Петров Олег : другие произведения.

Один из Шестнадцати (книга первая закончена)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.49*53  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Начало эксперимента. Миры "прошлого" и "будущего" теперь связаны и готовы обогатить друг друга.
  Один Из Шестнадцати (рабочее название)
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Книга первая
  
  
  Полигон Тюра-там, май 1957 года
  
  Несмотря на пекло, хрустящий на зубах песок и горящий во рту ржавый вкус от нескольких глотков теплой воды, Сергей Королев уснул. Он едва успел прилечь на жалобно скрипнувшую кровать, и ему не помешал ни свет единственного уличного фонаря, пробивающий хилую занавеску, ни топот Бориса с Василием в соседней комнате. (Борис Черток и Василий Мишин были соседями Королева - прим.авт.) Не помешало даже адское напряжение, почти всегда лишающее его сна в предпусковые дни. Раньше он вряд ли смог бы так легко уснуть, зато просидел бы полночи, закрыв глаза и перебирая снова и снова все, что может или не может пойти не так. И каждую минуту ожидая ночных звонков от замов, которые не так часто приносили хорошие новости.
  
  Но сны! Может быть, именно поэтому сегодня, после довольно нервного совещания с Шубниковым (Шубников Георгий Максимович, начальник строительства полигона - прим.авт.) и отбив очередные атаки замов на полковника, он отправился не на 'третий подъем', где круглые сутки кипела работа. Он пошел в свой 'домик N2', чтобы поспать хотя бы пару часов, чтобы увидеть еще один такой сон. Сон, ничем не похожий на прежние, где яркое крымское небо рвалось яркими солнечными струями, расступаясь перед крыльями его 'Коктебеля', а он парил на восходящих потоках, так высоко, но все же недостаточно высоко!
  
  Небо, которое он увидел вчера во сне, было совсем другим. Ночным? Нет, не ночным. Просто черным, потому что ничто - оно обычно черное. То, что над его головой было бесконечное черное ничто, Сергей понял мгновенно, еще до того, как заметил в вышине яркую голубую горошину Земли. Он понял, что попал на Луну и стоит, высунувшись по пояс из верхнего люка какого-то аппарата, а в его руках фотокамера с огромным длиннофокусным объективом. Что вокруг него вовсе не близкие холмики, а огромные пятикилометровые горы, он тоже понял почти сразу. Но что это за горы? Земля почти над головой, смещение всего несколько градусов, и это значит, что посадка произошла где-то недалеко от центра лунного диска, видимого с Земли. Кавказ, или, может быть, Апеннины? Красиво, черт возьми! 'Великолепное запустение' - прозвучала фраза в его голове, и он сразу же согласился с таким определением.
  
  Он попытался переключиться с пейзажа на технику, но внезапно проснулся, а когда несколько минут спустя уснул снова, то проспал до самого утра без всяких помех и сновидений. И что самое интересное, Сергей уже даже не помнил, как давно он чувствовал такой прилив сил и энергии, как в то утро. Словно скинул лет двадцать и вернулся в тридцать седьмой, еще до того, как... Что было, то было! Вчерашний сон вспомнился лишь на мгновение. Что он увидит и узнает сегодня?
  
  Темно в степи, но вечер не поздний. Яркое пламя взлетает вверх, лижет бока снежно-белой от инея 'Семерки' (знаменитая королевская Р-7, - прим.авт.). Как много там огня, разве так должно быть? Но двигатели выходят на режим, мощные воздушные потоки утягивают пламя вниз, и ракета уходит со старта, набирая скорость. Со стороны кажется, что все красиво и хорошо, но он видит, он чувствует огонь! Тугая струя горючего хлещет через зазор в стыке трубопровода, тысячеградусным пламенем размягчая металл баков и кронштейнов, пожирая механизмы и кабели. И как ракета умудряется до сих пор лететь? Но спустя несколько секунд все кончено - подточенная огнем конструкция не выдерживает, тяга двигателя резко падает и гибнущая 'боковушка' отваливается, разрушая 'пакет'.
  
  Сергей резко проснулся и ошарашено посмотрел на часы. Почти четыре утра, скоро за ним придет машина, есть еще немного времени. Он встал, почти вылетел из кровати, плеснул в лицо теплой воды из крана. Оделся, равнодушно поглядывая на оставленное вчера на столе зеленое яблоко. Все это время мысль о пожаре продолжала биться в его голове, будто это не его ракета, а он сам сгорел в керосиновом пламени и распался на части над казахской степью. Итак, ракету угробил, или угробит, негерметичный трубопровод горючего! Но как такое возможно, ведь все трубопроводы испытываются на... Мать!
  
  Последнее слово он выкрикнул вслух. Валентин! Мать! Курбатов! А я сам! Мать! Как так можно было опростоволоситься?! Трубопроводы всех ракет, начиная с Р-1, проходят обязательные пневмоиспытания на герметичность! Перевозка частей ракеты по железной дороге часто разбалтывает соединения и даже ломает трубопроводы! Так какой же 'гений' забыл включить эту элементарную процедуру в подготовку 'Семерки'?! Мать!
  
  Сергей мрачно взглянул в окно. Фонарь за занавеской расплывается желтоватым ореолом и очень похож на факел улетающей ракеты. Ракеты, которую он едва не погубил. Это ведь его вина, в первую очередь. Валентин, конечно, получит свой втык и остальные тоже, но он сам в ответе за все. Должен был учесть, не имел права забыть.
  
  Теперь не забудет! От этой причины ни одна ракета больше не погибнет, в этом он теперь уверен. Как и в том, что остаются сотни других причин, которые смогут убить его детище ничуть не хуже лопнувшего трубопровода. Но он найдет все причины будущих неудач и заставит 'Семерку' летать! Отступать некуда, и теперь он знает, этот сон не последний! Точно не последний!
  
  За окном протрубил сигнал, машина пришла точно по часам. Задержавшись еще на минуту, Королев смотрел на 'факел' уличного фонаря и улыбался. Полетишь, как миленькая, тихо сказал он про себя. Когда сигнал прозвучал вновь, Сергей прихватил со стола яблоко и с молодым азартом выскочил на крыльцо.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  Москва, май 2057 года
  
  День как день, хотя в мае бывают деньки и получше. С самого утра Иван Родин не спеша бродил сквозь толчею улиц, иногда сворачивая в уютные московские переулочки и скверы, чтобы найти какую-нибудь старомодную деревянную лавку и спокойно посидеть, подставив лицо солнцу и легкому ветерку. Простое и естественное человеческое поведение, с какой стороны ни посмотри. Можно даже закрыть глаза и немного расслабиться, ведь импланты никогда не спят, а с ними не существует вообще никакой опасности. Кроме, разве что, ядерного взрыва прямо над головой...
  
  Немного раздражает 'пластика', искаженные силовыми полями щеки, нос и уши слегка отекли, но это не какая-то прихоть, и даже не ложная скромность. Любой сканер над входом в самый обыкновенный магазинчик распознал бы его физиономию за долю секунды. Для властей его персона безразлична, но саму возможность вытащить его след из баз данных десятков тысяч городских систем наблюдения следовало исключить.
  
  Уже месяц он бродил по этим улицам под личинами разных людей, стараясь не выделяться из толпы. В остальное время ел, спал, наблюдал и думал. Иногда прямо на ходу знакомился с понравившейся девушкой, чтобы через пару часов, поцеловав ручку и оплатив счет в кафе безо всяких претензий удалиться. Слушал уличных музыкантов на Арбате, кидал им монетки в шляпу. Жевал на ходу купленные в автоматах горячие многоэтажные бутерброды с хренком, зеленью и ароматными ломтиками ветчины. Поддавшись ностальгии, переплатил сумасшедшие деньги, чтобы попасть в Большой на хит сезона, если можно выразиться. 'Жизель' это здорово, ведь сто лет не смотрел живьем! Ну, не сто, но двадцать точно. Нынешних звезд он, к стыду, своему, не знал, но главная героиня просто прекрасна - не Уланова, кто ее сейчас помнит, но зато легка как перышко и ужас как хороша собой! Альберт тяжеловат на ее фоне, а остальных почти не заметно, а значит, все на своем месте. Прекрасный спектакль, и денег ничуть не жаль!
  
  Согнав видение порхающего над сценой ангела, Иван снова переключился на свою задачу. Время ожидания почти вышло, и честно говоря, ему уже до изнеможения надоело бездействие. Город живет своей жизнью и не показывает никакого подозрительного интереса к формально давно умершему человеку. Ивана мало интересует периферия города, где за последние полвека набухли и разрослись новые кварталы, наполненные передовыми технологиями, где всегда светло и все на виду. Гораздо лучше в центре, среди тяжеловесных старых домов, где до сих пор почти в каждом полутемном дворе живут свои легенды и имеются тайные ходы. Иван еще помнит время, когда другой Москвы и в помине не было, а чтобы позвонить по телефону, нужно было обежать пару кварталов в поисках исправной будки-автомата.
  
  Тем, кто может это помнить, сейчас за восемьдесят, и у них уже нет той ясности ума в сочетании с физическим здоровьем, которым сейчас может похвастаться Иван. Благодаря имплантам время на его 'биологических часах' остановилось уже давно, а в здоровом теле, как известно, живет здоровый дух. Если бы эта вчерашняя красотка знала, что общалась с 85-летним старцем, хмыкнул про себя Иван, удивляясь, как лихо его мысли опять скакнули в сторону очередного милого создания. Вот она, моя дурная молодость, всегда со мной, подумал он. Пора с этим заканчивать, хотя бы на время.
  
  Иван мысленно вызвал 'узор' - интерфейс имплантов, отозвавшийся тихим звоном, и мысленно погрузился в каталог 'демонов', представление которых висело перед его взглядом, подобно гроздьям разноцветных шаров. Добавляя фильтрацию каталога, Иван быстро нашел нужный ему шар и активировал ярко-белую мембрану мысленным прикосновением. Шар с теньканьем сжался и переместился на периферию поля зрения, изменив форму на ярко-красную вертикальную полоску.
  
  Иван даже не пытался почувствовать изменения в организме, хоть точно знал, что сейчас происходит. Постепенно подавляется выработка тестостерона гормонами гипофиза, блокируются активирующие его действие ферменты, а созданные внутри сосудов микроскопические мембраны из силовых полей фильтруют кровоток, вычищая все лишнее. Прошла минута, красная полоска стала желтым овалом с расплывчатыми краями. 'Демон' работает, можно сосредоточиться. Еще минута, и овал стал ярко-зеленым и резко очерченным. Пару раз мигнув, значок исчез из виду, окончательно перейдя в фоновый режим.
  
  Иван редко прибегал к такому мухлежу со своим организмом, но следующие несколько часов будут критически важны для его миссии, и никакие случайные или намеренные мысли, не относящиеся к делу, не должны были его отвлекать. А то попадется навстречу вот такая рыжая, усмехнулся он про себя, равнодушно скользнув взглядом по шедшей навстречу цветастой фигурке. И в этот момент 'демон' защиты зевнет, или маска от избытка чувств отключится. Зачем нужно такое счастье?
  
  Иван сделал еще один круг по Манежу, вернулся к Большому театру, постоял у фонтанов, жмурясь от летящих по ветру брызг, и не спеша побрел вверх по Петровке. Свернул на Столешников переулок, перешел Большую Дмитровку и подался во дворы, просочившись через небольшой лаз между древней многоэтажкой и ажурным железным заборчиком. Убедившись, что никто его не видит и камер рядом нет, он сменил схему маскировки, вновь изменив черты лица и фасон одежды. Никем не замеченный, он перелез через еще одну декоративную ограду. Там, в одном из полутемных дворов-колодцев он уселся на скамеечку возле самого дома, не спеша достал планшет и стал пытаться соответствовать своему новому имиджу. Никому нет дела до жилистого дедка лет шестидесяти, одетого в потертую джинсу и читающего 'газетку'.
  
  Время ползет медленно, но вскоре небо начинает темнеть и неизвестно откуда вдруг налетает ветерок. Никто не обращает внимания на 'дедка', который и в темноте прекрасно видит всех, кто входит и выходит из подъезда. Специальный 'демон' исправно считывает коды с электронных ключей входящих и выходящих жильцов, и вскоре их скопился уже целый десяток. При желании, с таким же успехом можно открыть и сам подъезд, вытащив код непосредственно из замка. Но в подъезде есть камеры, как и повсюду в наше время. Правда, их всего две, и обе на первом этаже. Электронные дверные глазки стоят почти у всех, но они автономные, к сети не подключены, и их можно задавить поодиночке, заставить видеть пустоту. Уже половина одиннадцатого вечера, объект скоро прибудет, пора готовиться.
  
  Фонарь над подъездом сам собой погас, 'дедок' поднялся со скамейки, в полной темноте резко скакнул вверх по креплениям козырька и, оттолкнувшись от газовой трубы, аккуратно влез в приоткрытое окно подъезда на втором этаже, вне поля зрения камер. Список нужных 'демонов' вновь висит перед Иваном гроздьями разноцветных шаров, и он активировал их всех, мысленно проведя по ним рукой. Шары мгновенно исчезают и тут же появляются на краю поля зрения, рапортуя о готовности. Иван успел прикрыть за собой окошко и рванул по лестнице на третий этаж, уже не беспокоясь о камерах и глазках. Их примитивные маленькие 'мозги' автоматически забиваются одним повторяющимся кадром, на котором никого не видно.
  
  Вот впереди нужная дверь, а электронный замок не может быть помехой для 'демона', который только что препарировал это простое устройство вдоль и поперек и подсунул ему правильный код, не дав сделать отметку о срабатывании. Иван закрыл за собой дверь и резкой командой с облегчением сдернул с себя личину 'дедка', вновь став самим собой, то есть спортивным молодым человеком лет двадцати пяти со слегка безалаберной внешностью начитанного троечника. Пройдя через длинный коридор в просторную гостиную, он уселся на простой стул у стены, потому что негоже встречать хозяина, по-барски развалившись в его кресле. Оглядевшись по сторонам, он отметил про себя довольно скромную мебель и недорогую отделку. Столы и полки в основном заставлены книгами и древними дисками, и только роскошная видеосистема с новомодным голографическим проектором во всю стену слегка выбивается из этой старомодной картинки.
  
  Ну что же, скромный вкус хозяина квартиры только подтверждает правильность планов и надежд того, кто проник сюда без приглашения. Ждать осталось совсем недолго, в коридоре уже слышны шаги, а еще через несколько секунд резко пискнул ничего не подозревающий о взломе замок, открывая входную дверь.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  Хантсвилль, штат Алабама, июль 1957 года
  
  Всего чуть больше десяти лет назад Вернер фон Браун, погружаясь с головой в доводку своих 'Фау', старался не думать, что случится лично с ним и с его работой, если Германия проиграет войну. Он гнал от себя эту мысль каждый раз, когда с поворотом стартового ключа очередная 'двойка' с воем уносилась на границу космоса, чтобы оттуда, из почти черной пустоты обрушить тонну аматола на головы англичан, бельгийцев и разных прочих французов. А теперь он даже втихаря жалел, что не успел довести до ума свою 'четверку', и ни одной ракеты тогда не долетело до Америки, а особенно, до штаб-квартиры их флота.
  
  После войны флотское лобби в Штатах стало воистину всемогущим, в результате чего все готовые к пускам "Юпитеры" отправили на склад собирать пыль, чтобы освободить место флотским недоучкам с их 'Авангардом'. То, что эта поделка накроется, не оторвавшись толком от Земли, Вернер уже не сомневается. Пара секунд полета, потеря тяги, ракета свалится обратно на площадку и исчезнет в огненном шаре взрыва. Он уже видел все это не раз. Ну и что же, что во сне? Зато теперь он точно знает, что после такого позора ему дадут шанс запустить спутник! И в отличие от этих неумех, его ракета полетит! Собственно, она уже неплохо летает! Если бы не категорический приказ не заправлять четвертую ступень, то еще в сентябре прошлого года носовая часть 'Юпитера' могла оказаться на орбите!
  
  Вернер закрыл глаза, откинувшись в мягком кресле и снова вспоминая странные обрывки снов, которые он видел уже несколько ночей подряд. Он видел как наяву все семейство 'Редстоунов', которые станут рабочими лошадками на следующие несколько лет. И он знал, что это, по сути, тупик. Такой ракетой, даже четырехступенчатой, можно запустить на орбиту футбольный мяч. Или два мяча, не суть важно. Поднять на орбиту корабль с экипажем они не смогут, но зато в недалеком будущем это сумеют сделать ракеты конкурентов, и он, Фон Браун, опять останется не у дел. И ему еще не раз будут припоминать черный мундир с рунами, и не столько из благородного негодования в адрес бывшего 'бумажного' штурмбанфюрера, сколько из желания задвинуть его самого и его команду подальше от будущей славы! Не говоря уже о многомиллиардных заказах, разумеется. Что эти заказы будут, Вернер тоже не сомневается. Вот уж черта с два им удастся его отодвинуть!
  
  'Юпитеры', несомненно, отработают свое. В связке с четвертой ступенью спутник окажется на орбите, и пусть даже точность выведения будет отсутствовать как класс! Это уже пройденный этап. Нужно планировать дальнейшие действия, и у него есть, что предложить - наработки и расчеты Кёлле (Heinz-Hermann Koelle, близкий соратник Брауна - прим.авт.), и свои собственные, по новой ракете. Целое семейство носителей, начиная с 500-тонного прототипа, где баки можно взять от текущего семейства 'Юпитеров', а вот с двигателями все не так просто.
  
  Браун резко поднялся с места и стал прохаживаться, и мысль сразу вернулась к расчетам, выстраиваясь в мозгу в четкие таблицы, которые, как говорят, предпочитал Циолковский вместо графиков. Тот двигатель, что хочет Кёлле, пока никто не сделает. И это не страшно, у Рокетдайна есть интересные прототипы двигателей попроще. Главное, это не увлекаться, и не закладывать запредельных характеристик, делать все просто и надежно. Вторую ступень можно взять готовую, тот же Титан вполне впишется. Понятно, что это временное решение, а вот если бы поставить на верхнюю ступень водород...
  
  Ладно, а как назвать новое семейство? Эта проблема не заняла и нескольких секунд драгоценного времени будущей легенды и покорителя Солнечной системы. Элементарно! Какая планета идет после Юпитера? Конечно же, Сатурн! Ну, так и запишем!
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, май 2057 года
  
  Борис Сергеевич Мельников, ранее простой университетский профессор, бывший декан, а ныне заслуженный член Академии наук, лауреат Госпремии и всемирно известный физик-универсал никак не рассчитывал найти в своей квартире постороннего человека. Не то, чтобы он испугался, ведь и возраст не тот, и пугаться в такой ситуации нет особого смысла. Захотят прибить, прибьют, хотя уже много лет никто не слышал про такие случаи, а тем более, в центре Москвы! Скорее, у него появилось любопытство и захотелось узнать, что нужно этому шустрому наглецу, в лице которого ему сразу почудилось что-то знакомое.
  
  - Прошу прощения, что влез, - глухим голосом спокойно сказал 'наглец', поднимаясь со стула. - Но нам очень нужно поговорить, и желательно наедине. Поэтому я выключил ваш планшет, когда вы вошли.
  
  Не произнося ни слова, Борис Сергеевич вынул из чехла планшет и повертел в руках. Тот был выключен.
  
  - Любопытно, - хмыкнул академик, - Однако, представьтесь, молодой человек. Сдается мне, что вы меня знаете.
  
  - Вы тоже меня знаете неплохо, - со странной усмешкой ответил незваный гость, - То есть, знали. Как студент, еще в том веке. Присмотритесь.
  
  Мельников не спеша шлепнул по сенсору на стене, усилив освещение. Потом всмотрелся в лицо гостя еще раз, разглядывая густые каштановые прядки волос и умные, чуть прищуренные глаза на гладко выбритом лице.
  
  - Господи Иисусе, - пробормотал академик через минуту. - Хорошо, что я у всех на виду! Если бы сошел с ума, мне бы давно сообщили.
  
  - Медленно соображаешь, Борька-Бугай, - рассмеялся Иван Родин, подходя ближе. - Узнал?
  
  - Ты двойник или клон? - неуверенно спросил Борис Сергеевич. - Все, кто знал про это погонялово, давно померли, и костей не осталось. Иван Родин, под которого ты косишь, давно умер.
  
  - Не совсем, - поправил его Иван, усмехаясь. - Ты мой труп видел?
  
  Мельников благоразумно промолчал.
  
  - Не видел, - заключил Иван, - хоть на дворе были 'лихие девяностые', и трупов этих было в избытке. Я все расскажу, и тебе придется поверить.
  
  - Помнишь Алину с параллельного? - вдруг мрачно спросил Мельников. - За которой мы оба бегали?
  
  - Алена, а не Алина, спокойно ответил Иван. - И она жива, да и выглядит получше тебя, бугая.
  
  - Я знаю, - пробормотал Мельников. - Наша медицина за это время сделала огромные успехи, так ее разэтак!
  
  - Еще загадки будешь загадывать? - добродушно спросил Иван. - Полчасика можем на это убить.
  
  Борис Сергеевич снова внимательно присмотрелся к собеседнику. Похож, очень похож! На слабую память пожилой академик, слава богу, не жаловался. Сами собой всплывали мелочи, вроде манеры Ивана Родина говорить или слушать, смеяться или грустить, веселиться или отчаиваться. Похож, очень похож!
  
  - Значит, Алену помнишь, - наконец проговорил Борис Сергеевич. - А помнишь, что ты мне потом сказал, когда в общаге с ней застукал? А?..
  
  Иван на секунду задумался, а потом от души расхохотался, утирая выступившие слезы. Отсмеявшись, он снова успокоился, но улыбка осталась, словно приклеенная.
  
  - Я сказал: любитесь конём, - все еще улыбаясь, выдал он. - А ты подумал, что я задумал какую-то месть в духе Монте-Кристо, и долго боялся со мной общаться. Пока меня Катерина не взяла в оборот. Ты тогда на радостях весь наш 'Ройял' в дело пустил, последние два пузыря. Потом две недели по ночам вагоны разгружал, и Алена тебя чуть не бросила.
  
  - Я уже лет пятьдесят не пью, - проворчал академик, не зная, что ответить. - А Катерина все равно скоро от тебя ушла.
  
  - Да, нашла более перспективного кандидата, нежели нищий постсоветский физик. - Несмотря на прошедшие годы, у Ивана в груди кольнуло от почти забытой боли. - В малиновом пиджаке, как положено. С другой стороны, после этого я полностью сосредоточился на нашей науке.
  
  Впечатленный Мельников кивнул, не найдя противоречий со своими воспоминаниями.
  
  - Помню, и в Америку не поехал, хотя звали. А вот я не устоял.
  
  - Знаю, я следил за твоей карьерой, - продолжил за него Иван. - Потом ты с подачи Алферова вернулся.
  
  - А ты задолго до этого пропал, - заметил Мельников. - Я слышал про авиакатастрофу, но никаких общих знакомых у нас не было, и я ничего не узнал. Значит, все неправда?
  
  - Это как посмотреть, - вздохнул Иван. - После Кати у меня в жизни осталась наука и полеты. Я в аэроклуб пошел, учиться. Тогда вариантов было много, но и риск больно велик, никто ни за что не отвечал при несчастном случае. А я хотел научиться летать и попробовать в отряд пробиться. Тогда желающих почти не было, а тут молодой и якобы перспективный ученый.
  
  - В отряд космонавтов?! - поразился академик. - Я не думал, что ты такой мечтатель.
  
  - Я сам не думал. Но не срослось. А летать я научился. Потом расскажу.
  
  - Ты сначала расскажи, - саркастически проворчал Борис Сергеевич, - Зачем мой приятель решил воскреснуть из мертвых и явиться сюда посреди ночи. Ты очень похож на Ивана, которого я знал, но манеры немного не те.
  
  - А шестьдесят пять лет просто так прошло? - слегка повысил голос Иван. - Я все эти годы не в гробике лежал и не в склянке с формалином плавал. Мне восемьдесят пять, как и тебе! Целую жизнь прожил, даже несколько!
  
  - Вспылил, - довольно пробурчал академик, - Вот это больше на тебя похоже. Рассказывай, тень отца Кабани, зачем пришел.
  
  Иван присел за стол и пригласил собеседника сесть с противоположной стороны. Борис Сергеевич артачиться не стал и расположился напротив, выстукивая на столешнице какой-то марш. С минуту Иван молчал, а потом внезапно улыбнулся.
  
  - Прохладно тут у тебя, Борька, - заметил он. - Сейчас согреемся.
  
  В следующий миг Мельников заметил ярко-красный свет на кончиках пальцев своего визави, а еще через секунду на столешницу с характерным скрипом прямо из ладоней Ивана посыпалась целая гора пышущих жаром углей. Едко пахнет дымом, жар ударяет в лицо, а угли продолжают гореть. Борис Сергеевич оцепенел, хотя, по идее, нужно бежать, хватать огнетушитель и тушить пожар. Но академик почему-то не тронулся с места, продолжая смотреть на угли, которые Иван спокойно ворошит руками, насыпая в кучки и снова распределяя по столу ровным слоем. Самое интересное, что на столешнице раскаленные угли не оставляют ни малейших следов. Впрочем, как и на руках самого Ивана.
  
  Решившись на собственный эксперимент, Мельников протянул руку и осторожно взял двумя пальцами один из угольков. Пальцам стало горячо, но терпимо, уголек легко крошится, осыпаясь меж пальцев серой крошкой.
  
  - Твою мать! - вырвалось у почетного академика спустя еще минуту.
  
  - Ты матом тоже пятьдесят лет не ругался? - иронично подколол Иван. - Можешь выложить из угольков неприличное слово, если вслух стесняешься.
  
  Ничего не отвечая, Борис Сергеевич в полной прострации почти целую минуту продолжал ворошить угли. Наконец, Иван решил прервать забаву. Он поднял руки над столом, ладонями вниз, и все угольки ярко вспыхнули оранжево-красными точками, и пропали, словно их и не было.
  
  - Объяснять будешь? - тихо спросил Мельников.
  
  - Это программа, или 'демон', как у нас это называется, - охотно ответил Иван. - Она создает трехмерную модель настоящих угольков. Почти как в жизни.
  
  - Иллюзия? Внушение?
  
  - Нет, объекты реальные, то есть настолько реальные, насколько человек их может ощутить. Силовые поля, скажем так, образуют контуры объектов и красят их в нужные цвета. Они же создают тактильные ощущения и тепловое излучение.
  
  - Силовые поля?! - оживился академик, чуть ли не вскакивая с места.
  
  - Потом расскажу, - снова отмахнулся Иван. - Тут главное, что ты знаешь рамки возможного в технике. Все это далеко за их пределами, как ты понял.
  
  - А запах откуда? - подозрительно спросил Мельников.
  
  - Запах настоящий, синтезированные частицы дыма.
  
  - А почему пожарка не работает? - Академик все еще пытается за что-то зацепиться, чтобы не верить до конца.
  
  - Я ее выключил.
  
  Борис Сергеевич поглядел вверх и не увидел на потолке красную звездочку включенной пожарной сигнализации.
  
  - Ловко, - вздохнул он. - Ты так любой прибор можешь?..
  
  - Любой, если он сделан на Земле, - тихо сказал Иван и умолк, следя за реакцией уважаемого академика, который в этот момент, словно язык проглотил. Наконец, до него дошло.
  
  - Ты хочешь сказать, что...
  
  - Какие еще у тебя варианты?.. - веско спросил Иван. - Ты бы в своей лаборатории смог такое сделать? Хотя бы за пять лет и с бюджетом в триллион рубликов?
  
  - Да хоть в десять триллионов, не поможет, - признал Борис. - А как ты это сделал? Где вся эта техника спрятана?
  
  - Она не спрятана, она перед тобой, - ответил Иван. - Это импланты. Целая система, сорок восемь основных частей и несколько сотен вторичных, или вспомогательных. Большинство из них в нано-размерах, но есть и более крупные. Почти все они в костях, внутри.
  
  - Докажи, - решительно заявил академик. - Ты же понимаешь, как это все звучит.
  
  По комнате словно прокатился мрачный вздох - мощная инфразвуковая волна действует на психику угнетающе. Оконные стекла мгновенно стали непрозрачными, и вдоль стен ярко вспыхнули длинные оранжевые полосы, словно светильники, которых тут никогда не было. Еще через пару секунд они погасли, а потолок и стены исчезли, сменившись черной пеленой космоса. Лишь стол и два человека за ним остаются видны посреди этой холодной черноты.
  
  Оробевший Борис Сергеевич заставил себя оторваться от созерцания пустоты и взглянуть на Ивана, в глазах которого теперь ярко сияют фиолетовые ободки, особенно хорошо заметные в почти полной темноте.
  
  - Что у тебя с глазами? - Любопытство настоящего ученого перевесило робость.
  
  - Мультиспектральные сенсоры, очень полезная штука, - охотно объяснил Иван. - Обычно их не видно, я специально для тебя так сделал. Я могу видеть и через проекцию, прямо в мозги, но своими глазами, пусть слегка улучшенными, все же приятнее...
  
  - Охренеть, - прошептал Борис Сергеевич.
  
  - Я все это тебе показываю не ради любви к искусству, - терпеливо начал Иван, - Посмотри вон туда, наверх. Проникнись. Красиво? Очень. И опасно. Тоже очень. Все эти игрушки оттуда.
  
  - Значит, 'они' существуют, ты к этому ведешь? - медленно проговорил Борис Сергеевич. - Подумай, Иван, подумай, если это все-таки ты. Как это все звучит? Инопланетяне. Импланты. Твое фаер-шоу. Скажу честно, я всю жизнь очень хотел в это верить, что мы не одни и все такое...
  
  - Но наука пока не в курсе дел, - иронично договорил за него Иван. - Очень хорошо знаю. Есть тысячи известных экзопланет, но до них не долететь, леталка не выросла. Спектроскопия за полвека неплохо продвинулась, и у нас есть четкие следы органики в атмосферах некоторых планет, но и только. Есть такие планеты, где имеется жидкая вода, и их даже много. Есть огненные миры, есть ледяные миры. Есть кислородные, есть метановые, есть намеки на фтор. И ни одного радиосигнала, так? Все эти огромные новейшие антенны достают до самой 'эры рекомбинации', космологи в экстазе, а правнуки основателей SETI (проект по поиску внеземных цивилизаций - прим.авт.) продолжают деньги собирать и обещают, что вот-вот найдем?
  
  - Примерно так, - вздохнул Мельников.
  
  Он не хуже собеседника знал, что все это, к сожалению, горькая правда. Настолько горькая, что хочется и за соломинку ухватиться.
  
  - А сигналов нет, - уже более эмоционально продолжает Иван. - И скорее всего, не будет. И из этого мы делаем далеко идущие выводы, что 'там' никто не живет! Только есть один вопрос, причем тут радиосигналы?
  
  Пауза получилась эффектная, выпуклая и театральная до дрожи. Мельников целую минуту переваривал услышанное, не зная, что ответить.
  
  - А иначе-то как?.. - пробормотал он, наконец, взяв себя в руки.
  
  - К этому я и клоню, - понимающе кивнул Иван. - Представь, что на дворе 19-й век, пятидесятые годы. Спектроскопия делает первые шаги, про радио никто не слышал. Вот ты, крупный ученый, не побоюсь этого слова, Мельников своего времени. Не ржи! Как ты будешь решать проблему поиска внеземных жителей?
  
  - Ну, это, - дар речи почти оставил академика, в отличие от чувства юмора. - Соберу дворовых девок посимпатичнее. Поснимаю с трюмо в поместье все зеркала, раздам. Будем зайчики в Луну пускать.
  
  - Молодец! - захохотал Иван. - Понял теперь? Полдня пропаритесь, а потом тебе надоест, и ты объявишь, что на Луне никто не живет. И начнешь своих девок по одной на сеновал водить, или по две, ты же самых симпатичных отобрал. С таким же успехом можно большой дымовой костер развести, или как индейцы, плоскогорье птичками и букашками разрисовать. Увлекательно и даже красиво, только научный результат будет не очень.
  
  - А радио все же посильнее солнечных зайчиков будет, - усмехнулся Мельников, которому стало слегка обидно за классическую науку.
  
  - Конечно! - охотно согласился Иван. - До поры, до времени других вариантов нет. Но кто сказал, что радио это навсегда? И что это вершина? Времени прошло всего-то полторы сотни лет, а для следующего прорыва нужно намного больше знаний, чем для радио. У Попова его 'грозоотметчик' из какого барахла был сделан! Две катушки и стеклянная трубка с опилками!
  
  - Плюс две тысячи лет опытов с электричеством и умы вроде Герца и Максвелла, - сварливо добавил Мельников.
  
  - Вот именно! - Иван легонько пристукнул кулаком по столу. - И только к концу позапрошлого века начали разбираться! С другой стороны, с технологией летания полный застой. Борька! В этом году сто лет первому спутнику! А мы только на Луну со скрипом начали возвращаться, а о Марсе все так и мечтаем! Ну не маразм?
  
  - Маразм, - согласился академик. - Но давай вернемся к теме. Если радио - это чуть лучше, чем дымовой костер, то чем его заменить?
  
  - Можешь сам что-нибудь предложить? - тихо спросил Иван. - Что-нибудь более быстрое, а?
  
  - Разве что тахионы, - подумав, неуверенно припомнил Мельников. - Но это же концепция, гипотеза. До сих пор не было ни намека на их реальность. Даже если они есть, то информацию перенести не могут. То есть могут, но не быстрее света. Это если по-простому.
  
  - А если сложнее, то вводим это дело в уравнения СТО (специальная теория относительности - прим.авт.) через массу и импульс и получаем бардак, - подтвердил Иван. - Причинность, неустойчивость и так далее. Нет, это тупик, и в рамках нашей теории совершенно справедливый.
  
  - Нашей теории? - хмыкнул Мельников. - А где мы возьмем другую?
  
  - Скажи, а Ньютон прав? - риторически спросил Иван. - Не конкретно сам Ньютон, а вся классическая механика, выстроенная на начало двадцатого века, она работает, или как?
  
  - Или как, - кивнул академик. - Сам знаешь, для обычной жизни вполне работает. И если ты про то, что классика - это приближение СТО для низких скоростей...
  
  - Вот именно! - снова чуть повысил голос Иван. - Уравнения 'классики' верны, но неполны без товарища Лоренца, который, если утрировать, превращает ее в СТО. Но помимо СТО у нас есть ОТО (общая теория относительности - прим.авт.) и квантовая механика, которые прекрасно работают на практике, но друг с другом до сих пор не дружат, несмотря на попытки построить 'теорию всего'.
  
  - В начале века, кажется, Лиси поднял неплохую бучу, - припомнил Мельников. - И у него было немало последователей. Даже Хокинг в последние годы этим занимался, а лет через двадцать Баранов и Тармен сумели придумать, как в теорию Лиси ввести динамику.
  
  - А научный 'мэйнстрим' до сих пор не хочет это дело всерьез принимать, - спокойно кивнул Иван. - И правильно делает, там еще непочатый край работы, хотя направление интересное. Теория групп - это вообще красиво, а Ли - чертов гений. Но применительно к физике мне это знаешь, что напоминает? Бесконечное введение эпициклов планет в попытках спасти геоцентрическую систему. Тоже ведь прекрасно работало до какого-то момента, пока точность наблюдений не превысила погрешность. А потом пришел Кеплер и все опошлил, то есть упростил даже не на один порядок, а на несколько.
  
  - И как нам убрать наши эпициклы? - заинтересованно спросил академик. - Как я понял, чтобы это сделать, нам сейчас не хватает экспериментальных данных?
  
  - Именно так, - подтвердил Иван. - Но в случае с эпициклами до Тихо Браге и Кеплера не хватало точности наблюдений, а у нас загвоздка в энергии. Следующий энергетический уровень еще не вскрыт, но поскольку никто не наблюдал такие явления в природе, то и описать не сможет. Если предположить, что мы построили ускоритель величиной с Луну и разбили несколько ядер... Другим способом такую энергию вряд ли можно получить. Так вот, если регистрировать эффект нашего гипотетического эксперимента даже теми приборами, что полсотни лет назад в ЦЕРНе работали, то это будет аналогично тому, как Кеплер, глядя на данные Тихо Браге по орбите Марса, вдруг сообразил, что это простой эллипс.
  
  - Даже так? - недоверчиво нахмурился академик. - Что-то не верится. А как еще можно получить такую энергию?
  
  - Когда я получил полный контроль над имплантами, - спокойно сообщил Иван, мечтательно улыбаясь, - Оказалось, что можно манипулировать веществом по своему усмотрению. В том числе, сталкивать частицы с нужной скоростью и регистрировать 'треки'. Добавь сюда очень нехилую вычислительную мощь для анализа результатов, и даже любитель-самоучка вроде меня, ни разу не гений, лет за пять разобрался, что к чему.
  
  - Черкни пару формул, - голосом Штирлица потребовал Мельников. - А то я так дураком и помру.
  
  - Сам напросился, - Иван взмахом руки превратил стол в подобие светящейся доски и пальцем начал выводить по ярко-белой поверхности угольно-черные мазки формул. Спустя минуту Мельников сидел, крепко вцепившись руками в свои еще довольно густые волосы, и сокрушенно качал головой.
  
  - Вот это я помню из теории струн, - бормотал он. - А ведь когда-то было интересно. Выходит, что...
  
  - Из трупа теории струн можно вырезать пару вкусных мест, а остальное прикопать поглубже, чтобы умов не мутить, - объяснил Иван. - А вот посмотри-ка вот сюда!
  
  Он черкнул еще несколько строк и продолжил, словно заправский лектор.
  
  - На втором курсе и то формулы сложнее дают! Когда я получил это решение, то сам чуть в окошко не выпрыгнул. Вот тут на максимуме мы имеем резонанс, провоцирующий накачку. И все это связано полем в кокон, или капсулу, которую через такой же резонанс можно настраивать, регулируя выход энергии. Чем ближе к частоте резонанса, тем выше отдача, но с потерей массы.
  
  - Охренеть! - повторил Борис Сергеевич. - Это же...
  
  - Бесплатная энергия, деточка! - торжественно объявил Иван. - Практически Эм-Це-квадрат! Мечта идиотов от физики вроде нас с тобой! И реализуется даже на нынешнем уровне техники. Правда, громоздко получится, если в лоб делать. Но мы уже с тобой лет через двести скакнули. А потом еще сотня - и все это будет уже в нано-размерах. Впрочем, там есть несколько ловушек - вторичные и третичные гармоники, через которые тоже можно информацию передавать, но это тоже не что-то сверхсложное.
  
  - Вот теперь почти верю, - кивнул шокированный академик. - Формулы - это серьезно, это тебе не фокусы показывать... Это же не одна нобелевка, а десяток! Почему никто не наткнулся на этот твой резонанс?
  
  - Потому же, почему никто не мог случайно изготовить биполярный, а тем более плоскостной транзистор до создания теории p-n-перехода! - отрезал Иван. - А случайно создать такой прибор и понять, что он делает, невозможно в принципе! Так и здесь. Те, кто все это придумал, должны были потратить столетия, чтобы сначала выйти на этот энергетический уровень, накопить базу наблюдений, построить теорию, и только потом научиться всем этим управлять! А мы, люди-человеки, пока никак не тянем этот уровень, потому что, как я сказал, потребуется построить ускоритель размером с Луну.
  
  - А что это дает в плане связи?
  
  - Та же технология, - быстро сказал Иван. - Если поле капсулы сформировать правильным образом, то получим скачки уровней в квантах пространства - вот эта часть уравнения. И мы можем пробить тоннель, мгновенно, на любое расстояние. Модулируя колебания капсулы, мы получим излучение из нужной нужной нам точки. Можно обычные радиоволны излучать, а можно и такое же резонансное поле. Вот тебе и связь. Так же можно проецировать поле вовне, размазывая по большой площади, хоть там есть ограничения. То самое силовое поле, которое тебя так возбудило.
  
  - Тогда откуда у тебя все это? - чуть не завопил академик. - Рассказал бы уже!
  
  - Да расскажу я все! - жизнерадостно сообщил Иван и тихонько рассмеялся. - Я для этого и пришел. Присказка у меня длинная получилась, ну да ладно! Если ты принял мою физику и идею существования инопланетников, то пойдем дальше. Короче говоря, есть группа людей, доверенных наблюдателей, которые живут почти нормальной жизнью и являются 'их' глазами и ушами. И я один из них, теперь уже бывший.
  
  - Соглядатаи пришельцев из числа местных? - предположил Мельников.
  
  - Примерно так. Нас было сто двадцать восемь на весь мир. Теперь сто двадцать семь. Как я сказал, это наблюдатели, не более того. У них довольно ограниченные полномочия, и возможности имплантов тоже урезаны, но главная функция работает у всех. Как ты уже понял, это замедление старения, о чем можно судить по моей относительно свежей физиономии. Полное это замедление или частичное, я пока не знаю, но за все это время я изменений в себе не замечал.
  
  - Значит, фактическое бессмертие? - невесело вздохнул академик. - Неплохо ты устроился. И давно это продолжается? В смысле, наблюдение.
  
  Иван развел руками, задумавшись.
  
  - Точно не знаю, Рьялхи уже лет двести нас пасут, но сами ни во что не вмешиваются и своим наблюдателям запрещают.
  
  - Как-как ты их назвал? - встрепенулся Мельников.
  
  - Рьялхи, - медленно выговорил Иван. - Это примерно похоже на их самоназвание. Фонетика у них в целом схожая с нашей.
  
  Мельников поскреб затылок, переваривая все эти тонкости.
  
  - И на кого они похожи? - Этот вопрос, кажется, беспокоит академика больше всего. Видимо, у каждого ученого есть свое представление о том, какими 'они' должны быть внешне. Сам Мельников давно придерживается мнения, что антропоморфная форма должна быть оптимальной и типичной для разумного существа, то есть издали 'они' должны быть более или менее подобны нам, но вблизи... Теперь есть шанс это проверить.
  
  - Как они выглядят, мы не знаем, - усмехнулся Иван. - Если я хоть что-то знаю о Рьялхи, так это то, что они обожают все скрывать и манипулировать нами. Никто из людей не знает, как они выглядят, и тем более, где живут. С нами они почти всегда говорят через 'демона', то есть машинный перевод. По нему ни черта не понятно, человеческий голос они синтезируют идеально.
  
  - Так зачем им это надо? - продолжил недоумевать академик. - Целая тайная организация! Ведь должна быть какая-то цель! Неужели только чистая наука, и все?
  
  - Кто знает, - покачал головой Иван. - Это они нам так говорят, мол, изучаем и все такое, а вы наши глаза и уши. А что они на самом деле задумали, никто из нас не знает. Вот эта неопределенность меня с самого начала напрягала. Почти сразу, как получил импланты, я начал аккуратно исследовать их работу и постепенно разобрался, вплоть до самого низкого уровня. История интересная, но сейчас времени на это нет. Короче, ни у кого из наблюдателей не было доступа к таким функциям. Закладки торчали повсюду, и убрать их все было довольно сложно. Так что, я фактически переписал почти все алгоритмы начисто. Оставил только те куски, где точно никаких закладок нет.
  
  - Вас так плотно пасли? - удивился Мельников.
  
  - Не говори! - скривился Иван, - Везде закладки, сбор и передача статистики 'куда следует'. Я лет сорок возился, пока научился спокойно управлять системой и не бояться электронного доноса. Не хотелось потерять такие возможности. Но в основном это был научный интерес с моей стороны. Мне было любопытно, кто еще из моих коллег додумался до такого, и я начал тихонько исследовать их комплекты, подключаясь через известные мне уязвимости. В один прекрасный день, к своему удивлению, я нашел среди нас чужака.
  
  - Ничего себе, - искренне поразился академик. - И кто это был?
  
  - Один из нас, такой же человек, но у него была нестандартная конфигурация имплантов. Я нашел разделы, закрытые и для него, и даже для самих Рьялхи. Я опять едва не попался, но мой 'демон' подстраховал, замаскировал запрос. Я кое-что успел скачать и потом расшифровал. Там, помимо прочего, было одно короткое донесение, где фигурировало интересное название. Сарги.
  
  - Час от часу не легче, - вздохнул Мельников. - Это еще кто?
  
  - Видимо, еще одна раса или фракция инопланетников, - выдал Иван, невесело усмехаясь. - И наша Земля-матушка их почему-то интересует. Файл с этим донесением я не смог сохранить, а других привязок к Саргам в моих материалах нет. Интересно, почему они не могут официально прислать своих наблюдателей и шпионить, сколько влезет? Вероятно, их интересуем не столько мы, сколько наше взаимодействие с Рьялхи. Судя по всему, Сарги что-то готовят, причем явно не омлет. Хотя, битых яиц может быть море. Больше попахивает крупной провокацией, войной или даже вторжением. Возможно, они хотят выдавить Рьялхи из этой области космоса, или съесть их всех с хреном и с луком, этого я пока не знаю. Главное, что наша захолустная планета оказалась в самом центре движухи, и мне это очень, очень не нравится.
  
  - Война? Вторжение? Ты это серьезно? - забеспокоился Мельников. - Но зачем это надо?
  
  - Скорее всего, само по себе и не надо, - осторожно сообщил Иван. - Но я не хотел бы рисковать. А если Сарги сцепятся с Рьялхи над нашими головами, то тут может вполне настать песец котенку. Если что, нами всеми пожертвуют, не моргнув глазом. Даже Рьялхи, судя по их политике, жутко высокомерные параноики. А мы для них, что для помещика мужик, все равно, что овца, что курица...
  
  - Да уж, попали мы, - пробормотал Борис. - Значит, ты решил действовать сам?
  
  Иван чуть задумался, прикидывая, с чего начать.
  
  - Я специально нарушил правила, - наконец, выдал он. - Просто исчез в один прекрасный день, прервал всякую связь. Определить мое местоположение они не могли, поэтому решили обезвредить.
  
  - Дистанционно?
  
  - Именно. Пришел импульс, активирующий так называемую инертную фазу. Избежать этой команды никак нельзя, при обычных условиях. То есть, сначала частично стирается память, чтобы пациент не болтал лишнего, а потом импланты просто отключаются и начинают сами по себе растворяться, без малейшего вреда. Поскольку это все специально спроектированная органика, то всего за несколько часов от имплантов не остается и следа. Последним растворяется контрольный контур в черепе, но перед этим он посылает сигнал о завершении процесса. И тут я дал маху.
  
  - Что-то не учел?
  
  - Угу, - сокрушенно вздохнул Иван, устало закрывая лицо руками. - До сих пор переживаю. Я плохо подделал этот последний 'инертный' сигнал. Не учел дату и время с достаточной точностью, и один из кодов в пакете данных не совпал с контролем. Все остальное, как ты понимаешь, я сохранил. И память, и полный комплект имплантов. Только вредный контрольный контур растворил, но туда ему и дорога.
  
  - Значит, они поняли, что обезвредить тебя не удалось, - заключил Борис. - И поэтому тебя теперь ищут?
  
  - Наблюдатели точно ищут, только хрен они меня найдут, - не слишком ласково прошелся Иван по бывшим коллегам. - А их хозяева не факт, что будут поспешно действовать в обход наблюдателей. Я месяц бродил по городу в маскировке, держал паузу и ждал подвоха. Потом начал действовать.
  
  - Так почему ты пришел ко мне? - спросил Мельников. - Чтобы триста лет развития физики подарить, или что-то еще задумал?
  
  Иван помолчал несколько секунд, сосредотачиваясь. Пора раскрыть карты.
  
  - Есть у меня один план, - понизил он голос, хотя необходимости в этом не было. - Я не просто так все эти годы разбирался с физикой работы имплантов. Мне хотелось адаптировать технологию для применения в наших земных условиях. Но тут есть одна большая проблема, которая сводит на нет все мои хотелки. Если мы сейчас попробуем построить такую установку, то не сможем скрыть факт ее существования. Технология будет несовершенна, поэтому идеальной фокусировки каскадов капсулы не получится, и энергия будет утекать. Это все равно, что маяк включить - будет видно издалека.
  
  - И как 'эти' отреагируют?
  
  - Если б я знал, - честно признался Иван. - Есть шанс, что накроют лабораторию и просто ликвидируют всех причастных. Или всю планету стерилизуют. Рьялхи-то вряд ли, а вот Сарги могут оказаться обидчивыми. И противопоставить нечего. Адаптировать технологию для самозащиты мы не можем, не проводя эксперименты и испытания.
  
  - Тупик, или не совсем? - спросил Борис, чувствуя интересное продолжение.
  
  Иван усмехнулся и продолжил свой рассказ.
  
  - Я проводил эксперименты, когда пытался получить энергию резонанса. Настраивал контуры, пробивал тоннели, которые для связи используются. Сейчас я могу это сделать с одним контуром, потому что настройки подобрал. А тогда мне приходилось объединять несколько штук, чтобы получить в одном кванте пространства нужный уровень энергии. И получился странный эффект. Выходной 'горловины' тоннеля не было. Я передавал сигналы, а принять ничего не мог. Потом черт меня дернул, стал слушать со своего края тоннеля.
  
  - И что? - Мельников от волнения даже подался вперед.
  
  - Резонансных колебаний не было. Я стал ловить радио и почти сразу же поймал ДВ.
  
  - Длинные волны? - Академик явно не находил себе места от любопытства. - Их что, кто-то еще использует? И что передавали?
  
  - А ты послушай, - усмехнулся Иван, и в комнате раздалось характерное гудение, свойственное длинноволновым передачам. Звук подчищен и отфильтрован, но качество явно бывает и получше. Но о качестве пришлось забыть, когда сквозь вой помех донесся голос диктора.
  
  "...В американской печати появились сообщения о планах запуска в верхние слои земной атмосферы сверхвысотных летательных снарядов для научных наблюдений. Печать называет их 'искусственными спутниками Земли'.
  
  В заявлении Национальной академии наук и Национального научного фонда США говорится, что в США разрабатываются планы запуска таких снарядов во время предстоящего международного геофизического года, который будет продолжаться с июля 1957 года по декабрь 1958 года. На снарядах размером с баскетбольный мяч будут установлены приборы, которые позволят вести наблюдения за природными явлениями как в земной атмосфере, так и во вселенной. Намечается, что такого рода снаряд будет вращаться вокруг Земли на высоте 350-500 километров со скоростью примерно 30 тысяч километров в час в течение нескольких дней, постепенно приближаясь к верхним слоям атмосферы, где он в конце концов распадется, не причинив никакого вреда..."
  
  Гудение пропало, и Мельников потрясенно посмотрел на ухмыляющегося Ивана. Может такое быть или не может, но пожилой академик вдруг испытал странное ощущение, что вся его прежняя деятельность была лишь подготовкой к чему-то грандиозному, а настоящая жизнь начинается только сейчас!
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  Полигон Тюра-там, пусковой бункер
  4 августа 1957 года
  
  - Есть! Есть сигнал! - хрипела трубка голосом Михаила Рязанского, но это услышал не только Королев, но и все присутствующие. Грянуло такое дружное 'ура', что Королеву оставалось только аккуратно положить трубку на рычаг. Все равно ничего уже не услышать. Он вдруг понял, что спокойнее других отреагировал на эту новость, но это было неудивительно. Перед пуском особо тщательно проверили СОБ (система опорожнения баков, прим.авт.), чтобы не возник конфуз с недобором скорости. Если нет отклонения от циклограммы полета, а ее, по всей видимости, не было, то спутник уже на орбите.
  
  Никто из присутствующих этого точно не знает, все опасаются коварства атмосферы, которая может 'уронить' спутник уже на первом витке. Опасаются, что ионосфера не пропустит сигнал. Боятся микро, и даже макро-метеоритов. Для всех это полет в неизвестность. Но он-то знает! Знает, что уже выше 200 километров спутник проживет несколько дней, а если, как планировалось, орбита легла примерно втрое выше, то можно помереть от старости и не дождаться схода с орбиты. А сигналы пройдут, ионосфера такие короткие волны пропускает, а радиационные пояса, о которых тоже никто пока не знает, лежат выше. О метеоритах также можно пока не думать, не та длительность полета, и орбита девственно-чистая, не загрязненная мусором. Остается дождаться, когда телеметристы притащат данные по скорости в конце активного участка, и можно будет всех успокоить. Все радуются, как дети, Валентин чуть ли не в пляс пошел, и Келдыш доволен, как котяра, сметану слопавший. Леня-Воскрес что-то радостно объясняет Бармину, жестикулируя, будто в базарный день на Привозе. Но в глазах у всех вокруг ещё не прошло адское напряжение последних часов. Не знают люди.
  
  А он знает! Все складывается довольно удачно. Сколько времени потребовалось бы, чтоб без 'озарений' научить машину летать без аварий, вызванных 'детскими болезнями'? Год, полтора? Никак не меньше, а с учетом будущих 'бобиков' третьей ступени, и все два! За два сэкономленных года мы теперь очень далеко продвинемся, а сколько народных денег сбережем, не разбрасывая груды битого металла по казахской степи, это вообще, страшно подумать!
  
  Когда в бункере с топотом появились взмыленные телеметристы с лентами измерений, Королев молча отобрал у них скрученные бумажные кипы и вгляделся в цифры. Почти сразу увидел решение, но еще пару раз мысленно перепроверил, для верности. В таком деле спешка противопоказана.
  
  - Ну что, субчики-голубчики, - наконец, чуть озорно начал он, откинув бумаги в сторону и улыбнувшись замершим от предвкушения соратникам. - Мы на орбите. Триста пятьдесят на семьсот примерно.
  
  - Так ведь еще не... - недоверчиво начал Валентин Глушко, но Королев все так же добродушно перебил его.
  
  - Что, не веришь? Зря! Сейчас нам НИПы (наземные измерительные пункты - прим.авт.) доложат, вот и посмотрим, какая у меня погрешность вышла. Спутник на орбите. Все!
  
  Бункер снова загудел, а Валентин как-то смущенно улыбнулся, кивнул и сел на место. Это не похоже на него, неужто поверил? Вообще, теперь улыбаются уже все. Один Келдыш нахмурился, подобрал бумаги с телеметрией и теперь, наморщив лоб, что-то считает в уме.
  
  - Сергей Павлович, - вдруг сказал он. - Вы с этими цифрами атмосферу как-то учитывали? Это же чистый эллипс.
  
  - Не учитывал, у нас перигей триста с полтиной, там никакой атмосферы уже не может быть, - спокойно ответил Королев. - Так что, как вы сказали, почти чистый эллипс. НИПы скоро подтвердят.
  
  - Проверим, - хмыкнул Келдыш и позволил себе улыбнуться. - Я порой поражаюсь правоте вашей интуиции. И сколько, по-вашему, он продержится на такой орбите?
  
  - Пару лет точно, - как само собой разумеющееся, ответил Королев. - Но высота верхних слоев атмосферы, как мне кажется, может зависеть от солнечной активности, так что в будущем надо это дело проверить и обязательно учитывать.
  
  Келдыш снова вежливо хмыкнул, но Королев знал, что академик уже придумывает целую научную программу, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Что ж, настоящий ученый так и должен поступать. Однако, и без того нас ждет такая научная программа, что несколько поколений ученых в гробах будут вертеться. Сначала тяжелые научные спутники, а дальше уже Луна!
  
  По мере получения информации с НИПов о прохождении спутника, бункер гудел еще почти полчаса. Последней из них отметилась Камчатка, и теперь уже стало ясно почти наверняка - спутник летит!
  
  Но последним гвоздем в гроб всяческих сомнений должен стать пролет спутника после первого витка, примерно через полтора часа после старта. Не сидеть же все это время в бункере!
  
  - Пошли к радистам, - решительно приказал Королев, и первым пошел к лестнице. Выбравшись наружу, он с наслаждением вдохнул свежий воздух и бодро зашагал к фургончику радистов. За ним потянулись соратники, один за другим выстраиваясь в странную кавалькаду, марширующую по степи.
  
  Последним, даже позже Келдыша, из бункера выбрался Валентин Глушко. Он тоже остановился у самой лестницы, сделал несколько глубоких вдохов и даже закрыл глаза, чтобы окончательно успокоиться. Потом обернулся и посмотрел на опустевший старт. Там, похоже, все в порядке. Но какой фантастический день! Его моторы снова не подвели, забросив в небо крошечную Луну. Но Валентин уже знает, что даже после максимального форсирования, из 'семерки' не получится даже среднего носителя. Даже с третьей ступенью это максимум тонн семь на орбите, и никак не больше. Хватит, чтобы дотянуться до Луны, и даже чтобы поднять на орбиту человека, но разве этого довольно? На чем лететь к планетам? На чем высадиться на Луну? Нужны новые ракеты и двигатели к ним! Понимает ли это Королев? Наверняка понимает, как осознает гигантские трудности, которые встанут на пути. Но начинать надо уже сейчас! Или хотя бы в течение года, окончательно разобравшись с 'семеркой'. Надо бы намекнуть Сергею, что он, Валентин Глушко, точно знает, каким должен быть этот новый носитель, а главное - его двигатели! Но как это сделать? Сергей начнет резонно спрашивать, откуда он взял идею огромного однокамерного движка, и что тут ответить? Во сне увидел? Сергей его, конечно, 'в Москву по шпалам' не отправит, но мало ли, припомнит еще...
  
  Нет, решил Валентин, время еще есть. Подумаю, посчитаю получше, а через полгодика видно будет. Если все будет идти так же удачно, как сегодня, то Сергей не отмахнется и не сошлется на занятость...
  
  Но какой потрясающий день! Еще с минуту Валентин стоял неподвижно, глядя на пустой старт и упиваясь триумфом, своим и ОБЩИМ. Потом развернулся, и с непонятно откуда взявшейся резвостью стал догонять остальных.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, май 2057 года
  
  - Второе августа 1955 года, - внушительно сказал Иван, нарушив тишину. - Я сам охренел. Туда и ушли мои сигналы, а обратно пришла вот эта передача, только ускоренная больше, чем в десять раз. В двенадцать и одну десятую, если точнее. По-твоему, что это означает?
  
  - Что время по ту сторону канала идет быстрее, - догадался Мельников. - Быстрее в двенадцать и одну десятую раз. Охренеть! И сколько времени там прошло? Какой там сейчас год?
  
  - Никакой, - успокоил его Иван. - Канал сейчас закрыт. Я открывал его несколько раз, и попадал ровно в этот же момент времени. Каждый раз все заново. Нет, ты представляешь, куда я клоню?
  
