Петров Алексей Николаевич : другие произведения.

Дождь

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Первая любовь, почему именно она так глубоко врезается в память, первое непорочное чувство... Мне было неполных шестнадцать лет, еще школьник, ученик десятого класса, и это в деревенской школе, в которой я учился всего два-три месяца.

  
  
  
  
  
  ...Любовь нагрела воду, но вода-
  Любви не охлаждала никогда
  В.Шекспир сонет
  
  
  Глава 1
  
  Письмо. Письмо кому? Я не писал писем вот уже несколько лет, не писал, потому что не знал, кому писать. Несколько лет, а может десятков лет. Седина покрывает мою голову, но я был счастлив прожитой жизнью, и счастлив сейчас но, перебирая ворох бумаг, я увидел старые записи и письма. Почему я не уничтожил их ранее, не порвал и не сжег в огне, вместе с прошлым не очистил свою память, или знал, что когда нибудь я найду их, найду, и забытое всплывет в моей памяти как вчерашний день. Один день, впитавший в себя как губка любовь, боль, ненависть и страдания. Но чьи страдания и чья была игра? Я любил, но был игрушкой.
  Любовь!!! Она не была последней, я всегда любил и не мог жить без любви, идеальное чувство, которое я создавал сам, это был мой мир. Чувства, нежность, взаимопонимание, красота и страдания, воплощение мечты в реальность, хотя с последним, я явно перестарался. Повторяю, я не играл, а любил, но любовь была лишь игрою в чужих руках, все что было - разбитое сердце, втоптанное в грязь.
  Со временем раны срослись, словно его облили ''мертвой водой'', но вот про ''живую воду'' забыли, и оно так и осталось холодным, как лед. Но не будем вдаваться в подробности, проще говоря, ''Трезвый ум и холодное сердце'' и это меня вполне устраивало, за исключение некоторых девушек, у которых были несколько иные планы.
  Но я был благодарен судьбе, удерживающей меня от поспешных и необдуманных решений. Я заглядывал на будущее, анализировал, сопоставлял, в итоге браковал и начинал все сначала. Судьба? Полное печали и скорби холодное Дон Жуанство и вечные скитания в поисках любви, потеря чувств, а ведь моя покровительница - Венера.
  Первая любовь, почему именно она так глубоко врезается в память, первое непорочное чувство...
  Мне было неполных шестнадцать лет, еще школьник, ученик десятого класса, и это в деревенской школе, в которой я учился всего два-три месяца. Любил ли я раньше? Любил, но разве можно было назвать любовью то, что происходило со мной, но самое страшное то, что я боялся признаться в своих чувствах. И это продолжалось долго, так долго, что я терял рассудок.
  Мой отец был военным, когда я учился в школе, меня мало интересовала его должность, как и звание. Вообще меня не интересовало, чем он занимается, тем более он служил в отделе морской разведки. Кочевой образ жизни меня вполне устраивал, мне даже было интересно путешествовать, и когда я узнал, что мы переезжаем из Псковской глубинки на Север в Мурманскую область, я был счастлив. Меня буквально манили сопки, залив Баренцова моря и полярное сияние, которого я никогда не видел. В тринадцать лет я оказался на севере, где отец служил в небольшом военном гарнизоне. К Северу и сопкам я привык очень быстро, втянулся в школьный коллектив, был усидчивым и вскоре стал выделяться своими знаниями.
  Возможно, моя усидчивость выбивалась из - под 'палки', на улицу я выходил редко, да и выпускали по часам, держа под чутким контролем, дабы я не попал под влияние плохой компании. Но вскоре я сам ушел в книги, появились увлечения, вроде фотографии и астрономии. Звезды для меня были не просто увлечением, но и смыслом жизни. В четырнадцать лет астрономию я знал лучше школьного учителя, знал названия всех ярких звезд, а когда приобрел небольшую подзорную трубу, часами всматривался в звездное небо. Астрономией я увлекся, когда мне было еще 6 лет, и на чердаке бабушкиного дома я обнаружил старую карту звездного неба. Ночами напролет я читал научную фантастику, и даже пробовал писать сам, параллельно с астрономией, я вдруг стал проявлять интерес к потустороннему и непознанному. Может, ряд стечения обстоятельств подвел меня к этому, либо невозможность объяснения с научной точки зрения многих явлений природы, но...это будет еще в впереди, а мы вернемся к школе. До девятого класса, все как-то было тихо и спокойно. В коллективе я адаптировался быстро, появились друзья. В школе я был отличником, вернее даже добивался им быть. Сидел на первой парте и гнался за баллами. Ботаном, в отличии от одноклассниц я не был, но всегда стремился выделиться. С моим лучшим другом у нас было нечто вроде соперничества. В школе мы были примерными, а по вечерам безобразили, как могли. Так проходили годы.
  Лето на севере наступало поздно, а кода оно наступало, я даже не видел. С началом весны, точнее продолжением зимы родители отправляли меня в деревню к бабушке на несколько месяцев, где я доучивался до лета в местной школе и только в октябре меня забирали домой. Такая самостоятельность, не считая опеки бабушки, мне была по душе. Так случилось и в тот год. Мне было пятнадцать лет, когда в апреле еще стояли жуткие морозы, но самолет нес меня в другие края. Была пятница тринадцатое, я до сих пор помню тот день, я боялся летать самолетами, особенно высоты, но упорно продолжал смотреть за борт, как лайнер стремительно набирая высоту, оставлял позади людей, дома, а города смотрелись игрушечными. Потом он пробивался сквозь пелену снежных облаков, навстречу солнцу, и вскоре пелена облаков, как растрепанная вата лежала далеко внизу. Я с замиранием в сердце смотрел вниз, и отворачивался.
  Самолет приземлился по расписанию. Два часа страха, а пятница 13 стал самым счастливым днем в году, ведь ничего не случилось. В городе было тепло, и было непривычно после долгой северной зимы увидеть цветущую весну. Ехать до бабушки совсем недолго, я считал себя вполне самостоятельным, дорогу знал. Доехал до окраины города на автовокзал, еще четыре часа автобусной тряски и я в райцентре, а от туда спустя час я с двумя сумками вышел из старенького автобуса и оказался на проселочной дороге.
  Вдохнув полной грудью чистый весенний воздух я неспеша пошел в сторону деревни вдоль нераспаханного поля..
  Спустившись вниз, через овраг и вот он дом, старый бревенчатый дом, еще не распустившаяся, но уже с набухшими почками черемуха, лениво бродящие по двору куры. Поднявшись на крыльцо, я отворил дверь, ведущую в сени. Бабушка была дома. Слезы умиления были в ее глазах, когда она увидела меня. Я не успел раздеться, как она уже усаживала меня за стол, причитала и расспрашивала о родителях, жизни наливала топленого молока и потчевала горячим картофелем из русской печи. Гуленник -так называлось приготовленное в глиняной плошке картофельное пюре на молоке с добавлением яиц. Выставленное в печь, блюдо покрывалось сверху аппетитной поджаристой пенкой. Я ел и рассказывал, а после, действительно устав после дороги, лег спать. Впереди меня ждала масса развлечений.....
  Но на дворе конец апреля, снег сошел, и земля только прогревалась под теплыми лучами солнца, что еще делать в этот короткий период года - лучшее решение рыбалка. Хотя рыбак я никудышный, но азарт заставил меня собрать снасти, какие были мною найдены в чулане, среди которых набор маленьких крючков, несколько грузил, катушка лески и пара поплавков. Все это хозяйство я положил в полевую сумку, прихватив мякиш белого хлеба, надеясь, что рыба дура, и притом голодная, взяв старое, ссохшееся и потемневшее с течением времени удилище я отравился на речку. Талая вода, давно сошла, и река была полной и мутной. Потоки воды смыли деревянный мосток, и на тот берег мне пришлось перебираться вброд. Пройдет еще два месяца, и река спадет, муть осядет, и вода вновь станет чистой и прозрачной, потоки воды не будут нестись наперегонки, быстрее достичь русла реки Керженец вновь вернется спокойствие течения водной стихии.
