Создано на базе зарюмных рассказов Шуры Алешина. Серьезный хохмач.
Максим Каблуков
Глухое мордовское село Морки всколыхнула сенсационная весть: из сибирских краев вернулся блудный сын народа эрзя, геолог Петро Бурдаков. Пять лет минуло, как подался Петро в Магадан за длинным рублем. С тех пор, как будто в тундру канул - ни весточки. Тут вдруг явился, привез бидон лососевой икры, котомку собольих шкур. А также ворох историй, пропитанных суровой романтикой. Денег, правда - кот наплакал.
На первой же вечеринке в моркинском Доме культуры, со значением попыхивая сигаретой, Бурдаков обмолвился: "Я ведь свое имя в книгу Гиннеса хочу занести. Отмечусь, как первый мордовский каюр". Для односельчан Петро слово "каюр" имело приблизительно тот же вес, что и "космонавт". Однако присутствовавший при разговоре Максим Каблуков сразу понял, что речь идет о гонках на собачьих упряжках. Максим попросил Бурдакова рассказать о его сибирских приключениях подробнее.
- Право, не знаю, с чего начать? - задумался Петро, катая в ладонях стакан, когда они после клубной вечеринки сидели в доме его матушки - Начну с конца. В последний сезон выгнали меня из геологической партии без выходного пособия. Весь заработок начальство удержало, за то, что выпил лишнего и бригадира "живоглотом" обозвал. Что делать? Не бомжевать же по магаданским подъездам, где тепло от батарей? На счастье, у меня в тюбике из-под зубной пасты было припрятано немного золотого песку. Купил я на песок несколько ящиков водки и договорился со знакомыми вертолетчиками о рейсе вглубь тундры.
Петро решил, что глупо возвращаться нищим в родные Морки из богатых мест. Замысел его был прост: обменять водку в отдаленном от городских благ селении на икру и шкурки. Сделка, по расчетам Бурдакова, сулила фантастический барыш. Друзья-пилоты за мензурку золотого песка вмиг доставили предпринимателя по воздуху в поселок Калямпу. Помогли разгрузить ящики. Пообещали к закату вернуться и взмыли в небо.
Торговля шла бойко. Охочие до "огненной воды" калямповцы буквально завалили коробейника дарами дикой природы. Вечером довольный Петро, обменивая последнюю бутылку пойла на медвежью шкуру, с нетерпением поглядывал в лазурную даль. Он отыскивал средь первых звезд винтокрылую машину. Аборигены, между тем, веселились: из декорированных рубероидом лачуг пастухов до Бурдакова доносились этнографические песни. От избытка чувств кое-кто палил в воздух из карабинов. Фестиваль продолжался всю ночь. Вертолет не прилетел.
- Утром меня растолкали дюжие коряки. - скорбно продолжил Бурдаков - Очень злые с похмелья. Сволокли со шкур, заработанных честной спекуляцией, и говорят: "Водки, мол, ещё хотим! А коли нет водки, афер твоих терпеть не станем - отдавай обратно наше добро!" Кинулся я, было, шкуры защищать, да куда там... Ужасно больно каряки дерутся! Еле ноги от них унес. Прилети тогда ребята-вертолетчики вовремя -- озолотились бы! Да только их туман на сутки задержал.
Погоревал Петро, покружил по Магадану в поисках работы и вот удача: в это время как раз стартовали гонки на собачьих упряжках -- легендарный проект "Беренгия". Из радионовостей Петро узнал о наборе участников и о том, что победителя ждет немалый денежный приз.
"Фарт сам в руки идет!" -- подумал Бурдаков и решил без приза домой не возвращаться. За магарыч он приобрел подержанные нарты. Бродячих собак отлавливал по дворам и помойкам придирчиво, отсеивая всякую некондиционную мелочь. Потом самую малость потренировался, покатавшись на пленных шавках вокруг местного Дома офицеров. Наконец, подрулил к месту проведения гонок.
Привязав "залетных", Петро отправился на официальную часть -- знакомиться и выпивать с другими каюрами. Утром перед стартом вышла накладка: обнаружилась пропажа лайки из соседней упряжки. След уверенно привел хозяев породистого пса к Петиной своре и закончился заледенелой кровавой лужей, в которую вмерз обрывок постромка. Бурдаковские собачки, между тем, безмятежно дремали. Многие профессиональные каюры сочли это недобрым знаком. Сам Бурдаков без тени смущения оправдался:
- Чего с них взять? Хищники они и есть хищники! С такими ухо надо держать востро!
И вышел на старт.
На первом же этапе гонки Петро оказался в аутсайдерах. Его отставание от основной группы постоянно превышало пять часов. Тому были веские причины. Скажем, чтобы облегчить труд собак, гонщики зачастую бежали позади нарт, ухватившись за особый поручень -- "баран". Лидирующий каюр Кыултыгин, впоследствии потому и выиграл "Беренгию", что пробежал пешком практически всю трассу. Так вот: нарты Бурдакова этого "барана" не имели вовсе!
- Лайки у меня крепкие, из-под себя рвут. На них вся моя надежа. --объяснил Петро.
Действительно, бурдаковские, малознакомые между собой собаки, которых он называл лайками, часто рвали не только из-под себя, но и друг друга. Если прочим каюрам их выдрессированные питомцы повиновались с полузвука, то Петро разнимал своих зверюг с помощью здоровенной палки. В остальное время той же палкой он правил упряжкой. Его руки были постоянно искусаны.
В Палане из-за метели соревнования приостановили. Пока все каюры отдыхали, Бурдаков рванул вперед, к следующему пункту -- поселку Лесное. Туда на снегоходах уже была отправлена администрация "Беренгиии". Через сутки никого не ожидавшие организаторы с изумлением увидели: из снежных вихрей на сельскую улицу въехала упряжка. Вместо человека на нартах красовался бесформенный сугроб. Собак остановили, раскидали снег. Из-под шапки на спасителей глянул сияющий Бурдаков. С победным видом он изрек сакраментальную фразу:
- Еще один такой переход, и Кыултыгин у меня в подхвостье будет!
Так оно и получилось, несмотря на то, что Петро этот этап не засчитали, и вообще - сняли с соревнований за самовольство, припомнив заодно съеденную лайку. Презрительно фыркнув, Бурдаков перетянул своих шавок жердью поперек спин, и с видом непризнанного гения укатил в тундру. Больше гонщики его не видели. Зато слышали о Петро не раз, и не два.
В следующем пункте маршрута каюров ожидал сюрприз. Аборигены хвалились:
- Встретили мы вашего лидера с почетом! Видный мужчина. Молодец, на целых два дня основную группу уделал! Петро Бурдаков по фамилии. Представлялся кинологом из Москвы.
Оказывается, победителя чествовали всем стойбищем. Не обошлось без банкета и речей. Наутро нагруженные подарками нарты унесли Петро к дальнейшим победам. То же самое повторилось в Аклане и Сиданке.
- Я бы всю гонку так мог проехать, - заметил Бурдаков - но в Ваегах оконфузился. Сошел с дистанции. Перебрал на банкете - сказалась усталость. А северные собаки страсть как не любят пьяных людей. Меня же угораздило после попойки рухнуть аккуратно в самое пекло: прямо на своих монстров, в середину упряжи. Как живой остался после зубов этих крокодилов, сам не пойму. -- тут Бурдаков растер кулачищем шрам на заветренной морде -- Спасибо фельдшерам, заштопали пробоины. Половину подарков на докторов перевел, но кое-что все-таки довез до родной Мордовии. Пусть видят моркинские девки: Петро мужик деловой, а не голь перекатная!