  - Если честно, то не совсем, - замялся Мельников. - Что, если это связь в один конец, только к нам? Что, если мы не сможем никак повлиять на тот мир?
  
  - Я тоже так подумал поначалу, - кивнул Иван. - Поэтому стал проверять. Мои сигналы в ту сторону проходили, отражались и возвращались обратно. Так что, если есть отражение, то воздействие возможно. Главное, чтобы канал оставался открытым непрерывно, иначе придется все начинать сначала.
  
  - И что мы можем предпринять? - недоверчиво спросил академик. - Что нам это даст, в плане решения проблемы? Они ведь 'там' тоже наблюдают!
  
  - У нас есть целый новый мир и сто лет форы, - объяснил Иван. - Хотя реально, пожалуй, поменьше. Нужно внедрять нашу технологию, но не сразу. Надо сперва прекратить холодную войну, ускорить прогресс, выйти в космос и на двадцать лет раньше начать компьютерную революцию. Как это сделать не спрашивай, пока не знаю. И только тогда, когда техника и мозги будут готовы пойти дальше, можно и нашу технологию пустить в ход. Тамошние пришельцы даже ничего не заподозрят. Удивятся темпам развития, это да. А мы придумаем, как повлиять на все это незаметно.
  
  - И что это нам даст? - по-прежнему недоумевал Борис. - Они там у себя, предположим, разовьются до небес и построят галактический дредноут с бортовым залпом в полторы Луны. А нам-то что от этого?
  
  - Они построят два дредноута, - хмыкнул Иван. - Один себе, а другой нам. Я даже не знаю, что это будет, в самом деле. Может, защитные устройства, которые смогут прикрыть планету. Может, корабль или целый флот. Может, наличия одного межзвездного корабля, даже безоружного, хватит, чтобы нас оставили в покое или даже официально установили контакт. Этого я пока не знаю.
  
  - Погоди-погоди, - нервно прервал его Мельников. - Ты извини, если я туплю больше обычного, но мои старые мозги никак не возьмут в толк. Еще раз спрашиваю, а нам-то здесь какая польза? Через твой тоннель мы не то, что этот дредноут, мы даже мышкин х... Хвостик не протащим!
  
  Иван промолчал, слегка ухмыляясь, и Мельников вдруг понял, что эта ухмылка может значить.
  
  - Погоди, - осекся академик. - Твоя довольная рожа мне подсказывает, что есть что-то еще.
  
  - Конечно, есть, - начал Иван, дописав еще одно уравнение, очень похожее на предыдущее. - Теперь смотри внимательно и следи за руками. Если мы решим вот эту систему, то получим что?
  
  - Пик энергии в кванте пространства и разрыв... - выдавил из себя академик, вытирая взмокший лоб. - Но какая энергия понадобится? Мы сможем такую мощность накопить?
  
  - Это самое сложное, но и тут можно складывать контуры вместе, - подтвердил Иван. - Сделав такой разрыв из нескольких контуров, мы получим всего несколько секунд стабильной работы, а потом эта штука начнет фонить и схлопнется. Удержать ее от коллапса нельзя, и вспышка будет еще та. Почти вся энергия, что мы туда закачали, вернется обратно.
  
  - Но, на несколько секунд, будет открыта дверь? - Борис на лету ухватил идею.
  
  - Дверь, портал, ворота, да называй, как хочешь, хоть дуплом, - под нервный смешок Мельникова отмахнулся Иван. - Но после переброски связь миров прервется, поэтому у нас будет только один шанс. Я уверен, что Рьялхи и их друзья Сарги летают на большие расстояния именно так, только у них резонанс без пересекающихся контуров, то есть и вход, и выход этого 'дупла' остаются здесь, в нашей метрике. Я совсем не уверен, что они знают про 'эффект времени', потому что я его получил исключительно из-за своей глупости и неспособности точно настроить один контур. И я до сих пор не могу понять, почему он возникает и почему при соединении получается фиксированная дата.
  
  - Второе августа 1955 года, - задумчиво повторил Борис Сергеевич. - То есть, с этого момента мы сможем вмешиваться и что-то менять?
  
  - Не совсем, - поправил его Иван. - Какое-то время уйдет на пересчет поправок, они каждый раз отличаются. И могут еще какие-то проблемы вылезти. Возможно, с 56-го года есть шанс начать менять историю.
  
  - А каким образом ее менять? - озадаченно спросил Мельников. - И самый интересный для меня вопрос. Что я, старый маразматик, могу для этого сделать? Почему ты решил все рассказать именно мне?
  
  - У старого маразматика неплохие связи, - ухмыльнулся Иван, потирая руки. - И авторитет. Это поможет создать хорошую аналитическую группу, которая придумает, что и как мы должны изменить в 'той' истории. Для начала хотя бы придумать способ воздействия. Но официально лучше никаких структур не создавать, иначе будут утечки.
  
  - Что знают двое, знает и свинья, - поговоркой откликнулся Борис. - Нужно изначально придумать такую легенду, чтобы все эти аналитические группы даже вообразить не могли, для чего это нужно. Круг посвященных хорошо бы ограничить до трех-четырех человек.
  
  - Сложно, но можно, - кивнул Иван. - А мне придется пасти своих бывших коллег, особенно Четверку.
  
  - Погоди, - перебил Борис Сергеевич, - что за Четверка?
  
  - Ну, это довольно просто, - попытался объяснить Иван. - Наблюдатели в рамках своих полномочий управляются Четверкой координаторов, которые непосредственно имеют контакты с Рьялхи. Это высший уровень допуска. Потом идут Восемь, потом Шестнадцать, и так далее.
  
  - Ох, уж мне эта кибернетика, - хмыкнул Мельников. - А Двойки у вас нет?
  
  - Двойки маловато для консенсуса, поэтому Четверка лучше. По мне, так вполне логично. Я был одним из Шестнадцати. Высоко, да не очень. И был у меня служебный роман с девушкой из Четверки, Альбиной Барсовой. Ну как, девушкой... Ей в этом году будет сто пятьдесят.
  
  - Охренеть, - приствистнул Борис. - И ты мог с ней...
  
  - Старик! - упрекнул его Иван. - Для нас нет никакой разницы, двадцать, пятьдесят или сто пятьдесят! Кто ломается и теряет тонус, тот покидает теплую компанию. Прецеденты были.
  
  - А разве можно прожить сто лет и не потерять этот самый тонус? - удивился Мельников. - Или в здоровом теле, все-таки, здоровый дух?
  
  - Отчасти это так, но и не каждому дано, - объяснил Иван. - Поэтому к нам не попадают случайные люди, есть строгий отбор, а Рьялхи реально помешаны на психоанализе! И надо отдать им должное, ошибались они очень редко, хоть такое и случалось. Джине Лаваль почти девяносто. Альбине Барсовой будет сто пятьдесят. Саньке Кроуну сто семьдесят с гаком. А Варваре Нартовой под двести, она еще при крепостном праве родилась. Сочетание живых страстей и жизненного опыта. Циничные огарки человеческих душ для Рьялхи неинтересны.
  
  - Поэтично! - вставил Борис. - И тебе восемьдесят пять. Так что, это и про тебя тоже. Я, конечно, рад за тебя и твоих друзей. А ты мог бы...
  
  - Помочь с этим тебе? - догадался Иван, симпатизируя старому другу. - Вопрос логичный, но простого ответа нет. Предотвращение старения это функция базового комплекта имплантов, действует только на носителя и никак во вторичных контурах не воспроизводится. Но я могу отрегулировать твой организм, избавить от патологий, паразитов, шлаков. Сейчас и официальная медицина может очень многое, благодаря скачку в биотехнологии, а у меня возможностей чуть побольше. А человеческий организм, когда здоров, сам по себе способен очень на многое, если ему не мешать.
  
  - То есть, не бессмертие, но долголетие? - заключил Мельников. - Не откажусь, само собой. И сколько я смогу протянуть таким макаром?
  
  - Трудно сказать, - прикинул Иван. - Такого никто не делал, поэтому данных нет. У нас у всех есть импланты, а лечить других людей, непричастных, нам нельзя. Но в любом случае, это добавит десятки лет. Я уже начал понемногу колдовать с твоей тушкой, уж извини, что не предупредил. Думал, мало ли как ты на все эти новости отреагируешь...
  
  - Так ты что, боялся, что меня Кондратий хватит? - поддел его Борис. - Ничего, по такому поводу не обижусь.
  
  - И это тоже, - серьезно кивнул Иван. - Слишком многое сейчас зависит от нашего успеха. В любом случае, ты неплохо держишься. Конечно, хотелось бы в менее нервной обстановке все тебе рассказать, но такой роскоши у нас пока нет. Надеюсь, когда-нибудь мы преодолеем этот кризис, и я вас с Альбиной познакомлю. Тогда ты меня поймешь.
  
  - Да я уже понял, - рассмеялся академик. - Думаю, она и вправду интересная дама, если ты так лыбишься, когда ее вспоминаешь. А кто этот ваш шпион?
  
  - А, это Вэй Тьяо, - усмехнулся Иван. - Лет на десять моложе меня. Наполовину гаваец, наполовину китаец. Двухметровый гигант, любимец публики и зануда в одном флаконе. Честно говоря, не знаю, как он эти понятия совмещает. В принципе, ничего особенного я за ним не замечал, так что сам по себе он парень неплохой.
  
  - Только ссытся и глухой? - не удержался академик.
  
  - Он отчаянно влюблен в Альбину, - со смехом продолжил Иван. - Почему-то до сих пор считает меня соперником, хотя прошли годы с тех пор, как мы расстались. Короче, тут ревность в полный рост. Не удивлюсь, если он сам меня искать начнет, без санкции.
  
  - И тут треугольник! - недоверчиво хмыкнул Борис. - Он тоже в Четверке?
  
  - В Восьмерке. И пригляд за ним нужен серьезный. А в плане нашей операции неплохо бы заиметь 'крышу', да повыше, если не на самом верху... Как думаешь, наш президент тебе доверяет? Ты же с ним много раз встречался. И главное, можем ли мы ему доверять?
  
  Борис крепко задумался. Президент Орлов по уже привычной российской традиции является выходцем из спецслужб, а конкретно из внешней разведки, и пользуется огромным авторитетом у большинства. Потому, согласно куда более давней традиции, его люто ненавидит тончающая прослойка так называемых интеллектуалов, пытающихся более полувека доказать всем остальным, что 'так жить нельзя'. Тут нет ничего нового, хотя после мирового кризиса и последовавших за ним десятилетий хаоса этой мерзкой публики заметно поубавилось. В некоторых странах пошли еще дальше и пустили самых крикливых на украшения для фонарных столбов. В России вешать никого не стали, в который раз пустив дело на самотек. И теперь, к сожалению, среди недоброжелателей есть и коллеги Мельникова, ученые мужи, но тайну им доверять никто не собирается.
  
  - Думаю, Орлов нам поверит, - медленно сказал Борис, оценивая трудности. - Прикрытие на самом верху нам жизненно необходимо. До выборов еще три года, второй срок он легко выиграет, так что фактора времени можно не опасаться. Но его окружение знать не должно. Там тоже люди разные.
  
  - Согласен, - подтвердил Иван. - Значит, нужна встреча. Но как это устроить, я ума не приложу. Конечно, я могу явиться в Кремль пред ясны очи в любой момент, но что я ему скажу?
  
  - Давай пока отложим этот вопрос, - предложил академик. - И так голова кругом. Давай чаю попьем!
  
  - Запросто, - согласился Иван. - Сиди, я чайник уже включил, вода там есть, на две чашки хватит.
  
  Через пару минут, заварив чай, они вернулись за стол, и Иван показал старому другу несколько снимков, сделанных на подмосковной базе наблюдателей. Вот украшенные декоративными орнаментами разноцветные коридоры, жилая зона с зеленью и ручейками, скромные личные апартаменты самих наблюдателей. Необычно оборудованный спортзал и большой бассейн с подводными катакомбами и воздушными пузырями для ныряльщиков. Уютный автоматический бар на нижнем уровне, где всегда играет тихая приятная музыка и горят красивые красные фонарики.
  
  Борис Сергеевич с восхищением разглядывал простую, но уютную обстановку базы, отметив тонкий вкус тех, кто все это построил и придумал оформление. Было интересно, где в перенаселенном Подмосковье можно спрятать такой комплекс, но Иван наотрез отказался даже намекнуть. Вместо этого он показал несколько фотографий, а точнее, голограмм своих бывших коллег.
  
  Живые, яркие лица, полные жизни и какой-то особой силы произвели на академика сильнейшее впечатление. Пожалуй, так могли бы выглядеть персонажи книг Ефремова, настоящие пришельцы из будущего. Александр Кроун, Винсент Стовер, Андреас Клатт, Джина Лаваль, Варвара Нартова. Теперь, глядя на сидящего напротив Ивана Родина, пожилой академик отчетливо видел эти черты и в нем. Он тоже был из этой особой касты. Возможно, одним из лучших.
  
  Увидев особо эффектный снимок Альбины Барсовой с одного из совещаний, Борис мгновенно позабыл все, что слышал про ее истинный возраст, удивляясь, как в ней сочетаются красота и властность, обаяние и авторитет, ярость и безмятежность. Неудивительно, что Иван не устоял, подумал Борис, по-доброму завидуя этому пройдохе.
  
  - Да, старик, - усмехнулся академик. - Попал ты в компанию сверхчеловеков. На психику не давит?
  
  - Есть маленько, - признался Иван. - Но когда ты вдруг почувствуешь, что для этих людей стал своим, то понимаешь, что ты такой же. Особенно, если замешаны чувства.
  
  - Особенно, если это чувства ТАКОЙ женщины, - вставил ремарку Борис. - Беру все свои дурацкие слова обратно. Без обид?
  
  - Да какие обиды, - улыбаясь и с наслаждением отхлебывая чай, махнул рукой Иван. - Все равно, моя личная жизнь меркнет перед масштабом задачи. Нам нужно как-то добраться до Верховного и поговорить о нашем деле, не привлекая посторонних. Нужно найти место и основать базу операции, где будет работать наша установка. Когда портал откроется, закрывать его нельзя ни на секунду.
  
  - Но сначала необходимо разработать операцию прикрытия, - Мельников задумчиво поскреб в затылке, уже мысленно приняв правила игры. - В принципе, идея у меня есть, но пока в виде бреда.
  
  - Расскажешь на свежую голову, - кивнул Иван, выключая все проекции, кроме маскировочных мембран на окнах. - Завтра вечером, когда все обдумаешь. И есть еще один тонкий момент. Если нам придется воздействовать на обе стороны в холодной войне, то нам может понадобиться помощь янки в плане политических раскладов. Как бы третью мировую 'там' не развязать, вместо Разрядки.
  
  - Тут проблема, это точно, - согласился Борис. - У янки пока такой бардак везде, что я даже не знаю. Только в армии еще помнят, что такое порядок и секретность. Но я не думаю, что им стоит все рассказывать. Зачем нам конкуренты? А моя идея и тут может помочь.
  
  - Будем думать, - подвел итог Иван, поднимаясь. - Ты человек занятой, с кучей обязанностей, свободное время будет на вес золота. Вижу, ты уже с головой в проблеме. Я все-таки надеюсь, что с нашей стороны проект возглавишь ты.
  
  - А как же ты сам? - удивился Борис. - Это же все благодаря тебе происходит. Или не хочешь светиться?
  
  - Вот именно! - подтвердил Иван, усмехаясь. - Я буду незримо присутствовать, прикрывать, оберегать и все такое прочее. Ну и конечно, советы давать, но чисто технические. Знать про меня вообще никто не должен, кроме самого узкого круга. В идеале это будешь только ты и Верховный. Может, еще несколько особо надежных ассистентов, но их придется проверять с пристрастием.
  
  - Да, тут есть о чем подумать, - пробормотал академик. - Ты сейчас, как я понимаю, отправишься в свое укрытие?
  
  - Лучше свести личные контакты к минимуму, - подтвердил Иван. - Твоя квартира у меня будет под очень плотным наблюдением, чтобы никто не влез грязными лапами в нашу тайну. Чуть позже я придумаю, как нам держать связь, чтобы никто не перехватил, но завтра зайду к тебе в это же время. Будем думать, что и как сообщить Верховному.
  
  - Ладно, - махнул рукой Мельников, устало потирая сморщенный лоб. - Ну и денек! Инопланетяне, 'теория всего', живые покойники...
  
  - Я тоже рад тебя видеть, - поддел Иван. - Но мы не сможем действовать эффективно, если у тебя остались сомнения или какие-то вопросы. Так что, подумай до завтра, что еще я могу показать или сделать, чтобы снять малейшие сомнения у тебя, а главное, у Верховного. Если не будет доверия, нас в конце концов раскусят и накроют.
  
  Пожилой академик вздохнул, признавая правоту Ивана. Доверие это очень ценный товар при любых обстоятельствах, а когда замешана такая тайна, то тем более.
  
  - Ты, наверно, знаешь, что я не очень доверчивый тип, - медленно сказал он. - Но что бы про меня ни говорили всякие шарлатаны из Президиума, мозги у меня еще работают. И внушению я не поддаюсь, сам кого хочешь в бараний рог согну. Но когда ты мне все это показал...
  
  - Не отторгается у тебя эта история, - выдал свое наблюдение Иван. - Слишком она бредовая, чтобы такое придумать?
  
  - Не совсем бредовая, - не согласился академик. - Особенно формулы. Вот где меня точно не обманешь, я каких только теорий не рецензировал. Да и своих работ у меня немало, но это! Пяток формул, и вся картина мироздания как на ладони!
  
  - Ну, пока не всего мироздания, - скромно хмыкнул Иван. - Но, как мы с тобой согласились, триста лет развития физики как с куста. Такое в палате номер шесть не придумать. Я видел, как у тебя отношение переменилось после этого момента. Поэтому я даже не спрашивал, согласен ли ты взяться за это дело. Рад, что не ошибся в тебе изначально.
  
  - Ну а кто бы отказался? - хитро улыбнулся Мельников. - Ну, прожил бы я еще лет десять-пятнадцать, постепенно отходя от дел и усыхая, как старый лимон, а потом что? Оградка на Ваганьково? Честно говоря, мне жутко надоело быть на виду и играть роль почетного академика. С умным видом проецировать, так сказать, свой моральный авторитет на окружающих. Нафиг надо! А тут настоящее дело, новые знания. Про прибавку к жизни я даже молчу.
  
  - Все верно, - Иван дружески хлопнул его по плечу. - Соскучился ты по настоящему делу, Борька. Вот и займись. Честно говоря, я даже не знаю, кто бы смог тебя в этом деле заменить. Даже я сам вряд ли, тут не только ученый, тут администратор нужен. С этим у тебя все в порядке. А я так привык администрировать только самого себя, что уж лучше мне сосредоточиться на технике и сборе информации. Запомни, сейчас главное - тайна. Ты теперь посвящен, зацени торжество момента. Не проколись на какой-нибудь мелочи.
  
  - Ну, ты уж совсем не задавайся, - в шутку обиделся Борис. - Время-то позднее, пора расходиться.
  
  Иван молча кивнул и протянул руку. Борис Сергеевич, не раздумывая, ответил весьма крепким для его возраста рукопожатием, и Иван, не говоря ни слова, тихо удалился тем же путем, каким пришел. Через минуту беззвучно исчезли закрывавшие окна силовые мембраны, и теперь в квартире воцарилась совершенно обычная обстановка, будто ничего и не произошло.
  
  Борис Сергеевич на автопилоте отнес на кухню грязную посуду, положил в посудомойку. Налил себе еще чаю и долго сидел, согревая ладони горячей чашкой. Если бы он сейчас выглянул в окно, то мог бы заметить сухощавого, но жилистого дедка лет шестидесяти в потертой джинсе, пробирающегося через дворы прочь от его дома...
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  Москва, Кремль, август 1957 года
  
  Никита Сергеевич Хрущев никогда не стеснялся своей любви к ракетам и ракетчикам. И Королев ему очень нравится своей принципиальностью, пробивным характером, великолепным талантом организатора, а главное - искренностью убеждений, тем качеством, которым сам Никита Сергеевич совершенно не блистает. И первой была мысль - а не много ли на себя берет этот бывший вредитель и уголовник? Не стоит ли немного поприжать этого везунчика, который исполнил все, что обещал, в кратчайшие сроки и без серьезных аварий? Почему бы не выдвинуть вперед кого-то из его замов? Ведь незаменимых людей у нас нет, как говорил Тот, кого теперь и сам Хрущев боится называть по имени? Ведь слишком многие из тех, кто помнит Его живым, продолжают ходить по тем же коридорам и сидеть в тех же кабинетах. И все они, как один, в ужасе просыпаются по ночам, когда им мерещится, будто скрипнула дверь того самого кабинета...
  
  Мысль прижать Королева, к чести Никиты Сергеевича, он отбросил сразу. Просто потому, что точно знает - ошибался Хозяин, есть незаменимые люди. У нас сейчас целые КБ и институты незаменимых людей. Кем мы заменим Курчатова с Келдышем? Королев с его Советом Главных из той же оперы, ибо нельзя, некем заменить этого ракетного пророка с его апостолами! Хоть от такой богохульной ереси даже пламенный ленинец товарищ Хрущев мысленно содрогнулся, но из песни слов не выкинешь. Откуда у первого секретаря такая уверенность? Ну, не рассказывать же...
  
  Он также знает, что ядерный паритет с Америкой это мечта, и на данный момент, блеф чистой воды. Он достижим, но не сегодня, а лет через десять, и автором тех боевых ракет будет вовсе не Королев. Нужно очень постараться и продержаться эти годы, не допустив большой войны, а дальше будем иметь хреновый, но паритет, и такой прямой угрозы первого удара уже не будет. Обычные вооружения придется резать, но не совсем так, как он представлял это раньше. Нужно ослабить напряженность в Берлине и в Европе в целом, может быть, немного развести войска, чтобы при любом чихе с Востока западники не так сильно дергались, а то ведь однажды могут дернуться по-настоящему, и тогда пиши пропало! Про реальное соотношение сил и шансы в глобальной ядерной войне Никита Сергеевич знает прекрасно. Сил не хватит, шансов нет. Вот только на Западе про это не знают, и не должны узнать, пока наши новые ракеты не встанут на дежурство.
  
  А пока, нужно очень постараться перевести гонку вооружений в гонку космическую, где у СССР уже есть неплохая фора. Что успехи в космосе могут дать для страны больше, чем сотни боеголовок, он уже знает. Можно сказать, видел сам. Ему недавно показали привезенный Королевым фильм о запуске Спутника - цветной, снятый с нескольких точек, со звуком! Говорят, сделать такую ленту было идеей самого Главного, и задумка блестяще сработала. Даже слабый отзвук полета ракеты на пленке оставил в груди рокочущее чувство мощи и грандиозности происходящего. Никита Сергеевич оказался потрясен до глубины души, и даже больше, чем после памятного визита на завод, где впервые увидел собранную 'семерку' во всей ее красе. Сейчас же, он пошел еще дальше, и изъявил желание лично присутствовать на запуске очередного спутника, благо спутников этих теперь будет много. Но он никому и никогда не расскажет, что видел не только это. Еще, он видел такие же и гораздо более мощные ракеты, стартующие к Луне, Марсу и дальше. Он видел, как уходят в полет молодые и сильные люди, отважные советские пилоты, и как вся страна встречает их после возвращения сплошным волнующимся до горизонта человеческим морем. Он видел, как эти герои оставляют рифлеными подошвами своих тяжелых космических башмаков глубокие следы в грунте других миров, а красный советский флаг развевается над древними горами и долинами внеземелья. Да, об этих снах он никому не расскажет, пока будет жив, а проживет он еще не так уж мало лет.
  
  Никита Сергеевич встряхнулся и хитро прищурился. Королев получит все, что просит, и даже сверх того. Эх, технари! Иногда хуже художников с поэтами, дальше своего носа не видят! Поворчав про себя еще немного, он вызвал секретаря и приказал соединить с Вашингтоном.
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Шереметьево-Кремль, май 2057 года
  
  Ручку чуть от себя и прибавить тяги, а то скорость едва не упала ниже шестисот километров. Милевская 'стрекоза' чуть взвыла, но послушалась и рванула вперед на минимальной высоте, огибая плотно застроенные участки никак не желающей дешеветь подмосковной недвижимости. Есть всего несколько безопасных трасс через этот хаос, и пилот видит их в виде зеленых линий, проецируемых на стекло шлема. Можно выбрать любую, желательно, не повторяясь при этом. Машина защищена лучше, чем любая из армейских, но лишний раз подставляться под выстрел из ПЗРК, чудом доставленного из какой-нибудь 'горячей точки', не стоит. Все-таки, лакомая мишень, но зато на скоростном вертолете, попробуй успеть прицелиться! Мелькнет такое веретено над крышами, и не успеешь даже заглушку с трубы снять. Теперь главное, не превысить на радостях проектную скорость, а то Рита (речевой информатор в кабине - прим.авт.) опять начнет портить аппетит своим фригидным голосом...
  
  Впереди, словно крепостные стены, встали зубчатые многоэтажные кварталы Левобережья, а внизу яркими бликами мелькает лента канала имени Москвы. И вот, маленькая машина уже проносится над стоянками яхт, едва не задевая лес мачт, закачавшийся от воздушного потока. Загорелся транспарант 'автоматическое управление', Рита повторила эту фразу голосом, а пилот привычно отпустил рукоятки и убрал ноги с педалей, отдаваясь на милость техники. Возражать бесполезно, сейчас иначе над Москвой и не полетаешь, прошли времена тех отчаянных парней.
  
  В тот же момент картинка-проекция на шлеме мигнула и исчезла, оставив в поле зрения только несущиеся навстречу дома. Еще пару секунд спустя вспыхнули яркие красные буквы.
  
  'ВНИМАНИЕ!!! НАЛИЦО УГРОЗА НАЦ. БЕЗОПАСНОСТИ. ПРОСИМ О ВСТРЕЧЕ.'
  
  Машина подряд закладывает несколько крутых виражей между высоченными небоскребами Ленинградки, и вот уже где-то внизу и сбоку мелькает зеленым пятном Белорусский вокзал, и дальше до самой красной зубчатой стены - сплошное переплетение старых и новых зданий.
  
  'КОНТАКТ - АКАД. МЕЛЬНИКОВ.Б.С. СЕКРЕТНО. НАЕДИНЕ. ЗАЩИЩЕННОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. ДЕЙСТВУЙТЕ.'
  
  Буквы исчезли, и на стекле шлема вновь горит обычная проекция с параметрами полета. В конце Тверской вертолет сделал небольшую 'горку' и сразу ухнул вниз, перескочив через Кремлевскую стену и Арсенал впритирку к Троицкой башне. Наконец, оставив справа колокольню Ивана Великого, аппарат замедляет свой полет над ровной, как ковер, лужайкой у 14-го корпуса Кремля.
  
  Из-за увеличившегося шага винта заметно прибавился шум, но машина уже неподвижно висит над травой, а хвостовая балка изгибается изящной полупетлей, перенаправляя силу малого винта вниз и чуть в сторону, для компенсации крутящего момента. За секунду до касания из корпуса выскакивают неправдоподобно тонкие опоры и мягко ловят своими амортизаторами землю. Двигатель смолкает на басовой ноте, а винты крутятся уже вхолостую. Все, прилетели.
  
  Пилот отстегнулся и резво спрыгнул на лужайку. Из второй кабины выбрался сопровождающий, военно-морской офицер связи в чине всего-навсего капитана второго ранга.
  
  - Новая трасса, Николай Витальевич? - спросил офицер, проверяя сохранность небольшого кейса, привязанного к запястью хитрым замком, открыть который могли всего два человека. Пока они наедине, можно позволить себе легкий налет неформальности.
  
  - Новая, Анатолий Иванович, - нейтрально отметил сорокасемилетний президент Орлов, ласково похлопывая теплые композитные панели доставившей их машины. - Замечательная птица. Сколько мы раньше времени теряли?
  
  - То ли еще будет, - кивнул офицер. - Американцы уже хотят купить. У них вообще наша техника сейчас популярна.
  
  Про себя Орлов подумал, что ему крупно везет с административным ресурсом. Оценить эту машину с точки зрения пилота могут пока совсем немногие, и в основном это испытатели фирмы Миля. Тот факт, что едва закончившую испытания 'стрекозу' доверили первому лицу для личного пользования, говорит лишь о ее высочайшей надежности.
  
  Сам Орлов лишь недавно начал восстанавливать навыки управления вертолетом, беззастенчиво пользуясь служебным положением. Это позволяет ему быть намного мобильнее и экономить массу времени, которого у президента по определению не может быть в избытке. Но есть и сложности, куда без них! То, что Орлов не летал самостоятельно почти 15 лет, и то, что эта машина довольно сильно отличается от классических моделей, на которых он когда-то учился, вынуждает осваивать эту премудрость почти с нуля. К счастью, насквозь компьютеризированная 'стрекоза' в управлении не только не сложнее, но даже сильно проще прежних машин.
  
  А вот странное послание в виде ярких красных букв никак не укладывается в картинку надежности и безопасности. Вряд ли это какое-то покушение, иначе их обоих сейчас собирали бы в небольшие черные пакетики по всей Ленинградке.
  
  - Вы ничего необычного на стекле шлема не видели? - спросил Верховный, чуть отстраненно глядя на колокольню. - Только что, во время полета?
  
  - Нет, ничего, - твердо ответил офицер. - А разве были неполадки?
  
  - Нет, не было, - прищурившись, Орлов почему-то не смог оторвать глаз от золота куполов. Странно, что у него не возникло ощущения реальной опасности, а этот инстинкт у бывшего разведчика весьма силен.
  
  - Анатолий Иванович, у меня к вам поручение, - наконец, принял решение президент. - Пока я буду на приеме, нужно, не задавая никаких вопросов, разобрать нашу 'стрекозу' до винтика и сегодня до двадцати часов доложить, было ли постороннее вмешательство в 'железку' или компьютерную систему. Любое, включая сущие мелочи. Все понятно?
  
  - Сделаем, - просто ответил офицер, и прозвучало это совершенно серьезно. Приказ есть приказ.
  
  Рядом, взбивая тонкую пыль, уже садится вертолет сопровождения. Пусть это и потомок знаменитых камовских машин, но гонять наперегонки с 'насекомыми' им не дано, скорость-то почти на 150 километров меньше!
  
  На краю лужайки уже выстроился почетный караул. Выслушав обычный доклад начальника смены, Орлов просто сказал 'вольно' и двинулся к дверям корпуса. Он не так часто появляется в Кремле, такой необходимости нет, а резиденций, гораздо лучше приспособленных для работы, у президента немало. Но сегодня его очень просили встретиться с новым послом из Штатов, и отказать нельзя, потому что дружественная страна, как ни странно это звучит. Вот что значит, ребята занялись своими проблемами и перестали лезть в наши дела. Сразу же стали с бывшим гегемоном чуть ли не лучшими друзьями! Тут главное, спиной не поворачиваться, и не спать на посту.
  
  Этот 'публичный' день прошел для президента почти незаметно. Прием оказался как всегда пышным, позолота кремлевских залов блестела, начищенный паркет сиял, массивные канделябры сверкали, колокола Ивана Великого звонили в срок. Шампанского и икры, опять же, перевели немало.
  
  Новый посол, отставной четырехзвездный генерал Николас Фаррел, всех расположил к себе с первого взгляда. Кадровых дипломатов 'старой' закваски в Штатах почти не остается, и к высокой политике их теперь практически не подпускают, помня, к чему привела их 'работа' пару десятилетий назад. Как почти во всех областях, бал правят военные, пытаясь вырастить дипломатический корпус новой формации, на котором теперь должно быть поменьше жирных нефтяных пятен с кровавым отливом.
  
  С этой точки зрения Фаррел - идеальный посол. Опытный руководитель, в меру хитрый и осторожный. В свое время, он воевал только на американском континенте, и в нынешней Европе не вызывает никаких эмоций. А еще, он прекрасный и весьма харизматичный оратор, не читает по бумажке, с блеском отвечает на вопросы, в том числе и каверзные. Короче, он приятно удивил пишущую братию. Без позерства, как офицер офицеру, пожал Орлову руку, выразил надежду на сотрудничество. Все как обычно, но всегда намного приятнее иметь дело с человеком, в котором сидит военная косточка, нежели с какой-нибудь скользкой хитрожопой бездарью из 'престижного' университета.
  
  Когда прием закончился, Орлов покинул фуршет и заперся в кабинете, запретив любые контакты, кроме личного доклада офицера связи. Выглянув перед этим в окно, он лично убедился, что 'стрекозы' на месте нет. Молодцы, работают. Вечером, ровно без десяти восемь, раздался сигнал, и в кабинет вошел все тот же капитан с планшетом и тонкой папкой в руке.
  
  - Докладывайте, - приказал Орлов, мысленно радуясь пунктуальности, с которой исполнено задание.
  
  - Сразу перегнали аппарат в Томилино, - начал офицер, протягивая президенту папку и продолжая доклад по памяти. - Не в Кремле же этим заниматься. Всех поставили на уши, 'стрекозу' разобрали, как вы велели, по винтику, нашли всякие мелочи. Маленькая течь в переднем редукторе, ни на что не влияет. Пара деформированных панелей. Один пиропатрон на отстрел лопасти неисправен, но там их три на каждую. В задней кабине немного барахлит правый экран, а ручка корректора мощности идет чуть туже, чем надо. Радар и система связи были выключены, но это нормально, мы в пассивном режиме шли. Никаких сеансов связи не было, обмена данными тоже. В бортовой электронике тоже все чисто, никаких аномалий. Автопилот нас провел и посадил идеально.
  
  - По медицинским параметрам есть данные с нашего полета? - спросил Орлов, бегло просматривая бумаги.
  
  - Есть, - не моргнув глазом, ответил офицер. - Подключили НИИ военной медицины, анализировали всю телеметрию со шлемов и костюмов. Оба здоровы и в здравом уме. Никаких аномалий не зафиксировано.
  
  - Хорошо, что сообразили. Аппарат сейчас где? Если все исправно, будем дальше летать.
  
  - Где взяли, туда и вернем, - почти неуловимо улыбнулся офицер. - Разобрали быстро, а обратно собирать будут особо тщательно. Завтра в это же время будет стоять у четырнадцатого, на лужайке.
  
  - Спасибо, Анатолий Иванович, - поблагодарил Орлов, захлопывая папку. - Ваша вахта через час заканчивается?
  
  - Так точно.
  
  - Тогда на этом все. - Орлов быстро черкнул что-то на крохотной бумажке, вложил ее обратно в папку и встал из-за стола. - Я сегодня остаюсь здесь. Спасибо за службу. Отдыхайте.
  
  С этими словами он вручил папку офицеру. Тот молча козырнул и вышел, а президент вернулся в покинутое кресло, вновь обдумывая принятое решение. Орлов не из тех людей, которые могут себе позволить слишком долгие сомнения. Для человека, занимающего такую должность, сомнение и самокопание смерти подобно, причем смерти не своей, а тех многих тысяч людей, чья жизнь зависит от вовремя принятых решений.
  
  Ведь несмотря на относительное спокойствие в городах, страна продолжает воевать, хоть и не с таким напряжением, как всего десяток-другой лет назад.
  
  Зажженный больше полувека американцами и позже брошенный на произвол судьбы гигантский костер Афганистана и Пакистана все еще приходится сдерживать, не давая расползаться на север. Воюем по-взрослому, потому что на таджикских пограничников надежды мало, и это каждый год уносит десятки жизней наших солдат.
  
  На Балканах не прекращается спорадическая резня, в основном с участием албанских боевиков, осатаневших от безнаказанности за десятилетия поддержки со стороны 'цивилизованного мира'. Успешнее всего с албанскими бандами традиционно борются сербы и, как ни странно, венгры. Поэтому Москва им помогает оружием, советниками, а иногда и поддержкой с воздуха, чтобы не допустить этот бич всей Европы на север, в Белоруссию и Украину.
  
  Западная Европа, едва пришедшая в себя от 25-летней войны местных с 'понаехавшими', все еще постреливает. Уже второе поколение обнищавшей в кризис молодежи охотно сбивается в банды, пытаясь исправить такую несправедливость за счет более успешных соплеменников. Однако, наиболее устойчивые государства вроде Германии и Франции, избавившись от груза 'общечеловеческих ценностей', восстанавливаются вполне неплохо, особенно на фоне прочих соседей.
  
  В Польше опять сменилась власть, и опять эта власть призывает идти на Москву. Боевой дух поляков слегка воспрял после недавнего немецкого конфуза, когда экономные бюргеры вдруг поняли, что довольно многочисленной польской армии им противопоставить почти нечего. Только вовремя перессорившиеся гордые шляхтичи, как всегда, помогли спасти положение. Не добившись решительного успеха на западе, паны сунулись было на восток, но несколько пограничных стычек на белорусской границе закончились ничем. Этот воз и ныне там.
  
  В этой ситуации только скандинавы не стали делать резких движений в сторону восточного соседа, хоть им это было не впервой. Однако, ярость, с которой потомки викингов вдруг вспомнили о корнях и принялись давить 'нетитульных' у себя дома, до сих пор производит впечатление. В этот период в Питере и окрестностях приходится усиленно ловить смуглых 'скандинавских' беженцев, а куда их потом девать? Работать не хотят, языков не учат.
  
  На Дальнем Востоке тоже весело, до слез. Китайцы, корейцы и японцы, а также малайзийцы, филиппинцы, вьетнамцы и все прочие, как известно, всегда очень любили друг друга, а когда за ними никто не присматривает, любовь эта расцветает всеми оттенками красного. Буквально, получается любовь до гроба. В основном, участники заварушки припоминали японцам Вторую Мировую. Оказалось, что все прекрасно помнят и Нанкин, и Сингапур, и Манилу, и все прочие эпизоды, так что японцев начали отстреливать с особым остервенением. Но когда во Владивосток случайно прилетела промазавшая китайская противокорабельная ракета и совершенно случайно подняла на воздух танкер со сжиженным газом, отчего погибло множество горожан, терпению русских пришел конец. В последующие жаркие недели значительная часть флотов азиатских 'тигров' переместилась на морское дно, а экипажи 'морских убийц' получили бесценный опыт. В случае повторения нехороших инцидентов желтому воинству была обещана зачистка баз и портов, причем с применением спецбоеприпасов и вне зависимости от национальности.
  
  В целом, это подействовало. С тех пор азиаты русских не трогают, но друг друга избивают с еще большим азартом. Больше всех пострадали японцы, но и корейцам досталось изрядно. Даже во время 'объединяющей' гражданской войны жертв и разрушений было меньше. До сих пор остается актуальным сдерживание на границе бегущих от войны толп беженцев, среди которых немало настоящих головорезов с боевым опытом. Это настолько непросто, что приходится держать в повышенной боеготовности приличный контингент, а иногда даже бомбить приграничные леса и перевалы.
  
  Орлов невесело хмыкнул. Угроза национальной безопасности! Как будто этих угроз и так не хватает. Одно ясно, красные буквы на стекле шлема он видел, на галлюцинации это не спишешь и сомневаться в этом глупо. Нужно поверить в простой факт и думать, что делать дальше. Кто-то хочет выйти с ним на связь, и этот кто-то весьма продвинут технически, если смог такое провернуть.
  
  Очень интересная личность, этот связной. Академик Мельников - блестящий ученый и весьма надежный человек, уж в этом можно было убедиться не раз. И он весьма умен и въедлив, ненавидит подковерные игры, хоть и мастерски их разруливает, когда возникает необходимость. Вряд ли кто-то смог бы разыграть его втемную, шантаж тоже маловероятен, все-таки пожилой и одинокий человек, чем его можно запугать? Впрочем, скоро все узнаем.
  
  Письменные инструкции, полученные офицером, не допускают вольного толкования. Мягко, осторожно, не привлекая внимания, не оформляя никаких документов, доставить Мельникова в особо защищенный бункер, расположенный примерно в двухстах метрах под кремлевской резиденцией. Как это сделать - неважно, есть много способов. Остается только ждать и надеяться, что здравый смысл и железная хватка Анатолия и в этот раз не подведут. Планировать ход разговора все равно невозможно, нет никаких зацепок, никакой информации. Ждать, только ждать.
  
  От вынужденного бездействия Орлову захотелось часок помолотить боксерскую грушу, специальные помещения для этого имеются. Вот как бывает, от неизвестности аж кулаки чешутся! Но нельзя, для этого придется покинуть кабинет и остаться без спецсвязи, а сигнал может прийти в любой момент. Нужно оставаться на месте.
  
  Президент вызвал секретаря и велел принести документы, требующие его внимания. Разложил папки по столу, начал читать. Через час, вздохнув, вытащил планшет и начал пересчитывать подозрительные цифры в одном из докладов, но найти ошибку или подлог не сумел. Все еще чувствуя подвох, отправил на проверку в конкурирующее ведомство, эти точно найдут, если что-то не так.
  
  Подписал указ о награждении группы передовиков производства. Без всяких шуток, это и есть лучшие люди страны. Отправил на переделку, а по сути, зарубил проект о снижении таможенных тарифов с рукописной резолюцией: 'у нас что, ВТО возродили?' Размашисто отклонил прошение о помиловании от двух новомодных 'политических', попавшихся на банальном вредительстве. С этими типами все ясно, ибо чистокровные, идейные предатели, эталон.
  
  Эх, не тот нынче вредитель пошел! А были времена, когда серьезные страны это дело финансировали, почти не скрываясь. А сейчас, как посмотришь на список спонсоров этих 'борцов с тиранией' - и плакать хочется! Не на всякой карте их найдешь.
  
  Работа, что ни говори, всегда помогает коротать время. Пробило одиннадцать вечера, и почти сразу на подлокотнике кресла загорелся неприметный желтый огонек. Орлов снова вызвал секретаря и велел унести все эти горы макулатуры. Дождавшись появления панорамы пустой и чистой столешницы, он встал с кресла и открыл неприметную боковую дверь, реагирующую только на его личный ключ. Вспыхнул яркий свет. Президент прошел по короткому безлюдному коридору к лифту, вошел в тесную кабину. По памяти набрал код, и дверцы плавно сошлись, лязгнув только в самом конце.
  
  Кабина поскрипывает и подрагивает, но идет вниз довольно ровно. Конечно, ведь лифт почти новый! Ему еще и полвека нет. В итоге, спуск на двести метров вглубь земли растянулся почти на четыре минуты. У лифта есть и более скоростной режим, но это только на особый случай, вроде ядерной войны. В мирное время остается терпеть и делать все возможное, чтобы такой случай никогда не настал. Бункер используется крайне редко, но раз уж анонимный доброжелатель так хотел секретности, то он ее получит, с избытком.
  
  Верховный еще раз обдумал, правильно ли поступает. Может быть, стоит сначала запустить в бункер 'тревожную группу', чтобы допросить уважаемого академика, как положено? Возможное покушение на главу государства это не паранойя, а самые настоящие трудовые будни. И самого Орлова, и его предшественников разные силы пытались ликвидировать не раз, и личная храбрость тут не имеет значения. Такое должностное лицо по определению не принадлежит самому себе, а его убийство может ввергнуть страну в неразбериху и хаос. Допускать этого нельзя.
  
  Однако, обостренное чувство опасности, приобретенное Орловым в годы работы под прикрытием в чужих странах, продолжает молчать, а движение на глубину не прекращается. Все-таки интересно, что скажет академик? Будет ли он о чем-то просить или на что-то давить? Или все это просто глупая ошибка, Мельников не при делах и вообще ничего не знает? Хотя, вряд ли его бы сюда доставили, будь оно так.
  
  Кабина замедлилась и с небольшой встряской остановилась. Дверцы чуть лязгнули и плавно разошлись. Президент прошел через массивный шлюз и огляделся. В бункере горит яркий, но теплый свет, и обстановка довольно уютная - ковры, отделка, кожаные кресла, даже фальшивый аквариум с голографическими рыбками на стене. Пройдя в дальнюю комнату, Орлов увидел Анатолия в штатском и отметил про себя, насколько неприметно тот выглядит даже на фоне своих по-цивильному одетых спутников. Прекрасное качество для разведчика! Рядом с офицером стоит чуть мрачноватый академик Мельников в скромном костюме без галстука и незнакомый крепкий на вид дедок лет шестидесяти в потертой джинсе, который безмятежно разглядывает рыбок, с отрешенным видом тюкая ногтем по стеклу.
  
  И что самое удивительное, где бы ни коснулся стекла его палец, рыбки сбиваются в стайки и бойко пускают пузыри, пытаясь оказаться рядом. О такой функции аквариума не знает никто, включая и самого производителя. Все еще раздумывая над такой странностью, президент принял доклад офицера.
  
  - Объекты доставлены, - просто сказал Анатолий. - Провели их через наш третий тоннель, никто ничего не видел. Оба проверены, все чисто.
  
  - Спасибо! - скупо, но искренне поблагодарил Орлов, и добавил: - Теперь за дверь, выключайте всю аппаратуру, и свободны.
  
  - Есть, - ответил Анатолий и быстро удалился, не желая заставлять шефа дважды повторять даже самый непонятный приказ.
  
  Теперь Орлов более внимательно разглядывал своих гостей. То, что их оказалось больше одного, его не удивило, такую возможность он предвидел и даже упомянул в записке. Но какая же странная пожилая парочка к нему пожаловала! Академик Мельников первым вежливо поздоровался и пожал протянутую руку.
  
  - Я вас слушаю, Борис Сергеевич, - довольно официально начал Орлов. - Я уверен, вы понимаете, что эта встреча оплачена только вашим личным авторитетом и моим уважением к вашим заслугам. Иначе бы с вами говорили другие люди в другом месте. А сейчас вам придется очень убедительно все объяснить.
  
  - Для начала, познакомьтесь, пожалуйста, - академик указал на 'дедка'. - Это мой однокурсник, Иван Родин. Послание, что вы получили - его работа.
  
  - Вы хорошо сохранились, - вежливо и без тени юмора ответил Орлов, пожимая 'однокурснику' руку. Ого! Рукопожатие у странного 'дедка' как бы не крепче, чем у самого Президента! Интересно, очень интересно! Орлов попытался вспомнить, мог ли он видеть этого человека раньше, но его четкая память на лица в этот раз промолчала. Совершенно отсутствует столь знакомое ощущение, будто это лицо ты уже где-то видел.
  
  - На самом деле, я сохранился еще лучше, - загадочно ответил 'дедок', не отпуская руку собеседника, и тут по его лицу словно прошла волна, полностью меняющая все черты. Исчезли седые волосы, превращаясь в густые каштановые прядки, морщинистый подбородок стал гладким и твердым на вид. Темные мешки и четкие морщины вокруг глаз исчезли, словно растворившись в коже. Даже одежда изменилась! Теперь перед Орловым стоит спортивный молодой человек лет двадцати пяти с пронзительно-ясным, оценивающим взглядом. Чем-то этот взгляд отдаленно напоминает самого академика Мельникова, причем сходство не родственное, а скорее духовное, интеллектуальное. Поразительно!
  
  - Ловко, - спокойно сказал Орлов, не отводя взгляд. Страха он не испытывает, на покушение это не похоже, но куда деть любопытство? - Значит, это именно вы хотите со мной поговорить?
  
  - Простите за этот маскарад, Николай Витальевич, - совершенно молодым голосом произнес Иван Родин. - Я расскажу, зачем он понадобился. Поверьте, мы не зря похитили у вас столько времени.
  
  - Камеры выключены? - вдруг спросил Мельников.
  
  - Да, - подтвердил Иван до того, как Орлов успел сказать хоть слово. - Видео выключили минуту назад. Только что вырубили и звук тоже.
  
  - Откуда вы знаете? - искренне полюбопытствовал Орлов, и замер, увидев, как в зрачках Ивана Родина разом вспыхивают фиолетовые ободки.
  
  - Я это прекрасно вижу, иначе мы бы не разговаривали, - проинформировал Иван, и ободки в его глазах опять погасли. - Давайте присядем, и я начну рассказ.
  
  Сдвинув три кресла, они сели так, чтобы видеть друг друга. Орлов уже сейчас чувствует, что его жизнь может круто перемениться. Он чувствует, что этот странный Иван Родин, хоть и кажется вполне 'своим', но есть в нем и что-то чужое. Скорее даже, не чужое, а другое, непривычное, непознанное. Но ничего угрожающего или негативного. В нем чувствуется, если угодно, бездна пространства и времени, как сказал однажды герой прочитанной им в детстве книги.
  
  Всего через час Орлов даже удивился, насколько кстати эта цитата пришла ему в голову.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Вашингтон, Белый Дом, Овальный кабинет, август 1957 года
  
  Когда раздался звонок и в Овальный кабинет заглянул госсекретарь Никсон, президент Эйзенхауэр еще не успел толком проснуться. Да, удобные кресла стоят в Белом Доме, но уснуть практически на рабочем месте!.. Старею, вздохнул про себя президент, генерал, герой двух войн и кавалер немыслимого количества наград десятков стран, включая, между прочим, и СССР. Никсон принес запрос не откуда-нибудь, а прямиком из Кремля. Хрущев желает поговорить, причем по открытой линии и не откладывая. Что задумали эти хитрые коммунисты на сей раз? Ладно, поговорим, почему бы не поговорить?
  
  Буркнув Никсону 'через четверть часа' и дождавшись, когда ушастая голова госсекретаря скроется за дверью, президент задумался, мысленно вернувшись в только что пережитый сон, начало которого ему даже понравилось. Тысячи его тучами поднимались в небо с многочисленных баз в Европе и брали курс на восток. Путь им преградили закаленные в небе Кореи советские истребители, но опытных пилотов оказалось слишком мало, и техническое оснащение не всегда на высоте, и связь часто подводит...
  
  Армады Запада прорвались сквозь отчаянно сражающийся заслон, и, один за другим, с запада на восток, горели в ядерном огне советские города. На земле у Советов дела шли получше, но при господстве сил Запада в воздухе это не могло продолжаться долго, и коммунистов начали отжимать по всем фронтам. И тогда случился поворот, превративший близкую победу в кошмар.
  
  Где-то в бескрайних глубинах русских лесов, куда не каждый У-2 долетит, сработали гигантские механизмы, открывшие бетонные колодцы шахт, и над их жерлами взмыли в небо на столбах пламени ракеты. И были их сотни, и была у них межконтинентальная дальность, и несли они страшные мегатонные боеголовки. И всего через тридцать-сорок минут перестали существовать все крупные европейские и азиатские базы Запада вместе с техникой, персоналом, городами и странами, их приютившими. А потом настал черед американских городов, потому что точности у этих ракет маловато, и бьют они, в сущности, по площадям, то есть по городам и людям.
  
  И стало уже неважно, что нет больше Москвы и Ленинграда, Свердловска и Харькова, и что где-то на выжженной земле Европы, задыхаясь в радиоактивной пыли, все еще бьются насмерть сотни тысяч обреченных солдат. Все это уже не имеет значения, потому что нет больше Вашингтона и Нью-Йорка, нет Лос-Анджелеса, нет Хьюстона и Сан-Диего. Ничего больше нет.
  
  Президент тяжело поднялся с кресла, стряхивая остатки жуткого сна. При Трумэне, может быть, и стоило попытаться ударить первыми. У Советов не было Бомбы, половина страны лежала в руинах после войны, стратегическая авиация отсутствовала как класс. А ведь даже тогда мы не посмели ударить, хоть был план 'Дропшот' и другие, и с тех пор проработки первого удара никогда не прекращались. Но сейчас-то какой в этом смысл? У русских теперь тяжелая ракета и спутник на орбите, а стали бы они так снижать секретность, если ракета не стоит на вооружении в массовом порядке? Ведь до объявленного в июне испытательного пуска секретность была тотальная, а имена конструкторов до сих пор неизвестны, ну не академик же Седов в своем кабинете все придумал, в самом деле!
  
  Недавно президент говорил с этим бывшим наци, Фон Брауном, гением и злодеем в одном лице, и спрашивал его, что он думает о русской ракете. Тот ответил, не моргнув глазом: триста-четыреста тонн стартовой массы, забрасывает две - две с половиной тонны, или еще раза в полтора больше, если ракета трехступенчатая. Президент неплохо разбирался в технике и ухватил суть. Выслушав советников, утверждающих, что термоядерную боеголовку в две с половиной тонны глупые коммунисты никогда не сделают, он выгнал всех вон и пригласил в кабинет еще одного гения, Эдварда Теллера.
  
  Неистовый венгр, яростно ненавидящий коммунистов вообще и русских в частности, с убийственной точностью буквально на пальцах разъяснил ему несколько теоретических возможностей сделать компактный термоядерный 'пакет' даже легче двух тонн. Теллер страстно доказывал, что недооценивать русских категорически нельзя, особенно после спутника! Нужно удвоить, утроить усилия, чтобы сделать больше ракет, больше зарядов, чтобы уничтожить, уничтожить, уничтожить!
  
  Даже нескольких десятков таких зарядов на русских ракетах хватило бы, чтобы нанести неприемлемый ущерб агрессору. Старый генерал вдруг понял, что агрессором он сам только что назвал собственную страну. Да, пора немного притормозить, а то можно и не удержаться над пропастью. Коммунизм, это, конечно, угроза всему миру, тут спору нет. И мы избавимся от него, но как-нибудь иначе, не развязывая войну на взаимное уничтожение.
  
  Никсон появился снова и жестом показал, что время вышло. Ладно, будем разговаривать с этим хитрым колхозником. Президент вернулся в кресло, поднял массивную трубку и произнес первые слова:
  
  - Слушаю вас, господин первый секретарь.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, Август 2057 года
  
  Отставной адмирал ВМС США Юджин Дорман едва успел проснуться и потуже затянуть ремни, как лайнер начал проваливаться вниз, к редким облакам. Заметив шевеление, подошла вся в красном, невероятно красивая, словно с обложки, стюардесса, проверила застежки и поставила спинку его кресла вертикально, как положено. Новенький иркутский широкофюзеляжник, в облике которого ясно проступали черты породившего его 'Эйрбаса', начал снижение по спирали с небольшим левым креном, и адмирал мог периодически любоваться в иллюминатор видами летней Москвы.
  
  Город, а точнее, разросшийся вширь и ввысь гигантский мегаполис, выглядит ярко и агрессивно, и чем сильнее снижается лайнер, тем заметнее чувствуется его мощь и энергичный, нетерпеливый напор. Наконец-то, почти до всех дошло, что сюда лучше приходить только гостем. Но теперь у остального мира свои заботы. Но тогда зачем его, Дормана, сюда позвали? Даже билеты в бизнес-класс оплатили за счет казны, хотя с такими стюардессами и в экономе неплохо. Исторические консультации - это здорово, но неужели для этого недостаточно профессиональных болтунов-псевдоисториков? Для чего понадобился он, военный пенсионер и по совместительству один из последних специалистов такого уровня по истории середины прошлого века?
  
  Впрочем, получив приглашение, он не стал набивать себе цену и спокойно сел в самолет, чтобы самому во всем разобраться и принять решение на месте. Обратный билет ему тоже купят, если что.
  
  Лайнер накренился чуть сильнее, и Дорман увидел землю совсем близко. Метров шестьсот, прикинул он на глаз, жмурясь от ярких бликов. Удивительно, что они спустились с эшелона в тринадцать тысяч так быстро, и никаких тебе ям, отрицательных перегрузок и заложенных ушей. Ни один пилот вручную так летать не сможет.
  
  А теперь, земля уже рядом, и можно представить, как напряженно работают электронные мозги аэробуса, обмениваясь данными с землей. Сотни автономных метеостанций передают самолету полную картину воздушных потоков на глиссаде, вплоть до малейших завихрений. Потому и летят они ровно, как по ниточке, все ниже и ниже. Яркое августовское солнце яростно отражается от зеркальных стен высоток и многочисленных солнечных панелей на крышах домов поменьше, бликует на глади петляющих повсюду речек и ярко-синих прудов. Но автоматике это совершенно не мешает, и вот уже выровнявшийся самолет вдруг мягко касается полосы строго в нужной точке. Пассажиры почти ничего не почувствовали, кроме легкой вибрации. Слегка взвыл реверс, а потом пассажиры по традиции устроили аплодисменты, только вот непонятно, кому. Наверное, программистам.
  
  К терминалу подкатили довольно быстро, и Дорман, отстегнувшись, подхватил свой видавший виды, но надежный саквояж и стал пробираться к выходу. Полюбовавшись напоследок на улыбчивых стюардесс и перекинувшись парой слов с каждой из них (боже мой, почему у нас таких не делают?!), он удивился их искренней благожелательности. А уж когда девочки узнали, что он настоящий адмирал! Потом он вспомнил, что после известных событий военных здесь вообще уважают, а он сам даже в свои семьдесят отличается редкой и хорошо заметной выправкой, так что, ничего удивительного.
  
  Простившись с милыми барышнями, он не спеша проследовал по длинной галерее в здание аэровокзала. Остановившись у огромной стеклянной стены, еще раз поглядел со стороны на доставившую его машину, удивляясь иронии, с которой госпожа История перевернула все с ног на голову. Надо же, русский 'Эйрбас'! Хоть эта машина уже на целое поколение впереди тех, последних, настоящих 'Эйрбасов', сборку которых наладили в Иркутске почти двадцать пять лет назад, когда все начало рушиться. Очень ловко тогда русские увели почти все ключевые технологии, а нескольких заартачившихся поставщиков просто заменили своими. Многие попавшие под сокращение инженеры вскоре начали переезжать за Урал, очень удивляясь тому, что, оказывается, в Сибири есть огромные живые города с развитой промышленностью, а не только тайга и медведи!
  
  Американцы, к счастью для самих себя, избежали этой участи, и поэтому, как и прежде, почти половина самолетов на летном поле носит привычное имя Вильяма Боинга.
  
  Из зала прилета Дорман выбрался на стоянку такси, порадовавшись, что летит налегке и багаж получать не нужно. Молча сел в подъехавшую ярко-желтую машину, протянув таксисту карточку с адресом. Теперь уже, считай, приехали, остается только перетерпеть дорогу.
  
