Это была бабочка. Она залетела в капризную весну из далекого прошлого лета. Видимо, уснула в самом углу оконной рамы и ожила с первыми лучами солнца. Большие коричневые крылья с немыслимой красоты узорами вяло трепетали, словно веер в руке японской гейши. Бабочка едва летала, но не становилась от этого менее красивой. Она кое-как добралась до Юлькиной кровати и присела возле ее ног. Девушка вытащила маленькую ступню из-под одеяла и подставила большой палец ноги под лапки сонной бабочки. Тонкий луч солнца скользнул по узкой ладошке девушки и начал пробираться вдоль розовой щеки к краю яркого карего глаза. Юлька зажмурилась. Открывать глаза не хотелось. Дрема медленно, но верно устраивалась в ее сознании, словно решила свить там родовое гнездо. Девушка сделала слабую попытку выгнать нахалку вон, но разум, свернувшись уютным "калачиком", игнорировал и Юльку, и ее попытку. И тут бабочка взлетела. Она раскинула огромные сильные крылья и взмыла под самый потолок.
И не бабочка вовсе это была. Там, под старыми потолочными досками загородного дома, летала совершенно обнаженная девушка. Юлька точно знала, что это любовь. Ее любовь.
Давным-давно Юлька решила, что больше всего на свете она хочет влюбиться. Влюбиться раз и навсегда. Влюбиться так, чтобы небо показалось с овчинку. Но шли годы, а любовь в ее жизнь не являлась. Являлись многие: школьных учителей сменили офисные начальники. Подруг детства вытеснили приятели из института и с работы, но любовь была вне зоны доступа долгие годы. И вот теперь, как говорится, свершилось. Под потолком старого дома, в котором доживала бренные остатки бытия ее бабушка, порхала в неглиже долгожданная гостья. Девушка залюбовалась тонкими запястьями феи, ее длинными ногами с кожей нежнейшего цвета, словно они были вылеплены из китайского фарфора некими затейливыми мастерами. Стыдливо взглянула на обнаженную грудь и почувствовала неясное томление. Ей вдруг пригрезился нежный взгляд голубых глаз и сильные мужские губы, страстно добивающиеся взаимности. Юлька стряхнула наваждение. Дыхание ее участилось и фея спустилась ниже, словно только сейчас обнаружила присутствие человека.
- Ты спишь? - голос феи колокольчиком зазвучал в ушах девушки.
- Нет, - ответила она. - Я не сплю. Просто наблюдаю за тобой.
- Знаешь кто я? - засмеялась фея.
- Знаю. Ты -- любовь.
- Нет, моя милая, - ласково поправила фея, - я не любовь. Я -- твоя эротическая греза. Хочешь, выполню любое желание? Ну, чего бы ты хотела испытать?
- Я? - испугалась неожиданной напасти Юлька. - Я вообще ничего не хочу испытывать. Я хочу любить. Ну, то есть, - засмущалась она, - влюбиться в какого-нибудь молодого человека.
- А зачем ты хочешь в него влюбиться? - спросила фея. - Зачем он тебе нужен? Разве не для того, что испытать острое любовное наслаждение. Так испытай. Попробуй понять, что именно тебе нужно.
- Ну, нет, - раздраженно воскликнула девица, - нет. Об этом не может быть и речи. Я скромная девушка и разврат мне ни к чему.
- Так это скромность заставляет тебя искать желанного мужчину. Скромность не дает спать ночами и будит едва рассвет? Это твоя скромность позвала сейчас меня в твой дом? Скромность или страсть? Ты уж определись, милая.
Юлька застыла в оцепенении. Действительно, а ведь именно страстное любовное томление мучило ее столько времени. Но как же стыдно в этом признаваться. Девушка вздохнула, поправила рукой мягкую подушку и тихо произнесла: "Будь что будет."
И представление началось...
Юлька вдруг увидела себя в роли юной гейши, медленно и томно продвигающейся по высокому подиуму, балансируя веерами в крохотных ручках. Вокруг порхали маленькие яркие мотыльки и жадные взгляды сидящих у ее ног мужчин обжигали кожу, презрев путы дорогого кимоно. Ее желали все находившие в этом зале. Это сладостное чувство обволакивало Юльку тончайшим покрывалом неги и страсти. Пальцы ее рук подрагивали в предвкушении любовной неги, которой она смогла бы предаться, но которой, скорее всего будет лишена, потому что гейша не продает свое тело. Она продает искусство услаждения песнями, танцами и беседой. Тело юной гейши принадлежит только ее покровителю, но тот отбыл три месяца назад куда-то далеко и ей не сообщили, когда же он наконец возвратится. Сердце гейши выбивало тревожную дробь и ноги ступали все менее и менее уверенно. Ей хотелось подойти к молодому человеку, сидевшему очень близко к подиуму и прикоснуться ярко накрашенными ароматными губками к его красивым, чуть-чуть подрагивающим от возбуждения губам. Но между ними -- пропасть и имя этой пропасти -- устои японского общества, презреть которые они не могут.
Не могут?
