Аннотация: - Бери-бери, крошечка. Девочка опасливо посмотрела на Евсея, потом перевела взгляд на Митьку. - Я бабочек хочу. Митька дернул ее за рукав: - Бери, глупая, ешь. Она упрямилась. - Нет, я бабочек хочу.
Брянщина. Зловещие и суровые брянские леса. Евсей знал их, как свои пять пальцев и, будучи проводником в партизанском отряде товарища Парфенова, не имел права на ошибку. Он бороздил их снова и снова, освежая в памяти пути, тропинки, землянки, служившие красноармейцам укрытием и чуя след дикого зверя, обходил стороной его логово. Знатный охотник, Евсей, всегда был на хорошем счету у партизан. Он и добычу выследить сможет и подстрелить аккуратно, не спугнув, и приготовить мастерски в походных условиях, не привлекая внимания ни зверя, ни фашистов, снующих повсюду. Вечерами у костра, поглаживая свою окладистую бороду, Евсей любил рассказывать разные истории, приключившиеся с ним во время охоты. Бойцы со смеху падали, катались по земле, не могли остановиться, а Евсей был доволен, говорил, что боевой дух поднять - это самое главное, а чем еще, как ни отменной едой и веселой байкой.
Ранним утром, когда раскаленное зимними морозами солнце только-только поднималось из-за горизонта, Евсей выбрался из партизанского укрытия. Он собирался разведать предстоящий путь до близлежащей деревни с нашими, куда направлялся отряд Парфенова. Проходя километр за километром, Евсей осматривался, оглядывался, примечал. Устроив привал, он растянулся на сломанном ельнике, и тут шелохнулась ветка, одна, другая, третья. Евсей прижался к земле насколько это было возможно мужчине его комплекции и замер. Тихо-тихо отодвинулся камень, закрывавший вход в пещеру, заваленную ельником. Оттуда осторожно протискиваясь, выскользнул мальчонка лет 11, щуплый в огромном картузе с красной звездой. Не слышно ступая на ветки ельника, он также тихо задвинул камень обратно. Потянулся, проморгался с непривычки на свету, подбоченился и застыл. Его рука потянулась к поясу, где висел наточенный и бликовавший на солнце топор. Он увидел глаза Евсея, следившими за ним. Евсей, поняв, что его раскрыли, широко улыбнулся и вышел из своего укрытия.
- Привет, малец, - сказал он, протягивая мальчонке большую теплую ладонь.
- Здрасте, дяденька, - мальчишка пожал его руку.
- Ты как здесь оказался-то?
- Прячемся.
- Понятно. Лучше места не нашли?
- А где еще? Деревню немцы спалили вместе со всеми нашими. Нам с сестрой повезло. В лесу были. Вернулись - только щепки остались. Вот и пришлось вглубь уйти, а как понял, что заплутали, обосновались здесь. Спасибо, вот эту пещеру нашли, замаскировал, как смог. А вы дяденька кто?
- Я, малец, партизан, Евсеем кличут.
- А тебя?
- Митькой.
- Что пойдем в отряд тебя отведу, там-то получше будет. Собирайся. Завтра переправим с отрядом к нашим в деревню. Там и обоснуетесь, пристроим вас к кому-нибудь.
Митька метнулся обратно к пещере, стал отодвигать камень, как оттуда послышался слабый писк. Он оглянулся на Евсея.
- Проснулась малышка. Сестренка. Она маленькая совсем.
Выйдя на свет, девочка лет трех, огляделась. И увидев незнакомца, спряталась за Митьку.
- Не бойся, глупенькая. Теперь все хорошо будет, - ободрил ее Митька.
Евсей же, пытаясь как-то расположить малявочку к себе, достал из заплечной котомки, скукоженное от холода малюсенькое яблоко, и, протягивая девочке, ласково приговаривал:
- Бери-бери, крошечка.
Девочка опасливо посмотрела на Евсея, потом перевела взгляд на Митьку.
- Я бабочек хочу.
Митька дернул ее за рукав:
- Бери, глупая, ешь.
Она упрямилась.
- Нет, я бабочек хочу.
Евсей задумался, рассматривая детей, и заметил, что они не были истощены. Малышка достаточно упитана, да и на мальчике не была заметно следов голода. Голодные люди, дети, хватают все, что предложат. А тут! Посмотри, какая цаца! Яблоко, да еще зимой. А она про каких -то бабочек лопочет. Может это от страха, успокаивал себя Евсей. Ребенок, что с нее взять.
- Ну, давайте, собирайтесь-ка живее. Замерзнете, - и он направился в пещеру, чтобы помочь детям собраться.
- Не надо, я сам, - перегородил дорогу Евсею Митька.
- Э-э, малец. В чем дело? Уж не прячешь ли ты там фашистов? - хмуро пошутил Евсей.
Митька, испугавшись, отступил.
- Да, ладно не бойся, шучу. Давай помогу, так-то ведь все быстрее будет. Что там у вас? - и Евсей шагнул в пещеру.
Теплым, спертым запахом пахнуло на него. Пещере было темно. Не мудрено, что Митька постоянно щурился на свету, привыкнуть никак не мог.
- Сколько вы здесь? - спросил он осматриваясь.
- С лета, - спокойно ответил Митька.
- С лета? Да, как вы выжили-то? Ели что? - удивился бывалый охотник.
- Бабочек, - опять пробормотала девочка.
Евей пристально посмотрел на нее, на Митьку.