  Протиснувшись сквозь потоки машин возле аэровокзала и выехав на шоссе, чернявый таксист включил автопилот и лениво откинулся в кресле, бессовестно задремав. Разумеется, на скоростных трассах вроде Ленинградского шоссе ручное управление с недавних пор полностью запрещено. Зато можно спокойно смотреть по сторонам, не боясь устроить аварию. 'Снизу' город выглядит совсем иначе, чем с воздуха. Не лучше, не хуже, но иначе. Несмотря на сохраняющееся полувоенное положение и обилие патрулей, в том числе на легкой бронетехнике, город бурлит и кипит, а народу на улицах очень много.
  
  Ближе к центру города утомленный долгой дорогой адмирал сам едва не уснул, но потом снова взбодрился, принявшись разглядывать машины и прохожих. Хоть город еще не привык к полностью мирной жизни и выглядит далеко не безмятежно, но посмотреть, при желании, есть на что. Да уж, те стюардессы, можно сказать, были очень консервативно одеты, судя по некоторым попавшимся ему на глаза горожанкам. У нас за такой наряд фундаменталисты могут запросто беспорядки устроить, грустно подумал адмирал. Впрочем, и здесь, как он слышал, есть свои ярые сторонники 'возвращения к истокам', а попросту говоря, мракобесы.
  
  Впереди показались мощные силуэты кремлевских башен с рубиновыми звездами, сильное зрелище для любого, кто видит этот символ в первый раз. Но полюбоваться на Кремль вблизи не удалось. Такси, вновь управляемое человеком, сделало круг по Манежной площади и свернуло в Камергерский переулок, остановившись у небольшой гостиницы. Адмирал Дорман вежливо поблагодарил водителя и порадовался, что все уже оплачено. Поднявшись по мраморным ступенькам в фойе, он решил, что гостиница на его вкус неплохая, хоть по местным нормам она, скорее, средненькая.
  
  Его номер на втором этаже оказался миниатюрным, уютным и чистеньким. Самое то для отставного вояки, никаких излишеств. Хорошая звукоизоляция, проектор, холодильник, просторный шкаф. Разобрав немногочисленные вещи из саквояжа, Дорман с удовольствием принял душ и переоделся в свежее. Заглянув в пустой холодильник и чувствуя рычание голодного желудка, отправился искать буфет, и к своему удивлению, нашел его на первом этаже. Перекусив вполне съедобными котлетами с пюре и запив все это кофе, адмирал вернулся в номер и сыто прилег на удобную мягкую кровать. Полная тишина подействовала успокаивающе, и Дорман незаметно для себя задремал.
  
  
  Он, пока всего лишь капитан, стоит на мостике своего 'Грейвли' и хладнокровно слушает доклады аварийных партий, отчаянно пытающихся вернуть в строй основной радар, поврежденный при налете 'южан'. Вертолет мог бы хоть как-то помочь, но старый верный 'Сихок' давно лежит на дне где-то возле Галапагосских островов. А без радара не только не повоюешь, но даже помех вражеской ракете не поставишь, а чудом уцелевший обзорник забит помехами и показывает какую-то чушь. Аварийщики наспех срезают посеченные шрапнелью композитные панели, добираясь до решетчатого полотна радара. Счет перед новой вражеской атакой может идти на минуты, это понимают все. Но никто не знает, что этих минут уже нет.
  
  Два древних катера китайской постройки уже выпустили по почти слепому кораблю четыре старых, но убийственных 'Шелкопряда', дальних родственников советской П-15. Одна ракета, едва стартовав, взорвалась и чуть не разнесла катер-носитель, а вторая как-то умудрилась потерять поврежденный эсминец, идущий неполным 20-узловым ходом, и бесцельно упала в воду. Третья ракета попала в цель, проломила мостик и настройку, вылетела с другой стороны и там с опозданием взорвалась, ударной волной выбросив капитана Дормана с развороченного мостика в океанскую воду.
  
  Он снова пережил секунду беспомощного ужаса, жесткое падение в воду и попытки с хрипом наполнить воздухом парализованные на мгновение легкие. По какому-то странному наитию он вцепился в оказавшийся рядом крупный плавающий обломок и, сжав зубы, подтянулся, полностью вытащив себя из воды. Зачем он это сделал, для него самого и сейчас загадка, а тогда он, слабо откашливаясь, просто беспомощно распластался на холодном пластике, глядя на удаляющуюся корму еще сохраняющего ход корабля. В этот самый момент четвертая ракета продырявила корпус эсминца точно посередине, и полтонны 'морской смеси' рванули внутри, над самым килем, переломив несчастный 'Грейвли' пополам.
  
  Если рядом и были другие счастливчики, державшиеся на воде, то на этом их везение закончилось. Самого Дормана чудовищным взрывом снова сдуло в воду и хорошенько контузило, но это не сравнить с тем, что с ним было бы, находись он в воде.
  
  Увидев, что корабль янки буквально смело с морской глади, катера 'южан' рванули прочь, не став даже искать выживших. Что, собственно, единственного выжившего и спасло. Три дня в открытом океане на чудом сработавшем спасательном плотике прошли совсем не так драматично. Лежишь себе, смотришь вверх на качающиеся облака, да иногда утираешь с пересохших губ соленые брызги. Небольшими экономными глотками пьешь из кажущегося крохотным пластикового пузыря, разбавляя скудный запас морской водицей. Время от времени поглядываешь на экран навигатора и проверяешь рацию. Странное спокойствие и глупейшая уверенность в том, что если из двухсот парней посчастливилось выжить лишь тебе одному, то теперь с твоей везучей задницей точно ничего не случится!
  
  
  
  Телефонный звонок раздался совершенно неожиданно и резко, словно сигнал тревоги. Дорман моментально проснулся, но долго не мог отыскать гарнитуру, роясь на дне саквояжа и в карманах кителя. Пора уже завести имплант, как все нормальные люди, и даже подзаряжать ничего не надо.
  
  Наконец, он отыскал и спешно нацепил крохотный наушник, из которого раздался равнодушный девичий голос, попросивший его выйти к машине и явиться в посольство. Тщательно умывшись со сна, адмирал привел себя в полный военно-морской порядок и спустился на лифте вниз. Выйдя на улицу, он сразу увидел посольскую машину со звездно-полосатым флажком. Через четверть часа он оказался за глухим забором особняка на Новинском бульваре и спустился по широкой лестнице в подземную часть комплекса.
  
  Почему нужно лезть в подвал, находясь в неплохо защищенном здании посольства? Наверно, потому, что имеется реальная опасность прослушки, да и вообще, не стоит недооценивать технические возможности страны пребывания. Или же, предмет разговора настолько секретный, что любым другим помещениям его доверить нельзя. В принципе, это вполне совпадает с собственным опытом адмирала по участию в спецоперациях. Чем глубже и дальше от посторонних глаз и ушей, живых и электронных, тем лучше.
  
  В подвальной части оказались вполне комфортные помещения для переговоров, и в одной из таких комнат адмирала поджидал недавно назначенный посол, 'четырехзвездный' мистер Николас Фаррел, хорошо знакомый Дорману по прежней службе, несмотря на принадлежность к принципиально разным и традиционно конкурирующим родам войск.
  
  - Здравствуй, Джин, давно не виделись, - банальной фразой начал разговор глава дипмиссии. - Проходи, садись.
  
  Они мощно пожали друг другу руки, и адмирал уселся в удобное кресло, терпеливо ожидая, что ему, наконец, объяснят цель перелета через океан. Посол, судя по улыбке, явно находится в приподнятом настроении, но все же чем-то озабочен, это видно сразу.
  
  - Ты, конечно, знаешь про эту новую русскую затею? - с ходу начал Фаррел. - Ну, 'Пересчитать Историю', или как его там? Шоу, которое каждую неделю по их главному каналу идет?
  
  - Разумеется, я слышал, - кивнул адмирал. - Говорят, у нас тоже скоро запустят такой проект по лицензии.
  
  - Успех ошеломляющий, - то ли раздраженно, то ли восхищенно признал посол. - Рейтинг передачи бьет все рекорды и останавливаться не собирается. И главное, как они это делают! Экспертная система с открытым кодом, любой желающий может участвовать в разработке! К очередной передаче поднимают сервер со стабильной версией и считают, что и как в истории могло пойти иначе, на конкретных примерах! И еще приглашают звезд и простых зрителей делать прогнозы! Разве это не гениально?!
  
  - Еще бы понять, откуда такой успех, - задумался Дорман. - Я, честно говоря, не знаток русского телевидения, но всегда был уверен, что всякие сериалы и глупые ток-шоу 'ни о чем' более популярны, чем история. Широким массам история скучна, большинство людей не способно учиться даже на своих ошибках. Что уж говорить о предках, далеких и не очень.
  
  - Тут есть тонкий момент, - разъяснил посол. - Во время войны здесь была очень тщательная зачистка информационного пространства, и к этому подошли весьма рьяно. Более того, по мере возвращения к мирной жизни удавку с телевидения снимали очень постепенно. Можно сказать, что и сейчас еще не совсем сняли.
  
  - Информационный голод? - предположил Дорман.
  
  - Именно, - кивнул посол. - Неудивительно, что публика соскучилась по ярким зрелищам, ведь даже на спутниковые тарелки ввели государственную монополию, смотреть можно только разрешенные программы. А цензурированное телевидение в военное время - это, сам понимаешь, довольно унылое зрелище. Поэтому подобные передачи идут на ура, но их по-прежнему мало.
  
  - Я уже смотрел перевод первой передачи, - подтвердил Дорман. - Должен сказать, меня удивил выбор темы.
  
  - Дальневосточный кризис? - переспросил посол. - Ничего удивительного, это все случилось на глазах нынешнего поколения, кроме, разве что, самых молодых. Двадцать лет всего прошло, а потери в той войне были немалые.
  
  - Свежие раны? Пожалуй, ты прав, - призадумался адмирал. - И упор делался все-таки на победу, не в ущерб разбору полетов. Это было великолепно, скажу как историк. С точки зрения популяризации это настоящий прорыв. Сейчас мало кто помнит, но еще в начале века жанр альтернативной истории был в России весьма популярен. Причем, скорее, в негативном ключе, а не в позитивном, как сейчас.
  
  - Интересно, почему так? - полюбопытствовал посол.
  
  - Потому же, почему сейчас этот жанр набирает популярность у нас, - невесело сообщил адмирал. - Не забывай, какой развал пережила эта страна в конце прошлого века, сколько в ней было разочарованных людей. Отсюда и желание дать истории еще один шанс, переиграть самые неудачные моменты, чтобы все пошло по-другому. В основном, произведения были о Второй Мировой, в них авторы мечтали, чтобы СССР понес меньше потерь и не проиграл потом политико-экономическое соревнование с Западом, что привело к 'перестройке' и дальнейшему распаду. Такое чтиво шло нарасхват, потому что до самых двадцатых годов в обществе преобладали настроения в духе 'все пропало', а проявлять оптимизм считалось дурным тоном.
  
  - Сейчас не скажешь, что у них все было так печально, - с сожалением констатировал Фаррел, включив проектор и высветив на стене огромную карту Евразии. - Вот, посмотри, Джин. Как будто никакой 'перестройки' и не было, весь бывший СССР под ними, половина Восточной Европы тоже. Пусть экономически, но все же! На Кавказе они теперь сидят еще южнее, подвинули турок. В Средней Азии, как и раньше, все решается из Москвы. Война на Дальнем Востоке не только почти не затронула русских, но и дала им базу на Хоккайдо!
  
  - Как только мы ушли с Окинавы, так они сразу и влезли, - крякнул Дорман.
  
  - Если ту эвакуацию с запрыгиванием в последний корабль можно назвать уходом, - со злостью в голосе вспомнил посол. - Но наши ребята все же не оплошали, ушли в основном с развернутыми знаменами и под барабанный бой. Хоть и не все сумели это сделать.
  
  - Ты в курсе, что русские нас тогда прикрывали? - спросил адмирал, но наткнулся на удивленное выражение на лице посла. - Нет? Это не афишировалось, но они утопили немало желтопузых, прикрывая нам зад. Наши силы были растянуты по огромной площади, и несколько их кораблей оказались очень кстати в момент эвакуации.
  
  - С политической точки зрения это можно понять, - прикинул посол. - Русские и так знали, что мы когда-нибудь оттуда уберемся. Подождали для приличия и тут же сели на наше место.
  
  - Мы бы поступили так же, - убежденно высказал Дорман. - И даже не стали бы играть в благородство без прямой выгоды. Отряд адмирала Никифорова понес приличные потери, между прочим. Так что, северный Хоккайдо им достался совсем не бесплатно!
  
  - Это так, зубы они показали, - раздраженно припомнил посол. - У нас некоторые горячие головы призывали бомбить япошек, причем вместе с русскими.
  
  - Япошек мы и так бомбили, - улыбнулся Дорман. - Но вяло, без огонька, сил на все не хватало. Но даже тогда ни одна из серьезных держав так и не применила ядерное оружие, в отличие от всяких карликов с комплексом неполноценности.
  
  - Я это знаю, но речь не о том, - эмоционально сказал посол, ткнув красным пятном указки в карту. - Нас ты видишь? Где там мы?
  
  - С другой стороны карты, - без юмора ответил адмирал. - Злые языки говорят, что мы слишком жирный кусок откусили, Ник. А вот прожевать и проглотить не смогли, пришлось бросить. Поэтому, если мы так хотим вернуть старые добрые времена Pax Americana, то кусать надо по чуть-чуть и тщательно прожевывать.
  
  - Да знаю я, - махнул рукой посол. - У нас еще 'южане' не ответили за все. Начинать в любом случае придется с них.
  
  - Если русские не будут им помогать, - резонно заметил адмирал. - Чего нам никто не обещал. Ты же понимаешь! Нас загнали домой за океан и просто так обратно не выпустят, будут связывать по рукам и ногам в локальных конфликтах.
  
  - Ничего, мы вернемся в Евразию, - недовольно пообещал посол, - И на этот раз чертовы банкстеры не смогут испортить нам игру. Ладно, мы отвлеклись.
  
  - Да уж, - согласился адмирал. - Я и сам не чураюсь ностальгии. Только нельзя забывать про реальность.
  
  - Да, давай о нашем деле, - окончательно вернулся к деловому тону посол. - Как я уже сказал, русские придумали замечательный проект. Мы хотим понять, для чего это задумано и не является ли это прикрытием для какой-нибудь более серьезной операции.
  
  - Интересно, - хмыкнул адмирал. - С чего вы решили, что это прикрытие? Были какие-то утечки?
  
  - Абсолютно никаких, - категорично отрезал дипломат, мотнув для убеждения головой.
  
  - А признаки личной заинтересованности высших должностных лиц? - предположил Дорман еще один вариант.
  
  - Ничего такого, - отверг и этот вариант посол. - Создатели шоу стараются на пушечный выстрел не приближаться к современной политике, зато беспощадны к ошибкам прошлого.
  
  - А их президент? - задал вопрос адмирал. - Тоже кадр из разведки, вряд ли что-то серьезное без него затеяли?
  
  - Орлов упомянул передачу в одном интервью, но и только, - недоверчиво сообщил глава дипмиссии. - Сам никак не участвует. Гоняет на своей скоростной игрушке, вызывая лютую зависть всех президентов, премьеров и недорезанных королевских особ.
  
  - Тогда что вас настораживает? - искренне удивился адмирал. - Может, это шоу - всего лишь шоу?
  
  - Не исключено, - развел руками посол. - Но в этом еще нужно убедиться, а информации нет. Собственно, это отсутствие информации и настораживает. Ни утечек, ни слухов, ничего. Как минимум, сейчас общими усилиями создается мощная экспертная система с искусственным интеллектом, применение которой может быть далеко не только мирным. Это одна из маленьких загадок.
  
  - И в чем же она? - заинтересованно спросил адмирал, чуть наклонившись вперед от любопытства.
  
  - Во всем мире такие разработки закрыты, или даже секретны, - пояснил посол. - Потому что вещь в хозяйстве полезная, а никто не хочет делиться конкурентными преимуществами. Про всяких террористов я вообще молчу, мощный сервер для такой программы это не уран и не плутоний, его любой свинопас может купить.
  
  - А кто разработчик? - спросил Дорман. - Система, как я понимаю, не очень простая?
  
  - Это самое главное! - воскликнул дипломат, чуть не вскакивая с места. - Базовую версию системы создавали в НИИ прикладной математики, входящем в структуру Академии Наук! Да еще при поддержке нескольких других институтов! Наши спецы, посмотрев исходники, в один голос говорят, что это написано большим коллективом за много лет, это не разработка, выполненная специально для телепередачи!
  
  - То есть ради этого шоу русские рассекретили серьезную систему? - хмыкнул адмирал. - Оригинально.
  
  - Вот именно! - Посол не выдержал, вскочил и начал расхаживать. - Если мыслить логически, что это значит?
  
  - Что возможный выигрыш перевешивает все потери, - заключил адмирал. - Да, с вашими подозрениями я вполне согласен. Опять же, если они просто не создали что-то более продвинутое и не решили отдать ненужное старье, подняв на этом денег.
  
  - Система крайне передовая, - заявил посол. - Во многих отношениях прорывная, на грани самых новых технологий и алгоритмов. Никак не тянет на старье, это исключено.
  
  - Тогда скажи мне, наконец, - настойчиво спросил адмирал. - Зачем я вам понадобился? Почему меня вдруг вытащили на другую сторону планеты за казенный счет? А, Ник?
  
  Посол погасил карту и, прервав свое нервное хождение, снова устало сел в кресло напротив Дормана. С минуту помолчал, подбирая слова.
  
  - Джин, у нас пока есть одна-единственная зацепка, - начал он. - Это список тем, которые проходят у них предварительный обсчет, после которого их сортируют и выбирают самые интересные для передачи. Список не секретный и очень длинный, и там не так много дат раньше начала двадцатого века, хоть в количественном выражении это немало. На том столе папка с распечаткой на вчера. Очень много разных тем, в том числе чисто технических. Может быть, разгадка кроется именно там, только нужно понять, куда смотреть. Нам как воздух нужны свежие идеи, а история техники прошлого века это однозначно твой конек.
  
  - Так, - усмехнулся Дорман. - Все это очень интересно и загадочно, так что тут и думать нечего, я этим займусь. Только в каком качестве? И опять же, стоило ради этого тащить меня через океан?
  
  - Стоило, - кивнул посол. - На Эй-Би-Си скоро запускают свою версию передачи, а ты будешь главным консультантом по двадцатому веку. Именно они оплачивают перелет и гостиницу, а не мы. И на них ты будешь работать, перенимая русский опыт.
  
  - Одновременно пытаясь понять, в чем подвох? - весело подмигнул адмирал. - Да уж, от такого предложения сложно отказаться.
  
  - Денежная оплата тоже вполне достойная, - подчеркнул дипломат. - Даже в таком недешевом городе, как Москва, ни в чем себе не отказывай. Если тот номер будет тесноват - переезжай смело. Завтра за тобой приедут Эй-Би-Си-шники, отвезут в свой офис, подпишете контракт. Мы его сами составляли, так что поверь на слово, там для тебя все шоколадно. Интервью пока никому не давать.
  
  - Понятное дело, - кивнул Дорман. - А с вами как держать связь?
  
  - Мы курируем этот проект официально, по линии культурных связей, поэтому проблем не будет, - пообещал посол. - И я уверен, что русские и так догадываются, что мы будем копать. Немцы тоже сильно возбудились, уже лезут во все дыры.
  
  - А что японцы и прочие азиаты? - со скепсисом спросил адмирал. - Они же любят всякие хитрые телевизионные игры.
  
  - Пока интереса не проявляют, мы за этим следим, - успокоил посол. - Да и возможности у них уже совсем не те. Нам самим бы понять, что тут происходит.
  
  - Разберемся, - оптимистично пообещал Дорман. - Если тут имеет место заговор, то рано или поздно у них случится какой-нибудь прокол, или кто-то проболтается, и мы про это узнаем. Список тем я посмотрю, самому интересно до жути. Давно таких загадок не попадалось, а, Ник?
  
  - Не то слово, - устало махнул рукой посол. - В Вашингтоне требуют ответов, им до сих пор русский десант на Потомаке мерещится. Идиоты! Ребята в Лэнгли сон потеряли, ты же понимаешь, у них чутье на такие дела.
  
  Дорман молча встал и подхватил со стола папку. Не спеша раскрыл, начал читать, а спустя минуту аж присвистнул. Достал из кармана ручку, что-то подчеркнул на нескольких листах и задумчиво посмотрел на посла.
  
  - Ник, ты сам это читал, как я понимаю?
  
  - Разумеется.
  
  - Ну и как тебе темы для развлекательной передачи? - Дорман начал зачитывать, листая страницы. - 'Простейший Спутник'! 'От транзистора к интегральной схеме'! 'Теплозащита в лунной гонке'! 'Первые управляющие мини-ЭВМ'! 'Унификация стандартов покорения космоса'! Это, по-твоему, для широкой публики интересно?
  
  - Там есть и другие, - напомнил дипломат.
  
  - Конечно, есть! 'Хрущев-Эйзенхауэр, прерванная разрядка'! Это уже немного ближе, но что делать с чисто техническими заголовками? Передача про интегральные схемы - это не для домохозяек!
  
  - Это может быть просто частью более крупной темы, - предположил посол. - Например, о компьютерах вообще. Мы все это уже разбирали, но ни к каким выводам не пришли. Позвали тебя и нескольких других, потому что нужны свежие идеи! Нужны, как воздух, Джин!
  
  - Очень даже понимаю, - задумчиво проговорил Дорман. - Ладно, если других сюрпризов для меня нет, то поеду в номера, думать и досыпать. Джетлаг (синдром смены часового пояса - прим.авт.), понимаешь, никак не отпускает, в моем-то возрасте.
  
  - Не прибедняйся, - бодро хмыкнул посол. - Ты всегда был двужильным парнем, Джин. Особенно, если при деле. Отдохни до завтра, а потом начинай копать, и ни один русский секрет от тебя не скроется.
  
  - Не нужно их недооценивать, - предупредил Дорман. - Помните тридцатые годы и молитесь, чтобы и в Вашингтоне про это не забывали. Ладно, пойду я.
  
  Они вместе поднялись из подвала на первый этаж и пожали друг другу руки.
  
  - Джин, а как ты думаешь, - вдруг спросил посол. - Какая тема будет у Эй-Би-Си в первой передаче про нас, про Америку?
  
  Дорман задумался, переваривая непростой вопрос. Телевизионщикам, конечно, виднее, чем увлечь аудиторию, тем более, что проблема информационного голода стоит во весь рост и для американцев.
  
  - Будь сейчас начало века, - подумав, предположил адмирал. - Тогда, конечно, Гражданская война. Та, первая, разумеется. Что, если бы Макклеллан оказался не такой бездарью? Или Бернсайд сменил бы его раньше? А у южан изначально командовал Ли?
  
  - Сейчас это мало кому интересно, - с понимающей грустью ответил посол. - Нужно что-то более свежее, из Темной Двадцатки.
  
  - Тут выбор большой, - мрачно вспомнил адмирал. - Да хоть начало восстаний на Юге, когда половина гвардии перешла на другую сторону, а вторая половина не смогла дать отпор. Там многое могло пойти по-другому, если бы командование и местное правительство не считали ворон. Или прорыв нашего Третьего флота к северу, когда погиб мой 'Грейвли'. Нас там могли перетопить всех до единого, если бы 'Хорнеты' с 'Буша' прибыли чуть позже. И мы тоже могли уменьшить потери, если бы знали, что москитный флот 'южан' разделился на три части, а не на две. Собственно, мы отбились, когда перегнали уцелевшие авиагруппы на наземные аэродромы и начали действовать с них, опираясь на свой берег. В русском духе.
  
  - Да, славная была история, - усмехнулся посол, - Мы тогда все горели энтузиазмом и рвались на фронт! Даром, что вояки были без году неделя.
  
  - Или все та же дальневосточная операция, - продолжил адмирал. - Там было несколько очень серьезных просчетов, в основном по разведке и логистике, из-за которых много кораблей застряло в базах, где их и накрыли. С одной стороны, все это больно вспоминать. Но с другой, если честно, самому не терпится узнать, что они выберут.
  
  - Скоро узнаешь, - дружески успокоил его посол. - Главное, не бери в голову, все это уже история, худшее для нас позади, отбились. Теперь будем работать как проклятые и ждать удобного момента.
  
  - Главное, чтобы не было, как в тот раз, - серьезно предупредил Дорман, направляясь к выходу. Остановившись в дверях, добавил:
  
  - Жуйте как следует.
  
  И, задумчиво хмыкнув, вышел прочь за ворота.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Подмосковный Калининград-6, август 1957 года
  
  Королев возвратился победителем, и не откуда-нибудь, а из Кремля, где Хрущев всего за полтора часа вытряс из него всю душу. Хитрый, въедливый, цепкий, при этом имеющий на удивление узкий кругозор почти во всем, кроме темы разговора. Вот, кто стоит сейчас во главе страны. Лишь уровень знаний первого секретаря в ракетной области приятно удивил Королева. Хрущев прекрасно знает, что 'семерка' не боевая ракета, и что скоро поспеет новое поколение. Он знает, что будущее нашей военной мощи это Челомей и Янгель с их машинами. 'Семерка' нас временно спасла, показав капиталистам мощь советской науки и техники! Мы ведь полную массу объекта 'Д' собираемся в прессе опубликовать! Но зато 'семерка' способна вывести страну рабочих и крестьян в космос, и это не просто престиж, это рывок в будущее для всей страны! Откуда Хрущев все это знает? Наверно, не так глуп Никита Сергеевич, как про него говорят.
  
  Видя такое совпадение интересов, Королев решился на продуманную заранее авантюру и попросил отдать ему всё космическое направление и соответствующие полномочия. Хрущев немного поколебался, но решение принял быстро. Только спросил, а справится ли он, Королев, с такой ответственностью? Тот в одесской манере ответил на вопрос вопросом, есть ли у уважаемого Никиты Сергеевича сомнения в том, что он, Королев, сейчас отдает и в будущем отдаст все свои силы и умения на дело покорения космоса в интересах нашей социалистической Родины?
  
  К удивлению многих присутствующих, Хрущев по-доброму хмыкнул и пожал Генеральному конструктору руку. Такой жест имеет силу приказа, и бюрократическая машина немедленно завертелась. Под занавес встречи Хрущев тихо спросил: что с третьей ступенью к вашей ракете? Королев снова усмехнулся про себя. Да, хитер Никита Сергеевич, и про это прознал. Третья ступень, будущий блок 'Е', уже месяц, как в расчетах у прочнистов. Четыре тонны на низкую орбиту! Это откроет путь к Луне, да и к полету человека, между прочим, тоже. Хрущев и на это улыбнулся по-доброму, и спросил: вы ведь писали докладную записку про спутники фоторазведки, товарищ Королев? С возвращаемой капсулой? Вот и сделайте такой аппарат, пригодный для полета человека, ведь почти одно и то же получается?
  
  Вот тебе и колхозник! Вот вам и двойное назначение, сочетание приятного с полезным. Теперь все забегают как ошпаренные, и военные пикнуть не посмеют, если им разведданные нужны.
  
  Более того, постепенно за Королевым закрепилась репутация пророка. Когда после срочно организованных с его подачи пневматических испытаний на первой летной 'семерке' нашли щель в магистрали горючего в полпальца шириной, это был первый звоночек. Когда он велел проверить полярность установки азотных клапанов и обалдевшие 'сантехники' нашли на разных ракетах несколько клапанов, поставленных задом наперед, все сделали большие глаза, но промолчали. Когда он мимоходом пнул группу управления, заметив, что у них кабели на корпус коротят, и неплохо бы проверить... И ведь нашли фатальный кабель, который, будучи закорочен, привел бы к полному 'безумию' системы управления. После этого за спиной Главного начали шептаться. Наконец, перед вторым пуском машины с макетом головной части Королев все так же между делом изрек, что с такой конструкцией конус входа в атмосферу не выдержит. И что же? В двух пусках подряд с Камчатки пришли доклады о том, что головная часть не найдена! 'Наш Пророк' стало официальным статусом Королева.
  
  И все же, подумал он, посрамили капиталистов! Пусть всего на три недели опередили, но были первыми! Этот Фон Браун просто талантище, на такой хреновине свой спутник запустил... Твердотопливные верхние ступени, без управления! Ну и что? Спутник-то почти такой же, даром, что легче в разы! Зато передает несколько нот американского гимна, вот ведь, радиолюбители! Следующие несколько лет 'семерка' будет крыть все американские поделки, как бык овцу, но вот дальше все изменится. Браун спать в оглоблях явно не намерен и наверняка у него уже готовы чертежи более тяжелых ракет, и не только у него одного. Боевые ракеты американцы строят, и неплохие. Захотят - сделают носитель тонны на две, вряд ли больше. Хватит ли этого для полета человека? Вполне хватит, потому что американе сделают легкую машинку с современной электронной начинкой. А мы быстро съедим свои четыре тонны, как только начнем пихать в 'шарик' нашу надежную и проверенную электромеханику. Чем ее заменить, пока не ясно. Хотя, почему обязательно шарик? В его мозгу уже вполне четко вырисовываются контуры 'Востока', и никакого 'шарика' там и в помине нет!
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, август 2057 года
  
  Этот черный чемоданчик снаружи выглядит весьма потертым, но это сделано на тот малореальный случай, если вдруг потребуется эвакуироваться пешком. И напротив, содержимое здесь очень необычное. В самом центре, обернутый в плотную пластиковую мембрану, располагается трехкилограммовый кусок мышечной ткани человека, пронизанный сетью кровеносных и лимфатических сосудов. Эти контуры, в свою очередь, замкнуты на миниатюрные аппараты искусственного сердца, почек и легких.
  
  
   Фактически, этот маленький неразумный кусок мяса является мини-организмом, сконструированным с одной целью, просто жить. Кровь подогревается, насыщается кислородом и питательными веществами, а шлаки фильтруются и выводятся наружу. Спрятанных в днище чемоданчика тонких аккумуляторов вполне хватит на годы непрерывной работы, а вот запаса питательных веществ в ампулах всего на месяц, после чего понадобится замена. То же самое с органическими почечными фильтрами.
  
  Этот простой организм - типичный образец биоинженерных достижений человечества на середину 50-х годов 21-го века. Такие организмы давно применяют для выращивания донорских тканей для трансплантологии, и когда появилась такая возможность, почти никто не стал возражать. Мировые религии, как обычно, поворчали, но все же признали пользу изобретения, поскольку даже зачатков нервной системы, где могла бы скрываться гибнущая бессмертная душа, в этих крохотных 'големах' нет.
  
  Однако, с этим конкретным экземпляром все не так просто. Если бы кто-то догадался засунуть его в электронный микроскоп, а еще лучше, в недавно появившийся наноразмерный томограф, то увидел бы удивительные вещи. Во-первых, мясо здесь не само по себе, а крепится сухожилиями на небольшой кости, скрытой в самой середине контейнера. А внутри этой косточки можно увидеть пронизывающую сеть тончайших полиорганических нитей, образующих причудливую геометрическую форму, совсем не похожую на природную. Прочность этих нитей и невероятная для техники сегодняшнего дня сложность структуры поразит всякого, кто смог бы размотать и проанализировать хотя бы одну из них.
  
  И даже тогда, вряд ли кто-нибудь догадается, что эти нити образуют вторичную регенерируемую конструкцию, более-менее простую часть типичного комплекта имплантов, который имеется у каждого наблюдателя.
  
  Конкретно эта неразумная, но чудовищно сложная машина, питающаяся энергией крохотных резонансных капсул, приспособлена к жизни только внутри человеческого организма. И притом, совершенно определенного организма Ивана Родина, бывшего наблюдателя, который стоит сейчас над раскрытым чемоданчиком и всматривается во что-то, видимое только ему одному.
  
  - Кажется, маркеры совпали, - наконец, облегченно сказал он. - Вторичка ожила, и говорит со мной. Жалуется, что соседей не слышит.
  
  - Так уж прямо жалуется? - недоверчиво цыкнул Борис Мельников. - Эта штука там одна, а ты говорил, что в таком объеме их может быть несколько! Не нравится простор?
  
  - Не нравится одиночество, - тихо ответил Иван. - И поболтать ей не с кем. Это же девочка.
  
  - С чего ты взял? - у Мельникова чуть глаза на лоб не полезли.
  
  - Мне так кажется, - отвернувшись от чемоданчика, улыбнулся Иван, но голос его остался серьезным, а взгляд далеким и загадочным. - У нее приятный голос, альт. Фа первой октавы. Ты бы слышал! И линия соединения чуть мерцает, словно копна черных волос на ветру колышется. Красиво.
  
  - Ух, напугал, колдун проклятый, - добродушно ругнулся Борис. - А я все никак не привыкну к твоим штучкам. Наверно, буду дергаться, пока ты мне такой же комплект, как у тебя, не справишь.
  
  - Я бы с удовольствием, - заверил Иван. - Но я уже сто раз говорил, что генетические маркеры не дают имплантам работать в чужом организме. Поэтому мы кусок моего мяса для этого вырастили и вторичку в него засунули.
  
  - Да я без претензий, - отмахнулся Борис. - Я и так тебе благодарен, самочувствие намного улучшилось. Только я врачам на глаза не показываюсь, как ты и советовал.
  
  - Правильно, нечего светиться и давать повод для интереса, - подтвердил Иван и вернулся к чемоданчику. - Ждать смысла нет. Я прямо сейчас хочу испытать нашу 'девочку' и открыть резонансный тоннель. Вот только задам координаты в привязке к ее собственному положению, чтобы горловина тоннеля всегда попадала на приборы.
  
  Иван постучал пальцем по плотно закрытому и массивному на вид металлическому контейнеру, занимающему почти треть объема чемоданчика. Это и есть тщательно изолированный приборный отсек, внутри которого по задумке должен открыться тоннель в другой мир. Некоторое время Иван настраивал синхронизацию, создавая и фиксируя необходимые силовые контуры, при пересечении которых и возникает 'эффект времени'.
  
  Мельников все это время пытался представить, что ощущает Иван, напрямую общаясь со столь сложной, интересной и своенравной машиной. На что это похоже? На компьютерное меню или на набор более примитивных чувств и ощущений? Может быть, на брызги воды или всполохи света? Иван утверждает, что это нечто среднее, но при этом очень четко контролируемое. Каждый вторичный имплант, говорил он, немного отличается, нет двух одинаковых. Разума у них ни на грош, но характер, небольшие особенности, могут отличаться. К примеру, 'демонов' защиты имеет смысл запускать на имплантах с лучшими энергетическими показателями и устойчивостью на пиках. Их нити выжмут последний милливатт энергии, но удержат, например, силовой барьер почти на треть дольше обычных. А вычислительные задачи, такие, как анализ изображений или макроструктур, подбор или взлом сложных шифров стоит запускать там, где энергия распределяется ровнее и реакция на пики медленнее. Опять же, процентов двадцать можно выжать.
  
  Но из всех людей только Иван знает об этом, потому что имеет доступ к наиболее низкому уровню работы этих замечательных устройств. Для остальных наблюдателей их комплекты это лишь безликие исполнители команд.
  
  - Не получается, - вдруг сказал Иван дрогнувшим от раздражения голосом. - Нужно четное число контуров, шесть. А наша 'девочка' дает только пять или семь. Зараза, не хочет без соседей резонанс держать!
  
  - Пяти контуров достаточно? - спросил обеспокоенный Мельников.
  
  - Нет, - мотнул головой Иван. - Только если семь, но я не уверен в повторении эффекта. Сейчас попробуем.
  
  Еще пару минут держалась полная тишина, Иван ничего не говорил, а внешне казалось, что он вообще ничего не делает, но это обманчивое ощущение.
  
  Сначала Иван попытался все-таки уговорить упрямую микромашину держать резонанс на шести контурах. Несговорчивая 'девочка' благополучно создала сами контуры, но наотрез отказалась их синхронизировать без обратной связи с соседями. Попытка сгенерировать фальшивые сигналы она с негодованием отвергла. Будь это человек, то можно подумать, что она суеверно боится четных цифр, но это уже полный бред. Иван почувствовал, что его эта дама начинает его реально бесить, но, вспомнив Альбину, усмехнулся про себя и немного успокоился. Делать нечего, нужно настраивать семь контуров, надеясь на удачу. Открывать тоннель самому не имело смысла, это связало бы самого Ивана по рукам и ногам без малейшего пространства для маневра. Именно поэтому они с Мельниковым придумали этот фокус с чемоданчиком.
  
  Чтобы не стоять столбом, Иван присел в кресло рядом со столом, на котором лежит прибор. Импланты без труда держат друг с другом связь и на таком расстоянии. Он снова мысленно погрузился в соединение контуров, создав семь штук и немного подрегулировав уровни. 'Девочка' радостно пискнула своим фа первой октавы, когда прорва энергии, циркулирующей по контурам, наконец, стянулась в крохотную точку, открыв тоннель. Иван проверил параметры со своего комплекта и с удовольствием убедился, что выходной 'горловины' нет. Получилось! Или не совсем?
  
  Убедившись, что тоннель попал в заранее рассчитанную точку внутри приборного отсека, Иван переключился на прием, и тут же перед ним возникли призрачные столбики света, обозначающие длинноволновые передачи. Он сразу насторожился, потому что картинка не совсем та, которую он уже не раз наблюдал. Записав несколько секунд передачи, он замедлил звук и выдал его на 'громкую связь'. В помещении раздалось типичное длинноволновое завывание, а потом раздался голос диктора:
  
  "...завершает вывод своих войск с Синайского полуострова в Египте, но сохраненное присутствие Израиля в секторе Газа ставило под сомнения прочность достигнутого мира. Однако, сегодня командование израильской армии официально передало сектор Газа под контроль вооруженных сил ООН..."
  
  Иван остановил запись, а Мельников схватился за планшет, быстро набубнив поисковый запрос.
  
  - Шестое февраля, - почти сразу объявил он. - Только год уже 1957-й. Полтора года перескочили.
  
  - Да, это неожиданно, - почесал в затылке Иван. - Запаса времени почти не остается. Насколько я помню, мы собирались начать с Королева, но чуть раньше. Теперь времени нет, мы с трудом успеем до первого пуска 'семерки'.
  
  - Пятнадцатое мая?
  
  - Да, это всего через девять дней по нашим часам. Нужно подключать ваше адское оборудование, и поскорее.
  
  - Почему же адское? - возразил Мельников, любовно поглядывая на два массивных ящика у стены, плотно замотанных в пенную полимерную ленту. - Сколько людей оно уже спасло от всяких напастей! Сон великая штука, и при многих случаях и сейчас лучший лекарь. Это два проверенных мнемо-проектора из НИИ психиатрии, а им сейчас уже новые заказали у Сименса.
  
  - А операторы для этих установок нужны? - на всякий случай уточнил Иван.
  
  - Тут нам повезло, - успокоил его академик. - Аппараты крайне просты в эксплуатации, есть подробнейшие инструкции, все автоматизировано. Утрируя, можно просто заливать стереофильм и транслировать кому надо.
  
  - Честно говоря, эта идея мне очень нравится, - признался Иван. - Даже больше, чем телешоу в качестве прикрытия. Это ты неплохо придумал, внушать наши идеи через сны. Я даже не знал, что такая аппаратура уже вовсю в клиниках работает.
  
  - Более того, при правильной настройке можно неплохо регулировать функции организма, - добавил Борис. - А поскольку в организме почти все завязано на мозг... Короче, статистика оздоровления при разных патологиях у этих аппаратов просто феноменальная, а файлы с настройками у нас есть. Так что наши фигуранты получат не только информацию, но и неплохую прибавку к здоровью.
  
  - Здоровье мы и через тоннель можем им поправить, точечным воздействием, - сообщил Иван. - Так что вариантов много.
  
  - Есть и ложка дегтя, - мрачновато добавил Мельников. - Сам понимаешь, теоретически эту технологию можно не только во благо применять. Прекрасное, между прочим, средство промывания мозгов! Поэтому каждый такой аппарат на карандаше у Агенства по психотропному оружию. Ты представляешь, какого геморроя стоило заполучить эти два?
  
  - Настоящий подвиг разведчика, - согласно кивнул Иван, до сих пор не знавший таких подробностей. - Это большой плюс Верховному и его порученцам. Теперь нам нужно держать марку и уложиться с настройкой хотя бы дней в пять, чтобы успеть предупредить Королева и дать ему время отреагировать, иначе опять будет авария. Тоннель открыт, больше закрывать мы его не будем, так что время пошло.
  
  Мельников слегка задумался, оценивая такой расклад. Времени очень мало, а ему необходимо появляться на публике, чтобы не вызвать подозрений. Сам он потратил немало времени, изучая инструкции к мнемо-проекторам. Справится ли Иван самостоятельно?
  
  - Догадываюсь, о чем ты думаешь, - добродушно усмехнулся Иван, наблюдая задумчивое чело академика. - Начинать морочить голову титанам прошлого я без тебя не собираюсь, а вот подключить аппаратуру вполне смогу. Еще местные сервера надо поставить и настроить, тут мне точно никто не нужен. Не забывай, у меня импланты. Мой 'демон' уже просканировал оба ящика, для него эта техника чуть посложнее зажигалки. Если что, подскажет выход.
  
  - Это тот же 'демон', которым ты у меня дома замок открыл? - в шутку припомнил академик. - Хорошо, пусть настоящим делом занимается. Ладно, тогда я поеду, у меня сегодня лекция, которую никто не отменял. Ты проверь еще раз тоннель.
  
  - Езжай уже! - со смешком прервал его Иван. - Я справлюсь, а ты загляни завтра, посмотришь на прогресс.
  
  - Обязательно загляну, - пообещал Мельников. - Ты главное, не спали проектор, иначе нам поделом выпишут десять ружей без суда.
  
  - Кому от бомбы помирать, того не расстреляют, - не очень понятно отмахнулся Иван, но академик, сдавшись, махнул напоследок рукой и направился к лифту.
  
  Оставшись один, Иван медленно подошел к мирно лежащему на столе чемоданчику и аккуратно защелкнул крышку, одновременно мысленно восстанавливая контакт с оставшимся внутри прибором. Доля секунды 'смазанного' движения через черноту мерцающего соединения, и он словно оказался среди светящихся нитей, тянущихся внутри кусочка его клонированной плоти. Он окинул взглядом узлы, петли и ответвления, пульсирующие от потока протекающей по ним энергии, и убедился, что крохотный портал действует, яркой звездочкой мерцая в тесноте приборного отсека.
  
  В этот же момент он увидел, как активировались более примитивные приборы на внутренней стороне корпуса чемоданчика, включив штатную схему самоуничтожения. Контролирующая эти смертоносные устройства неразумная, но обладающая странной волей к жизни машина, если нужно, пожертвует собой, но не допустит утечки тайны в чужие руки. Отключить эту схему сможет только Иван Родин, только ему она будет послушна, потому что она - часть него, часть его комплекта.
  
  Она никогда не слышала голосов своих сородичей, но Иван ведомым лишь ему способом, не прибегая к словам, пообещал ей, что так будет не всегда. Если ее работа будет сделана хорошо, то в один прекрасный день она сможет покинуть свою просторную, но такую неуютную ловушку, и присоединиться ко всем остальным.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  
  Хантсвилль, штат Алабама, ноябрь 1957 года
  
  Картинка паршивая, экран крохотный, но и этого хватает. Последний отсчет бьет по нервам, нагнетая напряжение, ведь чертовы янки даже из этого позорища сделали шоу. Отсчет закончился, блеснуло пламя, и раздался сильно искаженный слабеньким динамиком телевизора рев. Ракета поднялась над клубами огня, но пару секунд спустя подъем прекратился и смешной карандаш 'Авангарда' начал валиться вниз, складываясь, как гармошка. Вернер Фон Браун, новоиспеченный гражданин Соединенных Штатов Америки, серьезный ученый, теоретик ракетного дела, инженер-практик, смелый испытатель и будущий отец американской космической программы не выдержал и жизнерадостно заржал во весь голос, благо дома он сейчас один. Поржав и успокоившись, он рывком метнулся к телевизору и резко выключил чертов ящик. Все это он уже видел, и финал этой драмы ему известен.
  
  Главное не это. Главное, что всего через несколько дней Эйзенхауэр должен подписать указ об образовании НАСА - национального аэрокосмического агенства, где вся полнота власти по выбору дальнейшнго пути освоения космоса будет отдана ему, Фон Брауну, в обход всех местных лоббистов и кабинетных ученых. 'Директор центра космических полетов НАСА' - звучит неплохо, можно развернуться от души. Это много круче, чем технический директор центра в Пенемюнде, и никаких сомнительных связей с нацистами, это уж точно. Ну что, герр Фон Браун, готовы ли вы к осуществлению своей мечты, а заодно и мечты всего человечества?
  
  Он знает, что далеко за океаном, в России, у него есть коллега, безымянный мечтатель-близнец, такой же баловень судьбы и, что греха таить, такой же гений. И что он тоже вытащил главный приз и получил в свои руки власть, которая направит на космический прорыв энергию и силы сотен тысяч людей, сотен предприятий и десятков институтов по всей стране. Битва будет жаркая. Браун пообещал президенту для начала догнать русских, сделав примерно аналогичный по возможностям носитель и года через три-четыре выйти вперед. Уже сейчас нужно думать об автоматических лунных зондах, спутниках связи и, конечно, о возвращаемых фоторазведчиках, от которых один шаг до обитаемого корабля. Но это случится года через полтора, как минимум. Сейчас ему нужно выстроить и наладить бюрократию, да подготовить прорыв под названием 'Сатурн-1', примерно на четыреста тонн стартовой массы. Без этой лошадки ему не угнаться за безымянным русским, который тоже не собирается ждать.
  
  Браун снова вернулся к анализу русской ракеты по доступным ему отрывочным данным. Второй русский спутник, на пуске которого присутствовал сам Хрущев, тянет на целых полтонны, и в этом факте чувствуется основательность, которой и в помине нет в его собственных импровизациях с ракетами малой дальности. Эта русская ракета изначально сделана с запасом, и как оружие, и как носитель для космоса, а значит, физически не может нести маленькую боеголовку. Потому как нет военного смысла тащить через океан обычный 20-килотонный ядерный заряд. Значит, заряд термоядерный, а это не менее двух или даже двух с половиной тонн, если верить Теллеру. Эйзенхауэр, похоже, логике Брауна поверил и дал 'добро' на создание своих носителей. Конгресс дружно проголосовал 'за', ибо дело запахло крупными инвестициями государства в частный сектор, а тут речь явно идет о миллиардах.
  
  У русских большая фора, и догнать их будет нелегко. И самое ужасное, расчеты четко показывают, что поставив на свою ракету третью ступень, русские смогут выйти дальше, за пределы низкой орбиты, к Луне и даже к планетам. Тонны с гаком на отлетной траектории более чем достаточно для автоматического зонда. Можно получить снимки Луны вблизи, но как их потом вернуть? Ладно, это сейчас не наша забота. Наша забота сделать носитель среднего класса, примерно аналогичный русскому, а пока его нет, придется летать на той мелочи, что имеем под рукой.
  
  Вернер крепко задумался. Два года минимум, чтобы сделать 'Сатурн-1' и заставить его летать. За это время много воды может утечь, а через три года снова выборы. И скорее всего в Белом Доме поселится демократ, ведь все знают, как молодой Кеннеди бьет копытом и жаждет реванша. Может статься, что все республиканские космические инициативы будут свернуты, и тогда доктор Браун снова превратится в мечтателя и автора научно-популярных книг.
  
  Да черта с два! За три года можно многого достичь, и показать Президенту, Конгрессу, и народу (именно в такой последовательности), что в космосе Америке есть чем гордиться! Отказ от такой перспективы станет политическим самоубийством в извращенной форме. Нельзя резать такое важное дело, политики должны это понять, ведь не дети малые! Вот, например, радиационные пояса Земли открыли с русскими практически одновременно, несмотря на огромную разницу в средствах выведения. Чем не первая ласточка?
  
  Плохо, если после Спутника русские устроят что-то по-настоящему новое и грандиозное, вроде попадания ракеты в Луну. К сожалению, в ближайшие года полтора крыть такие достижения абсолютно нечем. Хотя, и тут есть кое-какие идеи. Можно, к примеру, взять у военных 'Тор' и поставить на него верхние ступени от несчастного 'Авангарда'! Получится уродец, но под сорок килограмм к Луне закинуть сможет. Ни за что не попадет в саму Луну, но можно попытаться получить снимки, телекамера поместится. Очень ненадежная связка, и если сработает, то чисто случайно. А если поддаться гордыне и заменить 'Тор' на 'Юпитер', то получим всего килограммов шесть. Бессмысленно.
  
  Вернер надеялся, что конфигурация 'Тор-Эйбл' при должной модификации сможет провести хотя бы один успешный полет. Риск огромный, но снимки, к примеру, обратной стороны Луны того стоят, ведь даже у русских в ближайший год вряд ли дойдут руки до чего-то похожего.
  
  Как и многие другие заслуженные специалисты своего времени, по поводу планов Королева Вернер 'слегка' ошибся.
  
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, август 2057 года
  
  На огромном, во всю стену бункера, голографическом проекторе крутится ролик с воссозданным 'стоячим' выходом Дэйва Скотта после посадки на Луну в далеком 1971 году. Картинка невероятно четкая, и от эффекта присутствия бросает в дрожь. Серая громада горы Хэдли производит мощное впечатление, а яркое солнце и резкие тени еще больше усиливают эффект.
  
  - Почему у вас первый сон это что-то абстрактное про Луну, без полезной информации? - прозвучал вопрос, и Иван Родин, поставив ролик на паузу, на мгновение задумался, подбирая слова. Все-таки, Президент не каждый день вопросы задает, а тем более, лично заходит в гости.
  
  - Это первый сон, увиденный Королевым в новой, измененной реальности, - подробно объяснил он. - Сначала проверяли аппаратуру. К тому же, это был первый контакт, тут нужна эмоциональная зацепка. Мечта - штука довольно расплывчатая, но в нашем случае все основано на реальных событиях. Думаю, сам Скотт не возражал бы против такой инсценировки. Тем более, нам повезло с материалами. На 70-летие лунной эпопеи американцы сняли прекрасный фильм вот с этими самыми врезками виртуальной реальности. Очень четкая стерео картинка, а нам больше ничего и не надо. Поэтому, воруем все готовое, когда можно.
  
  - А дальше? - поинтересовался Президент.
  
  - Через сутки выдали второй сон, про первую летную 'семерку', которая сгорела, - ответил Иван. - Для этого сна мы взяли картинку 'Русского Космоса', из недавних выпусков, серия про первые неудачи. Тут больше на эмоциях все, но мы усилили акценты, чтобы Королев понял, где и что прорвало. И в итоге у него уже три полета без аварий, включая спутник.
  
  - Хорошо, - кивнул Верховный. - Вы уверены, что все предусмотрели? Если излучение засекут...
  
  - Обнаружить воздействующее излучение, по идее, невозможно, а канал открыт уже давно, - встрял Мельников.
  
  - По идее для нас невозможно, - возразил президент. - А для 'этих'?
  
  - Всегда есть риск, - признал Иван. - Но принцип псевдошумового сигнала универсален, а наши проекторы именно так и настроены. Перехват невозможен, если не знать заранее, что и где ловить. Я, например, даже со своими имплантами не возьмусь за такие поиски. Останавливаться поздно, события как лавина нарастают, мы уже начали обрабатывать других фигурантов, в первую очередь Брауна.
  
  - Не рано? - усомнился президент. - Королев не отстанет из-за этого?
  
  - Нет, у нас все посчитано, и прогноз очень четкий, - авторитетно объяснил Иван. - Королев сэкономит года два на детских болезнях 'семерки', из-за чего в нашей истории 'за бугор' регулярно уходили лунники и даже первые 'Востоки' с собачками. В этот раз все идет быстрее, первый спутник уже за Королевым, и американцы вынуждены догонять. В такой обстановке в Штатах кое-кто зашевелился на самом верху и всего через три недели Браун смог запустить свой 'апельсин' на 'Юпитере', то есть уже на 'Юноне'. А Капутник, то есть, прошу прощения, 'Авангард', и так никуда не делся, только на ноябрь переехал.
  
  - Любопытно, - кивнул Президент. - А дальше что, политика?
  
  - И она в том числе, - подтвердил Мельников. - Начали 'разрядку на стероидах', как сказали бы сами американцы. Хрущев так вообще готов дружить, зная, что воевать, по сути, нечем. А старик Айк (34-й президент США Д.Эйзенхауэр - прим.авт.) оказался не таким твердолобым, как мы опасались. Вполне пошел на контакт, особенно в свете политической целесообразности, что для боевого генерала не так уж плохо. Подумаешь, чуть сгустили ему во сне краски.
  
  - Да уж, - иронично добавил Иван. - Если бы он знал, что нет у Советов никаких сотен ракет, а 'семерку' нужно готовить к старту несколько суток, и стол для нее всего один. Я совершенно не уверен, что этот 'не идиот' не врезал бы всеми силами по СССР в тот же день и час, чтобы покончить с 'красной угрозой' раз и навсегда, потому что другого шанса может и не быть. Слава богу, что еще не было тогда 'Кихоулов' и 'Гео-Аев', а на банальную авиаразведку пауэрсов не напасешься. Да и Хрущев совершенно справедливо не соглашался на 'открытое небо', а когда про этот блеф узнали, было уже поздно, и появился плохонький, но паритет.
  
  - Не так уж глуп был этот 'кукурузник', - нехотя признал Верховный.
  
  - Хитер был, это да, - подтвердил Иван. - Но других вариантов не было, на его месте любой вынужден блефовать. А нас все устраивает, лишь бы нашим гениям не мешали. Начинается гонка научных спутников, и до Луны доберутся на год-полтора раньше.
  
  - Вы неплохо подготовились, - одобрил Президент. - Как я понял, идея с телешоу оправдалась? У вас достаточно расчетного материала?
  
  - Более чем, - подтвердил Иван. - Мы не зря выпустили джинна из бутылки, отдав систему 'в народ'. Очень многие проблемы, мешавшие изначально, решили наши энтузиасты, а количество просчитанных сценариев избыточно с большим запасом. Нам остается взять готовые проекты, чуть поправить начальные условия, и готово!
  
  - Похоже, что резервная расчетная группа, которую мы собрали, не понадобится, - сообщил академик. - Мы пока прекрасно справляемся вдвоем.
  
  - Я не согласен, - твердо возразил Президент. - Нужно подстраховаться насчет форс-мажоров. Не возражайте, Борис Сергеевич, считайте это приказом. Отберите двоих из той группы, самых толковых, передайте данные Анатолию, он перевезет ребят сюда. Говорите им что хотите, но подстраховка у вас должна быть.
  
  - Но они даже не смогут отсюда выйти до окончания эксперимента! - вяло возразил Мельников. - Это минимум два года!
  
  - Мне кажется, президент прав, - вставил веское слово Иван. - Нельзя так рисковать, нам нужна подстраховка. Я сейчас даже не могу надолго удалиться, чтобы мониторить деятельность наблюдателей и их хозяев. А ты, Борис, не в том возрасте, чтобы сутками не спать, без обид.
  
  - А что мы этим ребятам скажем, когда запрем их на два года под землей? - мрачно спросил Борис Сергеевич. - Я понимаю, что дело государственной важности и все такое, но они же совсем молодые! Как они будут здесь торчать?
  
  - Поторчат, - вежливо, но твердо поставил точку президент. - Вы же знаете, как их отбирали. Все одинокие, все добровольно согласились участвовать, даже не зная сути эксперимента. А этот бункер несколько просторней, чем кажется. Выделим каждому по комнате, будут все удобства, но никаких телефонов и Интернет только на просмотр страниц, никаких контактов вовне. Сможете обеспечить?
  
  - Конечно, - заверил Иван. - Пустим трафик через нашу 'девочку', она все равно скучает, и ее не обманешь. Готовый 'демон' для этого у меня есть.
  
  - А как насчет возможного вандализма? - спросил Мельников. - Наши новички могут вполне устроить бунт на корабле, дело-то молодое. Не попортят нам аппаратуру?
  
  - Оружия им, надеюсь, не дадут? - усмехнулся Иван. - А голыми руками они много не навандалят. Серверные стойки у нас закрытые и весьма прочные, 'девочка' в таком же шкафу живет, кабели бронированы, доступ к питанию нашей техники тоже не отсюда. А бунтарей и революционеров до конца кризиса будем направлять в ссылку к психиатрам со стертой памятью. Взамен возьмем других. Увы, а-ля герр.
  
  Верховный задумался, пытаясь вспомнить нерешенные вопросы, но таковых не оказалось. Его давно и приятно поразила хватка и работоспособность этой пары ученых, глубочайшая проработка деталей и, самое главное, вера в успех, без которой начинать такое большое дело бесполезно. Теперь остается надеяться, что они смогут передать свой настрой новичкам.
  
  - Хорошо, действуйте, - дал добро президент. - Все поручения через Анатолия, как обычно.
  
  - Все сделаем, - заверил Верховного Иван. - Решение правильное, и нам самим будет спокойнее. А мне давно пора немного отвлечься и более пристально посмотреть, чем там мои бывшие коллеги занимаются.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Фрагмент внеочередного выступления президента США Д.Эйзенхауэра перед Конгрессом, 22 декабря 1957 года
  
  В последние месяцы многие обвиняют эту Администрацию и самого Президента в том, что они симпатизируют коммунистам и предают наши идеалы и ценности. Более нелепое обвинение трудно себе вообразить!
  
  Предательство наших интересов - это развязать мировую ядерную войну, после которой не останется ни победителей и побежденных, ни коммунистов и капиталистов, но только мертвый мир и радиоактивные развалины. Кто из присутствующих в зале хочет такого будущего? В особенности те, кто носил или носит погоны. Президент как Верховный Главнокомандующий понимает их, как никто другой. Разве наша задача не защищать мир, оставаясь при этом достаточно сильными, чтобы избежать войны?
  
  Теперь о коммунизме, который, как бы ни утверждали наши критики, никогда не станет для нас ничем иным, кроме как архаичной и порочной идеологией, угрожающей всему миру. Мы никогда не примем и не смиримся с агрессивной внешней политикой восточного блока, но значит ли это, что единственный способ победить коммунизм это война на уничтожение? Может быть, есть другой путь решения этого вопроса? Например, доказать, что мы правы, а они ошибаются?
  
