Результаты прочтения романа Дарьи Романович "Цветочный кофе"
Первую часть романа я расцветил, снабдил некоторыми пометками. Она приложена конце моей скромной рецензии. В ней очень коротко я выскажусь о впечатлении и коротко же дам рекомендации, которые некогда получил и посейчас применяю в своих трудах.
Идея произведения:
Девочка с паранормальными психическими возможностями попадает в чрезвычайные обстоятельства, но, с постоянными страданиями, невыносимыми для людей, преодолевает препятствия и выясняет, что является не человеком, а экспериментальной особью вампирского происхождения.
Исполнение:
Экспозиция начинается резво, с конфликта. Затем показывается приступ, возникший непонятно, беспричинно. Затем реминисценции - трудное детство. И лишь на 9 странице даётся первый намёк на причины плохого отношения людей к героине:
"Я что-то сделала с ними. Заставила их передумать.
Я внушила им. И приступ был расплатой за это воздействие".
Там же следует сцена эксперимента, поставленного героиней на себе. Убедительно. Но следующий отрывок (конец второй главы) выглядит, как "мальчик вздрогнул и стал старше на двадцать лет". Не знаю, как кто, а я лично предпочитаю дозированное введение информации, более интересное с литературной точки зрения, но менее похожее на расширенную автобиографию.
Резюме: конец главы - скомкан. Но интерес к героине не пропал.
Дальше читается интересно. Настойчивое упоминание о Владе, который пропал - заставляет предположить любовный интерес. В тексте нет этому подтверждения. Нестандартный ход, если это ход, конечно...
На 36 странице интерес убивается лекцией о строении мозга. На кой чёрт давать таким блоком? Не лучше ли намекнуть на умение считывать строение мозга ещё в детской главе, добавить немного - в студенческой, расширить чуточку - в барной?
Огорчился. Читаю дальше.
События продолжаются. Вампир, навь Аврора в виде девочки - принимаются без отторжения, но вот сыскался и Влад.
ГГ принимает решение пожертвовать собой ради излечения Владовой жены.
Сокрушительное непонимание мотивации Яны заставляет меня не поверить в эпизод. Влюблённость во Влада не была прописана до такой степени, чтобы выглядеть самоубийственными "страданиями юного Вертера".
Простите, но то ГГ жить хочет со страшной силой и с самого детства готовится к этому, а тут ломается, словно... словно... истеричный поэтишко или пропитой бомж.
Не убедил меня автор! Повторю тут, что пометил в самом тексте:
"Слабы аргументы. Нужно нечто более сильное. Чтобы исчез смысл жизни, надо показать, что он есть. Зачем Яна жила прежде? Долг перед отцом? Интерес к жизни? Желание доказать, что она стоит больше, чем кажется окружающим? В чём смысл её жизни, который сейчас так внезапно утратился?"
Напрасно я ожидал сцены исцеления - повторилась стандартная процедура внушения, от которых раньше ГГ не умирала. С чего бы ей скончаться в мучениях? И вот она залезла в морг, принялась страдать, пока не согласилась принять помощь от вампира. Приняла...
Я почему так зло комментирую сейчас? Да потому, что тут должен быть поворотный момент - это воспринимается из текста, а суть кульминации - слаба! Обидно почувствовать себя обманутым в ожиданиях.
Если автор добьётся убедительности - получится истинная трагедия девушки, вынужденно оставшейся в живых. А пока - фальшиво. Для меня, конечно. Другому читателю, возможно, хватит и описательности, но мне - подай внутреннюю правду. Тут не фантастический антураж обеспечивает правдивость - только умение автора. Раньше я верил ГГ, а вот тут - нет.
Продолжил читать и огорчился ещё сильнее. Такой захватывающий задел в начале романа обещал многое. Увы... Следующие части романа показались мне менее интересными, поскольку выглядят сплошным боевиком:
Живые люди, зомбированные Авророй, мертвяки, упыри...
Схватка с вампиршей Валентиной, убиение оной путём волевого выжигания всех нейронов
Объяснения с вампиром Яном, который - чёрт поймёт зачем? - постоянно присматривает за ГГ...
Штурм квартиры ГГ, бегство, переживания, попытка Авроры объясниться с ГГ и создать симбиоз, который паразитизм...
Очередная разборка на заводе. Возвращение в Вятку, унылая жизнь у Влада, схоронившего жену, потом у Сола...
Финал - вся правда о ГГ. Она - всего лишь эксперимент. Хорошая концовка. Но и только.
Роман показался мне неровным и сыроватым. Не сырым, отнюдь - прочувствуйте разницу. Вполне читабельным, лишь не настолько ярким, как ожидалось...
Повторюсь - очень жизненное в самом начале произведение выродилось в утомительно однообразный боевик, на мой взгляд. Возможно, я неправ. Это лишь моё прочтение.
