Annotation

     Колокола пробили обедню. В этот миг деревянные ворота семинарии распахнулись и из её недр в город высыпали школяры. Примятые белые рубахи и короткие штаны на подтяжках замельтешили в толпах прохожих. Взъерошенные, голодные и уставшие, ребята бросились во все стороны и вмиг заполонили близлежащие переулки и улицы. Город готовился к ежегодному празднику «Единения» и в честь такого события для семинаристов намечались продолжительные каникулы.

     Петь бежал по Красной улице среди старшеклассников. Парни жутко устали от сидения за нудными книжками, пока за окнами расцветала весна. Чистое лазурное небо склонилось над черепичными крышами и уснувшими до следующей зимы дымоходами. Солнце подогревало кирпичные стены домов. Свежий ветерок разгонял по улицам сквозняки, подбадривал надувающиеся почками ветви деревьев и немного шалил с дверьми незапертых подъездов и ставнями торговых прилавков.

     — Приветствую вас, уважаемый Миус, — воскликнул юноша, пробегая мимо знакомого старичка. Уважаемый Миус не успел опомниться и даже понять, кто это его окликнул, но всё же снял с головы шляпу и поклонился в противоположную сторону. Петь лишь заливисто рассмеялся и побежал дальше по Красной улице.

     — Тётушка Марина, доброго дня! — поприветствовал Петь торговку фруктами, в то время как его товарищи умыкнули с прилавка несколько яблок. Пока тётушка отвечала парню улыбкой, пёстрые рубахи, жилетки и сюртуки школяров уже успели раствориться в толпе.

     — Дядюшка Петро, как поживаете? — пробегая мимо, поздоровался парень с точильщиком. На прилавке возле грузного толстяка было установлено точильное колесо, от которого во все стороны разлетались снопы оранжевых искр.

     Не обделил Петь вниманием всех встреченных им прохожих, каждого из которых он знал с самого детства. Парень низко поклонился городской пряхе тётушке Весте, которая изготавливала ткани для большинства горожан, и едва не сбил с ног её смазливую падчерицу Юнону, что ждала прекрасного принца и с презрением смотрела на всех прыщавых школяров и сыновей ремесленников. Поклонился городскому голове, который для праздника разоделся богаче обычного, и помахал рукой его свите чинонивничков и полу-знатных-полу-благородных дам и господ, которые в сторону школяра даже не посмотрели. Посмеялся над пьяницей, спящим в луже, и помог ослепшему старику перейти на другую сторону улицы.

     Наконец ребята нашли укромный закоулок и смогли отдышаться. Улов был скромным: прыщавый и низкорослый задира Вань достал из-за пазухи кусок говяжьей колбасы, кучерявый и вечно чумазый хохотун Лёш разжился краюхой хлеба, но больше всех повезло здоровяку Мишу, который раздобыл на ярмарке кисет ароматного табака.

     — Вот это да! — воскликнул Петь. — Заморский табак. Доставай трубку скорее.

     Миш самодовольно ухмыльнулся, в районе груди похлопал руками по сюртуку и вынул из внутреннего кармана костяную курительную трубку, которую он прошлым летом стащил у отца. Школяры нетерпеливо приплясывали, пока широкоплечий и щекастый здоровяк набивал агрегат табаком и раскуривал, пуская по закоулку клубы ароматного дыма.

     Каждый из товарищей успел сделать по одной затяжке, прежде чем раскрасневшийся Лёш поднял тревогу. Парень вскрикнул «Атас» и начал суматошно размахивать руками, пытаясь развеять вокруг школяров табачное облако. Безуспешно. Щекастый Миш как раз в это время выдохнул особенно большую порцию дыма, и друзья оказались пойманы на горячем. В закоулке показался кто-то из взрослых и этот кто-то совершенно точно увидел, как они курят табак, а это означало, что сегодня школярам здорово влетит сначала от учителей, ну а потом и от родителей.

     Но тревога оказалась ложной, потому что перед ребятами стоял всего лишь бродяга, который появился в городе несколько дней назад. Утомлённый жизнью старик носил длинные седые волосы и пепельную бороду до груди. Его кожа была изрезана канавами глубоких морщин, изрядно подгоревших под солнцем. Незнакомец был очень высок и, не смотря на почтенный возраст, широкоплеч и осанист. Одежды бродяги были потрёпаны жизнью на улице, но в то же время выглядели довольно опрятно и чисто. Длинная чёрная ряса давно выцвела, поистёрлась и сменила несколько оттенков, но было видно, что стирали её не позднее вчерашнего дня. Шерстяной плащ был очищен от соломы и репейника, а кожаные сапоги недавно смазаны жиром и поблёскивали от солнечного света.

