостыню у храмов, притворяясь калеками, от воров да разбойников, бесчинствующих на ночных дорогах распинали вниз головами на перевернутых крестах. Выжившие затаились в укромных убежищах в ожидании часа отмщения.
Да, мы творили зло. Мы убивали, приносили в жертву людей, творили много чего такого, от чего у любого нормального человека кровь в жилах стынет. Но люди видели лишь одну сторону медали, видели жестоких палачей и убийц, безжалостных людоедов и кровожадных вампиров. Потому и восстали. Они не поняли главного. Через Зло мы шли к Добру. Мы творили зло сами, чтобы отвадить от зла других. Мы убивали лишь убийц, пытали лишь насильников, приносили в жертву лишь палачей. Кто-то там сказал, что добро должно быть с кулаками, мы этими кулаками помахивали вовсю, из-за этого нас назвали Злом. Ступивший на Путь Тьмы должен пройти его до конца. Сотворивший зло единожды должен быть наказан по делам своим. Люди боялись творить зло ибо знали - возмездие неизбежно.
Сейчас насильники и убийцы свободно разгуливают по ночным улицам не опасаясь справедливой кары. Свет, не умея в своей доброте, воздать по делам да поступкам, позволил расплодиться ворам, убийцам и разбойникам. Света не боятся. Может, выбрав Свет, люди были правы, они выбрали множество мелких зол, направленных против самих себя, взамен Зла Великого, направленного против тех, кто его достоин. Тьма рассудит.
Однако нам, Темным, в час отчаяния дано было предсказание, что в день сорок восьмой года пятисотого, в стольном граде Эдентире, явится Избранный, что поведет Темных по Дороге Мести и возродит былое величие Тьмы. Мы ждали. Верили. Надеялись. Адепты Ордена Света отлавливали нас одного за другим, предавали позорной казни, загоняли в норы, травили собаками. Когда тебя травят собаками поневоле станешь волком - иначе не выживешь.
Я остался один. Я пришел в Эдентир в назначенный день и в назначенный год дабы помочь Избранному стать на Путь Тьмы, не предавшись искусу Света.
Насторожившись, я вновь почуял Избранного и на это раз ощущение не пропало, когда я потянулся к нему разумом. Я помедлил минуту и взяв направление уверенно зашагал по мостовой.
Светлый
Я стою в крутом раздумье
Среди мокрых, потных рыл.
Священной злобой возвышаюсь
Над скопленьем мудил.
Армен Григорян.
Отец-Солнце послал миру последние ласковые лучи и медленно скрылся за горизонтом. Окна, как всегда, распахнутые в это время, питали караулку ночной свежестью. Стены, выложенные, красным камнем, который закупали у Хотхурских гномов по баснословной цене, пока не нашли богатые залежи прямо под стенами города, источали запах пота, оружейного масла и пива.
Я на минуту представил себе выражение лица орденского капитана Эола, ревнителя уставов, уложений и прочих постанов, если бы он случайно заглянул в караулку. Посреди караулки стоял стол, небольшой, но обильно заставленный всяческой снедью, вернее тем, что от нее осталось после отшумевшей здесь пирушки. На лавках, стоявших вокруг стола, вповалку дрыхли доблестные стражники и мытники Его Солнцеподобного Императорского Величества, Ясновельможного Правителя Северной и Южной Ромады, Божьей Милостью Великого Князя Тарлионского, Волею Ордена Света Самодержавного Властителя Полутеней, Подателя Благ и Защитника Угнетенных, Императора Эдентирского Ральдофа Мудрейшего.
Стража на Торговых Вратах никогда не бедствовала. Командир караула всегда делился с простыми дружинниками частью мзды, щедро поставляемой въезжающими и выезжающими торгашами. И, хотя его подачек редко когда хватало на проведение подобных гулянок, сегодня случай был совершенно особый - караван из Усинской Степи прибыл на Большую Ярмарку, везя среди прочих товаров и запрещенные на территории Империи дурманящие зелья, употребление и, в особенности, распространение, которых каралось наиболее жестокой и изощренной казнью какую только могло измыслить извращенное воображение старого Ровихла - Верховного Палача. Взятки оставленные в карманах имперских чиновников были поистине огромны.
