Подобно большинству цивилизованных людей, я всем сердцем ненавидела понедельники. Этот был особенно гадким - с самого утра. Как это часто со мной случается, я не слышала будильника и проснулась, когда уже не было времени ни глотнуть кофе, ни привести себя в достойный вид. Пришлось спешно умываться, натягивать первое, что подвернулось под руку и бежать. Несмотря на поздний подъем, я не выспалась и выглядела чудовищно: лицо отекло так, что зеркало в прихожей не могло вместить его отражение. Дверной замок заедал, и я, второпях пытаясь его побороть, оцарапала руку. Спускаясь по лестнице, споткнулась и подвернула ногу. Солнечные очки были призваны уберечь психику особо впечатлительных прохожих от моей убийственной 'красоты'. Хотя в дождливую погоду подобный аксессуар, мягко говоря, неуместен. Уместен был бы зонт, но его я как раз забыла, и вымокла до нитки еще по пути к железнодорожной платформе. Ехать пришлось стоя до самой Москвы: в электричке, как обычно, было полно джентльменов и ни одного свободного места. В метро удалось присесть, но со мной дважды пытались познакомиться какие-то тусклые типы, окончательно убив мою самооценку. На кого я должна быть похожа, если они вообразили, что у меня может возникнуть желание с ними пообщаться?
До своего рабочего места я дохромала в самом мрачном расположении духа, и пребывала в этом состоянии уже шесть часов. Несмотря на проливной дождь за окном, в тесном помещении, не оснащенном кондиционером, было невыносимо душно. Борясь с сонливостью, я пыталась написать очередную статью для сайта своего турагентства. Голова была тяжелая и туманная. Муза, видимо, отдыхала в каком-то более прохладном месте, и работа двигалась медленно и со скрипом. Ключевые фразы не желали органично вписываться в текст, да и сама статейка выходила на редкость нудная и неказистая. После каждой пары строк я с отвращением отворачивалась от монитора, и взгляд мой блуждал по крошечному офису.
Кабинетик, в который я вложила столько труда, мог быть очень мил, если бы не теснота, с которой ничего не поделаешь. У одностворчатого окна, задрапированного атласными шторами сливочного и шоколадного цветов - два компактных креслица для посетителей и маленький круглый столик - предмет моей гордости. Я несколько дней собирала пожелтевшие фотографии старинных улочек и искусственно состаренные географические карты для его оформления. Когда коллаж из этого добра был приклеен к стеклянной столешнице с тыльной стороны - получилось красиво и стильно, как мне казалось. Бежевые стены я украсила репродукциями картин Шпицвега, Айвазовского и Коро, видами европейских городов, снимками раскопок в Южной Америке и обработанными на компьютере иллюстрациями из приключенческих книг. Стремясь создать атмосферу романтики дальних странствий, я не хотела вешать набившие оскомину плакаты с пальмами и девицами в бикини. С романтикой, пожалуй, был перебор: обстановка больше побуждала перечитать Ж.Верна, чем приобрести путевку. Мой рабочий стол стоял слева от двери, напротив окна. Второе - свободное - рабочее место располагалось напротив входа, а на стене позади него красовалась большая карта мира в чайных тонах. По углам были втиснуты узкий стеллаж для документов и две тумбочки, на одной из которых стоял принтер-сканер-копир, а на другой - кофеварка. Два простых дешевых стула постоянно куда-то переставлялись, кочевали от стола к стене и обратно, но везде были не к месту. Возле самой двери, справа, пришлось установить кулер с водой, хотя он совершенно не гармонировал с окружающей обстановкой ни цветом, ни формой. Свободного от мебели пространства осталось ровно столько, чтобы можно было беспрепятственно войти в дверь, которая открывалась внутрь, и притворить ее за собой.
Свою небольшую фирму я открыла всего три месяца назад. Все сбережения были потрачены на оформление бумаг, сайт, ремонт, вывеску, мебель и необходимую оргтехнику. На рекламу, которая, как известно, двигатель торговли, денег не хватило. Без двигателя она и не двигалась, так что больше двух клиентов в неделю у меня еще не бывало. Выручки едва хватало на аренду и зарплату приходящему бухгалтеру, а бумагу и прочие необходимые в работе мелочи приходилось покупать на скромную зарплату мужа и еще более скромные гонорары за копирайт, которым я занималась по ночам, отчего хронически не высыпалась.
Нельзя сказать, что целыми днями я сидела в своем офисе в полном одиночестве - посетители периодически заходили. К сожалению, большинство из них стремилось не купить тур, а, наоборот, что-нибудь продать. Тоскливый понедельник не стал исключением из этого правила: мне предлагали билеты в театр, 'фирменные' футболки, ворованную косметику, поддельные духи, складные зонтики, искусственные цветы, 'чай для похудания' и бульварные романчики в мягком переплете. Из всего предложенного мне мог понадобиться только зонт, но вспомнила я об этом только после того, как на автомате выпроводила продавца. Каждый раз я встречала входящего искренней улыбкой: когда близится день арендной платы, любой клиент радует необычайно, даже самый потенциальный. Но едва становилось ясно, кто явился, и с какой целью - выражение радушия стекало с моего лица, как макияж под душем.
Когда дверь отворилась в очередной раз, я уже ни на что не надеялась и улыбаться поленилась. Взгляд, вяло оторванный от монитора, уткнулся в двух баскетбольного роста - больше двух метров - молодых людей в демократичных льняных брюках и светлых рубашках с короткими рукавами. Челюсть сама собой отвисла, и я с трудом удержалась от того, чтобы вернуть ее на место при помощи рук: в жизни не встречала более высоких и привлекательных мужчин. Один из них особенно потряс мое воображение: широкие плечи, гордая осанка; рельефная, но не слишком объемная мускулатура, как у гимнаста; благородное лицо, обрамленное длинными темно-русыми волосами. Он был похож на рыцаря или молодого короля из героической сказки - хоть картины с него пиши. Или статуи ваяй. Красавец стоял неподвижно и смотрел на меня удивленно-недоверчивым взглядом, будто встретил старого знакомого в неожиданном месте, и не мог поверить своим глазам. Я вспомнила, что одета сегодня как попало и выгляжу ужасно. Слава богу, хоть отеки сошли. Второй мужчина был не так хорош, но тоже ничего: широкое скуластое лицо с квадратным подбородком, черные волосы, зализанные в конский хвост, и фигура бодибилдера. Такое мощное тело часто соседствует со слабым интеллектом, но взгляд бледно-голубых глаз не наводил на мысль о его глупости.
- Здравствуйте, - наконец, я обрела дар речи. - Присаживайтесь, пожалуйста.
Красавец вздрогнул, выходя из ступора.
- Добрый день, - ответил он приятным баритоном, присаживаясь на стул напротив меня и не прекращая внимательно всматриваться в мое лицо.
Здоровенный бугай удивленно глянул на товарища, но ничего не сказал и угрюмо втиснулся в одно из кресел у окна. В беседе участвовать он, похоже, не собирался и был чем-то недоволен.
- Я правильно понимаю, чем дороже тур я куплю, тем для вас лучше? - продолжал тем временем красавец. Что он ожидал услышать в ответ?
- Разумеется, - честно сказала я, - чем дороже тур, тем выше комиссия агентства, - когда правда очевидна, нет смысла обманывать. - Но прежде всего, мы заинтересованы в том, чтобы турист был доволен, стал нашим постоянным клиентом и рекомендовал нашу фирму знакомым, - старалась я сгладить излишне откровенный ответ. - Это гораздо выгоднее, чем продать одну, даже дорогую, путевку. - 'Мы' - это, на самом деле, одна я, но зачем ему об этом знать?