     Бродяга опёрся руками о длинный кедровый посох и вперил в школяров тяжёлый испытующий взгляд. У Петя от такого внимания мурашки пробежали по спине. Чёрные угольки глаз старика сверлили нутро похлеще винного штопора, выискивая одному ему ведомые детали. Выдерживать этот взгляд с каждым мгновением становилось всё тяжелее и тяжелее, старик будто намеренно смотрел прямо в глаза, заставляя нервничать всё сильнее. Вань и Лёш уже откровенно постукивали от страха зубами, да и здоровяк Миш заметно побледнел и даже начал медленно пятиться.

     Бродяга ушёл так же стремительно, как и появился в закоулке. Просто в один миг развернулся и скрылся на улице, оставляя испуганных до смерти школяров наедине с самими собой.

     — Ну и тип, — возбуждённо выдохнул Миш и попытался снова затянуться табаком через трубку. — Эй, всё на землю просыпалось.

     — Забивай новую трубку, — сказал Вань. — Ну и денёк сегодня.

     — Знаете что, — сказал Петь, восстанавливая дыхание. — Я наверное пойду домой, не то тётушка будет злиться.

     — Точно? — спросил Лёш. — Табаку у нас ещё много.

     — Да ладно, наслаждайтесь, — отмахнулся парень. — Вам больше достанется.

     С этими словами школяр развернулся и побрёл домой. Тётушка просила его прийти сегодня пораньше и как следует подготовиться к празднику Единения. В этом году Пете исполнялось восемнадцать лет, и тётушка собиралась приобщить его к древнему магическому ритуалу для взрослых, который можно было провести только лишь в этот праздник.

     Улица быстро закончилась, аккуратные домики перестали пробегать рядом с парнем, а глаза наконец-то нашли родное крыльцо. Петь вошёл в дом своей тётушки как раз в тот момент, когда солнце стало заглядывать в окна и заполнило светом все комнаты. Скромная жизнь хозяйки распространялась всего на несколько помещений. Петь вошёл в гостиную с мягким диванчиком, но она же была и кухней, потому что у окна стоял стол, и в то же время исполняла роль спальни, потому что у противоположной стены расположилась кровать.

     Тётушка сидела перед большим зеркалом и из своих пышных волос сооружала сложную причёску. Каждый из таких праздников был для молодой вдовушки хорошим поводом найти себе нового мужа и потому на красоту она монет не жалела. Под зеркалом стояла тумба, заполненная кремами и пудрами, а в углу комнаты располагался просторный дубовый шкаф, в котором всё свободное место заняли костюмы и нарядные платья.

     — Ну вот, — повернулась она. — А я уже стала переживать, что мой любимый племянник забыл о празднике и собирается пропустить свой первый ритуал «Единения».

     — Ну что вы, тётушка, как можно, — попытался оправдаться Петь, но она от него отмахнулась и снова повернулась к зеркалу.

     — Я нагрела тебе воды. Ступай в заднюю комнату и хорошенько вымойся. Потом наденешь вот это…

     Тётушка кивнула на кровать, на которой лежали новые штаны и сюртук школяра.

     — Это мне?

     — Ну не мне же, глупый, — улыбнулась молодая женщина. — Поторопись, время не ждёт.

     Петь послушно выполнил распоряжения. Потом надел новую одёжку и даже причесал волосы, но тётушке этого всего было мало, и она надушила парня ароматной водой из своего туалета.

     — Ну вот, теперь ты готов к ритуалу.

     — Правда? — обрадовался Петь. — А что от меня требуется?

     — Ничего, — улыбнулась женщина, стряхивая несуществующие пылинки с плеч племянника. — Просто постой рядом с «Голубым Огнём» и он определит твою сущность. Сегодня весь город узнает кто ты – «Наш» человек, либо же «Враг».

     Петь немного разволновался. Он многое слышал о ритуале, но когда пришёл его день – тут же всё позабыл. И не мудрено, переход из детства в мир взрослых – это вовсе не шутки.

     — Тётушка, а вдруг «Голубой Огонь» меня не признает? Вдруг он решит, что я – враг?

     — Хи-хи-хи, разве это возможно? — рассмеялась женщина. — Не бойся, трусишка, на моей памяти не было ни одного случая, чтобы праздник «Единения» прошёл неудачно. Переживать не о чем.

