Аннотация: ? Мой самый циничный глав герой (для конкурса "Нео-нуар 2015")
Холерик
Элиза. О, это беспокойное плоскогрудое существо. Смотрит на меня своими блёклыми, наивно влюблёнными со дня нашей первой встречи глазами. Пожирает меня взглядами, тайно молящими о взаимности. Несуществующая, видимая только ей перспектива, похожая на узкий, бесконечный коридор, стены которого огородили мысли девушки от прочего мира. Ах, я пожалел бы эту бедную девочку, если бы мне не было абсолютно безразлично.
- Марк, чай или кофе?
Чай или кофе? Да, это великая свобода, за которую воевали целые поколения наших мужественных предков. Чай или кофе, красный свитер или синий, телефон марки Samsung или LG. Настоящую свободу заменили дешёвой, иллюзорной свободой выбора. Свободой выбора, ограничивающей твою волю и реальные желания: "Марк, синий свитер неудачно подчеркивает твоё и без того посиневшее лицо, лучше красный..." - свободой выбора, которая путает все мысли в голове, - "LG плохо держит батарею, Samsung виснет... может, взять iPhone? Он надёжней, и это модно". Свободой выбора, заранее перечёркнутой предрассудками других людей и твоими тоже, заставляющими всё равно делать не то, что ты хочешь. И вообще, я хочу кофе, но что обо мне подумают люди? Ведь я и так полноват, а кофе замедляет метаболизм. И всё же вовсе не утро уже.
- Чай, пожалуйста! - весело воскликнул я, всё так же цинично улыбаясь всем присутствующим.
- Уважаемые, сейчас я расскажу анекдот.
О, этот мистер Пибоди. Отец Элизы, глава семейства. Живой, подвижный, слишком стройный для своих лет мужчина с чересчур богатой мимикой и столь утомительно быстрым темпом речи - раздражал меня больше всех. Хотя нет, я вечно забываю про его супругу. Пучеглазая сдобная жена-немка, удивляющая своей нехаризматичностью и талантом отталкивающе смеяться. Но зачем ты шутил, Пибоди? Смотри, что она делает, твоя жена. Кусочки пирога летят на твоего дорогого гостя. А её кваканье разъедает остатки моего ангельского терпения, основанного лишь на безграничном желании взять у тебя деньги взаймы.
- Марк. Ну почему Вы не смеётесь? Такой ведь анекдот смешной!
Это пухлое чудовище умеет разговаривать? Моему удивлению нет предела.
Я всё забываю, как зовут женушку Пибоди. Странное немецкое имя, которое колет слух не меньше её внешности. Берта, Грета, Гретхен?.. Впрочем, неважно. Важно сейчас выдавить из себя смех:
- Действительно, потрясающий анекдот! Я его не сразу понял. Видимо, из-за скудности моего ума.
- Ой, нет же, нет. Да что Вы...
Семейство Пидоби заливисто рассмеялось. Люди крайне не терпят критику в свой адрес, и лишь когда критикуют других, вот оно - чудо из чудес. Каждому человеку, в этом пропитавшемся скверными насмешками мире, нравится глумиться над окружающими. Впрочем, как и мне.
Но сейчас пришло время побеседовать с мистером Пибоди наедине, пока женщины уносят грязную посуду, которая выполнила перед нами свой долг. В эту минуту я должен быть, как учила меня моя матушка: крайне литературен, приличен, даже нежен и поэтичен:
- Дорогой мой, мой старый друг... Возникшие финансовые трудности ставят меня в неловкое положение просить Вас об одолжении. Я крайне обеспокоен тем, что тревожу Вас этой просьбой, однако вернее друга у меня нет. Мне невообразимо сильно требуются двадцать тысяч фунтов стерлингов. И я буду бескрайне благодарен Вам, если Вы мне их позаимствуете. Я же обязуюсь в кратчайшие сроки всё вернуть.
Я сразу чувствую фарс и потому еле сдержал свой смех. Бедный мистер Пибоди: глубоко задумавшись вначале, перестав быть игривым, перестав так бодро жестикулировать своими вспотевшими руками, он неуклюже выкручивался из положения. Дочери требуется в колледж. Жена совсем износила пальто, а лондонская осень обещает быть холодной. Наверно, и масло в автомобиле стоило бы поменять, ещё и вместе с резиной на колёсах?..
