Платонов Илья Владимирович : другие произведения.

Пальма новой жизни

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Пальма новой жизни

[]

Annotation

     Сборник рассказов Ильи Платонова необычен и удивителен. Есть люди, которые видят мир особенным взглядом, в совершенно
     непривычном ракурсе. Илья - один из таких людей.
     Его взгляд на мир превращает порой непостижимые тайны в секрет Полишинеля, обыденность - в праздник, а гнетущую тоску развеивает, словно лёгкое облачко от сигареты.
     Е. Кригер

Пальма новой жизни Сборник рассказов странствующего музыканта Илья Владимирович Платонов

     Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещённых действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет.
     No Илья Владимирович Платонов, 2022

     ISBN 978-5-4498-9852-4
     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ода лавочкам

     ЛАВОЧКА И ПИРОМАН

     К лавочкам у меня особое отношение. Раньше я их жёг. Ну как раньше - лет сорок назад. Высыпал смесь сахара и селитры, поджигал и давал дёру. На лавочке получался настоящий кратер, обугленный, как после падения метеорита. Все во дворе знали, кто автор, но поймать не могли - доказательств не было, действовал я осторожно. Пытались заменить деревянные скамейки на железные, но быстро отказались от этой идеи - железо я прожёг насквозь термитной смесью. Ставили охрану из пенсионеров, которую я легко обманывал с помощью дымовой завесы. Зажигал на другом конце двора дымовуху из магазина 'Бытовая химия', вся охрана с криками бежала меня ловить, а когда возвращалась на место - лавка уже дымилась новым кратером.
     Это был расцвет моих пиротехнических талантов. Когда лавочки жечь стало небезопасно, я переключился на воздух. Оказалось, что если взять порошок алюминиевой краски (опять спасибо 'Бытовой химии', вот полезный был магазин), и резко распылить его в пространстве над клочком горящей бумаги, то получалось настоящее огненное облако. Особенно эффектно это выглядело при броске с крыши.  А сколько эмоций при этом выплёскивалось дворовыми бабушками, какой крик стоял, вы себе представить не можете. Враги меня перехитрили всё же, и с некоторого момента в 'Бытовой химии' я стал персоной нон грата. Настала пора адской смеси. Готовится она так: селитра смешивается с железосинеродистым калием - смесь готова. Первый компонент воровался на стройках, а второй покупался в магазине фототоваров, где меня знали как приличного интеллигентного мальчика фотолюбителя. Спичечный коробок этой субстанции вспыхивал как порох, но самое главное - выдавал дыма, словно спейс-шаттл на старте. Белого, едкого, в огромных количествах. Коробка хватало чтобы накрыть весь двор.
     Зачем я это пишу? Просто знайте, почти из любой ситуации есть выход!
     Столько лет ведь прошло, а как увижу деревянную лавочку, налетают воспоминания, ностальгия, в груди тепло становиться, слезы на глазах, рука сама к зажигалке тянется.

     СЛУЧАЙ НА СТАНЦИИ ЙЫХВИ

     В городе Йыхви я обычно делаю пересадку, и, чтобы скрасить ожидание автобуса, покупаю хот-дог.
     - Дайте, говорю, мне за 2.50 хот-дог.
     - А где вы видите за 2.50, - начинает мучать меня продавщица - цена 3.50.
     - Быть того не может, - удивляюсь, - три дня назад ел за 2.50.
     - Как ели? - продавщица таращит глаза.
     - Ну, - отвечаю честно, как учили родители и школа, - засовывал хот-дог в рот, затем совершал возвратно-поступательные движения челюстями, потом куски хот-дога через пищевод падали внутрь меня. Пока я это говорил, лицо тётки рябило от мимики. Продавщица замерла на секунду, потом будто что-то щёлкнуло у неё в мозгу:
     - А берите за полтора, только сосиска пережаренная, идёт?
     - Прекрасно, - отвечаю, и с ходу придумываю слоган: 'Сказал правду - получил скидку!'
     Только заморил червяка и предался сытным послеобеденным мечтаниям, как меня отвлекли от раздумий:
     - Скажите, в каком магазине такие рюкзаки продают?
     Я сначала удивился, а потом вспомнил, где нахожусь - на автовокзале города Йыхви, поэтому всё нормально.
     - Сын просит точно такой, - продолжала женщина, - мы вас часто видим, у вас ещё товарищ прихрамывает.
     Ага, делаю вывод, я уже стал достопримечательностью Эстонии. А рюкзак мой действительно классный - малинового цвета с черными вставками. Отвечаю даме:
     - Помочь вам, увы, не смогу, поскольку рюкзак этот был найден мною на лавочке города Яффо. Дама удивилась:
     - И вы прямо так взяли с лавочки? Я бы побоялась.
     - А я смелый человек, - отвечаю, - если вижу что на лавочке, - сразу забираю себе.
     И не только ведь рюкзак, подумал. Рубашки, брюки, футболки - всё у меня лавочное. Лавочки и оденут, и накормят, на лавочке можно познакомиться с хорошим человеком, на ней, наконец, дозволено сидеть. Ночью она станет тебе кроватью, днём - столом. Лавочки терпеливы, по-дружески просты, ничего не требуют, всё дают. Не подумайте, что к лавочкиной благодати я подхожу с иждивенческих позиций. Однажды я в очередной раз срочно убегал из Афин куда глаза глядят. За спиной у меня был рюкзак, в правой руке сумка с гербом Украины, а в левой - электрический чайник фирмы Siemens. Я шёл по улицам древнего города, и меня не покидало тревожное чувство, что в моей экипировке присутствует едва уловимое несоответствие историческому моменту. Осмотревшись, я заметил роскошную деревянную лавочку с мраморным основанием, на которую тут же водрузил чайник, восстановив таким образом вселенскую гармонию. Так что если вы когда-нибудь находили в районе Калифея чайник фирмы Siemens, знайте, это вам подарок от меня. Мой небольшой вклад в систему лавочных транзакций жизненно-необходимых-вещей.

Прóволочка из Парижа

     История эта произошла так давно, что я успел её забыть. А вспомнил случайно, когда рассматривал зарядное устройство для своей винтажной 'Нокии', сделанное из подручных средств: куска проволоки, электроразъёма неизвестных стандартов, выпавшего из кармана резистора и длинной красной нитки. Разумеется, не обошлось без суперклея - иначе как бы держались вместе эти несовместимые элементы бытия.
     Другой вопрос - как эти элементы оказались в нужном месте и времени - не требует долгих объяснений, потому как по природе своей я несостоявшийся старьевщик. А так как своя лавка таким персонажам не положена, размеры найденных предметов жестко ограничены объемом карманов, которые всегда полны необходимыми в экстренных случаях вещами.
     Отсюда автоматически проистекают сезонные колебания моего движимого имущества - зимой его больше, летом оно минимально.
     Как и всякий неудачник в своем призвании, я готов часами бродить по блошиным рынкам, обозревая такой прекрасный и недоступный мне хлам...
     Проволочку пятнадцати сантиметров в длину, о которой пойдёт речь, я открутил от забора на окраине Парижа. Как я там очутился - не помню. Помню длинную улицу, дождь, забор, огораживающий стройку, и себя, бредущего, как обычно, незнамо куда...
     Железка эта так вызывающе торчала наружу, что не отломить её не было никакой возможности...
     Каждому овощу - свой сезон, каждой непонятной штуковине - свой звёздный час. Нужно только уметь ждать, как правило, недолго.
     Звездный час проволочки из Парижа пробил в Афинах всего месяц спустя на центральной пешеходной улице Ерму, где я повстречал знакомого уличного гитариста. Он стоял и озабоченно осматривал футляр для гитары.
     - Ручка оторвалась, у тебя есть чем прикрутить?
     - Конечно, - ответил я, - вот специально привез тебе в подарок проволочку из Парижа, - и с ловкостью фокусника вытащил из кармана заветное сокровище: - Держи!
     Девайс пришёлся впору, товарищ сиял от счастья, а фраза 'проволочка из Парижа' стала нарицательной в нашем узком кругу, или, как сказали бы сейчас - мемом.
     Согласитесь, трансформация от хлама к мему - дорогого стоит.

Огрызок сна или апория Маэстро

     Утро субботы оказалось ещё тяжелее, чем утро пятницы, чего я, ваш покорный слуга, декан кафедры лени и борьбы с неловкостью никак не мог ожидать. Не получалось у меня проснуться, хотя инородный предмет, проникший под простыню, отчаянно пытался меня разбудить. Ленивым усилием воли я засунул руку в клубок постельных принадлежностей (сплю я очень неспокойно и к утру все перемешивается в моем лежбище) и вытащил оттуда огрызок яблока.
     Я подкинул его вверх, наблюдая, как и положено ученому мужу, за его полетом и обнаружил, что поднявшись метра на полтора, огрызок замедлился, остановился и вновь упал на меня. Я повторил этот удивительный опыт несколько раз, тщательно наблюдая за траекторией, и убедился в статистической достоверности проведенного эксперимента.
     Что-то озадачивало меня в результатах испытаний, загадочный парадокс, неуловимая тайна бытия, скрытая в знакомой повседневности взмывающих вверх и возвращающихся на бренную землю огрызков.
     И тут меня осенило! Огрызок летел вверх определенное, вполне осязаемое и документированное время, и падал он тоже за некоторый промежуток времени... но в своей верхней точке траектории замирал... или нет, по крайней мере, измерить этот интервал было невозможно.
     Поскольку вариантов было всего два, я решил рассмотреть их оба. Если в верхней точке время нахождения огрызка было равно нулю, рассуждал я, то из этого следовало, что огрызок двигался вверх и вниз одновременно, поскольку нулевой промежуток времени не имеет длительности, стало быть, не существует временного промежутка, когда скорость равна нулю. Если же в верхней точке траектории огрызок останавливался на определимый, хоть и незначительный промежуток времени, то непонятно было, почему он не продолжал висеть там и дальше.
     Я был на пороге открытия антигравитации, когда ход моих поразительных физико-дремотных рассуждений был прерван собачьим лаем. Скалли - беспородная четвероногая дама - грозно рычала у двери. Я открыл, придерживая верную псину за ошейник. На пороге стояли грязные работяги. Они извинились и сказали, что сейчас будут ломать забор, копать траншею и пилить деревья на моем участке в связи с приближающимися холодами, новым годом и необходимостью освоить нежданно выделенные деньги на строительство дороги. Скалли гавкнула для порядка. Я неловко пожал плечами, посмотрел на хмурое депрессивное небо и ответил - делайте что хотите. И они сделали...

Кантата для траншеи и Капеллы Возничего

     Как быстро умеют у нас рыть канавы. Экскаваторы и бульдозеры - эти прилежные слуги энтропии - всего за пару часов превратили пригородную пастораль в академический хаос. Горы грунта выросли словно из под земли, причём их объем значительно превышал емкость соответствующих траншей. А потом пошел дождь, окончательно превратив дом в неприступную крепость.
     Крепость, крепость, - думал я, стоя на пороге и любуясь свежеявленными коричневыми горами, рвами и болотами. Учитывая присущую мне мизантропию, это даже хорошо - никто теперь не потревожит мой покой длительное время, ведь всем известно, насколько быстро у нас роют и как долго потом засыпают, или не засыпают, что, как ни странно, одно и то же.
     А в осажденной крепости жить можно долго - лишь бы имелся источник воды и запас еды. Недобрая мысль кольнула мне сердце. Замирая от дурных предчувствий, я зашел в ванную и открыл кран. Хорошо знакомый с детства хрюкающий звук оборвал мои надежды. Я начал закрывать вентиль - дисгармония обрела некоторое подобие мелодичности, в ней проступили невротические обертона, а тональность повысилась. Это играл прощальную симфонию разорванный безжалостными машинами, умирающий водопровод. А потом, на кривеньком си-бемоле второй октавы, все стихло.
     Идти за водой было лень, к тому же на меня нахлынуло вдохновение. Я бродил по хате и декламировал: воет симфонию водопровод сквозь ржавые горла завинченных кранов. Это поёт, уходя, вода, вкручиваясь в водопроводное никуда.
     Дождавшись, когда стемнеет, я взял две канистры и отправился на поиски воды прямо в стан неприятеля. Я преодолел болото, перелез поваленный забор, порвал брюки о какую-то железку и, наконец, подобрался ко рву.
     Мне показалось, что в данном месте глубина траншеи невелика, и я смело сделал шаг. Увы, это была оптическая иллюзия.
     Момент начала падения я пропустил, видимо он все-таки был равен нулю. Сознание моргнуло, вселенная вздрогнула, и я оказался на дне канавы. Криволинейная пластика моих движений совпала с неровностями грунта, что избавило от фатальных последствий - милая грязь приняла меня, как родного. 'Законы природы действуют, если умеешь ими пользоваться' - запоздало пронеслось в голове.
     Поразительно, но в траншее мне было хорошо и спокойно. Все тревоги исчезли. Я лежал, изнемогая от скоропостижно нахлынувшего счастья. Из канавы открывался потрясающий вид на звездное небо, где прямо надо мной, в зените, сияла Капелла Возничего.

Пальма новой жизни

     Когда житель Израиля хочет начать жизнь с чистого листа - он едет в Эйлат. Сделал так и я, не выдержав семейного счастья с любимой женщиной. А по приезду в город-курорт без промедления приступил к построению новой жизни и направился в бюро по трудоустройству.
     В конторе поинтересовались моей профессией. Ответил я честно и откровенно, ничего не приукрашивая, но и не умаляя своих достоинств - поэт, писатель, музыкант.
     - Нам как раз такие и нужны, обрадовался трудоустройщик, - пойдёте работать садовником?
     - Конечно пойду, - ответил я, стараясь придать голосу радостную интонацию, - имею опыт садовничества на еврейском кладбище в Братиславе.
     - Вот и прекрасно, - резюмировал чиновник, - а это ваш босс, - и показал на дверь, в проёме которой возник негр огромного роста. Африканец улыбался, а в руках у него были гигантские - под стать росту - кусачки полутораметровой длины.
     Инструмент новоявленный босс торжественно вручил мне, и мы вышли на жаркую эйлатскую улицу. Негр что-то весело напевал, а я с кусачками шел сзади, слегка пошатываясь - гаджет оказался не только большим, но и тяжелым. Меня снедали недобрые предчувствия - не так я себе представлял начало новой жизни.
     События тем временем развивались стремительно - мы вошли на территорию отеля Hilton, мой темнокожий начальник притащил длинную стремянку, прислонил её к пальме и жестом показал на крону дерева - её мне предстояло избавить от засохших листьев. Попрощавшись с жизнью, я ухватился за 'лестницу Иакова' и полез в сторону неба. Однако, путь мой оказался недолгим - вскоре я уперся головой в древесную твердь...
     В это утренний миг, сидя на пальме и пытаясь кусачками перекусить у основания пальмовый лист толщиной в человеческую руку, я впервые испытал мучительное несоответствие масштабов своей личности - происходящим событиям. Никогда я не переживал такого унижения и форменного издевательства со стороны мироздания. Как такое вообще могло случиться, что первая же попытка начать новую жизнь забросила меня на пальму, под жизнерадостные вопли негра, и этому вселенскому позору не видно конца...
     Я пытался представить себе Льва Толстого в подобной ситуации или, на худой конец, Солженицына - бодро подстригающего пальмы в Вермонте, но у меня ничего не вышло. Мой фэнтэзийный Солженицын сразу бросал инструмент в кусты, слезал с пальмы и бежал дописывать новый узел 'Красного Колеса', а Толстой, после предложения залезть на пальму, бил темнокожего наглеца кусачками и шел проповедовать непротивление злу насилием.
     Десять минут я героически сражался с листом. Ветер качал пальму. Кусачки вырывались из моих рук, я обливался потом, но откусить пальмовый лист оказалось делом для меня непосильным. Я кинул инструмент вниз, слез с пальмы и прикрывая лицо панамкой бросился вон из этого ада. Сзади что-то кричал босс, но крик его становился всё тише и тише, пока не растворился в утреннем зное пустыни Негев...
     С тех пор все мои последующие попытки начать новую жизнь быстро заканчивались на аллегорической пальме. В замерзшем Лейпциге, подвалах Будапешта или тбилисских трущобах - новая жизнь никак не желала начинаться. Так продолжалось двадцать семь лет, пока юдоль печали не привела меня к суфийскому дервишу. Был он помят жизнью, свят, и хорошо говорил по-русски. За бутылку пива мудрец согласился решить все мои проблемы и бутылка эта была тотчас куплена. Дервиш хлебнул, блаженно улыбнулся и произнёс:
     - Есть люди, которые после рождения быстро достигают совершенства. Им не нужно начинать новую жизнь, а следует продолжать старую, - совершенствуясь в своем совершенстве.
     Сказал - и растаял в воздухе, только зелёная бутылка Heineken продолжала висеть в полуметре над землёй. Я попытался её схватить, но рука прошла сквозь пустоту, а пиво исчезло вслед за дервишем...

Парадокс

     Нет, не жили все эти горе-философы в Союзе, иначе бы не сочиняли столь наивные вещи. К чему это я - наткнулся в сети на парадокс брадобрея, известный также как парадокс Рассела: 'Пусть в некой деревне живёт брадобрей, который бреет всех жителей деревни, которые не бреются сами, и только их. Бреет ли брадобрей сам себя?' Как могут заметить наблюдательные читатели - парадокс этот высосан из воздуха и к реальности не имеет никакого отношения. Бреет ли он сам себя или не бреет, добежит ли Ахиллес до черепахи или нет, обо всем этом могли рассуждать только граждане страшно оторванные от народа, живущие под колпаком сытой праздности.
     А вот вам настоящий парадокс, живой, реальный, который чуть не свел меня по молодости с ума. Дело было в Луганске. Для нашей истории это не имеет значения, но я не смог удержаться от желания вставить в текст название города, где всё это и произошло.
     Так вот, начиная с некоторого возраста стали мне знакомые и незнакомые горожане говорить, что я странно как-то смотрю на них и ещё более странно хожу. Случилась эта беда неожиданно и застала меня врасплох. Ни о чём подобном я никогда не слыхал. Бросился перечитывать классику, не могли же инженеры человеко-душ упустить такой необычный феномен. Но нет, упустили. Про жизнь тяжкую крепостных писали, про любовные мучения тоже, про собачек утопленных со слезами на глазах, про войну, лагеря и разные другие ужасы. А про странное смотрение-хождение - нет.
     Как человек с детства склонный к научному познанию мира (сказки и прочую детскую белиберду мне заменял десятитомник лекций по физике Р. Фейнмана) я задумал найти решение проблемы в науке и стал искать книги по психиатрии. Это сейчас дело простое, а в Луганске советских времён - очень даже нет. Через приятеля, чья мать работала в милиции, оказался у меня в конце-концов психиатрический справочник для судебно-медицинской экспертизы. А в книге этой и раздел нашелся, где описывалась почти моя ситуация. Сказано там было, что ежели человеку кажется, что на него как-то не так смотрят, то это признак психического расстройства. Но в этом 'почти' скрывалась очень большая нестыковочка. У меня то не было претензий к способу смотрения других людей.
     Проблема, как вы поняли, возникла из-за того, что следующим логическим и вполне научным выводом было тотальное сумасшествие окружающих. Но я не остановился на этом, и продолжил читать столь важную для понимания межличностных отношений книгу. В следующей главе рассматривалось другое расстройство психики - когда человеку кажется, что вокруг него одни сумасшедшие...
     Я был так потрясен этими двумя фактами, что даже не сразу понял, какой величественный открыл парадокс. О таком всякие Зеноны-Расселы и мечтать не могли. Назвал я его 'парадокс луганского сумасшедшего'. Этим я хотел немного прославить свой родной город, но оказалось, что необходимости в том не было никакой...

Михаибл

     В детстве моей любимой игрушкой был желтый плюшевый медведь. Плюшевым он назывался условно - страшный, облезлый, со свалявшейся синтетической шерстью, многочисленными шрамами и пластмассовым взглядом убийцы.
     Короче, он был злодеем и наводил смертельный ужас на других обитателей детской комнаты. Звали это исчадие ада - Михаибл.
     Он в одиночку сражался с объединенными армиями солдатиков и шахматных фигур, пускал под откос электрические гэдэровские поезда фирмы 'PIKO', терроризировал плешивую обезьяну и разрывал на части пластмассовых розовых пупсов, если те попадались ему на пути.
     Он был одинок и велик, совершил множество подвигов во имя зла, часто был бит, но никогда не сдавался.
     И, как многие великие, погиб Михаибл случайно, от врачебной ошибки. После коварного нападения на кухню и небольшого пожара Михаибл наглотался дыма, и в тяжелейшем состоянии был доставлен в госпиталь.
     Оперировал его я. Ассистировали - обезьяна и шахматный король. После вскрытия брюшной полости из Михаибла в угрожающих количествах посыпалась пенопластовая крошка. Операцию пришлось срочно прекратить, а рану залить клеем 'ПВА'.
     Искромсанный Михаибл, перемазанный клеем и своими внутренностями был настолько ужасен, что я запаниковал и, не зная как поступить, потихоньку засунул его под кровать.
     Больше я Михаибла не видел.
     На следующий день родители сообщили мне, что выбросили останки героя на помойку.
     В этот момент я ощутил всю невосполнимость утраты. Я рыдал два дня. Перерыл три мусорных бака во дворе - все тщетно.
     Тогда я решил создать клон любимого злодея. В дело пошли лоскутки, пуговицы, нитки, куски проволоки и поверженных когда-то пупсов.
     Клон-франкенштейн получился плоским, мертвым и невообразимо страшным. Обливаясь слезами, я разорвал его на части.
     Мир в котором не было больше вселенского зла стал казаться мне скучным, а жизнь - бессмысленной...

О влиянии туркменских ковров на формирование мировоззрения советского человека
научное эссе

     Пышный туркменский ковер был непременным атрибутом жилища советского человека. А их количество (ковров) - показателем успеха и благосостояния семьи.
     Ковер вешался на стену. Под ним в обязательном порядке ставился раскладной диван. В расцветке ковров почему-то преобладали коричневые мотивы, немного разбавленные черным, бежевым и другими неспектральными тонами. Но не это было главным!
     Слегка фрактальная структура изображения была для большинства единственным напоминанием о зазеркальном мире инобытия, подсознательным окном в мир Дао, кармы и эзотерики.
     Негуманоидные узоры, странные орнаменты с завитками и авангардными загогулинами были тем единственным, чего не коснулся кодекс строителей коммунизма...
     Антисоветское воздействие туркменских ковров еще ждет академического исследования. От себя лишь замечу, что ежедневное созерцание множества Мандельброта было несовместимо с коммунистическим мировоззрением...
     Первым ярким образом, который видел советский ребенок в своей жизни - был туркменский ковер. Фактически происходил процесс известный в психологии как 'импринтинг' или 'синдром утенка' и ковер становился третьим родителем, наравне с матерью и отцом.
     И если биологические родители олицетворяли мужское и женское начало, то ковер - трансцендентальное.
     В неполных же семьях он запросто заменял одного из родителей.
     Каждое утро моего детства начиналось с погружения в сказочный мир туркменских фракталов. Я выходил из мира снов и тут же погружался во вселенную волшебных пятен. Это была загадочная и прекрасная страна, наполненная островами, черными океанами и невиданными животными...
     И только совершив по ней увлекательное путешествие, я окунался в реальность.
     Ковер выполнял роль буфера между двумя мирами. Срединный мир. Мир Средиземья. Не отсюда ли проистекает такая детская любовь бывших советских граждан к творчеству Р. Толкиена?
     Однако влияние туркменских ковров на жизнь наших граждан оказалось намного значительнее, чем я мог представить, начиная писать сей опус.
     Знакомая понтийская анархистка, услышав мою теорию, была потрясена:
     - Так вот откуда у меня такая тяга к кокаину! В детстве я любила выщипывать ворс из ковра и засовывать себе в нос! Союза нет уже двадцать лет, а ковры до сих пор нами управляют!
     P.S. Мой научный трактат 'О влиянии туркменских ковров...' вызвал массу откликов. Наиболее ценные из них, полностью подтверждающие мою теорию, я привожу ниже:
     Ольга С: '...детство прошло в блуждающих коверных фантазиях. Мне виделись армии, народы, мужья и жены, и прочие сущности и законы мироздания. А брат мой учился говорить, ткнул пальчиком в узор и спросил меня (я на 9 лет старше): 'Цё то?' Я сказала: 'Цветочек'. И он с изумлением проговорил на распев: 'Чюооочи'. В глазах светилось космическое осознание мира'.
     ilka101: '...мне в нашем ковре дома мерещились позы из камасутры). ну а уж когда болела с температурой - какой прекрасный бред рождали они!'
     На этом можно было бы остановиться и спокойно почивать на лаврах, но последняя информация, полученная от русского космонавта, показывает, что влияние ковров значительно превосходит даже самые смелые фантазии.
     Космонавт: '...люк у нас в ракете маленький, и посадка вызывает определенные трудности. А еще между фермой обслуживания и ракетой щель сантиметров сорок, нам доску кладут, и мы по ней заползаем... доска обернута ковром...' (здесь космонавт смутился, и я понял КАКИМ ковром она обернута).
     - Возможно, это дань ковру-самолету, - заметила знакомая понтийская анархистка. - Путь к звездам тоже лежит через ковер!

Колесо. И не только

     Понадобилось мне купить колесо. Не простое, а электрическое, чтобы потом примкнуть его к велосипеду да и кататься на здоровье. Потому как электровелосипед стоит от шестисот долларов, а обычный я присмотрел за сотню.
     И сразу мне магазин велосипедный попался. И вот тут начались странности. Я не раз замечал, что 'нормальные люди' стремятся всеми силами меня игнорировать, даже если я им деньги принес. Взгляд стыдливо отводят в сторону, порой несут ахинею, а однажды только от моего присутствия разбежался целый офис. Но об этом я позже вам расскажу.
     - Колесо мне нужно, вот как у вас на витрине, только побольше диаметром. В принципе, сразу было заметно, что с продавцом что-то не в порядке. Старый, бледный, глаза голубые, на плоском лице смесь тоски и презрения. Злодей на пенсии, - подумал я, - опасности уже не представляет.
     - Нет таких колес.
     - Ну, смотрите, - решил идти до конца - велосипеды с такими колесами есть (показал на велосипед, не отвертится), значит и колеса должны быть, - закончил я блестящую логическую цепочку.
     - Так мы их сами делаем!
     - Вот и прекрасно, сделаете мне? Сколько это будет стоить?
     - Берем втулку, - продавец говорил глядя в стену, - потом ставим спицы, - прошелся по магазину, осмысленно заглянул под стол и... забыл про меня.
     - Кхм, эээ, так и сколько будет стоить ваша работа?
     - Двенадцать.
     - Чего двенадцать? - я начал потихоньку перемещаться к двери.
     - Триста шестьдесят.
     - За все?
     - Хозяин наш в тюрьму сел, - продавец обвел взглядом полки, повернулся ко мне спиной.
     - Не вовремя, как не вовремя. Подругу свою избил.
     После этого вышел из магазина и обреченно зашагал куда-то вдаль...

Противозаконная горизонталь

     Задумывались ли вы о том, что в современном обществе существует негативное отношение к горизонтальному положению человеческого тела?
     Проведите опыт - остановитесь в любом месте, где присутствуют люди. Если это только не проезжая часть - с вами ничего не случится. А потом попробуйте лечь - в музее, поликлинике, на улице, возле здания парламента, на вокзале. И вы - удивительное дело - сразу попадёте в незаконную жизненную ситуацию. Почему так? Какими законами это определяется? Я, например, лежание предпочитаю стоянию и хождению.
     Более того, как показывает практика - свободно лежащий человек более противозаконен ночью, нежели днем. Что не укладывается ни в какие рамки и противоречит анатомическим потребностям человека и нормам международного права. А ведь навык свободно-праздного общественного лежания был утерян относительно недавно - вспомните древнюю Грецию, где возлежание было настоящим искусством:
     'Ели древние греки лежа, точнее, возлежав, и не на обычных спальных ложах, а на особых сиденьях-апоклинтрах (от слова 'апоклино' - 'разгибаю корпус, спину'). Апоклинтры были сделаны так, чтобы сидящим на них людям практически вообще не нужно было бы двигаться'
     Разогнутое свободно-лежащее человеческое тело чувствует себя намного комфортнее, чем скрюченное на стульях, скамейках и креслах. А как легко и радостно работалось бы возлежащим на барских полатях чиновникам - даже и представить трудно. И не только им. Возлежать могли бы и врачи, и офисный персонал, и даже полицейские на диванах с мигалками.
     Массовое лежание оздоровило бы экономику и улучшило криминогенную ситуацию. Ибо лежащий человек добрее стоящего, он менее склонен к агрессии, он здоровее и - как следствие - более успешен.
     Воскликнем же вслед за поэтом: 'Где плюшевые красные диваны?'
     А правда, где?

