Пролог
К посту подполз утренний туман, окутав спящего на широком ящике часового. Коли заворочался, уронил громко звякнувшую алебарду и резко сел. Оглядел мутными со сна глазами покосившиеся склады и протяжно зевнул. Одежда успела отсыреть, и его била легкая дрожь. Светлело скрытое серой пеленой небо, обещая скорую смену. Можно будет спокойно досмотреть сны в караулке. Часовой лениво поднялся и прошелся вдоль дверей, проверяя восковые печати на замках. Кажись, сегодня дождь зарядит, подумал он равнодушно. Новый караул уже не поспит. Будут с промокшими ногами под грибком торчать. Он с сомнением поглядел на ящик. Можно еще полчасика покемарить. Сырость только проклятая...
Конец весны - лучшее время на заставе. Ночи уже теплые, а гнус еще не полетел. Нет, спать, конечно, можно и зимой. Попробуй, походи в караул по году, по два без выходных. Часовые спят всегда - и в лютый мороз, и в метель. Час спишь, час по посту бегаешь - согреваешься. Коли зевнул и еще раз вздрогнул. Что-то слишком густой туман сегодня, на пять ярдов ничего не разобрать. Он перешагнул через давно развалившуюся изгородь, и с края пригорка поглядел на высунувшиеся вдалеке из молочного океана верхушки сосен. Вокруг неестественно тихо, словно туман поглотил все звуки. Будто мир исчез, а время застыло. Может именно так и умирают, отгоняя дремоту подумал Коли. Никаких тебе ангелов, никаких демонов. Только сырая мгла. Часовой расстегнул ширинку и под ногами зажурчало. Только тишина и туман. И никто уже не придет тебя сменить.
За соседней сопкой закричали гуси. Белесая стена тем временем поднялась еще выше, скрыла и верхушки деревьев, и ближние сопки, слившись с низким тучами. Коли закончил опорожнять мочевой пузырь, застегнул ширинку и еще раз всмотрелся в ставший стеной туман. Там, на севере, в стороне, куда весной летели пернатые, только людей и крупной живности нет, а в остальном обычная тундра и тайга. Для птицы, получается, настоящее раздолье - никакой хищник яйца или птенцов не сожрет. А то, что о страшной пустыне за тундрой говорят, и разных ужасах, что там водятся, так это почти все глупые выдумки. А если и не выдумки, то эти страхи все равно не гусями питаются.
От мыслей про северные ужасы Коли стало не по себе, и он начал думать о другом. Завтра, то есть уже сегодня, проверяющий прибудет. Орденский экзекутор. Снова начнет всякие тревоги устраивать. Беги туда, беги сюда. А чего бегать, спрашивается? С той стороны еще пару тысяч лет назад, если Отец Патрик не брешет, все сдохли. Зверь и тот туда редко забредает, только птицы лето пережидают. От кого защищаться? Тем более наша застава самая северная, на тысячу миль ни справа, ни слева никого нет, обходи не хочу. Смех один, а не граница. Какая надобность в этих учениях? Нет же, бегай целую неделю туда-сюда как бешеная собака...
Перед взором Коли на миг, как наяву, встал свой дом в родной деревне. Жена, которая сейчас, как пить дать, со всеми подряд спит. Дети... Попался ведь по-глупому, на пустяковой краже. И сразу сюда, на десять гребанных лет. Ладно, хоть не на каторгу. А ведь ничего не было бы, если б не тот глупый спор. Повелся на слабо, как мальчишка. Почему Единый Бог не дает ума, когда тот нужен? Сейчас вот все понимаю, а изменить уже ничего нельзя. Коли тяжко вздохнул, повернулся, и побрел обратно на пост. Вдалеке тут же застучали дробным эхом шаги. Что-то сегодня десятник легко поднялся, с удивлением подумал часовой. Обычно он пятичасовую смену на полчаса задерживает, боров жирный.
Шаги приблизились, захлюпав по воде. Коли сладко зевнул, почесал ниже спины и замер, пораженный. В проклятом тумане не разобрать направления, но вода здесь только на болоте. Уже не легкая дрожь - мороз продрал вдоль хребта! Сдавленно вскрикнув, Коли побежал к постовому грибку. Какого демона? - зло, и в тоже время с отчаяньем подумал он, прыгая через почерневшие бревна - огрызки давно сгнившего частокола. Разыграть меня, что ли решили, как Деррика в прошлом году? Или проклятый экзекутор, еще вчера приехал, какую-то новую проверку удумал? Из тумана проступил приблизившийся грибок. И тень рядом. Высокий человек, больше чем кто бы то ни было в их сотне. Коли попятился к ящику, рядом с которым валялась его алебарда. Сзади недовольно забормотал тот, что приближался с болота. Часовой подхватил оружие и развернулся к нему. Вторая тень тоже огромна и неожиданно очень близка, всего в трех шагах! Коли взвизгнул и ударил наотмашь. Алебарда прошла сквозь тень и воткнулась в землю.
- Мужик, ты совсем сдурел? - злым голосом спросила тень. - Я тебе эту палку сейчас в зад засуну!
У Коли вдоль позвоночника потекла струйка холодного пота, колени мелко задрожали, стукнувшись пару раз друг об дружку. Вот они, страхи северные! Он снова поднял алебарду, но она вырвалась из рук и исчезла в белесом мареве. Часовой побежал направо, в сторону караулки, но через пару шагов получил подножку и растянулся на земле. Сердце гулко стукнулось в кадык и замерло. В зад несильно уперлось что-то острое. Кажется, его алебарда.
- Если мы, связанные незримыми нитями общих законов и морали, люди, - нараспев, как отец Патрик с кафедры, произнес ехидный голос, - будем тыкать друг в друга железяками - в зад кольнуло сильнее - что же станет с миром, что мы бережем?
Коли схватили за шкирку и рывком поставили на ноги. Не такие уж они и огромные, подумал он, приходя в себя. Здоровяки конечно, оба на полголовы выше его, но в первый момент со страху показались восьмифутовыми демонами. Одеты оба как бродяги. Тот, что отобрал оружие в одних коротких, чуть ниже колен штанах. На другом выцветшая желтая стеганка с капюшоном, скрывшим лицо.
- Это ты здесь домой хочешь? - с фальшивым участием осведомился тот, что в коротких штанах.
В ответ у Коли вырвалось нечто нечленораздельное.
- Так что же ты на ящике дрыхнешь? Он там на случай пожара, а не для возлежания караульных.
- Там и песка наверно уже нет, - сухо сказал второй, что в стеганке.
- И багор со щита утащили, - подхватил первый. - Куда наша армия катится?
- Вы кто, мужики? - спросил Коли, с трудом совладав со своим голосом.
- Мимо проходили, - тот, что в коротких штанах, показал большим пальцем себе за спину, в сторону болота и сопок, скрывшихся в тумане. - А тут ты лежишь, почки застудить хочешь. Зачем, спрашивается? У тебя дома дел куча, дочек через пару лет замуж выдавать, хозяйство наверняка обветшало. Надо и о семье думать.
- Дык это... - пробормотал Коли, пытаясь понять, где над ним издеваются, - меня ж никто не спрашивает. Загребли на десять лет, теперь защищай вот...
- От кого? - спросил тот, что в капюшоне. - Тут вокруг ни души.
- Херней маются! - доверительно изрек его спутник.
- От нас это не зависит, - ответил Коли, понявший, что убивать его не хотят и немного успокоившийся. - Сказали охранять, вот и стоим тут. А у меня дома, эта... дочки...
Он замялся, вспомнив, что пришедшие уже упоминали его дочерей, словно знали его раньше.
