Нижеследующая история произошла в пятницу. По пятницам мистер Эпсон давал званый ужин, и еженедельно особняк на Хилл-Роуд 19 наполнялся посторонними. Злословы утверждали, что на таком ужине каждый джентльмен или леди, умеющие поносить сэра Паккарда, могли сытно набить брюшко. Но ведь на то они и злословы, чтобы сгущать краски, не правда ли?
Так или иначе, тем вечером маленький Освальд с духовым ружьём сидя в каморке под лестницей стерёг невольничью тропу - слуга Мэриадок и приглашённый по такому поводу стюард "Адмирала Парчоу" Хуберт сновали с подносами, и дверь в столовую не запиралась - Освальд насчитал шестерых гостей, каждый из которых обладал недюжинным аппетитом.
Дамы первыми. Из дам приглашения удостоилась фройляйн Хохбюрст, Освальд запомнил её с позапрошлой пятницы, тогда она также украсила дом своим посещением и кучер Метью в разговоре с мордатым поваром Майлзом поименовал её:
-- У той белобрысой прусской кобылки Хохбюрст титьки так и норовят выпрыгнуть из платья.
Из джентльменов выделялся своей лысой головой князь Пышкин. Как чуть дрожащим голосом произнесла преподавательница языков мисс Браун:
-- Дуализм безудержного брутального звериного начала и утонченности родовой аристократии, слившиеся воедино в голубоглазом московите.
Остальные гости посещали Хилл-Роуд впервые. Маленький Освальд подслушал и запомнил, что кто-то из гостей профессор, как мистер Эпсон, кто-то приведенный князем соратник по заготовке в Индии опия, имеются также знаменитый лингвист переводчик с греческого и человек в костюме с иголочки и без определённых средств к существованию, обычный в подобном сборище.
Вот только кто из них кто - полковник Макартур - товарищ князя, мистер Лонгли - франт, доктор Оукемберри - профессор, доктор Пайс - лингвист, или может быть доктор Пайс - профессор, а доктор Оукемберри - лингвист, полковник Макартур - аферист, мистер Лонгли - торговец опиумом, или всё же доктор Пайс - торговец опиумом, доктор Оукемберри - денди, полковник Макартур - знаток греческого, а мистер Лонгли вместе с хозяином читает в Бикстон-колледже - Освальд не запомнил.
- Однако, - как бы невзначай начал мистер Лонгли, он пришел последним и с его макинтоша на пол гардеробной капала осень, - индийские аборигены поразили меня тем., что знают этого вашего товарища, Паккарда. - Поразительно! - Купился Эпсон. - Признаться, я привёл сегодня сюда Спайка, потому что решил - его находка заинтересует вас, - поддакнул Пышкин. Значит Лонгли второй опиумный князь, вычислил Освальд. - Но что же, что же? - Не усидел на месте мистер Эпсон. - Когда в наши края дошли технологии, основанные на изысканиях сэра Паккарда , - Начал издалека Лонгли, - Я вспомнил о недавней шумихе и финале конкурса, объявленного Её Величеством, где из всей массы претендентов на рыцарство и первенство в принятии созданной теории к использованию в промышленности остались лишь вы и ваш противник. - Чорт возьми, ближе к делу! - Дикари ввели пресловутого Паккарда в свой пантеон сверхъестественных существ, и вдобавок объявили, что Паккард - гриб.
***
Во всяком случае, таков был типичный образчик общества, наводнявшего Хилроуд 19 один раз на неделе. В остальное время мистер Эпсон проживал в своём доме совершенно один, не считая сыновей, племянников и мужской прислуги.
Мордатый повар Майлз говаривал, что ненависть к сэру Паккарду заменяет мистеру Эпсону миссис Эпсон. Действительно, с того момента как Хилроуд 19 и бренную землю покинула Елизавета Джоан Эпсон, урождённая леди Гастингс, порога не переступила ни одна кандидатка в мачехи.
Это обстоятельство весьма радовало как Освальда, так и Генри, старшего из братьев.
Огорчал же их исключительно сварливый характер дяди, считавшего весь мир колледжем, а людей в нём - студиозусами
Но ведь должно же провидение посылать нам испытания на жизненном пути, без этого - никак? Родные сыновья Эпсона, по мнению Освальда, приветствовали бы вторую женитьбу профессора, как с воодушевлением принимали все его идеи. Таким образом, философские взгляды юных Троулингов смазывал досадный факт наличия у мистера Эпсона двух подхалимов-сыновей. Освальда передёрнуло, и ствол винтовки стукнулся о стену, когда перед мысленным взором проплыли мерзкие физиономии этих вежливеньких чистюль в не пачканных кружевных воротниках на старушечьих костюмчиках.
