- Стас, подожди... Ты что, меня совсем не видишь? - уже прошедший мимо нас Леха, вернулся и начал предъявлять ни за что.
- Да почему, Алексей, вижу, - с усмешкой ответил я.
- Ты сестре звонил? - резко сменил он тему.
- Да. Сегодня по клею два моряка. Один семь с половиной долларов, второй четырнадцать. Но второго я с тобой работать не буду. Не только с тобой, но и с кодлой нашей. Пойду вдвоем с молодым - он более вменяем, чем вы.
- Да, ты гонишь! - начал кипятиться этот придурок. - Мы с тобой на сдюку ходили сколько раз? Года четыре уже бегаем? А молодой, че? Буквально восемь месяцев, как долг отработал и уже лучше, чем мы?
- Он еще, хотя бы, так не сторчался! Вы же вообще не в адеквате последние две недели! Какая с вами работа? Пыхнем все и за собой еще народу кучу потащим! Кому это надо? Кто перед смотрящими будет отвечать? В прошлый месяц деньги давали - они ушли? А кто отдавал? Кто отвечать будет?.. - я помолчал. - Я не крайний и подставлять близких своих не хочу. Если мы будем работать, завтра в десять будьте вменяемыми на Южно-Уральской-4, но не как в прошлый раз. Тихо работаем, но не как в прошлый раз.
- Как раньше? А пятьдесят на пятьдесят мало. Зачем терпиле половина? Хватит в РобинГудов играть! Забираем все и разбегаемся!
- А с терпилой что? - поинтересовался я.
- Валить, - пожал плечами Леха.
- Че, совсем отморозился? Это же дойные коровы! Это моряки! Он опять пойдет в рейс, он опять заработает деньги, выйдет на берег и пойдет их получать. А когда, и где, и сколько он будет получать - нам скажут и мы возьмем с этого половину, потому что умирать никто не хочет. Это будет еще раз, и еще раз, и еще...много-много раз. Это наши деньги, наша стабильность, наши прикрытые задницы, потому что красным проще платить за развод, чем от мокрого мазаться - нам это надо? - пытался донести я до его крошечного мозга то, что уже не раз и не два объяснял всем.
- Честно? Уже, серьезно, давно все параллельно! Что ебать притаскивать, что ебаных оттаскивать! Ты же видишь, уже нужно больше.
- Куда больше? В кокс за вечер четыре штуки засадить, а потом по блядям еще ездить, да кабаки знакомых разносить? Ты помнишь сколько за прошлые "посиделки" ваши встало? Аваз сказал, больше не пустит, даже не заходите. С учетом того, что за мебель, плюс посуда, отдали две зарплаты твоей мамочки, не смотря на то, что она зам. коммерческого директора, - теперь уже и я начал злиться.
- Стас, я сказал не только за себя. Пацаны так же решили. Работаем и работаем обоих. И не на половину, а все.
- Леха, собирай народ. Я подтянусь на квадрат к пяти. С хиврой все порешаем.
- Давай, в пять будем.
Тот же день, 16:10.
Ее звали Юля. Что о ней сказать? Все и просто, и сложно. Как она здесь появилась? А где это, здесь? На моей квартире, обычной, трехкомнатной, в кирпичной "свечке", советской застройки. Все было просто. Наверно, мы все были корыстными скотами. Она приехала в портовый город в конце июля поступить в какой-нибудь институт. В ее "Мухосранске", видно, для этого не было никаких возможностей. И что?
Она вышла с поезда, два молодых человека спросили: "Откуда же взялась такая красивая девушка?". И пока она, хлопая глазами, думала, чем вызван такой внезапный к ней интерес, молодые люди, подхватив ее чемодан и сдернув сумочку с плеча, ничуть не стесняясь окружающих, исчезли в разных направлениях.
Юля слегка "прибалдев" от такого приема, опустила пятую точку на скамейку и завыла в голос. И тут этот молодой балбес, ХЗ откуда он нарисовался, подходит к ней и начинает спрашивать: "А че? А как? Да, я Вам щас буду помогать! Типа, нельзя обижать таких красивых Юль...".
