Аннотация: Все религии осуждают идею смерти как цели. В этом нет ничего удивительного, если задуматься. Ведь все религии, считающие смерть целью, должны были давно исчезнуть в результате самоубийства своих сторонников...
Японцы - как и исламисты - идут на самоубийство лишь при определённых ситуациях. Для них это скорее средство, чем цель.
Все религии осуждают идею смерти как цели. В этом нет ничего удивительного, если задуматься. Ведь все религии, считающие смерть целью, должны были давно исчезнуть в результате самоубийства своих сторонников.
Моё мнение: смерть не имеет никакого отношения к жизни.
"Хорошо", "плохо", "морально", "аморально" - это категории жизни. Смерть не является ни моральным, ни аморальным шагом.
Является ли самоубийство смелым или трусливым шагом, зависит от ситуации, и здесь вынесение универсального вердикта "на все случаи жизни" также невозможно. Тем более, что смелость или трусость поступка никак не влияет на его нравственную оценку.
Что касается возможности вечно гореть синим пламенем в аду, или чего-то подобного, то это относится к теориям загробной жизни. Об этом у нас нет точной информации.
Но, даже если загробная жизнь существует, из этого следует чёткий вывод: смерти нет. Того, что мы привыкли под влиянием ортодоксального материализма подразумевать под смертью.
Хочу между строк заметить, что, если загробная жизнь существует, это вовсе не обязательно означает, что религии правы и во всём остальном.
Причину, по которой перестали существовать религии с концепцией "смерти как цели" - если они и существовали когда-либо - я уже обрисовал.
Далее, почему нельзя допустить - в рамках излюбленных религиями идеалистических задвигов - что мир наш специально создан для выпестования душ, способных мужественно пресечь нить собственного существования? А чтобы чистоту эксперимента не исказила чья-то робкая надежда на посмертие, во все религии был специально внедрён запрет на суицидальные действия.
Представляя себе, как кто-то будет возмущён этой гипотезой, хочу напомнить всем заинтересованным лицам: это не более чем гипотеза.
Существует также рассуждение о последствиях самоубийства в виде возможной реакции окружения и родственников.
Пожалуй, этот довод наиболее существен. Он апеллирует не к самому самоубийству, которое, как мы уже установили, является полностью имморальным - не имеющим никакого отношения к морали - шагом. Не к самоубийству, а к его последствиям.
В миг смерти человека Вселенная перестаёт для него существовать. Если следовать ортодоксальному материализму, конечно.
Но в миг, когда человек ещё жив, он способен мысленно представлять себе прошлое и будущее. В том числе он способен представить себе в общих чертах и состояние Вселенной после собственной смерти.
Возникает интересный парадокс: хотя смерть как таковая не имеет к жизни никакого отношения - именно поэтому её невозможно мысленно представить - но будущее после смерти субъекта является в каком-то смысле частью его жизни, поскольку он мог попытаться представить его ещё будучи живым.
Можно рассмотреть эту концепцию подробней в воображаемом диалоге между потенциальным самоубийцей (С.) и социальным морализатором (М.):
М.: - Что тебе даст суицид? Избавление от страданий? Но ведь избавление от страданий ценно вовсе не само по себе, а ввиду даруемого им облегчения. А облегчение ты едва ли успеешь испытать.
С.: - Пусть так. Пусть я не испытаю облегчения. Но зато исчезнет тот самый стимул, что ныне гонит меня в пропасть.
М.: - Думал ли ты, какую боль принесёшь своим родным и близким, когда покончишь с собой?
С.: - А что мне до этого? Меня ведь тогда не будет.
М.: - Но ведь сейчас-то ты существуешь. И отчётливо представляешь себе своё посмертное будущее.
С.: - Это не более чем иллюзия. Все мои представления о будущем развеются в прах вместе с моим мозгом.
М.: - Твои воспоминания о прошлом тоже развеются в прах вместе с твоим мозгом. И что, из этого следует, что твои воспоминания о прошлом - иллюзия? Что ты их можешь игнорировать уже сейчас? Или ты хочешь сказать, что ты - эгоист, которому абсолютно плевать на последствия своих действий, если эти последствия не коснутся его лично?..
Таким образом, М. аппелирует к общественной морали.
Его довод силён и способен возыметь действие на любого субъекта, который эту мораль исповедует.