Когда Сашок получал оплату за свою услугу, он не преминул съязвить в адрес незадачливого внука "воскресшей" бабушки.
- Ты бы хоть крышу бабке справил, - ухмыльнулся он, пряча бутыль во внутренний карман обширного бушлата. - Глядишь, и отсыплет тебе чего покруче гнилого ящика в качестве наследства.
- Разберёмся! - сухо ответил ему Рваный, выжидая, пока тот укатит восвояси.
- Ну-ну! - показал Сашок ряд кривых зубов. - Привет бабусе!
И от него остался только дымный след и надсадный звук удаляющегося "Муравья".
- Давай-давай, партнёр! - с воодушевлением прикрикнул Рваный на расслабившегося Худого. - Хватай и понесли! Времени нет на ерунду!
- На какую ерунду? - удивился Худой, с кряхтением подхватывая многострадальный буфет под самый низ.
- На разную! - с натугой произнёс Рваный, пятясь к двери вожделенной развалюхи с "шкапчиком" на руках. - Вот же блин! - удивлённо прокряхтел он, протискиваясь в заранее распахнутую дверь. - Он, походу, с каждым разом всё тяжелее становится!
- А я думал, что это только мне показалось... - из последних сил просипел Худой, чувствуя, что руки предательски разжимаются под тяжестью старинного буфета. - А ещё говорят, что старая мебель легче современной!..
- Бессовестно врут! - оттолкнул Рваный своей ногой ногу раскинувшегося неподвижного "Толяна", оказавшегося на пути к стене, где раньше стоял "шкапчик". - Вот сюда! Майна!
Худой только и ждал этой команды. Пальцы его разжались, не донеся драгоценный груз до полу каких-то сантиметров десять, и его сторона "шкапчика" громко бухнула об пол, породив изощрённый набор цветистых матюков в адрес обладателя слабых конечностей.
Когда запас ругательств иссяк, Рваный аккуратно опустил свою сторону буфета и по-хозяйски придвинул его вплотную к стене.
- Вот так... - Он присел прямо на пол, откровенно игнорируя соседство живого трупа. Потом с досадой цыкнул: - У нас опять, понимаешь, проблема нарисовалась!
- А что такое? - еле слышно отозвался Худой, затравленно косясь на безжизненных близнецов.
- Проблема, говорю! - повторил Рваный, тряхнув шевелюрой. - Оригинала-то у нас так и нет! Не разжились по дороге. - Надо опять к Надюхе на поклон идти!
- Лёнь... - жалобно проблеял Худой, прижимая руки к груди. - Я тут не останусь!
- Останешься, - равнодушно заявил Рваный и усмехнулся: - А чтоб ты в штаны не наложил, мы их сейчас в самые заросли оттарабаним и все дела! Сиди-охраняй! Чтоб ни одна падла...
Он шутя толканул ближайшего "Толяна" в бок и крикнул:
- Ну чё разлеглись, братва? Пора на выход!
- Блин! - пискнул Худой. - Ну как ты можешь?..
- А чё такое? - хорохорился Рваный. - Они ж безвредные! - Он опять пихнул "Толяна", переворачивая его на бок, и вдруг озадаченно застыл: - Опа! А ты заметил?
- А? - помертвел Худой. - Чего такое?
- Глаза-то у них - гля! - опять закрыты! - внимательно приглядывался Рваный к обоим "Толянам". - Ага! И дыхалка-то - а?.. Уже не дышат ни фига! Ни тот, блин, ни другой. Ни дать, ни взять - мертвяки! Но почему тогда они тёплые? Хрень какая-то! - удивлённо поднял он глаза на "партнёра".
- Мож, не успели? - просипел Худой.
- Чего "не успели"?
- Ну... Остыть!
- Всё может быть... Ладно! - панибратски хлопнул он по заднице ближайшего "Толяна". - Настодоели мне энти загадоны! Да и в любом случае, они здесь в интерьер особо не вписываются! - глумливо хохотнул он. - Так что... Надо срочно... Тэ-экс!.. Ну-ка, подсоби маленько! А то я этого бугая один-то не допру! Разъел, блин, жопу-то!
Кряхтя от натуги и покраснев от напряжения, Рваный попытался перекинуть "Толяна" через плечо. Но тут же, громко ойкнув, осел на пол, и завалился вместе с телом набок.
- Ты чего? - испугался Худой, не успевший "подсобить" буквально на секунду. - Лёнь, ты чё? А?
- Спина... - сильно морщась, простонал "Лёнь". - В спину ступило что-то...
