Похоже, я перестарался. Сеанс гипнотерапии давно был закончен, а "пациент" всё не приходил в себя. В моих "тамошних" бдениях всё получилось буквально на ходу, не пришлось даже "отключать" его. Он тогда, если вы помните, лишь тревожно прислушивался к новым ощущениям и, по мере их возникновения, комментировал в своём обычном, скоморошьем репертуаре.
А теперь что? Передо мной в кресле развалился бездыханный Пашка и признаков жизни не подавал. Не говоря уж о каких-то там комментариях.
Не на шутку встревожась, я извлёк из небытия своего "всезнайку":
- Я сделал что-нибудь не так?
Тот издал уже знакомый горловой звук, заменявший ему, как я понял, усмешку, и приложил пластмассовую клешню к Пашкиной груди. Помолчав пару секунд и к чему-то прислушиваясь, он самоуверенно заявил:
- Ничего ему не будет. Заживёт, как на собаке!
Мне стало немного обидно за своего друга, но я молча проглотил неблагозвучное сравнение. Не до сантиментов тут. На кону, всё-таки, его жизнь. А она теперь, хочешь-не хочешь, всецело зависит от лекарских возможностей вот этой пластмассовой дурынды.
"Дурында" мигом уловила мои переживания, и, как бы оправдываясь, пожала плечами с явно слышимыми в тишине повизгиваниями сервоприводов:
- Ну, а как ты хотел? Это ж, всё-таки, перестройка на генетическом уровне. И без шока тут не обошлось бы. Поэтому я и погрузил его в глубокий сон. Если бы ты его просто от алко-зависимости избавлял, тогда бы всё получилось "на раз-два". Он бы даже и "Ох!" сказать не успел. Но ведь ты же захотел ему ногу отремонтировать! А она у него давно забыла, когда нормально функционировала. Вот теперь лежит себе и потихоньку вспоминает.
- И как долго она будет это... "вспоминать"? - с виноватой опаской промямлил я.
- Немного уже осталось, - небрежно отмахнулся Сезам. - Минуты две-три. Успеешь за это время даже чайком побаловаться, - полу-предложил, полу-констатировал он.
- Да какой тут чай... - Я вяло отмахнулся, не сводя тревожного взгляда с непривычно сурового, с заострившимися чертами, обычно шутовского Пашкиного лица.
В этот момент из соседней комнаты, где мы с Пашкой оставили приходить в себя незваного гостя, послышалась какая-то возня, скрип фирменной кожи и натужное сопение. Очухался, значит. Ну-ну...
Блин, во что моя "берлога" превратилась! Одни болящие по углам валяются!
- Мне - как? - с готовностью поинтересовался Сезам. - Исчезнуть?
- Не надо, - поморщился я. - Мож, так скорее отпугнёшь его. А то опять с дурацкими претензиями полезет.
- Видимо, уже не полезет. - Сезам поднял кверху пластмассовый палец и скосил объективы в сторону спальни, как бы призывая обратиться в слух.
Оттуда донёсся скрип половиц, и неуверенные шаги грузно протопали до входной двери. Клацнул замок, открылась дверь и осторожно закрылась. Замок опять сказал чёткое "Клац!", поставив точку в неприятном визите.
- Слинял, - пробасил Сезам, сверля меня объективами. - "Финита ля комедиа"!
- Мне бы твою уверенность, - фыркнул я. - Ведь зачем-то же он приходил?
Сезам ответить ничего не успел, поскольку в этот момент шевельнулся и закряхтел, вставая, Пашка, и мой пластмассовый Собеседник мгновенно испарился, согласно уговору.
- Чего это было? - широко зевая, поинтересовался Пашка.
- Где?
- Да вот, со мною, - похрустел он скрещёнными пальцами вытянутых перед собою рук. - Ни с того, ни с сего вдруг вырубило.
- Пиво, наверное, оказалось крепким, - усмехнулся я с облегчением, наблюдая за его реакцией.
- Пиво? - удивлённо встопорщил он свои усы и, вспомнив об угощении, хлопнул себя по коленям: - Ах, да! Пив... во... Не понял!.. - Он с ужасом уставился на отремонтированную конечность и осторожно провёл по ней ладонью. - Эт чего ещё?..
- Где?
