В городе Н, где кроме парикмахерских и бюро похоронных процессий была еще пара приличных ресторанов и один не совсем приличный массажный салон, жила Анна Михайловна Юдина. Работала она в вышеозначенном салоне. Конечно, не подумайте чего плохого об Анне Михайловне, но и на хорошее особенно не надейтесь.
По самой природе своей была Анна Михайловна человеком предприимчивым, а потому, отработав свою смену администратором салона, Анна Михайловна в свободное время подрабатывала еще и на телефоне, сами догадываетесь каких услуг. Милый и теплый голосок Аннушки согрел не одну мужскую душу и не только ее.
В пятницу 15 апреля 2014 года ровно в девять часов вечера Анна заступила на "телефонное" дежурство. Стол, за которым размещалась Анна Михайловна, походил на операционный. Таким стерильно белым, наполненным отстраненным арктическим холодом, казался он непосвященным в жаркие страсти, кипевшие возле него. И только черный телефон растекался округлыми боками на ледяной поверхности этого "айсберга". Ровно в половине десятого раздался первый звонок.
- Дорогая, - пропел незнакомый Анне Михайловне мужской голос, - у нас, наконец, все получилось. Теперь мы при деньгах. Я знаю, где находятся драгоценности.
Анна кивнула в знак согласия, а разве с таким не согласишься, и только потом сообразила уточнить, кто именно стал источником ее нечаянного счастья.
- Как это "кто говорит"? Дорогая, ты с ума сошла? Это же я - Сергей. Одним словом, срочно поднимай свою очаровательную попку с дивана и подъезжай к мебельному. Подождешь меня на лавочке, как и обычно.
И хотя попка у Анны Михайловны была уже давно не совсем очаровательной, а если быть точнее, то совсем уже отбилась от канонов современной моды и пошла вразнос. И сидела Аннушка на жестком стуле, а не возлежала на бархатистом диване, но именно сейчас ей показалось вдруг, что это не звонок "по ошибке", а именно ей одной предназначавшееся послание. Не долго думая, она, неожиданно даже для себя самой, покинула боевой пост сексуальных услуг и поспешила на зов судьбы.
"Мебельный" в городе Н присутствовал в виде одного единственного, но зато очень большого магазина, перед роскошным парадным входом которого любила прогуливаться местная молодежь, пенсионеры и прочий свободный от скучного рабочего времяпрепровождения люд. Анна Михайловна, запыхавшаяся из-за крайней торопливости, еще только показалась на дальних подступах к мебельному раю, когда одна из тоненьких девчушек, неторопливо дефилирующих перед зданием, вдруг громко вскрикнула и повернулась чуть в сторону.
- Что это там происходит? - безразлично подумала Аннушка и машинально пошла на крик. Представившееся ее взору зрелище было не из приятных. На мокром после дождя, словно залоснившемся от долгого использования, асфальте лежал мужчина средних лет, прижав руку к груди. Он явно кого-то искал глазами, но взгляд его уже угасал, а лицо ровно ничего не выражало.
- Ирэн, у меня болит сердце. Очень болит, - протянул он руку к воображаемому собеседнику, - Ирэн, слушай меня внимательно. Я знаю, куда Гавриков спрятал то, о чем мы говорили по телефону. Это находится в большой зеленой шкатулке, что стоит у него в библиотеке. Помнишь ее? Зеленая китайская шкатулка, которую Гавриков подарил жене.
- Как же - неожиданно для себя произнесла Анюта и взяла умирающего за руку. - Отлично помню. А где живет этот Гавриков?
- Ты не помнишь, где живет Гавриков? Ирэн, как же тебе можно доверять такие тайны, если ты не в состоянии удержать даже малейшую информацию. Мы же у них были в гостях, Ирэн. Наклонись пониже, чтобы не услышали остальные.
Анна Михайловна тесно приникла к несчастному дородной грудью и умирающий прошептал ей в самое ухо: "Улица Новостная, дом 15". После чего испустил дух.
- Так-так, - подумала Анна Михайловна, - а какой же мне прок от всей этой чепухи. Ну, стоит шкатулка у Гаврикова в библиотеке. Ну, лежат в ней драгоценности. И что дальше?
Аннушка растеряно оглянулась вокруг и только теперь заметила пристальный взгляд седого взлохмаченного дедули.
- Чегой это он тебе сказал? А? Почему тебе? Ты чего это, родственница ему, что ли?
- А вам, дедушка, что за дело? Родственница.