- В таком случае, подберите нам что-нибудь как можно дороже.
От такой оригинальной просьбы я слегка растерялась и ляпнула первое, что пришло в голову:
- Есть круиз на Северный полюс по 35 тысяч долларов с человека... - как раз сегодня я получала рассылку от туроператора, занимающегося исследовательскими круизами для богатых и безрассудных, и обратила внимание на цену за такое непривлекательное, на мой взгляд, путешествие.
У клиента было иное мнение на этот счет.
- Отлично. Нам подходит, - мы с гигантом, сидящим в кресле, удивленно воззрились на симпатягу, но он и бровью не повел. - Что нужно для оформления тура на двоих? - даже не спросил, что за круиз и когда он состоится. Неужели он всерьез хочет купить эту путевку? Но так туры не покупают! Нормальные люди сначала долго и нудно расспрашивают, чем их будут кормить, что показывать, успеют ли они вернуться до окончания отпуска, сколько на борту ресторанов, какова площадь каюты, есть ли в ней мини-бар и джакузи...
Отвечая на вопрос, я постаралась ничем не выдать удивления. У богатых свои причуды. Может, у него хобби такое - выбирать место отдыха наудачу за непомерную сумму. Или он не собирается ничего покупать? Все необходимое у клиента было при себе, и меня вежливо попросили забронировать 'этот любопытный тур'. Свободные каюты еще были - самые дорогие, к слову. Еще следовало отдельно приобрести авиабилеты до места отправления ледокола и оформить визы. Я быстро сложила на калькуляторе несколько чисел, умножила на курс. Не поверила своим глазам. Пересчитала еще дважды. Общая сумма составила почти два с половиной миллиона рублей. Красавца, однако, цифра отнюдь не впечатлила. Он бросил многозначительный взгляд на своего неразговорчивого товарища, тот молча встал и вышел за дверь. Через минуту здоровяк вернулся с кожаным портфельчиком, из которого стал деловито выкладывать новенькие пятитысячные купюры в банковской упаковке.
Мне стало дурно: вся фирма, вместе с вывеской и моим обожаемым сайтом, стоила в десять раз меньше. Ну, может, в восемь. Если что-нибудь случится... На предыдущем месте работы я, конечно, продавала путевки и дороже, но то были групповые или свадебные туры... и оплачивали их не сразу, а частями. С момента же открытия собственного агентства я не продала ни одной путевки дороже четырех тысяч американских рублей. И вдруг - такие деньжищи, а у меня даже сейфа еще нет. И как я на метро поеду с такой суммой? Надо же как-то отвезти выручку в банк... Или на такси разориться... Тоже страшно: мало ли какой водитель попадется.
- Я вас пугаю?
'Еще как!' - я едва не произнесла этого вслух. Взгляд серых глаз внимательно ощупывал мое лицо, отчего я почувствовала себя очень неуютно. С чего бы такой вопрос? И сколько можно на меня пялиться?!
- Ну что вы, - неубедительно промямлила я. - Просто у нас - как раз сегодня - сломалась машинка для счета денег...
Надо ж было такое изречь! Никакой машинки вообще не было, и отговорка какая-то нелепая... Но что уж теперь поделать, слово не воробей. Он как-то досадливо-надменно поджал губы, сомневаясь то ли в моей искренности, то ли в надежности агентства с такой ненадежной техникой. Потом величественно кивнул своему другу - или подчиненному? - и тот снова вышел из кабинета. На этот раз с возвращением он не торопился.
Деньги лежали на моем столе и вопреки расхожему выражению пахли - судя по всему, неприятностями. Мне не давало покоя ощущение смутной тревоги - труднообъяснимой, но неотвязной. Я сосредоточенно пыталась понять, что происходит и в чем подвох, нервно теребя на пальце колечко с крошечными бриллиантиками.
Встречаться взглядом с красавцем было неловко, и я принялась бестолково открывать и сворачивать окна браузера, уставившись в монитор. Когда черноволосый громила наконец вернулся, я испытала такое облегчение, что даже не удивилась поставленному передо мной аппарату для счета и проверки купюр.
Денег оказалось на двадцать тысяч больше, чем требовалось. Сдачу туристы не взяли, сказав, что это мне 'за беспокойство'. Слишком активно возражать было глупо, и, после неубедительной попытки отказаться от чаевых, я без всякого стеснения отложила четыре бумажки в свой кошелек и попросила у клиентов документы. Открыв паспорта туристов, я приподняла правую бровь:
- Иван Иванов? - имя почему-то меня удивило.
- Именно так там написано, - с достоинством подтвердил красавец, и я вспомнила, что Иван - царское имя. Все же, какой мужчина! И манера держаться такая... аристократическая, что ли.
- И Евгений Девонин, - прочитала я. 'Бодибилдер', вернувшийся на прежнее место у окна, угрюмо кивнул и отвернулся. - Очень приятно. Меня зовут Екатерина, - представиться, конечно, следовало в самом начале разговора, но лучше уж поздно, чем никогда.
***
Возвращаясь домой, я думала о странных клиентах. Тур был благополучно забронирован, деньги - еще пять раз перепроверены и сданы в банк. Я все-таки повезла их на метро, судорожно прижимая сумку к груди, чем наверняка привлекала внимание всех окрестных преступных элементов. Но все обошлось. Я даже успела рассчитаться с туроператором, так что рабочие вопросы меня мало волновали. А странные клиенты все не шли из головы. Интуиция меня редко подводит, но я так и не научилась полностью на нее полагаться: всегда стараюсь проверить свои ощущения при помощи логики, и не нахожу им подтверждения. А потом жалею, что не прислушалась к внутреннему голосу. Сейчас этот голос просто вопил, что эти Иваны-Евгении чем-то для меня опасны. В голову почему-то приходили мысли о шпионах и мафии с поддельными документами и кровавыми деньгами. Хотя на кой черт таким людям мог понадобиться круиз на Северный полюс, совершенно непонятно. И с какой стати шпионам выглядеть так приметно - тоже. Привычно отгородившись от шума подземки при помощи наушников mp3-плеера, я принялась анализировать свои страхи.
Список воспроизведения представлял собой беспорядочную смесь из классики и в меру тяжелого рока (хотя не все разделяют мое чувство меры в этом вопросе). Мысли меняли свою окраску вместе со сменой музыкальных композиций. Итак, что мы имеем. Во-первых, очень высокий рост, да еще у обоих. А они, судя по всему, не родственники. Ну и что? А ничего. В баскетбольных командах целая толпа здоровенных парней за мячом носится, и никого это не удивляет. Я вышла из вагона и стала продвигаться в потоке людей. Протиснувшись, наконец, к эскалатору, продолжила размышления. Почему Иван решил купить этот круиз? Сначала спросил, выгодно ли это мне... Ему-то какая разница? Приятно было бы предположить, что он воспылал ко мне неистовой страстью и готов ехать хоть на край света, лишь бы сделать мне приятно. Но я, хоть и блондинка, все же не слабоумная, и в подобное поверить не могу.
