Это не значит - "позволяю себе"; это не значит - "провоцируешь меня"; это значит - "так получилось". Так получилось, получилось, мертвой хваткой вцепившиеся в нас обоих бесы мухлюют все больше по мере того, как отключаются, перегорая от непосильной нагрузки, наши нервы. В конце только бесы и останутся, погрузятся в хвостовой вагон товарного поезда и уедут с грохотом обратно в свою преисподнюю - а пока что запускают процесс чем дальше, тем яростнее, подстраивая прибытие новых собратьев. Вид аттракциона - так получилось, белый, натертый до блеска, мраморный пол раздражающе ярко отражает от лампы на потолке так называемый дневной свет. Ненавижу лампы дневного света, ненавижу белый мрамор, ненавижу, черт возьми, тебя.
После очередной остервенелой, дикой и лишь отчасти честной потасовки - ты всегда оказываешься снизу, ты всегда оказываешься слабее, ты всегда хочешь казаться слабее для меня, и этот раз - не исключение. Когда ослепительная ярость в висках утихает слегка, так что я вновь обретаю контроль над своими пальцами и разжимаю хватку, отпуская твою белую глотку над ошейником - обнаруживаю себя стоящим на четвереньках, колени ноют оттого что мрамор слишком твердый - я слишком мало ем, а ты с извечной своей эксклюзивной капитуляцией просто лежишь подо мной, дышишь хрипло, давясь кашлем, хохотом, кровью и чертовыми голодными слюнями. Я смотрю на тебя, не могу не смотреть на тебя - и ошейник; и эти волосы, мягкие, темно-каштановые на солнце и совсем черные при искусственном свете, которые ты не стрижешь мне назло, и которые чем длиннее тем больше ее; и неживая, нездоровая, матово-нежная бледность, тем ярче в контрасте с ней смотрятся резко очерченные губы, алые от природы и глянцево подкрашенные кровью; большие и чистые, зелено-синие, лихорадочно сияющие глаза, в которых всегда, как ни смотри, за всеми оттенками читается катарсическое отчаянное упрямство загнанного в угол ребенка; ресницы длинные, черные, густые; нос, брови, скулы, подбородок - все ее, в точности ее, до такой степени ее, что я каждый раз сбиваюсь в растерянное недоумение, когда ты оказываешься слишком близко. Все до такой степени правильно, чисто и гармонично - эти черты можно назвать идеальными. Ухмылка до ушей, издевательская и никогда добрая - ее, мимика ее, выражение ее, да ты, ччерт возьми, даже пахнешь как она, я никогда не мог назвать этот запах или с чем-нибудь его сравнить, он просто ее, и от тебя им разит в точности также, как от нее.
я путаюсь. я застрял в прошлом десятилетии, я никак не могу поверить, что ее нет, а вместо нее - ты, глядишь на меня, не отрываясь, в глаза. на шее красные следы от моих рук. точно такую же шею мне случалось кусать до крови, все это было до такой степени сверх всякой меры, что меня зашкаливало и погружало в длительную, беспамятную, чистую эйфорию и оконечный контроль над собой обоими нами был утерян тогда безвозвратно.
я стою над тобой на четвереньках и завороженно гляжу - чем дальше, тем меньше сил прекращать теряться перед из раза в раз воскресающей иллюзией. ты смотришь пристально, ты - таращишься, тянешь руку к моему лицу. ловлю и прижимаю к полу узенькое запястье прежде чем длинные, хрупкие, такие же, как и у нее, пальцы успевают коснуться моей щеки. это не мужские пальцы и не женские, это - художничьи, у Хелла, насколько я помню, похожие. левая твоя кисть забинтована - в центре ладони сквозная дыра от забитого мной гвоздя - максимально неприятно, наверное, но я не задумываюсь об этом, почти ни о чем. молчу - ты тоже, все что удается сказать было сказано получасом ранее, хрипло от злости выплеснуто друг на друга. адреналин укладывается постепенно по сосудам, отчего все ближе и ближе я к тому, чтобы очнуться и выйти из оцепенения, но все еще недостаточно, чтобы заставить себя очнуться. заглядевшись, окунувшись в смесь из флешбека и реальности, я не успеваю вовремя среагировать, и - приподнявшись на локтях, ты неожиданно и отчаянно жмешься полуоткрытым ртом к моим губам.
момент упущен; она сделала бы на твоем месте в точности то же самое - она это делала. я, зажмурившись, отвечаю прежде, чем что-либо приходит мне в голову - мы целуемся, с обоюдной ненавистью, осатанело, сразу взасос. металлический шарик цацки в твоем языке глухо скрежещет по моим зубам. отпустив руку, беру тебя за голову, зарываю пальцы в волосы, веду до затылка и засовываю мизинец под ошейник. дышишь горячечно, температурно, ты, ччерт, целуешься точно как она. скорее всего неосознанно, от дьявольской обиды, слегка прикусываешь мой язык, когда я лезу к тебе в рот, но я чуть сжимаю пальцы на твоем затылке и ты снова подчиняешься. полно крови, мокро, жарко и со ржавым привкусом. мне нравится - мне ничего больше так не нравится, мне ничего другого не хочется - и по мере того, как я увлекаюсь, остатки здравого смысла все больше и больше воскрешают нечеловеческую ярость по отношению к тебе. это не она - ты, не она, ты, тварь, а не она, и в какой-то момент я отрываюсь от тебя, незаметно для себя вскакиваю как-то; поспешно, почти бегом, не оборачиваясь, ретируюсь прочь из комнаты, чтобы избежать искушения перегрызть тебе за это глотку или разбить нахрен твою голову о чертов холодный мрамор. монотонным воем в висках просыпается неумолимая мигрень, к которой вскоре присоединяются головокружение и неприятная тошнота. вдобавок чувствую, как от осознания произведенного действия позорным стыдом разгораются щеки. на грани проклятого преследующего обморока - я хочу вмазаться, мне срочно нужны анестетики, до полного бесчувствия максимально отстраниться. ненависть захлестывает до банальных слез, которые застревают комком в горле намертво, усиливая тошноту. да, скорее всего ты ненавидишь меня еще сильнее, чем я ненавижу тебя - но ты не виновен, у задачи нет решений - кроме удаления меня, или удаления тебя, или удаления ее из тебя, потому что ты не виновен - ты ею бесноват. оттого и берется в тебе желание быть мне полезным - оно ее, не твое; лично ты, без нее, со своим бесшабашным мотоциклистом ограничился бы службой и даже не дружбой. я не знаю, что нужно сделать, чтобы удалить демона ее класса - к тому же ты явно не хочешь с ней расставаться, несмотря на подобные несовместимые с жизнью побочные эффекты. нет, ты не виновен, ни в чем, чертова тварь, я не виновен - так получилось, наслаждая бесов и твоих и моих. они с хохотом наседают на плечи - в глазах темнеет, я теряю сознание где-то в пустом коридоре, не дойдя до своей норы.