Плетнева Елена Юрьевна : другие произведения.

Она

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Это где-то между Ленинградом и Москвой.

   Глава 1 Октябрь хххх "Любви все возрасты покорны"
   Мы идем к столику, крепко держась за руки. Медленный танец пролетел, как одно мгновение. Мишкины поцелуи жгут шею и плечи. Хватило же ума надеть блузку с декольте, а вот теперь, кажется, эти двое за столиком обязательно все увидят. Постоянно поправляю волосы, непроизвольно пытаясь прикрыться руками.
   - Елена, я вижу, Михаил вас очаровал, и вы совсем не обращаете на меня внимания, и танцуете только с ним, - говорит Павел, крутя в руках недопитую кружку пива.
   Как он сейчас хорош, как выразителен. Один только взгляд чего стоит. Ему надо А[Author ID1: at Sun Nov 17 04:17:00 2013 ]телло[Author ID1: at Sun Nov 17 04:17:00 2013 ]Отелло[Author ID1: at Sun Nov 17 04:17:00 2013 ] играть, а не меня здесь караулить.
   - Олег не танцует, а ты достаточно пьян так,[Author ID1: at Sun Nov 17 04:13:00 2013 ] что наступаешь мне на ноги, кстати, с каких это пор мы на вы? Помниться, ты так не обращался ко мне, даже когда мы были едва знакомы, - я отвечаю, а сама слежу за Мишкой, он с улыбкой пододвигает мне стул.
   - Точнее,[Author ID1: at Sun Nov 17 04:12:00 2013 ] совсем не знакомы. Увы! Нас не представили друг другу, - загадочно произносит Павел, стараясь вызвать интерес, и не безуспешно.
   - Кстати, Паш, как ты умудрился познакомиться с такой великолепной девушкой? - вступает в разговор Олег.
   - О-о, это замечательный случай, Олежка, - Павел готов к увлекательному рассказу.
   - Паш, ты ведь не будешь это рассказывать? - я готова закричать, но сдерживаюсь.
   Как все глупо - ",[Author ID1: at Sun Nov 17 04:13:00 2013 ] ну, прямо семейные разборки", на меня сейчас смотрит Мишка, и в его глазах прыгают чертики. За его глаза цвета ночного пасмурного неба я душу сатане заложу и забирать не приду.
   - Отчего же, Леночка? Расскажу. Забавный, я вам скажу, был случай. Значит так: Приезжаю я, стало быть, домой, из стройотряда. Мы там с Мишкой трудились на благо советской родины и родного деканата, так как денег нам все равно не заплатили. Хотя зачем студенту деньги, глупость-то какая. Самое большое счастье для студента - вместо каникул хорошенько повкалывать. Как завещал дедушка Ленин. А страна у нас прежняя. Только вывеску сменили. Вкалывай, студент. А кому-то за твой счет, может, премию выпишут, а может, институту какую подачку дадут.
   Ну, так я отвлекся. Приезжаю домой, захожу и о чудо не чую человеческого духа, а запах у меня в квартире обычно, не из приятнейших. Потому как живу я с соседом алкоголиком, и воняет он, прости господи, не обидеть бы скотину, козлом, ну это если трезв по случаю, а в остальные дни и вспоминать страшно. Я с ним чуть ярым трезвенником не стал. Как представлю чем человек с утра пахнуть может, так даже бокал вина в горло не лезет. Ну так вот значит, соседом не пахнет. Давно значит нет, очень давно. А, вот что есть! Так это дверь в кухню! Не помню, то ли ее никогда раньше не было, то ли не закрывали ее никогда, но в памяти она у меня не запечатлелась. А тут дверь есть и закрыта. Я к двери, толкаю - точно закрыта. И вода там хлещет, по звуку, изо всех кранов. Что делать прикажете? Хватаю тумбочку для обуви, ставлю на попа, взгромождаюсь на нее и.... утыкаюсь носом в стекло над дверью, - вот его точно там раньше не было. Сотню раз здесь подтягивался, уцепившись за перекладину. А самое интересное...
   В моей Кухне. В моей Ванной. Стоящей сто лет посреди этой кухни, и все эти сто лет не подключенной ни к воде, ни к канализации. Под РАБОТАЮЩИМ душем... Прекрасная, обнаженная... Слава тебе господи, реакция у меня хорошая. Успел отпрыгнуть. Потому как на голову, мне посыпалось выбитое стекло. И я понял - что был не прав. Надо было постучать, поговорить, а не пытаться хозяйничать в собственной квартире. Раз дверь закрыли, значит, не хотят, чтоб я заходил, и если стекло кто-то вставил, то почему бы ему же его и не выбить... Тихо надо себя вести, осторожно, не нервировать окружающих. Вот откуда тебе знать, что за нечисть завелась в доме, Хотя, впрочем, с мыслью о нечисти пришлось сразу расстаться. То, что я успел заметить, было чистое, хотя и весьма агрессивное. Народная мудрость гласит: Шишков, то есть домовых, требуется уважать и даже подкармливать. Тогда они не пакостят, а, наоборот, всячески помогают. Но дорогу на кухню мне преграждала дверь, а рисковать не хотелось. И я решил тихонечко, не шумя, сбегать в магазин, прикупить все, требующееся в таких случаях, и ждать...
   - Я смотрю, Паш, ты упиваешься рассказом? - я пытаюсь прервать Пашку.
   - Ленок, ты зря сердишься. Очень забавная история, - говорит Олег и смотрит на меня как-то странно.
   Все улыбаются, ребятам явно нравиться рассказ не на шутку разошедшегося Пашки, подстегиваемого неподдельным вниманием, причем не только нашим. За соседними столиками тоже прислушиваются. Подозрительная тишина кругом. Ну почему, вздыхаю про себя, я тогда не удушила Пашку? Ведь возникала же тогда у меня эта замечательная мысль. Не чувствовала бы себя сейчас так отвратительно. Можно, правда, и сейчас удушить, да свидетелей многовато. Поймают, посадят.... Нет, все надо делать вовремя. И самое главное - прислушиваться к внутреннему голосу. Вот хочется удушить человека, так надо сразу и душить, чтобы потом не было мучительно больно... о не содеянном.
   - Тебе, Лежек, может и забавная, но побывал бы ты в моей шкуре тогда, - пытаюсь я свести разговор к шутке.
   - Нет, Леночка, я лучше в Пашкиной. Я даже готов неплохо заплатить, чтобы оказаться в тот момент на его месте. Да не злись ты, с кем не бывает.
   - Шишок, говоришь? Забавная ассоциация при виде обнаженной девушки, - Мишка смотрит на меня и, похоже, пытается представить себе эту картинку.
   Интересно, эти олухи замечают, какая тишина вокруг? Не один Мишка тренирует воображение. А заинтересованные взгляды на себе я ощущаю физически, после такого взгляда порядочный мужчина должен жениться.
   - Ну, так я продолжаю: сбегал, прикупил. Решил накрыть достархан на полу в своей маленькой комнате. Она у меня пустая стояла, готовая к ремонту. И в сто тысяч первый раз за этот день оказался не прав.
   Комната была не пуста.
   Нет! Очаровательное видение все еще плавало в ванной. Но в комнате сидел кот, и с видом изумленной невинности он смотрел то на меня, то на клетку с морской свинкой. Похоже, я застал его в момент несанкционированной охоты, и что-то ему подсказывало: "можно получить по морде", а сидел он - на моем диване, а шторки, коврики и скатерть, на неведомо откуда взявшемся старинном столе, явно были из сундука моей бабушки, который раньше жил в кладовой. А теперь стоял здесь, прекрасно вписываясь в обстановку. Буфет использовался как компьютерный стол, и это все смотрелось так естественно, как будто здесь всему этому и место. В общем, в этом помещении явно кто-то жил, и этот кто-то любил эти старинные вещи, имел великолепный вкус, кота, морскую свинку и, как я уже видел, обладал ослепительной фигурой. Оставалось только узнать, как этот кто-то завелся в моей квартире. Я, конечно, предположил - сосед сдал комнату, но почему мою?
   Четыре прекрасных стула и довоенный телефон - коммутатор я, похоже, когда-то видел у соседки по площадке, подружки моей покойной бабушки, а вот теперь они были здесь. Как, впрочем, и еще куча неизвестно откуда взявшихся предметов. Всем им было не менее семидесяти, а многим и за сотню лет. Может, моя соседка - похититель антиквариата? Недалеко же она его спрятала, а вдруг милиция? А вдруг облава? Мне стало грустно: арестуют, посадят, и я лишусь соседства, к которому еще только начинаю привыкать. Все, решительно все во мне запротестовало.
   Пытаюсь успокоить себя, что мне достанутся: мышь-переросток, кот и возможность носить ЕЙ передачки. Хотя, если я сейчас не прекращу безобразие и не спасу мыша, останется один кот. Решил позвонить бывшим хозяевам стульев, уточнить. Ясно одно - денег на выкуп антиквариата я не заработаю за всю свою жизнь. Пока одной рукой набирал номер, второй держал за шиворот кота, висевшего совершенно неподвижно и смотревшего на меня, кристально честными глазами. И вид такой, что положи я ему свинку прямо в рот, он и то ее не тронет.
   Из звонка соседям узнал, что мою соседку зовут Леночка, кота Рэкс, морскую свинку Крысь. А весь антиквариат дареный - на новоселье. Значит, облавы не будет и носить передачи в "Кресты" не придется. Как же я забыл? Для одних вещь - антиквариат, а для других - старье, Леночке просто отдали ненужные вещи. Больше никто ничего не знал. Хорошо, так и запишем, Леночка - жулик местного масштаба, Остап Бендер в юбке. Жизнь становилась все более и более интересной.
   Я пошел знакомиться с новой обстановкой. Кота взял с собой.
   Все оказалось, как я и предполагал. Пустующие комнаты она не тронула, опечатаны. Еще одна закрыта, замок ломать не стала. Это только я, наивный, свою комнату не закрыл. Думал, брать все равно нечего. Нашлось - старинный диван, единственно ценная вещь, с точки зрения соседки. Остальное - на месте. Посмотрел на свою комнату новым взглядом. Вот зеркало в пошловатой раме под модерн, изготовления восьмидесятых годов, ей не подошло. Не поленилась, извлекла из подвала трюмо, какого года не скажу, лет сто есть, ну, может, на пару меньше. Нда, ее бы энергию да в мирных целях.
   - Ты, Паш, от главного отвлекся. А, Ленок? - Олег пододвигает ко мне поближе кружку пива, - Тебе покупали, пей и постарайся на все смотреть с юмором. Красивым женщинам не идет морщить лобик.
   - Олежа, ты все торопишь. Такой рассказ портишь. Не поверишь, плавала еще час. Вышла, посмотрела на меня и спрашивает: "Что вы тут делаете?" Говорю - "Живу". "Зачем вам кот?" - спрашивает, показывая на зажатое под мышкой безвольно висящее животное. "Он на мышь охотится, - отвечаю я, - я спас Крысю жизнь". А потом и говорю: "Кстати, вы вот в моей комнате разместились". Вижу, испугалась, но держится. "Хотите, - говорит, - договор аренды покажу". "Хочу", - отвечаю я. И, правда, договор на мою комнату, десять метров, со ссылкой на ордер соседа. С горем пополам разобрались. Оказывается, я выкупил ту комнату, которую считал кладовой. А на ту, в которой собирался делать ремонт, я никаких прав не имел. И у соседа алкаша, было две комнаты, а не одна, как я полагал. По сему, он эту комнату сдал и сказал, что пусть Ленок берет любые понравившиеся ей вещи из всей квартиры. Я ведь его вещи выкинул, и не куда-нибудь, а на помойку. В общем, сам виноват. Пришлось извиняться. И признать ее права на диван и все остальное.
   - Так ты этого соседа отселять собрался? А Ленок куда? - спросил Олег.
   - Ленок, как ты изволил заметить, не очень меня жалует. Но я все равно намерен оставить ее в этой комнате. Ей, по-моему, без разницы, у кого снимать. А так я еще и квартиру отремонтирую. Мишек, ты же видел, какой там сарай. Олег, когда зайдешь комнаты оценить? Я не начинаю ремонт, чтоб соседские комнаты дешевле пошли.
   - Ремонт, не ремонт. Совершенно все равно, отселим соседа как миленького, я таких сотнями в область переселял. А раз Ленок ему не родственница, оценим их в полтора целковых. Не бойся, съедет. Да, а что там насчет пустующих комнат? - глаза у Олега горят как у охотничьего пса, почуявшего дичь. Но голос спокойный и уверенный, похоже, он профессионал в своем деле, и работа - его конек.
   - Две смежные и одна изолированная. Кто хозяин смежных не знаю, у него два года за квартиру не плачено, - Пашка разговаривает с Олегом, но следит за каждым моим жестом и взглядом.
   - Они тебе нужны? - как бы между прочим, спрашивает Олег, хотя для маклера каждая комната - дополнительный заработок.
   - Конечно, - Пашка доволен, что его понимают.
   - Добавишь немного? Договоримся! По остаточной стоимости сделаю, в лучшем виде, - Олег великолепен. Профи.
   - Это как? - не понимает Павел.
   - При продаже комнат в коммуналке преимущественное право покупки имеют соседи. При покупке пустующих комнат ты дело имеешь не с частником, а с городом. И цена не рыночная, а по себестоимости, минус износ помещений. А третья чья?
   - Еще один сосед, у жены живет, я у него одну комнату уже купил, рассказывал, как оказалось, кладовую.
   - Не переживай, кладовка не кладовка, раз она не служебным помещением числилась, а комнатой. Ее все равно выкупать бы пришлось.
   - Да я и не расстраиваюсь. Мы и на вторую уже с ним договорились. Отец денег пришлет, выкуплю. Я хочу, чтоб ты и ее посмотрел. Но, по-моему, он хочет не много.
   Пока идет разговор, мы с Мишкой скучающе переглядываемся, хотя, надо сказать, мне интересен Олежкин способ общаться с клиентами, и возможные варианты расселения квартир тоже, но больше всего я хочу оказаться отсюда подальше и совсем не одна. Пиво в кружке закончилось незаметно, а романтический дурман только усилился. Душно и очень хочется на свежий воздух.
   - Ленок, пока они тут о делах, пошли, потанцуем, - Мишка подает мне руку. Его глаза внимательные и спокойные.
   - Опять уводишь! Уже жалею, что познакомил. Надо было либо ее с собой не брать, либо тебя не приглашать, - Пашка шутит, но голос...
   - Рабовладелец! Ты ж ей не муж, - сосед! Что зеленеешь? Я не прав? - Михаил отвечает, уже крепко держа меня за руку.
   - Прав, конечно, но вот права портить мне вечер тебе никто не давал. Откуда тебе знать мои планы, может, я сегодня предложение делать собирался? А здесь ты.
   - От судьбы не уйдешь. Клуб-то под боком, я здесь частенько бываю, зашла бы она без тебя, все равно б познакомились.
   Мы с Мишкой стоим рядом и он обнимает меня за талию, его рука обжигает. По коже побежали мурашки и дыхание становится частым и прерывистым, мне как будто не хватает воздуха. Я пытаюсь вдохнуть всей грудью. Мне нужно на воздух, мне нечем дышать, голова идет кругом, мир переворачивается перед глазами. Господи спаси и сохрани. Делаю еще один вдох и пытаюсь унять вылетающее из груди сердце.
   - Тебя, Миш, как подменили, за тобой ведь не то, что вся группа, весь поток девчонок бегал. Ты б хоть глазом повел, красавчик ты наш, - Пашка обращается к Михе, а смотрит на меня.
   - Я же говорю, судьба, - смеется Мишка. - А насчет потока ты загнул, на весь поток из девчат - три калеки, только твоя Катя ничего, - отвечает Мишка и легким движением поворачивает меня спиной к столику.
   - Два - один, ведет Михаил! - с хохотом объявляет Олег.
   Мишка уводит меня от столика, и мне становится легче дышать, гремит рок-н-ролл, тесно, и очень здорово, это один из счастливейших дней моей жизни, я хочу чтобы остановилось время, я хочу остаться здесь и сейчас навсегда. Этот город, этот клуб, я и МИШКА.
   Танцевать не пошли, выходим на улицу. Холодно, посильнее прижимаюсь к Мишке спиной. Он сел на подоконник и укутывает меня в пиджак. Мой Мишка. Мой? Он такой же большой, как и Пашка, только Пашка качается, а Мишка худой и жилистый, как про таких говорят. Мишка говорит что увлекается плаванием. По нему заметно: широкая грудь, сильные руки. Когда он берет за плечи и прижимает к себе, я чувствую себя маленькой, беззащитной. Он шутит про судьбу? Или правда в это верит? Здорово, если правда. Хотя ни в бога, ни в черта я не верю. Но сегодня готова молиться даже Аллаху.
   - Заморозишь дарованную тебе судьбой.
   - А ты думала, в сказку попала? - смеется.
   - Думала, - с обидой говорю я.
   Растерялся, прижимает к себе сильнее.
   - Глупая, разве я могу тебя заморозить? Тебе, правда, холодно? - Мишка сжимает в объятиях, и страстно целует в шею, его поцелуи пьянят. Голова слегка кружится, хочется закрыть глаза.
   - Нет, просто повыступать захотелось, - говорю я, стараясь хоть как-то вернуть свою голову на ее законное место.
   Быстро поворачиваюсь и утыкаюсь носом в грудь, это все, куда дотягиваюсь. Как хорошо, вот так, слышать, как бьется его сердце. Сильно и так же прерывисто как у меня: удар, удар, еще удар остановка, и я с ужасом жду когда оно забьется снова его сердце, сердце моего единственного. Мишка, рядом, родной. Бывает же такое. Миг, и я не могу без него. Сколько просила судьбу о любви, а вот теперь боюсь обознаться. Ведь чужая душа - потемки, а если я влюбилась, а он играет? Уж лучше тогда забери, Господи, такой подарок, не мучь.
   - А, ну это, конечно, повыступать - это обязательно, - Мишка говорит, а сам смотрит мне в глаза.
   Черные густые брови, глубоко посаженые глаза, по ним не видно - шутит или нет. Только когда начинает улыбаться, становиться ясно. А я сначала пугаюсь, не сказала ли какую глупость. Не все любят, когда им говорят, то что думают на самом деле. Я себя к этому много лет приучала.
   Одно дело - устать от недомолвок, но совсем другое - научиться говорить иначе. Мы все, все время врем, врем постоянно, не замечая этого. Думаем одно, говорим другое, и главное хотим, чтобы нас понимали. Например:
   Она думает:
   Как он мне нравиться, боже, как он очарователен. Поцелует или нет? Так и гулять бы с ним всю ночь напролет.
   Говорит (боясь быть навязчивой):
   Уже поздно, я, наверное, пойду домой.
   Он думает:
   Жаль, что она уходит, но она так ко мне равнодушна.
   Говорит (не желая быть навязчивым):
   Хорошо, увидимся. Пока.
   Вот и поговорили! Колотит меня с такого общения. Хоть я могу быть и не права, но, увольте. Буду врать, только если захочу обмануть. А иначе мне кажется, что я сама обкрадываю себя на что-то очень и очень важное и нужное, наверное, на человеческое понимание и доверие.
  
   Ободранные стены Апрашки частично соответствуют стилю клуба. Не Дикий Запад, но все же. С десяток человек стоят тут же, курят. В клубе тоже можно курить, но там жарко и дым - хоть топор вешай.
   Многие смеются, целуются. Беззаботная детская радость - они наверно еще студенты, курс, так, третий-четвертый. Боже, ну почему я не поступила в институт! Ладно, черт с ним, пусть бы я была старше своих однагрупников. Зато не надо бояться за свой завтрашний день и хотя бы на пять-шесть лет не будет проблем с жильем. И учиться можно так, что еще и стипендию платить будут. Да, денег будет мало, но можно же и подрабатывать. На будущий год обязательно буду поступать. Диплом о высшем образовании еще никогда никому не мешал.
   Отчего-то трясет озноб. То ли замерзла, то ли нервы. Мишка целует меня в шею и молчит, я заметила, он не большой любитель разговаривать. Холодно. Но, пусть я тут замерзну насмерть, зато как приятно ощущать спиной его тепло. Чувствовать его губы на обнаженных плечах.
   На крыльцо выходят одетые Олег и Пашка. У Пашки в руках мое пальто и сумочка.
   - Пошли домой, - подавая мне пальто, говорит Пашка, - уже без двадцати одиннадцать. Сейчас начнут все закрывать.
   - Мою куртку захватить не могли? - обижается Мишка.
   - Не барышня, сам сходишь, - не глядя на нас, как бы в сторону отвечает Пашка.
   - А если украдут? Она у тебя за спиной, на скамейке лежала. Трудно было взять?
   - Здесь редко воруют. Если, как ты говоришь, часто тут бываешь, то должен знать.
   - Редко не значит никогда, - говорит Мишка и уходит за курткой.
   Пашка в немом молчании подает мне пальто. Отводит взгляд. Старается не смотреть на меня.
   Я одеваю один рукав, второй а сам думаю почему я чувствую себя виноватой, это неправильно! Я ему ничего не должна, как-то по-дурацки все получается. Я не виновата ни в чем. Но почему это чувство не проходит, почему я тоже отвожу взгляд? Почему бы мне не послать его к чертовой матери? Что меня связывает с Пашкой - месяц знакомства? Ну да, я принимала его ухаживания, неужели это меня мучает? Так. Расслабиться! Если я кому-то нравлюсь - это его личные проблемы, меня все это не касается. Я ничем не могу ему помочь.
   Застегиваю последнюю пуговицу. Резко, по хозяйски, Пашка берет меня за руку и фактически тащит за собой. Я сейчас готова закричать, но молчу и послушно иду. Господи, ну что же происходит? Что я делаю?
   До метро доходим в полной тишине. От метро нам два шага до дома, а вот Олегу - в метро. Все это время он, как-то с усмешкой наблюдал за происходящим, не вмешиваясь но оценивая. Его, кажется, все забавляет. Наклоняется, целует мне руку, также, с усмешкой, почти с издевкой. Странная манера поведения.
   - Ладно, ребята, пока. Послезавтра увидимся. Надеюсь, ваш сосед будет дома. Паш, договорись с ним на встречу, - прощается с нами Олег.
   - Постарайся уже какой-нибудь вариант ему предложить, - отзывается Павел.
   - Постараюсь, - говорит Пашке, - Пока, - Олег обращается ко мне персонально.
   В каждом Пашкином движении сдавленная ярость. Но ни одного слова о Михе, ни одного упрека. Понимает, как это глупо, но все равно бесится.
   Дома та же молчанка, Пашка уходит спать, я сажусь обзванивать клиентов. Я все понимаю мне по-своему даже жаль Павла, но я ничего не могу с собой поделать, я как только его увидела, его это Миху я сразу поняла это он мужчина из моей мечты, так бывает наверное только раз в жизни. В моей жизни было много мужчин очень много, но чтобы останавливалось сердце когда я на него смотрю, нет такое со мной первый раз в жизни, Мне уже хорошо просто от того что я его вспоминаю. Его черные кудри, его глаза цвета ночи, ну это конечно романтика, но сейчас меня именно на романтику и тянет. Так стоп, работа и еще раз работа.
   За вечер с полсотни номеров на определителе. Естественно, половина не отвечает - ночь. Это, скорее всего, рабочие номера. Обзвоню их завтра. По остальным либо никто якобы ко мне не звонил, либо интересуются, который сейчас час. Ладно, им тоже позвоню завтра. И лишь одна пятая дает вразумительный ответ.
   - Алло, от вас звонили по поводу квартиры или комнаты? - заученно говорю я.
   - Звонили.
   - Вы хотите снять или сдать? - оживляюсь я.
   - Снять, но мы хотели без посредников. А откуда у вас мой телефон?
   - Вы звонили в мое отсутствие, ваш номер остался на определителе. Вы звонили три раза, в шестнадцать, шестнадцать тридцать и в двадцать один час, - отчитываюсь я.
   - Да, я сорвала ваш номер возле дома на столбе, думала, это сами хозяева сдают, - голос в трубке расстроенный.
   - Девушка, квартиру напрямую вы не найдете. Либо через агентства, либо через частного маклера.
   - Я звонила в агентства. Сто процентов это дорого.
   - Мои услуги: либо пятьдесят, либо семьдесят, в зависимости от квартиры. С дешевых квартир процент выше.
   - Странно, почему?
   - Как вас зовут? - интересуюсь я, а сама намазываю себе бутерброд, хмель выветрился и дико хочется есть.
   - Ира, а вас?
   - Меня Лена. Так вот, Ирин, дорогих квартир больше - все хотят сдать дороже. В агентствах, в основном, дорогие квартиры сдают. Человека селишь быстро, как правило, прописку питерскую не требуют, не придираются особо. И квартиры хорошие. Быстренько, с двухсотдолларовой однокомнатной свои сто получаешь и все. А вот если это однокомнатная за пятьдесят долларов... то у хозяев запросы: русские, питерцы, не с рынка, один человек или семья без детей. Никаких друзей, родственников, и сидеть тише воды ниже травы, а лучше, если там вообще жить не будут - деньги платите, и не появляйтесь. А квартира-то: два часа на собаках от метро, и либо без мебели, либо без телефона, а то и без того, и без другого сразу. Возишь людей, возишь, то квартира не подошла, то хозяевам клиенты не понравились. И весь этот геморрой ради двадцати пяти долларов? Ирин, посудите сами.
   - Лен, а вы могли бы за пятьдесят найти?
   - Ну конечно, опять за пятьдесят.
   - У меня брат, он один, с областной пропиской. Я заплачу хоть сто процентов, а то мне только за сто - сто пятьдесят долларов предлагали. Сто за все сразу я заплатить могу, а вот двести или триста - никак. Да и ему потом меньше платить.
   - Русский?
   - Да.
   - У вас, у самой, питерская прописка?
   - Да, но у него областная.
   - Это уже детали. Если он - ваш брат, снимете квартиру на себя, я скажу, вы в гражданском браке. Есть у меня одна квартирка, но там только местных берут, согласны?
   - А по-другому никак?
   - Отчего же, можно и по-другому. Но за сто. Сотню хозяйке и пятьдесят мне. Свои пятьдесят комиссионных я возьму. Мне в принципе все равно.
   - Хорошо, когда можно посмотреть? - отвечает девушка, и, похоже, она готова снять немедленно.
   - Постараюсь договориться с хозяйкой на завтра, но если она вам не подойдет, возмещаете транспортные расходы. С этими дешевками не наездишься.
   - Это сколько? - интересуется Ирина.
   - Смотря куда ехать, двадцать-тридцать рублей.
   - А если подойдет?
   - Расчет за квартиру на месте, и с хозяйкой, и со мной. Паспорт и деньги с собой. Сразу получаете ключи и можете оставаться. Хотите, позвоню хозяйке, договорюсь и вам перезвоню.
   - Хорошо, жду вашего звонка.
   За два года работы этот монолог выучила наизусть, постоянно повторяя его, как попугай. Только цены на квартиры меняются, и только в большую сторону. Теперь звонить хозяйке, дай бог, квартира еще не ушла.
   Но сначала на кухню за кофе, жевать бутерброды всухомятку вредно для желудка, Рексу - крестиков, Крысю - морковь, Пашке - фиг на постном масле, вот и ужин на четверых получится. Пашка солнышко родной прости меня за мою жестокость, но я теряю голову. Ты чудный, ты даже наверное самый лучший, а я просто глупая дура, но боже мой...
   Захожу на кухню, не включая свет. За окнами в свете уличных фонарей живет своей ночной жизнью Сенная площадь. На трамвай ной остановки неуверенно переступают с ноги на ногу припозднившиеся пассажиры, их еще много, и это придает им уверенность, что раз столько народу ждет, значит придет трамвай. Включаю газ на плите, чиркаю спичкой и ставлю чайник. В темноте это выглядит как волшебное превращение холодного темного пространства в уютное местечко с очагом и романтикой. Сажусь на подоконник. Если бы я курила, то схватилась бы за сигарету, но история не терпит сослагательного наклонения, и потому вместо сигареты достаю из холодильника дежурную банку сгущенки.
   Раньше, еще в моем детстве в городе Новосибирске сгущенки в продаже не было, многие ее где-то доставали, но только не моя мама, она неумела ничего "Доставать". У нас было только то, что продавалось в магазинах, а порой и из этого немногого мы могли себе позволить лишь самое дешевое. Одним словом, сгущенки не было, и теперь, когда она продается на каждом углу, я ее на каждом углу покупаю и съедаю не меньше чем по банке за раз, и так и не могу понять, когда она мне надоест?
   Сгущенка густая тягучая и очень сладкая, а сидя на подоконнике и глядя в окно на Садовую, очень приятно есть ее ложкой прямо из банки. Нашариваю рукой на стоящем рядом столе мой недопитый кофе, у меня всегда остается, не может быть, чтобы не было. Нет, все в порядке, вот он. И смотрю, смотрю на город в котором мне предстоит либо прожить всю жизнь, либо уехать отсюда, но это уже неважно, потому что сейчас я здесь. Как он красив - Питер, просто не верится, что это моя жизнь, все похоже на сказку Андерсена, про другую страну, другое время и других людей. Со мной такое бывает, когда я вдруг вижу себя со стороны, сейчас я отчетливо представляю себе молодую красивую девушку, ее темный контур на фоне спящего дома и ночного неба в раме окна, слабо подсвеченного изнутри голубым светом конфорки. Подобные моменты врезаются в память навсегда, не выкинешь, и слава богу, именно такой я запомню свою молодость и себя, по крайней мери я очень на это надеюсь.
   Горячий кофе греет тело и лечит душу, настраивая на рабочий лад. К бутербродам добавляется салат из свеклы с чесноком, хорошо в телефонную трубку неважно, чем дышать, можно и чесноком. Встаю и нехотя иду работать, ночной Питер это город моей мечты в реальном мире, но не тот который в квартире и у телефона, а тот который за окном, с ветром и дождем. Так надо думать о работе.
   - Алло, Надежда Ивановна? Это вас Лена беспокоит. Извините, что так поздно. Не сдали еще?
   - Нет пока, но завтра Танечка показывает. У нее иностранцы. Турки. Сто долларов платить согласны. Не знаю, подойдет им, нет, квартирка-то не ахти, и мебель вся рассыпается.
   - Подойдет, так как это не турки, а айзеры, они все турками представляются. Мы же с вами это обсуждали, вашу квартиру за сто долларов могут снять толпа либо айзеров, либо индусов, - запугиваю женщину я, куда делась моя романтичность?
   - Танечка говорит, они люди порядочные, иностранцы.
   - Хорошо, только вы у этих иностранцев паспорта посмотрите, еще лучше перепишите, и скажите у вас зять или сын в МВД работает, и вы обязательно проверите их визу и право на жительство, мол, вам проблем не надо. Если они тут же не смотаются, тогда можно думать, а то вдруг это чеченцы с фальшивыми документами. Откуда знать? - произношу с теплотой в голосе, с максимально доходчивым сочувствием.
   - Ой, напугала, не хочу никаких черных.
   - Не паникуйте раньше времени. Может и правда турки. Только договаривайтесь, пусть они вам еще тридцать долларов доплачивают как домработнице. Будете ходить квартиру убирать, иначе они ее так загадят, не рады будете этим ста долларам, - советую как бы по-дружески, без всякой заинтересованности.
   - Хорошо, спасибо Леночка. Вы ведь, кажется, с Таней вместе работаете, как же вы о них ничего не знаете? Она вам ничего не сказала? Нехорошо как-то так. Может мне ей отказать лучше? Если она так непорядочно поступает?
   - Не беспокойтесь, у меня сегодня выходной был, мы еще не созванивались, а как пришла, стала вам звонить. Жаль, куда-то надо знакомых поселить. Вот к вам хотела.
   - А что за люди?
   - Молодые ребята. Девушка из Питера, парень из области. Не расписаны, студенты. Пока они учатся, за них родители платят, - сочувственно вздыхаю.
   - На кого учатся-то? - бабулька вздыхает, попалась.
   - На экономическом, банковскими служащими будут.
   - Ой, хорошо-то как. Вы их мне подержите до послезавтра. Им не очень срочно? Я на черных завтра посмотрю и вечером позвоню. Договорись с ними на послезавтра. Сто долларов, конечно, хорошо, но лучше спокойно жить, не бояться за квартиру. Они ребята хорошие?
   - Хорошие. Учатся, подрабатывают. Устают, до дома и спать, - говорю я, заранее зная, что все бабушки мечтают, чтоб в их квартирах вообще не жили.
   - Вот таких-то мне и хотелось.
   - Хорошо. На послезавтра договариваемся. До свидания.
   - До свиданья, Леночка, спокойной ночи или тебе еще работать?
   - Да нет. Все уже спят, - отзываюсь я.
   - Значит, завтра позвоню, жди. Спокойной ночи Леночка и спасибо за совет.
   - Спокойной ночи, - говорю я и кладу трубку.
   Завтра, все завтра. Спать и видеть сны. Потягиваюсь и зеваю, хорошо! Раздается телефонный звонок. Кому еще не спиться?
   - Алло, - вежливо произношу.
   - Привет, Ленок, - в трубке мужской голос.
   - Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, я вас не помню.
   - Ну и память! Миша - Пашкин однагрупник.
   - Мишка! Солнышко мое! - я чуть не подавилась последним бутербродом.
   - Так-то лучше. До вас дозвонишься. Прям Смольный в дни революции.
   - По работе звонила, - говорю я, а сердце так и подпрыгивает, немного и выскочит совсем, можно будет его в руках подержать.
   - А я думал, Пашка диверсию устроил, но надежда умирает последней. Видишь, дозвонился. Ты кем работаешь? Как-то я не спросил об этом.
   - Меньше целоваться надо, больше разговаривать, - пытаюсь отшутиться.
   - Не заметил недовольства. Мне показалось?
   - Я усердно скрывала.
   - Не надо было скрывать, надо было сказать "Хочу общения, что прилип, разговаривай немедленно, взяли моду". И ножкой при этом топнуть. А, вообще-то, серьезно, чем занимаешься?
   - Маклер. Арендой развлекаемся.
   - Платят?
   - Нет, не хотят. Все норовят не заплатить, но мы их заставим.
   - Выходные бывают?
   - Сегодня был.
   - А в понедельник?
   - Для тебя будет, - игриво отвечаю я.
   - Тогда едем на курорт, - в голосе вопрос и утверждение одновременно. Интонация не терпит возражения, но каким-то седьмым чувством угадываю затаенную надежду что его предложение не отклонят. Он только хочет казаться железным - он человек, и похоже влюбленный.
   - На один день? Поздней осенью? - спрашиваю я, а сама понимаю, что согласна, согласна на все. Это чудо что он позвонил, понятно что он знает телефон своего друга, но он позвонил и не на следующий день, и не через три дня, как учат учебники по флирту, а сразу как только смог. Он не смог смириться что меня увели как бычка на веревочке. Ура!!!!
   - Да. Смотреть на море и пить кофе в кабачке под шум прибоя. Тебе понравиться, - у Мишки голос мечтательный и романтичный.
   - Договорились. Ты еще позвонишь? - уже не скрывая радости говорю я в трубку.
   - Не надо собак дразнить, Пашку то есть. А если честно - занят я сильно. До конца недели постараюсь на работу устроиться, а в выходные родители приезжают. И из общежития позвонить очень сложно. Одним словом, в понедельник ты дома?
   - Да.
   - Я за тобой зайду. Оденься теплее.
   - Это пошему это? - картавлю я,
   - Прогноз погоды на неделю слушал, похолодание обещают. Да и на Финском всегда холодно - ветер. А мы вдоль берега с километр идти будем. Песчаный пляж, набережная. В конце пути пустынный берег и одинокий кабачок.
   - А если он не работает? - уточняю я.
   - Несу на руках обратно, - Мишкин голос заставляет крупица голову.
   - Конечно, я так и знала, это ты предлагаешь затем, чтоб согреться, а я замерзай.
   - Могу предложить меня понести. А на самом деле, там дом отдыха круглый год работает. И народ в кабачок ходит постоянно, очень уж живописное местечко. Летом даже хуже, народу много. А так мы одни. И море.
   - Дразнишься? Целую. Пока. До встречи.
   - Целую. Пока, - говорит Мишка и в трубке гудки.
   Господи! Спасибо тебе за Мишку. Одна встреча - три часа. И как много меняется, сколько раз в своей жизни я вот так знакомилась: "Алиса - это Пудинг, Пудинг - это Алиса". Сколько мужчин во время медленного танца пытались поцеловать. Но не вызывало это во мне никакого душевного трепета. Сколько лет я шутила: любовь есть, она не может не есть. Ведь все знакомо, ситуация рядовая для меня. А вот нет, я знаю, я чувствую его и именно его я не хочу потерять. Именно ему я послушно подставляю шею и плечи для поцелуев. И нет ни малейшего желания кокетничать, или играть. Хочется нравиться именно такой, какая есть, ничего не прибавляя не убавляя. А вдруг есть любовь с первого взгляда? Конечно, есть, она не может не есть!
   Боковым зрением замечаю, как Рэкс вполз в буфет, куда я предусмотрительно убрала клетку с Крысем. И прикрыла стеклами, оставив щель для воздуха, но я была наивна, думая, что стопки книг и журналов слева от клетки - достаточная преграда для кота. Наивная, правое стекло буфета закрыла, а левое - нет. Стопки почти доходят до второй полки, пространство там - сантиметров пять, и на книгах, распластавшись, лежит Рэкс, уткнувшись носом в верх клетки. Снизу на него смотрит Крысь. Видимо, по запаху Рэкс понимает, Крысь - добыча, но как едят морских свинок, размером слегка меньше его самого, понять он пока не может.
   К тому же, Рэкса отдали потому, что он мышей не то, что не ел и не ловил, он их рассматривал, трогая лапкой, не выпуская когтей. Хозяева, желая приучить кота есть мышей, поймали мышь и привязали ее к кровати. Рэкс долго ее трогал, слушал, как та пищит от страха, а потом пошел на кухню и начал просить сухие крестики. Хозяева отчаялись и отдали кота мне. Хотя сами, как и кот, задавить мышку не решились, а отнесли подальше от дома и выпустили.
   Но ставить подобные эксперименты на Крысе я не собираюсь, тем более, инстинкт должен подсказывать "Мышу - переростку", как назвал его Пашка, что кот опасен, и он, наверное, нервничает. А нервные клетки, говорят, не восстанавливаются. Или восстанавливаются но очень медленно, точно я не помню.
   Вытаскиваю за шиворот кота - уши прижал, знает, - нельзя. Закрываю стекло. Рэкс беспомощно повисает в руке. По своим повадкам он больше напоминает собаку, нормальный кот давно бы поцарапал, а этот вообще не царапается, укусить может, но редко. В висячем положении кусать неудобно, и вообще, он предпочитает переждать: авось отпустят, и продолжает висеть в виде тряпки. Поднимаю к своему носу и начинаю отчитывать, он произносит жалобное "мяу". Тоже редчайший случай, видимо, уж слишком неудобно висеть. Его плоская морда ничего не выражает, разве что вселенскую тоску.
   Глава 2 Октябрь хххх "Танька"
   Суббота. Точнее воскресенье, двенадцать часов ночи. Перед клубом стоит толпа, около сотни человек. Неохота в ней толкаться, поэтому сижу на противоположной стороне улочки, на перилах неизвестной конторы. Освещенные огнями клуба, в грязных закоулках бродят алкаши, изредка подходя к толпе в надежде на пивную бутылку. Здесь же постоянно подъезжает патрульная машина. Зачем, не понятно, но, слава богу, никого не трогают: проедутся, посмотрят и уезжают.
   Начинают запускать. У входа страшная давка. Те, кто зайдут первыми, смогут занять столики, те, кто войдут за ними еще найдут пару свободных мест. А вот тем, кто как я войдет последними, сидячие места не светят. Если в воскресенье или в понедельник с двадцати до двадцати трех еще можно надеяться найти места, то в остальные дни это бесполезное занятие, а про единственную ночь с субботы на воскресенье и думать нечего, но у меня выбор не велик. С восьми до одиннадцати самое рабочее время. Остается только ночь, тем более с утра в воскресенье звонков мало, высплюсь.
   Надо же! Свет мой солнышко, Танечка. Неужели? Пришла!
   - Тань! Тань!
   - Кошмар, какая толпа, Лен, они все в клуб? Боже, зачем они толкаются? Не всех пустят? - делано восклицает Танька.
   - Пустят всех, не всем столиков хватит. Мы с тобой, например, скорее всего не сядем.
   - Я всю ночь стоять буду? - уже искренне возмущается Татьяна.
   - Ты... Нет! Во-первых, сдадим вещи в гардероб и пойдем танцевать. Здесь играют рок-н-ролл и кантри в живую. У сцены есть мое любимое местечко. Надоест, можно сесть, посмотреть, как играют. В клубе такая толпа, из-за столиков все равно ничего не видно. Жаль, много не поговоришь, шумно. Во-вторых, семьдесят процентов посетителей мужского пола. Тебе это о чем-нибудь говорит?
   - Ну-у...
   - Через час будет минимум два варианта предложений присесть к ним за столик. Только успевай отказываться. Я, конечно, преувеличиваю, но в основном, именно так. К тому же вдоль стен скамейки, к которым придвинуты столики. Между столами можно спокойно сесть, поболтать, никто возражать не станет. Я думаю, мы тут ужинать не собираемся?
   - Я не собиралась, - говорит Татьяна и поправляет свои кудри.
  