Поднявшись наверх, я вывалилась из метро и потопала к Белорусскому вокзалу. Еще полтора часа - и я дома. Толпа несла меня в нужном направлении, так что я не сопротивлялась течению, дрейфуя, как айсберг. Вынырнув из людского потока, я подошла к табло и поняла, что опоздала на свою электричку. Следующая - только через сорок минут. Ну не мой сегодня день! Хотя, если в каждый 'не мой' день зарабатывать по двести пятьдесят тысяч... Пожалуй, грех жаловаться. Порывшись в сумке, я нашла пачку дамских сигарет и закурила в сторонке. Сколько раз собиралась бросить, да сила воли подводит. На чем я остановилась? Ну да. Может, это такая экзотическая благотворительность? Он ничего, совсем ничего не спросил о своей поездке, точнее, плавании. Его не интересовало ни судно, ни время отправления, ни каюта, ни программа тура, ни его продолжительность - абсолютно ничего, кроме бешеной цены. Это выше моего понимания. И у него с собой были огромные деньги. Даже если для кого-то пара миллионов не такая уж большая сумма, это вовсе не значит, что при себе нужно носить столько капусты, что ее приходится измерять в килограммах, а не тысячах. Есть ведь банковские счета и пластиковые карты. А с другой стороны, откуда мне знать привычки миллионеров? Может, у них принято иметь портативный банк в машине. А что, миллиарды в банке, а парочка миллионов наличных - на карманные расходы... Ага, и машинка для счета купюр в бардачке, что б с чаевыми не ошибиться.
Выкурив еще одну сигарету, я по телефону сообщила супругу, когда меня встречать и отправилась на платформу. Мазнула карточкой по кружку на турникете, прошла, с трудом толкая трехрогую вертушку, не без усилий преодолела лестничный переход. Все-таки курить надо бросать. Электричку уже подали, так что я сразу вошла в вагон и примостилась у окна. Спать хотелось неимоверно, но если я отключусь - обязательно пропущу свою остановку: проверено горьким опытом. Сделав музыку громче, я еще раз обдумала случившееся в течение дня и пришла к окончательному выводу, что туристы мне ничем не угрожают, а внутренний голос меня подвел. Стараясь выкинуть из головы нелепые подозрения, я достала из сумочки потрепанный томик Пастернака и забыла обо всем на свете.
Димка встречал меня на машине, если этого древнего монстра можно так назвать. Мало того, что автомобиль был старый, он еще и жрал ужасно много бензина, постоянно ломался и выглядел просто отвратительно. Муж, однако, просто обожал этот драндулет (как же: иномарка, коробка-автомат), постоянно с ним возился и даже иногда разговаривал, как любящий хозяин с собакой. Лично я испытывала к этому средству передвижения стойкое отвращение, но терпела, поскольку другого все равно не было и не предвиделось.
К моей идее открыть собственное дело он относился весьма скептически, не веря, что фирма когда-нибудь начнет приносить доход. Но поскольку мои решения в семье не оспаривались, он просто ждал, когда 'дорогостоящая игрушка' мне надоест, постоянно надо мной подтрунивая. Сам он, однако, не мог ни хорошо заработать, ни экономно потратить, отчего его отношение к моему бизнесу казалось особенно несправедливым и обидным.
- Не миллионы, но заработала, - скромно ответила я.
Ужасно хотелось похвастаться своей сегодняшней выручкой, но я сдержалась. Во-первых, у клиентов еще было время аннулировать тур. А во-вторых, мне хотелось сначала разумно распорядиться заработком, вложив его в рекламу и развитие своего маленького предприятия, чтобы хвалиться уже стабильным заработком, а не случайной удачей.
- Что, даже на аренду хватит? - поддел муж, картинно округляя глаза, что должно было означать крайнюю степень удивления.
- Представь себе, - буркнула я, начиная заводиться. В конце концов, фирма существует не так давно, чтобы ожидать от нее слишком многого, особенно учитывая скромность первоначального капитала.
- Отлично, - радостно заключил Димка, не замечая моей хмурости, - значит, помирать с голоду мы пока погодим.
- Да, - сухо сказала я.
Улыбка с лица мужа сползла, уступая место участливому выражению.
- Очень устала?
Все-таки он за меня переживал и желал мне удачи во всех начинаниях. Просто не мог понять, зачем я трачу столько сил и нервов на безнадежное, с его точки зрения, дело.
- Да, - тихо подтвердила я, вынимая из сумочки полупустую сигаретную пачку.
Он еще издевается. Сам-то хорош: чуть не загнал нас в долги из-за своей глупости. Я прикурила сигарету, затянулась горьким дымом и неприязненно посмотрела на бриллиантовое колечко.
Вчера была годовщина нашей свадьбы. Подумать только - целых восемь лет. Димка принес в постель нехитрый завтрак: кофе, французские гренки и черный шоколад. Дениска радостно вручил нам свой рисунок-открытку и, пока мы умилялись результатом детского труда, бессовестно слопал все сладкое. Все было так хорошо - почти как когда-то давно. Мы ели гренки, дурачились, щекотали Дениску и смеялись вместе с ним. Димка интимно шептал мне в ухо, что вечером, когда сынок заснет, он поздравит меня по-настоящему. Мы весь день смеялись и шутили, держались за руки и вспоминали, как познакомились, как впервые поцеловались... и вспоминалось только хорошее и забавное, будто все эти восемь лет нас окружало сплошное счастье.
А вечером Дима торжественно вручил мне свой подарок. В красивой бархатной коробочке лежало кольцо из белого золота с тремя рядами блестящих камушков - поверху и в боковых гранях. И сертификат на бриллианты: сорок шесть штук - тридцать природных и шестнадцать синтетических, чуть крупнее. У меня никогда не было украшений с драгоценными камнями, даже такими маленькими. Колечко было просто очаровательным. Я надела его на безымянный палец, и оно пришлось точно впору.
- Боже, какая красота! - восхищенно прошептала я. - Откуда такая роскошь?
- Аванс на работе попросил. Нравится?
Праздник померк.
Дима зарабатывал меньше тридцати тысяч. Я не очень разбиралась в ценах на ювелирные изделия, но кольцо должно было стоить не меньше его месячной зарплаты. У нас не было никаких сбережений. Мое агентство пока что было убыточным. У меня в кошельке оставалось рублей триста, а действие карточек на метро и электричку заканчивалось. Дениска вырос из всей обуви - ему требовалось срочно купить хотя бы сандалии. И вот, денег, на которые я рассчитывала, Дима не получит. Нам придется влезть в долги, и совершенно неясно, как их возвращать, ведь мы и так в последнее время еле сводили концы с концами. Вернув долг, мы снова окажемся без денег и будем вынуждены снова одалживать. Такая ситуация может длиться год или даже дольше, она мне знакома. А если моя выручка окажется меньше, чем обычно, и не покроет аренду - это будет катастрофа, и фирму придется продавать. Кольцо надо срочно вернуть в магазин, к черту такие подарки.
Я посмотрела в счастливые Димкины глаза...
- Не то слово,- улыбнулась я.
Дима был в восторге. Он сиял. Буквально светился от гордости. Я одарила супруга туалетной водой, которой он тут же воспользовался, и засела за компьютер, сославшись на срочную работу. Когда Димка, наконец, заснул, я на цыпочках прокралась в ванную, включила воду и разревелась. Рыдала час, не меньше, прежде чем окончательно выбилась из сил и отправилась спать. Видимо, поэтому на следующее утро я была в таком отвратительном состоянии.
***
Дома нас с нетерпением ждал Дениска. Пока я разувалась в прихожей, он прыгал вокруг, делясь своими детскими новостями. За три минуты я узнала: кто обзывал Глеба оболтусом, почему Нина боится пауков, какого трансформера купили Паше и многое другое.
- А Наталья Георгиевна сказала, что это не прямоугольник, а квадрат! - не умолкало чадо.