Из под свесившейся на глаза шевелюры он зыркнул на меня, как на идиота:
- Чё ты "гдекаешь"? Слепой, что ли? Сюда глянь!..
Короче, следующие минут пятнадцать, а то и больше, Пашка приходил в себя от удивления, пробовал в работе новый орган, и нещадно поливал меня восторженными матюками в несколько этажей. Потом вдруг оцепенел и осоловело уставился на меня:
- Эт чё ж получается? Я теперича... годен к строевой? Меня теперь - чё? - в армию, что ль, загребут?
- Да кому ты нужен! - беззаботно отмахнулся.
- Как "кому"? А комиссия?
- Какая ещё комиссия?
- Я же каждый год комиссию прохожу. Для подтверждения своей инвалидности.
- Ну?
- Чё "ну"? Чего я им теперь-то показывать буду? Вот это, что ли?
- Ну покажи, - смутился я.
- Ага. Они ж меня потом на сувениры раздербанят: "Чудо свершилось!"
Я поморщился:
- Ну... давай назад вернём...
- Щаззз! - взвился он и взволнованно забегал по комнате, опрокидывая стулья. - В кои-то веки, можно сказать, человеком себя почувствовал! Хрен им! По всей морде!
В дверь тихо постучали. Я бы даже сказал - деликатно.
Пашка замер:
- Это ещё кто?
- Дык, они, наверное, - усмехнулся я невесело. - Комиссары твои. С инкомата! За тобой пришли.
- Да иди ты!..
- Иду... - со вздохом пожал я плечами и, поднявшись с кресла, направился к выходу.
- Не, ну я ж не про это!.. - виновато крякнул вслед Пашка.
Можно подумать, куда он меня посылал, было намного лучше.
Сказать по совести, надо было тогда послушать Пашку и отправиться в направлении, им указанном. Меньше было б геморрою. Чес-слово...
Но, как говорится, против мудрости народной не попрёшь: чему быть, того уж ни за какие коврижки не миновать.
Короче, когда я заинтересованно распахнул дверь, то зрелище, представшее моему изумлённому взору, ничуть меня не порадовало. Вернее сказать - вогнало в полный ступор. И на нетерпеливые крики Пашки: "Ну, чё там?" я ничего не отвечал.
А что я мог ему ответить?
Лестничной площадки попросту не было. У самого порога в полумраке плескались волны! Тихо так, умиротворённо. И, насколько хватало глаз, до самых пределов видимости, простиралась кристальной прозрачности водная гладь, игравшая неяркими бликами. Она уходила в темноту под мрачным сводом потолка, ощерившегося лесом свисавших с него каменных сосулек. Кажется, в умных книжках их сталактитами называют.
Мелькнула даже суетливая мыслишка: "Соседи, что ли, протекли?" Мелькнула и умерла. Какие, к чертям, соседи могли напудЕнить такое озеро?! Да и вообще, никаких соседей не наблюдалось даже близко. Сразу за дверью начинался подземный водоём циклопических размеров! Многие из сосулек, что свисали с потолка, изгибаясь под небольшими углами и переплетаясь с другими, поменьше размерами, ныряли под воду и уже там соединялись со своими каменными отражениями, поднимавшимися со дна прозрачного водоёма, образуя этакие колонны, подпирающие свод низкого потолка. Как ни угрюма была представшая картина, но краем изумлённого сознания я, всё-таки, отметил их своеобразную и дикую красоту.
В царившей за порогом тишине отчётливо и размеренно слышались звуки капающей с потолка воды. Эхо многократно разносило их в темноте подземелья.
- Мать твою за ногу... - непроизвольно вырвалось у меня. Уж чего-чего, а такого я никак не ожидал увидеть. Тем более, в условиях обыденной городской многоэтажки.
- Чё там опять про мою ногу? - нарисовался сзади любопытный Пашка, так и не дождавшийся от меня вразумительного ответа. И осёкся на полуслове. Потом негромко присвистнул: - Чудеса твои, господи!..
Он быстрее меня очнулся от удивления и деловито осведомился, с опаской заглядывая за косяк двери:
- А стучал-то кто?
Действительно, кто? Хороший вопрос.
