Петров-Одинец Владимир Андреевич : другие произведения.

Тайна аула Тарганай

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    КОР-2010. Попытка на скорую руку слепить фантастический остросюжетник. Получилась чудовищная смесь антиутопии с пародией на боевик: два шпиона великой державы разыскивают виману, легендарный летательный аппарат. Засекреченность такова, что они не знают друг о друге и сходятся в смертельной схватке. Чем она закончится?
   Автор предупреждает - тут не просто фантастика, а ещё и антиутопия. Никакого национализма, никакой расовой неприязни, никакого предостережения. Это даже не наша Земля.
  
  *
  - Как прикажете, башир, - покорно склонил голову Сурапа и остался помогать кухарке Рудре.
  Олжас Дурта не возражал, когда его называли башир, но предпочитал древнее слово "археолог". Он, в отличие от этого длинного и сутулого слуги, нисколько не боялся легенды о колодце с Железной девой. Олжас точно знал, что страшилки придумывают сами люди, подобно крыловской лисе, когда виноград недоступен. Скорее всего, древнее захоронение окажется пустышкой, но кто не рискует, тот не пьёт шампанского. В смысле, не находит золотишка. А надо бы найти! Все знали, что ему для покупки гражданства не хватало всего пяти килограммов! Сущий пустяк, если сравнить с теми сорока, что уже набраны и надежно спрятаны в банковском сейфе.
  Археологи Нижней и Средней Хазии оформились, как независимый клан, совсем недавно. Башир Олжас, как ветеран, вошел в Совет и лично редактировал устав. Там четко прописано - каждый работает в одиночку, на свой страх и риск, информацией делится по собственному усмотрению, но руку на собрата не поднимает. Этот параграф Дурту волновал особо - на него не раз покушались. Слишком удачлив оказался пронырливый башир, считали конкуренты..
   За ним следили, а он внезапно исчезал, чтобы появиться через месяц-другой у стойки банка с очередным уловом. Порой россыпное, порой древнее ювелирное, чаще - клад, но всегда золото, золото, золото! Придурки пробовали подпоить и разговорить конкурента, чтобы понять причины его поразительной удачливости. Ходили смутные слухи о волшебной книге, о колдовских способностях, о фантастическом оснащении, позволяющем видеть клады сквозь толщу земную. Дурта посмеивался, ничего не отрицал, ничего не подтверждал - улыбался загадочно и молчал. Он знал, как искать золото.
  Вот и сейчас его вела удача, прямиком к очередному тайнику. Олжас Дурта чуял это верхним нюхом, почище собаки Баскервилей, которая гналась за каторжником, одетым в шубу сэра Генри. Та - ошиблась, а Дурта никогда не промахивался. Едва наткнувшись на упоминание об очередной легенде со словами древнего языка, он делал стойку - вот оно! Этнографы и собиратели фольклора не знали санскрита и слова Канчанах, Хеман - сочли местными именами. Но Дурта уловил в них тот самый, долгожданный смысл - "золото"!
  Именно этим его тайным знанием и объяснялась удачливость в поисках. Сервер погибшего Казуниверситета остался нетронутым - кому нужны железные ящики в развалинах, если интернет приказал долго жить? Но Дурта переволок сервак в свой дом, подключил и обнаружил архив, где хранились сказания, собранные со всех концов бывших среднехазиатских государств, осколков былой Тартарии - Скитании - Луссийской империи. В них были зашифрованы нужные координаты - названия племен, родов, аулов.
   Само собой, работать приходилось тяжело и упорно. По счастью, рассеянные по горам, долам и распадкам аборигены выжили почти без потерь, в отличие от компактно живущих собратьев. Память предков хранили, а на уговоры почти всегда сдавались добром, без насилия. Жаль, не в этот раз. Жители аула Тарганай вели себя немного странно.
  Сопливый мальчонка, встреченный первым, ответил Дурте на приветствие:
  -Кош келкиниздер, аба!
  Но потом перешел на общелусский диалект рюрского, который усердно учил весь мир:
  - Здрасьте.
  - Кто у вас старший?
  - Кожахмет-бабай. Вон в том доме, - показал пацан и проводил археолога.