- Почему тогда не плачешь? Да и уходить, вон, собралась. Даже скорую не подождешь?
- Да отстаньте от меня.
- Э? Я, можа, и отстану, да только он ведь тебя за кого-то другого принял. Можа, мне милицию, тьфу, черт, полицию позвать? Можа, он тебе важный государственный секрет выдал?
- Вы что, дедуля? Какой секрет?
- Откуда я знаю какой. Можа, ты этот секрет заграницу потащишь. А? Куды конкретно ты думаешь его продать? В Европу али в энти самые Штаты?
- Да за какую такую границу? Я кроме России нигде не была.
- Ну, вы сейчас все стали хитрые. Откуда я знаю, где ты была, а где не была.
Анне Михайловне вдруг необычайно сильно захотелось поделиться с настырным дедом своим недавно приобретенным секретом.
- В конце концов, без помощника трудно, - подумала она, - а дед настырный и, кажется, сообразительный. Может чего присоветует.
- Да, - важно произнес дед, внимательно выслушав Анну Михайловну. - Драгоценности энти стали бы неплохим прибавком к моей пенсии.
- Так они же у Гаврикова, - унылым голосом произнесла Анюта.
- Ты вот что, Нюра. Ты заранее не расстраивайся. Мы с тобой вполне можем к энтому Гаврикову заявиться и энту шкатулку взять.
- Что? Как это взять? Это же подсудное дело. Пойдем по статье за воровство.
- Никакого криминала. Кто сказал, что будет криминал. Что ты, Анюта. Я раньше в самодеятельности участвовал. Так вот. Играл иногда в спектаклях. Ну, работяг там разных. Так что навык имею. А что если я совру энтому Гаврикову, будто я его отец?
- Да вы что, дедуля? Разве он поверит?
- А и наплевать. Нам-то что? Поверит-не поверит, а в дом войдем. . Пока я ему зубы стану заговаривать, ты в библиотеку и пойдешь. Ну а там зеленую шкатулку отыщешь. Не иголка, поди.
Дом товарища, вернее, господина Гаврикова представлял собой довольно внушительное сооружение в два этажа. К дому примыкал небольшой садик с парой старых раскидистых яблонь, одним роскошным кустом гортензии и тремя пластиковыми шезлонгами, на одном из которых возлежал сам хозяин.
- Мусик, ну скоро будет гусик, - дурашливо тянул господин Гавриков речевку в направлении раскрытого окна первого этажа.
Дверь дома распахнулась, и в дверном проеме показалась голова разгневанного Мусика.
- Я же сказала, что блюдо будет готово только через час. А вы что здесь стоите? - Мусик резко развернулась в сторону Анны Михайловны и деда, замерших возле решетчатой калитки сада.
- Так я, это, поговорить пришел, - быстро пролепетал дед.
- А кто вы такой? - нагло спросила грубая женщина.
- Так я не к тебе, - спокойно парировал атаку вездесущий дед. - Я к твоему мужу. Он же Гавриков? А это моя внучка. Мы вместе.
- Николай Семенович, это к вам, - демонстративно устранилась от разговора женщина и быстро ушла в дом, громко хлопнув дверью.
- Я вас слушаю, - неприятным баритоном пропел приближающийся к калитке Гавриков.
- Слушать, конечно, слушай, но не здесь. У меня к тебе очень важный разговор.
- Ну, заходите, раз разговор такой важный, - с легкой усмешкой произнес хозяин дома.
- Что-что? - ошарашено спросил Гавриков, едва дед оповестил его о столь близком родстве.
- Мусик, срочно иди сюда. Бросай своего гусика и шагай сюда! - прокричал мужчина в сторону кухни. - Мусик, - продолжил он уже чуть тише, когда жена вопросительно посмотрела на него, - Мусик, этот сумасшедший заявляет, что он мой отец.