Соблюдя все нормы приличия, ласково и трепетно, будто с юной девственницей, я заглушил словами добра и жестами вежливости его глупые отговорки. Мистер Пибоди блаженно обмяк - больше не требуется напрягать свой крохотный мозг.
Надежно сжимая столь галантно подаренный в откуп огромный торт, испеченный в частной пекарне моего доброго друга, я, крепко пожав руку хозяину дома, уважительно попрощавшись с его женой и подмигнув Элизе, покинул эту семью, не оставив и тени подозрения, что во мне зародилась хоть капля обиды или огорчения.
Шагая по улицам моего любимого города, предчувствуя окончательное падение нравственности в поисках холодных объятий дочери Пибоди, дабы отомстить моему жадному другу, я начал вспоминать и перечислять: мистер Андерсон - заведует ткацкой фабрикой. Честертон - уже давно прогорел со своими не оправдавшимися финансовыми вложениями во спасение безнадёжного мира. А вот Голдман недавно открыл пивоварню, которую дико странно назвал - "Поцелуй вдовы"... Точно, мистер Голдман! У него ведь пивоварня! Чёрт с ними со всеми, не дадут взаймы, так хоть пивом угощусь.
* * *
Кто-то строит дома и летние коттеджи, другие строят отношения, а так же семью. Но мой давний знакомый мистер Голдман решил построить себе тело. Небольшого роста, щупленький мужчина, так хорошо заработавший на столь популярном хмельном напитке, вдруг резко стал втрое шире. Эти его бицепсы, казалось, были везде. И неважно, что на улице уже вовсе не жарко - хвастаться своими обнаженными ручищами ему это вовсе не мешало. Широченная, низкорослая котлета.
Детей у него не было, жена его бросила, оно и понятно - он так любуется своим телом, так зациклен на нём, а ведь это женский удел. Уверен, во время секса он больше рассматривает себя, чем свою партнершу. Думаю, супруга мистера Голдмана не смогла побороть такого сильного соперника как любовь мужчины к своему же прессу, и она сдалась, покинув мужа навсегда. Странно, что столь успешный бизнесмен не нашёл себе новую подружку. Хотя, что тут странного? Разве у этого фанатика остаются силы на женщин после спортзала?
Ещё больше меня расстроил старый друг, когда я узнал, что он не пьёт собственное пиво, объяснив этот возмутительно нелепый поступок тем, что ему строго-настрого запретил выпивать его тренер, потому что алкоголь не безопасен для здоровья. Мистер Голдман тратит сотни, возможно даже тысячи фунтов в месяц, чтобы восстанавливать свою печень, желудок, сердце и прочие органы после применения сложновыговариваемой химии для роста массы, силы и энергии своего тела... А пиво это вредно, конечно.
Моя просьба превращалась в игру. И как не страшно, мне она начинала нравиться. Я всё ждал, как же Голдман будет выкручиваться, когда я попрошу у него взаймы. У него нет дочери, которой нужно в колледж. Нет жены, которой нужно пальто. И автомобиля нет, потому что он предпочитает ходить пешком или использовать велосипед. У Голдмана даже нет собаки, которой срочно нужно к ветеринару. Но мой друг меня не разочаровал, отговорка у него имелась.
- Сейчас всеми моими деньгами полностью распоряжается мой бухгалтер. Он рекомендует, как и когда их вкладывать. Думаю, сейчас он не разрешит мне снять двадцать тысяч со счёта. И даже десять не разрешит. Нынче такое время в мире. Ну, ты понимаешь. Может тысячи хватит?
Жалкий ублюдок, сравнимый лишь с подкаблучником какой-нибудь вертихвостки, заполненной силиконовыми наполнителями души и тела! Деньги не тратить, пиво не пить. Мне стало жалко этого человека. Я, как обычно, вежливо улыбнулся, допивая остаток пьянящего напитка. Затем выронил пару шуток, выслушал несколько его убогих рассказов и безвозвратно ушёл из жизни мистера Голдмана.
Заведующий ткацкой фабрикой мистер Андерсон расстроил меня ещё больше. Я даже был зол на него, потому что он не оставил и шанса озвучить мою просьбу.
- Папа разбился в авиакатастрофе два месяца назад.
