Ворочая жернова строк,
Куя языком вилы рифм,
Я понял, что Пастернак - Бог,
А Мандельштам - херувим. 

Я слышал в застенках скрип
Ахматовских страшных ключей.
Цветаевский скиф утих,
Под шелест степных ночей.

Ах, если б и я мог
Так думать, так жить-писать,
Тогда бы... Ан нет, в бок 
Не дышит мне муза-мать...

Саратов
2005