Пирус Анна Сергеевна : другие произведения.

Живые ниточки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Карандашный" набросок портретов тех, с кем приходилось встречаться. "Понимаешь, серый... да нет, теперь уже белый после купанья-то... Довольно скоро я поняла: нет, не быть ей ассистентом режиссера с этой своей особенностью, - ассистент во время прямого эфира должен быть бойким и "стойким оловянным солдатиком", схватывающим на лету и исполняющим сказанное, а она... Ну как она могла тут же "воплощать замыслы" режиссера, если вдруг пленялась чем-то и зависала только над ним? Например? А вот... Когда во время прямого эфира по тихой связи посылала ей очередную команду, то она не всегда и слышала её, и я вдруг видела через смотровое стекло: уставилась на заикающегося выступающего и даже пытается подсказать ему что-то... Ну, а если наезжала самодеятельность для записи концерта!.. Лане и вовсе становилась не до меня, - до конца выслушивала всех, кто подходил к ней, ну а если с жалобой!.. Ей же ну непременно надо было того утешить, и тогда с лёгким дрожанием рук, стояла напротив жалобника, готовая вот-вот расплакаться вместе с ним, а я... Ты только подумай, мой освеженный белый кот, ну как мне было прервать такую задушевную беседу? Вот и приходилось взваливать всё на другого ассистента, а тот потом тоже жаловался... но уже начальству. Ну, а внешность Ланы Ленок..."
Бедненький, так уж никому ты и не нужен? Такой милый, а выдворили. Что, так и будешь теперь ютиться в подъезде? Это я - к мягкой игрушке, маленькому серому... или белому коту в красной шляпке и голубых шортиках. Уже с неделю обиженно и сиротливо сидит он на окне под таким же выселенным фикусом и каждый раз, когда начинаю подниматься на свой пятый, провожает меня грустным взглядом синих глаз, а я невольно опускаю свои карие и даже слегка сжимаю плечи, спеша прошмыгнуть мимо. И потому, что он... нет, не он, а взгляд его похож на чей-то! Но не могла вспомнить 'чей', и вот сегодня, когда опять проходила мимо, то мой биологический Яндекс вдруг выбросил ответ: у неё был такой же... у Ланы со странной фамилией Ленок. Ну что ж, спасибо тебе, выселенный и никому не нужный серый... или белый котик, давай за это усыновлю тебя. Пошли... Ну вот, выкупанный и повеселевший сидишь теперь напротив меня и, может быть, поможешь вспомнить Лану, раз так настырно подшептывал о ней? Ну да, тогда она, мой новый ассистент, появилась у нас незаметно, - главный редактор не представил её на летучке, - и она, сидя в уголке холла, только иногда поднимала глаза и пристально всматривалась в кого-либо, - я сразу заметила в ней это! Да и потом замечала это потаённое вглядывание, вживание в тех, кто был рядом, и даже в вещи, предметы, Да понимаешь, серый... нет, теперь уже белый после купанья-то, довольно скоро я поняла: нет, не быть ей ассистентом режиссера с этой своей особенностью, - ассистент во время прямого эфира должен быть бойким и 'стойким оловянным солдатиком', схватывающим на лету и исполняющим сказанное, а она... Ну как она могла тут же 'воплощать замыслы' режиссера, если вдруг пленялась чем-то и зависала над ним? Например? А вот тебе пример. Когда во время прямого эфира по тихой связи посылала ей очередную команду, то она не всегда и слышала её, а я через смотровое стекло видела: уставилась на заикающегося выступающего и даже пытается подсказать ему что-то. Ну, а если наезжала самодеятельность для записи концерта, то Лане и вовсе становилась не до режиссера, - до конца выслушивала всех, кто подходил к ней, а если еще и с воздыханиями!.. Ну конечно, непременно ей надо было утешить жалобщика и тогда с лёгким дрожанием рук, стоя напротив того и готовая вот-вот расплакаться вместе с ним, уже не слышала... Ты только подумай, мой освеженный белый кот, ну как мне было прервать такую задушевную беседу? Вот и приходилось взваливать всё на другого ассистента, а тот потом тоже жаловался... но уже начальству. Ну, а внешность Ланы Ленок... Да в общем-то - ничего