С точки зрения редактора - роман нуждается в сокращении и доработке. В том числе - структурной. Не знаю, писали ли вы план или творили по наитию, но даже задним числом невредно таковой план составить. Тогда вы увидите композиционные недочёты. Пояснять не буду, времени мало, так что анализируйте сами. Нужны ссылки на теорию - сброшу.
Теперь о некоторых технических мелочах, чтобы улучшить качество текста.
Несложные, но полезные, на мой взгляд, подсказки выглядят так:
1.с помощью Ворда "найти" слова "был, была я, мой" и прочие вариации. Раскрасить разным цветом.
2.ужаснуться и старательно избавиться от большей их части. Примеры переработки предложений я вам показал ниже.
Хотите вордовский файл с раскраской? Сброшу на мыло, должно впечатлить.
Как избавляться от "былизмов", "яизмов" и прочих повторов.
--
Прививок я боялась ужасно. Представляя, как игла втыкается мне в кожу, я с ног до головы покрывалась липким потом. Но отвертеться от кошмарной процедуры не представлялось возможным.
Примерная редакция абзаца:
Прививокя боялась ужасно. При мысли, что игла втыкается в кожу - липкий потпокрывал всё тело. Но отвертеться от кошмарной процедуры не представлялось возможным.
--
Помню, как будто это было вчера, 26 ноября - день, положивший конец моему беззаботному детству. Я сидела в числе прочих несчастных у дверей медицинского кабинета, дожидаясь своей очереди на экзекуцию. Меня кидало то в жар, то в озноб, а ногти на руках были обглоданы до мяса - так сильно я нервничала. Воспитательница, как могла, успокаивала меня, бормоча что-то насчет "чик, и совсем не больно" и "ты же такая смелая девочка". Я не обращала на нее внимания. Я была занята.
Я боялась.
Примерная редакция абзаца:
Помню26 ноября - день, положивший конец беззаботному детству. У дверей медицинского кабинета ждали очереди на экзекуцию мы, несчастные дети.Меня кидало то в жар, то в озноб, а ногти на руках были обглоданы до мяса -так сильно янервничала. Воспитательницауспокаивала нас: "чик, и совсем не больно" и "ты же такая смелая". Кто бы обращал на нее внимание! Я лично занималась другим - отчаянно боялась.
--
На негнущихся от страха ногах я вошла в кабинет, присела на краешек стула напротив медсестры и даже заставила себя закатать рукав. На большее меня не хватило. Медсестра смочила клочок ваты спиртом и выжидающе уставилась на меня.
Я не шевельнулась.
- Ну же, давай руку.
Я сидела, замерев, как кролик перед удавом, примерзнув взглядом к изготовленному шприцу.
Примерная редакция абзаца:
Моё тело вошло в кабинет на негнущихся от страха ногах. Как кролик перед удавом,яприсела на краешек стула напротив медсестры и даже заставила себя закатать рукав. На большее не хватило мужества. Медсестра смочила клочок ваты спиртом, изготовилась.
- Ну же, давай руку.
Но мой взгляднамертво примерз к шприцу, ждущему жертву.
Недостоверность в языке поз и жестов.
Есть стандартные позы и жесты, которые человек принимал, принимает и будет принимать в силу своей природы. Наиболее простая и популярная книжонка на этот счет принадлежит, если не забыл, Алану Пизу. Есть и более серьёзные исследования, но вполне хватит и Пиза.
"Зверея, Ирина Петровна скрестила руки на груди, являя собой воплощенное возмездие " - этого быть не может. "Закрываться руками" взбешённый человек не будет.
"Сложила руки перед собой, переплела пальцы в замок" - это означает волнение, знак доверительности-открытости или просто хочется мечтательно положить подбородок на руки?
Примеры недостоверности эпизода:
--
Двадцать минут Яна (ГГ) блюёт или иначе страдает, сидя на полу в институтском туалете., обнимая унитаз или прижимаясь щекой к кафелю (кафель - на полу или на стене? Разница есть.) Через несколько строчек выясняется, что полчаса (+20 минут=50? Или нет?) её мышцы терзала судорога.
Надо бы чётче прописать.
--
На полу лужица блевотины ( промахнулась Яна мимо унитаза?), которая течёт по направлению к колену. Сил нет, чтобы убрать колено. Но через несколько строк Яна закурила и "выпустила кольцо дыма и наблюдала за его полетом к потолку".
Кольца и наблюдение за ними - возможны при хорошем самочувствии. Когда руки трясутся, губа прокушена, во рту гадко, под носом липко - человек не способен наслаждаться процессом курения.
Всё, дальше примеры приводить не могу - время поджимает, надо читать других. Вот вам, Дарья кусок вашего текста, который мне понравился. На нём я попробовал показать, как воспринимается он при чтении. Что думал, то и писал. Если захотите фордовский файЛ. как сказал - вышлю. Там расцветка будет - мало не покажется. (Обратите в нём внимание, как много зелёного цвета в соседних предложениях. Это скверно. И жёлтого - тоже многовато, то два, то три рядом. Сократите, тогда слог улучшится значительно. Примеры избавления - приведены выше.)