  Старейшина принял радушно, обменялся новостями, даже угостил Дурту жеребятиной, правда, недогрызенным мослом. Но как только разговор коснулся собственно дела, турколоид посуровел:
  - Никто у нас ничего не искал. Слыхом не слыхал. Авата? Такого места у нас нет. Не знаю никакой Кали-Кыз, тем более Канчанах. Уходи домой, археолог, у нас тут места опасные, мало ли что случится, - и выставил гостя из дома.
  Башир воодушевился. Такое начало свидетельствовало не только о том, что он напал на след, но и подлинности легенды. Герой её, Тенге-багатур не сдуру же хвастался, что дошел до спуска в пещеру. Как там сказано: "... не пускает чужих Канчанах в свой каменный чертог..." И дальше: "... дева Кали хранит хеман в лоне своём...", что даже для плохо знающего санскрит означало - золото хранится в железном сундуке, который стоит в пещере. Просто и незамысловато, однако до пещеры ещё предстояло добраться, ведь Дурта для золотой Канчанах - чужой.
  Прогулявшись по единственной улочке аула, археолог угостил скверными сигаретами нескольких аборигенов, сидевших на бревне возле колодца. Обсудив жаркое лето и перспективы на зиму, башир небрежно бросил:
  - Никто не хочет подзаработать? Довести меня до аваты Канчанах, как в тот раз Тенге? Туда, где её прасада?
   Аборигены спешно поднялись, как куры, вспугнутые с насеста, и разлетелись в разные стороны. Недоуменно проводив их взглядом, Дурта тоже встал и направился в ближайший дом. Не в его правилах было отступать. Сколько он таких разведок провёл, страшно вспомнить. Как ни старались руководители ограбленных им мест сохранить секрет - хоть один ренегат, да находился. Не зря живуча поговорка: "Что знают двое, знает и свинья". Хозяйка дома, шустрая молодая женщина с румянцем во все щёки, красивая метиска, какие в уйгурских аулах появляются после экспедиций, оказалась разговорчивой. Она предложила айран, шубат, но Дурта попросил кумыса. С наслаждением опустошив чуть не пол-литровую самодельную косешку, он тонко подвёл разговор к нужной теме:
  - Вы часто ходите к Канчанах?
  - Забудьте про неё, - оглядываясь по сторонам, зашептала метиска, заметно побледнев.
  Тут дверь стукнула, вошел старейшина, поманил башира на улицу. Там с кряхтением сел на ступеньки крыльца, набил трубку вонючим самосадом. Археолог присел рядом, дожидаясь пояснения - не так же просто его вызвали наружу? Здесь, в тени навеса, лицо аборигена казалось маской, выточенной из морёного дерева. Коричневое, с хазиатскими острыми скулами, более плоское, чем светлокожее лицо Дурты, оно выглядело совершенно неживым. Напыхавшись дымом, старейшина блеснул глазами на гостя:
  - Зачем народ пугаешь? Сказал же я тебе, не знаем никакой Канчанах, Тенге-багатура тоже.
  - Зря ты со мной так, бабай-ага. На, посмотри, освежи память, - башир сунул старику небольшую фотографию, - это ты рядом с этнографом, а вот и авата.
  Кожахмет вернул фото, помолчал. Снова набил трубку.
  - Этнограф патроны дал, чтобы только посмотреть. Я показал. А он потом сам пошел. И не вернулся.
  - Я тоже дам. Но вернусь. Ты только проведи меня до аваты, дальше я сам разберусь.
  - Нет. Уходи. Не надо нам патронов.
  Башир покачал головой, вздохнул, подумал:
  - Опять двадцать пять. Почему они так упрямятся? Как дети малые, - но вслух сказал то, что ждал от него старейшина. - Утром уйду. Переночую и уйду.
   - Тебя никто ночевать не пустит. Уходи немедленно, - пробурчал Кожахмет-аба, встал с крыльца и ушел, не прощаясь.
  Сурапа и Рудра ждали хозяина на берегу ручья и вяло перебранивались. Дурта велел подать еду, которую Рудра обозвала пловом. Башир съел невкусную рисовую кашу с вяленым мясом, запил чаем из трав, собранных Сурапой у ручья. Втроём они вернулись в аул, залезли в окно заброшенного дома на окраине. Рудра промела пол, расстелила спальники. Олжас запалил свечу, угнездился в спальнике, перечитал текст легенды.
  Прислушался. Рудра похрапывала. Археолог спрятал текст в сумку и задул огонек. Демонстративно, для тех, кто наблюдал за ними - сплю, дескать, и я. Но тотчас вылез из спальника, подполз к Сурапе, разбудил и велел поменяться местами.