Оружие и доспехи, мешавшие пировать, валялись в углу ненужной грудой. Тучный командир, весь в осколках разбитого кувшина, храпел в луже разлитого вина в обнимку с простым стражником. Повсюду валялись объедки и куски разбитой посуды. Девицы, чьими услугами напившиеся стражники так и не успели воспользоваться, растащили все что имело хоть какую то ценность, побоявшись взять лишь оружие - уличенного в краже оружия имперский свод законов предписывал казнить безо всяких разбирательств.
Я постоял в дверях и вышел на улицу. Долгие годы мира изменили эдентирцев. Из народа свирепых воинов-завоевателей они, меньше чем за полтораста лет превратились в изнеженных сибаритов. Нет, конечно встречались еще истинные воины, сохранившие дух Великого Эдентира, однако их количество было ничтожно мало в сравнении с общей массой посредственностей.
Врата, как и положено, были заперты. Стражник на башне то и дело клевал носом, мечтая о мягкой постели вместо жесткой бочки, служившей ему ложем.
Сегодня мой черед нести ночную стражу в граде Эдентире. Давно прошли времена, когда стража ордена Света составляла десятки, а то и сотни адептов, выходивших на ночные улицы, что бы бороться с порождениями Мрака. Вот уже сто лет прошло с тех пор, как был распят последний вампир. Людям свойственно забывать своих благодетелей. Это злодеев помнят. Помнят, ненавидят, боятся, жаждут мести, пугают ими детей, а избавителей, спасавших их забывают очень быстро. Сначала слагаются песни, песни эти поются во всех корчмах да трактирах, всюду тебе почет да уважение. Потом поколение, помнящее твои подвиги уходит и на смену ему приходит новое, не понимающее почему это тебя нужно уважать и почитать. Со временем даже песни стираются из памяти народной. Несправедливо все это. Обида и чувство громадной несправедливости вдруг накатило на меня. Захотелось шарахнуть легкой молнией по шлему усердно храпящего стражника на башне, затем вернуться в караулку и заклятием отрезвить спящих стражников, пригрозить подать полный рапорт начальству, а может даже и исполнить угрозу, чтобы знали...
А ну стоп, - оборвал я ход своей мысли, - ты Воин Света. Твои враги - порождения Мрака. И не твое дело, что делают эти люди, пока они не творят Зло и не предаются служению Тьме. Вымещая злость ни в чем не повинных, может быть не совсем хороших, но все-таки ЛЮДЯХ, ты сам уподобляешься отродьям Тьмы. Да и не достойно это истинного адепта Света. Ишь чего захотел - почет и уважение ему подавай. Небось за тем в орден Света и пошел. Да уж, что греха таить, не я нужен был ордену Света, а орден - мне. И не заслужил я ни почета, ни уважения. Не избавлял я народ от вампиров, не выслеживал ночами ведьм, не сходился в смертной битве с ордами зомби и скелетов, поднятых злодеем-некромантом. Так что не за что народу тебя любить.
Мой учитель, престарый мэтр Пиннен, говаривал что умение себя критиковать есть главное достоинство адепта. Видно, сумел он приучить меня к самокритике раз нет-нет да и выдаю я себе такие вот отповеди.
Как нельзя некстати мои мысли прервал раскат грома. Я оглядел небо - похоже грозы не миновать. Гром заставил стражника встрепенуться, и тот, пробудившись и завидев меня, принялся старательно изображать доблестное несение службы. Я решил, что здесь мне делать абсолютно нечего и решил побродить по городу. Вслед за громом пошел дождь, сначала мелкий, но почти сразу перешел в ливень. Я покрепче закутался в плащ и зашагал по переулкам Нижнего Эдентира.
Темный.
Все, что мы зовем Злом, есть лишь обратная сторона Добра, необходимая, для его существования...
Вольфганг Иоганн Гёте.
Из совокупности Добра и Зла состоит удивительная красота вселенной.
Даже и то, что называется Злым, находится в известном порядке, стоит
на своём месте и помогает лучше выделиться Добру. Добро больше нравиться
и представляется более похвальным, если его можно сравнить со Злом.