     Из дома Петь и тётушка вышли с наступлением сумерек. По улицам бегали фонарщики и зажигали огни на столбах и гирляндах. Толпы нарядных людей сновали на просторной площади Красной улицы, торговые лавки продолжали работу, особенно те, что торговали сладостями и сувенирами, а в соседнем дворе готовили вечерний салют. Возбуждённые старшеклассники метались между друзьями и родителями, выплёскивая на окружающих свои переживания, радость и трепет перед грядущим ритуалом.

     В какой-то миг людей стало так много, что Петь и тётушка потерялись. Женщина завела разговор со своей старой подругой у лавки с косметикой, а парень этого не заметил и пошёл дальше по улице. Петь радостно приветствовал всех прохожих, кланялся старикам и отдавал почтение взрослым, пока в один прекрасный момент над ним вдруг не нависла хмурая тень, напугав школяра до дрожи в коленках.

     — Держи! — прохрипел грубый голос, а морщинистая рука протянула парню хрупкую стеклянную сферу размером с кулак. Это был тот самый бродяга из переулка. Старик вложил сферу школяру в руки и в мгновение ока растворился в толпе, как и не было вовсе.

     Петь осмотрелся, успокоил дыхание и когда понял, что бродяга ушёл, пригляделся к его подарку. Сфера была абсолютно прозрачной, будто слеза хрусталя, и имела очень правильную форму. Мир сквозь неё выглядел слегка туманным и искривлённым, но в то же время очень красочным и притягательным. В какой-то миг парень осознал, что уже долго разглядывает городские постройки и прохожих через кристалл и что убирать его от глаз ему вовсе не хочется.

     — Ах вот ты где, проказник, — послышался позади голос тётушки. — А я ищу тебя по всей площади.

     Петь почему-то испугался, опустил артефакт старика, а потом и вовсе сунул его за пазуху.

     — Иди за мной, — взяла она подопечного за руку. — Скоро начнётся.

     Петь и тётушка протолкались к центру площади. Там уже находились все его товарищи из семинарии. Вань и Лёш топтались в группе других одноклассников и незаметно для взрослых потягивали вино, а здоровяк Миш стоял в сторонке и обсасывал большой леденец. Перед ребятами громоздилась огромная каменная жаровня, в сердце которой была выложена гора сухих дров, присыпанная магическим порошком. Там же неподвижно стояла стража на карауле, на троне восседал городской голова в парадном камзоле, которого по пятам преследовали мелкие городские чинуши, и все полу-знатные-полу-благородные господа и дамы. Петь занял своё место у будущего костра.

     — Волнуешься? — кивнул он поглощённому леденцом Мишу.

     — Неа, — спокойно ответил тот, своим тоном давая понять, что слишком занят для пустых разговоров.

     Спустя несколько мгновений остальные ребята заняли места вокруг жаровни и ритуал начался. Городской голова сказал короткую напутственную речь, чинуши и полу-благородные-полу-знатные господа и дамы ему страстно поаплодировали, горожане притихли, а стражники поднесли горящий факел к дровам.

     Вспыхнул «Голубой Огонь». Пламя поднялось выше крыш и осветило весь город. Не было ни дыма, ни жара, только огонь занимал своим блеском и красотой всю пустоту мироздания, которая вдруг осветилась новыми красками и поглотила внимание школяров. Петь смотрел на пламя и трепетал, ибо видел в нём светлое будущее. Перед глазами парня вырастала громадная гора с пятиконечной звездой на вершине, что сияла ярче утреннего солнца. Под горой стояли шеренги его сограждан, его единомышленников, соратников и друзей. Они истово внимали мудрость кристалла, лазурным водопадом омывавшую с горы их юные головы. Петь видел дали и горизонты, видел другие народы и чувствовал в себе силу и мощь, чувствовал мудрость и стать, но больше всего он ощущал потребность нести свет всему миру, просветить всех соседей и привлечь их к доброму делу.

     Вдруг школяр почувствовал дискомфорт. Что-то твёрдое нагрелось у него под рубахой и легко обожгло кожу на животе. Петь отвлёкся от пламени, сунул руку за пазуху и вынул стеклянную сферу бродяги. Артефакт в его руках начал светиться и излучать золотые лучи, которые вдребезги разбивали свет «Голубого Огня».

     Школяр посмотрел на костёр сквозь кристалл и его едва не стошнило. Сфера искажала влияние магического огня, и видения вдруг стали иными. В синем пламени Петь увидел кошмар. Прекрасная гора вдруг превратилась в алую башню, истекающую потоками крови. Пятиконечный кристалл на её вершине потускнел и начал источать в эфир волны распада и гниения. Само пространство вокруг башни разрушалось и трескалось, грозясь вот-вот обрушиться людям на головы.