  Олжас не напрасно носил второе имя - Дурта, что значило "хитрец".
  *
   Лежать в засаде всегда сложно, а ночью - тем более. Всякие мысли лезут в голову. Опыт подсказывал слуге, что отметать их нельзя, если хочешь остаться в живых. Он вспоминал от скуки, как нанялся в услужение Олжасу. В порту Верного:
   "...так называется город, где я, Сурапа, имею несчастье жить. Не хочу даже вспоминать, как он назывался до полуглобального конфликта, грянувшего тридцать лет назад, ещё до моего рождения. Увы, моя страна всего лишь граничит с вожделенной Луссией - единственной страной, которая показала врагам кузькину мать!
   Когда террористы стали потрошить политкорректные государства, лусский народ принялся бить лиц некоренной национальности. Свои жители нерюрской внешности отсиделись по домам, а засланным взрывникам поделом - знай правило: "своих бьют, чтоб чужие боялись".
   Потом зеленоповязочные ответили военным за послеперестроечные годы унижения. Армии Ближнего Запада, султаны, раджи, царьки альянса погибли почти полностью. Последним застрелился Ахденьжат, глава Фарсиалии - его дворец с воздуха надежно прикрывал неуязвимый летательный аппарат, что самоликвидировался на мелкие кусочки. На том конфликт и закончился.
  Измельченные взрывами тойропейские страны вместе с Индигией и Чайнаем только начинали возрождение промышленности. Тем временем почти не пострадавшая Единая Лусь приняла к себе, кто хотел, а хотели многие. Все выжившие учёные мгновенно вспомнили рюрский язык. Потом Луссия закрыла границы.
   Виза туда теперь стоила безумных денег. А восстановление гражданства - ещё дороже. И ведь платили! Мало-мальски состоятельные любыми путями рвались в безопасное место. Эх, доведется ли мне когда-нибудь ступить на лусскую землю? А хочется, просто сил нет терпеть..."
  *
  Пока Сурапа размышлял о минувшем без него и мечтал о будущем для себя, луна почти скрылась. В сгустившейся тьме к дому, где ночевал башир со слугами, прокрались несколько теней. Вот одна скользнула в окно, почти неслышно, и замерла. Сурапа тоже затаил дыхание. Тень точно знала, что искать - она двинулась в сторону Олжаса, на полусогнутых, осторожно. Блеснуло лезвие. Определив, где находится голова - по сумке, лежащей в изголовье, - тень несколько раз ударила ножом в спальник. И замерла на мгновение, поняв, что её провели. Палка Дурты, обмотанная толстой веревкой, глухо бумкнула по затылку тени, оборвав ей мыслительный процесс.
   Уже не скрываясь, башир высунулся в окно, чиркнул ослепительным лучом фонаря по двум аборигенам:
  - Скажите Кожахмету, пусть придет сюда немедленно. Или я прикончу пленного. Ну!
  Ослеплённые светом и ошарашенные таким оборотом дел, турколоиды послушно потопали к дому старейшины. Пронзительный свет словно конвоировал их. Но фонарь держал не башир, а Сурапа. Олжас тем временем связывал оглушенного пленника и негромко допрашивал слугу:
  - Почему ты жив? Я же видел, как он ударил ножом. Отвечай быстро. Не поворачивайся ко мне, идиот, свети на них!
  -Так, хозяин, я лежал ниже. Мне было холодно, я собрался в комок, в ногах спальника, он меня и не нашел...
  -Да? А почему вместо головы здесь лежит котелок, завернутый в твою куртку? Тебе ведь было холодно?
  Сурапа пожал плечами, не находя слов для оправдания. Башир сердито отшвырнул котелок. То, что слуга, по виду и поведению законченный тупица, повел себя неожиданно умно - очень сильно насторожило Дурту и заслуживало тщательного обдумывания. Умный человек - опасен. Тот, кто сперва прикидывался дураком - опасен вдвойне. Но времени не было совсем - в окно влёз Кожахмет-ага.
   - Отпусти его.
   - Сначала обещай, что покажешь авата и отведешь меня до Канчанах.
   - Патроны дай, - попытался торговаться старейшина.
   Башир сделал знак Сурапе, тот приволок тяжеленные цинки с патронами.
   - Утром поведешь меня одного, - приказал Олжас, но старейшина возразил:
   - Только ночью, и без оружия.