- Каких еще бабочек? О чем это она? - нетерпеливо спросил он.
-Да, не берите в голову, дяденька. Мелкая еще. Болтает что-то.
Пройдя вглубь пещеры, Евсей рассмотрел кучу ельника внутри с наваленной на нее ветошью. Очевидно, она служила им постелью. Из-за кучи выполз малыш. Он еще плохо ходил.
- О, а это что за явление? Ваш? - спросил Евсей, указывая пальцем на мальца.
- Да, да, - быстро ответил Митька, собирая пожитки.
- Это Митька нашел его, - девочка кивнула на ребенка. А как зовут его не знаем. Он плохо говорит.
- Как нашел? Где?
- Да, расстреляли тут по осени обоз, - нехотя начал Митька, косясь на сестру, Марусю - а там люди, дети. Я пропитание искал. А тут вот. Все на смерть. Разбомбили. На куски все разорваны. Кто мертвый, кто полуживой. У кого ног нет, у кого все внутренности наружу. А этот вот пищит, лежит под мамкой, живой. Я оттащил ее, мертвая она. А его куда? Жалко мальца. Взял с собой. Вот с нами и живет. Васькой назвали.
Пухлый малец, переваливаясь, подошел к Митьке и стал теребить его за штанину.
- Есть хочет, - прокомментировала Маруська.
- Да, да, оборвал ее брат, пойдемте быстрее, нас накормят. Ведь накормят, да? - и, обернувшись, он посмотрел на Евсея.
- Конечно. Пойдемте. Не бросать же вас здесь, - и он погладил Марусю по голове.
- Накормят. Накормят, - запрыгала та и захлопала в ладоши. Ба-боч-ка-ми!
- Да, черт, - заревел Евсей. Какими еще бабочками?
- Вот такими, - и Маруся протянула ему что-то, что все время теребила своими детскими ручками. В темноте Евсей не сразу разглядел. Поднеся ближе к лицу, с ужасом отдернул руку. На его ладони лежали кости человеческой кисти. Внутри все похолодело. Отшвырнув охапку ельника, единственное, что было в пещере, он обнаружил под ней целую груду костей от таких "бабочек". Глаза его налились кровью, схватив Митьку за шиворот, он выволок его и пещеры и бросил на промерзшую землю.
- Не убивайте, дяденька, - взмолился Митька. Я бы никогда, никогда.
Евсей тряс его, как грушу, пытаясь вытрясти ответ. Из пещеры выбежала Маруся и вцепилась в брата.
- Пусти его. Пусти он хороший, пусти Митьку.
Евсей остановился, поставил мальца. Тот, шатаясь, стал сбивчиво говорить:
- Они уже все мертвые были, я вам рассказывал, обоз. По осени. Немцы разбомбили. А там людей много. Все мертвые. Руки, ноги оторваны, валяются везде. Мы с Маруськой летом-то ягоды искали, грибы какие, корешки. Когда силки поставлю, птаху поймаю или рогаткой собью. А тут осень навалилась, лютая. Помните? Разом все пропало, померзло. Не найти ничего. Малая совсем сникла. Чувствую плохо дело. Пять дней не евши были. По утру пошел найти чего, а тут вот. Обоз. Обыскал все - припасов нет. Видно быстро уходили. Только бутыли с водой нашел, котелок, спички, тряпье всякое, да вот топор этот. Митька поправил его на поясе. Да еще малой с обоза живой остался. Взял его, стали возвращаться, споткнулся об руку оторванную. Ну и все: схватил, прибежал сюда костер развел, сварил. Плачу и ем, а им сказал, что бабочки, все равно не видели никогда. - Он посмотрел на сестру, - Поела она, в себя пришла, повеселела. А я стал ходить туда. Отрубал, что донести смогу: руки, ноги. Стал кормить их, а чтоб не пропали "бабочки" нашел самый дальний угол в пещере, холодный и закопал туда. Так и дотянули. Хорошо, что встретил Вас, а то уже запасы закончились, вчера последнее доели. Если б не они, я бы лучше с голоду помер, честное слово. А так кто кроме меня позаботится о них? Вы не думайте дяденька, я их всех похоронил. Топором землю рубил, руками копал, а похоронил всех.
Евсей молча слушал, глядя остекленевшими глазами на Митьку.
- Почему бабочки? - наконец, очнувшись, спросил он.
- Похожи кисти рук-то на крылья бабочек особенно на тени. Мы, когда еще дома жили, тятька часто нам театр теней устраивал, - и он скрестил кисти рук, соединив большие пальцы, а всеми остальными, производя движения напоминающие трепетание крыльев бабочки, глядел на Евсея. Евсей отшатнулся, уставившись на Митьку, взявшего на себя грех ради спасения двух несмышленышей.
Приведя детей в отряд, он рассказал, что нашел мальцов у ельника, прятались от фрицев. Сказал накормить их. Митька, откусывая от ломтя пышного хлеба, глядел на Евсея. Тот, приложив указательный палец к губам, дал понять ему, что не собирается ни о чем рассказывать. Наевшись, дети сладко засопели, прижавшись друг к другу. Только сквозь сон Маруська лепетала "бабочки, бабочки". Бойцы улыбались, радуясь, что хоть ребенку снится не война. Евсея же охватывал леденящий ужас, когда он смотрел на маленькую осиротевшую людоедку, представляя, как она обгладывает косточки "бабочек".