- А с каких пор квадрат перестал быть прямоугольником? - не поняла я.
- Я ей говорил, что это частаный случай! Но звезду мне все равно не дали, - жаловался сын.
В детском саду, в качестве поощрения за правильные ответы, детей награждали звездочками из фольги. Каждую неделю торжественно объявлялось имя того, кто завоевал этих нехитрых трофеев больше, чем все остальные. Денис никак не мог вырваться в лидеры, что его всерьез огорчало.
- Почему? - удивилась я, проходя в гостиную.
- Потому что я больно умный, - объяснил сын со вздохом.
Я устало опустилась на диван и прикрыла глаза. Уже несколько месяцев я не общалась с воспитателями: ребенка отводил в детский сад и забирал обратно муж. Надо как-то выкроить время и поговорить с этой Натальей Георгиевной. Дэн - мальчик непоседливый и упрямый, я понимаю, что с ним бывает нелегко. Но разве плохо, что ребенок не боится отстаивать свое мнение на занятиях? У Димы иной взгляд на воспитание: авторитет взрослых должен быть непререкаем, и спорить с ними нельзя ни при каких обстоятельствах. Я же считаю: если человеку запретить самостоятельно мыслить в шесть лет - он никогда этому не научится.
Расспросив сына о том, что он сегодня ел и как себя вел, я отправила его в постель и поплелась в ванную. Ноги гудели, как высоковольтные провода, и только ледяная вода могла быстро избавить от этого мерзкого ощущения. Подставляя по очереди многострадальные конечности под упругую струю из-под крана, я добилась блаженного облегчения, и только потом включила душ и ополоснулась целиком - сначала теплой, потом обжигающе-холодной водой. Как бы я ни утомилась, после такой бодрящей процедуры могла сохранять видимость активности еще пару часов.
Кутаясь в махровый халат, я зашла в комнату Дениски, чтобы почитать ему сказку на ночь. Раньше это было нашим ежевечерним ритуалом, но в последнее время сын часто засыпал до моего прихода. Уходя рано утром и возвращаясь домой к ночи, я его практически не видела. Подошла к детской кровати - и поняла, что снова опоздала: Дэн уже спал, свернувшись калачиком поверх одеяла. Ну вот, даже десяти минут с ребенком не провела. Мать, называется. Я укрыла сына мягким пледом и присела на краешек постели. Какой же он красивый, мой белокурый ангел. Самый важный мужчина в моей жизни. Я пообещала себе, что непременно устрою Дениске праздник на выходных. Сходим в какое-нибудь интересное место, где ему обязательно понравится, и весь день проведем вместе. Я поправила плед, поцеловала Дэна в висок, погасила свет и тихонько выскользнула из детской.
Ужин - картофельное пюре и сосиски - был готов, и мой благоверный, немузыкально напевая какую-то глупую песенку, накрывал на стол. Он старался создать мне все условия для полноценного отдыха: понимал, как я устала. Муж вообще все понимал - в том числе то, что я давно не люблю его. Я не задумывалась, что Димка чувствовал по отношению ко мне: это было совершенно неважно, и уже давно. Главное - он был всегда рядом, помогал и поддерживал, был прекрасным отцом для Дениски. И безропотно сносил мой характер, не пытаясь переделать, не требуя ничего взамен. Возможно, причиной его долготерпения было чувство вины передо мной за ошибку пятилетней давности. Дима верил, что сейчас все могло быть иначе, если бы он не совершил ее тогда. Я и сама так думала когда-то, но с тех пор многое изменилось - в первую очередь, я сама. Стараясь не смотреть в сторону чисто выбритого и благоухающего новым одеколоном мужа, я молча поела, убрала посуду в раковину и отправилась спать.
***
В семнадцать лет у меня была отличная фигура, прекрасная кожа и миловидное лицо. Многие тогда считали меня симпатичной, но не более того. С тех пор прошло десять лет, в течение которых я обзавелась парой лишних сантиметров на бедрах, несколькими растяжками на груди, легким целлюлитом на попе, вредной привычкой, портящей цвет лица... и стойкой репутацией красавицы. Откуда что берется? Сама я уверена, что дело в тщательно подобранной одежде, макияже и удачной прическе. Надо же было когда-то научиться пользоваться женскими уловками. Без привычного камуфляжа я чувствовала себя неуверенно и старалась им не пренебрегать. Мой истинный, неидеальный облик, обычно лицезрел только муж. Разницы между моей натуральной и подкорректированной внешностью он не видел, но говорило ли это о любви или о безразличии, я не знала. Впрочем, и не пыталась этого понять.
Утром я проснулась вовремя. Мальчики еще спали, и никто не мешал мне собираться. Выпив две чашки кофе, самым тщательным образом привела себя в порядок. Не хочу чувствовать себя замухрышкой. Перед выходом еще раз придирчиво осмотрела собственное отражение. Легкое голубое платьице неплотно облегало фигуру, макияж удался, то есть вышел совершенно незаметным. Прическа тоже в порядке: стрижка 'боб' мне шла, и укладка не требовала лишних усилий. Полностью удовлетворенная увиденным, я подмигнула девушке из зазеркалья.
Настроение было приподнятое, несмотря на то, что пришлось идти пешком в неудобной обуви на шпильках два километра до станции, потом полтора часа трястись в душной электричке и еще двадцать минут в метро. В плеере звучали вальсы Штрауса, солнышко светило ярко, и день обещал быть чудесным. Подходя к офису, я с удивлением обнаружила ожидающего меня у крыльца Иванова. Он стоял неподвижно, как изваяние, прямо глядя на меня. Подойдя почти вплотную, я еще раз убедилась, что его рост значительно выше двух метров: даже на довольно высоких каблуках, я не доставала ему и до плеча. Пришлось сделать пару шагов назад, чтобы не так сильно запрокидывать голову при беседе.
- Здравствуйте, - без улыбки сказал Иван. До начала рабочего дня оставалось еще минимум двадцать минут, так что чувство вины перед ожидающим меня человеком было неуместно. Тем не менее, оно возникло, будто я назначила встречу, а сама опоздала. Это несколько подпортило мне настроение: не люблю быть без вины виноватой. И людей, вызывающих во мне подобные чувства - тоже не жалую.
- Здравствуйте. Принесли документы на визу или решили расторгнуть договор? - учитывая поспешность его вчерашнего выбора, он вполне мог, по некотором размышлении, аннулировать тур.
- Хочу угостить вас чашечкой кофе, - снова без улыбки, и таким тоном, будто просит 'пройти в отделение'.
- Спасибо, но у меня работа, - сухо сказала я. Несмотря на выводы о беспочвенности страхов, касающихся этого человека, общение с ним вызывало неясные опасения.
- Вы можете проверить документы и в ресторане, а посетители вряд ли придут с самого утра, - сказал он мягче. - Прошу Вас, это не займет много времени.
- Ладно, - смирилась я.
В начале рабочего дня туристов действительно не бывает, а хороший кофе я люблю, особенно по утрам. К тому же, Иван может стать постоянным клиентом, что было бы полезно для моего дела. - Тут недалеко есть кофейня. Можем посидеть там.
Через десять минут мы сидели за столиком в чистенькой кафешке. Мне она нравилась: стены, имитирующие растрескавшуюся кирпичную кладку, фонарики под старину, на кованых крюках, и мягкий полумрак создавали приятную атмосферу. Я часто бывала здесь и предложила именно это место, потому что чувствовала себя более уверенно в знакомой обстановке.