   - Чтобы твои меня тотчас прирезали? Нашёл дурака, - раскусил башир несложную хитрость Кожахмета и приказал. - Раз ночью, то идём немедленно, пока ты засаду не организовал.
   Они ушли в сторону гор. Сурапа развязал пленника, жалобно стонавшего:
   - Пер мага су, су...
  Как назло, воды во фляжке не оказалось. Пришлось бежать к ручью. Вернувшись, Сурапа застал турколоида без сознания. Смочив его голову, он похлестал по щекам, привёл в чувство, напоил и выдворил. Тот побрёл к аулу замысловатым курсом, словно намеревался кого-то сбить со следа. Убедившись, что направление загзага, в принципе, верное, Сурапа залез в свой спальник и заснул.
  Пение птиц разбудило слугу башира. Солнце уже высунуло краешек диска, просвечивающий сквозь туман в распадке. Вскочив, Сурапа легонько толкнул ногой Рудру, которая проспала все события:
  - Готовь завтрак, скоро хозяин придёт!
   Спальный мешок покорно прогнулся в месте соприкосновения с ботинком. Тощий и сутулый слуга башира наклонился, расстегнул длинную молнию мешка, откинул верх. Пусто. Тоже котелок вместо головы, как хитро делал сам Сурапа, скатанная одежда - вместо тулова. Изумлённый, слуга распрямился во весь немалый рост, задумался:
  - И куда она делась?
  Думай не думай, а хозяина ждать надо здесь. Приготовив нехитрый завтрак, Сурапа собрал вещи Олжаса и Рудры. От нечего делать принялся читать брошюрку, найденную под спальником хозяина - распечатку легенды этого аула. День клонился к вечеру, когда терпение слуги кончилось. Он вынул из своих вещей длинный нож, пристегнул его к поясу, поднял палку, которой ночью так сноровисто орудовал хозяин, и решительно отправился к дому старейшины.
  *
  - Нет, балам, не поведу, - упрямился старик, пыхая трубкой, - Олжас погиб, зачем ты смерть ищёшь? Как говоришь, зовут тебя? Сурапа... Странное имя.
  Его коричневое, выдубленное ветрами, морозами и годами жизни лицо осталось невозмутимым, даже когда я вытащил загодя припасённую бутылку спирта. Видимо, врут слухи про падких на спиртное аборигенов Саяно-Алтая. Прозрачная огненная вода не интересовала упрямого турколоида, как и меня, впрочем. С трубочным табаком "Нептун" я тоже пролетел, как фанера над Кариджем. Пришлось достать истинно лусский табак, из старых запасов. Сработала пачка "Серомора", первая и единственная папироса из которой - как не месяц назад это было? - использовалась мной при снятии тёлки в баре Верного.
   - Попробуй вот это, бабай-ага.
  Раскуренная сероморина пустила вонючую голубую струйку под нос упрямому турколоиду, и тот "потёк":
  - Ещё есть?
  - Две пачки. На месте отдам. И патронов три цинки, как обещал.
  - Ночью выйдем. Вдвоём. Не бери ничего, даже ножа. Кали-Кыз не любит железа, сразу отнимет. Она обороняет Канчанах - а та вообще никакого металла не выносит, тотчас его сжигает. Забыл, как тебя зовут, отважный балам? Какое странное имя...
  Ночь наступила быстро. Старик вёл меня звериной тропой вдоль горы, затем шмыгнул за громадный осколок скалы, почти перегородивший дорогу:
  - За мной, Сурапа. И не распрямляйся.
   Он поднял ветку, пахнущую дёгтем, чиркнул зажигалкой. Коптящее пламя осветило темную дыру. На четвереньках старик протиснулся в неё. Увидев свет с той стороны, я тоже сунулся туда. Ход оказался недлинным и расширился в пещеру. Обрадованный, я поднял голову. Озаренное факелом лицо Кожахмета улыбалось, как мне показалось - зловеще. Второй рукой он поднимал дубину.
  - А, шайтан, - успел воскликнуть я, резко вскакивая, чтобы принять оборонительную стойку.
   Удар обрушился мне на макушку внезапно...
  *
  - ... предупредил, однако, а ты что? Горячий и неразумный, - старейшина легонько тормошил слугу башира.
   Тот застонал и открыл глаза.
  - Всё, балам, дальше я не пойду. Вот, сам себе светить станешь.