- Не, это не дело, - сказал тот, что в коротких штанах. - Надо вашему начальству сказать, что охранять нечего.
- Они не поверят, - сокрушенно покачал головой Коли.
- Поверят, - подал голос второй, вытаскивая из-под полы продолговатый, серебристый предмет.
Капельки влаги сели на металлическую поверхность, отсвечивая блеклыми красками раннего утра. Холодом страшного предчувствия у Коли сковало внутренности. Предмет еле слышно зашипел и на псарне раздался многоголосый вой.
Глава 1
В высоту башня была футов шестьдесят. Сложенная из массивных глыб, плотно подогнанных одна к другой, она глядела на мир несколькими оконцами, расположенными под самой крышей. Петер задрал голову и прищурился, рассматривая её. От мысли, что придется лезть на такую верхотуру, ему стало не по себе. Ещё прочная, но уже начавшая ветшать, башня стояла на самом краю обрыва, возвышаясь над Савонским заливом. С правой стороны к ней подходила стена, больше похожая на высокий забор, и что происходило с другой стороны, они не знали. Может там дрых кто-то из Отцов, а может их уже ждала стража. Слева и внизу, за обрывом, шумел прибой, а со спины доносился приглушенный гул торгового квартала Савоны.
Внутри башни, в подвале, Отцы держали старое барахло, оставшееся с незапамятных времен. Ничего полезного, мусор, которому нашлось место только в самой дальней и заброшенной части монастыря. Тем обиднее было бы из-за него разбиться или быть пойманным орденской стражей. Правда стража здесь появлялась нечасто, что облегчало их поручение. Найти древний огнемет, принести сэру Ганнару - и их судьба решена. Бродяги-дезертиры давно разбитой армии, они станут служить весьма уважаемому человеку. Можно будет забыть о голоде, безденежье и прочих радостях скитальческой жизни...
- Нам, что, в те окна забраться надо? - дрогнувшим голосом спросил Марк. Марк - лучший друг Петера с семи лет. На дюйм выше, но такой же тощий, он сунул пальцы в свою роскошную шевелюру и поскреб затылок.
Третий из стоявших под башней, смуглый невысокий Серхио ехидно улыбнулся:
- Ну да! Полезем со стороны обрыва. Чтобы не заметили. Эй, блондинчик! - Серхио повернулся к Петеру. - Давай веревку!
Петер засуетился, роясь в мешке, и через несколько мгновений, обвязавшись одним из концов бечевки, Серхио уже карабкался по стене. Выходило у него на зависть ловко - Серхио был из семьи акробатов. Быстро перебирая руками и ногами, словно паук, он продвигался вверх и влево, поближе к окнам и подальше от случайного взгляда какого-нибудь зеваки. Веревка тянулась от его поясницы, как толстая нить паутины. Не прошло и минуты, как он добрался до одного из окон и скользнул внутрь.
Веревка дернулась, и Петер, вытерев о штаны вспотевшие ладони, схватился за нее. Следующие несколько минут смазались в его памяти, только отдельные детали впечатались в нее, словно их вбили туда молотком: проклятая веревка норовила вырваться из трясущихся рук; ноги, вместо того, чтобы попасть в щели между камнями, скользили по гладкой поверхности, срываясь в пустоту. А на середине пути он додумался посмотреть вниз. Его уже стащило влево, и вместо заброшенного сада, где остался ждать своей очереди Марк, далеко внизу бились о камни океанские волны.
В себя Петер пришел на загаженном голубиным пометом полу. Ладони саднило, частое дыхание драло и обжигало гортань, а в глазах плавали цветные пятна. Он сел и стер с щеки приставшую грязь. Серхио уперся ногой в подоконник и снова тянул веревку. Когда на пол рядом с Петером повалился тяжело дышащий Марк, миниатюрный вор вытер рукавом пот со лба и ухмыльнулся:
- Не так уж вы плохи, как с виду кажетесь! Я-то думал, что один точно рыб кормить полетит.
- Я тоже про себя так думал! - Марк прислонился к стене и, скривившись, вытряхивал из волос голубиный помет.
- Ничего! - все также жизнерадостно объявил Серхио. - Как говорит мой батяня: главное начать и кончить! Так что пол дела мы уже сделали. Остались пустяки.
- Чего бы тогда твоему батяне вместо меня не пойти? - буркнул Марк. - А я внизу подожду...
Серхио в ответ засмеялся и показал в окно:
- Он во-он там! Попробуй позвать, может получится!
Петер подошел и глянул наружу. Голубую гладь внизу рассекали каракки, галеры и галеасы, идущие в порт. Над ними кружили чайки, сейчас находившиеся намного ниже Петера. В середине обширной бухты расположился на первый взгляд безжизненный остров. Но именно на него и показывал Серхио.
- Еще четыре года ему под теми камнями томиться.
- Там тюрьма?
- Она самая. Это у нас наследственное. Днем по канату ходим, ночью по виллам богачей. Ну что, пошли вниз?
Петер вспомнил, зачем они здесь, и оторвался от завораживающего пейзажа. Дверь открылась легко, ее никто и не думал закрывать. Они медленно пошли вниз по винтовой лестнице, прислушиваясь к гулкой тишине. Но в башне никого не было, а слой пыли на ступенях явственно говорил о том, что не было давно.
На первом этаже они нашли дверь, ведущую в подвал. На огромном засове висел исполинских размеров навесной замок. Серхио, увидев это ржавое чудовище, лишь ухмыльнулся и достал из-за пояса короткий нож. Послышался короткий скрежет, а в следующее мгновение замок уже был в руках вора.
Массивная двустворчатая дверь открылась с противным скрипом. Внутри было темно, Марк вытащил огниво, а Петер, проведя рукой по стене, нашел прикрепленный к ней факел. Через минуту высветилась обширная комната, заставленная рядами высоких, до потолка, стеллажей. Марк двинулся вглубь, зажигая остальные факелы. Серхио закрыл за собой дверь и оглядел ряды полок.
- Хочешь стащить чего? - спросил Петер, заметивший интерес на лице вора.
- Это же рухлядь, - ответил Серхио и опасливо покосился на покрытые слоем пыли древние вещи. - Думаешь Отцы оставят без охраны что-то ценное?
- То, что они не считают какую-то вещь ценной, не значит, что это действительно так, - резонно ответил Петер.
- Думаешь? - Серхио подошел к ближайшему стеллажу, заваленному железом, по большей части перекрученным и переломанным. Вытянул из кучи металлическую палку, со множеством мелких деталей и двумя плоскими отростками посередине. - Что ж, всё может быть. Сэр Ганнар нас сюда просто так бы не погнал. Но, говорят, эти древние штуки из человека могут душу высосать?
Петер засмеялся:
- Глупости! Это просто очень старые механизмы.
- А для чего они? - Серхио вертел железную штуковину, прикидывая как ухватить ее половчей. - Что это за дубинка?
- Понятия не имею, - честно признался Петер. - Только вряд ли это дубинка. Смотри, какая тонкая работа...
- Если с этого края взяться, - пробормотал Серхио, - то получается знакомо - упор, как у столярного сверла, прижал плечом и крути ручку. Правда ручки нет, но вот за эти выступы схватится удобно, указательный палец на этот рычажок... - он опомнился и бросил железяку обратно на полку. - Эта бесовская штука не для сверления дерева сделана! Знаем мы ваших столяров... Вынет душу из тебя, обосраться не успеешь.
