Мы встретились в одном из баров Фритауна, где собираются европейские путешественники, наёмники, предприниматели.
Я, собственно, зашёл туда в поисках прохлады. Сьерра-Леоне - не самое лучшее место с точки зрения комфорта, а вот в том баре было всё, о чём может мечтать человек: кондиционер, чистый пол, лёд, виски, плазменный телевизор на полстены, и даже вай-фай.
Она сидела за столом в самом углу бара и пила. Много пила.
На столе уже выстроилась батарея пустых пивных бутылок, а рядом стояла полупустая бутылка коньяку. Рядом с ней сидела ещё пара белых, достаточно мрачного вида (наёмники?), но на солидном расстоянии, и в её сторону не смотрели - что было достаточно странно.
Я сел за соседний столик (по иронии судьбы, только он оказался свободен), заказал кофе, и достал планшет. Хвала богам, вай-фай оказался свободным, и я подключился к Интернету.
- Ты русский?! - в звонком голосе слышалась надежда.
Я посмотрел на неё. Маленькая, рыжеволосая, смуглая - но лицо при этом совершенно детское, наивное, как у школьницы. А вот взгляд... Он срывал кожу и прожигал насквозь, словно мощный рентген.
- Вроде бы не японец, - я постарался изобразить улыбку, но получилось нечто, сильно напоминающее оскал "Чужого" - А в чём проблемы?
- Ни в чём...Никаких проблем. Даже наоборот, - девушка забрала бутылку и подсела ко мне - Так вижу, ты тут сам?
- Эм...да.
- Будем знакомы - Ольга, - она протянула свою тонкую ладонь.
Я пожал руку, и немало подивился тому, какая крепкая хватка у такого миловидного создания.
- Михаил. А чем, собственно, обязан?...
- Собой, - пьяно улыбнулась Ольга - Ты еще и его тёзка, оказывается...
- Кого?
- Да так, - она махнула рукой - Один знакомый из прошлого. Далекого прошлого.
Я внимательно посмотрел на свою новую знакомую. Крепкие, абсолютно не женские плечи, приличный бюст, туго обтянутый камуфляжной футболкой, стройные ноги. Такой не надо искать "мужчину на час", - вокруг и так вьются сотни претендентов.
- Ты не смотри на меня так страшно, - засмеялась Ольга - Кстати, называй меня Олей, если тебе не трудно. Выпьем на брудершафт?
- Нет, извини, я не пью в таком климате. Совсем.
- Ладно, - Оля отставила бутылку - Бог с ней, с выпивкой. Я русского языка, - тут она сглотнула - Года два не слышала. Одни негры, да буры. Ну, ещё европейцы там. Надоело английским рот ломать.
- Понимаю. А какими ветрами тебя сюда занесло, о таинственная незнакомка? - спросил я шутливым тоном - Довольно странно видеть тут одинокую девушку, красивую и...
- Брось. Знаю я, что красивая, что умная, что смелая... - она, подумав, вернула бутылку на исходную позицию и подлила себе в бокал коньяку - Только это ничего не меняет. А как я здесь оказалась - это отдельная история.
- Хм. Уже интересно. А как же твоя компания? - кивнул я на громил.
- Джон и Фарли? - Оля залпом допила из бокала - Это охрана от компании, в которой я работаю. Ребята неплохие, но тупые, что те пробки.
- Мило. Но у меня с ними проблем не будет?
- Нет.
- Вот и славно, - мой кофе был теплым, ровно настолько, чтобы не вызывать тошноту - Но вернёмся к моему вопросу - как тебя сюда занесло, Оля?
- А...Это правда, длинная история, но тебе я её, пожалуй, расскажу. У тебя вот...- она нежно дотронулась до моей руки - Глаза добрые. Улыбка злая, а глаза добрые-добрые.
Мне стало не по себе. Кофе комом стал в горле, но усилием воли я подавил это непривычное - много уже лет, как непривычное - ощущение.
- Первый раз мне говорят такое.
- Ну вот, - Оля резким движением закрыла бутылку - Нет, я тебе не вру, и не смеюсь, поверь. Вот у сволочей наоборот, понимаешь? Улыбки добрые, елейные, заискивающие - а глаза лживые. Поверь мне, Миш - я в сволочах хорошо разбираюсь, они мне всю жизнь встречаются.
- Не сомневаюсь. Но, я не священник, да к тому же, почему должен слушать твою исповедь?
- А кто? Ну вот кто, Миш? - тоскливо спросила Оля - Кому интересна моя жизнь? Шефу? Охранникам? Местным неграм?