Худой заметался рядом с ним, не зная, что делать.
- Кабана! - простонал Рваный из-под распластавшегося на нём тела. - Кабана этого с меня спихни! Не могу сам. Стреляет, блин!..
Худой схватил "Толяна" за сапоги и стал тянуть на себя, что было сил. Сапоги легко соскользнули с трупа и остались у Худого в руках. Панически отбросив их в сторону, он кое-как освободил Рваного от непосильной ноши и протянул к нему трясущиеся руки.
- Ты эт-самое... Лёнь! Ты - так не надо... - аккуратно приподнял он его в сидячее положение и прислонил к бревенчатой стене. - Я ж без тебя эт-самое... Пропаду ни за грош!.. - бормотал он, отряхивая с него пыль.
- Ты чё? - поморщился Рваный. - Хоронить меня, что ль, собрался? Ай, блин!.. - схватился он за больное место. - Рано меня ещё хоронить!.. Мы план - ой! - план "бе" ещё не выполнили, - он так и сказал: "бе", а не "Бэ". - Да и трупов здесь и так хватает, - криво усмехнулся он, превозмогая боль.
И вдруг взгляд его остановился.
- Ты чё, Лёнь? - резко оглянулся Худой в ту сторону, куда смотрел Рваный.
- Ты это видишь? - просветлел лицом Рваный, указывая подбородком на волшебный буфет.
- Чё? - выдохнул Худой, ещё не понимая, о чём речь.
- "Чё"-"чё"! Машинка опять, кажись, заработала!
Превозмогая адскую боль в пояснице, он подполз к "шкапчику" и застыл в благоговении на четвереньках:
- Сапоги...
В обоих отделениях волшебной "машинки" лежало по сапогу. Только, почему-то, в разных положениях. Это показалось Рваному подозрительным. Он взял сапог из левой части и замер, ожидая, что на его месте возникнет новая копия. Но чуда не произошло. В правой стороне буфета сапог лежал, а в левой - было пусто. И сапог, что лежал в правой половине, был на другую ногу!
И тут до Рваного дошло!
- Так это ты, блин? - с рычанием обернулся он на Худого, уже догадавшегося, что сейчас произойдёт. - Это, сука, ты с Толяна сапоги стащил и сюда забросил?! - заорал он и уже готов был совершить немедленную расправу над "шутником", но тут боль в пояснице разом угомонила его намерения. Он застонал и упал лицом в грязный замусоренный пол. - Хосссспыдя!!! - возопил он в бессилии, вздымая выдыхаемым воздухом клубы пыли. - Ну и послал же ты мне помощничка! Ну, что ни шаг, то косяк!.. Эх, кабы не спина!.. Я б тебе!..
- Да, Лёнь!.. Да я же спешил!.. - трясся Худой. - Да я же помочь тебе торопился! И не видел, куда бросал. Вот они и... того! .. Залетели!
- "Залетели"! .. - уже тише прорычал Рваный и сел, прислонясь к буфету боком. - Это мы с тобой залетели! - фыркнул он, размазывая по лицу пыль, которая, смешавшись с потом, превратилась в грязные разводы. - Ты ещё не этого понял?
- Почему?.. - упавшим голосом прошелестел Худой. Он уже был готов к любым неприятностям.
- А кто мне про аномальные места вкручивал? А? Умник! - Рваный поскрипел готовой оторваться единственной дверцей буфета. - А шкапчик, как был бесполезной мебелью, так ею и остался! А? Ой!.. - вскрикнул он и снова припал головой к полу. - У-у... В таком положении полегче будет... Вот, блин! Не знаешь, где упадёшь... Ещё эти трупы... Чё теперь нам с ними делать?..
Он скосил глаза в сторону "Толянов", абсолютно равнодушных к происходящему и вдруг затаил дыхание.
- Смотри, - указал он подбородком на грязный пол рядом с собою.
Не знавший, куда себя девать, Худой поспешно присел рядом.
- Да не загораживай свет! - рыкнул Рваный. - Отойди, так не видно ни фига!
Худой послушно отодвинулся на шаг:
- Чё там, Лёнь?
- А сам не видишь? - Рваный выпростал руку перед собой из довольно неудобного положения и указал на какую-то царапину на полу. - Вроде как топором кто-то наметил? А?
- И чё? - удивился Худой. - Мало ли тут народу шастало до нас? Баловался кто-то...
Последние его слова погасли под гневным взглядом "партнёра".