Но я лгала сама себе. Ничто никогда не измениться. Отношение окружающих людей ко мне никогда не изменится. Кроме того, я дала слово отцу.
Глава 2
Когда мне исполнилось пять, родители стали подумывать о втором ребенке. Через полгода мама сообщила, что у маленькой Яны будет братик. Помню, спрашивала у нее, а можно ли мне будет выйти за братца замуж, когда подросту. Почему-то я была твердо убеждена в том, что девочки должны выходить замуж исключительно за своих братиков. Мама смеялась и обещала подумать.
Помню, как будто это было вчера, 26 ноября - день, положивший конец моему беззаботному детству. Я сидела в числе прочих несчастных у дверей медицинского кабинета, дожидаясь своей очереди на экзекуцию. Меня кидало то в жар, то в озноб, а ногти на руках были обглоданы до мяса - так сильно я нервничала. Воспитательница, как могла, успокаивала меня, бормоча что-то насчет "чик, и совсем не больно" и "ты же такая смелая девочка". Я не обращала на нее внимания. Я была занята.
Я боялась.
Подошла моя очередь. На негнущихся от страха ногах я вошла в кабинет, присела на краешек стула напротив медсестры и даже заставила себя закатать рукав. На большее меня не хватило.
Медсестра смочила клочок ваты спиртом и выжидающе уставилась на меня.
Я не шевельнулась.
- Ну же, давай руку.
Я сидела, замерев, как кролик перед удавом, примерзнув взглядом к изготовленному шприцу.
- Послушай, девочка, - женщина теряла терпение, - у меня таких, как ты, на сегодня еще двести штук. Такой эпидемии не бывало с 87-го года. Ты же не хочешь заболеть и умереть, верно? Так что давай-ка руку.
Я хотела сказать, что ни за что не заболею, что мама закаляет меня, что я ни разу в жизни не лежала в больнице и вовсе не обязательно делать мне прививку. Но язык словно присох к гортани, и я только мотнула головой.
- Яночка, давай же, ты такая большая девочка... - та взялась за мое запястье.
- Не надо. Пожалуйста, - тоненьким от страха голосом лепетала я.
- Яна, я скажу твоей маме, что ты плохо себя ведешь.
Я рванула руку, но она не отпускала. Меня затопила паника.
- Отпусти меня! Я не хочу! - от этого отчаянного вопля у меня самой заложило уши.
Три удара сердца ничего не происходило. Потом пальцы воспитательницы разжались. Она как-то странно смотрела на меня. Затем перевела взгляд на медсестру:
- Думаю, Яночка вполне может обойтись без вакцинации. На моей памяти она ни разу не болела, - воспитательница ласково погладила меня по волосам. - Наверное, повышенный иммунитет.
Я уставилась на них, не понимая, что происходит. Потом встала и вышла из кабинета. (Читатель тоже не понял, что происходит. Жду.)
***
Через четверть часа я уже выла от головной боли. Меня тошнило. Носом шла кровь. Тело били судороги. Я решила, что умираю. Но сознание, как ни странно, не потеряла ни разу.
Меня снова доставили в медкабинет, но медсестра не знала, что со мной делать.
Но мне уже не пять лет. И я знаю первопричину.
Я что-то сделала с ними. Заставила их передумать.
Я внушила им. И приступ был расплатой за это воздействие.
Это было невероятным, но единственным объяснением всего.
Кофеварка запищала, оповещая о готовности. Я сделала кофе и с чашкой в руках подошла к окну. На улице уже стемнело. Я стояла и смотрела на свое отражение в стекле.
***
Раздался звонок в дверь.
Я бросила взгляд на настенные часы. Это не может быть отец, еще слишком рано. Оставив чашку с остывшим кофе на подоконнике, я вышла в прихожую.
Звонок повторился. Бесшумно дойдя до двери, я заглянула в глазок. Зинаида Прокопьевна, соседка с третьего этажа. И чего ее принесло? Я отворила дверь.
- Яна, - пенсионерка не сочла нужным здороваться со мной, - твоя мама дома?
Я отрицательно качнула головой. И тоже не сочла нужным здороваться с ней. Вместо этого я привалилась к дверному косяку и скрестила руки на груди.
Зинаида Прокопьевна поплотнее запахнула полы халата на объемном животе и с головы до ног смерила меня презрительным взглядом.
- Только посмотри на себя. Ты похожа на поросенка, - ее голос сочился плохо скрываемым отвращением. Физиономия старухи сморщилась в гадливой гримасе.
Я опустила глаза. Черт, совсем вылетело из головы. Мои серые домашние треники покрывали подсыхающие пятна кофе. Ну что ж.
Я решилась.