     Парень до смерти испугался, убрал сферу и отпрыгнул от церемониального пламени. Этого никто не заметил, потому что ритуал «Единения» был в самом разгаре. Люди стояли вокруг костра, но в то же время их на площади не было. Их глаза потускнели и покрылись бельмом. Их лица сменились на безразличные маски. Их руки лежали на плечах у соседей, а тела покачивались, будто камыш под порывами ветра.

     Петь снова приблизил сферу к глазам и ужаснулся видениям голубого пламени ещё больше. Он увидел, что все под горой стоят не на твёрдой земле. Что у людей под ногами копошится море червей. Что кольчатая биомасса жива и норовит поглотить каждого участника ритуала. Черви забивали людям глаза, проникали в уши и ноздри, заползали в открытые рты. Его друзей и соратников будто медленно затягивало в живую трясину и прийти на помощь им было не кому.

     — Очнитесь! — не смог Петь сдержать возглас. — Оно вот-вот вас всех поглотит.

     В этот миг голубой огонь озарился яркой вспышкой и от тела пламени отделился маленький светлячок. Искра немного покружила над площадью, а затем врезалась в туловище городского головы, прожгла дыру у него на груди и проникла в самое сердце. После этого пришёл черёд и вовсе ужасающих метаморфоз.

     Крепкий и ухоженный старик вдруг весь скукожился, его одежды начали гнить на глазах и осыпаться трухой. Кожа заметно потемнела и приобрела оттенок грязи. Кости и суставы начали трескаться, на спине отросли несколько твёрдых шипов, на месте ног стали цокать копыта, а вместо лица проступило свиное рыло. Бывший голова утробно взревел на луну, и голубое пламя от этого рёва стало заметно сильнее.

     Испуганный до смерти Петь продолжал смотреть на происходящее сквозь стеклянную сферу. В огне обрисовался новый мираж. Парень видел площадь на Красной улице, видел людей, которых знал всю свою жизнь. Они пытались сорвать с себя наваждение, пытались сбрасывать на землю груды червей и топтать их ногами, но за это их наказывала стража. Человекоподобные монстры в чёрных доспехах избивали мирных жителей, истязали плетьми женщин и детей, бросали едва живых горожан в стальные повозки и увозили их в пыточные подвалы. Малейшее сопротивление жестоко давилось в зародыше.

     — Не смейте! — вскрикнул Петь. — Не троньте нас. Так нельзя! Убирайтесь…

     От голубого огня отделился новый светлячок и проник в сердце тётушки Весты – городской пряхи. Женщина вся задрожала, неестественно прогнулась в спине, а потом когтистыми руками вырвала себе оба глаза. Пустые глазницы тут же наполнились гноем и слизью, но счастливая тётка облегчённо захохотала. Отныне её жизнь стала проще пареной репы, ибо слепое сердце не боится ни сложных дилемм, ни трудных решений.

     Миражи сменялись один за другим и каждый из них заканчивался новой трагедией. После каждого видения голубое пламя изрыгало искру, что поражала сердца людей и превращала их в монстров. Петь видел поле, усеянное телами. Видел, как вороны дерутся из-за глаз мертвецов, а крысы сражаются за скромные пожитки усопших. Он видел красавицу Юнону, которая отшивала всех ухажёров, но благосклонно принимала в подарок чужие платья и украшения со свежими каплями крови. Видел, как старики водили молодецкие хороводы вокруг пожара на мельнице и как матери со счастливыми лицами хоронили своих сыновей. Видел, как сгорали целые города, как страдали невинные и плакали дети. Но главное, Петь видел метаморфозы и мутации близких, он видел, как его друзья один за другим теряли людские обличья, их тела загнивали, а души чернели.

     В какой-то миг колдовская искра поразила и тётушку. Она пробила грудь и навсегда изменила облик женщины. Петь вскрикнул от ужаса, когда родственница вдруг осеклась, приосанилась и начала изменяться. Её платье осыпалось трухой, оголяя стройное тело. Волосы вдруг ожили и превратились в гремучих змей, глаза почернели, а губы высохли и потрескались. Неведомо откуда прилетела метла и позволила тётушке себя оседлать. Новоиспечённая ведьма взмыла над площадью и заливисто расхохоталась.

     — Мы вместе, их-хи-хи-хи! — кричала тётушка на всю площадь. — Мы одно целое! Да здравствует ритуал «Единения», их-хи-хи-хи!..

     Ведьма летала над городом и под ней бесновалась монструозная масса. Зубастые, клыкастые, уродливые, но зачастую просто жалкие особи истово радовались переменам. Они жаждали действий, нуждались во врагах и ненавидели всё, что видели вокруг.

