- В одном месте жил Кот. Он был единственный Кот на всё это место, и очень скучал от одиночества. Особенно весной, - я открыл глаза и пояснил Марле: - Ну, весна - это... Короче, так у нас сезон спаривания называют. - Продолжай, Пушистый. Не отвлекайся. Я потом спрошу. Если не пойму чего-то. - Ладно, тогда слушай: - И я продолжил сказку. Если женщина просит сказку или секс - мне совсем не трудно рассказать сказку. - А еще в этом одном месте жили летучие мыши. И одинокий Кот им очень завидовал. Потому что их было много, и они умели летать. Как-то весной Кот сидел и пел грустную песню. Большая пушистая мышка заслушалась, и подлетела слишком близко. Кот поймал Мышку, но есть ее не стал. Говорят, что с той поры в этом месте и появились летучие кошки и коты. Эту сказку придумала Снежана. Давно. Мы с ней тогда только поженились, и ей нравилось рассказывать мне всякие смешные и глупые истории. А я отделывался анекдотами и прикольными случаями из врачебной практики. Обычно, после сеанса смехотерапии, мы вспоминали, что у нас медовый месяц. как бы продолжается. А то, что на небе нет луны, так и фиг с ней! Мы и без луны найдем друг друга на кровати. Тыщу лет прошло, кажется, всё кануло и растворилось, и вдруг вспомнилась Снежина сказка. И я не придумал ничего лучшего, чем рассказать ее Марле. Может, это луна во всем виновата. Она ведь тоже дезертировала. Вместе с Крантом. Не замечал, что он настолько боится Марлу. Или Марла - это только повод? И Крант сбежал от моих вопросов? А как же защита любимого нутера? Крант вернись, не бойся! Марла совсем не ревнивая. Она только притворяется. Я так думаю. Хотя, если честно, Крант был бы здесь как-то не к месту. И совсем не по теме. Ну, на фига мне оберегатель, если я по Лапушке так соскучился, что про усталость забыл! ведь мы тыщу лет не виделись. А может, и больше. Она, кстати, тоже в недотрогу играть не стала. И себя потрогать дала, и сама так трогала, что у меня ребра трещали, и в глазах темнело. Одна ночь такого секса и в спортзал можно неделю не показываться. Чтобы не пугать инструктора своими синяками и укусами. На поговорить Марлу растащило уже потом. Когда я выдохся и об отдыхе замечтал. И притулился скромненько в уголке кровати. А до этого мы измеряли ее вдоль, поперек и по диагонали. Марла одобрила размеры, хотя моей лежанке далеко до того монстра, что стоит в спальне Тамилы. Марле так понравилось на моей кровати, что она даже ради завтрака слазить с нее не стала - потребовала завтрак в кровать. Так мы и устроились - Марла по диагонали, я - на краю и в уголке, а между нами стол. Низкий, широкий и устойчивый. За таким Алми лежащих гостей принимает. А к меня этот стол чаще под лежанкой прячется. Редко я завтрак для двоих в постели устраиваю. Для Марлы вот устроил. Только она на мой завтрак так посмотрела, будто я ей чего-то несъедобного предложил. И вместо зеленого сыра, фруктов и деликатесных морепродуктов достала свой дорожный запас. Но жевать сушеное мясо с утра пораньше мне совсем не улыбалось. Грызть сухари вместо свежих лепешек - тоже. У Марлы даже фрукты нашлись. Горсть слив. Серо-буро-вяленных. Я как глянул на их жизнеутверждающий вид, так сразу и вспомнил, что фрукты на голодный желудок полезны не всем. Обращалась Марла с этими сливами, как с величайшей ценностью. Мне даже по пальцам досталось, когда я одну взял и в рот собрался отправить. - В чем дело, Лапушка? Сказку я тебе рассказал, теперь можно и пожевать немного. - Пушистый, тебе такое только нюхать можно. - Это почему же? Но