  Сможем ли мы - все мы - показать коммунистам не на словах, а на деле, что именно наша страна, наше общество сейчас самые передовые на планете и что будущее принадлежит нам? Доказать не военным уничтожением, а экономически, политически и, если хотите, созидательно? [бурные аплодисменты]
  
  Сможем ли мы доказать, что свободный труд свободных людей Запада, стимулируемый рыночными отношениями намного эффективнее плановой регулируемой экономики, которой так гордятся коммунисты? Сможем ли мы доказать, что наша наука, собравшая лучших ученых со всего мира, самая передовая в мире и способна творить настоящие чудеса? Сможем ли мы показать, наконец, что такое американская мечта, и какие безграничные возможности она открывает тем, кто в нее верит? [бурные аплодисменты]
  
  Или все, на что мы способны, это размахивать ядерной дубиной, грозясь уничтожить тех, с кем мы не согласны? Но как посмотрят на это другие страны, еще не выбравшие свой путь? Разве есть уверенность, что они сделают выбор в пользу свободного мира, а не наоборот? А как посмотрят на это простые люди в коммунистических странах, не подтолкнем ли мы их еще дальше в объятия диктатуры, уничтожив для этих людей всякую надежду на перемены к лучшему?
  
  Я понимаю, что многие все еще рвутся в бой. Господа, у меня для вас есть прекрасное, бескрайнее поле для сражений, но сражений мирных, для которых вам понадобится столько энергии, сколько не дадут все атомные бомбы мира. Я приглашаю вас в бесконечность космоса. Я приглашаю вас в будущее! [бурные аплодисменты] Именно там, за облаками, за синим небом нашей матери Земли, будет решено, каким станет будущее устройство нашей родной планеты, и даст Бог, множества других миров, куда мы сможем добраться.
  
  И да поможет нам Бог! [бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овации]
  
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, август 2057 года
  
  Два студента-третьекурсника, Михаил Самойлов из Хабаровского Дальневосточного университета и Вадим Руднев из Казанского Политехнического нервно, но оптимистично переглянулись, не в силах поверить в свое везение. Глядя на огромную проекционную стену, куда транслируется записанная ранее картинка из прошлого, оба все еще пребывают в тихом шоке, но постепенно до них доходит масштаб Тайны, к которой они оказались допущены. Прикладная математика, лабораторные работы, семестры, экзамены... Чушь! Что может сравниться с ЭТИМ?
  
  Оба давно стали активными зрителями новой телепередачи про альтернативную историю и оба разработали нескольких весьма полезных модификаций экспертной системы, которая там применяется. Оба составили множество расчетных проектов для разных заданных тем и придумали несколько собственных сценариев. При этом, по жизни оба были одиночками, не обремененными социальными связями и особыми успехами в личной жизни, почему и попали в поле зрения соответствующих служб при отборе. И разумеется, оба моментально согласились принять участие в вычислительном эксперименте якобы Академии наук, в котором предполагалось использовать ту же самую экспертную систему. То, что за помощью уважаемые академики обратились к ним, недоучившимся студентам, молодых специалистов совершенно не смутило. Более того, оба восприняли это как должное.
  
  Минусом стала необходимость переезда и временной изоляции, что создало трудности с продолжением учебы. Но прослушать лекции можно и дистанционно, техника это давно позволяет, а сдавать экзамены самому академику Мельникову оба сочли за честь, когда им такой вариант был предложен. В силу то ли молодости, то ли собственной порядочности оба даже не подумали, что такая работа может грозить им какими-то неприятностями. Думали они совершенно о другом.
  
  Картинка на стене неправдоподобно четкая и резкая. Она изобилует такими подробностями, каких в игровом кино не сделать. На экране Хрущев и Эйзенхауэр дружно закидывают в байкальскую воду удочки со специально сооруженного для них длинного настила, уходящего почти на сотню метров от берега. За спинами первых лиц суетятся репортеры, кого-то отгоняет охрана, но в целом картина мирная и почти идиллическая. Денек стоит погожий, солнце весело играет на небольших волнах, но довольно прохладный ветерок напоминает, что на дворе уже октябрь.
  
  - Вот это я понимаю, встреча на высшем уровне! - прокомментировал картинку академик Мельников, не забывая наблюдать за реакцией молодежи. - Коттеджи на берегу Байкала, банька, охота, рыбалка. Совсем неплохо, учитывая заслуженную паранойю с обеих сторон.
  
  - Этого не было в нашей истории? - робко спросил Михаил.
  
  - В 1957 году не было, - кивнул незаметно подошедший Иван. - Разрядка получилась вялая, а после Пауэрса так и вообще сошла на нет. Коттеджи построили, но визит не состоялся. Но мы это поправили.
  
  Студенты восхищенно промолчали.
  
  - А как все неспешно началось, - усмехнувшись, припомнил Мельников. - Эйзенхауэр толкнул длинную речь ни о чем, обычная говорильня. И тут Хрущев предложил развести войска в Европе и сократить их на треть сейчас и вдвое через год, с введением буферных зон и 'открытого неба' в районах соприкосновения. Старина Айк сперва решил, что это шутка, а потом проникся. 'Все страхи мира' легли на благодатную почву.
  
  - И что теперь? Холодной войны не будет? - снова спросил Михаил, но уже смелее.
  
  - Обязательно будет, - язвительно успокоил его Мельников. - Но на то она и холодная, чтобы не начинать горячую. Посмотрите только, какие овации устроила мировая пресса этим двум венценосным миротворцам. Я даже всплакнул пару раз. Еще до визита они оба начали оттирать от кормушки особо ретивых сторонников 'партии войны', да так, что только фуражки покатились. Хрущев попросил своего друга Айка хорошенько следить за военными, а еще лучше за спецслужбами, чтобы не допустить провокаций. Таких, например, как полеты У-2 над советской территорией в выходные и праздничные дни. Попал в точку.
  
  - А космос? - с надеждой подал голос Вадим. - Это же у нас главная тема, так? И разрядка только для этого нужна?
  
  - Примерно так, - поддержал Иван. - На ноябрь у обеих сторон уже летает по два спутника. Учитывая разницу в весе, американцам пока туго приходится, но они очень стараются и выжимают максимум из того, что есть. Радиационные пояса, считай, одновременно открыли.
  
  - А как же Лайка? - грустно спросил Вадим. - Замучили собачку?
  
  - Никакой Лайки! - категорично заявил Мельников. - Королев и Хрущев оба знают, что в космосе можно жить, поэтому никакого живодерства не будет, да и штурмовщины к праздникам тоже. Второй спутник в этой истории - это чуть измененный объект 'Д', летает со всякой мелкой живностью вроде мух и черепах плюс куча измерительной аппаратуры.
  
  - Тот самый Объект 'Д'? - уточнил осмелевший Михаил, попавший в свою стихию. - Он же огромный! А американский аппарат хоть с земли видно? Все равно ведь апельсин получился.
  
  - Заблуждение, - пояснил Иван. - Сам спутник слишком мал, наблюдатели с Земли видят последнюю ступень. Поэтому, дабы не вносить путаницу, можно спутники от ступени не отделять. Но это мелочи.
  
  - А как они этих мух и черепах увидят? - с неожиданной энергией втянулся в диалог Вадим. - Не говорите мне про телевидение на советском спутнике в 57-м году, это фантазии.
  
  - Не говорю, - улыбнулся Иван. - Хоть сделать телесистему в СССР вполне могли, а вот приемных станций еще нет! На нашем спутнике 'банно-прачечный трест', то есть пленка и сканер, как на будущей, или бывшей, Луне-3. Королев уже в мае загрузил НИИ-380 в Ленинграде работами по фототелевизионному устройству, а в июле взял под свое крыло НИИ-1, где делают систему ориентации.
  
  - А как они примут снимки, если приемных станций еще нет? - резонно спросил все еще сомневающийся Михаил.
  
  - С невысокой орбиты примут и наличными средствами, - пояснил Иван. - Энергетика у большого спутника лучше, передатчики мощнее. Новые станции нужны для дальнего космоса, в Крыму уже строят объекты, но пока для ускорения процесса с кластерными антеннами. Самое позднее в начале лета 58-го они будут готовы, а в тестовом режиме и раньше. К Луне готовимся вовсю, сегодня будем пересчитывать эти сценарии.
  
  - А ракета для Луны откуда возьмется? - снова проявил скепсис Михаил. - На простой 'семерке' не получится.
  
  - Разумеется, - Ивану понравился такой разговор с грамотным собеседником. - Две ракеты после второго спутника отдали военным, новую голову и систему разделения уже сделали, испытали и ставят на вооружение. Ракеты с конвейера идут, сейчас это уже без пяти минут 8А, то есть поздний 'Восток' без третьей ступени. Аварии еще могут быть, но точно не из-за детских болезней, а к телеметрии отношение серьезное, разберутся, если что.
  
  - Так без третьей ступени же! - воскликнул Вадим, и Михаил поддержал его энергичным кивком. Оба еще не привыкли к факту, что история поменялась.
  
  - Блок 'Е' летит в январе или феврале, - выдал очередную порцию знания Иван. - Сразу с Луной-1. Там пока не будет ни ориентации, ни ФТУ, но мимо Луны в этот раз не пролетят.
  
  - Ничего себе темп! - Вадим выразил общее восхищение. - А Браун сможет догнать и перегнать?
  
  Мельников даже хмыкнул от возмущения:
  
  - Он что, надеется, что два года будет воевать с бюрократами и 'Сатурны' рисовать? Не будет у него никаких двух лет, год максимум. Иначе съедят. Поэтому он будет пока обходиться мелочью, чтобы сводить соревнование вничью. 'Тор-Эйбл', слышали?
  
  - Это же такой уродец, - охнул Михаил. - Так и не залетал толком!
  
  - Но килограмм тридцать к Луне запросто добросит, - пробормотал начитанный Вадим, и вдруг его осенило. - Неужели доведут до ума?
  
  - Обязательно, других вариантов сейчас у Брауна нет, - пообещал Иван. - Чуть позже займемся этой темой, хоть предварительный сценарий у нас есть. Ну что, молодые люди, готовы внести свою лепту?
  
  Пусть это обращение звучит довольно странно из уст человека, внешне лишь ненамного старшего, но никто из студентов не обратил внимания на такую мелочь. Только переглянулись на мгновение и тут же дружно кивнули.
  
  - Молодцы, - одобрил Иван. - Тогда пойдем, покажу ваши апартаменты. Времени очень мало, сразу начинаем работать.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Подмосковный Калининград-6, январь 1958 года
  
  Сергей Королев бесконечно благодарил свой дар, откуда бы тот ни взялся - от бога, от черта или аморфного космического разума. То, что проработку третьей ступени, или блока 'Е', он начал сразу после первого полета 'семерки', а в оставшиеся месяцы столь удачного 1957-го года уже почти все сделано в металле, давало невероятные, фантастические перспективы уже на январь-февраль года следующего. Это, конечно, не совсем тот блок 'Е' и не совсем та ракета в целом, да и не совсем та Луна-1. Но попадание в спутник Земли и доставка туда советских вымпелов стоят того, чтобы немного потрепать нервы себе и другим.
  
  Тут Королев поработал в полную силу, завернув несколько тупиковых решений и исправив самое главное, ошибку в циклограмме, из-за которой непременно вышел бы промах. Как всегда, между делом спросил группу Пилюгина: а вы учли время распространения сигнала, там же приличная задержка получается, тысяч на пять промахнемся? Этим выступлением он породил немую сцену, достойную пера классика. Он сам уже готов был хорошенько наорать на виноватых и отправить кое-кого 'в Москву по шпалам', но глядя на кислые лица, лишь буркнул 'дарю'. И пообещал заехать на следующий день, чтобы увидеть расчет, и не на коленке, а как положено. Завтрашний день оказался как всегда суматошным, но Сергей вырвался и на часок заскочил к управленцам. Свежий расчет выдал промах в 6 тысяч километров, в очередной раз подтвердив способности Королева к пророчествам. И конечно, в полной мере проявилась полезность и точность БЭСМ (большие советские ЭВМ того времени - прим.авт.), которые буквально из-под палки внедрялись повсюду сотрудниками Лебедева, прикомандированными ко всем КБ, где это оправдано. Молодежь в массе своей восприняла такие новшества на 'ура', но среди тех, кто постарше, нашлось немало недовольных, и журавлиными клиньями поплыли в Москву доносы. Королев сделал один короткий звонок по линии ВЧ (да, Никита Сергеевич, внедряем повсеместно) и через несколько дней вышло постановление Правительства и приказ по министерствам, причем не только связанным с космосом.
  
  До пуска 'Е-1', или 'Мечты', остается меньше месяца, блок 'Е' нещадно гоняют и жгут на стенде, баллистики продолжают считать траектории, хотя дата пуска уже давно выбрана и утверждена. Станция везет примерно те же приборы, что и в 'тот' раз, за исключением наличия фосфорной бомбы, что тоже стало прямой заслугой Королева, внезапно поднявшего вопрос с определением точки попадания. Предложение постараться попасть в ночную сторону Луны и проводить постоянные оптические наблюдения, чтобы зафиксировать на пленке взрыв от падения аппарата, было встречено, мягко говоря, с непониманием. Но Королева внезапно и весьма активно поддержал Келдыш, который мгновенно ухватил суть идеи и тут же предложил добавить небольшую капсулу с химикатами, которые увеличат яркость вспышки. В обоснование своей позиции академик прямо на совещании толкнул импровизированную речь, в которой поставил вопрос: а что будет лет через двадцать, когда наши последователи облетят и 'общелкают' всю Луну в поисках следов первых исторических посадок? Они легко найдут мягко севшие аппараты (да, товарищи, и такие у нас скоро будут), но как им найти крошечный кратер нашей 'Мечты'? Таких кратеров на Луне миллионы! Нужно им помочь, не говоря уж о том, что и для нас, ученых, и для вас, ракетчиков, информация о точке попадания будет очень полезна.
  
  После этого выступления никто уже не спорил, а Королев озорно добавил, что еще при его жизни найдутся мошенники, торгующие поддельными вымпелами с нашей 'Мечты'. Все посмеялись, а молодой Артур Кларк, наверное, в этот момент икнул.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, Останкино, август 2057 года
  
  
  Обычная дымка, в которой так привычно тонет огромный седой Арарат, стала непривычно темной из-за дыма. Густой жирный чад поднимается над долиной и ее стройными тополями, воспетыми в стихах и песнях об Армении. Снова, как сотни лет назад, непримиримые враги превращают эти дивные места в поле боя. Пусть подготовленный в спешке, но внезапный двойной удар турецкой армии оказался страшен, и остановить его было некому. Концентрацию войск заметили заранее, но до последнего момента предполагали, что турки ударят на юг, в иракский Курдистан, как уже не раз случалось. Но увы, все произошло иначе.
  
  Полностью отринувшая остатки светской власти Турция за десять лет промывания мозгов и накачки оружием 'друзьями' из-за океана стала по-настоящему опасной и совершенно неуправляемой. Успешные рейды против северного Ирака и западного Ирана, окончательно выбитые с Кипра греки и сведенная вничью двухнедельная война с Сирией лишь укрепили веру турок в себя и желание исторического реванша на севере. Подумать только, там вопреки воле Аллаха все еще продолжают жить христиане! Выдавить неверных прочь, на север, за Кавказский хребет, к их русским покровителям, и освободить их землю для мусульман - что может быть благороднее? Все попытки осадить зарвавшихся радикалов были окончательно и жестоко подавлены, когда к власти пришел амбициозный отпрыск рода Османа Салах-аддина, пра-правнука Мурада V, объявивший себя султаном Баязидом III. Теперь остался только один путь - война.
  
  Усиленная артиллерией и авиацией Вторая турецкая армия атаковала приграничный Гюмри, заставив замолчать ПВО и выведя из строя аэродромы. Часть самолетов удалось спасти, перегнав в Россию и Грузию, а остальные пришлось уничтожить. Ни о каком организованном действии авиации не т и речи. В это же время Третья турецкая армия, ударив из района Игдира, мгновенно пересекла Араратскую долину и вышла к Еревану, перерезав все коммуникации и оседлав перевалы. В сам город они благополучно не сунулись и обошли его, сумев за неделю боев прорваться к Севану и дальше, на равнину. Азербайджан, давно ждавший момента для нападения, плавно присоединился к процессу, непосредственно не помогая туркам, но и не мешая.
  
  Командующий операцией талантливый генерал Хашим Кемаль все рассчитал правильно. Карабахский вопрос решили за неделю. Россия в этот самый момент завязла по уши на Дальнем Востоке и не могла быстро перебросить войска. Небольшой контингент в Грузии не смог помочь Армении из-за рельефа местности и полного господства турок в воздухе. Мощнейшая постановка помех для ПВО и несколько АВАКСов, любезно предоставленных все теми же известными благодетелями из-за океана, способствовали молниеносным практическим результатам. По факту, Армения оказалась разрезана на части и теперь ее методически добивали, не считаясь с потерями мирного населения. Города методично молотили артиллерией, размалывая в красный порошок древние стены из вулканического туфа, а в плен не брали никого, ни молодых, ни старых. Еще несколько дней, и должен наступить черед Грузии, а турецкие войска все прибывают, переливаясь через границу сплошным потоком.
  
  Впрочем, защитники сдаваться не собирались. В уцелевших укрепрайонах кадровые военные, сумевшие избежать уничтожения, спешно формировали и вооружали отряды резервистов, чей боевой дух, несмотря на отчаянное положение, остался на высоте. Партизанская тактика обороняющихся и знание местности, как обычно, создали немало проблем захватчикам, но, к сожалению, предотвратить окончательный разгром и уничтожение они не могли. Шла вторая неделя бойни.
  
  Отставной адмирал Юджин Дорман, а по совместительству научно-исторический консультант Эй-Би-Си, пребывал в нетипичном для его семидесятилетнего возраста энергичном состоянии. Виноватыми в этом странном факте он считал, конечно, телевизионщиков. И вообще, окажись здесь отцы-изобретатели этого вида развлечений, то совершенно не факт, что им понравилось бы, во что превратилось их детище к середине двадцать первого века. Вряд ли оно могло остаться неизменным, учитывая колоссальный технический прогресс. И прогресс этот сократил почти до минимума расстояние, разделявшее ранее зрителя и картинку, что повлекло ряд интересных последствий.
  
  Сейчас Дорман живо наблюдает, как легкие воздушные камеры-дроны совершенно бесшумно носятся вокруг действующих лиц, снимая такие планы, о которых телеоператоры прошлого и не помышляли. А ведь пользователи дорогих пакетов трансляции могут сами переключаться на произвольную камеру, выбирая ракурс по душе! И лишь тот, кто до сих пор смотрит эфир по старинке, на простом экране, довольствуются картинкой, выбранной режиссером. И все равно, посмотреть есть на что!
  
  Дорман приехал на студию где-то за час до начала шоу, чтобы не спеша все осмотреть и, если получится, познакомиться с продюсерами. И конечно, с ведущей, этой раскосой уральской колдуньей, примадонной прямого эфира, знаменитой Саяной Лязгиной! Но где там! Едва успел пообщаться с двумя-тремя причастными, как его сразу захлестнуло всеобщее движение, где нет непричастных и посторонних. Есть только накатывающийся вал истории, и ни зрителям, ни участникам не дано уйти от него. А ведь многие из тех, кто присутствует сейчас в студии, были 'там' по-настоящему, сражались, гибли под бомбами и гусеницами танков и, в конце концов, побеждали! Всего без малого двадцать лет прошло, разве это срок?
  
  В студии прозвучал сигнал, и первыми вокруг ведущей собрались гости программы, чьи имена не говорят американскому адмиралу совершенно ни о чем. Кажется, один из них это местный обозреватель, начинавший как раз двадцать лет назад фронтовым корреспондентом в Закавказье. Еще, вроде бы, известная балерина, чья мать бежала тогда от войны, а отец пропал без вести, как многие другие. Как всегда, с трибун к ним присоединилось несколько зрителей. Когда началось действо и в притихшей студии грустно зазвучал дудук великого Дживана Гаспаряна, Дорман неожиданно для себя самого сдернул свой бейдж с лацкана пиджака и, спрятав его в карман, присоединился к играющим.
  
  Он не опасался языкового барьера, ведь как один из зрителей, он мог лишь корректировать данные по сценариям. Болтовня оставалась уделом приглашенных гостей и, само собой, ведущей. Ее голос сейчас по-настоящему дрожит, когда она перечисляет вмиг притихшей аудитории ужасы начавшейся войны. Цепочки красных огней повисают над трибунами, когда зрители невольно реагируют, выплескивая негативные эмоции. Их крохотные фонарики могут светить красным, желтым или зеленым, создавая 'спектр одобрения', который используется при выборе сценариев.
  
  Четкой фразой ведущая прервала спор гостей между собой и объявила первый альтернативный сценарий, которым стала блокада Еревана и отказ турок от рейда на Дилижан. Маниакальная жажда генерала Кемаля покончить с древней столицей Армении заставила его отказаться от уже утвержденного трезвого тактического плана. Соблазн оказался слишком велик, но в результате почти десяток турецких бригад сгорели вместе с техникой в страшных затяжных уличных боях. Эти силы могли бы очень пригодиться на севере, чтобы взять под контроль перевалы и закрепиться там, отрезав подходящие к защитникам подкрепления. Задержка почти в неделю, огромные потери, бессмысленный обстрел миллионного города и в итоге потеря темпа, вот чем пожертвовал Кемаль и в итоге, как показало моделирование, проиграл. Иджеван, Паравакар, Акстафа, Ноемберян - нет числа 'дорогам жизни', по которым, несмотря ни на что, осажденным доставлялось оружие, медикаменты и продукты. Армяне, русские, грузины, курды, попавшие в турецкие 'котлы', продолжали сражаться, отвоевывая самое драгоценное. Дни и часы. Москве это отвоеванное огромной кровью время было необходимо, как воздух. Посреди дальневосточного кризиса с широкомасштабной войной на море, свободных войск на юге просто не было. Оголять другие участки границы в первые же часы нападения нельзя, поэтому пришлось ждать, когда турки втянутся по-настоящему.
  
  Моделирование показало ошибку генерала Кемаля в мельчайших подробностях и подтвердило, что фактически, эта авантюра со штурмом города стоила турецкому командующему победы. Те, кто постарше, вспомнили 'пятидневную войну' 2008 года и нелепые попытки тогдашнего грузинского воинства с наскока взять Цхинвал, из-за чего было упущено драгоценное время, погублено множество людей и техники и упущена возможность быстрой победы. Это был единственный шанс добиться успеха. А когда на поле боя появились сходу вступившие в бой тактические группы 58-й армии, для грузин все закончилось очень быстро.
  
  Хоть турки оказались намного более страшным противником, но огромный Ереван оказался им не по зубам. Ввязавшись в уличные бои, турки фатально потеряли темп и дали Москве возможность отреагировать до того, как стало слишком поздно хоть кого-то спасать.
  
  Первый неприятный сюрприз агрессор получил на восьмой день, когда четверка МиГ-31, прикрываемая помехами, 'сняла' с неба американский АВАКС прямо над Инджирлыком. На вопли американцев отреагировали, отведя флот на лишнюю сотню миль от берегов Японии, оставив янки наедине с их проблемами. Потом начались единичные пуски крылатых ракет с Черного моря и с Каспия, создавшие перебои в работе аэродромов, что немедленно сказывалось на эффективности турецкой авиации.
  
  В Москве еще немного выждали и сняли часть войск с западного направления, для пущего эффекта погрозив самым 'одаренным' соседям ядерной дубинкой. Поэтому, еще одним сюрпризом для турок вскоре стала массовая переброска войск через порт Поти с дальнейшей доставкой в Армению по железной дороге. Десантные корабли неслись к Новороссийску и возвращались обратно, до отказа набитые техникой и людьми, которые, высадившись на твердую землю, пока не вступали в бой.
  
  Накал страстей так вырос, что адмирал Дорман почти невольно оказался в самой гуще спорящих зрителей. Он попытался проникнуть в глубину мысли турецкого командующего в тот момент, когда еще только замаячили первые признаки будущих проблем. В этой ситуации генерал Кемаль принял, казалось бы, самое оптимальное решение. Он попытался блокировать побережье силами довольно многочисленного турецкого флота. Но здесь его ждала засада в виде необходимости держать под контролем еще и Средиземноморье, где греки тоже были начеку. Зрители и участники проголосовали примерно так же. Повинуясь импульсу, Дорман в последний момент пробился к консоли и поспешно ввел свой сценарий, неодобрительно встреченный зрителями цепочками красных огней. Но программа всегда беспристрастна, и результат вычислений поразил всех.
  
  В реальности, турки так и не смогли прервать линии снабжения, развернутые под прикрытием русской береговой авиации, нарвавшись на удивительно плотную и эффективную работу подводных лодок, которых у русских на черноморском театре неожиданно оказалось целых девять штук, хотя на тот момент только пять считались боеготовыми. Три или четыре дежуривших в Средиземном море лодки, успели пройти Проливы до того, как их оседлал турецкий флот! Вот в чем главный фактор неудачи для талантливого турецкого генерала, хорошо воевавшего на суше, но не сумевшего вовремя среагировать на море.
  
  Дорман сам удивился, насколько его простая и естественная с точки зрения морского офицера поправка изменила ход войны. Блокировать проливы до начала операции, любой ценой воспрепятствовать переброске сил! Ведь эти лодки и обеспечивший прорыв эскорт из состава средиземноморской эскадры, наследника советской 5-й ОПЭСК, несли не только торпеды, но и крылатые и противокорабельные ракеты. Перерезанный кратчайший путь снабжения десанта означал бы дополнительные дни и даже недели для накопления группировки. В реальной истории несколько турецких попыток отбомбиться по высадившимся войскам полностью сорвали 'Торы', доставленные в Поти чуть ли не в первых рейсах. Если бы этой линии снабжения не было, то войска нечем было бы прикрывать с воздуха! В таком случае, потери десанта еще до соприкосновения в противником могли стать невосполнимыми, а успех деблокирования Армении сомнительным. Но всего этого не случилось. На близлежащие грузинские аэродромы, бесцеремонно очищенные от гражданских лиц, уже прибыла армейская авиация из Ейска, Новороссийска и Буденновска. Спустя пять дней пятидесятитысячная группировка пришла в движение.
  
  Дорман понял, что сильно вымотался и, отступив в дальние ряды, забрался на полупустую боковую трибуну, чтобы присесть и немного перевести дух. Давно он не испытывал такого стресса и переживаний, и это с его-то жизненным опытом! Что же чувствуют простые зрители?! Он по-настоящему, искренне переживал за этих парней из десанта, в основном из России и Белоруссии. Им предстояло с двух основных направлений нанести сходящиеся удары, отрезающие группировку Кемаля от равнины. Может быть, в нем говорила симпатия к христианам, более близким к европейской культуре? С другой стороны, среди десантников были и татары, и чеченцы, и многие другие, кого не упрекнешь в нелюбви к исламу.
  
  Зрители попытались изменить время начала операции по деблокированию, но программа была непреклонна, момент выбран практически идеально. Для более ранней атаки не хватало сил, а тянуть дальше никак нельзя. Остававшиеся на территории Армении очаги сопротивления держались из последних сил, и с каждым часом их оставалось все меньше.
  
  И тогда перешли к рассмотрению последнего сценария, а фактически, генерального сражения той войны, развернувшегося на равнине Карс. Мог ли Кемаль изменить ее исход? Разумеется, мог, но только спешно отступив, причем, не дожидаясь прибытия основных сил русских. Но разве могли воины Аллаха пойти на такое? С мотивацией и дисциплиной у них все в порядке, техника исправна, горючего и боеприпасов вполне хватает. И битва все-таки произошла, и итог стал для турок плачевным.
  
  Перед началом наступления Дальняя авиация и Черноморский флот, истратив две с половиной сотни крылатых ракет, за пять часов прекратили всякое шевеление на турецких аэродромах. На Инджирлык решили не скупиться и истратили несколько 'Искандеров'. Без поддержки с воздуха армии вторжения быстро поплохело, особенно когда в дело вступила русская фронтовая авиация. Из средств ПВО работать могли только ПЗРК и комплексы непосредственного прикрытия поля боя, остальное безнадежно утонуло в помехах. Русские давили всеми силами со своей стороны, а заокеанские 'доброжелатели' отвечали с турецкой, устроив во всей округе радиоэлектронный апокалипсис. Перебои со связью и электропитанием отмечались даже в тысячах километров от места действия, но вялые протесты утонули в грохоте взрывов.
  
  Кемаль постарался извлечь из этой катастрофической ситуации максимум возможного, но было уже слишком поздно. Поняв, что остановить рассекающий удар не удалось, он оттянул войска не к югу, а к северу, к горам Армении, где больше шансов продержаться, и где действие русской авиации все еще затруднено. Но это уже агония, и выиграв немного времени, турецкий командующий потерял всякую возможность выйти из схватки, сохранив остатки армии. Последний месяц он с огрызками своей единственной оставшейся бригады яростно удерживал юго-восточные пригороды Еревана, пока не нашел свою смерть в густо засеянном бомбами парке Джрвеж.
  
  Дорман снова всмотрелся в карту. Красные стрелки направлений ударов против синих дуг позиций обороняющихся. Контр-удар Седьмого корпуса к озеру Чилдыр задуман прекрасно, и он почти застал русских врасплох, но те быстро сориентировались и пустили в действие одну из своих домашних заготовок, отвлекающий удар по тылам в районе Хамур. Пожалуй, этот эпизод стал единственной возможностью для турок хоть как-то зацепиться за свои рассыпающиеся позиции. А потом, из сплошной белесой стены поставленной дымовой завесы вынырнули приземистые силуэты русских танков. Несколько машин удалось подбить, но и только. Все, конец игры.
  
  Тщетно зрители и гости спорили, освещая друг друга гирляндами желтых и красных огней, стараясь нащупать для турецкого командующего путь из западни. Выхода нет, что раз за разом подтверждает бездушная программа. Политические последствия тоже интересны, визга в 'цивилизованном мире' было много, но желающих помогать избиваемым туркам не нашлось. По традиции, присылали лишь гуманитарную помощь, которая очень кстати пришлась для бегущих подальше на Запад миллионов беженцев.
  
  Победители наскоро провели суд над несколькими недорезанными турецкими вояками, непонятно как попавшими в плен живьем, и объявили о 'заочных репарациях'. Проще говоря, провели по карте две прямых линии, отрезав от Турции Арарат с окрестностями, приличный кусок равнины почти до озера Ван и черноморское побережье до самого Офа, а все, что попало в этот контур, стало собственностью Республики Армения как пострадавшей стороны конфликта. Но только этот момент в передаче уже не обсуждали, как и печальный конец новоявленного султана.
  
  Дорман решил, что с него довольно и пора отступить. Он осторожно ретировался за кулисы, где вновь вытащил на свет свой бейджик с буквами ABC, который, словно шапка-невидимка, заставлял охранников попросту не замечать его. Раздались фанфары, передача закончилась, на удивление притихшие зрители потянулись к выходу.
  
  Адмирал устало присел в одно из непонятно зачем установленных кресел в техническом секторе студии, чтобы успокоиться и обдумать информацию, полученную им еще до начала передачи. Еще сегодня утром у него было полно идей, как можно все улучшить. Но, побывав на передаче, он даже не мог припомнить все эти 'гениальные' идеи. Пожалуй, здесь все организовано близко к идеалу. Дорману хотелось узнать, кто смог все это придумать на уровне концепта. Предвидеть все заранее! Ему удалось переговорить с режиссером-постановщиком, а также с несколькими исполнителями пониже рангом. Все они, хоть это и задевало их профессиональную гордость, признавались, что никто из 'креативных' телевизионщиков до такого не додумался. Этот проект телеканалу поднесли практически в подарок.
  
  А потом кто-то упомянул такую солидную организацию, как Научный Совет по изучению исторического наследия. Академия Наук и раньше была в списке подозреваемых, но вот название Совета прозвучало впервые. Еще более интересно то, что этот Совет и организован-то совсем недавно, пару месяцев назад! Эта информация есть среди вводных, переданных послом Фаррелом и теперь требуется все проверить.
  
  Пикантности добавляет тот факт, что научные советы такого уровня были по сути подконтрольны Президенту и его администрации, а вовсе не Президиуму Академии. Что же, гипотезу о том, что проект спущен с самого верха, можно принять как почти доказанную. Разумеется, это всего лишь первый шаг. Нужно постараться узнать больше, задействовать агентуру. Адмирал почти уверен, что в Президиуме найдется хоть один 'сочувствующий', который хоть что-то знает и Фаррел сможет через своих агентов вытянуть из них нужную информацию. По крайней мере, теперь стало более понятно, в каком направлении искать. Может быть, это действительно личная инициатива Орлова? Политики такого уровня - люди практичные, просто так ничего не делают.
  
  Дорман не обратил внимания на рабочих сцены, снующих туда-сюда, виртуозно развинчивающих ажурные конструкции трибун и декораций. Особенно на одного из них, детину огромного роста, который так и не посмотрел в сторону озадаченного адмирала. Мало ли, кто бродит вокруг да около! Но это лишь личина, маскировка, и детина этот вовсе не рабочий сцены. Адмирал Дорман это лишь один из тех, за кем он следил с самого появления в студии, записывая все разговоры и делая собственные выводы. Не желая ждать, когда 'пропавшего' Ивана Родина найдет кто-нибудь другой, Вэй Тьяо, один из Восьми, решил начать собственное расследование.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Мыс Канаверал, 29 января 1958 года
  
  Яркая звезда в небе и далекий гул - очередной 'Тор', четвертый подряд, должен благополучно доставить макет боеголовки в лежащую почти в двух с половиной тысячах километров от старта точку Атлантики. Напряжение в комнате управления заметно снизилось, и Джек Бромберг (Jack 'Thorhead' Bromberg, реальный персонаж - прим.авт.), менеджер проекта 'Тор', с облегчением затянул потуже ослабленную в нервном ожидании петлю галстука. Похоже, эта штучка все-таки будет летать не через раз, а как положено.
  
  Обернувшись, он встретился взглядом с чуть снисходительным взглядом бывшего немецкого ракетчика и теперь, как ни странно, его собственного босса.
  
  - Ну что, Джек, все еще сомневаешься в наших методах?
  
  Этот чертов немец еще и издевается! Джек фыркнул, но это получилось у него как-то по-доброму. Вернер Фон Браун, словно прочитав его мысли, улыбнулся своей харизматичной тевтонской улыбкой, под которую, казалось, вот-вот грянет из репродукторов 'Хорст Вессель'.
  
  - Вот тебе, Джек, и максимальная дальность. Теперь начинаем гнать малую серию, но сначала небольшой отдых, до понедельника. На пару дней распусти всех по домам и оформи, как положено.
  
  - Расстреливать никого не нужно? - буркнул Джек, посмеиваясь про себя. Да, этот наци знает себе цену. Но и дело свое он тоже знает, этого не отнимешь.
  
  - Сегодня что, четверг? Тогда не нужно, - серьезно ответил Браун. - Ответ от Белла пришел?
  
  - Я отправил пакет в твой офис, не вскрывая. Знал бы, что ты будешь сегодня здесь, а не в бункере, взял бы с собой.
  
  - Ладно, потом прочитаю, - Браун остановился и на мгновение задумался, массируя лоб. Джек удивился, насколько свежо выглядит немец на фоне всех остальных, учитывая, что побегать и понервничать ему пришлось не меньше прочих, а то и побольше. Железный человек, не чета некоторым старым развалюхам.
  
  Что и говорить, работать 'под немцами' нравится далеко не всем. Несколько ученых еврейского происхождения устроили форменный скандал, требуя не просто сместить Брауна с его поста, но и вообще лишить гражданства и выслать из страны. Но большинство, посмотрев, как тот организовал работу и насколько дела пошли быстрее, поменяло мнение и стало втягиваться в процесс. Но это не все, далеко не все.
  
  Джек видел и знал многих талантливых инженеров и организаторов, наделенных могучей интуицией и обширными знаниями, но такого уровня компетентности, который демонстрирует его 'трофейный' босс, ему встречать не приходилось.
  
  Еще в начале лета, когда до назначения Брауна было еще очень далеко, до Джека дошли кое-какие слухи, не говоря уж о нескольких правильно составленных доносах. Суть была в том, что Браун зачем-то зачастил на заводы 'Рокетдайн' и в их мозговой центр в Канога Парк. Как хороший менеджер, привыкший не пускать такие вещи на самотек, Джек отслеживал эти перемещения немца с некоторой опаской. Но однажды к нему на стол лег перечень из двенадцати пунктов, исчерпывающе описывающих 'детские болезни' и недоработки семейства моторов S-3. Там было много интересного, начиная с недостаточного контроля чистоты трубопроводов при сборке и заканчивая слабыми креплениями валов турбонасоса, приводящие к резонансу и разрушению подшипников. По каждому пункту даны подробные рекомендации по устранению, и вскоре оказалось, что документ составлен самим Брауном после всего лишь третьего визита на завод.
  
  Разумеется, Браун кровно заинтересован в безупречной работе этих моторов (на его 'Юпитерах' стояли именно они), но у него на тот момент не было полномочий как-то повлиять на менеджмент компании. Джек, уверенный, что такое невозможно придумать, пытался и со своей стороны пробить глухую стену недоверия моторостроителей. Ведь на его 'Тор' тоже ставятся эти движки! Но подрядчик частный, независимый, и менеджер проекта может только 'писать письма'. Некоторые самые вопиющие недоделки исправили, но двигатели продолжали иногда гореть, а ракеты иногда падать, хоть и не так часто, как раньше. Браун тогда выкрутился, и для своего исторического запуска выбрал из имевшейся партии один двигатель, тщательно проверив его силами своей команды. Пронесло.
  
  Но про дар предвидения Брауна уже тогда начали ходить легенды. Модификации, сделанные нескольким 'Юпитерам' в августе и превратившие их в 'Юноны' поражали своей точностью и продуманностью, начиная с изменения схемы прокладки кабелей и заканчивая решением не отделять спутник от последней ступени ракеты. Действительно, иначе кто его увидит, этот апельсин!
  
  Когда Браун доказал, что держит слово, и получил от президента карт-бланш, события ускорились настолько, что стало трудно за ними даже следить. Почти сразу же немец явился в Канога Парк с несколькими соратниками-заместителями (как говорили потом свидетели - со своим взводом СС) и провел несколько милых, доверительных бесед с руководством 'Рокетдайн', после чего вновь вручил им свой список, в котором на этот раз оказалось на два пункта больше. Стоит ли говорить, что все проблемы были устранены в рекордно короткие сроки.
  
  И теперь они вместе учат летать 'Тор', который нужен не только военным, жаждавшим заполучить возможность достать столицу СССР с территории Англии, но и Брауну, у которого были на эту машину свои серьезные планы. Но процесс стал не только более жестким, но и более осмысленным, и это тоже причина неуемной активности немца. Хотя, казалось бы, что он понимает в радиоэлектронике? Тем не менее, ребята из ЭйСи (AC Spark Plug - прим авт.) почти сразу признали в нем своего, когда немец с ходу выдал им несколько идей о том, почему гироскопы системы управления 'уводит' больше, чем должно быть по расчетам. Паразитные токи в контурах это не новость, но конкретно в этот случай почти невозможно поверить, если бы не факты. Разобрались, и получили точность наведения даже на несколько процентов выше расчетной. Но откуда он знал?!
  
  А баки! Оригинальнейшая идея с изменением схемы фрезеровки законцовок сняла почти пять процентов массы и увеличила дальность. Когда проверили и убедились, что это реально, на все вопросы немец лишь усмехался и говорил: запомните, с любой конструкции можно снять десять процентов массы, если захотеть. У Джека не шла из головы мысль, что Браун кого-то цитировал, но кого? (С.П.Королева - прим.авт.)
  
  Джек совсем не удивился, когда услышал от Брауна о начале серийного производства 'Торов'. Это притом, что операция по развертыванию боевых ракет на британских островах с кодовым названием 'Проект Эмили' отложена минимум на год в связи с начавшейся 'разрядкой'. Браун рвался в космос, и на этом пути 'Торы' его вполне устраивали как временное решение, позволяющее быстро создать легкий носитель. Чуть форсированные моторы и чуть уменьшенный сухой вес первой ступени это лишь часть собираемой Брауном головоломки, позволяющей вытащить почти 150 килограммов на орбиту Земли или около полусотни к Луне! Пусть до русских ракет с их тоннами пока далеко, но это уже не 'апельсинами' швыряться! К тому же, остаются неплохие заделы для модернизации. Уже сейчас с подачи неугомонных немцев на кульманах в 'Дугласе' рождается еще более мощная версия 'Тора' с удлиненными баками. А в 'Локхиде' уже чертят перспективную вторую ступень! Джек еще не слышал названия 'Аджена', но уже примерно знает, что вместе с форсированным 'Тором' эта штука вытащит на низкую орбиту больше тонны!
  
  Остается вопрос точности наведения верхних ступеней, но и тут уже Джек уверен, что Браун знает, что делает. Недаром он так плотно общается со спецами из фирмы Белла, ведь без радиокомандного устройства хотя бы для отсечки двигателя последней ступени в Луну ни за что не попасть, точности не хватит!
  
  Джеку вдруг захотелось посмотреть на спутницу Земли в хороший телескоп. Жаль, что сейчас день и только начавшая стареть Луна еще не взошла над чуть затуманенным океанской дымкой горизонтом. Было бы интересно посмотреть на те места, где в самом ближайшем времени может оказаться неодушевленный посланец с Земли, пусть и разбившийся при этом в лепешку. С той стороны океана, где сейчас ночь, Луна видна прекрасно. И кто-то, возможно, прямо сейчас смотрит на приборы и измеряет углы, уточняя траекторию для своей ракеты и нещадно гоняя движок логарифмической линейки, или на чем там эти русские считают... После 'Спутника' до последних тупиц дошло, что не на счетах!
  
  Да, никто не хотел бы видеть 'красную Луну' у себя над головой, но пока все, что Джек может с этим поделать, это работать в полную силу и надеяться, что и у русских все не так шоколадно, как это кажется с другой стороны железного занавеса.
  
  Разумеется, Джек Бромберг - хороший и опытный администратор. Он отлично разбирается в технических вопросах и знает, что такое границы возможного и как трудно выйти за их пределы. В данном случае он и прав, и неправ одновременно. Хоть у русских, безусловно, далеко не все шоколадно, но именно в этот момент на далеком полигоне Тюра-Там из ворот МИКа неторопливо выезжает мотовоз с ракетой. Под ее коническим обтекателем прячется первая в истории автоматическая межпланетная станция, которой всего через пять дней суждено вспышкой яркого взрыва потревожить вечный покой лунных гор.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  Москва, август 2057 года
  
  
  - Вы хорошо помните нынешнего академика Мельникова, когда он был студентом? Можете рассказать о нем?
  
  - О, я помню намного больше, чем могу рассказать, вы уж извините. Что именно вы хотите услышать?
  
  - Да что угодно, Елена Васильевна. Где вы вместе бывали, с кем общались? Друзья, однокурсники? Вечеринки, каникулы? Можно без подробностей, которые вы так хорошо помните.
  
  - Хорошо. Борис тогда еще не остепенился, поэтому можно сказать, был типичным студентом. Веселым и немного сумасшедшим. И друзья у него были под стать. Вот Яша Алексеев, например. Такой проныра! Очень хваткий был парень, через него многие наши ребята находили подработки. Прожить на стипендию было невозможно, а родители подкармливали далеко не всех.
  
  - Да и карманные деньги в таком возрасте лишними не бывают.
  
  - Вы так говорите, юноша, будто сами давно вышли из этого возраста.
  
  - Извините, стараюсь быть хорошим журналистом и смотреть на события с точки зрения того, с кем беседую. Продолжайте, прошу вас.
  
  - Да... Однажды, ребята поистратились, и две недели по ночам торчали на вокзале.
  
  - Зачем?
  
  - Вагоны разгружали, представляете? Яша целую аферу провернул, с привлечением первокурсников. Им же можно было поменьше платить. Время было такое.
  
  - И все ребята с вашего курса участвовали в этой афере?
  
  - Почти все. Деньги тогда все перевешивали, сами понимаете. А здравый смысл в первую очередь.
  
  - Но кто-то отказался?
  
  - Несколько самых осторожных. А вот Ваню слишком осторожным не назовешь, но он по другой причине. Они с Борисом обычно были не разлей вода, но в тот момент между ними случился небольшой разлад.
  
  - А Ваня - это кто?
  
  - Лучший друг Бориса. Он давно погиб, еще в том веке. Он со всеми дружил, такой умница.
  
  - Погиб? А как его фамилия, не помните?
  
  - Ну как же не помнить, помню. Родин. Ваня Родин.
  
  - Э... А... М-м-м... Ух, ты! Та-а-а-к...
  
  - Что с вами, юноша? Вы не можете его знать. Он погиб лет за тридцать до вашего рождения.
  
  - Нет, все в порядке. Извините, вспомнилось кое-что. У меня на работе был один Иван Родин, но это, конечно, совпадение. Вы очень интересно рассказываете, продолжайте, пожалуйста. Не будем слишком долго говорить о покойниках.
  
  
  Упомянутый покойник сейчас зол и мрачен, но старается не подавать виду. Он внимательно прослушал 'интервью' до самого конца, одновременно с этим старательно изображая скучающего горожанина. Очень удачно сработала 'закладка', оставленная еще несколько лет назад.
  
  Иван Родин выбрался из тихого зеленого дворика на пересечении с Рождественкой и свернул на Кузнецкий Мост, обдумывая невеселые новости. Получается, что Вэй Тьяо оказался пронырой не хуже Яши Алексеева, мир его праху. Отыскал их с Борисом однокурсницу, Алену Азарову, прикинулся журналистом и вытянул-таки из нее заветную фамилию. Теперь Вэй поймет, что архивы университета зачищены специально. В те былинные времена еще никто не цифровал документооборот учебных заведений, а выкрасть несколько бумажек несложно. По задумке никто, кроме нескольких седых стариков, не может знать, что некий Иван Родин учился в одной группе с Борисом Мельниковым. А теперь Вэй поломал эту комбинацию, и придется что-нибудь придумывать.
  
  А началось все с телешоу. Естественно, такое событие привлекло внимание не только Вэя Тьяо. Вон, американцы уже копают, целого адмирала заслали, да и немцы сделали стойку (или сидку?), как полицейский доберман на тротиловую шашку. Что совершенно невозможно скрыть, так это новообразованный академический Совет, 'придумавший' телешоу, и его связь с Президентом. А там и имя Мельникова всплыло, все-таки доверенное лицо. Американцы и Вэй принялись копать под академика практически одновременно, но янки пока не сообразили проверить архивы, тут хитрый наблюдатель их опередил. Но даже если янки тоже отыщут Алену, им это не поможет. Они ведь не знают, что искать надо Ивана Родина, якобы погибшего в прошлом веке.
  
  Пожалуй, это уже становится опасно. Вэй явно чувствует и понимает, что идет по следу. Нужно предупредить Бориса и постепенно ограничить его публичное присутствие. Спускаясь по широким ступенькам, Иван проверил охранные схемы своих 'демонов' и на всякий случай огляделся. Он уже спустился в нужный подземный переход, а наверху делово гудит улица Петровка. Иван еще раз убедился, что его никто не видит и, открыв неприметную железную дверь, двинулся дальше. В секретные тоннели попасть совсем не сложно, если знаешь несколько таких грубоватых дверей и имеешь подходящие электронные ключи. А еще лучше, технику, способную их взламывать. Иван предпочитает возвращаться в бункер, ни разу не повторяя старые маршруты, а лазеек в московских подземельях столько, что на несколько жизней хватит, да еще и останется.
  
  Еще несколько минут блуждания по совершенно темным подземным катакомбам, и в лицо, наконец, ударяет прохладный подземный ветерок, знакомый любому пассажиру метро. Густо пахнет креозотом, а в открывшемся черном провале тоннеля тускло блестят рельсы. Почти добрался! Здесь Иван включил полную маскировку и перешел в боевой режим, чтобы потренироваться в обмане местных систем безопасности. Никогда не знаешь, в какой момент этот навык может пригодиться!
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Полигон Тюра-там, 29 января 1958 года
  
  Казалось бы, еще года не прошло с даты вывоза первой 'семерки'! А традиция провожать ракету до старта пешком уже так прочно вошла в обиход, что кажется, будто всю жизнь топал за мотовозом! Иногда по шпалам, а иногда прямо по голой степи. Колеса почти неслышно перестукивают на стыках, скорость очень небольшая, никто не отстает. Космическая идиллия.
  
  Королев сбился с мерного шага, вспомнив, насколько тщательно готовили именно эту ракету. Проверяли и давно отработанный, казалось бы, 'пакет', недавно попавший в аварию, и летящий впервые блок 'Е', а про сам аппарат и говорить не приходится, гоняли в хвост и в гриву. Воронежцы (ОКБ-154, ныне КБХА, г.Воронеж - прим.авт.) нещадно сожгли на стенде несколько своих изделий (РД-0105 - прим.авт.), и теперь, после доработок, это фактически уже конструкция, аналогичная двигателю третьей ступени позднего 'Востока' из его снов. Не подведет!
  
  Валентин Глушко молча топает рядом. Сергей не смог не отметить, как тот переменился за последние месяцы, причем в лучшую сторону. Сидящие в нем старые обиды, часто двадцатилетней давности, и неуемная гордость, переходящая в абсолютно неконструктивный гонор, вдруг, показав свою отвратительную сущность, куда-то почти исчезли. Видно, что Валентин снова, как в молодости, не на шутку увлекся работой, а получив полномочия и почти неограниченную поддержку, стал работать с невероятной отдачей.
  
  Сергей с удивлением признался самому себе, что и сам стал относиться к Валентину по-другому. Ему тоже есть что припомнить старому другу и сопернику. Но сейчас, на пороге столь великих свершений, все это кажется таким далеким и мелким, что и в телескоп не разглядишь. А Луна, вот она, висит на виду, желтая и почти круглая!
  
  Всего три дня после полнолуния прошло, и наша машина (не моя, не его, а наша!), которая сейчас медленно катится по этим рельсам к стартовой позиции, скоро окажется там, где-то среди гор и кратеров видимой стороны ночного светила. Нет, товарищи, вы только вдумайтесь в это!
  
  - Что-то Борис разулыбался, - вдруг нарушил молчание Валентин. - И озирается больше обычного.
  
  - Молодец, пусть запоминает, как дело было, - усмехнулся в ответ Сергей. - Мы, конечно, теперь все на кинопленку снимаем, но живые свидетели тоже нужны. А Борис потом книжку напишет про нас с тобой.
  
  - Думаешь, когда-нибудь можно будет?.. - Валентин не договорил на полуслове, но Сергей его прекрасно понял. Оба достаточно честолюбивы, и полная безымянность из-за тотальной секретности их безмерно тяготит.
  
  - Я надеюсь, что дождемся, и желательно при жизни, - мрачно пошутил Королев.
  
  Глушко слегка приуныл, а потом по-мальчишески отчаянно махнул рукой. - Да какая разница, лишь бы полетела. Лишь бы полетела, - повторил он.
  
  - Полетит, - тихо сказал Королев. - Я всего три часа спал, но зато как младенец. Даже без снов. Хорошая примета.
  
  - Я тебе почему-то верю, - странным голосом ответил Валентин. - Даже не знаю, почему. Я в другое поверить не могу.
  
  - Что на Луну летим? - Сергей сам еще не до конца поверил.
  
  - Вот именно. Мы еще год назад про такое и не думали.
  
  - Не мы, а вы, - посмеиваясь, ответил Королев будущим афоризмом. - Пока некоторые на ярмарке тщеславия по совместительству торговали, другие по ночам докладные в Москву писали и планы с Келдышем обсуждали.
  
  - Да молодец ты, Серега, - не обиделся Валентин. - Много чего про тебя болтают, но я-то знаю. Такие горы свернул.
  
  - Не я один, - Королев на мгновение остановился и покачал головой. - Без тебя, без Володьки, Бориса и остальных ничего бы я не сделал, пророк хренов.
  
  Махнув рукой, Сергей зашагал дальше. Валентин все так же шел рядом с ним, оба молчали минуты три.
  
  - Валентин, - наконец, тихо и серьезно сказал Королев. - Мне нужен крепкий тыл. Опора в делах. Не друг, и не жилетка, в которую поплакаться можно, а железобетонная глыба, как наш стартовый стол. Понимаешь?
  
  - Я понимаю, - на выдохе ответил Глушко, чуть убыстряя шаг. - Но и ты должен понимать, что мы с тобой как два медведя в одной берлоге.
  
  - Вот именно. Поэтому хочу знать, что нас ждет. Пойми, Валентин - Королев снова остановился, - Мне ли не знать, что у тебя на душе? Как тебя гложет то, что Главный - я, а не ты! Не спорь, я же вижу. На твоем месте со мной было бы то же самое. Но я должен знать.
  
  Королев оборвал фразу на полуслове, но Валентин все понял. Оба помолчали, шагая под перестук колес еще с минуту.
  
  - Ты хочешь знать, не всажу ли я тебе нож в спину в самый критический момент, когда все будет зависеть от нашей кооперации? - вдруг прямо спросил Глушко.
  
  - Неплохо сформулировано, - усмехнулся Сергей. - И у тебя нет теперь возможности уклониться от прямого ответа. Что скажешь?
  
  В этот раз Валентин обошелся без пауз.
  
  - Знаешь, еще полгода назад я бы ни за что не поддержал этот разговор, если бы он состоялся.
  
  - Полгода назад я бы его и не начал, - парировал Королев.
  
  - А потом начались твои, Сергей, 'чудеса'. Ну, ты же понимаешь, о чем я. Разболтанный трубопровод, клапана задом наперед, кабели на корпус и все прочее. Я до сих пор понять не могу, откуда ты узнал?
  
  - Если б я сам понимал, - Сергей старался не врать, но и говорить всей правды не мог. - Это как наитие какое-то, или видение. Вот знаю, что такой 'бобик' есть, и все тут. Или вижу правильную компоновку какого-то узла, а на старую смотреть не могу.
  
  - Вот, - Валентин говорил совсем тихо, - Народ чего только не говорит. А я сам не знал, что думать, пока...
  
  - Пока сам не увидел, да? - абсолютно спокойно спросил Королев, глядя на ошарашенного соратника. - Ты же без моих подсказок понял причину автоколебаний и поставил гасители на магистрали? И что самое главное, сделал до того, как эта гадость в реальном полете вылезла.
  
  - И ты знал? - Валентин слегка сник, но виду не подал.
  
  - Знал, и тоже не сразу понял. А потом увидел другие твои доделки по 107-му (речь про РД-107, мотор первой ступени - прим.авт.) и чертежи форсированного варианта, и все стало ясно.
  
  - Сергей, ты же коммунист, - попытался было возразить Глушко, но Королев с усмешкой перебил его.
  
  - Как и ты, но на три года раньше в партию вступил. Я, конечно, коммунист и материалист, но что ты предлагаешь, забыть и не обращать внимание? Ведь все сбывается! Сколько времени мы сэкономили, только честно?
  
  - Полтора года, а то и два, - подумав, вздохнул Валентин. - Я не предлагаю забыть, я просто хочу понять, что это? Откуда? С какой стати нам делают такие подарки?
  
  - И какова будет цена? - договорил Сергей. - Меня тоже это гложет, но останавливаться поздно. Мои американе ждать не будут, тут и гадалка не нужна. Фон Браун хоть и фашист, но инженер и организатор он выдающийся. И промышленность в Штатах пока мощнее нашей, как ни крути. Нужно пользоваться любой возможностью.
  
  - Да, выхода нет, - вновь вздохнул Валентин.
  
  - Так что там насчет ножа в спину? - переспросил Сергей. - Мы теперь чуть лучше знаем друг друга, давай попробуем все это направить на пользу дела.
  
  - Собственно, что тут говорить, - начал Валентин. - Эта сила, чем бы или кем бы она ни была, уже определилась. Я вижу только свои двигатели и все, что с ними связано. Ты видишь все и обо всем. Давай исходить из этого. Ты Главный, я зам.
  
  - В самом деле? - въедливо спросил Сергей. - А ведь если ты сам станешь Главным, тогда этот 'дар' может к тебе перейти. Неужели нет такой мысли?
  
  - Есть, конечно, - Валентин невесело хмыкнул. - От тебя ничего не скроешь. Может, ты и мысли читаешь?
  
  - Не читаю. У моих подопечных, - Сергей с любовью глянул в сторону ракеты, - собственных мыслей пока нет, не доросли еще.
  
  Тут Королев немного покривил душой. Он уже давно знает о своих замах много такого, о чем они и сами не догадываются. И самое неприятное, о себе он тоже много чего знает, и хорошего в этом мало. А амбиции Валентина, как личные, так и технические, будут неизбежно расти, и очень скоро превзойдут критическую массу чисто двигательной работы. Валентин станет стремиться к большему, и конфликт будет неизбежен, а из-за чего именно, не так важно, повод найдется. Василий Мишин с удовольствием встанет на сторону Королева и вдвоем они выдавят Глушко на периферию, а кто тогда будет делать двигатели?
  
  Королев знает, что в будущем КБ Кузнецова сможет строить хорошие и надежные двигатели, но для этого им потребуется лет десять на становление, ведь у них сейчас нет ни опыта создания ЖРД, ни испытательной базы, даже стендов нет! Чем это кончится, Сергей тоже видел, и это один из самых страшных его снов (еще бы, увидеть все четыре аварийных пуска Н-1 - прим.авт.), допустить такое он не имеет права. Валентина нужно удержать любым путем, не допустить раскола в Совете Главных!
  
  - Но все равно, ты мне до конца не доверяешь, - прервал паузу Глушко. - Я тоже тебя понимаю.
  
  - Ты не любишь работать в рамках, тебе в них тесно, - согласился Сергей. - Поэтому я готов тебе эти рамки существенно расширить. Если мы договоримся.
  
  - Прямо тайный сговор какой-то, - усмехнулся Валентин. - Но я готов выслушать.
  
  - В ближайшие месяцы все будет примерно как сейчас, только еще лучше, - сказал Королев, сосредотачиваясь. - Поэтапно форсируем 'семерку', делаем обитаемый корабль, садимся на Луну, с четвертой ступенью можно попробовать на зуб Марс и Венеру.
  