Иван осмотрел полупустое помещение и продолжил буравить меня взглядом. На его каменном лице не отражалось никаких эмоций, что меня несколько нервировало. Если ему неприятно проводить со мной время, зачем было так настойчиво приглашать? А если мое общество все же доставляет какое-то удовольствие - мог бы состряпать более благодушную мину.
Подошла чернявая улыбчивая официантка. Даже стоя, она все равно была ниже сидящего Ивана. Пока он изучал меню, девушка приняла мой обычный заказ: капучино без сахара с корицей.
- Вы не будете десерт? - вежливо поинтересовался Иванов.
- Не люблю сладкое.
Красавец вновь уткнулся в меню и выбрал, наконец, кофе по-турецки и несколько видов пирожных. Когда девушка удалилась, мужчина откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, сосредоточенно рассматривая мое лицо. Он не любовался - изучал.
- Я как-то слышал, - медленно произнес Иванов, - что сладкое не любят злые люди.
- А добрые - любят? - я насмешливо приподняла бровь. - Вполне возможно.
- Вы сами себя не относите к добрым людям? - удивился собеседник.
Я отрицательно покачала головой. Сомневаюсь, что характер так тесно связан с вкусовыми пристрастиями, но не нахожу причин считать себя белой и пушистой, а тем более - позволять другим так обо мне думать. Красавец нахмурился, задумчиво потирая подбородок.
- Полагаю, вы просто слишком скромны, - резюмировал он с самым серьезным видом.
- Или слишком откровенна.
Иванов наконец улыбнулся, и его серые глаза утратили ледяную холодность. Но увидев, как я вынимаю из лежащей на столе пачки тонкую сигарету, вновь посуровел и неприязненно поджал губы.
- Курение вредно для здоровья, - сообщил он.
Очень ценное замечание, ничего не скажешь. Почему-то все некурящие люди уверены, что предупреждения Минздрава до моих ушей не доходили.
- Зачем укорачивать свой век этой дрянью? Вам и без того осталось жить не больше семидесяти лет, - а он оптимист!
- А вам? - поинтересовалась я, с удовольствием закуривая.
- И мне тоже, - помрачнел он.
Видимо, факт собственной смертности его всерьез расстраивал.
Не зная, как продолжить беседу, я окинула зал рассеянным взглядом. Посетителей в кофейне заметно прибавилось с момента нашего прихода. За столиком у входа две ухоженные дамы о чем-то шептались, прихлебывая кофе и изящно колупая ложечками тирамису. Толстяк в углу пялился на меня сальными глазенками и неопрятно жрал какой-то десерт. Длинноногая девушка с интригующим декольте за соседним столиком оживленно чирикала по мобильнику с каким-то 'пусичкой'. Судя по ее словам, она его обожала, жаждала видеть и нежно целовала везде, куда только его фантазии хватит. Я было заслушалась, но тут в двери вошел смазливый светловолосый парень с пышным букетом белых роз. Девушка скоренько распрощалась с 'пусичкой' и, выпорхнув из-за стола, повисла на шее букетоносца. Мне стало совсем неловко, и я отвернулась.
- Вот и вся ваша любовь, - сказал Иван, глядя на целующуюся парочку. - Похоть, секс за деньги, обманы и измены, - закончил он, переводя обвиняющий взгляд на меня.
Я закашлялась, поперхнувшись сигаретным дымом. В чем-то он прав, конечно... но я-то тут причем?
- Люди разные, - сказала я. - И мужчины, и женщины.
- На Земле все люди одинаковы, - серьезно сообщил он. - Обычные животные: бросаются то на одну, то на другую особь, подчиняясь примитивным инстинктам. Рано или поздно, все они предают друг друга, не имея способности сохранить свою привязанность. Вон тот мужчина, - он кивнул на толстяка в углу, - любуется вашим бюстом уже пятнадцать минут, а завтра даже не вспомнит о вас, потому что перед ним будет другая самка.
- Насколько мне известно, пары на всю жизнь создают некоторые виды животных, стоящие ниже человека на эволюционной лестнице, - четко произнесла я, злясь на 'самку'. - И в отличие от остальных животных, кроме обусловленного инстинктом физического влечения, у человека есть душа и разум, которые позволяют делать сознательный выбор и не связывать себя на всю жизнь с недостойным партнером.
- Разум разумом, но любовь зла, и сердцу не прикажешь, - при этих словах мне показалось, что в его серых глазах плещется боль.
Возможно ли, что сердце Ивана разбито? Оказывается, красота и богатство вовсе не гарантируют счастья в любви.
- Ему и не надо приказывать, - сказала я немного мягче. - Достаточно сделать над собой усилие - и сердце смирится. Со временем.
- Зачем делать усилие, которое причиняет страдания?
- Затем, что боль пройдет, и появится шанс на новую попытку. Именно потому, что вечной любви не бывает, и любое чувство рано или поздно проходит. Надо просто подождать.
Кажется, он хотел что-то возразить, но передумал. К столику подошла официантка с подносом. Расставив источающие бодрящий аромат чашки и тарелочки с пирожными, девушка удалилась, предварительно напомнив, что она всегда к нашим услугам.
Мы молча пили кофе. Я снова закурила, не обращая внимания на явное неодобрение Иванова, и стала думать, как мне следует относиться к красавцу. Сначала он меня безмерно удивлял, пугал, злил, а потом вызвал сочувствие. С другой стороны, его жизнь вряд ли хуже моей, так что жалеть его особых причин не было. С чего я взяла, что у него есть проблемы с личной жизнью? Он молод, красив, судя по всему - здоров, к тому же отнюдь не беден и через полтора месяца отправится в путешествие, которое стоит больше, чем моя квартира.
- Иван, вы хотели отдать мне документы на визы, - вспомнила я.
- Да, - спохватился он, выудил из кожаного портфеля пластиковую папку и протянул мне. - Вот.
Я отодвинула свою чашку подальше, чтобы ненароком не опрокинуть на бумаги, быстро вытряхнула содержимое папки на стол. С любопытством осмотрела справки с работы, но они мне ни о чем не говорили. Директор филиала какого-то ЗАО. Название было незнакомое и не известно что означало, так что фирма могла заниматься любым видом деятельности - от ремонта сварочных аппаратов до поставки слонов в зоопарки. Жаль. Интересно, чем он все-таки занимается? Все документы на обоих туристов были в порядке, даже анкеты заполнены верно. Сообщив это Иванову, я сложила бумаги обратно в папку и не без труда затрамбовала ее в свою сумочку, имеющую подходящий размер для документов формата А4 и купленную как раз для таких случаев.
Управившись с делами, я придвинула к себе пузатенькую чашку с недопитым капучино. Пора было заканчивать трапезу и отправляться на свое рабочее место. Вдруг как раз сейчас потенциальные туристы подошли к офису, а там закрыто и никого нет, даже таблички с объяснением. Я бы на их месте больше не вернулась и друзьям бы не советовала. Иван давно допил свой кофе и снова уставился на меня, что было не очень приятно.
- Я вас обидел? - тихо спросил он, видимо, высмотрев на моем лице признаки недовольства. - Я этого не хотел.
Я молча допивала свой напиток.
- Екатерина, простите меня.
- Я подумаю, - снизошла я до ответа.
На самом деле, его мнение о любви я отчасти разделяла. Мне просто не понравились слова, выбранные им, чтобы озвучить свою мысль.
Иван улыбнулся:
- Как вы умудряетесь с вашим ростом смотреть на меня сверху вниз?