     Вдруг визг и вой прекратились. Свинорылы и крысоморды, вислобрюхи и кожадакости, гадкорожи и гнилорты – все как один замолчали и уставились в сторону Петя. По головам и по шёрсткам прошла волна возбуждения. Послышалось утробное рычание. Бывший городской голова, а нынче существо неопределённого вида, приподнялся на своём троне и указал на школяра раздвоенным свинячьим копытцем:

     — Вррааг! — взревело существо и его рёв подхватили иные.

     Монстры бросились за парнем вдогонку. Петь бежал по улицам, не разбирая дороги, в то время как со всех закоулков ему на голову сыпались оплеухи, камни и болезненные пинки.

     — Человек-человек…

     — Схватим его…

     — Убьём…

     — Истр-р-ребим!..

     На одном дыхании Петь вырвался за пределы города, но погоня за ним продолжалась. С неба слышался мерзкий ведьмин хохоток, а позади озлобленный рык и тяжёлые шаги. В темноте мелькали факелы, свистели косы, топоры и серпы. Горожане твёрдо вознамерились завершить ритуал «Единения» и расправиться над врагом. В какой-то миг парень понял, что сил уже не осталось, что ноги его подкашиваются в коленях и бежать он дальше не может.

     Петь прижался спиной к покосившейся изгороди, поросшей лозами дикого винограда, прикрылся руками и попробовал достучаться до остатков человечности бывших людей.

     — Уважаемый Миус, как же так, — вскричал парень. — Вы же меня знали с пелёнок.

     — Враг, — указала на парня лохматая лапа.

     — Тетушка Веста, вы сшили для меня школьную форму.

     — Враг, — завизжала слепая старуха.

     — Петь, Вань, Миш – мы ведь дружили с самого детства.

     — Враг-враг-враг, — злорадно проквакали злыдни.

     — Тётушка, вы же ухаживали за мной не хуже чем мама.

     — Их-хи-хи-хи, вра-а-аг!

     Монстры бросились в атаку всем скопом, но вдруг жалобно завизжали и отхлынули от школяра на несколько шагов. Стеклянная сфера, подаренная парню безымянным бродягой, вдруг разгорелась, будто утренняя звезда, и опалила шкуры всем тварям. Послышалась грязная ругань, завоняло паленой шерстью. Петь не сразу понял, что его спасло золотое сияние из недр стеклянного шара, но потом вскинул руку с артефактом перед собой и начал отгонять монстров подальше.

     Твари хрюкали и рычали, пятились назад и топтали друг друга. В том месте, куда попадал свет кристалла, оставались волдыри и ожоги, шкура дымилась и плавилась. В какой-то миг свет разгорелся с такой силой, будто солнце достигло зенита, и все монстры вдруг испарились. Петь осознал, что стоит на дороге один и от усталости валится с ног.

     — Хм, сам справился, — вдруг услышал он за спиной громкий голос бродяги. Волноваться поэтому поводу сил у школяра не осталось, так что он просто присел возле изгороди.

     — Кто вы такой? — спросил Петь старика.

     — Можешь звать меня Странник. Именно так я зову себя много лет.

     — Что это за артефакт вы мне дали? — повертел Петь в руках угасающую сферу.

     — Это светоч правды. Великий артефакт, испепеляющий ложь и снимающий злые чары.

     — Он такой маленький, но таит в себе столько силы…

     — Вовсе нет, — отмахнулся старик. — Светоч всего лишь огонёк, что укажет дорогу на пути к истине. На самом деле, чтобы победить ложь много силы не нужно. Достаточно искры, чтобы тьма отступила, ибо ложь сама по себе конструкция хрупкая и нуждается в постоянной подпитке, в то время как правда – есть фундамент всего.

     — А зачем вы его дали именно мне?

     — Больше не кому было, — пожал плечами старик. — Они сделали выбор сознательно.

     — И что будет дальше?

     — Сам решай, — ответил старик. — Быть адептом правды непросто. Это тяжкое бремя и сладит с ним только сильный. Пойдёшь со мной – и познаешь все тяготы жизни и коварство тьмы. Останешься – и со временем потеряешь человеческий облик. Выбор за тобой…

     После этих слов Странник попросту развернулся и побрёл по дороге в темноту ночи. Петь несколько мгновений изучал светоч, любовался его красотой и разглядывал сквозь стекло окружающий мир, но потом встрепенулся и бросился догонять старика.

     Он ведь не мог уйти далеко…

     

      Конец