БСЭ и комарики

     На яффском блошином рынке, посреди развалов бесценного трёхкопеечного антиквариата, мне попался тёмно-зелёный том Большой советской энциклопедии. Старый, потёртый, пыльный, пахнущий знаниями иных времён. И я вспомнил всё, ну, или почти все, потому как многое забывается, иногда так сильно, что я готов воскликнуть вслед за моей бабушкой: 'я забыла больше, чем ты сейчас знаешь!'
     Энциклопедия же была настольной книгой моего детства. Очень рано я сообразил, что чтение беллетристики не имеет смысла, ибо практически не несёт ценной информации об окружающем мире, и поэтому переключился на энциклопедии. Но и здесь жизнь преподала мне урок, - знания почерпнутые из книги не дают полного представления о способах использования самой книги. А дело было так.
     Я спал сном праведника вместе со своей молодой подругой, пока меня не разбудил истошный крик: 'комарики! везде комарики! убей их!' Затем зажегся свет и моя рыдающая половинка выпихнула меня из кровати на бой с комарами. Я был сонным и ещё очень неопытным молодым человеком, поэтому глубоко задумался о происходящем. О такой ситуации не говорилось в энциклопедиях и я растерялся. - Комарики, меня кусаю комарики, - рыдала подруга и это рыдание каким-то доселе неизвестным мне способом полностью лишало меня здравомыслия. Потолки у нас были высокие, за три метра, и хитрые комары сидели именно там, на недосягаемой высоте. Да, комары хитро выжидали, подруга плакала, я стоял посреди комнаты в семейных трусах и стремительно погружался в экзистенциальное отчаяние.
     И когда разум, наконец, остановился - я взял в руки том Большой советской энциклопедии. Он всегда лежал на столе - на случай непредвиденных обстоятельств. И эти обстоятельства, видимо, наступили. Мелькнула у меня на секунду здравая мысль - засандалить книгой в свою возлюбленную и тем решить проблему, но я смалодушничал, подпрыгнул аки заправский баскетболист и в высшей точке траектории бросил энциклопедию плашмя вверх - прямо на беспечного комара.
     Трусы мои раздувались во время снижения, как парашют, а руки воздевались ввысь и ловили падающий том, и на потолке появлялось новой красное пятно. Так, медленно танцуя в наступившей тишине, нарушаемой лишь глухими ударами книги знаний, я парил по комнате, поражаясь тому насколько правильным был мой литературный выбор, ведь никакая другая книга не обладала необходимыми массово-габаритными характеристиками.
     Я тогда подумал, что это единичный случай, нелепая флуктуация, а оказалось нет - метафора всей моей жизни. Так и прыгаю с тех пор в цветастых семейных трусах, замираю в точке, где производная от координаты по времени обращается в ноль, и забрасываю как можно дальше вверх том Большой советской энциклопедии. С каждым броском он улетает все выше и выше, и когда-нибудь улетит навсегда. А я медленно опускаюсь на землю на спасительных трусах-парашютах.

Три способа взаимодействия с бытиём

     Есть три способа взаимодействия с окружающим миром. Три стратегии получить желаемое: действовать с умом, действовать с помощью глупости и бездействовать.
     С первой стратегией всё более или менее ясно. Человек ставит цель, выстраивает план действий, прилагает усилия, получает промежуточные результаты, вносит коррективы, снова прилагает усилия и так до бесконечности. Способ этот хорош на бумаге, но в реальности мало кому подходит.
     Все мои попытки действовать разумно и по плану - рассыпались в пыль под гомерический хохот бытия. Корректировать было нечего, и я решил испытать способ глупости. Метод этот хорош тем, что гарантированно дает результат, правда совсем не тот, о котором вы мечтали, но жизнь становится насыщенной до предела.
     Работает способ глупости так. Хотите вы, например, перебраться жить в столицу. Денег у вас нет. Знакомых нет. Но всегда есть Изя (который спрятался во второй части этой правдивой книги). Вы находите его, а точнее - это он находит вас, и после непродолжительного общения на экзистенциальные темы, нисходит на вас сила и благодать, и вы решаете вот прямо сейчас покорять Москву (или Питер, или ехать в Европу, или еще что-нибудь не менее грандиозное и небывалое). Решаете - и едете, несмотря на отсутствие денег и прочих материальных ресурсов. Москву вы не покоряете, из Европы вас депортируют трижды, но в процессе глупого действия рождается Книга-книг, которая покоряет мир вместо вас.
     Непринужденной глупостью оказалось весьма успешно противостоять разрушительному хаосу внешнего мира. Теперь рассмотрим третий способ - бездействие. Долгое время я полагал, что он может принести только один результат - нулевой, но это оказалось не так. Этот способ работает в том случае, когда вам нужно что-то простое и обыденное, что есть почти у всех, а вам никак не получается эту штуковину заиметь. Если такое происходит, то это означает только одно - вы ищите то, что само обязано вас найти, и ваши усилия только мешают.
     Данная стратегия у меня прекрасно сработала с поиском подруги. Многолетние поиски не приносили результата, пока я не понял, что женщины заинтересованы во мне многократно сильнее, чем я в них. Поэтому пусть сами ищут, а я займусь более важными вещами, например, лежанием на диване и улучшением мира. Так всё и произошло - полугодовое возлежание на диване, и подруга сама нашла, сама пришла, и даже борщ приготовила, хотя я об этом и не просил.

Волшебная флейта

     У меня флейта си-бемоль второй октавы настолько мощно выдаёт, что иногда усилитель от перегрузки выключается. Поэтому я осторожен. Чувствую, си-бемоль на подходе, потише играю, мне внеплановые отключения музыки ни к чему. Так и сегодня - прошёл опасное место, расслабился, и совершенно напрасно.
     Водопад. Сначала шум характерный, ниагарский, я подумал всё, приплыл, галлюцинирую, а потом глаза опустил - я в бурном потоке, спереди - вода, по бокам - вода, а что сзади, так и поворачиваться страшно. Газон там был искусственный, пальма, камни, все это приподнято на метр, вокруг стеночка из декоративного бетона. Я на газон ещё рюкзак свой бросил. Так вот, ничего этого больше не было, то есть пальма стояла, но уже в озере по которому плавал мой рюкзак, а через бортик переливался на меня водопад. Я флейту в одну руку, второй провода выдираю, переключатели выключаю - оборудование дорогое - аккумулятор из реки достаю, усилитель уже не помню чем схватил и выпрыгнул на сушу.
     То, что старушки молодеют от моей волшебной флейты, дети перестают плакать и пускаются в пляс, я знал. Что сумасшедшие могут осыпать попкорном или упасть рядом в припадке любви к искусству - мне тоже известно. Но чтоб воду из камня и пластмассы - это первый раз со мной.
     А меня ещё пугали, что пенсии не будет в старости, а зачем мне пенсия, если я вам водопад в любом месте организовать теперь могу. Пойду в горисполком, пусть назначат меня городским водоискателем.

Загогулина Клее

     Плох тот русский, кому хотя бы раз в жизни не приходит идея покорить Берлин. Не оказался в стороне и я. Деньги давно и как-то беспросветно закончились, имущества я не нажил, поэтому отправился в поход налегке. Оставались, правда, с десяток фотографий от фотовыставки, которая не принесла почему-то мне всемирной славы, девать их было некуда, посему я просто расставил их на лавочках и уехал.
     В Берлин я прибыл на центральный железнодорожный вокзал. Он оказался многоэтажным и футуристическим. Поезда были на подземном уровне, поезда ездили на втором этаже, а под стеклянным куполом проносились небесные электрички. На этом вокзале я очень быстро потерялся. Час бродил в поисках выхода, между лифтами, эскалаторами, магазинами и толпами народа. А когда нашёл - сразу столкнулся с местным бомжом. Он был стар, в рваной одежде, источал нехороший запах и ещё на нем не было обуви. В дырявых носках он стоял возле стеклянных дверей, на холоде - дело происходило в октябре - и смотрел в пустоту мира остекленевшими глазами. Голову его украшала капитанская фуражка.
     Вот, - окатило меня страшной догадкой, - наверное так происходит со всеми, кто отправляется покорять Берлин. Они не могут даже покинуть вокзал и навеки застревают у выхода. Проходят годы, у них разваливается обувь, изнашивается одежда и появляется этот странный пустой взгляд.
     Я обошёл бомжа, походил взад-вперёд по вокзальной площади, надеясь, что в голову придёт хоть какая-нибудь здравая мысль о дальнейших действиях. Но в голову ничего не приходило, зато в зеркальной витрине я столкнулся со своим отражением и выражение моих глаз очень мне не понравилось. Как же быстро это происходит! Я поскорее вернулся на станцию, стараясь не смотреть на клошара. Однако тут произошла вот какая странность, если раньше я не мог найти выход, то теперь, куда бы я ни пошёл - быстро оказывался у дверей с бездомным. Я садился на эскалаторы, спускался и поднимался на лифтах, бродил по перронам, но результат был один - стеклянные двери и фигура безумца за ними.
     У меня кружилась голова, мутило в животе и самое неприятное - умственная деятельность была на грани полной остановки. Спас меня поезд, - не думая, я шагнул в открывшуюся дверь, повалился в кресло и закрыл глаза. А когда открыл - за окном уже мелькали пригороды Берлина. Жизнь вновь наполнилась смыслом. Поезд - хорошая штука для решения любых проблем. Стоит в него сесть, как самая запутанная жизненная ситуация перестаёт быть таковой. Если бы это было возможно - с удовольствием провёл бы там всю жизнь. Но каждый поезд, рано или поздно, прибывает на конечную станцию. В моем случае это оказался Лейпциг. Я бегом покинул вокзал и не раздумывая сел в жёлтый, наполненный светом и теплом, трамвай ?2.
     Почему именно в него? Все просто - в Лейпциге у меня живёт товарищ, а к его дому ходит именно этот трамвай.
     Немецкие города, за исключением Берлина, весьма пустынны и напоминают ухоженные кладбища.
     - А где все люди? - спросил я своего товарища, - почему город пустой?
     - На работе, все на работе, это же немцы. - Мы шли по лейпцигской улице и товарищ объяснял мне особенности немецкого менталитета. - Для немца работа - главное в жизни. Все разговоры у них только о работе. Я как-то спросил у знакомого, думает ли он о смерти, настолько тот был жизнерадостен. Он очень удивился: 'а зачем об этом думать?'. - Кстати, видишь это здание? Это дом престарелых, там когда-нибудь закончится моя история.
     Эта фатальная предначертанность немецкой жизни произвела на меня тяжелое впечатление. А товарищ продолжал знакомить с городом:
     - Обрати внимание, какой шикарный тут жилой фонд. Можно часами ходить, а он не кончается. Я у немцев часто спрашиваю, у вас столько жилья, на фига вы к нам полезли? Нужны вам были наши деревни? Кого вы там хотели расселять, у вас дома все прекрасно!
     У меня все друзья - философы (один настолько философ, что изъясняется исключительно притчами). А все уважающие себя философы-мудрецы должны ходить в картинные галереи, особенно если вход туда бесплатный, и вдвойне особенно - если это выставка работ Клее...
     Дети рисовать не умеют. Они выдают либо бездарный авангард, либо наивные домики-солнышки-мама-папа-я. Однако иногда, среди всех этих цветных кривулек, вырвется на свободу особенная каляка-маляка. Кривая, мощная, странная, весёлая, наполненная первозданным вселенским хаосом. Такая, что смотришь - и глаз отвести не можешь. Изучением этого феномена всю жизнь занимался немецкий художник Пауль Клее. Да так заизучался, что открыл секрет, тайное знание, научился рисовать кривульки как ребёнок и даже лучше.
     В Лейпциге я набрёл на его выставку. Рисовал Клее на том, что было под рукой. И на холсте, и на обрывках бумаги, картонках, короче - рисовал он на всем. Одна его работа являла собой длинный мятый обрывок бумаги с синей загогулиной. Эта была именно та самая загогулина, я сразу её опознал. Проникающая в мозг глубже сознания и подсознания, в те времена, когда их ещё не было, а были только нерезкие пятна света и цвета, первое, что видит новорождённый, это была моя личная загогулина, можно сказать изначальная и давно позабытая. А Клее о ней напомнил, за что ему поклон и почтение.

Нарушитель спокойствия

     Этого типа я заприметил возле центральной синагоги. Он полулежал на асфальте, ругался матом по-русски и просил подаяние. Рядом валялась гитара, что мне сразу не понравилось - не люблю потенциальных конкурентов.
     Зная, как любят меня маргиналы, бомжи и сумасшедшие, я почти не сомневался, что где бы я ни встал - этот персонаж вскоре появится рядом.
     Так и случилось. Не успел я поиграть и полчаса, как городскую пастораль нарушил крик. Местная городская идиллия, сообщу это непосвящённым, очень своеобразна. Израильтяне любят создавать прогулочные зоны среди трущоб. Сами трущобы при этом не трогают, зато улицу выкладывают розовой плиткой, ставят лавочки, нелепые фонарики, развешивают флажки, гирлянды и прочую мишуру. Получается этакое праздничное гетто для пенсионеров. Именно в этот мирок ворвался вопль:
     - Пидарасы!
     А затем появился и сам возмутитель спокойствия. Шел он нетвёрдой пружинящей походкой, демонстративно пил из горла водку и периодически подходил к русским бабушкам с приветствием: 'вы - пидарасы!'
     Бабушки хлопали невинными глазами, а наш герой, довольный произведённым эффектом шел, раскачиваясь, дальше. Но, разумеется, далеко не ушел. В пяти метрах от меня он решил сделать привал, уселся на землю и продолжил комментировать окружающую реальность:
     - Пидарасы, *лять, вы все пидарасы!
     Всякое случалось в моей музыкальной жизни: танцевали под музыку дети и безумцы, гадили на усилитель голуби, угрожали ножом бандиты в Будапеште, отбирали флейту пьяные охранники, дрались, а одна старушка даже бросалась клюкой (не попала), а потом целовала свои груди, такие они были... длинные. Но матом ещё никто не аккомпанировал. Стоит только выйти из толпы, перестать имитировать осмысленную деятельность, как безумие мира в ту же секунду проявится возле вас, окружит и уже не отпустит никогда.
     - Пи-да-ра-сы, - продолжал между тем нараспев мой новый сосед, - какие вы все пи-да-ра-сы!
     Меня, впрочем, он оценил по достоинству, чем немало удивил:
     - Молодец, музыкант! Играй музыкант! Дави их, гадов!
     Не оставлял без внимания он и добросердечных граждан, бросавших мне трудовые шекели:
     - Молодец, старуха, скоро копыта отбросишь!
     Я уже собрался менять позицию, как гражданин-обличитель подошел ко мне, и со словами 'дави их, гадов' бросил пятьдесят шекелей в монетоприёмник.
     И - не поверите - мое отношение к нему сразу изменилось. Я очень уважаю людей, которые дают мне деньги. Есть в этом что-то возвышенное. А дальше случилось чудо. Граждане стали усиленно бросать мне монетки - сначала мелкие, потом покрупнее, а затем перешли на купюры. Бомж пил водку, обзывал всех пидарасами и хохотал: 'дави их, дави их, гадов, музыкант!'
     Вот что мат животворящий делает!

Игла Эрдогана

     Возьмём, к примеру, паяльник. Вещь эта в хозяйстве необходимая. Настолько, что паяльник - непременный атрибут моего дорожного несессера, наряду с иголкой, нитками, суперклеем, успокоительным и флаконом бензилбензоата (от внешних паразитов).
     Но паяльник - первый среди равных. Потому как всевозможные коннекторы-адаптеры разных гаджетов и девайсов норовят выходить из строя в субботу вечером. До понедельника вы остаётесь отрезанными от реальности и вынуждены только гадать - рухнула ли уже, например, империя зла, или ещё нет.
     А так - несколько изящных прикосновений раскалённого жала, сияющий шарик олова, ароматное облачко канифоли - и вы уже в курсе, что нет, не рухнула. И главный тиран жив, более того - он весело летает на орле, борется с гризли и выделывает фигуры высшего пилотажа на танке Т-66.
     Короче, проблем с таможней у меня хватает. И если украинским мытникам достаточно просто рассказать о чесотке и прочих паразитах, подстерегающих свободного человека, после чего досмотр резко сворачивается, то с иностранцами сложнее - приходиться объяснять на пальцах, что иногда лишь усугубляет ситуацию.
     Но иногда бывают такие странные дни, когда и паяльник бессилен...
     Началась эта история 29 февраля весеннего месяца нисана в международном аэропорту города Харькова.
     Началась с того, что при входе в здание аэровокзала у меня оторвалась лямка от рюкзака. Я открыл аварийный контейнер и не нашёл там иголки. Все остальное было на месте, а её не было. Я перерыл весь рюкзак - тщетно, иголка пропала в самый нужный момент. Я обратился за помощью к лощёным пассажирам в зале ожидания, но они лишь качали головами и морщили свои буржуйские лбы в ответ на мою пролетарскую просьбу.
     Иголка нашлась у официантки аэродромного кафе. Я мастерски пришил лямку, но на последнем стежке игла сломалась. Мне стало неловко, я поспешно выбросил обломки и украдкой проследовал на посадку.
     ...Мой личный досмотр продолжался час. В присутствии офицера СБУ, таможни, специалиста по электротоварам и любопытствующих девиц в погонах. Никто не знал, что со мной делать, и, как водится, местный прапорщик предложил меня расстрелять. Это стало уже традицией.
     В Стамбуле, куда я прилетел, меня ждал второй, не менее лёгкий досмотр. Турецкого я не знаю, поэтому на вопросы чиновников отвечал мычанием.
     Вконец измученный я, наконец, проник на турецкую землю. Я был настолько издёрган, что меня стал беспокоить факт отсутствия иголки. Это была идея фикс. Мне нужна была иголка, как Ромео - Джульетте, как Марксу - Энгельс, как Розе - Люксембург.
     Я физически ощущал напряжение лямок моего рюкзака, как медленно и неуклонно - стежок за стежком - расходятся на них швы, как не справляются с нагрузкой пуговицы на куртке, особенно в районе живота...
     Паника накрыла меня, и я уже видел распавшуюся на куски всю свою амуницию. Я спрашивал иголку в магазинах, у прохожих, полицейских, а также - в аптеках, обменных пунктах и даже у чистильщиков обуви. Все было напрасно.
     Поздно вечером на окраине Стамбула, в трущобах пропахших безнадегой и запахом жареных каштанов, я наткнулся на подозрительную компанию молодых людей. Кажется, это были торговцы наркотиками. А может и оружием, кто их разберет.
     Ко мне они отнеслись агрессивно, но стоило мне попросить иголку, как гнев сменился на милость, а в глазах мелькнуло что-то похожее на уважение.
     - Иголку даст тебе Эрдоган, двадцать метров и зелёная дверь налево.
     И я нашёл эту дверь, с небольшой красно-неоновой вывеской 'Эрдоган', поднялся по темной винтовой лестнице на чердак и очутился в каморке. Там сидел ОН. За швейной машинкой 'Зингер' времён правления Ататюрка и пришивал золотистый полумесяц к полотнищу красного флага.
     Столетний турок прервал работу, молча вытащил иголку и протянул её мне. Я с трепетом принял драгоценность, поклонился и вышел на улицу.
     Душа моя ликовала, а тревога развеялась, как облачко в ясном небе Стамбула.
     Хорошо всё закончилось. Так и должно заканчиваться - и иголка нашлась, и все живы остались, и Эрдоган пришил, наконец, к алому полотнищу золотой полумесяц Аллаха.

Девочка и столб

     В стародавние времена оно как бывало - стукнется человек лбом или другим каким местом, свезёт кожу, кровь выступит, свернётся, потемнеет. Ходит такой исторический персонаж с коричневым пятном, и всем ясно - ударился бедолага.
     Так то раньше, сейчас иные времена, иные лбы, иная цветовая гамма. Не буду ходить вокруг да около и сразу перейду к делу - однажды утром по дороге на работу я налетел на столб. Поначалу ситуация развивалась стандартно - я упал, заголосили бабушки, подбежала женщина, кормящая грудью младенца, и - не переставая кормить, - давай мне раны залечивать. У тебя, говорит, кожа на лбу и виске свезена, но есть у меня лавандовое масло - в миг вылечит.
     Подлечили меня, пыль отряхнули, бабушки голосистые разошлись, а я продолжил свой путь. Только вот люди от меня шарахаться стали. Подошёл я к автомобилю, зеркало заднего вида повернул и ахнул - на лбу, сверху вниз, огромное алое пятно образовалось, точь-в-точь как у Михаила Сергеевича. Ладно, думаю, пока до работы доберусь, пятно потемнеет и не будет так меня компрометировать.
     Иду, а сам лицо от людей вбок отворачиваю, чтобы не травмировать излишне самаритян. Играть тоже стал в профиль повернувшись, выставил на обозрение гражданам здоровую половину лица. Но правду - не утаишь! Сначала ветер перевернул монетоприёмник. Диски, деньги, все перемешалось с дорожной пылью. Началось, успело промелькнуть у меня в голове и действительно - НАЧАЛОСЬ.
     Уж если у музыканта начинается хаос, то его (хаос) ничто не остановит.
     Девочка на велосипеде выскочила из толпы отдыхающих, неловко вильнула рулём, стукнулась об меня плечом, перевернула (опять!) монетоприёмник, ногой зацепилась за микрофонный шнур и покатила дальше. Сначала за ней поехал мой усилитель, потом батарея, а потом побежал и я. Ибо микрофон у меня дорогой - как десять узбекских пенсий, да и уезжающее от меня имущество тоже весьма ценно.
     Такими и вошли мы в легенды древнего города Яффо: девочка на велосипеде, и я - на привязи бегущий за ней с флейтой наперевес.
     Насилу догнал, но не все так просто. Ребёнок как увидел меня - остановился и закаменел от страха. В глазах такой ужас, что мне самому страшно стало. Тут я взгляд на витрину бросил и мне всё стало ясно - пятно моё не потемнело, алеет на лбу, и вообще, вид, честно говоря, действительно устрашающий.
     Домой пришёл - ещё сильнее пятно разгорелось, пламенеет ярче киношной крови. Меня сестра приёмная осмотрела и говорит, - слушай, так не бывает, может у тебя вместо крови краска внутри?
     Как думаете, может такое быть?

Фантомный хвост

     Малоизученная черта советской интеллигенции - интеллектуальный садизм по отношению к маленьким детям. Возьмём для примера мою тётку - она была (царствие ей небесное) историком и очень любила мне рассказывать про средневековые пытки. Четвертование, посажение на кол и другие радости. Об этих издевательствах тётушка рассказывала с нездоровым восторгом, смакуя жуткие детали. От неё я узнал про существование у человека рудимента хвоста, на самом окончании позвоночника. Я был удивлён и немного расстроен тем, что у меня тоже есть остатки этого обезьяньего органа, пусть и незаметные для внешнего наблюдателя.
     Самое же неприятное, не считая ночных кошмаров, было то, что этот невидимый хвост стал у меня иногда болеть. Рассказать правду было опасно, поэтому когда невидимый хвост начинал ныть, я жаловался на боль в животе, ибо ничего лучшего придумать не мог. Меня обследовали светила медицины, я месяцами лежал в больницах, отдыхая от школы, в моё тело вставляли трубки и зонды, просвечивали рентгеном и брали анализ желчи, все было напрасно - я был абсолютно здоров.
     Последний раз хвост заболел во время прохождения срочной службы в рядах советской армии. Опытный фельдшер сразу почуял неладное и направил меня на консультацию к главному психиатру западного военного округа. Скрывать правду от специалиста такого уровня было преступно, и я рассказал все как есть. И про пытки, и про покойную тётушку (она к тому времени умудрилась попасть под поезд и была разрезана - так говорили очевидцы - пополам. Что глаза этих очевидцев горели нездоровым блеском меня уже нисколько не удивило) и, разумеется, про невидимый хвост. Мой рассказ военврач выслушал несколько равнодушно. Поставил две стопки, вытянул из недр стола бутылку коньяка, разлил, и после того, как обжигающий нектар прогрел наши внутренности, сказал: 'ерунда, у тебя обычная фантомная боль исчезнувшего в ходе эволюции хвоста, ты лучше скажи, сколько тебе служить осталось?' - Три месяца, - ответил я. - Значит так, - продолжил доктор, - мне нужен помощник, ты руками что-нибудь делать умеешь? - Я дико смутился, но ответил честно - умею. - Вот и отлично, я тут небольшой бизнес организовал, мастерю ипликаторы Кузнецова и продаю их офицерскому составу. Тебя я оставляю в госпитале до окончания службы, согласен? - Ага, - я кивнул головой. - Держи ключи от моего кабинета. После подъёма - сразу сюда, даже если меня нет. И доктор крепко пожал мне руку.

Куда идти?

     Куда идти? Это вопрос встал передо мной сразу после прихода из армии. Не в переносном смысле - буквально. В армии то за меня решали: приказали спать - сплю, приказали полы мыть - мою, отправили на кухню в наряд - пошёл на кухню. А вот что делать на гражданке - не знаю. В первый день все было нормально - родители, праздничный стол, задушевные разговоры до полуночи. Так что лёг я поздно, а проснулся, по привычке, рано. Решил телевизор включить, нам в армии разрешали смотреть только программу 'Время', а потом прапорщик опечатывал личной печатью кнопку 'вкл'. В общих чертах я знал, что в стране происходит перестройка и ускорение. Причём перестройку надо было начинать с себя, что меня сразу насторожило, поэтому я даже обрадовался - отсижусь от перестройки в армии, думал, а как выйду на свободу, она уже и закончится. И начинать с себя не будет никакой нужды.
     Включил телевизор, голубой экран загорелся и представил мои очам нелепого чувака в очках. Это тип делал странные движения руками, словно ловил невидимых мошек перед собой, а потом стряхивал куда-то за пределы кадра. Звука не было, хотя я крутанул ручку на максимум.
     Привыкший к советскому телевидению, я понимал, что этого быть на первом канале моей страны не может, но оно было, и единственно разумное объяснение, пришедшее мне - я тронулся умом, и вижу галлюцинацию. Я выключил телевизор - видение исчезло. Включил - появилось. Ущипнул себя - было больно, а мужичок на экране вдруг заговорил. Лучше бы он молчал. Слушать о 'заряженных' баночках с целебной водой человеку воспитанному на книгах Ричарда Фейнмана было дико. Я стал догадываться, что в армии нам старались беречь психику, но эффект получился обратный.
     Нужно было что-то делать, ведь человеку нельзя без дела, правильно? Неделю я размышлял над этим, и ни одна мысль меня не посетила. А потом решил подключить к проблеме принцип научного мышления, не зря же перечитал десять томов лекций по физике. А что нам гласит этот принцип - упрости ситуацию, не пытайся понять сложное, представь тело материальной точкой. И я представил. Вот что у меня вышло: для того, чтобы чем нибудь заняться, нужно, как минимум, выйти из квартиры и куда-то пойти. Это сейчас хорошо - есть интернет и можно пойти туда, а тогда - только реальность. Но куда идти? Еще неделю я ломал голову над этим вопросом, пока научный голос свыше не сказал мне: если не знаешь направления, иди куда глаза глядят. И я встал и пошел.
     Сначала обошел, в качестве разминки, вокруг дома и отправился в центр города. Идти в сторону окраин мне не хотелось. Так бесцельно я шел, пока не оказался возле универмага 'Россия'. Заглянул внутрь и обнаружил, что хождение по универмагу и разглядывание товаров намного интереснее простого блуждания по улицам. Вернулся домой я в приподнятом настроении - процесс пошел, дело сдвинулось с мертвой точки. Но не всё оказалось так просто - куда бы я ни шел в последующие дни, в результате оказывался в универмаге. Так продолжалось месяц, я менял маршруты, но какими бы закоулками не шел - финал был одинаков. Однажды, обнаружив себя перед привычными стеклянными дверьми, я огромным усилием воли развернулся, добежал до трамвайной остановки и сел на трамвай. Еще месяц я катался по городу на трамваях, расширяя свой кругозор, пока мне не пришла в голову новая мысль: а что если проследить за окружающими, узнать куда и зачем бредут эти тысячи людей по улицам и тротуарам наших городов? И я начал следить. Тайно крался за мужичками с портфелями и самоуверенными дамами. За бабушками и молодыми людьми. Преследовал пенсионеров и алкоголиков, военных, детей и даже милиционеров.
     Поначалу я не мог поверить в результаты своих наблюдений, но каждый последующий эксперимент только подтверждал невероятный факт - они никуда не идут, а просто бесцельно бродят по улицам, как зомби, влекомые, видимо, древним инстинктом охотника-собирателя. И самое главное - совершив обход территории по стандартному маршруту, все они неизменно возвращались домой. В точности как и я. Это факт меня неприятно царапнул. Я точно не хотел вести такую жизнь и сразу сделал научный вывод - нужно идти куда глаза глядят по разомкнутому маршруту, не возвращаясь домой. Иначе замкнутый цикл, убаюкиваюшая петля времени. Все же не зря я читал Фейнмана.
     Последующие годы подтвердили правильность метода: при нециклическом перемещении в пространстве всё происходит само-собой, естественным образом - находятся друзья, работа, деньги, женщины, квартиры и, приятный бонус, - каждое незамкнутое путешествие, выкидывающее тебя в новой точке планеты, воспринимается как полноценно прожитая жизнь, не возникает чувства, что двадцать-тридцать-сорок лет промелькнули как один день.

Утюг из списка добрых дел

     Как предчувствие было. Сам не зная с какой стати я купил утюг. Был я в ту пору совсем юн - ещё доучивался в школе. Деньги, которые выдавались мне на буфет копил, и так насобирал пятнадцать рублей. А потом пошёл в магазин и приобрёл этот самый утюг за 12 рубликов. На следующий же день все утюги из продажи исчезли, и больше уже не появлялись до самой гибели Союза. Этим своим поступком я гордился чрезвычайно, ибо предвидеть, что утюги, которыми были завалены магазины электротоваров, вдруг перейдут в разряд дефицита - не мог никто. Соответственно, деяние было занесено в список добрых дел.
     Начал я вести такой списочек после очередного промывания мозгов по теме: 'пора бы тебе о будущем подумать'. Вот я и подумал. Хорошие дела, они же во имя будущего делаются, не так ли? Вообще, список это был весьма странен, так, помимо утюга, присутствовали там вещи несовместимые, например, модель крейсера 'Аврора' и спасение пьяницы от бандитов. С последним такая история вышла. Обнаружив, что обычные люди, то есть обогащённые тестостероном, эстрогенами и социальными рефлексами, на меня реагирую неадекватно, а именно - бегающим взглядом, некоторой растерянностью, и даже лёгким ступором, я решил использовать этот эффект в свою пользу, а точнее - в пользу униженных и оскорблённых. А кто более унижен, чем пьяница, которого хулиганы на виду у почтенной публики слегка пинают ногами? Завидев однажды такого, я решил проверить в деле свои сверхспособности и, подойдя поближе, сказал: 'друзья, я его у вас у  забираю', помог побитому подняться, отряхнул его и неспеша повёл в сторону трамвайной остановки. И сработало. Секунд тридцать недобандюки стояли и моргали, потом осторожно пошли следом, боясь приблизиться. До меня долетело: 'слышь, а кто это был?' Так я понял, что действительно обладаю супергеройскими свойствами. Но почему в список попала пластмассовая модель крейсера - уразуметь не могу, может и с ней была связана загадочная история, растворившаяся в глубинах моей памяти?
     Вернёмся же к утюгу. Мало того, что его собратья исчезли из продажи, но и единственный работающий коллега через неделю сгорел. И стал мой красавец гладить в гордом одиночестве. Надёжным оказался. Сделанным на века. Надо бы спросить бывшую супругу, мне кажется, он и сейчас в рабочем состоянии. Люблю вещи с историей.

