Тихо шуршит песок в песочных часах. Крупинки перетекают из верхней чаши в нижнюю со знакомым шелестом. Мне хочется взять хрупкую вещицу в руки и раздавить прозрачные колбы, и почувствовать, как струится по запястьям песок, мешаясь с кровью. Но я держу себя в руках, и просто сижу, и переворачиваю часы, и не отрываясь смотрю на неумолимый бег времени. Что оно значит для той, чей вечный удел - ждать?
Помню. Теплые плиты под босыми ступнями, холодная тишина усыпальницы фараонов. Я прокралась туда, не потревожив стражу - что сказали бы они, несущие караул у ног здравствующего Сына Солнца и на пороге последнего пристанища его предков, увидев в священном месте храмовую танцовщицу? "Иди своей дорогой, заклинающая пески", - должно быть, сказали бы они, - "Танцуй перед алтарем Отца Солнца и Матери Луны, Шэйлат. Здесь тебе не место". Но шаги мои тише шепота песчинок в колбах часов, а движения проворнее ночи, падающей на Тан-халдраш сразу после заката. Даже бдительным стражам не расслышать моей поступи по коридорам, ведущим в западный погребальный зал. От кого охранять мертвых? От грабителей, что жаждут погребенных вместе с великими фараонами сокровищ? Но грабители не знают тайного лаза со стороны Ущелья Сотни, а я знаю. "Откуда?" - спросите вы, и я не буду развешивать перед вами яркую паутину слов о мудрости и всеведении танцующих жриц, испокон века заклинающих пески. Если вы никогда не искали того, с кем разделила вас смерть, жизнь, а потом новая смерть, вы меня не поймете. Не поймете того зова, что привел меня к Ущелью Сотни и указал расщелину в бурой скале.
...Я здесь, милый мой. Я рядом.
Мои колени коснулись пола, здесь плиты были всегда холодны, несмотря на палящий зной Тан-халдраш за стенами усыпальницы. Я подавила в себе желание лечь на пол и всем телом, всем существом потянуться к тому, кто лежал под этими плитами. Я позволила себе лишь ласково провести по золотой вязи букв имени, данного ему в этом рождении. "Антарис". Последний отпрыск династии Тна, так и не ставший фараоном. В темноте под закрытыми веками снова вставала из небытия безлунная ночь, когда пол Золотого Зала стал алым от царственной крови фараона, его жены и маленькой дочери. Его сына тогда успели спасти, но лишь для того, чтобы спустя восемнадцать лет он пал в том же Золотом Зале от руки опекуна малолетнего фараона из новой династии Клод.
Прости меня, беззвучно шептали мои губы тому, чей прах с погребального костра с почестями поместили под эти плиты. Прости меня, я опоздала всего на пятнадцать лет.
Я родилась в Тан-халдраш в тот год, когда подросший владыка из династии Клод устроил пышный поминальный пир у ворот усыпальницы в пятнадцатую годовщину подлого убийства Антариса. На этот раз я верно угадала место. Но снова опоздала.
Сколько рождений пройдет, сколько миров промелькнет перед нашими глазами, прежде чем мы сможем снова встретиться?
Ласковая рука на холодных плитах. Губы, шепчущие другое имя - не то, что тусклым золотом мерцает из-под слоя пыли. И песчинки, бегущие из одной колбы в другую - в другом мире и в другом времени.