  Слуга всмотрелся в Кожахмета, ему стало стыдно. Дубина оказалось заготовкой для второго факела, который разгорался, воткнутый между камнями. Ощупав голову, Сурапа обнаружил на макушке здоровенную кровоточащую шишку, а на стене позади себя - каменный выступ. Точняком над темным лазом. Так вот почему проводник велел не распрямляться!
  - Туда. Авата в дальнем конце. И помни, никакого металла! А то вернёшься? Путь на Тенгри всегда в один конец, - неожиданно многословно и очень грамотно высказался старейшина.
  - Кожахмет-ага, кто ты такой? Что за секрет хранит твой род?
  - Нет секрета. Мы знаем, что здесь вход, а куда - не помним. Нам поручено никому не отказывать, если человек настойчив.
  - Не отказывать? Вы хотели убить моего хозяина!
  - Думаешь, хотели? Тогда застрелили бы издалека, - усмехнулся турколоид, да так искренне, что слуга сразу вспомнил, куда они бьют белку, не портя шкурку. - Это проверка желания. Разные люди сюда приходят. Кто золото ищет, кто - истину, иные забвение. Что нужно тебе?
   Сурапа забормотал путано и невнятно, дескать, выручить хозяина, получить заработанные деньги. Растерялся под хитрым прищуром турколоида, замолчал, махнул рукой и пошёл. Старейшина закурил трубку, набив её распотрошенными сероморинами, долго провожал взглядом удаляющийся огонь факела. Затем вздохнул, поднял свою коптящую ветку и двинулся в обратный путь.
  *
   Сердясь на себя, Сурапа торопливо бежал вперед. Авата, то есть, колодец - оказался обычной широкой шахтой, метров двадцать в диаметре. Вырубленные в стене ступени пологой спиралью довели слугу до дна, где страшным зевом загадочной звериной морды скалилось отверстие в рост человека. Оно заглотило человека и провело прямой дорогой до высокого зала.
  - Вот ты какая Кали-Кыз, Железная дева, - восхитился слуга башира.
   Там, вверху, поясная женская фигура с распахнутым чревом протягивала к Сурапе руки, оставив для прохода между ладонями узкое пространство. Но добраться туда можно было лишь по лопастям громадного колеса, похожего на старинное водяное. Не ожидая подвоха, слуга ступил на первую плицу. Конструкция скрипнула и пошла вниз. Пришлось ускорить шаг, чтобы добраться до верха. Это заняло несколько минут, но вот вспотевший Сурапа уже перескочил на узкую каменную тропу, ведущую к ладоням. Оценив скорость, которую набрало коварное колесо, он решительно шагнул вперед, рассматривая Кали-Кыз.
  Тут что-то резко рвануло его за пояс и повлекло к правой ладони Кали. Сурапа едва успел ослабить столкновение выставленными руками. Попытка оттолкнуться позволила определить, что пряжка ремня плотно прилипла. В памяти всплыли слова старейшины:
  - Кали-Кыз не любит железа...
  Оставив Железной деве ремень и несколько мелких металлических предметов, слуга башира шёл, озираясь в поисках очередных сюрпризов. Кто бы не создал эту дорогу, хитрости им не занимать. Заставить гостя раскрутить генератор и включить соленоид, чтобы обезоружиться собственными руками! Ну и ну...
  Лестница вниз оказалась без подвохов, а вот открывшаяся за ней узкая галерея - заставила задуматься. Шаг через темноту провала отделял воздушную галерею от множества ниш с наклонными полами, в каждой из которых что-то загадочно мерцало. Сурапе почудилось, будто воздух наполнен сладким звуком или ароматом, убаюкивающим, разнеживающим. Захотелось прилечь, как на солнечном лугу и бесцельно созерцать небо, наслаждаясь гудением пчел, стрекотанием кузнечиков... Чудовищным усилием слуга башира вспомнил о долге, до крови прикусил губу, болью изгоняя желание отдохнуть. Какое-то чувство подсказало, что смотреть по сторонам, тем более заходить в ниши - нельзя, опасно. Но идти по узенькой галерее с закрытыми глазами - верх безрассудства!