   - Значит, без столика обойдемся, я в эту толпу лезть не собираюсь.
   Входим в клуб. Как и ожидалось, яблоку некуда упасть, ни то, что сесть. По постной мине Татьяны понимаю, надо что-то срочно предпринять. Иначе она взвоет, куда я привела ее. Быстро оббегаю первый этаж, в поисках знакомых лиц. Все не так уж плохо. Слева за сценой вижу Олежку, у него рядом (свободные) места.
   - Лежка!!
   - Привет!
   - К тебе можно подсесть?
   - Конечно. Ты одна?
   - С подружкой.
   - А где Пашка?
   - Кузнец? Зачем нам кузнец?
   - Жестока ты с ним.
   - Ничуть. Я с ним жить не собираюсь.
   - Правда??
   - Я в смысле замуж.
   - Можешь не оправдываться. Я просто, к слову, спросил. С подружкой-то знакомь.
   Машу Таньке рукой, и она подходит. Олег пододвигает ей стул, предлагает присаживаться.
   - Меня Олегом зовут, а вас? - Олег обращается к Татьяне.
   - Таня.
   - Почему так поздно, не к восьми?
   Олег явно обращался ко мне, но не успеваю открыть рот, как с обворожительной улыбкой наивности отвечает Татьяна. В ее голосе проскальзывает игривая нотка, она кокетничает. Хотя и не в курсе, какие у меня с Олегом отношения, он ведь мог оказаться моим любовником или просто мужчиной моей мечты. Похоже, ей на это наплевать. Нехорошо Тань, нехорошо. Улыбочка и томный взгляд ей идут. В принципе, она ведет себя правильно, как я и учила, но где же женская солидарность. Вот окажись это не Олег, а Мишка, ей бы надо было наоборот не глазки строить, а постараться, чтобы тебя не заметили. Урок усвоен криво, нельзя строить глазки всем подряд, надо сначала разобраться, кто перед тобой. Так ведь легко и подругу потерять. Обязательно объясню, как только одни окажемся.
   - Я здесь первый раз. Лена позвала к двенадцати, поздно, конечно, но было интересно сходить, она так много рассказывала. Здесь много народу - так всегда?
   Очаровательная улыбка не сходит с Татьяниного лица, прекрасные белые зубки так и сверкают.
   - По выходным особенно. Вам что-нибудь взять? - говорит Олег вставая.
   Татьяна смущается и тупит глазки на меня. Как бы извиняясь за то, что она ему понравилась. И явно спрашивая разрешение согласиться. Спасибо, солнышко, вспомнила обо мне, не поздновато ли.
   - Вам, - меня касается? - с явной обидой в голосе спрашиваю я.
   Взгляд Татьяны торжествующий и снисходительный, Олег смеется до упаду.
   - Малыш обиделась, ей мало уделили внимания. Танюш, ты увидишь, как она расцветет, стоит только парочке парнишек начать за ней ухаживать.
   Он либо глуп, и не видит ее желание загнать меня в тень, либо просто не хочет этого видеть. Хотя мужчины, наверное, не отслеживают такие тонкости поведения.
   - Олег, тебе явно строят глаз! - зло говорю я.
   - Ну и что? Не жадничай. Тебе ухажеров хватит, - смеется Олег, - не ссорьтесь, я за пивом.
   Олег уходит. Внимательно смотрю на раскрасневшуюся подругу.
   - Лен, зачем ты так?
   - Тань, ты уверенна, что правильно себя ведешь? - вопросом на вопрос отвечаю я.
   - А что ты завелась, я не поняла?
   - Это мой знакомый, откуда тебе знать какие у меня на него виды?
   - Ты зря на меня набросилась, мне он совсем не нужен, - взгляд у Татьяны торжествующий.
   - Не в том дело, нужен или не нужен. Мне он тоже не нужен, здесь дело принципа. Прежде чем строить глаз кому-нибудь из чужих знакомых, сначала разберись, какие у людей отношения, так ведь можно и по шее получить. Не все же люди такие терпеливые как я, - читаю я лекцию Татьяне о вреде курения и самогоноварения.
   - Ни чего себе, терпеливая, как давай возмущаться.
   - Это хорошо возмущаться, хуже, если улыбнутся, промолчат, а потом кирпич на голову упадет.
   - Ты сама не больно-то о других думаешь? - отвечает Танька, всегда придерживающаяся принципа, что лучшая защита - это нападение.
   - Оправдание нашла? - опять по-еврейски, вопросом на вопрос отвечаю я. Откуда у меня эта привычка? Я же русская.
   - Ничего я не искала, не знаю, из-за чего ты завелась, но ты не права. Ты меня сюда привела, зачем? Нотации читать? Не порть настроение.
   - Ладно, черт с тобой, но мы на эту тему еще поговорим. Олег мне не больно-то дорог.
   - Тем более! Надо было выступать!
   Приходит Олег. Пиво, фисташки, чипсы. Стандартный джентльменский набор в этом месте.
  
   За соседним столиком компания парней. Один паренек от меня не отходит. Как Олег и предполагал, настроение сразу улучшилось. Приятно осознавать, когда нравишься, я и прихожу сюда погреться в лучах мужского внимания, но конечно главное потанцевать. Игорек, правда, не в моем вкусе да мне все равно. Мне ведь, кроме простого внимания, и не нужно ничего. "Ведь мысли все мои полны одними парасенками". Жаль, Мишка занят до понедельника, вот кого мне на самом деле не хватает. И почему я постоянно о нем думаю? Ведь жила же я без него.
   Жаль парней можно поднять только на медленные. В остальное время танцую либо с Татьяной, либо одна. Похоже, это я пришла сюда потанцевать, а у народа какие-то другие планы.
   Идем с Таней в уборную, она перед зеркалом пудриться, поправляет макияж, разглядывает себя со спины. А я смотрю на нее. Бровки тщательно выщипаны в изящно изогнутую линию, глазки накрашены по вечернему. Как она отглажена! Как она уложена! Локон к локону, кудряшка к кудряшке. Каждый день спать на бигудях, боже меня упаси. Я никогда не смогу столько времени уделять себе, мне просто лень. Я, наверное, неправильная женщина, мне не доставляет все это удовольствия. Я лучше посплю или погуляю по городу, но лишние час или два на прическу и макияж ... Выглядит она, конечно, хорошо, не спорю. Слава богу, мне от природы досталось многое. А Татьяна, не накрашенная, в туалет не ходит, - "съязвила злобная я".
   Мордочка вот только у нее больно хитрая, какую-то пакость придумала, не иначе...
   - Тань, говори, что хотела?
   - Тебе ведь Олег нравиться?
   - Не знаю. А что за вопрос? Он тебе сильно нужен? - пытаюсь догадаться, сильно ли я пострадаю в результате ее маневров.
   - Мне как раз нет, - Татьяна загадочно улыбается своим мыслям.
   - Странно, не заметила, - смеюсь я.
   - А вот Игорек тебе не нравится. Тебе с ним скучно, - личико у Таньки порозовело, уши горят. Ее идея шита белыми нитками.
   - Ну и что? Пусть будет, - говорю я и смотрю ей в глаза.
   - Давай меняться, - говорит Татьяна, не отводя глаз.
   - Что? - я теряюсь.
   - Меняю Олега, на Игорька, - Танька поводит плечами и улыбается.
   - Интересный расклад, Олежа и так мой, он мой знакомый, а ты выйдешь из клуба и больше его никогда не увидишь, - в бешенстве говорю я, ну и наглость.
   - Ты так думаешь? - улыбка у нее как у людоеда, с сочувствием и абсолютной уверенностью в своей силе.
   - Да, уверена, - я сейчас ее ненавижу, и готова задушить.
   - То есть отказываешься? - Танька, похоже, испугалась.
   - Зачем тебе? - говорю я.
   - Не все ли равно? - опять томный взгляд.
   - Ну, продолжай, - уже дружелюбно отзываюсь я.
   - Ты отшиваешь Игоря, я Олега, и мигом начинаем их успокаивать, - говорит Таня.
   - Естественно ты - Игорька, - улыбаюсь я.
   - Конечно.
   В принципе, она права. Мне Игорь, что рыбе зонтик. Хотя и Олег нужен не больше. Но если Таньке нужен Игорь, пусть забирает. На Игоря у меня даже чувство частной собственности не возникает, а вот Олега было жалко отдавать.
   - Договорились, вернешь вероломно захваченное, а Игорька считай подарком.
   - Лен, никто ничего не захватывал, я не виновата, что так произошло, я не знаю, как это получилось. Хочешь, я прощенья попрошу, сама, не зная за что? Я не понимаю, почему он весь вечер вокруг меня ходит. Хочешь?
   - Ладно, пошли. Считаем, мне померещилось.
   - Не считаем - а померещилось.
  
   Очередной медленный, Игорь танцует неплохо, жаль его. Так по-свински получится. Но уговор дороже денег, не обидишь, не отправишь. Игорь с меня ростом, точнее чуть, чуть ниже. Кладу ему руки на плечи и говорю: " Какой же ты маленький, даже каблуки с тобой не наденешь. Мне нравятся высокие мужчины, это и красиво и приятно", - он моментально деревенеет, движения становятся неуверенными, ему больше не хочется со мной танцевать, но он терпит. Зря терпит, в таких случаях надо говорить, что неприятно слышать подобное. Но, похоже, рост его комплекс. Хорошо, что он понадобился Татьяне, не люблю людей с явным комплексом неполноценности. Пусть мужчина будет не идеал, но он должен быть уверен в своем совершенстве, что бы по этому поводу не говорили. Конечно, большой шанс нарваться на махрового эгоиста, но с этим разберусь по ходу событий.
   Я свою часть договора выполнила, смотрю на Таню, она и не собиралась, они с Олегом мирно танцуют. Ладно, посмотрим, как пойдут дела дальше, пока она лишь с любовью во взоре поглядывает на Игорька. Игорь этого не видит, полностью поглощен моим оскорблением. Мстить, конечно, не будет, но запомнит обиду надолго.
   Садимся за столик. Игорь забивается в угол, совсем не может успокоиться, Таня к нему, Игорь то, Игорь се. Наша "царевна Несмеяна" потихоньку начинает оттаивать. Все мы люди, всем нужно внимание.
   В результате: Татьяна в окружении двух мужчин! С Игорем она уже договорилась, что он к ней чуть ли не каждый день будет ходить помогать в институт готовиться. Олегу, просто, улыбки раздаривает.
   С каких это пор она в институт засобиралась, еще и в технический? Зачем ей этот "ЛЭТИ". Ну что ж, похоже, высшая цель Таниного высшего образования - выйти замуж. Можно считать, им обоим повезло. Игорь на дипломе, а куда после института деваться? Из общежития выселят...
   Ну и злая же я. Может у них любовь? Правда, тогда, я - американский летчик.
   Так, хватит тут сидеть и злиться. Сама виновата. Такая большая, а в сказки верю. Как же, пошлет Таня Олега, жди! После дождика в четверг. Учишь ее, учишь, а толку нет. Не по-товарищески все это. Да, понимаю, хочется внимания, но лгать нехорошо. Объяснила бы, чего добивается, может, я поняла бы, мне же для нее ничего не жалко.
   Настроение преотвратительное. Мне жутко хочется иметь хоть одну подругу. У других ведь есть, почему у меня не получается. Мужики - да черт с ними. Я ей хоть всех отдам "кроме Мишки". Но стоит ей меня вот так, подставить... вижу в ней только богомерзкие черты и качества. Не могу найти ни одного достоинства, нужного для дружбы: честности, порядочности, желания помочь, поддержать. Вот желание самоутвердиться за мой счет есть - это, пожалуйста, сколько угодно.
   Но нет у меня другой подруги, так что пусть самоутверждается. Тоже не больно-то по-дружески с моей стороны - считать себя намного привлекательнее. Чем лучше ее поступка? Тем, что это просто мысли? Может она все это чувствует, ей обидно. Сколько гадостей, например, я сейчас думаю об Игоре. А ведь ни проверить, ни доказать не могу. Хотя подозрительно быстро он оправился от "смертельной обиды", стоило лишь ему понять, что я приезжая, а Таня местная. И, похоже, он даже рад, что нравится ей, а не мне. Ни на шаг от нее не отходит. А ведь вначале не смотрел даже в ее сторону, как бывает, если нравятся обе подруги, и паренек, бедный, разрывается, не знает на кого смотреть. Нет, здесь было не так. А сейчас он готов сделать ей предложение прямо здесь. Неужели чары у нее неотразимые, или все же Питерская квартира и прописка? Ладно, будем считать, причина тому - ее неземное обаяние. А я, существо жестокосердечное, не достойное внимания. Ладно, жизнь покажет. Проверю свое "умение видеть". Но если они в ближайшие месяцы договорятся о свадьбе...
   Высокий, худой, рыженький, обаятельный Олег, - конечно, подошел бы Татьяне больше, но у него на лбу написано, он не женится никогда. А Игорь женится.
   Чем-то Олег мне симпатичен, почему о нем я ничего дурного не думаю? Хотя, кажется, я настолько в мерзком расположении духа, что все вижу в черном свете. Улыбчивый, явно игнорирующий мое присутствие, почему он меня не злит? Странно.
   Иду к барной стойке. Вот тот редкий случай, когда я люблю очередь, танцевать неохота, за столиком сидеть... А так постою, посмотрю, как народ танцует, и вроде не от одиночества здесь торчу, - за пивом. Одна беда, они Балтику пятерку теперь дают, несвежую. Вроде и открывают у тебя на глазах, но, я же не слепая: дымка нет, фольга повреждена, а о вкусе и говорить нечего, - уксус. Похоже, стараются заставить переходить на более дорогие сорта. Или просто бармен "старый". Говорят, опытный бармен может деньги из воздуха делать. Поэтому, в солидных заведениях, берут барменов после курсов, без опыта работы, а как только те начинают воровать - в шею. Но здесь наверное маленькая зарплата, и что наворуют, входит в расчет как неизбежное. Полусовдепия, полукапитализм.
   Знакомые лица! С этими людьми лично не знакома, но всегда рада видеть, их несколько пар прекрасно танцующих парный рок-н-ролл, есть даже столик у камина, где они обычно собираются. Всех, конечно, не помню, но особо ярких узнаю. Есть что-то греющее душу, когда, приходя сюда, видишь тех, кого ожидаешь увидеть. Если их нет, я испытываю чувство, сродни горечи о невстреченных друзьях, и невольно жду их появления.
   Когда-то, еще в Новосибирске, смотрела фильмы о "БИТТЛЗ" и их эпохе. Их клубы, их атмосфера, казалось в моей жизни это не возможно, а вот оно, - получите. Клуб лечит, и мне все равно, как там все еще будет. Сколько раз я жалела о том, что уехала из дома, о том, как мне приходится мыкаться. Но вот стою здесь, и знаю: повернись время вспять, я бы снова покидала свои вещи в малюсенький рюкзачок... и вышла из поезда, на Московском вокзале. А потом... стояла бы здесь, и думала обо всем этом. Ностальгия о доме для меня намного лучше тоски о несодеянном, пусть я сделаю и пожалею, чем буду мучиться, что не решилась. Хватит "театралки", в которую не решилась поступить; большего несчастья не знаю в своей жизни, чем думать, - "был шанс, тот который, не получка не аванс", и сплыл.
   Возвращаюсь к своему столику. Лица те же, позы те же. Та же обида на Татьяну: обманули, игрушку отобрали. Жадная она все-таки, почти как я, только еще и нечестная. Никогда так поступать не буду. Клянусь ее кудряшками.
   - Ленок, где вы бродите, - Олег улыбается мне, - как охота?
   - Какая охота? - не сразу понимая, о чем речь говорю я.
   - В прошлый раз, была на Медведя. Кого вы отловите сегодня мне неведомо.
   - Я не в настроении, - искренне говорю я.
   - Вот, это меня и смущает. Мне начинает казаться, что что-то может заставить вас перестать играть в кошки мышки, - в голосе у Олега снова игривые нотки.
   - Может отсутствие мышки? - подыгрываю я.
   - Страшная беда: подходящего птенца не нашлось? - смеется Олег.
   Игорек уводит Таню на медленный танец.
   - Чем Игорек не угодил? - говорит Олег и неожиданно смотрит с одобрением.
   - Татьяна увела, - притворяюсь не понимающей.
   - Врешь, зачем мальчика обидела? Он такой грустный сидел.
   - Глаза не понравились, - улыбаюсь я. - Пошли в бильярд играть.
   - Поищи другую забаву, - Олег отмахивается, но без энтузиазма.
   - Чем бильярд плох?
   - Бильярд ни причем, партнера другого поищи.
   - Не нравлюсь я тебе, - расстраиваюсь я.
   - Нравишься, но опасаюсь, - одаряет меня ослепительной улыбкой Лежка.
   - Я что, кусаюсь? Черт с тобой, навязываться не буду.
   - Знаешь, таких как ты "динамовками" зовут, а я староват в эти игрушки играть, пусть детки за тобой бегают.
   - А влюбиться я могу? - спрашиваю я.
   - Что такое любовь? Повышение температуры и усиленное сердцебиение? Это как простуда, все болеют, но за неделю проходит.
   - А сам любил?
   - Ага. Была у меня в детстве болонка. Когда ее сбила машина, я за ней полгода ухаживал, все равно умерла. С тех пор животных в доме не держу.
   Мы сидим, пьем пиво, я безалкогольное, не люблю опьянение и следующее за ним отравление, с тошнотой и иными неприятными последствиями, а пиво люблю. Тому, кто придумал безалкогольное пиво, мой низкий поклон. Олег принес еще по кружке, и разных орешков с солью и без.
   - Нравишься ты мне чем-то, - говорю я задумчиво.
   - Мы похожи.
   - Ну уж нет.
   - Тогда не знаю, - Олег смотрит на меня странным, слишком внимательным взглядом. Похоже, он тоже пьет безалкогольное, слишком трезв после четвертой кружки.
   Болтаем о погоде, о природе. А я все думаю. Если поверить Олегу, то получается страшная картина. Люди встречаются, влюбляются, женятся - а толку. Что была любовь, что нет, прошла неделя, прошла любовь. И уже не важно выходила замуж по любви или нет. Живут-то люди уже без любви.
   - Лен, - со спины подошла Таня.
   - Вы уже? - я и забыла о ней.
   - Метро не ходит, пошли к тебе, я спать хочу. Или ты еще посидеть собиралась? - Танька смотрит на меня такая сонная, несчастная.
   - Да нет, пошли, - встаю со стула.
   - А кто в бильярд хотел? - Олег смотрит на меня, ждет чего-то.
   Странно, мне не нужно сейчас его внимание, я получила все, что хотела, мне просто нужно было знать, что нравлюсь. А на Татьяну обида улеглась сама собой. И мне жалко ее засыпающую.
   - Тебя Игорь проводит? - спрашиваю Таню.
   - Конечно, - улыбка такая, я готова поверить, что она увлечена.
   - Олег, проводишь? - поворачиваюсь к Лежке.
   - Нет.
   Другого ответа я от него и не ждала, или ждала? Не имеет значения. В моей жизни он просто эпизод.
  
   Вот мы и дома. Я поставила чай, на груди урчит Крысь.
   В инструкции к подаренному "Мышу" написано: Морская свинка - животное стадное, необходимо постоянно брать на руки и заниматься, особенно со свинкой, содержащейся в одиночку (всегда хочется прочесть, "в одиночке"), иначе идет отставание естественных поведенческих норм, и я очень стараюсь чаще брать его на руки. Он при этом издает такие забавные звуки - то мурлычет, как котенок, то свиристит, как канарейка. Это он так удовлетворение выражает. Крысь, как и Рэкс, появился у меня потому, что хозяева не смогли его держать, и отдали мне, но здесь была более чем уважительная причина, аллергия у ребенка. Вообще, аллергия была причиной появления у меня очень многих животных, точнее, причиной было отсутствие у меня аллергии на животных. Крысь один из них.
   Татьяна вымыла голову, теперь накручивает волосы на бигуди, а иначе завтра она останется без кудрей.
   - Знаешь, та девушка, которая квартиру в Автово брату снимала, она с тобой в одном доме живет, - говорю я. - Я когда договора составляла, обратила внимание.
   - Как ее звали? - без интереса спрашивает Таня.
   - Ирина, толи Виброва, толи Реброва, не помню.
   - Здорово, - оживляется Таня, - она моя одноклассница, мы с ней до восьмого в одном классе учились. Она потом в училище ушла. Чем она теперь занимается?
   - В банке работает, правда, я ее как студентку селила, но по возрасту подходит.
   - Не совсем. Но здорово ты тогда хозяйку обработала, - с обидой в голосе отзывается Татьяна
   - Профессионал! - смеюсь я. - Признай, и не дуйся. Ведь айзеров твоих вселили, и не на сто, а на двести долларов.
   - Я по другому поводу, не получается у меня с арендой. В агентстве план не делаю, предложили уйти.
   - Беда, можно подумать, агентств море, иди в другое, - хмыкаю я.
   - Тебе хорошо говорить, тебе времени не жалко, а я столько времени зря теряю, некогда костюм дошить. Еще время надо в институт готовиться. А тут бестолковая беготня по городу, не собираюсь же я всю жизнь как собачка бегать, - в голосе у Татьяны нотки превосходства, она докрутила последнюю бигуди и встряхнула головой, и смотрит на меня сверху вниз. Императрица в изгнании, не иначе. Сколько пафоса, аж смешно.
   - А помнишь, когда только познакомились? Помнишь? Всего два года прошло. Ты тогда говорила, какая учеба, деньги нужны, - улыбаюсь я.
   - Не больно-то я много заработала, чтобы на хорошую работу устроиться, высшее обязательно, - Танька со мной спорит, хотя я еще ничего не сказала.
   - В чем права, в том права, и не только на хорошую. Сейчас даже дворников норовят с высшим образованием брать. Но чтобы денег заработать - тебе этого не надо. Предлагала ведь, давно уже. Давай на твой телефон рекламу дадим? Я тоже с агентства начинала. Не тебе я это рассказывать буду, вместе на курсы ходили.
   - Родители...
   - Сними квартиру. Все снимают, дешевку найдем. На тебя рекламу дадим "снять", на меня "сдать". И будем в паре работать, - горячусь я, не первый раз у нас этот разговор.
   - Ну, вот еще, буду я по чужим квартирам мотаться. Спасибо, на тебя насмотрелась. Да еще дешевку. Я комфорт люблю, - отмахивается от меня Танька.
   - Тяжело конечно. Но денег зато на порядок больше. На агентство не наработаешься.
   - Да? А почему ты тогда комнату, а не квартиру снимаешь?
   - Мне главное телефон, если в комнате можно прихватизировать телефон, то почему бы не сэкономить на квартире. Сама знаешь, какие цены в центре, а на окраине я жить не хочу. Зачем я тогда из Новосибирска уезжала, новые районы во всех городах одинаковые. Я хотела жить в старом городе, чтобы два шага и Невский. Как ты можешь в такой глуши жить? - шучу я.
   - Нет! в твоем сарае? - всерьез обижается Татьяна.
   - Не понимаешь ты меня Тань, да я об этом мечтала. Мне этот Пашкин ремонт - зубная боль. Я когда сюда въехала - я самым счастливым человеком была.
   - Не любишь ты Пашку.
   - Да нет, просто с ним у меня ассоциируются все неприятности последних дней. Во-первых, мне квартиру без него сдавали. Во-вторых, как поклонник он слишком настойчив, давно пора было плюнуть. В-третьих, передел собственности и ремонт. К тому же, не хотелось бы от него зависеть, ведь он мне комнату не из-за денег сдавать будет. А самое меньшее чего можно желать от людей - так это их денег, а если человек не хочет денег, значит ему надо что-то больше. Но я-то уверена, что ничего большего, чем деньги, за квартиру платить не собираюсь.
   - Я вообще не хочу больше в аренде работать.
   - А чего бы тебе хотелось, глобально - от жизни? Кем бы ты хотела стать, что тебе этот ЛЭТИ даст?
   - Лен, вот ты не учишься и учиться не собираешься и тебе не понять, что дает человеку высшее образование.
   Дослушав Татьяну, уношу Крыся в комнату спать. Он бедный измучился весь. Утро уже. Возвращаюсь и говорю.
   - Видела огромное количество бездарных и глупых людей с высшим образованием. Да, на уровне эрудиции оно частично сказывается и то не у всех, но что тебе даст технический вуз, извини, не понимаю. Технических наклонностей у тебя нет, специальности тебе он не даст, а если хочется философию изучать, иди на какой-нибудь факультатив, результат - тот же. Что тебе там еще, для общего развития не хватает? Диплома? Так зачем технический, любой гуманитарный будет полезнее. Чего ты хочешь?
   Пашки дома нет. Мы сидим на кухне, с улицы слышно, как первые прохожие стучат каблуками. За окном еще темно, но жизнь в городе уже просыпается. Дворники приступают к уборке улиц, слышен дребезжащий звук трамвая. Зябко. Сквозняк из окна тянет по ногам, поджимаю их под себя и сажусь на стуле по-турецки.
   - Не знаю, - говорит Татьяна, - я не задумывалась. В институт поступить хочу, хороших друзей, веселую студенческую компанию, большой любви, хорошей работы, денег много. Хотелось, чтоб работа была интересной, но не знаю, не всем же везет. Главное, чтоб деньги платили, а интересное в свободное время. Без денег-то все равно никуда.
   - Так что ты с работой решила? - возвращаюсь к нашим баранам я.
   - Мне старший брат предложил к ним в редакцию, в отдел рекламы пойти.
   - Будешь рекламным агентом? - язвлю я.
   - Нет. В редакции сидеть, принимать то, что другие нашли. Проценты платят. Говорят, очень неплохо выходит. И в институт на будущий год поступить хочу.
   - Институт хорошо, но сколько уже лет после школы, наверстаешь? - мне немного завидно.
   - Конечно, и Игорек поможет, - опять мечтательная улыбка, нет, непохоже это на влюбленность, скорее радость охотника, пристрелившего дичь.
   - Дай бог удачи. А меня к вам в отдел нельзя, я тоже хочу за ничего-не-делание, много получать.
   - Нельзя, во-первых, мест нет. Во-вторых, только с местной пропиской.
   - Вот она, прописковая дискриминация, - с наигранной тоской вздыхаю я.
   - Выходи за Пашку, - предлагает мне выход Танька, - вот и прописка.
   - Лучше удавлюсь. Он парень отличный, но я любви хочу. Тань, сама же говорила, большой любви хочется. Цветы, вздохи под луной.
   - Мало их у тебя было? - холодно говорит Танька.
   - Мало!
   - Тогда у меня вообще не было. Если у тебя мало, - еще резче говорит подруга.
   - Так это все понарошку было. Помнишь? "Улыбайся, целуйся, живем один раз". Но ведь это была игра. Ведешь себя как влюбленная девочка, а на самом деле просто угадываешь, какой он хотел бы видеть свой идеал и подыгрываешь. Все, кто в меня влюблялись, влюблялись не в меня, а в то, что я играла: одному нравиться развратная простушка, другому деловая женщина, третьему тихоня - мне нравилось быть разной, но я никого не любила, - мне кажется, я говорю с ней, как на исповеди. Таньке я всегда рассказывала все. Она у меня вместо священника, только она грехи не прощает, а коллекционирует. Но после того как выговоришься, становиться легче.
   - Только где ее взять, любовь такую? Я вот хочу, чтоб он умолял выйти за него замуж, и кофе в постель. А не так, как у большинства, по залету заставляют жениться. Чтобы пожить какое-то время для себя, а не сразу детьми обзаводиться.
   - Если парень, с которым ты встречаешься, сделает тебе предложение, ты выйдешь за него замуж?
   - Наверное, - Танька удивлена вопросом.
   - То есть ты будешь встречаться только с тем, за кого собираешься выйти замуж?
   - Лен, странные вопросы задаешь.
   - Но ведь это не значит, что ты его любишь, это всего лишь подходящая партия, - настаиваю я.
   - А как у тебя? - сердится Таня
   - С хорошим парнем могу встречаться: кино, мороженное и прочие мелочи. Если он мне нравиться как мужчина, а не просто приятель... я тебе рассказывала, мы можем жить вместе, но это совсем не значит, что я хочу за него замуж.
   - Тебе есть из чего выбирать, а мне?
   - Сегодня ты выглядела великолепно. Обворожительна, общительна, на что ты жалуешься? - говорю я и понимаю, что все ее слова - просто оправдания за поведение в клубе.
   - Стараюсь, вести себя как ты советуешь, но почему-то к тебе подходят, а ко мне нет, - спорит Танька.
   - Я выгляжу более доступной, вот и летят, как осы на мед. У тебя другой имидж. Чаще надо куда-нибудь выбираться. Поклонников будет море. Многие предпочитают домашних, нежных созданий, и тут я тебе не конкурент, они на меня и не посмотрят, - стою на своем я.
   - Знаешь, я раньше считала себя уродливой, папа всегда звал мартышкой, а я злилась. Если бы не ты, не знаю, я наверно до сих пор сидела бы дома и страдала. Здорово, что ты меня куда-нибудь вытаскиваешь. Я тебе так благодарна, - кажется, что Танькины слова искренние.
   - Ничего, меня в детстве тоже звали крокодильчиком. Причем не папа, а ребята во дворе, что поверь - обиднее. А ларчик просто открывался, косички заплетают всем, но не всем они идут. И вкус у мамы был не очень,... одевали, во что попало, не думая, что уродуют девочку. Однажды стою у зеркала, еще маленькая, кручусь, симпатичная девочка, почему крокодильчик? не понятно. Входит мама, и я у нее спрашиваю: "Мам, почему я такая некрасивая?" - и как ты думаешь, что мне ответили? "Что поделаешь? такой уродилась". Вот спасибо маме - комплекс неполноценности получен по полной программе, может, она и пошутила, а я неделю рыдала. Я и до того замкнутой была, а тогда еще сильнее замкнулась, смешков в спину бояться стала, казалось, вдруг надо мной смеются. И теперь, каждый раз себе доказываю - хорошенькая, нравлюсь. Если бы не детство, может, и не нужны мне были бы эти толпы поклонников.
   - Ты говорила, красивой можно стать?
   - Не, красивой, а привлекательной, красота - вещь относительная. Привлекательность тоже, но не в таких пределах. Внешность, конечно, корректируется, - косички, одежда. Остальное дело вкуса. Но вот если вести себя по-дурацки... хотя, конечно, ценители тоже есть.
   - Пошли спать, - говорит Танька.
   - Пошли, там Крысь наверное страдает, ему свет мешает спать.
   - Крысы ночные животные.
   - То крысы, а то морские свинки. Они ночью спят, если им не мешать, - говорю я и отвожу Таньку в комнату.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 3

Октябрь хххх

"Курорт"

   Понедельник. Последние числа Октября. Утро. Мое утро, - час дня. Как сладко спиться с отключенным телефоном. Надо чаще такое практиковать.
   Босыми ногами на холодный пол. Брр. Почему я не люблю тапочки? Ну не люблю и все тут.
   На кухне опять неубранная Пашкой посуда. Естественно! Считается, что я уберу. Уберу, конечно, но злюсь, что за манера. Мало того, что начал ремонт в комнате, в которой я живу, еще и посуду оставляет так, как будто я только для того и живу, чтоб ее убирать. Ну ладно, черт с ней, с посудой, но ремонт пора доделывать. Конечно же, я не маленькая и понимаю, в его двадцать пять - и вдруг я рядом. Да, ремонт затянется на неопределенный срок.
   Закрываю дверь в кухню, включаю газовую колонку и все конфорки на одной плите, - плит у нас четыре. Раньше квартира была на четыре семьи, это теперь Пашка выкупает ее почти всю.
   Становится немного теплее. Включаю воду, набирать ванную. Сюда бы большое махровое полотенце и большой теплый халат. Но, увы, это в кино. А у нас ванная посреди кухни, джинсы лежат на крашенном по молодости белой краской табурете и свитер, брошенный сверху.
   Хотя во всем этом есть своя романтика. Так, например, у меня есть картинка из журнала "фото", занявшая первое место в фотоконкурсе, за тысяча девятьсот девяносто восьмой год, так вот там кадр из Феодосии прислан. Такая же, как у нас, ободранная кухня, мусоропровод, окно без штор, и парнишка что-то помешивает в алюминиевой кастрюле. Это романтика уходящих в небытие коммуналок. Вот Пашка сделает из одной комнаты ванну. А во всей квартире пошлую подделку под евро. И будет и здесь цивилизация.
   От этих мыслей чувствую себя счастливой, как биолог, нашедший вымерший вид таракана. И осеннее солнце в окно становиться теплым, согретым огнем газовой плиты. И отсутствие махрового халата не огорчает, а большое полотенце можно заменить маленьким.
   На табурет с джинсами и свитером падают трусики. Вот чем я могу гордиться, так это нижним бельем. Обожаю маленькие красивые вещи, и пусть даже, кроме меня, никто не знает об этом, но зато и в старых джинсах я чувствую себя женщиной. Ах, мужчины, не скупитесь на красивое белье для своих любимых, оно стоит так дорого, но без него... даже в вечернем платье женщина не смотрится такой красивой. Как если на ней просто джемпер и джинсы, но белье... Спина становиться прямее, плечи расправлены, а именно это делает женщину королевой. Даже мама говорила: "вот, иная - одета, как куколка, а смотрится либо серой мышкой, либо пошло и вычурно. А на тебе любая тряпка - наряд". Что ж, секреты знать надо.
   Вздыхаю с облегчением. Ноги в теплую ванну. Нет. В горячую. Вода обжигает. Медленно сажусь, вода льется через край на пол. Этому полу уже ничего не грозит, а под нами подсобки магазина, ничего с ними не будет. Даже не заметят. Вылезать и подтирать не буду, само высохнет.
   Сгибаю ноги в коленях и запрокидываю голову, волосы медленно тонут в воде. Вода задевает лоб. Резко сажусь. Волна расплескивает воду на пол, и приятно ласкает тело. Опять медленно подгибаю колени, погружаясь в воду. Вода ласкает грудь. Чудные мгновенья! Люблю минуты полного покоя, отдыха, когда ты вне времени, вне пространства. Ощущение блаженства должно быть схоже с этими минутами.
   По закону Мерфи, раздается звонок в дверь, вот уж нет, мокрой в джинсы не полезу. Может, вообще ошиблись дверью. Мокрыми ногами, разнося воду по квартире, шлепаю в комнату, стягиваю с дивана простыню, заворачиваюсь и топаю к двери. Ну конечно! Как я не догадалась! Пашка. Одной рукой открываю дверь, другой держу простынь.
   - Ты что, ключи забыл?
   - Да нет, не знаю, почему позвонил. Извини, что вытащил из ванной.
   - Не из ванной, а из кухни, - огрызаюсь я.
   Смеется, видно, что хочет потрепать за волосы или обнять, но сдерживается. Правильно делает. Не надо наглеть. Я квартирант и отношение ко мне должно быть соответствующее.
   - Я скоро сделаю нормальную ванную.
   Молча поворачиваюсь и топаю к желанной воде.
   - Лен, подожди. Извини, я на кухне инструменты оставил.
   Непреодолимое желание сказать, что я не стесняюсь, и залезть в воду. Но вижу, как он старательно отводит взгляд от табурета с вещами. Решаю не упрощать ему задачу моего совращения. Тем более, что с появлением Мишки я основательно потеряла к нему интерес, и еще меня бесит, что он не моет посуду, которая все еще стоит в умывальнике.
   Пашка ушел, но настроение уже не то. С ожесточением тру пемзой пятки, что, поверьте, не очень удобно в переполненной ванной. Вода остыла. Спускаю воду и включаю душ. Закрыть или не закрыть шторки - на полу все равно потоп. И его все равно теперь придется убирать, раз Пашка пришел, так черт с ним, ведром меньше, ведром больше.
   Под дверью ходит туда и обратно Пашка, стараясь не шуршать. Зато когда заходит в комнату, обязательно чем-нибудь громко стукнет или уронит что-нибудь. А возле двери на кухню у него, по-моему, даже дыхание останавливается. Тоже мне, добыча, мышь серая. Его присутствие начинает раздражать, да хотя бы тем, что ходит там и дышит.
   Шлепаю по уже вымытому полу огромными тапочками, Пашкиными. Он никак не отстает: "надень тапочки, надень тапочки". Простудишься, видите ли, сквозняки у нас, а мне все едино, сквозняки, не сквозняки. Я в этом Питере не выздоравливаю, у меня простуда уже хроническая, а температура не поднимается. Врачи говорят - не климат, слабый иммунитет. Рекомендуют пить шиповник, и еще всяких трав, список на страницу.
   Мне когда выписали этот список, я как послушная девочка пошла в аптеку и стала диктовать его продавцу. Где-то на шестом наименовании, во взгляде тетеньки появилось немое недоумение, еще через два наименования, она спросила, кто и зачем мне выписал мне этот список. Потом внимательно меня выслушала и сказала: "Все прекрасно, даже правильно. Только это взаимо заменяющие травки - точнее, там два основных вида трав: имуностимуляторы и витаминосодержащие. Причем если список согнуть пополам, то, как раз там и проходит граница между первым и вторым, заваривать и пить имеет смысл только по одному из каждого. Но никак ни все разом". Я стояла с красными ушами. Ведь я бы заварила их все, и пила как написано: " по одной-две чайные ложки, два раза в день" - каждой. Давилась бы, но пила. А потом, когда стало бы невмоготу, выбросила бы все это к чертовой матери.
   Травки я забрала все, но решила четко следовать совету. И вот теперь вместо чая и кофе у меня дежурная кружка гадости. Хорошо если некоторые из них, как, например шиповник, имеют хороший вкус, или просто не противный - тоже ничего, но это редкость. Приходиться терпеть.
   Делаю кружку гадости. На новенький столик с колесиками составляю съестное, и отправляюсь к себе.
   - Обед готов, - кричу на всю квартиру.
   - Ты что-то сказала? - появляется в дверях Пашка.
   - Обедать будешь?
   - У тебя обед или завтрак?
   - У меня завтрак, а у тебя думаю обед.
   - Я сыт, вообще-то, но отказываться не буду.
   - Нет, тогда уж лучше откажись, я тебя на чай приглашу, - смеюсь я.
   - Хорошо, у меня и сгущенка к чаю, ты ведь ее любишь? А пока пойду, закончу с подоконником.
   - Когда пойдешь, руки мыть, прихвати с кухни сахарницу, я забыла.
   Круглый стол, бабушкина скатерть. Как уютно и хорошо. Жаль это не мой дом. Не позволила бы я Пашке делать этот ремонт. Пахнет древностью, историей России. Здесь жили и при Сталине, и при Ленине, и при царе. Дому сто тридцать лет минимум, а то и все двести. По этим комнатам бегали дети, которых, как и моих "предков" потом в теплушки и в Сибирь. Ведь может быть в такой же квартире жила моя бабушка. Когда их переселяли, она была слишком маленькая, даже улицу не помнит, а здорово бы посмотреть на дом, в котором они жили. Интересно, был свой дом? Нет наверно, квартиру снимали. Только одно помнит, у них была своя пекарня. Вот бы адрес знать. Когда-нибудь обязательно этим займусь.
   Размечталась, глупенькая, вот сделает Пашка ремонт, и ни что не будет бередить сердце. Будут пластиковые рамы, железные двери и ламинат вместо паркета. Современные технологии, для среднего покупателя.
   Открываю супницу в ней очаровательно пахнущая, тушеная картошка с мясом и специями. Чудеса моего героизма, столько времени уделить готовке.
   - Пашка!
   - Что?
   - Ты долго?
   - Ты же сказала...?
   - А ты поверил?
   - Иду.
   - Сахарницу с кухни не забудь.
   Сидим, смотрим друг на друга. Разговор не клеится. Пашка не находит себе места.
   - Квартира-музей.
   - Квартира мечты.
   - Думал, привыкну, но каждый раз заходя сюда ощущение - за ограждения не заходить, руками не трогать.
   - Не уютно?
   - Уютно, но не знаю даже в чем дело. Вот ты, вписываешься в обстановку, даже зверинец твой вписывается, а я никак.
   - Нет в тебе корней питерского мещанства в смеси с московским дворянством.
   - Это как это так?
   - Я же говорила, я из Сибири.
   - Новосибирск большой город? Свозили дальше?
   - Ну не навечно же. Дети вырастали и ехали учиться.
   - Кстати, а почему у тебя нет высшего?
   - Не дави на больное.
   - Ладно, я не думал, что так расстроишься.
   - Сама виновата, надо меньше по танцам бегать.
   - Если хочешь, постараюсь помочь.
   - Как?
   - Ну....
   - Вот и я о том же.
   - Ты не поняла, хочешь пойти на курсы подготовительные? А работу свою можешь бросить. Я двоих прокормлю.
   - Нас, только - трое. Зверинец забыл?
   - Я серьезно, не отшучивайся.
   - Спасибо, Паш. Нет, не надо.
   - Я так и думал.
   - Врешь! Если бы думал, не предложил бы.
   - Не пойму, почему именно во мне ты не видишь мужчину. Ведь руки ноги на месте, не урод. Не каждый сможет предложить тебе квартиру, да еще без родственников. Это, конечно, не главное. Как я к тебе отношусь, ты знаешь. Что я еще могу сделать?
   - Думаешь, я сама об этом не думала? Не знаю. Наверное, ничего не поможет: такие вещи не поддаются рассудку. И, кстати, тебе крупно повезло, характер у меня отвратительный.
   - Я заметил, не помогло.
   - Я алчная, хищная, шкурная.
   - Значит, договорились: женимся, я тебя прописываю, и можешь учиться. Остальное - мои проблемы. Почему нет?
   - Я конспирируюсь. Поэтому и не соглашаюсь.
   - Ладно, поживем, увидим.
   - Пашка, ты прелесть.
   - Наконец-то заметила.
   К чаю была не только сгущенка, но еще и печенье "Аленушка". Обсуждение ремонта оказалось приятнее предшествующего разговора. Много смеха, легко и хорошо. Но приход Мишки разрушил эту идиллию. Пашка открыл ему дверь и ушел к себе.
   Мишка долго смотрел на вышагивающего и приветливо урчащего у его ног Крыся.
   - Так! Я понял! Батарейки в нем не кончатся?
   - Не-а.
   - Это о нем так красочно рассказывал Пашка?
   - А ты как думаешь?
   - Думаю, о нем, а где второй?
   - На кухне, замороженную камбалу в раковине караулит. Пока Крысь по полу бегает, я Рэкса в комнату не пускаю. Хотя, по-моему, он Крыся не съест, даже если пущу. Ему дохлая камбала ближе.
   Побегав и поурчав еще немного, Крысь начал верещать. Громко. Соседи точно услышали.
   - Что это значит?
   - Это значит, он тебя признал, поприветствовал, а ты....
   - Что я?
   - Где петрушка? Где укроп? Свеженькие такие, в пучках, по пять рублей продаются. Есть по четыре или даже три, но маленькие.
   - В другой раз обязательно. Но что сейчас делать?
   - А сейчас я ему морковку дам, может, сойдет?
   Входит Пашка с листом салата. Присаживается на корточки, и начинает кормить Крыся, гладя и приговаривая: "Явился, не запылился, а детям подарки? Уж если идешь к многодетной маме, так кулек конфет должен быть. Где это видано в дом, и без подарков, - Крысь вытягивается, урчит, доволен, - вот сейчас еще Рэкс придет, на него мяукнет". Успокоив Крыся, встает.
   - Я надеялся, ты о ней и думать забыл.
   - Напрасно, напрасно. Плохо ты обо мне Паш, думаешь.
   - Сейчас особенно. Ты в гости? Или вы куда собрались?
   - Собрались, а что? - спрашивает Мишка.
   - Под ногами мешаться не будете. Куда если не секрет?
   - Сестрорецкий курорт. Сегодня по программе шторм, а в меню кофе и романтика.
   - Ленка, он тебя там загубит, знаю я это место. До кофе километра два по пляжу на всех ветрах.
   - Мишка говорил километр.
   - Ты его, врага, слушай больше, он последнее время болтлив стал. Наденешь мою куртку на меху, иначе из дома не выпущу.
   - В твоей я утону.
   - А я тебе новую и не дам. В кладовой есть моя до армейская, она тебе будет впору, и не ношенная почти. Ты когда там шорох наводила, должна была видеть.
   - Видела. Неси.
   Неуловимое изменение произошло в Пашке. Спокойствие и обреченность. Ревности нет, обиды нет, он смирился. Не моя женщина. О ней можно заботится, но ни на что рассчитывать нельзя. Так заботятся о сестрах. Сестра не женщина, она ребенок. Мишка этого не замечает, ходит из угла в угол, мечтая только об одном - оказаться отсюда подальше. Обнять не решается, я тоже не подхожу. Господи, ведь они друзья. Неужели я черной кошкой пробежала между ними? Нет. Конечно, нет. Со временем все уляжется. А пока, подальше отсюда.
   Куртка как на меня, только рукава слегка длинноваты. Но так как куртка сшита мехом наружу по всем швам, то просто закатываю рукава.
   - Отлично! Дарю. Словно на тебя куплена. И идет она тебе. Я из армии пришел и сразу понял - надо весь гардероб менять. Вырос на двадцать сантиметров, и мышцы раскачал.
   - Чем вас там кормили? - с пафосом спрашиваю я.
   - Как всех, овсом! Но я вообще в отца, должен был вырасти. И на корабле не разбежишься - отдыхать негде. Вот я все три года в спортзале и провел.
   Пашка явно гордится своей фигурой, и был бы не против, чтобы и другие восхитились.
   - А я летом, между восьмым и девятым классом вымахал. Только худющий стал, ветром качало, - смеется Мишка.
   - Ленок, я тебе джинсы со свитером нашел, из до армейского осталось, хорошие, возьмешь? - Уточняет Пашка.
   - Подойдут - возьму. Не подойдут - тоже возьму. Дома таскать.
   - Подойдут, я такой же был, только в плечах шире. У свитера рукава закатаешь, а джинсы как на тебя.
   - Ребята, сгребайте посуду и на кухню, я переодеваюсь, - командую я, составляя посуду на столик.
   Послушно удаляются. Мишка оборачивается и жестами просит поторопиться.
   - Кроссовки сорокового подойдут? - кричит из коридора Пашка.
   - Подойдут. У меня тридцать восьмой. С шерстяным носком в самый раз. Даже с двумя.
   - Носок нет.
   - У меня есть, - отвечаю я.
   Шумят посудой на кухне. Интересно, кто моет? - Мишка или Пашка? Могу голову дать на отсечение, что Пашка. Парни все как один, даже если в обычных условиях палец о палец не ударят, как только рядом появляется возможный конкурент, становятся такими хозяйственными, просто жуть. А вот если он считает себя выше соперника минимум на голову, наоборот: "Принеси, подай, сделай!", - стараясь продемонстрировать свое привилегированное положение. Сейчас, как хозяин дома, наверняка гремит посудой Павел.
  
