(Серия интервью в одном из учреждений закрытого типа)
I
Майкл
Я палач?.. Пусть даже так... Хотя это очень спорно... Но допустим всё же, что я палач. Наверное, при этом слове воображение должно нарисовать мускулистого мужчину с маской на лице и окровавленным топором в руках... Или же субъекта с рыбьими глазами, выбивающего каблуком скамейку из-под ног обречённого... Или стреляющего в затылок... Или не в затылок, а с ухмылкой глядя прямо в глаза...
Так вот, всё это - не обо мне. Я вообще работаю в тюрьме поваром. Никто не может сказать, что это плохо. Но иногда (бывает реже, бывает чаще) меня приглашают в небольшую кабинку (вроде лифта), где я нажимаю кнопку. И всё. Ухожу. Мой предшественник Али занимался этим около пяти лет, вообще не понимая, что к чему, а поэтому никогда не задумывался над подобными проблемами. Но ведь я не Али. Я-то в курсе, что где-то (я даже не знаю точно, в каком из закоулков нашей тюрьмы!) обрывается чья-то жизнь. Я даже не знаю, каким образом, ведь я никогда не был там. Может быть, эта кнопка приводит в действие гильотину... Или открывает клапан, наполняющий герметичную камеру газом... Но скорее всего, это электрический стул. Впрочем, какая разница?
Я никогда не вижу приговорённого в лицо. Я даже не знаю, как его зовут и в чём его вина. Впрочем, это и не важно. Мне достаточно знать, что кто-то понёс заслуженную кару. Получается, я не убиваю конкретного человека, я просто присоединяюсь к мнению, что зло должно быть наказано. И почему меня совесть должна мучить больше, чем парламентария, нажимающего кнопку "ЗА" во время голосования по вопросу о целесообразности смертной казни для серийных убийц? В конце концов, не я решаю судьбу приговорённого, а те, кто выносят приговор. Вместо меня может быть кто угодно другой. И вообще, когда-нибудь на эту кнопку будет нажимать автоматическое устройство...
* * *
II
Джон
Я не палач. Я электрик. Другое дело, что я - один из немногих в нашей тюрьме, кто знает весь механизм казни от начала и до конца. В казни я, разумеется, участия не принимаю. Я даже никогда не присутствовал при казни. Моё дело, чтобы всё работало безотказно: реле, трансформатор, клеммы... Кнопку нажимаю не я. Привязываю к электрическому стулу не я. Клеммы подсоединяю не я. Моё дело - исправность электрической цепи. Я - мастер-оружейник. А оружейнику какое дело до того, кто и когда будет стрелять из его оружия?
* * *
III
Саймон
Я не палач, я конвоир. Моё дело - водить заключённых туда-сюда. Ну, и к месту казни, разумеется. Никакой жестокости или насилия в этом нет. Он сам идёт, я только поддерживаю его, чтобы не упал, если голова закружится. И даже клеммы сам присоединяет. Он вообще делает всё, что ему говорят. Ему какой-то укол для этого делают. А я конвоир: привёл, помог пристегнуться и ушёл. Всё остальное - без меня.
* * *
IV
Мэтью
Вообще-то, пора уколы заменить таблетками или каплями. А то уколов некоторые боятся. Впрочем, моё дело только выполнять врачебные назначения. Да и чего бояться уколов? Они как раз помогают переносить некоторые трудности. Что было бы без уколов?
* * *
V
М-р Доннован
Хотел бы внести некоторое уточнение. У нас принято говорить не "казнь", а "исполнение приговора". Исполнение приговора. Этим всё сказано. Мы исполнители. Вершители судеб заседают далеко отсюда. А грязную, но пока что необходимую для общества (и для Вас в том числе!) работу выполняет наше учреждение. Ведь кто-то же должен делать и это!
* * *
VI
Джек
Смог бы ли я быть палачом? А почему бы и нет? Я даже хотел, но меня не взяли. Что-то им на собеседовании не понравилось. А жаль. Я, вообще-то, без комплексов. А то некоторые нюни распускают: "Ах, как так можно: убить человека?" А вот так и можно. Я-то знаю! Сам этому учил. А кто не может научиться, тот или сам стреляется, или крыша у него едет. Но это редко. За мою службу таких только четверо было. А все остальные научились. Просто надо уметь учить. А для этого необходимо усвоить несколько простых правил.
Правило первое: постепенность. Если новобранцу сказать, что ему сегодня придётся кого-то застрелить, то он наверняка рехнётся. А вот если ему сказать, что кого-то, может быть (МОЖЕТ БЫТЬ!), застрелить придётся перед дембелем, то у него будет время подумать и свыкнуться с мыслью о возможном событии. А в начале второго месяца службы он уже будет готов услышать, что ему придётся кого-то застрелить ТОЧНО.
Правило второе. Научи пацана любить оружие. В войну играют все дети, так что это совсем не трудно. Но теперь пацан должен полюбить настоящее оружие. Дай ему с ним наиграться, то есть вдоволь настреляться по мишеням. Потом, в бою, ему легче будет представить людишек вдали мишенями.
Правило третье. Первого человека нужно убить на большом расстоянии, чтобы не видеть его. В идеале это артиллерийские стрельбы, когда снаряд падает далеко-далеко. Но это в идеале. А так - автомат. Бежит навстречу человечек - маленький такой, весь в прорези помещается. Представил, что это мишень, бац - и мишень упала. Никакой крови. Никаких криков, стонов, укоризненных взглядов. Следующая мишень должна быть ближе. Потом - ещё ближе. И так - до рукопашного боя. А как древние воевали?! Голова - направо, туловище - налево!
Правило четвёртое. Убеди солдата, что он стреляет во врага, плохого человека. Человека другой (отсталой!) национальности, другого (неправильного!) вероисповедания, других (ошибочных!) убеждений, преступника. В общем, второго сорта.
И пятое правило. Убеди солдата, что он убивает из самообороны: "Не ты его, так он тебя!" Тем более, что кто-то из друзей уже погиб от вражеской пули и просто необходимо отомстить за него.
Короче, кто усвоил эти дела - стал мужчиной, без всяких там комплексов.