  И Сурапа завязал глаза своей чёрной майкой. Сквозь неё окружающее просматривалось смутно донельзя, но камень галереи от более темного провала все-таки отличался. Путь вслепую длился долго и закончился ударом о стену. Сдернув майку, слуга обернулся. В последней нише, совсем рядом с ним, в позе лотоса сидел Олжас Дурта. Там, в нише происходило нечто настолько захватывающее, что башир не отозвался на вопли Сурапы. Лицо Олжаса выражало полное, совершенное счастье. Слуга покричал, покричал, затем сделал несколько шагов к хозяину. И остановился. Ему открылось содержимое следующей ниши. Там лежала кучка костей, принадлежность которых к человеческим выдавал только череп. А дальше - следующие кучки и разрозненные кости, всё ближе к провалу.
  - Ловушка, - понял Сурапа и повернулся к бывшему хозяину спиной, разыскивая дальнейший путь.
  *
  Пещера выглядела рукотворной. Потолок, подсвеченный невесть каким источником, казался намного ровней, чем все виды перекрытий, виденных ранее слугой башира. И странный летательный аппарат, абсолютно непохожий на самолеты, изумлял своими размерами. Дисковидный, золотистого цвета, метров сто длиной, с безукоризненной отделкой, присущей всему стремительному, от сокола до дельфина.
   -Вимана, так вот как ты выглядишь, - задрав голову, восхищенно прошептал Сурапа.
  Всё стало на свои места. Теперь понятно, откуда взялось название горной гряды Саяны - это и есть "место связи, соединения". В гигантском ангаре-дворце, который правильно назван в легенде "прасаной", стоит "сяндана канчанах" - самая настоящая золотая колесница. Именно на такой мог улететь к Млечному пути-вихайяса легендарный Тенге-багатур!
  Но не улетел, судя по всему. В нише истлел, наверно, завороженный музыкой, негой и каким-то безумяще привлекательным зрелищем. За что тебе, Тенге-багатуру, гр-р-ромадное спасибо от Сурапа и от его страны! А теперь надо искать отсюда выход, чтобы срочно передать важнейшее сообщение Луссии - найден загадочный летательный аппарат. Обладание именно таким грозным боевым артефактом тридцать лет назад подвигнуло султанов Ближнего Запада на авантюру. Сегодня легендарная вимана станет дополнительным фактором сдерживания любых поползновений агрессивных придурков. Уж если вояки Фарсиалии освоили управление аппаратом, то лусские и подавно справятся!
   Гордость за страну смешивалась с гордостью за себя самого, одного из выпускников хазиатской спецшколы главного разведывательного управления Луссии. Тридцать лет питомцы многих школ ГРУ разыскивали вторую виману, наследство загадочных гигантов-титанов-богов индуистского пантеона - а нашел он, Александр Ю...
   Сурапа замечтался и слишком поздно услышал шорох одежды. Но всё-таки услышал. Уклоняться бюыло поздно - он просто согнулся, сколько успел, и рухнул на пол. Повезло - удар в голову прошел по касательной, и только слегка оглушил. Делая вид, что вырублен, слуга башира не закончил кувырок, а распластался безвольной тряпкой, сквозь смеженные веки высматривая противника.
  - Рудра? Кто бы мог подумать, - метнулась мгновенная мысль, и время остановилось.
  Дальше притворяться не имело смысла - кухарка шла на добивание. Однако соперника она недооценила, попала на контрприём и отлетела в сторону, ошеломлённая не меньше, чем только что Сурапа. Прыжком вернувшись в боевую стойку, Рудра парировала удар, нанесла свой. Словно вихрь закрутились противники, равные по силе. Ни одному не удалось добиться решительного перевеса, слишком высокий класс демонстрировали тот и другой. Сурапа не атаковал, только парировал и слегка отступал, оценивая стиль неожиданной соперницы. Явные элементы русбоя свидетельствовали, что такими приёмами Рудру не удивишь. А если древним тайчи?
  Сурапа закончил связку, раскрылся, ушёл, встал на руки, встретил провалившуюся на ударе соперницу ногой. Та увернулась, но недостаточно быстро - удар достал плечо. И вообще, Рудра явно выдыхалась. Никто не может вести бой вечно, на это никаких сил не хватит. Улучив момент, жилистый грушник ударил с расчетом пробить блок, и пробил. Женщине трудно состязаться с мужчиной, как бы она не старалась. Масса не та, конституция, да и выносливость. Всё-таки, война - неженское занятие. Примерно так думал слуга башира, стреножа беспамятную соперницу вязками, которые обычно выглядели дешевым шитьем на его куртке.