   На метро до станции Старая Деревня. Выходим на железнодорожную станцию Старая Деревня и ждем электричку. Я закутана как медвежонок. Тепло, хорошо и радостно. Жаль, сейчас рано темнеет, а мы прособирались. Ну и пусть! зато увидим закат на море.
   Мишка пытается спрятать мне под капюшон вечно выбивающиеся волосы. Стою на бетонном блоке, и потому, с высоты своего положения, целую его брови, лоб. Дразню, не давая целовать себя. Наклоняюсь, как будто собираюсь дотянуться до губ, а когда он готов закрыть глаза, резко отстраняюсь. Смеемся. Мишка хватает на руки и переворачивает. Обижаюсь, но долго притворяться не могу. Прижимаюсь, и сердце замирает. Я могу простоять здесь весь вечер, только бы он меня целовал. И пусть все смотрят, и пусть все будет так, именно так. Но электричка приходит. И мы едем к морю, стоя в тамбуре совершенно пустого вагона.
   Полчаса на электричке. Потом по аллеям парка.
   Вот оно - море! На закат опоздали, но это уже не важно. Черные дождевые тучи закрывают небо, ветер крепчает. Под парусом в такую погоду не выйдешь.
   Невысокая гранитная набережная, темной стеной ограждает парк, за ней метров пятьдесят мокрого песка и волны. Спускаемся на песок. Вдалеке за мостиком - огни кафе.
   Дождь. Начинается прилив. Вода прибывает и становится страшно: вдруг она затопит все. По водорослям видно конечную точку, дальше которой вода не пойдет. Но ведь всякое бывает? и сегодня вода поднимется на метр. Будет страшное наводнение, и мы окажемся на малюсеньком острове. Одни. И будет всю ночь шторм, но нас будет греть, и давать силы - наша любовь. А утром нас спасут. Но мы будем уже другие. Мы навсегда останемся вместе.
   Я иду, и рассказываю Мишке о наводнении. Он молчит, сжимая руку все крепче и крепче. По-моему он смеется, или плачет, не видно. Я замолкаю, и дальше идем молча. Не выдерживает, поднимает на руки и несет, целуя мокрые волосы.
   Заходим в кафе мокрые, но довольные. Во втором зале - пустые столики, бросаем куртки на скамьи и бессовестно целуемся посреди зала. Господи и это все происходит со мной?
   Наконец садимся, Мишка приносит долгожданный кофе. Боже, какой запах, такого кофе я не пила ни разу в жизни. Это лучший кофе, кофе вперемешку с поцелуями. Хочется смеяться и плакать одновременно. Теплые руки. Горячие губы.
   Врешь, Танька, врешь. Любить надо.
   Пусть я наплачусь в жизни, пусть! Зато буду целовать любимого! не стесняясь, не украдкой... это стоит многого.
   Минуты летят, голова кружится. Ничего не хочу, никуда не хочу. Только здесь и сейчас. Пусть эти минуты останутся с нами навсегда. Пусть я этого никогда не забуду. Пусть будет так всегда.
   Я люблю его. Слезы катятся из глаз. Я тихонько плачу, а Мишка целует, лаская как ребенка. Целует повторяя: "Малыш я никогда тебя не брошу, не плачь, я рядом, мой малыш, мой родной".
   Здесь тепло, а за стенами шквальный ветер, и дождь, из-за которого невидно стоящего рядом человека. От этого ощущение тепла и уюта становятся еще сильнее, еще ощутимее. Все нервы напряжены, похоже, я кожей чувствую каждое его движение. Я угадываю его слова. Мне кажется, сегодня я могу читать его мысли.
   Возможно, вокруг нас люди догадываются, что происходит что-то особенное. Шумная компания из пары молодых айзеров и двух девчат как-то притихла, взгляды девчат я чувствую вполне физически. Одна тихо пытается намекнуть своему другу, что ей хотелось бы чего-то похожего. После этих слов он начинает пошло ее лапать. Возмущенное шипение девушки слышно даже в соседнем зале. Ничего лучшего не придумав, айзеры заказывают шикарный ужин, с дорогим красным вином для своих дам, и посылают бутылку вина за наш столик. Девушки удовлетворены. Вот так! Хороший ужин некоторым заменяет недостаток чувств.
   Про что-то подобное читала в детстве, в статьях по психологии. Там описывались случаи, так называемого "замещения". Это когда человек склонный, например, к насилию: вместо прямой реализации своих желаний пишет картины в очень экспрессивной манере и счастлив этим; или свой сексуальный голод человек перекладывает на нотную бумагу и становится знаменит. Но первый раз вижу такое в реалии: хочется тепла и ласки, получаешь шашлык и осетрину, и этим удовлетворяешься. Чудеса, да и только.
   К вину мы так и не прикоснулись. Бокалы стоят девственно чистые. Наверное, надо бы попробовать, девушек это порадует, но так не хочется себя насиловать. Я не хочу вина, и девчат мне откровенно жаль, особенно беленькую, коротко стриженную. У нее грустные глаза, и, похоже, она многое отдала бы сейчас чтоб оказаться на моем месте.
   Возвращаемся домой. Ветер стихает, дождь роняет последние капли. Темно. Шум прибоя и огни города на другом берегу. Мишка говорит, днем берега не видно, а ночью огни. Красиво.
   Летом, наверное, таких ощущений быть не может. Ветер. Холодный ветер. Порывы с брызгами. И детский восторг. Стихия - громкое слово, но именно оно здесь уместно.
   Вышли на станцию, следующая электричка через полчаса. "Круговая", значит, приедем на Финляндский вокзал. Тихо. Деревья глушат ветер и шум воды. На аллеях фонари. Сказочные тени лежат между деревьями. Все как с картинки, из довоенных фильмов: Бархатный сезон. Пустеющий осенью санаторий.
   Стоим молча, не шевелясь. Не хочется ни говорить, ни смеяться, и от чего-то грустно. Вспомнила маму. Мы с ней никогда не дружили, но хочется плакать и как ребенку звать "мама".
   В электричке тоже молчим и лишь на вокзале...
   - Ленка, поехали ко мне...
   - В общагу?
   - У меня своя комната. Поехали?
   Улыбаюсь и киваю головой. Мишка смеется, берет меня на руки и несет по перрону.
   Вдруг все становится понятно: мы больше не сможем расстаться. От того и слезы. Он чувствовал то же самое, и молчал. А теперь смеется.
  
   В малюсенькой Мишкиной комнате горит настольная лампа. Я сижу на постеленном диване, уткнувшись лицом в колени и обхватив свои ноги руками, эта поза называется позой эмбриона, так становится даже слегка теплее и не так страшно и одиноко. Одеяло я натянула почти на голову.
   Приходит Мишка с огромной сковородой жареной картошки. Это я попросила меня покормить и вот почти час сижу и смотрю, как он готовит. А так хочется, чтобы он был рядом, но бессовестный желудок стоит на своем - есть.
   Мишка ставит сковородку на стол и садится рядом. Я сижу у стены, а он на краю дивана. Протягиваю руки, беру его за плечи и роняю на спину. Мишка обхватывает меня за плечи и укладывает себе на грудь. Я целую его шею у самого уха, затем следующий поцелуй, чуть ниже и так шаг за шагом все ниже и ниже. Мишка скидывает, тапки и укладывается вдоль дивана. Подтягивая меня к себе. И начинает целовать в губы, руки ласкают мои бедра и спину.
   Резко отстраняюсь и со смехом говорю.
   - Это будет поздний ужин или ранний завтрак?
   - Похоже, уже завтрак, - Мишка несет вилки, и мы принимаемся за картошку.
   Боже, какая она вкусная, самая лучшая жареная картошка в мире. Мишка убирает посуду подальше и командует.
   - Отбой, срочно раздеваемся и в постель.
   - У тебя и так одни шорты, - смеюсь я.
   Мишка это назвал домашней формой одежды. И переоделся сразу, как мы пришли. Хотя в комнате, правда, очень тепло.
   - Значит, раздеваем тебя.
   Мишка и стягивает с меня джинсы, потом расстегивает рубашку.
   По мере того как Мишка ласкает руками губами и горячим дыханием, я испытываю незнакомые и еще не изведанные ранее ощущения. И уже не смущаясь, стремлюсь доставить ему не меньшее удовольствия, чем то, которое получаю сама.
   Я провожу пальцами по его плечам и спине, а все во мне замирает, какой он желанный, боже, как он мне нравится. Здесь и сейчас, это единственное место, и время на земле где я хочу быть.
   На нас остались они плавки, и Мишкины руки стали настойчивее, он весь как натянутая струна. Прижимаясь к нему всем телом, ощущаю, какой напор, как только ткань выдерживает. Я играючи провожу пальчиками по его соскам, и он как вздрагивает, хватает меня за плечи и пытается уронить на спину.
   - Нет, руки за голову, - я беру его руки и убираю под подушку.
   - Я больше не выдержу, я сейчас умру. Я никого и никогда так не хотел, как тебя сейчас. Только учти, у меня опыт не большой, считай, почти совсем нет.
   - А кому этот опыт когда помогал? Руки за голову. И терпи, пока я сама не попрошу.
   Мишка беспомощно откидывается на спину, и пытается расслабиться. Ну, уж нет, не для того я все это затеяла. Мишка прерывисто дышит, пытаясь поймать мои губы своими.
   Мои руки медленно скользят по его телу. Я с восторгом понимаю, как сильно мне нужна его любовь. Снова прикасаюсь к его груди, только теперь губами. Чувствую отзыв и уже страстно целую. Языком, осторожно чуть касаясь кожи, провожу вокруг маленького твердого соска и слегка прикусываю, это даже не укус, а так, один намек. Мишу подбрасывает как от удара током, и он почти рычит, но сдерживается.
   Свет уличного фонаря поблескивает в его глазах, желание распаляет его все сильнее. Теперь поцелуи становятся более ощутимы и следуют один за другим, каждый следующий на миллиметр ниже. Вот я целую его мускулистый живот. Руки медленно скользят по прекрасному телу, лицо и плечи, как приятно ласкать его, подающегося вперед, при каждом прикосновении. Сдерживаемое желание рвется наружу. Грудью, животиком прижимаюсь к нему, потом приподнимаюсь и провожу коленом по внутренней стороне его бедер. Едва касаясь, но я чувствую его жар, и он отвечает на мой призыв. Я вижу это, я чувствую. Спортивное тело очень красиво, я хочу его, я дико его хочу. Меня начинает то морозить, то бросает в жар. Почти не контролирую себя ложусь. Руками прикасаюсь к его плавкам, Мишка рычит. Я выпрямляюсь, лажусь рядом с ним, и в это же мгновение взаимное влечение захлестывает меня с неистовой силой. Я уже больше не отбиваюсь.
   - Я хочу тебя, - прошу я, пробегая пальцами по его подбородку, поднимаясь по щекам к черным густым бровям.
   Его сильные руки снимают ставшие ненужными остатки одежды. Его губы целуют меня, я вся дрожу. Я лежу на спине с закрытыми глазами и каждой клеточкой своего тела ощущаю его тепло, такого родного, такого желанного. Мои руки ерошат его волосы, я целую его брови, нос, губы. Мои руки скользят в низ, к пояснице. От возбуждения по телу проходит волна, я вся прогибаюсь под ее силой. Кровь стучит в висках, тело наполняется приятной истомой. Кажется, что каждая клеточка моего тела отзывается на его ласки...
   - Поиграем? Руки за голову, - шепчет Мишка.
   - Нет, - я провожу рукой по его бедру, ягодицам. - Я хочу тебя.
   Он с силой и нетерпением входит, все становится подвластным только его желаниям, и его телу. Я выгнулась под ним, упиваясь им и предвкушая следующее еще более сладостное мгновение. Мои плечи с силой вдавливаются в диван, все мое тело напрягается и каждое его движение передается мне. Мое тело само настраивается на заданный ритм, когда он опускается и входит глубже, меня как будто подбрасывает вперед, еще, еще, еще... мне кажется или я говорю это вслух. Пальцы впиваются в его спину, стараюсь не поцарапать, но сознание мутится и я за себя уже не ручаюсь. Поток ощущений наполнил меня и, кажется, достиг апогея, и тут его движения становятся еще сильнее и глубже. Да... еще... еще, все сжимается внутри, я начинаю стонать и следом снова лопатками вдавливаюсь в диван, наверное, это похоже на волну. Я чувствую его дыхание, я ощущаю его целиком, с каждым новым движением подаюсь вперед, повинуясь желанию. Я помню одно: Мишка, мой, родной, любимый, единственный. Возбуждение все усиливается и, кажется, я больше не выдержу, и вот... нх... х... еще несколько секунд и я замираю, по телу проходит жар. Я люблю его. Судороги проходят по телу легкой и приятной волной, отзываясь на каждое его движение. Мишка двигается медленнее, целует меня. "Ленка ты кончила так быстро, но я еще хочу тебя, расслабься, тебе понравится". Кажется что это все, лучше и больше этого уже ничего не может быть, но тут, поддаваясь его телу, его напору и желанию, все начинается сначала. Его движения снова набирают силу, он начинает входить глубже почти в неистовстве, его грудь то поднимается, то снова прикасается ко мне, и становится страшно, что от оргазма можно умереть. Сердце бьется так, что еще чуть-чуть, и оно не выдержит. Все повторяется раз за разом, из легких вырывается стон, я шепчу ему. "Я больше не могу, я умру, все". И кончаю снова и снова, вдруг Мишка вздрагивает, замирает, прогибается назад, еще сильнее сжимает в объятьях, в следующую секунду его плоть взорвалась. Мне кажется, закончилась сама жизнь, и в этой истоме я с радостью готова умереть. Так хорошо мне не было никогда в жизни. Только через несколько минут, я ощущаю тяжесть его тела и, отбиваясь со смехом, выползаю. Падаю на живот. И тут почему-то появилось чувство пустоты. Но Мишка обнимает меня, и оно проходит. Мы засыпаем.
  
   Когда мы проснулись, я улыбалась.
   - Тебе смешно? - шутя, обижается Мишка.
   - Я люблю тебя.
   - Ты останешься?
   - У нас весь день впереди. А может и первая ночь, так как эту ночь мы жарили картошку. А утро не считается.
   - Если задержишься, то у нас вся жизнь. - По-моему, он не шутит. - Но я за справедливость, картошку жарил я один - признай. А утро, конечно, не считается. И первая ночь у нас впереди, но это не значит, что мы весь день будем воздерживаться. Тебе хорошо со мной?
   - Еще раз спросишь глупость, скажу что плохо, - смеюсь я.
   - У тебя было много мужчин?
   - Не считала, и не собираюсь.
   - Я говорил, у меня почти нет опыта. Так, случайно несколько раз.
   - Я не буду проводить сравнительных характеристик.
   - А я буду, ты - лучшая. Я никого никогда так не хотел. И ни с кем мне не было так хорошо. Знаешь, я тебя заметил, когда ты танцевала, ты выделяешься, тебя трудно не увидеть. Я только потом узнал, что ты пришла с Пашкой. Мне его жаль, но я тебя никому не отдам, даже лучшему другу.
   - Почему?
   - Не хочу, - Мишка собрался обидеться.
   - Я не о том, что я хочу, чтобы ты был щедрым, я о том, что считается неприлично для женщины так быстро ложиться в постель. Мужчины этого хотят, а потом осуждают.
   - Согласен не признавать себя мужчиной, хорошо, пусть я буду считаться еще мальчиком, но главное, чтобы я был у тебя последним. Ты умеешь быть верной?
   - Пока ты будешь меня любить - да. Хоть всю жизнь.
   Был утренний кофе. Был день. Была первая ночь. На меня опять надели тапочки и купили мне зубную щетку...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 4

Ноябрь хххх

"Договор"

   У Пашки я появилась через неделю.
   - Привет Паш.
   - Привет, если хочешь. Кофе будешь?
   Сидим на отремонтированной кухне. Как он за неделю успел? Ванны нет. Теперь у ванны своя собственная комната.
   - Как зверинец?
   - Спасибо, хорошо - справляемся! Забрать хочешь?
   - Конечно.
   - Только я тебе Рэкса не отдам.
   - Как это?
   - Просто не отдам и все! Он у меня прижился. Мне хорошо с ним. Весь ремонт рядом просидел. Мне уже кажется, что мы его вместе делали.
   - Когда все успел? Подвиг просто.
   - Отец из Штатов денег прислал на выкуп комнат, а я их по дешевке выкупил. Олег молодец, все что обещал, сделал. На все оставшиеся деньги рабочих нанял и даже мебель купил. Теперь как нормальный советский студент в трамвае зайцем ездить буду.
   - Так плохо?
   - Нет! Так хорошо - без ремонта плохо! Я с твоим Мишкой в "Италтель" работать пойду. Пока мы на дипломе, там учеба, и платят не по-советски - долларами. Что я тебе рассказываю? Ты и сама уже, наверное, все знаешь.
   - Мы о работе не говорили.
   - Где уж вам! У вас медовый месяц. Я ведь тогда сразу понял - навсегда уходишь...
   - Паш, я как раз по этому поводу.
   - Ну?
   - Мне рабочий телефон нужен, а на твой реклама идет.
   - Идет, еще как идет - вешаюсь!
   - Паш, можно у тебя комнату снимать?
   - Жить? Или офис?
   - Офис.
   - Офис - пожалуйста, но вас двоих сюда не пущу.
   - Я постараюсь быстренько что-нибудь снять, и тебя не беспокоить. Просто на первое время... остаток рекламы отработаю. Новую уже давать не буду.
   - Не торопись. Вам же придется квартиру снимать, а это дорого.
   - Что поделаешь? Не привыкать.
   - Ты мне одна не мешаешь. У Мишки до осени общага, а летом командировки пойдут одна за другой, по два месяца каждая. Полгода, и купите что-нибудь. Пока и не думай ничего снимать. Я теперь полдня в библиотеке буду пропадать, вечером на курсы в "Италтель". Приходить буду как Мишка, за полночь. Мы и пересекаться не будем.
   - Спасибо.
   - Не за что. Я даже рад. Тогда и Крыся не забирай, а то его там студенты на суп пустят. Помню, как девчонке с нашего потока подарили кролика. Так та его Супчиком назвала. Изысканный садизм, он глупый, даже отзываться стал. Наверно до сих пор в общаге живет, надо будет зайти как-нибудь.
   Молчим. Неловкая пауза.
   - Одно нехорошо, - говорит Пашка, - не предупредила, куда пропала. Я ведь в общагу ходил выяснять, у Мишки ты или нет.
   - А что не зашел?
   - Не хотелось.
   Мне неудобно, но разве человек виноват, что его счастье быть с другим. Я очень хочу, чтобы и у Пашки все было замечательно, но не путем же моего самопожертвования.
   - Знаешь, ты все же сделала ошибку, - Пашка смотрит мне в глаза.
   - Почему?
   - Ты плохо знаешь Мишку, он хороший, он очень хороший, но он всеобщий любимчик. В него влюбляются все. Все преподаватели у нас на курсе стараются ему помочь, ему сходят с рук такие вещи, которые другим не прощаются. Он привык, что бы все было легко, приятно и красиво. Он никогда и ничего не добивался долго. А твоя жизнь и без того сложная, тебе же придется все делать самой. Мишка не поймет, не пожалеет, не поможет. Он просто не сможет привыкнуть, что в жизни всего надо добиваться самому. Он сломается, и ты будешь сама снимать жилье, платить за свет, покупать продукты, и упаси тебя боже устать. Тебе придется самой зарабатывать на квартиру, на няню, если ты решишь родить. Ему бы местную с хорошими родителями. Вот тогда бы было все правильно и легко. Ты не думай, что я хочу сказать, что он тебя бросит, нет, таких как ты, не бросают. Просто он будет висеть у тебя на шее.
   - Ты думаешь, Мишка не может зарабатывать?
   - Может, но только на себя, он не понимает, что надо думать о завтрашнем дне. У него всегда все было, и он для этого ничего не делал. О нем все и всегда заботились. И он не поймет, что ему надо думать о жилье для вас обоих. Будут деньги, даст, а не будет, он просто скажет: - придумай, что-нибудь.
   - Зачем ты так о друге?
   - Ленка, ты сильная, ты должна все понять. Я помогу вам, чем смогу. Может у вас все получится, но это зависит только от тебя. Все в твоих руках. Мишка, правда, хороший парень. Просто трудно тебе будет.
   - А мне не привыкать, - говорю я, а сама не хочу верить в его слова.
   - Ах, Ленка, Ленка. Есть женщины в русских селеньях, - Пашка смотрит на меня с тоской, - но именно такой ты всем и нравишься. Запомни это!
   - Давай о чем-нибудь другом? О природе, о погоде. О Новом Годе.
   Пашка, да таких, как он, надо замораживать и хранить, как ценнейших представителей класса Жених Идеальный.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 5

Декабрь хххх

"Предложение"

   Не выспалась. Понедельник день тяжелый.
   Трудно жить "сове" на белом свете. Весь мир рассчитан на "правшей" и "жаворонков". Вот какого черта, спрашивается, и хозяйка, и клиент решили смотреть квартиру с утра пораньше. Перед работой - видите ли. Кто им мешал на обед договориться, или на вечер. Все моя честность, она меня погубит. Надо было хозяйке сказать, что клиент не может, а клиенту что хозяйка не хочет с утра показывать. Вот побоялась - вдруг уйдет до обеда квартира, теперь страдаю. Хотя, конечно, сотня долларов в кармане греет и целый день свободен, может еще одна сделка пройдет. Что-то где-то наклевывалось. Трудно соображать, голова чугунная, без сон-часа не обойтись. На всякий случай проверю записи, вдруг все-таки есть почти готовая сделка.
   Нет, на сегодня ничего не вырисовывается, только на завтра. Как назло, опять первая половина дня. Ну что за невезение? По щучьему веленью, по моему хотенью. Сделай щука, мня "жаворонком" или весь мир "совами". Интересно, помогло? Во всех предшествующих случаях не помогало. Вздремну. Вечер - полдня мудренее.
   Звонок. Мир жесток и несправедлив!
   - Алло.
   - Ленок привет!
   - Представьтесь, пожалуйста, я вас не узнаю.
   - Надо же, какой официальный тон. Сколько достоинства и выдержки, - человек явно издевается.
   - Олег, ты что ли?
   - Узнала?
   - Для клиентов я - Света. А мужчин, способных мне хамить, из своих знакомых, кроме тебя - ни одного не помню. Что я тебе плохого в жизни сделала?
   - Извини. Не в тебе дело.
   - Не извиняю. Тебе Пашка нужен? так его нет. Он на курсы ушел.
   - Я в курсе, солнышко мое. Я даже знаю, что ты у Мишки живешь.
   - Откуда?
   - Мне Пашка на жизнь жаловался.
   Не ожидала от него. Странно.
   - Ну, я преувеличил, я сам расспрашивал. Про подружку твою узнать хотел.
   - Давно это было? - говорю я.
   - Месяца три прошло. И еще я узнал, ты арендой занимаешься?
   - И дальше что?
   - Частным образом, - Олег делает ударение на слове частным.
   - Ну? - мне его интерес приятен, но странно.
   - Я о тебе справки навел, посмотрел, как работаешь, ты мне подходишь.
   - Надо же, а ты мне нет, - я напрягаюсь, - о чем это ты?
   - Я тут подумал, к своей продаже еще отдел аренды добавить.
   - А мне-то это зачем?
   - Всем рано или поздно придется легализоваться. А ты ведь без лицензии работаешь.
   - Откуда такая информация? Я работаю официально. Ты что, налоговая инспекция? тебе документы нужны? - я расстроена, а как романтично все начиналось.
   - Не смеши меня, солнышко, не смеши меня, ясное. Да кто же из вашего брата налоги платить будет. Я сам таким был.
   - Что тебе надо? - злюсь.
   - Юпитер, ты злишься, значит, ты не прав.
   - Олег, не занимай мое драгоценное время.
   - Хорошо, сразу к делу. Ты девочка деятельная, перспективная. Мне тебя жалко стало. Поймают, оштрафуют. Одним словом, предлагаю свою крышу. Мой бухгалтер, моя лицензия. Оформим тебя как убыточный отдел. Будешь начальником отдела. Прибыль пополам.
   - Спасибо, не надо.
   - Ты хорошо подумала?
   - Олег, я привыкла быть сама себе хозяйка. Мне надо будет, и лицензию получу и бухгалтера найму.
   - Ну вот, уже сдвиги. По крайней мере, призналась, что работаешь не официально.
   - Стучать побежишь?
   - Нет, подожду, когда сама одумаешься. Помочь ведь хочу. Правда.
   - Ага, не корысти радючи, а токмо волею пославшей мя жены. Знаем мы таких, бескорыстных.
   - Глупая: реклама моя, помещение мое. Только сотрудников наймешь, ну и контроль за тобой. Много ты в одиночку заработаешь. Расти надо, не на одном месте стоять.
   - С чего бы такая щедрость?
   - Самому все не сделать. Друзей без опыта работы брать? по миру пустят раньше, чем работать научатся. А левых нанимать не хочется. Да и с тобой поближе хочу познакомиться.
   - Мы с тобой не больно-то симпатизируем друг другу, - пытаюсь отмахнуться я.
   - Это несерьезный разговор, уговаривать, конечно, не буду.
   - Вот и поговорили, - сама же зарекалась не врать, зачем я его пытаюсь обмануть.
   - Ты у Пашки за сколько комнату снимаешь?
   - Вроде, разговор окончен?
   - Ну, за сколько?
   - Хочешь дешевле предложить?
   - Нет, хочу знать. Этот олух до сих пор на что-то надеется, или как?
   - А в чисто дружескую помощь ты не веришь?
   - Если она обоюдовыгодная.
   - Пятьдесят долларов. Как, много или мало?
   - Похоже, он еще ждет чего-то.
   - Почему? Нормальная цена для комнаты.
   - Для комнаты, но ты же телефон забиваешь. Плюс евроремонт, самый центр города. Если бы он сдавал, сотни три не меньше. А для конторы, как у тебя, и того больше.
   - Комнаты под офис не сдают.
   - Вот и я о том же. Не стыдно чужие чувства эксплуатировать?
   - Давай ты будешь еще мне нотации читать, - говорю я, а сама понимаю, он прав, он тысячу раз прав.
   - А спрашиваешь, что плохого ты мне сделала?
   - Но тебя это разве касается? Тебе Пашка даже не друг, как я поняла, он твой клиент. Ты просто ему в расселении помогал. Он на тебя как, по рекламе вышел? - я готова сказать все что угодно лишь бы Олег отстал.
   - По рекламе. А в то, что мы подружились, ты не веришь?
   - Пашке верю. Тебе нет. Без особой надобности ты дружить не будешь, - я пытаюсь Олега обидеть, зачем.
   - И напрасно, я за парня переживаю.
   - Достали вы все меня, со своими переживаниями. Он взрослый мужик, сам разберется, - наконец-то искренне говорю я.
   - Что, Мишку совесть пробила?
   - Не твое дело, - и я понимаю, что как раз в Мишке все дело, именно из-за него у меня с Олегом разговор не клеится.
   - Конечно не мое, но ты себе - эгоиста нашла. Так друзья не поступают. Я Пашке не друг, и то так не сделал бы.
   - От тюрьмы, и от сумы не зарекайся. Не любил никогда, потому, знать того не можешь.
   - Ты уверена, что это любовь?
   - Олег, тебя дела ждут. Пока!
   Кладу трубку на рычаг. Бесит. Какого черта все лезут в мои дела. Олега я последнего спрошу, как мне жить. Но в основном он прав. Надо срочно снимать квартиру, нечего мучить человека - это совесть во мне, что ли , проснулась. Хотя, ладно, потерплю еще немного. Рекламный телефон потеряю, когда еще на новом месте дела пойдут? Скопить что-то надо. Сон пропал, зато рабочее настроение - горы сверну.
  
   Близится Новый Год. Настроение праздничное, Крысь с радостью грызет свежий огурец, купленный к новому году. На новогоднем столе огурцов не будет, он съест их за эти два дня, а стоят они сейчас.... Новых покупать не буду. Но и не дать нельзя, ведь если праздник, так у всех.
   Специально для тех, кто не знает, как выглядит Новогодний Питер, рассказываю:
   Если все слышали про летние белые ночи в Питере, то почти никто не слышал что зимой здесь в 11 часов по полудню еще утро, а в 16 часов уже почти ночь. Что поделаешь север, если есть полярный день, то должна быть и полярная ночь. Так вот в этой то ночи весь центр города полыхает гирляндами, они на деревьях, в виде светящейся кроны или стволов, они в витринах магазинов, они на фасадах домов, они натянуты над улицами в виде светящейся паутины. Питер становится таким месяца за полтора до нового года, и поэтому кажется, что праздник приходит постепенно. Настроение помаленьку, настраивается на нужный лад.
   Весь Невский один новогодний праздник, в витринах магазинов елки, подарки, Деды морозы, и просто все подряд в нарядной упаковке. И самое главное, на газонах с пожухлой, зеленой травкой стоят лесные красавицы, метров по 10 - 15, нарядные и светящиеся, ну еще дождик иногда идет. Рассказывали, что в Питере бывает снег, но я его не видела еще ни разу. Нет, конечно, он иногда идет, но на земле лежит только на окраинах, а я старюсь туда не забираться. В центре Питера снега нет, зато есть слякоть и дождь. И мне, если честно, это очень нравится. По-моему здесь круглый год плюс пять градусов. Когда снимали фильм "С легким паром", говорят, они всю вату и пенопласт в городе скупили, и все равно там видно, что на крышах домов снега нет. Правда, я живу тут всего ничего. Будет по другому, я вам расскажу.
   А пока я хожу за подарками и покупками. Чтобы такого купить Крысю? С Мишкой все понятно, я купила ему туалетную воду по своему вкусу, в конце концов, мне же нюхать. С Пашкой тоже все понятно, что-нибудь для дома, для интерьера и обязательно ультрасовременное. Татьяна перебьется, хотя нет, надо, какую-нибудь тряпку купить, но только там, где ее потом поменяют на другую. Таньке, все равно что-нибудь не понравится. Крысю куплю три, нет, пять пучков зелени, а коту банку кильки в томатном соусе и шпроты, все это красиво заверну и вручу, как полагается, со всеми почестями.
   Глава 6

Декабрь хххх - Январь ххх1

"Новый год"

   По телевизору бьют куранты, мы с Мишкой чокаемся бокалами и поздравляем Крыся, сидящего у нас на столе в большой супнице и жующего последний пучок петрушки. Мишка сказал, что раз у нас вместо гуся в яблоках курица в картошке, то и вместо печеного поросенка пойдет морская свинка, пусть даже живая. Под бой курантов Крысь начинает радостно и смешно чирикать, сразу видно - новогодняя диета ему нравится и настроение у него хорошее. Шампанское шипит и пузырится. Загадываем желания, выпиваем свои бокалы и укладываемся на диван - смотреть телевизор.
   - Скучноватый у нас Новый год, - говорю я.
   - А мне кроме тебя никто не нужен, как ты думаешь, чем нам заняться, - Мишка с шутливым намеком кивает на диван...
   - Миш, убери Крыся в клетку, скоро местный народ начнет ходить друг друга поздравлять. Лучше чтоб они его не видели, все, наверняка, изрядно поддатые.
   - Ты что? я как раз хотел похвастаться!
   - Опасно для его жизни и здоровья.
   Мишка прячет животное.
   - Ну вот, не удалось народу свинью подложить, - ворчит Мишка и берет гитару. - Весь вечер на арене дрессированные медведи!
   - Почему Пашка не пришел? - спрашиваю я.
   - Он пришел, просто они всей группой отмечают на шестом этаже, а я хотел, чтоб мы были одни. Мы попозже к ним пойдем, хорошо?
   - Хорошо, - отвечаю я.
   - А пока я пою и пляшу только для тебя, - он явно в ударе.
   Мишку, действительно, любят все. И даже когда он сказал, что не хочет последний Новый Год отмечать с группой, на него не обиделись. Только попросили зайти, когда нам станет скучно. Хотя сразу видно, они будут ждать. Просто никто не говорит Мишке слово против, раз ему так нравится, пусть так и будет. А группа у них дружная многим можно пожелать такую.
   В коридоре раздается грохот разбиваемого стекла. Я вздрагиваю.
   - Ленка не пугайся это традиция такая, бить после двенадцати выпитые бутылки шампанского.
   - Давай посмотрим?
   Из нашего блока высовываемся не только мы, но и соседи первокурсники. Как я сообразила, главное в этом мероприятии, так это то, чтобы тебя не убили нечаянно. Первокурсники естественно присоединились, и из нашего блока, вслед за всеми другими тоже полетели бутылки, и естественно не только из-под шампанского.
   Всего через каких-то полчаса коридоры общаги напоминали поле боя.
   Возвращаемся к себе, Мишка берет в руки маленькую алюминиевую кастрюльку и задает сакраментальный вопрос.
   - Кофе будешь?
   - Конечно, - отвечаю я.
   Кофе, который варит Мишка, самый лучший в мире. Он вообще все, за что берется, делает великолепно. Даже, несмотря на алюминиевую кастрюльку.
   Мы так и не пошли к Мишкиным одногрупникам. Они сами пришли к нам, и выпили мой кофе. Еще они съели все салаты и всю ночь таскали Крыся в блюде по общаге, собирая пожертвования на спасение морских свинок от участи печеных поросят. Насобирали довольно много, но все равно все пропили.
   Мне устроили экзамен и по его результатам выдали диплом. В котором черным по белому было написано, что домоводство у меня на два балла, экономика на три, история КПСС на единицу, знание иностранных языков отсутствует. В конце шло резюме "К с семейной жизни не готова". Но я почему-то не обиделась, а смеялась до слез. И написала заявление, что на основании выданного мне диплома прошу рассмотреть мою кандидатуру на пост жены Михаила. И получила решение компетентной комиссии, состоящей из Пашки и двоих девиц. Зачислить меня на должность "исполняющей обязанности жены Мишки" с испытательным сроком один год, после чего будет проведен еще один экзамен. За тем девицы сказали, что я делаю ошибку - Пашка мне больше подходит. Мишка назвал, это саботажем и разогнал комиссию по углам, девиц на танцы, а Пашку на кухню варить пельмени.
   Ребята вели себя по отношении ко мне благосклоннее, но, похоже, и они не одобряли наш союз. Но все понимали, кто против - может уходить, Мишка останавливать не будет. В их компании бытовало мнение, что Михаил найдет себе девушку из высшего общества, потому что он и есть Идеал, тот самый принц на белом коне, которого ищет любая женщина, но находят единицы. И все сходились в одном - единственным моим достоинством является то, что я его люблю.
   Мне было приятно, что они любят Мишку. А отношение ко мне меня не беспокоило. Скоро они все разъедутся и займутся устройством своей жизни, а мы останемся, стоит ли переживать. Но резать бутерброды и вообще подавать и убирать за ними я отказалась, и Пашка с Мишкой суетились за всех. Этим я вызвала просто тихое негодование в рядах Мишкиных друзей. Но это не помешало мне спокойно пойти одной на дискотеку, которую устроили на этаж ниже и греться в лучах мужского внимания. Ребята, курса с третьего-четвертого, наперебой приглашали меня танцевать и пытались пригласить отмечать новый год дальше с ними. А их девчонки смотрели на меня с ненавистью, и мне это льстило.
   Ближе к утру, Мишка отправил друзей по домам или по гостям. Отловил меня у третьекурсников и, сообщив удивленным ребятам, что он мой муж, отвел меня домой.
   - Прекращай дуться, я их не звал, - Мишка расстроен.
   - Успокойся, я не дам себя в обиду.
   - Только какой ценой?
   - Какой? - удивляюсь я.
   - Всю ночь я без тебя, Лена, я люблю тебя, не оставляй меня. Я знаю, что ты легко найдешь другого, мне не надо этого доказывать. Я знаю, что это мне с тобой повезло, а не тебе со мной, как считают остальные, но стоит ли с ними спорить? Давай не будем ссориться из-за пустяков. А с Пашкой все понятно, его остается только пожалеть.
  
   Глава 7

Февраль ххх1

"Заговор"

   - Вечер воскресенья. Мишка стреляет по обоям из пневматического пистолета ИЖ - ??
   - Как Пашка?
   - Как в могиле, спокоен.
   - Может, все-таки, поищешь по закромам Родины, найдешь хоть одну стоящую девчонку. Такой парень пропадает.
   - Ему полезно. Пусть переболеет.
   - Пока ты под боком ходишь? Не переболеет. Вот если будет та, из-за которой забудет, тогда да.
   - Ладно, попробую. На дне рождения - подойдет? Может что выйдет. Я ей намекну. Сейчас позвонить или завтра, от Пашки?
   - Давай сейчас. Пока не забыла.
   - Да все равно я ее завтра приглашать собиралась.
   - А ты не просто пригласи. Ты намекни! Посоветуй! У меня считай, друг пропадает. А ты!! - изрекает Мишка, с притворной суровостью.
   Делать нечего, спускаюсь на вахту, звонить.
   - Алло, Тань, я по делу.
   - Хоть "здравствуй" скажи. Пропащая душа.
   - Сказала, - отбиваюсь я.
   - Нет.
   - Тогда, здравствуй. На день рожденья придешь?
   - Помню, помню. Только не знала куда идти, - отвечает Татьяна
   - Значит придешь!
   - Конечно, только я с Игорем? - голос у Таньки опять торжествующий.
   - А зачем нам кузнец? - пытаюсь пошутить я.
   - Всегда ты так, уже не смешно. Я за него замуж выхожу, - обижается подруга.
   - Когда?
   - Через месяц.
   - Так скоро? - я в ужасе.
   - А чего ждать?
   - Да нечего, конечно... Приходи с Игорем.
   Быстренько соображаю, как теперь быть. Мишка меня задушит. Как есть, задушит.
   - И еще. Помнишь ту девчонку? Она, правда, в монастырь собралась?
   - Какая девчонка?
   - Твоя одноклассница, Ира. Я ее селила, то есть брата ее. Она тогда что-то такое говорила?
   - Не знаю? Мы не общаемся. Зачем она тебе? - неподдельно удивляется Таня.
   - Не общаетесь? Жалко, - соображаю что делать.
   - Чего жалко? Что не общаемся?
   - Да нет. Молодая ведь, красивая, а крыша съехала. Может, и ее с собой возьмешь. Мне ей звонить неудобно, что я ей скажу? "Девушка, я вашему брату квартиру снимала и решила, что у вас не все в порядке с головой. Приходите ко мне на день рождения?"
   - А зачем? - Танька никак не хочет мне помочь.
   - Зачем? зачем? Из девчонок будем только ты да я, да мы с тобой, - скулю я.
   - Ну и нормально.
   - А ты у нас еще и со своим самоваром прийти решила. Парни скучать будут. Возьми ее, прошу, Тань. Скажи, я приглашала.
   - Ладно, если согласится.
   - Вот и умница. Спасибо. Официальная часть закончена. Теперь о своем, о женском, - как у тебя с работой?
   - Денег еще не получала, но с аванса берем холодильник в кредит, - выдает как рапорт Татьяна.
   - Берем???
   - Да. Игоря тоже в редакцию устроили. На верстку. И живет он теперь у нас.
   - Замечательно... Поздравляю... Сказала бы, что шокирована, но сама не лучше, - я расстроена, а чем не понимаю.
   - Вы все-таки с Пашкой договорились?
   - Нет.
   - Ну?... - Татьяна ждет рассказа.
   - Я влюбилась, веришь!
   - А где день рождения справляешь?
   - У Пашки. У меня там рабочий кабинет. Считай, столовую на работе арендовала.
   - А живешь у своего? Местный? - Танька в своем репертуаре.
   - Живем в общаге. Он из-под Читы, студент.
   - Дуракам - закон не писан.
   - Сама такая: твой Игорь! из Казахстана! - отвечаю я.
   - Ладно, ладно. Что в гости не заходишь?
   - Некогда. А сама, почему не звонишь? - говорю я, хотя и так понимаю почему.
   - Тоже некогда.
   - Вот и поговорили, - язвлю я, - Значит жду? Троих. Второго марта в шесть вечера. Гуляем всю ночь. Может, в клуб сходим - как пойдет.
   - Меня Игорь может не пустить, - с восторгом в голосе говорит Татьяна.
   - Даже если всей толпой пойдем? - для порядка спрашиваю я. Хотя понимаю, если он ее отпустит, она на него обидится.
   - Народу много планируешь?
   - Нет, но там студенческая общага, все соседи друзья.
   - А говоришь ты да я, да мы с тобой?
   - Где я тебе в техническом вузе девчонок возьму. У нас соседи одни парни. А если и есть девчонки, так они со мной дружить не торопятся, - говорю я, вспоминая новый год.
   - Правильно делают, ты "зверь" опасный, - вечные Танькины шутки.
   - Я ангел с крылышками, и считай замужем.
   - Ага, и крупнокалиберным пулеметом, потому и не взлетаешь.
   - Что, конкретно, ты имеешь в виду? - в шутку обижаюсь я.
   - Можно подумать, глазки парням строить перестала?
   - Нет, конечно, но если со мной дружить, я чужого не трону.
   - У тебя это на лбу не написано, - любимая Танькина фраза.
   - Ладно, поздно уже. Звони завтра, к Пашке, поболтаем, - сворачиваю разговор я.
   - Пока. Постараюсь, но не обещаю.
   - До встречи. Буду ждать, - заканчиваю разговор и иду домой.
   У нас в гостях Пашка. Запах съестного чувствуется уже в коридоре. Пашка, когда приходит, кидается к плите с воплями: "Я сам приготовлю, иначе опять полусырым, полугорелым накормят!"
   Мишка, зажимая меня в коридоре, с видом заговорщика, спрашивает.
   - Договорилась?
   - Договорилась. Но она через месяц уже замуж выйти собирается.
   - У тебя день рождение через две недели. Может, еще передумает.
   - Она с женихом придет.
   - Ленка, это диверсия. Ты специально, - издевается Мишка. Смеется.
   - Ничего, она о Пашке хорошего мнения, хотя его и не видела никогда, только по моим рассказам, и еще я Татьяну попросила подругу с собой взять, эта подруга не девушка, а клад.
   - Смотри мне, за результат операции ответственность лежит на тебе, - Мишка ведет себя как настоящий заговорщик.
   - Слушаюсь ваш, благородие. И руку под козырек.
   - Руку к пустой голове не прикладывают, - смеется Мишка.
   - Ты мне еще поговори, - шумлю я.
   В коридор выглядывает Пашка.
   - Смотрю я на вас ребята, любуюсь! Я там кухаркой заделался, а хозяева тут семейные разборки учинить решили. Смотрите мне, оставлю без ужина.
   - Пашенька, миленький, я очень голодная, сжалься, - подлизываюсь я. Снизу вверх, заглядываю в глаза, имитируя бедного родственника.
   Мишка выпячивает грудь, раздувает щеки. По-моему, старается изобразить индюка: "Гордость надо иметь, дорогая. Вот я! ни за что! Подлизываться! не буду!". Пока мы смеемся, Мишка заскакивает в комнату и подпирает дверь изнутри.
   - Сам не ам! и другим не дам!
   - Всех накормлю, к плите пустите! Все ж сгорит, - кричит Пашка.
   Смешной он, хороший - Пашка. Повезло мне с ребятами. А здорово если они с Ириной друг другу понравятся. Она красивая, брови в разлет, коса - русская краса. Взгляд такой спокойный, добрый, движения неспешные, грациозные. Редкой красоты и достоинства человек. Только бы она пришла... Пашка таких, как она, никогда в жизни не видел.
  