Он внимательно осмотрел мой портрет и понимающе хмыкнул:
- Ну, судя по твоей офигевшей физиономии, это всё, - он кивнул в сторону нереальной панорамы, - не твоих рук дело?
Я медленно повёл головой из стороны в сторону, а он резюмировал:
- Кино интересное, одна штука! Цена... - с оценкой он затруднился и задал риторический вопрос: - Тогда чья? Кто это нам так обильно репутацию подмочил?
Присев на корточки, он осторожно окунул палец в прозрачную воду. Потом - всю ладонь и легонько поболтал ею.
- Хм... Вроде как и не глюк... Вода мокрая, самая что ни на есть... Но как она здесь нарисовалась?.. Мамой клянусь: тут не было ничего такого... Ты вообще что-нибудь понимаешь?..
Я тупо глядел на воду и молчал.
- Не, ну это ладно! - тряхнул он шевелюрой, вставая и вытирая руку об штанину. - А народ-то где? Ведь кто-то же в дверь стучал? Я сам это слышал!
Он нетерпеливо ткнул меня локтем в бок:
- Ну, чё завис-то? Реагируй уже как-нибудь!
- Не нравится мне всё это... - промямлил я.
Он по-дурному гыгыкнул:
- А уж мне-то как "нравится"! Как же я теперь домой-то попаду?
Я вяло хмыкнул:
- Нашёл о чём переживать...
- Ну, конечно! Тебе-то чё? Ты - дома! А мне срочно зачесалось новой ногой перед мордой у Наташки помахать! Или это теперь тоже возбраняется?
- Тихо! - вскинул я указательный палец и затаил дыхание. - Слышишь?
Тот скосил глаза в темноту подземелья и досадливо повёл плечом:
- Да ни фига я не слышу...
- Да помолчи ты!.. - довольно грубо оборвал я его. - Вот! Опять!.. А?..
Пашка обиженно заткнулся и исподлобья уставился во мрак.
Видимо, из-за усиленных браслетом способностей, слух у меня теперь стал более острым. Потому как Пашка явно ничего не слышал и косил в мою сторону глумливым глазом.
- Плям... Плям... - для убедительности изобразил я едва слышимый мною звук и пояснил: - Гребёт. Плывёт сюда кто-то.
- Ну-ну... Креститься надо... - стал было давить Пашка известной поговоркой, но в этот момент звук стал на порядок громче и он торопливо и согласно кивнул: - Ей-праву, кумочка... Гребёть!..
И опасливо предложил:
- А... Мож, прикроем калитку-то? Хай сабе плывёть тая железяка? Ну, то есть мимо?
- Да щас! Нам не страшен серый Волк... Да и вроде... гм!.. как бы даже интересно стало!..
Пашка неопределённо хмыкнул:
- Интересно ему...
Говорят же: "Дуракам закон не писан". Вот и опять: надо! Надо было Пашку послушать. Так - нет же... Супермен хренов!..
Далеко впереди, во мраке, показалось какое-то белесое пятно. Огонь не огонь, но какой-то источник неяркого света. Вроде как гнилушка в темноте светится. И она, эта "гнилушка", хаотично рыская в такт уже чётко слышимым всплекам, явно приближалась к нам.
- Чё за хрень? - наморщился Пашка, мучительно всматриваясь в темноту.
- Щас увидим...
Я уже различал какие-то блёклые контуры, больше похожие по своим очертаниям на лодку. Что было ожидаемо. Но я мог, конечно, и ошибаться. Объект нашего пристального внимания пока ещё мелькал среди колонн, подпиравших мрачно нависающий потолок.
Когда "объект" всё-таки выгреб на свободное от сталактитов пространство метрах в десяти от нас, мы разглядели нечто вроде плота из крупного хвороста, небрежно перехваченного в двух-трёх местах то ли канатом, то ли чем-то похожим на виноградную лозу.
Управляло "плотом" странное щуплое существо, своим видом сильно напоминавшее очень исхудавшую маленькую обезьянку с несоразмерно большой головой, на которой прежде всего обращали на себя внимание огромные влажно блестевшие глаза. Оно, это существо, держало в тоненьких, почти прозрачных лапках с довольно длинными и гибкими пальцами, весло, которое с большим успехом можно было принять за обыкновенную поварёшку, и усердно гребло им, направляя "плот" в нашу сторону, явно борясь с течением. Лишь только теперь я заметил, что вода вовсе не стояла на месте, а медленным, но уверенным потоком текла мимо нашей двери куда-то в темноту по левую руку.
