Выпускной вечер. Да чего о нём рассказывать -- вечер как вечер. Актовый зал. Все такие наряженные-заряженные. Щас раздадим аттестаты так называемой зрелости, а потом добро пожаловать в столовую, там уже всё накрыто, и даже с шампанским. Ну разумеется, шампанское -- это детский писк на лужайке, поэтому вскоре пойдём догоняться по туалетам, кандейкам и прочим очкурам, ну а после дискотека до упаду при активном участии местной шушеры. Конечно, кому-то набьют морду. Конечно, кого-то поимеют при невменяемо пьяном согласии. Кто-то недосчитается пуговиц на новом пиджаке, а кто-то -- золотых серёжек, маминого подарка в честь окончании школы. Утром все разбитые, помятые, с чугунными головами расползутся по домам и удовлетворённо рухнут на постели -- ну нормально отметили окончание школы, чё...
Впрочем, ни меня, ни мой класс это не волнует. Во дворе уже стоит наш автобус. Сразу по завершении официальной части мы грузимся в него и едем на Шамору*. Там, на одной из классических деревянных турбаз, к нашим услугам просторная беседка, качели-"лодочки", берег моря и звёздное небо. С нами гитара и лучшие друзья. В наших сумках какая-то еда, а из напитков -- только сок. Мы договорились последнюю ночь вместе -- кто знает, когда ещё вот так соберёмся, а кто-то с кем-то встретится ли вообще -- не глушить себя всякой дурью. Мы хотим быть вместе. Мы хотим быть.
Но всё это чуть после. А пока около сотни созревших вьюношей и девушек снисходительно выслушивают речи провожающих в последний путь... тьфу, типун мне на язык -- в жизнь, конечно, в Большую Красивую Жизнь.
Тон задаёт директор. Широкой, усыпанной бритыми розами дороги вам, дорогие выпускники! Спинку вам вареньем и ноги в тазик со сметаной! Вы у нас самые наилучшие, никого круче вас у нас не было и никогда не будет! Всё у вас будет супер-пупер, шоколадные вы наши! Горы свернёте -- не все, а те, которые не успеют разбежаться перед вашей поступью! Ура!
Почтеннейшая публика снисходительно внимает -- дескать, всё правильно говоришь, да мы и сами знаем...
Знаем-знаем... Тоже заканчивали школу, так что знаем. И когда шли в 6 утра в обнимку по местному "бродвею", горланя: "Скажи мне, чему ты рад? Постой, оглянись назад! Постой, оглянись назад, и ты увидишь, как вянет листопад и вороны кружат там, где раньше был цветущий сад..." -- в смысл, конечно, особо не вдумывались. Это был эпатаж, бравада, свойственная нашему поколению, уже носившему в себе революционные вирусы наступивших 80-х. А так, конечно, мы были уверены, что шагаем не по обычной городской улице, а по взлётной полосе, и прямо сейчас как рванём к звёздам, минуя всякие тернии...
Ну возраст такой, естественно... Так что я ничего, я с пониманием, и никого разочаровывать не хочу, только вот от потоков патоки, изливаемой с трибуны, уже начинает подташнивать. К чему такая беспардонная лесть? Нам тоже желали всего хорошего под звуки нестареющего вальса, однако так грубо с нами не заигрывали. Или теперь это полагается: прогибаться перед молодёжью только потому, что она -- молодёжь? Какой-то нездоровый культ...
Между тем речи продолжаются. Коллеги старательно развивают тему, заданную директором. Но у каждого сорта конфет свой специфический привкус, поэтому одни это делают профессионально (технично-цинично): дескать, не вы первые, не вы последние, отпели тех, отпоём и вас, и тех, кто после вас... тьфу ты, да что мне за мысли лезут в голову в этот праздничный вечер! Другие откровенно заискивают: вы уж, пожалуйста, не пинайте нас ногами в живот и не плюйте нам на пальто, если повстречаете где-нибудь после школы... Третьи, правда, искренне хотят донести что-то доброе и настоящее, но то ли от волнения, то ли будучи придавлены форматом мероприятия произносят всё те же штампованные фразы, и я вижу, как они мучаются оттого, что говорят совсем не то, что хотят сказать на самом деле... "О-о-о-о, но это не лю-бооовь..."
Что же вам сказать, дорогие вы мои? Вы такие разные, и я люблю вас всех... нет, ну скажем, почти всех... но я хочу, чтобы всем вам было хорошо -- и вам, с кем я по-настоящему подружился за эти годы, и вам, с кем общение было формальным: вопрос-ответ-оценка, и даже вам, юные подонки, кому я с превеликим удовольствием (и знаю, что это взаимно) отрихтовал бы контуры лица, даже вам в этот вечер хочется сказать что-то хорошее, по-настоящему доброе...
Но только вот что -- такое, чтобы настоящее, чтобы от самого сердца? Эххх... Беру микрофон.
-- Спасибо, спасибо. Ну, вам тут много чего уже наговорили... А помните сказку про Спящую Красавицу? Как родилась принцесса, и пришли добрые феи с самыми благими пожеланиями, а потом припёрлась злая и чуть всё не испортила?.. Ну, так вот: сегодня этой злой феей -- точнее, злым феем -- буду я. И я искренне, от всей своей широкой души желаю вам: пусть в этой жизни вам почаще будет плохо, будет больно. Нет, правда: я очень хочу, чтобы вы страдали. Страдайте! Страдайте больше! Потому что только так вы сможете расти, двигаться вперёд, становиться людьми. Хао, я всё сказал, аминь!
Н-да. Ну и что мы так расхлопались, отчего такой энтузиазм в ладонях, и блеск в глазах, и улыбки до ушей? Ну конечно, никто ничего не понял, все просто рады оживлению скучной официозной атмосферы. Вот и кто-то из коллег шипит у меня за спиной: "Как всегда, в своём репертуаре! Не может не выпендриться!.."
А я не выпендривался. Я честно говорил. Из самых добрых побуждений.