- Ты чё? Совсем не догоняешь? Когда мы сюда ночью припёрлись, шкаф криво стоял. Помнишь?
- Ну...
- Баранки гну! Наверное же, не просто так его скривило? А? Понял, нет?
Худой отрицательно потряс головой.
- Ну не тупи! Сам же говорил, что от места зависит... Ну, и всё такое...
- Так не до миллиметра же?
- А ты знаешь? А? Знаешь, как оно работает? Значит, так! - приподнялся он, кривя физиономию. - Я сейчас отползу, а ты ровно по этой метке шкапчик передвинешь. Понял?
Худой в недоумении пожал плечами.
- До миллиметра! - рыкнул Рваный, отползая в сторону раскинувшего руки и ноги "Толяна". - До миллиметра, понял?
- Да понял, понял... - буркнул Худой и, чуть приподняв над полом одну сторону буфета, придвинул её к отметке на полу.
В этот момент сапог, так и оставшийся лежать в правой половине, обрёл свою копию в левой части "шкапчика". Тихо и неприметно. Только что там не было ничего и вот...
- Заработала!!! - заорал Рваный и, забыв про боль в спине, вскочил на ноги. - Заработала машинка!!! Димон!!! Мы спасены!!! Ты понимаешь?!!
Он обхватил "Димона" за плечи и, порывисто прижав к себе, тут же безвольно повис на нём.
- Бли-и-ин... Твою же мать!.. Чтоб тебя...
Боль-то, она никуда не ушла. Она быстро напомнила пациенту, кто в доме хозяин.
Но все мысли "хозяина" были обращены на "шкапчик". Он глядел на него влюблёнными глазами и едва не плакал от умиления.
- Заработала... Блин, Димон! Вот где собака порылась, а?.. Ой! - схватился он за поясницу. - Значит, ты был прав! Именно от места зависит!
Худой его радость почему-то не разделял. Рваный не сразу это заметил.
- Ты чё смурной такой? А? Ведь всё хорошо же!
- Да ты это... Радоваться погоди. Может, только сапоги оно и может...
- Ну ты деби-и-ил! - отшатнулся Рваный и опять ойкнул. - Ему, шкапчику, какая разница, кого размножать? А? Хоть сапоги, хоть бутылки, да хоть тебя самого!
Он вдруг замер на месте, как бы прислушиваясь к себе.
- Не, ты слышал? - поднял он указательный палец.
- Чего? - испуганно заозирался Худой.
- Мысля гениальная пролетела! - улыбнулся Рваный, показав ряд жёлтых зубов. - Только что! Тебя чуть не задела. А? Неужто не почувствовал?
- Да ладно тебе... Я уж думал... - облегчённо вякнул Худой.
- Не-не, я - серьёзно! - Рваный глубокомысленно скосил глаза на "Толянов". - Знаешь, почему они одинаковые? - спросил он, и, не дожидаясь ответа, сам сказал: - Потому что этот дурак самого себя надумал размножать! Во! Это не Толян. Это его копии!
- Да ну! - недоверчиво склонил голову Худой, внимательно оглядывая предполагаемых жертв эксперимента. - Как ты себе это представляешь? Он и в шкапчик-то не поместится!
- А если сильно постараться? - продолжал развивать гипотезу Рваный, играя глазами. - Калачиком свернуться? Можно ведь и поместиться? А? Как ты думаешь?
Худой никак не думал. Он с недавних пор к другому прислушивался. От всех треволнений живот у него свело так, что он без сил опустился рядом с Рваным.
- ПочендОсить бы чего-нибудь...
Рваный с неудовольствием покосился на него.
- Я ему, блин, мыслю ценную задвигаю, а он - про жратву! Хотя... - Он прислушался к себе и заявил: - Теперь-то можно! Мы опять - на коне!
- И чё с того? У нас же - шаром покати... - уныло возразил ему "партнёр".
- "Чё"-"чё"? К Надюхе надо подкатить. Верно? Вот ты и пойдёшь. Я пока - не ходок. Сам видишь. Заодно и материалом для разводу обзаведёшься. Одной посудины за глаза хватит.
Худому эта идея не понравилась:
- Пошлёт она меня...
- Пусть попробует! Скажи: поставщИк велел. А иначе - лишится источника дохода. И ещё кой чего. Прям так и заяви. Скажи, Леонид Маркович строго предупредил! У нас с нею - договор. А договор - он что? Он дороже денег! Понял? Если что - сразу: от винта! Рынок сбыта мы завсегда отыщем! Прям так, открытым текстом и... Ой! - опять скривился "Леонид Маркович". - Давай-давай! Я, оказывается, тоже жрать хочу! Одна нога здесь, а другая... Ой!.. Чтоб тебя!..