Уставившись в покрытое бородавками и пигментными пятнами лицо бабищи, я с расстановкой процедила сквозь зубы:
- Ты, старая, мерзкая, сующая нос не в свое дело карга, прямо сейчас хочешь снять свой убогий халат и отдать мне, потому что такой милый ребенок, как я, не должен ходить в грязной одежде.
Я чеканила слова, и каждое слово было еще одним булыжником в стену, что я возводила в эту минуту между собой и миром, ненавидящим меня.
Пока я говорила, на лице тетки наблюдалась последовательная эволюция от выражения брезгливого презрения до подобострастного умиления. Сейчас она всей душой хотела мне помочь.
- Яночка, тебе стоит переодеться, - проворковала бабка в порыве раболепного восторга, а сосискообразные пальцы уже развязывали поясок, - такая красивая девочка не должна ходить в грязном.
Она была уверена, что ее безразмерный халат для этой цели в самый раз.
Я смотрела, как она стаскивает свои ряски. Думаете, я испытывала удовлетворение от того, что только что сотворила? Наверное, я должна была наслаждаться этим новообретенным чувством власти. Должна была упиваться своей победой. Но мне было горько. И я здорово засомневалась насчет того, что эта так называемая победа - не пиррова.
- Держи, Яночка, переоденься, - заискивающе улыбаясь, Зинаида Прокопьевна подала мне свой чудовищный халат. Под халатом на ней обнаружилась легкомысленная комбинашка из синтетики, словно вторая кожа облепившая каждую безобразную складку на теле. Я протянула руку.
- Ну, я, пожалуй, пойду. Передавай маме привет.
И пенсионерка жизнерадостно зашаркала вниз по лестнице.
Я захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Злосчастный халат комком полетел в угол. Ноги меня не держали. Я медленно сползала спиной по двери, пока не уселась на полу, подтянув колени к груди. Сжала виски пальцами. Я не сомневалась, что ждет меня дальше.
Было начало пятого, значит, отец появится не раньше, чем через полтора часа. Я лихорадочно размышляла. Это хорошо. Я должна успеть.
Как могла, я старалась подготовиться к тому, что скоро произойдет. Я натаскала в ванную подушек из своей комнаты и обложила ими все острые углы. Я не хотела наставить себе синяков, когда утрачу контроль над телом. Принесла графин с питьевой водой и стакан. Собрала волосы в пучок. Я как раз искала что-то, что можно зажать в зубах, чтобы не искусать губы и язык, когда в глазах потемнело, и я рухнула на пол. К горлу волнами подкатывала тошнота, мышцы левой ноги существовали словно отдельно от остального тела, беспорядочно сокращаясь.
"Так. Началось".
Я с грехом пополам дотащилась до ванной и захлопнула за собой дверь, трясущимися пальцами закрыв ее на защелку.
Мои персональные полчаса в аду начались.
(Надо бы как-то чётко показать, что этот эпизод относился к детству, а то я принял его за возврат к настоящему времени, студенческому)
***
Стоит ли упоминать о том, что все перипетии моей самоидентификации я держала втайне от родителей, не говоря уже обо всех остальных? Соберись я рассказать им все, живо была бы объявлена полоумной и упрятана в соответствующее заведение. Да и что я могла им сказать? Привет, мам, пап, люди шарахаются от меня, потому что чувствуют, что я могу вертеть ими, как кукольник в театре?
Я наблюдала, как кожа на руке краснеет и медленно покрывается волдырями. Потом перебинтовала ладонь заранее припасенным бинтом.
А потом наступила расплата.
Позвоночник выгнулся дугой, и на ближайшие полчаса я забыла, что в мире существует еще что-то, кроме боли.
В то лето я много чего нового о себе узнала. Я поняла, что вдобавок к контролю над эмоциями могу управлять любым ощущением, которое испытывает нормальный человек. Боль, страх, голод, возбуждение - все подчинялось мне. (Привет Мазоху. Убедительно показано воспитание воли. Хорошо!)
Трудно подсчитать, сколько раз в течение дня нами управляет не сознание, а маленькая армия крошечных зомби под названием "бессознательное". Знаю, звучит пугающе, но на самом деле это высокоэффективный и точно работающий механизм, который отвечает за включение автоматизированных программ, необходимых для выполнения привычных действий. Бессознательное - это мрачный уголок нашей психики, территория зла, вотчина инстинктов и врожденных рефлексов, подавленных психологических травм и желаний. Фрейд сравнивал бессознательное с подводной частью айсберга, а сознание - с выступающей над поверхностью океана верхушкой.
Так вот, в отношении меня теория старика Зигмунда не работала. У моего айсберга не было подводной части. Никаких маленьких зомби. Каждый темный закоулок своего мозга контролировала только я.
Само собой, мои возможности ограничивались возможностями моего организма. Я могла пару дней провести без еды, не испытывая дискомфорта, но совсем отказаться от пищи было нельзя - для нормального функционирования телу требовалась энергия. Я могла заставить себя не чувствовать входящего в тело ножа, но если рана окажется смертельной - я умру.