Пашка, не меньше меня поражённый увиденным, нервно хрюкнул:
- Чем тебе не Туйердал на своей Кон-Тике!
- Что? - удивился я.
- Карета подана, говорю.
Я ничего не ответил, продолжая следить за манёврами странного пришельца.
Со второй или с третьей попытки ему удалось пришвартовать своё "судно" к ближайшей витой колонне, сплетённой из нескольких сталактитов. Не обращая на нас никакого внимания, он деловито обмахнул её таким же "канатом", больше похожим на лозу, или на корень дерева, каким была скреплена его плавучая конструкция, и кое-как зафиксировал им непослушный транспорт, который, кстати, так и норовил выскользнуть из-под привязи в направлении течения воды если не целиком, так хотя бы по частям.
А потом произошло нечто неожиданное. Моментально опровергнув сложившееся у нас впечатление о себе, как о слабом и немощном существе, пришелец совершил несколько уверенных и сильных прыжков в нашу сторону, ловко цепляясь при этом своими хилыми с виду ручками и ножками за обильно свисавшие с потолка подземелья сталактиты разных калибров. Контакта с водой он явно избегал.
Подвесив своё тщедушное тельце на ближайшей известковой "сосульке" справа от двери, и недовольно прячась от света, льющегося от окна из-за наших с Пашкой спин, без всяких предисловий он сунул мне под нос какой-то предмет и проговорил на чистом русском языке:
- Это приглашение! Великий Хахи ждёт Великого Смотрителя!
Голос у него оказался не в пример чахлому внешнему виду: чистый и звонкий. Я бы даже сказал - молодцеватый и торжественный.
Эхо подземелья радостно подхватило сказанную фразу и старательно раздробило на множество несогласующихся между собой междометий.
Я непроизвольно отшатнулся. А он так и висел с протянутым в прозрачной лапке "приглашением", выжидательно сверля меня своими выпуклыми и влажно блестевшими глазами. Ротик у него был маленький, с чётко очерченными губками в виде "бантика". На месте носа виднелись две маленькие дырочки, чуть прикрытые небольшим бугорком.
Но неприятнее всего меня поразила кожа. Она у него состояла из мелких чешуек и при ближайшем рассмотрении тускло поблёскивала, обильно смазанная каким-то густым тёмно-коричневым жиром, очень похожим на солидол, именно этим вызывая непередаваемо отталкивающее ощущение.
Пашка первым очухался от впечатления, произведённого перемещениями визитёра, и ехидно осведомился:
- А ты, часом, дверью не ошибся, дружок? Где ты здесь увидел какого-то Смотрителя?
"Дружок" беспокойно моргнул своими глазищами, покосился на моё запястье и, не удостоив Пашку ни единым взглядом, уверенно заявил:
- Ошибка исключена! Только Великому Смотрителю дозволено ношение Великого Талисмана!
Пашка язвительно хрюкнул:
- Что-то до фига Великих на квадратный сантиметр! - И он чувствительно толкнул меня в плечо: - Смотритель ты наш Великий! Чё завис-то? Аль не слышал, что "почтальон Печкин" сказал?
Я, однако, не спешил принимать приглашение, брезгливо разглядывая скользкого "почтальона", висевшего в полуметре у меня над головой.
Зато Пашка явно не церемонился. Со словами "Ну-ка, дай сюда!" он вскинул руку, пытаясь выхватить у того протянутый предмет.
Но не тут-то было! "Почтальон" неуловимым движением ловко увернулся от него и опять протянул послание мне.
- Вот засранец! - заверещал Пашка, едва не бултыхнувшись за порог. - Чё за борзота? К твоему сведению, вся пресса, предназначенная Великому Смотрителю должна поступать через меня!
- Почему? - искренне удивился "засранец", впервые уставившись на Пашку.
- Потому что я тебе не абы кто, а Великий Секретарь вот этого Великого Смотрителя!
- Ну и что?
- А то! Я должен всё трижды перепроверять: а вдруг ты там бомбу приволок и сразу же суёшь ему под нос?!