Не поверите, как в глюке, подходит к бригадиру и спрашивает:
- А че, командир, у вас всегда такой беспредел или в положняк девочек приезжих обижать?
Ему:
- Ты кто?
- Да так, мимо крокодил...
- Але, крокодил, ты чей?!
- А кто спрашивает?
- Мы-то Алексеевские, ты чьих будешь?
- Я не чьих, я сам. Юрия Григорьевича знаю...с Костеном брат в близких. Зачем девчонку обидели?
- Ты че, гонишь? Мы не обижали. Мы работаем. Че ты хочешь вообще? Ты за девчонку впрягаешься? Она тебе кто?
- Никто, но так не делается.
- Не понял, а че ты хочешь?
- Верните ей, что взяли.
- А тебе резон какой? Баба вкатила? Так без барахла с ней сподручнее. Бери ее и жалей - вся твоя. А если за шмутки ломишься, работа денег стоит. Люди работали - хотят денег. Двести косых и разбегаемся, даже не смотрим на ее стринги и пудреницу.
- Не за бабки речь. С работниками сведи, а там мы сами. Без кипиша.
- Отвечаешь?
- Да.
Бригадир цепляет, пробегающего мимо, беспризорника и отрывисто кидает:
- Стаса позови.
Ну, и да. Прихожу я. Смотрю на этого "смелого" защитника сирых и убогих. Спрашиваю у бригадира:
- Че за доходяга?
А он мне:
- Тебе предъява от этого молодого человека. Он у нас почти Робин Гуд. Вы там не шумите сильно, людям еще работать.
- Тю... - беру этого мелкого, отходим, а он мне все:
- Чужое взяли - верните. Зачем девчонку обижать? А если вам грустно, давайте "потанцуем".
Я ему:
- Ты за че?
- Девчонка приехала. Вы на нее смотрели? Ей дышать нечем, а вы последнее вынули. Вы че, крысы?
- Кто крыса? За базар отвечаешь?
- Отвечаю. Она такая же, как вы. Ей давать надо, а вы последнее забрали!
- Че ты хочешь?
- Хочу, что б те, кто отработал, подошли к ней и отдали все, что взяли. Сказали, что пошутили.
- Ты гонишь!
- Нет, не гоню. Давай сделаем так: если я их сейчас обоих уделаю, они сделают, как я хочу. Наоборот - отобью вдвойне, что они взяли. Но девчонке взятое все равно вернете...
Пацаны уперлись рогом. Говорят: "А хули нам молодого не заделать?". Один вынул кастет, другой цепь и пошли "танцевать" с мелким. Мелкое чудо вынуло нунчаки - одному выбило три зуба, второму сломало левое предплечье.
Я посмотрел на это все. Дернул малого и сказал:
- Девчонка твоя откуда?
- Иркутск.
- А ты че за нее вцепился? Пацанов покоцал - тебе не простят.
- Она учиться приехала, а вы у нее и документы и бабки вынули. Куда ей теперь?
- А тебе больше всех надо? Или своих проблем мало?
- Своих хватает. Хочу, что бы к людям по-человечески относились.
- Но она же обычная блядь.
- Ты гонишь.
- Давай сделаем так: я сейчас отношу ей вещи, извиняюсь и предлагаю поселиться у нас на квартире. В течении года она будет выполнять роль обычной "принеси-подай" и через год ей сделаю красный диплом любого учебного заведения города. Как думаешь, поведется?
- Нет.
- Спорим? Если будет так, как я сказал, ты отработаешь пять тысяч американских рублей. Если нет, просто разбегаемся.
Вот так Юля поселилась у нас. Прошло уже намного больше года. Она счастливая обладательница красного диплома медицинского университета и заработала, помимо двух абортов, приличную сумму нерусских денег, которых вполне хватало, чтобы купить в родном городе квартиру младшей сестре. А что там по этому поводу думал мелкий, нам было до лампочки. Он давно отработал долг и был равноправным членом нашего "общества".
16:20.
