Момент тишины... момент хлопка... и момент гибели. Так одной мухой в маленькой вселенной большой комнаты, стало меньше. Одной мухой, одним десятком, сотней, тысячей меньше, - имеет ли значение? Другие крылатые не заметили момент гибели. Они заметили лишь мгновение хлопка - минуту опасности. Только звук внушил им страх, и каждый стал спасать свой хитин.
Но затишье бывает не только перед бурей: если человек устал, отложил в сторону оружие массового поражения, это повод выбраться, и взять своё в полной мере, покуда в комнате жизнь кипит в не меньшей по полноте мере. А человек действительно перевёл внимание на другие дела, до которых мушиному племени не было дело. И только один мелкий, неприметный, но быстрый мух, что-то возомнил о себе. Он почему-то посчитал своим долгом, куснуть двуногого обитателя его кубического мира, не смотря на то, что не было ни жажды, ни повода, ни сезона, и даже желания особого не было. И при всём при этом, он упорно досаждал усатому, сонному мужику с газетой.
Мужик, ясное дело, терпел. Вернее старался не придавать особо значения: махнёт рукой, отгонит, и снова весь в себе. Но "насекомого-героя" это не устраивало. Он лез на рожон, всё назойливее, бросаясь уже чуть ли ни в глаза человеку. После второго десятка таких нападок, человек вдруг взорвался:
- Ну всё! Достала сволочь крылатая!.. тебе так просто это с крыл не сойдёт! - сказал он, и побежал в соседнюю комнату за мухобойкой. Мух не знал об этом, а потому сперва было бросился навстречу вернувшемуся мужику, но тут раздался ХЛОПОК!.. Остальные собратья-мухи разлетались кто-куда. Удар за ударом, и одна за другой, они падали на землю:
- Девять, - увлеченно, закусив край языка, считал мужик. ХЛОПОК! - Десять...
Виновник произошедшего, тут же забился за какую-то громадную чашку, и затаился. Страх стал его самым верным прикрытием. Тем временем, человек досчитал до двадцати двух, и успокоился. В доме стояла совершенная, первозданная тишина. Все мухи, что выжили, спрятались и притихли.
Мужик довольно осмотрел поле боя, ухмыльнулся, и снова сел за свои дела. Прошлое N-ное количество времени: для человека минуты, для мух, - просто много-много. И снова жизнь закипела, как прежде. Всё было забыто, и стёрто из памяти, как страшный сон. Может иногда то там, то сям и вспоминалось кровавая семнадцатая минута восьмого, но даже вспоминавшие старались не думать о том.
Тем временем, мужик протянул руку к чашке чая, и спугнул тем самым возмутителя прежнего спокойствия. Страх к тому времени пропал, мухобойки в руках человека не было, а потому мух снова стал стараться укусить человека. На этот раз мужик перешёл в наступление после много меньшей борьбы.
- Моему терпению пришёл конец! - возмущенно вскрикнул тот, - Это война!.. Из-за одного тебя, пострадают многие!
И это было правдой, потому как под властью человека были большие силы, и разрушительное оружие. Он подключил какую-то зеленую коробочку к двум дыркам в стене, развесил сладко-пахнущие веревки, и снова схватил мухобойку. Хлопки снова заставили муха спрятаться. На этот раз был выбран угол окна. Там была небольшая щель, через которую проникал свежий воздух, и свежие жертвы-насекомые.
- Сорок семь, -ХЛОПОК, - Со-о-орок, восемь, - продолжал считать человек, отметая ногой черные тельца на полу. Но помимо хлопков, теперь слух мушиного племени резало и жужжание тех, кто купился на приятный запах ленты. Она обещала богатую, сладкую жизнь, но теперь они не могли и пошевелиться. Тем же, кому посчастливилось вырваться, навсегда должны были забыть о том, что такое полёт.
И тут, многие из тех, кто затаились, почувствовали слабость. Что-то невидимое было на стороне человека, и губило их изнутри. Нет, не только образ их жизни, что они давно назвали декадансом, но это была отравлена сама суть их комнатного мира, их воздух. И гибли не только мухи, но и другие насекомые, волей случая оказавшиеся в этой ловушке. И только тот, кто стал причиной их гибели, оставался невредим, убит лишь страхом.
Ощущение превосходства, приводила мужика к неоправданной агрессии, которая в свою очередь порождала лишь ещё большую агрессию, и всё больше невинных насекомых попадали под его горячую руку:
- Семьдесят шесть! Получайте, так вам! - ХЛОПОК, - в удивительной близости с быстрым и невзрачным мухом.
Он сделал с десяток стремительных кругов вокруг человека, и приземлился на ковёр. Ковёр тот был тёмного цвета, а потому служил отличной маскировкой, ведь зрением люди были обделены.
- Вот гад, улизнул!.. Осталась одна единственная муха, и ведь как на зло, именно эта единственная, и не даст покоя утром; не позволит выспаться...
...
Ревели реактивные установки, выла сирена воздушной тревоги, земля сотрясалась от взрывов. То справа, то слева поднимались столбы огня, и в них погибали друзья. Он затаился в окопе и закрыл руками лицо, - так он надеялся укрыться от ада вокруг, но запахи, звуки, ощущения, и собственное сознание не давали обмануть себя. Капли чьей-то крови стекали по его щеке, почва вибрировала под гусеницами тяжёлых танков, сверху свистели самолёты. И вдруг неподалёку от окопа упал снаряд, зашипел, и заклубился едким зеленым дымом. Солдаты, что находились ближе всего к нему, один за других хватались за горло, и падали замертво...
...
- Твою ж!.. - ХЛОПОК по собственному лицу заставляет мужика проснуться. В его ладонях умирает тот самый назойливый мух. Голова болит и от удара, и от недосыпания, и от кошмаров, и от яда, которым он вчера вечером травил насекомых. А в руках... Победа?
Только вот победа над чем, и для чего? С новыми лучами, комната наполнилась и новыми крылатыми, гостящими хозяевами, а результат долгой, изнурительной борьбы, себе во вред. Нужна ли такая победа-борьба?
И нужна ли такая поражение-борьба? Поступок одного, отражается на судьбе многих. Прихоть одного, губит всех. Но истина проста: Каждый ответственен за судьбы других.