Марсианин

     Родители мои происходят с Марса (их забросили на Землю в 1961, сразу после полета Гагарина). Стало быть они - марсиане. И дедушка с бабкой тоже, ну, и я, чего уж там скрывать.
     Нас легко можно вычислить по походке. Дело в том, что мы - марсиане, происходим от насекомых, и являем собой нечто среднее между земными тараканами и кузнечиками. Только покрупнее раз в сто, разумеется, и без крыльев, их мы потеряли в процессе эволюции.
     Да, походка нас выдаёт. И хотя для заброски на Землю нас помещают в тела максимально похожие на человеческие, движения остаются неуклюжими, а походка угловатой. Членистыми ножками управлять медузьим телом на восемьдесят процентов состоящим из воды нелегко. Поэтому мы быстро устаём от любой работы. Живём по принципу: сделал - упал. В сутках у нас может быть только одно дело, под делом понимается: трудный поход в магазин, приготовление быстрокосмической еды, десятиминутное общение с человеком и т. д.
     Есть сложности и с общением. Поскольку понять причину постоянного людского говорения не смогли наши лучшие ксенопсихологи (мы используем вторую сигнальную исключительно для передачи друг другу ценной информации об окружающем мире), нам загрузили в мозг всю вашу литературу, фильмы и пьесы. Если кто-то пытается с нами заговорить, алгоритм поиска ищет наиболее похожий случай в базе данных и выдаёт ответ, который остаётся только произнести вслух. Это может быть фраза из фильма, или древнегреческой трагедии, или из полного собрания сочинений Мао Цзэдуна. Каждый наш ответ уникален, таков алгоритм, не допускающий повторения с одной стороны, и работающий на генераторе случайных чисел с другой. Поэтому мы не имеем определённой точки зрения ни по какому вопросу. Сейчас я могу быть, например, гомофобом монархистом, а через полчаса - верным ленинцем или глубоко верующим человеком.
     Смысла в этом, разумеется, нет никакого. Тем не менее, люди почти всегда реагируют на наш способ общения с некоторым подозрением. Вы как-то умудряетесь отличать свой родной абсурд от нашей имитации околёсицы. Над этим парадоксом мы бьёмся уже три тысячи лет, но решение так и не найдено до сих пор. Возможно это связано с тем, что имитация глупости автоматически перестаёт быть глупостью, и это сразу бросается в глаза человеку разумному.

Товарищи учёные!

     Есть у меня знакомый, который любит что-нибудь рассказывать со средины, без вступления, не вдаваясь в детали - сразу переходя к сути:
     - Японец приехал, за три часа всё сделал. А Людка мне и говорит: 'закрылся твой проект'.
     Я, зная эту его особенность, стараюсь поддерживать диалог, но делать это крайне трудно, ведь я не понимаю вообще о чём идёт речь. Какой японец? Кто такая Людка? Что за проект? Однако это хорошая практика для тренировки мозга на случай непредвиденных обстоятельств:
     - А что с проектом, почему закрыли? - я попытался изобразить неподдельный интерес.
     - А это ты у Хаима спроси, у нас ведь как - одному вершки, а другому корешки.
     Между тем товарищ, поедая гречневую кашу, как-то обыденно, между делом, поинтересовался:
     - У тебя есть знакомые физики ядерщики? Мне нужен небольшой ядерный реактор... можно кильку взять? - Бери, - говорю, - у меня запас кильки всегда есть, а зачем тебе реактор?
     - Смотри, я буду разлагать воду на водород и кислород с помощью реактора, водород сжигать и получать электричество.
     И что интересно - взгляд у товарища был совершенно здоровый, ясный, и гречку он уминал вполне себе с аппетитом. Никаких признаков помешательства я не заметил, но сложность схемы меня вывела из равновесия:
     - Это безумие в чистом виде! Зачем тебе водород! Ты на электролизе кучу энергии потеряешь! Поставь паровую турбину или РИТЭГ.
     Вот скажите мне, товарищи физики ядерщики, я ведь прав, что водород в этой системе лишний?

Что с ними не так?

     Долго я размышлял вот над какой проблемой: что с окружающими не так? То, что со мной всё в порядке, я понял уже давно, а какой непорядок с другими - только сейчас. Вывод же мой таков: людей, как правило, совершенно не тяготит ход времени, а меня тяготит. Происходит это потому, что для меня время идёт раза в три медленнее, чем для окружающих, для них минута - у меня три, для них час - у меня три часа (а порой и больше). Выстоять на остановке десять минут, это как для вас полчаса. Короткий разговор ни о чем - быстро утомляет, поскольку это для вас он короткий. Работать я могу максимум три часа, так как для меня это уже полный рабочий день. В армии было большой проблемой провести неподвижно четыре часа на посту, ведь для меня это половина суток. Положение осложнялось тем, что в уставе караульной службы записано: 'часовому запрещается: спать, сидеть, прислоняться к чему-либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные надобности'. Но там ничего не сказано о запрете танцевать, что дало мне возможность стать единственным танцующим часовым в СССР.
     С другой стороны - я имею массу преимуществ, так как проживаю в три раза больше других, (то есть мне сейчас по внутреннему календарю где-то 150 лет), в магазин сходить - целое путешествие, а поездка в другую страну на месяц - маленькая жизнь. По этой же причине я быстро забываю людей, с которыми не виделся лет десять, ведь для меня это тридцатник. А ещё мне полагается тройная оплата труда, ранняя пенсия по выслуге лет (год за три) и усиленное питание за счёт профсоюза, ну не здорово ли?

Мальчик и смэрть

     Материнская часть моей большой еврейской семьи прибыла в СССР из Польши, точнее, туда прибыл СССР. Отцовская - похожим образом - из Румынии. Длительные сорокалетние перемещения по необъятной Стране Советов в попытке встретиться привели к тому, что, во-первых, родился я в городе Луганске, а во-вторых - родителям было уже за сорок.
     Как позднему ребенку мне было гарантированно счастливое детство - только-только я научился ходить и овладел языком, как стали с пугающей регулярностью умирать мои родственники, к которым я уже, между прочим, успел привязаться и некоторых даже полюбить.
     А родственников было много и все они жили долго, но к моему появлению на свет уже выработали свой ресурс. Рос я не по годам умным мальчиком и в первом классе (когда лишился двух дедушек и тетки) вывел универсальную формулу смерти:
     Tn = Tn-1 +2 +1/4 года, где Tn - дата смерти очередного родственника, а Tn-1 - дата ухода предыдущего. Был я к тому моменту уже законченным психопатом - по ночам мне виделись умершие и частично распавшиеся на части бабушки и дедушки, что, согласитесь, не способствовало душевному покою и сильно мешало развитию новоиспеченного строителя коммунизма. Так бытие столкнулось с реальностью.
     После очередных похорон (на них меня брали с трех лет для общего развития) я облегченно вздыхал - впереди гарантированных полтора года счастья и благополучия.
     И вот что странно - родственники умирали, а отец продолжал говорить, что жизнь прекрасна и удивительна, хотя не имеет смысла и, по-большому счету - ТРАГЕДИЯ.
     С приближением времени 'Т' (я записывал его в тайной тетрадке смерти) волнение мое нарастало и каждый раз, возвращаясь домой, я с ужасом замирал у порога, боясь услышать стандартное: 'Илья, у нас ГОРЕ'. После этого следовала минутная пауза, чтобы я мог прийти в себя, и мне сообщали главное - КТО. При этом мама иногда падала на колени и крестилась. Я был не совсем уверен, что евреям так можно, но, видимо, в экстренных случаях - да.
     Сами же родители, давно уяснив в какую гибельную семейку они угодили, с легкостью обыгрывали смерть. Как? - возможно спросите вы, и я не буду вас мучить - они просто умирали пару раз в месяц. Поэтому смерть обходила их стороной, зато приезжала скорая, делала умирающему противосмертельный укол - и жизнь продолжалась.
     Из института, куда я поступил чтобы не служить, меня неожиданно забрали в армию. К тому времени семья сильно поредела, но формула продолжала работать как часы. Первое же письмо из дома начиналось словами: 'Илья, у нас...' Я не стал читать дальше. Потихоньку отслужив два года, бросил институт (к тому времени умерли два моих однокурсника, один по болезни, другой - от несчастной любви) и, не заезжая домой, отправился в странствие по миру, подальше от этого убийственного семейного счастья...

Гидроудар и его последствия

     Мишу художника я знал давно. Мы часто кивали друг другу, случайно встречаясь в городе. Так продолжалось несколько лет, пока Миша не подошел ко мне и как-то по-свойски попросил в долг двести пятьдесят евро. Сумма была настолько большая, что я не смог отказаться.
     Внешность у Миши была академическая - бородка, тонкие черты лица, неопределенный возраст и неизменная тележка с художественными причиндалами. Общаться с Мишой поначалу мне не хотелось - он показался мне занудой, но долг обязывал. К тому же выяснилось, что живет Миша на соседней улице, и я пригласил его в гости.
     Расположились мы во дворе. Миша галантно извлек из портфеля розовый аптечный флакон с медицинским спиртом и поставил его на стол:
     - Какая же дядя Вова крыса, - Миша вздохнул и глаза у него заблестели.
     - Ага, - согласился я, - но давай сменим тему, от новостей и так тошно.
     - Да, конечно. - Согласился Миша, - Еду сегодня в автобусе и слышу, как тетка радостно сообщает подруге: 'Наши самолет сбили!' И улыбается на все свои тридцать два золотых зуба.
     У меня внутри все почернело.
     - Миша, я сейчас умру!
     - Да, прости, у тебя есть нож?
     Я принес нож, и Миша срезал верх у флакона.
     - Ты предлагаешь мне пить чистый спирт?
     - Нет, - ответил Миша, - ты знаешь, что такое ГИДРОУДАР?
     - В общих чертах.
     - Тогда неси стакан и воду.
     Я принес. Миша нацедил треть стакана спирта и добавил равное количество воды. - А теперь самое главное, - Миша привстал, прикрыл стакан ладонью и резко хлопнул им по ноге где-то повыше колена.
     Не знаю почему, но Мишины чародейства заворожили меня и я сразу проникся к нему доверием. Миша поставил стакан на стол:
     - Смотри!
     Жидкость была мутно-белой, но через мгновение, повинуясь неведомым силам органической химии, стала абсолютно прозрачной, как вода, нет, еще прозрачнее - как жидкий алмаз.
     - Вот теперь можно пить, все атомы на своих местах, - Миша отлил мне половину.
     Я произнес тост за мир во всем мире, опрокинул содержимое, и тьма внутри меня отступила.
     Щебетали птицы. Не обращая на нас внимания, мимо прошествовал дворовой котенок, а потом еще один. Проковылял рябой голубь. Время остановилось. Тогда мы гидроударили по второй и остатки тьмы покинули чертоги моего разума.
     ...Я говорил и говорил, и не было этому конца, и каждое последующее слово было прекраснее предыдущего, и каждое предыдущее почему-то моментально вылетало из головы... Миша смотрел на меня и улыбался:
     - Ты знаешь, что уже полчаса вещаешь исключительно пятистопным ямбом?
     - О, Миша! Друг сердечный мой, как вестник в стразах перламутра... Ты серьезно?
     - Совершенно! Не в силах запомнить текст, но обращение 'О Миша!' меня покорило.
     Неожиданно мы оказались на улице. Я стоял почему-то на капоте авто и орал:
     - Беспричинность медузы превыше всего!
     Миша пытался меня остановить, но любовь ко всем живым существам уже накрыла меня, я спрыгнул с автомобиля и бросился с объятиями к черному афро-эллину, который проходил мимо. Эллин испугался и куда-то удрал. Я бросился к другому. И тот увернулся. Я расстроился и обнял Мишу. Он не возражал.
     - Твой гидроудар достоин того, что бы стать брендом, - сказал я. - Нужно сделать логотип с твоим профилем, напечатать наклейки, потом мы скупим в аптеках весь спирт...
     Мы вернулись домой, гидроударили и приступили к созданию нового бренда. Я сфотографировал Мишу в полуанфас и за полчаса зафотошопил логотип.
     В темно-бордовый круг был вписан эпический Мишин силуэт. Сразу стало ясно - бренд удался на славу. Вздернутая бородка и задумчивый Мишин взгляд словно призывали приоткрыть завесу тайны и прикоснуться к Вечному. Впрочем, какой-то мелочи недоставало до абсолютной гармонии, и тогда я добавил текст внизу: 'Uncle Michael'.
     - Очень хорошо, немного сыровато, но хорошо, - Миша поглаживал бородку и рассматривал мое творение, - ты понимаешь, что только что создал новый бренд? И на этом можно хорошо заработать!
     Мы гидроударили за успех нашего нового предприятия. Жизнь налаживалась на глазах.
     Обсудив предстоящие нам радужные перспективы, Миша засобирался домой. Мы попрощались. Миша пожал мне руку. Я закрыл дверь. В голове было пусто и светло. Мысли отсутствовали. Пока, наконец, из глубин подсознания не полыхнуло: 'В начале было слово, и слово было ГИДРОУДАР!'

Возвращение

     Есть города, которые не меняются. Случайно занесло меня в такой - приморский город Нагарию. Он был двадцать лет под паром, а тут случились выборы в Израиле, а в день выборов проезд по стране бесплатный, чем я и воспользовался (и не только я - пол Израиля отправилась путешествовать в этот судьбоносный для государства день).
     Нашёл место, где много лет назад играл - на центральной улице - грязной и убитой. Чего только не предпринимали отцы города для её спасения: ставили новые фонари, красили все в белый цвет, меняли старую плитку на новую, высаживали посреди разрухи цветочки - ничего не помогало. Краска слезала, плитка покрывалась грязью, фасады ветшали, и тогда улицу решили оставить в покое. Случаются такие места, что лучше не трогать - будет только хуже, но для музицирования - они находка, нигде не заработаешь больше, чем в подворотне мира. А ещё там обитала умалишённая нищенка, славная тем, что после каждой брошенной монетки хватала двумя руками свои перси и целовала их (сквозь балахон). Если же кто проходил мимо без подаяния - то бабка менялась в лице и грозила неверному клюкой. Меня она ненавидела (мы работали рядом) и однажды после целования своих грудей запустила палкой, но я увернулся.
     Теперь бабки грудецеловальницы не было, все же два десятка лет прошло. Но свято место - пусто не бывает. Не поиграл я и получаса, как напротив меня уселся бомжик с двумя белыми птицами. Птицы были живые, несколько аутичные, как и сам странник, но самое главное - я не мог определить их видовую принадлежность. Это было что-то среднее между голубем-мутантом и недоразвитым лебедем. Отродясь я таких живых существ не видел.
     Мужчина хоть и страдал от похмельного синдрома, но тем не менее был озабочен состоянием своих питомцев. Он их прощупывал, удивленно приподнимал обреченно послушные тела за крылья, что-то задумчиво выискивал в перьях, переводил тоскливый взгляд на восходящую над городом луну (южные ночи наступают быстро, пока одну птицу осмотрел, уже и стемнело), короче, всё это безобразие сильно отвлекало от работы и снижало бросаемость (научный термин, обозначающий количество брошенных в монетоприёмник денег за единицу времени). От злости я безбожно сфальшивил, мужичок обидчиво посмотрел на меня, взял птиц и удалился в сторону моря.
     Эту закономерность - привлекать к себе маргинальные существа - я обнаружил давно. Нищие, городские сумасшедшие, неизвестные науке животные слетаются на мою музыку, как пчелы на мёд. Однажды в Афинах, на Пасху, явилась ко мне святая троица: сначала приковылял голубь с перебитым крылом и повалился по левую руку, через пару минут справа улеглась полуживая собака, и, не успел я опомнится от нашествия, как прямо передо мной развалился на асфальте благоухающий бомж. Так мы и выступали квартетом: я играл, умирающий голубь подёргивал в такт крылом, псина из последних сил выкусывала блох, ну а бомжик просто улыбался весеннему солнышку, пока не появился полицейский и разогнал нашу джаз-банду. А я то надеялся, что хоть в праздник будет иначе. Хотя, между нами говоря, бомж был вполне себе исполненный очей.

Трусы́ зла

     Бывает, спросит тебя человек, и вопрос вроде ерундовый, а на душе мерзко становится. Это потому, что вопрос зла. А поскольку школа зла одна на всех, то и вопросы эти начинаются одинаково. Поэтому я такие начальные фразочки-индикаторы коллекционирую и заранее подбираю ответы, чтоб на автомате, как большинство людей, не отягощённых работой коры головного мозга, быстро, не думая:
     - А ты, наверное...
     - Не наверно, а точно.
     - Можно задать тебе вопрос?
     - Нельзя.
     И всё в таком духе.
     А тут провела меня барышня, ибо, как говорят американцы, на всякого Наполеона свой Ганнибал найдётся. Сидели мы и мирно болтали за столиком в кафе, на берегу синего Эгейского моря. Я расслабился совсем, а ведь заметил же краем сознания, что лицо собеседницы вдруг изменилось - стало приветливо недоброжелательным, с искринкой надменного снисхождения. Дама все плетёт свои кружева, и голос мягкий такой у неё стал, ласковый, обволакивающий. Говорит, в юности жила бедно, денег на хорошую одежду не было, все старенькое из сэконда, переживала по этому поводу сильно. Я слушаю, киваю сочувственно, а дама между тем о трусах заговорила. Мне бы встрепенуться, опомниться, но нет - о трусах и ладно, поговорим о трусах. Продолжает: сижу, плачусь своей лучшей подруге, что и белье нижнее на мне рваное, а та и говорит - неважно, как ты одета, главное запомни, одежда на тебе может быть любая, а вот трусы должны быть дорогущие, кружевные, и жизнь твоя сразу наладится, красками заиграет.
     Тут дама взгляд свой уже победно-ледяной подняла и спросила:
     - Понимаешь?
     И так мне стыдно стало братцы, оттого как нет на мне трусов кружевных импортных, а есть обычные семейные, что ни словом сказать, ни топором вырубить. И вспомнилось почему-то сразу, как стоял я в доме любви, полуодетый, в этих самых семейных трусах, сияющих малиновыми цветочками в невидимом свете ультрафиолетовых ламп.

Фотограф

     Бывает просто ужас, а бывает ужас экзистенциальный, всепоглощающий. Активным участником такого - однажды стал я. Вспоминать об этом страшно и стыдно, но писательский долг обязывает. А началось всё с утреннего телефонного звонка. Звонила Жанна. - Привет, - радостно сказала она, - есть для тебя работа, собирайся, мы идём делать фотосессию для массажного салона, они тебе заплатят двести евро, я уже обо всём договорилась.
     Я быстро собрался, кинул в рюкзак камеру и выскочил на улицу. Меня охватило лёгкое нехорошее предчувствие, как-то очень быстро начала сбываться моя мечта зарабатывать фотографией. С рыжеволосой Жанной - женщиной вне возраста, я познакомился давно и уже не помню как. Она принадлежала к тому энергичному типу людей, которые могут всё, но энергия их несколько бестолкова и хаотична. То Жанна писала книги, потом вдруг оказалась художником, делала лечебный массаж, продавала косметику, вечно куда-то оптимистично спешила, а ещё, я свидетельствую, варила обалденный борщ.
     - Мне точно заплатят? - нервно теребил я Жанну. Она посмотрела на меня как на умалишённого: - Разумеется, это мои хорошие друзья, я гарантирую.
     - А сколько я должен буду тебе?
     - Нисколько, - возмутилась моя спутница.
     - Тогда зачем ты мне помогаешь? - не унимался я.
     - Потому, что хочу тебе помочь.
     Но предчувствия меня не покидали. Что-то здесь не так, думал я, не догадываясь, что не так здесь всё.
     - У них небольшая проблема - сказала Жанна, когда мы пришли в салон, где нас приветливо встретила девушка администратор, - не пришёл массажист с моделью. Жанна вытащила телефон и куда-то позвонила. - Проблема решена: массаж буду делать я, а в качестве массируемого сейчас придёт мой бойфренд.
     И бойфренд - двухметровый детина лет шестидесяти, с горящими очами, огромными руками и седым хаером до плеч, действительно пришёл. Администраторша была напугана его появлением, да и я тоже. - Ложись здесь, - приказала Жанна, и гигант послушно рухнул на мат. - У тебя носки дырявые, снимай их, одежду не надо, буду делать массаж сквозь неё. А ты - приказала мне, - становись вот тут, левей, здесь свет хороший. Дальше начался тот самый ужас.
     Жанна набросилась на бойфренда, она его мяла, переворачивала, крутила и вертела. Я бегал вокруг с камерой, пытаясь заснять все детали этого чудодейства. Самое отвратительное - у дядьки на ногах были не подстрижены ногти - страшные, жёлтые и кривые, они упорно лезли в кадр.
     Мне было жутко, но я упорно продолжал имитировать осмысленную деятельность, фотографировал клубок тел уже не глядя, и стараясь не смотреть в сторону бледной администраторши, застывшей в углу. А Жанна словно ничего не замечала, она мяла и тискала безвольное тело, выкручивала руки и ноги, лицо её озаряла улыбка, она смахивала со лба пряди волос и продолжала командовать: левей заходи, правей, вот отсюда снимай, будет хороший кадр, отлично, сейчас я ногу выверну вот так, а ты снизу фотографируй... Казалось, что этому ужасу не будет конца. Но он наступил. - Все, весело сообщила Жанна, массаж закончен.
     Белая как мел, администраторша протянула мне двести евро, и мы ушли. - Видишь, как всё просто, - обняла меня Жанна, - а ты боялся. Обработаешь фотографии и диск мне отдашь, я сама им отнесу.
     Это был авангард. Зря я переживал. Кандинский и Малевич мне бы точно позавидовали. Каждый снимок, что я рассматривал на мониторе - был круче предыдущего. Что за невероятные сплетения рук, ног, рыжих волос, ногтей, как органично вписались в кадр обезумевшие глаза девушки на заднем плане, как зловеще нависает на стене тень фотографа. Какая игра линий, цвета и света, какая экспрессия и динамика. Одна фотография, в которой важную часть композиции занимала ступня с растопыренными пальцами, показалась мне знакомой, где-то уже я видел подобное. Я покрутил кадр в фоторедакторе, и когда ступня уехала в правый нижний угол, испытал катарсис - передо мной была 'Герника' во всем своём страшном великолепии. Пикассо мог бы гордиться, у него появился верный и талантливый ученик.
     Хорошая работа - быть фото-мастером, удовлетворённо подумал я, кажется, жизнь налаживается.

Жопография

     Однажды Изя пришёл в гости в Петровичу и взволнованно сообщил:
     - Я придумал рекламный ролик. Сберкасса. Очередь. Открывается дверь, заходит Пушкин с пачкой купюр и говорит: 'плачу за всех!' - как ты думаешь, на этом можно заработать, куда для этого идти, в горисполком? 'Изя и Петрович'
     Я привёз Людочке яду. Она сама попросила. Но не для того, чтобы принять его внутрь себя, а против жучков. Так и сказала: 'привези мне, пожалуйста, яду, жучки совсем замучили'. Ну, я и привёз, во время очередного визита в Хайфу.
     В Людочку я тайно влюблён - она высокая и красивая, но говорить ей об этом боюсь, поскольку у Людмилы шизофрения, как она сама утверждает, и я не знаю, что она в таком случае попросит меня привезти в следующий раз. В прошлый - просила ладан, а в позапрошлый - мумиё. И вообще - психику больных людей лучше лишний раз не травмировать. Да и здоровых тоже. Я в жизни два раза признавался в любви, и оба раза мне потом дамы сказали одно и то же: 'ты сломал мою жизнь'.
     Лишилась рассудка моя возлюбленная из-за своей неземной красоты. На каждой работе, куда её посылала служба трудоустройства, кто-нибудь обязательно тянул барышню в подсобное помещение замуж. Но поскольку замуж Людочка не хотела - её сразу увольняли. Она неоднократно жаловалась на непристойное поведение начальству, пока однажды её не отвезли в психиатрическую лечебницу, поставили диагноз 'шизофрения' и назначили пенсию. Женихи сразу исчезли, но появилась новая напасть - жучки.
     - Вот что ты за ерунду пишешь! - Людочка прочла вышеприведённый текст и возмутилась - всё было не так. Я переходила дорогу и меня сбил автомобиль. Летела по воздуху двадцать метров. Меня собирали по частям несколько дней. Потом полностью пропал сон, и мне дали инвалидность. Я не сплю уже десять лет.
     - За бессонницу не ставят диагноз 'шизофрения', - резонно заметил я, - ты каждый раз сочиняешь новую историю, поэтому в принципе я могу писать все, что угодно. - Ну, ещё я слышу голоса, - вспомнила Людмила.
     - Я тебе не верю, какие, на фиг, голоса. - Каждое утро, ответила Людочка, когда просыпаюсь. - Стоп, - прерываю её, - как можно просыпаться не засыпая? Но Людочку не поймать: 'да, я не могу заснуть, и проснуться тоже'
     А потом зазвонил телефон. На том конце радиоволны гневный голос требовал объяснений: 'вы на этой неделе отменили уже пять заказов в нашем интернет-магазине, что происходит?' - Просто я больная на голову, - призналась Людочка, и в трубке раздались гудки.
     Именно благодаря Людмиле, я увидел несокрушимую силу правды. Против неё бессильны все жулики и чиновники мира, а в Израиле это, как правило, одни и те же лица. Стоит честно описать ситуацию, как она разрешается сама-собой. Я лично пользуюсь этим способом и вам рекомендую. Когда служба национального страхования стала требовать от меня тысячи долларов, которые я им якобы задолжал (что ложь, ни копейки у них не брал в долг и поэтому задолжать не мог в принципе), я честно ответил, что платить не буду, поскольку у меня нет денег, и занять мне не у кого, и заработать не имею возможности - нет времени на работу, всё уходит на поэтическую деятельность. В подтверждение своих слов загнал в гугл-транслейт дюжину стихотворений про роботов железных, перевёл на иврит и выслал электро-почтой. Проблема разрешилась моментально - меня оставили в покое.
     - За яд тебе спасибо, - сказала Людочка, снимая крышку с жёлтого баллончика, - жучки совсем замучили, - искусали все ноги и лезут сволочи в попу. У нас все беседы почему-то заканчиваются жопой, подумал я.
     - Но ты понимаешь, что это бред, не нужна жучкам твоя попа, вот меня же не кусают. Людочка возмутилась: 'тоже ещё, сравнил, мою попу и свою. Твоя никому не нужна, а мою кусают'. Какой-то резон в этом был, мне попа Людочки тоже нравилась больше своей, хотя последнюю я и не видел, но предполагаю, что зрелище это малоприятное. Почему бы и жучкам не придерживаться такого же мнения. Людмила между тем распылила яд по кухне, а затем пошла в комнату: 'залью и кровать, там тоже много жучков'.
     Дышать в квартире стало совершенно невозможно, поэтому мы закурили.
     - Ты обратила внимание, что все наши интеллектуальные разговоры почему-то приводят к жопе, давай этот факт используем во благо искусства, например. Есть же художники, рисующие членом - членография, есть также сиськография, а мы создадим новый вид творчества - жопографию. Намажем твою попу краской, ты сядешь на лист бумаги - и шедевр готов. - А давай твою намажем, - почему-то запротестовала Людочка. - Ну, мы же вроде сошлись на том, что твоя красивее. - У тебя тоже ничего, - неожиданно изменила своё мнение Людмила. - Заметь, - между тем продолжал я, - сколько великих идей нас посещают, но совершенно непонятно, что с ними делать потом. Вот нажопографируем мы сотню картин, сложим в пачку, и что, куда с ними дальше идти? - В горисполком, - ответила Людмила.
     Яд не помог. Жучки оказались хитрее и теперь прыгают на Людочкины ноги со стола и затем уже движутся в сторону попы. Заливать ядом обеденный стол моя возлюбленная ещё не готова, но я найду решение этой проблемы. Если честно, уже нашёл, но пока не решаюсь сказать.