  Перевернув кухарку на спину, Сурапа обыскал её и задумался, глядя на обнаруженный предмет. Нож из сверхпрочного пластика, такой же, как и у него на поясе. Откуда у Рудры оружие, которое производит только Луссия, и только для диверсантов и разведчиков? Кого из сослуживцев Сурапы убила эта уродина, ужасно непривлекательная, но с роскошным телом, что обнаружилось сейчас, при обыске? Стоп, а почему она так хорошо знала русбой? И вообще, откуда она родом? На ближнезападных женщин, смуглых и темноволосых, кухарка не походила. Типичная светлокожая казашка, правда, уродливая. А если убрать подбородок, выступающий вперед, как у классической лусской ведьмы, и укоротить нос? Сурапа примерился, заслонив пальцами эти места на лице Рудры.
  - Мать моя женщина! Да ну, бред! Не может быть, - он запрокинул голову бесчувственной кухарки, вглядываясь в натянутую кожу у носа, где сразу нашел то, что искал - тонкий шрамик косметической операции.
   Добавочный подбородок выдал себя и некоторой подвижностью. Поспешно подобрав сумку Рудры, слуга башира вынул фляжку, смочил лицо кухарки водой, потрепал по щекам. Приоткрыл её веки и ждал, пока зрачки не перестали плавать. Прислонил спиной к стене ангара, дождался, когда она открыла глаза:
  - Извини, перестарался. Послушай меня внимательно, попробуй понять и поверить. Вот эти ножи, - он показал Рудре пластиковые кинжалы, - есть у тебя и у меня. Возможно, мы с тобой делаем общее дело. Я назову несколько имён, точнее, начну имена. Можешь ли ты продолжить их?
  После четвертого вопроса сомнения отпали - шпионы могли помнить поименно высшее руководство разведшколы, но тренеров, да ещё и по кличкам, знали только курсанты. Потирая развязанные руки, Рудра обиженно оправдывалась:
  - Я целый день голодная в засаде сидела, вот и проиграла.
  Сурапа кивал головой, соглашался и торопил нежданную, но своевременную напарницу. Факел догорал, а им предстояло выбраться из пещеры и вернуться к аулу засветло. Но чем ближе они подходили к узкой галерее с нишами, тем сильнее волновался слуга башира. Рудра заметила нервозность:
  - Ты чего паникуешь? Вдвоём нам никто не страшен.
  - Боюсь идти мимо ниш, - признался Сурапа, - там какая-то непонятная чертовщина, что людей очаровывает...
  - Ладно врать, сюда же прошел. И никакой чертовщины, обычные зеркала.
  - Зеркала?
  - Ну, не совсем обычные. Как в сказке аленький цветочек, помнишь? Делает тебя красой ненаглядной, - презрительно фыркнула Рудра, - стройной, ладной, неописуемо красивой. Музычка, дурман, вот мужики оторваться от такого зрелища и не могут.
  Сурапа возмутился:
  - Что ты несешь! Как мужик отразится женщиной?
  - Ой, ты не понял, - расхохоталась уродливая кухорка, - вы там такими мужественными, неотразимыми себя видите. Мускулистыми, как мечтаете. И залипаете. Нарциссы!
  Кадровый разведчик луссийского управления внешней разведки, более пяти лет носивший кличку Сурапа, язвительно парировал, намекая на страшную внешность младшей по званию:
   - Врешь. Если ты это видела, то как оторвалась от лицезрения собственной, неземной красоты и сумела дальше пройти?
  - Дурак ты, Сурапа, - с горечью ответила Рудра. - Я ведь помню, какой была до операции, а что зеркало мне врать пыталось, то и близко с правдой не стоит...
  Голос её отсырел и опасно задрожал. Сурапе стало стыдно за бестактность, он поспешно выдавил из себя примирительное:
   - Не сердись, я пошутил. Вы, женщины, у зеркала крутясь, всегда в себе дефекты находите - то морщинку, то седой волосок. Вот ты и не купилась на лесть...
   - Ну, Сурапа, берегись, - мстительно сказала Рудра, смахнув слёзы, - вернут мне прежний облик, тогда посмотрим, как закудахчешь, за мной гоняясь. Закрывай глаза, давай руку!
  И повела его по узенькой галерее, бесстрашно заглядывая в ниши с прельстительными зеркалами, так верно губившими вторгавшихся сюда мужчин.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"