  Но сейчас, я знал, что где-то в тихих заводях реки нерестится рыба, и у нее по всем правилам идет жор. За полями, ближе к лесу всего в двух километрах от деревни, где речка петляла особо сильно, располагались омута. Со стороны деревни к ним не подойти, топь не позволяла пройти, и только в жаркий июль появлялась возможность обойти омута и насладиться их спокойствием в тени поникших ив.
  Пройдя брод, и выбрав оптимальный путь - по дороге, вдоль реки, насвистывая, я отправился на омута. Справа от меня опушка леса - Марьюшка. Когда кто-то спрашивал: - 'Ты куда за грибами' -На Марьюшку., или-' Где столько ягод насобирал?' и получал ответ - 'На Марьюшке'. Марьина роща, Марьина гора, или ласково - Марьюшка. Но с этим ласковым словом, переплетена целая человеческая трагедия.
  Когда-то лет пятьдесят назад, а может и больше, на этом месте повесилась девушка. Какая была причина - не знаю. Несчастная любовь, измена возлюбленного или страх репрессии эпохи Сталинизма, а может что-то еще... Любовь звучит красиво, а еще то, что ее имя увековечено в памяти населения. И в своем воображении я рисовал прелестный образ темноволосой красавицы, задумчиво сидящей под березой, с которой через мгновение она спрыгнет с петлей на шее, оставив предсмертную записку: 'Я ЛЮБИЛА...', а может она ничего не оставляла, может, прыгала с сосны, и вовсе не была красавицей. Но такого я представить не мог. Для меня она была только красавицей, и умерла от несчастной любви. И это было так давно, что даже старожилы не помнят.
  Когда-то, в эпоху развитого социализма, когда деревня была большим селом с развитым колхозом 'Новый Путь', и много таких развитых колхозов было в округе: 'Путь Ильича' 'Путь к Коммунизму' и в том же духе. Этого духа к сожалению хватило не на долго, и в тот год, тогда я еще не представлял что живу в период 'лихих девяностых', он уже издыхал вместе с другими колхозами. Избранный 'Путь' привел в тупик. Экономики страны я не понимал, передел собственности, и глобальная 'прихватизация', финансовые пирамиды меня не интересовали, да и не видел я всего этого. Но за пятьдесят лет до развала.... Нет, не верьте старым идеологическим фильмам, о подъеме сельского хозяйства, стройках века. Веселые смеющиеся лица и лозунги: 'Мы реки повернем вспять, а горы превратим в равнины'. Нет, стройки были, и еще какие, в деревне отгрохали магазин-супермаркет, огромной площади, построили двухэтажный детский сад - живите и радуйтесь. Магазин большой, а ассортимент никакой. Заходишь, а прилавки снизу вверх выложены пирамидками шоколадных плиток, кильки в томатной пасте, банками с морской капустой и пачками индийского чая, на выбор макароны и крупы, кусковой сахар, который начнешь грызть - зубы потеряешь, естественно сурагатная водка, дешевое пиво и вино 'три топора', если еще короче - то все самое дешевое и востребованное жителями деревни.
  А жители, какие были пятьдесят лет назад, такие же и сейчас, но вот только молодежь катастрофически убавлялась с каждым годом. Смертность превышала рождаемость, и прослойка населения от 23 до 45 просто исчезла. Для кого построен садик? - непонятно. Рождаемость упала, а в свое время моя мать в семье была одиннадцатым ребенком, да и все семьи в послевоенное время были очень большими. После Великой Победы в стране прогремел демографический взрыв, страна пыталась восполнить потери, или может это все на подсознательном уровне? В стране голод, тяжелые времена восстановления хозяйства, себя бы прокормить, а тут еще сопливые спиногрызы. А может так и должно быть, но непонятно мне сейчас, спустя много лет, почему сейчас в нормальной, достаточно обеспеченной семье, так тяжело дается воспитание даже одного ребенка? Создается столько проблем, и чем обеспеченней семья, тем больше проблем. В то время над этим не думали. В семье подрастали помощники по хозяйству, со временем, окрепнув и набравшись опыта, они покинут родное родовое гнездо, дабы найти себе место в жизни. Но всегда будут возвращаться на поклон назад.
   Но мне только шестнадцать, а школьный возраст здесь еще преобладал, а в летний период увеличивался за счет приезжих, в пять раз. Я не думал о реальности жизни: войнах, смерти, голоде, авариях и катастрофах, деньгах и истощении природных ресурсов, я даже не замечал, как Советский Союз развалился на глазах. На севере, в школе мы просто молча, сняли красные галстуки и школьную форму, как будто никогда и не носили, здесь пионеры остались, вернее остаток великой идеологии, загнанной в леса Заволжья.
  Я увлекся рассуждениями, а тогда, когда я шел по дороге, я был романтиком, верил в идеальный мир и идеальную любовь - кристально чистую и прекрасную, как родниковая вода. И с мыслями о несчастной красавице Марьюшке, я подошел к обрыву, за которым лежали омута -Черный и Красный. За что их так прозвали, неизвестно. Логически понятно, что в Черном омуте, из-за торфяного дна и вода кажется черной, Красный омут в два раза меньше своего собрата, и вода в нем не светлее, но дабы не путать их, население, не разоряясь интеллектом, прозвало их так.
   Правильной овальной формы, они соединены были между собой небольшим ручейком. Красный Омут краем сходился с извилистой в этом месте речкой. Ивовые заросли разделяли омута. За Черным начиналась болотистая низина, лесополоса и дальше колхозное поле.
  Спустившись вниз с обрыва, и перейдя по шаткому мосточку, из нескольких скрепленных между собой жердей, я оказался на берегу омута. Пришел не первым, здесь уже рыбачили.
  -Привет Леха
  -Здорово, когда приехал?
  Дружеское рукопожатие со своим старым, а точнее другом детства, с которым мы, как одногодки еще играли в песочнице, таскали с колхозных полей горох, гоняли коров, кидались камнями в быка, и с криком удирали от него, а еще играли в Казаки-разбойники, и даже дрались в конце концов. Год не виделись, а теперь я приехал больше чем на полгода.
  -Сегодня, а с понедельника в школу пойду.
  Два года назад, меня также привезли в деревню на побывку ранней весной и до конца августа. Я ходил в девятый класс. Во всей школе было человек двести, а в классе восемь человек. Учителя успевали всех опросить, и не по одному разу.
  -Как вообще клев?- наматывая леску на удилище, спросил я.
  -Так,- сплюнув в сторону ответил Серега - Мелочь одна, кошке хватит.
  За год он сильно окреп, и казалось был выше меня на целую голову. Голубоглазый, со взъерошенной копной русых волос он казался не только сильным, но и дерзким и привлекательным для девушек. Словом - первый парень на деревне. Себя я северным чахликом не считал, но во мне не было этой энергии. Я был более спокоен, и даже трусоват. Но больше всего я боялся общения с девочками. Нет, общаться, я с ними мог, мог выполнить любую их просьбу, оказать любую помощь, но если девочка мне нравилась, я вообще терял перед ней волю. А тут еще вскоре я влюбился, влюбился той детской и искренней любовью, по настоящему и в первый раз. Почему влюбился именно в деревне? Наверно такая энергетика. И я вовсе не хотел влюбляться. Переходный возраст давно прошел, в моем возрасте большинство мальчиков реально становятся мужчинками. Мне оставалось лишь вздыхать.
  