Сложнее всего было успокаивать, залитого слезами и выделениями из носа, сына моего покойного приятеля. Никогда не любил и не умел успокаивать людей. Собственно, горе это неизбежный продукт нашей психики после потери давно знакомого человека, но зачем показательно обнажать свои эмоции, особенно перед мало знакомыми людьми?
Но мне вновь пришлось притворяться, как это делают большинство нормальных людей. Я утешил ребёнка, я извинился перед его матерью за то, что не пришёл на похороны её супруга. Все мы думаем совершенно о других вещах, когда вежливо приносим свои соболезнования, а именно - как бы поскорее завершить этот бесполезный трёп и освободить себя от бремени видеть уныние чужих лиц. Однако акт человечности был соблюден как следует.
Я покинул и эту семью, в этот раз, к моему глубочайшему сожалению, с совсем пустыми руками.
- Марк, извини.
Мистер Честертон, как всегда, смотрел на меня, как на сына. Его ужасные усы, эти кучерявые разносчики инфекций и микробов, растянулись в многострадальной улыбке. Этот червяк тоже отказал мне в деньгах. Я знал, что этот любитель природы совсем на нуле, но его гостеприимство оказало мне услугу - я наелся досыта.
- Знаешь, Марк. Мы живём в то время, когда столько всего происходит, но ничего гениального как прежде, так чтоб захватывало дух. Не существует ни одного человека способного перевернуть этот мир. Ни одного. И это кардинально грустно.
Этот его озадаченный тихий бас. Каждый раз я засыпаю, когда мистер Честертон начинает что-то долго рассказывать. Но на меня смотрят: его жена, дети, он сам. Нужно хотя бы делать вид, что я внимательно слушаю. А тем временем поразмышляю, как буду затаскивать дочь мистера Пибоди, Элизу, в постель.
- Огнестрельное оружие! Открытие новых материков, электричество, самолеты! Просто возьми и представать, что чувствовали два человека, которые впервые совершили телефонный звонок! А эти перепуганные люди, которые увидели первый фильм в истории "Прибытие поезда на вокзал Ла Сьота". Божественно! Представать, какой громкий был рёв толпы, когда сказали: Гагарин в космосе, Армстронг сделал первый шаг на поверхность Луны. Почему нас уже семь миллиардов, а особенных людей нет и нет? Ни одного сверхвыдающегося гения, как Эйнштейн. Нет невероятных свершений по сумасшедшему мужественных людей. Или, возможно, они и есть - гении и мужественные люди, но их невидно? Быть может, они потерялись в этой массе? В этом огромном потоке мало впечатляющих разбалованную фантазию людей новшеств. В этом огромном количестве новых людей. Семь миллиардов. Кто бы мог подумать. Нас стало слишком много. Наша уникальная особенность уже ничего не значит, среди столь большого, бесконечного множества людей...
Я был в корне не согласен с мистером Честертоном. Уникальные люди есть. Я точно знаю, по крайней мере, одного такого человека.
* * *
Существуют в моём любимом городе улицы, очутившись на которых, мой пульс начинает учащаться, а шаг становится медленнее. Самые обыкновенные улицы для кого-нибудь другого, а для меня - кладезь переживаний и воспоминаний. Ты идёшь по этой улице и, о чём бы до этого не думал, всё равно начинаешь придаваться воспоминаниям, которые, не прекращая, терзают тебя, пока ты не покинешь эти насыщенные трепетом места.
Судьба свела меня с некой девушкой не в городе, где мы оба живём. Это было бы жизненно, но вряд ли столь романтично, как вышло в итоге. Мы могли бы быть в одном кинозале, но на разных рядах, может, и ездили на одном автобусе, но в разное время. Зато за тысячи километров от родного города, в совершенно незнакомом маленьком французском городе, две параллельные прямые наконец-то пересеклись.
Она - такая опытная и неважно, что замужняя дама. Я - такой молодой и неискушенный в любовных играх юноша. Роскошная женщина по имени Кейтлин - здоровый эгоизм, ассертивность и прагматизм ещё никому не помешал, своего рода природный отбор - слабые даже не рискнут к ней подойти. Именно поэтому я подошёл. Она много раз оставляла мне порезы своими острыми шипами, но не слишком глубокие, чтобы у меня были силы продолжать бороться, завоёвывать её внимание, и я воспользовался этой щедростью, за что был вознагражден её телом и любовью.