Только третьего дня Марк, папочкин любимец, нажаловался на кухонного кота:
- Папенька, мистер Вислоух покушал несвежей рыбы из мусорного бака и напаккард на чердаке! Пахнет ужасно.
На чердаке тихоня Марк, разумеется, никогда не был, и мистер Вислоух подвергся беззастенчивой клевете, тем не менее, выдумка получила отцовское одобрение, вылившееся во внеочередной поход в театр.
После того как караван Ост-Индской Компании был с чудовищной жестокостью разбит и разграблен сипайскими бандитами, полковник предлагал осиротевшим мальчикам сделаться его приёмными детьми, однако мистер Эпсон, приехавший на похороны сестры, увлёк их перспективами полной ярких красок жизни в университетском городке.
Иными словами, юные Троулинги прибыли в лоно семьи Эпсон путём совращения.
***
Около половины одиннадцатого хозяин дома, освещая себе дорогу свечой, поднялся в спальню племянников. Взяв Генри на руки, он подобрал подсвешник и скрылся за дверью. Неясное внутреннее чувство подсказало мальчику, что он должен пойти следом. Освальда не нужно было просить дважды. Выше второго этажа, где жили слуги и племянники (Эпсоны обитали на первом) пустовали гостевые комнаты. На чердаке же Освальд с изумлением обнаружил полностью обустроенный кабинет, наподобие лекарского.
Мистер Эпсон положил сонного Генри на тахту. Пристроил голову в специальный зажим.
- Вот. Ты достаточно вырос, чтобы я мог поделиться с тобой этим.
Освальд сжал кулачки. Ах. Как он жалел, что не ухватил по дороге на чердак хоть какой-нибудь кочерги или крикетного молотка. А сейчас ему решительно нечем спасти брата. Но, мистер Эпсон... Можно ли было помыслить, что дядя способен причинить им вред? Казарменные мальчишки рассказывали истории о негодяях, вытворявших с детьми скверные вещи, но мог ли Освальд предполагать, что столкнётся с подобным в собственном новом доме?
Эпсон зачем-то наклонил голову, будто захотел стряхнуть что-то в ладонь и стал пальцами шарить по черепу. Каково же было изумление мальчика, когда он увидал, что дядя разыскал меж льняными прядями аккуратную латунную заслонку. Подставив ладонь под отверстие, дядюшка, как собака, затряс головой.
- Вот, вот он ты, ты меня больше всех мучаешь, - приговаривал мистер Эпсон.
Он выпрямился и пошарил в саквояже. Свеча под абажуром заняла место близ лица Генри. Извлечённая из недр сумки стальная воронка погрузилась рыльцем в ноздрю слюнявого спящего.
Но то, что увидал мальчик далее, повергло его в смятение и трепет. Сначала Освальд разглядел на стене огромную пугающую тень - нечто живое и сучащее мохнатыми ножками. Мальчик не поверил своим глазам и придвинулся ближе, да так что на мгновение вынырнул из спасительной тьмы. Мистер Эпсон занёс над воронкой жирного блестящего таракана.
Мальчик оглушительно, что есть мочи, завизжал.
Эпсон оборотился. Стёкла очков поочередно отразили ледяную луну, жаркий пламень свечи, снова луну. Казалось, мальчик расслышал скрип панциря первобытного чудовища. Длинный острый нос потянулся в темноту, за ним следовал взгляд носферату с балагана на Ковент-Гарден.
- Кто здесь?
Мальчик рванулся было, но кровь охладела и застыла в жилах, отяжелевшие ноги приросли к полу. Липкий, пронизывающий насквозь страх и леденящий душу неизбывный ужас сковали всё его тело. Огромная жестокая клешня сжала сердце. Невидимые стены зашатались, потолок поехал вниз. Эпсон, щурясь за стёклами, пеленговал свечой темноту.
Прошли не менее десяти лет, прежде чем Троулинг сумел двинуться с места.
- Освальд? - Донеслось с лестницы.
Однако беглец перебирал ногами, быстро-быстро, ни о чём не думая, перебирал ногами.
На Хилл-Роуд не нашлось ни единой живой души. Только сахарная луна призывает приливы или эльфов из их убежищ, да кашлял бездомный пёс.
***
Освальд побежал, и бежал, бежал, провожаемый окриками фонарщиков, и скоро пересёк мост. Разумеется, в Лондинууме никто не видал его более.