  Дополнить
  
  В школьные перемены, я наблюдал за одной, молодой четырнадцатилетней девочкой, с грациозной осанкой, черными как ночь собранными на голове волосами, и такими же черными глазами, коралловыми губками и отточенными ножками. На ее нежной, казалось-бы шейке были небольшие складочки - они меня возбуждали, а может аромат ее волос, когда я нагибался рассмотреть ее тоненькие складочки, и замирал на мгновение, но даже мгновение казалось мне вечностью, и сейчас спустя несколько лет я помню эту прекрасную шею, красоту которой не изобразил бы скульптор, а художник обратил бы внимание на другие качества и красоту. Она была для меня - само совершенство и моя первая любовь.
  Но Она этого не знала, не видела моих страданий и вообще не замечала.
  И о том, что у нее есть тайный воздыхатель даже не подозревала.
  
  Как-то вечером, сидя на лавочке перед клубом, где начиналась дискотека, и молодежь небольшими группами по интересу собиралась возле входа, я разговаривал с Серегой. Серега попыхивал сигаретой с фильтром и цыкал сквозь зубы слюной.
  -Слушай, -почти шепотом спросил я, - а у тебя с кем нибудь уже было?
  Что именно было, понятно с полуслова.
  -А,то!, затянуться не желаешь, -протягивая сигарету ответил Серега.
  -Круто,- согласился я принимая и закуривая сигарету. Вдыхал я дым неумело, даже не вдыхал, а набирал полный рот, и выпускал сизое облако обратно.
  -Неправильно куришь,- небрежно заметил он- Затягиваешься, и медленно вдыхаешь в себя, попробуй, расслабляет офигенно.
  Если бы я знал тогда, что это офигенное расслабление затянется потом на несколько лет...,но запретный плод всегда сладок, дабы познать, что такое хорошо и плохо, то надо попробовать, естественно, если это не противоречит морали и закону.
  Я вдохнул вновь и закашлял.
  -Не спеши, ну как, чувствуешь легкость
  -Что-то есть.
  -Еще бы, а у тебя деньги есть?
  Гиперинфляция того времени, не дает мне возможности вспомнить, какие были деньги. Рубли, сотни или тысячи, но точно помню, на треть бутылки самогона у меня было. Серега принял деньги, отсчитал из своего кармана, и свистнув - Эй малец. Малец, уже давно зная свою обязанность, подскочил, без вопросов принял деньги, пересчитал, и исчез.
  -Ща придет,- подмигнул мне Серега,- Закусить бы надо, овощи любишь?
  Теперь я понимал одно, что чем больше лука я съем, тем меньше будет от меня нести табаком и алкоголем.
  За овощами идти далеко не пришлось, краюха хлеба получена от одной группы молодежи, зеленый лучек и водичка в пластиковой бутылке у другой, и пока еще бутылка не была принесена, на ее уже претендовало несколько еще и уже нетрезвых лиц.
  Вот появился малец, доставая из-за пазухи пол литровую бутыль жидкости, закрытой бумажной пробкой.
  -Тебя только за смертью посылать, где стопка.
  Вот в кругу показалась и стопка, бульканье убывающего пузыря, и стопка пошла по кругу. Я смотрел, как пьют. Жмурясь, и заглатывая целиком, после жадно занюхивая кусочком хлеба, заедая перьями лука. Вот подошла и моя очередь взять в руки стопарь. Я поднес его ко рту, острый запах ударил в нос, я поморщился. Самогона я еще не пил, как не пил ни водки, ни даже пива.
  -Тару не задерживай, напирали нетерпеливые. Кто протянул половинку конфетки
  -Давай, за нас мужиков- протянул кто-то тост.
  Вместо того, чтобы полной грудью выдохнуть, и одним махом влить в свое нутро эту зажигательную смесь, я вдыхая и медленно цедя через зубы поглощал эту отраву. Чуть не подавился, резко выдохнул, вновь ощутил этот гадкий вкус, только перья лука с солью позволили на время избавиться от него. Вот теперь я почувствовал себя уже не юнцом.
  -Есть закурить?
  Дали приму и без фильтра. Я закурил. Для молодого здорового организма, такая порция яда, показалась небольшой. Когда бутылка была распита, мы с Серегой подошли к другой группе и упали 'на хвост'. Через полчаса я был готов. Нет, я держался на ногах, даже просочился на дискотеку, посмотрел на танцующих, и тут увидел любовь всей моей жизни.
  Катя, как всегда был бесподобна: В легкой черной юбочке и белоснежной блузке, волосы, аккуратно уложенные на голове, задумчивый взгляд, она сидела на скамейке, вдоль стены и смотрела на танцующих, а я смотрел на нее, и набирался смелости подойти к ней.
  Зазвучала медленная композиция, я встрепенулся, секунды проходили, ребята приглашали девчат, и я представил, как галантно подойду к ней и наклонив голову протяну руку, и она подняв на меня свой взгляд, в знак согласия протянет свою руку. И мы..., но мечты пропали, спустя несколько секунд, как зазвучала музыка, она встала и торопливо выскочила на улицу, я следом, но ее и след простыл.
  -Ты куда- окликнул меня Серега. Он стоял рядом с сидящими на лавочке девочками,- Иди сюда, познакомлю. Я послушно подошел.
  -Ты не видел...-начал я
  Серега протянул мне стопку
  -Знакомься, это Оля, а это Света. Оля улыбнулась своей лошадиной улыбкой. Губы густо измазанные яркой помадой, показались мне настолько противными, что я отвернулся в сторону, успев заметить еще и красные вампирские зубы, как будто весь тюбик помады она съела. От девушек разило перегаром в вперемежку с приторным запахом дешевой туалетной воды, которой они обильно полили себя, в довершение всего Света выпустила мне в лицо клуб дыма, и засмеялась
  -За нас красивых
  После этих слов, я чуть не поперхнулся, но стопку осилил.
  -Я пойду
  -Куда?
  Я махнул рукой,- Просто прогуляюсь.
  Я не знал куда идти, просто шел, дошел до конца деревни, часто попадались мне навстречу парочки, возвращаться обратно я не хотел, домой идти еще рано, бабушка еще дожидалась меня, и мне не хотелось портить ей настроения своим ароматом, и шаткой походкой. Я пошел дальше. Впереди были омута, и я шел к ним. Присев на траву, под ивовым кустом, я устремил свой взор на зеркально-черную гладь омута. Когда-то река была больше и шире, и здесь стояла мельница, теперь от нее осталось несколько торчащих из воды полусгнивших столбов.
  Солнце садилось за горизонт, а мне было грустно и одиноко, я считал себя самым несчастным человеком на свете. Я не знал, как еще к ней подойти, и продолжал страдать.
  