на всякий случай понюхал. На расстоянии. Как не слишком полезное для жизни. Ничем особенно приятным вяленная слива не пахла. Сливой, кстати, не пахла тоже. - Потому, что ты не умеешь это есть. - А чего тут уметь? Тоже мне большая премудрость! - Спелый арис надо уметь есть. Тот, кто не умеет, быстро и плохо умирает. Пушистый, ты устал от жизни? Пошутила Марла или нет, но я решил не рисковать своим здоровьем. Да и не очень-то мне хотелось этих сморщенных слив. Так, хотел взять одну. чтобы Лапушку не обидеть. Ну, а если нельзя, то мне же лучше - реальный повод отказаться. Пока я радовался своему везению, Марла залила вином опасные продукты, вырезала длинную острую косточку из одной сливы, и занялась другими. слива после вскрытия выглядела уже не такой морщинистой. И запах у нее появился - пахла слива тифурой. Не скажу, что вкус меня поразил до самой глубины души, но вторую обескоточенную сливу я тоже съел. А вот от третьей отказался. Не фиг обжираться, когда за столом еще голодные сидят. Или лежат. Но все равно голодные. А то, что голодающих всего раз и обчелся, так это ничего не значит. Марла обычно ела за троих, когда у нее не было особого аппетита. А если он у Марлы был, то мама дорогая! Мне как-то не по себе становилось, когда она легко и просто раскусывала мозговую кость и выедала ее содержимое. А косточка в мое запястье толщиной. И только "хрусть"! Не успел подумать, и тут же на столе что-то так хрустнуло - я чуть с кровати не упал. - Что это было? Марла показала мне миску, где вымачивались сливы. Тифуры в ней было едва на донышке, и еще десяток косточек. Слив в миске не осталось. Косточки громко лопались, а трещинки быстро увеличивались. - Вот потому я и не дала тебе есть с косточкой. - Блин, чего это с ними?! Все косточки полопались и стали похожи на растрепанные шишки. И что-то белесое шевелилось вокруг них. Смотреть на такое было жутковато. Но я не мог отвернуться. - Растут. Намокли и хотят в землю. Чуют, что уже пора. - Тогда выбрось их в окно. - Если ты хочешь, чтобы они росли в твоем саду... И Марла не поднимаясь с лежанки, махнула миской. Все косточки оказались за окном. Вместе с остатками вина. - Ну, и как тебе сказка? - спросил я, когда Марла вернула посуду на стол. Мне стало вдруг интересно, как воспримут в другом мире Снежино творение. Марла задумчиво отщипнула кусок мяса. Вяленого и жесткого, как поалье седло. - Пушистый, ты рассказал мне удивительную песню. Задумчивую. - Блин, да над чем тут думать?! Если тебе не понятно, что такое "мышка", то я могу объяснить. - Объясни, - разрешила Марла. Без особого энтузиазизма, но все-таки снизошла. Ну, и кто меня за язык тянул? Вполне ведь и без объяснений обойтись можно было. Или мне голос свой послушать приспичило? Может, заодно и правила дорожного движения рассказать или таблицу умножения процитировать, раз уж меня на поболтать растащило... Отвесил себе мысленного пендюля и взялся за дело. Оказалось, труднее всего объяснить самую простую вещь. Например, рассказать, что такое летучая мышь тому, что мышей в глаза не видел. Чего бы я ни говорил, вид у Марлы оставался задумчиво-мечтательным. Совсем, как у Натахи, когда я с ней на медицинские темы трепаться начинал. С использованием врачебного жаргона. Ларка в таких случаях щелкала пальцами у меня перед носом и говорила: - Эй, мужик, ты с кем это сейчас разговаривал. Если со мной, то переведи свою пургу на русский язык. Марла ничего такого говорить не стала. Ну, не знает Лапушка русского языка, что ж тут поделаешь! Похоже, мои объяснения до нее так и не дошли. Хреновый из меня объясняльщик получился. Хорошо хоть любовник получше. Когда я не устамши. Но таким устамшим я редко бываю. Просто денек вчерашний длинным и насыщенным получился. Вечер и ночь, кстати, тоже. Будто целый сезон впихнули в одни сутки. Хорошо, что таких суток в моей жизни - раз-два и обчелся. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! А то от трудов таких и поал закачается. Выпил стакан кисляка. Для бодрости мозгов и растуманивания зрения. А потом Марлу о жизни кочевой караванной спросил. Думал, может, она захочет рассказать, так я позавтракать успею. Не всё же мне звуковым сопровождением работать. Наивный. Можно подумать я Марлу первый день знаю. - Пушистый, я рада, что тебе надоело отдыхать. И очень скоро я узнал, насколько она рада. Никогда не думал, что стол метр на метр можно легко переставить одной рукой. Не поднимаясь с кровати и ничего не уронив со стола. Надо будет и мне попробовать. Как-нибудь потом. когда на столе посуды не будет. И Марла из комнаты выйдет. Такие эксперименты с мебелью лучше проделывать без свидетелей. Чтобы не было мучительно стыдно. За напрасно потраченные силы. Когда Марла дотянулась до меня, я быстро забыл о столике и о всякой ерунде. Может в той рыбе и вправду есть что-то этакое? Только действует оно на меня с небольшим запозданием. И суток не прошло, как меня на подвиги потянуло. Сексуальные. - Пушистый, а о чем ты думаешь? Лежу это я в полуобморочном состоянии после трудов грешных, а Марла вопросы спрашивает. Неутомимая женщина! - Да вот... думаю... красить поток или нет. А самому лень глаза открыть. - А зачем его красить? И Марла тоже перевернулась на спину. Глаза все-таки пришлось открыть. И руку немного передвинуть. А то Лапушка ее вместо подушки использовать решила. Вот только мыслей в ее голове столько, что у меня уже рука затекла. - Извини, Лапушка, это я не очень удачно пошутил. Но все-таки, как у тебя прошли эти сезоны, пока меня рядом не было? - Пушистый, ты опять устал? В голосе Марлы слышится подозрение. Хорошо хоть, что не разочарование. - Я?! Устал?! Да как ты могла такое подумать?! Я просто... интересуюсь твоей жизнью. - Может, и мне поинтересоваться, с кем это ты тут скучал? И Лапушка начала старательно меня обнюхивать. И покусывать. Не очень сильно. Еще и порыкивать негромко. Мне стало смешно и щекотно. Интересоваться чужой жизнью быстро расхотелось. Перевернуть Марлу на спину удалось очень даже легко. Зато потом пришлось доказывать, что я совсем не устал. Доказал. И тут же начал засыпать. Не сползая с объекта. - Все, Пушистый, слазь с меня. Голос Марла донесся до меня, как с другой улицы. - Почему? - Я есть хочу. - А слазить зачем? Мне тепло, хорошо. Я уже сплю, а ты меня... - Пушистый, хочешь, я что-нибудь откушу у тебя? Спать сразу перехотелось. И глаза открылись сами собой. Вот только слезть я не мог. Меня держали. За очень чувствительную часть организма. - Марла, не надо откусывать! Это мне нужно! Я им пользуюсь. Часто! - Как часто? Марла еще немного сжала пальцы. - Каждый день! Лапушка, отпусти! Мне же больно! Сломаешь, он работать плохо будет. - Будет плохо - откушу. И Марла громко клацнула зубами. Очень близко от моего носа. Я даже глаза закрыл. Чтобы не получить комплекс неполноценности. Таких зубов у меня никогда не будет. Ну, и ладно. Буду жевать теми, что выросли. Главное, что меня отпустили. И я мог лежать и смотреть, как Марла завтракает. Второй раз за утро. Сыр и лепешки на ютасном меду она тоже