Нормально спать Вовка с самого Афгана так и не начал.
То посреди ночи разболится нога со старой дыркой, особенно - если начнет в ней шевелиться тот кусок железа, который выковырять так и не смогли. То грохнет что-нибудь на улице - а он вскидывается, пялится в темноту. Томка пугалась, говорила - ты как сумасшедший, озираешься, жуть. А что тут сделаешь?
После Томка на диван перебралась в другой комнате - и не так страшно, и не мешал он ей, когда среди ночи ходил курить, кашлял в тамбуре за дверью. Томка потом выходила утром - она на работу первая шла - говорила: фу, накурено.
Владимир Николаича из Вовки не вышло. Так и остался Вовкой, дядь Володей для дворовой шпаны. И, хоть с годами стал реже вскакивать по ночам от стуков и хлопков, выходить курить не переставал. Нога по ночам ныла все сильнее, осенью - вообще хоть на стенку лезь. Вовка думал - скоро совсем, наверное, придется спать перестать, ухмылялся.
Светка въехала в соседнюю квартиру в конце января.
Молодая совсем баба, еще тридцати ей не было, с двумя детьми - девчонка чуть постарше, и пацан мелкий, грудной еще. Мужика у нее не было. Томка еще, когда узнала, буркнула - нагуляла, мол, во бабы пошли.
Потом-то они узнали, что Светка не из таких.
Дети у нее были тихие, ухоженные, девчушка всегда чирикала "Здравствуйте, дядя Володя", если видела его в тамбуре, с младшим братом целыми днями возилась, пока Светка крутилась на работе. Вовке они нравились.
Про то, что Светка нашла вторую работу, он в конце лета подслушал, случайно. Курил в тамбуре, поздно уже, в десятом часу, а она как раз пацаненка уложила и собиралась, девчушке своей объясняла, чтобы она не боялась: вот, дверь железная, на окне решетка, никто не влезет, хоть и первый этаж, а мама помоет полы и скоро вернется. Оно и понятно, завод-то с последнего заказа еле тянулся, людям по полгода зарплату не платили. Значит, еще где-то устроилась, тряпкой махать.
За дверью мелькнуло личико Светкиной девчушки, видно было - боялась она все-таки одна дома ночью оставаться, хоть и братишка спал уже. Ну Вовка и сказал, старательно, он не очень-то умел с детьми:
- Ты, Анечка, не бойся. Ты слышишь, я тут курю, кашляю, ты, если что, мне сразу кричи, поняла?
Она кивнула и заулыбалась, и Светка тоже улыбнулась.
- Спасибо, Вов.
- Да ты иди, Света. Я все равно пока не ложусь, пригляжу, - пообещал он.
И Светка ушла.
Вернулась она только в двенадцатом часу, аж серая вся. Вовка ее увидел, когда дверь открыл в тамбур, чтобы сказать ей - все хорошо, он весь вечер слушал, как там за стенкой.
Так и пошло.
В тамбуре он теперь по вечерам курил громко, двигал табуретку, кашлял даже специально, слушал. Иногда пацан Светкин плакал, Аня его укачивала. Сама она по вечерам смотрела телевизор, чепуху всякую - а все веселей, когда одна. Иногда подходила под дверь, слушала, как он там возится. Вовка однажды даже слышал, как она брату сказала:
- Вон, дядь Володя кашляет, он за нами присматривает. И мама скоро придет.
Светка иногда задерживалась. Вовка уже знал, она в Политехе рядом полы моет, если допоздна - значит, на нее еще одну аудиторию скинули. А все ж копейка лишняя, она и пахала, как лошадь. Но когда бы она ни приходила, Вовка все равно дожидался, открывал дверь, докладывал, как старшему по званию:
- Все тихо, я слушал.
После - сидел еще в тамбуре, докуривал последнюю, слушал, как Аня Светку встречает, иногда они чай пили, сахар Светка понемногу в универе отсыпала на кафедре, таскала домой в кулечках крохотных.
Слушал, как укладываются, и только когда у них наступала тишина - шел к себе.
Не слышал хлопков и стуков, почти не ныла нога.
Засыпал спокойно.