Худой вздохнул и обречённо направился к выходу.
******
Долго блукал Худой по лесу, пытаясь отыскать тропинку, ведущую к цивилизации. До этого всё как-то выходило, что с любого направления к магазину, стоящему на окраине города, его кто-нибудь да выводил за компанию. То городская дорога сама, в конце концов, приводила к средоточию алкогольной продукции, то кто-нибудь из собутыльников уверенно вёл через заросли кустарника. А последнее время тандем, сложившийся с уверенным в себе Рваным, вообще лишил его всякой инициативы. И теперь привычка полагаться на кого-либо, или на что-либо, сыграла с ним злую шутку. Оказавшись один на один с самим собою, он просто заблудился. В конце-концов, искомая тропинка была обнаружена и он через какую-то сотню неуверенных шагов упёрся в обшарпанное крыльцо местного магазинчика, ещё с советских времён горделиво украшенное покосившейся вывеской "Светлый путь". Была в этом какая-то насмешка, но люди давно привыкли и не обращали внимания на смысловую окраску устаревшего информационного прямоугольника над входом в магазинчик. Сюда шли не за тем.
- Здрасссьте... - прошелестел он, подойдя вплотную к прилавку, где скучала крикливо раскрашенная дородная тётка. - Меня тут послали... - сообщил он, ужасно смущаясь отсутствием валюты в кармане.
Тётка, занятая рассматриванием своих бровей в маленьком зеркальце, проявила вялый интерес:
- Далеко?
- К вам...
Краем глаза она уже оценила платёжеспособность клиента и сходу заявила:
- Сегодня не подаём!
Худой ещё больше смешался и, собравшись с духом, промямлил:
- Леонид Маркович... Он это...
Тётка повела выщипанной бровью и уточнила:
- Кто?
- Ну... Поставщик ваш...
Она удивлённо скосила на него один глаз:
- Лёнька Прыщ, что ли?
Теперь пришла очередь Худого удивляться:
- Почему "прыщ"? Его, вроде, не так зовут...
- Да прыщ он на ровном месте и есть! "Леонид Маркович"! - тётка опустила занимавшее её зеркальце и более внимательно рассмотрела Худого. - Чего ж он сам-то не пришёл? Абы кого прислал.
- Не может он. Захворал...
- Знаем мы его хворобу! На всех она одна! - уверенно заявила продавщица, подбоченясь свободной рукой. - Чё ж он, скотина, решил теперь от меня бегать, что ли? Наобещал мне тут с три короба! А я разгребать должна? Он не забыл, сколько за ним ещё числится? Я ведь и передумать могу!
К такому повороту разговора Худой вообще не был готов. И поэтому простодушно поинтересовался:
- Сколько?
- Много будешь знать, скоро состаришься! Чё толку с тобой говорить? Я с ним сама разберусь. Без убогих! Пусть только заявится!.. Ладно, -неожиданно смилостивилась она. - Чего хотел-то? Давай быстрей. Некогда мне!
Худой понял, что настал его черёд вознаградить себя за пережитые волнения. От имени "Леонида Марковича" он стал перечислять свои хотелки, от которых у продавщицы брови лезли всё выше и выше. Но она молча трещала кассовым аппаратом. Но, когда Худой перешёл к выпивке, она не утерпела:
- Эт что ж получается? Принёс на рубль, забрал на десять? Перебьётся! Ничего не знаю! - Она покидала в цветастый пакет треть из того, что нафантазировал Худой, и сунула ему в руки: - На! И на большее он пусть не рассчитывает! Пока за всё в трёхкратном размере не рассчитается! Так ему и передай!
Сильно смущённый Худой, горбясь под тяжестью пакета, дошёл до двери и вдруг вспомнил:
- Ну, а водочки-то? Хоть одну?
Та молча достала откуда-то бутылку водки и хряпнула ею об прилавок:
- Верю в последний раз! - И добавила, возмущенно выгиная бровь: - "Поставщик", блин!..
Худой спешно ретировался с малопонятного поля недомолвок, свидетельствующих о застарелых грехах своего "партнёра".
Обратный путь, отягощённый приятной поначалу тяжестью пакета, занял, конечно, меньше времени, но заплутать он, опять-таки, умудрился. И уже в состоянии лёгкой паники, где-то через час бесплодных поисков, он отыскал вожделенную поляну перед их развалюхой. Пакет к этому времени оттянул ему все руки.