  - Это я примерно представляю, - вставил реплику Валентин. - А дальше что?
  
  - Дальше, - усмехнулся Сергей, сильнее запахнув пальто от внезапного порыва ледяного ветра. - Дальше у нас будет новая ракета. Точнее, семейство. Двигатели для нее нужны совсем другие, и кроме тебя делать их некому. Но это не все.
  
  - Да говори уже, - буркнул Валентин, не скрывая волнения.
  
  - Могу сделать тебя головным по этому новому семейству, - выдал Королев, внимательно следя за реакцией собеседника.
  
  - Что?! - Валентин буквально подпрыгнул на месте.
  
  - Что слышал, - развеселился Сергей, но тут же опять перешел на серьезный тон. - Думаешь, я сам не хочу заняться тяжелыми носителями? Сейчас у нас есть 'семерка', это легкий вес. Даже если водород на верхнюю ступень впихнуть - это не больше десяти тонн на орбиту. Новая ракета в первом варианте, назовем ее Н-2, должна тянуть вдвое больше, порядка двадцати тонн. Ее тяжелая родственница, пусть Н-1, должна выводить больше ста, а лучше сто тридцать, иначе людей на Луне нам не видать.
  
  - Унификация по двигателям? - Глушко уже погрузился в мысленные вычисления.
  
  - Обязательно, и максимум унификации по остальным узлам, если возможно. Но не любой ценой, сам понимаешь. С унификацией тоже можно пересолить. Ну что, заинтересовался?
  
  Валентин немного помолчал, переваривая информацию.
  
  - Ищешь, где подвох? - усмехнулся Королев. - Не ищи. С подвохом ты сейчас разговариваешь. Просто у меня кроме ракеты на шее висит все остальное, включая обитаемый корабль, Луну и прочие светила, научные и политические. Так что новая ракета твоя, но общее руководство все равно на мне, тут ничего не сделаешь, в монастырь я не уйду.
  
  - Пойми меня правильно, я просто стараюсь понять, откуда в тебе такие перемены? - спросил Валентин, все еще одолеваемый скепсисом. - Тяжелая ракета, на которой на Луну полетим! Это же твоя мечта! Как и моя, в самом деле. И наверняка, подход у нас будет разный. Будем спорить до бесконечности, письма в Президиум писать.
  
  - Ну, это как посмотреть, - Королев улыбнулся, - Хочешь, расскажу тебе про керосинку твоей мечты? Однокамерную, на 700 тонн тяги? С такими хитрыми кольцевыми форсунками и насадкой на сопло? (речь, конечно, про все тот же F-1 - прим.авт) Правда, насчет однокамерной схемы у меня есть некоторые сомнения, потянем ли оснастку.
  
  - Верю, - вздохнул впечатленный Валентин. - Что же получается, если оба видят самое оптимальное решение, то и спорить не придется?
  
  - Наверняка придется, - успокоил его Сергей. - Споров на наш век хватит, но исключительно по делу. Но мы не потеряем, к примеру, два года из-за выбора топливной пары, потому что товарищ Глушко продавливает 'вонючку', а товарищ Королев керосин. И когда товарищ Глушко заартачится, мы не будем ждать десять лет, пока какое-нибудь непрофильное КБ научится движки на стенде прожигать, или хотя бы этот самый стенд построит.
  
  - Я согласен! - выпалил Валентин.
  
  - Уверен? - Королев победно прищурился. - Подумай, мы пока не приехали.
  
  - Я согласен! - повторно почти крикнул Валентин. - Я даже готов стать твоей жилеткой, если исполнишь обещание. Если все будет, как ты говоришь, то я не подведу. У тебя будут лучшие двигатели и лучшие носители. По рукам?
  
  - Ну что же, рад слышать, - Королев мощно пожал протянутую руку. - Значит, средний и тяжелый носитель делать тебе. На сегодня у нас есть другие дела, но когда все это закончится, поговорим более подробно.
  
  Валентин кивнул, и они вдвоем зашагали за успевшей уйти вперед ракетой. С этих пор среди ракетчиков начались разговоры про тандем двух Главных, нашедших, наконец, общий язык после стольких лет негласной борьбы характеров и амбиций. Довольно часто они оставались вдвоем после совещаний, чтобы поговорить о чем-то своем, а о чем там речь, никому другому знать не положено. И почему-то сложилось так, что потревожить их в эти моменты мог только один человек. Звали этого человека Борис Черток.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Выйдя из лифта на двухсотметровой глубине, мрачный Иван прошагал в глубину бункера, ища взглядом коллег. Мельников там, а вот молодежи нигде не видно. Хотя, о чем можно беспокоиться, никаких сигналов тревоги пока не возникало.
  
  - Как отличники? - с ходу начал Иван, усмехаясь аналогии.
  
  - Гуляют отличники, - с ходу подхватил игру академик, не отрываясь от карты Луны на мониторе. - То есть, отдыхают после качалки, конечно. Что у тебя нового, хорошего?
  
  - Все довольно хреново, - обрадовал его Иван, садясь в кресло напротив и наливая ароматный чай из не успевшего остыть чайника. - Янки вышли на Совет и на тебя лично. Этот Дорман просто молодец, очаровал всю женскую часть персонала и даже некую часть мужской. Внимательно выслушал всю болтовню и взял след.
  
  - Согласен, хреновее некуда, - покачал головой Мельников, все еще не оборачиваясь.
  
  Горячий переслащенный чай действует быстро и эффективно, бодря тело вкусом и ароматом и безжалостно разгоняя хандру. Не все же время расстраиваться.
  
  - Ты же оптимист, - с чувством подколол Иван, - Должен верить в бесконечные возможности. Вэй Тьяо на тебя тоже вышел.
  
  - Опаньки, - Мельников аж отвернулся от своих мониторов и вытер испарину со лба, глядя на Ивана в упор, словно впервые увидел. - Ладно, в следующий раз пойду с парнями в спортзал, буду качать оптимизм. Мы же и такой вариант обсуждали.
  
  - Давай чуть позже поговорим о мерах противодействия, - добавил позитива Иван. - Варианты предложим Верховному. Вплоть до дезинформации о твоей возможной отставке или болезни. В деле может появиться даже твоя любимая оградка на Ваганьково.
  
  Мельников в ответ лишь равнодушно махнул рукой и с грехом пополам попытался вернуться к работе.
  
  - Что там у тебя такого важного случилось? - спросил слегка удивленный такой реакции друга Иван. - Тебя даже оградка не берет сегодня.
  
  - В Луну попали, - коротко выдал Мельников, - И место определили очень точно, до двух километров. Были бы у них компьютеры и алгоритмы хотя бы из восьмидесятых, то подняли бы точность почти на порядок. Молодцы, что не стали играть в секретность и подключили к этой задаче Джодрелл Бэнк и других, они очень помогли своими измерениями.
  
  - Класс! - Иван с энтузиазмом подкатил свое кресло к монитору, вглядываясь в тонкий пунктир траектории. - А мы тут до сих пор не знаем точное место падения нашей Луны-2!
  
  - Да уж, а искали все, кому не лень, - едко поддакнул Мельников. - Даже X-Prize учреждали, все без толку! Исходных данных, увы, просто нет.
  
  - Потом специально откроем новый, 'чистовой' портал и запишем, как оно на самом деле было! - решительно рубанул рукой Иван и вдруг снова вгляделся в экран. - А кстати, я не понял! У нас что, попадание в ту же точку получилось?!
  
  - Так оно и есть, - ухмыльнулся академик, - По странному совпадению точка почти там же, где у нас, в Океане Бурь, только южнее. Самое смешное, что этот район уже окрестили, как и в прошлый раз, Sinus Lunicus. То бишь, Залив Лунника. Воистину, мировой резонанс. Седова по привычке на руках носят.
  
  - А что в Америке? Опять уныние? - окрыленно спросил Иван.
  
  - Как ни странно, скорее здоровый азарт, - поправил академик. - Эйзенхауэр направил в Москву письмо с поздравлениями, где выразил надежду на скорейшее совместное исследование Луны и космоса вообще. Напирал на успех сотрудничества. Все примерно так, как мы и хотели.
  
  - Теперь вся надежда на Брауна и его 'эсесовцев', - кивнул Иван.
  
  - Да, сейчас ставка на 'Тор-Эйбл', - подтвердил Борис. - Уже три огневых испытания провели, из них два с разделением. Изменения на второй ступени минимальны, там и так все неплохо, а вот третью они радикально переделали. Двигатель остался тот же, как и стабилизация вращением, но радикально улучшили систему зажигания и программно-временное устройство. Очень сильно подняли точность стабилизации.
  
  - Но попасть в Луну почти без управления?! Неужели вы что-то придумали, пока я по Москве гулял? - Иван искренне пожалел, что со своими шпионскими расследованиями слегка отстал от жизни, пока космическая жизнь била ключом.
  
  - Я тоже не верил, пока не прочитал несколько рацпредложений по первому 'Пионеру' из форума, - объяснил Мельников. - Там отметилось несколько спецов из КБ Лавочкина, а когда втянулись, то предложили такое! Мы сами были в шоке, но потом прониклись и срочно передали это Брауну. Когда он принес эту идею ребятам из TRW (фирма-разработчик серии АМС "Пионер" - прим.авт.), у них тоже с непривычки истерика случилась.
  
  - Так что же они придумали? - нетерпеливо спросил Иван.
  
  - Апофеоз пословицы про голь и выдумки! - воскликнул Мельников. - Фирма 'Белл' сделала командное устройство, которое поставили на сам 'Пионер', помимо прежних приборов. На добавочные десять кило установили четыре пары маленьких твердотопливных движков, управляемых дистанционно. Третья ступень рассчитана с небольшим недобором скорости, и у них теперь есть целых четыре промежуточных коррекции в запасе! Если это не гениально, то я даже не знаю!
  
  - Гениально, на грани злодейства, - признал Иван. - Первая в истории коррекция траектории на АМС. И как скоро они будут готовы?
  
  - Недели через три. Разумеется, по их часам, - поправился академик. - Летное 'железо' уже почти собрано, хоть мы им через того же Брауна порекомендовали чуть изменить схему терморегуляции. И телекамера в первом полете у них не полетит.
  
  - Почему? - расстроился Иван. - Снимки Луны вблизи были бы очень кстати.
  
  - Ага, только не этой камерой, - фыркнул Мельников, вспоминая смешную спецификацию устройства. - Неподвижная линейка на 126 строк, механическое сканирование за счет вращения всего аппарата и много других прелестей. Это чудо техники разработано для съемки с орбиты Луны с заранее неизвестной высотой. На прямой подлетной траектории там все будет еще хуже. Даже хохма Чертока про круглую Луну может не удаться. (В нашей истории на вопрос Королева о принятых снимках с Луны-3 Борис Черток ответил: у нас получилось, что Луна круглая - прим.авт.) Нужна совсем другая камера, и все это знают. До 'Рейнджеров' им далеко по массе, так что сейчас они делают нечто простенькое на базе той же линейки, но с плоской механической разверткой. Если смогут соблюсти массу - есть шанс, что на следующем аппарате полетит.
  
  - Ну и дела творятся! И это в феврале 58-го! - Несмотря на проблемы, Ивана переполнял энтузиазм и отчасти гордость за успех задумки. - Что же дальше будет?
  
  - Все еще только начинается.
  
  - А невозможное сегодня, как сказал один классик, станет возможным завтра, - процитировал Иван. (речь об известном изречении К.Э.Циолковского - прим авт.)
  
  - Жаль, он не дожил, - грустно вздохнул Мельников. - Но вот другой известный классик у них вполне жив. И в стороне не останется, на этот раз.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  Хантсвилль, штат Алабама, февраль 1958 года
  
  В доме Германа Оберта царит торжественный беспорядок. Часть вещей аккуратно сложена по углам, часть упакована, а часть все еще используется по назначению. Такая неразбериха вызвана вялотекущей подготовкой к отъезду в Фойхт, где его вновь ждет размеренная жизнь коммуны и спокойная карьера заслуженного теоретика. Однако же, думает он сейчас вовсе не об этом.
  
  Он думает о том, что в его доме теперь всегда будет включен телевизор или, как минимум, радиоприемник. Как же иначе, вдруг кто-то что-то опять куда-то запустит, а он узнает об этом только из утренних газет! 'Ученые приветствуют красную ракету, попавшую в Луну!' - кричит глупый заголовок, а на картинке красуется абстрактная ракета с большой звездой на боку. Этот рисунок, конечно, не имеет ничего общего с настоящей русской ракетой, доставшей вчера до Луны, уж он-то в этом немного разбирается. Хорошо, что Вернер позвонил почти сразу, едва новость начала облетать мир с рассветом дня.
  
  Русские преподнесли очередной сюрприз, хотя всем казалось, что после 'Спутника' сделать что-то сравнимое будет непросто. Значит, опасения Вернера не напрасны, и у русских уже есть трехступенчатый вариант носителя. Объявленная масса аппарата вместе с пустой последней ступенью поражает воображение. Полторы тонны! Сразу стали более ощутимы чудовищные ограничения по массе, с которыми вынужденно имеют дело в Америке.
  
  Оберт смотрел в газету и не мог скрыть счастливой улыбки. Значит, вся жизнь прожита не зря, думает про себя этот нестарый еще человек, чувствуя, как предательские слезы проступают в уголках глаз. Жаль, Циолковский не дожил. Ракета на Луне! Там, почти за четыреста тысяч километров, за океаном страшной холодной пустоты, лежит теперь хрупкая металлическая скорлупка, или то, что от нее осталось после такого падения.
  
  Плевать, что железка русская! У Вернера все впереди, решит и эту задачку. Если повезет, то совсем скоро все увидят отличное шоу, если выгорит совершенно гениальная идея с телеуправлением и промежуточными коррекциями. Сам Оберт не устает удивляться неожиданным решениям, которые находит его бывший ученик, порой попирая все рамки возможного. Фон Браун идет к своей цели напролом, не забывая в редкие часы отдыха навещать учителя и старинного друга. И конечно, стараясь рассказать, что можно, о своих делах и иногда даже спрашивая совета. Хотя, если подумать, что может ему посоветовать пожилой теоретик? То, что он не совсем пожилой и не совсем теоретик, сути не меняет. Браун и без него прекрасно знает, что и как делать, и Оберту остается только радоваться воплощению своей мечты.
  
  Но какая громадная у русских ракета! Тут он согласен с Брауном, и расчеты сошлись. Махина под четыреста тонн стартовой массы, не менее пятидесяти метров в длину! (в реальности около 35, Браун и Оберт исходят из поперечной схемы деления ступеней - прим.авт.) Как нищая, разрушенная войной страна может создать такое чудо? Неважно. Теперь главное, чтобы богатая и неплохо поднявшаяся после войны Америка не отстала.
  
  А еще, русские удачно совместили практическую пользу с широким политическим жестом. Убедившись, что ракета сработала как надо и аппарат находится на пути к Луне, они тут же опубликовали параметры траектории и частоты передатчиков, призвав мировое научное сообщество сделать все возможные измерения для точного определения точки попадания. Это стало приятной неожиданностью на фоне тотальной секретности. Сообщество взвыло от удовольствия и кинулось к своим приборам и телескопам. А искусственная комета, сделанная с помощью распыления паров натрия! Прекрасные снимки, хоть и опубликованы они с опозданием.
  
  Неудивительно, что при такой массе аппарат несет и ряд научных приборов, а данные, переданные им, потрясающе интересны, одно только открытие внешнего пояса радиации чего стоит! Выяснилось также, что никакого существенного магнитного поля у Луны нет, что может несколько осложнить жизнь будущих визитеров с Земли. А точная фиксация времени и места попадания усилиями нескольких крупнейших обсерваторий мира уже подкинула новую загадку. Ракета падала на Луну чуть быстрее, чем следует из расчетов, налицо какая-то странная аномалия, которую еще предстоит объяснить.
  
  Нет, подумал про себя Оберт, черта с два я отсюда уеду. Нужно распаковать все обратно, но это потом. Он вспомнил недавний разговор во время последнего визита Брауна, всего несколько дней назад, после успешного пуска 'Тора' на максимум дальности. Вернер, как заядлый янки, нарезал по комнате круги с кружкой горячего кофе в руках и говорил, говорил, а Оберт сидел и слушал, разинув рот.
  
  Его ученик рассказывал о новых планах, недавно утвержденных на самом верху, и поверить в их реальность почти невозможно. Уже этим летом решено начать отбор военных летчиков для специальных тренировок. Это будут лучшие из лучших, но все же пилоты, а не ученые. А нужны и те, и другие. Так что, летунов придется учить, и учить всерьез. Физике, химии, геологии, астрономии, небесной механике, а самое главное, теории космических полетов. И кто будет этим заниматься? Нужны авторитетные преподаватели!
  
  Глядя на его ошарашенное лицо, Браун посоветовал съездить в свой Фойхт налегке, если уж так хочется! Но в августе обязательно вернуться и быть готовым к новой работе. Оберт даже не попытался возразить, услышав, что его кандидатуру уже одобрили все причастные, включая Уэбба, директора НАСА.
  
  Если рассудить без суеты, то лучшей работы и пожелать нельзя. Ничто не сравнится с потрясающим ощущением причастности к делу, об исполнении которого ты мечтал всю жизнь. Правда, Оберт всегда хотел сам строить ракеты, но этим теперь займутся тысячи профессионалов, наделенных возможностями и ресурсами, о которых никто из пионеров-ракетчиков и мечтать не мог.
  
  Герман Оберт так никогда и не видел ярких вещих снов, они ему просто не нужны. Ведь он один из очень немногих, чьи мечты, казавшиеся сном, смогли еще при его жизни воплотиться в металл, летящий по небесам. А теперь он постарается передать свои знания и опыт тем парням, которым предстоит исполнить еще одну давнюю мечту человечества.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Сентябрь 2057 года
  
  В один из самых обычных сентябрьских дней, через Солнечную систему со сверхсветовой скоростью прокатился мощный импульс, переносимый неизвестными пока на Земле частицами. Эти частицы по традиции можно было бы назвать тахионами, если бы они имели хоть малейшее отношение к одноименному понятию, давно существующему в земной физике. Чтобы зарегистрировать эти колебания метрики пространства, несущие в себе биты полезных данных, земной технике нужно пройти еще минимум пару столетий проб и ошибок теоретиков, озарений экспериментаторов и гениальных находок еще не родившихся инженеров.
  
  Только изготовленные не на Земле импланты наблюдателей могут регистрировать эти колебания. Но могут лишь теоретически. Практически же фильтры, жестко 'вшитые' в приемные контуры, заставляют их не замечать передачи на определенных частотах. По странному совпадению, мощный импульс занимал частотный диапазон, полностью отсекаемый фильтрами имплантов.
  
  Но комплект, принадлежащий Ивану Родину, бывшему наблюдателю, свободен от таких ограничений. Маленький и довольно простой 'демон' зарегистрировал сигнал, расшифровал его и сохранил пакет данных, передав его следующему 'демону' в цепочке. Второй 'демон' просмотрел пакет и пришел к выводу, что в сыром виде это ничего не значащий набор цифр. Продолжая анализировать пакет, маленький 'демон' оттянул на себя колоссальные вычислительные ресурсы почти всего комплекта имплантов. Наконец, после нескольких минут проб и ошибок, появился результат.
  
  Каждый комплект имплантов имеет несколько уникальных идентификаторов для различного применения. Например, имеется сложнейший биохимический маркер, настроенный на ДНК владельца, который используется при взаимодействии имплантов с тканями и клетками реципиента. Но самое простое, это длинный цифровой код для идентификации неорганической, цифровой части комплекта. Применив этот код в качестве ключа, и использовав сильно устаревший, но хорошо известный уже несколько десятков лет криптографический метод, 'демон' получил хорошо знакомый стандартный архив.
  
  Посчитав свою работу законченной, 'демон' передал пакет дальше. Еще один 'демон' попытался прочитать заголовок архива, но наткнулся на запрос ключа, без которого распаковка невозможна. Требовалось вмешательство пользователя.
  
  Иван Родин увидел, как на периферии его поля зрения возник красный кубик архива с большим знаком вопроса сверху. Мысленно подтащив кубик поближе, он прочитал оставленную 'демоном' пометку о необходимости ключа и крепко-накрепко задумался.
  
  Это именно то, чего он ждал. Рьялхи решили пойти на прямой контакт и прислали весточку. Остальные наблюдатели получить это послание никак не могут. Что же, попробуем для начала прочитать текст, чтобы не рвать письмецо в конверте.
  
  Что может быть ключом? Рьялхи любят загадки и ребусы. И это тоже испытание, тест на его зрелость, состоятельность и сообразительность перед лицом этаких 'небожителей'. Стоит ли играть с ними на их же поле?
  
  Иван еще раз перечитал запрос на ключ, выданный архивом. Что-то в нем показалось непривычным. Ну конечно! В запросе простым человеческим языком указана длина ключа, и эта цифра казалась ему подозрительно знакомой. Иван поднял из хранилища материалы, относящиеся к 'побегу', и вывел на две параллельные панели оба варианта злополучного 'инертного' кода. Слева висит правильный вариант, а справа ошибочный, который Иван по незнанию отправил. Длина несовпадающей части в точности равна длине запрашиваемого ключа.
  
  - Конспираторы хреновы, - усмехнулся Иван, мысленно 'сгребая' правильный вариант кода и отдавая его обратно 'демону', на котором ранее прервалась цепочка обработки.
  
  'Демон' тенькнул и принялся за работу. В архиве только простой текст, там не оказалось никаких вирусов и файловых бомб, хотя и такое не исключено. Даже в стандартном коде распаковки архивов Иван нашел множество закладок, позволявших внедрять вредоносных 'демонов' или даже дистанционно перехватывать управление. Короче, ничего нового для человека, интересовавшегося компьютерами на грани веков. Чтобы обезопасить себя от подобных пакостей, Иван давно подменил эти вредные программы собственными самописными версиями.
  
  Но каким занятным оказался текст!
  
  'В.Т. ведет расследование. Есть зацепки. В случае успеха помочь не сможем. Есть альтернатива.'
  
  Далее следует адрес самого обычного почтового Интернет-сервера, расположенного где-то в Эквадоре. Как мило, переписка по электронной почте! Если так пойдет дальше, докатимся до записочек и пеших курьеров. Разумеется, 'В.Т.' это Вэй Тьяо, больше ни у кого таких инициалов нет. Тот самый Вэй Тьяо, не так давно вышедший на след академика Мельникова, отчего пришлось срочно организовать Борису фальшивый инфаркт и кому с госпитализацией в 'кремлевку'. Вэй не постеснялся проникнуть в палату к 'умирающему' и просканировать несчастного академика непосредственно в момент 'перехода в лучший мир'. Он, конечно, не знал, что в соседней палате, всего в пяти метрах от него, Иван Родин с помощью своих имплантов координировал это трагичное реалити-шоу. И вообще, все участники блестяще сыграли свои роли. Мельников, погруженный в искусственную кому, мирно изображал собственный труп. Бригада 'врачей', подобранная Анатолием из собственных сотрудников, квалифицированно изображала реанимационные потуги. Увлекшийся Вэй, позже взятый под локотки охраной госпиталя, вновь прикинулся журналистом, и так самозабвенно и виртуозно врал о причинах своего визита, что его даже отпустили восвояси.
  
  Рубка хвостов, в принципе, удалась. Американцы тоже обратили внимание на 'кончину' академика, но ни у них, ни у Вэя больше не осталось зацепок. Так что понятно, почему Рьялхи зашевелились и вышли на контакт сами. Надо отдать им должное, играют они тонко, да и начали очень издалека. С другой стороны, есть масса вопросов. Предупреждение похоже на явную попытку выманить Ивана из его предполагаемого укрытия и заставить его проверять своих бывших коллег. Провал при этом практически гарантирован.
  
  Есть еще одно неизвестное в этом уравнении. Вэй Тьяо обладает нестандартными имплантами, что и привлекло в свое время внимание Ивана. Говоря другими словами, вольно или невольно, Вэй шпионит на Саргов.
  
  Это осложняет любые попытки принять осмысленное решение. Слишком много возможных вариантов. Знают ли Рьялхи про шпиона? Или они знают, что он есть, но не знают, кто именно? Или это подстава самих Саргов, и если они узнают, что их шпион раскрыт, то могут запросто ликвидировать Вэя и зачистить все хвосты со своей стороны. От всех этих хитросплетений голова идет кругом не меньше, чем от диамата на втором курсе. Но нужно что-то решать, как-то действовать. Отвечать или нет?
  
  Принимать такое решение в одиночку никак нельзя, поэтому Иван запросил встречу с Верховным и сейчас они с Борисом сидят в бункере, дожидаясь Орлова. Живой и здоровый, но явно не выспавшийся Мельников, прихлебывая наспех сваренный кофе, как всегда, не отрывается от своих мониторов. Наконец, раздался сигнал, и президент Орлов присоединился к теплой компании, поприветствовав обоих. Иван крепко пожал руку Главнокомандующего и изложил суть проблемы.
  
  - Хотел бы обсудить с вами ответные шаги, - закончил он свой краткий экскурс. - Нужна ваша стратегическая оценка.
  
  - Никаких контактов! - отрезал Орлов. - Они именно на это и рассчитывают! Кем бы они ни были.
  
  - Они даже не знают наверняка, что Иван сохранил импланты, - добавил Мельников. - Не стоит их в этом окончательно убеждать.
  
  - Боюсь, что убеждать их не нужно, - Иван был категоричен. - Наблюдатели могут сомневаться в корректной работе имплантов, могут допустить какой-то глюк, это инерция мышления. Но они не знают, как работают эти схемы и какой там уровень резервирования и коррекции ошибок. Им это просто недоступно. Но Рьялхи все это знают. Поэтому для них мой 'побег' перестал быть секретом в тот же момент, как они узнали про кривой код. Все эти зацепки и расследования только оттягивают время. Сами Рьялхи не теряют на это ни минуты, и правильно делают.
  
  - Предположим, - нехотя согласился Верховный. - Но почему они решили, что вы сможете принять такой необычный сигнал?
  
  - Потому что отменить 'инертную' фазу и убрать фильтры из приемника задачи примерно одного уровня, - объяснил Иван. - Они точно знают, что первую задачу я решил, и поэтому логично предположили, что мне под силу решить и вторую. А если фильтры я убрал, то обязательно прослушиваю эти частоты, вдруг что-то интересное поймается? Логика наших дорогих 'небожителей' в данном случае безупречна.
  
  - А какой смысл вообще отвечать? - спросил Орлов. - Какова наша цель, чтобы так рисковать? Не лучше ли скромно промолчать?
  
  Иван на секунду задумался и осторожно начал гнуть свою линию:
  
  - На мой взгляд, было бы правильно предупредить Рьялхи насчет шпиона. Я поначалу не был уверен даже в том, что это послание именно от них. Но потом посмотрел отчет моего 'демона' о расшифровке. Пакет закрыт серийным номером моего комплекта имплантов. Наблюдатели этого знать не могут, этот номер нигде не фигурирует и не применяется. Знать его могут только Рьялхи, которые изготовили комплект.
  
  - Ты точно уверен? - уточнил Мельников. - Позволь мне немного сбить твой пафос, без обид.
  
  - Я не в обиде, - усмехнулся Иван. - И я уверен, что информация закрытая. Если, конечно, Рьялхи не публикуют серийные номера на своем сайте госзакупок. И даже если так, то как определить, кому из нас в тушку засунули тот или иной комплект? Они настраиваются на реципиента и генерируют биохимические маркеры только после установки. Если только у Саргов нет шпионов в 'святая святых'.
  
  - Вот в том-то и дело, - веско подтвердил Президент. - Наверняка они официально как бы дружат, как мы с американцами, а по факту шпионят из последних сил. Так что ваша, Иван, карта бита, придется еще подумать.
  
  - Хорошо, - Иван прекрасно понимал, что Верховный прав, - Отвечать именно по этому каналу мы пока не будем. Но чтобы достучаться до Рьялхи напрямую, нам придется передать информацию через кого-то из наблюдателей.
  
  - Ты серьезно? - удивился Мельников. - Сам же говорил, что это гарантированный провал!
  
  - Смотря как сделать, - Иван сосредоточился, обдумывая собственное предложение. - Наблюдателей нужно играть втемную, довериться я никому из них не смогу.
  
  - Даже Барсовой? - автоматически подколол Мельников и тут же мысленно осекся.
  
  - Особенно ей, - дипломатично не обиделся Иван. - И тут не в личном доверии дело, я просто не знаю, что там сейчас происходит. При том, что Вэй за ней отчаянно ухлестывает. Нет, друзья мои. Если он в мое отсутствие успел ее 'уговорить', то я ей не доверю даже собственный некролог в конвертике. Нам нужен кто-то максимально далекий от возможного расследования. Я могу устроить небольшие неполадки с имплантами у одного из оперативников, при этом сам он знать ничего не будет.
  
  - И что это даст? - немного раздраженно спросил Орлов.
  
  - Комплект имплантов, в который я залезу, пришлет отчет, автоматически. Внутри будет информация о сбое, и несколько символов мы заменим. Если догадаются применить к расшифровке серийный номер имплантов этого несчастного оперативника, то прочитают послание. Таким образом, возможность случайной расшифровки есть, а прямой связи со мной нет.
  
  - Интересно, и что ты предлагаешь им отправить? - скептически спросил Мельников.
  
  - Стихи, - просто сказал Иван. Видя ошарашенные лица собеседников, он пояснил.
  
  - Я тут кое-что придумал. Хочу заставить Рьялхи поломать голову. Меня они уже задолбали своими ребусами! До скрежета зубовного! Вот пусть теперь напрягают свои сверхмозги! Послание отправим вот такое...
  
  Откашлявшись, Иван вдохнул поглубже и продекламировал:
  
   Смотрите - вот она! - Усмешка по устам
   Ползет, как светлый червь по розовым листам.
   Она - с другим - нежна! Увлажены ресницы;
   И взоры чуждые сверкают, как зарницы...
  
   (Стихи Владимира Григорьевича Бенедиктова - прим.авт.)
  
  - Божественно, - похвалил Мельников. - Надеюсь, не ты сам писал? Рассказывай уже свою задумку.
  
  - Все просто, - улыбнулся Иван. - Стихи про ревность. В предыдущем послании упоминается Вэй Тьяо. Логически понятный объект ревности - Альбина Барсова. Серийный номер ее имплантов они знают, и это станет ключом следующего послания. По существу отвечать на их предупреждение не будем, посмотрим, что они во второй раз напишут.
  
  - Интересно, - хмыкнул Верховный, но по блеску глаз было понятно, что идея его захватила. - Я согласен, что про шпиона сообщить нужно. Про сам факт, а не про персоналии.
  
  - Точно! Кого из оперативников выберем? - спросил Мельников.
  
  - Оставьте это мне, - успокоил их Иван. - Ну что, принимаем мой план действий?
  
  - Действуй, - кивнул Мельников. - Мы тебе доверяем, только будь осторожен.
  
  - Не волнуйтесь, - веско сказал Иван, успокаивая собеседников. - Пока все опосредовано и нет прямого соединения, бояться нечего. Все будет чисто. Посмотрим, такие ли они умные, как прикидываются.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Полигон Тюра-там, февраль 1958 года
  
  Совещание по сборке объекта Е-2 (в нашей истории Луна-3 - прим.авт.) закончилось за полночь, и Главные уже разъехались, кто по квартирам, а кто и сразу на аэродром. Королев, сидя в тишине своего кабинета, в третий раз перечитал сообщение, принесенное офицером связи. Первую телеграмму он получил еще днем, там говорилось об очередном успешном запуске с мыса Канаверал, и на этот раз в сторону Луны. Начальная траектория аппарата шла с небольшим недолетом, но только что Главному принесли еще одну бумагу, и это уже куда серьезнее.
  
  Допплеровские измерения сигнала с 'американца' говорят о только что произведенной коррекции траектории. Аппарат все еще идет с недолетом, но если будет еще одна такая коррекция, то попадание в Луну состоится. Почти сразу же скудные сведения об этих маневрах появились в западных новостях. Судя по тону и подаче материала, эта попытка исправления курса не последняя.
  
  Королев не мог скрыть искреннего восхищения своими заочными коллегами и соперниками. Весь их аппарат весит всего полцентнера, это меньше, чем советский ПС! Но американцы умудрились запихнуть в него аппаратуру и двигатель для коррекции, достижение на грани фантастики! Становится немного стыдно за электромеханический вычислитель Е-2, но с другой стороны, нет худа без добра. Теперь его задумки, о которых пока мало кто знает, получат гораздо больше поддержки на самых разных уровнях.
  
  Королев поднялся с кресла и покинул кабинет, направляясь к давно ждущей машине. Пора домой, поспать часов пять, и снова собираться в дорогу. Через несколько дней он планирует вновь собрать всех Главных для очередного совещания по создаваемому в ОКБ-1 обитаемому кораблю-спутнику. Благо, что ракета, способная поднять такую машину, у него теперь есть. Блок 'Е' отработал в лунном полете почти без замечаний, хотя несколько мелких аномалий телеметрия все же выявила, но по ним уже принимаются меры. Теперь можно вплотную заняться кораблем и начинать подбирать будущих пилотов.
  
  От такой перспективы замирает сердце, и он уже заранее отчаянно завидует тем парням, что пройдут строгий отбор и очень скоро полетят 'туда', оставив пятидесятилетнему Генеральному конструктору лишь подготовку техники. Со своей стороны он сделает все, что можно и нужно сделать. Все эти ребята, а главное, тот, самый первый, вернутся целыми и здоровыми, чтобы полететь снова. Потому что Сергей Королев знает, что очень скоро из знаменитостей и мировых рекордсменов, которые у всех на виду и на слуху, эти молодцы превратятся в повседневных космических тружеников. И станет их слишком много, чтобы средний обыватель мог помнить их имена. Наверное, так и должно быть, но как же жаль, что самому не светит!
  
  Садясь в машину, Королев усилием воли прекратил очередной приступ жалости к себе. Насчет 'никогда', это мы еще посмотрим, подумал он. Его здоровье в последние месяцы улучшилось настолько, что те редкие врачи, которым он иногда позволяет себя осмотреть, только разводят руками. Некоторые пытаются выпытывать, как ему это удается, но Сергей всегда бодро отшучивается, потому что и сам не знает, что ответить. Он подозревает, что и тут проявляется таинственная сила, давшая ему способности к предвидению. Разумеется, ни доказательств, ни каких-либо материалистических теорий он предъявить не может. Светилам медицины лучше вообще ничего лишнего не говорить, пусть лучше у них будет небольшой комплекс неполноценности, и они наконец-то перестанут мешать работе. Так что, если здоровье и дальше не подведет, можно успеть слетать самому. Но это потом, через годы. Сейчас, пока есть в запасе несколько дней, у него имеются срочные и совершенно неотложные дела.
  
  Договорившись с Валентином, Королев может быть спокоен за будущие 'сердца' своих машин. Теперь ему предстоит совершить блиц-облет двух столиц, чтобы обеспечить будущее их 'разума'.
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, сентябрь 2057 года
  
  Рьялхи соображали почти сутки. Иван даже мысленно развлекался, пытаясь представить себе их оперативный штаб, собравший в себе лучших ученых, психологов и любителей кроссвордов. Рабочие группы выступают одна за другой, выдавая теории и предложения одно глупее другого. Ожидая контакта, он прямо в кресле слегка задремал, и мельком увидел удивительный сон, где ответ от Рьялхи оказался более, чем странным:
  
   Я жду. В недоумении
   Напрасно бродит взор;
   Кинжалом в нетерпении
   Изрезал я ковер...
  
   (М.Ю.Лермонтов, 'Свиданье' - прим.авт.)
  
  Хохоча от души, Иван проснулся и почти полчаса после этого не мог успокоиться. Тем не менее, новый сигнал пришел, и пакет легко открылся посредством серийного номера имплантов ничего не подозревающей Альбины Барсовой.
  
  Оказавшийся внутри архив закрыт ключом, собранным из фальшивого отчета о неисправности имплантов выбранного Иваном оперативника. Это был Нэш Альварес, который в то самое время наслаждался отпуском после жуткой командировки на одну из центральноафриканских войн, бушующих без перерыва уже полвека. Сам Альварес, понятное дело, пострадать не мог, но насмотрелся таких кошмаров, что начал впадать в депрессию, едва закончив отчет для Рьялхи. Координаторы из Четверки вошли в положение и выдали Альваресу длительный отпуск вместе с кругленькой суммой на личные расходы.
  
  Чтоб залечить душевные раны, Нэш рванул на сказочные берега Кубы, и теперь нежился на белоснежном песочке пляжа Варадеро в компании четырех смуглых девушек из недешевого эскорт-агенства. Удивляясь про себя на тему 'нафига так много', Иван немного понаблюдал за неприличной возней, дождавшись момента, когда все пятеро, наконец, отключились. Хмыкнув про себя 'оригинально, но многое спорно', Иван подстроил спящему Альваресу небольшую неисправность в контуре связи, о которой тот не узнал ни на следующий день, ни через неделю. Но поддельный отчет, содержащий послание, благополучно убыл 'куда следует'. Оставив Альвареса в покое под грудой загорелых тел и пожелав тому удачи в нелегком деле победы над стрессом, Иван зачистил все следы дистанционного пребывания своих 'демонов' в местных сетях и стал ждать.
  
  Спустя сутки он изучал ответ, продолжая по инерции сомневаться, стоило ли влезать в эту 'радиоигру'. Полученный текст в этот раз оказался совершенно прозаичен.
  
  'Теряем время. Все в силе.'
  
  Коротко и ясно, никаких ребусов. Иван уже посоветовался с Мельниковым и Орловым, и те согласились, что теперь подставу со стороны Саргов можно исключить. Пора переходить к непосредственной переписке. Отправить письмо на указанный в предыдущем послании электронный адрес в Сети проще простого. Для этого у Ивана есть одноразовые точки доступа, припасенные как раз для такого случая. Несколько тысяч таких безымянных терминалов равномерно и хаотично размазано по 'шарику', исключая всякую возможность статистического анализа.
  
  Почесав в затылке, Иван составил первое послание, которое получилось рекордно кратким:
  
  'Альтернатива?'
  
  Пусть думают, что предложения взять его под крыло и защищать от злого и ревнивого Вэя Тьяо могут быть интересны. В этот раз, на другом конце думали совсем недолго, и ответный импульс заставил себя ждать всего полчаса.
  
  'Возврат к статус-кво возможен. Расследование В.Т. добровольно прекратить нельзя. Ваша ценность потенциально выше.'
  
  Иван недоверчиво встряхнул головой и опять впал в задумчивость. Теперь эти сверхмозги намекают на принудительное закрытие дела с устранением Вэя? Предлагают занять его место в Восьмерке? А труп куда девать? А всем остальным что, память стереть? Ну, дела!
  
  Однако же, нужно изобразить заинтересованность. Это тоже можно выразить всего одним словом:
  
  'Цена?'
  
  На той стороне должны понимать, что не смогут предложить ему больше, чем личная свобода, которая у него уже есть. Интересно, они будут требовать или предлагать? Ответ пришел быстро.
  
  'Ваши наработки и все контакты по вербовке.'
  
  Иван буквально вскочил с места. Вот это поворот! Значит, про шпиона они как минимум догадываются. И сильно подозревают, что это он и есть! И если так, то всем оперативникам уже проверили импланты на предмет ненужных модификаций. И если шпион Саргов в лице Вэя не идиот, то сразу после 'побега' Ивана он должен был это предвидеть и 'откатить' изменения в своем комплекте, чтобы не попасться! И теперь доказать причастность Вэя к Саргам будет невозможно.
  
  Да, о таком он даже не подумал. Информация, слитая с комплекта Вэя, у него осталась, но доказать ее происхождение он не сможет. Но все равно, сообщить надо, ведь именно ради этого он пошел на контакт. Придется в этот раз быть более многословным:
  
  'О Саргах спросите В.Т.'
  
  Далее в сообщении идет ссылка на увесистый архив, выложенный на сервер одной уважаемой торговой компании с мировым именем. В архиве вся информация, которую Иван успел получить с комплекта Вэя Тьяо, включая схемы перепрограммирования, кодовые таблицы и огромный ворох отчетов. Информация просто бесценна для предотвращения новых попыток внедрения, но она никак не указывает на личность шпиона. Там нет видео и звука, только текст. Очень много текста. Как только этот файл оказался полностью выкачан, лежащий на сервере оригинал странным образом самоуничтожился вместе с физическим сервером компании. Ничего, денег у этих буржуев много, завтра запасной сервер поднимут.
  
  И вновь, целые сутки нет никакого ответа. Учитывая объем информации, это даже удивительно, Рьялхи смогли все обработать и осмыслить так быстро. Видно, и вправду целую рабочую группу собрали. Но в ответе чувствуется небольшое замешательство.
  
  'Спасибо. В.Т. чист. Нужны доказательства. Безопасность гарантируем.'
  
  Гарантируют, как же! Понятно, что бесплатно получив такой подарок, Рьялхи прыгнут выше головы, лишь бы заставить Ивана замолчать. Его физическое уничтожение сейчас решило бы абсолютно все их проблемы. Все до единой! А за Вэем они теперь и так проследят, сами или с помощью Альбины, не суть важно. Ивану Родину нет больше места на этом празднике жизни.
  
  Это, конечно, реальная угроза. А еще, это шанс. Шанс оставить обе стороны довольными друг другом. Нужно только взять паузу и еще раз обсудить с Орловым и Мельниковым детали нового плана.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Ленинград, специальная лаборатория (СЛ-11), февраль 1958 года
  
  Поздно вечером из проходной большого завода на Волковской улице вышел энергичный темноволосый человек средних лет, плотно закутанный в теплый полушубок. На голове его сидит тщательно завязанный мохнатый треух, да и вообще кажется, что февральский Ленинград для него не слишком уютен. В его походке чувствуется привычка к более теплым местам, и это абсолютная правда!
  
  Человека зовут Альфред Сарант, и хоть сейчас его имя звучит как Филипп Георгиевич Старос, про себя он думает исключительно по-английски. И все потому, что в действительности он американский инженер, и по совместительству, бывший советский разведчик. Несколько лет назад он вынужден был бежать из США под угрозой разоблачения и неизбежной расправы. А сейчас он возглавляет небольшую специальную лабораторию по радиоэлектронике, приютившуюся буквально на чердаке большого завода, и в штате у него чуть более двадцати сотрудников.
  
  Старос, несмотря на мороз, захотел пройтись пешком и еще раз обдумать все те эпические перемены, что сегодня свалились ему на голову. Началось все с загадочного звонка с указаниями 'принять ведомственную делегацию' и приготовить к показу прототипы устройств. Что это за делегаты, можно было только догадываться, а на вежливый вопрос о составе на том конце провода так же вежливо повесили трубку. За два часа Филипп Георгиевич буквально поднял 'в ружье' своих сотрудников, и к приезду делегации все благополучно успели подготовиться.
  
  Когда к проходной одна за другой подъехали солидные на вид автомашины и 'гости' стали подниматься по узкой лестнице на заветный чердак, Старос узнал некоторых из них. Первым в тесное помещение поднялся Дмитрий Федорович Устинов, председатель Военно-промышленной комиссии, царь и бог советской 'оборонки'. Вторым вошел Александр Иванович Шокин, ни много ни мало, вновь назначенный министр электронной промышленности. Третьим оказался чуть грузноватый человек с огромным лбом ученого мужа и живыми, цепкими глазами, которые сразу выдали в нем незаурядного менеджера и организатора. Впрочем, в тот момент фамилия Королев ничего не говорила Старосу, и только чуть позже, сложив в уме два и два, он стал понимать, кто именно явился на его чердак. (в реальной истории визит состоялся летом 1959 года и вместо Королева там был главком ВМС Горшков - прим.авт.)
  
  Гости повели себя дружелюбно, но по-деловому, и сразу попросили продемонстрировать прототипы узлов будущего управляющего компьютера с незамысловатым названием УМ-1. Начальник лаборатории при поддержке друга и соратника Иосифа Берга (настоящее имя Джоэл Барр - прим.авт.), прочитал небольшую лекцию, после чего показал макет машины и разложенные по столам прототипы узлов. Докладчики специально подчеркнули, что такие габариты, как у этого макета, пока недостижимы. Шокин промолчал, он и так в курсе, а вот Устинов откровенно залюбовался. Впрочем, он тоже хорошо знает, чем отличается прототип сегодня от серийного изделия завтра.
  
  - Даже если ящик будет больше этого, на корабль влезет, а вот на самолет вряд ли, - беззлобно пошутил он. - Но мы вам поможем, чтобы влезло. А то Сергей Павлович от вашего 'ящика' взгляд оторвать не может.
  
  - Не могу, Дмитрий Федорович, уж больно ящик толковый получается, - улыбнулся Королев, и неожиданно обратился к Старосу. - А что с памятью? В каком состоянии куб? Это макет или действующий?
  
  - Матвей, расскажи про память, - дал команду Старос, и взбодренный шефом молодой инженер (Матвей Гуревич - прим.авт.) смело шагнул вперед.
  
  - Это наш первый интегральный куб памяти, и он будет работать, когда мы его до конца соберем, - гости улыбнулись, а инженер спокойно продолжал. - Принципиальных проблем в рамках нашего экспериментального производства не осталось, но еще предстоит приспособить конструкцию для промышленного изготовления, а это с имеющимися средствами займет...
  
  - Не меньше года, - Берг мгновенно пришел на помощь слегка смутившемуся подчиненному. - Нужен сборочный завод. Нужен завод ферритовых пластин. Нужно производство оснастки.
  
  - Но в нашей машине мы эту память использовать не будем, - закончил общую мысль Старос.
  
  - Минуточку, - недовольно вмешался Шокин, - Филипп Георгиевич, потрудитесь объяснить этот момент. Что это значит?
  
  - Я еще раз дам слово товарищу Гуревичу, - ответил Старос и добавил: - Матвей, расскажи про вашу новинку.
  
  Инженер вытащил из невзрачной картонной коробки какую-то непривычную, но на удивление простую конструкцию. На вид она представляет собой широкую полиэтиленовую ленту, в которую впаяны ряды проводов и изогнутый параллельными рядами кабель со спиралевидной металлической намоткой.
  
  - Филиппу Георгиевичу пришла в голову идея, - начал было Матвей, но под строгим взглядом шефа слегка осекся. - В общем, этот медный кабель с обмоткой из железно-никелевого сплава действует так же, как матрица из ферритовых колец, являясь, по сути, тем же самым. Поперек идут медные шины с маленькими постоянными магнитами. Все это запаяно в полимерную ленту и позволяет наращивать объем памяти, просто добавляя новые слои. А самое главное...
  
  - Можно параллельно считывать данные с кабеля на одной шине! - воскликнул Старос, в волнении прервав доклад инженера. - Вы не представляете, как это все упростит!
  
  - А вы нам объясните, насколько сильно, - мягко потребовал Устинов, не привыкший к таким абстракциям. - Памяти можно будет поставить больше?
  
  - Это само собой, - ответил Старос, - но и все остальное станет легче, намного компактнее. Уберутся провода запрета, меньше служебной логики. Увеличится скорость доступа к памяти. Это прорыв!
  
  Старос ничуть не преувеличил. Любой инженер-электронщик конца 60-х или начала 70-х годов без труда узнал бы в этом устройстве модуль памяти на основе твистор-кабеля, изобретение гениального Эндрю Бобека из Bell Labs. Но здесь и сейчас это его, Староса, идея, которую он совершенно неожиданно предложил проверить Гуревичу и его ассистенту Шендеровичу, чем вогнал молодых специалистов в полнейший ступор. Идея столь проста, что даже удивительно, что еще много лет она никому не пришла в голову.
  
  Для самого Староса проблема возникла лишь в самом источнике его 'озарения'. Его рациональный американский ум, еще не успевший пропитаться русской бесшабашностью и фатализмом, просто отказывался верить в вещие сны как источник вдохновения. Но, потом, спустя три бессонных ночи, усталая и небритая парочка инженеров представила ему вполне рабочий образец. И лишь тогда он, наконец, поверил.
  
  - Ну что же, поздравлю вас, Филипп Георгиевич, - искренне улыбнулся Шокин после минутной паузы, - Вы и ваши сотрудники прекрасно потрудились. Но, как вы понимаете, все еще впереди. Вот товарищи Королев и Устинов это люди заинтересованные, но не будем забывать и про народное хозяйство в целом. Значит, так! - он сделал знак, и один из сопровождающих отдал ему в руки пухлую папку.
  
  Шокин достал первый лист, положил на ближайший стол и размашисто подписал постановление Министерства о создании на базе лаборатории нового КБ с совсем другим бюджетом и возможностями и переводу в подчинение новому институту - НИИРЭ. Согласно этой бумаге, новоиспеченному КБ-2 предстоит переезд в левое крыло огромного здания на пересечении Московского и Ленинградского проспектов, что само по себе стало шоком для нынешних обитателей скромного заводского чердака. (в реальности случилось на год позже - прим.авт.)
  
  Продолжая свою неожиданную прогулку, Старос усмехнулся, вспоминая, как Шокин, подобно фокуснику, доставал и подписывал одну бумагу за другой. Указ о создании Госкомитета по электронике, указ о включении в цепочку кооперации Ленинградского Ферритового Завода (ЛФЗ), завода 'Прогресс' и других, указ об изменении штатов и окладов, и многое другое. Неплохое шоу, пусть и заранее подготовленное. Но зато теперь все присутствующие до конца жизни будут знать, что стали свидетелями рождения целой эпохи в советской и мировой радиоэлектронике!
  
  Но как же странно думать в этих новых терминах, взявшихся непонятно откуда! Называть двоичный разряд 'битом', конечно, удобно, и для англоязычного человека даже вполне логично. Но почему восемь разрядов это 'байт'? Загадка. Однако, словечко прижилось, и 'старосята' (так реально называли сотрудников Староса - прим.авт.) теперь вовсю щеголяют 'байтами', 'килобайтами', и пока остающимися в мечтах 'мегабайтами'.
  
  При гостях, впрочем, никто не решился употребить новые термины, но в самом конце встречи загадочный человек с фамилией Королев вдруг спросил, сколько памяти отведено под команды и сколько под данные. На это Старос ответил, что поскольку 'новая' память намного проще и технологичнее, то решено пойти дальше и вовсе не разделять адресное пространство команд и данных' То есть, будет доступно примерно 32 тысячи слов, 16-разрядных. Разумеется, часть памяти с базовыми управляющими программами будет закрыта для записи.
  
  - Шестьдесят четыре килобайта это серьезно, - пробормотал Королев знакомые слова, шокировав Староса до глубины души. Он даже немного замешкался, но Берг его выручил.
  
  - Мы не всегда можем обойтись только выводом управляющих сигналов или распечаткой на бумаге. Мы хотим поставить один или несколько рядов. семисегментных индикаторов. - Сделав паузу, он важно добавил: - Такое еще никто не делал, но прототип высоковольтного устройства у нас уже есть. И поскольку мы сильно сэкономим в схемах памяти, то думаю, проблем не будет.
  
  Это он, конечно, поспешил, подумал про себя Филипп Георгиевич, вспомнив огромные россыпи дискретных элементов, которые еще предстоит собрать в единое целое. Хотя, в последнее время он узнал много нового о построении подобных схем. Так много, что его сотрудники просто диву даются, откуда у их шефа берутся такие озарения, да в таком количестве. Впрочем, все эти идеи моментально подхватываются его жадными до новинок сотрудниками, препарируются и, как вскоре выяснялось, неплохо работают на практике. А поскольку практика в их деле единственный критерий истины, авторитет самого Староса растет не по дням, а по часам.
  
  Во время демонстрации работающего прототипа арифметического устройства Старос не преминул порадовать Шокина известием о том, что нашелся неплохой способ пустить в дело огромные залежи нискочастотных германиевых триодов (слово 'транзистор' получило распространение только в 60-е - прим.авт.), наработанных промышленностью. Новые решения открывают массу возможностей и содержат в себе несколько принципиальных прорывов в технологии проектирования подобных схем.
  
  Королев спросил про массу готового изделия, хотя бы приблизительно, и Старос назвал максимум, пятьдесят килограммов. Возможно, удастся снизить до тридцати.
  
  - Ну что, Сергей Павлович, - иронично спросил Устинов. - Влезет этот 'чудо-ящик' в ваше изделие?
  
  - А куда он денется, Дмитрий Федорович, - довольно ответил Королев, поглаживая железный бок прототипа. - Если в наше изделие влезет, то в ваше и подавно. Вам-то в один конец.
  
  Вот тут-то Старос и понял, что за изделие имеется в виду, и что за человек этот Королев. Давно ходят слухи о реальных 'отцах' советских ракет, и тут вдруг такие гости! Наверняка, это один из главных ракетных начальников, если не самый главный.
  
  - А сроки? - Королев снова стал серьезен.
  
  - До нашей реорганизации я бы сказал, что год, - осторожно начал Старос, тщательно выбирая слова. - Но если мы получим все эти опытные производства и штат, то 5-6 месяцев. Но это только до первого экземпляра, полностью работающего.
  
  - Годится, - сказал Королев. - Я зашлю к вам группу, будем оформлять техзадание. Но мне необходимы ваши гарантии по весу и габаритам. И по срокам, разумеется, тоже.
  
  Старос кивнул, и озвучил еще одну идею:
  
  - Мы можем предоставить вам электрические и... интерфейсные спецификации через месяц. Если смежники не подведут. Месяца через три-четыре можем сделать прототип для испытаний, но он будет тяжелее и больше.
  
  - Уж мы за смежниками проследим, - веско усмехнулся Шокин. - Эти дела у нас на таком контроле, что даже страшно сказать.
  
  - От нас тоже группа приедет, только немного позже, где-то через полтора месяца, - добавил Устинов. - Посмотрим, что вы нам предложите. И от флотских ждите гостей.
  
  Вспоминая этот разговор, Филипп Георгиевич Старос сделал круг и снова вышел к проходной. Немного потоптался, зябко переминаясь с ноги на ногу, и пошел обратно к воротам. Показав пропуск на вахте, пробрался на знакомую лестницу и поднялся на чердак. Сегодня редкий день, когда никто не задерживается на работе, ведь он сам велел всем разойтись и выспаться перед предстоящим переездом. Так что, сейчас он стоит посреди полутемной лаборатории в одиночестве и размышляет. Совсем скоро он сам и его 'старосята' покинут этот тесный, но ставший таким уютным чердак.
  
  Похоже, его мечта сделать компактную управляющую мини-ЭВМ, от которой не так уж далеко до персонального компьютера, превращается в реальность быстрее, чем он может надеяться. Но откуда взялись такие слова?!
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, сентябрь 2057 года
  
  - Не слишком ли рано для таких нововведений? Потянут?
  
  Студенты-заочники, посвященные в тайну особой государственной важности, молчат. Казалось бы, что тут такого? Ну, Президент России. Ну, впервые явился в бункер в их присутствие. Похоже, что он в курсе всего и курирует проект на самом верху. Ну и что? А студенты сидят, как воды в рот набрали. Мельников, видя такое замешательство, решил выручить молодежь.
  
  - Как раз сейчас самое время, - авторитетно объяснил он. - И твистор-пямять мы дарим обеим сторонам почти одновременно. Технология простая, и моментально пойдет в дело. Память компьютеров резко подскочит в объемах, а ограничения по памяти это основное препятствие к повсеместному внедрению ранних ЭВМ.
  
  - А полупроводниковую часть промышленность СССР потянет? - уточнил недоверчивый Президент.
  
  - На середину и конец 50-х годов в СССР была очень неплохая полупроводниковая промышленность, вполне на мировом уровне, - заметил Иван Родин, присоединяясь к беседе. - С разработками тоже все неплохо. С другой стороны, пора переводить количество в качество. Америка и так скоро сделает рывок в этой области.
  
  - Интегральные схемы? - проявил неожиданную эрудицию Верховный.
  
  - Именно, - довольно кивнул Мельников. - Уже через год американцы решат три фундаментальных проблемы в этой области и уйдут далеко вперед. А в СССР первые аналоги интегральных схем появятся только в начале 60-х, и будут всего лишь копиями украденных американских образцов. Этого допускать никак нельзя, если мы хотим равной игры.
  
  - А кто в Союзе сможет это разработать? - поинтересовался Орлов и, видя, как заерзал набравшийся, наконец, храбрости Михаил, кивком дал ему слово.
  
  - Пока что мы ставим на НИИ-35, - осторожно начал студент. - У Красилова (Александр Викторович Красилов - начальник отдела НИИ-35, ныне НИИ 'Пульсар' - прим.авт.) сильнейшая в Союзе команда, там зреет прорыв по планарной технологии. Шокин, министр, перевел его институт на режим наибольшего благоприятствования. Королев к нему тоже заезжал. Через год они сделают триггер на несколько десятков элементов в одном кристалле, и года через полтора все это пойдет в промышленность в массовом порядке. Мы планируем сделать так, чтобы и в Америке к этому времени освоили то же самое.
  
  - А конкуренция между разработчиками в Союзе будет? - спросил Орлов, вспоминая политику, без которой, увы, никуда. - А то так и зажраться недолго.
  
  - Непременно,- заверил его Михаил. - Для электронщиков в Союзе это жизненно необходимо, иначе опять отстанут. Мы хотим со временем создать несколько передовых центров разработки, но для этого нужно сделать первый шаг.
  
  - Хорошо, - Верховный принял объяснение и добавил чуть менее формально: - Значит, будет бортовой компьютер на 'Востоке'? Даже не верится. А почему не стали делать сразу какой-нибудь 'Союз'?
  
  Борис и Иван давно уже заметили неподдельный интерес Орлова к космосу и истории его освоения. Интерес этот в последнее время буквально расцвел, и стало очевидно, что Орлов перечитал массу литературы по теме. Теперь он гораздо более подкован, чем в начале программы. Отчасти, это объясняется нормальным желанием Президента пристально контролировать процесс. С другой стороны, это ведь не так плохо, когда в душе Президента и Главнокомандующего все еще живет интересующийся космосом мальчишка.
  
  - А наш 'Восток' и есть шаг к 'Союзу', - Вадим решил не отставать и тоже присоединился к объяснениям. - В чем-то он даже его превосходит. Например, будет сразу 'фара' спускаемого аппарата вместо 'шарика'. И диаметр больше, два с половиной метра, как изначально хотели сделать на 'Союзе', так что влезет система ориентации с микродвигателями.
  