"Ну, всё, - усмехнулся я про себя, - Пашку понесло!"
"Печкин" смущённо пробормотал:
- Меня об этом не предупредили...
Пашка мигом почуял слабину и, не отходя от кассы, стал развивать "наступление" по всем фронтам:
- Чё за дела, уважаемый? Для начала не мешало бы нам и представиться! Не находишь?
Тот опять неуверенно моргнул:
- Я не "уважаемый". Я - функциональный!
- Плевать! А имя и должность у тебя имеется, "функциональный" ты наш?
Тот гордо выгнул шею, насколько позволяло его висячее положение и, всё так же протягивая своё "послание" мне, отчеканил:
- Гонец Императорского двора по особо важным поручениям!
Пашка небрежно дёрнул плечом:
- Что ты "гонец", я и так вижу. Гонишь нам тут всякую лабуду... А имечко-то у тебя есть, гонец функционательный по особо неважным делам?
Тот опять виновато моргнул и, уже совсем не торжественно, выдохнул:
- Хопи...
- Вот блин! - не удержался Пашка. - Детский сад, ей-Богу! То "Хахи", то "Хихи". Теперь вот ещё "Хопи" обнаружился...
"Почтальона" едва Кондратий не хватил: он мелко затрясся, внезапно изменился в цвете, из коричневато-прозрачного стал иссиня-лиловым и угрожающе просипел:
- Вы не смеете...
Пашка не внял.
- Чего я там не смею? - небрежно поинтересовался он, приложив к уху ладонь.
- Говорить о Великом Хахи в уничижительной форме! - проговорил Хопи, с трудом справляясь с охватившим его волнением.
- Эк тебя расколбасило! - хмыкнул Пашка, насмешливо разглядывая тщедушное тельце. - Смотри с насеста не свались! СловЕнев-то нахватался! "В у-ни-чи-жи-тель-ной"! В лесу рос, пеньку Богу молился, а туда же! Это тебя при Императорском дворе так выражаться научили?
- Паш... - осадил я его. - Может, не стоит так? Мы ведь ещё ничего и не знаем...
- А тебе оно надо? - зашипел Пашка, словно чайник на плите. - Знать-то? Хай оно сабе катится, откедова приплылО! Мы ему ничем не обязаны! Чего с ним тут политесы разводить!
- И всё-таки... Мож, чё важное...
Пашка ожёг меня насмешливым взглядом:
- Ну-ну! "Важное"... Дерзай! А я посмотрю. Потом вместе посмеёмся...
Я протянул руку и, преодолевая брезгливость, принял из протянутой лапки "гонца" свиток. Что это был именно свиток, а не конверт или пакет, как это можно было вообразить, я разглядел уже давно. Ещё до предположений Пашки о бомбе.
Стянутый неказистой ленточкой бледно-зелёного цвета, документ с хрустом развернулся. Похоже, когда-то это был прямоугольный кусок очень тонкой коры какого-то дерева. Впечатление дополняли потрескавшиеся и местами обломанные края, будто высохшие от долгого хранения. Или изъеденные насекомыми.
- Ну и? Чё там? - Пашка подсунулся поближе, не дождавшись от меня комментариев по поводу содержимого развёрнутого "документа". - Блин! - встопорщились его усы, словно у дикой кошки. - Чё за каракули?
Вот-вот, и я о том же. Текст, начертанный на внутренней поверхности свитка, прочтению не поддавался. Да и текстом назвать такое было трудно: сплошное поле, испещрённое завитушками, отходящими в разные стороны от крупных тараканоподобных кракозябр, наляпанных в беспорядке. Единственное, чему надо было отдать должное, кракозябры эти стремились образовать из своей разрозненной массы подобие строчек, или, лучше сказать, хаотически сгруппированных секторов. И - завитушки, завитушки, завитушки! По всему рабочему полю "документа". Если его можно было так назвать.
- И как это понимать? - Я поднял на "почтальона" недоумевающий взгляд.
- Что-то не так? - с готовностью поинтересовался тот.
- Он ещё спрашивает! - хмыкнул Пашка. - Что за абракадабру ты нам приволок? Ни хрена не ж разобрать!
- А ничего разбирать и не требуется, - холодно отвечал ему пришелец. - Я же сказал: это приглашение.
- От кого? И кому?