Петер фыркнул и пошел за Марком, разглядывая древний хлам. На ближних полках лежали крупные серебристые камни, слабо светящиеся в полумраке. Они сменились штуками, похожими на стальных пауков, сдохших и сложивших лапы одна к одной. Еще дальше серые ящики, у всех одна сторона из черного стекла, в котором отсвечивало дрожащее пламя светильников. За ними железные бочки, с незнакомым ярко-желтым символом. Множество длинных, металлических полос, когда-то бывших одним целым, все изогнуты и скручены чудовищной силой. Представить страшно, кто способен так... В одном из исковерканных кусков торчала демонская сверлилка, вроде той, что трогал Серхио, только раз в десять больше. Рухлядь, когда-то стоившая состояния...
Марк сидел над длинным ящиком, смахивающим на гроб. Лицо в зеленоватой пыли, словно заплесневело. Он с натугой выдирал из ящика опутанный тонкими, разноцветными веревочками, продолговатый предмет. Тот, наконец, поддался, пестрые змейки с тихим треском отпустили его, начав недовольно извиваться, видимо ища похитителя. Петера передернуло от омерзения.
- Глянь, я вроде нашел его! - торжествующе воскликнул Марк
Петер присел рядом, вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо листок с чертежом.
- Нет, не он... На нашем ещё приклад должен быть.
- А что мы ищем? - спросил подошедший Серхио.
- Сэру Ганнару нужна штука, стреляющая огнем, - отозвался Марк. - Вроде посохов, что носят профессора Асирской академии...
- Не говори глупостей! - поморщился Петер. - То, что мы ищем - просто очень сложный механизм. Никакой магии в нем нет.
- Откуда тогда берется огонь? - удивился Серхио.
- Кто бы знал. - Петер засунул листок обратно и поднялся. - Люди до Катаклизма много чего умели, о чем мы и не подозреваем.
- Именно поэтому их и называли магами! - упрямо сказал Марк и повернулся к Серхио. - Не обращай внимания. Он древний язык учил, от этого у него мозги повернулись...
Серхио пожал плечами, словно говоря: я что-то такое и подозревал.
Следующие полчаса Марк с Петером вскрывали остальные ящики и ворочали валяющийся на полках хлам. Серхио помогать им отказался, сославшись на необходимость стоять на страже.
Многие вещи, если стереть с них пыль, казались почти новыми. Маленькие разноцветные пластинки, которые Петер назвал "пуговицами". Вещи побольше, все с плавными, изящными изгибами, металлическим блеском поверхности и неожиданно теплые на ощупь. Совсем уж здоровенные штуковины хищного вида. Никакой фантазии не хватит, чтобы представить, для чего служило это добро. Казалось, стоит понять, как их включить, и они снова заработают. Но Петер хорошо помнил слова школьного наставника, Отца Кристиана: "силы, заставлявшей древние вещи работать, больше нет". Даже абсолютно целые больше никогда не оживут. Теперь это лишь странного вида безделушки, интересные только любителям истории и коллекционерам.
Древний огнемет нашелся в одном из углов, прислоненный к стене и опутанный паутиной. Марк осторожно стер с него грязь, повертел в руках. Огнемет представлял из себя толстую трубу с прикладом, как у арбалета.
- Как думаешь, он работает?
- Нет, - твердо сказал Петер. - Древние вещи все до одной сломаны.
- Зачем же он нужен сэру Ганнару?
Петер пожал плечами:
- Откуда мне знать? Да и какая разница? Главное, что нас, двух дезертиров, взял на службу такой уважаемый человек...
Марк не стал с этим спорить. Вонь ремесленного квартала, в котором они жили, приехав в Савону, он переносил куда хуже Петера. Петер сунул "огнемет" в свой заплечный мешок и направился к выходу. Позади Марк тушил факелы.
К удивлению Петера, ближние к выходу факелы уже были потушены, а Серхио стоял, склонившись у двери, и подглядывал в узкую щель. Услышав шаги, вор оглянулся, и приложил к губам палец. Петер на цыпочках подкрался к двери, и с ужасом понял - с той стороны кто-то есть!
- Уважаемые, это же бред! - раздался из-за двери недовольный, писклявый голос. - Что еще за убийцы из Пустоши?
- А если не бред? Предлагаете закрыть глаза и надеяться, что если мы ничего не видим, то этого и нет? - ответил из глубины коридора другой голос, надтреснутый.
- Отец Эмилио, если вы пришли, чтобы хамить...
- Братья, братья, - вмешался третий, - давайте не будем поддаваться эмоциям. Мы здесь, чтобы обсудить ситуацию, а не друг друга.
-Так давайте обсуждать! - бросил второй, Отец Эмилио. - Мы должны переслать отчет Отца Михаила Магистру и дать свои комментарии.
- Позвольте, - возмутился писклявый, - что значит - переслать? Мы уже решили, что написанное им - правда?
- Я знаю Отца Михаила почти тридцать лет, - продолжил Отец Эмилио, - его старшим экзекутором назначили не за хорошие оценки или прилежное поведение. Он в любой, самой тяжелой ситуации не потеряет голову и не даст страху или нелепым бредням одержать верх над здравым смыслом.
- Тогда как прикажете понимать его послание? Кому сдалась эта застава? Они ведь просто смотрят, чтобы никто на север не шлялся...
- В обратном направлении тоже, Отец Диегу, - осторожно сказал третий.
- В обратном направлении никто и не ходит. Там же Пустошь. Бесплодная земля.
- Да, да, да, - нетерпеливо сказал Отец Эмилио. - Мертвый изуродованный север. Наследие тех времен, когда человек мог делать, что ему заблагорассудится. Когда каждый мог быть магом и подчинять себе страшные силы. Это написано во всех учебниках истории. Вы же взрослый человек, должны понимать, что в учебниках пишут далеко не все.
- Ох уж эти экзекуторские тайны, - неодобрительно проворчал Отец Диегу. - Что же, по-вашему, не написано о Катаклизме в учебниках?
- Некоторые мелкие детали. Но пусть сначала Отец Себастьян скажет.
- И то, правда, - согласился Отец Диегу. - Кто из нас главный архивариус? Отец Себастьян, ваше слово.
Наступила пауза. Ладони Петера стали мокрыми от пота. Как они могли попасться? Или это просто совпадение?
- Рукописи зачастую противоречат друг другу в этом вопросе, - промямлил Отец Себастьян после паузы. - С одной стороны есть всем известная легенда о древних магах, уничтоживших в результате междоусобицы северную часть нашего мира. С другой стороны, те немногие документы, что открыло нам Управление Экзекуции, в чьем ведении находятся северные территории, говорят о том, что никакой междоусобицы не было. Древние маги, которыми так любят пугать у нас детишек, может и были причиной Катаклизма, но потом против Ордена Неизменности выступали как единая сила. И они конечно не погибли сразу. По крайней мере, какие-то из их прихвостней сумели выжить и организоваться. Солдаты, слуги и прочая чернь, или кто там у них был. Если помните, а Отец Эмилио наверняка знает это лучше меня, первые века экзекуторы совершили немало походов, добивая эту нечисть...
- Получается, не добили? - спросил писклявый. - За столько-то лет?
- Дело не в этом, - ответил Отец Эмилио. - В Пустоши мы всех прибили. Но были два места, где остатки этого отродья сумели пережить Катаклизм, и откуда они собственно и лезли...
- Вы о Монументах? - спросил архивариус. - Они вроде бы тоже уничтожены...
- Нет, - перебил Отец Эмилио. - Один действительно сломался, но и он не уничтожен. А второй сам перестал работать. Или скрывавшиеся в нем Маги поняли, что сюда лучше не лезть.