  - Наши расчеты позволили Королеву сэкономить несколько лет подготовки к полету человека, - резюмировал Мельников. - К тому же, 'Восток' еще и фоторазведчик, так что отработку баллистики и теплозащиты уже начали. Опять же, материалы для щита и газодинамические алгоритмы для расчетов мы им подарили.
  
  - А что у немцев? То есть, американцев, - с усмешкой исправился Орлов.
  
  - У них готовится чуть другой 'Меркурий', - снова пустился в объяснения Михаил. - Но это еще не скоро. Скоро Луна-2 сделает снимки обратной стороны, а на Пионер-2 поставят камеру и смогут рассмотреть место своего падения вблизи.
  
  - А дальше спутники Луны, - бодро добавил Вадим. - От Е-2 сразу к Е-6! В нашей истории Королев занимался этими машинами вяло, и пока дела не передали в фирму Лавочкина, аппараты гибли один за другим. Сейчас он знает по именам тех, кто ему нужен для прорыва, и собирает их всех вместе. Там же, в Химках.
  
  - Но тут уже нужна другая ракета, - вставил словечко Иван.
  
  - Именно так, - подтвердил Михаил. - Нужен старт к Луне с промежуточной орбиты, а блок 'Е' принципиально не способен запускаться в невесомости. Будет полностью новая третья ступень, блок 'И', а прежняя третья станет четвертой и получит новый двигатель. И система ориентации будет по-взрослому сделана, с построением инфракрасной вертикали...
  
  Легким жестом Мельников прервал объяснения увлекшегося студента.
  
  - Это все не завтра, - отрезал он. - Давайте не будем перегружать товарища Орлова деталями. Сейчас нам нужно обсудить с ним менее приятные вещи. Поэтому, молодые люди, попрошу вас отдохнуть у себя, минимум полчаса.
  
  Михаил и Вадим, все поняв с полуслова, удалились, неловко попрощавшись со старшими коллегами и Верховным. Орлов строго, но весьма доброжелательно проводил их взглядом.
  
  - Хорошие пацаны, - одобрительно сказал он, когда оба студента закрыли двери в свои 'покои'. - Увлеченные и грамотные. Далеко пойдут, если мы сумеем преодолеть наш небольшой кризис.
  
  - Наш небольшой кризис только что немного поправился в талии, - туманно сообщил Иван. - Поэтому мы вас, собственно, и вызвали. Наши бледнолицые братья-американцы, похоже, что-то про меня узнали.
  
  - Вот как? - Орлов нахмурился. - Они теперь тоже вас ищут?
  
  - Ищут, - подтвердил Иван. - Точнее, ищут следы. На Алену, нашу однокурсницу, тоже вышли, и на нескольких других. Опросили через агентов почти весь персонал больницы, где якобы скончался наш академик. Ищут не кого-нибудь, а конкретно меня, будто не верят, что я давно сгинул.
  
  - Кто-то подсказал? - предположил Президент.
  
  - Я даже догадываюсь, кто, - усмехнулся Иван. - Рьялхи решили не только на переписку меня подвигнуть, но и напрячь всех нас происками американской разведки. Вдруг они что-нибудь откопают по своим каналам? Руки и носы у них длинные. Сейчас янки пытаются восстановить картину моей 'гибели', хотя столько лет прошло!
  
  - А следы есть? - поинтересовался Борис. - Ты так и не рассказал толком, как к наблюдателям попал. Аэроклуб, полеты, все такое. А потом что было? Что за авиакатастрофа?
  
  Иван немного задумался, вспоминая эту давно минувшую историю. Насколько можно судить, история его 'гибели' и прихода к наблюдателям полностью известна лишь Четверке. Остальные наблюдатели не в курсе, а чтобы вытащить на свет такую чувствительную информацию, требуется что-то необычное. Например, чье-нибудь исчезновение. Какое совпадение, тут как раз один пропал!
  
  - Может, это и моя промашка, - Иван так и не решился на рассказ о своем бурном прошлом. - Но я и не предполагал, что история моей 'гибели' будет иметь большое значение. Рьялхи все прекрасно знают. Будет время, расскажу и вам, как дело было.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Лондон, студия ВВС, апрель 1958 года
  
  Всего минута остается до эфира, а Патрик Мур, известный астроном и популярный телеведущий, пребывает в довольно беспомощном состоянии. Пожалуй, так чувствует себя на сцене актер, когда вдруг оказывается, что играть придется совсем другой спектакль. А он даже роль не учил! И если подумать, то такого вообще не может быть! Всего минута до начала очередного выпуска 'Ночного Неба', а ему приносят свежие распечатки фотографий обратной стороны Луны! (так было в реальной истории, но только в декабре 1959 года - прим.авт.) И что теперь делать? Хотя, понятно что, придется выкручиваться!
  
  Разве не об этом мечтали все астрономы всех времен, как любители, так и профессионалы? Разве не это хотелось узнать всем людям, не лишенным природного любопытства? Что там, на обратной стороне Луны? Такие же огромные лавовые моря или исполинские горные хребты? Или что-то еще? Некоторые мечтатели даже утверждают, что там, на той стороне, Луна не такая безжизненная, что там тянутся леса и поля, реки и озера. Мечтатели, что с них взять!
  
  И вот, теперь есть фотографии. Почти целый светлый круг, минимум черных деталей. Судя по всему, правы те, кто говорит, что 'там' лишь побитая кратерами пустыня. За что бы зацепиться глазу, с чего начать?
  
  Вот в этой темной группе 'морей' с левой стороны есть какие-то знакомые черты. Особенно вот эта круглая формация. Ба, так это же Море Кризисов во всей красе! Еще никто не смотрел на него с такого ракурса! А вот и край Моря Изобилия, и даже немного видно Море Нектара!
  
  А с обратной стороны диска тянется знакомый темный край океана Бурь с гигантской черной оспиной Гримальди. Рядом, едва заметен Риччиоли. Прекрасно видны моря Весны и Лета, а также Дарвин и Шиккард! Зато все остальное совершенно незнакомо. Все эти темные и светлые детали, которые впервые предстают перед взглядом человека, теперь нужно измерить, нанести на карты и, что тоже важно, присвоить названия! Очень интересно было бы принять участие в работе по классификации всех этих новых открытий.
  
  Чего русским стоило получить такие снимки, трудно представить, даже имея высшее техническое образование. Любому, кто хоть немного представляет себе трудности такого дела, понятно, что это настоящий научно-технический подвиг. Тут одной гигантской ракетой не отделаешься. Нужно точнейшее управление и безупречный предварительный расчет. Нужно обеспечить живучесть аппарата во время перелета, защитив от страшного холода и жары. Нужно научить этот самый аппарат ориентироваться в пространстве, чтобы направлять камеру точно куда нужно и когда нужно. И совершенно непонятно, как в открытом космосе проявить пленку и передать изображение на Землю!
  
  Но все это сделано, и снимки у него в руках. Очень неплохие снимки, для первого раза. Есть надежда, что русские не станут слишком секретничать и обнародуют хоть какие-то технические подробности своего успеха. Это пошло бы на пользу всей планете и прогрессу в целом.
  
  Сейчас придется что-то говорить публике, и говорить складно. Многие зрители будут недовольны тем, что коммунисты пока впереди, а Запад в лице дяди Сэма только догоняет. Но сам Патрик надеется, что в исторической перспективе борьба получится равной и интересной, и это по-всякому лучше, чем швыряться атомными бомбами. Не будь этой великой космической гонки двух систем, то ради таких потрясающих достижений ее следовало бы выдумать. Как раз в это время американский зонд Пионер-2 находится на пути к Луне, чтобы получить снимки поверхности в относительной близи. Может быть, это не так эффектно, как снимок лунного 'затылка', но ведь что-то будет дальше?
  
  В оставшиеся секунды до начала прямого эфира он продолжил жадно изучать снимки, пока ассистенты не подали знак, что камера включена. Все-таки, хорошо жить в самом начале космической эры, подумал будущий рыцарь и кавалер ордена Британской империи. Он поправил очки и бодро начал свой монолог:
  
  - Добрый вечер. Итак, сейчас у меня в руках находятся фотографии, которые могут изменить наши представления не только о научной картине мира, но и вообще о том, что такое 'невозможно'.
  
  (к сожалению, автор не нашел оригинал именно этой передачи, поэтому не знает, как Мур на самом деле обратился к зрителям - прим.авт.)
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, сентябрь 2057 года
  
  Никто и никогда не замечал за ним ничего странного. Обычный чиновник, уже в летах, хоть и с серьезным допуском. Почти вся жизнь на службе прошла, да и теперь загружен, как мул, разными поручениями. Оргтехнику для Администрации закупить - пожалуйста. Документы нужным и полезным людям справить, или чип прошить - на здоровье. Перекинуть серьезные суммы для не совсем официальных проектов - да ради бога! Всем что-то срочно надо, прямо сейчас, а он и рад стараться. Практически, незаменимый человек на своем месте. Внимания не привлекает, нареканий не имеет, да и внешность какая-то не запоминающаяся, стандартная до зевоты.
  
  И семьей не обзавелся, это да. Хоть поздно уже, возраст не тот. Ну, а зачем ему лишние проблемы? И так денег еле хватает на себя, любимого, а тут вдруг на твоей шее еще кто-то висит и каши просит. Каждый должен быть сам за себя, а индивидуализм он культивирует в себе с раннего детства. Сейчас, правда, не до жиру, быть бы живу, но ведь были времена!
  
  Будучи студентом, учился он неплохо. С отличием закончил престижную финансовую академию, начал получать неплохие деньги, работы по экономическому профилю хватало. Но сколько при этом дури в голове было, однако! Ведь ходил на все митинги 'оппозиции', требовал честных и демократичных выборов. То есть таких, на которых победят демократы. А проклятый самозванец с рыбьими глазами должен уйти! Эта митинговая активность продолжалась несколько лет, но с каждым годом все более вяло. А потом все как-то само собой прекратилось, и проблемы реальной жизни оказались куда ближе абстрактного 'свержения кровавого режима'.
  
  Однажды, несмотря на хорошую репутацию, он попал под сокращение и остался без работы. Посидев полгода дома, он проел почти все сбережения, но зато сообразил, наконец, что помогать никто не будет, нужно пробиваться самому. И он начал действовать. Создавая себе задел на будущее, устроился на работу не куда-нибудь, а в финансовое управление своей родной московской префектуры, но с деньгами, понятное дело, лучше не стало. По сути, с личными финансами на госслужбе стало много хуже, но он все вытерпел и, в конце концов, пробился. Через пару лет старательного молодого сотрудника оценили и нагрузили по полной программе, но он не жаловался. Чтобы победить обстоятельства, нужно много терпения.
  
  А карьера, хоть и медленно, но шла в гору, а вместе с ней росли и амбиции молодого чиновника. Еще несколько коротких лет, и через него пошел финансовый аудит всего огромного мегаполиса, и это только начало. Еще рывок, плюс пара километров убитых нервов, и он перебрался на должность заместителя мэра по вопросам экономического планирования. Финансы теперь его не беспокоили, задел вышел неплохой. Цивилизованная коррупция, как же без нее. Но слишком не увлекался, меру знал, так что еще один маленький шаг одного чиновника привел к гигантскому прыжку на федеральный уровень.
  
  Новоявленный заместитель министра финансов играючи прошел все проверки и получил под кожу чип, о чем долго ворчал, но строго про себя. Ничего не поделаешь, мировая практика. Теперь в его руках настоящие секреты. Иногда мелочи, иногда не совсем. Многие предсказывали ему дальнейший карьерный рост, и к этому имелись все основания, впереди довольно отчетливо маячило кресло министра, а в перспективе и Председателя Правительства, а сам он на хорошем счету, ни разу по-крупному никого не подвел. Мелочи не в счет, ведь те, кто мог ему повредить, давно остались где-то далеко внизу. Прошел год, потом два, потом три, и движение прекратилось. Но он терпеливо ждал и не терял оптимизма.
  
  Прошли выборы, сменился кабинет, и тут грянул гром. Вместо министерского кресла сорокасемилетний чиновник оказался на хозяйственной должности в Администрации Президента. Формально, как бы переместился 'ближе к телу', а фактически, это почетная изоляция от политики и финансов без малейших перспектив. Может, кто-то что-то откопал из его прошлого, хотя тогда, он уверен, проблемы были бы совсем другие. А может, обычной наглой морды не хватило, и кто-то просто подсуетился раньше него. Он так и не понял, что произошло и кто в этом виноват.
  
  Пережить такое унижение дано не каждому. Он пережил, и начал с того, что на всякий случай обезвредил свой чип. Когда есть такие связи и сам имеешь неплохой допуск, это не так уж сложно. Теперь его чип, оставаясь активным, не сможет выдать его незаконных манипуляций. Он теперь никому ничего не должен, а следовательно, не обязан играть по правилам! Но с манипуляциями появились серьезные проблемы, 'дополнительно' заработать на этой должности банально негде. Никаких денежных потоков через него теперь не проходит. При этом, отчитываться о доходах в Администрации приходится очень подробно, чтобы комар носа не подточил. Привычка жить, не стесняясь в средствах, давно вытеснила простейшие рефлексы экономии, и поначалу пришлось нелегко. Одновременно, обида, которую он, вроде бы, смог пережить, не дает покоя. Те, которых он когда-то легко обошел на повороте, сели в министерские кресла, а он?
  
  Вполне прагматичное решение в стиле 'папа денег не дает' пришло тогда, когда грянула война, и тихоокеанцам срочно пришлось топить азиатов на Дальнем Востоке. И не ради каких-то абстрактных амбиций, а ради банального самосохранения. Узнав об американцах, попавших между молотом и наковальней, чиновник сам вышел на их посольство в самый разгар отчаянной эвакуации. Угрызений совести он уже не испытывал, жизнь заставит, и не на такое пойдешь. Американцы в этот момент были в отчаянном положении и радостно ухватились за ценного агента. С благодарностью приняли все данные, что он смог добыть по дальневосточным раскладам. Но особенно его новых кураторов почему-то интересовало Закавказье, ибо там, как он после узнал, готовился неприятный сюрприз.
  
  Выбив приличное вознаграждение, он помогал новым друзьям, как мог. Достал копии части мобилизационных планов и доклады по состоянию логистической сети. Выгреб из своих источников в министерствах все, до чего можно было дотянуться, и переправил в особняк на Новинском бульваре. Увы, не помогло это Кемалю и его башибузукам, но чиновник не унывал. Оплата щедра, риск минимален, а его кураторы помогают тщательно заметать следы круглых сумм. Но такой расклад продлился недолго, и после окончании Второй Гражданской в Америке приоритеты спецслужб сильно сместились, вместе с бывшей верхушкой. Многие из числа особо замаравшихся сместились на шесть футов под землю, и про полезного агента то ли забыли, то ли решили не испытывать судьбу и не ворошить лихо.
  
  Он опять вынужденно затянул пояс, и в конце концов, смирился со своим положением. И вот уже почти двадцать лет полная тишина. Но ждал и надеялся, что ему дадут поработать снова. Когда-нибудь! Годы все идут а со службы его никто не увольняет, наоборот, ценят и берегут. Идеальный аппаратчик, проверенный и опытный. Почти незаменимый! К тому же, бодр и здоров, на зависть многим. На работу и обратно, привычный и уютный кабинет, деловая возня. Несколько раз чуть не попросился в отставку, будучи не в силах вынести собственную беспомощность, даже писал заявление...
  
  И вдруг, свершилось!
  
  Скромно отпраздновав 65-летний юбилей, всего пару дней спустя он нашел в пневмопочте листок из плотной бумаги, выглядящий как простой старомодный рекламный буклет. Но пленочный чип и надежно спрятанная двадцать с лишним лет назад 'читалка' сработали! Словно и не было всех этих лет молчания! Но ему и в голову не пришло обижаться. Если молчали, значит, так нужно, и спасибо, что вспомнили. Деньги-то у них еще есть? В послании его просили узнать все о том, кому в Администрации понадобилось это новое телешоу, а главное, зачем? Особо просили проверить связи академика Мельникова и его возможные контакты с президентом Орловым, а также сообщать обо всем, что может показаться подозрительным. Наконец-то, настоящая работа!
  
  Истосковавшись по таким делам, чиновник рьяно взялся за поиски, и уже через несколько дней нарыл много интересного. К президенту Орлову не подступиться, там все перекрыто на недостижимом уровне. С академиком Мельниковым оказалось немного проще, все-таки, публичная фигура. Доверенные люди, не подозревая о целях такого задания, нашли однокурсницу заслуженного академика и аккуратными расспросами вытащили из нее имя покойника, о котором спрашивал тот странный фальшивый журналист огромного роста. Иван Родин, вот как звали усопшего более полувека назад. Но это только начало!
  
  Как голодный паук, чиновник снова крепко взялся за нити паутины, которую продолжал плести и поддерживать в рабочем состоянии все эти годы. Порой, достаточно легчайшей вибрации нитей, чтобы он понял, что что-то не сходится и нужно взглянуть более пристально. И пара очень интересных сигналов привлекла его внимание.
  
  Начало цепочки это неполадки с личным вертолетом Орлова в день, когда новый посол США вступил в должность. Споттеры заметили и даже сняли перегон машины в Томилино, на завод, откуда ее вернули президенту только пару дней спустя. После этого Орлов стал намного чаще появляться в Кремле, хоть раньше, кажется, всячески старался держаться подальше от центра столицы. Видимо, у него появились какие-то важные дела. Бывало, он на пару часов наглухо запирал свой кабинет, и кого он там принимал, что делал, никто не знал. Узнать что-либо невозможно, гвардейцы не дремлют, а система безопасности явно усилена. Там, за массивными дверями из карельского дуба, явно происходит что-то интересное и важное.
  
  А вот еще интересный момент! Дела Министерства Здравоохранения и конкретно закупки оборудования для больниц это скучнейшая тема. Тысячи пунктов каждый год, сложно уследить за всем, но для этого есть фильтры и простейший скрипт, который можно запустить на любом планшете. Списание двух мнемо-проекторов из НИИ психиатрии привлекло внимание еще несколько месяцев назад, уж больно необычная процедура. Несколько лишних согласований и подписей, утилизация вообще нетипичная, слишком много свидетелей. Будто кто-то нарочно создал себе алиби. Доказать ничего невозможно, и Агенству по психотропному оружию ничего не предъявишь. Но очень похоже, что проекторы с какой-то целью увели 'налево'. Дата совпадает, прямо перед началом этого самого телешоу.
  
  Еще одно совпадение, исчезновение двух людей, студентов-третьекурсников. Некто Михаил Самойлов из Хабаровского Дальневосточного университета и Вадим Руднев из Казанского Политехнического. На обоих по линии МВД пришли заявления о пропаже, хотя по документам студенты перевелись на заочный факультет и учатся дальше. Видимо, кто-то перестарался, потому что запросы о розыске быстро аннулировали, но всех следов не зачистили. Самое интересное, что оба студента активно участвовали в разработке экспертной системы для телешоу. И куда же они подевались? Никаких следов, по месту жительства их никто не видел, в своих университетах они не появлялись.
  
  Все это похоже на звенья одной цепи. Но что это может быть, что задумал Орлов сотоварищи, чиновник не может даже предположить. Может быть, это Тайна века, или просто попытка скрыть какие-то манипуляции. Никакой геополитики в этом не просматривалось. Сам же он делает все, что может, и теперь пусть кураторы все проверяют и делают выводы.
  
  Убедившись, что аванс получен сполна, чиновник аккуратно собрал все материалы в архив и зашифровал специально сгенерированным ключом, подобрать который невозможно. Придя домой, он аккуратно скопировал этот архив на крохотный пленочный чип, спрятанный в рекламном буклете, и передаст своим кураторам. Быть может, это станет началом прекрасной новой жизни. Какие наши годы!
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Пасадена, центр управления полетами
  Апрель 1958 года
  
  В этот день Вернер Фон Браун почувствовал себя обрадованным и расстроенным одновременно. Так получается, что он в третий догоняет русских, и в самом лучшем случае сможет свести дело вничью. На карту поставлено многое, и надежность 'Тор-Эйбл' опять нависает дамокловым мечом. Пришлось вводить еще более строгие проверки, строить исполнителей, грозить, наказывать, поощрять и контролировать все лично.
  
  Как результат, ракета отработала неплохо, но все же на грани фола, и чтобы спасти миссию и вернуть аппарат на траекторию попадания пришлось использовать все три коррекции. Благо, компьютер теперь постоянно включен в контур управления аппаратом. Теперь Пионер-2 уже почти в полутора тысячах километров от Луны, постепенно ускоряясь под действием гравитации. Телеметрия показывает, что все нормально, и вскоре должна включиться камера. Сработал замок, и два грузила удалились от аппарата, разматывая тонкую полимерную ленту, перераспределяя момент и замедляя скорость вращения до более комфортных двух оборотов в минуту. Примитивнейшее устройство, но кто бы догадался? Еще несколько секунд, и пошел сигнал с камеры.
  
  На экране приемного устройства появилась Луна, или точнее, ее кусочек. Все-таки, несмотря на жесточайшие весовые ограничения, длиннофокусный объектив поставили не просто так. Да и камера совсем не такая, как предполагалось раньше. Подключившись к работам, кудесники из МИТа создали настоящий шедевр, поставив две сканирующих линейки, чем компенсировали угловые возмущения от механической развертки и уменьшили время чтения кадра в несколько раз. Увеличение массы компенсировали, сняв одну пару корректирующих двигателей. Риск минимален, и он вполне оправдался. Выжав еще буквально несколько граммов веса, инженеры смогли поставить небольшую остронаправленную антенну взамен старой, чтобы выиграть в уровне сигнал/шум и увеличить скорость передачи.
  
  Сейчас на верхней части экрана ясно виден огромный край вала Коперника, а почти посередине картинки любой, кто хоть немного знаком с селенографией, узнает темную равнину Моря Облаков. Справа мелькнули Птолемей и Альфонс, но быстро уплыли за пределы кадра, как и Коперник.
  
  Тишина в зале управления повисла невероятная. Почти 'живая' картинка, мерцающая на нескольких мониторах, идет в прямой эфир большинства телеканалов мира, и это тоже удачное решение, потому что шоу получилось необыкновенное. Уже сейчас разрешение сравнимо с лучшими земными снимками, и каждые три секунды на магнитные бобины центра в Пасадене записывается новый кадр. Два с половиной километра в секунду, Земля принимает кадр за кадром, а Луна все ближе и ближе!
  
  Наверх, прочь из кадра уплывают Рейнгольд и Ландсберг, а вниз уходит Буллиальд с его широким, рельефным валом, и окружающая его мелочь. Теперь главной деталью чуть выше и правее центра картинки стал мрачный, темный Фра Мауро с прилепленными к нему свежими и сохранными кратерами Парри и Бонплан. Все новые и новые мелкие детали вплывают в кадр, и зрители все сильнее ощущают огромную скорость, с которой аппарат несется к своей гибели.
  
  Теперь в поле зрения не осталось ничего, кроме почти ровной темной равнины с россыпями мелких кратеров. В такой близи от поверхности уже появились искажения картинки из-за ограниченной скорости сканирования, которые еще предстоит устранить обработкой. Вдруг, картинка замерла. Обе линейки успели пройти две трети пути, сканируя кадр через строчку, и лишь в центре остался небольшой участок, где они пересеклись, и картинка была осмысленной. Кратеры, ямы, холмы...
  
  Гром аплодисментов взорвал зал, и Вернер устало выдохнул. Пошел по рядам, пожимая море рук и улыбаясь всем подряд. Все-таки, хорошо попали, подумал он, специально-то не целились, но район Фра Мауро не самый худший вариант. Находится почти в центре диска, больших перепадов высот нет, рядом на выбор морская и материковая формации. Чем не место для будущей посадки?
  
  А идея прямого телеэфира позволила неплохо взбудоражить общественность и почти затмить достижение русских. Хотя, это только общественность может так подумать, а специалисты в курсе, что догонять придется еще долго. Браун прекрасно понимал, что Луна-2 для русских это пройденный этап. И хотя возможны дополнительные запуски аналогичных аппаратов, но у русских уже явно готовится что-то еще. Что это может быть? Если в направлении Луны, то нужен старт с околоземной орбиты, гораздо более точный. Тогда возможен выход на окололунную орбиту и детальная съемка поверхности в течение нескольких дней. И опять, крыть пока совершенно нечем.
  
  С другой стороны, Брауну теперь предстоит замена первой ступени на недавно начавший летать 'Атлас', а это уже почти 120 килограммов к Луне! Можно сделать несколько интересных научных миссий, включая выход на орбиту Луны. Точность, правда, будет никакая. Список рекомендаций по доработкам 'Атласа' получился впечатляющий, но месяца через два можно надеяться на первый испытательный полет. А потом еще полгода, и можно будет забыть суррогаты на верхних ступенях как страшный сон! В строй вступит следующая, более тяжелая версия 'Атласа'. Вот тогда и посмотрим, кто кого! А 'Тор', теперь уже надежный и отработанный носитель, пойдет в дело. На очереди несколько научных аппаратов и очень интересный эксперимент по дальней связи.
  
  А еще, через несколько дней будет официально анонсирован давно одобренный руководством НАСА проект 'Меркурий', работы по которому начались еще в конце прошлого года. Скрывать такие намерения нельзя, да и бессмысленно. Русские сейчас наверняка работают над аналогом, правда, запас по массе у них раза в три больше. Но в три раза это уже не в тридцать! Хотелось бы делать первый корабль с запасом на будущее, но никак не втиснуть это будущее в полторы тонны! 'Меркурий' станет одноместным пробным шаром. То есть, конечно, пробной капсулой.
  
  'Атласы' позволят протянуть еще года полтора, а потом 'Сатурн-1' избавит Штаты от проблем с грузоподъемностью.
  
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, посольство США, подвал, сентябрь 2057 года
  
  - Ты был прав, Ник, - признал Дорман, перебирая распечатки. - Это дело становится все интереснее. Теперь этот Иван Родин, морской змей его подери!
  
  - Да еще и покойник, - поддакнул посол Фаррел. - Причем не очень свежий покойник, полвека с лишним. И вдруг, кто-то его ищет в наше время, и едва этот кто-то узнает, что этот чертов Иван учился в одной группе с Мельниковым, дорогой академик получает инфаркт, впадает в кому и умирает.
  
  - И его кремируют на следующий же день, без панихиды, - недоверчиво добавил Дорман, все еще перебирая бумаги. - Мотивируют все это последней волей усопшего. А на заднем плане у нас маячит что?
  
  - Телешоу, Совет по истории и лично президент Орлов, - повторил Фаррел известные обоим факты. - А мы как не понимали ничего, так и не понимаем!
  
  - И что рассказала эта пожилая леди, которая с ними училась? - поинтересовался Дорман. - Только не говори, что ты к ней никого не засылал.
  
  - Старушка на редкость коммуникабельна, - хмыкнул посол. - Рассказала все о своем предыдущем визитере, который под видом журналиста спрашивал про этого Ивана. Но ничего нового, никаких фото и видео, только словесный портрет. Молодой парень большого роста, чуть за два метра. Это не Иван, точно. Старушка уверена, что Иван погиб именно тогда, в прошлом веке.
  
  - Час от часу не легче, - вздохнул адмирал. - А что с остальными уликами?
  
  - Улики - это громко сказано, - посетовал посол. - Но раз уж мы расконсервировали наш источник, то пришлось отнестись серьезно. Получается, есть связь между фактом неполадок с вертолетом президента, списанием проекторов и пропавшими студентами. Я не могу сказать, что все здесь логично, это скорее интуитивное ощущение. И знаешь, чем больше я смотрю на эти данные, тем больше убеждаюсь, что мы на верном пути. А если учесть изменившийся график президента Орлова и его кабинетные сидения...
  
  - Ты знаешь, ведь совсем не факт, что он все это время сидит в кабинете, пока двери заперты, - предположил Дорман. - Вполне возможно, что он куда-то отлучается. Оттуда должны быть выходы и в систему бункеров, и в метро. Так что, за два-три часа можно оказаться в любой точке Москвы, если надо с кем-то встретиться, и вернуться обратно в кабинет.
  
  - Или тот, с кем он встречается, сам проникает в Кремль, - продолжил мысль посол. - Вряд ли президент станет сам бродить по тоннелям. Нужна охрана, и рано или поздно можно засветиться. Может быть, они встречаются в одном из бункеров. Мы более-менее подробно знаем про старые кремлевские бункеры, спасибо прорабам перестройки. Но про то, что там могли прорыть за последние полвека, не знаем ничего.
  
  - Похоже на правду, - призадумался адмирал. - Теперь надо постараться понять, что за чертовщину они там задумали. Поиграем в варианты?
  
  - Их не так много, - рассудил посол, задумчиво прохаживаясь. - Если они задумали некий проект с применением экспертной системы, то возможно, создали компактную рабочую группу, изолировав ее в одном из бункеров.
  
  - И студенты, разумеется, в эту группу вошли, - продолжил Дорман. - А 'покойный' Мельников курирует проект и сам во всем этом деле по уши. Телешоу нужно, предположим, для массового и бесплатного просчета сценариев. Тогда можно обойтись скромными ресурсами и небольшой командой посвященных людей, секретности ради. Сходится?
  
  Они переглянулись и одновременно кивнули. Логика таких построений кажется очевидной, но не слишком ли все просто? Правильно говорят, что одна голова - это хорошо, а две - мутант.
  
  - Едем дальше? - предложил дипломат. - Если бункер недалеко от Кремля, президент может легко участвовать в процессе, а точнее, контролировать его. А когда некто отыскал связь с Мельниковым и вышел на его знакомую, дорогого академика либо жестко убрали, либо просто спрятали с глаз долой. Для отвода глаз инсценировали смерть и спешно устроили кремацию. Правда, не очень ясно, как.
  
  - И судя по всему, этот загадочный Иван Родин одно из главных действующих лиц, если не самое главное, - закончил мысль адмирал. - Если он жив и скрывается, то ему сейчас 85 лет, как и академику. Хотелось бы знать, что такого необычного этот дед сумел придумать, что даже президент заинтересовался и сменил график. Собственно, в этом и проблема, да, Ник? ЗАЧЕМ?
  
  Посол выдержал небольшую паузу и, вздохнув, метнул на стол стопку распечаток.
  
  - Это еще не все, Джин, - тихо сказал он, выкладывая последнюю порцию информации. - В отчетах этого нет. Наш источник, несмотря на свою полезность, удивительно близорук. Он заметил аферу с проекторами, но совершенно не заметил то, что было прямо у него под носом.
  
  - И что же это? - адмирал подобрался, как под обстрелом.
  
  - Бюджет, Джин, - посол сделал особое ударение на первом слове. - Всего лишь бюджет, а точнее, проект бюджета будущего года. Скажу тебе на словах. Бюджет Роскосмоса предлагается увеличить в полтора раза. Как тебе такой расклад?
  
  В ответ адмирал выдал длинную военно-морскую тираду, после чего потрясенно замолчал, переваривая услышанное.
  
  - Вот и я так подумал, только в сухопутных терминах, без якорей и прочего, - усмехнулся дипломат, передавая Дорману совсем небольшую распечатку. - Ознакомься, на что предлагается потратить денежки.
  
  Дорман резво выхватил бумагу и вчитался в текст. Дежавю в чистом виде. Он снова присвистнул от удивления.
  
  - Дополнительные носители? Сертификация ядерного тягача? Посадочные полосы? Удвоение флота ретрансляторов? Лунная навигационная система, ЛУНАСС?
  
  - Там в конце самое интересное, - нейтрально подсказал посол.
  
  - Новые тренажерные комплексы и два дополнительных набора в отряд космонавтов, - потрясенно прочитал адмирал. - Да, это посильнее главного калибра будет. Наши-то знают?
  
  - Знают, - проинформировал посол. - Проект только пару дней как представлен, но нигде это не прозвучало вслух. Ты понимаешь, что это значит?
  
  - Они что-то нашли, - кивнул адмирал. - Может, откопали базу инопланетян на Луне, или летающую тарелку захватили. Бред, но я сейчас совершенно не удивлюсь чему-то такому. Или просто научный прорыв, где не ждали. А этот якобы покойный старичок, Иван Родин, ключ ко всей этой истории. Что мы про него знаем?
  
  - Ничего, - скептически ответил дипломат. - И это самое паршивое. Как и Мельников, он собирался заниматься ядерной физикой, но погиб совсем молодым. Больше ничего наша старушка не помнит, а других свидетелей нет. Ни родственников, ни знакомых Ивана она никогда не видела, или не помнит. По документам есть несколько дальних родственников, но они все давно умерли. Никто из ныне живущих нашего Ивана знать не может. Единственная зацепка, это липовый журналист.
  
  - Значит, все, что у нас есть, это примерный рост и словесный портрет, - расстроился Дорман, - Негусто, но попробуем его найти. Если этот рослый парень еще в Москве, есть ненулевой шанс. Камер тут много, и ко многим, как я понимаю, есть доступ?
  
  - Мы еще раз задействуем наш источник, - решил посол. - У него до сих пор хорошие связи в мэрии. Хоть и жадная тварь, но ради такого дела заплатим, сколько захочет. Не обеднеем.
  
  Дорман кивнул и опять погрузился в непростые размышления. Теперь он знает намного больше, чем час назад, но стало ли от этого легче? Русские явно что-то нашли, но что это может быть? Зачем экспертная система и проекторы? Зачем такой космический рывок и метеоритный дождь из денег? Зачем русским дополнительная наземная и орбитальная инфраструктура?
  
  Оставалась надежда, что Ник и его источник помогут найти этого липового журналиста огромного роста, а вслед за ним и самого Ивана Родина. Мельников, скорее всего, тоже жив и даже вполне здоров. И теперь два этих секретных старца, доживая свои дни в одном из кремлевских бункеров, пытаются завершить какой-то проект, над которым в тайне работали всю жизнь. И этот проект, если удастся, сможет обеспечить русским рывок в технологиях, которого допустить нельзя!
  
  Точнее, даже не так. На этот рывок возрождающаяся Америка должна ответить достойно и симметрично, и пусть прогресс идет своим чередом!
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Завод ОКБ-1, Калининград-6, май 1958 года
  
  Сопровождаемый местным начальством, Сергей Королев не спеша разглядывал стапеля, на которых уже высятся удивительные формы первых 'Востоков'. Рядом с ним шагает Феоктистов, главный проектировщик. Константин Петрович редко бывает в хорошем настроении, но сейчас его состояние почти напоминает эйфорию.
  
  Давно уже забылись обиды и недоумение, охватившие проектировщиков в конце лета прошлого года. Тогда Королев внезапно прекратил преждевременную, на его взгляд, разработку крылатого обитаемого корабля, проводимого группой Максимова. (Глеб Юрьевич Максимов, будущий ведущий разработчик АМС - прим.авт.) Это многим показалось странным, потому что такой аппарат сочетает в себе ракету и планер, два типа летательных машин, к которым Главный неравнодушен.
  
  Сформировали особую группу, которую возглавил Константин Феоктистов, перешедший из НИИ-4. Королев буквально за уши оттащил проектировщиков от крылатой схемы и заявил, что первый обитаемый корабль должен выглядеть совершенно иначе. На вопрос, как именно он должен выглядеть, Главный усмехнулся и выложил на стол папку, которая тут же пошла по рукам.
  
  И посыпались вопросы. Почему такая 'фара', а не сфера или цилиндр? А чтобы управлять при спуске и иметь меньшие перегрузки. Из чего сделать теплозащиту? Думайте сами! Пластик, эпоксидные смолы, кварцевые или графитовые волокна. Есть модный материал нейлон, можно сделать соты и укрепить фенольной смолой. Думайте, за вас никто изобретать не будет! А какой двигатель? Две дублирующих установки с общими баками, топливо самовоспламеняющееся, в бумагах все нарисовано. Управление? Будет компактная бортовая ЭВМ. Да, Константин Петрович, это будет надежное и проверенное решение. Ручное управление обязательно, разные нехорошие случаи непременно будут.
  
  Шумели долго, но закончилось все приливом энтузиазма. Почти никто не спорил с концепцией в целом, только кто-то из молодых посетовал, что, мол, будем строить бочку, а не настоящий корабль для космоса. Королев улыбнулся и просто сказал: постройте сначала эту бочку, научите ее летать! А там посмотрим, какой звездолет получится в следующий раз.
  
  Наконец, кто-то обратил внимание на размашистую надпись на папке: ТЕМА 1К (ВОСТОК). Почему 'Восток', спросил молодой инженер из группы Лебедева.
  
  - Потому что, товарищ Молодцов, ветер с Востока преобладает над ветром с Запада, - серьезно ответил Главный и вышел, привычно породив немую сцену. (в реальности В.В.Молодцов и был автором этого названия, если не приукрашивает, но его уже не спросишь - прим.авт.)
  
  Теперь, спустя несколько коротких месяцев, на стапелях опытного завода уже формируются первые серийные 'фары' спускаемых аппаратов и цилиндры приборных отсеков. Два первых экземпляра, изготовленные полукустарным способом, набитые регистрирующей аппаратурой вместо штатной начинки, уже успели слетать по суборбитальной траектории на испытание теплозащиты. Первая капсула разбилась, не вышел парашют, но вторую вместе с бесценными данными удалось спасти.
  
  Новым, полноценным машинам до окончательной сборки еще далеко, поэтому у аппаратов слегка растерзанный вид. Ранний прототип управляющей ЭВМ, присланный Старосом, никак не помещается в свой штатный закуток внутри корабля. Поэтому, он сейчас подключен извне, но на начальном этапе это даже удобно. Толстые и не очень кабели тянутся повсюду, везде стоят стремянки, стропила и стрелы, а люди в белых халатах лихо ползают по ним, иногда будто бы нарушая закон всемирного тяготения.
  
  Королев не выдержал, подошел поближе. С интересом обошел вокруг ящика с ЭВМ, коснулся ладонью панели, на которой ярко горят в ряд не очень понятные цифры, словно в фантастическом кино о будущем. С улыбкой пожал руку подошедшему Олегу Макарову.
  
  - Как вам новая техника, Олег Григорьевич? - поинтересовался Королев. - Не подведет?
  
  - Чудеса, Сергей Павлович, - скромно улыбнулся в ответ совсем еще молодой Макаров. - Техника волшебная. Были у нас сомнения, но теперь я даже не представляю, как бы мы делали все по-старинке.
  
  - Вот поэтому вас, самых молодых, и привлекаем, - веско подтвердил Королев. - У вас мозги свежие, пластичные. Те, кто постарше, пусть делают более привычные вещи. Они не поймут вашей специфики, или поймут не сразу.
  
  - Тут вы правы, - чуть погрустнел Макаров. - Мы с чистого листа все изучаем, кадров нет. Передний край. Если бы не Филипп Георгиевич и его 'старосята'...
  
  - Ничего! - подбодрил его Главный. - Скоро у нас эти машины во всех институтах изучать будут, а чуть позже и в школах. Будет у вас смена. Но вам предстоит самое трудное, быть первыми. Что у вас сейчас происходит?
  
  Макаров с огромным энтузиазмом пустился в объяснения.
  
  - У нас впервые заработало сопряжение систем корабля и нашей машины, - гордо начал он, но потом чуть замялся. - АЦП работают, сигналы по шине проходят. Но у нас пока нет полностью рабочих систем, поэтому для пробы мы подключили... временно... освещение.
  
  - Тут без ЭВМ никак! - Королев не удержался и одобрительно захохотал. - Но суть вашего эксперимента понятна. Покажете, как работает?
  
  - Конечно, - Макаров снова оказался в своей стихии. - Вот, посмотрите на пульт.
  
  Королев увидел, как Макаров уверенно надавил грубоватого вида клавишу, рядом с которой прямо на железный бок ящика наклеен кусочек пластыря с рукописными буквами 'ПРГ'. Увы, присланный Старосом прототип весьма далек от промышленных стандартов. Потом молодой инженер нажал несколько цифровых клавиш, и на верхнем индикаторе под такой же наклейкой 'ПРГ' выстроились в четкий ряд ярко-зеленые цифры '101'. Завершило процедуру нажатие клавиши 'ДА'.
  
  - Я запустил нашу программу с номером 101, - прокомментировал Макаров. - Это очень простая программа, которую мы написали именно для этой цели. Теперь она активна, мы можем с ней работать.
  
  - А почему остальные индикаторы не горят? - спросил Королев, показав рукой на темные полоски ниже. - Почему программа ничего не показывает?
  
  - Потому что мы еще не сказали ей, что показывать, - снова поспешил объяснить Макаров. - Нам нужна переменная с адресом 'ноль', то есть самая первая для нашей программы.
  
  Он нажал клавишу 'АДР', ввел ноль, тут же отобразившийся в одноименном поле и два раза нажал 'ДА'. На самом нижнем индикаторе в поле отображения данных загорелась одинокая единичка.
  
  - Программа считывает нужный порт и выводит полученную цифру, - объяснил Макаров. - Единичка означает, что свет сейчас горит. Если погасить свет вручную, то высветится ноль.
  
  Королев пристально взглянул на полусобранный корабль и обратил внимание на полоски яркого света, пробивающегося изнутри.
  
  - Интересно, - заметил он. - Значит, вы повесили питание освещения на общую шину, через простую самодельную схему сопряжения, и теперь можете считывать ее состояние. А менять можете?
  
  - Запросто, Сергей Павлович, - подтвердил довольный инженер. - Вы сами попробуйте, это несложно.
  
  - Доверите, Олег Григорьевич? - серьезно уточнил Королев, внутренне уже приняв предложение. - Тогда говорите, что нажимать.
  
  - Почти то же самое, - начал инструктировать Макаров. - Кнопка 'АДР', это значит адрес. Ноль, это адрес переменной, потом 'ДА', потом новое значение переменной, то есть ноль и еще раз 'ДА'.
  
  Едва Королев вторично нажал на 'ДА', как полоски света, тянущиеся из недр корабля, исчезли.
  
  - Кажется, работает, - с довольной улыбкой прокомментировал Главный. - Молодцы, только теперь подключите что-нибудь более сложное. Что у вас на очереди?
  
  - Сначала связь и телеметрия, - объяснил инженер. - То есть та ее половина, которая будет работать через ЭВМ. А потом по порядку, как собирались, с хвоста. Высотомер, парашюты, система мягкой посадки. Когда Филипп Георгиевич пришлет нам первый летный ящик, можно будет начать сбросовые испытания, как планировали.
  
  - Отлично, - Королев подбодрил его широкой одобряющей улыбкой. - Времени мало, американы от нас не так сильно отстают. Нельзя давать им шанс.
  
  - Можно вопрос, Сергей Павлович? - слегка запинаясь, решился Макаров. - Кто полетит на нашем корабле? Когда будет отбор пилотов?
  
  Королев задумался на пару мгновений, стараясь подобрать правильные слова. Он знает, что перед ним будущий 'летающий инженер', но все-таки будущий. А здесь и сейчас это работа для совсем других ребят.
  
  - Поймите меня правильно, Олег Григорьевич, - доброжелательно начал Главный. - Мне самому страсть как хочется сесть в нашу машину и полететь. Но мы с вами инженеры, а не пилоты, а нам сейчас для первых испытаний нужны именно пилоты. Поэтому, для начала, будем набирать летчиков. И это случится уже очень скоро, потому что я хочу, чтобы эти ребята плотно работали с вами с самого начала и знали свой корабль до последней гайки. Поэтому, первыми полетят они, а мы с вами, Олег Григорьевич, будем работать на своих местах. Чуть позже, когда дорожка в космос будет проложена, полетят другие. Например, ученые и инженеры. И если мне, если честно, уже поздно, то вам, такому молодому, просто пока чуть-чуть рано. Вы сейчас нужны здесь, на своем месте.
  
  - Понимаю, - скромно кивнул Макаров. - Спасибо, Сергей Павлович. Я не подведу.
  
  Королев никогда не сомневался в способностях молодого инженера, более того, сейчас он абсолютно уверен в нем. А вопрос с пилотами решится уже совсем скоро. Хоть и есть соблазн попробовать переманить опытных летчиков-испытателей калибра Мосолова или Васина, но если подумать, то их опыт может даже пойти во вред. Дело совершенно новое, и опытным испытателям придется ломать многие представления и привычки, а это большой риск.
  
  Лучше набрать строевых истребителей, достаточно молодых, не успевших еще застыть в своем профессионализме и кастовости. Учить их будет не в пример легче.
  
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года
  
  
  Вадим никогда не верил в какие-то суровые наказания, которым можно подвергнуться, если немного отойти от правил. В конце концов, никто не собирается никому вредить, просто дальше сдерживать любопытство уже совершенно невозможно. Парни, конечно, и так знают немало, но и вопросов до сих пор остается, хоть отбавляй. Что это за Иван, друг и соратник Бориса Сергеевича, который годится ему во внуки? О чем они подолгу говорят с Президентом за закрытыми дверями? И самое главное, как именно осуществляется доступ в прошлое? Работа мнемо-проекторов вполне понятна, студенты давно уже сами готовят данные для реципиентов, но как передается сигнал туда и обратно сквозь время? Никто не потрудился даже намекнуть.
  
  С другой стороны, легко сообразить, что самая дальняя серверная стойка, в которую сходятся все кабели из бункера, содержит в себе главную тайну. Никаких серверов или чего-то похожего там нет, лишь простой металлический контейнер с множеством адаптеров и разъемов. Через это же непонятное устройство идет связь с внешним миром. Студенты давно и упорно пробуют нащупать брешь в защите, но каждый раз остаются в дураках. Это не похоже на обычный сетевой экран, сайты открываются и работают, адреса легко отвечают, но если попытаться сделать что-то еще, то словно опускается непроницаемая завеса. По памяти достучавшись до оставленного 'на всякий случай' прокси-сервера, они попробовали отправить письмо сами себе, но неожиданно почтовик получил отказ, при этом 'прокся' до сих пор продолжает работать. Такое ощущение, что трафик анализируется на лету, причем анализирующая программа ПОНИМАЕТ, что именно пытаются сделать пользователи, и точечно подчищает всю их деятельность, которая может выдать их личности или следы активности. У Вадима оказалась в запасе своя закладка, незаконно оставленная на сервере родного университета, но логин, содержащий слово 'vadim', хитро написанное в разных кодировках и регистрах, не сработал. Видимо, программа посчитала, что не стоит оставлять такой явный след в логах серверов. При этом гостевой логин, состоящий из хаотических букв и цифр, прошел на ура, но и с этого сервера ничего отправить не удалось.
  
  Они оба не новички по части взлома сетей, но запас трюков, который можно испробовать, очень быстро закончился. Когда это произошло, они стали уверены, что 'нечто', стоящее на страже безопасности, обладает если не разумом, то уж точно пониманием процессов функционирования сетей, причем весьма тонким. Ловить стало нечего.
  
  Дни шли за днями, работа делается, гигабайты данных уходят во чрева проекторов, чтобы яркими снами направить людей из прошлого по нужному пути. Обратно идут уже терабайты и петабайты! Телеметрия, разведданные и просто картинки, звуки, панорамы.
  
  Вот помолодевший даже внешне Королев в кресле почти собранного первого спускаемого аппарата, вполне бегло переключает режимы бортовой ЭВМ. Вот мрачный Фон Браун, явившийся в штаб-квартиру 'Макдоннел' со списком замечаний после первого аварийного испытания САС (система аварийного спасения - прим.авт.). Вот первый прожиг двигателя для блока 'И' на новом стенде под Воронежем и строительство будущего водородного комплекса в той же местности. Вот первое завывание набирающего обороты исполинского турбонасоса будущего двигателя F-1 на стенде Рокетдайн.
  
  Картинок очень много, но из-за разницы в скорости течения времени посмотреть их все нет никакой возможности, так что весь материал записывается 'на потом'. Скоро появятся и главные действующие лица, космонавты и астронавты. Время почти пришло.
  
  Михаил так и не избавился от желания хоть немного приоткрыть тайну, бездействие его угнетает. Он решил хотя бы подойти поближе к таинственной стойке и посмотреть на нее вблизи, хоть студентам очень настойчиво рекомендовали этого не делать. Когда Михаил обнаружил, что двери в их апартаменты не запираются, он предложил Вадиму совершить небольшую вылазку. Вадим не пожелал ввязываться в авантюры, и парни поначалу чуть не поругались. К счастью, из-за очевидной прослушки переговаривались они только посредством записок, поэтому даже ссоры у них не получилось, не тот накал страстей. В конце концов, осторожный Вадим тоже сдался и оба стали ждать момента.
  
  Однажды, когда академик Мельников ненадолго уснул в своей 'каюте', а загадочны Иван Родин куда-то отлучился, они открыли дверь своей 'берлоги' и направились к серверам. Свет не включали, все стойки неплохо освещены сами по себе, а эта, главная, кажется, светится изнутри благодаря нескольким мощным светодиодам на крышке. Тяжелое, явно бронированное стекло покрывает столь же массивную и основательную стальную раму. Закрепленное несколькими ремнями, там лежит нечто, похожее на небольшой потертый чемоданчик. Тонкая, едва видимая полоска оптического кабеля уходит в небольшое отверстие в боку крышки, и других соединений нет. Все остальное нагромождение кабелей вьется вокруг да около, соединяясь через аккуратно закрепленные адаптеры. Стало ясно: то, что управляет всем этим комплексом, самая главная тайна бункера, находится здесь, внутри потертого чемоданчика.
  
  Оба прикоснулись к стеклу одновременно, и словно бы услышали легкий, но далекий звон. Бронированный массив стойки приятно холодит пальцы, тишина в помещении почти абсолютная, но есть там что-то еще. Тихий звон, едва слышный поначалу, кажется, нарастает?
  
  И тут, словно ветерок подул, как если бы окно приоткрыли. Ни испугаться, ни сдвинуться с места парни не успели, свет потемнел и исчез, оба студента как бы зависли в пустом черном пространстве без движения. Но что-то там мерцает, неверное, обманчивое и легкое, словно копна черных волос на ветру колышется. Красиво! И не звон это вовсе, а голос, высокий и звонкий, приятный и мелодичный. И темнота уже не темнота, оба без усилий парят среди светящихся нитей, тянущихся узлами, петлями и ответвлениями, пульсирующих от потока протекающей энергии.
  
  И опять голос. Это не речь, но что-то подобное, хоть и непостижимое. Не песня, но и не крик. Не разум, но сознание. Не мудрость, но понимание. Что-то странное и чужое, но не чуждое, и вполне жаждущее общения. Только сложно общаться с такими медлительными существами, пусть они даже это студенты третьего курса. Нет в них жизни! Нет в них искр резонанса, нет ярких силовых контуров, по которым может летать энергия, пульсируя и вращаясь вихрями, как разноцветные обручи! Странные они, очень странные. И голоса у них нет никакого, ни в одном доступном диапазоне, ни одной гармоники, ни одного отклика, ни одной вспышки красок.
  
  Темнота отступила так же неожиданно, тонкие яркие нити погасли и пропали из виду. Только голос все еще раздает в головах обалдевших студентов, слабея с каждой секундой. Наконец, оба окончательно пришли в себя, дружно хыкнули, как после удара в поддых и, не сговариваясь, с размаху сели прямо на холодный пол бункера.
  
  - Вот это да, - пробормотал Михаил, потирая лоб. - Чертовщина.
  
  - А ты голос слышал? - тихо спросил Вадим. - Аж мурашки идут.
  
  - По-моему, у нее очень приятный голос, - добродушно сказал Иван Родин за их спинами. - Расчудесное альто, готовая Ольга из 'Онегина'.
  
  Студенты резво поднялись и разве что не встали по стойке 'смирно', боясь даже слово сказать. И откуда только рефлексы взялись?
  
  - Вольно, - успокоил их Иван. - Тут даже децимацию не устроишь, вас всего двое. Поняли, что лезть не надо?
  
  Оба кивнули, все еще не веря, что выволочки не будет.
  
  - Мораль вам читать не стану, - спокойно добавил Иван. - Не маленькие, должны все понимать. Просто не будите лихо. Когда-нибудь, когда все кончится, смогу рассказать подробности. Но сейчас увольте. Вопросы?
  
  Никто не решился, ибо чует кошка, чье мясо съела. Разошлись молча, но настрой вовсе не подавленный. Наоборот, все получилось довольно удачно, с точки зрения 'заговорщиков'. Хотели прикоснуться к тайне? Ох, прикоснулись, да еще как! Правда, понимания по-прежнему нет, только новые вопросы появились. Переваривая такое приключение, студенты удалились к себе, оставив Ивана наедине со стойками.
  
  Улыбнувшись про себя, он подошел к той самой стойке и коснулся рукой стекла. Ему не нужен физический контакт, чтобы услышать этот голос, но чтобы его восприняли не имеющие имплантов студенты, пришлось немного поработать с их восприятием. Представление удалось на славу, причем польза двойная. С одной стороны, успокоили любопытствующую молодежь, хотя бы частично. С другой стороны, точно выяснили, что ребята просто пытаются разобраться, а не навредить. Значит, они надежны. Значит, им можно доверять. Может быть, им можно будет все рассказать не 'когда все кончится', а несколько раньше. Если начнутся какие-то серьезные проблемы с безопасностью проекта, понадобится крепкий тыл и надежные, проверенные люди.
  
  А проблемы, если подумать, и так дышат в затылок. Американцы уже догадываются о существовании некоего секретного проекта, где испытываются какие-то новейшие технологии. Вэй Тьяо слегка от них отстает, особенно после того, как Иван повесил фильтр на оставленный им в американском посольстве зонд. Теперь самая чувствительная информация проходит мимо Вэя. Вдобавок, судя по всему, где-то в Кремле завелся 'крот', а точнее, настоящая крыса! Орлов, увидев распечатку с данными, на мгновение просто рассвирепел, но быстро взял себя в руки, сложил бумажку вчетверо и пообещал разобраться. Иван предложил свою помощь, но президент вежливо отказался, заметив, что инопланетная техника это хорошо, но и наши собственные службы должны время от времени чесаться, тем более, повод есть. Вот если не найдем, тогда попробуем ваши заклинания. В принципе, такой подход достоин уважения.
  
  Оставалась самая крупная проблема, а именно, Рьялхи, не оставляющие попыток вызвать Ивана на личный разговор. Он уже месяц саботирует эти потуги, но вечно так продолжаться не может. Нужно срочно придумать, как убедить 'небожителей' в том, что Иван действует в одиночку, и его цель это всего лишь выживание. В противном случае Рьялхи могут начать искать его связи с правительством по-настоящему, а подземный бункер, пусть и изолированный от резонансного сканирования, не такая уж трудная цель.
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Остров Уоллопс, Вирджиния, июнь 1958 года
  
  Вернер Фон Браун, стоя на возвышенном наблюдательном пункте, не мог оторваться от окуляров бинокля, смакуя невиданное зрелище. Конечно, со стартом не сравнить, но все же! Не выдержал искушения, прилетел на испытание сам, хоть никто и не просил. Есть еще один интересный эффект. Наблюдая капсулу под бело-оранжевым куполом с большого расстояния, невозможно 'на глазок' определить ее размер. При хорошем воображении можно представить, что это возвращается с орбиты большой многоместный корабль, и на его борту три-четыре, или даже пять-шесть усталых, но счастливых первопроходцев. Но так обмануться можно только, если не знать заранее, что на самом деле в этой плотно скомпонованной капсуле едва поместится всего один человек.
  
  С другой стороны, первоначальный проект 'Меркурий', представленный группой Фэйгита (Maxime Faget, главный конструктор - прим.авт.), оказался еще более облегченным и, что греха таить, довольно рискованным, на грани банальной ненадежности. Но появившиеся благодаря мощным носителям резервы массы позволили устранить почти все потенциально опасные недочеты, вызванные тонкостью и хрупкостью конструкции.
  
  'Литтл Джо' (небольшая твердотопливная испытательная ракета - прим.авт.) в сегодняшнем испытании отработал безупречно. Впрочем, Вернер практически не вмешивается в работу специалистов из 'Норт Америкэн'. В самом деле, сложно что-то сделать не так в этой простейшей машине. Небольшая, чисто испытательная ракета высотой всего лишь с трехэтажный дом, твердотопливные двигатели, нехитрые стабилизаторы. Да и стоимость, по сравнению с любой большой машиной, копеечная. Самое то, что нужно для отработки системы приземления и приводнения, а главное, испытания САС!
  
  В сравнении с простой и надежной, как бревно, ракетой система аварийного спасения несоизмеримо сложнее и капризнее. Комплекс датчиков и акселерометров, сложное вычислительное устройство, изощренные алгоритмы. Слишком много тонкостей, и на первом испытании, несмотря на предупреждение Брауна, случилось то, что должно было случиться. Несмотря на замену неисправных батарей, ошибочная цепь все-таки замкнула программно-временное устройство, и 'Меркурий' шумно отстрелился от стоящей на старте ракеты. Единственным позитивным моментом стало то, что благодаря исправным батареям башенка САС в нужный момент благополучно отделилась, и парашют смог раскрыться. Капсула плюхнулась в воду совсем рядом с берегом и осталась невредимой, так что лишнее испытание САС на отстрел с уровня земли теперь можно и не проводить.
  
  Но сейчас пассажир корабля это не какой-нибудь воздушный жокей из числа летчиков-испытателей, а милое, безответное существо с грустными глазами, маленькая макака-резус по кличке Мисс Сэм. После старта прошло чуть больше восьми минут, САС сработала как надо, поэтому высота подъема составила всего 15 километров, но зато каких это стоило усилий! И теперь, самое ответственное испытание с отстрелом в момент прохождения максимального скоростного напора, кажется, завершилось благополучно.
  
  Подняв пенный бурун, капсула величаво приводнилась, и парашют из-за отсутствия ветра моментально свернулся мятой простыней и пропал из вида. Эвакуационные суда уже вовсю спешат к точке посадки, а на наблюдательном пункте уже царит облегчение. САС работает, еще несколько испытаний в нестандартных режимах, и можно проводить суборбитальные пуски на больших ракетах.
  