- Что? - в свою очередь столь же ошарашено спросила Мусик, садясь от изумления мимо стула. Под грохот падающего тела, вскрик мужа, бросившегося на помощь жене, и кряхтение сочувствующего им деда, Анна Михайловна ретировалась вглубь дома на поиски той самой библиотеки. Впрочем, долго искать не пришлось. Библиотека предстала сразу же за первой открытой наугад дверью. Судя по количеству книжных шкафов, это была именно она. Впрочем, зеленая шкатулка в приделах видимости не наблюдалась. Не было ее ни в шкафах, ни на большом письменном столе, ни на крошечном диване. Вернувшись в комнату, Анюта обнаружила ее обитателей в довольно жалком состоянии. Мусик потеряно держалась за ушибленный бок. Гавриков гладил жену по спине и осторожно увещевал деда на предмет наличия у него в прошлом другого отца. Этот "другой" отец, правда, уже умер, но приобретать нового, судя по всему, Гавриков не спешил, а возможно и вообще не хотел, потому что к своему сиротству давно привык. Но дед не сдавался. С упрямством мудрой старости он гнул свою линию, как когда-то его учила родная партия. Не сдаваться врагу и стоять до последнего. Это он помнил твердо, поэтому участь Гаврикова была не завидной. Вместо пиршества желудка, наслаждающегося гусиком, ему предстоял разговор с сумасшедшим стариком.
- Гони его взашей, - пришла, наконец, в себя травмированная Мусик.
- Неловко как-то. Он же пожилой человек, - ответил более гуманный Гавриков.
- Тогда давай вызовем скорую, - упрямо тянула свое жена.
- Я не нашла шкатулку, - сообщила на ухо деду Анна Михайловна.
- Как это не нашла? - удивленно спросил тот в полный голос.
- Вы это о чем? - подозрительно выпалила Мусик.
- О шкатулке, - неожиданно брякнул старик.
- Вы что, дедуля! - отчаянно закричала Анна Михайловна. - Разве можно говорить об этом! Да еще при них!
- О чем это "об этом"? - тут же вскинулась бдительная жена Гаврикова.
- Где у вас здеся находится зеленая китайская шкатулка? - одним махом разрушил всю конспирацию нетерпеливый пенсионер.
- Что? - опять изумились Гавриковы новым обстоятельствам.
- Откуда вы знаете о зеленой шкатулке? - первой нашлась Мусик.
- Оттуда, - принял эстафету хамства дед, понимая, что никакого "прибавка" к пенсии он уже не получит.
- А зачем она вам? - резонно поинтересовался Гавриков. - Это как-то связанно с вашим отцовством? - спросил он, обращаясь к деду.
- Да какой я тебе, к черту, отец! - продолжал хамить старик. - Нужен ты мне очень.
Гавриковы опять удивились. На этот раз мгновенному отступлению деда от матримониальных притязаний.
- Тогда в чем же дело? - тихо спросил хозяин дома, внимательно вглядываясь в старика, словно решая, опасен дедуля для окружающих или не очень.
- Мы тут узнали, что вы в энтой шкатулке храните драгоценности. Эх, люди. Кому-то экономить на всем приходится, а кто-то не знает, во что деньги вложить.
- Мы пришли предупредить вас, что некие знакомые вам люди узнали о ваших драгоценностях и решили их похитить. Вот что, - Анна Михайловна выпалила всю эту несуразицу на одном дыхании. Видимо, сработал инстинкт самосохранения.
- Драгоценности? - изумленно произнес Гавриков. - Ну-ка, Муся, неси-ка сюда эту шкатулку.
Через пару минут Гаврикова принесла в комнату небольшую зеленую шкатулку. Дед выхватил ее трясущимися жадными руками и мгновенно откинул лаковую крышку. На черном бархате лежали двенадцать молочно белых жемчужин. Они притягивали взгляд и нежно светились густыми туманными бликами, словно внутри них переливались чешуей невидимые рыбки.
- О, господи, - ахнул изумленный дед. - Это сколько же можно взять за них денег? - щеки деда порозовели, а глаза мечтательно рассматривали потолок. В комнате воцарилась тишина.
- Нисколько, - неожиданно для всех вспорол эту тишину хозяин. - Это не драгоценности. Это бижутерия. Бусы у жены рассыпались, вот я бусины и собрал. Потом, думаю, нанизаю на нитку. А недавно у нас мой старинный друг гостил, жадный до всякого барахла, вот я над ним и пошутил. Показал бусины и сказал, что это необычайно дорогой жемчуг. А мы, мол, всю эту дороговизну держим в простой шкатулке. А шкатулка, мол, стоит в библиотеке без всякого присмотра. Пошутил, понимаете. А он, выходит, все принял за чистую монету.
На город Н опускался влажный и теплый летний вечер. Анна Михайловна шла по пустой улице и тихо смеялась.
- Чего только не случается в нашей грешной земной жизни, - думала она, привычно сворачивая к массажному салону, где ее ждал черный телефон на жемчужно-белом столе.