- Монументы? Как можно скрываться в памятнике? - недоуменно спросил Отец Диегу. - Они что, такие большие?
- Немаленькие, - подтвердил архивариус. - Но внутри никто не скрывался. Они приходили из других миров. Там что-то вроде порталов, что связывают некоторые наши монастыри. Но это сейчас неважно, что нам делать, вот вопрос! Если Отец Михаил прав, и на орденскую заставу напали слуги древних, то надо немедля сообщить Магистру.
- Откуда они могли там взяться, после стольких веков? - тоскливо отозвался Отец Диегу. - Нас ведь на смех поднимут!
- Не поднимут, - твердо сказал Отец Эмилио. - Те, кому мы будем докладывать, над такими вещами не смеются. А если слова Отца Михаила не подтвердятся, по крайней мере Великий Магистр будет знать, что у нас здесь, на востоке, не пущено все на самотек. Выиграем себе несколько дней, наверняка Отец Себастьян успеет что-нибудь в архиве раскопать по этому поводу.
- Но остальным - ни слова! - добавил Отец Себастьян и через несколько мгновений раздался скрип ржавых петель.
Еле слышно звякнул замок, Серхио открыл дверь и выглянул наружу.
- Чуть не попались, - сдавленно прошептал он. - Как они не заметили, что с подвальной двери замок снят...
- А кто это был? - тоже шепотом спросил Петер.
- Начальство Савонского монастыря. Только чего они по темным углам шепчутся? Ты понял, чего они про Пустошь мололи?
Петер, учивший историю древних, понял, но на всякий случай отрицательно помотал головой.
- Ну да ладно, - вздохнул Серхио. - Главное, что нас не заметили. Пора уматывать.
Путь назад оказался куда сложнее. Спускаться с башни пришлось в обрыв. Веревки на дополнительную сотню футов хватило, брали с запасом, но ободранные ладони, локти, колени, а у Петера еще и разбитый нос, были собраны в большом количестве. К тому же внизу не было даже узенькой полоски берега - почти отвесная каменная стена уходила вниз, в темные и холодные глубины. Серхио, спускавшийся последним, дернул веревку, обрывая хитрый узел и упал с высоты нескольких футов в море. В кабельтове от скалы стоял баркас, от него тут же отошла лодка.
Петер барахтался в воде, ослепший от брызг, борясь с волнами, норовящими кинуть на скалы. Чьи-то руки схватили его за шиворот и плечо, дернули вверх с такой легкостью, словно он котенок. Упав на твердое, Петер протер глаза - он сидел в лодке, на него весело смотрел верзила, голый по пояс, весь заросший курчавым волосом. Проморгавшись, Петер признал в нем Большого Тома - начальника охраны сэра Ганнара. За Томом, его младший брат Хейк тянул из воды Марка, еще дальше Серхио тряс головой, вытряхивая воду из уха.
- Добыли? - спросил Том, берясь за весла.
Петер пощупал заплечный мешок и кивнул.
Лодка развернулась и прыгая на волнах, пошла к кораблю. Петера снова схватили за шиворот и потянули вверх. Такой способ подъема был довольно унизительным, но Петер честно признался себе, что самостоятельно он вряд ли бы справился. От пережитого его руки и ноги дрожали, как у запойного алкоголика, а тело с трудом сохраняло вертикальное положение. Но увидев сэра Ганнара, Петер тут же подтянулся.
Высокий и жилистый, в черной рубахе с короткими рукавами и таких же черных, кожаных штанах, их новый хозяин не слишком походил на рыцаря. К тому же, смуглое лицо, обрамленное темными волнистыми волосами, выдавало в нем южанина. Сэр Ганнар смотрел строго, без улыбки, но при этом в нем не чувствовалось и капли надменности, присущей сильным мира сего.
Петер вытащил огнемет и протянул хозяину. Тот осторожно провел ладонью по поверхности и едва заметно улыбнулся:
- Неплохо! Страшно было?
Петер кивнул, и улыбка Ганнара стала шире.
- Это хорошо, значит ты и вправду умен. Не думай только, что я вас как воров к себе взял. Для такого грамотного, как ты, работа посерьёзней найдется... Просто я привык проверять людей, тем более, когда-то связанных с Орденом.
- Я понимаю, сэр, - тихо сказал Петер.
- Если останетесь у нас, звать меня сэром не надо. Это для чужих, что бы понимали, кто главный.
- Да, сэр, - сказал Петер и покраснел.
Ганнар снова улыбнулся одними уголками губ.
- Ладно, привыкнешь. Расскажи лучше, что заставило вас отказаться от службы в Ордене. Твой друг говорил - ты был лучшим в своем выпуске.
Петер замялся. Такие вещи в двух словах не объяснишь.
- Мы были добровольцами в походе против пиратов. Вы наверняка слышали об этом. У них там объявился вожак толи из Пустоши, толи еще откуда. Он перешел дорогу Отцам, и мы должны были принести свет Ордена в те дикие края. Вышло, как вы знаете, совсем по-другому. Когда мы вернулись домой, отношение к нам было, как бы это сказать...
- Вы оказались во всем виноваты! - закончил Ганнар. - Знакомая ситуация, дальше можешь не объяснять. Но у нас другие порядки, скоро сами убедитесь.
Он развернулся и отошел к Серхио, который сразу же начал, что-то шептать ему на ухо. Петер сел на палубу, привалившись к борту спиной. Над головой хлопнул парус и баркас медленно пошел домой.
Петер прокручивал в голове подслушанный разговор Отцов, пытаясь понять, о чем шла речь. Нападение на заставу, видимо одну из тех, что на севере смотрят за рубежом между Пустошью и обжитыми землями. Ожившие слуги древних, которые, как оказалось, воевали не друг с другом, а с людьми... Если б Петер услышал эту историю на улице, то принял бы ее за одну из тех нелепых баек, что выдумывают неграмотные крестьяне. Слухи о пиратском короле, Витарре, он тоже всегда считал выдумкой. А вдруг он и правда из Пустоши?
Петер закрыл глаза и вопреки его воли в памяти всплыл привычный кошмар, один и тот же сон, вот уже полтора года повторявшийся после войны: он идет по коридору старой орденской школы, перед ним на дощатом полу с наполовину стершейся краской бегают солнечные зайчики. Кружат в гипнотическом танце пылинки, медленно плывущие сквозь ряды косых лучей, падающих из окон. По правую руку тянутся двери, некоторые приоткрыты, от доносящегося гула губы Петера сами раздвигаются в улыбку. Семь лет прошло здесь - уроки, беготня и игры на переменах. Всего-то два коридора с десятком классов, а в детстве были огромным миром, в котором хватало места для беспощадных войн между добрыми и злыми империями. "Надо проверить Отца Кристиана", - думает Петер. - "Меня звали его любимчиком. Тогда я обижался, но это было правдой. Вспоминается сухая дряблая рука, треплющая волосы и ласковый взгляд. Когда-нибудь Петер, ты сам станешь настоятелем, говорил он, а может архивариусом, или даже старшим архивариусом. Петер представлял себя архивариусом, и счастье бегало теплыми мурашками по коже как эти пыльные лучи. Он был самым способным в классе, а может и во всей школе. Грамматика, стилистика, орфография - дисциплины покорялись ему одна за другой с поражавшей учителей легкостью. Когда в выпускном классе он взялся изучать древний язык, его успехами гордились как собственными.