попробовала. Но они Марле не очень понравились - одну лепешку она оставила. Наверно, для меня. Хоть я и не очень их люблю. Но жевать фрукты на голодный желудок, тоже как-то не очень. Правда, особо голодным я себя не чувствовал. Не иначе, как сливы виноваты! И вспомнился вдруг завтрак на Кипре. Хорошо, что меня заранее предупредили. А то вляпался бы, как остальные наши туристы. У нас ведь национальная черта: всё, что положено на тарелку, сжевать и хозяйку поблагодарить. А понравилась жрачка или нет - это уже дело десятое. А за бугром просекли нашу слабость и пользуются без зазрения совести. Подсунут гостю самый невкусный салат и ждут. Сожрал и похвалил? Тогда на тебе еще! Опять сожрал? Получай добавку! Того же самого. А на фига тебе другое, если это хвалишь. А с этими хитромордыми не так надо. Вся фишка в том, чтобы съесть немного, потом скорчить брезгливую морду и недоеденное вернуть. Мигом заизвиняются и другое притащат. Потом третье. Я так штук двадцать блюд перепробовал на одном завтраке. И столько же напитков. Больше в меня не поместилось. А с собой и на вынос там не давали. Но с напитками я самую малость перестарался. Так напробовался, что подняться со стула сил не хватило. Хорошо хоть, что не с пола. Для таких напробовавшихся там "финские" кресла завели. Типа, всё для удобства гостей. Что финского в этом кресле, я так и не понял. Обычное складное кресло. На колесиках. И, когда меня в нем к лифту везли, спросил. Оказалось, что чаще всего в них финских туристов развозят. После скромного завтрака, плавно перешедшего в ужин. И держат эти кресла в особой кладовке. Рядом с баром. Марла прикончила завтрак, облизнулась и хитро посмотрела на меня. Что?! Опять?! - Пушистый, я хочу тебе сказать... - Дай, я сам угадаю: ты больше не хочешь есть и опять хочешь секса. Я и сам удивился своему голосу. К чему такая грусть-тоска, когда любимая женщина рядом. - Пушистый, теперь я верю, что ты по мне скучал. Я обречено вздыхаю и начинаю подползать к любимой женщине Лехи Многолюбящего. То есть - Многодоброго. - Только я другое хотела сказать. Останавливаюсь и жду. Может, Марла еще не наелась? - Я скоро уеду, Пушистый. - Правда, что ли?! Когда? Марла подозрительно посмотрела на меня. Ну, и на фига было так бурно радоваться? - Я хотел спросить: сколько еще ты со мной побудешь? - До вечера. - С каких это пор караваны стали ночью уходить? - Пушистый, я не с караваном ухожу. Я на корабле поплыву. - На корабле? Почему? - Потому, что мне далеко надо. Туда караваны не ходят. - Туда корабли плавают... Пошутилось вдруг мне. - Туда не все корабли плавают - только самые лучшие. - Это, какие же? В кораблях я ни бум-бум, но надо же выяснить, что здесь считается самым лучшим. Вдруг и мне сплавать куда-то понадобится. Можно, конечно, у Мазая спросить. Или у Барга. Но каждый капитан свое корыто хвалит, а чужое хает. С Мазая станется и свою лодку круизным лайнером обозвать. И в кругосветку меня на ней отправить. - Такие, как "Летучая кошка". Я чуть с кровати не свалился. - Лапушка, ты слышала о "Крылатой кошке"? - Я видела ее, Пушистый. И с капитаном говорила. - Когда?! Это что, ревность? Или повышенное любопытство во мне зашевелилось? - Вчера вечером. Он в порт вернулся, а я про корабль спрашивала. Самый лучший и с лучшим капитаном. Вот мне и указали на него. Марла задумчиво улыбнулась. - И что? Как поговорили? - Хорошо поговорили. Барг готов был вчера отплыть. Но я сказала, что у меня дело есть в Верхнем городе. Тогда и он про какое-то дело вспомнил. Блин, еще