А что не так с моим ростом? Метр пятьдесят восемь - вполне нормально для женщины. Не модель, зато на руках носить удобнее, чем какую-нибудь длинноногую красотку.
- Вы хотели сказать, с вашим ростом, - я сделала акцент на слове 'вашем'.
Красавец рассмеялся и ничего не ответил
***
Пока мы прохлаждались в кондиционированном помещении кофейни, солнце успело раскалить пыльный московский воздух и растопить асфальт. Я даже заскучала по вчерашнему дождику. Было трудно дышать, и каблуки увязали в смоляных [или правильнее сказать 'битумных'?] заплатах на тротуаре. Ивана это будто совсем не волновало: он шел, бодрый и свежий, даже не вспотев. Благополучно прошагав до крыльца своего офиса, я все же почувствовала головокружение, поднимаясь по короткой лестнице. От Ивана не укрылось мое состояние. Он придержал меня за локоть и укоризненно прогудел:
- Нельзя так невнимательно относиться к здоровью.
- У меня вегетососудистая дистония с детства, - проворчала я. - А тогда я не курила, не пила и дышала чистым морским воздухом.
Ответить Иванов не успел. На крыльцо выскочила Танька - пышнотелая работница соседней фирмы с неизменно глубоким декольте и зычным голосом. У наших офисов общее крыльцо, и мы иногда болтаем во время перекура.
- Катька, наконец-то! - возопила она. Она вообще всегда вопила, даже когда общалась с клиентами и начальством. Что уж говорить обо мне... - Чего такая бледная? Взбледнулось? Не переживайте - она вечно в обмороке, - объяснила она Ивану. - Ты все самое интересное пропустила!
- Не ори, - поморщилась я, - голова болит.
- Тут такое творилось! - принялась излагать Танька ничуть не тише. - Уборщица наша уволилась. Со скандалом! Перед уходом разбила горшок с цветами и калькулятор - вдребезги. Мне час убирать пришлось - больше-то некому, не Ленка же уборкой займется... - со своими коллегами, надо полагать, новости она уже обсудила, так что мои свежие уши были для нее кстати.
Уборщица с калькулятором меня не интересовали, но Таньке это объяснить было невозможно. Отодвинув знакомую в сторонку, я протиснулась мимо нее к своей двери, извлекла ключ из недр сумки и отперла дверь. Танька вдвинулась в кабинет первой, растолкав нас с Иваном пышным бюстом. Мы обреченно проследовали за ней.
- Ну и жарища у тебя! - тараторила соседка, шаря по стене в поисках выключателя. Вспыхнул свет. - Вы присаживайтесь, молодой-интересный. Не стесняйтесь, - чтобы окончательно избавить Ивана от стеснения, она толкнула его в кресло и всучила ему в руки пустой стакан. - Вон водички из кулера налейте, а то помереть от духоты можно. Так вот, а самое-то главное я тебе не рассказала! С утра жена нашего Петровича пожаловала. Заходит в его кабинет, как к себе домой, а он там ...
- Танюха, - не выдержала я. - Все - потом. Я работаю.
Когда я только въехала в свой офис, не знала, как вежливо избавиться от говорливой Татьяны и беспомощно ждала, пока она сообразит, что я занята, и удалится. Со временем поняла, что она, не обладая чувством такта, от других его тоже не ждет, так что на прямолинейность не обижается. Более того, иначе не понимает.
- Энергичная особа, - покачал головой Иванов, когда дверь за Татьяной закрылась. -
Вы как себя чувствуете?
- Жить буду, - отмахнулась я, включая компьютер и усаживаясь на свое рабочее место, - только плохо и недолго. Иван не улыбнулся.
***
Красавец просидел в моем офисе весь день. Он с интересом слушал мои рассказы об Италии, Чехии, Франции, Галапагосских островах, Крымском побережье, Бразилии, Камчатке и даже о надоевших всем Турции с Египтом. Оказалось, Иван никогда не бывал за пределами Московской области. И это странно, по-моему. Очень странно. Описывала ли я горы, горячие источники или древние города, он восхищался, как ребенок, и немедленно заявлял, что хочет все это непременно увидеть. Когда вечером мы вышли на крыльцо, и беседа плавно свернула к приключениям и активному отдыху, мне удалось удивить собеседника.
- Думала, застряну в дверях, растопырившись звездочкой, и меня придется силой выпихивать наружу. А когда сказали 'третий пошел', я сама не поняла, как оказалась за бортом! Испугаться не успела - над головой хлопнул парашют, и я повисла на стропах. Вы не представляет себе, как это здорово! Земля сверху такая красивая, даже не верится, что все происходит на самом деле.
- Как вы можете так рисковать?
- Непрофессионалы прыгают с безопасной высоты с надежными парашютами и в безветренную погоду. Самое страшное, что мне грозило - перелом ноги, - беспечно объясняла я. - Согласно статистике, езда на мотоцикле, которая вам так нравится, гораздо опаснее таких развлечений.
- Но мотоцикл едет по земле, - возразил Иван.
- И поэтому он ближе к столбам и автомобилям, в которые можно впаяться... на какой скорости?
- Двести пятьдесят.
- Вот-вот. Проще закрасить, чем отскрести, - заключила я, прикуривая.
Иван поморщился, но ничего не сказал - наверное, смирился с моей привычкой. Мы так мило беседовали, что его предложение подвезти меня домой выглядело естественным. Недолго подумав, я согласилась, и мы направились к его машине. Бредя за любезным клиентом вдоль дороги, я пыталась угадать, которая из длинного ряда припаркованных машин принадлежит Ивану. Принимая во внимание его богатство и габариты, я пришла к выводу, что автомобиль должен быть жутко дорогим и огромным. Угадала: он остановился у гигантского внедорожника танкообразного вида. Вид этого черного монстра с блестящими боками вызывал невольное уважение. Да уж, с нашим старичком не сравнить. Приветливо пискнула сигнализация, и Иванов галантно открыл передо мной дверцу.
Едва свернув на Садовое кольцо, мы поняли, что дорога будет долгой. Важно крякали, проносясь по относительно свободной встречной полосе, черные автомобили с проблесковыми маячками, нетерпеливые водители бестолково перестраивались из одного ряда в другой и обратно, еще больше замедляя движение, кто-то, недовольный таким поведением, раздраженно сигналил... Обычная вечерняя картина 'Московские пробки'.
Иван о чем-то размышлял, и я не решалась его отвлекать. Хотелось курить.
- Что вы думаете о свободе? - внезапно прервал молчание Иван.
- О какой свободе речь?
- О человеческой свободе самостоятельно принимать решения.
- В двух словах не ответишь... - попыталась отмахнуться я.
- С таким движением, времени у нас много, - возразил Иванов. - Мне важно знать ваше мнение.
- Ну что тут сказать? 'Моя свобода размахивать руками заканчивается там, где начинается нос моего соседа' - кажется, так. Я считаю, это очень верное утверждение.
- А если бы вы сами, в одиночку могли определять рамки чужой свободы?
- Как я могу определять рамки? Рамки - это права других людей.
Ивана краткий ответ не удовлетворил. Он задавал каверзные вопросы, требовал точных формулировок и пытал меня до тех пор, пока не пришел к выводу, что наши взгляды на предмет во многом схожи.
Мужчина надолго замолчал, что-то взвешивая в уме. Мы проехали несколько метров, остановились. Проехали еще немного.
- Можете курить, - вдруг сказал он. Это был довольно неожиданный итог размышлений.
- А как же вред здоровью?