Петер идет по коридору, и гул из классов меняет тональность, словно вместо столов там поставили ульи. Гул усиливается, становиться неприятным. От одной из дверей раздается крик. Петер вздрагивает, он помнит этот крик, но это было не в школе, не здесь. Ноги сами срываются на бег. Высокая трава цепляется за них, прячущиеся в зелени корни норовят поставить подножку. Шум нарастает, из него выделяются отдельные звуки - бряцанье металла, скрежет и гром ударов, ржание лошадей и крики людей. Петер оборачивается на бегу. За спиной нет коридора - только большое поле, окаймленное густым лесом, под выгнутым бирюзовым небом с белой дырой солнца наверху. И разноцветный вал из сверкающих рыцарей и коней в пестрых попонах, смешавшихся в однородную кучу, все более отдававшую багровыми цветами. Со всех сторон надвигаются ряды пехоты, ощетинившиеся пиками и закрытые большими прямоугольными щитами.
За Петером бегут огромные берсерки с топорами, молотами и шестоперами. "Спасаться!" - колотится в голове паническая мысль, - "бежать!" Но взгляд примерз к одной точке, и не дает повернуться к спасительному лесу. Из этого месива смотрит на него Исидор, и взгляд его выражает крайнее удивление. Шлем свалился с брата, обнажив льняные, как и у Петера, волосы, под ними все залито кровью. Он делает шаг, другой...Ноги его медленно подгибаются...
- Эй!
Петера тронули за плечо, и он открыл глаза. Над ним стоял нахмурившийся Ганнар.
- Ну-ка, парень, расскажи мне, о чем говорили Отцы в башне, - строго сказал он. - От начала и до конца.
Глава 2
Дорога, плавно изгибаясь, задиралась все выше и выше, к белым башням облаков, плывущих по синему фону. Не совсем дорога - просто две нешироких линии кирпичного цвета земли, среди желтой, сухой, с небольшими пятнами зелени, травы. Рядом с дорогой небольшие деревья, растущие не столько ввысь, сколько вширь, с изогнувшимися к югу ветвями, словно неряшливо зачесанные ветром. Самые большие стояли поодиночке, те, что помельче, пока еще кусты, а не деревья, сбились в группы трудно проходимых зарослей. Ганнар пнул походя камешек, тот скакнул пару раз, вздымая фонтанчики рыжей пыли и затаился меж редких желтых стеблей. Дорога снова повернула, скользнула мимо одинокого дерева и побежала вверх, в холмы. Под деревом, на небольшом белом валуне, прислонившись к стволу, сидел пожилой человек. На соседнем черном камне примостилась его котомка. Ганнар пригнулся и прошел под путаницу ветвей. Старик бросил на подошедшего быстрый взгляд и стянул мешок с камня:
- Прекрасные у нас края, не правда ли?
- Да, - ответил Ганнар, устраиваясь на камне, - красиво. Черный и белый. Это какой-то символизм?
Уголки губ старика подернулись морщинами.
- Просто камни. Я сидел на них еще ребенком. Мы бегали из дома - он повел рукой в сторону подернутых голубоватым туманом высот, - вниз, к зарослям тутовника. Уже больше полувека здесь отдыхаю. У тебя на родине растет тутовник?
- Я не знаю, - ответил Ганнар, поерзал на камне и прислонился к стволу, - где моя родина.
- Печально.
- Почему?
- Ну как же. Родина, детство, обычаи - это как корни, помогают человеку твердо держаться на земле. В бурю не унесет на чужбину, в засуху не даст умереть от жажды. Да и с ног тебя сбить нелегко.
- Корни похожи на тюрьму. Вокруг целый мир, а тебе не сдвинуться.
Старик поднял сухую ветку и принялся чертить в пыли бессмысленные узоры.
- Во всем можно найти недостатки.
- Да, мэтр Роло, можно. Находить недостатки легче, чем избавляться от них.
- Избавляясь от недостатков можно ненароком избавиться и от чего-то нужного, - усмехнулся Роло. - Один мой племянник недавно решил бросить пить. Врачи сказали, с печенкой что-то. Раньше был душой компании, а теперь такой зануда. Жена пыталась от него сбежать на прошлой неделе. Ну да ладно, ты ведь не за историями о моей семье пришел?
- В городе неспокойно.
- Не в первый раз. В Савоне все время что-нибудь случается.
- Но не по такой причине.
- Все проблемы Ордена нужно делить на десять, если хочешь узнать их настоящий размер. Только на моей памяти они гонялись за каким-то пиратом на севере, раскапывали что-то ужасное в джунглях Намадии и отправляли большую экспедицию на запад, за Жезирет, наверняка тоже по крайне важной причине. И каждый раз на кону стояла судьба мира. У них всегда так, ты привыкнешь, сынок. Лет через тридцать.
Ганнар поморщился.
- Мне известно о впечатлительности Отцов, поэтому я проверил...
- Я тоже, Ганнар, я тоже, - прервал его Роло. - Убили несколько десятков человек, каким-то странным способом и святоши решили, что из небытия поднялись все их древние страхи, и хотят сотворить с остальным миром то, что сделали с севером. Фантазии.
- А если нет?
Старик засмеялся, но смех быстро перешел в кашель.
- Предлагаешь собирать вещи? Во-первых, я слишком стар, чтобы бегать от чужих страхов. Во-вторых, и, наверное, в главных, многие могут меня... не понять. Меня выбрали мэтром не за умение быстро бегать.
- У меня это тоже не самая сильная сторона, - ответил Ганнар. - Я просто хочу видеть всю картину. Не важно, кто именно мутит воду, но ситуацию надо контролировать.
Мэтр поднял бровь:
- Считаешь, я могу помочь?
Ганнар помедлил, подбирая слова.
- У меня есть просьба, не совсем вписывающая в наши договоренности. Из того, что я покупаю у вас, есть вещи, оттуда, с севера. Если бы моего человека...
- Хотите узнать, кто поставляет мне контрабанду?
- Кто поставляет, я и так знаю. Нет, мне нужен человек из живущих за обжитыми землями.
Роло оторвался от рисования, смерил Ганнара долгим взглядом:
- Вы понимаете, что это значит?
- Да.
- Кажется я не так сказал. Вы понимаете, что это значит, просить гильдию раскрыть человеку со стороны все свои пути и людей? Если люди решат, что старый мэтр рехнулся, они выберут нового. А старого...
- А если не совсем со стороны? Просто из другой гильдии.
- Серхио? - скривился старик. - Этот молодой павлин тут же разболтает все своим дружкам. Когда мне было девятнадцать, я видел войну гильдий. Это последнее, что я хочу увидеть снова.
- А если Руди?
- Руди? - лоб мэтра собрался морщинами. - Ты приручил Руди? Хотя, что я говорю, - он засмеялся, - твоя хозяйка любого приручит. Но учти, если они согласятся, это будет дорого стоить, очень дорого. И я ничего не гарантирую.
Старик поднялся и закинул мешок на плечо.
- Если будете у нас в горах, сэр Ганнар, обязательно навестите наше скромное общество. Чистый воздух, козье молоко, серные источники и красное вино. Будете до ста лет жить.
Я столько не выдержу, подумал Ганнар, глядя в спину уходящему человеку. С вами бы свое прожить.