Естественно, такое изменение собственных ощущений не проходило для меня бесследно. С упорством, достойным лучшего применения, я истязала себя на разные лады, терпела бесчисленные приступы, выясняя, чем придется платить за ту или иную метаморфозу. И знаете, что получилось в сухом остатке? Чем сильнее воздействие, тем сильнее будет последующий за ним приступ. Привет тебе, прямо-пропорциональная зависимость. К примеру, остановить кровь месячных на пару часов не будет стоить мне ровным счетом ничего. За что-нибудь более серьезное я расплачусь по полной.
Кроме того, после приступа я была беспомощна, как новорожденный котенок. Ни о каком контроле над чем-либо не могло быть и речи, да что там, даже руки-ноги плохо меня слушались. В такие моменты я почти походила на нормального человека.
Мне много приходилось ходить пешком, и мышцы на ногах окрепли. Я заметила, что судороги во время приступов стали менее частыми. Тогда я начала бегать, качать пресс и отжиматься. Я не хотела упускать ни малейшей возможности облегчить боль. Потому что, сколько бы приступов я не перенесла, как бы морально не была к ним готова, все равно каждый раз это было, словно маленькая получасовая смерть. А к смерти невозможно привыкнуть.
Единственное, на что я не осмелилась тем летом, - это внушить что-то другому человеку. Вместо этого я штудировала привезенную из города литературу по гипнозу. И чем больше я читала, тем сильнее убеждалась, что к этому самому гипнозу мои способности не имеют никакого отношения.
Я уезжала домой с чувством, что мать-природа неплохо развлеклась за чужой счет, породив на свет эволюционный вывих в моем лице. И знаете, что? Мне было плевать. Я собиралась с этим жить. (Запомним это утверждение - потом оно помешает мне поверить в суицидальное решение помочь Владовой жене)
Пусть недолго и уж точно не счастливо.
***
Деревенское лето не прошло для меня даром. Я вытянулась и исхудала. Мои мышцы красиво перекатывались под кожей. То была не болезненная худоба, а результат многочасовых тренировок.
По понятным причинам заселяться в университетское общежитие я не планировала, о чем и поставила в известность отца.
- Это совсем не проблема, дочка, - сказал он мне тогда. - Думаю, аренда однокомнатной квартиры вовсе не ввергнет семью в финансовый кризис. Ты же знаешь, с деньгами у нас все в порядке. Подыщи себе что-нибудь.
Я подыскала. Пара кварталов от института, меньше четверти часа ходьбы быстрым шагом. Третий этаж стандартной "хрущевки". Хозяйка - семидесятилетняя старушка, живущая у сына. В общем, меня вполне устраивало.
Оставалось всего ничего - заставить ее сдать квартиру мне. Разумеется, с этим возникли проблемы. Сынок бабули, явившийся на встречу, с ходу выдал десяток причин, почему именно я не могу снять эту халупу. Даже мое предложение увеличить оплату на две тысячи сверх заявленной цены - по тем временам немалые деньги для провинциальной Вятки - не сдвинуло дело с мертвой точки. Ну, еще бы. Хотя порой жадность людская перевешивает страх. Однако это явно был не тот случай.
Я прекрасно понимала, что ни один владелец по доброй воле ни за что не сдаст мне жилье и продолжать поиски бессмысленно. Думаю, не стоит вдаваться в подробности о том, что произошло дальше. В итоге я заплатила за эту чертову квартиру гораздо больше, чем она того стоила.( Зачем? Если смогла принудить к сдаче в аренду, то могла и оплату снизить. Нелогично)И платить пришлось не только деньгами.
За пятнадцать отведенных минут я надиктовала сынку, внимавшему мне с открытым ртом, свои условия. Копию договора аренды на пять лет он получит по почте. Оплата ежемесячно будет переводиться на его банковский счет. Я выкидываю из квартиры все старье и сама делаю ремонт. И чтобы никто не смел заявляться ко мне без предварительного звонка. После чего выставила его за дверь.
Приближались мои полчаса боли.
Глава 3
Проще говоря, стала еще большим монстром.
Кофе давно остыл. Но мне было плевать.
Десять лет. Десять лет непрерывных исследований собственной природы. Десять лет адаптации и приспособления к требованиям социума. Десять лет коту под хвост.
Начинать все заново... Это было слишком даже для меня.
(Почему заново? Тут подразумевается продолжение, усугубление работы над собой, и только...)
Я слезла с подоконника. Отнесла чашку с недопитым холодным кофе в раковину и достала из шкафчика чистую. Нужно занять руки чем-нибудь привычным.
Я снова принялась манипулировать над кофеваркой. Совершая отточенную до автоматизма тысячей повторений последовательность действий, я говорила себе, что это все еще я. Все еще человек.