Сижу на кухне, пью кофе, который Юля любезно сварила в турке, смотрю на нее и не понимаю. Блядь блядью, но в нее влюбился мой тезка и этот полудурок - Леха. Он же и посадил ее на кокс. Он всех нас посадил на кокс.
Сначала это была игра. Насмотрелись зарубежных фильмов и нашего Цоя. Тэдженский чай - лекарство от страха. Два грамма опиума на большой заварник зеленого чая. Сначала это было спортом. Потом традицией. Потом способом быть собой. Малой просто дурак. Велся на все. Старался быть, как все.
Но потом Леха у курьера вынул два кэгэ кокса. Половину слили, вторую оставили себе. Где-то на третий месяц малой начал предъявлять за то, что он не может находиться нигде, кроме как с нами, больше двух суток. И чай не тот, и жрать нельзя, и все болит. Мы тоже не умные. Кокс лежит, а мы не пробуем. Ну, и распробовали.
Сейчас ситуация такая. Кокс кончился. Все сторчались. Деньги нужны очень, а работать мы не хотим. Уже четыре раза работали совсем копеечные наводки. И на двух наследили так, что из одиннадцати человек в розыске уже пятеро.
Я четвертый день пытаюсь вдолбить в их мозги, что давно пора перекумарить и с тем, что у нас есть спокойно пожить месяцев пять.
16:30.
Пришел мелкий. Я ему сказал, что, скорее всего, будем разбегаться. Клей мой. Постановка работы моя. А работников, кроме него и Бахрама, нет. Остальные сторчались совсем. В пять стрелка. И сказал ему быть рядом.
17:00.
Из одиннадцати человек, кроме малого, явилось трое: Леха, тезка и Лысый. Леха настаивал на том, что оба заказа будем работать на все сто. Если терпила недоволен, будем валить. Лысый был активно "за". А тезка? Как обычно смотрел, как Юлька крутит задницей на кухне. Мне это надоело. Я сказал, что последних четыре года я тащу всех и все заказы идут через меня. А эта блядь на кухне, которая дала хренову кучу раз каждому, врубает всем фары и канючит каждому, что он любимый и единственный и только с ним она сможет жить долго и счастливо.
- Зачем вы ее слушаете? Юля, иди сюда. Скажи-ка пацанам, что ты мне говорила сорок минут назад.
- Стас, ты гонишь. Ничего я тебе не говорила.
Потом эта тварь наедине заявила тезке, что она его любит до одури. До этого Лехе рассказывала, что поедет с ним в Новую Зеландию. И все тоже самое, с точностью до слова и жеста, еще четверым пацанам.
- А знаете что? Мне это надоело. Мне ты надоел, Стас! Со своими вечными закидонами и предъявами! Напрягаешь. Короче, снимаем тебя с должности. Теперь я всем рулю.
- А не пошел бы ты? Клей мой и я им делиться не буду.
- Тогда работаем, как я сказал!
- Нет.
- Нет?
- Ты глухой, или долгий? Я сказал НЕТ. Квартира моя. Пошли вон все.
Я поставил машину и направился к домой. Кто это был - не заметил. Больше, чем уверен, что либо тезка, либо Леха. Брюхо обожгло болью. Собрал кишки в кучу, запахнул косуху и пошел к дому. Там отец и брат. Должны помочь. Идиот. Оба бухие в дымину. Даже не заметили, что я кишки по полу собираю. Зря только восемьсот метров пер. На улице было больше шансов выжить. Сел в своей комнате, уставился в пол.
- Значит так надо. Кончилось мое время.
Что было потом? Мелкий пришел утром. Нашел бухих родственничков и мертвого Стаса. Суетил похороны и поминки. Вторую квартиру продали и разогнали малину. Юльку пустили по кругу, забрали документы и деньги и в одних трусах выкинули на улицу. Года четыре она еще бомжевала, а потом пропала. Леха завалил Лысого, сам скончался от передоза. Тезку закрыли. На зоне его и зарезали через два месяца. А мелкий? Что мелкий? Слез с кокса, долго сидел на стакане, потом оклемался и начал жить. Не важно как он живет, важно, что теперь он живет, а не существует от дозы до дозы.