  И однажды за неделю до своего отъезда в город-герой Североморск, поздно вечером, когда все школьники возвращались из школы после проведенного по традиции уходящего лета Осеннего бала, я набравшись мужества подошел к ней, галантно помог одеть курточку и предложил проводить до дому. Она посмотрела на меня с изумлением.
  -Пожалуйста.
  Этот вечер был незабываем. Я был на седьмом небе от счастья, но вот сам вечер... Моросил дождь, кругом лужи и пронизывающий холод. Мы медленно шли и разговаривали о всякой ерунде, не заметили, как подошли к дому.
  - Вот здесь я живу- сказала Она стоя перед крыльцом своего дома.
  Я кивнул головой и продолжал молчать, не зная что сказать.
  -Ну я пойду- не дожидаясь моего ответа сказала она и медленно развернувшись пошла в дом -До свидания.
  Шаг, второй - дурак это твой единственный и последний шанс- третий, четвертый, капли дождя струились по моему лицу, а дождь все шел и шел, и вместе с ним шла Она, уходила от меня прочь. Я любил Ее, а Она даже не знала этого, я уеду, а Она так и не узнает об этом.
  -Постой- я догнал Ее и взяв за плечи развернул к себе. Удивление и испуг были в Ее глазах. А я сказал всего три слова, которые раньше не мог выговорить.
  -Я люблю тебя- и с этими словами я поцеловал Ее. Она явно была в шоке, но ответила мне той же взаимностью. А я целовал Ее в губы , стыдливо румяные щеки, шею, а потом говорил, говорил о своей любви, и не мог остановиться, но она прижав указательный палец к моим губам сказала: Иди домой, остынь немного под дождичком, и развернувшись ушла в дом, оставив меня мокнуть под дождем. Это был Ее ответ на мою любовь.
  Я пошел прочь. В моем теле жила сила, страшная сила, зародившаяся вместе с любовью, я не знал, как она уживалась с ней, но сейчас выплескивалась наружу. Я шел домой и по дороге сломал периллу моста через реку. Нет, она мне не мешала, просто я дал свободу своей силе, и перилла, простоявшая на мосту несколько лет, была снесена шестнадцатилетним подростком. Когда через несколько лет я снова был в этих местах, новой периллы так и не поставили, а старая так и продолжала валяться на отмели под мостом, и когда я смотрел на нее , то вспоминал ту дождливую ночь и свое первое признание.
  Больше я не подходил к Ней до самого отъезда, но за день до отъезда я написал Ей записку со словами любви и попросил своего друга передать Ей. Я уехал, продолжая в душе любить Ее. Я любил и был верен своей любви.
  Приехав на следующий год, на свои последние школьные летние каникулы, я пытался встретиться с Ней, все мои друзья и Ее подруги знали о моей любви, если можно назвать так мое чувство и влечение к Ней, но Она оставалась непоколебимой, познакомился с другими девушками, но продолжал любить Катю, так звали мою возлюбленную, свой недоступный идеал любви и красоты. Первая любовь, эти первые детские чувства и переживания всегда будут томиться в душе. Я тогда не знал, что в жизни будет еще любовь и непонимание, роковые встречи и мимолетные увлечения. Но это чувство, ради которого можно жить, и гореть синим пламенем, поджигая своим огнем других, и сгореть в нем...
  Думаете на этом можно поставить точку? Любовь осталась бы незавершенной. Нет, точки я никак не мог поставить. Я все же пригласил ее на танец, во время которого я наслаждался ароматом ее волос, а после, поцеловав в шею, чуть ниже мочки уха, едва задев языком сережку, пригласил прогуляться. И она согласилась. Мы ушли вон из деревни, прогуливались вдоль реки и разговаривали о всевозможной ерунде. Туман низко стелился, и с реки тянуло прохладой. Солнце зашло, а за горизонтом играла зарница, и во всем этом великолепии на противоположной стороне низко сиял отраженным светом апельсин луны. Мы свернули в сторону от реки и по большому кругу начали возвращаться. Можно было бесконечно болтать, но я осторожно и постепенно, дабы не спугнуть ее, подбирая заученные фразы, пытался перейти к чувствам, захватившими мое тело и разум. И у первого стога сена, мы остановились. Поцелуи и объятья и вновь поцелуи. Совсем еще юная девочка, но я снял с нее джинсовую курточку, а затем и легкую светлую кофточку, продолжая жадно целовать ее мраморное, в сиянии луны тело. Неумелыми движениями, я в конце концов справился с застежками на ее лифчике, и перед моим взором обнажилась небольшая мягкая и нежная грудь с упругими и стоящими сосками, и я прильнул губами к ним, играя с ними языком, слегка покусывая зубами. Давление в паховой области достигло предела, и мне было несколько больно и неудобно в тесных джинсах. Я стянул с себя футболку и прижал девушку к своему телу. Стоя на коленях, прямо на траве, рядом со стогом сена мы продолжали целоваться, и мне было страшно продолжать дальше, но мои руки нащупали металлическую пуговицу на ее джинсах, еще движение и я медленно расстегнул молнию. Она, обвив мою шею руками, не сопротивлялась.
  Но это мой идеал любви. Я не мог позволить себе овладеть ее телом, но я любил ее и жаждал этого апогея страсти, но стягивая с нее джинсы вместе с трусиками, я ощущал некую потерю в своей душе. Неужели это конец?
  С первыми лучами восходящего солнца я проводил ее до дома, у крыльца которого мы поцеловались, и теперь уже она призналась мне в любви. Как прекрасно это неоскверненное девственное чувство нежности, любви и ласки.... Эта идиллия могла продолжаться долго, но все мы люди, и все мы совершаем ошибки, порой непоправимые. С Катей я долго переписывался, и в каждом своем письме я воспевал ее и свое чувство к ней, пока....
  Пока не получил от нее письмо.... 'Милый, я тебя люблю и т.д и т.п. но извини и прости меня пожалуйста, .....'
  Дальше мне было страшно , но я продолжал читал и мои глаза были влажными от слез. На какой- то пьяной вечеринке она перебрала спиртного, согласилась, чтобы ее проводил такой-же пьяны местный парень до общежития, где в полутемной комнатушке на железной койке ею же он и воспользовался. Она не сопротивлялась, но когда поняла что происходит, было уже поздно. Ей было больно. Она чувствовала боль, когда входили в нее, когда какой-то пьяный подросток без всякой нежности и ласки трахал ее на скрипучей койке, а когда кончил, молча, натянул штаны и ушел, даже не попрощавшись. Ей было больно, еще больней ей стало, когда осознала произошедшее. Но зачем было писать об этом мне? Лучше бы я этого никогда не знал. Мое сердце не выдержало и взорвалось тысячей осколков, а любовь была втоптана в грязь, вместе с моими идеалами и романтическими сентиментальными мыслями о бесконечной и вечной любви. Мне было семнадцать лет.
  Глава 2
  
   В тот год в деревню я не ездил я окончил школу и поступил в Военную Морскую Академию, где мысли о любви ушли далеко на задний план. За год я повзрослел, школьные годы остались далеко позади, юность втоптал в палубу учебного парусника и туго перевязал ее флотским узлом. Но снова лето, и первый отпуск и вновь меня потянуло назад в деревню. В Североморск, к родителям я ехать не хотел. Летом весь север пустует, все стараются уехать в отпуска и вывезти детей. В деревне меня ждал мой лучший друг, у которого я и намеревался провести свой короткий отпуск. Я задолго расписывал его стараясь не упустить ни минуты драгоценного времени и даже в своей записной книжке составил подробны план проведения отпуска. И вышло все...
  Чем отличается военный человек от гражданского? Выправка- правильно, походка- безусловно, а главное иной взгляд на жизнь, а я считал себя взрослым восемнадцатилетним гражданином, самостоятельным и дееспособным, стоявшим под опекой Министерства Обороны. За месяц я хотел наверстать упущенный год. Объять необъятное, почувствовать невозможное, словом вести себя как настоящий моряк после долгого похода по морям, проще говоря ''оторваться'' по полной.
  