Августин Блаженный
Избранный находился где-то рядом. Я чуял его. Некоторое время я уверенно шел по следу и вдруг, когда казалось до цели рукой подать, след оборвался. Я готов был дать голову на отсечение, что Избранный сейчас в десяти минутах ходьбы от меня но нащупать его я не мог. На мгновенье мне в голову пришла мысль использовать магию, чтобы выследить его, но я прогнал из головы эту бредовую идею. Случись мне по глупости наколдовать хоть маленькое волшебство, направленное во зло, в пределах Эдентира, в Башне Света об этом узнают мгновенно - есть у них на то специальные амулеты, что черное наше волшебство чуют. Меньше чем через десять минут весь орден был бы на ногах и мне пришлось бы весьма худо.
Однако, похоже, помимо потери следа у меня появились и иные неприятности: где-то совсем недалеко, я почувствовал Светлого. Не так, что бы очень сильного, однако сил его вполне могло хватить, на то, чтобы меня задержать. Надо было что-то делать. Может легкое, сбивающее со следа заклятие, которое не почуют ищейки ордена? Да! Надо действовать иначе схватки не избежать, а это укажет светлым псам дорогу ко мне вернее любого темного волшебства.
Я быстро прошептал слова заклятия, апеллируя к высшей Тьме и надеясь, что волшебство окажется не замеченным. Тьма ответила гулким эхом, сила наполнившая меня, заструилась по венам, опережая ток крови, ударила в виски, затуманив сознание и ушла без следа, вся без остатка потраченная на заклятие. Так всегда бывает, когда после долгого перерыва пытаешься сотворить даже простенькое чародейство.
Не став проверять успешность моей потуги, я отбежал назад, в надежде вновь обрести след, однако тот не восстановился. Я почувствовал, отчаяние, охватившее ледяными когтями мою душу, которой, как утверждают магистры ордена, у меня, как у творения Тьмы нет и быть не может. Да нет светлые, здесь вы ошиблись: пусть душа моя темна, предана Тьме, черна как ночь, но у меня она есть и никто не властен над ней. Ваши души преданы Свету, моя - Тьме, в этом вся разница и не вам и не мне определить что лучше. Не рожден еще тот высший судия, который примирит Свет с Тьмою.
Я должен найти Избранного. Время летело с огромной скоростью. Я блуждал кругами вокруг того места, где оборвался след в слепой надежде наткнуться на него снова и Тьма вознаградила меня за веру и настойчивость. Когда уже последние крохи и без того малой надежды покидали меня, я вновь ощутил след, настолько ясный и четкий, какого не было с самого начала ночи. Я остановился и постоял несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и точно определить направление. Затем я развернулся. Еще не закончив поворот, я знал, кого я увижу.
Светлый.
You are Defender,
Guardian...
Manowar.
Defender.
Любовь находится по ту сторону Добра и Зла...
Фридрих Ницше.
Что это было? Где-то совсем рядом я почувствовал Тьму. Само по себе это не удивительно, сейчас Ночь - время Тьмы, она царит повсюду, однако, та Тьма которую я ощутил мгновенье назад, была осмысленной, направленной, целеустремленной, если хотите, а не стихийной, какой ей положено быть в это время. Но ведь это... Нет этого не может быть. Отродья Тьмы вновь объявились в нашем мире? А ведь считалось что Зло избыто навеки нашими пращурами. Послать сообщение в Башню? А что если показалось? Прослыву паникером и трусом. Пойти проверить самому? Да так и сделаю.
Я лихорадочно вспоминал свои конспекты по выслеживанию и определению тварей Тьмы, однако в памяти моей обнаружились лишь обрывки ненужных сведений. Отчего-то вспомнилась рыжая, веснушчатая девчонка, с которой я впервые познал радость любви, родители, погибшие во время мятежа Реанна Несчастливого, соседи, учителя, друзья, все, кто был мне дорог в этой жизни, все, кого я потерял, избрав путь Света. Говорят, что в минуту смертельной опасности перед глазами человека пробегает вся его жизнь. Не знаю. Не чувствовал я никакой опасности: было предвкушение схватки, азарт, какого я не испытывал с послушнического возраста, может быть легкий мандраж, волнение, но не страх.