Монстры не могут так любить кофе. ( Почему? Где это сказано? Кем? -т.е, надо добавить, что так мыслит ГГ)
Я добавила в чашку сливки и, прихватив ее с собой, села за стол.
Парень с косой протянул мне свернутую трубочкой купюру в пять сотен:
- Спасибо.
На языке всего цивилизованного мира это означало, что сдачи не нужно. (Даже так? Не знал, что отношусь к нецивилизованному...)
Скулы (это как? Никогда не видел, ведь скула - кость, не более того) у меня напряглись. Я медленно подняла глаза от стойки. Это было неправильно. Странный тип и вел себя соответственно. Три удара сердца я сверлила хмурым взглядом его лицо, потом взяла деньги, поблагодарив кивком. Пробила заказ на терминале и вернулась к своим стаканам.
Надраивая очередной бокал, из-под полуопущенных ресниц я наблюдала за моим неожиданным благодетелем. Должна сказать, что погорячилась, окрестив его фриком. Кроме необычной косы, ничего особенно выдающегося в нем не было. Остроскулое худое лицо, кожа цвета пломбира, - может, бедняга страдает анемией, - тонкие губы, светлые брови. Он сидел, уткнувшись в свой бокал, так что насчет цвета глаз ничего вразумительного не могу сообщить. Парень явно не страдал от отсутствия внимания со стороны женской половины населения. С такими-то волосами. Либо я что-то пропустила, и случился очередной прорыв в косметологической промышленности, либо он умудрился поседеть в свои двадцать с чем-то. Потому что при ближайшем рассмотрении его волосы оказались на пару тонов светлее пепла. Словно заплетенный в косицу лунный свет. (Хорошо!)
"Фишер, да ты с недосыпа становишься поэтичной", - я тихонько фыркнула себе под нос.
Единственное, чего я сейчас хотела, - и чего не могла получить, - это поговорить с Владом. Мне было, что порассказать ему насчет личностей, которые шляются по клубу. Но Влада носило черт те где, и некому было наставить меня на путь истинный. Потому что я намеревалась принять странное приглашение. Окей, не буду врать сама себе, это был откровенный приказ. И я собиралась ему последовать. (Почему? Неплохо бы замотивировать)
Как всегда, решение созрело мгновенно. Я с горем пополам держалась на ногах, но знала, что сна мне не видать, пока не разберусь, что за феномен с косой так жаждал моего общества. (Почему?)
Время близилось к пяти утра, зал почти опустел. Пора было закрываться. Я принялась перемывать многочисленный барный инвентарь, потом пришла Оксана снимать кассу. Мой рабочий день - точнее ночь - подошел к концу.
Я спустилась в стафф. Натянула куртку, кинула взгляд на наручные часы - без десяти пять. Потом покинула клуб через служебный выход.
***
Он цапнул меня за плечо. Я дернулась, но его хватка ничуть не ослабла. Это мое движение было словно взмах красной тряпки перед стадом быков. Уроды налетели на меня и, стащив с дорожки, распластали на холодной земле. Мое тело, сегодня уже перенесшее приступ, такому повороту событий не обрадовалось.
Никто из нас больше не произнес ни слова.
Я вырывалась, словно одерживая(одержимая?), но толку от этого было мало. Наугад двинула ногой, что было сил, и, похоже, достала чьи-то яйца, потому что прилетевшая в ответ оплеуха чуть не снесла мне голову с плеч. Да, я могла задать своему телу сколь угодно высокий болевой порог, но это не делало меня кем-то вроде Брюса Ли. Физически против четырех здоровых парней я не могла противопоставить почти ничего.
Справа от меня, у дальней стены номера, закинув ноги на журнальный столик и с "макинтошем" на коленях, полулежал в кресле пепельноволосый тип из клуба.
Заметив мое движение, он произнес, не отрываясь от экрана лэптопа:
- Я думал, ты не выйдешь из своей комы минимум до Нового года.
Некстати пришла посторонняя мысль, как он умудрился протащить мое бесчувственное, измазанное в крови тело мимо портье. И зачем вообще озаботился тем, чтобы тащить его куда-то. Кожу на подбородке и шее стягивала короста засохшей крови.
- Где ванная? - это все, что меня интересовало в данный момент.
Он поднял на меня насмешливые глаза:
- Как же я люблю инициативных женщин, - двусмысленность фразы можно было толстым слоем намазывать на хлеб вместо масла. (Хорошо!)
Я не отреагировала. Тогда он кивком указал на дверь за моей спиной.
Очень осторожно я села, зашипев сквозь зубы, - мышцы разъедала давно ставшая привычной ломота. Тихо чертыхаясь, слезла с кровати, стянув куртку, оставила ее на полу. Потом зашла в ванную.
Однако даже это обстоятельство выбило меня из колеи не так сильно, как осознание того, что блондинистый тип не поддавался считыванию. То, что накануне ночью я списала на сонливость и общую раздолбанность моего измотанного приступом организма, теперь не подвергалось сомнению - я не могла отснять рисунок его мозга. И это напрягало меня куда ощутимее всего остального.