  Я вернулся.... Моя родная и любимая деревня, что изменилось в ней? Ничего, такое же лето, словно это было вчера, но здесь я не был два года. Повзрослевший и окрепший и уже с дерзким вызывающим взглядом на весь мир, и все такой же романтик. Катя вышла замуж за какого-то деревенского раздолбая, из той плеяды сельских самородков, ищущих приключений и любителей потыкать юных девочек. Она нашла свое счастье в обществе неотесанного парня со справкой из ПТУ, где учился на механизатора, и как бы я не ненавидел его, ему стоит отдать должное- он, или кто-то еще до него овладел ей без всяких романтических сказок, а я этого не смог позволить себе. Может ей вообще не нужна была моя любовь, а все что она хотела, так это почувствовать горячий твердый и упругий член у себя между ног. Этот парень осчастливил ее. У Кати округлился живот, распрямились волосы, она значительно поправилась и подурнела. Я старался не видеть ее и не замечать, но в сердце надеялся, что она жалеет о содеянном и продолжает любить меня...
  И я всегда помнил по настоящему самые счастливые минуты в своей жизни, того дождливого октябрьского вечера, когда я стоя под дождем поцеловал ее и признался в своих чувствах. Это возможно лишь раз в жизни, все остальные и последующие признания в вечной любви были шаблонны, да и не мог я больше любить никого, так как знал, что сильнее того первого юного чувства, в моей душе больше не разыграется. И от этого я страдал. И не было лекарства от этих страданий.
  А может после этого, во мне действительно что-то лопнуло, что я перестал бояться девочек, или мой первый сексуальный опыт с одной молодой и симпатичной девушкой.
  Она была старше меня , и у нее был ребенок. Многие совершают ошибки, тем более в юности, но ошибки ее ничему не научили. По натуре она была очень эмоциональна и влюбчива. Жила она по соседству в доме с матерью и отчимом. По вечерам около ее избы парни, как мартовские коты, устраивали серенады, в надежде, что кому-то в этот вечер она даст. Мать же дома устраивала ей скандалы, била ее тряпкой и обзывала проституткой. Ее чумазый ребенок в рубашке без портков, сидел в углу и ныл, растирая грязными от печной золы кулачками слезы на лице. Но непутевая молодая мама, поспешно расчесав волосы и вильнув юбкой, выпрыгивала за дверь, выкрикивая матери, что и та не лучше. Трех мужиков в гроб загнала. Отчим этого не слышал, он допоздна работал на пилораме, знал о ее похождениях, но никак не мог воздействовать на падчерицу. Он только тяжело вздыхал и разводил руками, когда приходя домой после тяжелого рабочего дня, жена срывала на нем весь остаток гнева. Он садился за стол, ковырял вилкой в сковородке свой ужин, потом включал телевизор и уходил целиком в него. Супруга демонстративно похлопав металлической посудой и ухватами, вспоминала о маленьком всеми брошенном внуке, забившимся в угол печи, со слезами на глазах причитала-'сиротка, ты сиротка, и это при живой то матери', кормила его, а после набрав теплой воды в таз, мыла и укладывала спать. И малыш, молча уткнувшись в подушку, засыпал. Он почти не говорил, и был незаметен, чаще сидел в углу, где между печью и стеной были спрятаны его самодельные игрушки и всегда плакал, когда мама ругалась с бабушкой.
  Как-то вечером, буквально через пару дней после своего приезда, я возвращался домой с дискотеки, если так можно назвать танцы в местном доме культуры, в здании, которое до революции было храмом расположенного здесь женского монастыря. В изрядном подпитии, я неторопливо шел и курил.
  -Можно на минуточку?
  Да хоть на часок, ведь обладательницей этого голоса была Олеся, и ее приглашение меня заинтриговало. Я ее знал давно, но никогда не разговаривал, т.к. она была на пять лет меня старше, и для нее был слишком юн, но сейчас, когда я возмужал и окреп после года проведенного в военном училище, ей явно захотелось со мной пообщаться. Было достаточно темно, но повернувшись, я пошел на голос. На широком крыльце старого заброшенного дома сидела она, обхватив щиколотки ног руками и положив голову на колени, а рядом покуривая сигарету и брынькая что-то невпопад на расстроенной гитаре - белокурый парень.
  -Привет, Алексей- протягивая руку поздоровался я.
  -Санек- ответил белобрысый, и пожав мою руку продолжил брынькать.
  Олеся протянула мне руку- Помоги встать.
  Подняв руку, она чуть раздвинула ноги, и под платьем....Дальше моя голова перестала соображать, а кровь хлынула вниз, и тут она, неудачно повернувшись, прямо со ступеньки упала в мои объятья.
  Ой,- сказала она и улыбнулась, наверное, от того, что своим крутым бедром она почувствовала то, что моим брюкам уже было тяжело скрывать. Я был пьян, а она трезвая, но ее рука первая опустилась мне между ног, в то время, как я только деликатно взял ее за грудь и ощутил, что под платьем лифчика не было.
  Санек вдруг перестал брынькать и мычать себе под нос. Я ожидал от него разборок за барышню, и уже готов был дать ему отпор, но он со словами -'Пойду, отолью', скрылся где-то в темноте, оставив гитару на крыльце.
  -Джентльмен - произнес я
  -Пойдем отсюда,- предложила Олеся и взяла меня за руку.
  -Куда?
  Если б она предложила прогуляться, то вероятнее всего, я взял бы ее под ручку и рассказывая про Кассиопею и Персея показывал ей яркие звезды на небе. Подняв голову вверх, она бы рассматривала эти яркие переливающиеся бриллианты на небосводе. А я украдкой поцеловал бы ее в шею, обхватил бы сзади ее стан, и одной рукой лаская ее роскошную грудь, продолжал рассказывать легенды о вечном и прекрасном.
  -Тут есть одно место.
  Этим местом оказалась лавочка на задворках ее дома. Она обвила руками мою шею и прошептала: 'Я тебя хочу'. Мурлыкая, она задрала подол своего платья и облокотившись на скамейку приспустила трусики. От столь откровенной картины, я на мгновение зажмурил глаза, не сон ли все это? Я даже ущипнул себя, но времени терять не стал, а расстегнув ремень, на брюках, я достал его, уже багрового и распаленного. Я едва успел надеть припасенную резинку, которую просто так, на всякий случай таскал в кармане. Олеся своей рукой помогла войти в нее. Она была горячая и влажная, порочная и необузданная в своих желаниях, наши движения порой не совпадали в такт, и она растрепанная, как ведьма, обнажив уже покрасневшую грудь, через мгновение, взяв инициативу на себя, уже оседлала меня на той же скамейке. Крайняя плоть сильно сдавливала головку моего члена, и удовольствия я не получал, но чувствовал, как она увлажняясь получала оргазм за оргазмом. А у меня стоял, и я не мог кончить. Она совсем выбилась из сил, устроив на мне такие дикие скачки. Футболка на мне, несмотря на прохладную июльскую ночь, была сырой. Я скинул ее с себя, а Олеся освободилась от платья и прижалась ко мне своим телом, продолжая изгибаться, на мне словно кошка. Я был весь напряжен, обхватив руками уже скамейку, я запрокинул голову назад, устремив свой взор на карусель из звезд. В висках с каждым движением отдавало гулким ударом, сердце словно сошло с ума, а от нехватки кислорода я задыхался. Устав извиваться, она слезла, осторожно сняла резинку и нежно обхватила его губами. Я сильнее вжался в скамейку, мои ногти буквально впились в древесину. Лаская языком, то обсасывая его, она буквально упивалась, а я уже дрожал, еще мгновение и я взорвался подобно вулкану. Ожидая этого, она высосала меня до последней капли. Я обмяк.
  -Тебе понравилось?- поправляя уже одетое платье, игриво спросила Олеся.
  Во рту все пересохло, следа хмеля даже не осталось, едва шевеля языком я ответил : 'Нет слов', и скатился со скамейки, в попытке натянуть брюки.
  Так я потерял свою девственность.
  На следующий день мой член распух и болел. Я боялся подцепить нечто, но больше, за то что она сможет залететь от меня, и тогда прощай молодость.
  А еще через день, акробатические приемы повторились вечером в моей бане. Выпив для храбрости, в парилке при высокой температуре я насиловал свой организм и бедное сердце, а она насиловала меня, и словно ведьма гоготала, когда кончала, царапая до крови ногтями мою спину и грудь.
  А потом, я ее больше не видел. Оторвавшись со мной, на следующий день, никому из своих родных не сказав ни слова, она забрала ребенка и исчезла.
  Говорят, что потом ее видели в райцентре, где она проживала с каким-то мужчиной вдвое старше ее. К родителям она больше не вернулась.
  
  
  Глава 3
  
  
  