Я почти бежал по грязным улицам, доверившись чувствам. Вот он, тусклый, темный переулок, вот грязный, забрызганный дрянным вином и блевотиной трактир. Я готов дать голову на отсечение, что отсюда исходила Тьма, однако сейчас все было спокойно. Ободранный пес сидел у входа в трактир глядя на меня умными глазами. Из трактира доносились пьяные голоса - кто-то горланил песню. Ни что не говорило о том, что еще десять минут назад здесь был слуга Зла. А может - показалось? Вдруг ошибся? Я вдруг понял, что весь промок, ни к селу, ни к городу ощутил странный, пронизывающий до костей холод. Вдруг захотелось поскорее оказаться в орденской казарме, что на улице Алхимиков, выпить горячего бриира, проникающего в каждую жилу и наполняющего тело невиданным теплом, отдохнуть, согреться. НЕТ!!! Помни первую строку кодекса ордена: Ты - Защитник, Хранитель. Ты должен проверить все до конца, ты не должен останавливаться на достигнутом. Пока ты не уверен на все сто, что опасности не было, ты не можешь отступить, не имеешь права.
Наитие, направлявшее мои действия в течение последних нескольких минут, исчезло без следа - натолкнувшись на суровую действительность, возвышенные восприятия теряют силу.
Где же ты, мой темный противник? Я не вижу тебя, не чувствую, но знаю ты здесь и ты знаешь что я знаю, и я знаю что ты знаешь, что я знаю...
Я избрал самый простой и логичный путь: я просто шел по улочке щедро поливаемой дождем и заглядывал в каждый переулок.
В одном из переулков я заметил смутный силуэт в сером плаще. Он шел уверенно, но то и дело останавливался и как бы прислушивался, чтобы затем продолжить свой путь. Он мог быть кем угодно: нищим, заплутавшим в ночной тьме, подгулявшим ремесленником, не спешившим домой во хмелю, дабы не отведать тяжелой скалки жены, грабителем, не сумевшим за золотые вечерние часы выследить себе добычу, но что-то в нем заставило меня свернуть с главной улицы и пойти за ним.
Внезапно он обернулся. Наши взгляды встретились - передо мной стоял Темный.
Ночной Ветер
Но ночь подняла над башней черный свой стяг,
Свой истинный крест, свой подлинный флаг.
Три армии собрались на расправу в ночь,
Три черных начала, три дьявольских сна,
Три черных начала, адских трех рек,
Что мог с ними сделать один человек?
Илья Кормильцев.
Невероятно. Избранный был Светлым. Тем самым Светлым, что преследовал Темного этой ночью. Их взгляды встретились и Светлый отшатнулся, прикрыл глаза рукой. Я почти физически почувствовал как Тьма вздохнула вокруг меня, само время затаилось в ожидании. Темный пошел навстречу Светлому. Тот стоял как завороженный, хотя может так оно и было.
Глупо, но похоже Темный прождав Избранного столько лет понятия не имел как вести себя. Он сотни раз пытался обыграть эту ситуацию и каждый раз все казалось до невозможности просто. Сейчас же Темный отбрасывал одну линию поведения за другой: сейчас нужно говорить как никогда ясно и убедительно. Светлый, похоже вышел из оцепенения и приготовился нанести удар и нанес бы, но я поднял руки в жесте мира:
- Постой, Светлый, надо поговорить. - сказал Темный, по имени Гироэн.
Светлый замялся, ничего не ответил, но руки, уже поставленные в каноническую форму атакующих заклятий опустил.
- К чему нам сориться сейчас. Ты - Светлый, я - Темный. Мы враги, но даже вечные враги иногда заключают перемирие, хотя бы для того, что бы вспомнить из-за чего началась их ссора.
- Не может быть мира между Светлым Орденом и отродьями Тьмы, - губы Светлого заплетались, однако он все же ответил.
- Может, может. Умерь свой пыл, юноша. В любом споре, для того, что бы принять верное решение, надлежит выслушать хотя бы две стороны. Нас, Темных, никто и никогда не слушал. Выслушай хоть ты последнего Темного.