особенного: не сказать, что красива, да и некрасивой не назовёшь. Осанка? Нет, не загляденье - плоть её не кричала о себе. Высокая, худенькая и одежда как бы соскальзывало с неё, не задерживаясь ни на груди, ни на бёдрах, лишь книзу открывая довольно стройные ножки. А, впрочем, зачем я тебе - о внешности? Я же - о другом хочу... Так вот, мой безмолвный кис, помню еще и такое: она сидит и что-то вяжет в ожидании эфира. Подхожу, сажусь рядом: - И что мы вяжем? - улыбаюсь. - Свитер, - отвечает сразу, словно ждала моего вопроса. - И кого ж одаришь таким красивым свитером? Ответит ли? Нет, только улыбнулась, хочет набрать очередную петельку и тут слышу тихое: - Глупая, непослушная, никудышная... - Кому это она? Никого рядом нет, а она опять: - Ну что ты вытворяешь? Ой, да это она - петельке! Ну и ну... - Лана, ты с каждой... так? - снова улыбнулась. - Нет, не с каждой, - хмыкнула. - Хочу вытяну её вот так... - и петля выросла на моих глазах, - а нитка по-своему хочет... мстит за что-то. - Мстит? - уточняю. - Ну да, ведь ниточки тоже живые, вот и... Ла-аночка, детка, как тебе жить-то, если еще и нитки... Но говорю: - Да, конечно. Может, и в твоей черной нитке есть нечто, похожее на чёрную... ой, прости, на белую душу. Да нет, мой пушистый, и не думала над ней подшучивать! С такими, предмето-ощущающими, шутки плохи, с ними надо бережно, как с тонким стеклянным сосудом, иначе и его разобьёшь, и сам руку... душу порежешь. Что еще помню? А, пожалуй, вот... Надо было как-то закупить несколько вазочек для цветов... перед выступающими на столы ставить. Послала её, и что-то долго не возвращалась, а когда наконец-то!.. Развела я руками, а она бережно взяла один из купленных сосудов и с блеском в глазах почти запела: - Это я из-за неё... из-за этой прелестной и единственной, чуть не опоздала. - Я удивлённо взглянула, а она поспешила пролить свет: - Понимаете, все вазочки были одинаковые и я не сразу могла выбрать вот такую, с пупочкой. - Лана, ну какая еще пупочка? - А вот такая... Видите? - И, проведя пальчиком по тёмному ободку, погладила на светлом поле вазочки капельку стёкшей краски. - Правда, как пупочек? Ну, что было ответить?.. Вот и я ничего не ответила... правда, тоже погладила капельку-пупочку, а потом налила воды в 'единственную', опустила в неё веточку гвоздики и сказала: - Пожалуй, так она красивей будет... да еще с пупочком! Но нет, хватит прорисовывать образ Ланы, - для карандашного, а, вернее, для словесного наброска и этого достаточно, - хочу теперь вот о чём... а, вернее, о ком. Появился у нас вскоре и новый помощник режиссера, Серёжа Филатов и, кстати, в том самом свитере, который вязала тогда Лана. Да-да, значит, связывала их живая ниточка, да они и сами были похожи... нет, не внешне, а по мироощущениям. И о Серёжке помню больше, чем о Лане потому, что был он ну очень интересный паренёк: лицо почти всегда напряженное, взгляд беспокойный, а порой и лихорадочный, и похож... похож был на красивого щенка-подростка. Когда представили его на летучке, то как-то сразу подумалось: ну вот, подходящая пара для Ланы... и еще одна моя головная боль. В чём вскоре и убедилась. А вот так... В студии - репетиция с танцевальным ансамблем, я - за пультом, Сережа - в наушниках у пюпитра, и вдруг по тихой связи слышу: - Не бродить, не мять в кустах багряных лебеды и не искать следа... - Сережа, при чём тут Есенин... под эту залихватскую музыку? - Взглянул в мою сторону, но продолжил: - Со снопом волос твоих овсяных отоснилась ты мне навсегда... Спустилась к нему в студию, а он: - А чего ж они с такой ерундой приехали! - И подошел к танцмейстеру: - Что Вы такую чепуху показываете? Тот, конечно, набычился и даже покраснел: - Молодой человек, нехорошо вот так... А Сережа, нисколько не смутившись: - Почему ж нехорошо? А если я так думаю. Вот таким курьёзным парнем оказался мой новый помощник. А что потом... Потом, мой котик приёмный, нагрянули вот такие события: приехала я на работу, иду по двору телецентра, а