  Не прошло и трех дней после вышеописанного знакомства, как я познакомился с другой девушкой, вернее их было две. Я был приезжим и в гостях, они меня знали, а я их нет. Был вечер, а нас целая компания, все смеялись и шутили. Встретились на 'пятаке'- перекрестке нескольких дорог, здесь же была автобусная остановка с лавочками и столиком, за которым обычно и сидели.
  -Предлагаю Вам немного прогуляться.
  Я всегда с девушками был учтив, а с малообразованными деревенскими красавицами, которые о правилах поведения и этикета не слышали даже на уроках в школе, тем более. На заходе солнца, когда все живое погружается в дрему, а для молодого человека, лишь наступает время пробуждения и охоты, а с приходом весны и лета желания и чувства обостряются, и это видно наглядно, когда женская половина несмотря на вечерние холода, надевает минимум одежды, подчеркивая свой стан. И им есть, чем гордиться.
  -Пойдемте на кладбище, или страшно?
  Будь я один, озолоти, но не пойду. Чего я там забыл, да еще в полнолуние. Но это был мой тонкий расчет: одна, из любопытства, но останется, и пойдет хоть к черту на кулички, но за чьей-то широкой спиной. О чем еще может думать девушка, закончив 11 классов деревенской средней школы. В доярки в развалившийся колхоз никто не думает идти, учиться дальше не желают, но зато так мечтают... И думаете о любви? Как романтично. А я вот думал иначе.
  Ой, мне страшно, - вскрикнула одна и побежала к подружкам, в то время как вторая крепко взяла меня за руку.
  Еще ранее, когда я был еще совсем молодым, с этим кладбищем произошла одна очень интересная и забавная история, но только со стороны читателя. В действительности все было иначе. И не дай бог, в будущем, вам испытать столько страха и ужаса, на коих из-за моей чрезмерной неосторожности в выборе методов нравоучения подрастающего поколения, выпало за несколько минут.
  Быть может, кто-то повторит мой безотказный метод борьбы с вандализмом всего за одну ночь, и надолго внесет в историю своего родного края легенду, о которой будут рассказывать с замиранием в сердце.
  В наше время, когда подростки пресытились неинтересными фильмами ужасов, начитались Кинга и перестали всего бояться, и в доказательство своего бесстрашия перед потусторонними силами, они зачастую превращали местное кладбище в ночной полигон развлечений.
  Такая ситуация сложилась и в моей деревне, куда я приехал отдыхать летом. Клуб не работал, за неуплату долгов по электроэнергии, а местная и приезжая молодежь развлекалась, как могла, а обычно это происходило на ''пятаке'', с краю от деревни и в нескольких метрах от заросшего березами кладбища. Но мало того, что они развлекались у святого места, они еще и оскверняли его своим появлением там.
  ''Ты знаешь, как романтично заниматься любовью посреди могил?'' - Рассказывал мне товарищ и начинал красочно описывать и озвучивать прелести захватывающей страсти.
  Я всегда чтил усопших и с трепетом в душе относился к загробному миру, и страх никогда не покидал меня, когда я поздно ночью проходил домой мимо кладбища.
  Да, времена меняются, люди тоже, изменился и я. Ах, если б мертвые встали из могил и наказали глупцов, заставили их с уважением относится к себе. Но они спят вечным сном. Это понимал я, понимала и молодежь, но в глубине их сознания таился страх.
  Идея у меня появилась сразу. Своего лучшего друга мне не пришлось долго уговаривать. Поприкалываться он очень любил, а моя затея ему пришла по душе. Я взял с него слово о неразглашении нашей тайны, и в тот же вечер принялись за дело. Накануне, все заранее обдумав, я взял свечку и старую простынь. Сергей, так звали моего друга, стащил у своей младшей сестренки две баночки гуаши: белую и красную, заодно где-то откопал часть игрушки ''Кинг-Конг'' - вставную челюсть, моток тонкой веревки и, по моей просьбе отлил из бензобака своей ''Явы'' пол бутылки бензина. Что с этим добром делать, я уже знал. Мог бы придумать еще больше, но не хватало возможностей и средств. Но я рассчитывал, что итак будет довольно весело.
  Вечером, выпив для храбрости бутылочку водочки, мы тронулись реализовывать свой дерзкий план. Первым делом, пока было светло, мы провели систему автоматического закрытия ворот(кладбище было по периметру окружено забором, и зайти можно было только через главные ворота). Система была довольно проста. Генератором идей опять таки был я. Веревку мы подсоединили к обеим нижним створкам ворот, и когда за нее тянешь, ворота одновременно закрывались. Серега, решив, что он самый умный вызвался тянуть за веревку. Что ж, я был не против, будучи никудышным артистом, но зато сносным психологом, я рассчитывал на успех затеи. Серега же, замаскировав веревку, решил мне помочь загримироваться. Но толку от него никакого не было, он то и дело надо мной ржал, и хватаясь за живот со слезами на глазах подал на траву. ''Неужели я такой смешной, - думал я, затем, плюнув, смазал лицо и кисти рук белой гуашью, посмотрел на свое отражение в воде и подумал, что это действительно нелепо и смешно. Но шоу только начиналось. Когда мое лицо было мертвенно белым, я попросил Сергея нарисовать красные разводы на уголках губ. Он это сделал, и улыбка пропала с его притворно сияющего лица.
  ''Ну-ка попробуй вставить челюсть.'' И когда я улыбнулся...
  ''Сногсшибательно, тебе нужно Оскара за спецэффекты фильма ужасов.''
  Но все эффекты были впереди. Впрочем я уже внушал ужас. Мы посмотрели на часы- пятнадцать минут двенадцатого. Пора было двигать. Мы выпили по рюмочке за здравие и пошли по местам. Серега залег со своей веревкой в траву, в ожидании светопреставления, ну а мне предстояло еще поработать. Я, словно мумия, замотался в ужасно короткую и дырявую простынь, оставив открытыми лицо и руки, гармонирующими с белой простынею. Во всяком случае, я полагал, что все нормально и мои черные волосы не торчали как копна из-под одеяния, ну а черный туфли и джинсы сливались с темнотой, и получалось, что я парю над землей. Недалеко от входа я выбрал раскидистую березу и палкой прочертил вокруг нее круг. Попробовал его залить бензином, но как назло, он впитывался в землю. Вздохнув, я оторвал от своей простыни лоскут и выложил его по кругу, обильно смочив горючим. Достал из кармана свечку и положил рядом, а сам, облокотившись к дереву, закурил. Гуашь, высыхая, стала сдавливать мое лицо и лишний раз пошевелить губами или улыбнуться было мучительно больно. Но искусство требует жертв, и долгих пол часа я стоял, отпугивая назойливых комаров. На ''пятаке'' полным ходом шло веселье и как всегда пили за чье-то здоровье и ''тех-кто-в-море''.
  Наконец я услышал голоса приближающихся. Два парня и три девушки - хороший улов. Было уже довольно темно, и я не мог разглядеть их. Они вошли в ворота, тем самым попав в нашу ловушку.
  ''Как тут интересно.''
  ''И страшно.'' Продолжила другая
  '' А чего тут бояться, все спят мертвым сном. Эй братва, вставай хватит спать. - Закричал один и ударил носком ботинка по деревянному кресту. - Видишь никого нет.''
  Действительно вся ''братва'' спала и не собиралась просыпаться. Когда они слишком близко подошли, пришло время моего выхода на сцену. Я чиркнул зажигалкой, одновременно поджигая свечку и ветошь. Пламя с двух сторон обогнуло березу и воссоединилось, образовав огненный круг. И из этого круга, как из преисподние вышел я, держа перед лицом зажженную свечу. Эффект был ошеломляющим. Они стояли передо мной в нескольких метрах и в их вытаращенных глазах и застывших лицах, я видел реальный ужас, и даже видел, как подкосились их ноги. Все продолжалось мгновение. Нервы не выдержали у сильной половины. Один парень, не сказав ни слова, вдарил стометровку так, что вылетел через главный вход, как пуля. Серега даже глазом не успел моргнуть. Я продолжал идти вперед. В руках свеча, позади кольцо ада, кровавая улыбка и блеск в глазах. Девчонки завизжали как пожарные сирены, что я чуть не оглох, и бросились к выходу. На этот раз Серега не оплошал, и ворота мгновенно захлопнулись перед ними. Держась за головы, прижимая при этом уши, они завыли еще сильней. Парнишка, как олимпиец, сиганул, словно заяц без шеста через забор, распластался на траве, как в боевике тут же вскочил и бросился к ''пятаку''. Я приближался к девушкам. Мой кореш, забыв о всяких предосторожностях, громко засмеялся. Получился какой-то дикий замогильный хохот. Девушки на мгновенье обернулись и увидели в пламени свечи мою зловещую улыбку с выступающими Кинг-Конговскими, а теперь уже вампирскими клыками. Я был от них в пяти метрах и продолжал медленно приближаться. Шаг за шагом, я не торопился, я играл и наслаждался игрой, кто и где еще так оценит мои актерские способности. Одна из них не выдержала и всем своим весом буквально вынесла ворота, а за ней визжа, кинулись подруги. Я остановился у самых ворот. Спектакль выдался на славу.
  Впереди я заметил, как несколько парней со стороны остановки шаткой походкой шли в мою сторону. Надо было ретироваться. Развернувшись, я медленно пошел назад, слыша, как они остановились, не решаясь идти вперед. Но один слишком пьяный сделал несколько несмелых шагов вперед. Серега вновь потянул веревку, и ворота закрылись. Парень от страха лишь бросил в меня бутылкой недопитого самогона и помчался обратно, а за ним и остальные. Через несколько минут остановка опустела. Серега, смеясь вылез из укрытия, отвязал веревку, я же затоптав протлевшую ветошь и сняв с себя простынь, пошли окольными путями на реку. Смыв с себя краску, и утопив в камне ненужную простынь, вместе с остальными уликами, мы вдоволь посмеялись, выпили по сто за премьеру, и пошли на круг по деревне. Лицо пылало, но в темноте это было незаметно. К сожалению, по дороге, мы так никого и не встретили, вернулись на ''пятак'', но и он пустовал.
  Слухи об этом происшествии поползли на следующий день. Как я впрочем узнал, очевидцы ''обделались'' легким испугом. Девчонки с неделю не выходили из дому и заикаясь рассказывали о появившемся на кладбище мертвеце-упыре. Страх был настолько сильным, а слухи пошли так далеко, что священник вынужден был провести литургию или крестный ход, уже не помню. Во всяком случае эта легенда живет и сейчас, а место гулянья перенесли на другой конец деревни, около омутов, в котором... Но это другая история и очень страшная. Шутки шутками, но то, что произошло там... И всему виной любовь.
  