  Первоначальные проработки не предполагали использование с этой целью 'Тора', но достигнутая после доводки высочайшая надежность этого носителя не оставила других вариантов. К плюсам также можно отнести большую полезную нагрузку и топливную пару керосин/кислород, без всякой ядовитой экзотики, которая больше годится для военных. Но есть и свои минусы. Чтобы установить 'Меркурий' на тонкую вершину ракеты, пришлось разработать нестандартный адаптер с обтекателем и внести серьезные изменения в алгоритмы управления. Но справились, что подтвердил пока единственный натурный пуск 'Тора' с макетом корабля.
  
  Правда, на орбиту на такой ракете не выйти, но суборбитальный полет это тоже космос и чертовски рискованная затея. Те люди, которые совсем скоро полетят 'туда' вслед за обезьянками, пока остаются для публики и даже для большинства посвященных чистой абстракцией. Но скоро, очень скоро, все изменится. Если быть совсем точным, то это случится завтра утром. Как раз сейчас семеро лучших пилотов въезжают в Райс Отель в Хьюстоне, регистрируясь под одним и тем же псевдонимом 'Макс Пек'. Возможно, эти парни пока не знают, что так зовут генерального менеджера отеля, но это даже и неплохо. История должна со временем обрасти легендами, без этого никак. Завтра, Семерку избранных представят прессе, и пути назад уже не будет, придется идти до конца.
  
  Тот очевидный факт, что до первого полета человека осталось совсем немного времени, пока не совсем укладывается у Вернера в голове. Он по-прежнему стоит и смотрит в бинокль, и вот уже капсула, зацепленная краном, ложится на палубу спасательного судна. Еще через несколько минут открыт люк, и на КП летит доклад о том, что малышка Сэм, кажется, в полном порядке. Только тогда Вернер, наконец, опустил разом потяжелевший бинокль. Можно вернуться во Флориду, отдохнуть пару дней и снова приниматься за работу. То, что спецы из 'Макдоннел' не подведут и 'Меркурий' слетает как надо, он уже не сомневается. Вопрос в другом, а успеют ли наши парни стать первыми?
  
  Чисто технически русская ракета может поднять аж два 'Меркурия', причем сразу на орбиту. Но космический корабль это не просто вес, это комплекс сложнейших научно-технических задач, требующих решения в довольно сжатые сроки. Компромиссы недопустимы. Пойдут ли русские по тому же пути? Как решат задачи управления, теплозащиты, приземления, связи? Что сейчас у них вообще происходит? Это интересный вопрос, но данные про соперников имеются только косвенные. Об испытательных пусках можно судить по пустынным районам Тихого океана к северо-западу от Мидуэя, которые русские уже несколько раз объявляли закрытыми для судоходства и куда зачастили их корабли измерительного комплекса, базирующиеся на Камчатке. Что именно прилетало туда из космоса, и каким способом 'оно' садилось на воду, никто толком не знает. Русские очень плотно пасут район, и все, что с немалым риском смогли добыть флотские, это мутный снимок чего-то, поднимаемого из воды на палубу одного из кораблей. Видно, что 'это' довольно большое и не круглое, но понять суть этого предмета невозможно. Может быть, макет боеголовки, а может, и космическая капсула.
  
  Вернер верит не только в свой собственный талант и дар предвидения, но и в талант своего неизвестного соперника с другой стороны океана. Никаких гарантий нет, русские могут провести свой пуск и сегодня, и через неделю, и через месяц. Вот только, вряд ли через год. Года в запасе точно нет, а спешить и ускорять работы уже никак нельзя. Нужно, чтобы и первый из семерки, и все последующие возвращались живыми и здоровыми.
  
  С другой стороны, если не брать в расчет политику и престиж, то не так важно, кто слетает первым. Главное, что это при любом исходе станет не концом соревнования, а лишь его началом.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года
  
  Иван Родин прервал контакт с интерфейсом имплантов, когда убедился, что все по-прежнему в норме. Работа в бункере кипит, студенты под руководством Мельникова загружают в проекторы очередные корректировки, все идет своим чередом. Огромные экраны на стенах отражают только что записанную картинку из прошлого. Первая презентация семерки астронавтов у американцев и первый приезд будущих советских космонавтов на завод к Королеву. Уже совсем-совсем скоро эти ребята начнут летать, и процесс не остановить, несмотря на проблемы. У американцев неожиданно начал глючить 'Тор', сорвав очередное суборбитальное испытание, а понять причину сходу не смогли. 'Корректоры' решили пока не вмешиваться и дать Брауну шанс проявить собственную сообразительность. У Королева подряд погибли два 'лунника' на новой платформе Е-6, и ему тоже решили не подсказывать, пусть сам разбирается. Главное это полет человека.
  
  А здесь, в будущем, время тоже на вес золота. Его и так вечно не хватает, а уж теперь и подавно. Впрочем, так все и задумано. Наблюдатели в лице Вэя что-то чуют, подбирая крохи информации, но объяснить ничего не могут. Американцы ДОЛЖНЫ идти по следу, ничего толком не узнав. Рьялхи, главный фактор и цель всей гонки и так знают главное, что Иван жив и здоров, и теперь они ДОЛЖНЫ хоть как-то пытаться разрешить этот кризис. Понимают ли все они, что сами идут по узкой дорожке, исполняя его, Ивана, задумку? Не будет ли от них сюрпризов?
  
  Если подумать, все три группы способны при определенном раскладе испортить ему игру. Вот американы к примеру, совсем не глупые ребята. Смогут ли они сделать логический шаг вперед и предположить, что русские собираются не изучать, а ВЛИЯТЬ на историю? Пожалуй, нет, ведь есть куда менее экзотические версии! Такие, как найденная инопланетная лунная база. Можно посмеяться, но что еще должны думать серьезные люди, ведущие расследование? Портал в прошлое? Да я вас умоляю!
  
  Наблюдатели тоже не глупы, но их играют втемную, и они вообще даже не представляют, с чем связались. Вэй Тьяо парень упертый, но с воображением у него сильно похуже чем, к примеру, у бывшей одесской циркачки Альбины Барсовой, или у дочери крепостных крестьян Варвары Нартовой. Что поделать, воспитание. Бэкграунд, как сказали бы янки. А двое других старожилов из Четверки, Мэтт Стовер и Руди Клатт, имеющих, судя по всему, доступ к данным о поиске 'пропавшего' Ивана Родина из того же теста слеплены. Нет в них нашего русского черта в табакерке.
  
  Рьялхи, вот самое слабое звено плана и самый большой риск. Ибо не знаем мы про них почти ничего. Как живут, что делают, чем шашлык запивают да водку заедают. Иван вступил с ними в переписку отчасти ради того, чтобы выудить хотя бы крохи подобной информации. По построению фраз и по выбору выражений обычно можно вычислить некоторые моменты, но в данном случае посредником была программа-переводчик, язык которой оставался сухим и формальным. Впрочем, пару раз ему показалось, что в переводе сохранился небольшой налет юмора, хоть и по пустяковому поводу. Но Рьялхи редко что-то делают просто так. А тот факт, что они разгадали стихотворный ребус про ревность, говорит о том, что их мышление не такое уж и чуждое.
  
  Но то, что они прислали в этот раз, удивило Ивана по-настоящему. Никаких требований, никаких угроз. И если это в их понимании шутка, то довольно дурацкая. Пришедшее от Рьялхи очередное послание выполнено в сдержанно-ироничном стиле и содержит в себе предложение попробовать предугадать, куда приведет Вэя Тьяо его расследование.
  
  С одной стороны, какой-то детский сад, да и только. С другой, явная попытка спутать карты и заставить дергаться, подсунув нестандартную задачку. Рьялхи предполагают, что Вэй обязательно отправится на пресс-конференцию в Роскосмос, организованную в связи с просочившимися в прессу планами на космический бюджет следующего года. Вэй, судя по всему, действительно туда намылился, уже хватаясь за соломинку, потому что никаких технологических новинок, которые могли быть украдены у Рьялхи, в озвученных планах нет. Изменения скорее количественные, хоть и довольно значительные.
  
  Например, строительство новых ВПП, и это притом, что их и так собирались строить. Увеличение отряда космонавтов тоже не такое уж важное изменение, летаем на орбиту довольно много, а будем летать еще больше. Ядерный двигатель это давняя мечта, и технологии сугубо земные, благо теория и первые прототипы уже сто лет назад появились. В начале XXI века, вроде бы, пытались расконсервировать эту тему, но опять не успели. ЯРД вещь в космическом хозяйстве крайне полезная, а ради удельного импульса в 2 тысячи секунд с перспективой увеличения до 5-10 тысяч можно и душу, если не продать, то уж заложить точно. Хотя бы для того, чтобы регулярно и с минимальным расходом топлива таскать грузы, скажем, между Землей и Луной, с орбиты на орбиту. Еще во время войны на пике потребностей в автономных мини-подлодках произошло несколько прорывов в технологиях ядерных реакторов, что дало 'зеленый свет' вожделенным и долгожданным газофазным моторам. И главное следствие этого прорыва это минимизация радиоактивного выхлопа, которым противники атома всех пугают вот уже сто лет с лишним.
  
  Ретрансляторы на орбите. У нас с этим всегда была беда, лишних спутников не бывает, не арендовать же у американцев каналы TDRS, как раньше! Надо свои запускать, тем более, тяжелая ракета уже летает, можно три штуки сразу поднять, только бы не упало! А лунная навигационная система пока планируется в ограниченном варианте развертывания и обойдется относительно недорого. Зато сильно поможет как автоматам, так и людям. Короче говоря, никаких украденных инопланетных технологий во всем это никак не угадывается, но американцы все равно всполошились. Хотя, понять их можно, переживают, боятся отстать.
  
  Больше всего Иван сейчас опасается намеков на возможное вовлечение президента, хотя и в этой области ведется своя игра. По взаимной договоренности Орлов теперь не появляется в Кремле, точнее, появляется, но не чаще обычного. Это убивает как минимум двух зайцев.
  
  Первое. Теперь вообще не нужно привлекать внимание к Верховному, потому что если Рьялхи захотят его 'навестить' и что-то вытянуть, помешать этому будет как минимум непросто.
  
  Второе. Засевшая где-то в кремлевском аппарате 'крыса', которую пока не смогли вычислить, лишилась возможности лично отслеживать встречи Президента и докладывать своим благодетелям.
  
  Иван еще раз перечитал послание Рьялхи, не увидев явных угроз своему плану. Пожалуй, можно сделать встречный ход и тоже задать парочку неудобных вопросов.
  
  'Вэю нужно лучше маскироваться. Космос не его тема. Есть ли данные по активности Саргов?'
  
  Набив этот текст и усмехнувшись, Иван отправил послание. Вот интересно, что они ответят? Проигнорировать вопрос будет как бы невежливо. Подначки в адрес Вэя это уже обязательный элемент из разряда 'просто добавь воды'. К тому же, он уже засветился как фальшивый журналист, и в публичном месте его вполне могут опознать и сделать выводы. Пусть неверные, но потенциально проблемные. В то время, как вопрос о Саргах вполне себе серьезный. Не хотелось бы, чтобы кто-то спутал карты в самый интересный момент, когда в 'параллельном' мире остается совсем немного времени до первого полета человека. Причем ни жители 'того' мира, ни 'корректоры' не могут сейчас точно сказать, какой национальности будет этот самый первый человек.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Завод ОКБ-1, Калининград-6, июнь 1958 года
  
  Новенький ПАЗ, только что с конвейера, подкатил к проходной и, аккуратно вписавшись в довольно узкие ворота, остановился у боковой дорожки, в густой тени. Конец июня, жара, не оставлять же машину на солнцепеке! Из автобуса выгрузилась группа из шести летчиков. Все молодые и спортивные, а если верить изуверам в белых халатах - самые здоровые люди не планете.
  
  Шестеро счастливчиков, отобранные из бесчисленного множества добровольцев, с нетерпением ждут первой встречи с невиданной техникой. Уже никто, конечно, не боится увидеть в цеху вертолет (известная байка о боязни летчиков переучиваться на 'новую технику' - прим.авт.), в общих чертах они знают, что их ждет, и сгорают от любопытства. Но дисциплина на высоте, а потому, тихо переговариваясь и пошучивая, 'летуны' терпеливо ждут начала экскурсии.
  
  Еще недавно их терзали сомнения, стоит ли покидать свою часть, прерывать летную карьеру ради какой-то призрачной цели? Что претендентов тысячи, они прекрасно знали. Не знали они другого. Никто и предположить не мог, какой медицинский ад ждет их впереди. Многих летчиков после этих проверок не то, что в отряд не пустили, а вообще выгнали с летной работы! И стоило так рисковать? Ради чего?
  
  А вот теперь стало понятно, ради чего. Их встретил улыбающийся высоколобый человек средних лет, по-отечески поприветствовав каждого по имени-отчеству, словно знал их всю жизнь. И по-простому пригласил к себе в кабинет, побеседовать о будущем. Вот тогда они окончательно поняли, во что ввязались. Беседа затянулась. Королев старался рассказать им о своих мечтах и планах, увлечь их, заинтересовать. Еще бы, мы ведь не собираемся пару раз слетать и разойтись по домам! Мы собираемся в космос всерьез и надолго. И молодые летчики слушали про многоместные корабли, орбитальные станции, лунные базы, пока не понимая, что это и будет их работа. Ничего, скоро поймут.
  
  Королев знает, о чем говорит. И старается донести эту мысль до слушателей. До войны, сказал он, ученые считали, да и конструкторы тоже, что не хватит жизни, чтобы пробиться к звездам. Мы, правда, верили, что проникнем в космос. Но вот когда? В начале пятидесятых годов стало ясно, что путь к звездам будет открыт в ближайшее десятилетие. И, как видите, мы не ошиблись. (цитата Королева списана из статьи 'Дважды встретивший зарю' А.Иванова - прим.авт.)
  
  А когда разговор закончился и процессия, наконец, направилась в светлый и необыкновенно чистый цех, каждый летчик испытал знакомые чувства. Чем ближе к стапелям, тем сильнее колет в груди от предвкушения чуда. Что бывает, когда впервые подходишь к новой машине, которая скоро поднимет тебя в небо? Будь то старенький По-2 или даже Р-5, или более новый Як-12, или, если ты строевой летчик, серебристая стрела реактивного МиГа. Обходишь вокруг машины, ласково проводя рукой по плоскостям, стараясь почувствовать ее силу и настроение. А здесь что делать?
  
  Привычка берет свое, летчики торжественно обходят вокруг ажурной подставки цвета слоновой кости с водруженным на нее спускаемым аппаратом. Подходят совсем близко, и каждый осторожно прикасается к темному матовому боку капсулы, при этом тщательно глядя под ноги, чтобы не наступить на какой-нибудь кабель.
  
  - Ну что, орелики, нравится машина? - весело спросил Королев слегка ошарашенных летунов, но те сориентировались довольно быстро.
  
  - Нравится, Сергей Павлович, - ответил за всех опытный Павел Попович. - Но только цвет непонятный. Почему черный? Как будто маскировка.
  
  - При входе в атмосферу будет жарко, - просто объяснил Королев. - Метеоры видели, как горят? А это покрытие сгорит само, но корабль и человека внутри защитит. А с цветом ничего не поделаешь, материал такой.
  
  - А сколько там мест? - осторожно спросил Валерий Быковский, и вопрос пришелся очень кстати, летчики одобрительно загудели. - Он большой, но все мы там не поместимся!
  
  - Пока будем летать по одному, - авторитетно улыбнулся Королев. - Но в перспективе корабль спроектирован как трехместный. На Луну, к примеру, в одиночку лететь не стоит.
  
  - А что это за отверстия? - Борис Волынов показал рукой на ряд отблескивающих металлом сопел, уходящих под углом вглубь корпуса, из которых почему-то свисают тонкие и яркие матерчатые ленточки.
  
  - Это микродвигатели системы ориентации, - пояснил Королев. - С их помощью аппарат управляется.
  
  - А где главный двигатель? - слегка наивно спросил Андриян Николаев, но никто не засмеялся, потому что никто не знает ответа на этот вопрос.
  
  - Главный двигатель на ракете, - чуть усмехнулся Королев. - То, что вы видите перед собой, это только половина корабля, спускаемый аппарат. Будет еще один отсек, агрегатный, с двигателем для небольших маневров и схода с орбиты. Но в первых полетах мы не будем выходить на орбиту, поэтому полетит только спускаемый аппарат.
  
  - А как он будет приземляться? - слегка озабоченно спросил Борис Волынов. - Крыльев-то не видно! На парашюте?
  
  - Верно, - подтвердил Королев. - Здесь три парашюта, для посадки достаточно одного, но в этом случае сильно тряхнет при ударе. А сесть можно и на землю, и на воду. В конце концов, больше 70 процентов Земли покрыто водой, так что этот вариант вполне возможен.
  
  Пару минут будущие космонавты что-то тихо обсуждали, не задавая лишних вопросов. Королев не торопил, понимая их волнение, но в конце концов решил чуть ускорить события.
  
  - Товарищи! - заявил он, чем мгновенно прекратил разговоры и привлек к себе абсолютное внимание пилотов. - Сейчас, я думаю, никто из вас не откажется посидеть в корабле. Давайте отойдем на минутку, пока поставят кресло. Это ваше рабочее место в полете. Учтите! (цитата списана оттуда же - прим.авт.)
  
  Будто из-под земли, возникла группа техников, и через десять минут они установили кресло-ложемент вместе с несколькими хорошо закрепленными вокруг корабля мостками. Совершенно неожиданно, первым вышел вперед Владимир Комаров, до сих пор хранивший молчание, а его более молодые товарищи уважительно расступились. Не дожидаясь просьб, он быстро снял ботинки и в одних носках, подтянувшись за край люка, опустился в кресло. Все еще не произнося ни слова, огляделся по сторонам.
  
  Крышки парашютных отсеков сняты, и благодаря высоким мосткам остальные летчики тоже могли заглянуть внутрь капсулы. Слегка подвинув молодежь, поднялся на мостки и Королев, которому предстоит отвечать на вопросы. Но вопросов еще нужно дождаться, а вид у Комарова весьма задумчивый.
  
  И немудрено! Он хоть и ненамного, но старше всех, и самым опытный в отряде, но сейчас, сидя в кресле этой невероятной машины, он почувствовал себя даже не курсантом, а скорее случайным пассажиром, забравшимся в пилотское кресло. Ничто из его летного опыта не может ему помочь, он даже назначения приборов не понимает! Ни высотомера, ни авиагоризонта, ни указателя оборотов двигателя. Да и вообще, ни одного сколько-нибудь привычного 'будильника' не видать. Хотя, вот этот блок похож на управление аппаратурой связи. Молодец, надпись прочитал, иронично высказался его внутренний голос. По всему пульту горит желтыми огнями множество индикаторов и переключателей с непонятными аббревиатурами, и тут без документации и хорошего инструктора никак не разобраться. А к чему тут глобус, спросил он себя, и вдруг понял - это же космический корабль, а прибор должен показывать, над какой точкой Земли он сейчас летит. Ну, хоть что-то проясняется.
  
  И вот они, ручки управления! Совсем маленькие, словно игрушечные, и почему-то две штуки! Как можно управлять сразу двумя, и зачем? Но спустя несколько мгновений привычка берет свое и ладони пилота будто сами по себе ложатся на прохладные пластмассовые наконечники, при этом не сдвигая их ни на миллиметр. Это тоже привычка, нельзя без разрешения ничего не нажимать и пробовать.
  
  Комаров с сожалением отпустил ручки, и его взгляд остановился в самой середине пульта, где находится нечто совсем загадочное. Центральная секция, скорее всего, сделана из легкого магниевого сплава, судя по характерному звону, если слегка постучать по ней ногтем. В нижней части панели блок клавиш со светящимися на них желтоватыми обозначениями. Однозначно знакомы там только привычные цифры, знаки плюс и минус, и еще 'ДА' и 'НЕТ', при этом первая почему-то вдвое крупнее остальных. А что такое 'ПРГ', 'АДР' и 'СТЕР'? Загадка. В верхней части светятся в ряд цифровые индикаторы непонятного назначения. В секциях, помеченных как 'ПРГ' и 'АДР', горят нули, а три длинных цифровых ряда не светятся вовсе.
  
  - Непривычно, Владимир Михайлович? - поинтересовался Королев откуда-то сбоку, и чуть повернув голову, летчик встретился взглядом с улыбающимся Главным.
  
  - Не то слово, - серьезно заявил Комаров. - Что это за панель, в самой середине? Какая-то иллюминация.
  
  - Это не просто иллюминация, - усмехнулся Королев, видя, как наплевав на достоинство, будущие космонавты буквально облепили обрезы люков, стараясь получше разглядеть, о чем идет речь. - Это мозг вашего корабля, управляющая ЭВМ, электронно-вычислительная машина. Ваша главная помощница в делах. И вам предстоит научиться общению с ней, иначе далеко не улетите.
  
  - Научимся, - с энтузиазмом пообещал Иван Аникеев, самый молодой из летчиков, умудрившийся занять выгодную точку наблюдения, откуда прекрасно все видно. - Выглядит не сложнее арифмометра.
  
  - Это смотря для кого, - со смешком признался Главный. - Я и сам не всегда понимаю, что внутри происходит. Но вот для пользователя эта машина очень проста! Здесь все довольно прямолинейно и интуитивно понятно, но нужна привычка и небольшой сдвиг в мозгу. А нас, летчиков, сдвигом не напугаешь!
  
  Все рассмеялись, и даже Комаров усмехнулся удачной аналогии. И подумал, что вряд ли разработчики корабля стали бы возиться с ЭВМ, не будь это по-настоящему оправдано. И в самолете, бывает, не успеваешь за всем уследить, доли секунды на счету, а человек не безгрешен, устает и ошибается. А тут и скорости на порядки выше, и требования к точности, скорее всего, совсем не те, и цена любой ошибки слишком высока. Но если наши ученые смогли научить этому ремеслу машину, то это совершенно меняет дело. Хочется, конечно, узнать больше, столько вопросов вертится в голове.
  
  - А почему здесь две ручки управления, Сергей Павлович? - спросил Комаров, когда весельчаки утихли. - Никак в толк не возьму!
  
  - В космосе все иначе, Владимир Михайлович, уж простите за банальность, - начал объяснять Королев. - И там маневры ничем, кроме топлива, не ограничены. Шесть степеней свободы, то есть вращение по трем осям и движение по ним же, поэтому ручек две. Правая называется РУО, или ручка управления ориентацией, то есть, вращением. Левая - РУД, ручка управления движением, позволяет перемещаться в нужном направлении. Хотите попробовать?
  
  - Если положено, то хотим, - твердо ответил Комаров, не раздумывая ни секунды.
  
  - Отлично! - хлопнул в ладоши Главный. - Для начала, включим режим ручного управления. Владимир Михайлович, нажимайте: 'ПРГ', тридцать, 'ДА'. Кнопки нажимайте чуть резче, со щелчком.
  
  Осторожно и сосредоточенно, Комаров выполнил инструкцию, при этом каждое нажатие кнопок сопровождается коротким электронным писком. В разделе 'ПРГ' загорелись цифры '30'.
  
  - Программа тридцать, - пояснил Королев. - Теперь мы готовы напрямую управлять машиной. Попробуем вращение по тангажу. РУО, правая ручка, отклоняете вниз, держите 3 секунды и отпускаете.
  
  Комаров осторожно взялся правой рукой за круглый наконечник и надавил вниз, стараясь контролировать ход и поймать момент, когда ручка встанет на упор. Результатом стали четко слышимые щелчки клапанов и громкое резкое шипение где-то снаружи аппарата. Не то, чтобы кто-то из летчиков испугался, но вздрогнули все. При этом закрепленные на соплах ленточки заметались, словно струйки огня.
  
  - Это не настоящая работа двигателей, - успокоил всех Королев. - Иначе бы нас всех сдуло, да и топливо довольно ядовитое. Для испытаний у нас сжатый воздух. Сейчас Владимир Михайлович отклонил РУО вниз, за три секунды корабль набрал угловую скорость по тангажу и сейчас медленно поворачивается, будто мертвую петлю на одном месте делает. Предположим, мы развернулись на 180 градусов и хотим остановить вращение. Даем такой же импульс в противоположную сторону. Действуйте!
  
  Легким, уверенным прикосновением Комаров сдвинул рукоятку вверх и, снова выждав три секунды нервного шипения, отпустил.
  
  - Неторопливо, - заметил Валерий Быковский. - Как во сне.
  
  - Тут вы ошибаетесь, - строго возразил Королев. - Не забывайте, что вы на орбите, скорость восемь километров в секунду! А если к Луне соберетесь, то больше одиннадцати! При этом, маневры должны быть строго выверенными, изменение скорости на пару метров в секунду через пол-витка собьет орбиту на несколько километров. Вот здесь ЭВМ вам и поможет.
  
  - Да, про такое легко забыть, - согласился Комаров. - Интересно, чувствуется ли скорость на орбите.
  
  - Невесомость, никаких ускорений нет, - задумчиво объяснил Королев, будто что-то вспоминая. - Если в иллюминатор не смотреть, то и не поймешь, что движешься. Но даже если выглянуть, то все равно, на такой огромной высоте скорость не чувствуется, словно над расстеленной картой плывешь.
  
  - Вы прямо, будто сами там были, - без всякой подначки улыбнулся впечатленный Павел Попович. - Такие подробности рассказываете.
  
  - Что, орелики, не верите? - Главный вдруг резко повеселел и улыбнулся, словно сбросил какое-то наваждение. - Зря, вот полетите, и сами увидите, что все так и есть! К тому же, умные люди много лет назад смогли многое предвидеть и предугадать. Мы пока знаем о космосе не так много, но все же несравненно больше, чем знал, к примеру, Циолковский, когда писал свою повесть 'Вне Земли'. Если кто-то из вас ее не читал, советую ознакомиться не откладывая, и тогда очень скоро сможете сами оценить его гений и дар предвидения.
  
  Прервав импровизированное выступление, Королев понимающе улыбнулся своим слушателям. Он, конечно, все видел сам. Пусть во сне, но как можно сомневаться в реальности этих картин? Ни один художник, ни один безумный мечтатель не в силах придумать такое. Зеленоватое южное сияние над затянутой в облачную сетку Новой Зеландией. Тонкая голубая линия заката над Западной Африкой, будто оранжевыми пятнами подсвечивающие окруженные тучами горы. Темно-синяя лента Нила на фоне красновато-желтой пустыни, просвечивающая через пылевую завесу. И огромный Каспий, как золотое зеркало отражающий огромную гриву закатного Солнца. А если отвернуться, закрыться от ярко освещенной Земли и вглядеться в черную пустоту, то одна за другой иголками засияют звезды, а когда глаза привыкнут к темноте, то их там повиснут целые тучи.
  
  Повинуясь указанием Королева, Комаров вбил в ЭВМ 'нулевую' программу и уступил место Валерию Быковскому. Через полтора часа все шестеро побывали в корабле и уже начали неплохо осваиваться, особо напирая на электронику. Такая оперативность не может быть чем-то необычным, ведь они молоды и вполне восприимчивы к новшествам. И отбирали в Отряд лучших из лучших не только по здоровью. Летчики уже довольно лихо щелкают программы, запоминают их номера, понарошку маневрируют, расходуя сжатый воздух из баллонов. От шипения уже никто не вздрагивает, но зато на звук явились Феоктистов и Макаров, с удовольствием присоединившись к демонстрации новой техники. Вместе проштудировали дублирующую аналоговую систему ОВК, или особо важных команд, которые можно отдать кораблю вручную, если электроника заартачится. День незаметно перешел в вечер, а вечер, в свою очередь явно затянулся.
  
  В одиннадцатом часу вечера Королев все-таки покинул теплую компанию, оставив будущих космонавтов на откуп разработчикам корабля. У летчиков еще есть несколько дней на переезд и устройство перед началом настоящей подготовки. Однако же, имеется подозрение, что в цеху их будут видеть чаще, чем дома. У самого же Главного дел невпроворот, притом все приятные хлопоты закончились, едва он покинул цех, а впереди нависли серьезные проблемы, требующие решения.
  
  --------------
  
  Примечание автора: Гагарин и Титов в первый отряд не попали из-за недостатка опыта. К примеру, Гагарин только в декабре 1957 года приехал в Луостари и только весной 58-го стал самостоятельно летать. Ему еще только предстоит стать серьезным летчиком. Так что, эти двое попадут в отряд позже, года через два-три. Нелюбова я решил не брать, отсеять заранее, не выдержит парень медных труб.
  
  Список первого отряда такой:
  
  Владимир Комаров
  Валерий Быковский
  Павел Попович
  Андриян Николаев
  Борис Волынов
  Иван Аникеев
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Москва, подземный бункер, октябрь 2057 года
  
  - Что там за неприятности с Е-6? (Е-6 - платформа для лунных АМС - прим.авт.) - спросил Иван Родин, едва закончив просмотр записи. Вадим, дежурный у проектора, охотно влез с ответом, без задней мысли не дав академику Мельникову даже рта раскрыть.
  
  - Датчики ИК-вертикали у них глючат, - по-простому объяснил он. - Мы решили такую мелочь не разжевывать, пусть сами дойдут. Первый аппарат они потеряли и даже не сняли телеметрию, она на другой стороне Земли сдохла, связи не было. На втором тот же самый глюк, но зато НИПы записали телеметрию, а комп не дал посадить батарею и свалился в 'сейф мод', то бишь, в безопасный режим. Аппарат все равно по назначению нельзя использовать, но зато как песочница с месяц-другой будет под рукой.
  
  - Комп на Е-6 это круто, - одобрил Иван. - Но смотрите, чтобы они не слишком долго соображали, время дорого.
  
  - Дороже, чем ты думаешь, - вставил словечко академик Мельников. - Браун решил пойти ва-банк, Шепард летит на 'Меркурии' через неделю, по их часам. Мы ничего сделать не успеваем, не саботировать же. Ракета чуть мощнее, система управления новая, глюки уже были, но Браун решил рискнуть. Так что, если не будет аварии, Шепард станет первым.
  
  - Плевать, - отмахнулся Иван. - Мы такой вариант прорабатывали, нам главное, чтобы гонка не остановилась. И кстати, сейчас в Роскосмосе прессуха начинается, советую посмотреть. Если планы подтвердятся, это будет круто, хоть и поздновато, конечно. Лет бы на пятьдесят пораньше...
  
  - Да уж, посетовал Мельников. - Когда мне было чуть меньше лет, чем нашим юным друзьям, я совершенно твердо рассчитывал дожить до первой марсианской экспедиции. А если повезет, то и поучаствовать. И никто даже представить не мог, как оно будет на самом деле.
  
  - И черт бы с ними, с учеными-футурологами! - Иван чуть не расхохотался от абсурдности ситуации, - Но писатели-фантасты облажались по полной! Никто из них такую глупость вообразить не смог. Люди прыгнули от первого полета человека до Луны всего за восемь лет и тут же вернулись, замкнулись в себе, отказались идти дальше! Почти столетие потеряно, вырвано из истории, потрачено сначала на потребление и пафос, потом на десятилетия войн и разрухи, а в конце на героические попытки начать все с начала! И все как обычно, в который раз! Навоевались, помирились, мир заново поделили, можно и о перспективах подумать. Сколько времени и ресурсов потрачено - не счесть! Если подумать, это не Темное десятилетие, это целое столетие продано, проедено, прожито зря!
  
  Иван замолчал, удивляясь эмоциональности своей вспышки. Хотя собеседники, особенно Борис, прекрасно его поняли. Сам Иван, ходячий пережиток прошлого, родился в несусветно далеком 1972 году, когда по Луне в последний раз бродили люди. Джин Сернан ободрал крылья с лунохода на сувениры, а геолог Джек Шмитт метнул на прощание молоток. Оба отряхнули друг с друга пыль, залезли в свой 'Челленджер' и улетели домой, к такой-то матери! И с тех пор, за восемьдесят с лишним лет - никого! Иван вспомнил, как еще школьником в 80-е годы ловил каждое слово из телевизора 'про космос'. Каким потрясающим прорывом казалась тогда станция 'Мир' с ее модульной архитектурой! А через два года слетал 'Буран', и казалось, что вот оно, будущее, наступает прямо сейчас! И на Западе были интересные планы, а уж картинки в появившихся тогда переводных глянцевых книжках и журналах были фантастические! Огромная станция 'Фридом', европейский многоразовый 'Гермес', эскизы лунных и марсианских баз. Но картинки остались картинками. Похмелье было горьким и длилось еще полвека. Только к середине 21-го столетия выжившие в большой войне космические державы, которых осталось, по сути, всего две, начали вспоминать, что космос - это не только разведка и связь.
  
  - Ты сам-то на прессуху почему не пошел? - спросил Мельников.
  
  - Не стоит лезть в пасть тигру, - покачал головой Иван, - Буду наблюдать издалека. Трансляцию ведут несколько каналов, не считая любителей в зале со своими камерами. Если Вэй туда припрется, то мне лучше не лезть.
  
  - А наш адмирал там будет? - уточнил академик. - Вряд ли он упустит такую возможность что-то узнать из первых рук.
  
  - Этот Дорман мне лично глубоко симпатичен, - признался Иван. - Я крайне впечатлен его энергией и железной хваткой. Перед ним открываются буквально любые двери. Везде этот проныра успел, всюду отметился! С другой стороны, он теперь не просто консультант, а вполне официальный атташе по культурным связям.
  
  - Достаточно солидная должность, - вставил ремарку академик. - Понятно, что янки будут всеми способами искать в этом деле подвох.
  
  - Я их не виню, - кивнул Иван. - После войны они не собираются отставать от конкурентов даже с учетом нынешних как бы дружеских отношений.
  
  - А когда они перестали тратиться на мировую гегемонию вроде заморских баз и авианосных группировок, то деньги почему-то сразу нашлись, - усмехнулся подкованный в геополитике Вадим.
  
  - Неудивительно, - подхватил мысль Иван. - Уж лучше потратить полтриллиона долларов на космос, чем на эту фигню, да и доллары нынче уже совсем не те, что раньше. Ну и престиж, куда же без него? Китайцы и их соседи еще не скоро смогут строить что-то летающее или даже плавающее. У европейцев дела чуть лучше, но как обычно, нет денег.
  
  - Да не очень-то европейцам это надо, - мрачно заметил Мельников. - У них до сих пор на улицах стреляют, какой там космос!
  
  - Если наши хотя бы половину планов не зарубят, я все прощу, - отчаянно махнул рукой Иван и снова замолк, задумавшись. В принципе, все не так плохо. Учитывая застой в полетах, продолжавшийся десятки лет, было отрадно наблюдать, как русские и американцы, давние соперники по космической гонке, снова лезут наверх, сначала на околоземную орбиту, потом на окололунную. Есть надежда, что в конце концов, опять начнут топтать лунную пыль, на этот раз вместе. А решив проблемы с инопланетниками и получив возможность использовать их технологии, можно вообще не особо беспокоиться о будущем освоения космоса.
  
  Вадим выдал несколько команд серверам, и на одном из больших экранов возникла картинка с пресс-конференции. Пресс-зал в подмосковном ЦУПе полон гостей и журналистов, на трибуне располагаются главные действующие лица. Пока они молчат, в зале стоит нестройный гул голосов. Все обсуждают, что же собираются объявить эти большие космические начальники.
  
  Иван подключился к своим источникам и расположил несколько картинок перед своим мысленным взглядом. Вот и адмирал Дорман! Попасть на пресс-конференцию он, скорее всего, смог благодаря телевизионщикам из ABC. Теперь он наблюдает действо с самой выгодной точки, фактически, с первого ряда. Проныра, что тут скажешь! И сейчас он смотрит не в президиум, а все больше по сторонам. Незаметно так поглядывает, не привлекая к себе внимание, но взгляд у старика цепкий, а глаз весьма острый. Так кого же он высматривает?
  
  Переключившись на другую камеру, Иван безошибочно понял, кого так внимательно разглядывает Дорман. Вот он, высоченный здоровяк у дальней стены, выделяется над морем голов, как какой-нибудь утес над прибрежной бухтой. Только кружащих над ним чаек не хватает. Вэю Тьяо действительно нужно получше маскироваться.
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Мыс Канаверал, август 1958 года
  
  'Не облажайся, Шепард', - сказал он сам себе перед посадкой в капсулу. У астронавтов в ходу шутка о том, что 'Меркурий' на себя надевают, а не входят в него, настолько кораблик получился крохотным. Меньше любого истребителя, уж это точно, а их 35-летний Алан Шепард, один из опытнейших летчиков страны, видел немало. С другой стороны, сама по себе, без массивной серебристой колонны 'Тора', эта кроха никуда не полетит, разве что вниз. Он уже давно лежит в своем ложементе, терпеливо игнорируя возню ассистентов, затягивающих и перепроверяющих ремни и внимательно. Алан решил на всякий случай еще раз просмотреть свои шпаргалки. Ничего не забыто, все в норме, остается еще немного подождать.
  
  В какой-то момент он даже задремал, хоть и всего на пяток минут. Приснилась ему Луиза (жена - прим авт.), по крайней мере, он уверен, что это она, но уж больно в непривычном обличье.
  
  - У тебя прекрасный корабль, Шепард, - говорит она с улыбкой, разглядывая стайки экзотических рыбок в длиннющем настенном аквариуме, и свет от ярких ламп переливается на ее коже цвета морской лазури, а голубые глаза так и сияют. - И команда самая лучшая. Жаль, что я не могу лететь с тобой.
  
  Он открыл глаза, а в ушах еще звучит удивительная, нигде не слышанная музыка. Шепард, мысленно смакуя остатки сна, бегло осмотрел приборы и проверил время. Люк закрыт, герметичность проверена, заправка ракеты закончена. Скоро летим!
  
  - Свобода-7, Капком, - прохрипел голос Дика Слейтона, после чего слышимость немного улучшилась. - Дай вольтаж, Хосе. (прозвище Шепарда и Янга - прим.авт.)
  
  - Это Седьмой, Бастер (Buster - прозвище Дика Слейтона, прим.авт.) - отозвался Шепард. - На главной 24, на резервной 29. Все в норме.
  
  А это уже финишная прямая. Доклады идут в установленном порядке, без суеты. Еще до того, как пошел отсчет, Шепард буквально кожей почувствовал, как начал раскручиваться турбонасос двигателя, и только потом появился глухой рев и вибрация. Слейтон начал транслировать отсчет секунд:
  
  - Пять, четыре, три, два, один, подъем!
  
  Ракета слегка вздрогнула, это оторвались кабель-разъемы, и рев заглушил все прочие звуки.
  
  - Подъем, и часы пошли! - почти выкрикнул Шепард, чувствуя, как наваливается тяжесть ускорения. Перегрузка вполне терпимая, даже комфортная, меньше двоечки, тренированный летчик ее ощущает, но не более того.
  
  - Это седьмой! - чуть громче, чем надо, доложил он. - Топливо в норме, перегрузка один и восемь, давление 14, кислород в норме!
  
  - Понял, Седьмой! - голос Слейтона звучал эйфорично. - Все выглядит хорошо!
  
  - Все в норме, все окей! - еще раз повторил Шепард, стараясь говорить спокойно и убедительно. Ракета продолжает тянуть, а точнее, толкать 'Меркурий' вверх. Перегрузка нарастает, превысив тройку. Трясет тоже довольно крепко, словно по проселку летишь во весь опор, не снижая скорости.
  
  Прошли разворот, миновали зону максимального скоростного напора, и когда ракета, казалось бы, мертвой хваткой вцепилась в назначенную ей траекторию, тогда и случилось крупное невезение. Система управления почувствовала, как небольшой порыв гулявшего на высоте бокового ветра слегка качнул машину, уводя ее с курса. Автоматика отреагировала адекватно, парируя ошибку отклонением рулевых сопел. Но алгоритм, перекочевавший с более ранней и легкой версии ракеты, не учел слегка измененного полетного задания, и боковая скорость немного превысила заложенные ограничения. Через пару секунд ракета качнулась в обратную сторону, и опять проскочила нужное положение, входя в смертельно опасную волну автоколебаний.
  
  К счастью для пилота, другая важная система решила не дожидаться неизбежного разрушения ракеты и врубила двигатели САС.
  
  Шепард только собрался выдать в эфир очередной 'окей', как крошечный кораблик неслабо тряхнуло, а его самого вдруг словно молотом в грудь ударило. Капсула затряслась и бешено завертелась, а пилота вжало в кресло так, что в глазах тут же потемнело, и дышать стало почти невозможно. Это уже даже не десятка, это вся двадцатка будет. Значит, башенка сработала.
  
  И только сейчас, спустя почти секунду, перед глазами загорелся транспарант 'авария'. ('abort', разумеется, но пусть будет по-русски - прим.авт.) Перегрузка, так и не сумев выбить из него дух за несколько яростных секунд работы аварийных двигателей, очень быстро исчезла, но тряска и бешеное вращение не прекратились. Надо бы доложить, подумал Шепард, удивляясь собственному спокойствию.
  
  - Это Седьмой, я в порядке, - стараясь не частить, произнес он. - Башенка сработала, транспарант горит, жду раскрытия парашютов.
  
  - Свобода-7, Капком, - с облегчением отозвалась Земля. - Понял тебя, Хосе, держись! Слышим тебя хорошо.
  
  Снова удар снаружи - отделилась башня САС, а еще через несколько секунд загорелся еще один транспарант.
  
  - Тормозной вышел! - Шепард знает, что радоваться рано, но скрыть облегчение он не смог, да и вращение с вибрациями тут же прекратилось. - Есть раскрытие, 100 процентов авто. Кислород в норме. Шноркель вышел. Готовность к раскрытию основного.
  
  - Поняли, Седьмой! - прокричал Слейтон откуда-то издалека, и снова по каналу пошли гулять помехи.
  
  Еще один удар и встряска, но это даже приятно!
  
  - Основной вышел! - доложил Шепард и взглянул для верности в иллюминатор. - Купол зарифлен, скорость семьдесят. Есть полное раскрытие! Транспарант горит! Спускаюсь на главном, скорость спуска тридцать футов в секунду!
  
  - Поняли, тридцать в секунду, - подтвердил Слейтон.
  
  Шепард еще разок посмотрел в иллюминатор, чтобы убедиться, что парашют в норме. Пожалуй, худшее позади. Хотя, это еще как посмотреть. Хоть и обидно не добраться до космоса, еще обиднее погибнуть в первом же полете. По крайней мере, этой участи он, кажется, избежал.
  
  Он вдруг понял, что ни разу не посмотрел на высотомер! Не озадачился этим вопросом ни до, ни после аварии! Он не смог бы сейчас сказать, на какой высоте все произошло. Хотя, возможно, он посмотрел на высотомер, но перегрузка и стресс начисто выбили из его памяти все цифры. Можно ли теперь считать его полет космическим? Вряд ли, слишком рано все произошло.
  
  Этого Шепард еще не знает, но в своих опасениях он оказался совершенно прав. Сорок восемь километров,- такова максимальная высота подъема, так что космическим этот полет, увы, назвать никак невозможно.
  
  - Высота три тысячи, - монотонно продолжает докладывать Шепард. - Самочувствие хорошее, основной парашют раскрыт, посадочный баллон раскрыт, пероксид слит.
  
  - Свобода-7, это 23-й, слышу вас хорошо, - прорезался сквозь помехи голос пилота с самолета сопровождения. - Наблюдаю парашют.
  
  - Понял, 23-й, - отозвался Шепард. - У меня все по-прежнему, на борту порядок. Высота две-двести, скорость 25.
  
  - Свобода-7, это Капком, - голос Слейтона едва слышен. - Есть, что доложить?
  
  Поворчав про себя, Шепард повторил доклад, а в конце добавил:
  
  - К посадке готов!
  
  Он и в самом деле готов. Полное спокойствие и профессионализм. Не моргнув глазом, он выберется из севшей на воду капсулы, пожмет руки впечатленным спасателям из береговой службы и делово поднимется на палубу буксира. Он будет спокоен, даже когда на него налетит свора журналистов, требуя подробностей, и так же невозмутимо пошлет их подальше, отказываясь тыкать пальцем в виновных. Жив, и это главное, именно для этого САС и делали. Да, первое в истории применение с людьми, тоже полезно.
  
  Запоздалый мандраж придет намного позже, когда ему покажут пленку, снятую следящей камерой. Ракета, будто пьяная, начинает вилять из стороны в сторону, а потом, всего через секунду после отстрела САС, ложится на бок и ее, словно картонку, разрывает в клочки скоростным напором. Вот тогда до него дойдет, по какой он грани прошел в тот день. Впрочем, успокоится он тоже довольно быстро, и уж тем более, не станет помышлять о том, чтобы бросить свою работу.
  
  Врачи проверят его здоровье и со свойственным им цинизмом заявят, что двадцать единиц он перенес не хуже обезьянки, жить и летать будет. Первым в космосе не стал, это минус. Но главный плюс, не стал первым космическим покойником. Впереди у Шепарда большая борьба с болезнью (болезнь внутреннего уха, из-за которой Шепард несколько лет не летал - прим.авт.) и равнодушием, но тот, кто однажды уже победил такие трудности, не может не справиться снова. И в этот раз его карьера не ограничится лишь одним дальним полетом, ставшим в другой истории лебединой песней Шепарда как астронавта. Ни он сам, ни его начальство, ни наблюдающие из другого мира 'корректоры' пока не догадываются, насколько его карьера будет долгой и невероятно-фантастичной.
  
  --------------
  
  Примечание автора: прототипом аварии послужила гибель Ариан-5 в 1996 году.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  ЦУП-К, Королев, октябрь 2057 года
  
  Дорман заприметил этого парня почти сразу! На зрение он не жалуется, спасибо медицине. Этакий верзила, каких еще поискать. Портретного сходства с фальшивым журналюгой, которого все ищут, не наблюдается, но лицо можно загримировать, а лишний фут роста не скроешь. Наверняка это он! Теперь главное, не спугнуть и не упустить.
  
  Адмирал вытащил свой микро-планшет и отправил несколько закодированных слов по безопасному каналу в посольство. Пусть Ник подсуетится и пришлет кого-нибудь, кто сможет проследить за этой дылдой, когда все закончится. А пока, пресс-конференция все никак не начиналась. Минуты шли за минутами, и вот, наконец, щелкнули микрофоны, зал взорвался аплодисментами, но сразу же притих. Перетасовав бумаги, председатель энергично начал доклад.
  
  - Добрый день, уважаемые коллеги, уважаемые представители прессы и наши дорогие гости, - довольно формальным тоном произнес он в микрофон. - Мы очень рады, что вы сегодня пришли на нашу пресс-конференцию.
  
  Дорман в этот момент ворчливо подумал, что начальству не мешало бы представиться, а то ведь не все сообразили поискать информацию о докладчиках в Сети. Не все знают в лицо директора Роскосмоса Николая Николаевича Пермякова. Харизматичный балагур в обычной жизни, сейчас он серьезен и необычайно собран, что сразу отметили многие знатоки. Хоть костюмчик на его 'бронетанковой' фигуре традиционно смотрится довольно нелепо, а как повязан галстук, лучше вообще не видеть.
  
  Его коллеги вполне ему под стать. По левую руку, чуть щурясь от ярких ламп операторов, невозмутимо глядит поверх голов Ренат Агеев, начальник Управления пилотируемых программ Роскосмоса. А справа не скрывает улыбки усатый здоровяк Валентин Кареев, бывший морской летчик, а ныне начальник ЦПК имени Гагарина. Вся троица выглядит солидно и предвещает важные новости.
  
  - Сначала пару слов о том, почему мы вас здесь собрали, - продолжил говорить Пермяков. - Дело в том, что и в нашей, и в зарубежной прессе в последнее время появилось много спекуляций на тему будущих космических расходов России. К сожалению, далеко не все комментаторы восприняли эти факты адекватно, а некоторые заняли откровенно враждебную позицию. Мы постараемся это исправить, потому что только недостаток информации может порождать неприятные слухи, переходящие в устойчивые мифы.
  
  Тут он прав, подумал Дорман, вспоминая ушаты версий и спекуляций, вываленных прессой после обнародования цифр будущих расходов, а в отсутствие хоть какой-то официальной версии слухи плодятся самые невероятные. Каких только вариантов не предлагают! В первую очередь подозревают, конечно, военных. Мол, те собираются строить целый флот космических средств нападения, чтобы, как положено, напасть на 'свободный мир'! И заговоры, без заговоров никуда.
  
  Имеются и разрабатываемые всерьез версии о вступлении руководства страны в сговор с инопланетянами, с целью получения знаний и технологий. Есть множество вариантов догадок о том, что коварные русские предложили инопланетянам взамен, начиная от рабов или юных девственниц, заканчивая уж совсем безумной изотерикой. Всплыла и версия о сговоре с американцами, чтобы скрыть следы 'лунной аферы' в прошлом веке. Немеркнущая классика!
  
  А доклад, между тем, шел своим чередом.
  
  - Уже два года прошло со дня формального окончания так называемых Темных десятилетий, когда вступила в силу новая система мировой безопасности, основанная на модифицированном уставе ООН. У нее есть определенные недостатки, однако, за исключением нескольких горячих зон, можно считать, что угроза эскалации и перерастания в глобальную мировую войну на данный момент преодолена. Наступает мир, и мы твердо уверены, что вторая половина двадцать первого века позволит нам всем наверстать упущенные возможности и вернуться на путь прогресса. Космические исследования - одна из важнейших составных частей этого пути, которая слишком долго оставалась в тени.
  
  Дорман слушал в пол-уха, стараясь не выпускать загадочного 'верзилу' из периферийного поля зрения. Пришел ответный сигнал из посольства о том, что двое сотрудников, подосланных предусмотрительным Ником, уже ошиваются неподалеку. Если что, смогут проследить. На планшете даже высветились маркеры, обозначающие положение 'ищеек'. Ребятам придется поскучать, ведь говорильня, судя по всему, предстоит долгая.
  
  - Хочу также заметить, что предстоящее повышение бюджетных ассигнований далеко не первое. Уже семь лет, как функционирует наш новый прикаспийский космодром, а его строительство началось десять лет тому назад, и под это были выделены немалые средства, но не все они подчинены Роскосмосу. К счастью, даже в худшие годы технологии не были утрачены, и мы сумели этим воспользоваться, создав задел для нового поколения космических систем. Сейчас мы просто переходим к следующему этапу.
  
  Дорман все-таки заметил движение на краю поля зрения и тут же понял, что терпеть не придется. 'Верзила' поднялся с места и быстро двинулся на выход. Наверно, он тоже кого-то здесь ищет, и не найдя, решил ретироваться. Планшет сам прыгнул в ладонь, условная комбинация отправлена. И почти мгновенный ответ, мол, поняли, все под контролем, не вмешивайся! Однако, что-то не дает покоя и требует действий. Дорман отсчитал две минуты с момента, когда 'верзила' выбрался из зала и осторожно двинулся следом, стараясь выглядеть лет на двадцать старше своего истинного возраста. Ведь никто не упрекнет старого больного человека, что он вдруг устал и захотел глотнуть свежего воздуха?
  
  Выйдя из здания и пройдя за ворота, он сориентировался по планшету и маркерам и двинулся по оживленной улице. Вот казалось бы, областной город, а какое движение! Но есть неплохой тротуар, вот и иди себе не спеша и делай вид, что гуляешь.
  
  Спустя несколько минут указания планшета вывели его в сторону обширной промышленной зоны, расположенной на границе соседнего города с непонятным названием Мытищи. Большой пустырь, бесконечные трубы, и коммуникации, какие-то переплетения электрощитов рядом с давно забранной в трубу железной дорогой. И сплошные бетонные заборы, как, наверно, было здесь и полстолетия назад, и намного раньше. Идеальное место, чтобы перехватить 'того парня' без свидетелей. Удивительно, что тот сам направляется в эту глухую сторону, разве что... Разве что, он на это и рассчитывает! Вот дерьмо!
  
  Дорман спешно отправил несколько раз слово 'ловушка' надеясь, что Ник успеет остановить своих сотрудников, но, как показали дальнейшие события, стало уже поздно что-то предотвращать. Сотрудники-силовики, которых прислал ушлый посол, не просто настроены на силовые действия, они даже вооружены. Само собой, нелетальным оружием, американцы в этом деле большие придумщики. А чтобы просто так разгуливать по русским городам с боевым оружием, дураков все же нет. А так, если поймают, можно отмазаться, сославшись на то, что мы же не звери какие, убить никого не хотели!
  
  Несмотря на расстояние в добрых двести метров, Дорман все прекрасно увидел. Правда, ему потом пришлось очень долго соображать, что же именно он увидел. Приближаясь, он включил планшет на запись, чтобы хоть какие-то материальные свидетельства остались. Разумеется, фиолетовые вспышки парализатора, далекого потомка старинных полицейских шокеров, ни с чем не перепутаешь. Последствия, впрочем, несколько отличаются. Болевой шок и рвота, если с одного попадания. А если с двух, то тут от крепости организма зависит, если не повезет, то можно и с обширным инфарктом богу душу отдать.
  
  Боевики Ника всадили в этого 'верзилу' шесть зарядов, и все без видимого эффекта. Только этого факта достаточно, чтобы минут пять щуриться, недоверчиво протирая глаза. Вероятно, палили до последнего, а потом гигант просто остановился. Он не поднял рук, магических пассов не выписывал, пентаграмму в воздухе не рисовал, но ребята Ника воробушками вылетели из своих укрытий и, смачно треснувшись друг о дружку, остались лежать неподвижно. В том, что они живы, Дорман не сомневался, особенно после того, как 'верзила' деловито склонился над незадачливыми боевиками, явно намереваясь приступить к 'полевому допросу'.
  
  Для отставного адмирала Дормана эти незнакомые ему сотрудники посольства, безымянные боевики, сейчас стали боевыми товарищами, соотечественниками, которых следует выручать из беды. Для воевавшего не на жизнь, а на смерть человека этот шаг естественный, как дыхание. Просто так надо, и все! Он не раздумывал ни секунды и принял решение любым способом отвлечь 'верзилу' на себя, хоть на несколько мгновений отсрочить экзекуцию, дать ребятам шанс! Может быть, местная полиция нагрянет и всех повяжет. Глупость с точки зрения секретности, но это хотя бы переведет проблему в область дипломатии, а не уличных перестрелок. А дипломаты договорятся, и не в такие времена им это удавалось.
  
  Но ничего сделать Дорман не успел, только сделал решительный шаг вперед, а дальше все произошло слишком быстро. Пластиковая звукоизолирующая секция трубы, в которой прячется железнодорожная ветка, с резким щелчком слетела со своих креплений и с завидной точностью сшибла 'верзилу' с ног. Из проема хлынул дым, но какой-то неправильный, слишком густой. Если сейчас в трубе стоит задымившийся поезд, то картинка не очень соответствует. А потом, из проема вылетело еще что-то, или кто-то. Дымовая завеса, что ни говори, получилась знатная, но Дорман почти уверен, что какая-то призрачная фигура метнулась к 'посольским', рывком поднимая их на ноги. Оба шатаются, но не падают, а потому получают по приличному толчку в ту самую сторону, откуда наблюдает всю сцену ошалевший адмирал.
  
  - Fly, you fools! (Спасайтесь, идиоты! - любимое напутствие одного известного мага - прим.авт.) - донесся чей-то рык, и боевики, не желая усугубления своей участи, припустили крупной рысью, словно за ними и вправду гонится что-то, похожее на Тень и Пламя. Дальнейшее никто из них не увидел за сплошной завесой дыма и пыли. Впрочем, когда эта импровизированная завеса через пару минут рассеялась, там уже не было ни 'верзилы', ни странной призрачной фигуры. И пластиковая секция тоннеля плотно сидела в своем креплении на металлическом каркасе, как ни в чем не бывало.
  
  Через полчаса всех троих забрала посольская машина и повезла на ковер к Нику. Собственно, из всех свидетельств остались только устные рассказы, вся записывающая техника непонятным образом ничего не зафиксировала, оказавшись попросту выключенной. Парализаторы, потерянные агентами, исчезли, но через пару дней в посольство пришла посылка, в которой мирно лежали оба устройства и краткая записка с просьбой больше так не делать. Порывшись, нашли в Сети сообщение о кратком задымлении и остановке пригородного поезда в этом самом месте, но ни о причине, ни о последствиях ничего не сообщалось, кроме того, что поезд почти сразу продолжил движение по расписанию. Разумеется, ни одна камера в окрестностях ничего не зафиксировала, это специально проверили, чтобы убедиться, что чудес не бывает. Тщательно записав все показания и составив по обрывкам записей с пресс-конференции портрет 'верзилы', Ник отправил своих боевиков отдыхать, оставшись с адмиралом наедине.
  
  - Что сам-то думаешь? - спросил Ник, разливая из бутылки янтарную жидкость в небольшие хрустальные стаканчики. - Вот, пригуби, почувствуй себя в шкуре старика Уинни. Хотелось бы послушать, что такой титан мысли выдал бы по нашему делу.
  
   - Ты про меня или про Черчилля? - неудачно схохмил Дорман. - Если про меня, то я думаю, что твоих ребят, получается, пасли с самого начала.
  
  - Э, нет! - возразил Ник, отсалютовав собеседнику стаканом. - Я готов побожиться, что со стороны 'спасителя' это был экспромт. Он спешно прибыл на место действия, на поезде! И едва не опоздал! Понимаешь, куда я клоню?
  
  - Не совсем, - признался адмирал. - Хотя, если подумать... Получается, что этот 'спаситель' дистанционно отслеживал либо меня, либо 'верзилу', либо нас обоих. Причем, еще до начала пресс-конференции.
  
  - Верно соображаешь, - кивнул посол. - И я думаю, он понял, что ты 'верзилу' опознал и тут может случиться коллизия. Поэтому, если он сам был где-то в центре Москвы, то сразу же нырнул в метро и через двадцать с небольшим минут был в этих, как их... Мытищи! Там он пересел на электричку и еще через три минуты уже спасал ваши задницы.
  
  - Ник, но как он смог остановить поезд?! - Дорман чуть не вскочил с места. - Ты же понимаешь, что задымление и остановка это не случайность! А как можно выбить секцию тоннеля а потом поставить ее на место меньше, чем за три минуты? Эту штуковину и два человека не поднимут!
  
  - Запишем пока в непознанное, - удивительно спокойно ответил Ник. - У нас же все это дело с чертовщиной связано, да? Чудом больше, чудом меньше. Давай попробуем сообразить, какой будет главный вывод?
  