Объясню. Видите ли, мозг человека - возможно, самый странный и сложный из механизмов, созданных природой, венец биологической эволюции. Именно здесь осуществляется обработка сенсорной информации, поступающей от органов чувств, и рождение мысли - именно здесь грань между материальной и духовной составляющей человеческого существа особенно тонка. Мозг состоит из сотен миллиардов нервных клеток - нейронов, каждый из которых совершает от одного до десяти тысяч контактов. Эти точки контакта нейронов называются синапсами, и через них информация от одного нейрона передается другим. Взаимодействуя таким образом, нейроны формируют сложные электрические импульсы, которые всецело контролируют деятельность человеческого организма.
Все богатство вашей психической жизни - ваши настроения, эмоции, мысли, религиозные чувства и даже то, что каждый из вас считает своим собственным "я" - все это лишь результат активности маленьких желеобразных крупинок в ваших головах, в вашем мозгу.
Человеческий мозг - это нейрокомпьютер чудовищной мощности. А я обладаю возможностью устроить в этой совершенной биологической машине короткое замыкание, сбой программы - называйте, как хотите. Я не оставляю попыток разобраться в механизме этого взаимодействия, но мои смутные догадки и предположения выглядят жалкими потугами в одиночку справиться с тем, что не способна объять человеческая наука. Я могу сломать - но не в силах понять.
Мозг человека разделен на зоны, каждая из которых отвечает за определенную функцию. Так вот, часть мозга, которая больше всего занимается вашими чувствами, - это часть коры больших полушарий мозга, именуемая миндалевидным телом. Кора мозга позволяет вам видеть принца (принцессу) вашей мечты. Гиппокамп дает вам возможность спустя годы вспомнить, как он или она выглядели в те дни, когда вы только начали встречаться. Но именно миндалевидное тело напоминает вам, какие чувства вы испытывали по адресу вашего возлюбленного.
Миндалевидное тело - это центральный вокзал для экспресса ваших эмоций. Я же способна влезть на место машиниста и направить состав в ту сторону, куда пожелаю. (Утомительная лекция получилась. Может, её стоило бы разбить на кусочки и давать постепенно, в менее концентрированной форме?)
Никаких дополнительных усилий, чтобы определить внушаемость человека, мне не требуется - это постоянный процесс, протекающий на рефлекторном уровне, как дыхание. Откровенно говоря, называть его шестым чувством некорректно - немного шаблонно, как по мне, и слишком отдает дешевой фантастикой. А я без малого полжизни провела, пытаясь натянуть свои способности на хоть сколько-нибудь логический базис.
Он замолчал, ожидая моей реакции, и я вежливым кивком предложила ему продолжить. Говори-говори, дружок, а я пока повспоминаю, в каком из моих шкафов завалялся губозакатыватель.
- В силу некоторых особенностей моего организма, я вынужден вести ночной образ жизни, - снова подал голос парень. - И мне нужен компаньон, назовем это так, чтобы разобраться с кое-какими проблемами в светлое время суток. Поздравляю, Яна, твоя кандидатура была признана идеальной.
Еще в начале фразы я начала подозревать, что дело тут нечисто. Похоже, с головой у косистого даже хуже, чем я предполагала. (Хорошо!)
- Ян, - я впервые назвала его по имени, про себя меланхолично думая, что теперь к числу моих немногочисленных достоинств добавился еще и опыт общения с душевнобольными. - Ты что, с помощью этой кучи намеков и экивоков пытаешься донести до меня, что ты - вампир?
Я чувствовала, что лицо мое скептически перекосило, когда я озвучила свой вопрос. У меня была возможность убедиться, что белобрысый далек от определения "нормальный человек", но выслушивать, а тем более верить подобной чуши я не собиралась. И мой тон ясно давал это понять.
Ян перестал вертеть в пальцах свою косу. В глазах его высветилось какое-то усталое разочарование.
- Так и есть, - уронил он.
Это называется - приплыли. Со своего насеста я разглядывала это белобрысое чудо, которое только что заявило, что является ожившим персонажем со страниц книжных страшилок. Возможно, парню не так повезло с крепостью рассудка, как мне, и от способностей к внушению, которыми нас "наградила" природа, у него просто-напросто поехала крыша.
Я отхлебнула из чашки и пожала плечами:
- Если тебе нужен напарник для ролевых игр в кровососов в моем лице, то ты сильно не по адресу.
- Яна... - он медленно поднялся со стула.
А в следующий момент я едва не вынесла затылком оконное стекло. Потому что в долю секунды Ян оказался подле меня, а мои глаза даже не зафиксировали его движения. От неожиданности я плеснула на себя кофе, а сердце мое пропустило пару ударов. Он навалился грудью на мои колени и уперся ладонями в подоконник, тем самым заключив меня в капкан своего тела. На меня пахнуло вереском пополам с корицей. Сквозь толстовку я ощущала его пресс, твердый, словно железобетонная стенка.