Под холмом его ждал стреноженный конь. Ганнар снял путы, запрыгнул в седло и, направив Черного в сторону города, задумался. Чутье подсказывало, что человек в простой, потрепанной одежде, с мозолистыми, крестьянскими руками и лицом, задубевшим от ветра и солнца, не сказал ни слова из того, что думал на самом деле. Судья над всеми воровскими гильдиями Савоны, по сути, глава преступного мира этого города в течении последних семнадцати лет, он всю свою жизнь провел в деревне, среди предгорий Ялового хребта. Виноградники, козы и прочая сельская идиллия. Кто он на самом деле знали девять человек - он, Ганнар, и главы гильдий, выбравшие его мэтром - главным вором Савоны. До Роло двадцать четыре года мэтром был его дядя, из той же деревушки. Как сложилась эта традиция, Ганнар не знал, а спрашивать о таких вещах здесь не принято. Скорее всего, жители этих селений занимались контрабандой еще в те времена, когда Савона была мелким поселком. Здесь же наверняка прятались беглые преступники, первые главари и их подельники, а эти ребята зачастую более трепетно относятся к обычаям и традициям, чем остальные. Хотя здесь наверняка есть и практическая польза, не видная с первого взгляда. Например, конспирация. Если мэтр Роло не пришел бы сам засвидетельствовать свое почтение, не Ганнару конечно, а леди Евгении в его лице, разве могла бы прийти в голову такая абсурдная мысль, что глава всех Савонских бандитов - нищий пастух у подножия хребта? К тому же, живя в Савоне, велика вероятность поддаться многочисленным соблазнам города. Удержаться от того, чтобы не использовать свое положение трудно. Толи дело деревня.
Зачем он, кстати, пришел ко мне тогда? Вряд ли он часто так делает. По его словам, вообще никогда. Хотел показать, что знает, с кем имеет дело? Или ничего не показывал, просто понял, намного раньше других, что этих людей лучше иметь в друзьях, безо всякой цели, просто чтоб было? Мэтр Роло предусмотрительный человек. Истинные мотивы его поступков угадать нелегко. Не зря он так легко отмахнулся от слухов, взбудораживших Савону, ох не зря. Тем более, что слухи с каждым днем всё больше подтверждаются.
Конь, тем временем, спустился к реке и повернул на юг. Черный дорогу домой сам знает, ему направление указывать не надо. Двенадцатый год уже старому другу, но он все также крепок и вынослив. Зато мудрости с годами прибавилось. Ганнар потрепал коня по холке, тот в ответ мотнул головой и фыркнул. Через час из-за горизонта выглянула неровная линия городских построек. Еще через столько же послышался незабываемый запах Вонючего квартала, по крайней мере, северной его части. Южная окраина примыкала к морю, там находилась территория порта - кабаки, склады и ремесленники, так или иначе связанные с морем. Потянулись лачуги, вышедшие далеко за пределы городских стен. Вообще-то, заезжать в город с этой стороны опасно даже группе хорошо вооруженных людей. Здесь и стража не ходит, меняют караул у ворот из тридцати человек раз в сутки и все. Ганнар ехал спокойно, он знал, какова здесь власть человека, о котором никто не слышал. Из подворотни выбежал оборванный парнишка, лет пятнадцати на вид. Подлетел к коню, с опаской взялся за стремя. Ганнар наклонился.
- Велено передать вам, сэр, - зашептал парень, - что на днях прибудет путник из далекой страны.
Ганнар кивнул. Вот так мэтр Роло работает. Просто хотел показать, что ничего не делается за просто так, по первому требованию. Что его услуги нужно ценить.
В торговом квартале было не так оживленно, как обычно. Город пронизан тревогой, на лицах нет привычной для савонцев беспечности. Интересно, кто же распространяет эти слухи? Да еще и с такими подробностями. Отцы с ног сбились, ища, откуда идет утечка. Кое-где на базаре, невиданное дело, зияют проплешины. Лавки, правда, все открыты, но лавка - дело постоянное, ее не бросишь, да никто в своем уме и не подумает о таком. Если ремесленник или торгаш открывает лавку в торговом квартале Савоны, всё, считай, жизнь удалась. Собственно, все так и считают. Савона - перекресток всех торговых путей мира, здесь встречаются все народы, населяющие Хелир, как северный, так и южный. Свое дело в этом городе - мечта любого торговца, вложенные деньги возвращаются втрое, вчетверо, и главное безо всякого риска.
Ганнар миновал торговые ряды и подъезжал к мосту в Чистый город, когда со стороны площади раздались крики. Кто-то побежал туда, кто-то оттуда. В криках послышались "маги" и "демоны". "Опять панику на пустом месте развели", - с усталым раздражением подумал Ганнар, - "дерьмо, а не люди, собственной тени боятся".
В этот момент со стороны ратуши тяжело ухнуло, земля вздрогнула, словно с большой высоты рухнула скала. Ганнар вздрогнул, невольно втянув голову в плечи. От раздавшегося со всех сторон визга и ора заложило уши. Люди выбегали из дворов и узких переулков. Через несколько мгновений улица стала рекой из перекошенных ужасом лиц. Ганнар повернул коня и врезался в толпу, но Черный быстро остановился, не в силах преодолеть напор человеческого потока. Ганнар вытащил меч, обрушил плашмя на головы, разгоняя обезумевшую чернь. Толпа вокруг бушевала, в какой-то момент хаос достиг апогея - выпученные глаза, разинутые в крике рты - казалось, все они вот-вот задохнутся. Потом волна ужаса и паники резко спала, улица очистилась, и Ганнар вылетел на площадь. С двух сторон к ратуше пригибаясь, едва ли не на карачках, бежали по двое, по трое стражники. В окнах огромного здания мелькали блики металла. Ганнар обогнал солдат, конь простучал подковами по мраморным ступеням и залетел в холл. От него шарахнулись, видимо приняв за демона, кто-то заверещал под копытами. Холл ратуши исполинских размеров, конец его терялся в сумраке, вдоль боковых стен шли ряды массивных колонн, на высоте сорока футов плавно переходя в куполообразный потолок. Оттуда свесились три огромных, незажженных сейчас, люстры, на пару тысяч свечей каждая. Ганнар слез с коня и направился к противоположному концу. Подбежал молодой парень, в доспехах, почти мальчишка. Заглянул в лицо испуганными глазами, и унеся обратно. Хоть бы имя спросил. Холл окончился широкой лестницей, Ганнар осмотрелся, но ни разрушений, ни погибших так и не заметил. Снова из-за какого-то пустяка панику устроили, решил он и начал подниматься по ступеням. На втором этаже стража уже не бегала, а несла караул.
- Сэр Ганнар, это вы? - Лицо спросившего офицера смутно знакомо. - Как хорошо, что вы здесь, сэр Ганнар! Наместник куда-то пропал, говорят, его убили. Из всего совета только трое, остальные как сквозь землю провалились.
- Что случилось-то? - спросил Ганнар.
- Никто не знает! Сначала Орденская охрана побежала с криками, что по обители полчища демонов расхаживают. Потом оттуда как долбануло, словно земля вскрылась. Может, кто большой оттуда полез? Говорили же - восстали инканиусы, будут теперь месть творить страшную...
?- Кто именно в совете? - перебил Ганнар.
- Не знаю, сэр Ганнар, не заглядывал я туда, - говоривший оглянулся через плечо на Малый зал, словно кто-то мог его подслушать в этом бедламе. - Да и какая разница теперь?
Ганнар пошел по коридору, закончившемуся большим круглым кабинетом за распахнутыми позолоченными дверями. Один из сидящих за круглым столом был знаком - дряхлый сэр Гейн, главный прокурор города. Длинные, седые волосы спутаны, что-то яростно доказывает сидящему перед ним толстяку. Толстый, как и его сосед справа, судя по толстой золотой цепи - глава одной из торговых гильдий. Все трое повернулись на стук двери.
- Сэр Ганнар! - воскликнул Гейн. - Вы с...
- Я один, - Ганнар прошел к столу. - Что случилось? Ни трупов, ни разрушений. Отчего такая паника?