- Такие мелочи вам больше не навредят.
Я поняла, что совершенно его не понимаю, и решила воспользоваться предложением: открыла окно и с удовольствием закурила. Иванов на этот раз не стал ни морщиться, ни осуждающе на меня смотреть. Наоборот, взгляд его был доброжелательным и теплым. Он даже улыбался, и улыбка у него была очень обаятельная. В голове возникла чертовски лестная мысль, что я все же ему нравлюсь.
***
Проснулась я в прекрасном расположении духа. Ни привычной по утрам тяжести, ни липкого тумана в голове. Я чувствовала себя отдохнувшей и свежей. Трудно было точно припомнить, что мне снилось, но это было что-то приятное. Остались смутные следы ощущений - ласковое тепло, соленый вкус на губах, шепот тихо плещущейся воды, запах... Кажется, мне снилось море. Я была одна: Димка повез Дэна к своей матери на дачу, и ушли они до моего пробуждения. С наслаждением потянувшись, я поднялась и отправилась на кухню. Сварила кофе, соорудила пару жутко калорийных бутербродов. Открыв окно, устроилась на подоконнике с завтраком. Легкий ветерок, еще сохраняющий свежесть раннего утра, играл с занавесками и щекотал шею, кофе распространял божественный аромат.
Я улыбалась солнцу и ветру, и поющим птицам, и желтым бабочкам, танцующим на фоне голубого неба. Интересно, Иван тоже проснулся? Подумалось, что он, возможно, так же сейчас сидит у открытого окна с чашкой кофе, и мысль эта была приятна. Я представила изящную чашку в длинных пальцах, легкую улыбку на красивом лице, обнаженный мускулистый торс, мокрые после душа волосы... ну все. Кажется, влюбилась. И я ему тоже определенно интересна. Ну не зря же он весь день торчал у меня в офисе, и беспокоился о моем здоровье, и так мило со мной беседовал. Конечно, я ему нравлюсь. Возможно, сегодня он снова придет, и мы будем говорить о путешествиях и книгах, как вчера.
Допив кофе, я помчалась в ванную. Контрастный душ, ароматный скраб, шампунь, бальзам, чистка зубов - два раза, крем для тела, маска для лица, антиперспирант - кажется, ничего не забыла. Остановившись возле зеркальной дверцы шкафа, критически осмотрела свое отражение. Выглядела я лучше, чем обычно: ровный здоровый цвет лица, никаких отеков под глазами. Скинула халат - хороша, черт возьми!
Сеанс повышения самооценки прервал телефонный звонок. Звонил Иван! Сегодня он направляется в Москву по Минскому шоссе, и мог бы сделать небольшой крюк, чтобы подвезти меня на работу. Надо же, какое совпадение. Кто бы мог подумать? Конечно, раз Иванову по дороге, я составлю ему компанию. Отключившись, я радостно закружилась по комнате и рухнула на разобранную постель, раскинув руки.
Я знала, знала, что он ко мне неравнодушен! Он скоро будет здесь. Спешно приведя в порядок лицо и прическу, я надела самое красивое белье и легкий белый сарафан. Посмотрелась в зеркало, покрутилась - белое полнит. Сняла сарафан, облачилась в черное облегающее платье без бретелей. Снова посмотрелась в зеркало - слишком вычурно, не годится. Содрала с себя платье и нацепила голубой шелковый комбинезон. Взгляд на отражение - кажется, в сарафане было лучше. Или нет? Ладно, на каблуках будет нормально. Времени совсем не оставалось, и я заметалась по комнате. Духи. Сумочка. Телефон. Ключи. Чуть не забыла об украшениях. Терзая мочки ушей, с трудом вдела серьги, поправила колечко на пальце, застегнула узкий браслет, вытянула руку вперед, любуясь, как он смотрится на тонком запястье - и не поверила своим глазам.
Сняв браслет, я внимательно осмотрела кожу левого предплечья от ладони до локтя - она была абсолютно гладкая! На всякий случай я проверила и правое запястье - нет, я не путаю. Пять лет назад я держала лезвие в правой руке, а резала - левую. Попытка самоубийства, слава богу, неудачная, была единственным поступком, которого я по-настоящему стыдилась, который не могла оправдать молодостью или обстоятельствами. Белая полоска, тонкая как царапина, пять лет напоминала мне о собственной слабости. И вот, абсолютно бесследно, шрам исчез. Пожалуй, это можно считать добрым знаком. Я давно перестала думать о причине той давней депрессии. Теперь я получила возможность забыть и о ее последствиях. Больше не надо будет выдумывать, откуда взялся этот крошечный рубчик. Его нет - и нет вопросов. От размышлений меня отвлекло жужжание телефона: Иван уже подъехал к моему подъезду.
Красавец ожидал меня, стоя у открытой дверцы машины.
- Доброе утро, - сказал он, когда я приблизилась. - Прекрасно выглядите.
- Благодарю.
Я уселась на переднее сиденье. Иван закрыл дверцу и, обойдя автомобиль со стороны капота, занял свое место.
- Хорошо сегодня спали? - спросил он с улыбкой.
- Да, замечательно. Мне снилось море...
Иван мгновенно посерьезнел и подозрительно на меня посмотрел. Что я такого сказала? Хотелось курить и почему-то - есть. И оба эти желания с каждой секундой усиливались - нервы, наверное.
Иван завел автомобиль и вырулил со двора. Разбитая дорога, проклинаемая соседями-автолюбителями, не препятствовала продвижению огромного джипа, и мы довольно быстро выехали на шоссе.
- Хотите перекусить? - Иванов протянул мне большое красное яблоко.
- Не откажусь, - обрадовалась я.
Хотя по утрам я почти никогда не ем, голод из легкого уже превратился в зверский. Но насладиться сочным плодом мне было не суждено: едва я попыталась употребить первый кусочек, во рту что-то неприятно хрустнуло. Прекратив жевать, я потрогала языком нижние зубы. Примитивная диагностика показала, что пломбы в нижней 'пятерке' больше нет. В замешательстве, я так и застыла с полным ртом: глотать раскрошившуюся пломбу как-то не хотелось, а выплевывать ее вместе с недожеваным яблоком при Иване - некрасиво. Пришлось открыть окно и освободиться от начинавших тяготить меня яблока и пломбы, когда красавец отвернулся. Он ничего не заметил, и я облегченно вздохнула.
- Можете курить, когда вздумается, - подал голос Иван, не отрывая взгляда от дороги.
Я тут же воспользовалась разрешением.
Пока мы были в пути, Иванов не произнес и десятка слов, за исключением нескольких фраз о погоде и невежливых водителях. Он то смотрел на меня со странной улыбкой, то отворачивался, задумчиво хмурясь. Когда спустя два часа мы добрались, Иван проводил меня до офиса, сухо попрощался и ушел. Ни тебе комплиментов, ни флирта, ни обещания перезвонить. Моему разочарованию не было предела. Посокрушавшись о несбывшихся надеждах, я решила пойти навстречу собственному организму, настоятельно требующему пищи. Сделала себе кофе, нашла в тумбочке вчерашние крекеры. День явно был неудачным для моих зубов: первое же печенье лишило меня еще одной пломбы. Застонав от досады, я зарылась в телефонный справочник в поисках номера стоматологической клиники. Записаться удалось только на следующую пятницу.