он орёт, как оглашенный! Да не Сережа, а котёнок, вроде тебя. И орёт, паршивец, словно его четвертуют! Кто его подкинул к нам во двор?.. или перебросил через забор белокаменный?.. Длинноногий, лохматый, тощий. Взяла, принесла в кабинет, отдала ему колбасу с бутерброда, он её тут же слопал, а потом свернулся калачиком под батареей и сладко задремал. Но вошёл директор телецентра и сразу ощетинился: откуда, мол, животное?.. чей, мол, зверь?.. да разве не знаете, что на телецентре не должно быть животных, а то залезут в аппаратуру и замыкание произойдёт! Что было делать? Успокоила его: не успеет, мол, эта зверушка замкнуть вашу аппаратуру, унесу с собой... хотя дома уже и жил такой же, с троллейбусной остановки подобранный. Но тут вошла Лана: - Ой, какой хорошенький! Ой, какая прелесть! - залепетала, позабыв о фотографиях, которые надо было побыстрей вставлять в паспарту. - Ланочка, ну и возьми его себе, а то директор... - А что, можно? - вспыхнула румянцем. - Ну, конечно, - обрадовалась я и даже на радостях взялась советовать: - А назови его Васей. - А Вася у меня уже есть, - всё так же мурлыкала моя ассистентка. - Ну, тогда Васядва... - И Васядва есть, и Васятри, - рассмеялась. - Ланочка, радость моя, и сколько ж на сей день у тебя Васей? - Восемь, - вроде бы чуть и смутилась, приглушив своё мурлыканье. - Ну что ж... - рассудила я трезво: - В такой многолюд... многокошачьей компании одним Васей меньше, одним больше... И после передачи сунула Лана мою длинноногую находку за пазуху и увезла домой. Все ли события? О, нет, мой белый и пушистый, то были лишь цветочки, а ягодки покатились... точно и не помню, но, кажется через неделю. Приближался Первомай и как всегда на наших студийных мониторах замелькали упитанные партийные товарищи с вдохновляющими речами, обращенными к труженикам сёл, городов и предприятий, призывающими к новым трудовым свершениям. Попался и мне такой 'товарищ' - первый секретарь Обкома комсомола. Ну, выдала его пламенную речь прямым эфиром, спускаюсь с пульта и вижу: перед только что выступившим стоит взволнованный Сережа и что-то горячо говорит ему, а у того глаза!.. словно привидение увидел. Но к собеседникам уже спешит мой начальник, берёт секретаря под ручку и тихо, но настойчиво уводит. - Сереженька, - подхожу к своему распалённому ассистенту, - ты что?.. и ему читал из Сергея Есенина? Но оказалось: подошёл Серёжа к главному комсомольцу области и сказал: 'Что же Вы врете! Только что сказали людям, что поголовье скота в колхозах растёт и увеличивается, а на самом деле коровы, телята, барашки и лошади там от голода умирают'. А об этой многолетней и горестной пагубе рассказал недавно вернувшийся из командировки редактор наших 'Новостей', но мы то уже привыкли к таким реалиям, а Сережа... Он же так любил лошадей! Вот и решил по случаю - главному, о том, что те, мол, 'умирают'. А что потом... Я-то думала, что мой начальник, который и сам сомневался в 'достижениях и очередных победах партии' пожурит Сережу, - ну, что ж ты, мол... не надо бы, мол... знай, с кем можно, - да и всё. Ан, нет. Когда я вышла после недельного бюллетеня, то Сережи больше не увидела. Уволили. Из самого Обкома партии позвонили и приструнили начальника: в идеологической организации!.. и держите таких!? Не встретила и Ланы, ибо подала та заявление 'по собственному желанию' и его... ну, конечно же!.. тут же подмахнули, - уж очень часто жаловались мои коллеги на рассеянность ассистента Ланы Ленок, которая теперь и потянулась за связанным с нею 'живою ниточкой' Сережей. Ну что, молчальник, не устал от моих реминисценций? Нет, конечно, ведь ты же... А, впрочем, вот ведь как интересно получается: хоть ты и неживой, а чувствования и ощущения всколыхнул что ни-на-есть самые живые. Живые ощущения, живые чувства, а вот Лана... Как-то встретила коллегу, а он и рассказал: к тому времени колония её спасённых кошек выросла аж до семнадцати, а жила она с матерью в однокомнатной квартире, и можешь себе представить, что