- Неужели ты еще не поняла, - он приблизил лицо вплотную, колючие стальные глаза плавили мои, - что с разной степень вероятности в этом мире возможно все?
Бледные губы медленно растянулись в улыбке и с сухим щелчком показались клыки.(Откуда? Из пасти? Как у ядовитой змеи - распрямились? И стали на защёлку - так? Туплю...)
***
Мысли разом выдуло из моей головы - я смотрела на его зубы.
Знаете, вся моя жизнь представляет собой плохо сбалансированные весы, правая чаша которых называется "нормальное человеческое существование", а в левой от рождения сижу я с моим треклятым даром. На протяжении двадцати с лишним лет я изо всех сил, день за днем, пытаюсь поддерживать это эфемерное равновесие. Но тут появляется Ян и легкой рукой кидает гирю весом в центнер на чашу весов с наклейкой "Монстры - здесь".
- Пожалуйста, отойди от меня, - проскрипела я, когда вспомнила, что нужно еще и дышать. И мне самой стало противно от того, как жалобно это прозвучало.
Горько усмехнувшись, он подался назад, покинув мое личное пространство.
- Надеюсь, теперь я убедил тебя? - холодно осведомился Ян.
- Убедил, убедил... - видимо, от абсурдности ситуации в моем голосе прорезались какие-то несвойственные для меня ворчливые интонации. - Еще как убедил...
Надо сказать, для человека, у которого посреди кухни торчит вампир, я довольно быстро взяла себя в руки. Психика у меня, и в самом деле, резиновая. (Неприятное слово. Гибкая, гуттаперчевая, устойчивая... а?)
Ян снова вернулся на свой стул и, как ни в чем не бывало, наградил меня оттуда советом:
- Думаю, тебе стоит переодеться.
По всему выходило, что мои вены со всем их содержимым покуда его не интересуют, (Хорошо!) а потому я тоже не собиралась вести себя, как трясущаяся от ужаса жертва.
- Пожалуй, стоит.
Я слезла с подоконника и, проходя мимо, злорадно буркнула:
- Твоими стараниями.
В комнате я стащила заляпанную кофейными пятнами пижаму и влезла в обычные домашние джинсы и белую майку-алкоголичку. После чего направилась обратно в кухни - и чувствовала себя при этом, как вятская реинкарнация Кристиана Слэйтера, сбиравшегося на достопамятное интервью[17].
Взгромоздившись на свое прежнее место и спеленав колени руками, я отвлеченно изучала резной профиль Яна, пытаясь рассортировать в голове очередную порцию свалившейся на меня алогичной информации.
Возможно, пару веков назад вампиры, наравне с прочей нечистью из преданий и легенд, занимали положенное им по праву место в темных умах суеверного населения. Наверняка с наступлением темноты люди боялись даже шепотом поминать созданий ночи, дабы не накликать на дом беду. В современном же мире стараниями многочисленных писателей-фантастов и деятелей с "Фабрики грез" вампирская тематика настолько заезжена, что кровососущие трупы перестали быть чем-то из ряда вон. Прилавки книжных магазинов наводнены соответствующей литературой всех мастей, киноиндустрия с периодичностью конвейера выдает на-гора бесконечные экранизации. В общем, идея измусолена вдоль и поперек. Человеческое сознание, обработанное таким образом со всех сторон, как это ни парадоксально, отрицает саму возможность встретить киношного монстра в реальности. Мы скорее поверим во второе пришествие Христа, чем в существование вампиров. (Опять лекция! Ну, право! Разбейте этот кусок на три-четыре фразы, раскидайте их чуть выше в виде мыслей Яны, окавыченно, и вся недолга!)
Как бы там ни было, один из них прямо сейчас обретался на моей кухне. И что прикажете с этим делать? Обливаться святой водой и связками лопать чеснок? Ян с невинным видом сидел себе на стуле, закинув ногу на ногу, даже не думая покушаться ни на горло, ни на прочие части моего тела, и я решила, что не буду вести себя, как кретинка.
- И давно ты был... эээ... обращен? - спросила я. Ведь это вроде так называется?
Ян выразительно закатил глаза и рассмеялся приглушенным хрипловатым смехом:
- Боже, Брэм Стокер сотоварищи вконец задурили вам мозги, - констатировал он. - Я не человек, Яна, и никогда им не был. Если тебя интересует мой возраст, то мне триста семнадцать лет.
Блеск. Он родился в 1692 году - с математикой у меня всегда все было в порядке. Мать-природа горазда на выдумки. Парень появился на свет в конце семнадцатого столетия, а выглядит всего на пару лет старше меня.
- Ты никогда не был человеком, - тупо повторила я. - Какого лешего это значит?