В белом городе Севастополе, на Корабельной его стороне жила-была девочка по имени Алька. Больше всего на свете Алька любила петь. Только все ругали ее, за то, что она поет.
Подружки говорили:
-- Перестань!
Ведь пела Алька не модные песни, а те, что сочиняла сама.
Учителя говорили:
-- Замолчи немедленно!
Ведь в школе петь неприлично, к тому же Алька пела не по нотам, а так, как ей хотелось.
Мама и папа говорили:
-- Прекращай выть!
Ведь Алька мешала им смотреть телевизор и ссориться.
А люди на улице, увидев поющую девочку, просто крутили пальцем у виска - ну кто в своем уме будет распевать, когда жизнь совсем не праздник!
Но не петь Алька просто не могла. И, чтобы никого не огорчать, она стала уходить на железную дорогу, где часто проносились поезда и электрички...
Там она пела, как хотела, песня вплеталась в грохот колес и люди, которые смотрели в окна и замечали худенькую девочку рядом с насыпью, махали Альке руками.
Но вот случилось так, что Алькиным родителям на заводе перестали платить зарплату, а потом они и вовсе остались без работы. Им пришлось продать свою квартиру на Корабельной стороне и перебраться на самую окраину Севастополя, в деревню. Там было пыльно и грязно всегда, по ночам фонари не горели, все было чужим вокруг, но, самое главное, не оказалось рядом железной дороги, и стало Альке негде петь. Ведь оттого, что они переехали, ни папа с мамой, ни учителя в новой школе, не полюбили Алькины песни, а ребята в новом дворе задразнили ее совсем.
Плохо стало Альке жить, она стала совсем бледной и худенькой и пела только шепотом, в своей комнате, чтоб не услышал никто.
Как-то раз пела она ночью. Было полнолуние, и светлая круглая Луна заглядывала в окошко маленькой комнаты. Луна стояла низко над холмами, подниматься не торопилась, и тут вот Алька поняла, что Луне ее песни нравятся, и уж кто-то, а Ночное Солнышко не станет возражать, если она ей споет погромче, как надо...
Алька тихонько оделась, вылезла через окно в садик, выскользнула в калитку, легко пробежала по пустой ночной деревенской улице - а дальше были поля, виноградники, степь... Струились на холмах волны ковыля, пружинили под ногами душистый чабрец и полынь, темнели кусты держидерева... Всех их заливала серебристым светом луна, приветливо помигивали звезды...
Алька гуляла по степи и пела, пела, пела... А потом вернулась домой и никто ничего не заметил.
С тех пор она почти каждую ночь убегала в степь - может, вам это покажется странным, но никто этого не заметил, как не заметил и Алькиных следов на вскопанной грядке под окном. Хотя если бы Алькин папа был охотником, он различил бы на рыхлой земле отпечатки волчьих лап.
Зато деревенские стали поговаривать, что в окрестностях села завелась волчица.
Кто-то, возвращаясь поздно домой, заметил серую тень, бесшумно скользящую вдоль заборов и клялся потом, что тень сверкнула на него горящими зелеными глазами.
Кто-то видел волчий силуэт на вершине холма - только вот волчица была худенькая и небольшая, вроде как подросток.
И уж почти все слышали ее голос.
Одним от него становилось страшно.
Других он волновал и наполнял душу смутной тоской.
Но никто не осмелился больше сказать, будто Алька плохо поет.