Этот день мог быть чудесен. Погода радовала глаз, как впрочем, и в большую часть теплых весенних деньков. Школьные каникулы уже закончились, и вдоль улицы проезжает желтый автобус, который собирает детвору со всего квартала и увозит туда, где от звонка до звонка они будут погружаться в мир знаний. Как только последние отголоски автобусного мотора перестанут быть слышны, улица погрузится в благоговейную тишину. Да, этот день поистине мог быть чудесен. Однако в одном из фешенебельных домов, где я жил раньше, не было ни капли радости. Сегодня проходили мои похороны.
Дом набит кучей моих родственников, друзей и знакомых, которые мерно перемещались вдоль завешенных зеркал и стен, которые, казалось, потускнели от горя. В коридорах слышно негромкое всхлипывание и шепот: "Как это случилось?", "Соболезную", "Он был так молод" и так далее, и в том же духе.
Хотел бы я рассказать, как это случилось, но помню весьма скудно. Я просто встал с кровати, сделал зарядку и когда спускался по лестнице на кухню, моё сознание отключилось. Не знаю как, но спустя мгновение я мог видеть своё тело, лежащее внизу лестницы, как ко мне подбегает старший брат и начинает меня трясти, затем проверяет пульс и бежит к телефону, чтобы вызвать скорую. Я просто был вокруг всего этого, словно призрак, но не в том образе, что преподносят по телевизору, а чем-то менее материальным.
Скорая приехала не слишком быстро. Врач зашел в дом и, жуя на ходу яблоко, не спеша подошел к моему телу. Он послушал мои сердце и легкие, встал и сказал, что ничем уже помочь не сможет. Естественно мама начала биться в истерике, бросаться в ноги врачу, умоляя спасти её мальчика. Он же лишь бросил недовольный взгляд на медсестру, которая кивнув в ответ, достала шприц из своего чемоданчика и сделала маме укол. Примерно через минуту она полностью успокоилась, и брат смог отвести её в гостиную и положить на диван. Вот такой вот выдался денёк.
Не могу только понять, почему я ещё здесь. А если так должно быть? Может мне нужно подождать, пока все со мной простятся, а вечером развеют прах. Так уж принято в нашей семье, никто из нас не любил кладбища. И я не вижу перспектив в гниении под 3-х метровым слоем земли. А если роя могилу они наткнутся на ещё один гроб, то не будут его доставать, а положат один на один и дело с концом. Нет уж, спасибо, лучше рассеять мой прах на каком-нибудь обрыве, возле озера или другого красивого места. Тогда родные будут приходить не на вгоняющее в уныние кладбище, а красивое и тихое место, чтобы вспомнить обо мне. Правда, кто же знал, что для меня всё так скоро закончиться.
Вообще интересно смотреть на всё с такого ракурса. Ты видишь все мелочи, которые не замечал при жизни, и обычная насущная суета совершенно тебя не беспокоит, даже факт собственной кончины. За людьми же наблюдать ещё интересней. Вся фальшь просматривается насквозь, все чувства видны как если бы человек чихнул, почесал глаз, или повернул голову, так же можно было увидеть, как он врет, или лицемерит. Всё открыто для меня сейчас и, кажется, предела нет.
Я вижу, как подъезжает катафалк, чтобы забрать моё тело в морг. Если же всё так, как я думал, то скоро я могу отправиться в другой мир и думаю, что напоследок нужно облететь наш городок в своей новой материальной форме.
Никогда я не мог и подумать, что наш городок может быть настолько красивым. С такого ракурса все кажется таким мелким и незначительным. Потоки машин на автостраде можно сравнить с муравьями, а мой университет всего лишь точка посреди огромного мира. И зачем же мне тогда ограничиваться только этим городком, когда весь мир у меня под ногами. Ведь я даже ни разу в своей жизни не видел океан, так что не буду терять времени.
В этом полёте дороги, поля, леса проносятся подо мной с невообразимой скоростью. Океан все ближе ко мне. Кажется, что через мгновение я смогу прикоснуться к кронам пальм и шумным волнам. Всё ближе и ближе, но...
Вдруг резко всё оборвалось, вокруг стало тихо и темно. Я вновь почувствовал свои руки и ноги. Глаза открылись с трудом, и я увидел, что нахожусь в некоем металлическом ящике. Здесь очень холодно и темно, лишь небольшое количество света пробивалось из маленького окошка около моих ног.
Я силился произнести хоть слово, но с губ срывался только слабый хрип. Руки не слушались меня, сил не было вовсе. Со стороны окошка были слышны чьи-то голоса, но разобрать, что говорят, было практически невозможно. Я вновь попытался что-нибудь сказать, но вдруг в ящике стало светлеть. Становилось жарко и запахло жжеными волосами. Только теперь я увидел и почувствовал огонь вокруг себя. Все-таки я не умер, а просто был без сознания или перенес клиническую смерть, не знаю. Знаю только то, что я лежу в крематории, в печи, и меня сжигают заживо. Боль просто невыносима, мне хочется кричать, биться о ящик руками и ногами, но двигаться я не могу. Лишь глухой стон вырывается изо рта, но треск горящей плоти и костей его заглушает.
Вот такой вот денёк. Я просто встал утром, сделал зарядку и вышел из комнаты. Обычное утро, когда всё для меня закончилось. Точнее все так подумали. А на самом деле всё кончается здесь, в металлическом гробу, объятом пламенем. Возможно, тому виной была халатность врача, может паника родных, сейчас это уже не важно, да и никто об этом не узнает.
Я уже практически мертв. Осталось помучиться ещё немного и может, я вернусь парить над океаном, ещё немного, но всё закончилось, и больше нет ни меня, ни пальм, осталась только тьма.