Каждый шаг всё ближе к дому Кейтлин волновал моё сердце. "Только бы не встретить её, не увидеть её" - говорил я себе вначале пути. Но чем ближе я к жилью объекта моего былого восхищения, тем больше мои желания менялись на противоположные.
Наконец-то, вот её дом, перед моими глазами. В одной из квартир этого многоэтажного здания дышит, двигается, мыслит увлечение моей молодости. Она даже не подозревает, что я сейчас где-то поблизости, что я её жду...
- Марк?
Всего лишь какие-то три года нашей разлуки дали о себе знать. Великолепие её лица и форм её тела уже не столь ослепительны. Женская красота - оружие, настолько же смертоносное против мужчин, насколько и опасное, непредсказуемое для женщин. Мимолетный подарок молодости начал заметно покидать мою прекрасную Кейтлин.
- Здравствуй. Пригласишь меня к себе в дом?
Кошмар. Это ведь живое существо - когда-то выклёвалось из икринки, росло и жило вопреки окружающим опасностям. Однако эту рыбу выловили, и каждую последующую секунду своей жизни она ощущала страдания. Ещё живую, её держали в куче из своих же собратьев, заставляя глотать совсем не тот воздух, к которому она привыкла. Поместили в раствор воды и соли, затем заперли в адски холодном морозильнике, ждали, пока она погибнет. Рыба никого не оставила разочарованным - умерла. А я ведь когда-то несколько раз за день разочаровывал Кейтлин, не меньше разочаровывала и эта женщина меня. Кейтлин мастерски разделывала сильно засоленную селёдку, обнажая её внутренности у меня на глазах. Не уверен, но, думаю, она представляла моё тело на месте этой бедной рыбы.
- У тебя будет праздник?
- Мой муж приезжает завтра из командировки, у него день рождения.
- Всё же вернулась к этому изменнику? Разочаровываешь.
- Что мне осталось, Марк? Ведь ты меня бросил.
- Конечно, бросил. А что мне следовало сделать тогда? Сказать: будешь падать с небес, подобно звезде, я тотчас помчусь за тобой, чтобы мы ВМЕСТЕ сгорели в слоях атмосферы?
- Да. Не так вычурно, конечно... Но ты ничего не сказал! А он сказал.
- И ты поверила ему?
- Нет, разумеется. Но ОН это сказал.
- Малышка, думаешь, кот хочет сделать больно случайно пролетающему мимо мотыльку? Он совершенно не замышляет подлости. Кот увлёчен, он играется. Так и у нас с тобой вышло. Всё это было игрой.
- Малышкой я была десять килограммов назад.
Это было неожиданно - Кейтлин так славно, по-доброму улыбнулась мне, она совсем не сердилась на меня, и моё сердце растаяло бы, но мысли были заняты совершенно не ею.
Кейтлин достала праздничный торт и принялась украшать его свечами. Как и большинство странных традиций эта была родом из далекого прошлого. Древние греки считали, что украшенный торт это своеобразное жертвоприношение богам. Глупые люди с их глупыми богами. Воспитанная в католической семье, Кейтлин всё время делала мне замечания, потому что я не молился перед приёмом пищи. Эти верующие. Агрессивные люди - так сильно злятся, когда ты не веришь в их бога, или хуже того, вообще не веришь в высшее нечто. Атеисты никогда не принуждают отвернуться от веры, мы абсолютно лояльны к выбору других людей, а вот верующие не такие. Порой они ничего тебе не скажут, но в пучине своих мыслей, сами не ведая того, верующие открещиваются от тебя, потому что ты не такой, как они.
Моя былая любовь закончила украшать праздничный торт. Усевшись напротив меня в маленькой кухоньке за обеденный стол, она нагло окунулась в мои пустые глаза. Эта женщина видела меня насквозь: единственная кто умел вытащить всех моих демонов наружу, обезоружив меня, лишив меня брони.
- В моём возрасте зажигать свечи приятнее, чем тушить. Марк, я ведь уже не та, что прежде - ты явился не за моей любовью и даже не за моей красотой. Что тебе нужно, Марк?
- Двадцать тысяч фунтов. Я обещаю вернуть каждый пенни, как только смогу.
Кейтлин. Единственный человек, который вообще спросил, зачем мне нужны эти деньги. Единственный человек, которому, убрав свою необоснованную гордость, я мог рассказать - для чего мне эти деньги нужны. Она разглядела меня насквозь, срывая маску за маской, я не сумел бы соврать.