И вот уже Юлька изгибает тонкую спинку в руках красавца. Они встретились тайком и весь мир теперь принадлежал только им. Какая разница, что случится потом.
- Потом, - еще шептали уста Юльки, когда она вдруг осознала, что сжимает руками воздух. Обнаженное тело молодого красавца исчезло вместе с ее грезами.
- Ну что, - спросила фея, хитро поблескиваю зелеными глазами. - Как же ты посмела нарушить обеты? Во имя чего? Разве та гейша, в которую ее покровитель вложил столько средств, поставив лишь одно условие -- не изменять ему -- разве та девушка поступила правильно? И что толкнуло ее на это нравственное в понимании японского мира преступление? Разве не страсть? Разве не желание испытать сильное сексуальное наслаждение?
- Это просто сон, - сердито парировала Юлька. - Мало ли что может присниться.
- Это не сон. Это твои грезы, в которых ты выступаешь в роли себя самой и только ты решаешь, как все произойдет и произойдет ли вообще.
Юлька резко повернулась к стене и задумалась.
- Ну хорошо, - произнесла она наконец, - давай попробуем еще. Но на этот раз я докажу тебя свою правоту.
Юлька еще договаривала последние слова, но перед ее глазами уже трепетала легкая шелковая занавеска, которую терзал весенний ветерок. Она сидела в роскошном будуаре и нетерпеливо ожидала прихода своего любовника.
- Ничего, - решила Юлька, пытаясь сориентироваться в стране и эпохе, в которую ее занесла прихоть затейливой феи. - Ничего. Я ей сейчас докажу. Судя по всему, я замужем. И моя семья не бедствует. Это, скорее всего Франция. Куда же еще засылать для любовных измен. Ну, а век... Наверно, восемнадцатый, судя по интерьеру и моему пеньюару.
Большие напольные часы с затейливой золоченной резьбой и богато украшенным циферблатом отмеряли минуты, следуя по раз и навсегда очерченному для них кругу. Минут через десять Юлька начала заметно нервничать. Она точно знала, что скоро придет Он и все ее тело уже страстно желало близости с ним.
- Ничего, - упрямо твердила девушка, - это все ерунда. Каприз и не более. Сейчас позову прислугу и велю отказать ему в визите ко мне. Пусть уходит прочь. Я смогу. Это совсем не трудно.
Она протянула изящную руку к стоящему на столике колокольчику. Оставалось самое малое -- взять его и позвонить. Но это последнее действие вызывало в ней жесткое отторжение.
- А как он выглядит? - думалось молодой чаровнице. - Должно быть, сказочно привлекателен собой. Да и заниматься плотскими утехами умеет очень хорошо. Он же любовник, в конце концов, а не муж. Может, взглянуть хотя бы одним глазком. Взглянуть и лично сказать о нашем разрыве. Ладно. Так и сделаю.
Время подошло к оговоренному часу и дверь в будуар мягко отворилась. На пороге, затеняя серые глаза низко опущенными ресницами, стоял стройный молодой офицер. Сердце Юльки оступилось и лихорадочно принялось нагонять упущенное. Офицер оглянулся за спину и вдруг бросился к ногам девушки.
- Дорогая, - быстро шептал он, лаская ее ступни, - дорогая, я еле дождался этого мгновения. Мне не вериться, что мы снова вместе. Ну, теперь - произнес он и, наклонившись совсем низко, начал целовать щиколотки любовницы. Юлька онемела от наслаждения, -- теперь мы можем полностью насладиться друг другом.
Он поднял девушку на руки и понес к огромной супружеской постели. Перина мягко приняла их в свои чресла и Юлька впала в забытья под градом нежнейших поцелуев.
- Я что-то должна была сделать, - подумала она, пытаясь отстранить ладонью горячие жадные губы мужчины. - Что же я должна была ему сказать?
Она еще размышляла, но настойчивость любовника заставила ее отдать всю себя его твердому намерению испить чашу взаимных наслаждений до дна...
- И как? - колокольчик голоса феи звучал слегка насмешливо. - У тебя все получилось? Ты смогла доказать свою правоту?
Юлька приподнялась на кровати и звонко засмеялась.
- Ах, - беспечно отозвалась она, - я почти убедилась, что ты права. Меня действительно уже давно одолевает любовное томление. Оно сродни той страсти, что ты позволила мне испытать. И что все это значит? Я испорченный человек? Правда? Я не смогу создать семью? Или что еще хуже -- не смогу остаться верной одному мужчине? Что скажешь, фея.
- Это не значит абсолютно ничего. Просто никогда не лги самой себе и не стесняйся своих чувств. Вот увидишь, жизнь покажется тебе значительно проще, если ты научишься всегда оставаться сама собой.
Юлька молча разглядывала диковинную бабочку и думала, думала, думала.
- Знаешь, а можно отправиться еще в одну грезу? - робко попросила она наконец.
- Еще в одну? - лукаво переспросила фея. - Ну что же, я могу тебе это устроить.
Что выбираешь: древнюю Грецию, Италию эпохи возрождения или наше время?