Он с неудовольствием отметил, что погода начала портиться и стал накрапывать мелкий дождик. Вот не было печали! Их убежище совершенно не приспособлено к погодным катаклизмам.
Ввалившись в избу, Худой с удивлением огляделся. Рваного не было. Зато оба трупа были на месте!
Прижимая к груди честно заработанный пакет, он уже начал пятиться к выходу, когда услышал приглушённый рык Рваного:
- Где тебя черти носят?
От сердца отлегло. Он ещё не понял, откуда доносится голос, но уже успокоился. Он здесь не один!
- Лёнь, ты где?..
- В Караганде! - отрезал тот. - Глаза-то разуй!
После яркого дневного света, царящего снаружи, освещение внутри казалось полумраком. И поначалу Худой не заметил открытого люка в самом дальнем и нижнем углу, куда ночью во время дождя стекала вода. Хлам, скопившийся стараниями водных потоков, был расчищен и крышка люка, ведущего куда-то в подпол, была откинута под наклоном к стене.
Из люка с кряхтением выдвинулась покрытая паутиной голова Рваного:
- Чё пристыл? - рявкнул он, кривясь то ли от боли, то ли от усталости. - Спускайся! Увидишь - упадёшь!
- Я покушать принёс... - постарался Худой оттянуть очередное потрясение, которое сулила ему интонация Рваного. В предвкушении он уже внутренне сжался.
- Спускайся, говорю! - повторил Рваный, скрывшись в подполе. - Сейчас ты про жратву вообще забудешь!
"Как же... - подумал Худой, метнувшись к заветному "шкапчику". - Про неё забудешь!"
Он аккуратно положил пакет в правую половину буфета, с удовлетворением убедился, что в левой появилась точная его копия, и только тогда подкрался к люку, откуда повеяло гнилью и тем сладковатым запахом, который донимал его прошлой ночью. Он его сразу распознал, и нехорошее предчувствие только укрепилось в нём. Каким-то шестым чувством он уже знал, что обещание Рваного было как-то связано с мертвяками. А потому спускаться в страшное подземелье было выше его сил. Только присутствие самого Рваного ещё придавало ему сил.
- Тебя долго ещё ждать?! - рык Рваного будто в спину его толкнул, и Худой в полуобморочном состоянии скатился по осклизлой лестнице, ведущей в довольно глубокое подземелье.
Он ожидал увидеть всё, что угодно, вплоть до каких-нибудь невероятных чудищ. Но в подвале было просто темно, и сочившийся через люк мертвенный свет мало чего позволял разглядеть. Где-то рядом в темноте надсадно сопел Рваный, и Худой никак не мог понять, чем он там занят.
- Спички бы... - недовольно просопел Рваный. - Но их ты, конечно же, у Надюхи взять не догадался.
- Я свечки принёс... - едва слышно проблеял Худой. - И спички - тоже.
- Моя ты красота!!! - неожиданно громко заорал Рваный. - Так какого хрена ты сюда без них припёрся?
- Торопился очень... - дёрнулся Худой и начал быстро карабкаться вверх по лестнице, покрытой какой-то мерзкой слизью.
Удивительно, однако, в таком мутном состоянии он ещё догадался предусмотрительно схитрить: вытащить пакет с покупками не из правой половины "шкапчика", а с левой, только что сотворённой волшебной "мебелинкой". Он так ласково бормотал это имя, увлечённо вынимая один за другим копии появлявшихся тут же новых пакетов. Занятие так заворожило его, что он никак не мог найти в себе силы остановиться, и только грубый окрик Рваного заставил его сильно вздрогнуть и прекратить серийное производство полезной продукции.
Выхватив лежащую сверху пачку свечей из первого попавшегося пакета, он торопливо просеменил к люку и прогрохотал пятками по осклизлым ступенькам. При этом подол плаща, в который он был одет всё это время, задрался и накрыл его с головой, добавив сумятицы в его и без того нервное поведение. Ничего не видя, Худой заметался, пытаясь освободиться, и выронил из дрожащей руки пачку со свечами.
- Тебя только за смертью посылать! - больно ткнул его в бок Рваный и одним движением смахнул с его головы причину паники. - Принёс?
- Та блин!.. - прорычал Рваный. - Спина и так не моя!..
- Щас-щас... Я сам...