Удивительная Кейтлин. Я хотел всего лишь высказаться перед кем-то и никак не ожидал, что именно она даст ровно двадцать тысяч фунтов стерлингов, вытащив их из накопленной вместе с мужем заначки. Взамен она попросила лишь одну ночь вместе с ней. Лицом к лицу, окутанные светом Луны мы притворялись, что любили друг друга до первых лучей оранжевого рассвета.
Превосходная Кейтлин. Три года назад она тяжело заболела. Основанная лишь на страсти, моя к ней любовь испарилась, освободив мою душу. Блудный муж, лишившись всех своих сбережений в утехах чужих объятий, вернулся к своей жене, когда та поправилась. Я же нашёл совершенно другое утешение: жидкую радость, горячительную сладость, дурманившую сознание усладу, которая утопила в себе миллионы людей и их судьбы.
Утром, после выполненных обязательств, я ушёл, забрав двадцать тысяч фунтов.
Отличный подарок ждет её бедного мужа к приезду.
* * *
Неделей раньше
- О, мой Марк. Мой славный мальчик.
Я навсегда запомнил её самым сильным человеком, которого я знал. Она мой герой. Если есть в мире самый добрый человек - это тоже она. Я не понимал её бога, в которого она так неоспоримо верила - зачем он так издевается над ней? Он лишил её мужа, затем в страданиях умер её брат, ещё большей болью была смерть её взрослого ребёнка, которого она отчаянно пыталась поставить на ноги, но который так и не оставил после себя ничего. Ещё позже, её бог награждал её разными болезнями. Великие и всезнающие доктора отрезали от неё пораженную болезнями плоть, пичкали разнообразием медикаментов. Великие и всемогущие шарлатаны целители травили её всевозможными травами, молитвами, магией и прочей не оправдавшей себя ерундой. Чем дальше, тем сложнее, каждый день усиливающуюся, она терпела невыносимую боль. Может быть, поэтому она продолжала верить в своего бога? Потому что больше ничего не оставалось делать? Вдруг он услышит, вдруг он наконец-то вспомнит о ней.
Моя бабушка всегда помогала другим, всегда принимала людей такими, какими они есть. Я не был её родным внуком, и она видела, что из меня растёт. Видела, какие мысли путаются у меня в голове, но она не отвергла меня. Когда каждый человек в моей грёбаной жизни бросил меня, оставив на съедение кровожадному миру, она от меня не отказалась. Только с ней я чувствовал себя защищённым, я ощущал комфорт и любовь. Она единственная кому я доверяю, единственная, кто видел моё настоящее сердце и душу, но не испугался, не отстранился. И сейчас, когда она лежит при смерти, а я держу её покрытую синяками от капельниц обессилевшую руку, мне нечего сказать, кроме слёз.
- Не плачь, дорогой... Я прожила свою жизнь, и не зря. Ведь ты вырос таким замечательным. Такой взрослый, такой хороший... Не злись на мир. Ни на кого не злись. Виноватых нет... Марк... мой славный Марк.
- Какой же я хороший и замечательный? Я пропил свою квартиру, разбил свою машину, когда был пьян. А они хотят двадцать тысяч за операцию. Но мне даже заложить уже нечего.
- Не думай об этом, Марк. Я уже так стара и так больна... Я чувствую, что скоро...
- Не говори так. Пожалуйста.
- Никогда я не могла на тебя повлиять. Не умею я быть строгой с тобой... Но хоть сейчас послушай меня. Найди себе хорошую женщину. Заботься о ней, и она будет заботиться о тебе... У вас с ней будут дети, и о них заботься. Вот что тебе нужно... Это спасёт тебя... Начинай бороться за своё счастье...
- Как только ты поправишься! Я обещаю тебе, когда вернусь в следующий раз к тебе в больницу, у меня будут эти деньги. И ты поправишься, обещаю!
Я никогда не умел просить кого-то о чём-то. Но я и никогда не любил, не доверял, не нуждался в ком-то так сильно, как в своей бабушке. Я твёрдо решил - переступить через себя, надев привычные маски доброжелательности! Впервые выполнить своё обещание, впервые никого не подвести!
Также, я всё думал, что это мой сильнейший эгоистический поступок - она столько всего пережила, не в этом мире ей нужен покой. Выходит, я не спасаю её, а забочусь лишь о собственном страхе одиночества. Ведь так?