Я допил кофе. Встреча с соотечественницей - неплохо, но вот успокаивать чужие истерики и вытирать пьяные слезы не нанимался.
- Тону я здесь, Миша. Тону, как в болоте, - в голосе зазвучала предсмертная тоска - Десять лет, как уехала из России, а всё не могу от прошлого избавиться. Понимаешь?
Я выстроил логическую цепочку в духе Эраста Фандорина:
Раз - девочке плохо, очень плохо. Два - я никуда не тороплюсь, и от меня не убудет выслушать её историю, даже самую дикую и необычную. Три - общение с красивой девушкой ещё никому не повредило. Четыре... да, четвёртый пункт чушь, из разряда "ненаучной фантастики".
- Ну-с, больная, - я жестом подозвал официанта и заказал ему ещё кофе - Выкладывайте свои беды.
И Оля начала говорить...
***
- Знаешь, Миша, моя жизнь так сложилась, что никому не пожелаешь. Честно.
Сначала всё было хорошо - родители занимались бизнесом, и лихие времена обходили нашу семью. У меня было то, о чём другие и мечтать не могли - красивые платья, эти все иностранные игрушки, даже свой мобильный телефон. Представь, да?
Я кивнул.
- Мы жили в своём доме, роскошном. Две машины, несколько мотоциклов - папа любил на них ездить - а ещё несколько слуг и служанок. Меня иначе, как принцессой, и не называли.
Но вот училась я в обычной школе, ничуть не элитной. Конечно, учителя носились со мной, как с хрустальной (с учётом того, сколько родители вложил в ремонт школы, это было неудивительно), одноклассники заглядывали в рот - одним словом, море обожания, к которому я привыкла. Не то, чтобы я сильно загордилась - мама старалась воспитывать в "старом", советском духе - но ореол небожительницы вокруг меня сформировался.
И тут сказка закончилась. Дефолт девяносто восьмого, и папа...любимый папа, образец мужественности, смелости и доблести, скрылся. Бросил нас с мамой, забрал остатки денег, и больше мы его не видели.
Так, в одночасье, из принцессы я стала нищенкой. Дом и всё имущество у нас отняли, и мы с мамой переехали к бабушке, в старую хрущёвку на окраине. И что тут началось...
Одноклассники из друзей превратились в лютых врагов. Били, унижали, плевали на спину, рвали одежду, всячески оскорбляли - знаешь, всего не перечислить. Я моментально стала изгоем, над которым издевались даже другие изгои. А учителя...в лучшем случае, пытались успокоить дорогих одноклассничков, в худшем - давали пример.
Особенно меня невзлюбила учительница математики. Из двоек я не вылезала, вдобавок, она позорила меня перед классом, под радостный хохот одноклассников.
Я снова кивнул.
- Мама работала на двух работах, чтобы прокормить нас с бабушкой. Я училась, участвовала в разных конкурсах - грызла гранит науки, как проклятая. Тогда же выучила английский язык, который и пригодился мне здесь.
Только один меня не предал, и его звали Миша, как и тебя. Маленький, смешной такой, в очках на пол-лица. Постоянно за меня дрался, помогал мне, вкусности таскал.
Помню, один раз я у него дома осталась - уроки делать. И тут свет выключили, - Оля тяжело вздохнула - Он зажёг свечу маленькую, и мы сидели, делали уроки...А потом он меня так осторожно в губы... ну знаешь, как дети целуются?
И в третий раз я спокойно кивнул, помешивая сахар в кофе.
- Вот это у меня самое чистое воспоминание. Самое светлое, красивое и доброе. То, наверное, о чём я никогда не забуду... Этот яркий свет свечи, темнота вокруг, и мы, вдвоём, на старым учебником.
- Красиво, согласен.
Оля печально вздохнула.
- А время шло, мы взрослели. Издевательства становились всё сильнее и злее, - Оля не выдержала, и снова налила себе коньяку - Мне и рюкзак в унитазе топили, и в волосы тараканов подсаживали, и юбку нарочно сигаретами прожгли...
Но самое страшное случилось на выпускной. Девочки - если их так можно назвать - заманили меня в туалет, и разорвали платье, на которое мама год работала. Причём разорвали с умыслом - декольте, сорвали юбку, разорвали колготки. Миша не выдержал, полез в драку, и ему локоть рассекли...
- Правильно сделал - я впервые разомкнул уста.
- Может быть, ты прав. Ну, я убежала, всю ночь прорыдала дома. А на следующий день, утром, забрала аттестат и уехала в областной центр - поступать в институт. Даже с Мишей не попрощалась.