   Вот теперь можно и пообщаться, поговорить по душам и конечно о любви. Тема любви бесконечна, как сама Вселенная, и нагулявшись вдоль могил с покосившимися от времени крестами, мы вышли на дорогу. Смелая девочка - скажете вы, нет, а вот вечер выдался прекрасным. Все диалоги неуместны, да я и, не помню, о чем мы говорили. Она думала это судьба и, этот миф я не развеивал. Поцелуя, объятья и снова поцелуи, пышущее жаром тело, только скажи, и она твоя. Твоя навеки. Красивые слова. Но красивым словам, как и красивым женщинам, верить нельзя. Слова они пьют одним глотком, захлебываются ими и верят. Мне можно доверять, можно и верить, но нельзя надеяться на большее. Я был не тем орешком, что по зубам. Я пробуждал чувства и наслаждался ими, но не дарил сладости любви. У Них другое понятие любви - зеркальное отражение моего идеального мира. Самонадеянный, прочитавший гору классической романтической литературы о любви, уже знавший ток в душевном наслаждении, но ни черта не смыслящий в сексе я пробуждал чувства и наслаждался ими, но не дарил сладости любви. Крепкий орешек без ядра, Жесткая скорлупа, но крепкие зубы и ты пустой. Романтика вымерла вместе с динозаврами, и я как белая ворона, или единорог в в табуне коней, пытаюсь быть своим среди таких же лживых жеребцов, галопом скачущих средь табуна. Животный мир неизменен, даже если та гордо называешь себя 'ХОМО САПИЕННС'. Секс, обладание, доминирование- вот основная задача самца, но в нашем мире, даже дикое слово самец- это круто. Добиваясь пятиминутного наслаждения, они не способны любить. Превращаясь, порой в материально-сырьевую базу, покупая любовь. И я был в их числе, но воспитанный на Бальзаке, Бунине и Куприне, познавший тонкости чувств, среди своих сверстников я был изгоем. Либо с ними ломать девочек, либо.......Я не мог порой подойти первым к девушке. Симпатичный, и скромный, даже выпив местного самогона, на танцах я держался в стороне. Страх быть отвергнутым, порождал боль в моей душе, смазливые девчушки порхали рядом, но я не обращал на них внимания. Я знал, чем это кончается. Как только ты кончил, можно ставить точку, пообещав для приличия зайти или встретиться(телефонов еще не было).После этого ты ее знал как кариес на своих зубах, после она прочитана тобой, другими..., становится неинтересна.
  Секс - крайняя стадия возможных отношений, которые перерастают...
  Но пока мне нравился только секс, и никаких отношений.
  
  
  
  Глава 4
  (разговор с Сергеем о таинственном стилете найденном в доме игуменьи, обмен)
  Алкоголь.....А начинается все со стопочки в кругу товарищей, дабы почувствовать себя мужчиной, выпивается залпом, потом еще, а потом появляется храбрость, исчезают сковывающие тебя комплексы и табу. Желание продолжения и надежды на не реализовавшиеся доколе человеческие страсти. После третей развязывается язык, и увеличиваются потоки изрыгаемой ненормативной лексики, пошлые анекдоты и похабные байки, рука непроизвольно тянется к папиросе, перекурить за компанию. На пятой стопке самогона, изрядно закусив перьями зеленого лука с горбушкой черного хлеба появляется мысль кого нибудь трахнуть, а ежели не до женской ласки, то отпинать. За что, да был бы человек, причина найдется. Хорошенькое веселье....Потом счет стопкам пропадает. Дешевый самогон, неочищенный с едким запахом сивушных масел, выпивался на одном дыхании, если неосторожно стоило вдохнуть налитое пойло, все тело передергивало. В какой то момент молодой здоровый организм переставал принимать отраву и полностью отторгал из желудка вместе с желчью и пережеванными перьями лука.
  Согнувшись в кустах над большими лопухами, я сплевывал желчь. Намного лучше, только слезы непроизвольно катились с глаз.
  -Ты долго? - кричал Серега - Слабоват ты что-то парень.
  У Сергея давно уже выработалась толерантность к спиртному. Пил он часто по поводу и без, и помногу, как воду.
  -Вода осталась? Отплевываясь, спросил я
  Сергей потряс пластиковой бутылкой с колодезной водой.
  -Фу, хватит на сегодня.
  Я отпил из бутылки холодной воды.
  -Давай еще по стопочке, да кое какую историю расскажу.
  Сергей плеснул из бутылки жидкости, при виде которой меня передернуло.
  -Я пас.
  И достав сигарету, щелкнул зиппо. Увидев пламя зажигалки, Сергей протянул руку.
  -Дай-ка заценить.
  Резким движением руки с характерным звонким щелчком я захлопнул крышку зажигалки и протянул другу. Приблизив ее к лицу, он рассматривал ее со всех сторон, осторожно открыл и чиркнул по кремнию, в ответ появился язык пламени.
  -И долго она может так гореть?
  -Пока бензин не кончится, пожизненная гарантия.
  -Пожизненная что?- переспросил Серега
  -Гарантия! Настоящий американский Зиппо, слышал о таких? Это не китайское фуфло, это вещь, и денег стоит.
  -Вижу, а давай поменяемся. Сергей явно проявлял интерес к заграничному предмету.
  -На что?
  -А ты выпей, я тебе такую историю расскажу, ночью спать не будешь.
  Я потянулся к стопке, а Сергей, засунув руку за пазуху, вытащил из джинсовой ветровки сверток и осторожно его раскрыл.
  -Вот смотри!
  -Что это,- потянувшись к нечто сияющему произнес я.
  -Похож на древний нож.
  -Нет, это не нож.
  Я осторожно взял в руки, почерневший от времени и земли короткий и узкий стилет. По тяжести рукоятки, я ощутил в нем вес серебра. Алюминий столько бы не весил.
  -Где взял?
  -Там где взял - уже нет, если бы ты знал, сколько я из-за него страху натерпелся.
  Я покрутил стилет в руках. Рукоятка - явно произведение искусства, была в форме распятия, тонкое лезвие местами проела ржа, а кончик обломлен. Держа его в руке, я ощутил легкий трепет в душе. Я не мог знать, сколько боли причинил он, сколько жизней он отнял, или сохранил, но понимал, что он был ключом к нераскрыкрытой истории.
  -Старый дом игуменьи реставрируем, там теперь будет дом престарелых, - продолжил Сергей, я там подрядился разнорабочим, и вот вчера, когда поднимали прогнивший пол, продолжал уже шепотом он, я спустился в погреб, и там...Его голос перешел на трепет,- я увидел мертвеца.
  Под трухой и песком лежал истлевший скелет. Я прямо чуть там не обгадился, темно еще было. Отскочил и упал, и тут обратил внимание, что из него торчит этот нож. Я его схватил его и вылез наружу.
  -А дальше что?
  -А ничего,- продолжил он равнодушно- погреб засыпали мусором и песком и выровняли. Фундамент старый, кирпичный. Установят новые балки и настелют пол. Вот и все.
  -Кому нибудь еще говорил об этом?
  -Нет, лишнее это, заброшенный дом всегда дурной славой пользовался. Новый строить дорого, вот и решили отреставрировать этот особняк. Ну что обмен?
  -Бартер.
  -Что?
  -Я говорю бартер, согласен то есть.
  Хотя в душе кольнуло, я испугался обмена, я испугался подступающей ночи и сырости, которая была похожа на кладбищенскую, но не той, где я был актером, я почувствовал себя марионеткой в западне страха.
  -Ну и славненько, я бы тебе просто так бы его не отдал, просто боюсь, что дух того мертвеца будет преследовать меня, а ты все равно уедешь, почистишь его, а потом может, кому и сплавишь.
  - А как ты думаешь, кто это мог быть,
  -Это тайна, покрытая мраком, да и ты - меньше будешь знать- крепче будешь спать. И Серега дружески похлопал мне по плечу.
  Стилет это круто, но в данном случае, он представлял собой больше музейную ценность, нежели оружие. Да и мысль о мертвеце не давала мне покоя, и мне показалось, что теперь тень убиенного находится позади меня.
  -Давай еще по пятьдесят, - развеял мои мысли Сергей.
  Я согласился.
  Я не знал, что обмен навеки нанесет мне психологическую травму. Эти движения рук, когда мы передавали друг другу, казалось бы, два незначительных предмета, навсегда и на несколько лет вперед изменили не только мою жизнь, но и существование.
  Густой туман шел от реки, низко стелился по земле и подступал к нам, вместе со зловещим холодом. Полная оранжевая луна восходила над лесом, в то время, как солнце, играя зарницей над верхушками сосен, давно скрылось за горизонтом. Мрак окутывал деревню пеленой сна. А я не спал. Состояние эйфории не позволило мне пойти домой, где мирно спала бабушка, вместо этого, мои ноги понесли меня в сторону от деревни, вдоль колхозных полей поросших зрелой пшеницей, вдоль небольшой лесополосы, отделяющей стада пасущихся коров от илистого болота, навстречу омутам, покоившимся под матовым светом луны. Луна наслаждалась своим светом, она играла им и создавала причудливые тени, она обволакивала мое тело, и свет ее исчезал за моей спиной, она скрашивала природу, залитую днем лучами бесстыдного солнца, она смотрела так, как смотрит любящая девушка, на лике которой застыли невидимые слезы счастья, и исчезающие с приходом рассвета, как мысли о любви, с приходом сна.
  Я помнил, что сидел на омутах, но когда я проснулся, мне казалось, что все это было сном. Я проснулся в кровати, а черная кошка 'Дымка' мирно мурлыкала на моей груди. Открыв глаза, и стараясь не вспугнуть кошечку, я погладил ее по спинке. Кошка, замурлыкав громче, вытянула шейку. Я попытался ее почесать за ушком, но громкий стук ухватов вспугнул ее. Она соскочила с одеяла и побежала на кухню, где бабушка уже, подоив корову готовила нехитрую снедь.
  