Прошло ещё не меньше пяти минут, пока, бессмысленная суета, понукаемая гневными окриками Рваного, прекратилась, и огонь свечи в дрожащей руке Худого, наконец, выхватил из темноты ближайшее пространство.
То, что они увидели, превзошло все ожидания.
Ну, прежде всего, само помещение подвала (а теперь его можно было с полным правом так называть) оказалось по своей квадратуре намного больше самой развалюхи наверху. Определить, насколько больше, было невозможно из-за неяркого пламени свечи. Оно выхватывало из темноты только ближайшие пять-шесть квадратных метров. Но и этого хватило, чтобы оценить размах устроителей этого помещения.
Прямо от лестницы, по которой они спустились сюда, начинались добротные, крепко сколоченные стеллажи в два ряда, состоящие из трёх этажей настилов. Ну, то есть, полок. До верхней полки можно было, не напрягаясь, дотянуться прямо с полу, поскольку, несмотря на безразмерную квадратуру, помещение подвала высотой было где-то на полметра выше человеческого роста. Ходить между стеллажами можно было свободно, не горбясь. Дерево, из которого были сколочены километровой длины стеллажи, уходившие рядами в темноту, хоть и было с виду ещё крепким, но, как и лестница, обросло от сырости противной на вид слизью.
Но это ещё полбеды! Содержимое самих стеллажей повергло в настоящий шок "деловых партнёров". Стеллаж, шедший по левую руку, был заполнен до самого потолка копиями "Толянов", двое из которых были обнаружены ими наверху. Только тела не лежали на полках, как оно было бы ожидаемо, а замерли в позе эмбриона. Ну, то есть, как и предполагал Рваный в недавних своих вольных фантазиях, были свёрнуты калачиком. Было впечатление, будто они уснули в такой позе, обхватив руками колени и склонив голову на грудь. Одеты все были, как под копирку, одинаково, точь-в-точь с оригиналами наверху. Если то были оригиналы.
Худой едва не выронил свечу от потрясения. Он взвыл дурным голосом и дёрнулся к лестнице.
Но Рваный крепко ухватил его за руку.
- Да ты сюда посмотри, барышня ты истеричная! - указал он на стеллаж по правую руку.
Худой затряс головой и уткнулся лицом в загаженную слизью ступеньку лестницы:
- Не могу! Сил моих больше нет!..
Рваному надоело уговаривать "истеричную барышню" и он сунул ему под нос охапку чего-то шуршащего.
- Смотри, дурень! - Рваный отобрал из дрожащей руки Худого свечу, собиравшуюся уже погаснуть от неаккуратного обращения, и опять тряхнул перед его лицом шуршащей охапкой. - Видишь? Деньги!
Худой судорожно всхлипнул и недоверчиво отстранился, пытаясь в бликах неверного освещения разглядеть "подношение".
Рваный злобно цыкнул и дождём просыпал на голову Худому охапку мятых банкнот.
- Ты только посмотри, сколько их тут! - широким жестом обвёл Рваный уходящие в темноту стеллажи. - Это ж надо быть таким дураком! - произнёс он с малопонятным озлоблением. - Вовремя остановиться ума не хватило!
Худой с недоумением поднял на него выпученные глаза.
- Ты эт... сейчас про кого?
- Та вот про этого дурака! - Рваный махнул свечой в сторону "толяновских" копий, едва не загасив метнувшееся пламя.
- Н-н-не п-п-понимаю...
- Чё тут понимать-то? Денег много, да толку от них! Это ж всё копии с одной пятихатки!
- И чё?
- Ещё один финансист, блин! - рыкнул Рваный. - Номера у них у всех одни и те же! Ими только печку топить! Скорее всего, придурок на них и погорел! Замели при первой же попытке. А нам в наследство оставил вот это всё! - Он опять с досадой обмахнул "толяновское" воинство. - Наполёон грёбаный! Видать, мирового господства захотелось, не меньше! Сколько копий своих настругал! Не видел, что ли? Ведь они - вообще никакие!
Худой непонимающе смотрел ему в рот.
- Чего гляделки-то вытаращил? - устало опёрся Рваный на осклизлую лестницу. - Работа нехилая нам предстоит, блин! Избавляться от вот этого всего! Иначе - проблем не оберёмся! Соображаешь?
- Н-н-нет... - честно потряс головой совершенно сбитый с толку Худой.
- Ладно... - безнадёжно отмахнулся Рваный. - Пошли похаваем, потом думать будем. Ты, видать, с голодухи отупел совсем. Вперёд! - толкнул он Худого под задницу. - Вылезай на свет Божий!