в ней творилось? Ну, конечно, ты не можешь, а вот я... Вначале мать почти безропотно сносила сердобольные увлечения любимой и единственной доченьки, варила лохматым пшенную кашу с килькой, но когда нагрянула её сестра!.. Только на один день Лана уехала в командировку, но тётке и этого хватило, чтобы позвонить куда надо. И приехали откуда надо. И отловили всех постояльцев, и увезли куда-то, а когда Лана возвратилась... Два дня разыскивала своих подопечных, а потом слегла с высокой температурой и умерла. Нет, не знал коллега... да и я не знаю: только ли исчезнувшие кошки были тому причиной? Но одно я постигла, дружок, вглядываясь в свои жизненные наблюдения: таких человечков с оголёнными, незащищенными душами, в 'коллективах' почему-то зачастую пощипывают и понемножку, и очень, вот и Лану... Помню и еще одну... Приехала раз на сессию в Ленинград, группу поселили в школьном классе, а в ней и оказалась такая же Лана. Вот и стали её пощипывать, хотя и бегала для всех за батонами, молоком и каждый день пол подметала. Пришлось взять под крылышко... Да нет, не столь это обременительно, но... Как тебе сказать? Такие прирастают, не отходят и подчас становится с ними томительно. А еще, видя их вот такую расслабленность на грани прострации, порою и самой так же хочется... О нет, самой не пришлось, такая роскошь не для меня. Ну, как могла позволить себе быть слабой, когда почти каждый день - моя любимая, но сумасшедшая работа, рядом - дети, муж, в очередной раз томящийся без работы из-за вечных конфликтов с партийными 'товарищами', да еще так называемая дача с подрастающими овощами, а в сорока километрах - старенькая мама с братом, и надо ездить к ним на выходные, помогать... Вот и приходилось быть сильной. Но что-то отвлеклась я от рассказа, а надо заканчивать. И закончу вот этими записями из дневника той поры, слушай: 'У Сережки слабейшие нервы. Не могу видеть его лихорадочных движений, воспаленного взгляда, - хочется обнять и, напевая что-то светлое и ласковое, навевать забвение. Яркий, колеблющийся от малейшего ветерка, огонек, светлый луч...' 'Во время упадка духа надо обращаться с собой, как с больным и, главное - ничего не предпринимать' - советует Лев Николаевич Толстой. Хорошо, прислушаюсь к совету классика. И уже смотрю на черного плюшевого кота, который стоит на приемнике: один ус - вверх, другой - вниз, зеленые глаза и хвост - в стороны. А подарил его Сережка со словами: 'Не давайте никому... - и чуть дрожащей рукой протянул мне. - Он потеряет тогда свою магическую силу'. Милый Сережка! Ты и сам, как этот ершистый кот, но... Но для меня - словно свежий ветерок в душный полдень, и в меня из тебя вливается свет... кажется, так у Андрея Вознесенского? Родственные души... Словно в себя заглядываю! А когда уходят - уходит и частица моего Я' Да нет, мой пушистый, тогда не навсегда ушел Сережа. Какое-то время спустя, встретила его на базаре, - стоял возле лошади, запряженной в сани, трепал её гриву и кормил кусочками сахара. - Сереж, как же я рада! - заспешила к нему: - Ну, как ты, где теперь? А он... А он стал рассказывать о лошадях, какие они умные да чудные животные. Я опять: о себе, мол расскажи, а он снова - о них, и только о них, а в глазах - тот самый лихорадочный блеск: - Понимаете, ГээС, - звал меня так, - они его загнали. - Кого, Сереж, и кто? - Коня моего любимого... цыгане. Попыталась остановить: - Серёженька, ты о себе-то расскажи. И тогда взглянул вдруг потемневшими глазами: - Пусто, ГээС, пусто. Живу в таборе. Надо же чем-то заполнять пустоту? Вот и всё, мой бессловесный дружок. И не будем больше - о грустном, ладно? Поставлю-ка свой любимый диск с 'Elvira Madigan' Моцарта и попьём с тобой кофейку. Не пьешь. А жаль. Но только знай, что ты очень помог мне. Спасибо. Дорогой читатель!
  Приглашаю Вас на свой сайт, где кроме текстов, есть много моих фото пейзажей. Веб-адрес для поисковых систем - - http://galinasafonova-pirus.ru
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"