- Нет, не должно слуге Света вступать в споры с Тьмой. - Кроме этой уставной фразы Светлому в голову ничего не пришло. Светлый явно чувствовал себя не в своей тарелке, но пока он не атаковал и слушал Гироэна можно сказать, что со своей задачей Темный справлялся.
- О, Силы Тьмы. Неужели ничего кроме уставов ты сказать не можешь. Включай мозги, парень - чрезмерное увлечение уставами вредно сказывается на работе серого вещества в твоей голове.
- Пойми же, - продолжал наседать Гироэн, - Темный не значит злой или недобрый. Равно как и злой не значит - Темный. Не в цвете дело. Как гласит ваша КНИГА - "...по делам их - узнаете их...". Да, были среди нас и явные малефики, злодеи и садисты, но ведь нельзя ставить между нами и ними знак равенства. Все не отвечают за грехи одного, равно как и один не отвечает за грехи всех. Ведь в конце-то концов не все ведь Светлые есть идеал добра и справедливости. - я оборвал себя на полуслове - на первый раз хватит.
Светлый невольно вспомнил мэтра кастеляна ордена Света предпочитавшего молодых послушников молодым послушницам и вынужден был согласиться.
- Ты говоришь: "...по делам их..."? А как же те тысячи невинных людей, погибшие на ваших алтарях? Кто ответит за них? За сотни тысяч убитых вампирами и упырями, оборотнями и людоедами?
- Ты же знаешь ответ. Ни в чем не повинных людей мы не убивали ибо таковых нет. Тьма жестока, но справедлива. Мы лишь воздавали всем по делам их. Когда мы были у власти не было ни разбойников ни воров. Люди не боялись выйти ночью на улицу, а сейчас... - Темный указал рукой на окна прикрытые тяжелыми ставнями. - Сам все видишь...
- Тьма - вечна, - Темного понесло, - Тьма была всегда: когда не было Света, пребудет же она и когда Света не станет.
- Свет, да пребудет вечно! - выкрикнул Светлый, непонятно почему борясь с искушением ударить по темному силуэту испепеляющим заклятием.
- Да, хорошо же над тобой поработали господа преподаватели. - губы Темного искривила тонкая, как лезвие бритвы усмешка. - У Света всегда есть источник, Тьма в источниках не нуждается. Когда источника Света не станет, не станет и самого Света.
- Вам не удалось сокрушить наш Источник ибо он в наших сердцах, и лишь убив всех вы смогли бы победить Свет.
- Тьма первична, вечна. - Темный продолжал говорить, словно читал лекцию послушникам ордена Тьмы, не замечая возражений Светлого, - Сокрушив меня, последнего ее слугу ты не сможешь ее превозмочь ибо Тьма, а не Свет в сердцах людей. Возвратись в лоно Тьмы, Светлый. - лицо Темного озарила надежда, - Отринь чужую мораль. Встань и иди своим путем, как подобает Человеку. Тьма наиболее естественное состояние природы.
- Наиболее естественное часто есть наименее достойное. Падающего - толкни, раненного - добей - вот ваша мораль. Мы, Светлые...
- Этот мир - мир сильных...
- ...Мы умеем любить...
- Но вы и умеете ненавидеть.
По лицу Светлого потекли слезы. Спор он безнадежно проигрывал. Руки его поднялись и на этот раз из них вырвался слепящий поток огненных молний и обрушился на Темного. Тот забился в могучем огне молний как крыса, попавшаяся в пасть коту. Огонь струился по его плащу как ослепительный дождь.
Темный погиб не издав ни звука. Упал, внезапно прекратив биться в конвульсиях, как подкошенный.
Светлый долго стоял, поливаемый дождем, над его телом. Телом последнего темного. Последний слуга Тьмы был повержен. Зло было изжито навеки из этого мира, однако на душе его не было радости. Была лишь грусть, тоска и щемящая боль в груди.
Наконец он развернулся и пошел прочь от этого места.
- Теперь я понял, почему Темных никто не слушал, - сказал сам себе Светлый, - потому что они правы.
Январь 2002