   Глава 8

Март ххх1

"День Рожденья - грустный праздник"

   Квартира сверкает. Ребята подключают аппаратуру, принесенную из общаги. Народу море. Когда живешь в общаге, проблем с гостями не бывает. Точнее, проблемы бывают, но никак не с отсутствием гостей, а скорей наоборот.
   Татьяны все еще нет, жду и волнуюсь. Она должна быть с Ириной, та согласилась прийти в гости неожиданно быстро: "Это - хорошая примета". Татьяна сказала, что согласилась Ирина даже с радостью. "И это - хорошая примета. По всем приметам, Нас с тобой нашла любовь", - как поется в песне. Надеюсь на удачу, тайная операция не должна быть провалена.
   В двенадцатиметровой комнате, смежной с кухней, теперь столовая, и там накрывается стол. Именно накрывается, то есть стол делает это сам, без малейшего моего участия. Вот они плюсы технических вузов. Парней в общагах много, и все они не избалованны женским вниманием. При желании - как сейчас, например, заправляют салаты и накрывают на стол. Только два первокурсника как-то грустно вытирают пыль с фужеров, доставая их из сервантов в столовой. Их пригласили, так как они живут с нами в одном блоке. Они еще не имеют пяти-, шести- летнего опыта жизни в общаге. И пока еще думают, что всю работу по дому должна делать мама или любая другая женщина, но только не они. Для скорейшего устранения в них тлетворного влияния семьи, заставлю еще и ковер в гостиной пропылесосить.
   В самой большой, тридцати метровой комнате гостиная. На журнальных столиках аперитив, не надрались бы первокурсники. Закрыть не удобно, вроде специально для гостей выставляла, а теперь побаиваюсь, мелким только дай добраться, авось доживут. Смежная еще одна двенадцатиметровка закрыта, в ней предполагается спальня, но, как оказалось, денег Пашке хватило не на все. И пока там свалка.
   Моему Мишке больше всего понравилось, что рядом со своим кабинетом Пашка сделал спортзал. Точнее, напихал в комнату самодельных тренажеров. Ужасное с виду зрелище. Огромное количество ржавого железа, с помощью сварки и болтов превращенного во что-то безобразное. И на всем этом крепятся штанги и различные грузы. Пашка мне доказывает, что когда он все доделает и покроет никелем, будет загляденье. Может и так, но пока... к тому же это все - еще и скрипит при использовании. Я опробовала тренажер для подкачки ягодиц, это когда ложишься на живот, на специальную скамеечку, и ногами поднимаешь груз. Звук был невыносимый, естественно, Пашка обещал, что скоро исправит. Но вот сейчас из этой комнаты такой скрип, ей богу соседи сбегутся. А выгнать оттуда парней невозможно. Как только сядем за стол, я ее на ключ! и до конца дня рождения не отдам.
   Холл двадцать метров, и в нем гремит музыка, если придут девчата первокурсницы, здесь будут танцы. Эти девчата заходят в гости к нашим большевикам. В блоке две комнаты, маленькая наша, а большая первокурсников - так повелось, что из-за этого, их прозвали большевиками.
   Всех девчонок специально пригласила на шесть вечера. Нет. Иначе девчонки бы мне помогали, а ребята надирались в гостиной. Хотя они и сейчас успевают. Зря я наверно эту идею с аперитивом толкнула?
   Оставшиеся две самые маленькие комнаты занимаем мы: я, и ванная. По площади нам достались совершенно равные комнаты. Только ванной достался еще и балкон, а мне нет. Зато у меня есть телефон. А у ванны нет, и больше ни в одной комнате телефона нет. Потому что он звонит каждые тридцать секунд, и какой-нибудь айзер кричит в трубку: "Девушка мэнэ ваш комнат надо", - желающих мало к телефону подходить. Вот я и сижу с телефоном. Телефону плевать, что у меня день рожденья. Я себе клялась! сегодня всех посылать и не работать. Только как не брать трубку? если могут из дома позвонить или друзья из других городов поздравить решат. Потом выясняется, что это бабуля решила квартиру сдать, как ее пошлешь? Это же мой хлеб. Сегодня ее пошлю, а завтра? придут клиенты, и мне некуда будет их селить. Нет, не могу. Вот придут девчонки, выключу телефон. Иначе не будет у меня дня рождения.
   Чего-то хочется. В день рождения всегда странное настроение, радостным его назвать трудно. Скорее ожидание, ожидание чуда. Я из тех редких взрослых, которые верят в сказки, особенно в которых исполняются желания. Во-первых, сегодня хочу быть самой лучшей. Во-вторых, пусть ни что, и ни кто не испортит мне сегодня настроение. В третьих, - не знаю я что, в-третьих, пусть сегодня будет хорошо моим гостям, пусть праздник будет для всех. И главное чтобы никогда не наступило то время, когда я перестану верить в исполнение желаний. На то он и день рождения, что бы сбывались все мечты. Наверное, только новый год может сравниться с этим днем. Но новый год - он для всех, а день рождения он мой, мой собственный. И желания должны сбываться, мои. Говорят, у каждого есть свои ангелы хранители, вот и проверим, есть или нет. Не бросят же они меня в мой день?
   Звонок.
   Алло.
   Мам.
   Спасибо.
   Как у тебя дела?
   Нет, замуж не вышла.
   Нет, домой не хочу.
   О себе больше расскажи.
   Мам, ты знаешь, я писать не люблю.
   Не плачь.
   Постараюсь.
   Я тоже целую.
  
   Сколько таких разговоров в год? а именно в день рождение хочется домой. Нет, не в Новосибирск. А в то место, которое можно назвать домом. Материна однокомнатная для этого не годится, ей одной там места только-только. Накоплю я когда-нибудь на квартиру или нет? Точнее, мы накопим. Пусть она будет не такая шикарная, как Пашкина, но пусть она будет. Вот чего мне не хватает для уверенности в завтрашнем дне. Человеку нужен дом, мне нужен свой дом. Устала мотаться по чужим домам. Мама, мама. Ничем ты мне помочь не можешь. Придется самой.
   Наконец-то пришли девчонки. И притом, все разом. У женщин принято опаздывать. По этому, как и ожидалось, все пришли не к шести, а к семи. Копеечка в копеечку.
   Ирина поздравляет, целует. Конечно, смущается, но держится хорошо. Подарок - папка, для документов, формата А-4. Огромное спасибо, как раз для договоров. Знала что дарить! Татьяна крутит головой и восхищается, она же после ремонта здесь не была. Всех знакомлю с хозяином дома, Пашкой, и наблюдаю за реакцией. Пашка, так же как и его квартира, у всех вызывает восторг. Наверно я была слепа, раз у меня он его не вызвал. Танька толкает в бок - "Где твой?". Мишки не видно. Ирка ведет себя так, как будто это мой дом, а Пашка мой муж, надо промыть ей мозги, иначе ничего не выйдет. Правда есть еще мелкие, но что-то мне в этой идее не нравиться. Хотя? - решать Пашке. Все выглядят великолепно, одеты со вкусом и дорого. Видно по ткани по фасону. Татьяна, это и понятно, сама шьет. Ирине зарплата позволяет. А у студенток? - наверное, родители, не из бедных. Они обе откуда-то с севера, запомнить я даже не пыталась. Когда-нибудь я тоже смогу позволить себе вечернее платье.
   Сегодня я угадала: женская половина как по команде, в длинных вечерних платьях с разрезами снизу и вырезами сверху, - значит, сюрприз удастся. Раскланиваюсь и иду переодеваться.
   Белые кожаные брюки, можно надеть только с мылом. Натянем. Я специально под них худела.
   Секенд-хенд (магазин "вторые руки"), всем хорош: вещи импортные, дешевые, можно найти весьма оригинальные модели. Но вот с размерами они подкачали. Какой размер есть, такой есть. "Ну, извините! если вам не подходит, кто-нибудь другой купит. Вас много, а вещь одна". Но эти брючки я не купить не могла, у меня в них ножки... да еще на каблуках. Плюс, любимая блузка с открытым декольте и рукавами пьеро. Выглядит не хуже чем костюм от Кутюрье...
   Смотрюсь в зеркало, что за девочка, что за прелесть! Интересно как оценят остальные. Вдох, выдох. С богом.
   - Мишка! Пашка!
   - Ленка! - Мишка хватает на руки, - какая ты у меня хорошенькая, - целует.
   - Не тискай, - возмущается Пашка, - имениннице блузку помнешь. Все! пора за стол?
   - Да, затем и звала. И еще, Паш. Давай твой металлолом закроем. Пожалуйста.
   - Закрою.
   - Как я выгляжу? - смотрю на Павла.
   - Великолепно, но именно эта блузка мне не нравиться, - отвечает Пашка.
   - Она мне не идет?
   - "Подлецу все к лицу". Не в том дело, - вздыхает Пашка.
   Именно в этой блузке я была в злополучный день знакомства с Мишкой. В начале того вечера она Пашке очень нравилась.
   - Ребят, вы мне с гостями поможете, я на вас рассчитываю? - говорю я.
   - Миш, она издевается? А что мы весь день делаем? - Возмущается Пашка.
   - Один за всех, и все за одного, - восклицает Мишка, протягивая руку вперед.
   Мне вспоминаются мушкетеры, я кладу руку сверху, за мной Пашка. Как сейчас хорошо, я могу на них обоих положиться. Всегда выручат, помогут. Как же будет, когда у Пашки появиться любимая? Надеюсь, нас будет четверо? Судьбе решать. Если бог есть, он мне поможет.
   Татьянин Игорек легко сошелся с ребятами, но в основном с молодыми. Наши не очень его приняли. Оно и понятно. Последний курс сложившаяся компания, устоявшиеся отношения. И все-таки он еще и не совсем такой. Что-то в нем другое, внутренняя неуверенность в себе, которую пытается скрыть за показной общительностью. Жаль, я надеялась, что в прошлый раз просто ошиблась. Ну что ж, не обязательно быть большими друзьями. Установятся приятельские отношения - уже хорошо.
   Приятно когда говорят комплименты, когда произносят тосты в твою честь. Но красноречивее всех взгляды. Даже большевики стали смотреть в мою сторону заинтересованно, хотя, уж кто-кто, как не они, привыкли относиться ко мне как к соседке, тем более взрослой. Мелочи в поведении говорят порой о многом.
   Весь вечер поглощена наблюдением за Пашкой и Ирой. Они постоянно ссорятся. Любимая Пашкина фраза: "Курица - не птица, женщина - не человек", сначала вызывало у Ирины желание спорить, а потом она обиделась. Я пыталась помирить, развлечь, и лишь десять минут назад поняла: да я же им просто - мешаю. Не было бы рядом меня! Пашка, успокаивая Ирину, давно целовал бы ее в своем кабинете. А тут я, постоянно рядом околачиваюсь. Поняв это, я ретируюсь в другую комнату.
  
   И уже десять минут зачарованно наблюдаю, как Татьяна стоит, прильнув к Мишке, на балконе. Оцепенение. Не могу даже закричать, а очень хочется. Вижу их, как сквозь сон, но понемногу возвращаюсь к реальности. Любые сказанные слова будут казаться бедными. Вот запустить чем-нибудь в стекло, и посмотреть как они там, как мартовские коты бросятся врассыпную. Или он броситься закрывать ее грудью? Тогда я преклоню колени. Любовь с первого взгляда? Почему бы ей и не повториться? Я, наверное, слишком быстро сдалась? Поверила, я, видите ли, что я его первая и единственная страсть. Но чью-то хищную мордочку я расцарапаю. На сегодня ей не пройдет. Вот только руки дрожать перестанут. И не разрыдаться бы в голос. Нет бога на свете! Нет его - нет! Прошу всех это запомнить. Мой день рождения! Мои мечты! Моя любовь! Этот день я испорчу всем. Виновным в особенности. Убила бы. Будь, проклят этот мир, и эта жизнь.
   Увидев меня, Танечка мигом выскакивает, хватает за руку и тянет в коридор.
   - Лен! - взгляд бегает, сама перевозбуждена.
   - Что? - вырываю руку.
   - Давай отойдем, мне надо с тобой поговорить.
   Татьяна полвечера танцевала с Мишкой, и вот сейчас... на балконе...
   Мы выходим на площадку. Меня трясет.
   - Тань, что все это значит? - говорю на удивление спокойным голосом. Не подозревала в себе такого самообладания.
   - Не смотри на меня так! Лучше с Мишкой своим разберись: он сейчас уговаривал меня поехать с ним в общагу, заняться любовью! Я дала пощечину и сказала, что подло приставать к подруге своей сожительницы.
   Сволочь, вот сволочь! Мало того, что мой мужчина на нее, мышь серую, позарился. Так надо еще и наехать! Сожительница! А они с Игорем - не сожители? Нет! Они Жених с Невестой, как она утверждает. Раз подали заявление в ЗАГС, значит все в порядке. А то, что по этим канонам невеста девственницей (!!!) должна быть, ну, на худой конец, вдовой, она забыла? В любом случае, спать с женихом до свадьбы не положено. Правильная ты наша!
   - Допустим, пощечину ты ему не дала, я видела, как вы на балконе общались. Но в том, что сказала! Не сомневаюсь! Спасибо тебе, Танечка, за женскую дружбу, за солидарность. Только один вопрос, не будь здесь меня, ты бы с ним поехала?
   - У меня Игорь есть. Что ты несешь?
   - Но твой Игорь... Мишке в подметки не годится. Это оспаривать трудно. Твой и внешне не ахти, и не семи пядей во лбу. И не любишь ты его. И совести с мозгами в придачу у тебя нет. Ведь поехала бы, сознайся!
   - Игорь не кобель, в отличие от некоторых - за другой, а тем более, за моей подругой, не побежит. А свои наезды ты брось. Устала я уже от твоих оскорблений.
   - Сейчас, конечно, не побежит - ему прописка нужна. А потом? Кстати, знаешь, как ни странно, Мишка тоже раньше на других не смотрел. Чем это ты такая неотразимая?
   - Не смей так про Игоря говорить! Он любит меня! А Мишка твой...
   - Ладно, извини. Это я со злости. Когда предают, всегда такой становлюсь, все вижу лишь в черном свете.
   - Такого сама выбрала. А еще меня учить пыталась. Только за Пашкой ты слишком поздно бегать начала. Ты бегаешь, а он с Ирки глаз не сводит.
   - Да, я заметила. Но вот мое поведение по отношении к нему неправильно тобой истолковано, - сказала я, надо же какой получился эффект.
   - Все правильно! Опоздала ты.
   - Как хочешь. Ладно, я пошла. Тут холодно.
   Колотит все сильнее. Горбатого могила исправит, я знала, в конце концов, кто она такая. Просто я одна, нет у меня подруг. Нет друзей. Нет любимого. Я просто никому не нужна в этом мире. Разве только маме. Может быть маме? Какого черта. Был бы дьявол, продала б ему душу. Зачем она мне, бездушным тварям я вижу, живется лучше. Я еще сильно пожалею, что не удушила ее сейчас. Но на тот свет я согласна, а за решетку не хочется. Закон на ее стороне, будь проклят этот закон.
   Захожу в кабинет. Ирина с Пашкой все еще спорят и явно расстроены (---) моим появлением. Молча, достаю из сейфа все свои сбережения и удаляюсь.
   Не одеваясь, только взяв сумочку, выхожу на улицу. Беру такси. Таксист явно удивлен.
   - Куда?
   - В обменный на Московский, он круглосуточный?
   - Да. Но я могу сам поменять.
   - Нет. В обменник и на Апрашку, - настаиваю я.
   - Ночью-то?
   - Я так хочу! Двести тебя устроят?
   - Как хочешь, красивая.
   Дальше всю дорогу молча. Что-нибудь скажет, закричу.
   Приезжаю в клуб. Как же без Олега! Без Олега не обойтись, он тут как тут.
   - Олежек, - окликаю я, - Частый гость?
   - Нет, вот как в прошлый раз тебя видел, так и не был больше. Сегодня со своими, коллегами, решили зайти.
   - У меня день рождения!!!
   - То-то я гляжу, все об тебя глазки ломают. Выглядишь потрясающе. Где Мишка?
   - Дома, пьян. Вы с работы? Наверно голодные?
   - Да уж, не со дня рождения.
   - Я мигом.
   Подхожу к знакомому охраннику. Говорю, что у меня день рождения. Показываю, что мне хотелось бы из меню, и в каком количестве, кладу сотню сверху и прошу помочь.
   Располагаюсь как дома. Продолжение банкета следует. Ну, что ж, почему бы и не отметить день рождения с чужими людьми. Раз близких у меня, оказывается, нет. Значит, все чужие. И эти чужие, ничем не отличаются от тех. Нет, отличаются, - они мне ничего плохого не сделали.
   Весь вечер нас будет обслуживать официантка (ей тоже подкинула), не придется стоять в очереди. Сегодня я этого не вынесу. Стараюсь не реветь, но, похоже, плохо получается. Олег делает вид, что не видит. Спасибо. Олег, ты нравишься мне больше и больше.
   - Малыш, почему плачешь? - говорит незнакомая женщина с Олежкиной работы.
   Эффект случайного попутчика. Как будто этого и ждала. Начинаю выкладывать все на чистоту.
   - Мой мужчина! У меня на дне рождения! В абсолютно трезвом состоянии! Предложил переспать моей подруге! Собрался везти ее к нам домой!
   - Откуда узнала?
   - От подруги. А до этого говорил... "Мне никто, кроме тебя, не нужен, единственная, свет в окошке!". Ведь побаивалась же я ее приглашать. Как чувствовала.
   - А почему боялась приглашать?
   - Она всегда старается меня затмить, и по возможности увести всех, кого получится.
   - Зачем ее терпишь?
   - Затем и терплю. Если мужчина на нее клюнет, пусть потом, хоть извиняется, хоть нет. Проверка на вшивость. Но такие вещи лучше не на день рождения делать. Да и странно, она не в его вкусе. Он мальчик умный, а ее ужимки - моя школа, она технику освоила, а вот артистизма не хватает. Душу не вкладывает. Работает ее "обаяние" на недалеких или неизбалованных вниманием ребят. Приличных мужчин у нее и не было никогда.
   - Вот ты и ответила - странно!
   - Ну и что? Факт, остается фактом.
   - Лучше будет его спросить, в чем дело? По моему женскому опыту. А я тебя старше, поверь. Есть такая категория мужчин - зануды. Такому легче отдаться, чем объяснить - почему нет. Думаю, намек понят? Поезжай-ка ты домой.
   Домой?! - где он мой дом.
   В общагу? или к Пашке? Сначала к Пашке. Можно, если что, разнести там все к чертовой матери, а потом в общаге. За это же не посадят. Максимум пару суток дадут за хулиганство.
   Моего двухчасового отсутствия никто не заметил: Мишка опять на балконе. Татьяна обольщает одного из первокурсников, и ее мечтает удушить мелкое в красном.
   Мишка вылетает с балкона, хватает меня на руки и несет - в ванную?!! С ума сошел? Закрывает за собой дверь и включает воду. Я начинаю сопротивляться.
   - Отпусти.
   - У тебя тушь потекла, - фактически запихивает меня под воду, - Ты куда пропала? Я с этим твоим днем рождения курить опять начал. Пять лет не курил и вот сорвался.
   - Надо же!
   - Надо же! - почти кричит Мишка.
   - А что за предложение ты сделал Таньке?
   - Понятно теперь, почему ты сорвалась.
   - Конечно - понятно!
   - Ну и глупо! Ее Игорек надрался и первокурсников про Афган грузил. Ты за Пашкой, как хвост, ходишь. Ну, она и попросила с ней потанцевать.
   - Сам Парт. Задание дал!
   - Дал! Но смотреть обидно. Им и без тебя хорошо.
   - Да поняла, только поздно. Они что, так и не выходят?
   - Выходят, медленный потанцуют и назад.
   - Так как же с предложением?
   - Ну, достала она меня своей тупостью! ДОСТАЛА!!! И ты еще куда-то пропала. Сорвался, пошел на балкон покурить. А эта мне на грудь бросилась, плачет. Спросил, в чем дело? Говорит: "Я ведь за него замуж выхожу, а мне надо было, наверное, еще подумать. Люблю ли я его достаточно сильно, как думаешь? Что делать?" - Не выдержал, и говорю: "Что для этого надо? Переспать с другим! Поехали! У меня сейчас в общаге комната пустая". Ты что думаешь? Я бы с ней поехал?
   - М...?!
   - А табаком-то от тебя несет! Где была?
   - В клубе. Олега с его друзьями в честь моего дня рождения поила. Сколько спустила, не помню.
   - Чего-то подобного я от тебя и ожидал. Поехали домой.
   - Нет уж!! Ты теперь весь вечер должен рядом со мной сидеть и руки мне целовать.
   - Зачем этот спектакль? Не хочу.
   - Не хочешь мне руки целовать?!
   - Не хочу перед ней комедию ломать. Для нее ведь выделываться будешь. Что я тебя люблю, ты и так знаешь.
   - Женись!
   - Здравствуйте! Из-за Таньки?
   Рыдаю.
  
   К полуночи Мишка вырубается. Укладываю его спать в своем кабинете. Пойду, на людей посмотрю.
   Ненавижу. Ненавижу его! День рождения испорчен. Татьяна черной кошкой пробежала между нами. И мелкая радость, что из всех мужчин ей пришлось довольствоваться только одним из большевиков, меня не успокоила, хотя, и он ей достался по причине моего нежелания настраивать первокурсниц против себя. Может, всё-таки, и его увести?
   Все комплименты, собранные за весь этот вечер, поменяла бы на ту ночь, на курорте. Тогда я точно знала: он меня любит. Сейчас? Не знаю.
   Все танцуют, вижу, как Ирина позволяет Пашке целовать себя в шейку. Моя злобность и желание "Что бы такого сделать плохого, чтоб мене легче стало", заставляют меня пойти на подлый поступок. Резко включаю большой свет и громко заявляю:
   - Вы посмотрите на эту парочку! И эта дама месяц назад собиралась в монастырь?
   - Тебя бы в монастырь, - смеется Пашка.
   - А что плохого вам этот монастырь сделал? - удивляется Татьяна.
   Гробовая тишина. Все немеют и следом раскаты хохота. Вот и подшучивай над людьми, но настроение улучшилось.
   Передумала. С большевиком целоваться не буду. Мне еще с ним в одном блоке жить. Но кому-то же надо глаз построить! Так: первокурсникам нельзя - соседи, Мишкиным друзьям тоже нельзя - подло. Тогда снова в клуб, до закрытия еще часа четыре.
   Сгребаю с собой Татьяну. Не хочу больше от нее никаких сюрпризов. Парней не берем и тихо сматываемся. Во-первых, пусть мелкое в красном настучит по шее своему идиоту, тот уже и так виновато на нее косится. Спохватился - не поздновато? Во-вторых, зачем мне свидетели? Я же глаз строить иду! Кому? Еще не знаю, но там разберемся. Танька - не свидетель, у нее же рыльце в пушку.
   Приезжаем в клуб. Карточку на вход я, конечно, куда-то дела. Может, не брала ее вообще? Собираюсь платить снова, но нас пропускают. Обеих бесплатно. Вся охрана в курсе, что у меня день рождения, приходится проставляться. Татьяна знакомится. Ее приглашают танцевать, а я отказываюсь. Иду за столик, к Олегу, с изрядно поубавившейся компанией.
   - Куда народ подевался?
   - На втором этаже в бильярд играют. У них соревнование!! Кто на русском, из трех пар, на трех столах, - хоть один шар загонит.
   - До такой степени хороши? - интересуюсь я.
   - Не то слово! Что тебе Галка сказала, что ты сразу убежала?
   - Передашь ей мое спасибо, хорошо? Кстати, где она?
   - Можешь передать сама, она на бильярде, но лучше я и завтра.
   - Ладно, как пойдет! Кто из ваших мужчин заслуживает моего внимания?
   - Я!
   - Так, понятно! Пошла танцевать. Может, кого-нибудь найду.
   - Ты Мишке решила рога наставить? Или мальчиков динамить собралась?
   - Динамить.
   - Тогда иди, танцуй. Я стар и слабонервен для таких шуток. Но выглядишь! Боже сохрани того несчастного.
   - Если что, выручишь?
   - Ты имеешь в виду, если твой избранник тоже слабонервным окажется. И придется объяснять, что ему в другую сторону?
   - Что-то в этом роде...
   - Ты хоть раз так попадала?
   - Нет. Мне везло.
   - Не везло! У тебя нюх на безответных, но, будь добра, не расслабляйся. Я не хочу воскресенье провести в милиции. Может, у меня свидание днем.
   - Хорошо. Найду самого безответного. Вон Танька идет.
   - Вот! Это уже другой разговор.
   - Но она за того паренька, помнишь, Игорь? замуж собралась.
   - Игорь нам не помеха.
   - Тогда, удачи.
   - Не любишь ты ее.
   - А она того стоит.
   - Все вы женщины одинаковые. Любую, в ком чувствуете соперницу, готовы съесть.
   - Я б ее съела, да боюсь отравиться.
   - Зачем общаешься?
   - Люблю острые ощущения. Как ты это говоришь - конкуренция? Я ее сама воспитала. Вот сама с собой и соревнуюсь. Дурное дитя - вдвойне любимое. Было забитое, Богом забытое создание. Я с ней билась, доказывала, что главное - обаяние и шарм. А это - дело наживное. Но все мутировано, под ее мировосприятием - узнать уроки трудно, а, узнав - ужасаюсь. Монстр получился. Но люблю как дурное дитя. Два года, что в Питере живу, на нее положила.
   - Господи, какой пафос! Какой бред.
   - Мой день рождения, и я пьяна! Мне сегодня все можно. Смотри вон на того, с хвостиком. Я не я, если он не будет мне на коленях руки целовать.
   - Одобряю, безобидный, - и дальше обращается к подошедшей Татьяне, которая задержалась из-за приглашения на медленный. - Мы тут тебе косточки перемывали.
   Татьяна смотрит на меня с укоризной.
   - Тань, он врет, ему тебя подразнить хочется, - отмахиваюсь я
   - Правда? - спрашивает Таня.
   - А ты меня не знаешь? - язвлю я.
   - Игорь, правда? - говорит Таня, обращаясь к Олегу.
   Олег растерян. Он был лучшего мнения о ее чувстве юмора и умственных возможностях.
   - Я не Игорь, я Олег.
   Повисает пауза, и я с видом победителя иду к тому - с хвостиком.
   Когда-то я ее очень любила, и любому, кто говорил о ней плохо, или кто пытался ее обидеть, могла перегрызть горло. И никогда не позволила бы ей попасть в глупое положение, а сейчас испытала от этого удовольствие.
   Должно быть грустно, но с удовольствием вспоминаю Ирину. Как хорошо, наверно, иметь такую подругу. Интересно, она сильно на меня обиделась за монастырь? Глупо и зло получилось. Извинюсь и постараюсь объяснить.
   "Добыча с хвостиком" оказалась легкой и потому принесла максимальное удовольствие. Люблю, когда все легко. Пришел, увидел, победил. Я - не из борцов. И всегда готова с легкостью отступиться или отдать уже удушенную добычу.
   Нечего злобно смотреть на меня этой даме в окружении поклонников. Не перестанет! Внимательно присмотрюсь, кто ей дороже, и уведу. Когда меня осуждают, я проявляю чудеса виртуозности, и тут не до лени. А вот улыбнись она мне! - не трону ни одного, пусть хоть в ногах валяются. Наверно, это - комплекс? С детства не везло с подругами. И эта женщина ничем не виновата.
  
   Все. Пора спать. Сгребаю Таньку и домой. Денег отвезти ее, и добраться до общежития еще хватит, но потратила сегодня все, что было. Завтра посчитаю - прослежусь.
   В общаге тихо, хорошо. На диване спит Мишка, доставленный домой первокурсниками. Раздеваюсь и ложусь под бок. Мишка сгребает в охапку и говорит:
   - Нашлялась, а на меня кидается. Ты посчитай, сколько раз в месяц по клубам ходишь? Я хоть слово сказал?
   - Всегда ворчишь! - огрызаюсь я.
   - А ты слушаешь? Давай сюда ноги. Холодные!
   - Ты меня любишь?
   - Люблю. Если надо, хоть завтра в ЗАГС. С утра пойдем?
   - Нет. Я утром поспать хочу. В понедельник уборка у Пашки, а вот насчет вторника я подумаю. Нет, во вторник ты после занятий меня в кино обещал сводить.
   - Вот перед кино и зайдем, чтоб больше вопросов таких не было, - он похоже не шутит.
   Щетина колет. Мой звереныш на зиму отпускает бороду. Говорит, так теплее, но мягкой она станет только через месяц, не раньше. Возмущаться неохота. Засыпаю.
  
   Глава 9

Апрель ххх1

"Пора надежд"

  
   Среда. Утро. Точнее, полдень, около часа дня. Пашки дома нет. В квартире тихо, как в могиле, и прибрано, как в музее. Каждая вещь на своем месте. Только одно осталось неизменным - грязная посуда в мойке. Человек месяц назад перемыл гору грязной посуды после гостей, в мой день рождения. Но зато неизменные чашка из-под кофе и сковородка из-под яичницы на столе - каждый божий день.
   Бедная Ирина. День рождения раз в год - а вот эта картина изо дня в день. Она выведет из себя даже святую. Хотя, нет. Я не святая, это уж точно. Кто знает, может, для Иры это не окажется проблемой. Хотя, с чего я взяла, что она выйдет за него замуж? А все с того: Ирина у нас - человек почти святой, значит, строить глаз просто для того, чтобы поиграть, не будет. Раз она позволяет себя целовать, значит, считай, они помолвлены. И Пашка не особенно ловелас, ленив он. Полгода ухаживать за девушкой в ожидании близости, а затем взяться за другую - не в его натуре. А те, с кем можно быстро договориться, не в его вкусе. Из чего логический вывод: полгода и будем гулять на свадьбе.
   Было бы здорово. Ребята - друзья. А я постараюсь больше так нехорошо не шутить над Ириной! И можно будет точно знать, кто на Новый год будет ждать в гости, с кем в любой момент можно вместе собраться, даже не придумывая праздника. Пашка и так частенько заезжает к нам, теперь, конечно, будет бывать реже, но зато с Ириной. Мы мечтали все вместе записаться в бассейн, здорово, если б она согласилась.
   Определитель называет Иринин рабочий. Она не отсвечивалась месяц. Ура, наконец-то.
   - Привет, Ириш, рада тебя слышать.
   - Привет. Как вы с Мишкой? Помирились?
   - Сильно было заметно?
   - По тебе - нет. Но когда ты убежала, Мишка очень переживал. И Пашка всполошился. Мы за вас волновались.
   - Мы?
   - Ну, Лен...
   - Извини. Хотела попросить прощения за свою выходку на дне рождения.
   - Ладно, только не надо про монастырь больше, хорошо? - просит Ира.
   - Я больше не буду, честное слово. По крайней мере, постараюсь, - обещаю я.
   - Что в выходные делаешь?
   - Как всегда, работаю. То есть буду здесь, у Пашки. Приходи в гости, я что-нибудь вкусненького куплю. Обожаю рулеты с лимоном, а ты?
   - Я лучше испеку что-нибудь и принесу, - говорит Ирина.
   - Нет, лучше скажи, что нужно, а печь будешь здесь. Если умеешь, то давай пиццу или печенье. Но лучше пиццу: и вкусно, и без горячего обеда можно обойтись.
   - Тогда я принесу печенье, а пиццу приготовим, - предлагает Ирина.
   - Замечательно, во сколько тебя ждать? - я рада такому повороту.
   - Часов в пять. Подойдет? - Ирка стесняется.
   - Нет. Часа в два и в субботу, а вечером куда-нибудь сходим. Ир, а может, на неделе зайдешь?
   - Мне в пять утра вставать, а в шесть тридцать быть на работе. Я очень рано ложусь.
   - Тогда звони, просто так звони.
   - Ладно. Ты во сколько к Пашке приходишь утром?
   - Как встану, так и прихожу - по-разному. Звони в обед. Ну, все, пока.
   - Пока.
   Говорят, долго жить будет. Стоило о ней подумать, и позвонила. Какая я молодец! Догадалась Ирину на день рождения пригласить. Бываю же молодцом, когда постараюсь. До выходных ничего Пашке не скажу. Пусть не знает - понервничает. Интересно, она ему свои телефоны дала или нет? Думаю, нет. Каждый из них будет сидеть и ждать, когда второй начнет делать знаки внимания. Или ждать подходящего момента. Глупо, конечно, но зато такие браки - самые крепкие. Если знать, с какой легкостью можно заводить знакомства и романы, перестаешь их ценить, и лишь на самом деле любовь может изменить это. А вот им, когда каждый следующий шаг удается сделать через неделю, месяц, год, если отношения когда-нибудь дойдут до постели, надо резко расписываться. Ведь, стоит кому-нибудь слегка ошибиться, неловкое слово, обида, и эта история с обидами и ожиданием затягивается еще на полгода. А браки, в которых жених с невестой дальше поцелуев не заходят, сейчас, наверное, только в диаспорах, или у прихожан "церкви Христа", и еще каких сектантов.
   Конечно, мне легко со стороны судить, а они, наверное, мучаются. И Иринина уловка прозрачна как белый день. А вот до последнего момента будут делать вид, что все это - случайность, так сказать, стечение обстоятельств. Как задушить мое презрение к этому лицемерию!? Так ведь можно во всем найти фальшь. Может, это только лишь мне кажется? Может, она правда ко мне в гости с печеньем прийти хочет? Врешь - не проведешь. Но очень хочется, чтобы у меня была подружка. Пусть все идет, как идет. Не для того ли я их знакомила? Пора заняться звонками.
   От звонков разламывается голова, и жизнь не мила. Ненавижу свою работу! Не хочу ради куска хлеба этим заниматься. Ради чего я сюда приехала, ну, разве я об этом мечтала? Разве хотелось сутками сидеть около телефона без праздников и выходных, а затем возить людей по всему городу. Мечталось о чем-то другом, о стихах, о людях их пишущих, о бардах и походах, о кострах и рюкзаках. Но нужны деньги, и ради них и живешь. Снимаешь комнату, чтобы работать, работаешь, чтобы платить за комнату, хорошо, если остается на проезд и питание, но ведь это - не всегда. Порой, как ни бьешься, даже окупить расклейщиков не удается. Пусть бы я чувствовала ко всему этому призвание, но ведь нет. Не радует меня ни удачная сделка, ни новый чайник или еще какая-нибудь мелочь, которую можно купить на мои деньги. Устала жить ради денег. Везет людям, живущим ради вещей. Купят холодильник - и на месяц счастливы. Почему я лишена этого мещанского счастья? Я не хочу холодильник, я хочу на курорт, зимний, холодный, с костром, горячим чаем в котелке, и Мишкой с гитарой, как он поет! Как я люблю, когда он поет!
   Ну, чего развылась, живу в центре, вечером зайдет Мишка, и пойдем гулять. На Исакий теперь подсветка, и "Астория", наверное, подсвечивается, хотя, не помню. Вот и посмотрим! А остальное от меня зависит. Черт с ним, что времени нет, хочу! И пусть все горит, синим пламенем. Найду и бардов, и всех остальных. Главное - очень захотеть...
   Глава 10

Май ххх1

"Встреча"

   Понедельник. Опять звонит телефон, а я не беру трубку. Не могу себя заставить - просто мистика какая-то. Сижу, пока телефон звонит, долго сижу, но стоит протянуть к нему руку, он замолкает. И так снова и снова: звонок, опять долго смотрю и не могу взять трубку. Телефон с какой-то блажи стал определять половину номера, две цифры в начале и две в конце. Не хочу, не могу, и не буду сегодня работать. И пусть дождь стеной на улице. Подальше от этих стен и, главное, от телефона.
   Плюс пять. Небо хмурится. Уйду подальше от Сенной. Кроты! - перерыли всю Садовую. Вот канал Грибоедова, еще немного, и Казанский. Не пойду к Исакию. Пусть ноги несут, куда хотят, а значит, как всегда окажусь на Невском. Может, в кино сходить или лучше в Фонтанный дом, работает ли он в понедельник? Никуда не пойду, буду бродить по улицам. До чего же хочется плакать. Жалко себя - страшно!
   Олег? Клянусь хромой коровой моей бабушки, это колымага Олега! Какая мелочь - мокрая дорога! Что нам стоит дом построить, а тем болеt преодолеть каких-то два метра дорожной пробки, успешно лавируя между машинами, приближаюсь к цели, открываю дверцу и сажусь на переднее сидение.
   - Долго жить будешь, - восклицает Олег. Он рад моему появлению. А как же иначе. Мне! такой хорошей! и не обрадоваться?
   - Эт, пошему это? - картавлю я. И жить хорошо, и жизнь хороша, как пел Высоцкий.
   - Как раз о тебе думал. Как там Елена прекрасная? - в тон мне отвечает Олежа.
   - И часто?...
   - Что часто? - притворяется, что не понял
   - "Доктор, у меня провалы в памяти! - И давно это у вас? - Что давно? - Провалы. - Какие провалы?" - цитирую я анекдот.
   - А, ну да, конечно. Мы же интеллектуалы, - подкалывает Лежек.
   - Самоучки, - теперь моя очередь делать вид, что не понимаю.
   - Как у вас с Мишкой?
   - Через месяц в ЗАГС.
   - Надо же? Кто инициатор?
   - Я.
   - Зачем тебе это. У тебя вроде все есть, начать работать по-крупному, и будет еще больше.
   - Ничего у меня нет, кроме Мишки.
   - Работать надо. Какого черта за свою самостоятельность цепляешься. Тебе не мужиками, а делом заниматься надо. На квартиру зарабатывать. А этот твой только обуза. Молодая, интересная, встанешь на ноги, выйдешь в люди. У твоих ног таких, как он, как грязи будет.
   - Может, я выйду замуж, и буду счастлива семьей, детьми.
   - Будешь? Где ты их растить будешь? в общаге? Не похоже на тебя. Поперек горла все через неделю встанет.
   - Ты мне о неделе уже как-то говорил. Практика показала - врешь.
   - А почему плачешь?
   - Не знаю, - на самом деле не знаю, что-то в его вопросах задевает за живое. Глаза опять на мокром месте. И плюс настроение сегодня, да и погода.
   - Подумай, - Олег как будто прямо в душу смотрит.
   - Праздника хочу.
   - Позвони тому, с хвостиком.
   - Издеваешься? Я праздника хочу, а не поклонника.
   - Поехали в Пушкин, особняк смотреть. Мне по работе надо. А я тебе потом самый первый вокзал в России покажу. Его туристам не показывают, он на задворках институтских общаг. Будет интересно.
   - Угу.
   - Есть хочешь?
   - Угу.
   - Филин ты наш, все мышками питаемся? Не хочется добычу крупнее?
   - Это ты о себе?
   - Нет, но могу познакомить. И деньги другие, и ценить будут. Не устала от студентов?
   - Кормить будешь? - спрашиваю я.
   - Не буду, - отвечает Олег.
   - Это пошему это?
   - Не реви, где я тебе посреди дороги еду возьму? Сейчас где-нибудь остановимся?
   Реву. Навзрыд. Ничего не могу с собой сделать, а Олег смотрит и улыбается.
   - Я ведь за тобой от самого дома еду. Оцени! это со здешним-то движением. Чудеса, да и только, - говорит Олег нарочито игриво, как бы шутя.
   - Каким чертом тебя принесло к моему дому?
   - К Пашкиному, милочка! к Пашкиному! ты, вроде, не за Пашку замуж собралась. Кстати, почему?
   - Люблю другого.
   - Не люблю, а влюблена! Не путай!
   - Не путаю, - злюсь.
   - Ты честно врешь!
   - Эт, - я не успеваю договорить
   - Пошему это. Уже слышал, теперь ты послушай: я из-за тебя приехал! Из-за тебя, о чем-нибудь говорит?
   - ??? - глаза на лоб.
   - Звонил Пашке. Знаю, что должна работать. Никто трубку не берет. Подумал, может, ты со своим, но на него не похоже. Вот и решил заехать, проверить. Подъезжаю, а ты из подъезда... в слезах.... Пришлось выслеживать. Молился, чтоб не в метро. Смотри, какой я молодец! ненавязчиво на светофоре минут пять простоял, маленькую пробку организовал, зато заметила.
   - Спасибо.
   Хочется смеяться сквозь слезы. Вот бы Мишке его дар, оказываться рядом без звонка, без зова. Просто быть там, где он нужен. Если бы это был Мишка, повисла бы на шее ...
   - Целовать не будешь? Не больно-то и хотелось! Обойдусь, - обижается Лежка.
   - Буду. Тормози.
   Мы, нарушая все правила дорожного движения, въезжаем на набережную с односторонним движением и заезжаем во двор. Олег откидывает спинку, закрывает глаза.
   - Целуй.
   Подсаживаюсь ближе. Рыженький. Мягкие кудряшки. Целую. Становится легко и хорошо. Брови, лоб, глаза. А, по-моему, у него тоже слезы.
   - Ты чудо, Олежа.
   - А где "я люблю тебя"?
   - Я не люблю тебя!
   - Так! Поехали в Пушкин!
   - Есть хочу, - скулю я.
   - Шавермы хватит?
   - Четыре.
   - Зачем так много? - спрашивает Олег.
   - На трех сторгуемся?
   - Ладно. Покормлю нормально. Выходи.
   - Здесь? - я озадачена.
   - Двор проходной, с той стороны неплохой ресторанчик.
   - Откуда знаешь?
   - Это - двор моего дома.
   - Почему к себе не позовешь?
   - Не хочу, чтобы Мишка в ЗАГС с рогами пошел. Стоит только начать. Через месяц не сможет в дверь пройти, даже сильно нагнувшись.
   - На меня похоже? - говорю, а у самой в голове бардак.
   И кто его знает, а вдруг он прав. Сейчас мне плохо, хочется тепла, ласки. Не до такой степени конечно, но... Монахиней никогда не была. Даже и не притворяюсь.
   - Очень, похоже, - говорит Олег.
   - Обидеться?
   - Не стоит, это - комплимент. Иные и хотели бы, а нет возможности. У тебя же - хоть отбавляй.
   - В каком смысле? - спрашиваю я.
   - Много красивых женщин, а ты вызываешь далеко не одно только эстетическое наслаждение, а вполне определенные желания. Намекнуть очень даже возможно. Иные одним взглядом или словом всю охотку отобьют, а на тебя смотришь, и согласен ждать, терпеть. Теплая ты, тянет к тебе.
   - У меня руки ледяные.
   - И мозгов мало, - Олег серьезен.
   - Я шучу так.
   - Выходи! не искушай.
   Молча выхожу. Он закрывает машину. Подхожу, и руки ему под куртку, обнимаю за талию, носом утыкаюсь в шею. Олег отстраняет меня.
   - Вот об этой кошачьей натуре и говорю. Пойдешь ко мне?
   - Нет. Пошли в ресторан. Не хочу, чтоб Мишка в ЗАГС с рогами пошел.
   - Ленка! Нет, чтобы сказать: "Рассчитывать не на что!" А так я ведь ждать буду.
   - Надежда вещь хорошая! - говорю я, почему бы и не подразнить человека. По-моему, он излишне откровенен сегодня. Не к добру, к дождю, ей богу к дождю.
   - А ненадежная женщина? - серьезно спрашивает Олег.
   - Разве такие бывают? - шучу я.
   - Бывают, но недолго, их мужья душат, - говорит Лежка.
   - Боже! Неправильный выбор мужа.
  