  Дорман осторожно пригубил коньяк, стараясь расслабиться и аккуратно сформулировать то, что уже и так лежит на поверхности. Время, расстояние, точный расчет.
  
  - Если брать время, - начал адмирал, - то получается, что 'спаситель' изначально находился где-то в районе центра, недалеко от Кремля. Плюс-минус одна остановка метро. Бункер?
  
  - Правильно, - похвалил Ник. - А еще? Что скажешь по личности 'спасителя'?
  
  - Давай начнем с 'верзилы', - предложил Дорман. - Про него знаем только то, что его не берет парализатор и он владеет мощной техникой телекинеза. Ты только эти мои слова никому не показывай, а то мне пенсию урежут. Зачем выжившему из ума старому идиоту деньги? Да, и еще этот парень очень легко почувствовал слежку и заманил твоих ребят в укромное место. Скорее всего, он владеет техникой экспресс-допроса. Итак, наш 'верзила' или настоящий маг и чародей, или же все это лишь эффект применения неких непонятных нам технических средств. Верно говорю?
  
  - Принимается, - кивнул Ник. - Надо было раньше тебя коньяком напоить. Продолжай.
  
  - Теперь насчет 'спасителя', - продолжил рассуждать Дорман. - Не могу отделаться от мысли, что он такой же, хм, 'чародей', только сильней 'верзилы' раз в пять. Посуди сам. Организовал задымление и остановку поезда, обезвредив камеры. Снял тяжеленную секцию тоннеля, причем метнул ее так, что отправил в нокаут самого 'верзилу', но вряд ли убил его. А через три минуты вернул секцию на место. Устроил дымовое шоу, поднял твоих ребят на ноги и отправил подальше. Цитату подобрал такую, с намеком. Это, кстати, в копилку версий про магию. Ну, и отключил всем нам планшеты, и не просто отключил, а стер все, что может хоть как-то пролить свет на события, даже логи GPS-координат вычистил!
  
  - Это самое интересное, - согласился Ник. - Хоть я и не эксперт в этой области, но почему-то уверен, что колдовством файлы не стираются. Выводы будут?
  
  - Сильный 'колдун' спас нас от слабого, - подвел итог Дорман. - И это все, что можно сказать наверняка. Видимо, мы куда-то влезли со своим расследованием, и это не всем нравится. И кем может быть этот 'спаситель'?
  
  - Тут я даже не знаю, в какую сторону фантазировать, - удрученно признался посол. - Кем бы он ни был, он спас моих ребят, не знаю точно, от чего, но спас. А нас с тобой, соответственно, оградил от конфуза. Это вполне может быть дружеским приветом от президента Орлова. Если эти сверхспособности, а точнее, сверхтехнология это именно то, что русским удалось поставить себе на службу, тогда дело дрянь.
  
  - Мне не очень в это верится, - возразил Дорман. - Если бы это был намек от Орлова, он был бы более конкретным. А так, с тем же успехом это может быть некая посторонняя сила, за которой люди Орлова охотятся так, же как и мы. Не этого ли 'спасителя' искал 'верзила', опрашивая старушку-студентку и всех прочих? Кого искал на пресс-конференции?
  
  - Он искал Ивана Родина, - напомнил посол. - Который никак этим супер-магом быть не может. Слишком шустро он скачет для 85-летнего старца.
  
  - Я теперь ничему не удивлюсь, - не согласился с коллегой Дорман. - Чудом больше, чудом меньше. Эликсир бессмертия с телекинезом и ясновидением вполне сочетается, я считаю.
  
  Они налили еще по стаканчику и молча продолжали цедить целебную жидкость, в то время как Иван Родин, слушая их разговор, искренне восхитился проницательностью и цепкой логикой этих матерых вояк. Соображают, черт бы их побрал! Достойные противники, хоть и бывшие. Здесь и сейчас вреда от них, в принципе, никакого. Может быть, из этого инцидента даже пользу удастся извлечь. Впрочем, следы Иваном подчищены неплохо. Выключить камеры это даже не смешно, с планшетами тоже никаких проблем. Его лица спасенные видеть и запомнить никак не могли, личина была надета специфическая. Все-таки это здорово, когда в Мытищи на метро можно доехать! Хорошо, что успел добраться и вмешаться, иначе Вэй по простоте душевной узнал бы слишком много. Ивану сильно не хотелось переходить черту и рубить хвосты по-жесткому. Зато будет теперь, о чем поговорить с Рьялхи при встрече. В принципе, это происшествие вполне укладывается в его планы, несмотря на некий сумбур и импровизацию. Что же, от этого и будем плясать.
  
  А Вэй Тьяо, оглушенный вовсе не пластмассовой секцией тоннеля, а бестелесным ударом 'демона', мгновенно перехватившего управление его имплантами, очнулся с несвойственной наблюдателям адской головной болью в пустой электричке где-то в районе Фрязево. Как он туда попал с пресс-конференции в ЦУПе, Вэй совершенно не помнил.
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Полигон Тюра-там, 2 сентября 1958 года
  
  Владимир Комаров сейчас один в своем корабле, как и Шепард. Но в отличие от крохотного 'Меркурия', свободного места в 'Востоке' очень много. Почти что, слишком много! До того много, что чувствуется какая-то несправедливость в том, что лететь могли бы трое, а вся слава в итоге достанется ему одному. Но как ни настаивали космонавты на совместном первом полете, Королев был непреклонен.
  
  - Не осуждайте, орелики, - спокойно сказал Главный, заглянув каждому в глаза. - Так надо, просто поверьте.
  
  И они, конечно, ему поверили. Если не Главному, то кому же? Пришлось согласиться и готовиться к полету в гордом одиночестве. Каково это, быть первым? Раз уж так повезло, и у конкурентов полет не удался, придется примерять эту роль на себя. Этот Шепард отчаянный парень, не хуже наших! Прошел по самому краю, но выжил и даже не пострадал. Роскошные кинокадры катапультирования капсулы из обезумевшей ракеты показывали всем космонавтам и честно предупреждали - если что, терпите! Шепард терпел и нам велел!
  
  И все же, слишком просторно в корабле. В правом кресле летит приличных размеров кинокамера, управляемая с пульта. Хотя, если подумать, то бортинженер сейчас и не нужен, без него справимся, вместо половины систем габаритно-весовые макеты стоят. А те, что есть, годятся только для такого, пристрелочного, суборбитального полета. А обитатель левого кресла, так называемый космонавт-исследователь, сейчас вообще полная абстракция. Нет ни научных приборов, ни экспериментов, вообще ничего, кроме небольшого балласта в виде магнитофона с запасом пленки минут на сорок пять. Да и вообще, полкорабля в виде агрегатного отсека нет еще! Единственное, что отработано по максимуму, это теплозащита и система посадки. В этом полете отказать, по сути, больше нечему.
  
  Кроме носителя, само собой. Космонавты уже видели запуск ракеты вблизи, и каждый из них прекрасно осознает отчаянный риск, на который приходится идти, несмотря на все ухищрения. Ведь летим-то, по сути, на боевой ракете, вместо ядерной боеголовки. Космонавтам, конечно, об истинном предназначении ракеты прямым текстом не говорят, но догадаться совсем нетрудно, не первый год в армии, все понимаем. К счастью, шляпка САС над головой немного успокаивает, лишь бы команда прошла вовремя.
  
  ЭВМ или, точнее, БЦВК (Бортовой цифровой вычислительный комплекс - прим.авт.), как записано в документации, уже вполне рабочий и запрограммирован на автоматическое управление спуском, но 'софт', как говорят ребята Староса, еще может содержать в себе какие-то 'багги'. Наверное, имеются в виду 'бобы', как ракетчики называют разные неполадки. На этот случай было предусмотрено два независимых пульта ОВК, или особо важных команд, через которые космонавт может штатно выполнить циклограмму спуска в случае отказа БЦВК. Подстраховались, казалось бы, на все случаи жизни. Но ведь случаи, как известно, разные бывают. А сейчас, все мирно и спокойно. Чувствуется, как степной ветер чуть покачивает ракету, и это легкое движение даже немного убаюкивает.
  
  - 'Рубин', я 'Заря-1'! - раздался голос Земли, голос Главного. - Как самочувствие?
  
  - На борту порядок, 'Заря', - спокойно ответил Комаров но, чувствуя беспокойство Королева, добавил: - Все в норме, Сергей Павлович.
  
  - Это хорошо, что все хорошо, Владимир Михайлович, - раздался смешок Главного. - Нам-то отсюда видно, что все в порядке, мы вам просто спать не даем!
  
  Никак не могут без шуточек в такой момент! А время-то уже...
  
  - 'Рубин', я 'Заря-1'. Готовность 20 минут, САС взведена.
  
  А вот тут уже никаких смешков с обеих сторон. Беглый взгляд на панель и подтверждающий доклад:
  
  - 'Заря', я 'Рубин', есть взведение САС, сотка горит.
  
  Программа с индексом 100, или просто сотка, не самая любимая у космонавтов, это всего лишь подготовка к пуску. А вот как только в бункере повернут ключ на старт, тогда ей на смену придет сто первая, та самая, единственная и самая желанная! Хоть программа эта и не самая сложная, если верить Старосу. Ракета старая (не физически, а идеологически!), 'цифровой' корабль ей неподвластен, но и сам корабль никак не может на ракету повлиять. Поэтому, как примерные пассажиры, терпеливо отслеживаем параметры полета посредством собственной гироплатформы и акселерометров, и только после отделения от носителя вступаем в свои права.
  
  А пока, отсчитываем минуты и прогоняем поиск ошибок. Так поразивший когда-то Комарова пульт БЦВК с 'иллюминацией' оказался на удивление простой и полезной штукой. Правда, сейчас в верхнем поле одиноко тикает себе обратный отсчет времени до КП (контакт подъема - прим.авт.), а больше ничего мы и знать не знаем. Зато когда сто первая включится, там только успевай следить. Следуя шпаргалке, Комаров бегло вывел на индикаторы заряд батарей, сверил с аналоговыми указателями на пульте. Очень похоже. Теперь давление в единой двигательной системе, и тоже похоже. Топливо в норме, кислород в норме, поглотители в норме. Так и время проходит незаметно. Раз, и уже десятиминутная готовность! Доложил по форме, как учили.
  
  - 'Заря', я 'Рубин', вас понял, десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Самочувствие хорошее, к старту готов.
  
  Как тут не быть готовым, когда с самой побудки его и дублера, Валерия Быковского, обхаживали, как королевских особ. Обстановка поначалу была довольно нервная. Но после облачения в скафандры, на выходе из медицинского домика, их встретил Королев и всю нервотрепку как рукой сняло. Главный выглядел уставшим и озабоченным, но при этом весьма бодрым. Убедившись, что орелики готовы, он неожиданно выдал будущим космонавтам несколько полезных советов и 'предсказаний', причем таких, которых никто раньше не слышал. Откуда он может это знать? Неважно. Проверим на практике, не в первый раз Главный может оказаться прав.
  
  - Минутная готовность, как слышите? - прозвучал сигнал.
  
  Вот как быстро время летит! Еще один беглый взгляд на приборы - и доклад.
  
  - Я 'Рубин', вас понял, минутная готовность. Занял исходное положение.
  
  Он уже полтора часа в этом положении сидит, но кого это интересует?
  
  - Ключ на старт!
  
  Вот это дело! Давно пора! Секция' 'ПРГ' мигнула и переключилась на сто первую, время продолжает тикать с минусом, скорость пока ноль, высота тоже! Но уже стрекочет кинокамера, фиксируя историческое событие.
  
  - Протяжка-один! (протягивается полоса бумаги, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о ракете - прим.авт.)
  
  Пережиток прошлого, эта ваша протяжка! Только бумагу изводим зря! На магнитную ленту куда больше можно записать, так почему же не сделали? А потому, что и так сойдет.
  
  - Продувка!
  
  А вот это полезно, за это спасибо! Не хочется погореть на старте, так что чистим, продуваем азотом все магистрали! А то вспыхнут при зажигании пары горючего, да с кислородом смешанные, и будет у нас 'пушечный запуск', но совсем не такой, как хотелось бы.
  
  - Ключ на дренаж!
  
  Все, хватит травить кислород за борт, в атмосфере его и так хватает! И никакой больше подпитки баков. Что испарилось, того не вернешь, а что осталось, все наше!
  
  - Пуск!
  
  Волшебное, волнующее слово! И не просто этап, а точка, откуда возврата уже почти что нет. И кабель-мачта, отделившись от отрывной платы, отваливает в сторону, и это чувствуется буквально всей спиной! Но надо же подтвердить! Вот, транспарант горит желтым глазом.
  
  - Я 'Рубин', есть пуск, бортовое питание!
  
  - Протяжка-два! (протягивается полоса бумаги, на которой в наземном пункте подготовки к запуску начинается запись информации о стартовом комплексе - прим.авт.)
  
  Ерунда, еще один рулон, на этот раз для стартового комплекса. Опять макулатура, для чего она нужна?
  
  - Зажигание, 'Рубин'!
  
  - Понял вас, дается зажигание, - на автомате ответил Комаров, пытаясь уловить момент начала вибраций, о которых предупреждал Королев.
  
  - Предварительная ступень!
  
  Вот она, вибрация! Не такая уж сильная, но и ступень, понимаешь, предварительная! И не столько ушами, сколько кожей чувствуется вой турбонасосов, но это только несколько мгновений, пока не настает...
  
  - Промежуточная!
  
  И без остановки, почти сразу:
  
  - Главная! Подъем!
  
  Где-то сзади взревело, но как-то глухо, и совсем негромко. Зато тряска, вот она, во всю мощь, как предупреждали! Не сразу, а после небольшого зависания, чувствуется движение, пошла перегрузка, но как-то нежно, для тренированного человека пустяк. Взгляд упал на пульт БЦВК, зафиксировал бешеную скачку цифр, и тут подумалось, что надо бы что-то сказать, соответствующее моменту. Выкрикнуть 'вперед!' или 'поехали!', но как-то сам по себе получился совершенно спокойный доклад.
  
  - 'Заря-1', я 'Рубин', есть подъем! На борту порядок!
  
  - 'Рубин', я 'Заря-1'! Желаем вам доброго полета! - несется с Земли, а космонавт продолжает, не отрываясь, следить за пляшущими цифрами. Не успели любезностями обменяться, а высота уже километр! А скорость такая, что на самолете так не разгонишься, даже вниз. А 'шарик', то есть почти привычный летчику прибор, похожий на авиагоризонт, поставили не зря! Теперь с одного взгляда понятно, что ракета идет ровно, 'не чуя Шепарда' под собой. Не напрасно, едва ознакомившись с планами, будущие космонавты приперли к стенке Макарова и Феоктистова и убедили их внести столь нужные изменения в конструкцию пульта. Тут и другие изменения есть, не менее полезные.
  
  Вот часы резво проскочили отметку в девяносто секунд, и Комаров привычно отправил очередной доклад.
  
  - 'Заря-1', я 'Рубин', на борту порядок. Плавно растет перегрузка, самочувствие хорошее!
  
  - Слышим вас, 'Рубин'! - донеслось издалека. - Десять секунд до отделения!
  
  - Принято, 'Заря-1', готовность к отделению! - ответил Комаров, дожидаясь очередной проверки того, что со знанием дела нашептал ему Главный перед полетом.
  
  - Сто двадцать секунд, есть отделение первой ступени! - голос Главного то постепенно пропадает в помехах, то вплывает обратно, раздаваясь четко и ясно.
  
  - Вас понял, 'Заря', есть отделение первой ступени, - подтвердил космонавт и, немного нарушив протокол, от души добавил: - Все точно, как вы сказали.
  
  Действительно, как и предупреждал Главный, 'боковушки' отошли очень мягко, только грохот пиропатронов долетел. И перегрузка пока ерундовая, около двух единиц, но нарастает постоянно, и вот уже 'трешка' как с куста. Снова грохот, это отстрелилась САС, а головной обтекатель распался на половинки, освободив капсулу. И сразу же в иллюминаторы брызнул яркий свет! Такой яркий, какого на Земле точно не бывает, и небо такое темное, каким его снизу ни за что не увидишь.
  
  А во 'Взоре' (иллюминатор с оптическим ориентиром - прим.авт.) плывет навстречу Земля, и зрелище это такое захватывающее, что космонавт решил этим поделиться.
  
  - 'Заря-1', я 'Рубин'! Хорошо вижу Землю, отлично различаю детали! Вижу складки местности, вижу реки! Во 'Взор' все видно отлично!
  
  - Вас поняли, 'Рубин', я 'Заря-1', машина идет хорошо, все в порядке! - отозвался эфир голосом Королева, в котором звучит настоящий восторг.
  
  Вторая ступень почти отработала, и если Главный опять окажется прав, должно тряхнуть не на шутку.
  
  Бабах!
  
  Это, кажется, перебор! До отделения еще несколько секунд! А что показывает БЦВК? Ну, кажется, прилетели.
  
  - 'Заря', я 'Рубин'! Есть преждевременное отключение двигателя второй ступени! Индикаторный режим! (режим, отключающий БЦВК от управления ориентацией - прим.авт.)
  
  - Поняли вас, 'Рубин', - удивительно спокойно отреагировал Королев и даже подбодрил: - Действуйте, как учили.
  
  Легко сказать, когда такая свистопляска началась! Похоже, что-то рвануло в двигателе второй ступени буквально на последних секундах, и теперь неуправляемая струя газов бьет куда-то вбок, норовя раскрутить связку ступени и корабля. 'Шарик' на пульте стремительно набирает обороты, еще немного, и бешеное вращение станет смертельным. Комаров дал себе несколько секунд на раздумья и начал действовать. Как учили.
  
  Он уверен, что в раскрутке виновата именно аварийная ступень, а следовательно, необходимо срочно от нее избавиться. Это, по идее, проще всего, нажать клавишу на пульте ОВК он сможет и с закрытыми глазами. Только нужно сначала убедиться, что питание есть. А оно есть, полновесные 12 вольт, так что пиропатроны должны сработать на прямую подачу напряжения.
  
  Бабах! Это уже куда приятнее, и хоть угловая скорость за счет перераспределения моментов выросла раза в полтора, но зато вращение больше не ускоряется! Чуть меньше одного оборота вокруг своей оси в секунду это, конечно, противно, но не смертельно. Солнце то влетает в иллюминаторы, то вылетает, мельтеша по кругу и пытаясь сбить с толку, но это, право, такая ерунда для того, кто хоть раз крутил 'бочки' где-нибудь над Ходынкой или Тушино в ясный летний денек!
  
  С другой стороны, раздражающий фактор лучше пока убрать, решил космонавт и щелкнул тумблерами электроприводов, закрыв шторки на боковых иллюминаторах.
  
  - 'Заря-1', я 'Рубин'! - Комаров не был уверен, что его слышат, но решил все же прокомментировать свои действия. - Есть отделение второй ступени через ОВК. Есть остаточное вращение. Переключаю УО (тумблер режима управления ориентацией) на 'ручной'!
  
  - Вас поняли, 'Рубин'! - и тишина, как знак согласия.
  
  Комаров решительно щелкнул тумблером, вспоминая, как совсем недавно Королев сам показал ему 'программу тридцать', позволяющую напрямую управлять машиной. Теперь этот режим включается еще проще. Спасибо конструкторам! И хоть гироплатформу мы потеряли, но электромеханический 'шарик' прекрасно работает, и по нему теперь можно сориентироваться. Космонавт осторожно взялся за ручку управления ориентацией, стараясь игнорировать неудобство скафандра. В конце концов, этот режим тоже отрабатывали на Земле.
  
  Теперь погасить угловую скорость это дело техники. Несколько легких отклонений РУО, и вот уже капсула висит в пространстве неподвижно. Точнее, так может показаться, но суборбитальная скорость берет свое, причем, если случился недобор скорости, то следовательно, будет недолет. Но насколько он велик? Последние секунды активного участка самые важные, скорость почти орбитальная и недобор даже нескольких метров в секунду грозит сотнями километров промаха, если не тысячами. Хоть бы мимо океана не промахнуться.
  
  Комаров переключил ИМП (индикатор места положения, 'глобус' - прим.авт.) на 'место посадки'. Прибор слегка взвизгнул и крутанулся, указав на некую точку Тихого океана, притом невооруженным глазом виден приличный недолет. По крайней мере, БЦВК продолжает работать, даже потеряв гироплатформу. Машина построила траекторию, интерполируя от момента аварии, что уже неплохо. Комаров вбил программу с номером 16, чтобы видеть высоту, скорость и время до посадки. Теперь надо сообщить на Землю, пока связь есть.
  
  - 'Заря', я 'Рубин'! - чуть быстрее обычного доложил космонавт. - УО в ручном отработал, полет устойчивый! Готов к выполнению программы! ИМП дает недолет примерно в полторы тысячи! Прошу уточнить точку посадки!
  
  Ответа не пришло, но это уже не страшно. Кто-нибудь услышит и передаст, куда следует. Для экономии пленки космонавт выключил кинокамеру и стал обдумывать дальнейший план полета. Теперь самое главное - сесть. Спуск предстоит баллистический, неуправляемый, так что ошибка вполне может быть еще больше, но мимо океана все-таки не промажем. И до посадки еще примерно полчаса.
  
  Только сейчас Комаров вспомнил о невесомости. Удивительно, как организм оградил его он неприятных эффектов в стрессовой ситуации, а сейчас, когда наступила, наконец, тишина, он почувствовал. Нет, даже не головокружение, но легкое ощущение подвешенности вниз головой. Это не создает проблем и не мешает думать и действовать, но эффект ясно ощущается. И про это Королев предупреждал, ведь в невесомости кровь всегда немного приливает к голове, но длится это ощущение у всех по-разному. У кого-то все нормализуется через несколько минут, а кому-то и пару дней придется потерпеть.
  
  У Комарова не будет пары дней. Скорее всего, у него не будет даже получаса, поэтому космонавт решил не терять время и попытаться исполнить запланированную программу экспериментов. Ручное управление он, как бы, уже опробовал, хоть и вынужденно. Но этого мало, нужно провести эксперимент по построению штатной ориентации перед спуском, но только делать это лучше в верхней точке траектории. Сейчас Комаров смог, наконец, обратить внимание на 'Взор' и немного полюбоваться Землей. Он уже пытался урывками наблюдать при выведении, разглядывал складки местности, реки, лес. И облака, всюду облака! И тени от них! Но любоваться некогда, да и до апогея, откуда, по идее, самый лучший вид, еще далеко. Нужно приступать к прочим экспериментам.
  
  Проверив на всякий случай давление в кабине, он щелкнул замком, раскрыл гермошлем и зачем-то принюхался. Нормальный воздух, дышится легко, никаких посторонних запахов нет. Чуть помедлив, отстегнул перчатки, убедившись, что они привязаны и не уплывут. Отстегиваться от кресла ему в этом полете строго запрещено.
  
  Теперь можно попить водички. Сделав пометку в журнале, он отметил, что карандаш очень предусмотрительно привязан к переплету веревочкой. Комаров открыл тубу и, осторожно сделав несколько глотков, поразился, насколько приятным может быть вкус простой земной воды. О том, что многие ученые мужи всерьез верили, что глотать пищу в невесомости невозможно, он в этот момент даже не вспомнил. Войдя во вкус, он открыл тубы с пюре и шоколадным соусом и, не забыв ненадолго включить кинокамеру, немного пожевал 'для истории', совмещая приятное с полезным. Удивительно и непривычно завтракать на высоте сотен километров, одновременно любуясь проплывающей во 'Взоре' Землей и сверяясь со временем по светящимся желтым цифрам индикатора БЦВК. Сейчас он понимает, что для будущих космонавтов, которым предстоит проводить на орбите недели и месяцы, такое времяпровождение станет совершенно привычным. Но он-то самый первый, причем даже не в орбитальном полете! И времени у него почти нет!
  
  Корабль все дальше уходит от старта, и 'Зарю-1' уже не слышно. Комаров с сожалением завинтил и убрал тубы с едой и водой, сделал пометки в журнал и все равно доложил на Землю.
  
  - 'Заря', я 'Рубин', полет проходит нормально! Позавтракал, прием пищи прошел без проблем! Самочувствие отличное, настроение бодрое! Продолжаю полет по программе!
  
  Неожиданно, пришел ответ.
  
  'Рубин', я 'Заря-2' (НИП-12 в Колпашево Томской области - прим.авт.), вас понял, все нормально! Указаний от Двадцатого (позывной Королева - прим.авт.) пока не поступало! Уточнение места посадки ждите от 'Зари-3'! (НИП-6 в Елизово Камчатской области - прим.авт.)
  
  - Вас понял, 'Заря-2'! - Комаров обрадовался, что НИПы его ведут и даже иногда слышат. - Передайте 'Заре-3', пусть вызывают сами, не ждут! Как поняли? Прием!
  
  - 'Рубин', я 'Заря-2', поняли вас! Передадим!
  
  Вот и славно. Камчатка уже даст более-менее точные данные о месте приземления, так что можно будет ввести коррекцию и со спокойной совестью включить программу посадки с номером 21. Каковая программа, понятное дело, не могла не получить у космонавтов неофициальное прозвище 'очко'. Что ж, не боги горшки обжигают. Но до этого ему предстоит самый важный эксперимент с ручным управлением, построение ориентации, используя тот самый 'Взор'. На орбитальном корабле для этих целей будет стоять комплект более совершенных приборов, но простой и надежный 'Взор' почти наверняка останется, на всякий случай. Поэтому, лучше испытать его сейчас, что, собственно, и предусматривается программой полета.
  
  Комаров снова взял в руки журнал, чтобы еще раз освежить в памяти программу испытаний 'Взора', написанную с учетом возможных отказов и сложностей. Главное, что необходимо проверить, это возможность вернуться с орбиты в будущих полетах. Здесь построение ориентации, пожалуй, самая важная вещь. Первый космонавт не очень расстроился из-за того, что полет начинается с неприятных приключений. Так или иначе, но программу он выполнит.
  
  Но первый космонавт планеты Владимир Комаров пока не знает, что приключения предстоят не только до посадки, но и после нее.
  
  --------------
  
  Тихий океан, 25 миль к северу от острова Уэйк, 2 сентября 1958 года
  
  Мичман Майк Серофф вцепился в борт катера как рыба-прилипала в брюхо акулы. Ну не привык он к такой бешеной скачке по волнам! Хоть, вроде, и моряк. Но уж очень настойчиво его 'попросили', сам командующий флотом адмирал Фелт не погнушался! Тут уж не до обсуждений. И если подумать, выбор правильный. Майк и так всегда идет нарасхват, когда без знания русского языка ни перехваченную передачу не прочтешь, ни грамотную дезу в эфир не передашь. Впрочем, в мирное время ложных приказов никто не отдает, но слушали и записывали все, что могли. И здесь сын эмигранта Майк, в котором от русского, нужно признать, ничего, кроме языка, не осталось, всегда незаменим.
  
  А в районе Гуама сейчас как медом намазано. Майк не знает совершенно всего, но имеет представление о главном. Именно там заканчиваются космические трассы русских. Именно там приводняются загадочные аппараты, которые никак не удается заснять в приемлемом качестве. И именно там пасутся основные силы Тихоокеанского флота США, стараясь всеми силами проникнуть в закрытую зону, тщательно охраняемую русскими кораблями. Слишком приближаться и устраивать провокации тоже никто не хочет, русские несколько раз очень прозрачно давали понять, что готовы хоть на таран идти, но не допустить чужаков к своим секретам.
  
  Отдельные отряды дежурят чуть западнее по трассе возможного спуска русских аппаратов в надежде поймать их на недолете. Кто же знал, что русская капсула под гроздью из трех ярких парашютов свалится отряду капитана Маккейна буквально на голову! Как тут не поверить в удачу? Но еще до посадки все знали, кого именно они ловят в небе над Тихим океаном. Сообщение ТАСС, подхваченное всеми мировыми агентствами, произвело шоковый эффект. Первый в мире космический полет! Пилот - майор Комаров Владимир Михайлович! Вдвойне обидно стало за Шепарда, ведь можно сказать, благодаря случайности русские оказались впереди!
  
  Но если капсула оказалась так далеко от привычного места посадки, то это значит, что в этом полете что-то пошло не так, иначе как можно промахнуться на тысячу миль? Баллистика это точная наука. Более того, в подтверждение этой гипотезы русские связались с Вашингтоном и попросили при необходимости оказать космонавту помощь, пока не подойдут их суда.
  
  Дело осложняется тем, что после приводнения из капсулы так никто и не вышел. Посадочные баллоны надежно держат аппарат на плаву, люк открыт, антенны развернуты, радиоперехват показывает интенсивные переговоры с советскими кораблями, но на запросы американцев на той же частоте никто не отвечает. В конце концов, начальство решило послать легкий катер и троих человек, одним из которых и стал Майк. И теперь они стремительно приближаются к качающемуся на легчайшей волне космическому аппарату, пытаясь понять, как к нему подступиться. На малых оборотах обошли кругом, и только тогда поняли, какая это здоровая штука. И всего один человек? Да там и трое поместятся!
  
  Цепкий взгляд моряка скользит по слегка подгоревшему корпусу загадочного аппарата. Пожалуй, он и вправду побывал 'там'! А вот и ручные скобы, видимо, для спасателей, по ним можно легко подняться из воды до самого обреза люка.
  
  - Я пойду один, - сказал Майк рулевому, - Подойди футов на двадцать, в упор не приближайся, держись в стороне.
  
  Рулевой кивнул и на такой же малой тяге заложил небольшой вираж. Подгадав момент, Майк оттолкнулся от бортика и плюхнулся в соленую океанскую водицу. Сентябрь месяц, вода еще вполне теплая. Ласты он надевать не стал, за десяток взмахов добрался до капсулы и взялся за первую скобу. Аппарат совсем немного наклонился, когда Майк начал взбираться выше, замечая кое-где чисто технические надписи на русском языке. Взявшись за самую верхнюю скобу, он подтянулся и поднялся по грудь над обрезом люка. Совершив это простое действие, он увидел много всего интересного, но первое, на что он обратил внимание, это черное, как открытый космос, дуло пистолета Макарова, направленное ему прямо в грудь.
  
  Майк Серофф не был на войне и в него никогда не целились из пистолета, но несмотря на такой недостаток опыта, он остался спокоен. Если русский космонавт сразу не выстрелил, значит, если не провоцировать, все будет хорошо. Комаров выглядит вполне обычно, даже в чем-то отдаленно походит на Шепарда. Волевое лицо, решительный взгляд. В сообщении ТАСС говорится, что он военный летчик, и в это легко верится. На нем ярко-оранжевый скафандр, но шлем снят и перчатки тоже, а крепкие на вид ладони вполне уверенно держат рукоятку 'Макарова'.
  
  - Не стреляйте, - сказал Майк на языке Пушкина. - Я спасатель. Вам нужна помощь?
  
  Пистолет куда-то мгновенно пропал, и Комаров даже слегка улыбнулся, хоть улыбка выглядит довольно хищно.
  
  - Это территория Советского Союза, - сообщил он. - Входить не разрешаю. Помощь не нужна. Подожди снаружи.
  
  - Понял, - спокойно ответил Майк и спустился на пару скоб ниже. То, что он увидел, и так превосходит все мечты и начальства, и его собственные. Зрительная память у него неплохая, так что интерьер капсулы и даже конфигурацию приборов он запомнил очень хорошо. Оставалось надеяться, что майор Комаров не передумает и не пристрелит такого ценного свидетеля.
  
  - Как звать-то тебя, спасатель? - Комаров выбрался на обрез люка и помахал рукой катеру.
  
  - Майк, - ответил мичман. - Майк Серофф.
  
  - Эмигрант? - никаких эмоций в вопросе, просто слова.
  
  - Отец из России уехал в Гражданскую, - уточнил Майк. - Я в Штатах родился и вырос, только язык знаю. Вам точно помощь не нужна?
  
  - Мы что, тонем? - неожиданно озорно спросил Комаров. - Или горим? Или я выгляжу плохо?
  
  - Отлично выглядите для космического путешественника, - честно ответил Майк и не удержался от вопроса. - И как оно там? Наверху?
  
  Комаров чуть задумался, видимо, поняв, что его теперь не раз будут об этом спрашивать.
  
  - Непривычно, - наконец, выдал он. - Многое иначе, ко всему привыкать нужно. Но жить и работать можно. А Земля сверху, это такая красота, что словами не опишешь.
  
  - Спасибо, - искренне поблагодарил Майк. - Дайте мне пять минут. Я сообщу нашим, что все в порядке и вернусь, если вы не против.
  
  - Ступай, - махнул рукой Комаров. - Мне пока делать все равно нечего. Как вернешься, в люк не лезь, а то пальну случайно. Сперва постучи вот тут, по крышке, я выйду.
  
  Майк молча сиганул обратно в воду и через минуту оказался на катере. Отряхиваясь от морской воды, мокрыми руками схватил рацию и доложил:
  
  - Космонавт жив и здоров, помощь не нужна. Просьба ничего не предпринимать, он вооружен. Капсула на плаву, опасности затопления пока нет. Виктор-Чарли! Повторяю, Виктор-Чарли!
  
  Последние слова предназначаются для тех, кто особо жаждет проникнуть в русские секреты и означают, что он заглянул в кабину и все запомнил. Пусть уже расслабятся. С той стороны его кратко поблагодарили и велели на всякий случай вернуться к капсуле, мало ли что. Сам Майк в подобных указаниях, в принципе, не нуждался. Ему и самому жуть как хочется продолжить разговор с вернувшимся ОТТУДА человеком, и он снова отдал рулевому команду подойти поближе. Прыгнув в воду и поднявшись по скобам, он постучал в крышку и принялся ждать.
  
  В этот момент Майк Серофф даже не подозревает, что эта встреча с первым посланцем Земли во Вселенной уже сделала его знаменитостью. Он еще не знает, что всего через год он издаст книгу, где с удивительным чувством юмора опишет эту встречу и гонорары будут такими, что ему до конца жизни не придется думать о деньгах. Не знает он, что через несколько лет станет частым гостем Советского Союза и фактически летописцем космической эры по обе стороны океана, а его престарелый отец сможет вернуться на Родину прежде, чем закроются его глаза. Не знает он и про более близкие события.
  
  Советские корабли подойдут к месту посадки только через десять часов, и за это время начнет портиться погода, появятся волны и капсула начнет неуклонно прихлебывать воду. Экстренные переговоры с одобрения Вашингтона и Москвы увенчаются успехом, и американцы поднимут 'Восток-1' на палубу вспомогательного буксира, выставив почетный караул. Комаров так и не покинет свой корабль, пока не сдаст его в руки советских спасателей-тихоокеанцев. И все это время Майк будет крутиться в гуще событий, работая и переводчиком во время переговоров, и монтажником, когда они вдвоем с Комаровым крепили крюки крана к остову корабля, или просто расспрашивая русского космонавта о полете. Потом будет экстренно согласованный по просьбе адмирала визит на флагманский крейсер, первый зарубежный визит Комарова в роли мировой знаменитости.
  
  А когда уставший Майк отдаст кому следует нарисованные им по памяти эскизы интерьера советского корабля и отправится отсыпаться, произойдет довольно много интересных событий. На следующий день рисунки вместе с подробнейшими фотографиями аппарата лягут на стол Вернера Фон Брауна и вызовут культурный шок у многих специалистов.
  
  Размеры, вместимость и общее техническое совершенство советского корабля поразит видавших виды ученых. По фоторгафиям специалисты легко восстановят схему теплозащиты, парашютную систему и расположение двигателей системы ориентации. Но и это не самое главное. Приборы, которые зарисовал по памяти Майк Серофф в большинстве своем были вполне понятны и привычны. Индикаторы топлива и батарей, оригинальный 'глобус', система связи, резервные пульты. Но что в центре!
  
  А в центре ничто иное, как пульт управления компактной бортовой вычислительной машиной. Ни с чем другим эту светящуюся желтыми индикаторами панель с клавишами перепутать невозможно. Спецы из МиТ, только собиравшиеся разрабатывать что-то подобное для следующего, трехместного корабля, придут в адское возбуждение, и Вернеру придется потрудиться, чтобы убедить их, что он и сам не мыслит себе нормальный космический корабль без бортовой ЭВМ.
  
  Вернер сделает из всего этого единственный и совершенно правильный вывод. Советы вовсе не плетутся в хвосте прогресса, технические решения, примененные в их корабле, как минимум, на мировом уроне. С другой стороны, есть и утешительные новости. По всем признакам, для орбитального полета этот аппарат явно не готов, что дает шанс взять реванш.
  
  И первый шаг к этому сделает Гас Гриссом. Всего через неделю после Комарова он совершит успешный суборбитальный полет на 'Меркурии'. События ускоряются до предела, космическая гонка продолжает набирать обороты.
  
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  Октябрь 2057 года
  
  
  Говорят, что самые лучшие планы любой баталии не выдерживают первого столкновения с противником. Если буквально подразумевать, что план - это проведенная тонко очиненным карандашом прямая красная линия, то это, конечно, чистая правда. Но в любой хороший план всегда закладывается некая вариантность, ветвления, как реакция на изменившиеся обстоятельства, которые в ретроспективе позволяют сказать: да, были проблемы, но в целом все прошло по плану.
  
  Сейчас, когда дела вышли на финишную прямую, Иван Родин, по сути, планировал генеральное сражение. Возможно, не финальное во всей кампании, но архиважное и определяющее дальнейший успех. Поэтому, планы нужно продумать на все мыслимые и немыслимые случаи. И это не так уж невозможно, когда у тебя под рукой вычислительные возможности, на несколько порядков превосходящие общемировой уровень. Но есть и человеческий аспект. Иногда полезно не доверять до конца своей гениальной интуиции, а сделать банальный звонок другу. В этот раз Иван решил не мелочиться, а собрать мозговой центр в полном составе. Он вытащил Бориса из бункера, оставив все в руках 'студентов', и тайными тропами провез его в Завидово, а точнее, в одно из подземных сооружений недалеко от резиденции Верховного, где Орлов встретил их собственной персоной. По соображениям конспирации они давненько не собирались втроем, поэтому Иван не стал терять время и изложил свой выстраданный план. Его коллеги-соучастники сначала немного опешили, если не сказать, что ошалели. Но потом до них, кажется, дошла суть и понимание того, что по-другому в такой ситуации не сыграть.
  
  Стычка с американцами подвигла Рьялхи пойти на более осмысленный контакт. Страдающего от головной боли Вэя убрали с улиц и мягко, но крайне настойчиво отправили отдыхать. Обменявшись несколькими посланиями, стороны немного прояснили свои позиции. Иван делал упор на то, что ему действительно надоело прятаться, и он не прочь немного поторговаться. Он намекнул, что у него есть в запасе интересная информация, и это святая правда. Небольшая заначка, которая может заинтересовать инопланетников, у него имеется. Рьялхи, похоже, немного комплексуют из-за того, что стычка Ивана и Вэя стала для них полной неожиданностью. Причем, несмотря на якобы тотальный контроль, отреагировать они не успели. А вот Иван, получается, успел и добился своего.
  
  Все идет к личной встрече или, если угодно, к очной ставке. Разумеется, опосредованной, виртуальной, с установлением прямого канала связи через резонансный тоннель. Именно план этой встречи и должен стать, по сути, генеральным сражением. Подумав, Мельников и Орлов согласились поддержать задумку, но стало ясно, что для Ивана это реальный риск проколоться и быть пойманным. Или даже, чего доброго, попросту уничтоженным.
  
  Иван отклонил все предложения о поддержке, резонно объяснив, что в случае прокола никакая подстраховка не поможет. Только людей подставим. Без Ивана эксперимент, теоретически, может продолжаться, но никто не хочет об этом даже думать. В любом случае, с угрозой со стороны Рьялхи нужно что-то делать, и эта необходимость перевешивает риски во много раз. На том троица заговорщиков и согласилась перед расставанием. Иван вернул Мельникова в бункер к 'студентам' и принялся осуществлять свою задумку.
  
  Подготовка к событию оказалась не из легких. Несколько суток Иван проверял и перепроверял свои алгоритмы кодирования сигнала, гоняя целую толпу 'демонов' на пределах доступных вычислительных возможностей. Иногда ему даже казалось, что он чувствует тепло от греющихся имплантов, что было, конечно, чисто субъективным ощущением. То есть, полной чушью.
  
  Не найдя потенциальных 'дыр', он принялся эмулировать сложнейшие следящие сигналы в гармониках резонансных контуров. Именно по этим сигналам его постараются отследить, и информация в них должна выглядеть достоверно. Без них запеленговать источник сигнала, дистанционно излучаемого из нужной точки пространства, будет невозможно.
  
  Также, следует исключить из транслируемой картинки любые признаки, по которым можно определить, откуда он вышел на связь. Например, по спектральному анализу попавших в кадр пылинок можно довольно точно определить местность. Таких случайностей быть не должно. Рьялхи легко согласились с его условием, что встреча пройдет в нейтральной виртуальной обстановке, в которой Иван появится как гость.
  
  Чтобы зря не рисковать непричастными людьми, Иван сел в машину и рванул из Москвы подальше на север, в глухую чащу лесов, за несколько десятков километров от любого жилья. Там он поставил большую просторную палатку, экранировал интерьер силовыми полями и начал настраивать точку передачи.
  
  Оставшийся до сеанса час он потратил на обдумывание стратегии разговора. Разумеется, многое, если не все, зависит от личности парламентера. Покажутся ли Рьялхи сами? Не смешно. Пришлют синтезированный образ? Может быть. Пришлют кого-то из наблюдателей? Вряд ли, придется посвящать в дело как минимум Четверку, а это, извините, много чести. Если у них есть доверенные агенты не из числа наблюдателей, тогда вполне может быть. Также вероятно, что они заставят Ивана разговаривать с пустой комнатой. Запросто, если это даст им преимущество. А давить на него они обязательно попытаются. Обязательно попробуют чем-то его зацепить, заставить дергаться и дать маху.
  
  Пора расчехлять тяжелую артиллерию. Давненько Иван не заглядывал в этот дальний каталог, где в виде белого матового шарика висит столь полезный 'демон спокойствия'. Включив его, он подождал пару минут, пока индикатор не стал ярко-зеленым и исчез из вида. Клеточные триггеры и силовые мембраны хорошо делают свое дело, освобождая его организм от любых волнений и делая разум удивительно чистым и четким. Сделав для верности несколько глубоких вдохов, он осознал, что готов ко всему.
  
  Сигнал пришел точно в оговоренное время, и Иван активировал спящего 'демона', устанавливая канал связи. Краем глаза он видел красивые завихрения и пульсации маленького индикатора 'активности сети', как он называл эту штуку по старой памяти. Это означает, что путь 'туда' открыт.
  
  Иван мысленно подцепил крохотный пульсирующий шарик и потянул на себя, потом еще и еще, пока тот не занял почти все поле зрения. Вдруг наступила почти полная темнота, и стало видно, как вокруг носятся, словно луны по орбитам, яркие зеленые змейки, его охранные 'демоны', готовые в любой момент заблокировать канал и прикрыть хозяина от любых атак из пробитого в метрике пространства тоннеля.
  
  Небольшое головокружение прошло, и Иван 'оказался' в большом темном зале с круглой, ярко освещенной площадкой посередине. Площадка пуста, и даже спустя целую минуту там никто не появился. Тянут время, снисходительно подумал Иван. Хотят, чтобы дикий абориген занервничал. Он не спеша обошел вокруг площадки и остановился, проверяя защиту. Зеленые змейки вновь мелькнули, показав, что они работают, а потом снова пропали из виду, чтобы не отвлекать хозяина от важного разговора.
  
  Иван снова огляделся. Помещение кажется перекочевавшим из какой-то старой игры. Сюрреализм, или плохой дизайн, на выбор. Освещенная площадка в стиле хайтек, а вокруг нее каменный монолит, и стены такие же, цельные, непроницаемые и мрачные. Один из его 'демонов' уже осторожно прощупывает эти стены в поисках ходов или слабых мест, но пока не нашлось ничего интересного. Охранный 'демон' выдал небольшой отчет о том, что защиту Ивана уже прощупывают. Причем, не очень деликатно, это больше походит на самоуверенные атаки в надежде на их инопланетный авось. 'Защитники' пока действуют скрытно, поглощая атаки без следа и не устраивая атакующим зондам показательную порку. Ребята, сколько можно! Поиграли, принюхались, пора и поговорить!
  
  Наконец, послышался какой-то звук, и Иван уловил легкое движение на заднем плане. 'Защитники' отметили прекращение атак и появление в помещении еще одного проецируемого образа. Кажется, посланник Рьялхи наконец-то соизволил появиться. Если бы не 'демон спокойствия', впору было бы приплясывать от нетерпения! Можно сказать, момент истины, наконец, подкрался.
  
  Кто тут недавно вспоминал о сюрреализме? Теперь Иван слышит какое-то до боли знакомое цоканье каблучков, словно он сейчас глазеет на барышень в каком-нибудь модном магазине. А на самом деле он ждет посланника Рьялхи в нематериальной комнате, пройдя сквозь призрачный тоннель в пространстве! Здрасьте, приехали!
  
  На вид ей лет двадцать или чуть больше. Красивый и четкий овал лица очерчивают длинные черные волосы до пояса, огромные светло-карие глаза горят плохо скрываемым презрением. Изящный, но совершенно закрытый и плотно облегающий костюм в бело-красных тонах как влитой сидит на спортивной, рельефной фигуре. На ее длинных ногах невероятно красивые красные полусапожки на высоком каблуке. Вполне современный прикид, стильный, ничего необычного. Походка свободная, от бедра, со смехом отметил Иван и похвалил себя за предусмотрительно включенного 'демона спокойствия'. Почему Рьялхи прислали это чудное дитя для переговоров? Наверно, с той же самой целью, смутить дикаря, заставить волноваться и потеть. Нервный и потный дикарь это мечта любой сверхцивилизации.
  
  - Здравствуйте, Иван, - пропело милое создание, подходя ближе к освещенному кругу. - Мы давно ждали этой встречи.
  
  Почти чистый русский язык. Не идеальный, но очень приличный. Значит, это не машинный перевод?
  
  - Я польщен, - не сходя с места, отозвался Иван, кивком приветствуя гостью. - Но я не могу начать наш разговор, не узнав вашего имени, моя госпожа. Это было бы крайне невежливо.
  
  Девушка остановилась всего в паре метров от него, после чего довольно убедительно выдала еще более высокомерную усмешку.
  
  - Знакомство мы не планировали. Но если настаиваете... Лина Эл.
  
  Ну, вот и познакомились, иронично подумал Иван, спокойно выдерживая ее взгляд. Все-таки, очень необычная внешность. И не только внешность, во взгляде и жестах чувствуется что-то первобытно-дикое, будто в ней сидит долго сдерживаемая ярость. Или это не ярость, а просто волевой характер? Молодость, даже юность, налицо. И она совсем не дурочка, хоть и старательно притворяется, стараясь утопить свой образ в наигранном презрении. Нужно держаться настороже.
  
  - Вы очень любезны, госпожа Лина, - вежливо кивнул Иван. - Но почему наши общие друзья прислали вас, а не одного из своих сородичей? Неужели боятся показать себя?
  
  О, а этот вопрос они тоже ожидали, и ответ заранее заготовили, подумал Иван. И опять этот взгляд, как вспышка золотых звезд!
  
  - Личность посла не так важна, - все с той же ухмылкой выдала Лина Эл. - Само послание важнее. Мы надеемся, что ваш личный интерес... не помешает делу.
  
  Складно поет, подумал Иван, пытаясь разглядеть в собеседнице признаки неуверенности. Несколько 'демонов' усердно препарируют картинку, пытаясь выявить несоответствия. Настоящая ли девушка или это просто электронный образ, оживленный захватом движения с кого-то еще? Похоже, что девица все же настоящая. Слишком хорошенькая, слишком надменная, слишком опасная. При этом вовсе не без эмоций, а такое рафинированное презрение не каждый Заслуженный артист сможет на сцене изобразить. Тени и блики на месте, ткань одежды чуть смещается при движении относительно тела. Артикуляция совпадает до мелочей, значит, говорит сама, не через переводчика. Волосы, если и смоделированы, то идеально, иначе как понять несколько совершенно натурально выбившихся прядок? Но уже хватит уже ходить вокруг да около!
  
  - У меня нет личного интереса, - осторожно начал Иван. - Если прислали вас, значит, буду говорить с вами.
  
  - Так чего же вы хотите? - снисходительно спросила Лина, скрестив руки на груди. А точнее, ПОД грудью, довольно откровенно подняв ее вверх.
  
  Да, с точки зрения психологии ребята действуют правильно. Иван Родин, безусловно, имеет слабость вот к таким зрелищам, как и половина населения планеты Земля. Его пытаются отвлечь и перехватить инициативу, и в это же время установить точку передачи сигнала. Все правильно делают, но 'демон спокойствия' в таком деле незаменим, а им про него знать не надо.
  
  - Моя госпожа, - чуть иронично ответил Иван, - Если бы я знал, что пришлют вас, то я бы сам искал встречи. Но ведь это Рьялхи прислали первое послание. Они меня искали. Что нужно им?
  
  Если милое дитя и смутилось, то лишь на пару секунд. Определенно, они репетировали множество вариантов, включая этот, и ответ был дан довольно быстро:
  
  - Вы сами знаете, почему мы вас ищем. Если вернетесь, то... у вас будет шанс уцелеть.
  
  Вот, а это уже почти угроза. Так держать. А то какая-то салонная беседа получается, одни реверансы.
  
  - Меня не очень волнуют предложения понять и простить, - немного презрительно ответил Иван. - Меня больше волнует, что ждать от Саргов.
  
  - Вам лучше знать, - ледяным голосом ответила Лина Эл, впиваясь в него столь же ледяным взглядом. - Вы им отчеты отправляли. И что они вам пообещали?
  
  - Стоп, - резко прервал ее Иван, чтобы не дать зайти в тупик. - Будь я шпионом Саргов, я не пошел бы на контакт с вами. И не передал бы информацию об их способах внедрения. Разве вам не помогли эти данные?
  
  - Помогли, - неохотно признала собеседница. - Но наша благодарность имеет границы.
  
  - В это легко поверить, - не удержался от подколки Иван.
  
  - В вашей группе шпионов нет, - продолжила давить Лина Эл. - Новые внедриться не смогут. Но это не снимает подозрений с вас.
  
  Еще бы, ведь Иван теперь звезда этого шпионского сериала! Хотя, с какой стати он должен оправдываться? Сами мышей не ловят, а потом за людьми гоняются.
  
  - Все равно, вы уж присмотрите за Вэем и его делами, - настойчиво посоветовал он. Прозвучало не очень убедительно, и Лина аж вздрогнула от возмущения.
  
  - Иван, вы не в том положении! - она даже повысила голос. - Не говорите нам, что делать! Вы не могли сами взломать импланты!
  
  Умница, дочка, возьми с полки пирожок! Вот это по-нашему! Берут на 'слабо'! А мы подыграем!
  
  - Так вы и сами не знаете, как можно отключить инертную фазу! - высокомерно буркнул Иван. - Это не мои проблемы, я просто использовал свой шанс.
  
  Пусть помучаются, субчики-голубчики, с наслаждением подумал он, вспомнив недавно услышанную крылатую фразу Королева. Небольшой комплекс неполноценности очень полезен для налаживания контактов между цивилизациями. Выходит, Рьялхи действительно ничего не знают про найденную им более полувека назад дыру в системе. Интересно, эта Лина его стоя будет умолять поделиться опытом, или на коленях? Мысль интересная, но нереальная.
  
  - Покажете, как вам это удалось? - мгновенно вернувшись к ледяному спокойствию, спросила Лина. - Это решит вопрос с доверием.
  
  Иван еще раз крепко обдумал свою домашнюю заготовку. Это, собственно, и есть та самая заначка, оставленная для подобного случая. Стоит или не стоит делать такой подарок? То, что благодарность Рьялхи имеет очень узкие границы, он уже знает. От этих параноиков можно ждать любой пакости и в любое время. Ладно, карты на стол, играем до конца.
  
  Он извлек из хранилища заранее приготовленный алый кубик архива и подтащил поближе, заставив его висеть по центру поля зрения. Мысленно размахнувшись, он мощным тычком выбил кубик в виртуальное пространство, где тот повис, сияя рубиновыми гранями, прямо перед лицом недоумевающей Лины Эл. Наконец, она поняла, что от нее требуется, коснулась кубика рукой, и тот, мигнув, исчез из видимого пространства.
  
  - Изучайте, - буркнул Иван. - Там полное изложение уязвимости в схеме регенерации вторичных имплантов, которая позволила мне получить полный контроль. Это было очень много лет тому назад. А про Саргов я узнал только тогда, когда нашел изменения в комплекте Вэя.
  
  В последующие несколько минут можно было только догадываться о происходящей на той стороне суете. Все это время Лина Эл и Иван Родин молча стояли по разные стороны площадки, лишь иногда поглядывая друг на друга.
  
  Тишина и бездействие несколько угнетают, но мысль воспользоваться паузой и разговорить высокомерную госпожу посла он отбросил почти сразу. Рано брататься, драки еще не было.
  
  С другой стороны, теперь у него было время немного ее рассмотреть. А рассматривать там, как он сразу понял, есть чего. Главное не смотреть во все глаза, но 'демон спокойствия' для этого и нужен. К тому же, он не столько разглядывает ее внешне, сколько пытается понять, кто же она? Иван знает в лицо всех наблюдателей, за долгие десятилетия он успел понемногу пообщаться со всеми, а с некоторыми еще и подружиться. С Альбиной он умудрился зайти еще дальше, но это к делу не относится.
  
  Среди наблюдателей никогда не было никого, похожего на Лину Эл. Возможно, она новенькая, или из какой-нибудь параллельной группы наблюдателей, Рьялхи с их непростыми схемами вполне могли бы создать две команды, которые не знают друг о друге. Но уж больно уверенно эта девочка гнет свою линию, не похожа она на новенькую. Уверенность и властность из нее так и прут, несмотря на юность. Иван почему-то не был до конца уверен, что ее внешность соответствует истинному возрасту. И акцент у нее странный, чуть отдающий в нос, но это не создает ощущения хронического насморка, а скорее легкого утробного урчания, очень приятного на слух. Очень необычное произношение. Нужно будет потом вернуться и подумать на эту тему. В любом случае, запись идет, ничего не потеряется. Соратники до последнего момента в один голос заклинали его ничего не перепутать и не потерять запись первого контакта.
  
  Похоже, анализ на 'той' стороне закончился, потому что Лина снова подошла к нему ближе. Ее выражение снова стало абсолютно непроницаемым. А по горящим золотым искрам ее глаз ничего не скажешь.
  
  - Был такой изъян, - медленно начала она, но Иван решил для разнообразия перехватить инициативу.
  
  - У некоторых имплантов были случаи потери мощности из-за недостаточной скорости регенерации, особенно вблизи мощных электромагнитных полей, - авторитетно изложил он. - Поэтому вы сделали обновление, введя асинхронную регенерацию за счет небольшой потери ресурсов. Сами того не зная, этим обновлением вы закрыли 'дырку'. К счастью, к этому времени я уже успел взять систему под контроль и сделал себе несколько других лазеек. Ничего не упустил?
  
  - Это было тридцать два ваших года назад! - Теперь выражение Лины Эл мрачнеет с каждой фразой.
  
  - Это прекрасно показывает, что Сарги тут не при делах, - спокойно подвел итог Иван. - Вы же хотели доказательств? Вы не хуже меня знаете, что Сарги начали активно шпионить совсем недавно.
  
  - Допустим, это так, - нехотя проговорила Лина. - Но главный вопрос остается. Вы согласны вернуться? Под наши гарантии. Это единственный шанс.
  
  Вот это уже интересный разговор. Иван понадеялся, что любезности долго не продлятся и Рьялхи почти сразу перейдут к угрозам. Особенно, если подумают, что он у них в руках. А девочка все-таки ничего, неплохо держится. И где только ее нашли? В нашей деревне таких не делают. Прет нахрапом, как бульдозер. И одновременно, активизировались атаки на его защиту, охранные 'демоны' с аппетитом 'жевали' атакующие зонды, на этот раз не стесняясь и не пряча клочки, летящие по закоулочкам.
  
  - Я не вижу такой возможности, госпожа Лина, - усмехнулся Иван. - При всем уважении, ваши гарантии не стоят ничего. Я просто знаю, что если вернусь, из меня вытащат импланты, сотрут память и оставят где-нибудь подыхать. Зачем мне это нужно?
  
  - Мы не желаем вам зла, - нейтрально ответила Лина Эл. - Вы хотите прятаться всю жизнь? Срока давности не будет. Обязательно попадетесь. А Вэй Тьяо не остановится...
  
  Опять его пугают этим Вэем Тьяо! Сколько можно?
  
  - Если меня вдруг найдет Вэй Тьяо, это станет проблемой только для самого Вэя Тьяо, - отмахнулся Иван. - Меня интересует другое. Предположим, вы не обманете, и я смогу вернуться. Что вы скажете остальным? Надавите на Четверку, чтобы все замять? Доверять мне все равно никто не будет.
  
  Девушка задумалась. Точнее, задумался их штаб, а Лина просто ждет решения, чтобы озвучить. Ну, быстрее соображайте, родные! Либо будут сейчас сулить золотые горы, либо...
  
  - Жаль, что вы отказались, - наконец произнесла посланница, подойдя совсем близко. - Вы зашли слишком далеко. Мы не можем вам это позволить.
  
  Это уже прямая угроза уничтожения. С другой стороны, неужели она и вправду сожалеет, или это только кажется? Иван промолчал, ожидая продолжения.
  
  - Вы раскрыли часть сигналов, - медленно сказала Лина Эл, и в этот раз в ее голосе слышится настоящее сожаление. - Прекрасное достижение. Вы очень способный человек. Но есть другие источники сигналов. Про которые вы не знаете.
  
  Она в упор посмотрела на его ошарашенную физиономию и продолжила уже спокойнее:
  
  - Мы знаем, где вы прячетесь. Жаль, что так вышло. Прощайте.
  
  Изображение мигнуло и погасло. В следующую секунду ничем не примечательный лесок в двухстах километрах к северо-востоку от Ярославля разом смело вспышкой трехкилотонного ядерного взрыва.
  
  
  --------------
  --------------
  --------------
  
  
  
  Конец первой книги
  
Оценка: 6.49*53  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"