- От Великого Хахи - Великому Смотрителю.
Пашка переглянулся со мной и с ехидной усмешкой предложил:
- Ну-ка, ткни своим липким пальчиком в то место, где это написано!
Тот уверенно ответил:
- Нигде.
Лицо Пашки потемнело:
- Издеваемся?
- Нет. Приглашение - это же не письмо, - с явно слышимой досадой снизошёл до объяснений висевший под потолком "гонец". - Его нельзя прочитать. Это - символ. Знак уважения. Его вручают каждый раз, когда хотят донести до избранника волю самого Великого Хахи.
- То-то я и смотрю, что этот "символ" в руках от старости рассыпается! - съехидничал Пашка. - Радуйся, Вовчик, мы с тобой - далеко не первые, кому всучили эти кракозябры. Ихняя Хаха даже не заморачивается, чтобы в каждом случае писать новую цидулу! Шлёт всем любимчикам одну и ту же! Как удобно! Подержал? Передай другому!
Пока они с Пашкой препирались, я задумчиво разглядывал похрустывавший в пальцах "документ" и прикидывал, как бы мне половчее увильнуть от этой "чести", всё больше смахивающей на какой-то глупый розыгрыш.
Ситуация разрешилась сама собой. И не в нашу пользу.
Пояснив нам суть предстоящего мероприятия, посланец бросил напоследок:
- Мы вас на корабле подождём. - Изящным вывертом он выхватил у меня из рук "приглашение" и провёл им по своему масляному боку, отчего тот опять свернулся в трубочку. - Собирайтесь!
И ни секунды не медля, крупными прыжками вернулся на свой, так называемый, "корабль". Тем же манером: цепляясь всеми четырьмя конечностями за многочисленные сталактиты.
- Не, ты слышал? - вскинулся Пашка. - Нашего желания даже и не спрашивают! Колбаса деловая! Ты, кстати, обратил внимание, как этот задохлик себя - на "вы"? А? Эт что? Мания величия?
- Да нет, - рассеянно ответил я, пристально вглядываясь в сумрак подземного мира, где "задохлик" на своём "корабле" развивал в это время нешуточную активность. - Похоже, он пожаловал к нам не один...
Пашке было плохо видно, но я рассмотрел на "палубе" ещё, по крайней мере, два таких же нелепых силуэта. Они все вместе были заняты каким-то странным занятием, в результате которого размер судна увеличился чуть ли не вдвое.
- Жилплощадь расширяют, - сообщил я Пашке. - Для нашей транспортировки.
Тот дико посмотрел на меня:
- Ты чё? И вправду к ентим Хахам собрался?
- Почему бы и нет? - усмехнулся я.
Пашка с досадой крякнул и, безнадёжно махнув рукой, отошёл вглубь коридора, невнятно пробормотав:
- Дурдом отдыхает...
Я снисходительно произнёс:
- Да успокойся ты! Сейчас мы сделаем вот так... - Я решительно прикрыл входную дверь, клацнул замком и с видом фокусника, эффектно завершившего сложный номер, объявил: - Всё! И никаких тебе Хахов!
Тот недоверчиво покривился:
- Угу... Помяни моё слово: от ентой насекомой просто так мы не отделаемся...
Он будто в воду глядел. Не прошло и пяти секунд, а к нам опять постучали. Уже не так вежливо, как в прошлый раз.
- Ну? - недовольно отозвался я, не открывая двери.
- Мощности генератора может и не хватить! - предупреждающе прозвучал голос "почтальона", приглушённый преградой.
- Какого ещё генератора? - удивился я.
- Который обеспечивает канал связи!
Я многозначительно посмотрел на Пашку:
- Так вот чем они пейзаж подменили! Значит, не один я в поле кувыркался...
Но Пашка меня не дослушал и заорал в ответ:
- Да нехай там ваш генератор хучь совсем гавкнется! Нам-то что с того?
За дверью послышалась непонятная возня и уже другой голос, более скрипучий и не такой молодцеватый, ехидно осведомился:
- А Настина судьба Великого Смотрителя совсем не интересует?
Во мне будто пружина распрямилась!
- Что?! - Я даже не заметил, как распахнул дверь и с глухим ударом смахнул кого-то в воду. Громкий всплеск из темноты оповестил об этом. - Что вы сказали?!