***
Неделя выдалась непростая, но весьма продуктивная. Посещаемость сайта выросла до шестисот человек в день, и динамика оставалась положительной. Реклама моей фирмы появилась на крупных интернет-порталах и в ближайшем метро - у эскалатора, идущего вверх. Мне удавалось продавать по два-три тура в день, что было явным подтверждением способности моего агентства приносить доход. Трудно сказать, что больше способствовало повышению продаж - реклама или погода. Синоптики каждый день радостно сообщали об очередном температурном рекорде, за что их уже ненавидело полстраны. Народ спешил сбежать из пыльной Москвы, и для турфирм начались золотые дни. Я не знала, сколько продлится этот подъем, но все же решилась нанять менеджера по продажам. Уже третий день у меня работала Аня - высокая темноволосая девочка с умненькими глазами, которую я приняла на испытательный срок. Несмотря на молодость, опыт работы у нее имелся, и пока я была ей довольна.
С красавцем мы виделись почти каждый день: пару раз он подвозил меня на работу или домой, часто заходил в офис поболтать. Цели этих посещений оставались для меня загадкой. Какое-то время казалось, что я интересую Ивана как женщина, но позже возникли некоторые сомнения. Он часто ко мне присматривался, но в его глазах не было ни намека на влюбленность, скорее в них читалось любопытство или подозрение. Говорил Иван в основном о политике и истории, о себе ничего не рассказывал - впрочем, и обо мне не расспрашивал. Комплиментов от него я практически не слышала, и предложений сходить в театр или ресторан от красавца не поступало. Как-то не слишком такое поведение походило на ухаживания...
В среду Иван зашел в мой кабинет в середине дня, когда Аня отправилась на обед. Привычно расположился в кресле у окна и принялся рассуждать о плюсах и минусах демократии, периодически уточняя, согласна ли я с его мнением.
Дверь приоткрылась и в комнату заглянула Татьяна.
- Катюх, привет! Скажи скорость света в вакууме.
- Привет. Триста тысяч километров в секунду.
- Точно?
- Приблизительно... Точнее - двести девяносто девять... - но Танька уже скрылась.
Мы в недоумении переглянулись. Через минуту соседка вернулась.
- Что такое Эф-дур? Латинскими буквами.
- Фа-мажор, - сказала я удивленно.
- Четвертая планета от солнца?
- Марс... Тань, тебе это зачем?
- Тест на эрудицию прохожу - раздалось из-за закрывающейся двери. Дверь громыхнула.
- Если она хочет испытать себя - зачем сюда бегать за ответами? - спросил Иван.
- Действительно, - согласилась я. - У нее же Интернет есть.
Мы с Иваном переглянулись - и одновременно рассмеялись. Иванов хохотал очень заразительно, и стоило мне попытаться успокоиться, как меня буквально разрывал новый приступ смеха. С красавцем происходило то же самое, и смотреть на его попытки придать лицу более серьезное выражение тоже было смешно.
Дверь очередной раз отворилась, явив Танюхину физиономию.
- Кать, а что такое...
Иван со стоном сполз с кресла.
Я еще продолжала хихикать, когда красавец резко оборвал смех. Танюху, растерянно взирающую на наше веселье, бесцеремонно отодвинул в сторонку парень огромного роста с черными волосами, завязанными в конский хвост. Евгению - а это был он - пришлось пригнуться, чтобы не задеть дверной косяк при входе в кабинет. Иван, увидев товарища, вовсе не обрадовался: он напрягся и настороженно смотрел на Девонина, отрицательно качая головой, словно просил воздержаться от чего-то. Вошедший не счел нужным здороваться. Вместо этого он одарил меня презрительным взглядом и уставился на Ивана. Напряжение, витающее в воздухе, стало почти осязаемым. Пока я в недоумении пыталась понять, что происходит, мужчины продолжали буравить друг друга взглядами, не произнося ни слова. Наконец, Иван поднялся с кресла и встал напротив Евгения, положив ему руку на плечо. В таком положении они играли в гляделки минуты две, а потом Девонин резко развернулся и вышел. Иванов облегченно вздохнул и устало опустился в кресло.
Казалось бы, ничего плохого не случилось - подумаешь, два человека смотрели друг другу в глаза несколько минут... Но мне стало не по себе. Я кожей ощутила подувший откуда-то холодок опасности. Пытаясь хоть как-то приглушить голос интуиции, я спросила Ивана:
- Все в порядке?
Услышав мой голос, он вздрогнул от неожиданности.
- Не бойтесь, - сказал он хрипло.
И вот эти его слова окончательно убедили меня, что бояться стоит. Я пыталась внушить себе, что мой страх иррационален, я слишком мнительна, навыдумывала бог весть что, и вот разволновалась. Но отчего-то, мне было жутко, и я не могла избавиться от этого чувства. Видимо, Иван увидел испуг в моих глазах.
- Думаю, проводить Вас домой сегодня лучше мне, - сказал он тоном, не терпящим возражений.
Я не стала спорить: с Иваном мне было гораздо спокойнее, чем одной. Когда вернулась Аня, я бессовестно бросила на нее всю работу и в сопровождении красавца покинула офис. На улице было жарко и пыльно. Оказалось, Иванов припарковал машину довольно далеко от офиса, так что пришлось пройтись.
Я не верю в гороскопы, гадания и сглазы. Но мне ни разу не удалось спокойно пройти мимо цыганки: обязательно подбежит, вцепится в рукав грязной лапкой: 'Ай, красавица! Вижу беду твою черную. Дай сглаз отведу, счастье приворожу...'. Я никогда не подаю милостыню на улице - ни бабушкам, ни инвалидам, ни мамашам с младенцами. Но каждый нищий словно считает своим долгом именно ко мне привязаться на улице: 'Сами мы не местныя...'. Такое впечатление, что у меня на лбу написано крупными буквами: 'ДУРА'. Вот и теперь:
- Дочка, подай на хлебушек, - плаксиво заканючил оборванец с мутным взглядом.
Я отшатнулась от густого амбре мочи и перегара. Попрошайка нагло тянул ко мне грязные лапы, щербато улыбаясь. Иван полез в карман.
- Не вздумайте, - прорычала я сквозь зубы.
- Но у этого человека нет обуви! - мой спутник уже достал кошелек.
- Совести у него нет. Посмотрите на него! Вы думаете, побежит покупать себе ботинки? - я схватила Иванова за руку и потащила к машине, наконец мной замеченной.
Он неуверенно оглянулся, но послушно последовал за мной. Мы удалились метров на двадцать, когда звук падающего тела заставил нас обернуться: нищий потерял равновесие на краю тротуара и растянулся на проезжей части.
- Леший! - выругалась я, бегом возвращаясь к бомжу.
Он так и лежал, не двигаясь, поперек дороги. На этом участке машины двигаются с высокой скоростью, и какой-то водитель может слишком поздно заметить лежащего на своем пути человека. Я схватила оборванца за липкий от грязи рукав и попыталась поднять. Бесполезно: этот тип весил в два раза больше меня. На помощь тут же подоспел Иван. Схватил пьянчугу за шкирку и без видимых усилий перенес на лавочку возле автобусной остановки. Нищий пробурчал что-то неразборчивое и громко захрапел.
- Кажется, с ним все в порядке, - сделала вывод я.
Иван задумчиво посмотрел на меня и ответил невпопад:
- Вам нечего бояться.
В машине я брезгливо оттирала руки влажными салфетками.
- Все-таки, Вы пожалели того несчастного, - уличил меня Иван.
- Я пожалела водителя, который мог наехать на этого придурка,- оправдывалась я. - А потом отвечать, как за нормального,
- На пустой дороге его заметили бы издалека. Наезд ему не грозил.