   Дорога была чудной и удивительной, съеденный кусок говядины приятно грел животик.
   Коттеджем называлось отвратительное строение времен "перестройки". Это когда разбогатевшие люди стали строить себе загородные дома, стараясь быть максимально оригинальными и стремясь переплюнуть один другого. Дома получались, прямо сказать, кошмарные. Мы осмотрели дом, сад, даже подвал, и все было пошло и вычурно. Бог обделил хозяев вкусом настолько, что даже собачья будка смотрелась смешно и глупо. Но при этом до чего же сами хозяева были гостеприимны и обаятельны! Почему мать Природа так не любит совершенства?
   Олег странно ведет свои дела - все его клиенты становятся его друзьями, они приглашают его в гости и потом, в случае чего, если понадобятся услуги риэлтера, обращаются только к нему. В аренде это тоже есть, но не в таких масштабах. С ним, наверное, действительно можно начать общее дело. Ну, что ж, поживем - увидим.
   - Ленок, давай сегодня не поедем смотреть вокзал, задержимся здесь, - говорит Лежка, - хозяева приглашают остаться на вечер, обещают сауну и бильярд. Они сауной очень гордятся, им будет приятно.
   - Не заговаривай зубки, я ведь слышала, не глухая, просто соседей нет, у которых они дом купить хотят, вот ты и собираешься сидеть, караулить.
   - Ну и чем тебе плохо? По дому, по Пашке с Мишкой соскучилась?
   - Нет. Давай останемся, я не против.
   Хозяйка дома восхищается Олегом, и все время намекает, как мне с ним повезло, я не спорю. Не вижу смысла доказывать, что я не я и хата не моя. В сауне Олег ведет себя нормально и даже на удивление сдержано. Со стороны может показаться, что мы давно вместе, только первый пыл уже угас, и мы никуда не торопимся. Принимаю приглашение на какую-то там годовщину свадьбы и понимаю "Если я, сейчас, не смотаюсь, то окажусь с Олегом в одной кровати, и даже пикнуть не успею". А я еще не решила, хочу я этого или нет, и, скорее всего, будет нет, чем да. Тихонечко, стараясь не привлекать к себе внимания, испаряюсь.
  
   Глава 11

Июнь ххх1

"Свадьба"

   Раннее утро Мишка толкает в бок, нам в ЗАГС.
   - Подъем, - Мишка в приподнятом настроении.
   - Не пойду, я спать хочу, - отшучиваюсь я, хотя спать хочется, действительно, страшно.
   Мы собираемся. На мне, как и на Мишке, клетчатая рубашка и голубые джинсы. Завтракаем, Мишка пытается шутить, я тоже, но как-то не удачно. Мы нервничаем. Наверно у него, как и у меня, в голове стоит вопрос, правильно ли мы решили или все же не стоило торопиться. Растворимый кофе попался неудачный, но мы пьем, настоящий варить просто некогда.
   Выходим на улицу, над нами промозглое серое небо, совсем не чувствуется что лето, температура не выше, чем плюс десять и моросящий дождик. Асфальт влажно блестит, в редких лужах отражается серость облаков и стены мокрых домов. Мы идем пешком, крепко держась за руки, а навстречу идет группа детей из детского сада. Десяток малышей держатся за длинную веревочку, а, переходя через дорогу, воспитательница поднимает красный флажок. Мы уступаем им дорогу.
   - Мишка, я такое только на иллюстрациях к книжкам Чуковского видела.
   - А я еще в фильмах каких-то старых, Это хорошая примета, наверное - дети!
   - С погодой не повезло немного, но может еще разгуляется, - с надеждой говорю я.
   - Ленок, привыкай, нам с тобой в Питере жить.
   - А может, уедем? нас тут ничего не держит. Давай в Москву рванем, там климат лучше.
   - Нет, у меня тут друзья, работа...
  
   Пустой ЗАГС, мы поднимаемся, заходим в комнату. Туда же, где и подавали заявление. Проверяют наши документы, сличают с фотографиями.
   - Свидетели есть? - спрашивает тетечка.
  
   - Нет, - говорю я.
   - Кольца есть?
   - Нет, - повторяю я.
   - Распишитесь.
   Мы расписываемся. Дальше следует небольшая тирада о верности на две минуты из уст женщины.
   - Поздравляю, вы муж и жена, - говорит женщина, - теперь можете поцеловаться.
   Это называется "неторжественная регистрация".
  
   Мы выходим из загса, и я пытаюсь понять. И что, после этого я замужняя женщина? Столько шума из-за вот этого штампа в паспорте. Для чего все это? И отвечаю себе. Чтобы было! Нас теперь связывает закон. Но все равно это что-то не то, я чувствую, что все должно быть как-то иначе.
   - И что дальше? - Спрашиваю я.
   - На рынок за продуктами. Все равно народ знает, что мы сегодня женимся, набегут, - становится ясно, что Мишке тоже как-то не по себе.
   Идем на рынок - вино, фрукты, мясо. День своей свадьбы я проведу у плиты. Хотя, и Мишка тоже. И ведь не пошлешь их всех, друзья все-таки.
   На улице по-прежнему препротивный дождик, а в душе все перевернуто. Хотела ли я этого? А если хотела, то этого ли?
  
   Вечер, начинают подходить гости, и, зная, что я люблю сгущенку, все пытаются оригинальничать. Каждый принес по банке сгущенки. Скоро появится Пашка, я почти уверена, что он тоже принесет сгущенку, он всегда подшучивал над этой моей слабостью. И я к его приходу выстраиваю пирамидку из банок на подоконнике.
   Распахивается дверь, Пашка с двумя гвоздиками, траурным венком, и банкой пресловутой сгущенки, аккуратно и красиво упакованной в праздничный пакет.
   - Ребята выпьем за упокой моей мечты, - пафосно заявляет Пашка. - Ну, вот, и со сгущенкой я не оригинален!
   - Заходи, гостем будешь, - смеется Мишка.
   - Где фата, где платье? - уточняет Пашка.
   - В магазине, - отвечаю я, - я к следующей свадьбе его обязательно куплю.
   - Если в следующий раз будешь выходить за меня, то, чур, я сам куплю. Ну-ка скажи, в каком магазине оно висит?
   - Разговорчики в строю, - смеется Олег.
   Он тоже пришел, чуть раньше Пашки, и его приход меня очень удивил. Но я не подала виду.
   - Олег, а я тебя ждал, думал, что ты за мной заедешь, - говорит Павел.
   - А я как раз подарок искал и думал, что приеду уже к шапочному разбору. А оказалось, раньше тебя, - отвечает Олег.
   Олег подарил самый дорогой подарок для меня - новый монитор на мой компьютер, модем и карточку на месяц Интернета. Лежик сопроводил свой подарок фразой - "Глаза тебе еще понадобятся, а как ты работаешь без Интернета, я вообще не понимаю". Это был единственный "мой" подарок, не считая подаренного Пашкой траурного венка. Остальные подарки были от Мишкиных однагрупников, и они носили чисто символический смысл, или что-нибудь для Мишки, а мне цветочек. Ирка не пришла, хотя ее и звали, единственную из всех пришедших гостей.
   Этот день в итоге оказался на удивление радостным и безоблачным для моей души. Несмотря на дождь и серость за окном. И все трое мужчин, которых я, похоже, любила, были рядом. Пашка шутил, Олег все время подкалывал, и самое главное, Мишка был "Моим Мужем".
  
   Глава 12

Июль ххх1

"Жена"

  
   Сегодня комендант общежития сообщила, что мы до конца месяца должны переехать. И куда, если не секрет, нам перебираться? Я, конечно, маклер, но от этого не легче. Себе найти подходящее жилье, ой, как не просто. Хорошо, хоть с деньгами все нормально - и у меня дела идут и у Мишки зарплата приличная. Но ведь надо копить на покупку квартиры, а значит, все равно надо экономить. Вот вам и медовый месяц. Где-то у меня на примете была малосемейка, и в ней ремонт до августа, нам это подходит. И, самое главное, она с телефоном. Давно пора было от Пашки съезжать, а теперь двух зайцев одним выстрелом можно убить. Во всем можно найти что-нибудь хорошее, в конце концов, у меня появится свой дом. Собираюсь и к Пашке - на работу.
  
   Через три недели.
   Вечер.
   - Ленок, что-нибудь есть? - Мишка нервничает.
   - Ты о чем? - притворяюсь, что не понимаю.
   - Нам съезжать надо, не шути.
   - Двести долларов и хоть завтра, только надо за два месяца сразу заплатить.
   - Это две трети моей зарплаты, - Мишка растерян.
   - Миш, я за Пашкину комнату сама платила, но вот за квартиру будь добр, плати ты, или я к Пашке в комнату уйду, он меня одну туда запросто пустит. Мне лично, одной, эта квартира не нужна, и содержать мужа я тоже не намерена. Я за мужем или муж за женой? Кстати, и американская система, где все оплачивается пополам, не по мне. К тому же, это самая дешевая квартира из всех, какие есть в наличии. Сейчас в центре столько комнаты стоят, - я с нетерпение жду реакции.
   Мишка достает и отдает мне деньги.
   - Но я не могу завтра, и послезавтра не могу, у меня вся неделя забита, до поздней ночи. Ты сама выкрутишься с переездом? - Мишка ласково гладит меня по голове.
   - Миш!
   - Ленок, я, правда, не могу. А это далеко?
   - Автово, - я не на шутку расстроена.
   - Но у нас вещей всего ничего. В одну легковушку войдут.
   - А от Пашки? Мне все там бросить?
   - Зайка, я знаю, ты справишься.
   Конечно, я справлюсь, я и заплатить сама могу, но альфонса из своего мужа я делать не хочу и не буду. Платить будет он. Мишка подлизывается ко мне, как теленок. Тоже мне, добыча, большой хищный зверь, а все туда же - мамка нужна. Может, они и правда все, как дети? Я его люблю, но как мне хотелось бы, чтобы он был моей опорой и защитой, а не я его. В остальном, правда, он по-прежнему идеал.
   На ужин Мишка сделал фасоль в томате, мне приятно, что он позаботился о работающей супруге. Я прихожу со сделок совсем вымотанной, для такой работы нужна машина. По всему городу на общественном транспорте никакого времени и здоровья не хватит. Но машина - это еще ой как не скоро. Зато как быстро я научилась считать себя женой, нет, штамп - это не пустяк, это хоть какая-то, но социальная защита. Даже комендантша последний месяц стала ко мне уважительнее относиться. И жилье для официальных супругов снять всегда легче. Все же, мне нравится быть женой.
   Глава 13

Август ххх1

"Переезд"

   Сегодня последний день, мы должны съехать, а Мишка все занят. В общаге сейчас нет никого из моих знакомых, а за грузчиков просят такие деньги, что проще еще две машины нанять, или еще месяц за квартиру заплатить. Олег последний, кого я когда-нибудь о чем-нибудь попрошу, и вот остается только он, последний.
   - Здравствуйте, Олега Юрьевича, пожалуйста, - я на удивление спокойна, как будто он не может мне отказать.
   - Как вас представить? - спрашивает секретарша.
   - Скажите просто, Лена звонит.
   - Это личное? - секретарша как будто ревнует.
   - Не совсем.
   Повисает пауза.
   - Соединяю, - слышится голос секретарши.
   - Что это за просто Лена, - голос Олега неприятен.
   - А как иначе, ты мое отчество знаешь? - спрашиваю я.
   - И все же, кто это?
   - Вспоминай.
   - Прекратите, я сейчас трубку положу.
   - Пашкина квартирантка, вспомнил?
   - А, Ленок, какими судьбами? - Олег пытается шутить.
   - Ты мне нужен, как мужчина, - тоже пытаюсь шутить я.
   - С чем не справляется ваш муж?
   - Он не может погрузить вещи в машину. Он на работе.
   - Я тоже, - отвечает Олег.
   Я бросаю трубку. И что дальше? как мне быть? Перезванивает Олег, определитель высвечивает его номер.
   - Еще раз бросишь трубку, сама все грузить будешь, - говорит Олег, - когда тебе надо?
   - Вчера, - вздыхаю я.
   - Приеду через полчаса. Вещи только от Пашки?
   - Нет, еще из общаги.
   - И куда? - деловито интересуется Олег.
   - В Автово.
   - За один раз в мою машину войдет?
   - Главное из общаги, от Пашке можно и попозже.
   - Нет, давай и от Пашки тоже, хватит над парнем издеваться. Пока, до встречи, - говорит Олег и в трубке гудки.
   Через двадцать минут появляется Олег с двумя парнями. Пока ребята деловито кидают вещи, Олег записывает мой новый адрес, берет у меня ключи от квартиры и говорит, чтобы я с одним из его ребят ехала в общагу. Они на трех машинах приехали. А Олег тем временем все отвезет и выгрузит сам, дождется нас и уедет. Он очень торопиться, так что - бегом. Выбираю того, что покрепче, отдаю Олегу ключи от нашей новой квартиры, и мы разъезжаемся в разные стороны.
   Весь переезд занял час. Вся квартира завалена вещами. Олег целует в лоб.
   - Вот, а ты боялась, все, я на сделку опаздываю, учти, за тобой должок.
   - И что я должна? - говорю я, и смотрю на него с уважением.
   - Вечером поговорим, какой новый номер? - Олег очень торопится.
   Олег записывает телефон и уезжает. Я остаюсь в растерянности. Вот это организация. И, как я поняла, эти парни не подчиненные, а просто друзья Олега. Неужели у Мишки нет никого, кого можно было попросить мне помочь. Нет, скорее всего, он просто не стал беспокоить людей. А Олег стал. И как мне теперь быть, а вдруг Олег бог знает чего попросит? А ведь он мне нравится, и очень, а я все-таки не святая. Гоню эти мысли подальше, и начинаю обустраивать свой новый дом.
   Мишка останется ночевать в общаге, о чем сообщил по телефону. Ему с утра комнату сдавать коменданту, а вернется с работы не раньше часу ночи. У них там первый экзамен, потом отмечают с бригадой, в которой ему работать. Все понятно, все правильно, только мне обидно, и я могу наделать глупостей. Мишка в новую квартиру, нагнувшись, входить будет. Нет, никогда этого не будет, Мишка мне доверяет, и я его не обману.
  
   Глава 14

Ноябрь ххх1

"В театре"

  
   МАЛИГОТ. Бенуар. Ложа Б. Сегодня опера "Каменный гость". Дирижирует, о боже! Наш! Новосибирец! Женечка!!!
   У Иришки знакомый работает в театре, и мы, все четверо, по контрамарке. У входа - "картина" по Ильфу и Петрову: огромная очередь, размером в полхолла, в окошко администратора, и ни одного человека в кассу. Билеты, естественно, есть, даже несколько человек, в чьих компаниях кто-нибудь не пришел, ходят вдоль нашей очереди и пытаются предложить билеты дешевле номинала. Но мы стоим молчаливым монолитом, глядя в окошко, мерцающее вдали.
   Пытаюсь занервничать: первый звонок, а мы еще в холле. Меня успокаивают:
   - Без нас не начнут.
   - Как?
   - А так! - говорит Ирина, - До тех пор, пока есть еще хотя бы один человек к администратору, этот самый администратор не поднимет трубку и не скажет "начинайте". А вот пока он не скажет, никто и не начнет.
   Ощущение своей "значительности" меня успокаивает.
  
   Увертюра. Открывается занавес. Ирина с видом знатока смотрит на сцену, а я смотрю в оркестровую яму. Я думаю о доме, о Новосибирске, о нашем театре, где Женька работал приглашенным дирижером.
   Вспоминаю мою почти подружку. Женькину Наталью. Теперь Женька здесь, а Наташка - в Штатах! Вот она, судьба. Хотя, они и не подходили друг другу. И как сейчас, были контрамарки. И мы с Наташкой сидели в первом ряду, прямо за спиной дирижера, и весь оркестр смотрел не на Женьку, а на Наташкины ножки. Белокожая, от природы пышненькая, но с осиной талией, и в мини-платье, не закрывающем ни сверху, ни снизу, и это при росте метр шестьдесят. Наташка закидывала ногу на ногу, и создавалось ощущение - ноги от корней зубов. Смотрелось!
   После этого спектакля Женьке велели запретить "его Даме являться в таком виде!" Но женщины - народ злопамятный. В следующий раз она нарисовалась в красном облегающем платье, закрытым от горлышка до пят. С разрезом сбоку до самой попы. Закинула ногу на ногу, и весь оркестр, естественно, опять смотрел совсем не на дирижера.
   А вот теперь Наташка замужем, и живет в США. Много бы отдала, чтобы посмотреть, как она развлекается там. Уж больно красна девица любила подшучивать над народом. Обожала выделяться и шокировать население. Свято надеюсь, что ее характер ничем не исправишь.
   Что за постановка! Похоже, строго по Пушкину, без сильных отклонений в сюжете. Смотрю краем глаза, причем левого, а как раз левую сторону сцены мне и не видно. То есть вижу только Женьку. Полненький, с кудряшками, как у Пушкина на картинках. Щечки. Плевать мне на этот скучно коллективный выход. В антракте найду Женьку, повспоминаем Наташку, общих знакомых. По-моему, он ее любил, а может, они просто дружили - не знаю.
   Как не хватает мне тех, с кем можно вспомнить дом, детство, забавы. Жаль, что он так и не сделал Наталье предложение. Может, она и не уехала бы в свои Штаты? Со своим-то она познакомилась уже после отъезда Женьки. А так встретила бы и ее, а теперь все! Нет ее! Считайте, умерла - другой континент, относительно нас - под землей. А под землей, говорят, царство мертвых. Бред в голове какой-то. Как заставить себя смотреть на сцену? а не в прошлое.
   Антракт. Ирина весела, улыбчива, не выпускает мою руку. Что-то пытается рассказывать, не очень уместное, но мы слушаем.
   И чего я заскучала о Наталье? Та меня не больно-то и жаловала. Предпочитала Козинакину, у той был более покладистый характер. Хотя я тоже старалась ничем не перечить Наташке и говорить только приятное. А вот Наталья наоборот. Почему? Ответ: не ей, а мне нужна была подружка.
   Ребята ушли в буфет. Мы с Ириной вдвоем, она рассказывает о школе и о том, что они когда-то с Танькой были в одной компании, и Таню там не жаловали - периодически просто бросали или не открывали дверь, когда не хотели ее видеть. Смотрю на Иришку и не понимаю, нет, не ее это были идеи. Просто в компании не каждый может высказать свое несогласие с толпой, особенно в школе. Не верю я, что Ирина может быть жестокой. Мягкий взгляд, плавные движения, только какая-то во всем есть сдержанность, отстраненность. Говорит, рассказывает, но полностью никогда не раскрывается, говорит о фактах, но не о чувствах и эмоциях. Но, может, это оттого, что мы мало знакомы, и она просто пока присматривается?
   Вернулись ребята. Между ложей и коридором - маленький закуток с креслами и столиком. Сижу у Мишки на коленках, и он крепко держит за талию. Глаза счастливого ребенка. Молчит, но слова мне и не нужны. Может, если бы они были сказаны, то были бы и нужны, но раз уж их нет, мне хватит и этих глаз. Поджимаю ноги и пытаюсь свернуться калачиком, не очень-то легко. А тут еще Мишка предательски наклоняет меня назад и подкидывает вверх неосторожно поджатые ноги. Ох уж эта его привычка переворачивать меня вверх тормашками! Удержать не смог, и я переворачиваюсь. Хорошо, встала на ноги, но эта акробатика действует мне на нервы. Поймать он меня не смог. Сотню раз ему говорила: "Все это здорово и весело, только, пожалуйста, страхуй! Не хочу я головой стукнуться обо что-нибудь, да и плечом, или коленкой - тоже больно". Но когда он начинает баловаться, то все повторяется сначала. Хорошо еще головой никуда не вписалась. Но, похоже, дело времени. Гибкость у меня скоро будет как у акробата, и на реакцию хорошая тренировка. Но его поведение, кроме как эгоизмом, ничем объяснить не удается? И какой-то неприятный осадок остается внутри. Он смеется, улыбается, а меня как червь точит. Пытаюсь себя устыдить, сказать: "Человек тебя любит, а ты". Но ведь это - не единственные признаки, вызывающие сомнения. Он вообще никогда особо меня не слушает. Пыталась, как полагается по книгам, сесть и обо всем поговорить. Нет! Либо в шутку все переводит, либо злится и говорит: " Что тебе от меня надо?" Я популярно объясняю, что мне от него надо, а в ответ: "Зачем ты меня мучаешь?" И глаза смертельно обиженного человека... начинаешь чувствовать себя виновной во всех смертных грехах. А он тут же принимает позу обороны, входит в роль жертвы, и в течение дня остается очень холоден. Только в постели становится вновь ласков и нежен. Все бы хорошо, но почему меня наказывают холодностью за то, что я прошу о помощи, прошу поговорить и выслушать? Разве может так вести себя любящий человек? В остальном он, конечно, замечательный. Вот и сейчас - целует, ласкает. Легко, приятно, хорошо. А чего стоят его детские счастливые глаза! Но пять минут назад он мог меня запросто уронить, и я очень даже неслабо могла покалечиться. Как это совместить? Ведь он меня даже не пытается страховать! И не один раз я уже разбивала колени. И он каждый раз молчит. Он всегда молчит! А читать мысли я не умею. А жаль! Вдруг всему этому есть простое и необидное объяснение, вдруг мне все стало бы ясно, понятно и не потребовались бы больше слова. Слова, как средство общения человека с человеком, мне не помогают. Устала. Хочу быть телепатом! Надо не забыть загадать это желание на Новый год. Я верю, что желания, загаданные на Новый год, сбываются, главное, никому их не говорить. Успеть загадать, пока бьют куранты, и затем выпить фужер шампанского, не ставя его, то есть, не частями, а сразу, залпом. Кто мне это внушил, уже и не помню.
   - Ребят, а как вы собираетесь встречать Новый год? - спрашиваю я, наверное, неожиданно для окружающих, да и для себя самой, впрочем, тоже.
   - Я не знаю, - говорит Пашка.
   Ирина молчит, а Мишка с удивлением смотрит на меня.
   - До него еще дожить надо, - говорит он.
   - Люди добрые, месяц остался с хвостиком! Если сейчас не договоримся, потом уже у всех свои планы будут. Я решила, всех зовем к нам.
   - В ваших десяти метрах? - бурчит Пашка, наверно, претендует, чтобы сбор у него.
   Нет, с меня хватит. Неприятный осадок после Дня рождения. Не хочу в гостях справлять новый год, хочу дома.
   - В тесноте, да не в обиде. Нас четыре человека всего, а затем - на горку, если снег будет
   - Не знаю. - говорит Ирина - Мы всегда семьей в Озерках у бабушки собираемся. Семья большая. Одних двоюродных братьев шестеро.
   - А я, разве я хуже братьев? - смеется Пашка.
   И правда, Пашка еще даже не жених, его же к родственникам не повезешь. Никуда от нас Ирина не денется. Сломается.
   Глава 15

Ноябрь ххх1

"Бывает и так"

  
   С работой дела обстоят все хуже и хуже. К Новому году, как обычно, пошел спад. Но это - не главное. Главное - мое отвращение к этой работе. Я просто не могу заставить себя встать и подойти к телефону. И еще примешивается ко всему ощущение, что я в этой квартире - лишняя, Мишка со мной почти не разговаривает. Деньги? Я уже месяц вообще ничего не зарабатываю, живем только на Мишкины.
   Расклейщик запил, а найти нового- пойди, попробуй! Они все хотят денег вперед, а затем объявления - в урну. И ведь хватает совести потом звонить и просить денег еще. Меня, похоже, глупой считают, а я ведь съезжу, посмотрю, сколько он там расклеил. И не поленюсь. Да и по звонкам видно: если нет звонков, значит, не клеил. Если пару штук звонков на съем, значит, у метро штуки три наклеил, а вот если звонков много, и попадаются процентов тридцать квартир, значит, все как надо сделал. И клеить их надо каждый день: дворники и конкуренты мигом снимают. Поэтому одного заезда в неделю мало. Расклейка - ежедневная работа. Следить надо, чтобы объявления висели постоянно.
   На этой квартире дела не идут. И вроде все, как и прежде, а клиентов нет, хоть убей и все.
   Пошла у меня полоса неудач. Может, другую работу поискать? Так ведь у меня ни прописки, ни регистрации. Раньше Пашка бы сделал, наверное, но теперь... И просить не буду, не люблю, когда отказывают.
  
   Мишка собирается в "Италтель".
   - Миш, у меня с работой проблемы. За квартиру платить нечем... Только не молчи!
   - А что я должен сказать?
   - Дашь денег?
   - А если у тебя и дальше ничего не будет?
   - Но если расклейщикам не платить, как тогда? И новую партию объявлений в типографии заказывать надо.
   - Поищи лучше другую работу.
   - Легко сказать. У меня нервы на пределе. И Новый год на носу. Мало кто под Новый год на работу возьмет.
   - Я не сказал "сию секунду". После Нового года.
   - А сейчас?
   - Лучше дома сиди, чем деньги тратить.
   Вроде все правильно говорит, но мечтала я что-то другое услышать. Может, хотелось поддержки, заверений, что он сам во всем разберется. Женщина, в принципе, и не обязана деньги зарабатывать. Это когда ты одна, тогда понятно - некому. А если есть любящий мужчина...
   - Миш, может, я хочу вообще работу бросить...
   - А чем будешь заниматься?
   - Собой.
   - Нам за квартиру платить надо. Да и покупать что-то. Я один не потяну. Несвоевременно это ты.
   - Хорошо, после Нового года что-нибудь поищу.
   - Это уже лучше. Пока.
   - До вечера. Во сколько будешь?
   - Не знаю.
   - Приблизительно.
   - Не знаю.
   Так и запустила бы ему чем-нибудь в голову. Трудно сказать: "часов в семь или после одиннадцати". Нет! "Не знаю!" За Мишкой закрывается дверь, а мне хочется плакать навзрыд. Любит ли он меня?
   Ладно, отдам последние деньги за квартиру, и буду делать что хочу, заеду к Иришке на работу. В обед посидим где-нибудь. Где денег взять? Где взять денег! Займу у Олега.
  
   Прошла неделя. Мишка приходит с работы весь на нервах, и что-то его явно мучает. Он уже второй день не разговаривает. Только отвечает: да, нет, не знаю.
   Утром я не выдерживаю.
   - Говори, говори что-нибудь, только не молчи, - взмолилась я.
   - Лен, я завтра уезжаю в первую командировку. Это на месяц, а потом пойдут по два месяца, - Мишка на меня не смотрит.
   - Ну и что, мы об этом знали и раньше. Что не так?
   - Я не буду за квартиру платить. Я всю зарплату на валютный счет перевел, а жить буду на командировочные, нам там жилье оплачивают.
   - А как же я? Я могу с тобой поехать?
   - Нет, да и денег у меня на двоих не хватит. Так что ты уж как-нибудь сама. Может, к Пашке опять переедешь?
   - Хорошо, только мы сейчас пойдем и подадим на развод, через месяц приедешь, нас как раз разведут. Соберешь вещи и свалишь отсюда. - в голове горячо, но как-то очень ясно.
   - Я так и думал, этому и молчал долго, только, прошу тебя, ты не горячись. Не надо этого, я ведь нам на квартиру накопить хочу.
   - Не нам, а себе, а на мне ты хочешь сэкономить.
   Мишка достает двести долларов.
   - Лена, тебе этого на месяц хватит. Но они последние, - Мишка смотрит мне прямо в глаза. За эти глаза я когда-то была готова душу отдать...
   - Все, пошли, одевайся, - я беру деньги и иду собираться. Как раз утро, для подачи заявления о разводе самое время. У нас детей нет, нас в Загсе разведут.
   Мишка тоже одевается, и мы выходим. Уже через час заявление написано, пошлина оплачена.
   - Лен, ты все обдумай хорошенько, если ты передумаешь, мы на развод просто не придем. Хочешь, я с Пашкой договорюсь, он тебя к себе пустит, денег брать не будет, а я постараюсь что-нибудь тебе привозить, хоть немного.
   - Нет, Миш, я уже ничего не хочу.
   - Ну, ты подумай, ты же умная девочка.
   Я поворачиваюсь и иду в противоположную от него сторону, хотя куда, сама не знаю. Руки дрожат, как я это переживу? Ну, переживу уж как-нибудь. Но разведусь обязательно. Только бы не зарыдать. Несвоевременно ты Ленка, несвоевременно плакать собралась, потом поплачешь. Помниться, я о Москве мечтала, ну вот - самое время. Думай, Ленка, о Москве, о новой жизни, о светлом и радостном завтра. И еще надо сегодня бутылку водки на вечер купить, чтобы одной уснуть удалось. А еще лучше мужика привести. С сегодняшнего дня Мишка живет где угодно, но не со мной. Хотя нет, он сейчас пойдет дамой, ему завтра в командировку. Значит, я сегодня ночую в клубе, а завтра после его отъезда меняю в квартире замки. Вот и все, вот и приехали. Вот и вся любовь, горячие слезы текут по щекам. Силуэты редких прохожих смутно угадываются за пеленой.
  
   Она уходит, не оборачиваясь, и не видит, что Михаил стоит и смотрит ей вслед. В его глазах - удивление, боль, но и ... странная уверенность. Он почему-то искренне верит, что она еще к нему вернется.
  
  
   Глава 16

Декабрь ххх1

"Может отравиться? Или..."

   Мишка сейчас живет у Пашки. Вчера мы с ним развелись. Сегодня он должен прийти забирать вещи, надо куда-нибудь уйти с ночевкой. Зайдет сам, я ему новый ключ дала, и мы договорились, что, уходя, он оставит его на столе, а дверь захлопнет. Несмотря ни на что, за то время, пока я была замужем, я не наставила ему рогов. Зря, наверное. И теперь я свободна. Где-то у меня Олежкин телефон был? Слезы давят и душат комком в горле. Боже, как я люблю Мишку, боже, как же я его ненавижу. Хочется свернуться в комочек и плакать. Мама, мама, мама... а... Зачем я съехала от Пашки, может, все бы и обошлось, если бы мы у него жили. Нет, ничего бы не обошлось. Мама... а... а...
   Раздается звонок в дверь, на пороге Олег. Конечно, он уже в курсе.
   - Поздравляю, настоящий мужской поступок, - Олег обнимает меня за плечи.
   И почему Пашка всеми новостями делится с Олегом? Просто удивительно. Благодаря Пашке, Олег в курсе всех моих дел. Или Олег сам старается следить за развитием событий?
   - Я люблю его, - реву я, на плече у Лежки.
   - Это пройдет, ты ведь умная девочка. Кстати, поехали, я тороплюсь.
   Олег, как и Мишка, назвал меня "умной девочкой". Они, действительно, считают меня умной? Нет, это, скорее всего, вежливая форма слова дура.
   - Куда? - спрашиваю я.
   - Ко мне на работу. Я хотел только убедиться, что ты в порядке. Но в таком состоянии тебя оставлять нельзя.
   Мы приезжаем к нему в офис, и меня сдают на попечение молоденькой секретарше. Похоже, ей сказано за мной ухаживать и никуда меня не выпускать.
   - Вы Лена? - голос у секретарши расстроенный.
   - Да, а что? - я смотрю на нее в упор.
   - Нет, я просто так, у вас общие дела? - спрашивает секретарша, и очень надеется, что я отвечу да.
   - Нет, у нас общие дети, - говорю я и с каким-то мрачным удовольствием наблюдаю, как она бледнеет.
   - Но Олег Юрьевич не женат, - в ее сдавленном голосе ужас.
   - Девушка, вы что, первый день на свете живете, дети рождаются независимо от наличия штампа в паспорте.
   - Но он живет один, - почти плачет она.
   - А мы втроем, я и два сына. Вы что, с ним спите? - я явно над ней издеваюсь, - так ради бога, мне не жалко.
   Выглядывает Олег.
   - Ленок, зайди на минутку.
   - Ну?
   - Тебе легче, - спрашивает Олег.
   - Сделал гадость - сердцу радость.
   - Стерва ты.
   - Зато легче стало.
   - Да я слышал. Она теперь по всей фирме слух пустит.
   - Какой слух, она уже в голос рыдает.
   - За это ты поедешь сегодня ко мне, - Олег смеется.
   - Ты меня опровергать не будешь?
   - Нет, мне так даже удобнее. Подожди еще немного, я потороплюсь.
   Выхожу в приемную, секретарши, правда, нет. И из соседнего отдела слышны ее причитания. Ну что ж, не мне одной сегодня плакать. Я иду ставить кофе. Вбегает секретарша.
   - Я сама, я сейчас, я быстро, я со своими обязанностями хорошо справляюсь, - она все еще всхлипывает, но страх потерять работу сильнее.
   Мне ее жаль, еще одними иллюзиями в мире стало меньше. Но я сейчас такая злая, что мне не до нежностей. Ну почему мы все так стараемся себя обмануть? Ведь так глупо было с ее стороны надеяться, что у Олега она одна единственная, а ведь она старалась, и, наверное, у нее даже получалось. Так же, как у меня, верить, что Мишка меня любит.
  
   Большая квартира с высокими потолками, много места, мало мебели, вещи разбросаны по всем углам, но все чисто. Смотрю на Олега, потом окидываю взглядом комнату. Сумерки уже прокрались в нее, на мебели отражаются отблески лучей заходящего солнца.
   - Сам убираешь, или дамы? - спрашиваю я.
   - Не поверишь, сам.
   - Нанять никого не пробовал? - смеюсь я, - Теперь это модно.
   - Я недостаточно богат, но достаточно жаден.
   - Кстати, сколько я тебе должна? - интересуюсь я.
   - Я вам прощаю. Или еще хотела занять?
   - Хотела.
   - Сколько?
   - Штуку. Я хочу в Москву уехать, не могу я тут больше жить, мне плохо.
   - А если я тебе вместо денег дам пару телефонов в Москве, где помогут с жильем и работой. Тебе своих на пару месяцев хватит?
   - Если за жилье не платить, - говорю я, а сама не верю своему счастью, хотя, чего уж там, Олегу можно доверять.
   - Я поговорю с Марком, пусть он тебя на первое время на оклад возьмет, и пустит пожить в офис, в качестве сторожа.
   - Кто такой Марк?
   - Мой Московский партнер. Но обещай, что не поддашься на его приставания, у него семья, дети.
   - Олег, по официальной версии я - мать твоих детей, он не посмеет.
   - Я согласен. Только где наши дети?
   - У бабушки в Новосибирске.
   - Ленка, ты серьезно ему это скажешь?
   - Нет, ему это скажешь ты, - смотрю на Олега и радуюсь, - мне неохота никому говорить правду. Помоги мне!
   - Неужели ты его любишь? Все же у меня на глазах происходило, это и есть любовь?
   - Олег, я сегодня с тобой и ничего не надо вспоминать, я помню лишь одно - тебя я хочу уже давно.
   Я расхаживаю босиком по Олежкиной квартире, у него полы с подогревом и так приятно ходить по плитке. Создается ощущение, что ты на море и наступаешь на теплые камни, некоторые теплее, некоторые прохладнее. У Олега нет обоев, у него вся отделка под камень, весьма оригинально.
   - Олег, у тебя в квартире нет никаких следов женского присутствия, куда ты деваешь помаду и шарфики которые всегда оставляют дамы? - кричу я Олегу из другой комнаты.
   - Я их сразу выбрасываю и говорю, что это моя мама делает, - говорит Олег, выходя в коридор.
   - А что мама?
   - Так с этого все и началось, меня этому мать научила. Говорила, вдруг ты найдешь свою, единственную, приведешь домой, а там чужая помада у зеркала - непростительная оплошность.
   - А мою помаду выкинешь? - подшучиваю я.
   - А она у тебя есть? Ты же вечно нечесаная и некрашеная, смотреть не на что.
   - А ты не смотри.
   - А я и не смотрю, я трогаю, - Олег берет меня за плечи.
   - Мне кажется, из-за твоего камня кругом тут даже морем пахнет, но не Балтикой, а средиземным.
   - Ленка, это климатконтроль с ароматизатором. Если хочешь, будет полем и цветам пахнуть, и станет сухо и жарко.
   - Нет не надо. Что бы мне такого оставить, чтобы всем на обозрение, чтобы знали, что место занято?
   - Давай в другой раз?
   - Ладно, но что?
   - Заедем к моему брату, сфотографируемся с моими племянниками и увешаем всю квартиру этими фотографиями. Правда, там двойняшки, мальчик и девочка, но мы их обоих в штанишки оденем.
   Олег, конечно, шутит, но мне приятно, я никогда ничего нигде не оставляю. Считаю это ниже своего достоинства. Собачья манера, метить территорию, унизительна.
   - Кто тебе ремонт делал?
   - Турки.
   - А почему не хохлы, они дешевле?
   - Ты дурочкой не прикидывайся, тебе не идет. Вот почему ты спросила, кто делал?
   - Я такого качества никогда не видела, - отвечаю я и понимаю, что Олег хочет сказать.
   - Мысль развивать?
   - Не надо.
   Я облазила все, даже замеряла угол наклона плитки. Это не подделка под евроремонт, это он самый.
   - И ты жмот, говоришь, у тебя денег на домработницу нет?
   - Нет, я не говорю что денег нет, я говорю, мне их на домработницу жалко. Я сам уберусь, не перетружусь.
   - И полы моешь?
   - У меня моющий пылесос.
   - Ум, труд и жадность сделают из мужчины человека, - высокопарно изрекаю я.
   - У тебя все мужчины такие.
   - Еще бы меня из них кто-нибудь любил.
   - Как же, тебя полюбишь, ты же стерва, - целует в шею Олег.
   - А так хочется, - скулю я.
   - Посмотрим на твое поведение в дальнейшем.
   - У меня есть шанс?
   - Шанс есть у всех, - целует и смеется Олег.
   - Но мне обязательно надо замуж.
   - Тогда шанс близок к нулю. А тебе это зачем? - Олег гладит мои плечи и волосы.
   - Чтобы через пару лет родить и на всю оставшуюся жизнь сесть на шею.
   - Но штамп тут не поможет.
   - Тогда я хочу коллекционировать свидетельства о разводе, а потом попасть в книгу рекордов Гиннеса. Я любой повод найду, лишь бы замуж. Мне понравилось быть женой, а меня обломали.
   - Ты ведь изменять будешь.
   - Нет. Мне, конечно, трудно, но ради мужа можно и перевоспитаться.
   - Я подумаю над твоим предложением, - смеется Олег.
   Я сажусь на пол и начинаю плакать. Даже не плакать, а реветь.
   - Водку будешь? - спрашивает Олег.
   - Нет, я пробовала, меня с нее рвет, но легче не становится, - говорю я.
   - Пошли на кухню.
   - Зачем? - отмахиваюсь я.
   - Затем, что в кровать я тебя такую не хочу, не возбуждаешь. А вот покормить могу, ты осьминога когда-нибудь пробовала? И Марку позвонить надо.
   Становится легче, Олег умеет найти то, что меня проймет. Нельзя меня жалеть, мне нужна реальная помощь, а не бестолковые соболезнования.
  
  
  
   Глава 17

Март ххх3

"Москва"

   Прошло два года. Март. Начало весны, солнце светит, но не греет. На старом Арбате у окна кафе сидят двое, они давно не виделись и очень рады этой встрече, разговор идет откровенный и честный.
   - Пашка, Пашка... как оно там в Питере?
   - Ничего помаленьку, живем, тебя, Ленок, вспоминаем.
   - Даже Ирка?
   - Нет, я и Лега.
   - Это он тебе мой телефон дал?
   - А кто, если не он? Ты больше ни с кем отношения не поддерживаешь, или?...
   - Я и с ним не очень, мы только по делам пересекаемся.
   - Олег, говорит, ты теперь большой начальник.
   - Где там, на дядю работаю. Хотя на жизнь хватает. Вот свое агентство открою, тогда можно будет и похвастаться.
   - Все так же, сдаешь?
   - Нет, теперь продаю.
   Вот и поговорили. Пашка, Пашка. Как же я теперь живу без вас всех? Как же хорошо тогда было, а я этого и не замечала. Но ничего не попишешь, я в Москве, а Москва слезам не верит. Все будет хорошо, все еще будет.
   - Пашка, хочешь, в гости приглашу?
   - Еще как хочу.
   - Пошли?
   - Пошли!
   Выходим, фотографируемся у местной коровы и сворачиваем во двор.
   - Здесь теперь снимаешь? - спрашивает Пашка.
   - Тебе что, Олег нечего не говорил?
   - Нет.
   - Я теперь здесь живу, я комнату купила.
   - На Арбате?
   - Угу.
   - Как?
   - Олег ничего не говорил?
   - Нет. - Пашка просто в шоке.
   - Я тогда его даже в Москву вызывала, так волновалась, когда этот вариант подвернулся. Шанс - он не получка, не аванс. Повезло. Я кредит только недавно выплатила.
   Заходим в облезлый подъезд, именно подъезд, а не парадную. С тех пор как я уехала из Питера. Слово парадная у меня ассоциируется только с большими лестницами в домах, где в квартире два выхода, парадный и черный. Во всех остальных случаях это подъезд и все. Поднимаемся на второй этаж, входим в квартиру. Огромная сталинская квартира, прихожая метров двадцать и моя комната метров десять с видом на местную корову.
   - Эта квартира похожа на мою.
   - Да Пашенька только в ней никто не будет делать ремонт.
   - А комната еще меньше чем у меня.
   - Меньше, чем та комната, в которой я жила, это правда, НО ОНА МОЯ. И это самое большое ее преимущество.
   Ставлю чайник, достаю печенье Аленушка.
   - Где сгущенка?
   - Не готов. Я шокирован. Как в прошлое шагнул. А где Крысь?
   - Умер под новый год. Он очень старый был. Хочешь, дам настоящую крысу. Ее зовут Крысата. Она ночной зверь, ей со мной легче, чем Крысю было, хотя я по нему очень скучаю. Мне все кажется, что он остался у тебя в Питере.
   - Я заведу такого же, как Крысь, и ты будешь приезжать его навещать.
   - Как Ирка?
   - Не хочу о ней.
   - Что-то изменилось, расскажи?
   - Мать с отцом развелись, она вернулась в Питер, теперь живу с мамой.
   - И как? В двадцать пять лет опять стать маминым сынком?
   - Да меня дома не бывает, я все больше в командировках. А так, приезжаешь домой, все на блюдечке.
   - Ага, с голубой каемочкой. Ужас, да и только. А как Ирина?
   - Ты что, правда, ничего не знаешь?
   - Нет? А что я должна знать?
   - У них с Мишкой полгода назад дочь родилась.
   - Что? И как теперь?
   - Они где-то на Украине, Ирку туда какой-то коммерческий банк региональным представителем отправил.
   - А Мишка как же?
   - С ней. Не знаю, работает он там, или с ребенком сидит.
   - И еще один вопрос, Мишка квартиру купил? - мой голос начинает дрожать.
   - Нет, он через полгода работу бросил, и потом долго не мог никуда устроиться. Или не хотел. Зато жил на широкую ногу. Только когда все спустил, тогда и нашел какую-то контору, по обслуживанию "ксероксов".
   - А жил где?
   - Снимал что-то, а когда деньги кончились, к Ирине переехал.
   - А ты не ревновал?
   - Знаешь, мне она не очень нравилась, она как Мишка, все в себе держит. Мне с ней неуютно было, а так - они нашли друг друга. Она с ним веселая стала, душа компании, ее все наши полюбили. Она чтобы с ним больше времени проводить, даже в настольный теннис стала играть, и в бассейн пошла, хотя воду не любит. Если честно, она Мишке больше, чем ты, подходит. И любит она его сильно, она ради него и в огонь, и в воду, в прямом смысле этого слова.
   Думала, все переболело, ан нет. Смотрю на Пашку во все глаза, а в голове горячо, как тогда, перед разводом с Мишкой. Все внутри как перевернулось. Тошнит все сильнее и сильнее. Срываюсь и бегу в туалет.
  