Линза Френеля

     Огромную линзу Френеля я вытащил из мусорного бака и забрал себе. Она лежала сверху и я не мог пройти мимо такого богатства. Кто не в курсе, что это, рассказываю: линза эта представляет собой пластину из прозрачного пластика с круговыми бороздками, подобно обычной лупе фокусирует свет и увеличивает все вокруг, хотя и не так чётко. Этот невзрачный полуметровый прямоугольник, на который непосвящённый человек даже не взглянул бы, работал как настоящий солнечный бластер. Он испепелял все, что попадало в фокус. Пятно концентрированного света размером со спичечный коробок мгновенно поджигало предметы, которые хотя бы в принципе могли гореть. Безоблачными днями я ходил по улицам и жёг все без разбора - окурки, обёртки от конфет, опавшие листья и пустые пластмассовые бутылки. Пока я занимался исследованиями, у меня неожиданно закончились деньги, а вместе с ними газ для готовки. Большая наука плохо совместима с заработком, но она никогда не оставит тебя без горячей пищи - с помощью линзы Френеля я научился готовить изумительно вкусную яичницу на солнечном свете. Когда, казалось, все способы применения гаджета были использованы, мне на огонёк заглянул странник Николай. Был он, как и подобает бродячему поэту, одет в соответствии с последним трендом - в клетчатые брюки и коричневую кожаную куртку Artisti Italiani. Помятое лицо неопределённого возраста украшала модная трёхдневная щетина. Жил в те времена Николай на уличном диване вместе с большим, потрёпанным жизнью плюшевым медведем. Я угостил поэта спиртом и прослушал краткую политинформацию: - Если победит эта с**а Клинтон, будет война с Россией. - Не приведи божечки, - ответил я и поскорее налил политологу вторую.
     Не успел Николай опрокинуть в себя содержимое, как его взгляд привлекла линза Френеля. - А это что такое, - спросил он, не дожидаясь ответа поднёс пластину к лицу и глянул на меня сквозь неё. Искажённый лик Николая был смешон и одновременно трагичен. Линза вытянула из него всю, скрываемую за скоморошеством, глубину личности. Казалось, что с мутного экрана дальней космической связи смотрит на вас бесконечно одинокий астронавт, брошенный где-то за орбитой Нептуна. - Не двигайся, - скомандовал я и схватил камеру - нужно увековечить момент, потом добавлю в фотошопе окантовку иллюминатора, на задний план помещу спиральную галактику и два космических крейсера. Сделаем из тебя космонавта. - Мне тут как-то одиноко в космосе, - почуял неладное Николай, - давай ко мне, места хватит. - Хорошо, - я уселся рядом перед линзой и уже собрался запечатлеть нас в веках, как в дверь позвонили. На пороге появилась знакомая худенькая стриптизёрша Наташа. Она чмокнула меня в щеку и впорхнула в комнату: - А чем вы тут, мальчики, занимаетесь? - её тоже привлёк лик Николая, взирающий сквозь световые годы. - Мы, Наташенька, летим в космос, - признался я. - Я с вами!, - обрадовалась она. - Рубка у нас тесная, можем не поместиться, - заметил Николай. - Ещё как поместимся, я маленькая, а ну двигайтесь!
     Она была права - Френеля хватило на троих. Мы прижались щека к щеке, я включил 3-ю оркестровую сюиту Баха (ре-мажор) и нажал кнопку 'пуск'.
     Невесомость подхватила нас моментально. Мы висели в нелепых позах внутри космического крейсера и ловили открытыми ртами сверкающие шарики чистого спирта, парящие в межзвёздном пространстве. Позади нас медленно разворачивала рукава галактика Андромеда, а прямо по курсу - всё поле зрения занимали огромные, заваленные набок, лимонные, в искорках сахара, кольца Сатурна.

Курсы повышения квалификации

     Я решил повысить квалификацию и пойти на курсы. На какие - значения не имело, поскольку бродяжья жизнь без медстраховки сделала меня специалистом широкого профиля - от сантехника-электрика, до психиатра-стоматолога. Да, мне приходилось самому подбирать препараты от безумия, лечить зубы с помощью напильника и эпоксидной смолы, вскрывать резаком для бумаги нарывы и убирать небольшие опухоли средствами полевой магии. Поэтому я выбрал языковые курсы. - Учи язык, - сказала мне подруга, - десять лет в Греции, а знаешь три слова. Это была неправда, я знал одних числительных шестьдесят пять штук, поскольку больше 65 евро в день зарабатывал редко, и учиться считать дальше не имело смысла. А еще языковые курсы были бесплатными, что явилось решающим фактором.
     Белым человеком я там оказался одним. Остальные ученики были арабами и африканцами. Все как на подбор крупные, веселые и белозубые. Учительница гречанка написала на доске два столбика букв, в одном согласные, а в другом гласные и приступила к обучению.
     - Это буква 'ми', - ткнула преподаватель указкой, - а это 'пи', совместно они читаются как 'бэ', - и вопросительно посмотрела на класс. Раздалось дружное: 'бээээ'.  Удовлетворенно кивнув, она продолжила:
     - Это 'омикрон', произносится как 'о'. А теперь произнесите их вместе.
     - Бэо, бэо, - радостно заголосили ученики.
     - Нет, - оборвала хор дама, - правильно будет 'бо'.
     Изумленная публика замолкла, а потом весело замычала: быо, быо, быо!
     - Стоп, неправильно, не 'быо', а 'бо'. Попробуйте быстро: бо-бо-бо!
     - Бьо-бьо-бьо, - зашумели граждане юго-востока.
     - Уже лучше, а теперь то же самое но с буквой 'гэ'.
     - Го-го-го, - зашумел класс под аплодисменты учительницы.
     Мое сердце стучало, а лицо пылало от стыда, хотелось исчезнуть или, как минимум, спрятаться под партой, но было поздно.
     - Мо-мо-мо, - кричал народ, - до-до-до, ро-ро-ро!
     - А теперь попробуйте с буквой 'а'.
     Студенты замолкли, пока не нашелся смельчак, прошептавший заветное 'ба'. - Ба-ба-ба, - весело подхватили окружающие, - ла-ла-ла, на-на-на!
     У меня кружилась голова и от шума звенело в ушах, чтобы не рехнуться окончательно, я принял единственно верное решение - влиться в коллектив, набрал полные легкие и сделал лингвистический прорыв: 'ба-бо-бу-бе, ла-ло-лу-ле, да-до-ду-де!'
     - Брависсимо, - почему-то по-итальянски воскликнула училка, а смуглая публика впервые посмотрела на меня с уважением.
     Домой я возвращался подпрыгивающей походкой, в приподнятом настроении, в голове ни единой мысли, только звенящее медью: ма-мо-му-ме, на-но-ну-не, га-го-гу-ге!
     - Ну, как прошло первое занятие, - спросила подружка?
     - Пы-по-пе-пу, ры-ро-ре-ру, - честно ответил я, и на этом наше общение закончилось навсегда. Учение великая сила, ки-ку-ка-ке!

Сага о Финдиректоре

Пароходные думы

     Сидим мы с Арсением, моим приёмным племянником, на палубе буржуйского круизного парохода, раскрашенного то ли в цвета японского флага, то ли в колор компании Vodafone, и скучаем, опаляемые взглядами нездешних красоток.
     - Что делать будем? - спрашивает меня племянничек после двухчасового молчания. А у меня и ответ готов - не знаю!
     Но Сеня, - недаром Билл Гейтс его на работу взял, - не унимается.
     - А что вообще в принципе можно захотеть?
     - Ну, - говорю, - можно булочек сладеньких, но этот пункт мы уже выполнили, или женщину, правда, и это хотение исполнилось, можно яду (о, яду мне, яду!)...
     Тут уже Сеня головой качает - не хочет яду. Так мы и просидели до полуночи, ничего не захотели и спать пошли. А утром, рассматривая гугль-мэп, обнаружил на нашем пути княжество Монако, куда мы прибудем с визитом через неделю, и, эх - мечтать, так мечтать, - захотел стать князем монакским, в белом мундире и со шпагой, и чтобы королева аглицкая у меня на посылках была...
     Но вот в чем вопрос. Приедем мы с Сеней в Монако, и куда там идти за скипетром и державой? Может, в горисполком?
     С другой стороны - ноутбук мне нужен. Два года не дает мне на него Иегова денег. Или князю монакскому положен государственный ноутбук? Тогда так - князь с пожизненным ноутбуком.

Флоренция сортировочная

     Мой приемный племянник Арсений человек крайне неловкий. Выяснилось это во Флоренции, точнее на станции Флоренция сортировочная, где мы ошибочно вышли по моей наводке. Вещей у нас - всего ничего - фотокамера и пакет с мандаринами, которые мы купили ещё в Патрах, да так съесть и не успели. И не успеем, открою вам эту печальную тайну.
     Детство и юность Сеня провел в интернете, из-за чего ходит прихрамывая, держась за мою руку, поэтому я пакет лидловский с мандаринами ему отдал, а камеру себе оставил.
     Ковыляем мы по Флоренции, дивимся на красоты местные и на доброту человеческую - через каждые двадцать метров люди незнакомые подбегают и, улыбаясь, мандарины протягивают, лопочут что-то по-иностранному, не разберешь что.
     Мы тоже в ответ улыбаемся, отказываемся вежливо, я Сене говорю:
     - Обычай какой хороший во Флоренции, путников мандаринами встречать. Добрый обычай. - Грацио, грацио сеньоре и сеньорины, у нас у самих полный пакет, еще с Греции, но всё равно, спасибо!
     Пока мы дошкандыбали до галереи Уффицы, весть о нашем появлении по всему городу вместе с мандаринами раскатилась. А на площади Синьории открылась нам картина фантастическая - толпа народу с флагами цветастыми опутала веревками статую необрезанного Давида и тянут его, раскачивают во все стороны. Вот уже и рука с пращей отвалилась, и голова по мостовой каменной поскакала, а вот и сам Давид - всё.
     Подивились мы на это торжество демократии и пошли Ботичелли смотреть, точнее, картины его, пока их местная элита на куски не порезала. А как из галереи вышли - вместо Давида новая статуя стоит - бронзой на солнце сверкает. И народ нам рукоплещет почему-то.
     Присмотрелись - а памятник то нам с Сеней поставили. Так и вошли мы в историю города - бронзовый я, гордо смотрящий в светлую даль, а рядом - племянник мой, утомленный дальней дорогой, как Санчо Пансо, с лидловским дырявым пакетом в руке. А на постаменте мандарины бронзовые рассыпаны. И по всему городу тоже, где падали наземь наши цитрусовые - памятные знаки теперь стоят...

Хрен, горчица и двоичный код

     Все детство (как было сказано выше) Арсений провел в интернете. И юность тоже. Можно сказать, что двоичный код у него в крови. Если не знать, что Сеня рожден человеческой женщиной, можно решить, что он продукт любви ЭВМ.
     Общаться с Арсением крайне сложно. Необходимо в совершенстве знать язык программирования АУМ
     (алгоритмизированный универсальный мозготрахатель). Язык этот жестко формализован и не допускает лирических отступлений, двойных стандартов, потаенных смыслов, метафор и прочих аллегорий. Но когда вы овладеете им в совершенстве - поймете, что коммуникация на АУМ - непрерывный праздник и сияние чистого разума.
     - Сеня, - начинаю я издалека, - дай мне ручку. - Зачем? - Записать. - Что записать? - Умные мысли. - Куда? - В блокнот. - В какой блокнот? - Который из атомов и молекул сделан.
     Этот просветляющий сознание диалог может продолжаться бесконечно, и закончить его реально только апелляцией к Большому взрыву...
     Сеня ревностно собирает квитанции, кассовые чеки и билеты, как доказательства нашего финансово-геолокационного присутствия в мире.
     - А что потом? Вот приедешь домой, и?
     - Что 'и'?
     - Квитанции пошто тебе?
     - Положу на полку, пусть лежат.
     - Ладно, зайдем с другого боку. Когда-нибудь помирать придется. Останется после тебя человечеству мешок квитанций, с собой ведь не утащишь.
     - Почему? Я попрошу, чтобы в гроб положили.
     А ведь и верно, думаю, квитанции они и на том свете квитанции, и без них никак...
     Ноль, один, один, ноль, ноль, один - Сеня сосредоточенно покрывает баварские сосиски двоичным кодом из хрена и горчицы.
     Хрен, хрен, горчица, хрен, горчица, горчица, хрен, горчица... Тюбики с цифровыми приправами быстро пустеют.
     За окном поезда пролетают альпийские пейзажи, но мы не смотрим на них - околдованные бинарным ароматом сосисок под горчично-хреновым соусом...

Конотопские раки

     О том, что день задался стало ясно уже утром, когда с моего приёмного племянника прямо на улице ниспали наземь штаны. Сеня развел руки в немом вопросе - как жить дальше будем?
     - Хорошо, что это случилось в Черемушках, а не на Красной Площади, - сказал я, - иначе тебя непременно арестовали бы за осквернение святыни и неуважение к духовным скрепам.
     Чуть позже - в элитном ресторане 'Му-Му' - Арсений от переедания упал со стула, под неодобрительные взгляды местной аристократии. Он лежал на полу и с удивлением наблюдал за мирозданием с так внезапно изменившегося ракурса...
     ...Электронный поезд компании 'Укрзалiзниця' Москва-Киев был заботливо подготовлен для перемещений по империи зла - его собрали из самых грязных, старых, немытых и загаженных вагонов.
     - В туалете зачем-то с потолка капает вода, - удивился Арсений. - Это душ, - успокоил я своего финдиректора.
     ...Гламурно-стервозные российские пограничницы проверяли наши еврейские паспорта особенно тщательно - с помощью спецлупы, которую навинчивали себе прямо на левый глаз. Они подносили паспорт близко-близко, потом внимательно смотрели нам в лица (правым глазом), потом опять на паспорт сквозь лупу (левым глазом), потом опять на нас (правым). Это было страшно. Это было очень страшно...
     Украинские пограничники были гигантского росту и одеты в камуфляж. Они не привинчивали к глазам лупы и поставили нам штампы в паспорт без единого вопроса.
     - Странно, - удивился Сеня, - воюющая страна проверяла наши документы три минуты двадцать семь секунд, а сторона не участвующая в конфликте - более получаса и с пристрастием...
     В четыре утра, в Конотопе, меня разбудили крики извне: 'пивораки, пивораки, покупайте пивораки!'
     Да ведь это знаменитые конотопские пивораки - подумал я и заплакал от счастья...

Третий ангел вострубил

     В космический страсбургский трамвай мы сели наобум и поехали куда рельсы ведут, то есть до конечной, о местоположении которой нам не было известно ничего.
     Выбирая маршрут, мы положились на дизайн трамвая, остальное нас с приемным племянником не интересовало.
     Плотный обед и солнечная погода навеяли мысли о Вечном. Жизнь человека подобна трамвайному путешествию, - размышлял я, - процесс движения необычайно интересен (только не Арсению - он всю дорогу изучал трамвайный билет и квитанцию к нему): новые виды за каждым изгибом пути; могут раньше времени высадить контролеры или повстречаться прекрасная незнакомка. Но на конечной станции обязательно будет кольцо завода имени Октябрьской революции, 'Острая могила', или областная психиатрическая лечебница...
     На конечной остановке трамвая был мост. А за ним еще один, через Рейн. По ту сторону реки нас встретил немецкий город Кель, накрытый радугой на полнеба, и - что уже похоже на фантастику - роскошный китайский буфет 'бери-что-хочешь-и-сколько-влезет за 15.99'.
     Вот и жизнь наша, успокоился я, доедая шестую порцию мороженого, наверняка завершится божественным банкетом. И ангелы небесные будут подносить нам яства за наши земные мытарства... Третий ангел вострубил:
     - А на третье у нас - компот!

Тора и Лиссабон или длинный-длинный шаг

     - А какая в Лиссабоне ширина трамвайной колеи? - озадачил меня Арсений, - европейская?
     - Ну, поскольку Португалия пока ещё Европа, то и колея, надо полагать, европейская. На вид меньше метра.
     - А давай померяем, вот у меня на палке отметка есть в десять сантиметров - финдиректор радостно протянул мне палку.
     Я живо представил себя ползающим по трамвайным путям под ошеломленные взгляды туристов, и благоразумие подсказало мне не совершать этот смелый поступок.
     - А ты умеешь делать метровые шаги? - резко сменил тему Сеня.
     - Умею, - ответил я и сделал гигантский шаг вперед. Ох, это ещё был тот шажок, скажу я вам! Суставы мои хрустнули, два незадачливых афропортугальца вздрогнули, а испуганная мамаша утащила своё чадо в переулок.
     - Большой шаг для одного человека, но маленький для всего человечества, - отрезал финдиректор.
     - Я, пожалуй, это запишу. Будет новый рассказ.
     - Запиши, и про трамвайную колею не забудь, и про свастики на тротуаре, и про ошибочную заповедь Торы - напомнил мне приёмный племянник.
     - Обо всём напишу, вот уже пишу, - я вытащил ручку и стал писать этот текст на трамвайном билете.
     - Я тебе говорил - бери блокнот! На билетике про все не поместится.
     - Да кто ж мог знать, что вдохновение... накатит... купи мне тетрадку!
     - У нас деньги закончились сегодня утром, - глумливо развел руками Сеня, - надо было брать блокнот.
     Почему деньги всегда заканчиваются в тот самый момент, когда они нужнее всего?
     Я попросил у зазевавшейся туристки карту города и продолжил писать на ней. Дама вскрикнула...
     Итак. Про свастики. Все тротуары в Португалии - это чернобелая мозаика. Пешеходная часть авеню Almirante Reis украшена узорами отдалённо напоминающими свастики.
     - Снимай эти свастики, - требовал Арсений второй день подряд - всё остальное его не интересовало. - Ты сфотографировал свастики? Снимай сейчас же и выкладывай в Facebook. И чтобы вход в метро попал. Сфотографировал? А знак 'М' влез в кадр? Нет? Снимай снова, чтобы и свастики, и вход, и буква 'эм'.
     Теперь про Тору. Кратко. Куда идти? Вот в чем вопрос, неизменно встающий перед странником в метрополитене незнакомого города. Направо или налево? По ходу движения поезда или против?
     - Давай поступим согласно Торе, - предложил я финдиректору, - как учил нас великий учитель каббалы, у которого мы имели честь гостить в Париже на прошлой неделе - при прочих равных условиях всегда иди направо.
     И мы пошли. Там был тупик. И опять направо - снова не то. Вышли на поверхность.
     - Опять направо идем? - осведомился Арсений?
     Мы двинулись вправо и заблудились окончательно.
     - Это неправильная заповедь, - сказал Сеня, - расскажи об этом нашему равви, и в Facebook напиши, чтоб знали...
     Я написал, Арсений Андреевич. Как мог. В меру своих сил и скромных возможностей.

Суббота начинается в четверг

     Выходной застал меня врасплох прямо посреди четверга. Я не мог поверить своим глазам, но больше обманывать себя было невозможно - улицы опустели, движение автобусов прекратилось, что означало мою пространственную блокировку в Ришон-ле-Ционе посреди стремительно наступившей ночи.
     Вывел меня из состояния созерцательного ступора звонок Финдиректора, который саркастично поинтересовался, когда ждать моего возвращения. Я ответил, что, видимо никогда, поскольку транспорт не ходит и это, учитывая четверговую сущность происходящего, кажется мне нереальным.
     Финдиректор издал восклицание, которое показалось мне радостным, и сообщил, что в силу определенных обстоятельств, которые я вряд ли смогу понять, четверг на этой неделе был заменён на субботу.
     На мой вопрос следует ли из такой рокировки, что суббота будет в свою очередь заменена четвергом, Финдиректор ответил отрицательно, поскольку святость субботы не позволяет сделать этого. Именно поэтому у нас будет две субботы плавно переходящие друг в друга.
     Когда же я догадался поинтересоваться, часто ли такое происходит в нашей маленькой стране, Финдиректор прочитал мне длинную лекцию, из которой я почти ничего не понял, в силу того, что а) - я из Луганска, б) - очень устал.
     Что-то там было про Песах, который не имеет права заканчиваться в понедельник и среду, про календари, времена года, космологическое красное смещение и даже бозон Хиггса. А может это была постоянная Планка, я не помню. Впрочем, после пятнадцатикилометрового марш-броска по ночному Израилю это уже не имеет существенного значения.

Ты должен добиваться

     - Ты должен добиваться, - сказал мне мой приёмный внук (бывший приемный племянник, который переназначил меня дедом) - тебе сказали 'нет' и ты сразу уходишь. Это он к моим попыткам открыть банковский счёт в Эстонии. Я то полагал, что в свободной стране, сбросившей путы советской оккупации, банкиры будут рады иностранному вкладчику, но нет, не увидел я улыбок на их финансовых лицах. И главное - я готов добиваться, я этого не боюсь, но не знаю как. - И я не знаю, - ответил финдиректор, - но ты должен. - Хорошо, - говорю, - мне сказали 'нет', а я: 'откройте', а мне: 'нет', а я: 'откройте' и не подпускать следующего просителя. - Так долго не получится, вызовут охрану, ты должен менять стратегию. И точно, я сразу Эдисона вспомнил, который после стотысячепервой неудачи изобрёл лампу Ильича. - Я могу залезть под стол к сотруднику и оттуда: 'откройте счёт', потом сбоку из-за перегородки высунуться: 'откройте', в окошко постучать: 'откройте!' - Так сразу в психушку закроют, - подвел итог мой учитель.
     И вот что обидно - желание есть, горы готов свернуть, планов громадье, хотя и невнятных. Только куда ни сунешься, сразу: 'нельзя' И добиваться хочу, правда, уже не совсем понимаю чего, а если честно, то совсем не понимаю. И вот тут до меня дошел смысл сказанного когда-то луганским святым Искандером Поповым:
     - Старичок, ты что-нибудь понимаешь? - и, не дожидаясь ответа, продолжил, - я ничего не понимаю!
     Я то по молодости подумал, что это была шутка.

Снятся ли электроовцам биткоины

     Не только люди мечтают о деньгах. Моя персональная эвм вдруг стала сильно тормозить. Все программы выключены, а процессор работает на 100%. И электроовца отключилась. Электроовца - это название вайфайной сети, которую эвм раздает всем страждущим. Позвал я финдиректора, говорю, дело не чистое, чем-то занимается эвм непотребным. Финдиректор кнопки понажимал, таблицы и графики мне непонятные пооткрывал и смеётся:
     - Поздравляю, твой ноутбук видимо решил обогатиться и все свои ресурсы бросил на производство биткоинов. Ты по каким сайтам лазишь вообще? Я с такой заразой ещё не сталкивался.
     - По хорошим сайтам, - отвечаю, - самым лучшим, где девушки красивые и любовь на каждой странице, что может быть прекраснее! А биткоинов то много наделал, зашевелилась у меня надежда, можно их вынуть из эвм, ей то они зачем?
     - Нельзя, - говорит финдиректор. Но я ему не до конца поверил, подозреваю, что он их тайно себе забрал. - И еще неприятность, электроовца сдохла, все службы удалены и раздавать вайфай святой ты теперь не сможешь.
     Такие вот пироги - ни биткоинов ни электроовцы.

Тень Финдиректора

     - Вот смотри, - Финдиректор ткнул тростью земную твердь - я отбрасываю три тени.
     - Это потому, что на фонаре три лампы.
     - А от двух ламп будет две тени.
     - Да, от двух будет две, - я начал втягиваться в интеллектуальный диалог.
     - А от одной - одна.
     - Естественно, а от ста ламп - сто теней, а от четырех - четыре. Финдиректор внимательно посмотрел на меня, - это не совсем так, от половины лампы будет тоже одна тень, и от одной четвертой тоже одна, и от одной сотой и даже от одной тысячной...
     Тут моя картина мира разлетелась как карточный домик. Всё стало зыбко, неопределённо и трансцендентально...

Финдиректор всемогущий

     Неожиданно для всех финдиректор (и по совместительству - мой приемный племянник) отрастил бороду и усы. Они удались на славу, несмотря на протесты окружающих, и теперь завкафедрой финансов и романсов стал похож на моржа, а когда надевает морскую фуражку с гербом города Венеции - на юнгу-пенсионера и пиратанеудачника одновременно.
     Финдиректора я знаю давно - с момента его зарождения, и меня уже давно не удивляют спонтанные изменения его внешности. Удивляет другое - за двадцать пять лет знакомства я так и не уразумел, чем занимается мой племянник. Сутками напролет он сидит, скрутившись морским узлом, за ЭВМ в полутьме комнаты, окруженный голубоватым сиянием монитора и прочих гаджетов непонятного назначения.
     Иногда - краем глаза - вижу десятки открытых окон с таблицами, графиками и прочей цифровой мишурой. Либо он шпион, либо хакер, либо то и другое, порой подозреваю я.
     Однако правду - не утаить. Из обрывков фраз, брошенных мимоходом, фрагментов событий, невероятных совпадений, как пазл, начала открываться картина безграничной палитры интересов и необычайных свойств моего приёмного племянника.
     Не буду томить вас загадками - финдиректор всемогущ. И это его основной вид деятельности. А как иначе объяснить его тотальный контроль за моими перемещениями? С указанием маршрута, времени и места. А секретные коды Western Union, которые он мне постоянно сообщает еще до того, как я их отослал получателю?
     Да что там коды - в Афинах, где расписание транспорта отсутствует как явление, он предсказывал с астрономической точностью появление нужного автобуса. Посмотрев на номера купленных мной долларов, он поведал об их перемещении - начиная от монетного двора и заканчивая обменным пунктом в Израиле. Но окончательно уничтожил морально он меня в пустыне Негев, сообщив иерусалимское время, лишь мельком глянув на cолнце.
     Ошибка составила одну минуту, да и то, подозреваю, была введена лишь для того, чтобы не травмировать меня сверх меры. Да, я потребовал объяснений, но финдиректор лишь усмехнулся и несвязно пробормотал что-то о радианах, склонении над горизонтом и диаметре солнечного диска деленного то ли на меридиан, то ли на мегабит в секунду...
     Теперь мне стали более ясны особенности биографии племянника.
     Отец финдиректора застрелился, не выдержав конкурентной борьбы, а мать лишилась рассудка и уже восьмой год бредит уравнениями Шрёдингера и элементами булевой алгебры, потому как жить рядом со всемогущим существом - тяжкое бремя, и не каждому оно по плечу. Но одновременно - это и самая почетная обязанность изо всех, какие только могут быть. Слава Финдиректору Всемогущему!

Вселенная и торт

     Племянница решила создать торт.
     - У тебя есть миксер? Нужно взбить яйца для крема.
     Миксера у меня не было, о чем я немедленно сообщил.
     - Но выход будет найден, еще не случалось такого, чтобы мне не удалось использовать что угодно для любых целей с блестящим результатом.
     Я взглянул окрест, надеясь подобрать необходимый гаджет, и взгляд мой уперся в товарища финдиректора, по совместительству исполняющего обязанности моего приемного племянника, альтер эга и личного психоаналитика.
     - А давай используем Сеню, он любит размахивать руками, пусть поработает миксером?
     - Скорость не та, - ответила племянница, - дальше думай.
     - Эврика! - воскликнул я через две секунды, - у меня есть антикварная стиралка 'Рига 17М', мои друзья готовили в такой майонез в начале 90-х, неплохо зарабатывали, кстати, но крема получится литров десять.
     - Ты полагаешь, если в названии присутствует литера 'М' это означает миксер? Не то, дальше!
     - Я напряг еще одну извилину и приемлемое решение было найдено:
     - Электродрель! Вставим вместо сверла вязальную спицу, конец загнем петлей и, вуаля, агрегат готов.
     - Гениально, - ответила племянница, - завтра жду в гости.
     Но все оказалось еще проще. Через час мне попалось объявление о продаже квартиры за тысячу евро, и на следующий день недвижимость была моя. - Все имущество оставляю тебе, - сказал продавец, мы пожали руки и я начал осматривать доставшееся мне богатство. Миксеров в новой хате было две штуки, с запасом, один из них я отдал племяннице и взамен, еще через день, мне был вручен кусок торта в качестве награды.
     - Она сама его делала? - недоверчиво спросил Сеня.
     - Сама.
     - А вот это красную штуку сверху тоже?
     - Ну да, взяла желатин, смешала...
     - Стоп, а где желатин взяла?
     - Купила в магазине.
     - Это еда из коробки, - заключил финдиректор, - 'сама', это когда все сама делает, включая желатин.
     - Смотри, - попытался я возразить, - желатин делают из костей животных, сама племянница сделать кости не может, нужна корова, например, но ведь и корову она создать не в состоянии?
     - Разумеется, - согласился Сеня, - еще нужен бык.
     - Нужен, ответил я, - и не забудь, что необходима еще одна корова, чтобы от быка родить нашу, которую мы пустим на желатин. Таким образом цепочка коров уходит в бесконечность прошлого, где натыкается на Большой взрыв. Из чего я делаю вывод, что для абсолютно самостоятельного создания торта требуется, как минимум, самому сотворить вселенную.
     Но Сеня меня уже не слушал, а пользуясь моментом доедал остатки десерта, который завершил свое многомиллиарднолетнее путешествие таким простецким образом, что было самым удивительным в этой правдивой истории.