Эхо с удовольствием подхватило мой выкрик и раздробило под сводами пещеры на гулкие междометия. Размытая тень метнулась в глубине водоёма и растворилась в направлении "корабля", так и стоявшего на привязи.
- Тайна рождения Насти вас разве не интересует? - проскрипел над моей головой насмешливый голос. Тот самый, который другой.
Я вскинул голову. В полумраке, в той же позе, что и "почтальон" перед этим, висело хилое на вид лупоглазое существо, как две капли воды похожее на своего собрата-гонца. Только треугольное, сужающееся к подбородку, личико его выглядело намного старше. Его избороздила сеть мелких и крупных морщин и выражение тёмных, лишённых зрачков, глаз, казалось невероятно усталым. И, что самое нелепое, оно чем-то неуловимо напомнило мне физиономию Настиного деда, хоть на нём и не было ни единого волоска. Просто морщины складывались в знакомый рисунок.
Я непроизвольно тряхнул головой, сбрасывая наваждение.
- Вовчик, это развод... - предупредил меня Пашка, тревожно выглядывая из-за спины. - Не ведись на этот кукольный театр...
- Павел, вы неправы, - покачало существо своей несоразмерной телу головой. - В наших намерениях нет никакой фальши.
- А что с Настей? - взволнованно выдохнул я, особо не вникая в их диалог.
Существо повело плечиком:
- Вам это должно быть лучше известно.
- Но в ваших словах прозвучала угроза!
- Боже упаси! Я имел в виду тайну её рождения. А уж забота о её безопасности возложена теперь только на Вас.
- А что такого особенного в её рождении?
- Об этом Вам поведает сам Великий Хахи! - потупил глазки экзотический собеседник. - Я не располагаю подобной информацией.
- Брешет! - выдохнул Пашка мне прямо в ухо. - Если хуже не сказать...
Я мутно оглянулся на него и опять обратился к пришельцу:
- И что вы... гм!.. предлагаете?
Тот опять прикрыл глаза кожистыми веками:
- Хопи уже озвучил приглашение Великого Хахи...
Пашка не удержался от язвительного замечания:
- Вообще-то, если чё, сено к корове не ходит! Вашей Хахе чего-то там надо от нашего Вовчика? Надо! Вот пущай она сама ему визит и наносит!
- Но это невозможно!.. - удивлённо произнёс агитатор.
- Эт почему же?
- Сан не позволяет. Да и... ваше жилище не вместит всю его свиту.
Пашка гыгыкнул:
- Так на фига ж тащить сюда всю эту свору бездельников? Нехай он самолично явится, если уж ему так зачесалось! Ничего страшного не случится! Мы его тут не съедим. Гарантирую! А свита нехай и за забором перетопчется! Чай, не бояре!
- Вы не понимаете... Пока мы тут с вами разговариваем... - Существо ловко изогнулось и выхватило из-за спины круглый предмет, похожий на карманные часы. - До закрытия перехода осталось... меньше минуты! - с внезапной тревогой сообщило оно. - Вы должны немедленно переступить на эту сторону. Иначе миссия будет провалена. А Великому Хахи это может сильно не понравиться...
- Да и хрен с ним, с вашим Хахой! - запальчиво вызверился Пашка. - Мне, мож, тоже много чего не нравится! И чё теперь? К тому же, мы абсолютно никому и ничем не обязаны! Скажи, Вовчик!
- Вы совершаете большую ошибку... - печально пробормотало существо.
И наваждение, отчаянно замигав, как старый капризный телевизор, тут же исчезло. А мы стояли и продолжали, уже по инерции, пялиться в сумрак вновь обретённой и такой милой сердцу заплёванной лестничной площадки.
- Всё! - радостно объявил Пашка, прихлопнув в ладоши. - Вот теперь уж точно нету Кука! Батарейка сдохла! - И добавил: - Взяли, блин, моду: чуть что - тюрьму качать! В смысле - правА!
Я медленно прикрыл дверь, клацнул замком и задумчиво промямлил:
- А кто-то недавно переживал: "Как же я домой-то попаду?.."
- Ну, извини! - развёл Пашка руками. - Откедова мне было знать, что ихний ларчик так просто... эт-самое... отключается!