   Голова кружится, я рыдаю уже сутки. Пашка суетится, ухаживает за мной, как за тяжелобольной, а мне кажется, что легче было бы умереть. Не ожидала я от себя такой реакции. Мой организм просто предатель. Голову невозможно поднять от подушки, постоянно тошнит. Если это не прекратится - отравлюсь. Как хорошо, что у меня есть Пашка, такой большой, такой сильный.
  
  
  
  
  
  
   Глава 18

Апрель ххх3

"Жаклин"

   Скоро месяц, как не прекращается депрессия. Пашка давно уехал. А я все рыдаю.
   Хотела помыть окна в комнате, но до верхнего стекла с подоконника могу достать только шваброй. Не полезу. Сегодня должна прийти Жаклин, я ее всегда звала Жекой. Что-то у них там с мужем нелады. Но какой я советчик, моя семейная жизнь ограничилась шестью месяцами, а потом развод.
   В делах опять стопор, у меня раньше всегда так было - через полгода успешной работы все рушится. Хотя в этот раз меня хватило почти на два года. Жду, когда откроется второе дыхание. Или надо менять профиль работы, но ведь я больше ничего не умею. Ладно, пойду курьером, меня теперь в любую фирму возьмут, я теперь москвичка. Как же противно это звучит. В Питере меня научили не любить и не уважать москвичей, и как мне теперь быть. Хотя какая я москвичка! Я приезжая с московской пропиской, никогда не буду такой, как они.
   Очень хочется есть, звоню Жаклин и назначаю встречу в Макдоналдсе, замечательное место, когда денег не вагон, но они есть. и выхожу в коридор. В подъезде пахнет кошками и соседями. Соседи - компания полу-хиппи, полу-панков, но их не видно, иногда только слышно как один из них репетирует на гитаре, он как раз - хозяин комнаты и учится в каком-то музыкальном училище, да и пусть репетирует, но шмалить - это круто...
   За столиком на улице сидит Жаклин и ее дочь. Боже, наверное, более красивого ребенка трудно себе даже представить. Тонкая, как тростинка, с великолепной шапкой вьющихся каштановых волос. Черты лица не очень правильные, но это теряется в сиянии лучезарной улыбки и светящихся глаз. Ребенок великолепен и выглядит просто счастливейшим из смертных. Ничто не омрачает ее взгляд, но вот Жаклин... Вид у нее не очень.
   Я не видела ее больше семи лет. Тогда мы были совсем детьми, лет по семнадцать, хотя нет! Когда я видела ее последний раз, мне было двадцать лет, а ей двадцать два. Значит, мы не виделись пять лет, но та встреча была мимолетной. Еще Жаклин иногда звонила мне, когда бывала в Питере, но так ни разу мы и не встретились. Жаклин вышла замуж в девятнадцать. Сейчас ей двадцать семь, значит ее дочери восемь.
   Жаклин потяжелела, пусть немного, но от этого она стала выглядеть как-то мужиковато, одета с рынка, волосы выкрашены в перекисно-белый цвет с малиновыми перьями на концах. В глазах уверенность в себе, решимость и еще что-то, чему я не могу дать точного названия.
   Мы за последние полгода несколько раз общались по телефону, но она всегда была занята, и мы никак не могли встретиться. Это меня не удивляло, ее муж меня терпеть не может, еще со времен десятилетней давности. Его право. Я же, все это время, считала его подонком, и была уверена, что он Жеку рано или поздно бросит. Но они вместе уже десять лет, может, он ее и не бросит, но вот то, что он подонок, я продолжаю думать до сих пор.
   Жаклин вскочила с места, бросилась мне на шею и так искренне стала выражать радость от встречи, что я сразу растаяла. Я почти поверила, что она соскучилась по мне и сожалеет о том, что мы так давно не виделись. Лишь одно не дает покоя. Что в таком случае помешало ей найти время для встречи со мной полгода назад, тогда, когда она только приехала в Москву. И почему нашла сейчас? Что изменилось?
   - Ленка, черт, наконец-то мы встретились. Сколько времени прошло. Ты поправилась.
   - Прошло семь лет. Годы бегут, я теперь вширь, наверное, расти стала, - отвечаю я, и пытаюсь понять свои ощущения, рада ли я этой встрече? - Тебе мой адрес мама дала?
   - Да, я ее видела, она в метро торгует.
   - Как там Новосибирск - стоит? - спрашиваю я.
   - Ты давно дома не была?
   - Мой дом теперь здесь. А в Новосибирске я не была, как в Питер уехала. У нас с мамой нестыковки.
   - Вечно ты всеми была недовольна, - игриво замечает Жека.
   - А ты по-прежнему весела и жизнерадостна, - говорю я.
   - Мама, нам пора домой, - говорит улыбающаяся девочка.
   - Жаклин, вы же только пришли? - удивленно спрашиваю я.
   - А у мамы сегодня собеседование было, - отвечает мне девочка. И следом обращается к Жеке, - Мама! Папа, может, уже скоро придет, - девочка улыбается, а у Жеки затравленный взгляд.
   - Мы полчасика посидим и пойдем, - обращается мама к дочери.
   - Нет, пошли сейчас, - требует девочка.
   - Лен, давай прогуляемся отсюда до Киевской, а то нам, правда, домой надо.
   - Пошли, - отвечаю я, - твою дочь Настей зовут?
   - Да, ты ее совсем маленькой помнишь? - Обращается ко мне Жека.
   - Я маленькая так не любила свои кудри, - вступает в разговор Настя.
   - Это глупости, - говорит ее мать, - мне наоборот нравится, что ты кудрявая. Все девочки мечтают о таких волосах, как у тебя, - и следом, обращаясь ко мне, - у меня, когда я ее родила, как будто волос стало меньше.
   И тут же вступает Настя: "мама, а вот девочки говорят..., а вот я им ответила...", и так далее, и тому подобное. Они говорили до самого метро Смоленская. А потом Жека сказала.
   - Лен, ты знаешь, мы, правда, торопимся, давай не пойдем к Киевской?
   - Конечно, - говорю я.
   Мы прощаемся, Жека говорит, что была рада увидится. Настя лучезарно улыбается, а я даю себе слово, что на следующую встречу просто не пойду. Я не понимаю - зачем я здесь, и какое мне дело до кудрей этой, совершенно мне чужой и не интересующей меня, девочки, и почему им надо об этом говорить при встрече со мной.
   Иду домой с ощущением, что меня обманули, показали конфету и не дали. Если Жеке неинтересно со мной общаться, если ее интересует только ее дочь и муж, зачем мне звонить и звать на этот, трудно назвать это встречей, скорее всего, спектакль. Чтобы я увидела, как у нее все хорошо? Так я вижу, у нее все плохо и будет еще хуже. Она плохо выглядит, у нее невыносимый ребенок и она боится прийти домой позже мужа.
  
   Глава 19

Апрель ххх3

"выход там же где и вход"

   Я по-прежнему голодна, возвращаюсь в Макдоналдс. После известия о Мишке никак не могу придти в себя, работу забросила как тогда, перед новым годом. Стали проявляться признака фобий: я почти перестала выходить из дома, появился страх открытых пространств и высоты. С большим трудом захожу на эскалатор в метро. Все сильнее давит одиночество, и все чаще провожу ночи с книгами. Мне все реже звонят по работе, отговариваюсь, что больна. Возникает ощущение замкнутого круга, мне одиноко, я ничего не могу делать, а чем меньше я что-то делаю, тем меньше людей вокруг меня. И Интернет поставить нет возможности, телефон соседский. Они звонить-то не разрешают - не то, что Интернет поставить. Желание отравиться все усиливается. Если бы я только знала, как...
   Вместо этого подхожу к стойке в Макдоналдсе, отстояв положенную очередь. Беру картошку, якобы куриные кусочки и кофе.
   Я всегда считала себя очень умной, и что теперь? Я не могу найти выхода. Но так не бывает, выход всегда есть. По крайней мере, он будет там же где и вход. Я знаю это с детства.
   Что привело меня в это состояние, пошагово отматываем ленту жизни назад, идем ко входу. НАЧАЛИ:
   1. Известие о Мишке и Ирке.
   2. Развод с ним же.
   В этих двух пунктах я ничего не могу изменить, они от меня уже не зависят.
   3. Я влюбилась в объект, того недостойный
   Вот с этого и надо начинать. Разлюбить. Клин клином. Где найти подходящий вариант? В прошлый раз был клуб. Еще у меня была работа и пусть хоть какой-то, но доход. А сейчас деньги на исходе, а работать я не могу. Как я ненавижу свой собственный шлангит. У меня просто аллергия на труд.
   Аллергия - это психосоматическая реакция на что-либо. Как ее преодолеть, медики не придумали, а вот народные методы подсказывают, ОБМАН - наилучший выход. Так как все хозяйки знают, если в семье кто-то не ест лук, ни в каком виде, то лук в суп перетирают в кашицу и все равно добавляют. А виновника проблем обманывают, говоря, что готовят без лука, и ведь он ест и все в порядке. А Американцы провели эксперимент, давая пассажирам самолетов ореховое масло "самый распространенный алергетик у них" и не указывая этого на этикетках, и процент аллергических реакций был ниже в сотни раз, по сравнению с таким же периодом, когда на упаковках писали, что масло ореховое.
   Мы имеем - аллергию на труд. Надо убедить себя, что это не труд, а удовольствие! Но как? И какой вид деятельности для этого подойдет? Лето, солнце, хочется купаться и загорать. Значит, надо на природу. Кто готов заплатить за мой отдых на природе? Конечно, только те, кому надо вывести на природу детей, а сами они не могут! Итог - ищу работу няни к не очень мелким деткам, и лучше, если их небольшая кучка - и стоит дороже и детям веселее. Итак, где ближайшее Интернет-кафе? Даю объявление о работе и о знакомстве. Допиваю кофе и выхожу на поиски.
   Нашла Интернет-клуб. Место оказалось маленьким и неуютным заведением. Кучка подростков играла в сетевые игры. Взяв три часа времени, принялась заполнять анкеты на сайтах по поиску работы и оформлять предложенную мне страничку, дополнение к бесплатному почтовому ящику. На сайты знакомств и конференции времени не хватило. И без того пришлось брать еще час. В качестве контактного телефона везде оставляла мобильный, не ходить же постоянно смотреть почту в это заведение, а вдруг что срочное?
   Отправляясь доплачивать за Интернет, все явственнее осознаю, надо подключатся самой. А не шататься в поисках выхода в сеть по разным забегаловкам. И цены выше, и не нравится мне здесь. Если найти Интернет-кафе, наверное, там приятнее, но точно дороже.
   Выйдя из прокуренного помещения, с восторгом вдыхаю весенний московский воздух. Как я люблю этот высокий и гордый город! Почти так же, как и Питер, но все же это чувство особенное. Москва - это город моей мечты, а Питер - приятная сказка о прошлом, и место для отдыха в будущем. И эти чувства никак не связаны с отношением к людям в них живущим. Я города воспринимаю отдельно, как бы самостоятельно от его обитателей.
   Бульварное кольцо, любимое место прогулок, как мое, так и молодежи от четырнадцати и до двадцати-двадцати пяти. Особенно много их на Тверском и Чистопрудном бульварах. На Тверском, в основном, молодежь из театральных вузов. А на Чистопрудном ребята в косухах. Не все, конечно, но я говорю о наиболее ярких и заметных компаниях. Проходя мимо них, всегда интересно, о чем они говорят между собой, о чем думают, о чем мечтают. Нет не сейчас, сейчас они рисуются друг перед другом, и это скучно, а вот когда разговор по душам.
   Весна, это все весна. Хочется думать о чем-то радостном, думать о людях, полных планов надежд. Я хочу быть такой же, как они, я хочу смеяться и верить, что этот мир улыбается именно мне. Пытаюсь вызвать улыбку, почти успешно. Выпрямляю спину, поднимаю подбородок. Молодая листва еще такая яркая, чистая, такая пьянящая. Запах свежести. Конечно, это не лес, это самый центр загазованной Москвы но, боже мой, как я люблю Москву и ее центр. Так много, как я, мало кто гуляет по этим улочкам и переулкам, но я никогда не выхожу за пределы Садового кольца. Садовое кольцо для меня - граница Москвы, за этой границей могут быть только вокзалы, а они и все остальное не для меня, остального просто не существует.
   Лето в Москве будет жарким и душным. Прошлому летом у меня посвящалось стихотворение:
  
   Горят болота и леса,
   Горит России полоса.
   А где-то бурная река,
   Разносит в щепки берега
  
   Воды всегда одно число,
   Нам просто здесь не повезло.
   У бога было много дел,
   И он проверить не успел.
  
   А в канцелярии небес
   Погодой ведает балбес...
  
   Стихи, какими бы они не были, делают жизнь приятней. Когда начинаешь писать, строчки ложатся на бумагу неровными, корявыми линиями, а мысли становятся четче и понятнее.
   На дорожку прямо мне под ноги, выходит щенок, ему месяц или два, он ковыляет по дорожке и, судя по всему, я его интересую, но не более чем кошка, бабочка или стрекоза. Весна жизни.
   Глава 20

Апрель ххх3

"Оглоедики"

   Приглашение на работу не заставило себя долго ждать. Вот только попалось оно не по Интернету, а предложили соседи по подъезду. Оказывается, соседка устала слушать мои переговоры о работе, ведущиеся все время на кухне. Ее окно прямо напротив, как у нас, настежь.
   - Мадмуазель, бесполезное это занятие. Кто вас возьмет няней без медицинского или педагогического образования? - соседка вывешивается из окна.
   - Кто-нибудь, - ответила я без энтузиазма.
   - Ну, разве что только я, - улыбается дама из окна. - Только если вы моих оглоедиков не испугаетесь.
   - Страшные?
   - Ужас, от них уже третья няня отказывается. Поднимитесь ко мне, я вас сейчас на площадке встречу.
   Испугаться было чего. Трое оглоедиков стояли в глубине прихожей, и вид у них был весьма воинственный. Старший - лет пяти, держал вырывающуюся кошку, кошка вызывала жалость, но участь ее была предопределена. Младшие - мальчик и девочка, держались за руки. И вид у них был такой, как будто девица, лет трех, сейчас поведет своего друга в загс. А он и не против, только зачем? Не понимает, но это и не важно, сказали ведь, игра такая.
   - У вас трое?
   - Нет, мой старший, Данька, ему шесть и осенью в школу. Второй племянник, Сашка, ему три года два месяца. И самое главное, принцесса наша Лизавета, ей два года семь месяцев. Дочь подруги.
   Лизавета присела в реверансе, но Сашку не выпустила. Девочка была выше своего друга на полголовы.
   Мы с Василисой, так звали женщину, прошли на кухню, в комнате что-то грохнуло. Там явно играли в жмурки.
   - Как вас так угораздило? - спрашиваю я.
   - Садик на карантин закрылся, а у меня отпуск. Вот мне всех и подсунули, но я этого не вынесу. Я на Кипр, а вы как хотите. Ваша цена?
   - Ваши условия? - я, конечно, была согласна на все, и это, похоже, было видно.
   - Остров, домик из бруса, колодец, газ и свет.
   - Там хоть люди есть? - удивляюсь я
   - Есть немного, рыбаки на берегу стоят, но в основном пусто. Заповедник, охраняется, у брата какие-то связи с руководством, вот он там себе дачу и устроил. Я предлагаю сто долларов за одного головореза в месяц, итого получается триста. И полностью наше содержание все четыре месяца. Первого мая заезжаем.
   - Это через неделю уже?
   - Да, а за эту неделю вы к ним привыкнете.
   Так я стала Домомучительницей - дети читали Карлсона, и мир иначе, как по книжке, не представляли. Данька был Малыш. Лиза - Карлсон, Сашка был щенком, кот у нас был настоящий.
  
  
   Глава 21

Апрель ххх3

"Дурдом"

   Двадцать девятое апреля, собираю вещи и готовлюсь к выезду на природу. Страшно перед неизвестностью, да и что там эти Чингачгуки еще устроят.
   Раздается звонок на мобильном. Надо же! Жаклин!
   - Привет.
   - Ой, я так рада, что наконец-то дозвонилась.
   - Что-то случилось? - я не знаю, как на это реагировать.
   - У меня муж в командировку уехал, приезжай в гости, - голос у Жаклин нервный, но решительный.
   - Я сегодня готовлюсь к отъезду, я уже почти уехала.
   - Надолго?
   - До выходных. Что случилось? Что-то серьезное?
   - Он нас в Новосибирск гонит, у него кто-то есть. Ленка, а ты поездку отложить можешь? - голос ее задрожал, но решимость только усилилась.
   - Не могу. Но если так плохо? Сейчас приеду.
   - Приезжай, мне очень надо с кем-нибудь посоветоваться.
   - Говори адрес, - я просто не могу бросить человека в такой ситуации, и это моя беда.
   Бросаю вещи на пол, хватаю куртку и бегом к метро, может, еще успею до закрытия.
   Я сама не раз боялась остаться на улице. Но мне заранее известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Мне не стоит принимать все близко к сердцу. Но как? Куда девать это, никому в сущности ненужное, желание выручить? Ведь все равно ничего изменить нельзя, свою голову на чужие плечи не поставишь. А так получается, что придется думать за человека. Если удачно, то "Он молодец", не удачно "Я подлец", и, следовательно, теперь по гроб жизни виновата и должна исправлять свою ошибку сама. А человек как бы не причем, сидит и ждет, когда я все за него сделаю и еще извинюсь. "Ленка. В петлю лезешь!"
   Шаг на эскалатор, резко закрываю глаза, голова кружится и подташнивает. Хватаюсь за перила и едва стою на ногах.
   - Девушка вам плохо?
   - Если можете, сведите с эскалатора.
   - Ты что, из деревни? - мужчина держит за локоть.
   - Что-то вроде этого. Со старого Арбата.
   - Это где-то на юге?
   - Нет в самом центре. Метро Арбатская, - от этой болтовни становится легче. Открываю глаза и сама схожу с эскалатора.
   - Ты не похожа на Москвичку.
   - И слава богу. Спасибо. Дальше я сама.
   А как легко и просто это было раньше. Как не ценишь то, что имеешь и как жалеешь, когда это теряешь. Но данная потеря восполнима, надо время от времени все же спускаться в метро.
   Поезда нет минут сорок. И этот, похоже, последний, хорошо хоть без пересадок. И еще остановки у всех столбов. А если их нет в туннеле? Ну, тогда у каждой балки. Вот на м. Студенческая простояли минут пять. Конечно, куда народу в час ночи уже торопиться, уже везде опоздали.
   Вот и приехали! Метро Кутузовская. Хорошо, что здесь нет эскалаторов. По подземному переходу выхожу на ночной Кутузовский проспект.
   Да уж, я вам скажу, однокомнатная в этом районе стоит не менее тысячи долларов в месяц, плюс коммуналка и свет. Хорошо, однако, Жекин муж зарабатывает, ведь я знаю, он снимает. Дешевле район было не найти? Или мы настолько не стеснены в средствах? У богатых свои причуды. Год съема квартиры здесь, и на такие же деньги можно комнату в ближнем Подмосковье купить. Черт. Опять во мне говорит маклер. Раз здесь снимают, значит так надо. Но я этого никогда не пойму.
   Широченный проспект, мимо на огромной скорости несутся редкие машины. Вдоль дороги припаркованы сверкающие чистотой чудеса буржуйской техники самых разных цветов. Дорогой район, жутко дорогой. Витрины магазинов, салонов, все дорого и вычурно. Раньше в этом районе жила партийная верхушка нашей страны. И сейчас здесь живет пресс атташе России во Франции, меня к нему мои сердобольные коллеги по цеху как-то пытались устроить домработницей. Вот, кстати, и его дом. А Жекин как раз напротив. Хорошо живем.... Чтобы перейти через улицу, пришлось долго искать переход.
   - Ты что так поздно, уже два часа прошло, я спать легла. - Встречает меня Жаклин.
   Господи, зачем я приехала?
   - Что ж, просыпайся, ставь чайник, - говорю я
   Тут появляется Анастасия,
   - Мама пошли спать, я без тебя не лягу.
   - Я кому сказала, ложись, - кричит Жаклин.
   - Мама, тебе с утра на собеседование, - плачет девочка, - я весь день буду одна, мама я хочу спать с тобой, если ты не ляжешь, я тоже не пойду спать.
   Мы все втроем идем на кухню.
   - Жек, есть что-нибудь съедобное? - спрашиваю я.
   Мне наливают супу. И я часа два слушаю, как Жаклин кричит на Настю, что ее отец подлец, что он мерзавец, что их выгоняют из дома. А она, Настя, ничего отцу не говорит и только к нему подлизывается. А он, ее отец, совсем Настю не любит, потому что ей, то есть Жеке, не дает на ребенка, то есть на Настю, денег. И вообще, говорит, чтобы они убирались в Новосибирск. Кричит, что отец их не любит, и хочет от них избавится.
   На что Настя, ничуть не теряясь, возражает, что не от них, а от нее, то есть от Жеки, пытается избавиться папа. А ей, Насте, он сказал, что он ее любит. И еще папа пообещал подарить ей мобильник в три раза дороже, чем тот, который подарил Жеке на день рождения. При этом девочка победно улыбается.
   Жаклин бьет Настю по щеке и отправляет спать. Плачущая девочка уходит, но говорит, что пока мама не ляжет, она тоже не будет спать, а включит мультфильм.
   - А правда, пошли смотреть мультфильмы, - вдруг говорит мне на удивленнее успокоившаяся и бодрая Жека.
   - Может, чаю попьем? - спрашиваю я.
   - Я тоже буду чай, - вновь появляется лучезарно улыбающаяся Настя.
   И усаживается на свое место. А пока мы все вместе пьем чай, я слушаю, как Жека учит Настю, что деньги надо просить не у мамы, а у папы. И что жить она никогда с отцом не останется, потому что она, то есть Настя, Жекина дочь, она ее часть, и мать, то есть Жека, так ее любит, что никогда и никому не отдаст. А потом они радостные и помирившиеся идут спать. Я, конечно, тоже иду спать, но радости у меня нет. Я решаю для себя вопрос, стоит ли пытаться помочь Жеке, или пустить все это дело на самотек? В принципе, ей и мнение-то мое не очень нужно. Стоит ли помогать в такой ситуации. Я, конечно, могу ее выручить, но этого ли она хочет? Или это все просто чтобы ее пожалели? И сказать, что Серега подлец, а она просто жертва и ей надо бороться, за свое семейное счастье.
   У меня после этого разговора сложилось ощущение, что я побывала на спектакле про дурдом. И, когда утром, по дороге на Жекино собеседование, я услышала, что Сергей, Жекин муж, угрожает сдать Жеку в психиатрическую лечебницу, если она не уедет в Новосибирск, я, честное слово, его поняла. Но сочла нужным сообщить Жеке о том, что в Москве без прописки и московского медицинского полиса ее никуда не возьмут. Жаклин засмеялась, думая, что эта такая шутка.
   Жаклин кричала, что этот мерзавец угрожает забрать у нее ребенка. Пришлось разъяснить, что вначале ему придется развестись, а там - как суд решит. У нас в стране до сих пор нет равенства в правах родителей, и у матери приоритет. А что бы доказать, что мать не может воспитывать ребенка, надо доказать либо, что она проститутка, либо, что она наркоманка, либо посадить ее в тюрьму или дурдом. А этого сделать он не сможет, за отсутствием доказательств.
   "У него много денег, - кричала и плакала Жаклин, - он большой начальник, в буржуйской фирме". Пришлось сказать, что в таком случае ему вообще невыгодно разводится, алиментщиков они просто увольняют. Ведь бывшая жена может и налоговую на фирму навести. И, потом, какой он к черту руководитель, если в собственной семье не может навести порядок. А в конце, я сообщила, что если все так плохо, то лучше и правда ей будет съехать. "А деньги, - удивилась Жека. - Он говорит, что денег будет давать, только если я уеду в Новосибирск и то пятьдесят долларов на ребенка в месяц". А Жаклин уезжать в Новосибирск не хочет.
   - Работать не пробовала? - спрашиваю я.
   - Пробовала, но больше двухсот долларов в месяц никто не платит, а мне надо минимум восемьсот, плюс проценты с продаж и соц. пакет.
   - А еще что тебе надо? Вот мне лично нужно агентство недвижимости прямо в моем подъезде, чтобы далеко на работу не ходить, и личный шофер. Как ты думаешь, мне его дадут?
   - Но у меня же ребенок! - возмущается Жека.
   - А это кого волнует? Скажи спасибо, что ребенок большой, иначе ты вообще никому не нужна была бы.
   - Ты говоришь гадости, не хочу больше с тобой об этом разговаривать, - возмутилась Жека.
   - А давно ты работу ищешь?
   - Почти год.
   - Ну, ищи, ищи.
   - Но мне же надо! - воскликнула возмущенная моим поведением Жека.
   На этом и расстались.
   Я подумала, что, может, я и ошибаюсь, и какая-нибудь клиника ее могла бы и взять. Хотя таких, как она, в Москве очень много, нет, не возьмут.
   А Сергей все же подонок. Мог бы и снять им квартиру. Но, скорее всего, он боится, что она будет тянуть у него деньги в больших количествах всю оставшуюся жизнь. А Жека, кстати, на это и рассчитывает. Надо отдать ему должное, сплавить девиц в Новосибирск - самый дешевый способ от них избавится. Не будь Жаклин дурой, она бы еще год назад сама с ним развелась и подала на алименты. Или просто на алименты подала, без развода. Тоже вариант. Сергей забыл бы, как ее из дома выгонять. Он бы просто посчитал, что ему выгоднее с ней жить, чем отдельно, еще лет восемь.
   Жаклин позвонит, я ей это растолкую. Жадные они оба, парочка... гусь и гагарочка. Каждый тянет на себя свою сторону одеяла и ведь не один не отпустит, и так будет, пока не порвут. Как за эти годы она стала так похожа на Серегу, а может, это и раньше было, просто я не замечала.
   И еще я никак не пойму, чего она добивается от Сереги. Тогда десять лет назад, Серега был маленький ушастый и до ужаса неприятный тип, на него никто не смотрел. В нашей компании все девушки его избегали. И Жаклин - единственная с кем у него что-то началось, она, по-моему, была у него первая и единственная, так как больше было не с кем. Его и сейчас из-за руля в машине не видно, и это хорошо! смотреть там не на что. Но он какой-то крупный управленец в сети магазинов, и к его услугам огромный выбор продавщиц и других работниц, от него зависящих. Какой он к черту муж. Он сбежал от нее из Новосибирска в другой город, жил один, пока она ему на голову год назад не свалилась, со своей завиральной идеей спасения семьи. Они этот год прожили в одной квартире, и он к ней даже не прикоснулся. Если у него к Жеке физическая неприязнь, какую, к черту, семью она приехала спасать?
   Его даже по-своему жаль, если не учитывать, что в таких случаях положено подавать на развод самому, а не тянуть кота за хвост, оставляя человеку надежду "на звание жены и пожизненное содержание".
  
   лава 22

Май ххх3

"Остров"

   Вот мы и на острове. Поняв логику Оглоедиков, я сделала соответствующие выводы, и на остров мы поехали с книжками "Простоквашино". Распределение ролей стало таким: я - Дядя Федор, Данька - кот Матроскин, Сашка - пес Шарик, Лизавета - Галчонок. В роли Матроскина Данька был само совершенство, он даже крестиком пытался научиться вышивать, и очень старательно помогал мне и руководил малышами. А когда я его хвалила и гладила по голове, он старательно мурлыкал. Когда он вырастет, надеюсь, он останется таким же честным и ласковым, но не таким упертым.
   Пятница вечер. Дети ждут лодку, с родителями. В комнате горит свет, ребята старательно прячут игрушки и вещи по сундукам. В нашем доме вместо кроватей огромные самодельные сундуки со спинками. Считается, что на жестком спать полезно. На этих сундуках лежат матрасы и спальники, подушек нет, вместо них мешки из-под спальников с теплыми вещами.
   Ко мне на веранду выходят целой делегацией.
   - Тетя Лена, а если они не приедут? - спрашивает озадаченный Сашка.
   - Значит, они заняты, и мы утром пойдем звонить в домик к лесничему. Но это маловероятно.
   - Почему? - Сашка смотрит прямо в глаза.
   - Потому что завтра выходной, а здесь самое лучшее место для отдыха, поэтому они обязательно приедут.
   - Почему оно самое лучшее? - это Лизавета.
   - Здесь их дети, а родители любят отдыхать со своими детьми.
   - Неправда, - говорит Данька, - мама говорит, ей надо от меня отдохнуть.
   - Конечно надо, - улыбаюсь я, - но твоя мама уже неделю без тебя, и она от тебя отдохнула. Она вчера звонила и сказала, что очень соскучилась.
   - Я знаю, но жаль, что она меня с собой на Кипр не взяла, - Данька вздыхает.
   - А как бы мы здесь - без тебя? Ты же у нас надежда и опора, - шучу я.
   - Ну да, конечно, я это зря сказал, - Данька совсем по взрослому берет ведро и идет к колодцу за водой.
   - Я с тобой, - кричит Сашка.
   Когда мальчики уходят, Лизавета садится рядом со мной, и мы смотрим в открытую дверь, как они идут по тропинке.
   - А куда вы уплываете на лодке, когда приезжают родители? - Лиза смотрит на ребят.
   - На берег, там туристы.
   - Зачем?
   - Я с ними подружилась, ведь ты дружишь с Сашкой и Данькой.
   - А почему они сюда не приплывают?
   - Всю неделю они работают. А на выходных здесь много народу и без них, они будут только всем мешать.
   - А если им сказать что они не помешают? они к нам приплывут?
   - Не знаю, а тебе зачем?
   - Мама говорила, что там играют на гитарах, и было бы хорошо к ним присоединиться, - господи, как только она это слово выговорила. - Но мама Вася сказала, не в этот раз. Я люблю, когда играют на гитарах, моя мама хорошо поет.
   Насколько это поведение отличается от Настиного. Лизавета знает, что ее мама хочет петь под гитару, и она со всей доступной ей хитростью пытается помочь маме. А ведь ей, Лизе, это ничего не даст, она это для мамы делает, не для себя.
   Мы молчим, и я понимаю, как они ждут своих мам. Только бы родители приехали пораньше, и мне не пришлось самой детей укладывать. Боже, они как в прошлый раз будут плакать. Они у меня ребята некапризные и все переносят стоически. К их слезам я непривычная.
   Мальчики приносят воду. У нас для каждого свое ведро, по размеру. Я наливаю чайник и ставлю его на газ.
   У меня два ведра воды под скамейкой, но этот ритуал мы повторяем каждый вечер. Он помогает ребятам играть в самостоятельность. Они чувствуют, что живут сами, без взрослых. Меня, похоже, за взрослую принимают довольно относительно. Я один из них, я Дядя Федор. И живу я на недостроенном втором этаже, так что они почти взрослые, и почти самостоятельные. Только так я смогла с ними совладать. В остальных вариантах они начинали играть в разбойников или еще во что-нибудь более опасное. Слушаться отказывались полностью, и чуть не спалили квартиру, но это еще в Москве. С ними действительно очень сложно, у младших "ВОЗРАСТ ПОЧЕМУ" и в случае ответа "по кочану", они на все вопросы, заданные им, будут отвечать точно также.
   Слышан шум мотора. Родители. Все, через пару минут дети станут капризными и очень вредными. Мне пора сматываться, я не люблю их такими видеть. Вот только сдам их с рук на руки, и прощай любимый берег.
  
   Приналегая на весла, подхожу к берегу рядом со знакомой компанией яхтсменов.
   - Вам помочь? - один из мужчин берется за нос лодки.
   - Вытаскивайте, - я спрыгиваю на берег, - гостей принимаете?
   - Тебя тут ждут, не дождутся, - дядя Вася прищуривается. - Галя! У нас на одного едока больше, - кричит он в темноту.
   Тот о ком говорил дядя Вася, крепит лодку и поднимает на меня влюбленные глаза. Его зовут Стас и ему чуть за сорок, но, боже мой, как он выглядит. Многим и в двадцать не сниться - так выглядеть. Ноги сильные, мускулистые, живот даже с виду твердый, плечи широкие, на груди играют мышцы. Одно слово Яхтсмен. Возраст выдают, пожалуй, только глаза - в них виден опыт.
   Галя, это жена дяди Васи и им обоим хорошо за пятьдесят. Галя полная веселая женщина, само воплощение семейного благополучия и морали.
   Всего в команде яхты пять человек, но многие сегодня приехали с женами и детьми.
   - Ты, почему никогда своих детей не привозишь? - спрашивает Галя.
   - А моих там и нет, я гувернантка, а сегодня у меня выходной. Родители приехали.
   - А... а мы-то думали, младшенький твой.
   - Откуда такое решение?
   - Наши рассказывали. Они тебя сегодня со всем выводком на берегу видели, - Галя немного расстроена.
   У Гали с Васей дети уже выросли, а внуков не привозят. Они все лето стоят на этом берегу со своей яхтой, совсем одни. Остальная команда приезжает только на выходные.
   Весь вечер любуюсь Стасом. Наш негласный роман длится уже месяц. Мы за это время от силы перебросились сотней слов. Но каждую субботу с утра он отвозит меня на станцию. А каждое воскресенье вечером встречает с полевыми цветами. И лишь оттолкнув мою лодку от берега, уезжает в Москву. К чему бы это? Седина в бороду, бес в ребро? Как хорошо осознавать, что для кого-то ты свет в окошке. Его глаза дают мне силы жить.
  
   Глава 23

Июнь ххх3

"Жадность это плохо"

   От Жеки пришла смс-ка с просьбой встретится. Похоже, ситуация не разрешается сама собой. Она будет встречать меня на вокзале. Ну что ж, прогуляемся с Ленинградского вокзала до Арбата. Настя у бабушки, значит, мы сможем поговорить.
  
   Мы идем по Бульварному кольцу. На Жеке, не смотря на жару, джинсы и рубашка с длинным рукавом.
   - К поездке в Африку готовишься? - шучу я.
   - Нет, на мне синяки, - Жаклин готова зарыдать.
   - Отсюда поподробнее.
   - Я требовала у него денег, что бы поехать к Насте в деревню, это здесь недалеко под Москвой. А он меня толкнул, и я очень сильно упала на угол кровати. И сказал, что если я не уеду в Новосибирск, он за себя не отвечает.
   - А почему он должен давать тебе денег? - пытаюсь понять я.
   - Но ведь я должна ездить к Насте!
   - Почему ты должна ездить к Насте? - я догадываюсь, что Жека подменяет, слово хочу, словом должна.
   - Но она моя дочь, и я хочу ее видеть, - шипит возмущенная Жека, - а он мне не дает с ней видится.
   - Каким образом он не дает тебе с ней видится? Но ведь он не закрывает тебя дома? Тебе надо - ты и поезжай!
   - Он не дает мне денег! - кричит Жаклин.
   - Почему твою поездку должен оплатить человек, который этого не желает?
   - Он мой муж, он обязан, - Жека просто в бешенстве.
   - Подай в суд и докажи это. Я уверена, ты проиграешь. У нас в стране муж не обязан содержать жену, если она не инвалид. Ты же не инвалид? Или у тебя ребенок в возрасте до двух лет, и ты не можешь работать?
   - Он должен давать денег на Настю, - Жаклин плачет.
   - Подай на алименты, - говорю я, - это твое законное право.
   Такое ощущение, что Жаклин просто не хочет работать, а Серей понимает, что если она не уедет в Новосибирск, то она всю жизнь будет жить за его счет, и в его квартире.
   - Он меня убьет, он уже начал поднимать на меня руку, я его боюсь, - Жаклин думает, что она совершенно права в своих требованиях.
   - Так чего ты ждешь? Ждешь, пока тебя задавят машиной или спустят с лестницы, в качестве несчастного случая?
   - Я сказала ему, что пусть он со мной разведется и даст денег, тогда я уеду в Новосибирск.
   - Каких денег? - я чувствую, что она опять бредит.
   - В одной квартире со своим отчимом я жить не могу, мне нужна квартира, - говорит Жека.
   - А причем тут Сергей?
   - Мне нужна квартира или хотя бы комната, и деньги, чтобы жить.
   - А причем тут Сергей? - повторяю я. - Ты понимаешь, что он не обязан давать тебе этих денег?
   - А куда он денется? - в ее словах уверенность, - иначе я просто не уеду!
   - Иначе он тебя убьет. Ему не выгодно с тобой разводится, он потеряет либо работу, либо просто двадцать пять процентов своих денег, а это большая сумма. Если фирма буржуйская, то у них зарплата белая. Ты думаешь, он отдаст тебе тысячу долларов в месяц добровольно? да он никогда с тобой сам не разведется. Ты, правда, этого не понимаешь? - говорю я.
   - Я не могу ехать в Новосибирск, мне там негде жить. Если я приеду домой, то отчима я просто убью, я ночью положу на него подушку, и буду держать, пока он не задохнется. Он пытался меня избивать, а мать спрашивала, зачем я его злю, когда он пьяный? Он меня достал, я его ненавижу, - Жаклин просто в гневе.
   - А если ты не съедешь от Сергея, он спустит тебя с лестницы. Ты же его за этот год буквально достала. Он очень хочет от тебя избавится. Отстань ты от него. Тебе же ясно сказали, он за себя не отвечает.
   - Он обязан меня содержать, он мой муж, - стоит на своем Жаклин.
   - Вот так и совершаются преступления на бытовой почве. Хорошо если у него кишка тонка, но ты можешь его достать и до крайности. А на что ты сейчас живешь?
   - Я кое-что за этот год скопила, из тех денег, что он на продукты давал, но мало, он такой жмот, - Жека ждет понимания, - с тех пор как Настя у бабушки, Серега перестал давать денег на продукты, и сам питается в ресторанах, а я голодаю. Какой подлец, - Жека плачет.
   Похоже, продолжать пускать все на самотек нет больше возможности. Жаклин не уедет, а понять в какой она опасности, у нее не хватает мозгов. Она считает совершенно нормальным то, что отчим достал ее. Тем, что живет в ее квартире. Считает себя ее отцом. Оскорбляет и вымогает денег на водку. И ей кажется вполне логичным его убить.
   Но она не хочет понять, что она Серегу тоже достала. Тем, что живет в его квартире. Считает себя его женой. Постоянно вымогает у него деньги, и причем в больших количествах, чем у самой Жеки вымогал отчим!
   А все-таки они с Серегой стали так похожи. И ведь он тоже может принять подобное решение - избавится, даже путем убийства.
   Господи, ведь ни один из них не даст другому жить нормально, и они не будут решать свои проблемы в рамках закона, это им обоим не выгодно.
   Жаклин рыдает, рассказывая, как Сергей ее обижает, унижает, оскорбляет.
   - Жаклин, что у тебя с работой? По-прежнему, ищешь на восемьсот долларов?
   - Нет, устроилась на двести пятьдесят. Но работаю первый месяц, и денег пока не дали. Придется бросать, у меня нет денег на дорогу. И что бы снять жилье, этих денег не хватит.
   - Пока поработай на двести пятьдесят, а осенью, когда заберешь Настю, Сергей наверняка даст еще долларов триста, это немного для него. А если ты будешь жить отдельно, ему будет легче откупиться, чем ждать развода и алиментов.
   - Мне не на что ездить на работу, - говорит Жека.
   Она явно не хочет работать, за десять лет она привыкла сидеть дома и жить за чужой счет.
   - Я куплю тебе проездной, - предлагаю я.
   - Не хочу брать в долг, - обрывает меня Жаклин.
   - Конечно, ты хочешь бросить работу, взять денег с Сереги и поехать в деревню купаться и загорать.
   - Но там моя дочь, она скучает. Она звонит каждый день и просит меня приехать. И у нее скоро день рождения, - упрямство не сходит с Жекиного лица.
   - И поэтому ты не будешь работать?
   - Он обязан нас содержать, - Жека смотрит на меня тупо, но уверенно.
   Заходим в метро Смоленская, я покупаю Жеке проездной на месяц.
   - Возьми и поступай, как знаешь, - мне интересно, возьмет она или нет?
   - Я тебе обязательно отдам, как смогу, - Жека все-таки берет проездной.
   Расстаемся там же, Жека уезжает, а я иду домой.
  
   Уеду на берег и обо всем забуду. Как мне тяжело дался этот разговор. Надо для повышения настроения подумать о Стасе "и о том, куда я буду ставить детскую кроватку", шутка конечно. Я, из его слов, знаю, что он мечтает о семье и маленьком ребенке. Сейчас, работая няней, я тоже начинаю думать о чем-то подобном. Хотя, я считаю, что с детьми никогда не стоит торопиться.
  