В институте началась новая жизнь. Общежитие, выпивка, сигареты, мальчики. Первые два года я даже в родной город не приезжала - лишь мама присылала деньги.
На третий год свобода закончилась. Я не сдала курсовой проект, и меня отчислили. Но возвращаться домой и не собиралась - большой город, большие возможности, большие деньги.
Где я только не работала и чем только не занималась, Миша. От продавщицы хот-догов до менеджера крупной корпорации. Иногда жила хорошо, чаще - средне, иногда совсем плохо.
Мужчины... Они были, Миша. Красивые и не очень, богатые и бедные. Но никто из них не затронул той струны, которую называют "любовью". Не было этого, совсем. Страсть была, а любви - не было, не было у меня любви.
Я закончила заочно институт, сменила еще несколько работ, купила квартиру. Мама к тому времени уже умерла, как и бабушка, так что я осталась одна - против всего мира.
И началась рутина - работа, дом, работа, дом, работа... Отдых? Но у меня не было ни подруг, ни друзей. Везде, в каждом, я видела предателя, которому нужны или мои деньги, или моя квартира.
Коллеги? Собачья свора и серпентарий в одном флаконе. Каждый готов продать другого за надбавку в сто евро от начальства, каждый подсиживает другого, каждый... А, чёрт, пошли они все!!!
Оля вылила остатки коньяку в бокал и залпом выпила.
- Я искала Мишу. Но он куда-то уехал, никому не оставив своих координат. И в конце-концов, я смирилась и плюнула на свою личную жизнь.
Пять лет каторги, без отпусков, без отдыха, без человеческих отношений в коллективе. Если где-то на Земле есть филиал ада - то это именно та компания, в которой я работала.
И я не выдержала. Забрала накопленные деньги, оформила загранпаспорт и уехала из России - навсегда.
Европа, Китай, Америка - я бежала от себя, от своих горестей и проблем, от прошлого. Знаешь, устала быть маленьким забитым ребёнком, который до сих пора носит в себе горечь обид и предательств, но не получается повзрослеть. Цинизм у меня получается, пошлость - получается, а вот повзрослеть - не получается.
Иногда мне кажется, что всё произошедшее - дурной сон, и я сейчас проснусь в своё постели, а рядом будут папа и мама, и всё будет, как раньше...
На её глазах выступили слёзы.
- Да, воистину, такого и врагу не пожелаешь, - ответил я - Но почему ты остаешься здесь, в этой дыре?
- А здесь проще. Я зарабатываю приличные деньги, меня никто не трогает, никто не беспокоит. Только вот тоскливо порой, очень тоскливо.
Я достал из бумажника деньги, положил на стол.
- Пойдём, Оля.
- Куда?! - она в изумлении посмотрела на меня.
- На улицу, куда же ещё.
Мы вышли из бара, а следом за нами вышли охранники.
Оля обратилась к ним на английском, и охранники вернулись в бар.
- Ну что? - Оля мрачно посмотрела на меня - Ну прости, излила душу. Неприятно слушать пьяную, да?
Вместо ответа я крепко обнял её за плечи, и прижался своими губами к её.
- Та свеча, Оля, и правда горела очень ярко. Правда.
- Нееет...Нет, это...- она задохнулась от изумления - Это невозможно. Невозможно. Просто невозможно.
Я запустил пальцы в её волосы и прижал к себе, чувствуя, как бьется маленькое сердечко. Так же, как и много лет назад, когда мы поцеловались в первый раз.
- И тот учебник, по которому мы занимались, я тоже помню - старый, разрисованный. И тепло твоих губ никогда не забывал. И искал, понимаешь? Долго искал - и вот же, нашёл.
Её пальцы нащупали шрам на локте, скрытый под рубашкой. А губы жарко ответили на мой осторожный поцелуй...
***
Я заканчиваю эту своеобразную исповедь в Париже. Оля сейчас спит на кровати, подложив кулачок под пухленькую щёчку.
Выключив верхний свет в номере, я зажёг свечу - тонкую и белую - и поставил на окно. Затем лёг рядом с любимой, и она прижалась ко мне грудь, одарив нежным поцелуем.
- Куда дальше? - шепотом спросила она - Москва, Киев, Белград, Токио?
- Куда угодно, но только с тобой, дорогая. Я тебя теперь никуда не отпущу, ясно?
- Да, - Оля закрыла глаза - Я и сама теперь никуда не уйду. Вместе, теперь только вместе.
А я посмотрел на свечу. Всё-таки, хорошо, что этот яркий свет указывает нам путь.