- Это там, - толстяк ткнул пальцем в сторону монастыря.
- Что там?
- Никто не знает.
- Может, стоит выяснить, что там, прежде чем убегать?
- Мы не убежали! - встряхнув старческой головой, возразил сэр Гейн.
Просто не успели, подумал Ганнар.
- Как туда быстро добраться? - добавил он вслух.
Ганнар шел впереди, подняв руку с факелом, за ним семенил прокурор, решивший лично провести по секретному пути. Ход был узкий, старый, но без следов запустения. Паутины на потолке нет, а пол чисто выметен.
- Любите ходить в гости? - спросил Ганнар.
- Это Святые Отцы любят, - мрачно обронил Гейн. - Демоны их побери.
- Может, уже побрали.
- Было бы неплохо. Лишь бы нас за компанию не прихватили.
Коридор стал потихоньку подниматься и вскоре закончился вертикальной шахтой с винтовой лестницей.
- Я для вас дальше только обузой буду, - смущенно сказал Гейн, остановившись в коридоре.
Ганнар оглядел старика и кивнул. Поднявшись по лестнице, он толкнул рукой крышку люка и осторожно высунул голову. Тишина. Комната, в которой он вылез, пустая, даже мебели нет, лишь квадрат люка посередине. Массивная дверь почему-то закрыта на засов изнутри. Наверное, кто-то из Отцов успел убежать этим путем. Ганнар отодвинул запор и открыл дверь. В коридоре тоже ни звука, только трепещут на стенах полотнища с орденской эмблемой - рубиновой подковой. От хозяйки Ганнар как-то слышал, что это отнюдь не подкова, а какая-то древняя буква, означающая предел, конец всему, но история Ордена его не интересовала. Он никогда не любил Отцов, считая их бездельниками, способными лишь на пустую болтовню. Правда остальные считали, что лишь мудрость Ордена хранит мир и благополучие в Хелире, поэтому Ган свои мысли никогда не озвучивал.
Ганнар пошел по коридору, заглядывая во все двери. Никаких признаков боя и разрушений. Похоже, это жилая часть: в каждом помещении по кровати. В одной из комнат, на стене две тигриные головы, с длинными, дюймов по восемь, клыками. Следующая завалена до потолка корнями, грибами и сушенными насекомыми. В третьей, в углу, возле кровати большой череп, раза в три больше человеческого, с третьей глазницей во лбу. Ганнар видел такие раньше. Какое-то древнее, вымершее животное. Ящики, бочонки, пара застекленных витрин с разноцветными камнями - у Отцов обширные интересы. Но ни одного человека. Ганнар поднялся на следующий этаж. Затем еще на один. Монастырь словно вымер. Следующий пролет лестницы уперся в люк на потолке. Ганнар вылез наружу и осмотрелся. Он стоял на одной из четырех больших угловых башен, соединенных воедино высокой каменной стеной, по высоте равной самим башням. Небольшой внутренний двор почти полностью занят донжоном, возвышающимся над остальными башнями на десяток ярдов. Внизу, на земле, неестественно раскинув конечности, лежала маленькая фигурка в балахоне. Подняв взгляд, Ганнар увидел окно, из которого вылетел несчастный. Центральная башня. Он еще раз оглядел неестественно тихий монастырский двор, глянул наружу, где вдалеке, за хозяйственными постройками и стеной поменьше играло бликами море, и двинулся по стене к донжону.
Поиск места происшествия оказался недолгим. Комнатой с разбитым окном был большой зал на верхнем этаже. Раньше здесь, видимо, стоял в центре длинный стол, теперь его обломки валялись частью у левой стены, частью у правой. В центре зала наоборот, чисто, будто кто-то успел подмести, только матово отсвечивает на полу большое черное пятно. Обходя обломки, Ганнар оперся на стену и быстро отдернул руку, не сразу поняв, в чем дело - каменную поверхность покрыли капельки влаги, словно здесь роса выпала. По стене, извиваясь между грубо обработанными камнями, проползла трещина в полпальца толщиной. В углу, рядом с разбитым окном скорчился мертвец. Точнее, то, что от него осталось. Вероятно этому не повезло попасть в окно, тело расплющило о стену, оставив вокруг облако почти черных брызг. На пол сполз даже не труп, а фарш из лохмотьев и внутренностей. Рядом еще одна трещина. Похоже, ухнуло именно отсюда. Непонятно только, почему пол целый? Каменные стены, фута два толщиной, трещинами пошли, а на полу только клякса блестит. Пол, кстати, тоже влажный. С водяными они здесь воевали, что ли? С другой стороны зала еще один проход, дверь лежит на боку в глубине коридора. Здесь уже сухо. За поворотом еще один труп. Рыцарь в полном доспехе. На кирасе намалевана красная подкова - местный, Орденская охрана. Шлем и панцирь у рыцаря посередине глубоко вдавлены, словно гигантский, тупой топор ударил и не сумев разрубить, расплющил и отбросил. Из-под забрала протянулись темные струйки, на полу растеклась лужа. Дальше снова чисто и целая мебель. Ганнар остановился. Это что, все? Три трупа, и разгромленная комната? Это и есть нападение древних как-их-там-называют, от которых вся Савона разбегается? Похоже, Отцы сами что-то здесь натворили и наложив в штаны от страха, разбежались.
Из-за одной из дверей послышался тонкий звук. Он то нарастал, то почти исчезал. Пальцы сами сомкнулись на рукояти меча, Ганнар вытащил клинок и толкнул дверь. Комната была похожа на обычную келью с минимумом убранства, но взгляд Гана тут же прилип к лишней детали в центре: на полу распластав руки, лежал мертвец. В глаза бросилась белая сутана, из тех, что носят экзекуторы. Распахнутая, она обнажила старческую, немощную грудь с редкими седыми волосками. На бледной коже вздулись черные, словно от чумы, шрамы, образуя замысловатый, смутно знакомый рисунок. Рядом, прислонившись к стене, сидел еще один монах, всхлипывая время от времени. Ганнар присел и заглянул в отрешенное лицо. Этого он видел пару раз.
- Вы ранены, Отец Диегу?
Монах смотрел застывшим взглядом сквозь него и продолжал всхлипывать. Ганнар взял его за плечо и резко дернул. Голова безвольно стукнулась о стену, монотонные звуки, прервавшись на мгновение, снова возобновились. Отец Диегу либо был в сильнейшем шоке, либо спятил. А виновники, что бы здесь не произошло, похоже, исчезли.
Ганнар спустился вниз и вышел из башни. На улице, у ворот топтались стражники, тыча пальцами поверх его головы. Он поднял взгляд. В нескольких футах над ним из очередной белой рясы торчали ноги - одна босая, другая в синем сафьяновом тапке. Этого экзекутора ради разнообразия сунули головой в петлю.
- Здесь никого нет! - Ганнар махнул рукой, подзывая.
Солдаты зашевелились, но ни один не сделал и шага вперед. Ганнар со злостью плюнул на песчаную дорожку и пошел к ним.
- Сэр Ганнар! - сквозь ряды стражи протиснулся крупный воин, оказавшийся Большим Томом. - Вы тоже здесь!
- Пойдем отсюда, - Ганнар в последний раз оглянулся на труп, покачиваемый ветром на длинной веревке, и зашагал прочь. Рядом приспосабливался к быстрому шагу Том, косясь, но не решаясь спросить, что было внутри.