немного и уплыли бы мои денежки вместе с золотыми рыбками. Вот и доверяй этим озабоченным капитанам. - Договорились сегодня вечером уплыть. - Лапушка, к чему такая спешка. Побудь еще, мы ведь столько не виделись! На другом корабле уплывешь. И совсем это не ревность! Просто будет лучше, если Марла будет подальше от этого капитана. Все коротышки почему-то западают на крупных женщин. Будто инстинкт самосохранения этим мелким ампутируют еще во младенчестве. - Пушистый, сезоны быстро убегают. скоро я не смогу прятать их в своей тени. - Кого прятать? Сезоны? - Нет, не сезоны. Ничего больше Марла рассказывать не стала. Только поставила между нами столик с остатками завтрака. И опять одной рукой! Надо будет все-таки попробовать: смогу я так или нет. И чтоб все миски и кувшины остались на столе. - Ешь, Пушистый. Только не долго. У меня найдется, что тебе показать. Надеюсь, не новую позу, которой нет в Камасутре. Но говорить такое вслух я не стал. Из банальной осторожности. Позавтракал я быстро. Долго жевать там нечего было. Да и проклятое любопытство подгоняло А потом Марла притащила на кровать свои сигути. Она их у двери оставила, вместе с плащом. Незаменимая вещь эти сигути. Они у каждого путника имеются. По виду - как двойной мешок, только удобнее. Укоротил ремни, и оба мешка можно через плечо перебросить. Если они не булыжниками набиты, то вполне транспортабельно получается. А уж сколько влазит в них, мама дорогая! А если распустить ремни на всю длину, то сигути на поала навьючить можно. Ближе к шее, там, где он тоньше. У меня тоже такая дорожная торбочка где-то валяется. Если Малек не загнал ее по спекулятивной цене. Кому-нибудь из моих фанов. Марла отвязала один мешок и подвинула ко мне. - Бери. Ты обещал забрать. Пустым мешок не выглядел. - И когда это я обещал? - Три сезона минуло. Чего я обещал тогда, теперь уже и не вспомнить. У меня не такая память, как у местных. Я не помню свою жизнь со дня рождения и до дня сегодняшнего. И прошлые свои жизни не помню. И не страдаю от этого. А некоторые помнят и... Жаль, что с обещаниями здесь строго - лучше совсем не обещать, чем не выполнить обещанное. Дешевле обойдется. - Мужик сказал - мужик сделал. И, если я чего-то обещал... Придвигаю мешок к себе. А он легче, чем кажется. Интересно, чего такого в него напихали? Начинаю распутывать завязки, и тут Марла говорит: - Удача любит тебя, Пушистый. Ты лучше сможешь защищать и прятать. Прятать и защищать?! Только не это! Если в мешке еще один свиток, то я сегодня же мигрирую с континента! - Марла, а как ты меня нашла? Заглядывать в мешок мне было страшновато. - Когда мы расстались, ты сказал, что вернешься домой. А всю дорогу рассказывал, какой замечательный дом у тебя теперь есть. Здесь, в Верхнем городе. А до этого показывал. Пока мы еще из Города не ушли. Тебя легко было найти, Пушистый. Короче, "элементарно, Ватсон! Ваш след только слепой не заметил бы". А если Марла меня нашла, то и другие найти смогут. Похоже, придется таки отправиться на сезон-другой куда подальше. Вот только Марлу провожу, подарок этот ее заныкаю и... Быстро расширил горловину мешка, смело заглянул в него. Пока смелость тоже не мигрировала куда подальше. Свитка в мешке не было. А было в мешке что-то черное и пушистое. Потрогал пальцем - мех. Мягкий и теплый. Гадать, шкуру мне притащили или меховую одежду, я не стал. Просто взял и вытряхнул содержимое на кровать. Хорошо хоть над полом не додумался вытряхнуть! Из мешка вывалился большой комок меха. За ним - еще один. - Это что за хренотень? - Это Тимус, - Марла показала на первый комок. - А это вот Эрмус. Второй комок начал разворачиваться, потягиваться. Четыре когтистые лапы, короткий хвост. Как обрубленный. Круглые пушистые уши. И большая пасть! А в ней полно мелких острых зубов. Если бы я так вдохновенно зевал, то вывихнул бы челюсть. Когда пасть захлопнулась, раскрылись глазищи. Два больших, зеленых и любопытных. - Марла, а-а?.. Я начал осторожно отползать к краю кровати. - Пушистый, ты говорил, что если у меня будут детеныши, то их отцом будешь ты. Говорил? - Говорил, - в полном обалдении повторил я. - А это твои детеныши? - Мои. Большой черный котенок зацепился когтем за покрывало и начал тянуть лапу к себе. Вместе с покрывалом и тем засоней, что первым выкатился из мешка. - А я, значится, их отец? - Теперь ты. До их настоящего отца я не смогу добраться. Еще один черный комок развернулся и начал потягиваться. Пасть у него тоже оказалась большой и зубастой. А в глазах зелень в перемешку с любопытством. - Это сколько же им? Ростом котята были со взрослую рысь, но на взрослых совсем не похожи. Даже на подростков тянули не очень. Зато сил и энергии у них было до хрена и больше! Звереныши затеяли такую возню с рычанием и фырканьем, что подо мной кровать ходуном ходила. Марла смотрела на них с умилением. - Два сезона скоро. Уже большие. Всё едят. - Лапушка, но они же котята, а ты... - А что я? Марла потянулась, широко зевнула. Пока я смотрел на ее зубы, что-то произошло. Вместо женщины на покрывал лежала большая черная кошка. Очень большая. Почти пантера. С мощными лапами и коротким, толстым хвостом. Уши у пантеры тоже были круглые. Она глянула на меня и тихонько рыкнула. Как засмеялась. А я... Я таки упал сегодня с кровати. Я пола я поднимался так осторожно, будто всё вокруг меня могло рассыпаться или взорваться. А может, я сплю, и мне это снится? И не было Марлы, и зверенышей этих не было? На моей кровати лежака большая черная кошка. Два больших котенка копошились возле ее живота. Кто-то громко чавкал, кто-то довольно урчал. Кошка жмурилась и то втягивала, то выпускала когти. Маникюр на этих коготках смотрелся бы потрясающе. Долго любоваться этой идиллией я не смог. И опять устроился возле кровати. А на фига у меня там ковер лежит? Пусть пользу приносит. Не все ж ему пыль собирать. Я сидел, пялился в окно и ни хрена не видел. Меня зациклило на двух, совершенно дурацких, вопросах. Первый: "Как это меня угораздило?" Второй: "Кого из этих хвостатых оставят со мной?" До третьего вопроса: "Чего я буду делать с малым?" я дошел, когда услышал тихий монотонный стук. Похоже, мотор в моей башке основательно застучал. Пора остановиться и вызвать техпомощь. Привычно потянулся за мобилой. Так же привычно не нашел ее. Выругался. Привычно и беззлобно. Только потом начал немного соображать. Какой-то частью мозгов я понимал, что они не только звереныши, если у них такая мамаша. Но оставшаяся часть мозгов стояла насмерть: всё, что с шерстью и когтями - зверь. Закрыл глаза, медитативно подышал. Для успокоения нервов и взбудораженного организма. Стук не прекратился. Пришлось открывать глаза и выяснять, какой хрен здесь стучит. Маленькая желтопузая птичка прыгала по подоконнику. Это к хорошим известиям и переменам к лучшему. Так местные провидцы этот знак провидят. А уж если птичка с утра пораньше трам-тара-рам устроила, то всё будет зашибись и еще лучше. Ладно, допустим поверю, что скоро мне обломится столько счастья, сколько ни матом рассказать, ни с паланкидером отослать. А Марла здесь при чем? И зубастики эти ее? Или они и есть самое большое счастье моей жизни? И как бы поточнее это выяснить? К прорицателю, что ли сходить? Пока меня тут на фиг не съели! Вот только Марлу предупрежу и потопаю. - Лапушка, ты там очень занята? Спрашиваю тихо и, поднимаясь с ковра. В ответ то ли вздох, то ли негромкий рык и большая кошка стекает на пол. А как еще назвать не прыжок даже, а медленный спуск. Когда всё тело будто струится под шкурой. А мех мерцает и переливается в утреннем свете. Красиво! Аж дыхание в зобу спирает. - Лапушка, а как бы нам с тобой поговорить? Не сразу, но все-таки вспомнил, для чего я позвал эту красавицу. Кошка отступила на шаг назад. Будто в туманную щель вошла. И тут же из этой щели вышла Марла. Привычная и знакомая. А где же те страшные корчи, где жуткий вой, где хлюпанье раздираемой плоти, где всё то, что так любят показывать в фильмах ужасов? - Лапушка, а-а... - и я спросил первое, что вертелось на языке. - Почему у тебя так легко и просто, а у Малька... не так. - Он недавно менялся? - Менялся. - А он был ранен? - Был. - Пушистый, когда мне надо залечить раны, я тоже меняюсь не так быстро и красиво. - Вот оно что... - А еще Малек - полукровка. Ему меняться труднее. Марла стояла и улыбалась. А я смотрел на нее и пытался разглядеть того зверя, что совсем недавно лежал на моей кровати. - Лапушка, а-а... как ты различаешь этих... своих... Они же совсем одинаковые. - Не одинаковые они, Пушистый. Совсем не одинаковые. Тимус родился раньше, и может спать дольше. - А какая связь? Если женскую логику фиг поймешь, то от логики кошки-матери и свихнуться недолго. - Тимус старше. И вся еда достается ему первому. Эрмус - младший. Он спит меньше. Пока Тимус потягивается или спит, успевает ухватить несколько кусков. Потом ему надо будет ждать, когда старший поест и доедать то, что останется. Понятно. Всё как у людей. Типа, кто первый добрался до кормушки, тот отхватил самый вкусный кусок. - Лапушка, а что означают их имена? - У них еще нет Имени. - А Тимус и Эрмус - это что? - Это Первый и Второй. Но ты их можешь называть "Эй-ты!" и они поймут. Они маленькие еще, но не гайнулы. Поверю на слово. - Лапушка, а кого из них ты хочешь оставить? Или я сам должен выбрать? - Нет, Пушистый. Я выбрала за тебя. Со мной останется дочь. - Дочь? А кто из них дочь? - Дочь я тебе не показывала. И Марла посмотрела на еще один мешок. Тот так и стоял завязанным. Стоял тихий и неподвижный. - Блин, там еще один котенок?! - Да. - А-а... он не задохнется? - Нет. - А-а... почему он молчит? - Я научила своих детенышей быть тихими и незаметными. Это первое, чему учат детеныша. - Может, ты мне покажешь ее? - Зачем? Она останется со мной. Одну я смогу спрятать и защитить. - А-а... ну, ладно. Подожди, Лапушка! - До меня не сразу дошло. - Ты мне что, двоих оставляешь?! - Да. - А что мне с ними делать?! Хорошо, что уже был на полу. А то б я точно сел мимо стула. - Пушистый, любого детеныша надо кормить, прятать, защищать, научить охотиться и жить рядом с другими живыми. Потом, когда дашь Имя и надо научить тому, что сам умеешь. Или найти для наставника. - Ни фига себе! И это всё ты делала? - Не всё. Они еще плохо охотятся и мало знают. Имя им давать рано. Искать наставника - тоже. - Имя?.. Наставника?.. Что-то мешало мне принять то, чего наговорила Марла. Что-то скребло душу. Что-то ныло и зудело, как обгоревшая на солнце спина. Я посмотрел на спящих котят, и поймал таки ускользающую мысль. - Лапушка, а от кого защищать их надо? И зачем? - От врагов защищать. Многие захотят забрать их силу или жизнь. Сделать из них слуг или гайнулов. Пока за детенышем нет силы Клана, мать и отец прячут детеныша в своей тени. - Сила клана?.. Мне это ничего не говорило. Что-то, типа, надежной крыши? - Я отдам свою дочь Клану, и весь Клан будет беречь и защищать ее! - А что будет с этими? Два звереныша спали, свернувшись в один большой клубок. - Когда твой Клан примет их, у них тоже будет защита. - Марла, но мой клан... он очень далеко! Рассказывать о другом мире не хотелось. - Мой клан тоже далеко. Пока мы доберемся, дочь подрастет, и будет готова к Ритуалу. - К какому ритуалу? У меня уже башка раскалывалась от избытка информации. - К ритуалу приема в Клан. - Лапушка, знаешь... я думаю, что приема в клан... ну, понимаешь... Блин, никогда толком не умел отказывать женщинам! - Понимаю! - Марла оскалилась. - В твоем Клане думают, что тианги - это полузвери. Что наше место в клетке или в белом ошейнике. Так? - Нет, Лапушка, что ты!.. Просто, понимаешь... я не могу вернуться в своим... Ну, так получилось... Блин, не объяснять же, как это получилось. Да я и сам толком не знаю. - Так ты - изгой? - Что? - Пушистый, тебя выгнали из Клана? Марла спросила не громко, но... настойчиво. Пришлось отвечать. - Нет, но... Когда меня хотели убить, я убежал так далеко, что... я не смогу найти дорогу домой. - Так не бывает. Любой тианг найдет дорогу домой. Если тианг - не изгнанник. - Лапушка, это у вас "любой найдет", а у нас... Да и не хочу я ничего искать! У меня есть ты, есть Малек, Крант и... другие. У меня здесь дом и клиника - мне здесь хорошо, Лапушка. А тех гостей, что незваными ко мне заходят, мы крошим в мелкий фарш и скармливает Молчуну. Потом притворяемся, что незваных гостей не было или они заблудились по дороге. - Пушистый, я не знаю, сколько сезонов ты сможешь прятать их в своей тени. За ними придут, Пушистый. Они легкая и лакомая добыча. И тебя опять захотят убить. - Кто?! - Колдуны. Или другие. Марла начала одеваться. А я смотрел в окно и усмехался. У меня уже был опят борьбы с колдунами. Вернее, с одним колдуном. Не скажу, что этот рыжий и мелкий меня сильно впечатлил. И если все колдуны здесь такие, то... можно к врачебной бляхе еще и охотничью просить. Типа, избавляю от колдунов. Быстро и надежно. Когда в мою башку что-то тихонько поскреблось, а решил узнать: кто там? Оказалось, стишок. Про колдуна.
Сынок, не ссорься с колдунами. Они - обидчивый народ. Найдут в горах побольше камень И зашвырнут в наш огород.
Редис попортят и морковку Подавят свеклу и пырей. Возьми, сынок, в углу двустволку Не ссорься с колдуном - убей!
Никогда на такие длинные и рифмованные меня не пробивало, а тут вдруг... Да еще и с юмором стишок получился. Не иначе в озере что-то утонуло. Большое или много. Подумал, может Марле стишок рассказать? Но пока переведешь его на местный, пока растолкуешь, что такое двустволка или всякие разные овощи... задолбешься же с твердым знаком! Короче, решил быть скромным и поговорить с любимой женщиной прозой. И о прозе жизни. - Лапушка, так может... этих детенышей тоже того... Ну, ты возьмешь в свой клан? Марла смотрела на меня так долго, что я начал беспокоиться. - Я что-то не то... - Пушистый, ты хочешь, чтобы тебя приняли в мой Клан? - На фига?! То есть - зачем? Я, конечно, могу тебя немного проводить, но... - А зачем моему Клану детеныши чужого? Ничего вразумительного я ответить не смог. А детеныши спали и не знали, что они никому не нужны.