Изя, Анастасия и дифференциальное исчисление

Я знакомлюсь с Изей

     Изя ничего не понимал в этой жизни. Иногда он спрашивал Петровича: - Старик, ты что-нибудь понимаешь? - и, не дожидаясь ответа, продолжал, - я ничего не понимаю.
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Годам к семнадцати я неожиданно обнаружил, что у меня стали исчезать друзья детства, они как-бы схлопывались, превращались в 'дедушкек' и 'бабушек', минуя юность и зрелость, подобно Монголии, перескочившей из феодализма сразу в социализм. Взгляд их тускнел, улыбки становились язвительными, а речь наполнялась ненормативной лексикой. В двадцать лет, вернувшись из армии, я был уже совсем один. Мои стремительно постаревшие ровесники перестали меня интересовать.
     Я бродил по городу и не знал чем заняться. На глаза попалась афиша: 'Только один день в Луганске! Поэтический вечер Андрея Вознесенского'. Я не любитель поэзии и не поклонник Андрея. Но когда в провинцию приезжает знаменитость - идешь всегда, больше ведь не увидишь, скорее всего. Я купил билет и пошел в дом культуры имени Ленина. Возле входа толпился луганский бомонд. Как вдруг...
     Передо мной возник странный волосатый субъект. Невысокого роста, на голове ермолка. Усы, бородка клинышком, костюм-тройка: пиджак, жилетка, галстук - мой взгляд скользил ниже - брюки... нет, нет, нет! Не может быть! Почему у него голые колени! Разум попытался дорисовать брюки, но не справился с этой задачей. На странном типе были... шорты!
     Молодой человек улыбнулся по-ленински и, всеми силами
     изображая серьезность, протянул мне руку:
     - Привет! Меня зовут Искандер. Можно просто - Изя. Я - режиссёр.
     Сразу после концерта Изя пригласил меня к себе в гости. Подружились мы моментально. Такая у Изи специальность - друг! Мы тряслись в трамвае, и я жаловался на жизнь:
     - Люди как-то странно на меня смотрят, то вдруг спросят какую-нибудь нелепость, типа: 'а почему ты так ходишь?' Или:
     'а почему ты так смотришь?'. Я же у них ничего подобного не спрашиваю, даже если мне непонятно, почему кто-то как-то не так ходит и говорит. Начал копаться в справочниках по психиатрии, ничего толком не нашел, кроме того, что если человеку кажется, что на него как-то не так смотрят, это признак психического расстройства! Но я чувствую себя прекрасно! Асоциальных действий не совершаю. Что же получается - вокруг все больны? Но ведь этого не может быть!
     - Может! - Обрадовался Изя. - Мы с тобой здоровы, хотя и каждый по-своему, а все вокруг действительно больны! Пойми, в этой стране здоровых убивали семьдесят лет, если ты хоть чуть отличаешься от других - у тебя будут проблемы! Здесь осталось одно быдло!
     В трамвай зашел контролер. Я показал билет, а Изе пришлось платить штраф. Он нехотя вытащил из кармана помятую трешку и протянул контролеру. Когда тот отвернулся, Изя тихо сказал: 'И горе-злосчастье в придачу!'
     Мы вернулись к нашей теме.
     - Попробуй поехать жить в Европу, и ты увидишь, что никто ничего подобного тебе не скажет. Это и будет доказательством!
     Я еще не знал, что если идешь с Изей даже в определенное место, оказаться можешь где угодно, и время в пути будет не ограничено ничем!
     Только мы вышли из трамвая, как Изя встретил своего знакомого - бритоголового типа с золотой цепью на шее. Изя бросился обнимать и целовать его, тип, как ни странно, не сопротивлялся. Он был в хорошем настроении и начал хвалиться:
     - А я вот на днях купил себе 'Ауди'!
     - Это карма, старичок, - обрадовался Изя, и вытащил из кармана потертую кассету, - я тоже купил себе ауди, это T- Rex!
     Количество Изиных друзей поражало воображение! Иногда мне казалось, что он здоровался с каждым третьим! Встречая парочку, Изя неизменно спрашивал: 'А вы, СЛУЧАЙНО, не любовники?' Вдруг Изя сказал:
     - А ты вообще как относишься к дедушке Ленину?
     Вопрос был настолько неожиданным, а дедушка Ленин настолько меня не интересовал, что у меня вырвалось:
     - Дедушка Ленин... эээ... любил котят!
     Изя заразительно засмеялся и предложил зайти в кулинарию поесть.
     - Сколько капустка стоит, - показал Изя на тарелку тушеной капусты.
     - Толстая продавщица о чем-то беседовала с подругой и вопрос оставила без внимания.
     - Второй раз спрашиваю, сколько капуста стоит? Третий раз спрашиваю, сколько стоит капуста? Капуста сколько стоит, четвертый раз спрашиваю?
     Я не верил своим ушам и глазам. Продавщица не обращала на нас внимания, а Изя как ни в чем не бывало продолжал клоунаду:
     - В семнадцатый раз спрашиваю, сколько стоит капуста?
     Я решил, что нас как минимум побьют, но продавщица сломалась на тридцать седьмоь разе и продала Изе капусту...
     Вроде мы шли к Изе домой, а оказались у небольшой открытой кафешки 'Пролисок'... На 'Пролиске' кучковался народ. Были здесь странные волосатые (и не очень) личности и необыкновенно красивые дамы всех возрастов. Они негромко переговаривались. Атмосфера дышала загадочностью и ожиданием чуда. Кто-то курил. Кто-то пил кофе. Когда появился Изя - все оживились, ему начали махать. Он обошел столики, перецеловал всех женщин и мужчин. По ходу дела предложил двум дамам выйти за него замуж, а семейной паре - оформить шведский брак и уехать в Амстердам.
     Стояла поздняя ночь. До меня долетали загадочные слова: 'карма', 'сансара', 'чакры', 'Кьеркегор', 'Кондрючий'... За несколько часов нашего знакомства Изя с головой погрузил меня в незнакомый и невроятно притягательный мир.
     Дело шло к утру, народ расходился, я так и не понял, что тут происходило, но мне понравилось! До Изиного дома, судя по его словам, было далеко, и я пригласил Изю к себе в гости:
     Я тут с родителями живу рядом, на Красной Площади, у меня своя комната. Переночуешь, а днем я познакомлю тебя с предками! Ты им понравишься!
     - Спасибо, старичок, - обнял меня Изя, и мы зашагали ко мне домой...

Встреча

     Изя и Петрович вышли из общественного туалета, поцеловались и разошлись в разные стороны. Неожиданно Петровича взял под руку мужчина средних лет и, показывая на удаляющегося Изю, тихо сказал:
     - А вы знаете, что этот волосатый известный в городе гомосексуалист? Остерегайтесь его!
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Итак, это свершилось! Мои родители познакомились с Изей.
     Папа брезгливо пожал протянутую руку, и молча удалился к себе в комнату. Много лет спустя, он напишет в своих мемуарах:
     'в окружении Ильи появился некто Искандер, величавший себя режиссером театра (которого не было), и представлявший собой тонкого горбатящегося прыщеватого человека с лохматыми волосами и неопрятного крайне. Так и кажется, что одет он был в засаленные лохмотья. Меня он ещё и тем ошеломил, что первый полез ко мне здороваться, протянув потную сальную руку, которую я с содроганием вынужден был вяло пожать.'
     Перепуганная мама всеми силами изображала дружелюбие и пригласила Изю позавтракать.
     - Искандер, - начала она издалека, - вы знаете, я недавно сломала ногу, меня отвезли в больницу и перед операцией укололи наркотиком! Я испытала такую эйфорию! А вы когда-нибудь пробовали наркотики?
     - Ну, как вам сказать, - Изя прожевал булочку и отхлебнул чаю, - конечно же пробовал: кетамин, марихуану, гашиш, мак, амфетамин...
     Моя мама всегда гордилась своим умением разузнать правду так, что бы никто и не догадался...
     ...Изя стал частым гостем в нашем доме. Могу только предполагать, что думала мама про наши отношения. Однажды она продолжила свой изысканный допрос:
     - Недавно прочитала в газете, что есть такие люди, гомосексуалисты, вы слышали про таких?
     - Знаю, знаю - закивал Изя, - как-то в Питере был у меня один...
     Больше моя мама ничего у Изи не выпытывала...

Изя ищет жену

     Женщины любили Изю, но мало кто из них решался выйти за него замуж. Изя сильно страдал и, если заходил к даме (даже замужней), обязательно говорил:
     Старушка, выходи-ка за меня замуж! В конце концов, он стал называть всех женщин своими жёнами.
     Встречая Петровича, он спрашивал:
     Старичок, ну как там поживает наша жена?
     'Изя и Петрович', каноническое
     издание.
     От Изи ушла жена. Полгода он сильно горевал, а потом отправился на её поиски.
     Ко мне он заявился с большим фибровым чемоданом и предложил разыскивать сбежавшую супругу вдвоем. Жил я тогда с родителями, и они это известие встретили без особой радости. Изю они не любили. Правда, перед нашим отходом мама вышла в коридор, осенила меня крестным знамением, чего раньше за ней не наблюдалось, и трагическим голосом произнесла:
     - Я БУДУ МОЛИТЬСЯ ЗА ТЕБЯ!
     Меня передернуло, и мы с Изей вышли на улицу. На улице был декабрь, и где искать пропавшую жену было мне не совсем ясно. Изя все объяснил. Поехать Вера могла только к родителям, больше некуда, родители живут в городе Сасово, что в Рязанской области. Ситуация прояснилась и мы двинулись в сторону
     железнодорожного вокзала. Ехать до Сасово сподручней через Москву, но мы не искали легких путей, и поехали как обычно. В данном случае через Воронеж, Рязань и далее до Сасово. С великим множеством пересадок.
     За окном проплывали холодные донбасские пейзажи. Большой заснеженный террикон со срезанной верхушкой появился и величественно заслонил окружающий вид.
     - Фудзияма, - тихо прошептал Изя...
     Глубокой ночью мы прибыли в Воронеж. Проводник разбудил нас поздно, да еще Изя долго копался и ругался, собирая свои вещи - выскакивать нам пришлось уже на ходу.
     Переждать ночь решено было в привокзальном буфете. Рязанский поезд отправлялся утром. Мы сидели за столом, ели подозрительные воронежские бутерброды с колбасой и вели разговоры про женщин. Интимная сторона человеческой жизни меня очень интересовала, как и некоторые аспекты женской анатомии. Я так надоел Изе со своими расспросами, что он согнул пополам кружок полузасохшей колбаски и поднес к моему лицу:
     - Смотри! Примерно так это выглядит. Ничего особенного. На месте разберешься, старичок, что и как!
     Наш поезд весело стучал, подъезжая к Рязани. Мы с Изей были в полной боевой готовности - все вещи сложены, водка допита, пирожки съедены. По проходу, уклоняясь от торчавших ног, пробежала девушка с подносом:
     - Котлеты покупайте, котлеты покупайте, котлеты покупайте, - монотонно бубнила она.
     - А наркотики у вас есть? - Окликнули мы даму.
     - А зачем вам наркотики, - удивилась продавщица.
     - А зачем нам котлеты? - парировал Изя.
     Мы прибыли в Рязань и пересели в электричку до Сасово. Найти родителей сбежавшей супруги не составило труда, Изя бывал у них в гостях. Родители жили в маленьком частном доме на окраине города, и нам оказались совсем не рады. Веры не было. Нам сообщили, что Изина жена теперь живет в Москве и просит её не беспокоить. Мы немного посидели, раздумывая, что делать дальше. Изины теща и тесть занимались своими делами, не обращая на нас внимания. Тогда мы решили ехать в Москву.
     В Сасово потеплело, весь снег растаял. Кругом образовалась страшная слякоть, а у Изи стали разваливаться сапоги. При каждом шаге они издавали странный всхлипывающий звук, из них текла вода. Изя шел и громко проклинал славянское быдло, коммунистов и луганскую обувную фабрику, а потом попросил меня купить ему новую обувь.
     - Изенька, миленький, у меня осталось всего пятьсот рублей, походи пока так, - попытался я отвертеться.
     Тогда Изя, балансируя на одной ноге, стащил сапог и молниеносным движением рук разъял его на две части, как будто тот был сделан из папье-маше!
     - В этом можно ходить? - кричал Изя, размахивая перед моим лицом лохмотьями, с которых во все стороны летела вода.
     Подобная трансформация материи произвела на меня такое сильное впечатление, что я немедленно купил Изе летние туфли, на более серьезную обувь финансов не хватило. Довольный, Изя надел обновку и мы зашагали на Сасовский вокзал. Как мало нужно человеку для счастья! Тяпнув по рюмке водки, мы смело шагнули в милую грязь и тихонько затянули нестройным дуэтом: "Гляжу в озера синие, в полях ромашки рву! Зову тебя Россиею, единственной зову!"

Как мы с Изей Москву покоряли
и походу дела нашли все потерянные колена Израилевы

     Много лет Изя убеждал Петровича в том, что тот еврей. Наконец, Петрович решился пойти в синагогу. Провожая его, Изя
     сказал:
     - Старик, не забудь, когда зайдёшь, снять шапку, перекреститься и сказать: 'Шалом, бояре!'
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Так, весело напевая и слегка пошатываясь, мы добрели до железнодорожной станции Сасово. Возле вокзала, на лавочке, сидели старушки с мешками и сумками. Увидев нас с Изей, они замолкли. Все то время, что мы проходили мимо, бабушки молчали. Их головы медленно поворачивались вслед за нами, словно антенны дальней космической связи. Когда мы зашли в здание вокзала, Изя задумчиво произнес:
     - Старичок, ты понимаешь, что мы были главным событием в их жизни?
     ...В полутьме общего вагона, когда все обитатели поезда затихли, Изя стал посвящать меня в таинства еврейского вопроса.
     - Как тебе известно, было двенадцать колен Израилевых. В настоящий же момент существует только одно - Левиты, где, спрашивается, другие колена?
     - И где же они? - спросил я. Изя совсем уже зашептал:
     - Какая главная отличительная черта евреев, знаешь?
     - Нет!
     - Богоизбранность! А теперь смотри, кто у нас еще богоизбран?
     - Ну, если так ставить вопрос, то... - невероятная догадка озарила меня - русские?
     - Конечно! Откуда все эти стоны о величии русской души, о таинственной миссии русского народа? Русские - одно из по- терянных колен! Только никому об этом не говори, а то прибегут буддисты и набьют тебе морду! С такой же легкостью Изя доказал, что являются евреями немцы, французы, греки, армяне, египтяне и японцы... С верхней полки донеслось полусонное:
     - Да когда же вы все уедете!
     - Так едем! Уже час катим, - обрадовался Изя!
     Старик Эйнштейн был прав - наше пространство искривлено и скручено! Особенно остро это понимаешь ранним утром в общем вагоне электронного поезда, когда за мутным окном проплывает грозная гравитационная аномалия - Москва. И в этом городе у вас нет ни одного знакомого человека.
     После ночи в общем вагоне мы устали и сильно хотели спать. Изя оценил опытным взглядом зал ожидания Казанского вокзала, обнаружил в углу неприметную дверку и смело её открыл. Мы быстро зашли в служебное помещение и закрылиза собой дверь. Я разволновался, но Изя провел пальцем по полу и показал мне пыль:
     - Здесь никого не было больше недели, мы сможем спокойно выспаться.
     В помещении было тепло, и мы мгновенно уснули. Даль- нейшие события развивались бессмысленно и беспощадно. Оказалось, что я не могу долго жить в Изином ритме. У меня от усталости и массы новых впечатлений произошла фрагментация сознания. Я плелся за Изей как зомби. Мы шли по каким-то улицам. Общались с бородатыми художниками и бродячими музыкантами. Изя периодически звонил из телефонов-автоматов знакомым своих знакомых, которые могли знать, где находятся люди, которым известен адрес его жены. Он ещё не потерял надежду найти свою супругу.
     Дни рвались на части. Мы ночевали у случайных и, как правило, совершено безумных людей, которых мастерски находил Изя. Иногда спали на чердаках и в подвалах. Именно в Москве я понял, что жизнь бродяги это тяжелый бесплатный труд и непрерывное творчество. И для такой жизни я не гожусь.
     Остатки наших денег заканчивались, на телефоны их уже не хватало, поэтому Изя перешел на телеграммы. День мы просидели на центральном телеграфе. Изя заполнял двух-трехсловные депеши и куда-то их отсылал. Я был в полуобморочном состоянии, и, надо отдать Изе должное, - он заботился обо мне как о ребенке.
     Между отсылками телеграмм, он раздобыл где-то чаю и принес мне в термосе, который мы благоразумно взяли в дорогу. Пока Изя заполнял у стойки очередной бланк, ко мне привязался цыганчонок. Он ходил кругами и канючил подарить ему термос. Я вяло отбивался, а пацан все наглел. Увидев это дело, Изя подошел к мальчику, наклонился и что-то шепнул на ухо. Гримаса ужаса исказила лицо попрошайки, и он убежал.
     - Как тебе это удалось! - не поверил я своим глазам!
     - Очень просто, - ответил Изя, я сказал, что этот термос мне нужен, так как я засовываю его себе в попу...
     ...Естественно, через неделю такой жизни я простыл. Мы лежали на чердаке блочного дома, на улице Соколиной горы. Изя заботливо укрывал меня картонками, поил чаем и рассказывал что-то про соколиную охоту, потом про свою московскую подругу, с которой он жил несколько лет назад. История эта была удивительна - ведь Изину любовь преследовал... сам Шнитке! Тот самый композитор, а не однофамилец. Самое смешное, что влюбленный Изя ей поверил. О том, что девушка больна, он узнал из малоприятного телефонного разговора с Альфредом Гарриевичем... Я слушал Изины байки, и мне было хорошо...
     ...К хлебному магазину мы пришли перед самым закрытием.
     - Хлеб весь! - обрадовала нас продавщица.
     - Прекрасно, - ответил Изя, - мне одну буханку.
     - Хлеб ВЕСЬ! - дама начала нервничать.
     - Нам весь не нужен, - ответил Изя, вы дайте одну буханочку.
     - ХЛЕБ ВЕСЬ! - заорала тетка.
     - Я понимаю, что он весь, - не унимался Изя, нам то всего одну буханку...
     ...Деньги закончились неожиданно. В это момент мы находились возле спорткомплекса 'Олимпийский'. Я чувствовал себя лучше, но был очень слаб. Изя заприметил небольшую церковь возле стадиона, и мы двинулись в храм божий.
     Поздоровавшись с батюшкой, Изя попросил дать нам работу на день, так как у нас исчезли деньги. Поп согласился и показал рукой на кучу смерзшегося битого кирпича:
     - Разбейте её и перенесите кирпичи сюда, - батюшка показал на место в десяти метрах и ушел. Нам выдали два лома, и мы принялись за работу.
     Мороз в тот день упал до минус пятнадцати, мы надели на себя все, что можно, и походили на пленных немцев под Москвой. К вечеру куча была перемещена в новое место, нас накормили православным обедом и дали денег. Моей доли как раз хватало на билет до Луганска. Изя решил остаться в Москве. Мы обнялись, Изя прослезился:
     - Старичок, ты будешь молиться за меня?

Осенний вечер в Варне
или весёлая история о неразделённой любви

     Изя и Петрович хотели уехать во Францию.- Вот увидим мы там двух красивых француженок, - мечтал Изя вслух, -подойдем и скажем:
     - Мы из России...
     - О! Да вы настоящие тарзаны - воскликнут они, - мы вам, пожалуй-то, и бесплатно дадим...
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Оказывается, в Болгарии бывает очень холодно. Особенно когда на улице ноябрь, а в кармане ни копейки, точнее ни лева. Именно в такой ситуации оказались мы с Изей. Двигаясь на зимовку в теплые края, мы проиграли - холод оказался быстрее и нагнал нас в Варне. Оставался один путь - в Стамбул! Но для въезда в Турцию требовалось заплатить десять долларов с человека. И эту небольшую сумму мне никак не удавалось заработать.
     Играя в Варне на флейте в подземном переходе в центре города, я собирал денег только на хлеб и бозу (национальный балканский напиток из перебродившей пшеницы). Вдобавок ко всему я простыл.
     Итак, я в очередной раз музицировал, а напротив меня торговала книгами невысокая, полненькая, очаровательная девушка с длинными темными волосами. Я играл, а она смотрела на меня, не отводя взгляд. Изя топтался гдето рядом. Наконец, девушка не выдержала и подошла ко мне. Я перестал играть, и мы познакомились. Девушку звали Радмилой и она хорошо говорила по-русски. Поправляя волосы, Радмила неожиданно сказала:
     - Я в тебя влюбилась с первого взгляда! Ты мне так нравишься, я хочу заняться с тобой любовью!
     Я согласился быстрее, чем она закончила говорить, и предложил пойти к Радмиле домой - продолжить знакомство.
     - Ко мне нельзя, - ответила девушка, - я живу у тетки, а она запрещает мне приводить гостей.
     Любовь на улице отпадала - холодно, на отель нет денег, и тогда я просто повел девушку в кафе. Всех заработанных за неделю левов хватило как раз на кофе и коньячок.
     Вечерело. Начался дождь. Мы втроем сидели в кафе. Пьяненькая Радмила устроилась у меня на коленях. Она обнимала меня и страстно целовала в губы, так, что я начал задыхаться. Меня бил озноб, я был пьян и сильно простужен. Обхватив меня руками, Радмила горячо шептала мне на ухо:
     - Я хочу заниматься с тобой любовью. Возьми меня с собой. Мы будем путешествовать по миру и заниматься любовью...
     Сидящий рядом Изя, видя мое замешательство, незаметно толкал меня в бок и злобно бурчал:
     - Соглашайся, дурачок! Пусть едет с нами - потом потихоньку передашь её мне!

     Наступило утро. Радмила ушла домой к злой тетке, а мы с Изей побрели по Варне в сторону моря и совершенно неожиданно наткнулись на термальные источники на самом берегу. Вода была горячей и пахла сероводородом. Вот куда нужно было вести Радмилу. Я спросил Изю:
     - Подойдет ли эта вода больному и измученному мне?
     Изя ответил не задумываясь:
     - Старичок, для любого дела всё подойдет!
     Мы разделись - я до трусов, а Изя полностью, и погрузили свои тела в горячую воду. Вновь пошел дождь. Невдалеке шумел прибой. Мы лежали и балдели от счастья.
     - Все-таки Господь то нам как помогает!
     - Все моими молитвами! - отозвался Изя.
     - Ну, и твоими тоже, - согласился я.

Балканский экспресс

     Изя и Петрович везли большой запас вареной картошки в мундирах в связи с отсутствием денег. С каждым днем она становилась все хуже и хуже, приобретала странный мутно-белый оттенок, а на третий день пути стала испускать специфический запах. Как-то в Румынии, в вагоне поезда, Изя извлёк пакет с неопределенного вида месивом, судорожно сглотнул, принхался и, подмигнув Петровичу, сказал:
     - Ну что, говнокартофель есть будем?
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Ну что же, прощай Варна! Прощайте прекрасная девушка Радмила и горячие сероводородные ванны!
     За две недели праведных трудов мне не удалось собрать денег на переход турецкой границы, зато их было достаточно на один билет до Софии или на два билета на половину пути.
     Проводы были долгими и трогательными. Уже на вокзале мы познакомились с болгаркой Ленкой. Она не признавалась мне в любви, зато угощала водкой и сигаретами.
     Вместо закуски Изя забодяжил малосъедобное варево из овсяных хлопьев 'Геркулес' (везли с самого Луганска), кипятка и остатков подаренного кем-то варенья. Ленке было за сорок. Она была учительницей музыки, и жаловалась на тяжелую жизнь в Болгарии. Наше веселье прошло на славу, и к ночному поезду на Софию мы вышли уже 'никакие'. Ленка помогла нам устроиться в купе, обняла по очереди и пожелала счастья.
     В жарко натопленном вагоне мы устроились на одном диване, и нас быстро сморил сон. Изя заснул первым, крепко прижав к груди драгоценную банку с овсянкой. Посреди ночи меня стали мучить кошмары. Мне снилось, будто я стою голый в луже теплой грязи в одних шерстяных носках. Кругом невыносимая жара, носки мерзко липнут к ногам и тяжело дышать...
     Пошевелив пальцами ног, чтобы прогнать дурной сон я проснулся. Первое, что я увидел после пробуждения - были три болгарина. Они сидели напротив и смотрели в сторону Изи абсолютно безумными глазами.
     Я медленно повернул голову, и мне стало дурно. Изя спал, скрючившись у меня в ногах, и скрипел зубами. Он все также крепко сжимал трехлитровую банку, но уже вверх дном. Его лицо, шея, пиджак и штаны были перемазаны овсянкой. Лениво сползая все ниже и ниже, она образовала на диване небольшую лужицу, посреди которой лежали мои ноги. Часть варева протекла под диван на радиатор, отчего в купе стоял будоражащий душу запах дешёвого станционного буфета.
     Не веря в реальность происходящего, я опустил ноги, и они мгновенно прилипли к полу. Будить Изю было бесполезно. Пошатываясь, я прошлёпал в туалет, оставляя за собой светло-коричневые следы. Выстирав носки, я набрал воды в пластиковые бутылки и стал отмывать диван, пол в купе и спящего Изю, что
     было особенно трудно... Три пары глаз дико отслеживали каждое мое движение. Я старался не обращать на них внимания.
     В этот момент появился контролер. Проверив наши билеты, он сообщил, что мы пропустили свою станцию час назад. Глубокой ночью, нас высадили на маленькой станции, название которой история не сохранила.
     В тамбуре едва живой Изя столкнулся с пожилой женщиной. Увидев Изю, она испугалась и зачем-то перекрестилась. Изя отреагировал незамедлительно:
     - Что, Бога вспомнили? Страшно стало, когда меня увидели? Затем осторожно, задом, словно Армстронг на Луну, Изя ступил с подножки поезда на землю, и та приняла его в свои ласковые объятия - он медленно повалился на перрон...
     Следующий поезд на Софию был утром. Мы сели в него и тут же встретили знакомого контролера. У меня уже не было никаких сил что-либо объяснять, но мне на помощь пришел Изя:
     - Мы Кришнаиты! Едем на международный фестиваль Кришны в Софию. Будем там воспевать святые имена Господа!.. Но у нас нет денег...
     Контролер вошел в наше положение и больше святых паломников не беспокоил.
     А утром нас встречала София, но это уже другая история...

Детские континентальные сны
или восход луны на австро-венгерской границе

     Однажды в Будапеште Изя и Петрович молча ужинали поздно вечером в гостиничном номере. Наконец, оторвавшись от еды, Изя поднял хмурый взгляд на Петровича и сказал:
     - Старик, а может взорвать всю вселенную нахрен? Сколько это нужно тротилового эквивалента?
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     В детстве я мечтал быть королем подземного метро-царства. Виделось мне, что я тайно делаю с друзьями в Луганске метро. Маленькое. С небольшими станциями и веселенькими поездами из двух вагончиков. И в этом подземном царстве становлюсь королем. В королеву я выбрал себе девочку Лену из соседнего двора. Она была дочкой участковой врачихи и очень мне нравилась. Не знаю, что сказал бы доктор Фрейд о моих подсознательных движениях, но сигарой бы затянулся надолго... Я же полагаю, что причина была в том, что наверху царил развитой социализм со своими царями. Даже выдуманное царство мне пришлось спрятать под землю.
     Монархом я не стал, но метро из своих фантазий нашел. Совершенно случайно. Оказалось, что в детстве мне привиделась первая континентальная линия метро в Европе. После Варны и Софии судьба забросила нас с Изей в Венгрию. Как-то в Будапеште мы спустились в подземный переход, а оказались сразу в метро.
     Маленькая уютная станция. Стены выложены цветной плиткой. Стальные в заклепках зеленые колонны столетней давности. Светло. Прозвенел колокольчик и подкатил смешной поезд из двух вагончиков. Мы не поверили, что такое возможно, но в вагон зашли и поехали, куда глаза глядят, а точнее - рельсы катят...
     ...В Будапеште с игрой на улице было лучше, чем в Болгарии. В день я зарабатывал полкило форинтов и обменивал их на более твердую валюту. Выходило десять-пятнадцать долларов. Мы с Изей даже сняли комнату в рабочем общежитии на окраине города. Общежитие было уютное. В нем недавно сделали ремонт, а на первом этаже был свой магазин...
     ...Я разучивал новую мелодию для флейты - 'O sole mio'. Изя готовил завтрак. Желая потрясти меня своими кулинарными успехами, он поднес ко мне только что сотворенное блюдо:
     - Старичок, посмотри! Это же сыр! - и, боясь, что я не пойму, уточнил - Cheese!!!
     В комнату зашел наш сосед, рабочий из Молдавии. Неодобрительно окинул нас взглядом и начал издалека:
     - Так фальшиво, так фальшиво ты играешь эту песню из 'Ну, Погоди!'...
     За две недели я накопил пятьдесят американских долларов и подбил Изю пробиваться на Запад, в Австрию. План был такой: нелегально пересечь границу, углубится как можно дальше вглубь австрийской территории, на первой встреченной железнодорожной станции сесть на поезд и уехать в Вену.
     ...Холодной декабрьской ночью мы вышли из пограничного венгерского городка в сторону австро-венгерской границы. Брели по компасу в течение нескольких часов. Поля сменились перелесками, а затем мы попали в дремучий лес. Пробираясь по нему неожиданно выскочили на поляну, посреди которой темнела сторожевая вышка. Я похолодел и оцепенел. Но вышка была пуста.
     - Осталась с коммунистических времен, - прошептал я Изе, - это граница!
     Мы словно тени пересекли поляну и углубились в предположительно уже австрийский лес.
     Послышался хруст. Я остановился и схватил Изю за рукав.
     - Ты слышишь? Кто-то идет по нашему следу!
     Треснула ветка. Я прижался к стволу дерева и зашептал:
     - Изя, замри! Нас окружают! Это засада!
     Вновь раздались странные звуки. Это конец, подумал я.
     - Старичок, - пытался успокоить меня Изя, - просто мы в лесу, мало ли, может белочка скачет...
     - А почему она тогда кругами вокруг нас скачет?
     Только я успокоился, и мы продолжили путь, как вдруг новая напасть - сквозь ветви деревьев начало проступать какое-то подозрительное светлое пятно. Я не мог понять, что это, и старался просто не смотреть на него. Однако свет становился все ярче, и у меня сдали нервы:
     - Изя, это на заставе включили прожектор, нас уже ищет пол-Австрии!
     Потеряв всякую надежду, мы смотрели, как разливается по лесу свет. Все пропало, нас засекли. В оцепенении мы простояли минут двадцать, ожидая ареста, но ничего не происходило. Только свет стал ослепительно белым, уполз вверх... и до нас, наконец, дошло, что это была Луна!
     Мы стали свидетелями восхода луны в лесу, на австро-венгерской границе...
     Только отлегло от сердца, и мы посмеялись над своими страхами, как заиграл горн! Громко, звонко и совсем рядом!
     - Та - да - та - там! Та - там!!!
     - Это сигнал 'Застава, в ружьё!' - прохрипел я. Нервы наши сдали окончательно и мы побежали...
     Лес кончился, мы влетели в кукурузное поле. Пошел дождь. Мокрые початки били меня по лицу, и это однозначно была австрийская кукуруза, ибо наша в декабре не растет, это я точно знаю!
     Да, это была Австрия. Мы зашли в небольшой городок, там все надписи были по-немецки. Изя, наслушавшись моих историй о сокровищах европейских мусорников, тут же рванулся к мусорному баку.
     - Старичок, я тоже хочу попробовать!
     Мне стоило больших усилий его удержать.
     - Нам нужно быстрее сматываться, какой бак, это приграничный городок, первый же австриец сдаст нас полиции. Мы снова углубились в поля. Прошел час, Изя не вытерпел:
     - Старик, это свободная страна! Давай прямо сейчас выйдем на трассу и уедем в Вену!
     Я посмотрел на часы - было полтретьего.
     - Ночью нас никто не возьмет, и велик риск нарваться на полицию!
     Изя не унимался:
     - Старик, я программирую: мы сейчас выходим на трассу и тут же стопим машину до Вены!
     Я сопротивлялся, как мог, но переспорить Изю было невозможно! В ход пошли карма, благословение батюшки, полученное перед дорогой, вера в чудо и прочая луганская мистика... Я сдался, и мы вышли на дорогу. Она была пуста. Только вдалеке мерцали фары одинокой машины.
     - Вот увидишь, она довезет нас до Вены!
     Изя вытянул руку с большим поднятым пальцем. Машина тормознула. Дверь открылась, и водитель приветливо махнул нам, мол, залезайте! Только.... На нем была полицейская форма! Ноги стали ватными, меня подхватили под руки и запихнули внутрь...
     Полицейский фургон петлял по ночной дороге. Мы с Изей сидели в обезьяннике сзади, на руках у нас были надеты наручники. Шипела рация. Снаружи пошел снег.
     - Я программирую, старичок, - шептал Изя, - мы попадем в аварию, полицаи погибнут, а мы сбежим, вот увидишь!
     В полицейском участке нас допросили.
     - Я прошу политического убежища, - говорил Изя, - нас преследуют...
     - А почему вы не попросили его в Венгрии? Это свободная страна.
     - Я очень хочу жить в стране Моцарта... - не к месту вставил Изя.
     Ссылка на Амадея не помогла, и после нескольких дней заключения в австрийской тюрьме нас депортировали в Венгрию.

     В венгерской тюрьме сидели граждане разных европейских стран, но к нам с Изей, как к представителям постсоветского русскоговорящего этноса отношение было самое плохое. Более того - в нарушение всех международный конвенций о запрете подневольного труда заключённых, злобные мадьяры как-то отправили нас с Изей на принудительную мойку туалета.
     Они не до конца понимали с кем связываются и сгрудились в проходе поглазеть на наше унижение. Туалет в принципе и так был чист, но мы для усыпления бдительности протёрли пол и только потом Изя перешёл к основной части программы.
     Оглядевшись по сторонам и заметив протекавшую трубу под раковиной, он радостно воскликнул: 'Да у вас тут труба протекает, я быстро поправлю, дайте мне разводной ключ'. Охранники, почуяв неладное, замахали руками и жестами указали на дверь. Но было поздно.
     - Труба течет, я мигом починю, - не обращал внимания на призыв покинуть помещение матриарх всея вселенной. Охрана сделала шаг навстречу, но Изя их опередил.
     Молниеносно, как пришельцы в американских фильмах, Изя оказался под раковиной и с криком 'она же шатается, вот смотрите' - рванул трубу на себя. Труба вылетела вместе с кусками кафельной плитки, как будто всё время ждала этой минуты славы, а вслед за ней из стены ударил фонтан...
     Охранники... нет, они не набросились на Изю, они оцепенели от увиденного. Такого молниеносного преобразования пространства им еще не приходилось видеть никогда.
     Мокрый Изя, к тому моменту уже скинувший мешавшую ему одежду, суматошно плясал в семейных трусах над гейзером и требовал дать ему разводной ключ. Тюрьма, наконец, наполнилась криком и движением...
     Разумеется, что после этого нас держали под замком как особо опасных преступников и ни на какие работы не водили. А затем вообще отправили на Украину от греха подальше.

     ...Мы лежали на диване у известного луганского психиатра доктора Рогова. Он поил нас водкой в психотерапевтических целях, а его замечательная подруга Леночка делала нам Рэйки.
     Изя, находясь в трансе, декламировал стихи, а я их тут же записывал, поэтому тоже имею косвенное отношение к этому шедевру:
     Такой же великий, как и голубой, который выходит, не зная следов, глядя на переносной файв-о-клок, летит в глубину третий глаз на хвосте. И пусть пепел империй лежит на дорогах, мы ступаем по ним, выйдя духовными-пусть вернулись мирскими, но слава же Богу, что вернулись с венгерским тюремным хлебцем. Ах, собака, собака я - украл полотенце у несчастных австрийцев, где проблема - табак. И красивая девушка, сама не зная зачем, охраняет шпиона и пиромана. Харе Кришна! Вернулись! Живые и к женщинам. Только Рогов - дурак, пусть готовит уж рис, программируя глупости, раз так умён. Руки Леночки - их не забуду вовек, когда стукну слегка в двери травы, то сторож Сергеев, выключив зелень, пойдёт, запихнув полы крыльев в карман...

Пышкин
сказ о том, как мы с Изей были офисными работниками

     Изя ошалело смотрел на работу принтера, из которого одна за другой самостоятельно выползали отпечатанные квитанции, а
     затем воскликнул:
     - Да ведь это же искусственный разум!
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Митя Пышкин - краматорский миллионер. В молодости он тусовался вместе с Изей по городам и весям тогда еще необъятного Советского Союза. Потом разбогател. История его успеха, как сам Митя её преподносит, не выдерживает никакой критики:
     - Сначала я купил вафельницу. Испек вафли и отнес на рынок. Продал. Еще испек. Опять продал. Потом купил киоск, продавал там водку и сигареты. Потом еще один и еще. Потом открыл пункт обмена валюты. И еще пару десятков по всей области. Купил квартиру. Дом. Несколько машин. Усадьбу и аэропорт. Все за десять лет.
     Вот вы можете в такое поверить? Я - нет!
     В свой офис Митя приезжает на 'девятке'. Одет в рваные джинсы и футболку, помнящие тусовки с Изей. На ногах домашние тапочки. Глаза у Мити голубые. Один немного косит. Росту Митя невысокого, и когда он сидит на подоконнике и читает Ницше или Каббалу, постороннему посетителю и в голову не придет, что это и есть владелец компании.
     В лихие девяностые это спасло ему жизнь. Бандиты пытались наехать на Митин бизнес, но так и не нашли главного. На Митю они не обратили внимания. Потом гангстеры Краматорска перебили друг друга, и Пышкину уже никто не мешал вести дела.
     Не знаю, из каких соображений, но Митя как-то предложил нам с Изей поработать немного у него в офисе. А может ему просто надоело, что мы вдвоем без толку живём у него дома уже вторую неделю. Мы с радостью согласились и рано утром Митя разбудил нас раньше обычного. Вообще-то, если честно, раньше он нас не будил. Это так, к слову пришлось.
     Митин офис располагался на привокзальной площади. Мы с Изей были представлены сотрудникам компании. Сказать, что они испытали шок - значит не сказать ничего. Они были в трансе, но, как и положено офисным сотрудникам, мужественно это скрывали.
     Кто эти странные волосатые люди? Почему они Дмитрия Михайловича называют Митей? И обращаются к нему на 'ты'!
     Оказалось, что Пышкин - строгий директор. И подчиненные его уважают и боятся. Но мы не смутились, и сразу принялись за работу - бесцельно слонялись по офису, флиртовали с секретаршами, травили анекдоты и пытались, в свою очередь понять, что же здесь происходит, и чем занимаются эти такие серьезные с виду люди.
     А занимались они вещами интересными. Вот системный администратор Паша задумчиво смотрит в монитор, он сосредоточен и собран, может, отражает вирусную атаку? Заглядываю сбоку - пасьянс 'Косынка'. За соседним столом молоденький специалист по продажам тихонько играет в 'Сапера'.
     Нам с Изей происходящее в офисе определённо нравилось! А говорят, что бизнес это трудно! Врут злые языки!
     А вот красивая секретарша быстро стучит по клавиатуре, потом распечатывает текст, смотрит, что-то её не устраивает, она бросает лист в корзину и печатает снова. Даже неинтересно. Хотя постойте, зачем она распечатывает? Отредактировать документ можно прямо на компе, зачем бумагу переводить?
     Когда дама уходит на перерыв, мы с Изей тихонько лезем в корзину и достаем полсотни забракованных вариантов. Сравниваем. Они все идентичные!
     Вошел Пышкин. Что такое! Он недоволен нашей работой! Я не могу поверить своим ушам, да мы трудились не покладая рук весь день! На следующее утро Митя дал нам задания - Изя назначался поваром в открывшуюся офисную столовую, а я садоводом, мне было поручено за день озеленить территорию возле Митиной конторы.
     Озеленять надо было тюльпанами. Я накопал сотню ямок, воткнул туда тюльпаны, присыпал землей и обильно полил водой. Управился за пару часов и пошел смотреть, как продвигаются дела у Изи.
     Изя колдовал над огромным чаном с коричневым варевом, на его голове был надет нелепый поварской колпак. Пахло корицей и чесноком. Изя обрадовался моему приходу, и подбежал с ложкой субстанции землистого цвета. Я отпрянул. Изя попытался засунуть мне ложку в рот, я запротестовал. Изя немного расстроился:
     - Старичок, попробуй, это же прасад!
     Народ приготовленное Изей съел без остатка, и даже похвалил! Правда, лица у сотрудников были немного жалкие и улыбки слегка натянуты.
     - Поваром тебе не быть, - резюмировал Пышкин, попробуем завтра тебя в торговле.
     Мы остались в столовой одни. Изя поставил на стол две чашки чая и мы предались философским беседам о смысле жизни. Неожиданно Изя расстегнул штаны, вытащил оттуда половой член и ополоснул его в чашке с чаем. Потом отхлебнул чайку и сладко зажмурился. Я немного опешил, и спросил:
     - И как, вкусно?
     - А ты попробуй, - оживился Изя и протянул мне свою чашку...
     На завтра выяснилось, что все ранее посаженные мною тюльпаны погибли. Все до одного, и Митя снял меня с должности садовника. Уныло я шатался по привокзальной территории, пока не наткнулся на Изю. Он сидел на ступеньках Краматорского вокзала. Вид его был мрачен.
     - Как дела, - спросил я.
     - В Дружковку еду, - ответил Изя, - командирован начальством.
     - На машине поедешь?
     - Нет, на поезде, - Изя махнул рукой на грязную, обшарпанную, и какую-то совсем уж бесчеловечную электричку, и добавил - ЭЛЕКТРОННОМ!
     День закончился. Наша работа в офисе была признана неудачной, хотя мне кажется, что Митя лукавил. Мы втроем лежали на полу огромной Митиной квартиры и молча смотрели в потолок.
     - Дыра, - вдруг произнес Пышкин.
     - Какая дыра? - встрепенулись мы с Изей.
     Митя показал на потолок, по которому змеилась тонкая едва приметная трещина:
     - Мабуть цэ енергетична дiра?

Изя и языкознание
или мы делаем прорыв в лингвистике

     Наш приятель-миллионер Пышкин собрался ехать на фестиваль Rainbow, который должен был состояться на берегу прекрасного озера Вуокса.
     Мы с Изей попытались увязаться с ним, но все места в Митиной машине были заняты, и он предложил следующее решение - нам предлагалось добраться до Питера 'на собаках', что на хипповском сленге означает бесплатный проезд на электричках и дизель-поездах. Пока мы будем ехать (от Краматорска до Питера на собаках ровно двое суток), Митя отвезет пассажиров, и встретит нас в Питере в условленном месте, и уже оттуда мы поедем с ним.
     Такой план нас устроил полностью, и мы двинулись в путь.
     Небольшое лирическое отступление. Rainbow - это всемирный ежегодный фестиваль хиппи и сопутствующих элементов, яркий представитель семьи Нью Эйдж. В русских реалиях явление немного видоизмененное, но все так же прекрасное! Индейцы, кришнаиты, хиппи, бродяги, великие эзотерики каждый год разбивают огромный палаточный лагерь вдали от цивилизации и проводят целый месяц в танцах, плясках, духовных беседах и прочих святых деяниях.
     В электричке Изя достал и баула черный томик Торы на русском языке и начал читать. Я удивился:
     - Откуда у тебя Тора?
     - Пышкин дал в дорогу, - отмахнулся Изя.
     Сидящая напротив нас бабушка заинтересовалась странной книгой:
     - А что это вы читаете?
     - Ну, - Изя на секунду задумался, - это еврейская библия!
     Лицо старушки засияло:
     - Слава тебе господи, наконец-то евреи поверили в бога! - И перекрестилась.
     Наше путешествие успешно продолжалось уже вторые сутки, периодически нас высаживали контролеры, но мы садились на очередной поезд. А вот на станции Бологое, где нас опять выбросили, следующей электрички не оказалось, то есть она была, но через семь часов.
     Изя поразмыслил и предложил... пойти по шпалам и стопить поезда! Предложение было настолько безумное, что я тут же согласился! И мы остановили первый же поезд! Состоял он из тепловоза и одного вагона. Машинист открыл дверь и помог нам подняться в кабину локомотива.
     - Вы меня простите, - тут же начал разговор Изя, - но мне кажется, что вы потеряли свой состав, у вас там всего один вагон!
     Машинист засмеялся и ответил, что поезд служебный - шлифовщик пути.
     Так нам открылась очередная тайна бытия. Оказывается, чтобы поезда нормально катились по рельсам, путь должен быть идеально ровным. И каждую неделю тысячи локомотивов-шлифовщиков выползают из депо и шлифуют специальными керамическими дисками-цилиндрами железнодорожное полотно! Мы были потрясены этой новостью!
     Ехать в кабине машиниста одно удовольствие. Какой обзор! Какие пейзажи проплывают перед глазами! Вдоль железнодорожного полотна иногда встречались косари, они косили траву в зоне отчуждения и приветливо махали нашему машинисту...
     Чьи это поля и луга? Маркиза, маркиза де Карабаса, чудилось мне...
     Впереди над путями показалось какое-то облачко.
     - Быстро пригнитесь, - скомандовал машинист, - это 'БЕШЕННЫЙ'!
     Не задумываясь, мы сели на пол, а наш капитан объяснил:
     - Это идет ЭР - 200, слыхали? Там любит кататься наше начальство, и если вас случайно заметят в моей кабине, у меня будут проблемы. Гордость советского машиностроения со свистом проскочила мимо.
     - А почему он 'бешенный' - спросил я.
     - От него сильно изнашивается путь, - ответил машинист, - колея не предназначена для скоростного движения. И каждый раз, после прохода поезда, тысячи железнодорожников выходят на пути и забивают вылетевшие костыли. Потому 'бешенный' и ходит всего два раза в неделю...
     Пышкин не обманул, встретил у Московского вокзала, и мы поехали на Вуоксу.
     Лагерь располагался в сосновом лесу, невдалеке от воды. Палатки, тенты, индейские хижины, чего тут только не было! Пели мантры кришнаиты, проповедовали с безумными глазами девицы из Белого Братства, водили хороводы любители Танцев Мира, кто-то пел БГ под гитару. Ну просто русский Вудсток!
     Ошалелые, мы передвигались по лагерю и не могли насытиться. Наступил вечер, а затем и ночь. Повсюду зажглись костры. Мы начали задумываться о ночлеге. Митя заночевал прямо в машине, а мы с Изей попытались напроситься какой-нибудь даме в палатку. Ведь не могут такие духовные люди нам отказать в ночлеге! Увы, еще как могут. Народ потихоньку разбредался кто куда, и мы с Изей остались у костра одни. Стояла ночь. Костер догорал, и мы стали замерзать. Оторвавшись от невеселых дум, Изя вдруг прошептал:
     - Ильюшенька! Мне кажется, я сделал великое лингвистическое открытие! Вот смотри, женщина, она ведь женственная, так?
     - Так, - согласился я.
     - А мужчина мужественный, согласен? А теперь смотри: дерево деревянное, дорога дорожная, а война военная... и так с КАЖДЫМ СЛОВОМ!
     Я был потрясен, и тут же стал проверять это неожиданное открытие: сталь стальная, окно оконное, пыль пыльная... На шум, возле нас стали собираться другие бедолаги, и скоро можно было слышать доносившиеся из темноты изумленные возгласы:
     - А столб?
     - Столбовой!
     - А Луна?
     - Лунная!
     - А театр?
     - Театральный!
     И не было этому конца. Лагерь проснулся. С разных концов к нам подтягивались новые участники.
     Как вдруг, из ближайшей палатки вылетела эзотерическая дама неопределенного возраста. Волосы её были растрепаны, а глаза светились гневом. Она набрала полную грудь воздуха и с нескрываемым злорадством заорала:
     - А РАДИО! КАКОЕ БУДЕТ РАДИО!
     И не было ответа на этот вопрос. Лагерь затих. Нас с Изей накормили и уложили спать в палатке с пожилой бабушкой. Все-таки люди, они талант всегда поддержат и согреют!

Расстрел на словацкой границе
или как нас с Изей на расстрел водили, но мы живы остались, а товарищ прапорщик чуть не достиг просветления

     Товарищ прапорщик избивал Изю, задержанного вместе с Петровичем в пограничной зоне. Потом остановился, по-дружески обнял его и спросил:
     - С пришельцами контактируешь?
     - Контактирую, - ответил Изя.
     Больше прапорщик Изю не бил.
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Дошли. Вот она - государственная граница Украины. Просека в мартовском лесу, т-образные столбы с колючей проволокой, с обеих сторон вспаханная контрольно-следовая полоса.
     - И как через это можно перебраться? - спросил Изя.
     Ответить ему я не успел.
     - Стой, стрелять буду!
     Внутри похолодело, мы разом подняли руки вверх и повернулись. Из кустов, шатаясь, вылез заспанный боец в мятом ватнике и вязанной домашней шапочке. На груди у него болтался автомат. Сержант направил на нас калашникова:
     - Стой, стрелять буду! - глаза его были полны испуга и радости.
     - Да стоим уже, стоим, а вы, если можно, автомат опустите, а то мало ли... - Изя был на высоте.
     Сержант опустил автомат и вытащил из подсумка черную эбонитовую телефонную трубку с мотком провода. Диковато огляделся по сторонам и... воткнул провод в ближайшее дерево! А затем, прикрывая рот, как при артобстреле закричал в трубку:
     - Товарищ прапорщик! Задержаны двое нарушителей границы! - тут солдат глянул на Изю - предположительно один из них педераст!
     Молча выслушав ответ, он отсоединился от этой удивительной сети и скомандовал нам:
     - Вперед! - а сам пошел следом.
     Минут десять мы шли по лесу, сержант спрятал свою шапочку и натянул шапку-ушанку. Его деревенское лицо пылало радостью:
     - Теперь отпуск точно дадут, а может и медаль!
     Мы вышли на опушку леса, справа, за забором из колючки, текла горная пограничная река. А по левую руку стоял уазик, и из него сыпались пограничники. Их там было штук пять, с собакой и товарищем прапорщиком. Прапор - высокий, широкоплечий, с золотыми зубами подошел к нам и улыбнулся. Потом вытащил пистолет, передернул затвор, наставил дуло мне в лоб и прогрохотал:
     - Сейчас ты будешь расстрелян, за попытку перехода государственной границы Украины! - прапор захохотал - и за сопротивление пограннаряду!
     - Мы не сопротивлялись, - быстренько вставил Изя.
     Прапор перевел пистолет на него:
     - А у меня свидетели есть! Есть же? - и повернулся к солдатам. Те послушно закивали, - Сопротивлялись! - А пес гавкнул.
     - Раздевайтесь, скомандовал пограничник, в одежде нельзя расстреливать!
     С нас стянули куртки и свитера и мы остались в смешных домашних рубашках, которые сшила нам в дорогу моя супруга.
     - Ладно, - товарищ прапорщик спрятал пистолет, - дам вам шанс, - и обняв меня за плечи повел к реке.
     Отомкнув калитку в заборе, он перевел меня по шаткому железному мостику на словацкую сторону.
     - Хотел за границу - пожалуйста! Мы в Словакии! Даю тебе фору в пять минут. Беги к лесу. А потом я спускаю собак. Согласен?
     - Товарищ прапорщик, да заблудились мы, какая Словакия...
     Подсечка была проведена столь молниеносно, что я не заметил падения, просто вдруг оказался лежащим на прибрежном льду. На до мной плыли весенние облака...
     - Чего падаешь, скользко? - Прапор подал мне руку и помог подняться.
     И опять я на льду. Как это у него получается? Я встаю. И снова меня сбивают. Солдаты хохочут. Заливается лаем псина. А Изя вдруг кричит:
     - Старичок, это конец двадцатого века! Самый центр Европы! - и получает по зубам...
     Меня возвращают на украинскую землю и принимаются за Изю. Я смотрю, как его бьют, и вдруг понимаю, что видеть это тяжелее, чем быть побитому самому, и отворачиваюсь...
     ...Нас запихивают в уазик, на колени садятся погранцы, сзади рычит пес... Мы едем на заставу.
     Пограничная застава Великий Березный. Вот куда привезли меня с Изей. Здесь, много лет назад я начинал свою пограничную службу. Круг замкнулся.
     Был уже поздний вечер, когда нас отвели к лейтенанту особисту. Он был молод и необычайно красив. Миндальные глаза смотрели холодно и зло. Мне вспомнился маршал Тухачевский.
     Офицер молча раскладывал на столах (одного не хватило) наши вещи. Я сам был поражен их количеством: одежда, Изины записные книжки, обрывки бумажек, электрический примус (зачем его Изя взял с собой!), мочалка, огромный засушенный лист табака, документы, детские диафильмы - все это невозмутимый лейтенант извлекал из наших баулов и каждый предмет заносил в опись имущества.
     Иногда он бормотал:
     - Нарушение гос. границы, восемь лет строгого режима...
     Мы молча стояли напротив. Офицер наткнулся на мой загранпаспорт, открыл его, начал листать. Увидев синий штамп: 'Дiйсний для виїзду в усi країни свiту' неожиданно закричал:
     - Что это значит?
     - Действителен для выезда в любую страну, - ответил я.
     Побелевший от бешенства особист, разбрызгивая слюну, вновь заорал:
     - Нет, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?
     - Действителен для выезда в любую страну...
     - Что это значит?
     Я терялся в догадках, что нужно этому молодому лейтенанту, может, он болен?
     - Действителен...
     - Что это значит?
     Этот диалог продолжался пару минут, пока взгляд пограничника не упёрся в билет львовского автопарка, который предательски вылез из паспорта.
     - Так вы и по Львову катались?
     Тут, как на грех, из моего рюкзака появился забытый с прошлогодней депортации самолетный билет 'Амстердам-Киев'.
     - Так вы и в Амстердаме были?
     Я понял, что это провал.
     - Да был.
     А где вы ещё побывали?
     - В Словакии, Чехии, Германии, Франции, Испании, в Голландии.
     Старлей слушал, кивая в такт головой:
     - Так... так... так, - и вдруг резко прервал, - а с Польшей границу когда вы пересекали в последний раз?
     - Мы никогда не был в Польше.
     - У нас есть достоверные сведения, что вы неоднократно пересекали границу Польши, - грозно произнёс офицер, пристально глядя в глаза, потом опять посмотрел в загранпаспорт и продолжил - а почему у вас в паспорте нет отметки о въезде в Украину?
     - Потому что в Борисполе пограничники штамп забыли поставить...
     - Что вы хотите этим сказать? - заорал старлей, - что украинские пограничники могли забыть поставить отметку в паспорте?..
     Обыск продолжился, из моих карманов извлекли две фотографии размером три на четыре.
     - Что это? - спросил разведчик.
     - Мои фотографии, - ответил я.
     Особист демонстративно разорвал фотографии в клочья и назидательным тоном заметил:
     - А вы разве не знаете, что нельзя свои фотографии вывозить за границу?
     - Нет, - ответил я и невинно поинтересовался - а фотографии товарища можно?
     - Можно, - ответил старлей.
     - Тогда в другой раз мы обменяемся с ним фотографиями...
     Тут дошла очередь до диафильмов. Лейтенант разложил коробочки с фильмами на столе, начал изучать их: 'Сказка о царе Салтане', 'Дюймовочка', 'Принцесса на горошине'... - а потом с кагэбистско-шпионской интонацией спросил:
     - А почему у вас всех фильмов по одной штуке, а 'КАРЛСОН ОПЯТЬ ПРОКАЗНИЧАЕТ' двенадцать штук?..
     ...Зашел златозубый прапорщик и увел меня с Изей в другую комнату. Там стоял диван, журнальный столик. Прапор улыбнулся:
     - Вы на меня не обижайтесь, просто я мужик, люблю дать в морду, трахнуть жену, короче, без обид!
     - Да что вы, товарищ прапорщик, какие могут быть обиды - ответил Изя. - А прапор продолжал, - Вот я на вас смотрю и не понимаю, вроде нормальные парни, только волосы как у баб, чем вы вообще занимаетесь?
     - Художник, актер, путешественник, - скромно ответил я.
     Изя заметил:
     - Мы хиппи, боремся за мир!
     Прапорщик засмеялся:
     - Силенок у вас мало, за мир бороться!
     А потом обнял меня и дружески зашептал:
     - Не для протокола, по секрету скажи, хотел за границу, а? Хотел? Друг! Я никому не скажу! Только между нами!
     - Да вы что, товарищ прапорщик, и в мыслях не было, заблудились мы, кемпинг искали...
     Прапор резко помрачнел. Дверь открылась, и в комнату заскочил лейтенант. Прапор только махнул рукой:
     - Он ничего вам не скажет... Мы проверили, бывший наш коллега...
     На ночь нас отвели в ленинскую комнату. Спать предполагалось на столах. Изя ушел в туалет в сопровождении солдата, а сержант, охранявший меня, вдруг сказал:
     - Ну, все, завтра повезут в Мукачево.
     - Это опасно, - спросил я?
     Сержант усмехнулся:
     - Нет, просто вас там убьют. - И ушел.
     Вернувшийся Изя обратил внимание на зеленый цвет моего лица:
     - Старичок, что случилось?
     - Мне сказ-з-зали, ч-что нас-с з-завтра убьют...
     Изя попытался улыбнуться, но у него это плохо получилось...
     В Мукачево нас убивать не стали, то сержант пошутил так. В маленькой пограничной тюрьме меня с Изей посадили в разные камеры. В моей сидели два молодых китайца и тринадцать афганцев. Камера была небольшая и темная. Черно-зеленые стены, под потолком гнусная лампочка. Кормушка. И одни большие нары на всех. Не нары даже, а деревянный настил на полкамеры. Условия стесненные, спали мы мы полусидя, прижавшись друг к другу.
     Я обрадовался, что среди моих соседей только иностранцы. Все добрые и отзывчивые. На прогулку нас не водили, днем выпускали под конвоем в туалет, кормили странной бурдой из капусты три раза день. Ночью мы мочились в пластиковые бутылки из под Кока-Колы. Спасибо цивилизации!
     На допросы нас не водили, иногда Изя, проходя в туалет, передавал мне привет. Ему разрешали, потому что наши охранники были из Луганска! Через день моих афганцев, кроме одного, куда-то увели, и я их больше не видел. Мы остались в камере вчетвером.
     Китайцы оказались студентами из Пекина. Одеты они были хорошо, прилично говорили по-русски.
     - А вас за что держат? - спросил я.
     - Не знаем, документы у нас в порядке, виза в Германию есть, просто сняли с поезда, забрали деньги и обещают депортировать.
     - Это же незаконно! - я попытался возмутиться. Китайцы мило улыбнулись.
     И еще они владели боевыми искусствами - тренировались каждый день. Меня и пожилого афганца просили сидеть и не шевелиться, а сами размахивали руками и ногами. Не знаю, что это было - Кунг-Фу, или что-то другое, но эффект был сильный! Над моей головой, в паре сантиметров, стремительно проносились ноги, руки, я не успевал отслеживать их движения. Была в этих парнях такая мощь, что при желании они могли бы перемолоть всю охрану...
     Мы с Изей были на привилегированном положении - как луганчан нас не заставляли мыть полы и даже угощали сигаретами. Солдатик успокаивал меня:
     - Не переживай, больше десяти дней не продержат. Выпустят, всех выпускают!
     А китайцев держали за людей второго сорта. Они постоянно мыли полы и сортир. Сержант охранник командовал:
     - Эй, китаёза! На выход!
     Китайцы улыбались и безропотно выполняли все приказы.
     - Кто так тряпку держит! Ты шо, по-русски не понимаешь?
     Не видел я ни тени злобы или презрения на лицах китайцев. Но один раз они показали сержанту на что способны. Кормушка с грохотом открылась и сержант подозвал студента. А когда тот подошел - схватил его кисть своей лапищей и попытался сжать, типа кто сильнее. Ладонь китайца утонула в могучей луганской ручище... А через секунду с той стороны раздался сдавленный шепот:
     - Хватит, хватит... - китаец улыбнулся и отпустил сержанта. Кормушка захлопнулась...
     ...Ночью мне приснилось, что я на свободе... Я проснулся и зарыдал. Меня обнял пожилой афганец:
     - У меня в стране убили всю семью, жену, детей. Я один. И я не плачу. У тебя нет проблем. Ты через неделю будешь дома...
     ...Через неделю нас отпустили. Знакомый лейтенант особист завел нас в кабинет, отдал вещи, документы и протянул два билета в общий вагон до Киева, купленные за наши деньги.
     - А у нас еще было двести гривен, где они? - спросил Изя.
     - Они потрачены на ваше содержание! Вы ели, пили, думаете за государственный счет?
     - А почему вы купили билеты до Киева? У нас есть паспорта, мы, может, хотим теперь за границу поехать! - не унимался Изя.
     - Какая заграница, - лейтенант побелел - а ну быстро по домам, чтоб я вас больше не видел! - и вытолкал нас на улицу...
     Мы стояли на перроне и ждали поезд. Изя был задумчив.
     - Послушай, Ильюшенька, а что будет, если лейтенант когда-нибудь нас все же увидит?

Мы с Изей пишем стихи
пособие начинающим поэтам

     За всю свою жизнь я написал только одно гениальное стихотворение, да и то в соавторстве с Изей. Тем не менее, я набрался смелости создать данное руководство, чтобы этот бесценный опыт стихосложения не канул в лету, а влился в мировые литературные закрома.

     Пункт первый.

     Для начала, зайдите в гости к кому-нибудь из близких родственников. Я, например, зашел в гости к родителям. Мамы не было дома, а мой отец в очередной раз умирал у себя в комнате. Не пугайтесь, это перманентное состояние моего папы - сто лет ему здоровья! Я налил себе чаю и в поисках незаменимых сладеньких булочек обшарил буфет. Тщетно. Пить пустой чай было невыносимо, и я заглянул с робкой просьбой в комнату к папе:
     - А нельзя ли к чаю получить еще и булочек сладеньких?!
     В ответ донесся сдавленный и печальный голос:
     - Я булочек сладеньких уже два года не ел... - Мне стало грустно, а папа продолжал:
     - Я слышал, ты собираешься в Голландию с Изей
     ехать?
     - Да, собираюсь.
     - ПРИВЕЗИ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА, ЯДУ! - голосом
     Понтия Пилата прохрипел папа. Я вздрогнул и ответил:
     - Давай я лучше тебе из Амстердама привезу ЛСД?
     Тут папа неожиданно выздоровел, и, крича, вылетел из комнаты:
     - Ты и твои друзья ведете жизнь медуз!!! А жизнь и та-а-а-к прекра-а-асна, безо всяких наркотиков! - папа успокоился, взял с буфета початую пачку феназепама и скрылся в комнате...

     Пункт второй.

     После посещения родственников - смело идите к Изе и отправляйтесь с ним в дальнее путешествие. Например, в Амстердам. Желательно делать это с переподвыподвертом, ехать нужно без денег, и как можно более странным маршрутом. В нашем случае путь в страну обетованную лежал через Молдавию, Румынию, Болгарию, опять Румынию, Венгрию и Австрию.

     Пункт третий.

     В Румынию обязательно въезжайте автостопом с дальнобойщиком:
     ...Обезумевшие цыганские дети бросались под колеса КамАЗов, Мерседесов и прочих Студебеккеров. С дикими криками они висли на радиаторах, заскакивали на подножки, цеплялись за зеркала заднего вида. Наиболее сентиментальные водители совали им деньги и детки моментально осыпались, а старые волки автодорог просто жали на газ и детки осыпались бесплатно...

     Пункт три а (опционально).

     Познакомьтесь в Венгрии с бродячим голландцем Даниэлем. Он часто там бывает. Говорите с ним по-русски. Но учтите, что Даниэль знает только одну фразу: 'Наташа! Даффай гранату! Немецкие танки на улице!' - привет школе при русском посольстве в Амстердаме.

     Пункт четвертый.

     Непременно сделайте остановку в Будапеште и поживите недельку в рабочем общежитии. Адрес я дам. Там прекрасный дешевый буфет на первом этаже и копеечное вино, говорят сделанное из русской нефти. С собой у вас должно быть три книги - что-нибудь из Стругацких, Булгакова и Тарковского. Читайте каждый вечер не менее двадцати страниц.

     Пункт пятый.

     После прочтения этих трех книг - смело нарушайте какую-нибудь границу или сделайте другой мужской поступок (список предоставляется за отдельную плату).

     Пункт шестой.

     Посидите недельку в австрийской, а потом в венгерской тюрьме. Добейтесь депортации на Украину, и вот тут, арестованные украинскими пограничниками, начинайте писать, в ожидании капитана из особого отдела.
     Мы так и сделали, предварительно закопав в кадке с пальмой все секретные документы (на любом уважающем себя украинском КПП есть такая кадка с пальмой, присмотритесь, когда будете ждать решения своей судьбы). Там прятать лучше всего, пограничники не найдут ни за что!

     Пункт седьмой, самый ответственный.

     Когда придет капитан из особого отдела и начнет вас допрашивать, не бойтесь и прочтите ему только что сотворенные стихи. Мы с Изей прочли, в два голоса. Капитан молча выслушал, отдал нам паспорта и кивнул на дверь.
     А вот и само стихотворение:

     Жизнь медузы или письма из эмиграции

     Живем мы жизнью медузы. Нас преследуют хищные вещи века. Но жизнь и так прекрасна, хотя не имеет смысла, как сказали Борис и Аркадий, уточнив, что в ней самой смысл...
     А папы лежат и ждут яда - лизергиновой кислоты дождутся. Наглотавшись таблеток горы, читают Иосифа Бродского, утопая в Мазурских топях, где баловал кузнечик...
     ...Они догадались, что мы не придём. Они сами идут, нам навстречу, неся бесконечный тротиловый эквивалент... Им никто не нарежет колечками лук, им дорога уже изгибается в крюк... Не напишет из эмиграции Минц... Тихо примус шипит, варя кетамин...
     Арестованный котик висит на усах, без разбора стреляя своих и чужих. Мальчик ляпником целит мне прямо в лицо, да и воду уже тормозят мокрецы, возле точки росы...
     ...Беспричинность медузы превыше всего, бесконечный прасад за кухонным столом, где Царица Клопов кормит прямо с руки, и Героям даёт предстоящей войны...
     Для любого же дела - всё подойдёт. Пусть у нас не останется пасты и сна, пусть цыгане летящим КАМАЗам кричат...
     Пусть не кончится СЛЕГ... Пусть их...

Луганская Камасутра
или ненаписанный рассказ

     О том, что 'Харлей Девидсон' это мотоцикл я узнал в тридцать лет. В компании кто-то из луганских полубогов спросил меня, как я отношусь к Харлею? Не задумываясь ни на секунду я ответил, что это моя любимая рок-группа. Меня высмеяли, а Изя потом сказал:
     - Старичок, тебе нужно было стоять на своем! Рок-групп миллион, уверен, что если поискать, можно найти и с таким названием.
     Но наш рассказ о другом.
     Изя, как известно, страстно любил наркотики. Он утверждал, что это такая духовная практика - наркомедитация. Кололся он всем, что попадалось под руку. Чаще всего это был кетамин. В луганских аптеках он долгое время продавался свободно. Изя говорил, что ему нужно удалять зубик, а без наркозу он боится, и демонстрировал аптекарю свой беззубый рот. Если кетамина не было, Изя кололся витаминами, глюкозой, на худой конец - водопроводной водой. Он утверждал, что там столько химии, что иногда бывает очень даже неплохо.
     Но и это не тема для рассказа...
     Однажды я оказался с Изей на дне рождения. Именинник до того обнищал, что кроме банки самогона и яблочного варенья в доме пожрать было нечего. Изя посмотрел на это безобразие и воскликнул:
     - Я сделаю превосходный праздничный ликёр! - а потом вылил самогон и варенье в кастрюлю, перемешал и довел до кипения.
     После того как мы выпили этот божественный нектар, Изя разделся догола и пустился в пляс. Ликер произвел странный эффект - народ потихоньку стал оголяться. Я тоже сделал попытку, запутался в одежде и рухнул под стол. Подняться уже не смог. До меня донеслись сладострастные стоны и я отключился...
     Через пару часов, я нашел в себе силы доползти до туалета. В коридоре мне открылась картина удивительная:
     Изя лежал на полу, над ним склонился именинник и делал минет, а его подруга сидела на корточках и писала Изе на лицо. При этом у всех были такие одухотворенные лица, мне аж завидно стало... Изя последний эпизод отрицал:
     - У тебя белочка приключилась, старичок!
     А если чего-то не было, то как об этом рассказ писать?

Изя и Маргарита
роман

     Как-то в молодости Изя встретил трёх музыкантов - битников, которые собрались побить его за длинные волосы.
     - Но ведь вы музыканты, - сказал Изя, - вы любите 'Битлз', а у Леннона длинные волосы.
     - Ты сначала стань таким, как Леннон, а потом волосы отпускай, - ответили они, но бить не стали.
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Я люблю город Луганск, но мне не нравится его население, архитектура и климат. Всех жителей города можно условно разделить на две категории - гопники и луганская интеллигенция. И кто из них милее моей загадочной еврейской душе я не могу понять до сих пор. Гопники, в худшем случае, могут вас просто побить. Луганские же интели - все как один гении, даже не гении, а полубоги. И если ты им не докажешь, что тоже полубог, то тебя быстро превратят в ментальную пыль. Но когда эти крайности соединяются, происходят удивительные вещи...
     ...Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Луганске, на улице Советской появились два гражданина... Да, появились, и были моментально окружены и остановлены малолетними гопниками. Общаясь с подобным контингентом важно выбрать правильную стратегию поведения, и тогда вас угостят сигаретой, похлопают панибратски по плечу и даже могут угостить паленой водкой. Дашь слабину - побьют.
     Молодой Аль Капоне, растопырив пальцы и побандитски исказив голос, спросил:
     - А вы 'Мастера и Маргариту' Булгакова читали?
     Я похолодел. Совершенно непонятен был 'правильный ответ'! Изя сориентировался быстрее:
     - Да, читали.
     - И как, понравилось? - не унимался гангстер?
     - Ну... интересная книга, - осторожно ответил Изя.
     - Нам тоже понравилось - улыбнулся Аль Капоне и похлопал Изю по плечу.
     А потом, увидев мой бледный вид, продолжил:
     - Да ты не бойся! Тебя мы не тронем, мы знаем, что ты полный идиот!
     Опасность миновала. Нас угостили сигаретами, но водкой поить не стали. Только мы продолжили свой путь, как из за угла выскочил Семен, наш знакомый, известный луганский уфолог и по совместительству грузчик в продмаге. Русые волосы его развевались, а голубые глаза блуждали в космических далях. Мы поздоровались. Семен, отвлекшись от тайн мироздания, бросил на ходу:
     - Привет! Не могу уделить внимания. Очень спешу - у меня через  пятнадцать минут сеанс связи с Сириусом...

Изя и зеленоволосая бабушка
романтическая история о любви в московском подвале

     Однажды Изя рассказал мне эпизод из своей московской жизни. Дело было в конце восьмидесятых, в самый разгар перестройки. Ночь застала его врасплох и он нашел себе ночлег в каком-то подвале. И только устроился спать на обрывках стекловаты, как выяснилось, что подвал обитаем. Из полутьмы вынырнула древняя старуха, безумная и почему-то зеленоволосая. Изя продолжал: 'а у меня, старичок, на тот момент женщины не было уже года два'. Я не поверил своим ушам:
     - Ты хочешь сказать, что...
     Изя даже как-то обиделся:
     - Ну да, мы трахнулись, - а потом вдруг начал философствовать, - а представь, она, похоже, родилась ведь еще до революции. Может быть в богатой семье. Была маленькой, носила банты. Могла ли она представить, что такой будет её старость: зеленые волосы, безумие, московский подвал, я.
     Эту историю я рассказывал нескольким художникам и просил написать полотно под названием 'Изя и зеленоволосая бабушка'. Это будет шедевр. Я уже вижу эту картину - подвальный полумрак, гнусный свет лампочки ильича, теплотрасса, на переднем плане старуха с изумрудными волосами, сзади выглядывает Изя... Жду до сих пор, но надежду не теряю.

Картина маслом
или долгая помывка

     С одной стороны с Изей общаться одно удовольствие, с другой - всегда нужно быть начеку и не терять бдительность! Ослабил контроль - пиши пропало, события могут развиться стремительно и непредсказуемо...
     Мы сидели на кухне, мило беседовали, пили чай (спиртосодержащие жидкости предусмотрительно спрятаны мной в буфете в самой его труднодоступной части). Все тихо и спокойно. Вот Изя собрался в ванную, и вроде даже пошел, явственно слышался мне плеск воды... И я по своим делам заглянул в спальню, что мне там было надо? Теперь уж и не вспомнить.
     Как вдруг - крик! Хриплый, Изин и уже пьяный! И главное - с балкона!
     Я выбежал на балкон, и мне открылась живописная картина невообразимой силы - совершенно голый Изя, весь в хлопьях пены, громко орал на каких-то подростков внизу:
     - Ты быдло! И ты быдло! И ты тоже быдло! - при этом тыча указательным пальцем в избранных представителей рода человеческого!
     - Ты сам быдло - донеслось снизу.
     - Нет, - ответил Изя категорично, - я не быдло, я человек, - и гордо ударил себя в грудь кулаком.
     Я схватил Изю и попытался затянуть в комнату, терпенье меня покинуло, я сорвался на крик:
     - Ты ох..енел! Голый, на моем балконе, - у меня внезапно кончился словарный запас...
     Изя вырвал руку и с чувством собственного достоинства произнес:
     - Я не голый, Я В ПЕНЕ!!!
     Я отвел Изеньку в ванну и отрыл кран. Кран издал харкающий звук, плюнул чем-то ржавым и затих.
     Изя стоял на четвереньках в ванне, дрожал от холода и бил по ней изо всех сил кулаком.
     - Спасибо, партии родной! Спасибо, спасибо, спасибо! Бум-бум-бум - гудела ванна!
     - Славяне быдло, - кричал Изя, - Гитлер был святым, он убивал славян, чтобы они не мучились. Коммунисты ему не дали, они любят издеваться над людьми. Славяне это быдло, их нужно было убить всех...
     Я подогрел на кухне воды и помог Изе смыть остатки мыла.
     - Давления не хватает, вода не доходит до шестого этажа, - заметил я, поливая Изину спину из ковшика.
     - Они запускают Луноходы на Марс! И те долетают, а вода не доходит до шестого этажа! Может это как-то взаимосвязано? Если это так сложно, зачем они строят девятиэтажные дома, пусть строят трёхэтажные!
     - Тогда вода будет только на первом этаже, - уверенно сказал я.
     - Славяне быдло! - закричал Изя и стукнул по ванне ещё раз. - Пусть роют землянки и там живут, вода будет сама стекать вниз, никакого давления не нужно...

Фагот

     Вечно ты ерунду какую-то говоришь, ? сказал как-то Петрович Изе.
     ? А ты хочешь, чтобы я умное говорил? ? спросил Изя
     ? Конечно! ? ответил Петрович.
     ? В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО, ? медленно и с выражением произнес Изя
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Иногда меня начинает мучить ностальгия. В таком случае я покупаю билет на самолет и лечу в Киев, а оттуда поездом еду в Луганск - в гости к доче и бывшей жене.
     Никому о своем приезде не сообщаю. Рано утром захожу в квартиру, целую бывшую и мы идем на кухню говорить 'за жизнь'.
     Потом просыпается дочка, шлепает босиком в ванную, бросая мне полусонно 'приветик', словно я и не уезжал на годы.
     Дочку мы с женой назвали древним и красивым именем, которое она успела несколько раз сменить. Я никогда не знаю, как её зовут на этот раз, и чтобы не травмировать свою психику - просто называю дочей.
     С Изей у дочи сложные отношения - они терпеть не могут друг друга. Один раз я был свидетелем, как они дрались. Доча с тумаками бросалась на Изю, тот защищался, как мог, нелепо махал руками и просил его спасти...
     ...А потом начинают приходить гости. Надо ли говорить, кто появляется первым?!
     ...Доча кормила меня вкуснейшим быстрорастворимым супом собственного приготовления. Чтобы процесс пищеварения любимого папеньки был успешнее, она поставила на стол сидюк с музыкой.
     В дверь позвонили. По едва уловимым акустическим гармоникам звонка, я понял, что это Изя. А ведь с момента моего приезда прошло всего пять часов!
     - Шалом, старушка, - раздалась в коридоре старая песня, - наш муж на месте?
     За годы моего отсутствия Изя чуть пополнел, потерял оставшиеся зубы и часть шевелюры, но был все так же рад жизни. Мы обнялись и поцеловались. Изя обратил внимание на игравшую музыку:
     - Старик, это же мелодия из 'Титаника', ну помнишь - ХРУСТЬ И ПОПОЛАМ!
     Праздник начался!
     Потихоньку начали собираться и другие персонажи. На кухне закипела работа. Кто - то мыл посуду, моя бывшая колдовала над плитой, где все кипело, булькало, жарилось и скворчало. Из открытой форточки врывались клубы пара (на дворе был январь), а я большим кухонным ножом кромсал овощи-фрукты. Изя толкался рядом, пораженный размахом работ, и всем мешал. Боясь остаться не у дел, он вдруг трепетно и нежно спросил меня:
     - Старичок, а хочешь, я тебе лук КОЛЕЧКАМИ порежу?
     Не успели мы ему отказать, как вдруг выяснилось, что Изя бродит по кухне в одних трусах. Ну, жарко стало человеку!
     Наблюдая за готовкой, Изя предался советским воспоминаниям:
     - Бывает, в детстве купишь заварное пирожное, откусишь, а там пусто, ешь дальше, а там всё пусто и пусто. Весь в нетерпении ждёшь, когда же, наконец, появится этот жирный, маслянистый, сладкий шоколадный крем с сахаром, а он вдруг 'ляп', и откуда-то сбоку падает на асфальт... - Тут Изя замолк, испытующе посмотрел на меня и спросил:
     - А у тебя что, разве такого никогда не случалось?
     - У меня, Изенька, после знакомства с тобой вся жизнь
     'ляп' и откуда-то сбоку падает! - Ответил я...
     Вечером подошла моя учительница музыки Ольга Соболева. Низенькая, в очках, с длинными волосами и загадочной улыбкой:
     - Вчера весь вечер искала книжку 'Изя и Петрович', да так и не нашла...
     - В магазинах искала?! - осведомился Изя.
     Мы обнялись, а потом Ольга чуть приподняла меня над полом. Любит она такие фокусы. Хотя Оля родилась и жила в Луганске, близко познакомились мы с ней в Братиславе. Я там работал садовником на еврейском кладбище, а Ольга играла на улице. Мне платили копейки, и Ольга взялась меня обучать игре на блок флейте. Через две недели я уже играл и зарабатывал в десять раз больше чем на кладбище.
     С собой Оля привела подругу. Уже пьяненький Изя шептал мне на ухо:
     - Посмотри, как они похожи! И даже... почти одного пола!
     Наступила ночь. Оставшиеся ночевать гости кучковались на кухне. Изя спал в комнате на полу и бормотал во сне. До меня донеслось что-то вроде: 'розовая пантера танцует сиртаки на битых тарелках...'
     А через месяц ко мне в гости заявился Фагот. На этот раз он был коротко пострижен. Мы обнялись и пошли на кухню...
     С Фаготом я познакомился много лет назад. Не знаю, кто дал ему мой адрес. В дверь позвонили, и на пороге оказался коренастый гражданин с длинными волосами. На носу очки а-ля Джон Леннон. Во рту пара стальных зубов. Возраст - где-то за сорок.
     - Привет, - сказал он, - ты Илья?
     - Да!
     Гражданин улыбнулся и пожал мне руку.
     - Рад знакомству. Меня зовут Фагот. Мне сказали, что у тебя можно переночевать.
     Чем-то Фагот неуловимо напоминал Изю, только был крупнее, и... выше рангом. Я это сразу понял. Он не болтал, как Изя без умолку, хотя байки травил не хуже. Когда Изя находился рядом с Фаготом, то как-то уменьшался в размерах, совсем чуть-чуть, и меня это поражало.
     Однажды, после седьмой стопки вина, Фагот открыл мне тайну:
     - В мире существуют три тысячи бродячих суфийских дервишей. Изя - один из них. Именно благодаря им этот мир ещё существует.
     При знакомстве я спросил у него, ТОТ САМЫЙ ли он Фагот?
     - Разумеется, а появились сомнения?
     Тогда я взял свой старенький 'Зенит' и попросил сделать фото на память. Фагот улыбнулся:
     - А вот этого делать не стоит...
     ...Коротко постриженный Фагот почему-то напомнил мне Чапаева. Я сообщил ему об этом и спросил, могу ли я называть его Василием Ивновичем?
     - Конечно можешь, Петька! - Обрадовался Фагот, и мы открыли принесенную им бутылку вина.
     Осушив бокал, Фагот начал рассказывать, как учил в Питере музыке Гребенщикова и Цоя:
     - Без меня они бы до сих пор в своих кочегарках бренчали на гитарах.
     Фагот выпил еще и поведал мне про Гумилева, про христианского святого царевича Иософата, известного так же как Будда. И про много других интересностей. Потом Фагот заговорил о покойном Дранте. Как утверждал Фагот, они дружили, вместе тусовались в Европе и именно он помог Венечке записать свой первый домашний альбом.
     Вечерело. Мы были пьяны, счастливы и я предложил сделать воздушного змея. Фагот согласился с радостью:
     - Я же окончил Бауманку, являюсь специалистом по летательным аппаратам! В космосе до сих пор летает японский спутник моей конструкции! Будем делать коробчатого змея!
     Из реек, туалетной бумаги и клея ПВА мы быстро соорудили змея удивительной конструкции. При первой же попытке запуска он почему-то распался на части. Я засомневался в аэрокосмическом образовании Фагота, но вида не подал.
     - Материалы, не те - сокрушался Фагот - я у себя дома как-то сделал змея, он поднялся на высоту два километра и висел там месяц!
     Я не кончал Бауманку - только два курса авиационного института, поэтому решил упростить конструкцию. Из обломков змея коробчатого, я сделал змея обыкновенного - квадрат с хвостом. И - о чудо! Он взлетел, хотя и не на два километра! Довольный Фагот стоял рядом, улыбался, а в его круглых очках пылали оранжевые блики солнца...
     ...День сменялся днем, неделя бежала за неделей, а веселье в моей квартире не прекращалось. Изя уже дневал и ночевал в нашем доме. Иногда моя бывшая не выдерживала, выставляла его и облегченно вздыхала. Изя бросал ей с порога:
     - Да, зло уходит!
     Но через пару дней он каким-то загадочным образом вновь оказывался на моей кухне!
     Однажды утром доча рассказала мне, что ей приснился Изя:
     - Снилось, что он пришел к нам в гости, долго не мог попасть в подъезд, а когда попал, на радостях навалял там кучу, намазал этим стену и написал Харе Кришна!
     Я ответил, что куча - это к деньгам, Изина - к большим деньгам, а Кришна - значит, будет нам всем счастье!
     Короче говоря, лавочку пора было прикрывать. У меня заканчивались деньги, нужно было собираться в дорогу.
     Мои проводы проходили по обычному сценарию.
     Толпа друзей топталась на перроне возле поезда Луганск-Киев. Кто-то смахивал слезу. Доча дергала мою бывшую за руку:
     - Пошли уже, сколько можно торчать на холоде!
     Потом поезд тронулся, народ замахал, а Изя трагически крикнул... - здесь я сделаю небольшое отступление, иначе вы не поймете смысл этой волшебной фразы.
     Давным - давно, собрались мы с Изей в Европу на поиски счастья. Зашли перед дорогой к моим родителям, попрощаться. Мама поднялась, и, показывая одной рукой на телевизор, где как раз шел фильм о французской революции, и кровь лилась рекой, полуплача-полукрича заголосила:
     - Куда ты едешь! ТАМ ГОЛОВЫ ЛЮДЯМ РУБЯТ!
     Именно это и прокричал мне Изя на прощанье...
     ...Через несколько дней я уже спал в палатке, в лимонной роще на берегу Ионического моря. А еще через неделю, во время телефонного разговора, Изя сообщил мне, что умер Фагот. Мне стало очень холодно. Я пошел и купил в ближайшем кафе стакан водки. Печаль не покидала меня, и я вновь позвонил Изе:
     - Старичок! Давай, кто из нас помрет (не дай бог) первым, даст оставшемуся в живых какой-нибудь знак, из других сфер бытия...
     Изя задумался на том конце провода и ответил:
     - Мне-то в принципе все равно, но вот если я помру первым и явлюсь к тебе, то ты, пожалуй, и обосрешься...
     Я положил трубку. А ведь действительно - обосрусь!
     Ночью, во сне, ко мне явился Фагот. Вроде шел я по лестнице нашего старого дома на Красной Площади, и у самых дверей столкнулся с каким-то человеком. Внешность его была красива и мне незнакома, но я сразу понял, кто это, и мы обнялись. Показалось мне, что мы висим на толстых белых переплетенных канатах, я заплакал во сне, а Фагот сказал:
     - Не плачь! Просто все мы попали в паутину времени...
     А через месяц я получил письмо из Луганска. В письме была фотография - Изя, в одних трусах, сидит в позе лотоса на могилке Фагота. Кругом распустились необыкновенные цветы, а Изя полон блаженства...

3-й славянский переулок

     - А ты где родился? - спросил Изя у Петровича.
     Дело в том, что я никогда не был в том месте, где я родился, - печально ответил Петрович.
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Все дни рождения похожи друг на друга, только если это не день рождения Изи.
     Александр Попов, он же Искандер, он же Изя, появился на свет 24 апреля 1961 года.
     - Очень легко запомнить, - говорил он мне, - 20-го Гитлер, 22-го Ленин, а 24-го - я!
     Заранее Изя в гости никого не приглашал.
     Теплым ясным утром 24-го апреля (а в этот день в Луганске всегда тепло и солнечно) Изя выходил в свет.
     Шагая по улицам и переулкам нашего славного города, Изя зазывал в гости всех встречных друзей и знакомых. Жил он в таком загадочном месте, куда без проводника дойти было невозможно, поэтому счастливчикам приходилось менять свои планы и идти вслед за ним.
     Старенький, частично ушедший в землю, Изин домик находился в 3-м славянском переулке. Начинался этот переулок возле завода резиновых изделий, что рядом с объездной дорогой и, петляя, уходил вглубь частной застройки. Домики лепились друг к другу, кривые заборы пресекали пространство вопреки всем законам геометрии. Местами з-й славянский превращался в узкую тропку, иногда пересекал сам себя. Освещения не было. Прийти к Изе в гости или уйти от него можно было только днем.
     Когода Изя подходил к 'Пролиску' его уже сопровождало человек пятнадцать. Там группа празднующих увеличивалась в два раза. Процессия растягивалась по улице. Весь луганский андеграунд весело шествовал вслед за Изей. Иногда к шествию примазывались незнакомые люди, пораженные увиденным, и подсознательно желающие кардинально изменить свою жизнь. По пути кто-то покупал крупу, картошку, лук, водку и прочие луганские деликатесы...
     ...Голый Изя колдовал над костром, где в эмалированном ведре кипело праздничное варево. Из подручных средств был сооружен стол. Домик, по окна ушедший в землю, был сырой и неухоженный до такой степени, что долго находиться там было вредно для здоровья. Поэтому пиршества Изя устраивал во дворе, в тени вишневых деревьев...
     Высокодуховные беседы заполняли эту Луганскую Шамбалу.
     У меня на коленях, из ниоткуда, возникла прекрасная незнакомка, схватила за уши и начала целовать... Волшебные слова врезались в мое сознание:
     - Когда к нам приезжал Владимир Семенович... помню, как-то с Градским мы тусовались в Целинограде... да-да, с Эдиком Радзинским мы жили в Москве...
     Опять откуда-то выплыл загадочный Верхний Кондрючий... Два серьезных бородатых мужичка вели непонятный диалог:
     - ...да, Кондрючий...
     - А как там Кондрючий то? Когда едете?
     - Через неделю, с областным ТВ... едем в Кондрючий...
     Ко мне подошел светловолосый парень с небесно-голубыми глазами.
     - Ты чем вообще интересуешься?
     - Ну... искусство, музыка, кинематограф, литература...
     - Музыка, кино, книги и ВСЁ?
     - А... ээээ... - я не придумал, что ответить, как голубоглазый надменно усмехнулся:
     - Смотри сюда, - затем изобразил кольцо из большого и указательного пальцев, щелкнул языком и гнусаво затянул: 'Оуууууууммммм'.
     Я был морально уничтожен, а молоденькие дамы, стоящие поблизости, взглянули на гуру с восторгом...
     К заходу солнца те, кто мог двигаться ушли, а те, кто уже не держался на ногах, упали там, где их сразил сон. Изя грелся возле костра и рассказывал необыкновенные истории из своей жизни.
     - Однажды ночью в дверь постучали. Я открыл и увидел... Маленького принца. Низенький, хрупкий, в стареньких джинсах и футболке. Рыжие волосы, только короткие... Он спросил, можно ли переночевать и только тогда я понял, что передо мной... девушка! Я всегда подозревал, что Маленький принц был женщиной!
     Она вошла, и как-то по-детски спросила: - Ну что, побалуемся? - и стащила через голову футболку...
     А утром её уже не было! Как она меня нашла, кто дал адрес, откуда она, как зовут - ничего этого я не узнал. Целый месяц потом я бегал по флэтам, искал. Луганск город маленький, должен был её кто-то знать, но все напрасно. Больше я её не видел... Изя умолк. Стояла ночь. Сквозь ветки деревьев светила луна. Из кустов доносился храп.
     Мы с Изей легли вместе на единственной раскладушке. В хатке пахло плесенью. Изя скрипел во сне зубами и пытался закинуть на меня ногу...
     Проснулся я поздно и не сразу понял, где нахожусь. Потом увидел Изю. Он рылся в сумке и, наконец, повернувшись ко мне, протянул какую-то бумажку.
     - Старичок, я сдаю кровь, и никак не успеваю отоварить льготные донорские талоны. Сходи, ты успеешь, они до трех принимают.
     Я взял двухрублевый талончик и спросил:
     - А что брать?
     Изя задумался на секунду и ответил:
     - В общем, купи побольше, повкуснее и подешевле!

Изя, Анастасия и дифференциальное исчисление

     Девять месяцев Изя прожил в Сибири у учителя Виссариона.
     Когда он вернулся, Петрович спросил его:
     - А ты там, случайно, Анастасию не встречал?
     - Конечно, встречал, - быстро ответил Изя, - и не одну...
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Луганск помешался на Анастасии мгновенно и навсегда. Удивительные книжки Владимира Мегре выскочили на прилавки луганских магазинов как черти из табакерки.
     Для тех, кто не в теме, опишу вкратце суть явления: в сибирской тайге живет дама по имени Анастасия. Живет одна, совершенно голая. В землянке. И в жару и при сорокаградусном морозе. Еду ей приносят белочки и зайчики, орешки там разные, ягодки. Зимой согревает медведь. Анастасия все знает и умеет, даже перемещаться на другие планеты. Из людей общается только с товарищем Мегре, и родила ему двоих детей.
     Луганские барды слагали о ней песни, местные эзотерики украшали свои алтари её изображениями, а старые девы требовали от властей землю для родовых поселений. И таки добились своего - на Украине приняли закон о бесплатной передаче двух гектаров земли в собственность всем желающим.
     Не могли и мы с Изей пройти мимо этого волнующего мейнстрима! Познакомившись с местными анастасиевцами, мы вошли к ним в полное доверие, и договорились вместе поехать осматривать земли, выделенные властями для передачи страждущим.
     А поскольку выезжать надо было рано утром, то Изя остался ночевать у меня дома на полу.
     Посреди ночи меня разбудил звериный рык! Я в ужасе вскочил, и зажег свет, под ногами захрустело. Я поднял ампулы из под кетамина - Изя с закатанными глазами катался по полу и был уже в других мирах, видимо, более прекрасных, чем наш, поэтому оглашал комнату нечеловеческими звуками. Что-либо предпринимать было поздно, поэтому я просто осенил Изю крестным знамением, вставил беруши и лег спать.
     Рано утром, еще не отошедший от наркоза Изя все же решил ехать. Он шатался, временами нес околесицу, но старался не отставать от меня.
     Анастасиевцы - молодая супружеская пара, странного вида мужичок-водитель и две дамы - встретили нас радушно. На полуобморочного Изю посмотрели, конечно, подозрительно, но ничего не сказали и усадили нас вдвоем на заднем сиденье старенькой 'Нивы'.
     В пути Изя что-то бормотал, проваливаясь временами в складки простраства-времени. Голова его безвольно склонилась. Водитель как-то странно посматривал на него в зеркало заднего вида и, наконец, не выдержал:
     - Искандер! Что с вами? Вы здоровы? Чем вы занимались сегодня ночью?!
     Изя встрепенулся, обвел непонимающим взглядом мир и прохрипел страшным голосом:
     - Я ВСЮ НОЧЬ РЕШАЛ ДИФФЕРЕНЦИАЛЬНЫЕ УРАВНЕНИЯ!!!
     И вновь погрузился в забытье...
     В 'Ниве' нас ехало пятеро. Водитель, молодая пара и мы с Изей. Я начал разговор.
     - Мне все нравится в Анастасии, кроме одного, - она утверждает, что сексом нужно заниматься только для зачатия детей. Из этого следуют либо обилие детей, либо пожизненное воздержание.
     - Да! Только для зачатия! - позеленела дама. Её муж смутился, и почему-то покраснел.
     - Пахать надо! - не к месту вставил грубоватый водила, -
     пахать и зарабатывать деньги!
     - Вы семьдесят лет пахали, - очнулся на заднем сиденье Изя, - сделайте паузу, подождите, может, появятся всходы?
     - Пахать надо, - не вникая в сказанное Изей, отрезал парень, - пахать и пахать!
     В разговор включился несчастный муж:
     - Есть прекрасный проект дома для родовых поселений, дешевый, называется 'Лисья нора'. Роется землянка на вершине холма, выкладывается дерном, сверху кладутся кедровые ветки...
     Мы приехали. Для родовых поселений власти выделили земли хотя и красивые, но для земледелия не подходящие - холмики, ручьи, кусты, болотца... Дама порхала по пересеченной местности, изображая из себя Анастасию.
     - Угощайся, - приторно сказала она и протянула мне ветку с одним засохшим шиповником.
     Я положил его в рот, а потом незаметно выплюнул. Изя был хмур:
     - Хочешь жениться на такой?! Построите 'Лисью нору'...
     Изя ковырнул носком ботинка землю - показалась вода.
     - Будете выращивать рис...
     Анастасия вторая не унималась:
     - После того, как мы превратим Землю в сад, мы переселимся на другие планеты, будем там жить вечно, и секса уже не будет совсем...
     - Вечно? Рядом с молодыми девушками? Без секса? - Изя едва сдерживал смех.
     Анастасиевцы разбрелись по своим наделам.
     - Смотрите, смотрите! Орел! - Дама замахала руками.
     Я поднял взгляд к небу - над нами в вышине недвижно висел орел, и на мгновенье мне почудилось, что он несет в своих когтях ребенка Владимира Мегрэ...

Изя флиртует

     Уже не помню куда, зачем и как долго мы с Изей ехали в этом душном плацкартном вагоне. Да это и не важно.
     Важно, что после пятой стопки самогона Изя вдруг вытащил недавно подаренную мной книжку 'Изя и Петрович' и начал зачитывать избранные места сидящей напротив деревенской даме бальзаковского возраста.
     Женщина была очень напугана таким ходом развития событий. Десятки эмоций озаряли попеременно её лицо, она быстро начала терять контроль над реальностью.
     Глаза её неожиданно остекленели в первичном испуге. Но Изя словно не замечал её смущения и продолжал заплетавшимся языком читать про куннилингус, гопников, славянское быдло и Адольфа Гитлера.
     Не получив должного отклика, он попытался подарить женщине книгу, предварительно нарисовав там свой автограф. Дама забилась в угол на своей полке и уже только мычала в ответ на Изин литературный флирт...
     За окном проплывали безрадостные серо-стальные украинские пейзажи. С верхних полок свисали наполненные плотью вонючие носки...
     Дали вместе с Лорками, Кафками и прочими Бунюэлями в этот миг просто отдыхали...

Как Изя носок изнасиловал
ужасы

     Женщины любили Изю, но мало кто из них решался выйти за него замуж.
     Изя сильно страдал, и если встречал даму, неважно, замужнюю или нет, обязательно говорил:
     - Старушка, а выходи за меня замуж!
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     ...Изя был в легком подпитии и разгуливал по моей квартире, находясь в стадии 'на мне трусы в цветочек, но я готов их снять уже', когда в гости к нам зашла семейная пара.
     Изя кинулся целовать чужую жену, а потом опустился перед ней на колено и предложил выйти за него замуж!
     - Изя, успокойся, - попытался оттащить его законный супруг, - место занято!
     - Как занято? - расстроился Изя, - Ангел мой, разводись скорее с ним!
     Дама не горела желанием разводиться, и тогда Изя вцепился ей в ногу. Девушка завизжала, задрыгала ногой. Изя воспользовался моментом и стащил с неё беленький шерстяной носок, а потом скинул свои трусы...
     Так эта сцена и стоит у меня перед глазами - голый Изя скачет по комнате, на его причинном месте надет носок, дама истерично хохочет, а её супруг бегает за Изей, пытаясь отобрать предмет жониного гардероба...

Изя и Вселенная
кратчайшее руководство по поиску бриллиантов

     Вечером мне по скайпу позвонил Изя. Звонил от друзей, так как у самого нет ни скайпа, ни дома, ни компьютера.
     Был Изя слегка пьян, одет в белый балахон и весьма доволен собой. Для тех, кто Изю не знает, и читать книгу начал с этой страницы, вкратце его опишу.
     Изя клоун по жизни. Алкоголик. Любит вести длинные бесконечные разговоры о смысле бытия и приставать ко всем дамам старше десяти лет. Внешне - что-то среднее между Джонни Деппом и Хо Ши Мином. Жидкая бородка клинышком. Удивительно легко трахает мозги как гопникам, так и луганской интеллигенции, и всем другим слоям населения тоже. Долго общаться с Изей утомительно, но крайне необходимо. Посреди длинной лингвистической ахинеи иногда блеснет такой брильянт, что только хватай ручку и записывай, пока не забыл. Так я и делаю, насобирал таких изумрудов сотню, и надеюсь на пополнение коллекции!
     Но я отвлекся. Сижу я и слушаю Изин бред про карму, Вриндаван, смысл бытия, буддистов, куннилингус и другие духовные вещи.
     На заднем плане ходят какие-то Изины друзья, вот кто-то уже и супчик ему принес. Вот Изя прикладывается к водочке и продолжает заплетающимся языком говорить о Вечном.
     А я все жду и жду, ну когда же, когда блеснет бриллиант! Общались мы так два часа, я уже начал уставать, сходил на кухню за чаем и круассаном. Сижу за компом, ем. И вдруг Изя глянул на меня с монитора и говорит:
     - Если еврей кушает булочку сладенькую, то вся Вселенная радуется!

Скромное обаяние капитализма

     Я всегда был романтиком, и поэтому обрадовался, когда неожиданно для всех развалился Советский Союз. Теперь ничто не мешало мне стать капиталистом - так уверяли почти каждый вечер ВВС и 'Голос Америки', которым я верил без тени сомнения.
     Целый день я предавался размышлениям - как стать финансовым магнатом, ничего толкового не придумал, и, огорченный, лег спать. Утром я продолжил свои ментальные изыскания, но в голове было на удивление пусто.
     С чего начать? - думал я. Что делать? Куда идти? Последняя мысль показалась мне частично разумной - чтобы что-то сделать, нужно, как минимум, куда-то пойти. Но куда?
     Западные радиоголоса восторженно нашептывали мне, что все дороги открыты, но тактично скрывали расположение этих дорог. Куда идти? Этот навязчивый и такой простой, на первый взгляд, вопрос вызывал волнение, внутреннюю дрожь и захватывающий холодок от открывшихся перспектив.
     Решив выяснить направление в процессе движения, я вышел во двор. Там на лавочке сидели два алкаша и уже верстали бизнес-план.
     - Вот представь, - донеслось до меня, - допустим, приватизировали мы завод...
     Я втянул голову в плечи и, униженный, ускорил шаг. Бодро прошагав два квартала, я обнаружил, что цель пути так и не вырисовалась, и в перспективе были все те же панельные серые многоэтажки, разбитые дороги и бабки, торгующие семечками. И самое обидное - мое благосостояние ни на йоту не изменилось. Устав от непосильного умственного труда, я развернулся и пошел домой.
     Через неделю ко мне явился Изя. Он тоже был обеспокоен проблемой личной капитализации, однако в своих изысканиях продвинулся глубже.
     - Старичок, - начал он с ходу, - я придумал гениальную рекламу. Представь - сберкасса, длинная очередь. Неожиданно отворяется дверь, в помещение заходит Александр Сергеевич Пушкин, достает пачку банкнот и радостно кричит 'плачу за всех!'. - Изя задумался - куда мне теперь с ней идти? Может, в горисполком?
     ...Долгие годы мы с Изей пытались разбогатеть. Торговали краденой черешней на рынке, возили в Питер книжки по самооздоровлению, путешествовали по Европе в поисках счастья. В процессе этих попыток Изя успел потерять дом, семью и все документы, дважды побывать в рабстве и один раз почувствовать на себе все радости империалистической войны. Однажды, пьяный в стельку, он задумчиво предложил:
     - А может взять топорик, да и зарубить старушку? Забрать у неё последний рубль... Потом ещё одну и ещё. Зарубить миллион старух - и стать миллионером!
     Но самое удивительное - все это время Изя не переставал ругать проклятых коммунистов. Когда я напоминал, что при коммунистах он жил как бы лучше, Изя замирал, взгляд его становился задумчив, 'казалось, в его голове перебирались различные варианты ответов, словно перелистывалось старое механическое табло с расписанием рейсов'. А потом тихо отвечал:
     - Старичок, коммунисты убили миллионы людей...
     Видимо, есть в капитализме необъяснимая притягательная тайна, заставляющая людей, ещё недавно живущих вполне комфортно, разрушать свои страны и дома, вызывающая экзистенциальную одержимость нищетой и бродяжничеством, и радость от самого факта открывшихся блистательных перспектив!

Красотка и чемодан

     Этот коричневый фибровый чемодан достался мне в наследство от родителей. Им - от своих родителей, и так далее к началу времён. Все другие новомодные чемоданы из пластика и кожзаменителя долго у нас не жили, последний из них развалился в 91 году вместе со страной. Фибровый - пережил все: перестройку, застой, волюнтаризм, войну, репрессии, интервенцию и две революции. А сгинул в лихих девяностых в Питере, куда я возил на продажу книги о правильном дыхании. Торговля шла настолько хорошо, что в одну из таких поездок я пригласил с собой Изю. Был я в то время высок, красив и необычайно худ, весил 66 кило и шатался от от ветра. Поэтому использовал иногда (т. е. почти всегда) Изю не только по прямому назначению - в качестве Изи - но и как носильщика. Именно из этой поездки чемодану не суждено было вернуться, хотя Изя нёс его бережно - разместив на голове и придерживая двумя руками. Долго ли, коротко ли продолжалось наше странствие, но однажды мы зачем-то оказались на трамвайной остановке у метро 'Купчино'. Что мы там забыли - ума не приложу, возможно ехали на подземке, пока она не закончилось, а когда вышли - я первым, а Изя за мной с чемоданом на голове - решили продолжить путешествие на трамвае, потому как движение придавало некоторую осмысленность нашим действиям. Больше всего меня страшило, что мы однажды не сможем понять, куда же нам идти дальше, да так и застынем навеки где-нибудь на конечной остановке. Посему мы стояли и ждали трамвая вместе с толпой других желающих уехать. Среди этой скорбной массы выделялась высокая дама в алом плаще. Она была настолько красива, изящна и хрупка, что мы с Изей просто остолбенели, а когда принцесса повернулась к нам и, махнув рукой, весело сказала 'пойдёмте со мной' - потеряли дар речи и действительно пошли, как зачарованные. Время словно замерло, стихли звуки, люди молча втискивалась в трамвай. Наша инопланетянка легко вскочила на ступеньку, не замечая давку - все брали трамвай с боем, а она просто впорхнула в человеческую массу и - с противным грохотом двери перед нами захлопнулись, трамвай зазвенел, треснул искрой в проводах, покатился, оставляя на остановке двух растерянных существ.
     Я повернулся к Изе - тот стоял уже без чемодана - и этот факт меня нисколько не расстроил. После всего пережитого это не казалось потерей. Изя кашлянул и, приводя меня в сознание, спросил: 'старичок, ты не в курсе, куда она нас звала?'

Диван

     Эпичная картина: мы с Изей тянем волоком диван по ночному заснеженному Луганску. Дело было так - Изю подписали на этот подвиг друзья, и отказаться было никак, во-первых, потому, что Изя герой, а во-вторых - друзья эти были поголовно женского пола. Ну, а в помощники Изя выбрал меня. Тащить было недалеко, с километр. И мы впряглись аки бурлаки на волге. По льду, снегу, мёрзлому асфальту, обдуваемые ледяным ветром, заметаемые снегом, мы тащили за верёвки старый полуразбитый диван по улице Оборонной куда-то в сторону автовокзала. Диван периодически раскрывался, так как был раскладной, а мы с Изей поочерёдно падали. Изя ругал карму и, почему-то, коммунистов. Полагаю, что если бы Репин мог сквозь глубину веков узреть нас, знаменитая картина выглядела бы иначе, да и называлась бы по-другому. Иногда мы делали перерыв, садились на диван и, уставшие, смотрели в пустоту спящего города. Сидеть на диване под снегом, ночью, посреди улицы было, несмотря на холод и усталость - восхитительно. На меня накатывали волны благоговейного трепета от величавой абсурдности происходящего.
     Обратно мы поехали на трамвае. Мятый КТМ-5 бережно принял нас в свои объятия, тренькнул, со скрежетом закрыл сдвижную дверь и затрясся на кривых рельсах. Из под резинового покрытия на полу потянулись вверх столбики пыли. Изя показал на них и спросил:
     - Старик, а в Европе тоже так пыль идёт зимой в трамваях?

Иудейская элегия

Миша и Космический грибок

     В Израиле я жил в качестве почетного гостя у известной наркобаронессы Саши Михельсон и её хахаля - вора домушника со стажем Миши Кагановича. Оба они были маленькие, смешные и чрезвычайно говорливые, похожие друг на друга и на свой полуразрушенный автомобиль 'Renault 5'. Саша, в перерывах между учебой в университете, торговала травой и, иногда, ЛСД. Миша был временно не у дел, так как профессия его была в стране совершенно невостребованная...
     - Если ацетон лить при сорокаградусном морозе по наклонному листу металла, то внизу будет уже чистый спирт, и его можно пить. Мы так делали в Сибири - Миша сидел напротив меня и забивал травой свой чудовищно большой фирменный 'костыль'. Я бы даже сказал растаманскую каннабиноидную сигару - настолько она была большая, толстая и совершенная с геометрической точки зрения.
     Вообще, несмотря на небольшой рост, Миша производил убийственное впечатление на тех, кто видел его в первый раз. Я рад, что со мной это случилось днем. Злодейство, абсолютная несовместимость с добродетелью были разлиты по его лицу. Внешности соответствовала и манера разговаривать - какую бы ахинею ни нес Миша, он делал это с такой авторитетной интонацией, что в момент произношения слова приобретали завораживающую бессмысленную значимость неимоверной силы, они словно бы отливались в граните....
     - Космический грибок - я вздрогнул, Миша выпустил облако дыма, и уверенно указал рукой куда-то вверх - на станции 'Мир' космонавты обнаружили космический грибок-мутант. Он пожирает все - дерево, металл, пластик. Его невозможно убить! - Миша затянулся, прокашлялся и злорадно продолжил - а станция 'Мир' должна на днях упасть на Землю, и этот грибок уничтожит все деньги, потому что их не из чего будет делать, и нынешней системе придет полный п*****...
     ...Неожиданно выяснилось, что именно сегодня Саше необходимо посетить своих родственников в Иерусалиме, и они с Мишей должны уехать. Не помню, напросился ли я сам, чтобы не сидеть дома одному, или мне было предложено составить компанию, но так или иначе я оказался на заднем сиденье незабвенного Рено. Рядом с собой я обнаружил объемистый пакет с травой, годика, пожалуй, на три. Пока машина поднималась по извилистой дороге к Святому Городу, оставляя за собой тончайший аромат тетрагидроканнабинола, Миша с Сашей неожиданно стали выяснять - стоило ли меня брать в гости к людям, которые и Мишу то переносят с трудом.
     Не помню, кто был за, а кто против моего присутствия, но при въезде в Иерусалим общим голосованием, в котором я участия не принимал, было решено меня в гости не брать. А поскольку дело шло к ночи, то мне пришлось готовиться к ночевке в автомобиле. Припарковав машину у многоэтажки, Саша с Мишей ушли, а я стал раскладывать сиденья и готовить себе лежбище из найденных в авто одеяла, спального мешка и других подручных средств.
     Прошло минут двадцать, как вдруг входная дверь в доме отворилась, и на пороге появился Миша. Он медленно шел к машине, бережно неся в руках полную до краев тарелку борща, и нес он её с таким достоинством - словно это был не борщ, а Корона Российской Империи. Поставив тарелку на капот, Миша сказал: 'это все, что я могу для тебя сделать в данной ситуации'.
     Я сидел на капоте автомобиля и ел борщ. Неожиданно солнце упало за горизонт, перестав освещать негуманную израильскую архитектуру, откуда-то сбоку выкатился горизонтальный полумесяц с небольшой звездой чуть повыше. И я отправился спать.
     Засыпая уже, вдруг отчетливо увидел падающую в океан горящую станцию 'Мир'. Стотонные модули отваливались, охваченные огнем, расплавленный металл заливал черные иллюминаторы и тут я осознал, что в этом аду сгорает космический грибок-мутант, последняя надежда всего прогрессивного человечества. Светлое будущее вновь откладывалось на неопределенный срок...

Толик, Галилейское море и гамма-излучение

     Светло-коричневый Рено-5 бодро бежал по дороге, петляя вместе с ней по долинам и взгорьям северной Галилеи. За рулем сидела Саша. Она вела машину в своей собственной манере - залихватски закусывая губу при каждом повороте и вращая баранку так, словно это был штурвал пиратского брига. Впрочем, в самой Саше тоже было что-то пиратское.
     Наш путь лежал к Тивериадскому озеру, где вечером должен был состояться рок-фестиваль. Вместе с нами увязался Толик - мой товарищ еще по Луганску, - полный, кучерявый, какой-то весь шумный и непростительно нелепый.
     Толик обладал удивительной способностью - из всех возможных линий жизни выбирать самую глупую. А когда он открывал рот - его фразы были настолько не к месту, словно их составляла команда инопланетян-лингвистов.
     Однажды, работая охранником, Толик догадался сходить к Стене Плача с боевым оружием. Во время задержания он вытащил обойму, чтобы продемонстрировать, что она пустая, но в стволе оказался патрон, что-то пошло не так, прозвучал выстрел, пуля ударила в рамку металлоискателя, и через секунду Толик лежал скрученный и обездвиженный на святой земле. Год он потом работал на адвоката, и отделался условным сроком, ста часами общественных работ и пожизненным запретом на ношение оружия.
     Разменяв пятый десяток, Толик узнал про существование рок-фестивалей, наркотиков, прочих вершин человеческой культуры и, естественно, тут же решил к ним приобщиться.
     ...С дрожью в голосе он убеждал нас, что на него ЛСД не подействует. И это решено было проверить немедленно по приезду.
     Разведя костер недалеко от воды, мы разрезали на четыре части марку 'доктор Хофман' и... употребили её по прямому назначению. Стемнело, метрах в пятидесяти от нас, на опушке эвкалиптовой рощи, на залитой светом прожекторов сцене шли последние приготовления к концерту. Между эвкалиптами слонялся народ. Саша сидела у костра и постукивала по поленьям палочкой, поднимая в небо снопы искр - это был её контрольный тест на определение момента перехода в измененное состояние сознания...
     ...Прошло полчаса, я подошел к самой кромке воды. Все было как прежде - на том берегу озера горели в темноте огоньки Тверии, вот только вода почему-то висела в воздухе всем своим объемом... не касаясь дна. Там явственно ощущался небольшой зазор. И еще эту воду можно было приподнять за край...
     Я сел на корточки - геометрия пространства резко изменила масштаб. Удивительный фрактальный мир надвинулся на меня и занял все поле зрения. Идеальные сферические объекты ровными рядами уходили в бесконечность. Вблизи они были неправдоподобно огромными, на горизонте стремились к нулю... И эта бесконечность была невообразимым образом конечна и даже... бесконечно мала в своей бесконечно большой миниатюрности...
     Осознание единства бесконечно большого и малого почему-то вызвало у меня приступ невыносимой радости. Наконец я понял, что так на самом деле выглядит прибрежная галька, и повернулся к костру. Саша все так же лениво постукивала палочкой по головешкам. Так же взлетали снопы искр, только они не исчезали через мгновенье, а висели над костром, и к каждой искре вела своя сияющая трасса...
     Саша хищно повернулась с Толику:
     - Ну как, не действует?
     - Нет, не действует, - ответил Толик и залез в палатку,
     я буду спать!
     - Спокойной ночи, Толик, и приятных сновидений - Саша вновь поковырялась в костре, мгновенно увеличив облако искр на полнеба...
     ...Звуковая волна от первого аккорда ударила по глазам, вызвав сильнейшую вспышку сиренево-зеленого цвета. Через секунду я уже был перед сценой. Еще через мгновенье - в ста метрах от нее, звук входил в меня через все рецепторы, кроме слуховых. Потом я обнаружил себя сидящим на мотороллере 'Vespa', он был настолько прекрасен, что хотелось провести на нем остаток жизни...
     Интерфейс мира стал потрясающе дружелюбным. Я бродил по тому, что ещё недавно казалось эвкалиптовой рощей и - удивительное дело - рельеф местности и расстояния больше не имели никакого значения. Стоило захотеть - и метрика пространства сама услужливо ложилась мне под ноги. Я всегда шел по ровному участку, не было подъемов и спусков - лишь пейзаж вокруг меня периодически кренился в разные стороны. Это было забавно...
     Я вновь сидел у костра. Миша молча протянул мне заранее приготовленную фирменную растаманскую сигару. Я сделал затяжку, и мир частично вернулся в привычные рамки. В палатке зашевелился Толик.
     - Как сон? - звонким голоском поинтересовалась Саша?
     - Я на звезды смотрю.
     - Прямо в палатке?
     Толик высунул голову:
     - Вы мешаете мне спать!
     - А ты вылезай и спи прямо здесь!
     Толик грузно уселся у костра:
     - Вода капает, капает, нужно бы краник прикрутить, заснуть же невозможно!
     - Прикрутим, отчего бы не прикрутить, а ты пока принеси пару веточек для костра. - У Саши заканчивался расходный материал для фейерверков.
     Толик преисполнился важности, вскочил и огромными прыжками скрылся в эвкалиптовой роще...
     'И в этот момент включили Солнце!'
     Утро наступило мгновенно. Над Галилейским морем висели перистые облака всех цветов радуги - от инфракрасного до рентгеновского. Костер догорел. Наконец, после многочасового отсутствия, со стороны Голанских высот появился Толик. И как появился! Он тянул, видимо, выдранное с корнем десятиметровое дерево, его поступь была монументальна. Подойдя к нам, он шумно бросил ствол в догоревший костер. Крона скрылась за горизонтом.
     - Я просила две палочки - зарыдала Саша!
     - Ну, что, едем домой, уже утро! - Толик был невозмутим.
     - Какой дом, посмотри наверх!
     Толик бросил недоуменный взгляд в небо, пожал плечами:
     - Вы как хотите, а я ухожу - развернулся и зашагал в сторону дороги.
     Цвет облаков сместился в сторону гамма-излучения.
     ...Солнце перевалило за полдень. Обыденный бесцветный мир вновь заполнил сознание. Пора было уезжать и нам. Напоследок я решил искупаться и подошел к воде. Дул свежий ветерок. Возле берега сонно бродили выжившие после концерта зомби. Но что-то было не так. Какое-то несоответствие рвалось в мозг... Волны! Они стояли недвижимо. Вода превратилась в твердь... Не став искушать судьбу, я развернулся и побежал к автомобилю...

Бедный Толик

     Однажды Изя ругался с Петровичем.
     - Ты не еврей, - кричал он, - можешь пришить свою крайнюю плоть обратно!
     'Изя и Петрович', каноническое издание.
     Толик жил в караване. Караванами в Израиле называют поселки из вагончиков наподобие строительных. Караван Толика стоял на каменистом склоне, с видом на Иерусалим.
     Вагончик, сам по себе маленький, был забит вещами. Даже одному человеку там было тесно. Но Толик был человеком доброй души, и когда я в очередной раз оказывался на улице - он брал меня на постой. В силу стесненных жизненных обстоятельств у Толика развилась микро-гигантомания. Чай он пил из больших пивных кружек, ел только столовыми ложками, а когда он делал салат из овощей, то резал их такими крупными кусками, что они не влезали в рот.
     С Толиком меня познакомил Изя, еще в Луганске. А потом выяснилось, что мы работали на одном заводе. Имени Ленина, только в разных цехах.
     Толик обладал удивительным свойством - патологической нелепостью. Как-то в Луганске мы сидели в компании. Неожиданно одна молодая дама пожаловалась на боль в животе.
     - Так может, ты беременна, старушка? - Спросил её Изя.
     Толик смутился и густо покраснел, услышав этот бесцеремонный на его взгляд вопрос.
     - Нет, Изенька, я не беременна, - ответила дама. Разговор плавно перешел на другую тему. Прошло несколько минут. Все это время Толик сидел красный до ушей и, наконец, собравшись с духом, разрядил неловкую ситуацию:
     - Изя! Как тебе не стыдно! Может она еще девочка!
     Однажды Изя отвел Толика к кришнаитам, в целях духовного развития. Те долго убеждали его, что весь мир это майя, иллюзия!
     Толик негодовал: - Как иллюзия?! И жена моя тоже, по-вашему, что ль, иллюзия?!
     ...В Иерусалиме скверный климат - летом жарко, а зимой холодно и дождливо. Я простыл. Толик с рвением принялся за мое лечение. Он сунул мне в кровать пивной бокал с чаем. В чае плавала половинка лимона. Разумеется, чай был невообразимо горячий, удержать в руках его было нельзя, а поставить некуда - кругом стены и засыпанный вещами шкаф.
     - Толик!!! - Закричал я.
     Толик непонимающе посмотрел сквозь меня:
     - Пей! Чай, это ЗДОРОВЬЕ!!!
     Жить у Толика было тяжело. Иногда он замыкался в себе и не реагировал на внешние раздражители. Если я пытался его разговорить, он краснел, пыхтел и просил меня уйти. И я уходил. А через день возвращался, потому что уходить мне было некуда. Толик ухаживал за стариками. Работа ему не нравилась.
     - Так хорошо было на заводе! Стоишь у станка, кнопку жмешь восемь часов - никакой ответственности. И платят хорошо. А здесь очередь желающих попасть на завод...
     У Толика было своеобразное представление об окружающем мире. Оно отставало от реальности лет на тридцать. Он жил в море слухов, легенд и забытых правил... Когда я собрался уезжать из Израиля, Толик удивился, узнав, что я обменял шекели на евро.
     - Как тебе это удалось?! Это ведь уголовщина!
     - Толик, очнись, обменники на каждом углу, надпись
     'exchange' тебе попадалась когда-нибудь на глаза?
     - Но мне, когда я приехал в страну, сказали, что валютные операции запрещены! - Толик был потрясен.
     - Кто тебе это сказал?
     - Да все говорили!
     Толик загрустил: - А ты чего уезжаешь? Не нравится Израиль?
     - Нет, не нравится.
     Толик сделал паузу и пафосно припечатал:
     - Это потому, Илья, что ты ГОЙ!
     - А почему бы тебе не съездить в Европу? Деньги у тебя есть, купи тур, смотайся на недельку, десять лет торчишь в Израиле!
     - Толик улыбнулся и горестно вздохнул: - Да кто же мне паспорт даст!
     Жил Толик нелепо, а умер прекрасно - в постели с дамой. И в этом ему можно позавидовать.
     ...Белоснежная яхта плыла по улице Яффо. Асфальт легко раздвигался перед ней и смыкался за кормой. На палубе стоял Толик. Он курил свою любимую трубку. Увидев меня, Толик помахал рукой и пригласил на борт. Я отказался. Яхта скрылась за поворотом на улицу Кинг Джордж, а я проснулся.
     Почему-то Толик всегда мне снится исключительно на сухопутных кораблях...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"