Мох хрустел под ногами, трескался и стонал, как будто ему ломали кости. Сухая листва редких берез летела мне в лицо. Порывы ветра сбивали ее с ветвей и рассыпали золотым дождем. Сухим дождем...
Вызолоченные лиственницы, заросшие плетями лишайников, стояли насупившись, словно тролли из старой скандинавской легенды.
И только ели, эти суровые, привыкшие ко всему, северные деревья, не теряли своего темно-зеленого одеяния. Небо было пронзительно голубым, почти синим.
Старая квартира в большом и шумном городе. Мебель покрылась паутиной (нелегкий труд для пауков!) всего за пару лет. Старый ящик уже не вмещал в себя сотни писем и квитанций, и ветер разносил их по подъезду, словно почтальон, потерявший адресата.
--
Когда же они перестанут их рассылать!? Я все равно не хочу платить ни рубля! И мне нет дела, что в этой квартире, покинутой много лет назад, все еще подтекает кран с горячей водой, а батареи тщетно пытаются согреть хоть кого-то. Я никогда СЮДА не вернусь.
Узкая полоса сжатой пшеницы. Пожелтевшие ряды картошки. Весело помахивает своей растопорщенной головой метелка укропа. И редкие, еще не увядшие цветы -- вот и все, что осталось на маленьком огородике, зажатом между угодьями Лешего.
Да, для других я просто Леший -- странный незнакомец, поселившийся в этом глухом месте, тишину которого нарушает лишь неугомонная лесная речушка, весело прыгающая по камням. Меня редко кто встречает на своем пути -- только те, кто заплутает в лесу в поисках другого путника.
Мой НОВЫЙ дом. Маленькая избушка, срубленная из вековых лиственниц, с одним-единственным окном. Крыша покрыта дранкой, из небольшой трубы вьется дымок. Под навесом сохнут в лучах бронзового солнца дрова. Над входом в дом висит чучело большого глухаря.
Я убежал. И, в первую очередь, от себя самого.
На столе керосинка, освещающая избу неровным, дрожащим пламенем, и небольшое радио. Я включаю его редко, лишь в те минуты, когда мне хочется услышать еще чей-то голос, кроме своего. Голос из другого мира.
Но мне сейчас не до него. Сухая осень.
Я уже не знаю, что мне поделать с этой бедой. Сухая осень. Ни капли дождя. Ни ка-пель-ки! Молюсь всем известным богам, от Иисуса, до Даждьбога и Перуна, лишь бы на землю упала хоть капля... Сухая Мать-земля не родит ни ягоды, ни гриба, ни птицу не приманит. Лишь я знаю, насколько нужен этот дождь. Лишь я могу почувствовать, как стонет от Великой суши Земля.
Хлеб встает комом в горле. Крошки застревают в бороде. Наваристые щи стынут на столе. А дождя все нет. Нет и не будет.
Ложусь на теплую печь и тихо засыпаю. Пахнет луговыми травами, набитыми в суконный матрас, и, немного, сухарями, разложенными по печи. Я всегда мирно сплю по ночам.
Посреди ночи я услышал тихий удар. Сплю я чутко, иначе в лесу и нельзя, особенно в такую сухую осень. Медведь ведь тоже не виноват, что осень такая сухая. Есть-то перед зимой всегда хочется. Но это был очень тихий удар, будто кто-то кинул малюсеньким камушком по крыше. Я проснулся.
Удар, еще удар. Целая серия маленьких КАПЕЛЕК посыпалась на мой домик в лесу.
Я выбежал из дома. Дождь уже смело поливал мои угодья, мой огородик, мой дом и меня самого. Капли смело сбегали по лицу и терялись в бороде, рубаха вымокла в мгновение ока.
Серо-желтый мир ожил.
Я вбежал в дом, вне себя от радости. Теперь можно было спокойно спать, не думая ни о чем. Большой плетеный пестерь, словно приготовившись к своей нелегкой службе, радостно глядел на меня.
А где-то, в старом доме, в грязном городе невыключенное радио на всех языках мира кричало: "Сухая осень. Синоптики предсказывают сухую осень..."