  
   Глава 24

Июль ххх3

"Стас"

   Стас с Данькой поехали на дачи за ягодой. Стас уже неделю, как в отпуске. Поставил лагерь у нас на острове, совсем недалеко от нашего домика, на берегу, и теперь почти все время проводит с нами. Сашка с Лизаветой к нему равнодушны, а вот Даник от него не отходит, прям хоть ревнуй.
   Вокруг нашего домика бегает штук пять чужих ребятишек. Вся мелочь, какая есть на острове, весь день проводит у нас. И я эту компанию кормлю. Их родители, конечно, старательно подкидывают мне рыбу и грибы, но если бы они знали, как я не люблю все это чистить. Только Стас и спасает. И что они все здесь находят, мелочь эта. Им тут как медом намазано.
   Выхожу на крыльцо и кричу: "обед". Мне Стас добыл Рынду - это судовой колокол. Так что, свой крик я совмещаю с ударами колокола. Набежавших, кроме моих, еще трое.
   - Куда двое делись? - спрашиваю я.
   - Их дедушка забрал, - отвечает за всех Лизавета.
   Она, хоть и самая младшая, но в отсутствие Даника лидер.
   - А я на них накрыла, - расстраиваюсь я.
   Я всегда почему-то расстраиваюсь, когда кого-то из них не досчитываюсь. Похоже, несмотря на мои причитания, я всю эту толпу считаю своей. И очень люблю.
   - Зато там лодка приплыла со Стасом и Данькой, их как раз двое, - это умничает Сашка, его Стас научил считать.
   Ребята старательно моют руки, ноги, а вот мордочки остаются грязными. Мочу полотенце и старательно вытираю всех по очереди, они пищат, но не сопротивляются. Иначе я заставлю их по-новому умываться и мыть уши, чтобы лучше слышали. А вот мыть уши они не любят больше всего!
   Когда обед подходит к концу, на веранду вваливаются мои "мужчины", мокрые, но довольные.
   - А мы в заливе купались, - кричит Данька, - там вода в сто раз теплее.
   Стас выкладывает на стол клубнику, смородину, малину. Все, теперь больше никто лапшу по-флотски доедать не будет. Стас обнимает меня за талию, и мы смотрим, как галдящая компания сметает все со стола.
   - Основную часть мы под крыльцом оставили, - шепчет мне на ухо Стас, - а эту ягоду я помыл.
   Я попросила Стаса купить ягод и фруктов, хочу себе на зиму варенья сварить. Но не накормить ей ребятишек, конечно нельзя. Стас прижимает меня страстно, но максимально незаметно для ребят. И все-таки я его отстраняю. Не стоит им этого видеть, правда, почему, не знаю, но не стоит.
  
   Вечер. Стас укладывает спать мою троицу. А я пью чай из трав на веранде и слушаю, как он сочиняет им какую-то сказку. Я тоже всегда выдумываю разные истории для них. Всему нашему пионерскому лагерю больше нравятся "наши сказки, а не из книжек", как говорит Сашка. Данька одну из них даже записал, это был подвиг. Он писал ее месяц. Конечно, это была подготовка к школе, но рисовать палочки в прописях, по-моему, легче. Но Данька сам так решил. А писать он уже умел.
   С тех пор, как Стас с нами, меня не покидает ощущение тепла, уюта, семьи. Стас умеет быть мужем и отцом. Как так получилось, что он один? Быть того не может, и это меня смущает, но я гоню от себя эти мысли. Пусть все идет, как идет. Я давно не была так спокойна и умиротворена. Это лето - либо чудесная сказка, либо начало новой, счастливой семьи. Если он останется со мной, я обязательно рожу ему двоих, нет, троих, ребятишек, ему можно, он - это сама семья.
   Я перестала уезжать на выходные в Москву. В выходные я теперь просто ухожу к Стасу в его лагерь. Мы берем лодку и отправляемся куда-нибудь, где поменьше народу, ставим палатку и все время проводим вдвоем. Неужели так может быть долго? А как мне этого хотелось бы.
   Стас разводит костер, а я, как маленькая, играю в домик. У Стаса высокая палатка и набор складных стульев со столиком. Все это так похоже на игрушечные домики для детей, продающиеся теперь в магазине "ИКЕА", что появляется ощущение придуманности - взрослые люди играют в куклы. Почему мы на выходные не едем в Москву? Стас молчит, а я не спрашиваю. Он ничего не рассказывает, я тоже. Похоже, я боюсь узнать что-то лишнее, то, что испортит мой курортный роман.
   Глава 25

Август ххх3

"А что было делать?"

   Уже с пятнадцатого августа я в Москве, детей разобрали пораньше, Даньку в школу готовить, а у малышей садик открылся. Суббота, поздний вечер, почти ночь. Телефонный звонок. Жаклин.
   - Как дела? - без энтузиазма спрашиваю я.
   - Этот подлец сказал, если я не съеду, пока он в командировке, он снимет другую квартиру, и я останусь в этой квартире одна. Уже пора платить за сентябрь, а у нас еще за август не заплачено. У меня нет денег. Что мне делать? - без предисловия начинает Жаклин.
   - Съезжать, неужели непонятно?
   - Я не хочу, мне эта квартира нравится, - отвечает мне Жаклин.
   - Тогда найди, с кем из подруг ее снимать.
   - Да я и половины не потяну.
   - Не половины, а две трети, кто за твою Настю платить будет? У тебя кто-нибудь есть?
   - Нет, да и Серега не съедет, я боюсь, он стал такой злой, и, если выпьет, на меня руку поднимает. И еще Серегины родители сказали, что Настя останется у них жить, и там пойдет в школу. Я не могу этого допустить, мне надо ее забрать. А сюда Серега не даст, он может любую подлость сделать. Он сказал, что все, что он может для меня сделать, это посадить меня в самолет, он говорит, что он меня в него силой затолкает. Я его боюсь. Мне кажется, он убьет меня до конца августа, лишь бы я Настю в его квартиру не привезла, - Жаклин всхлипывает.
   Я не знаю, чем ей помочь, потому что не понимаю, чего она от меня хочет, напрямую Жаклин не говорит, а я не телепат. Делаю шаг наугад.
   - Можешь пожить пока у меня, а потом что-нибудь снимешь, - сказала я.
   - Я не знаю, - говорит Жека.
   - Больше я ничем помочь не могу. Денег у меня у самой кот наплакал, и работы нет. Но переезжай, если ты серьезно решишь съезжать от него, а бегать туда сюда, только нервы мне портить. И еще учти, я Серегу терпеть не могу, и если твоя дочь начнет что-то про своего замечательного папу говорить, я ей отвечу.
   - Лена, но он же ее отец. Так нельзя.
   - Решать тебе, но я перед Настей лезгинку, как ты, плясать не буду. Она у тебя в отца, наглая и самовлюбленная.
   - Как же я к тебе перееду, если ты Настю травить будешь?
   - Я не сказала, что я ее травить буду, я тебе объяснила, как я отношусь к результатам твоего воспитания. И если вы будете жить у меня, то вести она должна себя немного иначе. Скромнее и уважительнее. Ее эгоцентризм меня не устраивает. Для меня, в отличие от всей вашей семьи, она ценностью не обладает, и ее хорошее настроение не являются смыслом моей жизни. Она лишь приложение к тебе. Мне тебя жаль, а ее я постараюсь терпеть, но в приделах разумного, пусть не наглеет.
   - Лен, как ты так можешь? Настя всегда всем нравится.
   - Я как раз об этом, она мне не нравится. И мне наплевать на ее кудри. И если она будет демонстрировать неуважение ко мне, я предъявлю претензии к тебе.
   - Но уважение надо заслужить.
   - Жек, ты поняла что сказала? Вот пусть Настя и пытается заслужить у меня уважение, но никак не наоборот. Ты хоть понимаешь, что я пускаю вас жить в свой дом? Жаклин я ничего не имею против детей, но есть такие, и к ним относится и твоя дочь тоже, которых не научили уважать взрослых, они просто не понимают, как полагается вести себя с ними.
   - Мы с Настей друзья, и я этим горжусь, - говорит Жека.
   - А мы нет, и я не хочу быть ее другом. Я хочу, чтобы она относилась ко мне, как к взрослой женщине, и не позволяла себе той манеры общения, которой ты так гордишься. Хочу, чтобы она не лезла в разговоры старших без разрешения, и уж тем более не ставила ультиматумы, что она будет делать, а что нет, и при каких условиях. А, тем более, что делать другим.
   - Ты о чем?
   - Я о той истории с первой встречей, "мама, пошли дамой. Нет, сейчас", и потом "я не пойду спать, пока ты не ляжешь". Ребенок в восемь лет диктует свои условия.
   - Так делают все дети.
   - В песочнице. Но, подрастая, они говорят "мама, МОЖНО?" Жека, дети спрашивают у мамы, что можно, а что нет?
   - Настя тоже спрашивает, - настаивает Жека.
   - Извини, но я этого ни разу не видела.
   - Может, это только в твоем присутствии?
   - Тогда объясни, почему ты позволяешь своему ребенку так себя вести в моем присутствии? Ребенок явно демонстрирует неуважение ко мне, фактически просто игнорирует мое присутствие, а точнее, не дает нам поговорить, как мне это понять?
   - Лен, ты все утрируешь.
   - Тебе решать, Жаклин. Но так дела не пойдут. Я не позволю ей так себя вести в моем доме.
   - Ну, может это отношение Сергея к тебе? она же об этом знает.
   - В таком случае, лучше не надо вам у меня жить, меня это не устраивает. И если захочешь встретиться, чтоб Насти рядом не было.
   - Я подумаю, и, если что, позвоню завтра.
   - Пока, - говорю я.
   - Пока, - Жаклин на меня обиделась.
   Жаклин сейчас тяжело, но это не повод осложнять мою, и без того не слишком простую, жизнь. Хотя в случае, если все проблемы временные, и мы сможем ужиться, это будет все-таки лучше, чем быть совсем одной. А если нет, то у Жаклин есть зарплата, плюс долларов триста с Сереги. Найдет себе что-нибудь. А ребенок - лишь ребенок, чему научили, то сами же и получают. Можно, конечно, попытаться скорректировать ее поведение, но при условии, что до Жеки дойдет, в чем проблема.
   Глава 26

Август ххх3

"Сказка закончилась"

   С тех пор как я в Москве, я еще ни разу не видела Стаса. И вот сегодня мы встречаемся, но почему-то он позвал меня в сауну. Сказал что у них на работе, раз в месяц, каждый может заказать сауну на шесть часов. Сказал что там бассейн, и вообще все великолепно, но как-то с нашей идиллией на берегу это не вяжется. Задам пару вопросов в лоб, и посмотрим, что получится.
  
   А вот и Стас, сажусь в его машину и смотрю на него, не отрываясь. Что-то в нем изменилось, он стал мельче, постарел и весь как будто сморщился. Загнанный взгляд, и вообще весь какой-то затравленный. Целую его и пытаюсь отогнать это ощущение, но оно только усиливается.
   - Ты почему так долго не появлялся? - пытаюсь развлечь себя разговором.
   - Лен, я многое тебе должен объяснить.
   - Ну, начинай, - а я уже знаю все, что он скажет, или приблизительно все, но смысл понятен.
   - Понимаешь, я живу не один, - многозначительная пауза.
   - Я уже догадалась.
   - Я сразу понял, что ты меня раскусила еще не берегу, ты ничего не спрашивала, и не строила планов. Не так, как другие.
   Стас сделал паузу, но я молча слушаю.
   - Я когда тебя с Данькой увидел, как с ума сошел. Это было как ожившая мечта. Я пытался сначала отогнать это наваждение, но не смог, - боже мой, в его голосе столько пафоса, - ты просто была само воплощенное материнство. Сама природа мать. Я говорил себе, что это не моя женщина, это не мои дети, это даже не ее дети. Но все равно летел к вам, я все время думал, чем вас порадовать, что вам привести. Я бы так не среагировал на тебя одну или на одного Даньку, но вы вместе были для меня, как магический магнит. Это было как мираж. Теперь здесь, в Москве, все иначе.
   - Значит, я без Даника не являюсь воплощенным материнством? - где-то внутри меня появляется чувство брезгливости, я убираю руку, которую он все это время теребил и поглаживал, мне становится неприятно рядом с ним.
   - Но ты же сама обо всем догадалась, ты умная девочка.
   Так, опять! "Умная девочка", похоже, у мужчин принято этой фразой еще и оправдывать свою подлость, вроде того - не было ни какого обмана, ты ведь и так все знала, ты же умная. И женщина, конечно, считает себя умной, не признаваться же, что она глупая, ни о чем не догадывалась. ЖЕНЩИНЫ!!! ЕСЛИ МУЖЧИНА НАЗЫВАЕТ ВАС УМНОЙ, ЗНАЧИТ, ОН ХОЧЕТ ВАС ОБМАНУТЬ.
   - И что теперь, как ты дальше жить собираешься? - начинаю нарочито тупить я.
   - Пойми, ничего нельзя вернуть. Лето кончилось, иллюзии исчезли. У меня дочь - инвалид и моя уже старая мать живут в двухкомнатной квартире, дочери нужна отдельная комната, мне там даже самому жить негде.
   - И ты живешь у жены?
   - Нет, она мне не жена, но я, действительно, живу у женщины.
   - И как оно тебе, приживалкой в сорок лет? - похоже, я все-таки оскорблена в своих лучших чувствах.
   Не хотелось думать о нем, как о ничтожестве, разговор становится все более неприятным. Лучше бы он был богат и женат, чем беден и жалок. Я всегда брезговала неудачниками, но он еще и бездомный старик.
   - Она по два месяца в командировках, а у нее сын, кошмарный парень. Она на него кричит постоянно, я скоро от него с ума сойду. Но его нельзя одного дома оставлять. Я ей нужен. Знаешь, в моей жизни было много женщин, и все они хватались за меня и думали, почему другие просмотрели такое чудо. А ведь я! Подлец! всех их бросал! натура у меня такая! Не могу ни с кем долго быть, все опостылевает! Я загораюсь и сгораю очень быстро! А ведь я всегда о семье, о ребенке мечтал. Вот поэтому-то, от тебя с детьми на берегу просто голову потерял. Я все лето, как во сне жил. Первое время вся моя жизнь на две части делилась - Москва и ВЫ.
   Я так понимаю, вся эта исповедь должна была вызвать во мне какие-то эмоции, но уж точно не те, что я испытываю. Представьте себе, что бы вы испытали, наступив голой ногой на таракана или мокрицу. А как быть? Мы же едем в сауну. Сворачиваю разговор и начинаю заниматься самовнушением, старательно возвращаюсь к последнему нашему вечеру на берегу. Глажу его по руке и пытаюсь вызвать в себе ну хоть какие-то теплые чувства к нему. Мне нужен любовник, и он - самый подходящий вариант, на первое время. Чем плох мужчина с машиной, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
   Сауна, действительно, неплохая, но париться я не люблю, поэтому купаюсь в бассейне и приналегаю на фрукты, привезенные Стасом. Включаю телевизор и ставлю разогреваться мясо в духовку. Эта сауна оборудована, как хорошая квартира, но шесть часов все же много, мне даже плавать надоело, хотя бассейн большой, и мне удалось найти управление заливом и сливом воды, поэтому не пришлось мерзнуть в ледяной воде. Стас пытался возражать, но в моем варианте это бесполезно. Я не парюсь, мне ледяная вода не к чему. Стас прекрасно делает массаж, не эротический, настоящий. Настроение улучшилось, главное, не задавать никаких вопросов и не получать никаких ответов, иначе стошнит. До постели все же дошло, но к моменту сцены любви я себя уже убедила, что все в порядке. Правда, после того, как влюбленность прошла, реальная оценка его, как мужчины, оказалась на три с плюсом. Ну и черт с ним, не оставаться же, в конце концов, опять одной.
   По дороге домой, задала еще один вопрос, на который знала ответ. Это было уже похоже на мазохизм, но я решила довести все до логического финала. Чтобы потом уже больше не захотелось себя обманывать, никогда.
   - Стас, почему у тебя на заднем стекле приклеен кружок с женской туфлей внутри?
   - Это у нее такое чувство юмора. А моя машина сломалась, поэтому, когда она в командировке, я на ее машине езжу. Она собирается купить мне новую, а мне как-то неудобно. Но, похоже, я себя уговорю. Мою чинить мне уже надоело.
   Ну и попала я, со своей романтикой, а все, оказывается, так пошло и так скучно.
   - Я так понимаю, ты приезжая, ты говорила, у тебя мама в Новосибирске. Тебе хоть есть, где в Москве жить?
   - Да, я у знакомых живу, у женщины с ребенком, я ей с дочерью помогаю, - не моргнув, соврала я.
   - А то я все думал, как ты? Летом, понятно, на даче, а в Москве снимать так дорого, я пробовал, не потянул.
   - Ничего, все нормально, - опять эта брезгливость, лучше бы он молчал.
   - Может, мне с тобой и легче было бы, сняли бы что-нибудь, но я, наверное, стар уже все с начало начинать. Уже не хочу никаких перемен, да и район, где мы живем, мне нравится, зелень кругом и квартира хорошая, светлая, и она постоянно в разъездах. Только парень ее меня достает, такой противный...
  
   С огромным облегчением вышла из машины, нескоро я ему позвоню. Но про черный день пусть остается. Или машина будет необходима? Тоже вариант. Но лучше, чтобы он мне не понадобился больше, никогда в жизни.
   А вечером пришла новость, Жаклин решила переехать.
   Глава 27

Август ххх3

"В одну и ту же реку нельзя войти дважды"

   Понедельник. Утро. Мое утро, - час дня.
   Жаклин уехала в деревню к Насте, взяв отпуск за свой счет. Скоро сентябрь и через десять дней сюда привезут лучезарно улыбающегося ребенка, как я это переживу, не знаю.
   Как сладко спится. Но надо рано вставать. Босыми ногами на холодный пол. Брр. Почему я не люблю тапочки? Ну не люблю и все тут. Надо приводить себя в порядок, пошли.... На кухне неубранная посуда. Вымою. Попозже. Закрываю дверь, включаю газовую колонку и все конфорки на одной плите, - плит у нас четыре. Становится немного теплее. Включаю воду, набирать ванную. Сюда бы большое махровое полотенце и большой теплый халат. Но, увы, это в кино. А у нас ванная посреди кухни, джинсы на крашенном, по молодости, белой краской табурете и свитер, брошенный сверху...
   Хотя во всем этом есть своя романтика. Так, например, у меня есть картинка из журнала "фото", занявшая первое место в фото конкурсе, за тысяча девятьсот девяносто восьмой год, так вот там, кадр, из Феодосии прислан. Такая же, как у нас ободранная кухня, мусоропровод, и парнишка что-то помешивает в алюминиевой кастрюле. Это романтика уходящих в небытие коммуналок. От этих мыслей чувствую себя счастливой, как биолог, нашедший вымерший вид таракана. И отсутствие махрового халата не огорчает, а большое полотенце можно заменить маленьким.
   На табурет с джинсами падают трусики. Вот чем я могу гордиться, так это нижним бельем. Обожаю маленькие красивые вещи, и пусть даже, кроме меня, никто не знает об этом, но и в старых джинсах я чувствую себя женщиной. Ах, мужчины, не скупитесь на красивое белье для своих любимых, оно стоит так дорого, а без него.... Даже в вечернем платье женщина не смотрится такой красивой. Как если на ней просто джемпер и джинсы, но белье... Спина становиться прямее, плечи расправлены, а именно это делает женщину королевой. Даже мама говорила: "вот иная, одета как - куколка, а смотрится либо серой мышкой, либо пошло и вычурно. А на тебе любая тряпка наряд". - Что ж, секреты знать надо.
   Ноги в теплую ванну - нет, в горячую. Вода обжигает. Медленно сажусь, сгибаю ноги в коленях и запрокидываю голову, волосы медленно тонут в воде. Вода задевает лоб. Резко сажусь. Волна расплескивает воду на пол, и приятно ласкаете тело. Опять медленно подгибаю колени, погружаясь в воду. Вода ласкает грудь. Чудные мгновенья! Люблю минуты, полного покоя, отдыха, и ты вне времени, вне пространства. Ощущение блаженства должно быть схоже с этими минутами.
   Когда-то все это уже было. Интересно будет ли продолжение?
   Раздается звонок в дверь, вот уж нет, мокрой в джинсы не полезу. Может, вообще ошиблись дверью. Мокрыми ногами, разнося воду по квартире, шлепаю в комнату, стягиваю с дивана простыню, заворачиваюсь и топаю к двери. Ну конечно! Как я не догадалась! Пашка. Одной рукой открываю дверь, другой держу простыню.
   - Когда-то я это уже видел, - восклицает Пашка.
   - Представь, только что об этом думала.
   - Может, начнем все сначала? - Пашка просто излучает радость и счастье.
   Пока шел этот разговор, я закрыла дверь и провела его в комнату.
   - Сейчас оденусь.
   Ухожу в кухню, закрываю дверь, сажусь в ванную. В голове все путается. Далеко не всем и далеко не всегда удается что-либо повторить или начать заново, переиграть, стоит ли пытаться? И ведь как все похоже. Город другой. Так имеет ли это значение? Много всего произошло, вот это имеет значение точно.
   Одеваюсь и иду к Пашке.
   - Что происходит? где квартира? - смеется Пашка.
   - Отобрали.
   - Как?
   - Какой-то урод купил полквартиры, нашел заделанный черный ход в конце коридора и отгородился.
   - Подожди, а ванная? А туалет?
   - Он нам все это посреди кухни поставил, представляешь так же, как было у тебя, только фирма круче.
   - Ужас, но он же не имел права.
   - Ага, ты ему это докажи, - смеюсь я.
   - А остальные соседи как же?
   - Остальных только я и музыкант-наркоман.
   - И как наркоман?
   - Отказался съезжать, так его за наркотики посадили сразу. Сидит.
   - А как ты выкрутилась?
   - Меня не было. Я работала няней на даче под Москвой. А когда приехала, этот урод уже нашел черный ход и построил стену. Ему неохота ждать, пока парнишка отсидит.
   - Что будешь делать?
   - Продавать жилье в Новосибирске и покупать парню однокомнатную квартиру в области.
   - Так он же отказался съезжать?
   - Это он тогда отказался, а теперь на все согласен. У меня тут его мать бегает. Ему на зону денег надо посылать, а у нее нет. С Уродом они категорически не разговаривают. А я пообещала купить им квартиру и ее сдать. Вот мать ему и будет деньги посылать.
   - Почему бы им эту комнату не сдать? - смеется Пашка.
   - У меня унитаз в кухне стоит, ты, что с ума сошел?
   - А им какая разница?
   - Я им пообещала, что сдать они могут только на законных основаниях. То есть, через нотариуса и налоговую, а как только они это сделают, я подам на них в суд, и там посмотрим, чья возьмет.
   - Ты проиграешь, это ежу понятно, - смеется Пашка.
   - Они не ежи, им не понятно. И вообще им больше неохота ни с кем судиться.
   - Удачи, - Пашка не верит своим ушам.
   - Не сглазь.
   - Да ты же жулик, тебя не сглазишь. Каков твой следующий шаг?
   - Как только приедет моя мама с деньгами за Новосибирскую квартиру, куплю им что-нибудь.
   - Будешь жить с мамой?
   - Боже упаси! Она переезжает к бабушке, та очень стара стала и больше не может одна, хотя раньше не могла с нами, - и только теперь вспоминаю - Ты вообще откуда?
   - Проездом из командировки. Целоваться будем?
   Висну у него на шее и плачу. Я так по нему соскучилась. Это лето, проведенное в качестве гувернантки, укрепило меня в мыслях, что я одна на целом свете и никто-то меня не любит, кроме чужих детей. А тут, получите - Пашка.
   Пашка изменился, какой-то лохматый стал. Нос тоже изменился - стал больше, и сам он стал как будто тоже больше.
   - Что с носом? - спрашиваю я
   - Сломали в драке, сильно заметно?
   - Стал огромный и картошкой.
   - А девушкам нравится.
   - Каким девушкам?
   - Из Норильска, - Пашка смеется.
   А мне хочется снова плакать.
   - Живешь с кем-то? - спрашиваю я.
   - Что-то вроде того - встречаюсь.
   Ничего нельзя вернуть, ничего нельзя повторить, ничего нельзя переиграть. В одну и туже реку нельзя войти дважды.
   Пашка остается у меня на неделю, но я все время помню, что где-то есть девушка из Норильска и она его ЖДЕТ. Пройдет неделя и Пашка уедет в Питер. Еще через неделю он вернется в Норильск, и, кто знает, может там и осядет навсегда. Ему никогда не быть моим, и потому он спит на полу, на матрасе.
  
   Нужно что-то решать с работой, опять двадцать пять. Одно дело, когда кругом лес и небо, плюс парочка симпатичных оглоедиков, а родители только по выходным. Совсем другое дело город, здесь ты уже можешь быть только в роли служанки, а не Дяди Федора. Нет, моя психика этого не вынесет - как быть?
   Очередное бесполезное собеседование, они меня, конечно, не возьмут, я бы на их месте не взяла. Иду домой, а дома меня ждет мужчина, и это уже неплохо.
   Пашка, от скуки, отмыл мои окна. И разогрел в подаренной им микроволновой печи пиццу. Он всю неделю кормит меня, как на убой, я так могу и потолстеть. А я почти каждый день безрезультатно хожу по собеседованиям.
   Войдя в дом, я бросаю папку под вешалку и иду в комнату. Пашка встретил у двери и коснулся моих губ сначала легко и нежно, а потом страстно и влажно. В его потемневших глазах желание. Его рука скользит по моим волосам. У меня в ответ забилось сердце. Пашка наклонился, пристально смотрит в глаза, пытаясь прочитать мысли.
   - Я так соскучился, - его пальцы утонули в моих волосах.
   В какой-то момент кажется, что еще можно его оттолкнуть, но делать этого не хочется. Мне нравятся его поцелуи, они стали необходимы мне, как воздух.
   - Я боюсь, - признаюсь я честно, Зачем я разрешила ему остаться на неделю, знала ведь, чем все закончится?
   Пашка обнял крепче, и я ощущаю всю силу его желания. Он целует снова и снова, пока во мне не пробуждается уже непреодолимое желание. Ноги подкашиваются. Пашка поднимает на руки и несет на кровать.
   Его ноги прижимают мои бедра, как будто он боится, что я убегу. Приподнявшись на локте, Пашка ласкает грудь.
   - Такие большие, упругие, - восхищается Пашка.
   - Я замерзла, - говорю я.
   Я надеюсь, Пашка встанет и пойдет закрывать форточку. И все можно будет исправить. Но он говорит.
   - Хорошо. Согреем.
   Пашка накрывает меня своим телом. Его руки крепко сжимают мои бедра.
   - Я хочу тебя, хочу тебя, - шепчет Пашка.
   Пашка входит с силой, почти со злостью. Страсть наполняет нас обоих, но, похоже, Пашка не контролирует себя. Слегка больно, но желание и удовольствие сильнее. Да я и не смогу его остановить, либо я буду подчиняться, либо он будет просто насиловать. Его мощное тело с неистовством врывается в меня. Ощущения переполняют, я невольно подстраиваюсь под него, стараясь получить максимум удовольствия.
   Сильный молодой мужчина, он, наверное, и не может быть сейчас нежен, он - это его страсть. Темп все возрастает, Пашка старается войти глубже и резче. Слегка выгибаюсь, сжимаются мышцы внутри и удовольствие снова пересиливает боль. Каждое его движение отзывается во мне новой волной.
   Пашка неровно дышит, его мощный торс поднимается и опадает, как волна. Я чувствую его взгляд и открываю глаза. Его губы целуют мои волосы, его руки крепко сжимают мои плечи, как будто боясь потерять. И он ни на мгновение не отводит взгляда от моего лица. Его грудь снова опускается, и ощущения накрывают с головой, я опять закрываю глаза. Обхватываю руками его спину и тону в своих чувствах.
   Пашка жаден и требователен, он врывается и берет. Нахлынувшие ощущения сливаются в большое и острое до боли чувство, он зарылся лицом в мои волосы, волна блаженства захватила меня и я начинаю стонать, выгибаясь под ним. Все. Мгновение, и я почти теряю сознание. И в этот же момент чувствую, как Пашка вздрагивает, и силы оставляют его. Он сладостно застонал и опустился. Значит, он все же ждал, когда я кончу.
   Умиротворенный, Пашка ложится на спину, увлекая меня за собой, я оказываюсь сверху. Моя голова опускается ему на грудь. Ему не хочется нарушать словами нашего единения. Он, похоже, так долго этого хотел. Я никогда не видела его таким счастливым. Я целую его. Пашка, милый, родной.
   - Ты всегда так жесток в постели, или только со мной? - спрашиваю я.
   - Никто не жаловался.
   - Я жалуюсь.
   - В следующий раз я буду внимательнее. За эти годы ты из меня буквально душу вынула. Но сегодня я простил тебе все. Ты лучшая. Просто не заставляй меня больше так долго ждать.
   - У тебя же дама.
   - Не думай о ней, все свои отпуска я буду с тобой.
   - Ладно.
   - Теперь ты сверху, я готов подчиняться.
   - Нет, в другой раз. Ты за один час из меня всю энергию выпил.
   Я ложусь рядом и прижимаюсь к Пашке спиной, он обнимает. Я засыпаю, а в голове только одна мысль, осталась без ужина, но сил нет никаких.
  
   Просыпается Пашка, он похож на сытого довольного кота. Целую его в нос и говорю.
   - Проспавший - готовит завтрак.
   - Это я проспавший?
   - Это ты проспавший, - как он мне сейчас нравится но, увы, чтобы это понять, у меня ушло слишком много времени.
   - Не пойду, - шутит Пашка.
   - Пойдешь, - отвечаю я. - Сегодня ты уезжаешь и напоследок должен меня баловать.
   Стараюсь, чтобы он не услышал слез в моем голосе. Пашка расстраивается, идет на кухню, жарить оладьи. Все утро молчит, потом начинает объяснять, что если бы раньше, если хотя бы весной и так далее и тому подобное. Я соглашаюсь, киваю головой и делаю хорошую мину при плохой игре.
   - На день рождения приедешь? - спрашиваю я.
   - Приеду, - клянется Пашка. - У меня же через каждые два месяца снова отпуск, я к тебе на все две недели приезжать буду, ты хочешь?
   - Конечно, хочу, - вздыхаю я, уже не скрывая грусти. - Пошли гулять. Когда еще придется? Осень в Москве - это очень красиво, в Кремле яблоки поспели.
   - Ты что в Кремле яблоки собираешь?
   - Да, мне нравится. У меня студенческий билет, это значит, вход в Кремль бесплатно, вот и захожу яблок набрать, когда мимо прохожу. Лучше, конечно, в сентябре, но и сейчас ничего.
   - Ленка, я никого страннее тебя еще не встречал. Откуда ты такая?
   - Из Новосибирска, место есть такое, там белые медведи толпами по метро ходят.
   - Ладно, твои вечные обиды. Я не виноват, что в Питере родился, твои вот дети Москвичами будут.
   Осеннее солнце золотит купола, Пашка все время что-то рассказывает, мы идем по улицам, держась за руки, я делаю вид, что слушаю, но это не так. Радует одно, я к нему привязалась, но еще не полюбила. Я его не люблю и это хорошо, он мне нужен и это плохо. Я его не люблю - я теперь жить без него не могу!
   Заходим в кафе, садимся напротив друг друга. У него глаза, как у спаниеля, но ничего вернуть нельзя. Он меня уже больше не любит, я ему больше не нужна. Ему меня просто жаль, но мне сейчас нужна даже его жалость.
   - Что будем заказывать? - Пашка старается меня порадовать.
   - Это Салат-бар.
   Стараюсь, вести себя так, что бы он успокоился и уехал со спокойным сердцем. Улыбаюсь и всем своим видом демонстрирую уверенность в себе, и в том, что я делаю. Короче, изображаю сильную женщину.
   - Ты так любишь салаты?
   - И да, и нет. Ты со своими командировками совсем отстал от жизни. Салат-бар - это пустая тарелка и два стола с кучей закусок на выбор. А в этом ресторанчике среди закусок есть такой зверь, как помидоры размером с клубнику, Черри называются. Я их очень люблю, а на рынке они дико дорогие, так вот сейчас я их съем столько, сколько захочу, - пафосно заявляю я.
   - И что, я смогу сколько угодно раз подходить к этим столам и брать все, что захочу? - Пашка, похоже, не верит.
   - Угу. Сразу видно, не посещаешь ты подобные заведения.
   - Ну да. Вот хотел шикануть, и тут твоя практичность все испортила.
   Как ему сказать, что иначе он мог бы тут оставить ту сумму, которой мне бы хватило на месяц, а то и на два, скромного, но вполне сносного, существования. Но я не могу ему этого сказать, и так всю эту неделю он меня содержит. Что поделаешь, я всегда считаю деньги и квадратные метры.
   Мимо окна проносится красная открытая машинка с двумя девушками. Вот, наверное, они не пытаются сэкономить. Хотя им тоже не хватает, у одних жемчуг мелкий, у других суп жидкий. Но ведь была же я счастлива с Мишкой - тогда... на Балтике. Горький комок подступает к горлу. А Пашка подумает, что из-за него я сейчас расстроилась. Ах, Пашка, ты просто последняя капля в этом бесконечном кошмаре.
   Снова дежурная улыбка. Снова мы шутим и строим планы, как будем вдвоем отмечать мой день рождения. Как быстро он втянулся в роль ловеласа, похоже, ему льстит, что у него две женщины и обе в нем нуждаются. Боже, Леночка, солнышко, что с тобой. Как низко ты пала. Надо налаживать свою личную жизнь или учится быть одной - чем с кем попало.
   Глава 28

Сентябрь ххх3

"Ура! на работу"

  
   Уже неделю звоню по всем объявлениям и пока глухо. Самое обидное, что метро по-прежнему вызывает ужас. Надо искать работу рядом с домом и без разъездов, так что курьером и маклером мне не быть!
   Ага, офис-менеджер - это что-то среднее между секретарем и снабженцем, и главное, этот офис находится на новом Арбате. Эх, была, не была!
  
   Уже две недели хожу на свою новую работу и все никак не могу поверить, что меня взяли и что я сама на это пошла, после начальника отдела это явный провал, но я привыкаю.
   Две недели назад, в мой первый рабочий день, отдел компьютерного обеспечения заказал магнитную доску. Они упорно доказывали мне тогда, что она им жизненно необходима, и что теперь? Уже пять дней она валяется под дверью, и на нее ставят обувь. Хорошо, я вам устрою. Пусть, это не моя фирма, но такое отношение к имуществу меня просто бесит. Я выбивала из руководства деньги, и это в первый же день работы, нет, я вам этого не прощу.
   Захожу в компьютерный отдел. Доска там же.
   - Здравствуйте, - говорю я.
   А в ответ тишина.
   - Есть кто живой? - пробую еще раз я, опять тишина, - вы меня игнорируете, что ли?
   Семь голов отрываются от мониторов и пытаются понять, чем я недовольна.
   - А что мы должны делать? - реплика из зала.
   - Сказать "здравствуйте", - говорю я.
   - Но мы уже здоровались, - хор голосов.
   - Тогда просто повернуться на голос, - настаиваю я.
   - Но кому конкретно? - говорит Руслан, он самый младший.
   - Всем, и не отворачиваться, пока я не выйду.
   - Мы все во внимании, - вступает в разговор Тимченко, имени его не знаю.
   - Вы заказывали, новые дискеты и болванки для CD?
   - Конечно, когда будут? - реплика Руслана.
   - Никогда, и больше не одна заявка из вашего отдела не будет даже рассмотрена, до тех пор вы не повесите это, - я пинаю ногой доску, - и не докажете, зачем она вам была нужна.
   - Так дело не пойдет, болванки нужны срочно, я проект почти закончил, - кипятится Руслан.
   - В таком случае верните деньги за доску в кассу и можете ее хоть выбросить, триста долларов, и мы договорились.
   Поворачиваюсь и ухожу. Природная жадность не даст мне пустить на ветер даже чужие деньги.
   Так, кто-то толчется у моего стола.
   - Леночка, вы воду заказали? В куллере пусто, как во времена великой засухи, - это кто-то из бухгалтерии. Имен не могу запомнить до сих пор.
   - Заказала еще вчера, сейчас уточню время доставки? - волнуясь, говорю я.
   - Вы не уточняйте, просто сделайте так, чтобы вода была! - слушаю я раздраженный голос.
   Иду снова к программистам. Все поворачиваются. Руслан стоит у доски и ищет крепление.
   - Руслан.
   - Что, - шипит Руслан.
   - Если ты сейчас сходишь за питьевой водой, я выпишу тебе денег еще и на болванки, а доску можете повесить завтра.
   - А где доставка? - реплика из толпы.
   - А доставка сейчас огребет, - говорю я.
   - Верю, - отвечает Руслан, - договорились.
   Возвращаюсь на рабочее место. Выписываю деньги и иду к руководству, за подписью.
   - Лена, так нельзя, сделай те что-нибудь, но чтобы вода была всегда, - говорит Екатерина Филипповна.
   - А можно их припугнуть? - спрашиваю я.
   - Кого?
   - Фирму по доставке воды, у них заказ со вчерашнего дня, а они не торопятся, говорят в течение дня.
   - Можете хоть фирму поменять, главное, чтобы о таких мелочах моя голова не болела, - радует меня Екатерина Филипповна, а я очень люблю разговаривать с подобными фирмами, с позиции силы.
   Отдаю подписанную заявку Руслану. И сразу к себе, за телефон. Набираю номер доставки воды.
   - Здравствуйте, - говорю я.
   - Здравствуйте, что вы хотели? - ответ в трубке.
   - С кем мне поговорить? Я хочу разорвать договор с вашей фирмой. Нас не устраивает график доставки.
   - Подождите.
   Секретарь явно побежала к руководству. Через пару минут меня переключают на начальника отдела.
   - Объясните, в чем проблема, пожалуйста?
   - Просто мы заказываем воду, за день, и нам бы хотелось получать ее к началу рабочего дня, а не к его концу. Поэтому, мы и обратились к вашей фирме, вы находитесь в десяти минутах ходьбы от нас. А раньше двух дня ваш шофер еще не разу не приезжал. Я уже жаловалась.
   - Но машина уходит очень рано утром, вы еще не работаете, и когда вы открываетесь, она уже очень далеко.
   - Вот поэтому нам удобнее будет работать с фирмой, находящейся на окраине Москвы, в центр она будет приезжать как раз вовремя, - невинным голоском говорю я.
   - Девушка, давайте договоримся, вам сейчас привезут воду на другой машине. А в дальнейшем в вашей заявке мы пометим, в какое время должна быть доставка, и такое больше не повторится. Хорошо?
   - Хорошо, если вы можете это обеспечить, тогда все будет в порядке. До свидания, - говорю я и кладу трубку.
   Рядом стоит Руслан и слушает конец разговора.
   - Лен, а ты просить умеешь? - спрашивает Руслан.
   - Нет, у меня это плохо получается, и еще у меня нет чувства юмора, прошу учесть, я сразу обижаюсь, - пресекаю я шутки на эту тему. Руслан колкий на язык, - за водой можешь не ходить, ее сейчас привезут.
   Разговаривая с Русланом, одновременно отправляю факс, и делаю копию документов принесенных из клиентского отдела.
   - Вот уж нет. Я пойду за водой, а доску вешать будет Кирилл, ему нужен новый модем. Ты же нас просто к стенке прижала.
   - Старалась.
   - Ничего подобного, у тебя, по-моему, манера общаться такая. Ну, я пошел.
   Руслан уходит, а факс не хочет, непорядок. Неужели все, действительно, так, и Руслан прав? Наверное. Не терплю, слов нет, если есть возможность получить отказ, я не буду просить, я поищу безотказный вариант.
   - Лен, зайди к нам, - подходит ко мне Тимченко.
   Вот только их нытья мне не хватало, готовая к нападению, иду к программистам.
   - Ну, что новенького? - радостно приветствую обиженных и "прижатых к стенке" ребят.
   - Мы занимаемся обслуживанием компьютерных систем, а долбить стены не наша обязанность, стены здесь бетонные, - говорит мне Кирилл.
   Кирил стоит у злополучной стены и, похоже, он пытался что-то с ней сделать.
   - Хорошо, пишите заявку на имя генерального директора фирмы. Что в отделе, состоящем из семи мужчин в возрасте от двадцати до сорока лет, никто не в состоянии вбить два гвоздя в стену. И для этого надо нанимать специально обученных людей. После того как руководство выделит на это тысячу-другую рублей, я лично принесу из дома дрель и за десять минут все здесь прикреплю.
   - У тебя дома есть дрель? - спрашивает Тимченко.
   - Да, с перфоратором, специально для таких стен, даже сверла с победитовыми насадками, почти любого диаметра. Приду вешать доску, увидишь, - взгляд у меня максимально наивный, его я переняла у Жаклин, - Если не сможете установить модем, я тоже могу помочь, за отдельную плату. Так что, несите заявление.
   - Лен, зачем ты так? - обижается Кирилл.
   - А как? Вы что, правда, неспособны? Тогда я серьезно настаиваю на заявлении. Я не смогу доказать руководству, что ни один из вас не способен этого сделать. Мне не поверят. Да я и сама не поверю, пока заявление не увижу. Писать именно в той формулировке, в какой я сказала, и чтобы весь отдел расписался. Я его потом увеличу, и у входа в отдел в специальной рамочке повешу, чтобы все желающие могли ознакомиться.
   - Ну и стерва же ты, - говорит Кирилл.
   - Тебе повезло, что я это слово считаю комплементом, иначе потянула бы на разговор к директору, так что ты будь поосторожнее в выражениях, - улыбаюсь я, но сама уже готова к обороне.
   - Я и не собирался тебя оскорблять, - отвечает Кирилл, - если дрель принесешь, я все повешу.
   - Договорились, завтра.
   И все же, с ними легче, чем с остальными. В остальных отделах одни женщины, и это крайне тяжело для меня. Особенно бухгалтерия.
   Я удаляюсь на рабочее место, а там меня дожидается кучка факсов, и до ужаса надоевший сантехник. А я о кофе мечтала.
   У нас с потолка в туалете течет, но, по-моему, это уже года два течет. А мне сказали решить проблему за неделю. Естественно, ЖЭК стонет. И сантехники никак не могут понять, почему они все это чинят за одну зарплату, и поэтому ежедневно подходят к моему столу и намекают.
   - Девушка я вам сказал вчера, здесь долбить надо, а это за отдельные деньги.
   - Вас Васей зовут, - спрашиваю я.
   - Да, - отвечает сантехник.
   - Так вот, Вася! Напишите заключение и обоснуйте, почему вы отказываетесь работать, а я потом уточню у вашего начальства, кто мне будет долбить? Я уже не однажды разговаривала с Кириллом Петровичем. И он меня заверил, что наш арендодатель уже все оплатил, и в ближайшее время нам все исправят, - сказала я.
   А при этом вспомнила, как нервничал начальник ЖЭКа после моего двухдневного обзвона районного начальства и трехразового вызова аварийки, которая отключала воду во всем подъезде. А вызывала я аварийку в конце рабочего дня, и потом всю ночь в ЖЭК звонили уже жильцы нашего подъезда. Когда же в ЖЭКе мне стали говорить о деньгах, я предъявила им договор аренды, в котором черным по белому написано, что арендодатель обязуется следить за исправностью всех коммуникаций. А наш арендодатель - какая-то гос. контора.
   С тех пор я начинаю работу со звонка в городскую аварийную службу, где фиксируют вызов и обещают передать его по назначению, нашим районным организациям "естественно, по цепочке, сверху вниз". Чего я и добиваюсь. А через тридцать минут я звоню Кириллу Петровичу, и интересуюсь, как наши дела? Он меня на всю жизнь запомнит, он меня по голосу уже узнает. А самого страшного он пока не знает - дом в котором я живу, прикреплен к этому же ЖЭКу, и у меня тоже плохая сантехника. Закончу здесь, займусь домашней, прямо с рабочего телефона.
   Сантехник понуро уходит, бормоча, что куда проще заплатить, чем нервы людям портить - "Не из своего же кармана платить". Но уходит он все же в туалет, и оттуда слышен долгожданный звук долбежки потолка.
   Екатерина Филипповна никогда не просит кофе или чай, она его делает сама, и я иногда об этом жалею, варила бы ей и себе за компанию. Но, скорее всего, тогда я бы очень быстро уволилась. Все моя гордость дурацкая. Говорят, предшествующий секретарь варила Екатерине Филипповне кофе, но вот с остальными обязанностями плохо справлялась. Хотя мне и должность другую дали, офис менеджер, но, по сути, это одно и тоже.
  