Они направились к ратуше. Самые отчаянные из горожан уже выглядывали из подворотен, недоумевая, почему не наступает столько раз обещанный конец света. Из окон тоже высунулись головы, пытаясь разглядеть Орденскую обитель, скрытую отсюда деревьями. Предоставленный сам себе, Черный вышел на крыльцо ратуши, просунул голову меж колонн и мирно ощипывал клумбу. Подняв голову на свист, радостно заржал и неторопливо, с достоинством пошел к хозяину.
Ганнар запрыгнул в седло, и конь зацокал копытами по булыжнику, эхом разнося стук по пустой площади. Том догнал через минуту на своем коне и рассказывал о том, как он смотрел кольчуги, вчера только завезли хорошие, с двойным плетением, только легкие подозрительно, что за сталь такая, а потом закричали и звук этот. Том помолчал и, не дождавшись комментариев командира, продолжил:
- Звук вроде и негромкий, только стошнило от него почему-то. Хотя как от звука может стошнить, спрашивается? И дрожь еще по земле, до кишок пробрала, проклятая. Гадость такая, будто кости изнутри напильником шкрябают. А, что там, сэр, внутри случилось?
- Не знаю.
- Тот, что висел, говорят старший экзекутор. Неделю назад приехал. Рассказывают, человека может... мог, взглядом сломать. Что человек думает, тоже видит, в смысле видел. - Том глянул через плечо в сторону монастыря. - Страшной силы человек был.
Ганнар вспомнил щуплые ноги, с потрескавшимися пятками, торчащие из балахона. Как котят этих, страшной силы людей, давили. Получается, слухи последних дней - правда. Все равно непонятно. Убили трех экзекуторов, да нескольких стражников. Почему остальных не тронули? Судя по распространяемым сплетням, они всю Савону могли прихлопнуть. Напуганные бреднями люди даже не подумали бы сопротивляться. Они и сейчас от одного хлопка как тараканы разбежались. Что это за удар, кстати? Со стороны можно было подумать, что вся обитель обвалилась, на деле же одного бедолагу из окна выкинуло, второго по стене размазало. И все. Не считая пары трещин. Большой, громкий пшик. Напугать хотели? Разворошить этот муравейник и привлечь к себе внимание? Тогда им это удалось. Теперь одним донесением хозяйке не отделаешься... Хотя что он может сделать? Он ведь не маг.
- Кажется, там Лесс скачет. - Том тронул задумавшегося Ганнара за локоть.
Лесс подлетел на взмыленной лошади, глаза круглые, словно увидел демона, ходившего по коридорам Орденского монастыря. Тоже испуган, недовольно подумал Ганнар.
- Хозяйка приехала! ?- выпалил Лесс, натягивая поводья.
- Откуда? - вытаращил глаза Том. - На чем?
- Не знаю, - затараторил Лесс. - Как отсюдова бухнуло, Ленар всех в копье поставил, поместье оборонять. Мне говорит: иди, со стороны залива посмотри, что с баркасом, и что бы никто снизу не полез. Я с обрыва-то глянул - нет никого, да и кто на высоту такую полезет, лестница-то поднята. Ежели с моря нападать, в порт надо прямиком. Пошел я обратно. Иду по саду, значит, тут слышу - дверь хлопнула, ну из дома того, в который ходить нельзя. Хотел крикнуть им, мол, зачем лезете туда, суки, нельзя же, сэр Ганнар вернется, пришибет. Выглянул из кустов, а там она на крыльце стоит, ну, ее светлость. Повернулась ко мне, позови Ганнара, говорит. Я побежал сначала, а потом думаю - вы же в горы уехали, где искать вас?
- Как же ты нашел нас, стервец? - насторожился Том.
- Дык, если б знал! Я же хотел сначала вернуться, потом, думаю, съезжу в город, посмотрю. Может, вы уже с демонами бьетесь. Вот и поехал к ратуше.
- А, что тут гадать? - хмыкнул Том. - Сэр Ганнар завсегда в заварушку первым лезет.
- Э-э-э, - почесал затылок Лесс, - вот и я так подумал.
- Догадливый ты, Лесс, - усмехнулся Ганнар. - Даже с улицей не ошибся.
Лесс удивленно глянул на него:
- Действительно, как это я?
Пустив лошадей вскачь по пустым улицам, они быстро добрались до родной усадьбы. Ганнар оставил коня Лессу и пошел вглубь сада, к дому, в который никто не ходит. Раньше это поместье было тремя отдельными участками в самом дорогом и престижном районе Савоны, каждый из которых стоил целое состояние. Теперь один из них использовался под хозяйственные постройки и жилье для охраны и обслуги, а два других стали садом, в середине которого скрылось скромное двухэтажное здание. На площадке перед ним уже собралась вся челядь, с благостными лицами глядящая на хозяйку. Леди Евгения, все такая же юная, тоненькая, темные волосы стянуты в хвост, в простом белом платье без изысков, так любимых благородными дамами. Перед ней прыгала русоволосая девочка, лет восьми. Схватив за шею большого сторожевого пса, она толи пыталась задушить его, толи залезть на спину. Глупый пес не понимал, чего от него хотят, и норовил лизнуть детское лицо.
- Леди Катерина! - верещала толстая Хелена, нянька, пытаясь оторвать ребенка от собаки. - Отпустите эту блохастую скотину! Вы же вонять будете!
Девочка оглянулась, высматривая, кого тут назвали леди, шлепнула Хелену по необъятному заду и устремилась за убежавшим псом.
?- Кажется, Катька нашла себе родственную душу, ?-из окна выглянула еще одна девочка, проводившая убежавшую парочку строгим взглядом.
- У Катьки каждый немытый и блохастый - родственная душа! - улыбнулась леди.
Ганнар остановился позади челяди и смотрел на хозяйку. Знакомое, но несколько подзабытое чувство покоя пришло, как только он ее увидел. Ганнару вдруг невыносимо захотелось очутиться дома, на родном острове. Выполнять рутинные поручения, искать в развалинах обломки древних вещей, а потом смотреть, как леди их оживляет, как в ее тонких пальцах старый хлам начинает сверкать новой жизнью. Ганнар сплюнул от накатившего отвращения к этому огромному, душному и вонючему клоповнику и его крикливым обитателям. Ведь если попросить ее, она вернет его домой, к горным склонам, к бьющимся о скалы океанским волнам, к тихим, доброжелательным людям, тоже сбежавшим от этого безумия. Да, если попросить, она не откажет. Не упрекнет, что бросил порученное дело, может даже не подумает так. Скажет, что он солдат, а не политик и зря она его мучила. Вот только когда через неделю или месяц узнаешь о глупости, которую сотворил Том или Ленар, оставленные вместо тебя, когда услышишь имена тех, кто умер из-за того, что тебе опротивела эта клоака, как будешь смотреть ей в глаза? Ганнар вышел из-за спин и поклонился.
- Ган! - хитро прищурилась хозяйка, - Ты вернулся. Сколько демонов догнал?
- От вас ничего не скрыть, госпожа, ?- неловко улыбнулся Ганнар. - Демоны, к сожалению, успели убежать.
На большой стол, несколько месяцев стоявший пустым, уже легла пара книжек и огромная орденская инкунабула. Рядом найденный недавно "огнемет". Леди, опершись на инкунабулу локтем, с улыбкой смотрела, как Катерина поглощает столовой ложкой варенье. Девочка нарочито громко чавкала, при этом невинно тараща на хозяйку глаза. Ганнар сидел напротив и терпеливо ждал, когда хозяйка обратит внимание на него. Леди, как говорили слуги на острове, любит баловать своих названных сестер - двух маленьких бездомных шалопаек, подобранных ею не так давно в неизвестных далях.
Внизу, во дворе, по-прежнему жаловалась Хелена: