Аннотация: А там под огнем твой дед, он наводит в борт сквозь канал ствола...
Эпиграф:
Там, в сорок третьем, под Курском бой,
Невеселые брат, дела.
Танки на батарее, считай труба.
И вот под огнем твой дед,
Он наводит в борт сквозь канал ствола,
Он собирается в небо...
О. Медведев
По деревням - полный лехаим,
рушники пестрят петухами,
добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря,
а княгиня Рыжих в печали -
у неё война за плечами
да семнадцать ходок в сизое марево января.
Уж несладко ей, ох несладко,
у неё на платье заплатка,
у границ враги, с посевной проблемы, казна пуста,
у неё вассалы веселы -
охламоны конкистаболы,
сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.
Демидовна возвращалась с поля... урожай в этом году оказался на диво, только вот по трудодням вряд ли много будет - война поди, Ващенко Гришка вон без ноги пришедши, говорит что немца однако много и злой он... на все воля Божья, переживем поди. Тонька с городу сбежала, жрать нечего, да падуча бьет после Сашкиной-то похоронки ее, надо яйцев подкопить, имануху тую с Мадатуя за долги с Домышевских забрать да к Дарме, пусть отливат, чо ли... мужиков то нету, а все надо, надо, надо. Жисть, однако.
Дочка Антонина встретила ее у ворот.
- Ну чо, лучче?
- Да мама вроде и ничо, корову подоила, девок на огород загнала, свинни кормлены.
- Башка как? Хватало, нет?
- Дак пока вроде не болит. Я по воду сейчас...
- К речке ходить не здумай, лучче на колодец.
- Дак...
- Ну и чо, што далеко! Хватанет, утопнешь, я чо отцу писать буду?! И так не знай чо делать та, семь лет зря учимшись, чо ли?
Перекусив чем Бог послал (много ли послал? Да считай ничего - хлеб черный, лук да огурцы, саламата с обеда чуток, чай еще довоенный, муж тогда с Монголии много натаскал) Демидовна села за прялку. План по шерсти никто не отменял, девкам что-то хоть на зиму связать надо, мужу да Кольке отправить, если получится... эх, война проклятая, так же все хорошо было!
Ближе к вечеру прихватило дочь. Лежала, тряслась бешено, перегрызла деревянную ложку. Еле успокоилась... ну что поделаешь, с голодухи да така новость погана, Санька то добрый зять бы был, грамотный, все при ём, а теперь чо - где та могилка... завтра вечером к Дарме ехать все равно.
- Сайн байна, Нися Демидомна!
- И тебе Дарма здравствовать. Вот, дочка, знашь поди.
- Держи, вот... - дедушка Дарма побрызгал самогоном на чистую баранью лопатку, окунул ее в деревянную чашу с молоком, пронес над огнем... - Однако смотреть надо...
Минут 10 на дворе возле старого, еще с земляной крышей восьмистенка над костром слышался неразборчивый шепот, пламя металось, опадало и поднималось в полном безветрии.
- Так что Демидомна, я однако не могу. Баба с Хужирай тосхон русская вылечит, а совсем вылечит внук ее от средней дочки, точно однако так. А жить долго будет Тоня, детей много вижу ее, сын однако большой человек будет. Только на дороге... болО, однако если как в Слюдянха поезд будет - все будет . А если не будет - однако даже русская баба не поможет. Давай выпьем да байартэ, наверное, брызгать уже хватит...
И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя,
в срочном заседанье объявляет перерыв полчаса,
рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами,
слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса.
Мишке повезло... хотя как знать. Призвали в октябре 39-го (отец сказал - убавь себе лет и иди, а то плохо всем будет. Отец знал - неизвестно откуда . Ошибался редко, одна раскулачка чего стоила) в кавалерию, потом финская, потом большая, отступление, пехота... чудом жив остался в сорок первом, когда с Красной Площади прямо в бой. Весь сорок второй по госпиталям, учебный полк, неожиданно обнаружившийся талант наводчика - и полк РГК, противотанковый. Смерть врагу, конец рассчету. Зато за каждый танк платят. И пушка новая, 57 мм, сорокапятка даже близко не стояла.
На начало операции не успели - прибыли на фронт только 30 июля, да и слава Богу - кто раньше прибыл, почти все легли . Встали в оборону, замаскировались. В тылу гудело и гремело - видимо, готовились наступать. В остальном как обычно - труд, страх, и холод, несмотря на жаркое лето. Кормили хорошо, правда...
Утром 6 августа налетели самолеты. Наши истребители отогнали, да и бомбили не там - спасибо комбату, кадровый, знал куда поставить и как прикопать . А потом - пошли... на танки Мишка с сорок первого насмотрелся и как раз их особо и не боялся - особисты да дураки страшнее. Слушал команды, целился, стрелял, может что-то даже и подбил, смотреть особо некогда было. А потом батарею накрыли немецкие гаубицы и он понял - все, хана.
Вдруг на него обрушилась тишина. Ну, как тишина - гудели пчелы над высокой травой, земля пахла жизнью, ржавчиной и летом. Шагах в 10 была насыпь железнодорожного пути. В небе парил орел. На насыпи стоял поезд - непонятный паровоз без трубы, четыре пассажирских вагона, вагон-магазин и один открытый товарный. Мишка встал с земли, побежал к насыпи и уже почти не осознавая себя залез в широкие двери товарняка...
С каждым днём тревожнее ночи -
злые клоуны бритвы точат,
крестоносцы напялили свои черные клобуки,
хунвэйбины вышли из комы
и свирепые управдомы
перешли границу и встали лагерем у реки.
Рыжего кота зовет княгиня, как не раз уж бывало,
к барсам посылает, кот идет, не дожидаясь утра,
барсы, синеглазые стражи ледяных перевалов,
выручайте, барсы, нас, вернитесь к нашим синим шатрам.
В Хужир удалось выбраться только через десять дней, скотина на ферме заболела... Дочка, даром что недоученный, но все же ветеринар - лечила как могла. Всего одна корова пала, а вот ей, Тоньке, становилось все хуже. Приступы, которые раньше настигали ее раз в три-четыре дня, били теперь каждый вечер...
Петерсониха Демидовну даже не пустила во двор.
- Ты чо, очумела, тако сюды ташшить? - с порога заорала она. - На берег идите да ждите до вечера, там смотреть буим!
От Иркута наносило сыростью. Тоня поежилась под теплой овчинной душегрейкой, которую носила теперь почти все время.
- Мама, а чо она, немка чо ли?
- Кака немка, Усольцевска она, за немца ссылочного вышла да остался ён у нас. Сама-то по ихнему не соображат, сын летчик, дочка в школе работат, немецкому учит, от отца научимшись. Твово то шибко хвалила, да Петьку Билдагара... ой. Ну ничо, хватит плакать! Ты батина дочка али кто?
- Страшно...
Бабушка Устинья Петровна Петерсон подошла, когда солнце уже садилось. Посмотрела на Тоню и сказала только:
- А ты вопче молчи. Буит у ее внук, и не один. Пошли со мной дева, а ты сиди жди. Завтра утром заберешь, все с твоёй хорошо станет. Эта змея железна уже прошла...
Войско объезжает княгиня накануне рассвета,
главное, маневр, говорит, все прочее чепуха,
всё уже в ажуре, и к тому же начинается лето -
светлое и ласковое время рыжего петуха.
Сколько он лежал в беспамятстве, Мишка так и не понял. Когда сознание прояснилось, поезд так же стоял на насыпи, сквозь щели в широкой двери пробивалось солнце... запахи были другие. Родные. Мишка откатил дверь - и увидел Байкал. Поезд стоял на одноколейке высоко над берегом, рядом с длинным арочным мостом, от насыпи под мост спускалась тропинка. Он спустился к озеру, зачерпнул воды, отпил, умыл лицо и понял - надо возвращаться. Поднялся снова (о том, сколь тяжек был каждый шаг, он так никому и не сказал, да и вообще не рассказал никому. Кроме отца... отец только улыбнулся и он понял - не он первый, не он последний) прикоснулся рукой к горячей от летнего солнца стенке вагона...
Батарея погибла. Осталась одна пушка, рядом с ней россыпью валялось четыре снаряда. Танки шли справа, метрах в ста. Не наши танки.
- От суки то! От бляди!!! - Мишка (Павлов Михаил Семенович, 1916 г.р., из крестьян, образование начальное, не женат, беспартийный, награжден медалью "За отвагу") сунул снаряд в казенник, навелся, хотя куда там было наводиться, все ж рядом, и выстрелил. Самоходку (не танк это был, не танк) прошило насквозь. .. он успел выстрелить еще три раза. И остался в живых - раненого, его подобрали через четыре часа. Одним-единственным живым из целой батареи...
У неё виктория нынче -
крестоносцы пленные хнычут,
злые клоуны взяты в клещи и пойманы под мостом,
и бегут, теряя дубины,
потрясенные хунвэйбины,
и в овраге прячется исцарапанный управдом.
Выпало удачи немного
детям конопатого бога,
и с высокой ёлки песню, слышную за версту,
запевает огненный кочет,
озорные девки хохочут
да под Лысой горою заходится папоротник в цвету.
...Впереди были еще один госпиталь, еще полтора года войны, девушка из Поволжья, четверо детей, внуки, счастливая и легкая смерть, настигшая в восемьдесять пять за рулем личного ветеранского "Запорожца"...
... Тоня так и не смогла закончить веттехникум. Образование позволяло, до 44 года она проработала в колхозе учетчицей, потом вернулся с фронта (без руки, но почти здоровый) друг ее Сашки Петр. Она вышла за него замуж, родила четырех дочек и сына...
... Средняя ее дочь, Нина (бабушка Анисья приняв роды сказала - пусть как меня зовут, может лучше жить будет) повзрослев, познакомилась с Димкой Павловым. Второго сына назвали Сашей...
... Когда в 1997 году Антонина Тимофеевна свалилась с приступом Александр Дмитриевич, молодой талантливый нейрохирург, делал операцию. Бабушка Тимофеевна прожила еще пять лет и успела увидеть пять правнуков из девяти...