   Глава 29

Октябрь ххх3

"Караул, помогите"

   Уже месяц, как у меня живет Жаклин. И весь мой ум, вся моя практичность и настойчивость - это ничто перед лицом человеческой наглости. Мы не нашли общего языка с Жаклин, но она наотрез отказывается съезжать. "Может быть, весной?" говорит она мне.
   Мы с Жаклин антиподы. Она даже работает менеджером по продажам. И вы знаете, чего? Воздуха. Они продают списки ПОТЕНЦИАЛЬНЫХ клиентов. А составляет их она же, Жаклин. Сначала она прозванивает фирмы на предмет, могли бы они, хотя бы в теории, купить "что-то". То есть проводит что-то вроде социального опроса. А потом звонит в фирмы, торгующие этим "что-то", и пытается продать им списки якобы потенциальных покупателей. И самое главное, она лидер продаж. А я, по роду служебных обязанностей, отмахиваюсь от десятка таких продавцов в день. Теперь, из-за нее, никогда в социальных опросах участвовать не буду, и даже не скажу, пользуемся мы на работе туалетной бумагой или нет. Но это на работе, а дома я перед Жаклин бессильна.
   Ничто и никто не объяснит мне, как я могла принять ее наглость за человеческую глупость. И как мне теперь с ней расстаться? Жаклин очень удобно жить в центре, платя копейки. А я теряюсь перед ее напором. Я не знаю аргументов на фразу "мне же надо! У меня ребенок" - так как логическое мышление у Жаклин отсутствует, напрочь, и она мыслит другими категориями, мне непостижимыми. И даже при всей своей железной логике я не могу выгонять женщину с ребенком на улицу. Вот попала, так попала. Мне и в голову не могло прийти, что Жаклин, подружка детства, компаньон по играм и забавам, окажется просто настоящим монстром. Куда до нее Танечке из Питера, с какой теплотой и любовью я вспоминаю наивную и глуповатую Таньку, и ее мелкие пакости кажутся мне детским лепетом. Не стоит мне пытаться заводить подруг, не умею я с ними дружить, а уж тем более браться им помогать. Вспомнить хотя бы историю с Ириной. Куда мне до них, со своей логикой? Любая женщина даст мне сто баллов вперед. А как быть? Не может же человек совсем один? Или может? Хочу замуж, как легко и приятно прийти с работы, а дома ждет человек, который тебя, как минимум, понимает. Не надо было с Мишкой разводиться. Ну, не любил он меня, но он меня хотя бы понимал. Пусть, не хотел помогать, но ведь и на шею тоже не садился. И, все же, нет, от мужа всегда ждешь намного больше, чем от остальных.
  
   Глава 30

Ноябрь ххх4

"Денис"

   На выходные собираюсь в Питер, потанцевать в Мани-Хани, Татьяна пригласила. А остановиться можно у Олега, он уже давно завет в гости. Поэтому после работы бегом домой, схватить вещи и на вокзал.
   Захожу дамой, а у меня на кухне! Денис, ухажер Жаклин, развешивает свои рубашки. Влетаю к Жаклин в комнату. Мое состояние можно назвать паникой.
   - Что это значит?
   - Представляешь, - смеется Жаклин, - мне Денис намекал, чтобы я постирала его рубашки. Я не стала. Вот он их сам и стирает, - радостно сообщает мне Жека.
   Жаклин лежит на диване и проверяет Настино домашнее задание, а Настя заплыла в ванную. Слава богу, неделю назад мне сделали необходимые перегородки, и теперь у меня изолированный санузел. Ванная комната отдельно, туалет отдельно. Кухня стала маленькая, но вполне уютная.
   - Жек, я говорила, что против его проживания в моей квартире, снимите себе жилье и живите семьей.
   - Он в гости приходит, я с ним жить не собираюсь, - говорит мне Жаклин.
   - А как это называется, он приходит сюда каждый вечер, а утром отсюда идет на работу? И так второй месяц подряд. Это ты дура? или меня за такую принимаешь?
   - Ну, - смеется Жаклин, - не каждый день он приходит.
   - Да, два дня он пропустил, но зато привез свои вещи, - я в бешенстве.
   - Но это так смешно, он сказал, что если бы он позиционировал себя как муж, то я стирала бы его рубашки. А я сказала, что мне муж не нужен, и вот он стирает их сам, правда, здорово? - гордо смотрит на меня Жека.
   - Жека, пусть он забирает свои рубашки и уходит, - я почти кричу.
   - Но Лен, ты же тоже можешь себе мужчину привести, и меня это не расстроит.
   - Да я могу, а ты нет. Жека, это мой дом. Я живу у Себя, а ты живешь у Меня. Убирайся вместе со всем своим семейством. Я еще, когда сказала, чтобы ты искала жилье?
   - Но Настя не может посреди учебного года менять школу. Ей надо доучиться здесь, - удивляется Жаклин. Кошмар, ее удивление совершенно искренне.
   - Настя не может спать на потолке, а школу она сменить может, не надо путать понятия "я не могу" и "я не хочу".
   - Но это так сложно, менять школу, столько неудобств.
   - Сложно, но можно!
   - Но я этого не хочу!
   Тупость во взоре Жеки уже давно не удивляет меня, но бесит больше прежнего.
   - А я хочу. Почему твои желания важнее моих?
   - Но я плачу тебе за комнату. Я могу делать, что считаю нужным, - стоит на своем Жаклин.
   - Нет. Все, что ты можешь, это съехать отсюда. А если тебе надо чтобы Настя доучилась в этой школе, сними жилье здесь.
   - Это дорого для меня, - удивляется Жаклин.
   - А меня это не волнует? - кричу я.
   - Лен, а ты почему так рано? - заходит Денис.
   - В Пите, на выходные хочу уехать, - говорю я, едва сдерживая ярость.
   - Жаль, что я раньше об этом не знал, - расстроено говорит Денис, - а то бы я у жены на выходные сына взял. Он с нами в одной комнате спать не хочет, он привык, чтобы у него отдельная была. В следующий раз ты меня обязательно заранее предупреждай, - выговаривает мне Денис.
   Я просто теряю дар речи и выхожу.
  
  
  
  
   Глава 31

Май ххх4

"Пора расставаться"

   Так. Жека сама ни за что не съедет, а на дворе конец мая. Настя оканчивает школу, и если я хочу, когда-нибудь, от них избавится, то только сейчас. Иначе уже меня посадят за убийство.
   Значит, необходимо найти ей жилье и выселить в принудительном порядке. Соображай, Леночка, соображай.
   Виктория. Победа. САРА. Срочно звонить.
   - Привет, Сарочка, - я явно заискиваю.
   - Привет, а это кто?
   - Это Лена, мы в соседних фирмах работаем, вспомнила?
   Сара - секретарша из конторы соседей.
   - Привет, по какому поводу звонишь?
   - Дело есть, помнишь, ты говорила, что хотела бы комнату сдать?
   - Ты знаешь, я не хочу кого попало селить, только своих надежных людей, у меня квартира упакованная, с мебелью и техникой. А вдруг обчистят?
   - Знаешь, у меня сестра двоюродная живет с дочерью, - самозабвенно вру я, - а я замуж собралась. Мне ей комнату подыскать надо, и не с кем попало, а чтоб люди хорошие были. Она же мне родной человек, мне и сселять ее жалко, но она с моим женихом не ладит. А у нее ребенок, вдруг алкаши или еще что?
   - Ты, по-моему, раньше про нее не очень хорошо отзывалась. Хотя, мне-то какое дело, какие у вас там отношения, не ограбит и ладно. Сколько она платить намерена?
   - Ты живешь далеко от центра, поэтому не более ста пятидесяти долларов, плюс коммунальные платежи и свет.
   Я вошла в раж, красочно описывая, как им хорошо будет вместе, какая Жека хозяйка, и так далее, и тому подобное. Я вспомнила те свои лучшие времена, когда могла народ, почти не разговаривающий по-русски, селить под видом питерцев. Мои увещевания всегда имели успех. Мы с Сарой договорились, что Жека переезжает к ней пятого июня. Все. Настю в приказном порядке к бабушке, а Жаклин к Саре, или с июня я ввожу плату за комнату пятьсот долларов в месяц. Съедет, как миленькая, ее жаба задушит. А не съедет, так я сама вещи вывезу и дома замки поменяю.
  
  
   Глава 32

Июнь ххх4

"Надо же!"

   Конец июня, я живу одна и получаю от этого дикое удовольствие. Все в жизни познается в сравнении.
   С самого утра у моего рабочего стола крутится главный бухгалтер.
   - Максим Леонидович, что случилось? - интересуюсь я.
   - Мне неудобно спрашивать, - говорит Максим Леонидович, поправляет очки, вздыхает, - вы мою кружку не видели, зелененькую с логотипом фирмы? Третий день найти не могу.
   Максим Леонидович совсем непохож на человека, способного потягаться знаниями и изворотливостью с налоговой инспекцией. Он кажется увальнем, стеснительным интеллигентом, или простачком в очках, вечно все теряющим: то кружку, то ручку, то очки. Но впечатление весьма обманчиво, его давно приглашает к себе мэрия Москвы, а Екатерина Филипповна молится, чтобы он предпочел наши деньги их обещаниям.
   - Видела, ее новенькая девочка из клиентского отдела взяла, она не знает, что кружка ваша, наверное, решила, раз с логотипом значит казенная. Хотите, я заберу?
   - Девочка, новенькая, неудобно как-то, - мнется главбух. - Нет, не надо, я себе другую принесу, - уже решительно заявляет он.
   - Возьмите любую синенькую, они все, действительно, казенные.
   Максим Леонидович удаляется, Немного подумав, звоню Жаклин, как они там без меня.
   - Привет от работы не отрываю? - спрашиваю я.
   - Отрываешь, но у меня есть к тебе дело. Ты ведь свою красную сумку не носишь, отдай ее мне, - без лишних слов приветствия говорит мне Жаклин.
   - Опа, вот тебе на, с какой это стати? - удивляюсь я.
   - Мне надо, - решительно говорит Жаклин.
   - Ах да! как же я могла забыть, что это самый веский аргумент, а других причин нет?
   - Лен, мне очень и очень надо, я хочу ее подарить очень близкому мне и родному человеку.
   - Ты хочешь подарить мою сумку другому человеку, потому что этот человек очень тебе дорог?
   - Да, а что тут такого? - удивляется Жаклин.
   - А мне это зачем? Чтобы избавится от красивой сумки?
   - Но человек очень хороший, - продолжает удивляться Жаклин.
   - Да и я, вроде, не плохой, или ты теперь так не считаешь? - начинаю тупить на подобие Жеки я.
   - Но она мне так нужна, а давай я тебе что-нибудь взамен подарю? Что ты хочешь?
   На самом деле я ничего не хочу, я хочу ей отказать, но почему-то опять теряюсь перед ее напором, и, вспоминая историю с главбухом, говорю.
   - Набор твоих разноцветных кружек, а то вы мои все перебили, а свои увезли.
   - Договорились, завтра встретимся, я позвоню, скажу где, а то ты меня сейчас отвлекаешь. Пока.
   - Пока, - вот и поговорили. И в трубке гудки. А что я еще хотела, наивная?
   Через пару минут у нас тоже начнется рабочий день с его заботами и беготней.
  
   лава 33

Июль ххх4

"Данька"

   Спортивная сумка через плечо. От Арбата до Ленинградского вокзала пешком часа два-три, но это уже привычный маршрут. Мы договорились с Танькой пойти завтра в Мани-Хани. Но понимает ли она, что я живу в другом городе, и чтобы в субботу пойти в клуб, я в пятницу, после работы, сажусь в поезд. Хотя, это мой выбор, меня никто не заставляет, могу и не поехать, нет, не могу, я просто не могу!!! Питер навсегда уже стал частью моей жизни, частью моего прошлого и настоящего. Так же, как и Москва. Из любой ситуации есть всегда выход, а если его нет - значит, он там же где вход.
   Начинает темнеть. Никитский, Тверской, Страстной, Петровский, я иду, вдыхаю воздух Москвы, ох, какая она неласковая ко мне. Как трудно мне дается все здесь, как сложно мне выжить. Но я не одна такая. Многие, кто сидят на этих лавочках и смеется, многие из них пройдут через то же одиночество, многие уедут, но будут и такие кому все достанется легко. Их будут любить, им будут помогать, главное не пропустить это время, не потерять...
   - Девушка, вы любите рок?
   - Нет. Вот РОК я не люблю, и роковые стечения обстоятельств тоже.
   - Давайте, я вас провожу?
   - Не надо. - Почему я так ответила?
   Ему лет двадцать и он явно студент, нет, студентов с меня хватит. Парнишка еще смотрел мне вслед, его взгляд я чувствовала просто физически. Нет, двадцать лет - это слишком.
   Снова бульвары: Рождественский, Сретенский, поворачиваю на проспект Сахарова, еще немного, и я в поезде.
   Телефон звонит. Василиса.
   - Лена, солнышко, выручай, пусть Данька у тебя переночует. Он ключи потерял, а мы с мужем далеко за городом, мы раньше шести утра не приедем. Он под дверью сидит.
   - Я не дома, я на вокзале, но я сейчас вернусь домой.
   - Мы тебя сильно напрягли?
   - А у вас выбор есть?
   - Нет.
   - Через час я буду дома, он час подождет?
   - Еще только десять вечера, подождет. Мы ему сейчас на мобильный позвоним. Договорились?
   - Договорились, - говорю я.
   А Питер был так близко, почти что рядом. И домой придется ехать опять на метро.
   Снова звонок. Лежка!
   - Ленка, тебя встречать?
   - Да, но послезавтра.
   - Танька сказала завтра? - говорит Олег.
   - Ситуация изменилась, мне сегодня надо к подруге.
   - Тогда завтра днем приезжай, у меня для вас такой праздник подготовлен.
   - У меня нет денег на дневной, я ночными плацкартами езжу, это самый дешевый способ.
   - Ты еще в сидячем езди. - Комментирует преуспевающий маклер.
   - Я бы поехала, но сидя спать не умею.
   - Бери дневной, я плачу, тебе наличности хватит? - Олежка играет в спонсора.
   - Договорились, сейчас возьму билет и напишу смс-ку, когда встречать.
   - Часов в десять вечера?
   - Где-то так, пока, до связи.
   Беру билет и в метро бегом, Данька ждет, маленький, жалко его. Преодолеть выход из метро оказалось сложнее, чем вход, и я чуть не сосчитала головой ступеньки. Надо самой обратится к врачу, вот меня точно в психушку возьмут, бояться высоты это одно, а вот бояться эскалаторов, уходящих вглубь или ввысь ступенек? Ну почему...
   Даник сидит на лестнице.
   - Давно ждешь? - спрашиваю я.
   - Угу.
   - Ты у кого этому "угу" научился?
   - Мама говорит, у вас.
   - Пошли ужинать и спать. Твои родители в шесть утра приедут.
   - Я в следующий раз специально ключи потеряю, чтобы у вас переночевать, - Даник немытыми руками уплетает цыпленка "гриль", прихваченного мной специально для него на вокзале.
   Глава 34

Июль ххх4

"Питер"

   Сидячий.... Почему я забыла, что дневные поезда до Питера - это либо купе, либо сидячий. Шесть часов сидя! Я умру! Лежка, я тебя ненавижу.
  
   Питер!!! Наконец-то! Под моросящим дождем на перроне стоит Лежик. Он единственный человек, которого я сейчас хочу видеть. Подхватываю сумку и, расталкивая людей, выскакиваю на перрон.
   - Я, из-за тебя, сидя... - бросаюсь я к Олегу.
   - Целуй.
   - Ненавижу!
   - Ты меня любишь, глупая.
   - Где Татьяна?
   - В машине, не захотела под дождем мокнуть. Ты у кого, у нее жить будешь? или ко мне поедем?
   - Если пообещаешь, что у тебя, кроме меня никого нет, и ты будешь рад принимать меня, когда бы я к тебе ни приехала.
   - Глобально, почти муж.
   - Ну?
   - Согласен, но я буду иногда изменять, - Олег явно доволен.
   - Нет. Обещай, что не будешь?
   - И Пашка свободен? - Олег отвечает встречным вопросом.
   - Похвастался? Гад! - я и расстроена, и рада, что это не будет проблемой в дальнейшем.
   - Он сиял, я бы и так понял.
   - Что у вас с Татьяной? Не ожидала, что вы общаетесь.
   - Ее муж бросил.
   - Я знаю, а ты что, утешаешь? - я готова снова зарыдать.
   - Что-то вроде этого, но пусть тебя это не смущает. Я знаю, ты ее не больно-то любишь.
   - И как мне себя вести? - я, действительно, хочу это знать, и даже готова последовать его совету.
   - Как всегда. Расслабься, у меня таких, как она, десяток. Ты ведь не считаешь, что я тут сидел и тебя дожидался. Ты вот не терялась. Все пытаешься принца найти?
   - Угу. А как Танька на тебя вышла?
   - Она позвонила, попросилась на работу, сказала, что ее муж из редакции выжил. Я взял. Я думал, ты ей сама телефон дала.
   - Но это же не повод с ней спать! К тому же, я не давала ей твой телефон.
   - Значит, она его все эти годы хранила, я ей сам телефон года четыре назад давал, когда пытался приставать. Помнишь?
   - Помню, я уже тогда ревновала. А теперь не пристаешь?
   - Нет, теперь она сама на меня вешается. Для меня она просто агент.
   - И как?
   - Пока плохо, но терплю. Главное чтоб налево сделок не пускала, а так, пусть учится, не уволю.
   - Она знает, что ты меня к себе повезешь?
   - Должна догадываться, но мне, если честно, наплевать на то, что она там думает. Да и вообще, должна же она понимать, что к чему, не совсем же глупая. Если попробует что-то предъявить, уволю к чертям.
   - Но она может надеяться, давно это у вас?
   - Да нет у нас ничего, я ее к себе всего пару раз возил, и то после банкетов на работе.
   Дождь противной мокрой стеной стоит между нами, но мы, как дети, целуемся на перроне и со стороны можно подумать, будто мы прощаемся, а не только что встретились. Обиженные моим стремительным выходом из вагона пассажиры норовят толкнуть, а мы только пытаемся увернуться.
  
   Садимся в машину. Я дико рада видеть Татьяну, но ситуация неприятная. Я даже немного смущаюсь.
   - Лен, а ты знаешь, что у Олега сегодня день рождения? - Танька щурится, как кошка!
   - А я без подарка, - расстраиваюсь я.
   - Лучший мой подарочек - это ты, будешь хозяйкой бала, - говорит мне Олег.
   Стою на балконе, прижавшись спиной к Олегу. Сердце от страха перед бездной в несколько этажей готово разорваться пополам. Сажусь на пол и говорю.
   - Лежка, я больна, я сильно больна, я теперь боюсь высоты и глубины. Я теперь даже в метро не езжу, - слезы текут по щекам.
   - Понятно теперь, почему ты недвижимость бросила.
   - Я все прошлое лето няней работала, можешь себе это представить.
   - Нет, кто угодно, только не ты. Ты и дети, да это просто невероятно.
   - А мне тогда говорили, что я воплощенное материнство - сама природа мать.
   - Ты воплощенное агентство недвижимости. Ты даже думаешь квадратными метрами, - Олег очень серьезен.
   - Я больше ничего не могу.
   - Можешь!
   - Я теперь секретарша.
   - Ага, а я шпион чукотской разведки, - зло шутит Олег.
   - И что мне делать?
   - Давай, я в Москве филиал открою. Ты - исполнительный директор, я генеральный. Прибыль пополам.
   - Я в метро спускаться не могу, - плачу я.
   - Ерунда, машину водить умеешь?
   - Нет, - меня трясет, но уже не от страха.
   - А придется, возьмешь мою, старую. Я и гараж присмотрел. Правда, далековато. Зато перед работой, будешь, как все советские люди, в пробках стоять.
   - Ты не бредишь?
   - Я посчитал. Кредит возьму. Мне дадут, я узнавал. Правда, почти голым останусь. Но ты быстро окупишь.
   - А вдруг я тебя кину?
   - А, ну да! Я самое главное забыл, мы с тобой, перед тем как кредит брать, распишемся. Так что, долги будут общими.
   - Это ты так предложение делаешь?
   - Но ты все равно собираешься запретить мне спать с другими женщинами. Так хоть буду знать, за что страдаю. В тебе же талант гибнет.
   - И это вся любовь?
   - Ленка, я предлагаю тебе все, что у меня есть. Мне больше нечего предложить. Я и моя работа, все!
   - Олег, а где "я люблю тебя"? Где романтика?
   - Романтика у тех, кто на машине жены на работу ездит.
   Неужели он и об этом знает, голова кругом. Нет, он просто не может этого знать, это просто совпадение. Это единственное, за что мне действительно стыдно. Хотя он меня и такую любит.
   - Ну же, - Олег смотрит, как перед расстрелом.
   - Олег, ты знаешь ответ. Я, все же, тебя люблю, и, похоже, уже давно.
   - Ленка, ты у меня еще с парашютом прыгать будешь. А то надо
   же, метро мы боимся. Значит, договорились в понедельник с утра в загс, заявление подавать?
   - Опять без платья и гостей? - вздыхаю я.
   - Ленка, денег хватит только на твою Московскую фирму.
   - А я и не жалуюсь, я просто констатирую факт! - смеюсь я.
   - Значит все, договорились? - Олег спрашивает, а сам целует намокшие под дождем волосы.
   - Договорились.
   - Вот за твою решительность я тебя и люблю, - Олежка прижимает меня к себе, и я от души плачу у него на плече.
  
  
   Выходим с балкона, и я вижу, как Татьяна организовывает народ убрать ненужную посуду и освободить место под горячее. Она весь вечер старается быть "хозяйкой бала". Бросив все свои дела, Таня подходит ко мне и берет под-руку.
   - Лен, пойдем, поговорим.
   - Пойдем, - отвечаю я.
   Мы уходим в спальню и садимся на большую кровать, мне неловко, господи, как быть?
   - Лен, не знаю, Олег тебе сказал или нет, но ты уж извини, у нас с Олегом, ну ты понимаешь. Будет лучше, если ты не будешь нам мешать. Я понимаю, он к тебе в Москву ездил, может у вас что и было, но это в прошлом. Ты там, я здесь, так что, сама понимаешь, лучше тебе его забыть.
   - По-моему, ты торопишься, Тань?
   - Это уже наше дело, а ты не мешай. Ты же помнишь, он за мной еще в самом начале знакомства ухаживал, да я тогда замуж вышла. У нас все, можно сказать, только начинается. Я знала, что он будет тебя жалеть, но я считаю, лучше сразу все сказать.
   - Мне Олег предложил остаться у него. Как это вяжется с вашими отношениями? - я расслабляюсь, неловкость прошла.
   - Лен, это он по старой памяти, - Танька расстроена, - не стоит из-за этого все осложнять.
   - А замуж он меня зовет тоже по старой памяти?
   - Нет! ты врешь! врешь! - кричит Танька.
   - Хочешь потерять работу - можешь скандал устроить. - мне ее даже не жалко, почему-то.
   - Лен, уезжай, пожалуйста, я тебя очень прошу, - Танька плачет, тушь течет по щекам.
   - Нет, солнышко мое, лучше ты уходи, Олежка тебе не светит, что со мной, что без меня.
   - Мы сами разберемся. А ты даже не знаешь, что у него дети в деревне есть, - кричит Танька срывает со стены и сует мне фотографию Олега с двумя малышами-двойняшками.
   Я беру фотографию. Надо же, пусть без меня, но ведь сделал. И не открестился ведь тогда от моей бредовой идеи.
   - Не надо, Танюш, разбираться с моим Олегом, я сама.
   - Да что ты о себе возомнила, ты себя хоть в зеркало видела? Ты же бледная, как поганка, и ресницы у тебя белые. На тебя и смотреть неинтересно. Ты ему быстро надоешь.
   - Конечно, не то что ты. Но понимаешь, есть тушь и загар, умные мужчины об этом знают.
   - Не понимаю, что они в тебе находят?
   - Девяносто, шестьдесят, девяносто, и ноги от корней зубов растут. Это только женщины считают, что фигура фотомодели не имеет большого значения, а главное - это загадка, и еще какая-нибудь дребедень, лишь бы себя успокоить. Но и это не самое главное, я умею делать хорошую мину при плохой игре. Меня не страшно бросить, а значит и не страшно связываться. А скромность - главное достоинство женщины только тогда, когда нет других достоинств. Вот ты уже жену изображаешь, а он тебя отымел, и знать больше не хочет. Ты его служащая и моя подружка-знакомая, так что, будь добра не выступать. Хотела романа, так нечего было к Олегу работать устраиваться.
   - Я так понимаю, у вас тоже общие дела, - шипит Таня.
   - Да, но до сегодняшнего вечера я ни на что даже и не рассчитывала. Это его идея общей фирмы. Пойми, мезальянс никогда не был надежной партией. Олег считает меня равной, а тебя неудачницей. И неважно, прав он или нет. Важно, что шансы у тебя, как и у его секретарши, нулевые.
   - Не смей так говорить, причем тут Катя?
   - Сколько лет Катя работает у Олега? - спрашиваю я.
   - Пять лет или больше, а какое это имеет значение? - спрашивает настороженная Татьяна.
   - А такое, что с ней Олег тоже иногда спит, только ее пыл я еще пред отъездом в Москву умерила.
   - Врешь ты все, - злится Танька.
   - Да как хочешь. Только Олега в покое оставьте.
   - Ты - блядь, ты же со всеми тремя спала, он не может тебя уважать, - Татьяна в гневе очень хороша, эта роль ей идет.
   - Все, считай себя уволенной. Я тебе, как будущая жена Олега, говорю.
   - Хочешь сказать, я не права?
   - Нет, не права, я спала не только с ними. А вот за оскорбление я тебя уволю, ты слишком много знаешь, для штатного работника.
   Встаю и иду к Олегу и гостям. Как все-таки Танька умеет испортить все мне приятное и дорогое. Ведь она же знала, что между нами с Олегом давно творится что-то непонятное. Нет, все равно полезла. Ее кошачья лапка всегда оказывается на моем пути. Всхлипывая, подхожу к Олегу.
   - Лежка, уволь Таньку, она меня блядью обзывает, - как-то по-дурацки говорю я.
   - Хорошо, я сейчас попрошу ее уйти, а с понедельника уволю.
   Олег направляется в прихожую, снимает Танину куртку, находит Таньку и предлагает отвезти ее домой. Обескураженная Татьяна смотрит на меня, и они выходят.
   Сажусь за праздничный стол и не понимаю, как мне жить дальше. Нет, я, конечно, знаю, сама я от Олега теперь ни за что не откажусь, но и бороться тоже не хочу. Все получается неправильно, и уж тем более не по-человечески. Не хочу я потерять Таньку, но и Олега ей не отдам, с ним мы будем вместе работать, будем жить в разных городах, а там уж как жизнь распорядится. Должно же мне когда-нибудь повезти. Всю свою сознательную жизнь мечтала, чтобы мой мужчина был только мой, хотела всегда быть уверена в том, что "где оставлю там и подберу" и никуда он от меня не денется. Но, если даже до знакомства со мной мужчина не пользовался популярностью у женщин, стоит мне прибрать его к рукам, как тут же появляется кучка желающих. Женская натура меня просто бесит, - никому не надо, и им не надо, но если кому-то понадобился, срочно нужно отобрать, а я не боец, я не хочу так. А Олег, он и без меня популярен, может он сможет избавить меня от соперниц, он знает, как это делается, ему не привыкать.
   Олег вернулся. Поражаюсь его хладнокровию. Гости получают именинника, а я сажусь в тени огромного дерева, подаренного Олегу друзьями, и весь вечер смотрю на своего избранника. Я хочу за него замуж, очень хочу, и еще я хочу остаться с ним наедине, и совсем не для того, чтобы поговорить.
  
   Глава 34

Июль ххх4

"Что бы такого сделать плохого?

Кому, я уже придумала"

  
   Олег напоминает мне мальчишку, решительного, но ребенка. С утра он требовал подать ему завтрак в постель, а я хотела кофе в чашку, и мы подрались. А из загса он нес меня на руках до машины и обещал до самой свадьбы быть супергероем, а после свадьбы - классическим мужем. На мой вопрос, как у него это получится, при условии, что я в Москве, а он в Питере, и нам необходимо отработать бешеную сумму денег, он попросил меня не мешать ему - мечтать. Но уже к часу дня уехал на очередную сделку. Я ходила по его квартире, все время думала о Татьяне и гипнотизировала телефон. Чудо случилось, она позвонила.
   - Лен, давай встретимся. Мне Олег все объяснил. Я была позавчера не права. Я не думала, что у вас все так давно и серьезно, он мне и про двойняшек рассказал. Я обещала больше никому ничего не говорить, тебя в фирме не знают, и не я им о тебе буду рассказывать. Времени у меня теперь много, давай встретимся.
   Конечно, мы пошли в Мани. Днем там было пусто, холодно, и неуютно, но мы любили это место и таким.
   - А теперь поподробнее, как обстоят дела у тебя с мужем, - спрашиваю я. - Как он мог выжить тебя с работы, если у тебя там брат и его жена работают? И женушка брата - не последний человек в редакции.
   - Давай, пива возьмем? - говорит Таня.
   - Без бутылки не разберешься? Тогда лучше вина.
   - Ты здесь когда-нибудь вино брала? - Спрашивает Татьяна.
   - Нет.
   - И я нет, давай не нарушать традиции.
   Мы идем за пивом и пересаживаемся на освободившиеся места у камина, там теплее. Я вижу, Танька хочет поговорить, но не о себе, а обо мне. Не стоит, мы поссоримся. Я не дам ей сменить тему.
   - Ну, жду подробностей, - настаиваю я.
   - Я из редакции еще не уволилась, я отпуск взяла. И хотела срочно завести поклонника, а еще лучше любовника.
   - Отсюда поподробнее.
   - Мы с Игорем взяли кредит и купили квартиру. Игорь стал сам делать ремонт. Я жила у родителей, а он в новой квартире. Потом он мне сказал, "я сам буду выплачивать кредит, и твои деньги верну, но жить в новой квартире буду без тебя". Я пока ничего не сказала родителям, но решила срочно найти Игорю замену. Я тебе соврала, мы не развелись. Мои родители догадываются, но я делаю вид, как будто это у меня роман, а не у Игоря, но его девица работает у нас в буфете, и скоро станет все известно. Я не знаю, как быть.
   - Начнем с экспроприации квартиры, нейтрализации соперницы и в финале - полной дезорганизации его прекрасно налаженной жизни.
   - Каким образом, - язвительно говорит Татьяна.
   - Сразу видно, плохой из тебя маклер. Кредит на кого оформлен?
   - Не знаю?
   - Точнее, - настаиваю я.
   - Наверное, на нас обоих.
   - Сколько первый взнос? И кто его платил?
   - Тридцать процентов, платил мой отец, - говорит Таня.
   - Документы, подтверждающие, что платил твой отец, есть? Квитанция там, с его фамилией и бумажка, откуда у отца деньги.
   - Есть квитанция, и деньги он со сберкнижки снял, у него этот вклад еще со времен царя гороха был.
   - Вот с этого и начнем. Подаешь на развод и на раздел имущества, хорошего адвоката наймешь и квартира твоя. Выплатишь своему копейки, за его долю, отец ведь поможет?
   - Но мне квартира не нужна, мне и с родителями хорошо, она Игорю сильно нужна.
   - Нужна тебе эта квартира, и имена эта, и никакая другая, не должна она Игорю достаться. Не послушаешь меня, дурой будешь, - сержусь я на Таньку за ее непонятливость, - Поехали за документами на кредит, и с этими бумагами к его даме сердца.
   - А это зачем? - артачится Танька.
   - Раз все с квартиры началось, значит, на ней и закончится, этой даме он без квартиры, может, и не нужен вовсе? Вот мы и уточним, но с документами в руках. Посмотрим, как она себя поведет, после того, как узнает, кто в доме хозяин.
   - Я и видеть-то ее не хочу, не то что с ней о чем-то разговаривать. Кстати она на тебя похожа, внешне.
   - Это как? Бледная, смотреть не на что? - уточняю я.
   - Девяносто, шестьдесят, девяносто, блондинка, высокая, самоуверенная, - опуская глаза, говорит Танька.
   - И блядь, поди? - продолжаю ее мысль я.
   - Ну, для меня точно, - вздыхает Таня.
   - Тем более, да твоему, метру на коньках и в шляпе, нечего там ловить, он ни умом, ни обаянием не обладает. Мы эту лавочку прикроем быстро.
   - Лен, ты всегда всех обижаешь. Всех унизить стараешься. Игорь не такой уж неинтересный, как ты о нем отзываешься. Как видишь, не мне одной он оказался нужен, - в Танькиных словах проскальзывает что-то, похожее на гордость.
   - Я таким вижу мир, я пессимист. Знаешь, как отличить пессимиста от оптимиста. Пессимист говорит, - "хуже уже не будет". А оптимист, - "будет, будет". Тань, гордость - не лучший советчик, тебя обувают, а ты и лапки кверху. Если решил уходить, пусть уходит, но как пришел, в одних носках и тапочках. Квартира слишком дорогой подарок. И звони отцу, пусть съездит, замки поменяет, пока Игорь на работе. У тебя отец, дай бог каждому такого, он все поймет.
   Танька сопротивляется, пытаясь сказать. - "Может, без родителей обойдемся", - но я настаиваю, решать проблемы с Татьяной, даже ее собственные, я не в состоянии. Сама звоню ее отцу, и мы договариваемся на встречу в конторе у Олега.
  
  
   Глава 35

Август ххх4

"Каждому свое"

   После консультации с Олегом. Тактика изменилась кардинально. Существовал более быстрый, но, естественно, более рискованный способ. Татьянин отец его одобрил, и мы срочно переоформили и кредит, и квартиру на него. Официально, по всем бумагам, вернули Тане с мужем все вложенные ими деньги. Для уменьшения риска тут же квартиру продали. И купили другую, оформив ее на Татьяниного брата, который и подарил квартиру сестре. А вот подарки общей собственностью супругов не являются. Доказать вложение денег Таней в эту квартиру будет также сложно, как судится из-за переоформленного кредита. Можно, конечно, но надо знать Игоря, он не будет.
   Во всех этих хлопотах, на которых Олег даже немного заработал, продавал-то и покупал квартиры он, пролетел месяц, и нам завтра в загс.
   - Ленок, хочешь, дам денег на платье, - Олегу неловко.
   - Вот еще, такую традицию портить, - смеюсь я.
   - Мне неприятно, я не хочу повторяться. Кольца у нас будут обязательно. И ресторан, но только на двоих. Купи платье.
   - А может, хотя бы не свадебное, я его летом носить буду, - спрашиваю я.
   - Хорошо, но белое и венок, - смеется Олег, - и еще, я Пашке телеграмму отправил с приглашением на нашу свадьбу, но, надеюсь, он не успеет приехать и привести свой подарок. А то его юмор мне не нравится.
   - А зачем телеграмму отправлял? - удивляюсь я.
   - Пусть почувствует себя свободным. Может, тогда с женой вернется. Он мне холостой уже надоел. А то опять поедет домой через Москву.
   - А кому и когда штамп в паспорте мешал? - шучу я.
   - Всем и всегда, и мне, и Пашке. Если бы, будучи замужем, ты Михаилу рога наставила, я бы на тебе никогда не женился. Всю жизнь бы за тобой ходил, но не женился бы, - говорит Олег, перебирая мои волосы.
   - Ну и дурак.
   - Пусть дурак, но если соберешься загулять, сначала разведись со мной.
   - Не дождешься, я буду верной женой! - Обхватываю Олега за шею и начинаю целовать.
   Я уже освоилась в Лежкином доме, и дорога до Питера и обратно, за последний месяц стала привычна, как когда-то поездка на метро. Я старательно готовилась к новой жизни: уволилась с работы, искала помещение для нового агентства. Олежек готовил документы по кредиту. И теперь, сидя на кухне, мы смотрели в окно.
   - Я боюсь, - вздохнула я.
   - Надо занять сегодняшний день, а завтра будет поздно бояться. Поехали за город, я знаю, где прыгают с парашютами.
   - А платье? - в ужасе сказала я, - Олег, я лучше по всему городу на метро проеду, чем прыгну с парашютом.
   - Тогда я на работу, а ты за платьем.
  
   За платьем мы поехали вместе с Татьяной. Питерское метро просто ужас. Я успокаивала себя "Хорошо, что не на парашюте", но до него не далеко, Олег свое слово сдержит.
   Татьяна светилась так, что можно было подумать, это она выходит замуж, а не я.
   - Ты почему такая загадочная? - спросила я.
   - Лен, мы с квартирой поторопились, - сказала Танька, вся светясь счастьем.
   - Отсюда поподробнее.
   - Новую мы "хрущевку" купили, много денег на продаже и покупке потеряли.
   - А ты как хотела? Только ты ближе к делу, Игорь вернулся? - засмеялась я.
   - Да, сказал, что ты продажная, он только благодаря тебе он понял, чем я от таких, как ты, отличаюсь. Ты не смотри на меня так, кто не оступается, я тоже не святая. Не сейчас вспоминать, но с Олегом... в общем, ты меня понимаешь.
   Я засмеялась. Боже, как все просто. Не дай бог мне такого счастья. Но она, правда, счастлива, и я не стала ничего говорить. Я уверена, она все понимает, и теперь все крупные покупки будут оформлены на ее родителей. Татьяна больше не даст Игорю уйти, он ей нужен любой ценой.
   - А как с работой? - спросила я.
   - Все отлично, а что должно быть не так? - удивилась Таня, и до ужаса напомнила мне Жаклин.
   И мы пошли есть мороженное. Если муж подруги тебя не любит, значит ваша дружба надолго. А Игорь теперь меня ненавидит, так же, как все мужчины Жаклин.
   Мы купили мне чудесное белое платье и венок, покатались на пони и простились на дворцовой площади. Игорь позвонил Татьяне на мобильный и назначил встречу в метро, у них заново повторялся конфетно-букетный период, так как Татьянин отец еще не смирился с возвращением блудного мужа, и ключи от квартиры у Таньки отобрал. И встречались теперь наши возлюбленные только на улице и в съемной Игоревой комнате.
  
   Глава 36

Август ххх4

Снова в загс.

   С самого раннего утра Олег крепит к своей машине куклу, выпрошенную у племянницы в обмен на обещание сидеть на переднем сиденье машины и держать мою фату в загсе. Пришлось шить фату и приделывать ее к венку, на это занятие ушел весь вчерашний вечер. Дурацкая тюлевая штора портила весь вид, но дети зато были в восторге. Маняня все утро крутилась в фате перед зеркалом. А Ванюшка привез великолепную игрушечную BMW, у нее открываются все двери и даже опускаются стекла, и сообщил, что он тоже будет нести фату. Ребятишек нам привезли еще вчера вечером, и за это время я так и не уговорила Маню быть на свадьбе в штанишках. Маняня сообщила, что она не собирается больше скрывать, что она девочка.
   Заходит Олег.
   - Правильно, Мария, в платье ты очень красивая, - похвалил девчушку Олег. - и пусть сегодня все узнают, что вы племянники.
   - Отлично, - Мария запрыгала от счастья, и прямо в моей фате побежала на улицу к родителям, сообщить радостную новость.
   Семейство Олежкиного брата с самого начала не одобряло нашу шутку выдать их детей за наших. Андрей всегда говорил: "Своих сделаете, вырастите, тогда и хвастайтесь, а то на все готовенькое желающих много".
   Андрей очень гордился своими двойняшками, даже больше, чем своей сетью автосервисов. Одно время за его женой начал ухаживать весьма состоятельный мужчина. Бизнес Андрея тогда только зарождался, и кроме долгов у них ничего не было. Олег рассказывал, как Андрей бесился, "мало того, что за Катькой моей увивается, он еще и моих детей ей усыновить предлагает, мол, он сможет обеспечить их бедущее. Убью гада, грузовиком перееду, а потом прямо в машине в асфальт закатаю". С тех пор Катерина работает у Андрея в бухгалтерии. А дети выросли в грязных комбинезонах, путаясь под ногами отца, в автосервисе. Даже сейчас они учатся не рядом с домом, а рядом с папиной работой, и после школы делают уроки у мамы в кабинете, у них там свой стол есть, один на двоих. Все друзья из-за этого считают Андрея параноиком, он тоже вроде все понимает, но менять ничего не хочет, "мы уже привыкли" - говорит он.
   Двойняшки очень красивые и умные ребята. Но так за них трястись, конечно, не стоит. А наша шутка Андрею была, как красная тряпка для быка. Сегодня он будет счастливее нас с Олегом, он замучает всех, напоминая, что это ЕГО дети.
   Машин оказалось пять: наша, Андрея, и еще троих Олежкиных друзей, я плохо помню, но, похоже, это те, кто помогал мне с переездом.
   Олег горд и счастлив. Я испугана, я просто не верю своему счастью. Этот брак, все же, своеобразный мезальянс, хотя, кроме меня, никто так не считает, все говорят, что наконец-то Олегу повезло. А Андрей постоянно повторяет, что идея Олега с моей фирмой - это бред, и советует мне срочно рожать детей, а бизнесом этот "гад" пусть занимается сам. Я смеюсь, целую советчиков, и все же не могу поверить. Такое множество людей за пару часов я еще ни разу не целовала.
   Свадьба без гостей не получится, но в качестве свадебного подарка все платят за себя сами, к нашему заказу столика в ресторане присоединилась весьма большая компания. Моих гостей нет совсем, кроме Таньки, за нее заплатит Олег. Игоря не пригласили, не терплю его, и если быть до конца честной, я не разрешила Татьяне приводить мужа с собой. Хотя Андрей хотел с ним познакомиться, но Олег сказал, что, выпив, Андрей может решить поговорить с Игорем по душам и это закончится дракой. Андрей слышал историю с квартирой и был просто в бешенстве. Взбесился он, когда узнал, что, потеряв квартиру, этот "друг" решил начать все с начала. Андрюха спросил "какой у них там этаж? Ну и куда ее отец смотрит, спустить молодца с лестницы". Похоже, он представил на Танькином месте свою Маняню, ее женихов, он их, наверное, на детекторе лжи проверять будет, а если даже нет, все равно - мало никому не покажется.
   Ну, все дела закончены, время поджимает, пора в загс. За рулем Олег, рядом с ним Маня, а мы с Ваней сзади. "Боже спаси и помоги мя", надеваю фату.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 37

Май ххх5

"Это где-то между Ленинградом и Москвой"

   - Ало, Ленок. - кричит в трубку Олег.
   - Привет мое солнышко, привет мое ясное, ты когда приедешь, я скоро без тебя взвою, мне тебя очень не хватает, - скулю в трубку я. Мы так редко видимся.
   - Я все придумал, я теперь знаю, как мне стать идеальным мужем и приходить каждый вечер домой к жене! - радостно сообщает Олег.
   - Как? - я жду чуда.
   - Я купил нам домик в Бологом, тебе три часа от Москвы, мне три от Питера. Будем видится почти каждый день, записывай адрес, встретимся вечером.
   БОЛОГОЕ, БОЛОГОЕ, БОЛОГОЕ - ЭТО ГДЕ-ТО МЕЖДУ ЛЕНИНГРАДОМ И МОСКВОЙ.
  
   Конец.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   89
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"