  
  
  Глава 5
  
  
  ...Каким еще может быть начало знакомство на деревенской дискотеке. Для меня выпитый алкоголь придал смелости подойти к миленькой девочке и пригласить ее на танец, а еще в глубине души я осознавал, что она мне не откажет. Или я просто сошел с ума. Она зазывала и манила в неизведанные дали бескрайних простор любви, и я, ослепленный блеском красоты, поддавшись искушению страсти, подобной треснувшему вулкану разыгравшейся в душе. Туманные предчувствия, подступающие тесным кольцом, обволакивали мой разум, и я сделал первый шаг, когда зазвучала медленная композиция. Первый шаг всегда дается очень тяжело, можно упасть, и надолго оставить последующие попытки. Я не был самонадеянным в тот момент. Я был в отчаянии, и если б меня отвергли, во мне вскипела бы боль, которую я уничтожил физической расправой своего тела, а порыв ветра в моей голове превзошел цунами.
  На медленный танец я подошел к Ней. Я ощутил Ее горячее прикосновение и по моему телу прошел ток. я не помнил, что говорил, но старался быть ближе к Ней. Я был восхищен Ее телом, а дыхание сводило меня с ума.
  Что в ней было, какие чувства разыгрывались в Ее душе. Она любила? Нет, это была живая неподдельная страсть, настолько жаркая, что она испепеляла. ее огонь не возбуждал пламени в моем сердце, он буквально сжигал все: боль, страдания. Здесь не было любви, лишь жадность и необузданность страсти. Кротость любви и пробуждение несмелых чувств, были сокрушены дьявольским напором стихии, алчной и жаждущей, не ведающей перед собой преград. И что устоит перед ней? Она смоет и повергнет пучину раскрепощения и небытия. Это очередное сатанинское искушение, стоящее на одной ступени с любовью, но лишь по ту сторону зазеркалья.
  Она обнажает пороки, влечет в пьянящую даль непознанного, высасывает и бросает сгоревшего дотла, опустошенного и обессиленного.
  Я боялся любви, но она несла чистоту души и помыслов, была боль и страдания, но они были сладки и желанны, несли прилив энергии и силы.
  В страсти была гордость, самонадеянность и надменность, полная лжи и фальши, вера в несокрушимость, но в то же время ее слабой стороной была наивность.
  Она умела заигрывать, но не умела любить. И робкая лирическая игра превращалась в жестокую и подлую бойню эгоизма и коварства, сокрытой под маской лести, фальшивых наигранных чувств. Не умея любить, она заставляла влюбляться, с легкостью манипулируя, казалось бы, неподвластными чужими чувствами. Потеря самообладания, опьяненный любовным напитком разум, а душа отравлен сладким парализующим ядом, который по капле просачивается и в сердце. Но что испытывает Она? Сокрыта ли в Ее душе истинная любовь, помимо мимолетных страстных увлечений? способна ли Она испытывать страдания, или любовь превратилась в сладкий напиток, выпиваемый как бокал вина? Я жертва страданий, или карающий меч в руках Исиды? Но в тот момент я не был ни жертвой, ни мечем, тогда я еще ничего не знал, ни о своих будущих ошибках, ни о Ее прошлом, повлияющем на исход будущего. Она была переломным периодом мой жизни и любви. С Ней я познал себя, углубившись в недра своего сознания, найдя грань между чувствами. Страсть, ревность, игра, секс... С него все и началось. Я был ослеплен романтизмом, чтобы не заметить, как погряз в топком болоте своей души. Воспевая любовь, я не заметил, как все страхи и пороки, подобно шкодливым котам, разгуливали в забытом мною царстве сознания, всецело отдавшись Ей.
  Каким еще может быть исход событий, в первую ночь знакомства? Любым, но только не в такую ночь, продолжение любовной идиллии, совершенная сказка, романтика, и опьяненное сердце.
  СЕКС - скажете вы, и не ошибетесь, но было иначе.
  Когда звезды растворились в предрассветном часе, а солнце еще дремало в чаще леса, и нежный лик луны, убаюканный матовой пеленой тумана, не видел моего счастливого лица. Никто не видел , не знал и не слышал как проснулась после долгой спячки моя любовь. Поцелуи и объятья, аромат свежескошенного сена, и нежные слова которые мы говорили друг другу...
  Я проводил ее до дома.
  -Мы сегодня еще увидимся?
  -Может быть.
  Может быть, это да, но зачем томить душу, когда ясно, что мы созданы друг для друга.
  -До свидания, ответил я, нежно целуя ее в губы.
  -Пока.
  
  (дописать, нет завязки)
  
  Глава 6
  
  
  Проснулся я днем, когда солнце безбожно пекло сквозь окно веранды. Улыбнулся и потягиваясь вышел на крыльцо, спугнув пригревшихся на горячем песке нахохлившихся кур. Куры встрепенулись и обиженно кудахтая бросились в стороны.
  -Прекрасный день, - подумал я, - а ночь была на редкость удивительно прекрасной.
  Что такое любовь, и почему я влюбился именно сейчас, именно в нее, и безумно хотел ЕЕ, и предвкушал секс с Алиной. Так ее звали, и как бы я ее не боготворил, она оставалась человеком, со всеми характерными человеку качествами.
  С утра, наша проведенная совместно ночь до утра, казалась мне сладким сном, но я уже жаждал продолжения, я хотел ее, и я думал, что люблю ее. Желание, страсть и любовь, грани одного треугольника, в котором я был внутри, и не мог понять, чего же я хочу большего. Просто секса или любви, порыва нежных чувств, сладострастия и романтики того, что нельзя получить при мимолетном знакомстве, я терзал свое сердце, а оно рыдало в ответ. Так возродилась в моей душе любовь. Я понял, что уже не могу жить без нее.
  -Где ты опять бродил гулена,- запричитала бабушка увидев, что я проснулся,- иди хоть поешь гуленника.
  -Да бабуль, конечно,- мило улыбнувшись, ответил я.
  -Поди чай вино пил,- качая головой укоризненно спросила она.
  -Да не, просто гулял, вчера еще туман такой густой был, потеряться можно было.
  -Чай на реку не ходил?
  -Нет, а что? - переспросил я
  - После Троицы даже не рыбачат там, пойдем, попотчую я тебя.
  Мы прошли на кухню, бабушка тем временем уже поставила на стол глиняную плошку с испеченным в печи, и покрытым поджаристой корочкой гуленником. Это истолченная вареная картошка на молоке и яйцах, запеченная в русской печи - кушанье обалденное.
  -А при чем здесь река,- наворачивая деревянной ложкой из глиняной плошки поинтересовался я.
  -Нельзя, люди добры туда неделю после праздника не ходют.
  - А при чем здесь праздник, и целая неделя.
  - А вот уволокут, и узнаешь,- присаживаясь рядом со мной, произнесла бабушка.
  -Кто?- удивился я
  -Старица.
  
  
  
  
  Глава 7
  (черный омут, сон, встреча с русалкой)
  
  Глава 8
  (история любви Маши и Петра, смерть Петра от руки игуменьи, Маша топится в омуте)
  
  Глава 9
  (преследование темных сил)
  
  Глава 10
  (спасение и возращение, исцеление души)
  
  Эпилог
  (прощай деревня и любовь)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"